Отдельно надо рассказать о личной жизни Т. Рыскулова, о чем до этого многое замалчивалось. В советское время и даже в 90-е годы исследователи жизни и деятельности Турара Рыскулова упоминали только об одной его жене - Азизе Тубековне Исенгуловой (уроженка г. Джаркента, наполовину казашка, наполовину татарка), на которой он женился 24 октября 1932 г. и которая родила ему двух дочерей - в 1933 г. Сауле (доктор биологических наук, академик Международной академии информатизации, проживала в г. Алматы, умерла в 2013 г.) и в 1937 г. Риду (окончила институт иностранных языков, проживала в Москве, умерла в 2009 г.). На самом деле она была его четвертой и последней женой.
Первой женой Т. Рыскулова была дочь почетного статского советника в г. Ташкенте Ильинского Алексея Ивановича (р. 1854) и падчерица бывшего генерал-губернатора (начальника) г. Ташкента Владимира Павловича Колосовского (1), Татьяна Алексеевна Ильинская (1903-1980). Их сын Александр (Искандер) при разводе остался с отцом и бабушкой Варварой Валерьяновной Колосовской (1885-1970). Позже Татьяна вышла замуж за военного интенданта Григория Семеновича Уманского (арестован в 1939 г., репрессирован), с которым жила в Краснодаре.
Вторая жена Рыскулова - моя бабушка Надежда Константиновна Пушкарева (1902-1976). Она приехала в Ташкент из Сибири. В то время у нее умер отец, и мать Пушкарева (по отцу - Акулова, по матери - Костырко; её отец Константин Павлович Пушкарев, дед - Павел Андреевич Пушкарев) Ольга Федоровна (1868-1940) осталась с тремя дочерями - Надеждой, Татьяной и Ольгой. Они жили в г. Каинске Томской губернии. В то время шла гражданская война, в город входили то белые, то красные. Бабушка рассказывала мне, как однажды они спрятали у себя красного командира, и после того, как город освободили от белых, он привез им в знак благодарности телегу дров. Вскоре, спасаясь от голода, они уехали в Ташкент. Там Надежда Константиновна познакомилась с Тураром Рыскуловым, который случайно оказался с ней на лечении в местной больнице. В 1924 г. они (дед, бабушка, Варвара Валерьяновна и Александр) переехали в Москву и поселились в гостинице 'Люкс' на Тверской, затем на ул. Маркса, в дом, находившийся поблизости от Библиотеки имени Ленина. В этот период они познакомились с Г. Димитровым, П. Тольятти, М. Торезом, В. Фигнер и другими деятелями Коминтерна.
Близкими знакомыми Надежды Константиновны были семьи Красиных и Сажиных (М.П. Сажин 1845-1934, участник Парижской Коммуны 1871 г.), народник Н.А. Морозов (1854-1946), семья заместителя председателя ВЧК Я. Х. Петерса (1886-1938), математик С.Л. Соболев (1908-1989), ставший в возрасте 31 года самым молодым академиком Академии наук СССР (1939). Долгое время она переписывалась с солисткой Большого театра М.П. Максаковой (1902-1974). Другом семьи Надежды Константиновны был поэт-акмеист Сергей Городецкий (1884-1967), который подарил ее дочери Софии (1923-1998) альбом со своими рисунками и стихами, названный им "Побасеночки для Сонечки". В 1925 году, во время I Московского международного турнира, сопровождавшегося настоящей "шахматной лихорадкой" в стране, моя бабушка познакомилась с выдающимся чехословацким гроссмейстером Рихардом Рети (1889-1929), который женился на 17-летней дочери поэта Сергея Городецкого - Рогнеде, но через 4 года в возрасте 40 лет скоропостижно скончался от скарлатины. Позже, когда Надежда Константиновна уже рассталась с дедушкой, к ней сватался будущий маршал Г.И. Кулик (1890-1950), после войны расстрелянный Сталиным, а также советский историк и дипломат, один из создателей компартии Великобритании Ф.А. Ротштейн (1871-1953).
Моя мать, Рыскулова Майя Тураровна, брошенная третьей женой деда Верой Ивановной Дергачевой (в замужестве Мордовской) (1906-1986) и взятая им, как и Александр, в семью четвертой жены Азизы Тубековны, часто бывала с отцом у Надежды Константиновны, но не знала, что она его бывшая жена. В 1939 г. она, предварительно обратившись с письмом к Н.К. Крупской, забрала мою мать из детдома и удочерила. Дед, когда они жили на даче в Клязьме, всегда бывал на даче Надежды Константиновны в Тарасовке, интересовался ее здоровьем и здоровьем их дочери Софии Тураровны. Он очень заботился о семье Надежды Константиновны, в том числе о ее сестре Ольге (1896-1986) и ее муже Джаганше (Джанше) Досмухамедове, которым он помог устроиться в Москве. Они жили в купленной им ранее для Надежды Константиновны кооперативной квартире (отказалась от нее в пользу сестры Ольги) по адресу: г. Москва, Хавско-Шаболовский пер., д., 11, кв. 265. В этой квартире также проживала теща Рыскулова - Варвара Валерьяновна Колосовская. Джаганша Досмухамедов (1887 г. р., Казахстан, Уральская обл., Джамбейтинский р-н), обаятельный человек, окончил в 1910 г. юридический факультет Московского Университета и до революции был товарищем (заместителем) прокурора Томского окружного суда по Каинскому уезду (фактически имел чин генерала юстиции, т. к. территориально Томский округ ныне это вся Западная Сибирь и восемь областей Казахстана). В 1930 г. как бывший глава Уильского оляята (отдела), затем западного отделения антисоветского правительства Казахстана 'Алаш-Орда' (1917-1920) - "хан" упомянутого оляята (так его называли и белые, и красные, между которыми он искусно, с постоянной угрозой своей жизни, лавировал) был сослан в Воронеж. 1 июня 1938 г. Джаганшу арестовали (за год до этого он перенес инсульт). Осужден 16 июля 1938 г. тройкой при УНКВД СССР по Московской области по обвинению в том, что являлся одним из лидеров казахской контрреволюционной националистической организации и тесной связи с "врагами народа", Приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 3 августа 1938 г. (место захоронения - Бутово). Реабилитирован 2 декабря 1957 г., несмотря на отрицательное отношение большевиков к алашординцам, которые, правда, во главе с Джаганшой перешли, в конце концов, на сторону Советской власти (2).
Муж второй сестры, Татьяны Константиновны (1900-1932), латыш Август Иванович Поднек (1895-1938), вступил в партию большевиков еще в 1913 г., в 1915-1917 гг. находился на каторге; член ЦИК СССР, занимал руководящие должности в Нижнем Новгороде, Барнауле, Архангельске, Орле, председатель организационного бюро Северо-Восточной области (назначен Постановлением Президиума ВЦИК, 1924-26 гг.), начальник Главного управления Водного Хозяйства Средней Азии и Казахской АССР, председатель Казахстанского Крайплана, член Госплана СССР, президиума Госплана РСФСР и правления Госбанка, был арестован в 1937 г. в Иркутской области (с 1933 г. занимал должность 1-го заместителя председателя Восточно-Сибирского крайисполкома) и расстрелян 22 июня 1938 г. Реабилитирован 2 июля 1958 г. определением Военной коллегией Верховного Суда СССР (3). Сама Татьяна умерла молодой от лейкемии в Ялте.
Особенно трагично сложилась судьба сына Т. Рыскулова Александра. В момент ареста отца он закончил 10 класс, ходил на Лубянку, справляясь о нем, и тем самым, наверняка, привлек к себе внимание НКВД. Его арестовали, заключили в лагерь под Архангельском (Онеглаг), где он получил милиарный туберкулез. Шурика отпустили домой. Моя мать видела его перед смертью в 1940 г. Он был в полном сознании, ласково разговаривал с нею. Ему было всего 20 лет.
Таким образом, у меня было расстреляно три деда, погиб дядя и пострадала после войны моя мать Рыскулова Майя Тураровна, прошедшая Лубянку, Бутырку, Свердловскую и Карагандинскую тюрьмы и затем пятилетнюю ссылку в Караганде, Каркаралинске и Темиртау, из которой она вернулась в Москву только после смерти И.В. Сталина.
Женившись на Азизе Тубековне, Турар Рыскулов собрал в своем доме и детей от двух других женщин, Александра и Майю, мою мать. В целом его поведение свидетельствовало не только о его женолюбии, но и о чадолюбии. Даже свое последнее письмо, опубликованное в казахстанской периодике, в частности в статье Н. Джагфарова и В. Осипова 'Приговор был исполнен немедленно' (4), а также в последней (о деде) книге В. Устинова (5) и, наконец, в трехтомнике Рыскулова (6), он адресовал дочери Надежды Константиновны - Софии, дважды упомянув и своего сына от Татьяны Алексеевны Ильинской - Шурика (Александра или Искандера):
'Дорогая моя доченька Сонечка!
Шлю тебе и маме привет. Как твое здоровье и как ты окончила учебу? Шурик, наверное, передал вам обо мне. Не беспокойся, доченька. Все, что партия делает, правильно делает. Я здоров.
Будь умницей, учись, как следует. Конечно, у вас материально складывается дело плохо. Помочь я пока не могу. Но как-нибудь потерпите и находите выход.
Сонечка! Хотелось бы, чтобы ты не бросила муз. школу. Хотя трудно будет вам оплачивать прокат музык. инструмента. Но пока не сдавайтесь. Очень жаль, что приходится быть тебе в городе и воспользоваться [нельзя] загородным воздухом. Но, дети мои, остальные ведь в том же положении. Ничего, тысячи детей и людей живут в городе. Но все-таки пусть мама тебя почаще водит на воздух, в парки. В общем дома не следует закапываться. Как у нее дела? Здоровье очень уж плохое было. Устроилась ли она на другую службу?
Ты напиши мне подробное письмо, но, конечно, без лишних слов о домашнем быте. Адрес: Наркомвнудел СССР, комната 590а тов. Нейману Б.И., а он прочтет и даст мне. Так что на конверте только его имя пиши.
Напиши о твоих отметках по экзамену в школе, также по музык. школе. Еще вот. Перед отпуском, когда я у вас был, я забрал машинку для стрижки. Так что если Селезнев спросит, скажешь, что я забрал машинку.
Видайтесь с Шуриком братом.
Ну желаю всего хорошего и привет маме.
I.VII. Папа'.
Публикуя это письмо, указанные нами авторы, а также составители трехтомника Рыскулова стыдливо умалчивают о том, чьи дети Сонечка и Шурик. Может даже сложится впечатление, что они дети Азизы Тубековны и Турар Рыскулов просит передать привет ей, а не Надежде Константиновне. В.М. Устинов в своей книге, явно ориентированной на казахского читателя, вообще конец письма, где Шурик назван братом Софии Тураровны, намеренно опустил.
Очень многое в письме нужно читать 'между строк'. И о нужде (Надежду Константиновну, которая работала машинисткой в Институте истории и философии на Волхонке, как только узнали, что ее бывшего мужа арестовали, тут же уволили с работы), и о здоровье, и о беспросветности, а главное - о любви к дочери, об отцовской заботе и тревоге о будущем, которого у Рыскулова, увы, уже не было. Очевидно, письмо, точнее его копию, разрешили передать после вынужденного признания своей 'вины'. Подлинник же его был передан Комитетом национальной безопасности Республики Казахстан Сауле Тураровне лишь в апреле 1994 г.
Но все же надо отдать должное, что, официально замалчивая о двух дочерях Рыскулова - Софии и Майе, казахи не забывали о них. Постоянное представительство Казахской ССР в Москве с помощью 1-го секретаря ЦК КП Казахстана Д.А. Кунаева предоставило им отдельные квартиры, а мне, студенту Института стран Азии и Африки при МГУ, даже несколько раз оказывало материальную помощь наравне со студентами-казахами.
Моя родная бабушка Вера Ивановна Дергачева (1908-1986) (о родстве с ней я узнал лишь после смерти Надежды Константиновны, когда уже был студентом 2 курса) вышла замуж за генерала царской армии Леонтия Михайловича Мордовского (ум. 1957), красавца, сына русского генерала и японки, на которой тот женился, будучи в плену после поражения русской армии в войне против Японии 1904-1905 гг. В советское время ее муж, закончивший Пажеский корпус, из выпускников которого после революции, по его рассказам, большевики расстреляли перед строем каждого второго, был обыкновенным агрономом. Дед жил с Верой Ивановной 3-4 года. У нее был чудный голос. Училась она в консерватории у сестры Барсовой. Играла на фортепьяно и до конца своих дней в Дорохово преподавала музыку. По свидетельству персонального пенсионера республиканского значения Бекта Иманбаевича Байганаева (р. 1905), который, будучи в то время студентом, долгое время (с 1926 г.) жил у Турара Рыскулова, дед, будучи в отъезде, поручил ему забрать Веру Ивановну с 9-дневной Майей из роддома имени Семашко на площади Ногина. Вера Ивановна вышла, положила дочь на заднее сидение правительственного "линкольна" деда и скрылась. Студент-казах привез Майю домой и попытался накормить ее... селедкой, потому что ничего больше не нашел. Вернувшись в Москву, дед устроил мою мать в Подмосковье на воспитание одной пожилой семьи, у которой была корова. Эта семья назвали ее Розой. Через год Байганиев поехал к ним и забрал ребенка, которого они не хотели отдавать. Даже справку из роддома оставили себе. Дед назвал мою мать Майей в честь Первого Мая, дня, в который она родилась (поначалу ее имя так и писалось - Мая, как, впрочем, принято в Казахстане). Впоследствии сразу после войны ей определили возраст по зубам - 1929 г., но, по свидетельству Веры Ивановны, она родилась на год позже (умерла в 2013 г.). О существовании настоящей матери Майя Тураровна узнала лишь в 1948 г. и поехала навестить ее в г. Молотов (Пермь). От этой встречи у нее остались воспоминания о том, как ночью она проснулась от шума пожара в соседнем доме и муж Веры Ивановны, бывший на 30 лет ее старше, стал душить новоявленную дочь... Справедливости ради надо сказать, что Вера Ивановна предлагала ей остаться у них, закончить школу и даже ее муж заставлял Майю называть свою жену мамой, но после такого акта агрессии она немедленно вернулась в Москву.
После ареста деда его третья жена Азиза Тубековна (1911-1988), ожидая ареста, передала на хранение дорогие ковры и посуду своей подруге некоей Крохиной, которая их присвоила, сказав, что посуда вся побилась, а ковры съела моль. Факт этот вполне обычный для того времени и неудивительный, если бы эта Крохина не была женой... поэта Г.А. Эль-Регистана, одного из авторов текста Гимна Советского Союза. В 1938 г. Азиза Тубековна, ее мать Арифа Атаульевна (1887-1945) и брат Шамиль Тубекович, работавший шофером транспортного отдела ЦИКа СССР и ВЦИКа, были арестованы, а моя мать попала в один детдом с дочерью Азизы Тубековны, Сауле Тураровной, вначале в Москве, потом на Украине, в Одесской области (Дубчанский детский городок). Они жутко голодали. Сауле болела золотухой, и по ночам крысы объедали корки с ее головы. Потом они обе заразились чесоткой, их поместили в клетку голыми и лечили, обмазывая тело дегтем. Сауле до сих пор вспоминает, как моя мать, которая выздоровела раньше, просовывала ей печенье через прутья клетки. Дети вообще часто старались чем-нибудь подработать на кухне, чтобы получить взамен яблоко, галушки или еще какую-нибудь нехитрую еду. Второй класс Майя закончила на отлично, причем на украинском языке. Потом написала Надежде Константиновне. Вскоре та удочерила ее. А Сауле из детдома забрала Саида Алиевна Исенгулова, жена брата Азизы Тубековны Рашида. Вторая дочь Азизы Тубековны Рида родилась после ареста отца. До трех лет жила с матерью в тюрьме, еще три года не разговаривала, затем была отправлена в Осакаровский детдом. Мать Азизы Тубековны, Арифа Атаульевна, осужденная как член семьи изменника Родины и по обвинению в контрреволюционных преступлениях из лагеря не вернулась (умерла в 1945 г.). Ее дочь, которая была посажена в Бутырскую тюрьму и приговорена 9 апреля 1938 г. ОСО при НКВД СССР как член семьи изменника Родины к 8 годам ИТЛ, отбывая меру наказания в почтовом ящике ? Р-246, работала с 29 мая 1938 г. по 9 апреля 1946 г. в качестве ветврача подразделения (Акмолинский лагерь жен изменников Родины-АЛЖИР), затем также ветврачом - в Карагандинском исправительно-трудовом лагере (7). Впоследствии Азиза Тубековна, Арифа Атаульевна (посмертно), Шамиль Тубекович и двоюродный брат Т. Рыскулова Оразбай Молдабеков (посмертно) были реабилитированы. Так же как и моя мать, Майя Тураровна Рыскулова, арестованная 10 ноября 1949 года. Наше "гуманное" правительство выплатило четырем дочерям Рыскулова и Азизе Тубековне пособие в размере двух его месячных окладов - всего 800 рублей. Кстати, в 1956 г. в ответ на запрос Военной Коллегии Верховного Суда СССР компетентные органы сообщили, что "имущество у РЫСКУЛОВА Турара Рыскуловича не конфисковывалось", только непонятно, куда это имущество делось.
Еще одна дочь Т. Рыскулова, тоже Майя, в 90-е гг. приезжала в Москву с делегацией из Монголии, звонила моей матери, но та отказалась встречаться с ней.
Таким образом, у моего деда было пять дочерей и один сын. Даже будучи женатым на Азизе Тубековне и вплоть до ареста навещавшим Надежду Константиновну, он хотел развестись и сочетаться браком с известной в то время опереточной актрисой Региной Лазаревой (1899-1980). Женолюбию его не было предела. Пишу это не в упрек. Хорошо, что он оставил после себя такое многочисленное потомство, воплотив себя в детях, внуках и правнуках.
Во избежание путаницы, которая может возникнуть при изучении хитросплетений нашей семьи, чем-то напоминающих сюжеты индийских фильмов, кратко напомним о женах Турара Рыскулова, их родителях, детях и внуках. Итак,
1-я жена - Татьяна Алексеевна, дочь почетного статского советника в г. Ташкенте Ильинского Алексея Ивановича и Варвары Валерьяновны Колосовской, падчерица генерал-губернатора (начальника) г. Ташкента Владимира Павловича Колосовского; затем в замужестве за военным интендантом Григорием Семеновичем Уманским. Сын - Александр (Искандер).
2-я жена - Надежда Константиновна, дочь Ольги Федоровны Пушкаревой (в девичестве - Костырко). Дочь - София, приемная дочь - Майя (от Веры Ивановны Дергачевой). Сестры - Ольга (в мусульманстве - Заира, замужем за Джаганшой Досмухамедовым, затем за его племянником Хадисом на 14 лет ее моложе) и Татьяна (замужем за Августом Ивановичем Поднеком). Детей у них не было.
3-я жена - Вера Ивановна, дочь Ивана Ивановича Дергачева и Натальи Ивановны Ветлугиной; затем в замужестве за генералом царской армии Леонтием Михайловичем Мордовским. Дочь - Майя (брошена матерью). У Майи - дочь Юлия и сын Владимир.
4-я жена - Азиза Тубековна, дочь Арифы Атаульевны Исенгуловой. Дочери - Сауле и Рида. Братья - Шамиль, Рашид. Сестра - Надя. У Сауле - сын Заур, у Риды - дочь Адель и сын Турар (ум. 1998).
Теперь предоставим слово моей матери - Майе Тураровне Рыскуловой:
'По своему характеру отец был очень добрым, справедливым и бесконечно любящим своих детей человеком. Всех он собрал под свое тогда еще мощное крыло.
До ареста отца я жила в его доме, успела закончить 1 класс. Мы часто ходили в Большой театр, цирк и зоопарк, в уголок Дурова. Стояли вместе с другими членами правительства на крыше дома во время военно-воздушных парадов в Тушино. И, конечно, самые торжественные воспоминания связаны с Красной площадью, где во время парадов мы находились на трибуне для гостей. Там я часто видела Светлану, дочь Сталина.
В доме было пианино, и отец обычно играл на нем "Чижика-Пыжика" и "Турецкий марш". Он плохо переносил алкогольные напитки и, если выпивал, впадал в крайнее уныние, говоря моей приемной матери: "Надя, дай мне ружье. Я иду стреляться". Но при этом, по письменному свидетельству Азизы Тубековны, отец мечтал: "Я буду жить 115 лет. Впереди жизнь будет очень интересная".
Лето проводили на даче дома отдыха Совнаркома РСФСР, на станции Клязьма. Там стояло отдельно несколько домиков, но питались мы вместе с отдыхающими, с ними же вместе смотрели кино. Папа всегда играл в бильярд и часто проигрывал. В последние годы он был очень полным и ему было нелегко лазить под бильярд при очередном проигрыше. Мой брат Александр, как мы его называли, Шурик, любил играть в теннис. Купались в реке Клязьме. Помню, как далеко от дома встречала отца в поле. Завидев его казенный "линкольн", побежала навстречу, а в машине был новенький двухколесный велосипед. Радость моя была безмерна.
Зимой Шурик катался на лыжах, а я на санках с горки к реке Клязьме. Шурик делал ледяные туннели к дому, лепил из снега зверюшек. Топили печку, а в ней, на золе, пекли картошку. Мы часто ездили в собачий питомник на Клязьме. Вообще в доме было много животных, т.к. моя мачеха Азиза Тубековна училась в ветинституте: собака, морские свинки, кролики, белка, козленок. Я всегда с детства ожидала отца: ждала с работы, ждала на даче, словно чувствовала, что потеряю его очень рано. Шурика я помню вечно читающим: он читал даже за завтраком, обедом и ужином. В своих письмах из лагеря и больницы он часто просил прислать ему книги.
Хотя внешне все казалось благополучным, обстановка в доме была напряженной. Мачеха подвергала нас с Шуриком дискриминации по сравнению с другими членами семьи. Более того, она так запустили мой отит, что я пятилетней попала в больницу, где мне пришлось делать трепанацию черепа. С тех пор я плохо слышу на одно ухо. Шурик многие годы не разговаривал с мачехой и ее матерью, которая всем в доме заправляла. Часто его навещала бабушка Варвара Валерьяновна Колосовская, которую он до смерти называл мамой. Позже она вернулась к своей дочери Татьяне Алексеевне Уманской в Краснодар, где и умерла в 1970 г. Оба лишенные материнской заботы, я и Шурик были очень привязаны друг к другу. До последней минуты своей жизни он говорил своей бабушке и моей приемной матери, чтобы меня не бросили и заботились обо мне. Перед смертью Шурика я зашла к нему. Он долго разговаривал со мной, гладил по голове. Это была наша последняя встреча. С 1940 по 1984 г., пока была здорова, ходила на могилу брата. Кстати, по словам моей дочери Юлии, которая бывает на могиле Надежды Константиновны на Донском кладбище, цветы у Шурика всегда свежие. У него не было семьи, детей, но была симпатичная, судя по фотографии, которую я видела у его бабушки, девушка Саша. Они познакомились в больнице, где она тоже лечилась от туберкулеза. Кто же кладет цветы на могилу Шурика в течение 61 года? Она, ее дети, внуки? Неизвестно.
Из Кремля, где кабинет отца находился рядом с кабинетом Сталина, по воспоминаниям его бывшей жены Н.К. Рыскуловой, он приезжал поздно ночью. Весь дом спал, а я его ждала у дверей. Он входил с пакетом. Это был его ужин, который он приносил домой. Отец сразу проходил в кабинет, огромную комнату, где три стены были до потолка заполнены книгами, и начинал писать свои труды за столом, освещенным лампочкой с зеленым стеклянным абажуром. Я единственная свидетельница того, как работал мой отец. До утра он писал, а я сидела в уголке, за столиком, где лежала масса красочных альбомов из его любимого Казахстана, из заповедника обезьян в Сухуми. Часто я просила его чего-нибудь нарисовать, но он почему-то всегда рисовал чертиков (интересно, кого он имел в виду? - В.Р.). Утром он опять на работу, в Кремль, а я в школу. Мы любили друг друга, и эту любовь к отцу, который не бросил меня, я сохранила на всю жизнь. Его память для меня священна, для меня мой отец остается главным человеком в жизни".
Со слов Саиды Алиевны Исенгуловой, жены брата Азизы Тубековны Рашида, которая видела Турара Рыскулова в 1936 г. в его 7-комнатной квартире на Новинском бульваре (дом находится справа от здания посольства США в Москве, точный адрес - д. 25, корп. 1, кв. 48, раньше эта квартира занимала всю лестничную площадку, теперь там две отдельных квартиры) и даже танцевала с ним, дедушка производил впечатление очень деятельного, подтянутого, сдержанного, интеллигентного человека, безусловно, крайне честного. Он был очень вежлив, деликатен, собран, прекрасно говорил.
Мой прадед Иван Иванович Дергачев (1878-?), отец моей родной бабушки Веры Ивановны, в оставленных им записках (закончены в 1959 г., представляют собой около 150 страниц машинописного текста) сохранил следующие любопытные свидетельства о Тураре Рыскулове, своей дочери Вере Ивановне, внучке Майе, ее приемной матери Надежде Константиновне и ее детях - обо мне (р. 1957) и моей старшей сестре Юлии (р.1955):
'Дочь Веры имела незарегистрированную связь с зам. Пред. Совнаркома РСФСР т. Рыскуловым, одним из гуманнейших коммунистов, который злодеем Сталиным был сослан в Сибирь. Родившаяся от этой связи дочь Майя тоже по окончании 7-летки сослана за мифическую измену отца в Караганду, откуда она потом вернулась, так как Рыскулов был реабилитирован. Майя жила у второй жены Рыскулова Надежды Константиновны, прекрасной души человека. В Москве Майя сошлась с женатым человеком и имела от него двух детей - веселуху Юлю с серебристым смехом и открытой доверчивой душой и толстяка с тихим смехом и хитрецой Володю'.
Заметим также, что уже в старческом возрасте Вера Ивановна сделала свои любовником семнадцатилетнего ученика, который приходил к ней брать уроки фортепьяно, о чем она с гордостью рассказывала моей матери.
Конечно, жизнь у Майи не сложилась. Так же, как и ее старший брат Шурик, она после войны начала интересоваться в компетентных органах судьбой своего отца, и за свое 'любопытство' была сослана в Казахстан. Аресту предшествовало знакомство с неким Рахимом, которого представила ей ее подруга Зульфия, дочь врача-алашординца Исы Кашкинбаева. Та была настолько красива, что однажды после войны в центре Москвы ее пригласили в автомобиль и привезли... в приемную Берия, но почему-то отпустили. Однажды Рахим распрощался с Майей и ее семьей и ушел. Квартира их находилась в подвале, на Колобовском переулке. Они о чем-то говорили и вдруг в окне, вверху, увидели знакомые ботинки: он стоял и подслушивал. Вскоре она была арестована. После обыска в квартире ее посадили в 'черный ворон', два чекиста (капитан Коптелов А. Д. и старший лейтенант Мамаев И. С.) наставили на нее, вчерашнюю школьницу, пистолеты и повезли во Внутреннюю тюрьму МГБ СССР. Допрашивал ее крайне ограниченный и просто малограмотный, судя по его автографам, капитан Чумаков, следователь 6 отдела 5 управления МГБ СССР. Конфискованный при обыске дневник Майи с записями типа 'Ура! Сегодня наши взяли Киев!' был сожжен, наверное, как крайне вредный антисоветский документ. 29 декабря 1949 г. Особо Совещание при министре Государственной Безопасности СССР объявило ей ссылку на 5 лет по ст. ст. 7 и 35 УК РСФСР как 'социально-опасному элементу', объяснив этот приговор тем, что оно опасается, как бы дочь 'врага народа' не использовали вражеские спецслужбы (8). На Лубянке Майя сидела с арестованными испанскими детьми, слышала о ранее заключенных там артистках Зое Федоровой и Окуневской. В Бутырке находилась в одной камере с дочерью Косарева Еленой, которая впоследствии погибла. Кстати, никогда ни от кого из сидевших с нею арестованных она не слышала, чтобы к кому-то применялись пытки. Возможно, так было в послевоенное время. В любом случае спекулировать на этой теме не стоит.
Когда Майю везли в открытой машине в Караганду, ее поддерживал сын Ягоды, чтобы она не выпала из кузова. Там же слышала о дочери Тухачевского Светлане. Та вышла замуж за рабочего, дала ему образование. Позднее жила в Москве. В Караганде находилась жена Главного маршала авиации А. А. Новикова. Она вышла замуж за сосланного врача Прозорова. Позднее Новиков приезжал разводиться с ней.
Возвращаясь из ссылки, Майя в поезде познакомилась с радистом поезда, моим и моей старшей сестры будущим отцом - Смагиным Владимиром Васильевичем (1917-1974), который бросил нас еще в детстве и навестил лишь однажды, когда я уже учился в 4-м классе. Погиб под колесами трамвая, будучи начальником узла связи Курского вокзала. В 2008 г. Сауле Тураровна похоронила внука 26 лет, погибшего в аварии. В июле 2012 г. утонул возле Волоколамска в возрасте 22 лет мой племянник Юрий, сын сестры Юлии. Тело его нашли только через две недели. Вместе с дедом и его сыном Александром - это уже пятый погибший мужчина в нашей семье. Да, видно, недаром родственники убитого прадедом волостного управителя Саймасая Учкемпирова прокляли его род до пятого колена, и проклятие это будет висеть даже над моими будущими внуками.
Вернувшись из ссылки, Майя пошла на почту и, повергнув в шок всех присутствующих, послала телеграмму благодарности... Лаврентию Берия, по инициативе которого была проведена амнистия. 1 сентября 1956 г. она была реабилитирована Военной коллегией Верховного Суда СССР.
Кстати, реабилитация моего деда началась также с заявления моей матери, направленного 13 августа 1956 г. Председателю Комитета Партийного Контроля при ЦК КПСС Швернику Н. М.:
'В 1937 году органами НКВД был репрессирован мой отец, Рыскулов Турар Рыскулович, 1894 г. рожд. До момента ареста он работал Зам. Пред. СНК РСФСР. 12 августа 1956 года я получила свидетельство о его смерти в 1943 году. Прошу ответить мне, реабилитирован ли он посмертно?' (9).
Заметим, что это заявление, хранящееся в персональном деле Т. Р. Рыскулова, было написано на следующий день после получения лживой справки КГБ о том, что он умер от сердечного приступа.
Занимаясь реабилитацией деда, Майя всем говорила и везде писала, что у нее в Казахстане есть две сводные сестры - Сауле и Рида, и им и их матери Азизе Тубековне тоже помогли. 26 января 1961 г. Азиза Тубековна направила Первому Секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву письмо в связи с возобновившейся в Казахстане уже после всех реабилитаций 'антирыскуловской компанией'. В нем среди пострадавших от сталинского произвола членов семьи она назвала и единственную из четырех дочерей Рыскулова, которая была репрессирована - мою мать (10). До самой своей смерти Азиза Тубековна писала ей теплые письма и была в курсе всех ее домашних дел.
Партийной же реабилитации Рыскулова способствовал его главный биограф В. М. Устинов, который в то время был еще молодым архивным работником и еще раньше заинтересовался его судьбой, за что коллегами был прозван, по его словам, 'рыскуловцем'. Зная хорошо касающиеся Турара Рыскулова архивные документы, он быстро собрал необходимые материалы для его восстановления в партии.
Отметим также, что у Турара Рыскулова была очень сильная (-24) близорукость, и на всех фотографиях он снят в очках. Моя приемная, а на самом деле истинная бабушка, Надежда Константиновна, рассказывала мне, что, когда они ссорились с дедом, она снимала с него очки и колотила его. Конечно, это говорилось как бы в шутку, но доля правды в ней, я думаю, была. Кроме того, она рассказывала мне, что знала лично очень многих крупнейших государственных деятелей России того времени, разговаривала и даже танцевала с ними. Так, она очень высоко отзывалась о Троцком, Зиновьеве и Каменеве в то время, когда о них иначе как в бранном смысле нельзя было упоминать. К сожалению, этих рассказов было очень мало.
В отличие от Надежды Константиновны, которая до конца своих дней целиком читала речи Л. И. Брежнева, хоть и не была коммунисткой, ее сестра Ольга Константиновна о красных иначе, как о 'обыкновенных бандитах' не отзывалась, что, впрочем, было естественно для жены одного из руководителей 'Алаш-Орды', который сотрудничал, правда, весьма формально и сохраняя полную автономию, с Колчаком.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Колосовский Владимир Павлович [20.09.1865-?] Православный. Образование получил в Тамбовской классической гимназии. В службу вступил 18.08.1886. Окончил Николаевское инженерное училище. Выпущен в Туркестанский саперный полубатальон. Подпоручик (ст. 11.08.1886). Поручик (ст. 11.08.1890). Участник кампании 1892. Исполняющий должность штаб-офицера для поручений при военном губернаторе Сырдарьинской области (с 09.03.1899). Штабс-капитан (ст. 06.12.1899). Капитан (ст. 06.12.1900). Переименован в есаулы (ст. 06.12.1900). Участник русско-японской войны 1904-05. Командир сотни (с 16.06.1904). Начальник конного отряда авангарда 3-й Маньчжурской армии (с 30.05.1905). Войсковой старшина (ст. 03.10.1904). В отставке (06.08.1907-01.02.1908). Полицеймейстер туземной части г. Ташкента (с 28.07.1909). Чимкентский уездный начальник (с 04.09.1910). Полковник (пр. 1911- ст. 06.12.1910- за отличие). На 01.03.1914 в том же чине и должности. Начальник г. Ташкента (с 24.05.1914). На 01.08.1916 в том же чине и должности. Награды: ордена Св. Станислава 3-й ст. с мечами и бантом (1893); Св. Анны 4-й ст. (1904); Св. Станислава 2-й ст. с мечами (1904); Св. Анны 2-й ст. с мечами (1905); Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом (1906); Св. Владимира 3-й ст. (ВП 06.12.1914). См.: Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.03.1914. С-Петербург, 1914; Список полковникам по старшинству. Составлен по 01.08.1916. Петроград, 1916; ВП по военному ведомству//Разведчик ?1260, 23.12.1914.
2. Кудерина Л.Д. Геноцид в Казахстане. М., 1994, С. 48, 50. См. также: ГАРФ, Ф. 10035, Оп. 1, Д. П-50151, Л. 1-84; РГАСПИ, Ф. 5, Оп. 1, Д. 2920, Л. 179-181-об-183, 190-191 об; Ф. 17, Оп. 85, Д. 77, Л. 196-263; Бутовский полигон. 1937-1938 гг. Книга Памяти жертв политических репрессий. Вып. 3. М., 1999, С. 82; Книга скорби. Расстрельные списки. Вып. 2, Алматы, 1998, С. 237; Сафаров Г. И. Колониальная революция (опыт Туркестана). М., 1921; Алаш-Орда (составитель - Мартыненко Н.). Кзыл-Орда, 1929 (переиздание - Алаш-Орда: Сборник документов. Алма-Ата, 1992); Бочагов А. К. Алаш-Орда. Казгосиздат, 1927; Тогжанов Г. С. О казахском колониальном ауле. Кзыл-Орда, 1927; Его же. О Байтурсынове и байтурсыновщине. Алма-Ата - М., 1932; Его же Казахский колониальный аул. Ч. 1, М., 1934; Брайнин С. Х., Шафиро Ш. Я. Очерки по истории Алаш-Орды. Алма-Ата, 1935; Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия: История движения Алаш. М., 1994; Аманжолова Д.А., Рыскулов В.В. Председатель западного отделения Алаш-Орды Д. Досмухамедов и судьбы казахской интеллигенции в период сталинских репрессий. - www. kyrgyz.ru [02.04.2004]; Россия и Центральная Азия. 1905-1925 гг. Сборник документов / Сост. Д.А. Аманжолова. Караганды, 2005, С. 124, 129-131, 145-146, 157-158, 195-197, 206-207, 210, 372-373; Движение Алаш: Сборник материалов судебных процессов над алашевцами. Трехтомник. Алматы, 2011; Мажитов Р. Жаханша Досмухамедов. Алматы, 2007; Сборник статей международной научной конференции 'От Алаш к независимости и национальной консолидации Казахстана', посвященной 100-летию движения Алаш и Правительства Алаш-Орды. Уральск, 2017; Христофоров В.С. Советские спецслужбы открывают Восток. М., 2019, С. 72, 73, 87, 92, 99, 100; Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Сб. документов. 1937-1938 / Ред. А. Н. Яковлев. М., 2004, С. 286, 291, 296; Сейфуллин С. Тернистый путь. Алма-Ата, 1964; Рыскулов Т. Р. Казахстан. М.-Л., 1927; Его же О контрреволюционной Алаш-Орде и ее осколках // Избранные труды. Алма-Ата, 1984, С. 206-212; Его же Ответ тов. Тогжанову // Там же, С. 245-252; Его же 'Казахский национальный аул' (письмо в редакцию журнала 'Революционный Восток' о книге Г. Тогжанова) // Собрание сочинений в 3 томах, Т. 3, Алматы, 1998, С. 358-377; Его же Против извращения истории казахского народа и характера Октября в Казахстане (по поводу книги 'История Казахстана' - тов. Асфендиарова) // Там же, С. 378-388; Борцы за Советскую власть в Казахстане, вып. 2, Алма-Ата, 1987, С. 117-119, 121, 127-129; Материалы к отчету ЦИК Казахской АССР на 3 сессии ВЦИК 13-го созыва. Кзыл-Орда, 1928, С. 15; Весь Казахстан: Справочная книга. 1932 год. Алма-Ата, 1932, С. 80; История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней. Казогиз, 1943, С. 373, 445, 452, 453, 475; Политические деятели России 1917: Биографический словарь. М., 1993, С. 371 п.; 372 п.; 385 п.; 387 л.; Великая Октябрьская Социалистическая революция: Энциклопедия. М., 1987, С. 34-36; Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1987, С. 30-31; Иностранная военная интервенция и гражданская война в Средней Азии и Казахстане. Т. 1. Алма-Ата, 1963, С. 176, 661; Большая Советская Энциклопедия. 2 изд., Т. 2, М., 1950, С. 32, 215; т. 18, М., 1953, С. 177; Т. 19, М., 1953, С. 333; Большая Советская Энциклопедия. 3 изд., Т. 24, Кн. II. М., 1977, С. 379; Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870-1924. Т. 5, М., 1974, С. 352.
3. АП РФ, Оп. 24, Д. 417, Т. 9, Л. 133; ГАРФ, Ф. 1235, Оп. 41, Д. 4, Л. 151; Оп. 42, Д. 64, Л. 92 об; Ф. 5446, Оп. 1, Д. 36, Л. 163, 187; Ф. 5446, Оп. 1, Д. 63, Л. 290; Д. 68, Л. 336; РГАСПИ, Ф. 17, Оп. 3, Д. 846, протокол ? 60 заседания ПБ от 5.09.31 г., п. 55/25; Д. 866, протокол ? 81 заседания ПБ от 23.12.31 г., п. 67/28; Д. 987, протокол ? 49 заседания ПБ от 15.06.37 г., п. 407; Оп. 100, Д. 104413, Л. 1-15; Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Сб. документов. 1937-1938 / Ред. А. Н. Яковлев. М., 2004, С. 290, 296.
4. Казахстанская правда. 1991, 22 июня.
5. Устинов В.М. Турар Рыскулов. Алматы, 1996, С. 403.
6. Узницы 'АЛЖИРа'. Список женщин-заключенных Акмолинского и других отделений Карлага. М., 2003, С. 434. Рыскулова С.Т. Азиза - жена Турара Рыскулова. - Страницы трагических судеб: Сб. воспоминаний жертв политических репрессий в СССР в 1920-1950-е гг. Алматы, 2002, С. 222-227.
7. Рыскулов Т.Р. Собрание сочинений в трех томах. Т. 3. Алматы, 1998, С. 401-402, 426.
8. Архив ФСБ. Архивно-уголовное дело Р-6864, Л. 1-61.
![[]](/img/r/ryskulow_w_w/lichayazhizn/300px-t_ryskulov.jpg)