Телефон вдруг широко зевнул, потянулся и сказал недовольным голосом:
- Эй, слышь, там тебе, эта, подруга твоя звОнит.
Машка - нет, уже не Машка, а Мария Сергеевна, вздрогнула от неожиданности, и пролила из лейки воду на пол: она поливала цветы в зимнем саду и так ушла в это занятие, что, практически, медитировала - а тут вдруг этот нахальный голос, дребезжащий от старости.
- Господи, почему ты не можешь, как все телефоны, дать звонок, а не начинать болтать? - раздраженно спросила Мария Сергеевна у аппарата.
- Дык, чо зря звонить? Ты же здеся, рядом, чево зря колокольчик трепать? - с годами телефон стал разговаривать еще неграмотнее, он, явно, получал удовольствие от всех этих "дык" и "чо".
Машку - будем все-таки называть ее так: мы старые друзья, вряд ли она обидится на нас за эту легкую фамильярность - передернуло.
- Вот спрашивается, почему я столько лет терплю в своем доме это чудовище? - подумала она и пожала плечами - ответа на этот вопрос у нее не было.
- Дык, слышь, трубку брать бум или автоответчик включать? - не унимался телефон.
- Чиво это - "автоответчик включать"! - немедленно включился автоответчик, - ладно бы, никого дома не было, а то ведь все на месте! Чуть что - автоответчик включать!
Машка в отчаянии закрыла уши руками. Нет, это нужно было быть абсолютной идиоткой - десять лет держать в доме полусломанные аппараты и каждый день не по одному разу выслушивать их дрязги!
Однажды она уже почти выбросила их, но, постояв возле дверцы мусоросборника, держа в руках опостылевшие приборы, вдруг развернулась и отнесла их назад в квартиру.
Почему-то ей показалось, что, выбрось она их, это будет несправедливо - ведь они не сами стали такими, их люди построили, а срывать раздражение на невинных созданиях она не могла:
- То же самое, что выбросить щенка или котенка на улицу, - подумала тогда Машка в свое оправдание и сказала то же самое Нинке - то есть, Нинели Палне - и своему мужу Эду.
Нинка тут же заявила, что все это сентиментальная чушь, а Эд поцеловал Машке ладонь и долго не отпускал ее руку, стоял, склонившись к ней и словно рассматривая что-то в хитросплетении линий на машкиной ладони.
- Эй, - уже с отчаянием в голосе завопил телефон, и Машка, вновь вздрогнув, взяла трубку.
- Слушай, ты почему так долго трубку не берешь? - возмущению Нинки не было предела, и телефон застонал и захрипел от напора ее голоса, - ты когда-нибудь начнешь новой системой пользоваться? Что ты от этого старья никак не оторвешься - ведь разговаривать невозможно, все хрипит и сипит!
- Сама ты хрипишь и сипишь, - сказал вдруг возмущенным голосом телефон, и Нинка умолкла от неожиданности: таких вольностей аппарат себе еще не позволял.
- Ты что, - Машка шлепнула рукой по корпусу телефона, - не груби.
Телефон оскорбленно замолчал, а Нинка, придя в себя сказала желчно:
- Ну, ты видишь? Он ведь тебе уже сколько лет хамит, а теперь и за меня принялся. А если он обхамит кого-то, кто по делу позвонит?
- А ты не по делу звонишь? - с надеждой в голосе спросила Машка.
Разговаривать ей сегодня не хотелось решительно: ей очень нужно было побыть в тишине, чтобы кое-что обдумать.
- Да нет, просто сказать, что моя красавица направляется к твоему охламону. Я ведь знаю, ты замечтаешься так, что не услышишь, как ребенок в дверь скрестись будет - вот и позвонила предупредить. Включай систему, оставь эти развалины в покое. Если они тебе так дороги, поставь их в шкаф за стекло - пусть стоят, как в музее, а общайся по системе - зачем вы ее устанавливали? Эд еще не вернулся?
- Нет.
- То-то ты не в себе. Надо же так по мужику скучать!
- А ты что, по Ланнгленну не скучаешь?
- Скучаю, но иначе. Я делами все себе заглушаю, а иначе могу от скуки оглохнуть.
- А я и глохну.
- Да уж, вижу. Ладно, глохни дальше, а я поскакала. Ребенку мою не забудь в дом впустить, - и с этими словами Нинка повесила трубку.
Машка подошла к Системе и посмотрела на нее. Выглядела Система, как туалетный столик с настенным зеркалом, с той лишь разницей, что на столешнице из полированного сникса - сверхтвердого минерала, который добывали на планете Отандре - не было ни флаконов, ни баночек и вазочек.
Вся поверхность столика была одним большим динамиком: сникс прекрасно проводил звук и стал привычным материалом, используемым во всей звучащей аппаратуре.
Достаточно было возле Системы назвать имя человека или название организации, с которой вы хотели бы связаться, как зеркало начинало светиться, превращалось в экран, на котором появлялось изображение вашего абонента - где бы он ни был - и вы могли беседовать с ним. Системная связь пронизывала весь освоенный космос, была бесшумна, мгновенна и надежна.
Машка и сама не понимала, почему ей так трудно общаться по Системе, да и не пыталась понять это. Постояв возле Системы, она решила посмотреть, чем занят сын.
Комната ребенка всегда поражала ее и приводила в состояние ступора.
Дану было шесть лет, и чисто внешне он выглядел самым обычным ребенком, но на деле, он очень сильно отличался от своих сверстников, да и от ребят постарше. Если говорить начистоту, то Машка не знала ни одного ребенка, который был бы похож на ее сына и вел себя так же.
Начнем с того, что огромная сорокаметровая детская комната была симбиозом химической лаборатории - Дан увлекался химией - слесарно-столярно-электронной мастерской, художественной студии, филиала Всекосмической библиотеки, кино-фотостудии, обсерватории....В общем, было понятно, почему ребенок все время жаловался на страшную тесноту и просил комнату побольше.
Но не этот разброс интересов волновал Машку. Дело было в том идеальном порядке, царившем в этом помещении: он приводи Машку в трепет.
Она и сама не была неряхой, но чистота в комнате сына всегда колола ей глаза,и она, пристыженная, шла драить остальное пространство квартиры, что ни в коей мере не приближало ее по чистоте и порядку к детской.
Было совершенно не понятно, как хватало маленькому мальчику сил и времени для всех его многомудрых занятий и для поддержания комнаты в идеальном состоянии, но факт был налицо.
Сын сидел у клеток живого уголка и учил маракоса с Визги есть ложкой из тарелки. Зверек с обожанием смотрел на маленького хозяина всеми своими глазками, для чего они съехали на переднюю сторону мордочки - обычно они располагались по кругу вдоль всей головы - и держал в трехпалой ручке ложку, которую осторожно нес к маленькому ротику, приоткрытому в форме сердечка и готовому всосать с ложки прозрачный куриный бульон ( Машка этот бульон не варила - Дан сам готовил для своих подопечных).
- Сын, к тебе сейчас Анда придет, - мальчик спокойно вытер маракосу мордочку и посмотрел на мать. Он был очень красив, и Машка испытала прилив гордости и любви к этому маленькому серьезному человеку.
- Да, я помню мама, мы с нею еще вчера договорились. Ты проводи ее ко мне, пожалуйста, хорошо? - и мальчик снова занялся маракосом.
- Хорошо, - со вздохом ответила Машка и пошла на кухню, чтобы велеть плите приготовить что-нибудь вкусное для детей.
Проходя по коридору, она услыхала, что новая дверь скрипнула и, кашлянув, чтобы никого не испугать, сказала:
- Хозяйка, на лестничной площадке стоит чужое дитя. Звать Анда, волосы - рыжие, глаза зеленые, особых примет нет. Держит в руках альбом и коробку с красками. Впускать будем или пусть уходит?
- Будем, будем, она к Дану пришла, - торопливо откликнулась Машка.
Она однажды замешкалась, и дверь облила холодной водой вернувшегося с работы мужа - после этого прискорбного случая Машка старалась не рисковать.
Пристрастие мужа к новинкам удручало ее. Она стеснялась зеркал, объясняющих ей, какие недостатки они видят в ее внешности и как эти недостатки ликвидировать, кастрюли, начинавшие верещать, если их содержимое собиралось пригореть или сбежать, доводили ее до истерики своими крикливыми голосами, кровать, сообщавшая ей, что пора менять постельное белье, душ, спрашивающий, какой температуры воду сделать сегодня, шкафы, подсказывавшие ей, что и на какой полке стоит или лежит в них - все это нисколько не облегчало ее жизнь, а наоборот, делало ее излишне шумной и вносило неразбериху. Машка уже давно мечтала съездить куда-нибудь, где технический прогресс еще не достиг подобных высот, и там отдохнуть в тишине и покое, пусть даже и с убежавшим молоком или пригоревшими котлетами.
Анда, тем временем,уже вошла в квартиру и здоровалась с Машкой умильным нежным голоском. Машка напомнила себе, что не стоит обольщаться и что перед ней стоит самая большая хулиганка, какие только родились на Земле за все время ее существования.
Анда была наказанием господним, казнью египетской, исчадием ада - всем сразу и одновременно, и всем - в превосходной степени.
В глазах ее прыгали чертики, каждую секунду она была готова придумать новую шкоду и тут же воплотить ее в жизнь с неизменным успехом.
Положительный сын Машки становился таким же чертенком в компании этой девочки, и Машка даже уже не надеялась, что парочка эта умудрится дорасти до вменяемого возраста - такое они творили.
Списку их проказ не было конца.
То они пробрались на учебный космодром и украли оттуда космический зонд, на котором пытались улететь в космос.
Изобрели невидимый хлеб, чтобы дразнить своих приятелей. Как ни странно, но эту идею у них приобрел департамент медицины - этот хлеб стали продавать семьям, где имелись люди с повышенным весом: они не видели хлеб и не могли его съесть, что помогало им похудеть, тогда как другие члены семьи могли при этом питаться нормально.
Дан изготовил вечную краску, которой они пытались покрасить слонов в зоопарке - видите ли, им показался скучным серый цвет, - и слоны теперь щеголяли голубыми цветочками и желто-розовыми полосками.
Они придумали скоростной спуск по лестнице в тазах, ко дну которых были приклеены куски мыла: мыло смазывало ступеньки и тазы легко скользили по ним.
После этого спуска оба лежали в больнице больше месяца: тазы занесло на повороте, и незадачливые наездники врезались в стенку.
В общем, на их счету было немало славных дел, но сегодня можно было жить спокойно: альбом в руках Анды означал, что дети собирались рисовать, и это сулило покой и тишину в доме.
Успокоившись, Машка пошла в кухню, где очень вкусно пахло смаулсом - ее плита знала кулинарию всех народов освоенного космоса и часто готовила что-нибудь "космическое".
Машка разложила еду по тарелкам, поставила на поднос, добавила вазу с фруктами, кувшин сока и велела роботу-официанту отнести ланч в детскую.
Робот вернулся через минуту - тарелки по-прежнему стояли на подносе.
- Что случилось? - спросила его Машка, - почему ты вернулся?
- Не нужно, - прервала его Машка упавшим голосом, - я поняла.
Она побежала в детскую и убедилась, что робот сказал правду - детей не было. Поиски в других комнатах ничего не дали - детей не было нигде.
Полумертвая от страха и отчаяния, Машка взяла себя в руки и села к Системе.
- Эд, Нина, Ланнгленн, дядя Арсений, - сказала она дрожащим голосом, - дети пропали, и я не знаю, где их искать.
Зеркало-экран мгновенно осветилось, разделилось на четыре части, и четверо самых близких ее людей с тревогой посмотрели на нее.
- Повтори, что ты сказала, - потребовала Нинка.
- Дети пропали, - еще раз сказала Машка, - из детской. Не знаю, куда.
И она заплакала.
Первой примчалась Нинка. Впопыхах она оделась очень странно, и дверь пыталась не впустить ее в квартиру, но где уж ей было справиться со встревоженной матерью!
Вихрем Нинель Пална пронеслась по коридору и влетела в детскую, где Машка сидела с потерянным видом, рассматривая странные рисунки в альбоме Анды.
- Что ты расселась?! - закричала Нинка, - Искать нужно!
- Где искать? Я не знаю, где их искать! Вот, смотрю рисунки андины - вдруг что-нибудь они подскажут. Ты понимаешь, что из квартиры они выйти не могли: дверь запрограммирована только на выход детей со взрослыми и не выпустила бы их одних.
- Да знаю я. Но куда-то ведь они делись!
- Нужно сделать обыск всей квартиры еще раз, - раздался голос Эда.
Они оба с Ланнгленном стояли в дверях детской, готовые начать поисковые работы.
Решено было начать с зимнего сада и балкона-террасы: возникла идея, что дети сбежали по балкону - перебрались к соседям. Но раздвижная дверь на балкон оказалась запертой изнутри, в зимнем саду царил образцовый порядок, во всех остальных помещениях окна были тоже заперты изнутри, вентиляционные отверстия забраны решетками, люки коммуникационных колодцев сияли ненарушенными электронными защелками.
Взрослые снова сошлись в детской и сидели там в тяжелом молчании.
- А где дядя Арсений? - Машка вдруг обратила внимание на отсутствие дяди, который нежно любил обоих детей и считался у них общим дедушкой. Было странно, что он не пришел помочь племяннице в такой трудный для нее момент.
- Его зачем-то срочно вызвали в Космопорт. Он пытался отбрыкаться, но ему сказали, что это приказ и обсуждению не подлежит, - ответил Ланнгленн.
Они с дядей работали вместе в Адаптационном Терминале Астрономической Службы (АТАС), где помогали новичкам из Космоса, впервые прибывшим на Землю, ознакомиться с ее порядками и войти в ее жизнь без психологических проблем. Срочные вызовы случались довольно часто, но сегодня такой вызов был очень некстати.
- Вот ведь невовремя, - проворчал Эд, - он бы мог подсказать дельную идею. Давайте думать, что могло произойти. У кого есть версии?
- Да какие тут версии?! - всхлипнула Машка, - Никаких версий, ум за разум заходит!
Из запертой квартиры, все закрыто, я дома, все роботы на месте - все твердят, что дети из детской комнаты не выходили! Куда они делись?!
И она снова зарыдала.
Эд стал ее утешать, принес воды и успокоительное и был страшно удивлен, когда и Нинка попросила себе капсулу - внешне она была совершенно невозмутима, только все время постукивала ногой по полу.
Все сидели молча, были слышны всхлипывания Машки и постукивания нинкиной туфли по паркету.
Вдруг раздался звук зуммера - это включилась Система, и все бросились в холл, где светилось зеркало, с которого смотрели дядя Арсений и какая-то взволнованная молодая пара в полускафандрах довольно старого образца.
- Дядя, - закричала Машка, - ну, где ты ходишь?! Мы ничего не можем придумать, ты скоро освободишься?
- Через полчаса мы вылетаем домой - встречайте.
И экран тут же погас.
- Как это понять - "вылетаем"? - спросил Эд, - С кем вылетает? Кого встречать?
- Ага, и кто эта парочка рядом с ним? Лица ужасно знакомые, - подала реплику Нинка.
- Он их сюда привезти собирается? - спросила Машка, - Какой неудачный момент!
- Друзья, а вам не кажется, что уже давно пора в службу поиска сообщить о пропаже детей? - пробасил Ланнгленн.
- Да я давно позвонила, как только поговорила с вами. Они здесь были и тоже ушли в недоумении. Поиск уже организован, - ответила Машка.
Успокоительное подействовало на нее, и она была, как замороженная - речь и движения были замедленны, лицо неподвижно, глаза широко раскрыты. Она участвовала в разговоре вполне разумно, но на самом деле, нервная система ее была блокирована, чтобы сильные эмоции не имели выхода и постепенно сошли на нет, не оказав своего пагубного действия на организм человека.
Все так же замедленно она ушла на кухню, чтобы задать программу плите, и та заурчала, готовя обед для гостей.
Потом, так же отрешенно, Машка вернулась в гостиную, где остальные сидели в абсолютном молчании.
- У меня есть предложение, - сказал Эд, - давайте осмотрим детскую еще раз. Объект поиска - все необычное. Пусть дурацкое, лишь бы странное, из ряда вон выходящее. Вдруг мы найдем подсказку!
Детская встретила их пустотой, сверкающей химической посудой на полках, скачущими, лазающими и поющими зверьками и птичками в клетках, солнечными квадратами на блестящем паркете.
- Что искать...- пробормотала Нинка, - знать бы, то искать...
Мужчины осматривали полки и шкафы, заглядывали за мебель и под ковер, а Машка вновь стала листать альбом Анды. Решительно, ей были незнакомы нарисованные девочкой предметы. Весь альбом был заполнен их изображениями - разными, в разных ракурсах и разного цвета, но было ясно, что все эти вещи одинаковые, просто, различно оформленные.
- Что это ты все время альбом рассматриваешь? - подошла к ней Нинка.
- А вот, смотри, что Анда рисует. Ты знаешь, что это такое?
- Впервые вижу, - Нинка взяла альбом из рук Машки и стала нервно его перелистывать, - не понимаю, когда она успела все это намалевать - ведь я все дни дома, она мне каждую картинку нарисованную показывает! А тут - целый альбом!
И главное, где она эти штуки видеть могла, а? Я никогда ничего подобного не видела, а ты?
Машка лишь пожала плечами. У детей странная фантазия, но нарисованные в альбоме предметы выглядели очень реалистично, не были они похожи на выдумку ребенка.
Сказать Машка ничего не успела: вдруг благим матом заорала входная дверь.
- Хозяйка, хозяйка, меня штурмуют трое незнакомцев в странных костюмах! Особых примет нет, имен есть одно - дядя Арсений, право входа есть одно - у дяди Арсения, остальные двое расцениваются мною как нежелательные пришельцы и будут отбиты от квартиры....
-Нет, закричала Машка, - стой, впусти всех! Это гости.
- У гостей должны быть идентификационные карточки, - проворчала дверь, но открылась, и в прихожую вошел дядя Арсений, подталкивая впереди себя давешнюю парочку, которая страшно смущалась и выглядела встревоженной и нервничающей.
Машка пригласила их в детскую, чтобы познакомить со всеми остальными, которые рассматривали картинки в альбоме и пожимали плечами.
- Не понимаю, что это такое, - наконец сказал Эд, - дядя Арсений, может быть, ты видел такие штуки?
Он протянул альбом дяде, и тут заметил гостей, страшно сконфузился и стал просить прощения:
- Вы уж нас извините за невнимательность. У нас дети сбежали, и мы не можем понять, как и куда. Вот, ищем зацепки, а тут картинки странные у девочки в альбоме...
- А что в них странного? - перебил его дядя Арсений, - Что странного в шоколадных плитках?
- В чем?
- Анда нарисовала в альбоме плитки шоколада. Разные. Разного размера и в разной обертке, но все это - шоколад, - сказал дядя Арсений, - было в древности такое лакомство, его все любили, и дети, и взрослые. Я только понять не могу, где она его увидела?
- А что это за орнамент на нем?
- Это не орнамент, это надпись. Написано:"Шоколад с орехами и изюмом"
- И что это означает?
- Означает, что в шоколадную массу добавлены дробленные орехи и сушеные ягоды древнего растения-лианы - винограда.
- Из него вино делали, - вмешался в разговор гость.
- Фу, ты, господи, - в сердцах сказал дядя Арсений, - совсем я, старый дурак, память потерял. Вот, знакомьтесь, эти молодые люди двадцать лет назад улетели в Космос и вернулись лишь сегодня. Я взял на себя смелость и пригласил их к нам для более легкой и быстрой адаптации к новой жизни. Никто не возражает, я надеюсь? - встревоженно спросил он.
- Нет, дядя, конечно, нет. Просто мы все сосредоточенны на поиске, вот и не проявили должного внимания гостям, надеемся, они нас извинят.
- О, конечно, мы же все понимаем. Может быть, понадобится наша помощь = располагайте нами.
- Обязательно. А вы на каком корабле улетели?
- На "Сиянии".
- Что вы говорите, - вмешалась в разговор Нинка,- и мои родители улетели на "Сиянии"! Мне тогда восемь лет было...
Продолжить она не смогла. Ланнгленн вдруг вскочил и закричал:
- Я знаю, почему они исчезли!
- Почему?
- Они отправились на поиски шоколада! Вот смотрите: - и он показал всем тетрадь, на обложке которой было написано крупными буквами "ШОКОЛАДНАЯ ЖИЗНЬ", а на первой же странице был аккуратным почерком Дана изложен план поисков шоколада, включавший в себя лишь одну фразу.
Фраза эта гласила: "Чтобы устроить себе шоколадную жизнь, нужно, прежде всего, найти шоколад и понять, что это такое."
Взрослые ошарашенно передавали тетрадь из рук в руки, переглядывались, листали ее в поисках каких-нибудь еще записей, но остальные листы были чистыми и нетронутыми.
- Дан, случайно, симпатических чернил не изобретал? - ворчливо спросил дядя Арсений, - может быть, тетрадь вся исписана, да мы не видим, просто этого.
- Ни разу он с нами их не обсуждал! Обычно, мы знаем, направление его поисков...
Договорить Эд не успел - его перебила Нинка:
- Шоколад он с вами тоже не обсуждал, однако, искал его! Нужно еще раз детскую осмотреть. Теперь мы знаем, что нужно искать: записи химических опытов или чертежи, или расчеты. Давайте разделим комнату на квадраты, и каждый будет осматривать свой участок.
Взрослые снова закопошились в детской и какое-то время работали молча.
Вдруг из кухни раздался голос плиты:
- Хозяйка, обед готов. Накрывать на стол?
Машка вопросительно посмотрела на остальных:
- Есть кто-нибудь хочет?
- Нет-нет, сначала найдем то, что ищем, а потом о еде будем думать, - отрезала Нинка.
- Подожди, Нина, может быть, молодые люди голодны - все-таки, они с дороги. Вы извините меня - я сегодня никудышняя хозяйка. Обед готов, хотите поесть?
- Нет, спасибо, не беспокойтесь, мы поели перед приездом к вам. Мы, как все, сначала завершим поиски, - торопливо заговорили, перебивая друг друга, гости, и Машка отправилась на кухню, чтобы включить режим сохранения обеда в готовом состоянии до востребования.
Когда она вернулась в детскую, то увидела, что все стоят возле книжного стеллажа, где, обычно, стояли книги, которые Дан читал в настоящий момент - как правило, это было несколько книг, он никогда не читал их по одной.
Эд перебирал книги, которые выглядели непривычно и странно.
- Что это такое? - спросила Машка.
Действие лекарства заканчивалось, и она стала постепенно оттаивать.
- Древние книги, - ответил ей дядя Арсений.
- Откуда они у нас?
- Ты нам скажи. Ты заказывала их?
- Нет, наверное, Дан сам их заказал.
- Но ведь заказ должен был пройти через домашний калькулятор. Вспомни, проходил он?
- Давайте, проверим.
С этими словами Эд пошел в кабинет, и все двинулись за ним, стали полукругом перед рабочим столом и ждали, пока он просматривал таблицу заказов за последние полгода.
- Ну, что? - не выдержала Нинка.
- Ничего, - слишком ровным голосом отозвался Эд, а затем ринулся в детскую, даже не выключив калькулятор.
Все бросились за ним и застали его сидящим на ковре и просматривающим каждую книгу.
- Смотрите, - возбужденно заговорил он, когда все опять встали полукругом над ним, - все книжечки новенькие, как только что из магазина!
- Да, - согласились все.
- Почему древние раритеты такие новые? Почти тысяча лет прошла! Как они сохранились? И где? Допустим, в музеях умеют раритеты сохранять, но кто бы Дану отдал музейные экспонаты?!
Все молча согласились.
- А теперь, - так же возбужденно продолжал Эд, - обратим внимание на подбор книг.
Вот, читайте, дядя Арсений, что здесь написано?
Дядя Арсений опустился на ковер рядом с Эдом, остальные тоже сочли за лучшее сесть, и скоро все они стали напоминать учеников, внимающих учителю.
- Так, "Машина времени", Герберт Уэллс. А, эту книгу я помню: мне прадедушка ее рассказывал, это о человеке, который придумал механизм для путешествия во времени.
Все переглянулись.
- А разве люди могут путешествовать во времени? Ведь биологическое время необратимо, - неуверенным голосом сказал Ланнгленн.
- Это фантастика, - объяснил дядя Арсений, но, видя, что остальные не поняли, пояснил, - ну, что-то вроде сказок на темы науки, очень был популярный жанр литературы. Поняли?
Все кивнули, и дядя Арсений продолжил:
- "Видеорама Поули", Джон Уиндэм,этого я не знаю,так, что здесь? Опять путешествие во времени, хорошо, следующая - Брэдбери, а, это имя мне знакомо, он про Марс писал, прадед и о нем рассказывал... "И грянул гром"...боже, какой кошмар!
- Что, что такое?! - вскрикнули женщины.
- А вот, представьте себе, человек отправляется в прошлое, нечаянно убивает там бабочку, и мир, из которого он пришел, меняется. Вот ужасы писали в те времена, а?!
Хм, дальше... Джон Финней... Не слыхал даже..."Меж двух времен"...В общем, все ясно: все книги о путешествиях во времени. Что за интерес у ребенка возник? И вам ничего не сказал? - он уставился на Эда и Машку.
Эд сидел, нахмурясь и о чем-то сосредоточенно думал. Наконец, он сказал:
- Боюсь, что дети отправились в прошлое за шоколадом, другого вывода я сделать не могу.
Гробовое потрясенное молчание было ему ответом, а потом Нинка осторожно сказала:
- Ты, это, слушай, может быть, успокоительное выпьешь, а? Не нужно так нервничать. Это тебе от расстройства такое в голову пришло, - эту часть фразы она сказала негромко и относительно спокойно, а затем вдруг закричала, - все знают, что путешествия во времени возможны лишь теоретически! Все изыскания ни к чему не привели! Теории нет, расчетов нет, аппаратов нет - ничего нет!
Нинка зарыдала вдруг и очень бурно, и стала швырять книги в Эда и Машку?
- Это ваш гений малолетний мою дочку куда-то сманил, паразит! Чего им дома не сидится, наша тоже хороша, зараза, не девочка, а бандит малолетний! Вот где их искать, паршивцев?! - кричала она.
Ланнгленн быстро обнял жену и стал ее поглаживать по голове, но держал при этом крепко, хотя она вырывалась изо всех сил. Наконец, она затихла, и Машка уложила ее на диван, укрыла пледом и дала выпить какой-то жидкости, в результате чего Нинка быстро уснула.
- Пусть отдохнет, - пояснила Машка, а потом обратилась к мужу, - ищем разработки машины времени.