Если бы семнадцатилетний Саша Пушкин погиб в авиакатастрофе, это событие повлияло бы не только на русскую литературу, но и на историю мировой авиации... Такая неожиданная мысль пришла в голову судье номер четыре, когда он поднимался по трапу, возвращаясь из отпуска домой. Протиснувшись на свое место, Алик забросил рюкзачок под кресло и с обычным для него интересом принялся наблюдать за лицами незнакомых людей. Заранее утомленные предстоящим полетом, пассажиры толкали друг друга локтями и сумками, и только маленькая девчушка вошла в салон с широко раскрытыми, полными вопросов, глазами. Алик догадался: она ни разу до сих пор не бывала внутри самолета. Одинокая, среди общей скучной маеты, эта пара любопытных глазенок запала Алику в душу. Он вспомнил свой первый полет. Ему удалось не только восстановить в себе то детское ощущение абсолютного счастья, но даже и сохранить его до самого понедельника, так что в первое после отпуска утро Алик явился на работу в приподнятом настроении.

Невзирая на молодость, судья номер четыре считался самым удачливым членом комиссии. Осмысливая работы конкурсантов, Алик не забывал перечитывать список критериев, которым следовал весьма педантично. Но истинный его талант заключался не в скрупулезности, а в умении с ходу отличить искренние работы от скучных поделок, причем первые попадались крайне редко, зато последние переполняли огромные коробки в углах его кабинета. Алик даже вывесил на двери табличку: "Плохое искусство гораздо хуже, чем вообще никакое". Но вряд ли кто-либо из посетителей узнавал в парафразе мудрость великого Оскара. Как бы там ни было, авторам давался всего один-единственный шанс, но большинство конкурсантов не задумывались о качестве создаваемых ими произведений. А те, что задумывались - делали это слишком поздно. Множество испорченных работ отправлялось в темноту глубоких ящиков.

Когда на пороге кабинета номер четыре появилась старушка Сурова, любопытство в ее глазах напомнило Алику взгляд давешней малышки из самолета. Женщина изъявила желание принять участие в конкурсе, назвала себя Зинаидой и сообщила, что уже много лет не пользуется отчеством. Алик вздохнул с облегчением: она не потребовала, как принято у авторов скучных поделок, называть себя каким-нибудь броским, но нелепым псевдонимом. Внутреннее чувство судьи подсказало, что с этой кандидаткой ему, возможно, повезет. Знакомство с новым автором Алик начал неожиданным вопросом:

- Сожалеете о чем-нибудь в своей жизни?

Несмотря на преклонные годы, Зинаида Сурова, оказывается, все еще мечтала накопить капитал и купить квартиру для внука. Алик поморщился: вопреки его надеждам, дама оказалась весьма прагматичной и, возможно, даже скучной. Возможно даже, интуиция его все-таки подвела. Но Алик не отступил и продолжил расспр.

- С самого детства росла неудачницей, - от неприятных воспоминаний Зинаида Сурова втянула голову в плечи, ссутулилась, и огонек в ее глазах потух, - у меня никогда ничего не получалось. Мать мною помыкала, вешала на меня младших, хотя я души в них не чаяла и не считала за особый труд... В школе ощущала себя неуютно, держалась в сторонке, хотя подруги меня любили... Потом, на работе, всегда чувствовала себя последним человеком, хотя это не мешало моим начальникам доверять именно мне самые сложные проекты.

"Умные люди полны сомнений", - записал судья в графу о первом впечатлении, но вслух слегка переиначил:

- Иногда требуются усилия, чтобы стать независимым от мнения окружающих. Но что все-таки заставляло вас не бросать свою работу, несмотря на сомнения?

- Не люблю незавершенные дела. Иногда мне кажется, что если бы меня выбросили из самолета в океан, я бы доплыла, хотя совсем не умею плавать. Научилась бы по ходу дела, - пояснила Сурова.

Чтобы сменить тему, Алик попросил Зинаиду рассказать о раннем детстве.

- Да ничего особенного. Обвисшие на коленях колготки, а под ними, как обычно, синяки.

- Ну, разбитые в детстве коленки - беда небольшая, - улыбнулся Алик. - Главное, что мозг ваш в порядке, потому что сканировать-то будем именно его, а не синяки и царапины. Вам процедуру-то объяснили? Ориентацию провели?

В ответ Зинаида помахала пачкой инструкций.

- Ужасный слог, написано даже скучнее, чем письма моих поклонников, - попробовала шутить старушка, и тут же смутилась от неуверенности. - Пришлось изучать все это ради какой-то простенькой экстракции. Но к процедуре уже готова.

"Экстракция" ей предстояла вполне безопасная, однако, не такая уж и простая. Сканер и записывающее устройство находились двумя этажами выше и обслуживались специально обученным персоналом. Во время подготовки (переодевание, подгонка шлема) старушка Сурова развлекала медсестер веселыми анекдотами, и после каждой своей шутки, по обыкновению, смущалась. В ответ ей охотно улыбались, но и приглядывали за тем, чтобы она, шутя и озоруя, не нарушила инструкций. Сама процедура сканирования заняла несколько часов. Время тянулось медленно (некоторые авторы жаловались во время процесса на скуку). Но Зинаиде удалось сохранить задумчивое спокойствие, и, лежа в пластмассовой капсуле, она думала о чем-то своем. Когда закончилось сканирование, она показалась грустной и на вопросы о самочувствии откликнулась с печалью:

- Странное чувство, как будто что-то потеряла. Как будто нечто сокровенное отнесла за две копейки в магазин поношенного платья.

- Это ощущение временное, - мягко успокоили ее сотрудницы.

Меланхолия и легкие сомнения являлись неизменным побочным эффектом процедуры, но конкурсанты обычно справлялись с неприятными ощущениям в течение часа-двух. Поддержка и общение с авторами после экстракции не входили в прямые обязанности членов жюри, но Алик встретил Зинаиду Сурову у выхода, проводил до остановки, а на следующий день заглянул в лабораторию еще раз и лично сам забрал историю ее судьбы. Сотрудники не обошли вниманием проявленный им интерес; по этажам поползли слухи. Коллеги освежали легенды об интуиции судьи номер четыре и шептались о том, что он, возможно, наткнулся на новый талант. Благодаря своей нерешительности, Зинаида подала свою судьбу на конкурс одной из последних.

В течение следующих дней Алик сам, не доверяя помощникам, изучал и препарировал копию новой записи и, увлекшись, забывал уходить на обед. Сроки поджимали, Алик задерживался вечерами, ел бутерброды и проливал на клавиатуру кофе. Наконец, электронная запись всех событий длинной жизни Зинаиды Суровой сложились в стройную и органичную повесть. Внутреннее чувство Алика не подвело. Сурова проявилась как женщина на редкость чуткая, умная и последовательная. Ее отроческие и девичьи размышления оказались наполненными одновременно острой иронией и наивным восторгом, то есть качествами, которые Алик до сих пор считал несовместимыми, но в характере Суровой они друг друга дополняли идеально. Кроме того, интересной показалась ему и необычная система, по которой Зинаида разбирала свои оплошности и искала решения в сложных, запутанных ситуациях. На продолжении длинной жизни, показатель уровня ее ошибок колебался в среднестатистических пределах, но с той разницей, что каждый свой просчет Зинаида классифицировала по собственной системе и похожие ошибки не повторяла никогда. Во время работы над транскрипциями ее жизни, Алик не удержался и позвонил старушке, чтобы задать свой любимый вопрос с подковыркой.

- Люди не похожи друг на друга, верно? Успешный профессор с прекрасными манерами может оказаться несчастным человеком, а полунищий дворник - довольным и счастливым. Хотя со стороны кажется, что должно бы быть наоборот, ведь по формальным признакам - первый гораздо успешнее. Так вот... Как объективно оценить успех и достижения человека?

Зинаида задумалась, и Алик обрадовался тому, что застал ее врасплох. По всей видимости, она не имела ни малейшего представление о теории Даннинга-Крюгера, и Алик надеялся услышать оригинальную интерпретацию интересного парадокса. Всего через несколько мгновений, повисшая в телефоне тишина прервалась ее собственной радостной догадкой:
- Так ведь очень же просто! Нужно отталкиваться не от мнения окружающих, а от мечты самого человека. Скажите мне, насколько близко или далеко находится он от того места, где сам хотел бы находиться, и я скажу насколько он успешен и даже счастлив.
"Ишь-ты, старушенция! Выкрутилась-таки! Можно сказать, даже опровергла известную теорию," - Алик улыбнулся в трубку телефона. Ему понравился ход ее мыслей.
- А вы сами-то...
- Довольная и счастливая, не смотря на трудную жизнь, - перебила его Зинаида.

Собрав данные о технической структуре ее судьбы, Алик загнал их в компьютер, распечатал алгоритмы и графики, вздохнул с облегчением. С математической стороной покончено. Следующим этапом следовало проверить гармонию внутренних ощущений Суровой. Наиболее любопытной чертой ее характера оказалась неутомимая жажда жизни, причем, отнюдь не слепой инстинкт, но пиковые счастливые моменты, которые из года в год повторялись с частотой выше среднего, и которые, как показал скан, она внутренне коллекционировала с некоторым даже пристрастием. Еще одним ее качеством, на которое обратил внимание Алик, оказалось умение превратить любую, даже самую скучную работу в игру.

"Прочитывая" и анализируя судьбы конкурсантов, Алик никогда еще не увлекался настолько самозабвенно. Выступая на общем комитете в защиту своей кандидатки, говорил с неподдельным жаром - так, что у коллег не осталось сомнений: судья номер четыре по-настоящему болеет за самую талантливую из своих кандидатов.

- Обратите внимание, как ловко выкрутилась Зинаида из конфликта с начальником-грубияном. На его любимую присказку "и кто из нас двоих придурок", она ответила, что он достаточно умен, и не стал бы принимать на работу придурков. Вообще-то, уникальность этой видеосудьбы заключается в том, что мне так и не удалось обнаружить в жизни Суровой ни одного "рояля в кустах", ни одной "главы", написанной впустую, - Алик взмахнул ладонью и пролил кофе, но не остановился.

- Ее самые лучшие качества, словно по списку, совпадают с характеристиками счастливых личностей по психологу Маслову.

Просмотрев видеосудьбы, члены жюри перешли к изучению сравнительной статистики негативных и позитивных событий, всевозможных таблиц и графиков. Голосование за кандидатов, как обычно, проходило строго анонимно. Судя по результатам, судьба Зинаиды Суровой произвела сильное впечатление на большинство из членов жюри. Месяц спустя, получая свой выигрыш, старушка радовалась, словно ребенок. На вопросы корреспондентов, каким образом она собирается потратить такую огромную сумму, Зинаида лишь отшутилась. Щелкнули камеры... "Сегодня детальный анализ судеб стал одним из центральных направлений исследований в области поиска смысла и счастья," -- сообщили в новостях на следующее утро. С газетных фотографий растерянно и смущенно улыбалась аккуратная старушка.

Через месяц-другой, когда затихла послеконкурсная суета, Зинаида Сурова вложила свой выигрыш в квартиру, которую давно мечтала купить для внука. Однажды вечером Алик позвонил ей и напросился на чашечку чая. Она приняла его по-родственному и предпочла не заметить профессиональную подоплеку его интереса. Ей удалось устроить беседу таким образом, словно дружили они давно и честно. Алик поддался, раскрылся и даже рассказал про девочку из самолета. Перед уходом, прощаясь, он бросил взгляд на позолоченную статуэтку "Счастливого Оскара" и, наконец, решился задать Суровой тот самый трудный вопрос, который занимал его в процессе анализа.

- А как вам удалось обманывать саму себя? Создать иллюзию полного счастья?
Как он и предполагал, готового ответа у Зинаиды не оказалось.
- А ведь, действительно, иллюзия, - она, казалось, размышляла вслух. - Как морковка на веревочке? Не добежишь, не достанешь.
- Не доплывешь, не долетишь, - с улыбкой подыграл ей Алик, но в ответ на его шутливый тон Зинаида неожиданно погрустнела.
- Нет, не долетишь, - покачала она головой. - А ведь жизнь и в самом деле похожа на самолёт. Можно, конечно, тянуться за облаками... Ну, а я просто рада, что мой самолет пока еще летит и до сих пор не разбился.
-
-