Бронтман Лазарь Константинович : другие произведения.

Встречи, события. 1932г.-1936г

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Встречи с Калининым, Луначарским, заметки о Сталине, открытие метро в Москве. Встречи с летчиками, гибель Берлин и Ивановой, похороны Павлова, встречи со Сталиным, встреча Чкалова.

  Тетрадь 1
  с 23.10.32 по 10.08.36
  
  23.11.1932
  из встреч с Калининым
  
  Первой встречи и первого реферата не помню. Одно время ( в 1927-1928г.) мне его приходилось реферировать почти каждую неделю. То он приветствует выпускников, то вступает на НКПРОСе..
  небольшие штрихи : На выпуске ПП института в Политехническом институте Калинин , говоря об облике коммуниста-человека (и подчеркивая особенно его роль, как организатора) сказал:
  - Вот вы все слышали выражение: женщина с изюминкой. Что это за изюминка такая? С виду женщина как женщина, а вот что-то в ней есть отличное. Так вот - он прервал свое хождение по эстраде и весело улыбнулся- коммунист- это мужчина с изюминкой.
  На торжественном вечере 10-летия ОДН в экспериментальном театре Калинин выступил с большим докладом. По окончании он быстро побежал за кулисы. Я за ним. Нагнал его. Поздоровались. Диалог:
  - М.И.! вашу речь можно давать без визы?
  - А что вы записали?
  - Все записал.
  - Ради Бога не давайте! Такая чушь получится!
  
  Это он говорил, конечно, смеясь. Как-то в другой раз от отвечал на такой же вопрос:
  - Если вы уверены, что хорошо записали, тогда виза ни к чему. Если вы не уверены- то зачем вас редакция посылала?!
  (Очень хорошо сказано!)
  
  Было какое-то торжественное заседание УС ОДН в Кремле, в зале заседаний президиума ВЦИК. Столик прессы- рядом со столом Калинина. Калинин курит "Ориент", все время бегает к нам за спичками (Одно стекло золотых очков треснуто). Посовещавшись- преподнесли ему от журналистов коробку спичек. Весело благодарил.
  
  15.12.1934.
  Перевыборы в Моссовет . Ротационный цех новой типографии переполнен. Калинин выступает с докладом. Произносит, между прочим, истину чрезвычайно огорчившую работников комбината : "работники редакции являются мозгом комбината, умом газеты, а вы только их обслуживаете". Потом в частной беседе признался Мехлису: "вот у вас я чувствую себя дома, а в "Известиях" -в гостях. Мне часто Сталин говорит, "твоя газета", "в твоей газете". Какая она моя! Вот "Правда"- это моя газета!
  
  5.04.1936
  Дежурный по заводу им. "Осоавиахима" Слободский рассказал мне (я ждал полета "?????жевдо" :
  Есть у него приятель Котов, шофер Калинина. Как-то Слободский сидел у него , раздается звонок:
  - Приезжай сейчас за мной, поедем на охоту. (Дело было осенью 1934 года)
  - Котов говорит "Хорошо". Сейчас приеду. И возьму с собой приятеля.
  - А что за человек?
  - Надежный.
  - Ну хорошо.
  Дал он мне свое ружье. Поехали. Ехали по шоссе, а затем в сторону. Увязли. Пошли пешком, потом постреляли, вернулись. Машина ни с места. Подложили плащ Котова- мало. Было на мне новенькое кожаное пальто- постелили в грязь, проехали немного, опять постелили. Так выехали. Но во что превратилось пальто.. Едем. Я и Котов дрожим от холода. Калинин нас пригласил к себе, дал коньяку, согрелись. Больше всего мне понравилось, что он чай из самовара пьет. Потом позвонил в секретариат- приказал, чтобы принесли несколько пальто. Принесли, кое-какие драповые пришлись впору и мы уехали.
  А утром на следующий день мне доставили на квартиру новенькое замечательно кожаное пальто Я его не ношу- в шкафу висит.
  
  23.11.1932
  из встреч с Луначарским
  
  Первой встречи не упомню.
  Штрихи: В Доме Печати делает доклад "Идеализм и материализм". Битком. Блестящий доклад. По окончании тесный толпой - в секретариат. Одна экзальтированная девица все время рвется к нему с бессменным восклицанием:
  - А.В.! Какой Вы прекрасный доклад сделали! (надоело)
  - А вы что ж меня за круглого дурака считали, что ли?!
  Девицы след простыл.
  После назначения его Зав. ученым комитетом при УИКС, как-то я и Родин И.М. встретили его у нач. Главнауки Луппола. Присели в приемной.
  - Я отдыхаю сейчас, - говорил А.В. - Наконец-то я получил возможность заняться научной работой, заняться собой. Нельзя же вечно жить на проценты с капитала ( "Капитала"??).
  
  Отчетливо помню обстановку первой беседы. Это было в начале 1926г. (или в конце 1925). Вечером позвонили в редакцию и сообщили, что А.В. приехал из-за границы и дает беседу (в 7 часов) советским журналистам о своих впечатлениях. Галкин предложил мне ехать. Громадный дом в Денежном пер. на Арбате. Шестой этаж (табличка "Нарком просвещения А.В. Луначарский на дому никого не принимает"). Газетчики ("Известия", "Гудок", "Наша газета" и др.) съехались почти одновременно. А.В. у входа в свой кабинет всем пожимал руки. Кабинет небольшой. Почти весь занят письменным столом, около -столик для стенографистки. На одной стене - широченные книжные полки, у другой- книжный шкаф. Кругом картины, наброски, снимки, много женских лиц. Началась беседа. А.В. рассказывал свои впечатления о культурной жизни Франции и Германии Беседа длилась около 30-40 минут. По окончании- тот же прощальный ритуал.
  Заголовки в газетах были самые разнообразные : "А.В.Л. о Европе", "Беседа с А.В.Л", я дал : "Культура Запада на переломе".
  Луначарский никогда не отказывал в беседе. Мне приходилось брать у него беседы в вагоне, на перроне, в автомобиле, в приемной, на дому за полчаса до его отъезда в Ленинград ("Что готовят художники к 10-му октябрю") Вообще он относился к журналистам с предельной внимательностью. Вспоминается заседание (открытие) первой международной конференции революционных писателей - в зале заседаний НКПРОСа. Говорил Барбюс. После его горячей речи все повскакали с мест. А.В.Л. переводил, окруженный писателями. Я стоял против него и записывал. Заметив, что я не успеваю, он резко замедлил речь и убыстрил темп только после того, как убедился в моей успеваемости.
  
  25.10.1932г.
  Похороны Стопани.
  
  Помимо того, что я дал в отчете, хочется отметить только два момента:
  - первое. При выносе урны из клуба общества старых большевиков- страшно растерянное близорукое лицо Ярославского.
  - второе. У мавзолея, после замуровывания урны, я обратился к Малышеву с просьбой дать точный список ораторов панихиды. Смерть Стопани очевидно на него подействовала чрезвычайно. Он взволнованно шарил руками по карманам и говорил растерянно : "да, да, он у меня... Мне его Ярославский передал.. Вот он тут должен быть.. Старики мы стали, куда я его дел, из ума выживаем... Вот старый дурак.." и проч.
   Как он постарел за последний год! Месяца 3-4 назад он еще совсем бодрым, но постаревшим, заходил в редакцию и просил меня съездить на собрание колхоз. торговцев Кр. Пресни. Год назад, когда я его видел в столовой V съезда Советов- был совсем молодым.
  
  Дневник событий
  
  
  - 21.11.1932
  Был у Владимирского (НКЗдрав). Брал беседу о предстоящей (с 28.11.32) советско-германской медицинской неделе. Он немного запоздал, извинился по телефону, затем вышел ко мне, потолковали и уговорились встретиться еще раз в 5 ч. вечера. В 5 я был, дополнительно поговорили, он пригласил на вечерний прием иностранных журналистов. Какая у него демократическая, совсем не наркомовская обстановка и какой ...(зачеркнуто) стал!
  - 15.12.1934
   На ночной летучке Мехлис потребовал освещения новых видов хлопка (итальянской конопли и других). "Сталин на них сейчас необычайно нажимает. Его подлинные слова: "мобилизовать на это дело все живое и мертвое. Он даже хотел выговор закатать некоторым членам ЦК"
  
  - Сегодня напечатан отчет о приеме Сталиным делегации хозяйственников. Любопытно, как Сталин внимательно заботится о своевременном выходе "Правды". Вчера на ночной летучке Мехлис рассказал, что в 11 час 15 мин. вечера Сталин позвонил ему и сказал, что отчет о беседе готов и его можно давать, но пришлет он его завтра. Мехлис смеется : "Он сам постановил, что позже 11 часов вечера материал в газету присылать нельзя, было же 11 ч.15 мин. и он решил перенести отчет на завтра. Я не настаивал".
  
  
  - Мы выступили с номером, посвященном Закавказью. Сегодня вверху шестой полосы напечатано на двух колонках сообщение "исправление ошибок". Там говорится о том, что в зарождении большевистской организации в Баку главную роль играл отнюдь не Енукидзе. (Хотя многие историки и в частности БСЭ это и утверждают). Оказывается поправку писал сам Сталин.
  
  - 10.01.1935.
   Раневский рассказывает любопытную историю. В Баку он виделся с секретарем Азерб. комитета Багировым. 29 или 30 ноября он был в Москве. В Кремле зашел к Поскребышеву, чтобы узнать, когда его на следующий день сможет принять Сталин. Внизу у подъезда он встретил Сталина.
  - А, здравствуй! ты чего?
  - Да вот иду к Поскребышеву узнать, когда ты сможешь меня принять.
  - Принять смогу завтра часов в 5, а сейчас меня другое интересует : ты "Чапаева" видел?
  - Нет не видел.
  - Как же ты мог не видеть "Чапаева"? Непростительно! Идем сейчас же смотреть.
  Подобралась группа в несколько человек, в том числе и Киров и все отправились наверх, в просмотровый зал, где просмотрели "Чапаева". Демонстрировал Шумяцкий. Сталин сказал, что он смотрит "Чапаева" не то в одиннадцатый раз (не помню- Л.Б.). Во время просмотра кто-то напомнил, что на Кавказе был партизан не менее легендарный, чем Чапаев. Сталин заинтересовался- где он сейчас? Оказалось, что где-то пропадает в безвестности в пределах Сев-Кав.края. Немедленно ушло предписание найти и водворить в хорошие условия.
  
  - 21..01.1935
   Сегодня был в Большом театре на траурном заседании. Давал отчет. Докладывал Стецкий. Сталину устроили бурную овацию. Он стоял во втором ряду за Ворошиловым и Молотовым. Затем сел, желая прекратить аплодисменты. Не тут то было. Овации раздавались с новой силой и ему пришлось опять встать. Боговой предложил сократить в отчете описание овации. "Он этого не любит. Он даже не разрешил принять на заседании приветствие по его адресу".
  
  - 21.01.1935
   Вспоминается довольно забавная история с Капицей. Капица -один из крупнейших физиков мира, советский гражданин, но с 1921 г. живет в Лондоне, член Королевского научного общества, читает в университете. В Лондоне ему создан специальный институт. В 1934 году он приехал в Ленинград на менделеевский съезд. и остался в СССР. О нем на съезде мне говорил проф. Румер, что он "ставит материю в такие условия, в которых она никогда не была на Земле со времен первоздания" (он сконструировал установки сверхмощных магнитных напряжений и необычайно низких температур - до -272 с десятыми градуса, помещает туда тела и изучает, в частности открыл явление сверхпроводимости диэлектриков). Мехлис предложил мне взять с ним беседу. Вечером мы получили из Совнаркома сообщение : "В Академии наук. Президиум Академии наук постановил назначить известного советского физика П.Я. Капицу (стояло "тов." , но зачеркнуто) директором организуемого в системе Академии наук института физических проблем". Я позвонил Баху. Он мне сказал, что беседу об этом дать не может, ибо не знаком с работами Капицы. Я застукал вице-президента Академии - Комарова. Тот ответил то же самое "Капице мы создаем персональный институт для его работ- будет заниматься чем хочет, институт мы решили создать магнитно-криогенный, а не физических проблем". Проф. Вулл ответил скептическим незнанием. Утром из Ленинграда приехал Капица. Я приехал к нему. Представился. Он заявил, что без санкции Межлаука ничего дать не сможет и долго любезно поддерживал разговор. "Знаете, я не люблю говорить о своих работах. Это все равно, что снимать копию с картины Рембранта- мазня!" Я позвонил Межлауку, он был болен. Добились его согласия, позвонил Капице, сообщил, что Межлаук ждет его звонка и сперва поехал к нему. Он меня огорошил сообщением, что уговорил Межлаука пока не давать беседы. Мехлис договорился с Молотовым. "Давать можно, даже полезно объяснить читателям, чем будет заниматься институт". Мехлис попросил меня пригласить Капицу к нему. Поехал на Линкольне в "Метрополь". Капица любезно отказался - "Иду на "Веселые ребята". (Лифшиц сообщил, что ленинградские академики отказались дать беседу о Капице и институте).
  - 23.01.1935
   Последние предпусковые дни метро. Сегодня вечером я поехал на ст. "Комсомольская площадка"., чтобы дать небольшой очерк об опытном поезде метро. Встретил Петриковского- директора метрополитена. Ходит взволнованный, на вопросы отвечал отрывисто. Тут же вертится начальник штаба особой охраны метро. Стал ждать. Часов около десяти приехал Л.М.Каганович. с ним вместе Булганин, Хрущев- в робе и ватнике и Старостин. Каганович быстро осмотрел станцию, коротко ее одобрил и предложил поехать по опытной трассе. Поезд стоял, дожидаясь. Сам Каганович встал в кабину машиниста. Доехали до Красносельской. Осмотрели. Одобрил, понравилась- " с большим вкусом". Дальше поехал в вагоне. "Это что, дерматин на диванах? Немедленно заменить кожей, рваться будет. Лампочек слишком много : зажигать через одну." Подъезжаем к Сокольникам. Каганович выглядывает в окно "Вот она, красавица!". Внимательно смотрел все. Разговорился с начальником службы связи:
  - Фамилия? (Коганович твердо сморит ему в газа и страшно внимателен. )
  - Кувшинников.
  - Давно кончили? Где работали раньше? Кем?
  - В 29. На Курской, пом. нач. станции.
  - Значит- советской формации. За границей были?
  - Нет
  - Обязательно надо побывать и чем скорее, тем лучше. Это же страшно сложное хозяйство. Дело знаете?
  - Знаю.
  - Любите?
  - Люблю.
  - Крушений по вашей вине не будет?
  - Нет.
  - Хорошо. А за границу его все таки послать надо.
  Такой же разговор произошел с нач. движения Зотовым. (А через неделю их всех сделали помощниками, а начальниками назначили побывавших заграницей, их же Каганович специально вызвал и предложил не обижаться).
  Прошли в блок-участок. Каганович заставил продемонстрировать ему работу централизованного поста и проэкзаменовал дежурного по посту. Лейтмотив тот же : крушений не будет?. Затем осмотрели вестибюль. Произошел забавный инцидент. Каганович обратил внимание, что двери (входные) имеют ручку, отрываются только в одну сторону и имеют стеклянное нутро. "Надо поставить на пружинах. Здесь же десятки тысяч будут проходить. Этак только в кабинете можно. Заграницей совсем дверей нет. И стекло снять, или в крайнем случае, забрать решеткой. Вот до такого уровня. Не возражаю. Вы как полагаете, товарищи? Вот спросим практиков" - он обратился к плотникам-строителям. -"Да, конечно"- замялись те. Один, посмелее ответил : -"Ты же сам говоришь- десятки тысяч. Вот и представь: дверь на пружинах, я иду впереди, ты за мной. Я отпустил дверь- она раз тебя по лбу. Нет, так лучше". Каганович засмеялся. -"А что, сюда только входят?" - "Да" - "Тогда оставьте так. Не возражаю".
  Поехали обратно. На ст. Комсомольская он спросил Петриковсокго : "А уборные построили?" - "Да". -"Поставьте швейцара. И деньги берите. Обязательно. В чем дело? Захотел получить удовольствие- плати монету".
  Осмотр длился два часа. На следующий день он созвал у себя совещание эксплуатационников.
  
  - 27.01.1935
  Мы хотели в связи с пуском, выступить широко. Каганович запротестовал. "Пишите сейчас немного. А то все расскажете, а когда пустим метро- никто и читать не будет".
  
  - 4.02.1935
  Прошел первый испытательный поезд по всей трассе. Мы ждали его на Комсомольской. Ждали 5 часов. С поездом приезжал страшно довольный Хрущев, Булганин и Старостин. Сели составлять коммюнике. Через день - 6.02 прокатили депутатов. Ночью проехал Каганович.
  
  
  - 8.02.1935
   Заходил Саша Безымянский. Все хлопочет напечатать свою песню о метро с нотами. Долго ходил по коридору, агитировал меня : "Ведь ее петь везде будут". Ночью пропел ее Мехлису. Мехлис послушал и сказал: "Пишешь ты хорошо, а поешь - хуево".
  
  - 20-22. 01.
   Сидел два часа с Леваневским. Составлял вместе с ним проект беспосадочного перелета Москва-Сан-Франциско, через Северный полис. Идея- моя, доработка его. Хочу лететь с ним. Проект дали Мехлису, он передаст в ЦК.
  
  - 7.02.
   Заехал сегодня вечером (около часа ночи) вместе с Хватом к Ляпидевскому. Сидит один в белье, разучивает на баяне "не белы снеги". На столе- чертежи, осиливает аналитическую геометрию. Вчера он избран членом ЦИК. Показывал все регалии. Доволен.
  
  - 10.02
   Был Прокофьев. Избран членом ЦИК. Смеется: "Сейчас могу к вам в редакцию ходить без пропуска". Протестовал против радио-зондов ( "Подумаешь - на 17 тыс. метров!")
  
  - 9.01
  Ехал вместе с Молоковым в Ленинград. Он мне рассказал о совей единственной аварии: из Новосибирска в Красноярск. "Мотор выработался. Заявляю - лететь нельзя. Лети! Пассажиров брать нельзя. Бери! Полетел. Налетел на лесной пожар, дым, ничего не видно, и мотор сдал. Врезался. Четыре пассажира убились, механик тоже. Как сам жив остался- не знаю. И самое тяжелое- ничего не могу вспомнить, урок который надо из этого извлечь, научиться, других научить". Разволновался, всю свою жизнь рассказал.
  
  
  ГОД 1936.
  
  - 2 или 4 апреля.
   Вчера был выходной. Днем позвонили с завода им. "Авиахима", сказали, что стратопоезд инженера Щербакова полетит завтра, 2 апреля, на предел- на 14 км. 2 апреля в 7 утра был на заводе. Поехали на аэродром. Холодно. На аэродроме стоит двухмоторный "Р-6" - у него Давыдов и Майер, за ним на тросе "Г-14" с Венславым и Рогатневым, дальше светло-голубой "Г-9" с Шевченко. Ему сегодня быть на "вышке", болтаться на планере в стратосфере. Шевченко весел, шутит. Щербаков нервничает. Я и Петр Носиков усадили Шевченко в кабину, проверили ремни, кислородные шланги. Старт, рывок, трос оборвался. Опять Шевченко замахал руками, отменяя старт, но на "Р-6" не заметили и поезд рванул с места.
  -Отцепится, если что-нибудь не в порядке, - заметил Щербаков.
  -Кто отцепится? Шевченко? Никогда в жизни! - засмеялся Носиков.
  Поезд умчался кругами вверх. И только к часу дня все постепенно вернулись на аэродром. Кроме Шевченко. Он сел где-то около Клязьмы. "Р-6" был на 5000 м., "Г-14" - на 6000 м., а "Г-9" на 7 000 м. Оказалось, что оборвались тросы. Перед отлетом, одеваясь, Шевченко рассказывал забавные истории:
  1. "Понадобилось мне как-то починить сапоги. Дело было в прошлом году. Я недавно ушел из Щелково на завод. В Москве чинить - надо ордер, а мне ходить не в чем. Сел в машину и смотал в Щелково. Приземлился, вышел, иду с сапогами по аэродрому- на встречу Алкснис. Я вытянулся, а сапоги проклятые под мышкой, рваные. Начвоздуха спрашивает: -"Зачем прилетел?" - "Сапоги починить, тов. начвоздуха, износились". Пронесло, засмеялся"
  2. "Прилетает как-то Коккинаки на центральный аэродром из Щелково. Смотрим, он машину как-то боком сажает. Приземлился. Подбегаем: справа к фюзеляжу истребителя его велосипед привязан."
   Уехал с завода в 2 часа.
  
  ВОРОШИЛОВ НА ЗАВОДЕ ИМ. АВИАХИМА.
  
  - 2 апреля.
   Через пару часов по коридору раздался неистовый крик Зины Ржевской : "Бронтман, бросай все, иди к Янтарову". Пошел. - "Поезжай немедленно на завод "Авиахима". Там Ворошилов, Каганович и другие. Помчался, захватив фотографа Вдовенко.
  Приезжаем, встречает секретарша директора Беленковича- Клавдия Алексеевна Липкина : "Слава Богу, везде вас искали! Догоняйте, он сейчас в таком-то цехе" Вместе с дежурным по заводу Слободским ринулись туда. Ворошилов вместе с нач ГУАП Л.М. Кагановичем, проф. А.Н. Туполевым и (вычеркнуто) осматривал новою машину завода. Он внимательно осматривал каждую деталь машины. Беленкович представил ему конструкторов Маркова и Скарбова. Военный приемщик Кузнецов, (вычеркнуто), непрестанно пикировались с Беленковичем по поводу отдельных деталей. Воршилов молчал, слушал, очень редко задавал вопросы. Он интересовался вопросом как удобно сидеть в этой машине, какая видимость, какое поле обстрела, удобно ли выкидываться. Беленкович приказал продемонстрировать скидывание бомб. Кто-то залез в машину, дал контакт. Бомбы остались на месте. Он снова взялся за контакт.
   -Поздно, цель осталась позади,- засмеялся Ворошилов, -сейчас уже бесполезно сбрасывать.
   Показали новый бензиновый кран "для умных людей"- говорит Беленкович.
   -Нет, умные люди делали, -поправил Ворошилов,- а раньше делали дураки.
  У него очень тихий голос, говорит он очень спокойно. Сзади кто-то поражается: наркому больше 50 лет, а какой свежий цвет лица, посеребрены только виски, блестящая выправка. Он чуть заметно прихрамывает, вернее чуть волочит ногу (вероятно, след ранения). Одет в форму, фуражку, светлое легкое застегнутое пальто с отворотами.
  Пошли дальше.
  Беленкович представил наркому Шевченко- "тот, который ходил на 11 км." Шевченко стоял вытянувшись.
  -Знаю. Как дела?- спросил Ворошилов.
  Позднее, осматривая машину, на которой летал Шевченко, Ворошилов спросил его : "На какую высоту собираетесь еще?" Шевченко подумал: "Тысяч 14". Беленкович засмеялся "Мне он говорил 15. Значит- тысячу оставляет в запасе." Засмеялся и Ворошилов.
  Вышли на аэродром. Его развезло. Ворошилов вышел из машины и проваливаясь в снегу и лужах пошел к деревянному мостику впереди. Вылезли и другие. Машина с летчиком Калиншиным И.И. и диспетчером Слуцким поднялась в воздух, сделали два круга, прошли на полной скорости. Одновременно мимо прошел истребитель. "Быстро летает"- улыбнулся Ворошилов.
  Летчики вернулись когда мы были в новом ангаре. Калиншин вытянулся перед маршалом.
  -Машина мягкая, в управлении хорошая - доложил он.
  -Скорость? Пробег? Работа тормозов? - спрашивал Ворошилов.
  Затем он обратился к Слуцкому:
  -Тесно или нет в задней кабине? Удобно ли стрелять? Обзор?
  Затем он попросил Слуцкого сесть в пилотскую кабину.
  -Откройте колпак! Закройте! Откройте! Закройте! - командовал он.
  -А как вам нравится колпак? - обратился он к Шевченко. -Вы же на ней летали?
  -Так точно, на ней! -ответил Шевченко - Я бы его немного переделал.
  Беленкович представил инж. Щербакова.
  -А, помню - сказал Ворошилов - Замечательная идея.
  Ему рассказали о прошлых и сегодняшнем полете. Сообщили, что на "каланче" сидел Шевченко.
  -Идет? -улыбаясь, спросил Ворошилов Володю.
  -Хорошо идет!
  -Не бросайте этого дела, у него большое будущее - сказал, прощаясь, нарком Щербакову.
  Ворошилов дал несколько практических указаний Беленовичу, осмотрел другие машины и затем около часа участвовал вместе с другими приехавшими в техническом совещании у директора завода. Всего он пробыл на заводе больше трех часов.
  Дали короткую заметку о посещении.
  - 8 апреля. Л.Берлин- Т. Иванова.
   Хотел восстановить в памяти историю гибели Берлин и Ивановой. Они готовились к прыжку давно. Еще прошлым летом Люба говорила Хвату: "Когда же будет получено разрешение?!" Наконец, разрешение было получено. Берлин и Иванова начали систематическую тренировку. они учились затягивать точно, определять время падения, управлять своим телом в полете, выходить из штопора.
  Встретившись как-то со мной в Доме Печати, Люба усиленно просила при звонках ей домой ничего не говорить о прыжках: "Мама не знает, не надо ее беспокоить. Она с ума сойдет."
  За несколько дней до прыжка - 19 марта- мы сидели за банкетом в Центральном аэроклубе (по случаю прибытия первого парашютного десанта, вылетевшего в Смоленск, там прыгнувшего и прибывшего обратно на лыжах.)
  Рядом со мной сидел Хват, против Нина Камнева, Слепнев и Тамара Иванова. Она шутила и рассказывала о своих последних прыжках, смеясь отказывалась от предложения Слепнева поехать в ресторан.
  -Снимите меня с пивными бутылками, - попросила она меня. Я щелкнул. Затем в кабинете снял группу (она, Слепнева, Шахт и еще кого-то). После, на аэродроме, она мне все время напоминала про этот снимок и просила обязательно ей отпечатать. Я обещал.
  На Люберецкий аэродром мы приехали в 10 часов 26 марта. Накануне мне домой позвонил Машковский и сказал, что разрешение наркома на прыжок получено. Еще но банкете я спрашивал Горшенина когда прыжок и он мне ответствовал: вот сегодня Берлин делала последний тренировочный прыжок с затяжкой в 40 секунд. Сейчас доложили наркому что все готово и будем ждать.
  -Но ведь разрешение было?
  -Да, но сейчас нужно новое- на прыжок.
  Прыжок был назначен в 10 ч. утра. Собралось 15-20 газетчиков, представители "союзкинохроники", многочисленные фотокорреспонденты. Приехали нач. ЦАК, нач. авиации УСОАХ (?) комдив Уваров, мастер Забелин, летчики ЦАК- Алексеев, Демин и др.
  Парашютистки приехали на автобусе позднее, около 12 часов. Машковский и Балашов прилетели на двух "Р-5" около 11. Люба и Тамара уже были одеты в меховые комбинезоны. У обоих на правой руке было привязано по два больших авиационных секундомера. Сразу их окружили газетчики, друзья. Весело и оживленно разговаривали.
  -Какой раз вы прыгаете?
  Б. - Это будет мой 50-й прыжок- сразу рекорд и юбилей.
  И.- Я отстала. Это будет 47-й.
  - А с затяжкой?
  Б. и И. - У обоих - по ....
  -Когда вы последний раз прыгали?
  Б. - 19, с затяжкой в 40 секунд.
  И. - 7-го, нормальный.
  Иванова мне рассказывает : Знаете, мы тогда после банкета отправились со Слепневым в ресторан "Аврора". Я его уговаривала там танцевать. Он отказывался- "неудобно". Я говорю- сними ордена.
  -Лазарь! - позвала меня Берлин - будете писать -обязательно укажите, что моя фамилия Берлин-Шапиро. А то Миша обижается. А он у меня хороший, его обижать не нужно.
  -Хорошо, я напишу Л.Берлин-М.Шапиро, - пошутил я.
  Она рассмеялась: -А это уже больше чем я просила.
  В прошлом году, во время посещения Сталиным центрального аэроклуба Берлин дала ему обещание перекрыть мировые рекорды. И когда мы шли на аэродром, Рафаллович (близкий товарищ семьи Берлин, корреспондент газеты "Красный Спорт") передал мне просьбу Берлин помочь им после прыжка написать письмо Сталину о том, что обещание выполнено. Я, разумеется, согласился.
  Пришли на летное поле. Парашютистки стали одеваться. Одели парашюты, шлемы. *** (вычеркнуто) подозвал Машковского и Балашова.
  -Если земля будет прикрыта облаком или дымкой- прыжок отменить. Обязательно.
  -Слушаем! - и обращаясь к парашютисткам :- смотреть на землю и секундомер.
  -Так мы будем именовать тебя начальником старта, - сказал я .
  -Как хотите - ответил ***
  Простившись с друзьями, парашютистки уселись в самолет. Задание было : с 5000 метров падать 80 секунд и на 1000 метров раскрыться. Позже фотографы рассказывали, что усаживаясь в самолет Иванова весело смеялась и кричала: "Дальше, чем в 100 метрах не раскроюсь! (если это так, то очевидно основанием служило, что Камнева раскрылась в 250 метрах от земли, Евсеев- в 200, Евдокимов- в 150)
  Наконец оторвались. Один самолет, за ним другой поднялись. С Машковским- Берлин, с Балашовым- Иванова. Через 15-20 минут самолеты можно было разобрать с большим трудом. (В это время на поле с опозданием принесли запечатанные барографы.) Затем опять появились в виде маленьких блестящих тире. Вот они идут по направлению к аэродрому и над ним плавно расходятся в стороны.
  -Видимо прыгнули! С такой высоты прыгуна заметить невозможно. Пустили секундомеры, гадали в какой части аэродрома раскроются. Пробные прыжки, предшествовавшие этому показали снос в сторону ст. Ухтомская.
  Прошло полторы минуты. Парашютов не было нигде видно. Смотрим- один самолет резко идет на посадку почти пикируя. Кинулись к нему. Дать с Алексеевым сели в стоявший наготове У-2 и полетели осматривать окрестности.
  Самолет Машковского рулил по аэродрому. В это время к *** подбежал связист и доложил:
  -***! С метеостанции сообщают, что они все время наблюдали за парашютистками в теодолит. Они скрылись возле того леска.
  -А парашюты раскрылись? - тревожно спросил *** и обернулся - Прошу всех отойти.
  Почуяв неладное мы бросились к машинам. На посадку шел самолет Балашова. Он несся почти не обращая внимания ни на что и сделал грубейшего "козла". Еще при их снижении мы все настороженно всматривались в задние кабины: м.б. девушки не прыгнули. Увы, кабины пусты! (Позже Машковский мне рассказывал: "...с 2000 метров я заметил, что дело неладно. Выбросились они отлично, как пуля. Я ждал раскрытия парашютов- не видно. Тогда резко спикировал. Смотрю с 2000- все стоят на месте, санитарка на месте. Значит где-то упали и вы не видели. Облетел кругом- нет, незаметно. Пошел на посадку Как сели- ни я ни Балашов не помним.."
  Снизился и самолет Дать. Дать немедленно сел в аэросани и умчался с аэродрома. Мы- за ним. Выехали на шоссе, смотрим- едет "Скорая помощь". Мы за ней- на полном ходу по снегу нас обогнала машина ***. он сидел рядом с шофером бледный и взволнованный.
  -Где упали? - спросил он деревенских ребятишек.
  -Там, дальше - показали они.
  Мы туда. Уперлись в колючую проволоку. Выскочили. На большом снежном поле, метрах в 70-100 от нас лежала Люба Берлин. Подъехавший врач возвращался обратно, носилки стояли рядом: им нечего было делать.
  Мы стояли молча и ошеломленно От трупа шел ***, он на ходу безнадежно и (растерянно) убито всплеснул руками. Прошел мимо нас, обернулся :
  -Все- сказал он горько. Махнул рукой и уехал.
  У изгороди стоял муж Ивановой. Он положил руки на колючую проволоку, опустил на них голову и не двигался.
  Комиссия пошла дальше к лесу. В 300-400 метрах от Берлин лежала Иванова. Парашюты у обоих были пораскрыты. Колхозники рассказывали, что видели, как они падали, в 30-50 метрах от земли раскрыли парашюты, но было уже поздно и парашюты мешком падали вместе с ними. Медицинское освидетельствование показало, что у Берлин сломаны все кости, у Ивановой - два ребра. Секундомеры Берлин разбились, у Ивановой показал 91,7 секунды, т.е. перетяжку почти на 12 секунд - т.е. на 700 метров.
  Мы в тягостном молчании не прощаясь друг с другом уехали. На следующий день было опубликовано сообщение ЦКВЛКСМ и УСОАХ, 29-го их тела были выставлены в Доме Печати. В карауле стаяли *********** (вычеркнуто очень много фамилий), летчики, турецкие летчики, Слепнев, и др. Мимо гроба прошло несколько тысяч человек. В 7 часов состоялась кремация. Во дворе крематория- митинг. Выступали *********** (вычеркнуто очень много фамилий)
  Парашютные прыжки с затяжкой пока запрещены.
  
  - 5.03.1936 ПОХОРОНЫ ПАВЛОВА
  Ночью 26 февраля 1936 г. мне позвонил Янтаров.
  -Лазарь! С академиком плохо. Тебе завтра придется подъехать в Ленинград.
  -Хорошо.
  В 6 часов утра он позвонил снова.
  -Академик умер. Билет заказан.
  Утром 28 февраля я был в Ленинграде. Город- в траурных флагах. Прямо с вокзала я проехал в ... (?) Меня встретил фото - Л. Халин и сообщил, что на квартире у академика на Васильевском острове творится что-то невообразимое: попы, знакомые, болельщики.
  Вечером, когда гроб был уже установлен во дворце Урицкого, художник Меркуров рассказал мне забавную сценку. Он приехал в Ленинград с поручением правительственной комиссии снять маску с лица И.П. Павлова. С вокзала он отправился на Васильевский остров. Постучал в квартиру. Доносилось бормотание попов. Дверь открылась и вышел какой-то старичок.
  -Что вам угодно?
  Меркуров объяснил.
  -Все это хорошо. Но ведь здесь, милостивый государь, частная квартира.
  Обращение, давно неслыханное, взвинтило художника.
  -Милостивый государь, если я не ошибаюсь, это квартира академика Павлова?
  -Да, но как я имел вам возможность объяснить, это его частная квартира. Понимаете- частная, частная, частная!
  И разгневанный старичок захлопнул дверь.
  
  Ближайший сподвижник Павлова- доцент Денисов поведал мне три взаимно диаметральных эпизода:
  1) Когда Павлов умер, его вдова Серафима Витальевна заявила:
  -Иван Петрович принадлежал не только мне, но и народу. Полтора дня я буду делать с ним, что считаю нужным, а остальное время пускай он принадлежит народу, который имеет на него право.
  2) Уходя из квартиры покойного один из ленинградских работников спросил:
  -Ну, Серафима Витальевна, попов -то вы каких пригласите- тихоновцев или обновленцев?
  -Обновленцев и на порог не пущу!
  3) Во время последней поездки Павлова за границу (в Лондон) - в Париже, в гостиницу к нему пришли представители французской печати. Павлов их охотно принял и милостиво интервьюировался.
  Неожиданно один из корреспондентов спросил у него
  -Скажите пожалуйста, господин профессор, какие у вас отношения с советской властью?
  Павлов рассвирепел. Он повернулся к сыну и Денисову и приказал:
  -Передайте им, что мои отношения с советской властью это мое частное семейное дело и я никому не позволю вмешиваться в него. Пусть спрашивают меня о работах с обезьянами и собаками- это я им охотно объясню.
  
  10.08.1936 И.В. Сталин.
  Товарища Сталина мне приходилось видеть много раз. На съездах, сессиях, некоторых заседаниях. Очень близко я с ним столкнулся два раза. Впервые это произошло во время V съезда советов в Большом театре. Не помню по какому случаю я поднимался вихрем по винтовой лесенке за кулисами и, стремглав выскочив на площадку, столкнулся лицом к лицу со Сталиным. Он шел в ложу. Сталин посмотрел на мое растерянное лицо, усмехнулся и прошел в ложу.
  Второй раз я близко видел Сталина в Колонном Зале Дома Союзов в прошлом году на вечере, посвященном пуску московского метро (14 мая 1935 г.)
  Реферировали заседание я и Хват. К тому дню, если не ошибаюсь, был выпущен (в основном сделанный нами) специальный номер. В нем, ежели не изменяет память, стояли и наши "одиннадцать километров под землей". Задание редакции было короткое :
  -Реферировать все!
  -А если выступит Каганович?
  -Все равно записывать!
  Хорошо. Выступил Каганович. Еще до начала заседания я с Хватом договорился о том, что я записываю первую половину заседания и смываюсь, затем он даст концовку, дабы не задерживать концовку. Поэтому я добросовестно записал блестящую речь Кагановича. До сих пор помню его слова: "в нем (каждом камне) радость наша, кровь наша, любовь наша". Я много раз слышал Кагановича, но, по моему, это была его самая яркая, самая темпераментная речь. Он увлек всех, зал неистово аплодировал, и я писал- сам горячий от возбуждения.
  Во время речи Кагановича неожиданно пришел Сталин, Ворошилов, Хрущев......
  Овация. Сталин приветливо кивнул кому-то в первом ряду.
  Мне сразу стало ясно, что уходить нельзя. Да и Левка смотрел на меня умоляюще. Дали знать редакции и остались.
  Неожиданно председательствующий объявил:
  -Слово для предложения имеет товарищ Сталин.
  Что поднялось в зале! Наконец Сталин начал речь. Она непрерывно прерывалась аплодисментами.
  Хват подбежал ко мне:
  -Будем записывать?
  -Конечно!
  И оба лихорадочно записывали. Стояли мы довольно близко, но иногда из-за аплодисментов было слышно плохо, но так как записывали оба, то ни одно слово не пропало.
  Остальные газетчики даже не осмелились записывать. Надо сказать, что это было нелегко. Я несколько раз сам, до предела возбужденный и приподнятый общим настроением, дергал Хвата за рукав: забыв о блокноте и записи, он аплодировал!
  Кончилась речь и мы помчались в редакцию. Прежде всего написали отчет о Сталине и привели дословно его речь, сопоставив две записи. Янтаров схватил ее с машинки и помчался к Поскребышеву.
  Затем я продиктовал запись речи Кагановича. Янтаров приехал через час. Сталин внес в нашу запись только одно исправление, заменил слово "...." словом "....". Речь Кагановича опоздали визировать.
  На другой день речь Сталина появилась только у нас. И через день все газеты вынуждены были ее перепечатать.
  10 августа 1936 года. Москва встречала Чкалова Байдукова и Белякова. Когда машина приземлилась и начала затихать на поле, за черту зрителей выехало несколько закрытых машин. Побежали фотографы. Меня сначала затерли. Обнажив "лейку" побежал и я, прорвав цепь в наиболее слабом месте- сквозь музыкантов. Бегу. До машины около полутора километров.
  На ходу обогнал Таля, Заславского, Финна, Геккера. Задыхался, а бежал. Вот уже немного осталось.
  -Опоздали, садятся в машины- сказал кто-то идущий навстречу.
  -Все равно добегу! -решил я и приналег.
  Добежал. Смотрю, среди машин стоит группа людей. Ищу глазами Хвата. Не вижу. Неожиданно наткнулся на Чкалова. Он шел прямо на меня.
  -Здравствуй, Валерий, поздравляю!
  Он посмотрел на меня. На лице- улыбка, широкая, радостная, растерянная.
  -Здравствуй, здорово, - сказал он, сделал движение обнять меня, затем махнул рукой, пожал мне руку и крикнул "Беги дальше!"
  Я пробежал еще несколько шагов, отыскивая остальных, и наткнулся прямо на Ворошилова. В белом кителе он шел на меня. Я посторонился, обернулся и обомлел: рядом со мной шел Сталин! Это было так неожиданно, что я даже не сразу сообразил, что это Сталин. Мне бросилась в глаза пожелтевшая кожа его лица, и я подумал: как он постарел. Лицо у Сталина выглядело уставшим, долгой непрерывной усталостью. Но он был доволен, улыбался.
  Кто-то, кажется Л.М.Каганович, упрашивал его выступить. Сталин дважды сказал:
  -Да, надо сказать слово. Заслужили. Заслуживают.
  К нему подбежали дети пионеры. Сталин обнял их и шел вместе с ними. Спрашивал их как зовут. (разговор с ними напечатан в "комсомолке" от 11.08.1936). Я шел все время рядом со Сталиным.
  Обступили фотографы. Закричали:
  -Бронтман, отойдите!
  Я подумал, что им портить кадр и отошел.
  Затем встретил Байдукова и Белякова. Поздоровались. Сталин, Ворошилов, Каганович, (.. зачеркнуто) сели в машины и уехали. Герои тоже.
  Я нашел Хвата и пошел с ним к трибуне. Он мне рассказал, что Сталин и другие расцеловался с героями, обнимал их. Бросив Хвата на полдороге, я побежал вперед. Не добегая до трибуны, я заметил большую группу:
  Сталин, Каганович, Ворошилов, Серго и другие, вместе с героями, стояли в ряд, и их снимали со всех сторон. Оказывается это фотографы их попросили и они согласились попозировать. Я тоже снял два раза и случайно заметил как между вождями проныривает мордочка Васильковского. Ах, как Гриша любит сниматься с большими людьми!
  Затем все пошли к трибуне. Тут собравшиеся впервые узнали, что на финиш приехал Сталин и члены политбюро. Овации. Сталин, а за ним остальные поднялись на трибуну. Митинг открыл Серго, за ним говорил Ворошилов, затем Чкалов. (см. отчет от 11.08.36)
  Я не записывал речей, а наносил бегло впечатления. Меня поразило как внимательно Сталин слушал Чкалова. Он смотрел на него неотрывно, а затем аплодировал, высоко подняв руки и редко хлопая.
  Затем все сели в машины и уехали . Я дал отчет.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"