Это было теплое, домашнее безумие. Спокойное и стучащее в дверь перед тем, как войти.
нок-нок-нок... Просыпаюсь, поднимая голову от книги. Рассеяно провожу по буквам, отпечатавшимся на щеке. Сквозь занавески пробивается зеленый свет - я живу на первом этаже, в щели ставен пробиваются молодые побеги. Босыми ногами я ступаю по пушистому ковру, погружаясь в ворс и вытягивая их наружу, чтобы снова погрузить. Тихо, слышно прерывистое дыхание. Душа из грудной клетки перебралась в бьющиеся пальцы рук, которые совсем не чувствуешь - белые и длинные, с обрезанными когтями. Жадными глотками пью ледяную воду из-под крана.
...госпожа Никто здесь?
Она вседа здесь. Осталось выяснить, где же это здесь. Ведь здесь - это здесь? Где же это здесь, а?
Ведь деревья вызывают ливень, а чайки притягивают себе корабли, если устают. Попробуй заняться резьбой по кости, по своей и чужой кости, переплетая узор в причудливых завихрениях. Клади свою голову на его плечо, когда ему грустно. Идти в ногу, смотря в одном направлении и изредка заглядывая в глаза. Терпеть не могу слова. Перерезать бы голосовые связки. Когда тебе грустно - это тоже состояние, правда. Так надо. Продолжай улыбаться. Представь, что мы вместе сидим на берегу и кидаем в воду теплые гранитные камешки, белые от морской соли. Они отскакивают от воды и падают на дно с негромким бульканьем. Вода прозрачная и немного темная, отлично видно то, что внизу. Как ты считаешь, там песок? Или такие же камни? Некоторые падают сразу, другие уходят за горизонт, совсем мало взмывают в небо.
Мы в горах. Ничего нет - только зелная трава, приходящаяся по пояс, которую ветер гонит на запад. Здесь - точка отрыва от Инарии. Если ты посмотришь в свое небо, твой ветер будет гнать луг в противоположую сторону. Но пока мы здесь, и что-то нас держит. В моих руках большая серая птица - кажется, сокол, а может орел. Не будем спорить, я превращу его в стрелу. А потом отправлю взглядом в небо - в моем мире это возможно.
А я буду молча управлять ее полетом, превращая облака в крылатых лошадей и меняя времена суток, проворачивая времена года и обращая в песок летоисчисление. Простите мне все эти убийства, так не было нужно. Я не имею права наносить этот мир на бумагу. Какой дешевый прием - стрелы. Когда-нибудь он тоже нас сотрет и извинится.