Пашка прочно сидел в Интернете, когда мобильный сыграл "Killer Queen", это означало, что звонит Мишка - лучший друг на все времена. Дружили они с первого класса школы, вместе переживали все неприятности, которые настигали их в этом недружественном учебном заведении, вместе осваивали такие труднодостижимые высоты, как литература, русский язык, история и всякая там география. С английским все было бы неплохо, если бы училка разговаривала на понятном каждому тинэйджеру сленге, но она гундосила какую-то ахинею, которую сама называла "королевским английским" и которая относилась к эпохе то ли королевы Виктории, то ли такого же древнего и никому неинтересного правителя. Пашка и Мишка вместе решили уйти после девятого класса в технический колледж, оба мечтали о светлом будущем программистов и уже два с половиной года старательно осваивали премудрости этой престижной и, по слухам, хорошо оплачиваемой профессии.
- Чего тебе? - Прижав плечом трубку к уху, буркнул Пашка. Это вовсе не значило, что он не рад звонку Мишки. Такой у них был стиль общения, к тому же позволявший экономить денежки на мобильнике.
- Ты вчера парился, что на каникулах делать будет нечего? - Голос Мишки был звонким и радостным.
- Ну?
- Серега нас с собой берет, пришел из клуба сейчас и прям мне так и вывалил!
Пашка подскочил на стуле сантиметров на сорок.
- Я сейчас приду! - Заорал он так, что в комнату заглянула мама и сообщила, что из-за его воплей не слышит, о чем муж Насти Каменской говорит своей эмансипированной и трудолюбивой супруге.
Но сын любительницы отечественных детективов уже натягивал куртку в прихожей и лихорадочно брякал своей связкой ключей.
- Я у Мишки. - Эта фраза уже лет десять была в семье кодовой и действовала на родителей, как успокоительное.
Мишка жил в доме напротив, так что путь занял две с половиной минуты. А сам друг уже топтался в дверях, подпрыгивая под музыку, льющуюся из МР-З плеера прямо в уши его счастливого обладателя. Семья у Мишки не бедствовала, и младший сын получал все последние достижения техники почти без усилий (если не считать усилиями попытки объяснить слишком занятым и беспросветно отставшим предкам острую необходимость наличия соответствующих объектов в их доме). Пашка, хоть его семья и жила намного более скромно, другу не завидовал, замещая презренное и низкое чувство более возвышенным - радостью за него, и стойко верил, что сам сможет добиться в жизни всего своими способностями (которые, правда, пока еще себя не очень широко демонстрировали).
- У Сереги настроение клевое, видно что-то с телкой его склеилось, - хмыкнул Мишка, не проявляя к старшему брату ни малейшего уважения.
Серега был кумиром друзей. Но Мишка старался не очень показывать этого брату, считая, что настоящие мужчины соплей в сиропе не разводят. Пашка своего благоговения никогда не скрывал. С тех пор, как он первый раз увидел Серегу, тот был для Пашки эталоном, образцом, даже идолом. Именно на него хотел быть похожим друг младшего брата, носил такую же стрижку, выклянчивал у родителей куртки, отдаленно напоминающие те, в которых щеголял Серега. Поклонение Пашки тот принимал как должное, относился к нему внешне снисходительно, но на самом деле был искренне привязан к пацану, несмотря на разницу в возрасте. Серега был старше на девять лет, работал в бизнесе отца, играл на гитаре, сам сочинял песни, но самое главное - был самым настоящим альпинистом, успешно штурмовавшим в разное время Эльбрус, Памир, Фанские горы и исходивший все ледники, хребты и прочие загадочные места в родной стране. Его мечтой, пока несбывшейся, был Эверест, но об этом Серега говорить с мелкими не любил. Пашка, открыв рот, слушал рассказы Сереги об очередном походе, смотрел слайды, фотографии, таскался с ним на слеты и сборы, где мужики с бородатыми и обветренными лицами вели беседы о непонятных для парня вещах, но зато там было столько романтики! Мишка тоже впитывал сладкую отраву, но на него она не оказывала такого воздействия, как на его друга. Правда, он давно приставал к брату, чтобы тот взял их с Пашкой в какую-нибудь поездку. Тот обещал подумать, но в последние время он что-то хандрил, по словам Мишки, причина плохого настроения брата крылась в "одной белобрысой мочалке", которая от Сереги морду воротила и "пудрила ему мозги". У друзей были разные мысли, как придется в этом году встречать Новый год, но о том, чтобы поехать в горы с Серегой и его компанией, они не смели даже и мечтать. И вот - чудо! В комнате Мишки Пашка плюхнулся на диван, вытащив из-под седалища русскую версию "Плейбоя". В другое время журнальчик его бы заинтересовал, но сейчас он засунул его за спинку дивана, не сводя с Мишки горящих глаз.
- Тебе предки сколько бабла могут отвалить? - Мишка говорил почему-то шепотом.
- А сколько надо? - Разволновался Пашка. Он знал, что много "предки" дать не смогут, и очень боялся, что это может помешать близкому счастью.
- Только на жратву, потому что автобус уже оплачен, и места в приюте - тоже. Заказывали на определенное количество человек, но два чувака потом ушли в несознанку. Серега сказал, что твою долю просто разделят на всех - получится по полтиннику на рыло - не обеднеют.
В Пашке на мгновение шевельнулась гордость - не очень-то приятно, что тебя держат за нищего, но он одернул себя, ведь это же не кто-нибудь, а сам Серега так решил, от него подарок принять не позорно.
- Ну, это, конечно, потянут, - облегченно вздохнул Пашка. Перед Мишкой он своих родителей, которых, кстати, нежно любил, не стеснялся. Ну, такие вот они у него, непрактичные, что ж теперь. Зато Мишка с самого детства страшно завидовал другу, потому что его отец сам чинил свой старенький "жигуленок" и допускал сына к священнодействию. Мишка часто напрашивался с Пашкой в их гараж и глаз не отводил от рук его отца, с восхищением глядя, как тот возвращает к жизни, казалось, навсегда заглохшую машину.
- Глянь, Серега список составил, чего с собой тащить. Говорит, если у тебя нет, можно будет в клубе позаимствовать.
Пашка глазами пробежал список. Рюкзак ему родственники в прошлом году подарили в связи с успешным окончанием первого курса. Ботинки ему Серега недавно подбросил, кто-то из альпинистов продавал свои, ношеные, но фирма надежная, хорошие ботиночки, походят еще. Не было у Пашки только трековых палок, да и с перчатками проблема. Живут они на юге, в теплом климате, зимы в их городе мягкие, так что о перчатках Пашка и не задумывался. Он поставил птички карандашом напротив этих вещей. Мишка серьезно кивнул и пошел с бумажкой в коридор. Через минуту в комнату вошел Серега, и сразу стало как-то тесно, зато веселее.
Серега был здоровенным мужиком двадцати шести лет с выгоревшими бровями и волосами. Оттого, что лицо его часто обгорало на высоте, он казался старше. Вокруг глаз собирались морщинки, особенно, когда он улыбался.
- Ну, смотрите, мелочь, чтобы я не раскаялся в своей доброте! Шаг в сторону будет рассматриваться, как побег, прыжок на месте - как провокация. Слушаться меня и других старших товарищей, и никакой самодеятельности!
Пашка и Мишка кивали головами в такт его словам и широко улыбались, потому что понимали: нотация - необходимый педагогический нюанс, без которого не обойтись, так что лучше тихо переждать.
- Выезжаем двадцать девятого в восемь вечера, ты, Пашка завтра заскочи за вещами после шести. Кстати, а родители тебя отпустят?
Пашка даже затрясся. За кого его тут принимают? Он что-то залопотал, давая понять, что предки у него по струнке ходят и его слово для них - закон, но Серега его не слушал, просто хлопнул по плечу, улыбнулся и ушел к себе.
- Говорю тебе, у него с телкой дело на мази! - Зашептал Мишка. - Наконец-то у этой дуры глаза открылись.
- А какая она? - Наконец заинтересовался Пашка. Надо же выяснить, кто его кумиру чуть жизнь не поломал.
Мишка скривился:
- Да ну, ни кожи, ни рожи.
- А какая у нее... - Пашка не успел договорить, в комнату заглянула Мишкина мать. Что все-таки у этих взрослых за манера, хоть бы постучали, никакого уважения, будто они и не люди вовсе, а так - объект воспитания.
- А, Паша, ты здесь. Тогда идите, поешьте, пироги свежие.
Ну, совсем другое дело, поесть - это всегда пожалуйста. Молодые организмы требовали еды постоянно и много. А Мишкина мать готовила вкусно, да и времени свободного у нее было побольше, чем у Пашкиной, работавшей участковым врачом.
Наворачивая пироги с чаем, мальчишки вполуха выслушивали рекомендации заботливой родительницы о том, что с территории базы они выходить не должны, одеваться тепло, шапки на улице не снимать, спиртное не пить, только в Новый год так и быть, можно по бокалу вина. От этого замечания Пашка с Мишкой чуть не подавились, потому что в семнадцать лет чувствовали себя уже достаточно пожившими мужиками, знающими, что в этой жизни к чему. Они собирались в горах кутнуть на славу, предполагая, что Серега, скорей всего, будет занят своей мымрой и не станет стоять у них над душой. В общем, настроение у них было самое что ни есть радужное.
***
Все складывалось замечательно с самого начала. В автобус, отправляющийся от клуба, народ забирался уже заметно приободренный. Многие пришли прямо с работы, где отмечали начало новогодних праздников. Когда поехали, по салону быстро распространился аромат смеси разнообразных напитков. Кто-то шумно открыл бутылку шампанского, раздавались демонстративные девичьи повизгивания, кто-то басом просил остановить мгновение, поскольку хотел запечатлеть его на пленку. Примерно через час стало потише, народ, выпив и закусив, собирался отходить ко сну. Пашка с Мишкой, приняв на грудь то, что смогли ухватить под искусственно строгим взглядом Сереги, откинулись на спинки своих кресел и слушали музыку из плеера. Мишка поделился с другом одним наушником. Еще перед посадкой пацаны внимательно оглядели невысокую, тоненькую девчонку, которая вела себя с Серегой, по их мнению, как со своей собственностью. Пашка был полностью согласен с Мишкой - ничего особенного, до Памелы Андерсон ей, как до луны. И Пашка, и Мишка были большими поклонниками самых выпуклых достоинств голливудской дивы. Впрочем, в колледже встречались и сторонники другой суперзвезды - Анжелины Джоли. Приятно было иногда на большой перемене поделиться своими впечатлениями с однокурсниками о статях признанных красавиц.
Свою подругу Серега слащаво называл "Ларик", услышав это, Мишка просто сплюнул, а Пашка пожал плечами, впервые за многие годы усомнившись в абсолютном совершенстве своего идола.
В автобусе ребята постарались сесть подальше от парочки, друг другу они обещали не спать всю ночь, балдеть под "крутую" музычку, и, разумеется, заснули около полуночи.
Утром чудеса продолжились. Бульдозер увез их наверх, где была самая настоящая база для альпинистов и скалолазов. База была, конечно, обыкновенная, но Пашка и Мишка, неизбалованные горными красотами, не сомневались, что здесь ничуть не хуже, чем на самих вершинах.
Природа вокруг царила просто неописуемая. Снег лежал повсюду - горы, казалось, спали под одеялом. На самой базе были везде протоптаны дорожки, но сразу за воротами сугробы уже никто не расчищал. База находилась в небольшой долине между горами, они опоясывали ее со всех сторон. Серега сразу показал им Эльбрус, объяснив, что его не всегда так хорошо видно. Потом он сразу предупредил их, что тишина и покой в горах - вещь обманчивая, хотя сейчас и не сезон лавин, но лезть самим мальчишкам никуда нельзя.
- Захотите куда-нибудь сходить - сразу ко мне. А я уж там решу, куда и с кем вы пойдете.
Первые два дня Пашка с Мишкой никуда и не рвались, хватало впечатлений и вокруг. Новый год прошел в сплошном угаре. Бой курантов все встретили на улице, и пили шампанское из пластмассовых стаканчиков под сомнительное шипение бенгальских огней китайского производства, которыми на снегу выложили оригинальную надпись "С новым годом".
Те, кто приехал парами, куда-то вскоре расползлись, остались стойкие оловянные солдатики, впрочем, сами себя предпочитавшие называть "настоящими бойцами", которые явно собирались уничтожить до утра весь запас спиртного. Пашка и Мишка впервые в жизни попробовали коктейль, именуемый в народе "Белый медведь", и усиленно делали вид, что им ужасно нравиться. С ними остались несколько бывалых "альпиноидов", обещавших к утру сделать из друзей истинных знатоков зимнего отдыха. Это им удалось в полной мере. Пашке повезло больше, потому что на рассвете он украдкой слинял и, выйдя за ворота базы, избавился от коктейля старинным и надежным способом, засунув два пальца в горло, а заодно избавился и от тяжких последствий буйной ночи. А Мишке утром было очень плохо. Пашка заварил для друга крепкий чай, заставил его выпить таблетку анальгина и вообще носился с тем, как с маленьким. Он не признался Мишке, что его стошнило, и потому сильно вырос в его глазах, как человек умеющий пить.
Так пролетели деньки. Один раз Пашка с Мишкой погуляли вокруг базы, не поднимаясь высоко, под контролем Сереги. Прогулкой они остались бы довольны, если бы Мишкин брат постоянно их не одергивал. Погода стояла прекрасная, было тихо, безветренно, поэтому пацаны считали, что Серега зря гонит волну. Вечером, сидя на лавочке возле своего домика и наслаждаясь крепленым вином, которое они потихоньку нацедили из чьего-то баллона, стоящего под одной из кроватей, они обсуждали планы на завтра.
- Слушай, завтра Серега со своей метелкой собираются вылезти куда-то, - проинформировал Мишка.
- А мы? Опять здесь торчать будем, сил уже нет! - Буркнул Пашка, тоже несколько утомленный контролем старших товарищей.
- Что же мы - не люди! Давай сами прогуляемся. Я тут присмотрел один склон - гладенький, по нему наверх, а там ледничок, на него забраться - плевое дело! - Предложил Мишка, смачно сплюнув под лавку, что расценивалось, как нормальное мужское поведение знающего себе цену настоящего мачо.
- Задницу надерут, - рассудительно предположил Пашка, жалея, что не сплюнул первым.
- Пусть сначала поймают! - Хмыкнул Мишка. - Да кто узнает! Серега будет думать, что мы в лагере сидим, а те, кто здесь - что с Серегой ушли. А мы быстренько сбегаем, до темноты вернемся, никто не врубится, что к чему.
Пашка глубоко задумался. С первого года их дружбы инициатором всяческих каверз и выходок был Мишка, а его друг в их тандеме играл роль рационального начала. Он обдумывал все варианты, просчитывал, чем они могут закончиться и какой вред нанесут их физическому и моральному состоянию. Обычно Мишка все-таки побеждал в борьбе воль, но иногда Пашке удавалось уговорить его ставить более скромные цели и задачи.
Сейчас Пашке и самому хотелось сходить в горы, чтобы было потом, что вспомнить (кроме, конечно, утренней зари, стыдливо озаряющей его согнувшуюся в желудочных конвульсиях фигуру), а риск, хотя и был, казался минимальным - не по пять же им лет, в самом деле.
- Лады, - Пашка пихнул Мишку локтем, - надо только минералку взять с собой и пирожки какие-нибудь, что ли...
Мишка важно кивнул и допил остатки вина:
- Вроде ничего винишко, но меня даже и не забирает.
Пашка согласился, что вино это - только чтобы телок арканить, а в приличной мужской компании пойдет только вместо компота.
- Смотри, Сереге не сболтни о наших планах, - строго предупредил Мишка.
- Сбрендил? С чего это вдруг я проболтаюсь? - Возмутился Пашка.
- Ты ж на него только что не молишься! Да ладно, шучу я. Ему все равно не до нас. "Ларик" эта... - Мишка поморщился. - Как бы не захомутала его по полной.
- Да... - Печально протянул Пашка. - С этими бабами только свяжись. Не, одно дело - по клубам с ними колбаситься, другое дело - жениться... Как же он тогда в Тибет поедет?
- Вот тогда-то он точно туда поедет, пешком побежит! - Заржал Мишка. - Что хреново, если он жениться и свалит из дома, кто нам будет с рефератами по гуманитарным, туды их, помогать?
Серега действительно частенько оказывал братцу и его другу столь необходимую и ценимую ими помощь в выполнении заданий по наукам, от которых они сбежали из школы, но и в колледже злой рок в виде культуры речи, эстетики и философии преследовал их неотступно.
Теперь уж сплюнул Пашка, выражая свое отношение к сложившейся ситуации.
- Что, еще по сто грамм на рыло? - Лениво предложил Мишка, перед этим воровато оглянувшись.
- Не, раз завтра в горы пойдем, ну его - это пойло! - Проявил толику здравого смысла Пашка.
Мишка согласился, и они побрели в комнату, в которой стояли шесть кроватей, но каким-то загадочным образом кроме них там никто не ночевал. Где и как располагались остальные - можно было только предполагать, что Пашка и Мишка с большим удовольствием и делали, изощряясь друг перед другом в остроумии и строя более чем смелые догадки. Если бы Серега их услышал - не миновать бы им пары мощных подзатыльников, но на них никто особого внимания не обращал, а больше никого их возраста здесь не оказалось, так что пацаны уж дали себе волю.
***
Во время завтрака Серега зачитал программу, кто по каким маршрутам отправится, раздал указания насчет пищи, а Мишке и Пашке, как обычно, велел сидеть на базе. Те ели, не поднимая глаз, боясь выдать свои планы или хотя бы заронить тень подозрения, что в этот раз они не собираются, как последние овцы, делать, что приказано.
Так как маршруты у всех были короткие, долгих приготовлений не понадобилось, и через час после завтрака база опустела, только несколько парочек бродили между домиками, но эти и не для походов сюда приехали.
Пашка и Мишка быстренько покидали немногочисленные вещи в маленький рюкзачок, с которым Мишка ходил в колледж и, делая вид, что просто обходят базу вокруг, не спеша пошли за ворота. Пашку слегка беспокоило, что за завтраком ходили разговоры о скорой перемене погоды, но трусом казаться ему не хотелось, даже перед Мишкой. Солнца действительно сегодня не было, дул ветерок. Но ничего хуже как будто не предвиделось, да и "старики" на погоде особенно не заморачивались.
"Ладно, сбегаем быстренько вверх, потом вниз, часа на три - не больше", - успокаивал себя Пашка, осторожно поглядывая на Мишку - а вдруг того терзают такие же сомнения. Но Мишка, как только они отошли на безопасное расстояние от базы, рванул вверх по склону так, как будто все жизнь только этим и занимался. Впрочем, здоровьем природа не обидела ни того, ни другого, так что Пашка от Мишки отставать и не думал. Сначала идти было легко и весело, но через некоторое время ветер заметно усилился и неприятно обжигал уши, так что пришлось накинуть капюшоны и надеть перчатки, которые они засунули в карманы перед выходом. Мишка и вовсе забыл бы о них, но Пашка, которому перчатки выдал Серега, берег чужое имущество как зеницу ока, а заодно уж и Мишкины пижонские перчатки, на которых было выдавлено изображение какой-то птицы - не то слишком крупной утки, не то больного гуся, но Мишка уверял, что это самый настоящий американский горный орел. Орлов этих никто никогда живьем не видел, поэтому спорить с Мишкой было бесполезно.
Ощущения у пацанов были такие, что передать их словами было бы просто невозможно, даже сочные русскоязычные идиомы, которыми Пашка и Мишка столь охотно щеголяли в своей молодежной тусовке, тут не подошли бы.
Вверх они забрались довольно высоко, но не могли даже и предположить, насколько. Им бы хотелось думать, что находятся не меньше, чем на четырех тысячах метров, что, конечно, действительности не соответствовало. Они оглянулись, пытаясь понять, где остался лагерь. В этом месте склон горы как бы раздваивался, там образовалась небольшая впадина, от которой дальше расходилось несколько тропок. Пашка и Мишка съели бутерброды и пирожки, прихваченные в столовой, попили водичку, прикидывая, куда держать свой путь дальше. По небу носились неприятные темные облака, называемые "снеговые", но ни Пашка, ни Мишка этого не знали. Осторожный Пашка все-таки намекнул другу, что можно и возвращаться, но тот упрямо мотнул головой вперед, на одну из развилок.
- Это место легко запомнить, пройдем еще немного, а потом уж вернемся, отсюда и спускаться начнем. Интересно же, что там дальше.
- Ветер усиливается, - буркнул Пашка.
- Это потому, что мы поднялись. Ты что, не знаешь, что чем выше, тем ветер сильнее?
Пашка не сохранил никаких знаний из курса природоведения, поэтому согласился идти дальше, тем более что усталости он не чувствовал, а наоборот, какая-то эйфория заполняла все его внутренности.
- Э-э-э-эй, вперед, на самый верх! - Заорал он не своим голосом и бросился в указанную Мишкой сторону.
Тот только рюкзачок подхватил и понесся следом, испытывая то же чувство непонятной радости. Тропка еще несколько раз поворачивала и на самом деле все время шла вверх, но Пашка и Мишка этого не заметили, им казалось, что они идут по равнине. Времени они тоже не замечали, потому что часы у них были только в мобильниках, а в поход они их не взяли, все равно на базе не было сотовой связи. Назад они не оглядывались, поэтому не представляли себе, как придется возвращаться. Успокоились они тогда, когда отошли от полянки метров на восемьсот. Но охладила их молодецкий пыл вовсе не усталость, а ветер со снегом, которые усиливались с каждой минутой. Самым неприятным было то, что поднялась поземка, которая закрывала дорогу и напрочь сбивала с пути. А компаса Пашка с Мишкой не взяли, даже и в мыслях у них не было, что они могут заплутать. Остановились они под крутым склоном и вопросительно посмотрели друг на друга: "Что же теперь?".
- Надо ползти назад, - не слишком уверенно пробормотал Пашка.
- С удовольствием, если ты укажешь, где этот самый зад, - продемонстрировал Мишка свое знаменитое чувство юмора, за каковое в своей компании почитался титаном мысли.
- Кажется, туда, но я плохо помню, сколько было поворотов от поляны, то ли четыре, то ли пять, - Пашка махнул рукой почти наугад.
- А что, были повороты? - Удивился Мишка. - Вроде бы шли все время прямо...
Снег завертелся вокруг них маленькими буранчиками, грозя в скором времени перейти в один большой ураган. Пашка и Мишка испугались по-настоящему, правда, сообщать друг другу об этом не стали. В своих головах они прокручивали возможные варианты отхода к лагерю, но придумать что-либо умнее, чем постоять и подождать, не закончится ли снег, не смогли. Через полчаса дала себя знать другая проблема - пока шли, холода они не чувствовали, но, постояв, даже недолго, под скалой, начали замерзать. Спиртное они, разумеется, тоже с собой не взяли. Так и стояли, стараясь не стучать зубами, и понимали, что влипли, а, главное, так, что теперь уж не получится проскочить в лагерь незаметно. Все сулило им одни неприятности. У Мишки, грешным делом, мелькнула мысль, а стоит ли вообще возвращаться при таком гнусном раскладе, но он быстренько одернул себя.
Пашка начал приплясывать, фальшиво пытаясь напеть композицию Scorpions "Action", Мишка подхватил, подпрыгивая на месте и пытаясь согреть ноги. Так прошло минут пятнадцать. Ветер сбивал с ритма, снег начал залетать в рот, пришлось повернуться лицом к скале. Оба понимали, что все как-то не так, собственно говоря, дела у них - слово неприличное.
- Вы чего орете, вам что, не говорили, что горы шума не любят?
От сердитого баса Пашка и Мишка испуганно замолчали и осторожно повернулись на голос.
Перед ними стоял дядька, возраст которого определить было трудно - куртка на нем какая-то непонятная, на голове - вязаная шапка в виде шлема, очки в пол-лица. В руках трековые палки, правда, странные, Мишка и Пашка таких ни разу не видели.
- Дяденька, а вы кто? - Перекрикивая ветер, радостно воззвал Мишка.
- А ... в пальто! Альпинист. А вот вы кто такие, хочу спросить?
Пацаны замялись. Им было понятно, что дядька-то имел право задавать им любые вопросы, с первого взгляда понятно - человек бывалый, можно было бы и не спрашивать.
- Мы пошли погулять, но тут снег начался, - храбро решил держать ответ Пашка.
- Погулять? - Глаз альпиниста видно не было, но Пашка ясно представил себе, как его выгоревшие брови взлетают под шлемом вверх. - Вам тут что, главный проспект? Сюда гулять не ходят. Вы с кем приехали?
Тут уж Мишка гордо выступил вперед:
- С братом моим, он мастер спорта, о нем даже в газете писали, и репортаж по телеку показывали, на Эльбрусе был, на Памире...
- Карпенко, Карпенко... нет, не помню такого. А сколько ему лет?
- Двадцать шесть.
Альпинист кивнул головой, как будто ему все сразу стало ясно, и повернулся к Пашке и Мишке.
Погулять вы пошли, разумеется, втихаря, брат не в курсе, ну, пацаны, шкуру он с вас сдерет... - Мрачно предсказал альпинист.
Пашка и Мишка опустили головы и шумно задышали. Альпинист смотрел на них, но было непонятно: то ли осуждал, то ли сочувствовал им.
- Ну что, пошли? - Вдруг как-то тихо и совсем мирно сказал он.
- Куда? - Опешили друзья.
- В лагерь, конечно, отведу вас, хоть и не по дороге мне совсем. Но оставлять вас здесь нельзя. Идите и не теряйте меня из виду.
Он зашагал довольно быстро, что было непонятно, так как метель вилась уже довольно быстро. Пашка и Мишка почти бежали за ним, вперив глаза в странный рюкзак альпиниста оранжевого цвета. А, может, он специально был такой, чтоб заметно было в снегу.
Как-то очень быстро они вышли на ту самую поляну, на которой Пашка с Мишкой отдыхали и перекусывали. Они приободрились, уж отсюда-то они точно легко доберутся до базы. Тут альпинист остановился и огляделся. Потом пошел к одному склону, махнув спутникам рукой. Те подбежали резвой рысцой.
- Здесь пещера есть ледовая, ну-ка, башку наклоните. - Альпинист нагнулся и нырнул в скалу, мальчишки за ним.
Когда они подняли головы, то просто оторопели от того, какая красота открылась их глазам.
Ледовые бугорки покрывали не только пол пещеры, но все стены, и потолок. Лед блестел и переливался, как будто кто-то, очень хозяйственный и аккуратный, натер его полиролью. В пещере было довольно темно, но из-за ледяного блеска можно было рассмотреть все пространство.
- Ух, ты! - Как-то по-детски отреагировал Пашка.
Мишка молчал и, открыв рот, оглядывал сказочную пещеру. Альпинист прошел в самый темный ее угол и быстро стряхнул наледь сверху старого рюкзака. Мальчишки подошли поближе. Альпинист встряхнул рюкзак и продемонстрировал Пашке и Мишке:
- Моя заначка, когда же я ее сделал? Году в...., в общем, давно. Держите, вам поесть надо, там горелка есть и баллончик должен быть запасной - в том году такая же шпана оставила. На память!..
Пашка и Мишка кинулись к рюкзаку, потому что есть хотели, и даже очень. Мишка вынул банку тушенки, пакет с печеньем и маленькие шоколадки. Более практичный Пашка занимался разведением огня, что оказалось делом непростым. Пашка пыхтел, соображая, как пользоваться дремучей штуковиной. Альпинист сел на свой рюкзак недалеко от входа в пещеру и спокойно смотрел на Пашкины мученья. От такого критического отношения к себе Пашка только разозлился и, в конце концов, справился с этой заразой. Банку вскрыли консервным ножом, лежавшим в кармане рюкзака. Печенье оказалось невкусным, но Пашка и Мишка не капризничали. Мишка, как воспитанный представитель подрастающего поколения, пригласил альпиниста к "столу", но тот отрицательно помотал головой и уставился в просвет на входе пещеры. Темные альпинистские очки он не снял.
Мишка протянул Пашке маленькую шоколадку, на обложке которой маленькая щекастая девочка в платочке презрительно смотрела на них, надув губки. Шоколад тоже казался каким-то старым и безвкусным. Съели только по одной штуке. Когда жевали шоколад, альпинист прервал молчание:
- Как я понял, вы салаги небитые, но, может, все-таки слышали, как там дела у Воробьева, Меркулова, Кобзева?
Пашка и Мишка пожали плечами.
- Нет, никого из них мы не знаем. А кто это такие?
Альпинист вздохнул:
- Ну молодняк пошел... Это ж такие ребята, с ними - хоть куда, эх....
Пашка с Мишкой вобрали головы в плечи, им было стыдно, что они не знают таких известных людей, но делать было нечего.
Когда они поели, альпинист встал, аккуратно разобрал горелку и сложил ее в рюкзак, завернул в пакеты печенье и шоколад, засунул их внутрь, а сам рюкзак поставил на место, пробормотав что-то вроде: "Дураки на свете не переводятся". Все вместе вышли на снеговую поляну.
Скоро стемнеет, пошли быстрее, тут осталось всего ничего. По склону спускались быстро, и было уже совсем не страшно. Когда вдали показалась стальная ограда базы, альпинист остановился.
- Все, пацаны, я пошел.
- Подождите, - рванулся к нему Пашка, - а как ваша фамилия?
- Тебе зачем? - Удивился альпинист.
- Как зачем? Должны же мы знать, кто нас..., - Пашка замялся, - спас.
Мишка в такт его словам согласно кивал головой. Но у него еще мелькнула мысль: а вдруг он очень известный альпинист, штурмовавший Эверест или еще какую-нибудь труднодоступную гору, тогда и на них падет отблеск его славы. А заодно, и Серега не будет особенно бушевать.
Альпинист усмехнулся:
- Ну, Стрельцов я, Андрей Петрович.
- А какое у вас звание? - Напирал Мишка.
- Мастер спорта международного класса, - под шапкой-шлемом, натянутой до самых обветренных губ как будто мелькнула улыбка.
- Может, зайдете на базу? Вам там обрадуются, - неуверенно предложил Пашка.
Альпинист отступил по склону и покачал головой:
- Не могу я, мне надо идти... в другое место, не сюда.
Он повернулся и быстро стал удаляться от них наверх. Удивительно, как быстро он шел, а, между тем, на горы и на базу спускались сумерки. Пашка с Мишкой оглянулись: куда он идет в ночь, в такую погоду? Так стояли и смотрели ему вслед, пока он не скрылся из глаз. Потом уж спохватились и неохотно побрели в лагерь.
***
Серега встретил их мрачным, тяжелым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Он сидел в их комнате на Мишкиной кровати, и сидел, наверное, уже довольно давно. "Ларика" рядом не было, видно, Серега решил избавить ее от тягостной семейной сцены, которая могла закончиться и рукоприкладством.
Поначалу Пашка с Мишкой попытались сделать вид, что все время были где-то здесь, просто не попадались Сереге на глаза, но этот номер у них не прошел. Серега моментально прервал детский лепет, объяснив, что вся группа уже давно обыскала не только все закоулки внутри базы, но и ее окрестности, и сейчас еще продолжает искать их на ближайших склонах. Пришлось рассказать правду, не всю, конечно, еще чего не хватало. Но и той части, которую Пашке и Мишке пришлось кинуть на жертвенный алтарь, вполне хватило, даже с избытком. Все, что Серега им сказал, перевести на пристойный русский язык возможным не представляется, так что это уж у кого на что воображения хватит. Кроме того, Мишка получил в ухо, несильно, но от того не менее обидно. Пашке Серега не врезал, сказал с жалостью, что права не имеет - Мишка - брат, а за Пашку он, Серега, несет ответственность перед его родителями, вот уж он им все расскажет, пусть сами его казнят или милуют. Пашка обрадовался. До отъезда еще три дня, за это время Серега размякнет, а там и вовсе забудет всю злополучную историю. Мишка потирал ухо и стойко выслушивал все, что Серега посчитал нужным им сказать, знал по опыту, что лучше дать ему высказать до конца и не встревать.
Когда Серега выдохся (примерно через полчаса), Мишка немного осмелел и, на всякий случай, отойдя на два шага, сказал:
- Да не парься ты, мы не одни были. Мы с крутым альпиноидом познакомились, он нас по окрестностям и поводил. Было бы с чего шум поднимать...
- Ага, - выступил и Пашка, - такой мощный чувак, он, это, как его - мастер спорта международного класса. Он нам пещерку одну показал...
- Кто такой? Фамилия как его? Еще недоставало, чтобы вы с каким-то маньяком шлялись!
- Ты че? Какой маньяк? У него прикид - что надо! Правда, странный какой-то, че-то я такого ни у кого не видел, - заволновался Мишка.
- А зовут его Стрельцов Андрей Петрович, мы спросили, он и представился, - Пашка попытался показать себя взрослым и умным.
- Стрельцов, Стрельцов...., что-то знакомое, вроде, слышал я такую фамилию... - Задумался Серега. - Слышал ее точно, но где - не вспомню. Ладно, воспитательный час закончен. Только попробуйте еще что-нибудь учудить - собственноручно под самой высокой горой закопаю.
Мишка и Пашка смиренно скинули куртки и упали на кровати, демонстрируя, что никуда и не собираются. Серега ушел, не иначе, к "Ларику" порысил. Как только за ним закрылась дверь, Мишка скоренько достал из-под кровати заветный баллончик с вином.
- Гони кружки! - Приказал он Пашке, хотя тот уже держал в вытянутых руках алюминиевые сосуды.
- Повод есть - выдумывать не надо, - хмыкнул он, предвкушая незатейливое удовольствие. Они уже и не скрывали, что хлебают чужое добро, похоже было, что хозяин баллона попросту забыл о нем, увлекшись разнообразными нектарами, щедро предлагаемыми приехавшими группами.
Спали они без снов, чуть завтрак не проспали. Не умывшись, ворвались в столовую, поймав недовольный взгляд Сереги. Прислушиваясь к разговорам старших, Пашка вспомнил, что альпинист называл фамилии своих старых знакомых. Он спросил знакомого ему по сборам скалолаза:
- Ты слышал когда-нибудь о таких: Воробьев, Меркулов, Кобзев? Это альпинисты?
Мужик задумался:
- Ну, Воробьев - фамилия распространенная, а вот Меркулов - нечасто встречается. Был такой альпинист, широко известный в узких кругах. Но он давно погиб, лет тридцать назад, кажется, на Памире. Знаешь, это можно будет в клубе проверить, там есть папка по всем нашим: и живым, и мертвым.
- Так давно погиб? Может, у него сын был или племянник?
Скалолаз пожал плечами:
- Не слышал.
Пашка призадумался. Странно как-то. Альпинист был, конечно, немолод, но не в склерозе же он? Уж тридцать лет прошло, а он не знает, что с его другом несчастье случилось? Вообще, дядька был какой-то странный, что-то такое в нем... Пашка не мог бы объяснить, что с ним не так, поэтому после нескольких минут тяжких раздумий выбросил это из головы.
Пашка и Мишка оставшиеся дни вели себя тихо, внимания старались к себе не привлекать, дальше, чем на пятьдесят метров от лагеря не отходили, и Серега ко времени отъезда перестал сверлить их глазами, подозрительно прислушиваясь к их трепу.
Домой добрались без проблем, вообще в последние дни народ несколько поугас, обращали больше внимания на окружающую природу, пили меньше, а по вечерам вели исключительно пристойные разговоры на всякие философские темы то о смысле жизни, то о душе. Пашка и Мишка от этих высокодуховных порывов быстро утомлялись и начинали скучать. В их тусовке никто на такие темы не разговаривал, смысла некоторых слов и вовсе не понимали.
Несколько дней после приезда Пашка с упоением рассказывал родителям о горах, базе, тщательно обходя темы застолий и употребленной внутрь горячительной жидкости. Те слушали с восхищением, взирая на свое чадо, как на бывалого туриста и даже дали денег, чтобы Пашка распечатал фотографии со всех пленок, какие сможет собрать у своих спутников.
У них с Мишкой появилась привычка презрительно в компании отзываться об отдыхе в городе и перебрасываться фразами, вроде: "Ты помнишь, на том хребте, ну, когда мы в пургу попали...". Их рейтинг среди сверстников вырос со скоростью космической ракеты, запущенной с Байконура. Конечно, они рассказали и об альпинисте, кое-что добавив от себя, так у них выходило, что это именно он недавно покорил одну из самых сложных вершин в Гималаях, об этом событии много говорили в последние время, но фамилии героя все равно никто точно не помнил. Но Пашку что-то смутно беспокоило. Ему хотелось узнать об Андрее Петровиче Стрельцове как можно больше. Он выпросил у Сереги адреса сайтов в Интернете и долго ходил по ним, ища информацию. Но сведения там были, в основном, за последние несколько лет, а более ранние данные пока еще, видимо, не вбили. Тогда он решил проверить фамилию Меркулова в списке погибших альпинистов. Нашел. Действительно, он погиб в 1977 году. Прилагались статьи об этом человеке, фотографии, все относилось к середине семидесятых. Лениво пролистывая странички, Пашка внезапно увидел фотографию, от которой у него похолодели руки. На вершине со знаменем СССР стоял этот самый Меркулов, а рядом... Пашка уткнул нос почти в самый экран монитора, ну, точно, рядом - Стрельцов Андрей Петрович. То есть, конечно, фамилии не было, но спутать было невозможно - шапка-шлем, темные очки, куртка - все совпадало. Пашка посидел некоторое время, а потом как-то механически стал листать страницы сайта до буквы "С". Вот он - Стрельцов Андрей Петрович, родился в 1930 году, погиб на Кавказе от удара шаровой молнии в 1973. Перед этой страничкой Пашка зачем-то просидел около часа, потом вышел, отключил компьютер и задумался. Процесс этот давался мучительно трудно, привычки к долгим размышлениям у Пашки не было, так что он даже устал. На следующий день в колледже он осторожно рассказал о своем открытии Мишке. Было страшно, что тот сочтет его психом, но, в конце концов, можно будет показать ему сайт.
Зря Пашка боялся, Мишка никогда не сомневался в словах друга. Поверил он ему сразу и беззаветно.
- Прикидываешь, нас с тобой призрак спас!
- Не, я тут по нету пошарился, призраки, они людям просто являются, а в жизнь не вмешиваются. А он скорее...Дух, что ли... Или, может, Ангел.
- Круто! Приходи вечером, на моем компе в нет выйдем, покажешь сайт!
На том и порешили. Когда они сидели вечером перед компьютером, в комнату заглянул Серега.
- Да, мелкие, я выяснил насчет вашего знакомого альпиноида. Пошутил он над вами, не так его зовут, мне сразу это как-то не понравилось. А на днях проверил - Стрельцов давным-давно погиб, я о нем в книге читал. Вообще, известный мужик был, жаль его, многое мог бы еще сделать. Так что обманули вас, мелочь пузатая! Будете знать, как с незнакомыми дядьками общаться!
У Сереги заиграл мобильник, и он вынырнул в коридор.
Пашка и Мишка переглянулись. Они-то знали, что не обманул их дядька, а был он тем самым знаменитым Стрельцовым, который решил помочь двум придуркам, подумавшими, что они могут покорить горы без всякой подготовки. Вот и вывел их, спасибо ему от них, может, быть история эта их чему-нибудь научит. А может быть, и нет.