"Ну, вот я и дома": - подумал Антон, глядя на медленно ползущие за окном пакгаузы Северного вокзала, стоящие на берегу Красного пруда.. Семь лет назад он и представить себе не мог, что расстаётся с родным городом так надолго.
Выйдя на шумную, даже в этот ранний час, Каланчёвку, Антон взял извозчика. В принципе, до дома было полчаса ходу, но нога всё ещё побаливала, да и по родным Антон соскучился преизрядно.
Несмотря на то, что действующей армии ходили слухи о том, что в Москве идут уличные бои, чуть ли не с применением артиллерии, следов этого Антон не заметил.
... К своему дому Антон подъехал, когда на часах ещё не было и половины десятого. Отец как раз должен был собираться на службу. Дом на углу Старопименовского и Воротниковского переулков, на втором этаже которого их семья жила вот уже третье десятилетие, за время антоновского отсутствия ничуть не изменился: та же карамельная, подернутая московской серой пылью штукатурка, те же два огромных тополя во дворе. Вот только Семён, служивший дворником, как бы не те же три десятка лет (во всяком случае, Антон, помнил его столько же, сколько себя) изрядно постарел. Крепкий вологодский мужик, казавшийся в детстве Антону эдаким русским богатырём, сейчас как будто усох. Видно было, что он не столько метёт доски, покрывавшие двор, сколько стоит, погруженный в свои, явно невесёлые думы.
"Доброе утро, Семён": - решился вывести дворника из задумчивости Антон.
"Доброе утречко, ваше благо..." - начал, было, дворник, но осёкся.
"Антон...Антон Сергеевич...???" - было заметно, с каким трудом Семён узнавал в статном капитане долговязого мальчика-гимназиста.
"Да я это, Семён": - улыбаясь, сказал Антон.
"Ох, радость то! Пойду Сергея Владимировича и Татьяну Антоновну обрадую!"
"Погоди, я сам"
Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж Антон, постучал в единственную на площадке дверь.
"Вы к Сергею Владимировичу, ваше благородие?": - Незнакомая девица, с классической внешностью московской кухарки, открывшая дверь, вопросительно посмотрела на молодого офицера.
"Да, к нему."
"Пойду, доложу."
"Постой!"
Стремительно пройдя в прихожую, Антон повесил фуражку на вешалку и, как был, в шинели, вошел в столовую.
Мать и отец сидели за столом.
"Ну, здравствуйте, дорогие мои!"
"Антоша, сынок!": - всплеснула руками мать.
"Здравствуй, здравствуй герой": - сказал, поднимаясь из кресла отец - "Что же ты, телеграмму не дал?"
"Сюрприз сделать хотел. А Арсюша где?" - поинтересовался Антон.
"Редко мы братца твоего, теперь видим": - ответил отец.
"Варвара, принеси ещё один прибор": - сказал отец, кухарке, на протяжении всей сцены стоявшей за спиной у Антона и виновато разводившей руками - дескать, "он сам ворвался".
"... или может ванну примешь с дороги, сынок?"
"Нет уж, тебе же на службу уходить, папа. Так что я с вами посижу, а ванна никуда не денется".
Через пять минут, Антон, раздевшись и умывшись, сидел за таким знакомым столом, а мать, с нежностью разглядывая его загорелое лицо, наливала ему чай.
"Ну, и надолго к нам аннинский кавалер приехал?": - спросил отец.
"Отпуск мне на 3 недели дали. По ранению."
Мать всплеснула руками: "Антоша?"
"Ничего страшного мама, с лошади неудачно упал.": - сказал Антон, стремительно краснея. Обманывать маму у него никогда не получалось.
"Так братца мне, где найти?": - попытался он увести разговор от скользкой темы.
"Мама тебе расскажет.": - заторопился отец - "а мне на службу уже пора."
"После завтрака Антон решил пойти на кухню выкурить папиросу (отец не курил да и мать, насколько он помнил, не любила запах табачного дыма), однако мать сказала:
"Чего уж там, пойдём в гостиную"
"Мама, а что это Семён такой смурной?": - спросил Антон, когда вольготно разместившись в кресле в гостиной, он раскурил папиросу.
"Так ведь горе у него сынок. Две недели тому назад у него сестру с племянником убили."
"Как так?"
"Они погостить к нему приехали, да и племянника он на службу пристроить хотел. И всё то он мне рассказывал, какой племянник у него проворный да разумный, Он, Семён то, его как сына родного любил. Сам знаешь, жениться Семён так и не сподобился..."
"Знаю мама... Так приключилось то что?"
"Да я рассказываю, сынок. Две недели назад пошли они, Клавдия с Алексеем на рынок, на Палашевку, снеди разной прикупить. А на Бронной социалисты, ироды, в чина какого-то жандармского бомбой кинули, вот их и убило."
"Как это бомбой?"
"Ох, Антоша, да в Москве, почитай, каждую неделю, революционеры эти проклятые, то взорвут кого, а то и застрелят".
"Мам, а как же полиция и жандармы?": - с изумлением спросил Антон. То что в Маньчжурии казалось ему дурацкими слухами, на поверку оказалось жуткой реальностью.
"Так не справляются они, Антоша, их самих, что ни день убивают. Варвара, вон, рассказывала, ей соседская кухарка сказала, что третьего дня в Хамовниках революционеры налёт на участок сделали - двух городовых убили и пятерых поранили!"
........
После разговора с матерью Антон решил немного прогуляться по городу. Выйдя со двора, он пошел по Старопименовскому в сторону Тверской.
Выйдя на Тверскую и повернув в сторону Страстной площади, Антон намеревался по бульварам дойти до родного училища. Появилось у него странное такое желание взглянуть на нынешних юнкеров. Да и пройтись по-осеннему нарядными бульварами тоже хотелось.
Остановившись у особняка Мазуриных, что напротив Английского клуба и достав из кармана шинели пачку папирос, Антон услышал, как кто-то за его спиной сказал "Бретёр, как есть бретёр!"...
....Ещё в гимназии, под впечатлением феерических приключений героев Дюма-старшего, Антон стал брать уроки фехтования у отставного гвардейского ротмистра. На первом занятии, к удивлению весьма скептически настроенного старого рубаки, тощий и нескладный подросток продемонстрировал недюжинную ловкость и вызывающее уважение упорство. Как это не странно, занятия "высоким искусством фехтования" весьма выручали Антона во время стычек на улице. Когда во время одной из "конфронтаций" между "реалистами" и гимназистами, регулярно случавшихся у сада "Эрмитаж", наш герой, раздвинув более рослых товарищей, вышел вперёд и, сжимая в руках палку, произнёс: "Господа, позвольте мне вызвать кого-нибудь из вас на поединок", многие его "соратники" захихикали. А уж реалисты просто загоготали как стадо гусей.
Спустя некоторое время из толпы противников вышел крепкий парень, примерно на полголовы превосходящий ростом нашего героя, отвесил ему шутовской поклон и, повернувшись к своим сказал: "А что господа, это может быть забавно. Подайте ка мне мою шпагу!"
Поединок продлился недолго. Однако к удивлению большинства присутствующих, победу праздновал отнюдь не "реалист".
В стремительном выпаде Антон нанёс удар в кисть вооружённой руки оппонента, обезоружив его. И, пока "шпага" противника отлетала в сторону, очень быстро ударил того в локоть этой же руки и сильно, с выпадом, уколол его в лоб. Ошеломлённый реалист качнулся назад, а затем, закатив глаза, рухнул ничком. Все присутствующие потрясённо замолчали. Антон же молча отсалютовал поверженному противнику и направился к своей "партии". Как впоследствии признавался сам себе Антон, самым сложным для него было не выйти на поединок, а не запрыгать от восторга тотчас же после победы.
Когда до своих оставалось пройти всего пару шагов, в задних рядах реалистов кто-то восхищенно выдохнул: "Вот так бретёр!". Так до момента окончания гимназии Антона и звали и свои и чужие.
.... Резко обернувшись, Антон увидел перед собой коренастого мужчину одетого в потёртую тужурку с петлицами политеха. Бесшабашно сдвинутая почти на затылок, когда то щёгольская, студенческая фуражка придавала незнакомцу вид лихой, но и затрапезный одновременно.
"Что, не узнаёшь, ваше благородие?"
10 лет срок значительный, но память Антона пока не подводила. Перед ним стоял тот самый "реалист", благодаря которому он и получил своё детское прозвище.
"Как же его зовут то?" - из глубин памяти всплыло, казалось бы, прочно позабытое имя.
"Отчего же... Игорь...?"
"Ну, по отечеству меня величать ещё не положено": - "реалист", хотя скорее уж "студент", попытался изобразить что-то среднее между реверансом и земным поклоном, и Антон понял, что его визави сильно подшофэ. Шутовской поклон настолько сильно вывел его из состояния шаткого равновесия, что ещё немного, и он бы рухнул. Антон подхватил "студента" за локоть и придал ему вертикальное положение.
"Р..рруки убери... Сссатрап..."
Похоже, что Игорь стремительно терял связь с окружающим миром.
"Эй, робя, смотри... Опять "золотопогонники" руки распускают!"
Внезапно Антон понял, что их со "студентом" практически окружила группа мужчин, как бы это выразиться, разночинного вида. Двое щеголяли в таких же, как у Игоря, "политехнических" тужурках, трое были в партикулярном, ещё двое - по виду типичные мастеровые обходили замершего Антона, стараясь отрезать ему путь отступления в сторону Страстной площади.
Происходящее шокировало Антона своей несуразностью - на главной улице второй столицы империи, какое то отре..., ну не совсем отребье, но люди явно не сильно приличные, собирались учинить что-то непонятное с ним - боевым офицером, приехавшим в родной город в отпуск по ранению... Или он в своих тьмутараканях совсем отстал от столичной моды... или то, о чём вполголоса рассказывали офицеры из пополнения - правда. Конечно, в кармане шинели лежал верный "браунинг" первой модели, но устраивать стрельбу среди бела дня... Это, господа, по мнению Антона, было совсем не комильфо.
Вспомнив наставления незабвенного Лян Чжэн Ляна, Антон сделал шаг по направлению к "студентам" и, пробормотав "Господа, похоже, ваш товарищ немного пьян", сильным толчком в плечо послал Игоря им на встречу, одновременно с этим меняя направление своего движения на противоположное.
Один из мастеровых как раз ускорился, занося руку над, как ему казалось, спиной отвернувшегося "офицерика". Короткий жёсткий прямой в солнечное сплетение оказался для него, да и для остальных участников мизансцены полной неожиданностью. И, пока его первая жертва, выпучив глаза и пытаясь решить в какую же сторону падать, застыла, Антон скользящим приставным шагом сблизился со вторым, и, ухватив его за рукав поддевки, дернул на себя. Совершенно не ожидавший этого "мастеровой выронил из руки свинчатку и качнулся вперёд. Пропустив противника мимо себя, Антон резко наступил ему на подколенный сгиб, одновременно ударив раскрытой ладонью в подбородок. Когда ошеломлённый противник рухнул навзничь, Антон слегка "приласкал" его сапогом по правой ключице. Туше.
К этому времени "студенты" уже посадили Игоря на землю. Похоже, стремительная расправа несколько охладила их пыл, и они топтались в нерешительности. Однако трое "разночинцев", похоже, не оставили своих намерений. Не торопясь, они подходили к Антону, причём в руке одного из них он заметил безмен, а у другого - кастет.
Дело принимало скверный оборот. Но, всё таки Тверская - это вам не Пресня или Хамовники какие-нибудь. Со стороны Страстной послышались полицейские свистки и ещё через пару мгновений из-за угла забора, огораживавшего стройку, показались трое городовых. Поняв, что подмога близка, Антон вытащил из кармана шинели "браунинг", и, не забыв проверить патронник, направил его на нападавших.
"Студенты" и двое из "партикулярных" застыли, ошарашенные таким поворотом событий, в то время как третий из "обывателей", ожегши Антона злым взглядом метнулся в толпу.
Пока подбежавшие городовые вязали нападавших, свалив их предварительно с ног ударами кулаков, подошедший вслед за ними околоточный поинтересовался у Антона:
"Что случилось, господин ротмистр?"
"Да сам не пойму, ни с того ни с сего набросились..."
"Сейчас так бывает": - ответил околоточный, - "Бунтовщики-с. Революционеры."
"А лихо вы их": - тут полицейский заметил аннинскую ленточку, - "Хотя не удивительно, давно из Маньчжурии?"
"Сегодня с утра приехал. В отпуск."
"В отпуск?"
"Да, по ранению.": - несколько смущённо ответил Антон.
"Решил, знаете ли, по родному городу погулять.": - продолжил он, ещё более смущаясь.
"Извините за назойливость, господин ротмистр, а где вы остановились?"
"Ну что вы, я понимаю - служба. А остановился я у родителей - угол ...."
"Уж не Сергея Владимировича Строева сын?"
"К вашим услугам, Антон Сергеевич Строев - ротмистр Отдельного Корпуса пограничной стражи."
"Очень приятно, Безуглый Константин Валерианович, околоточный надзиратель Тверского околотка."
"Антон Сергеевич, вас не затруднит пройти со мной в участок - рассказать обстоятельства нападения. Заодно и за знакомца своего посвидетельствуете".
"Вообще то я в училище хотел заглянуть, навестить родные пенаты, но раз уж не сложилось, пойдёмте в участок. "
В полицейском участке, располагавшемся на ...., Безуглый попросил Антона подождать буквально пару минут, после чего вместе с двумя задержаными скрылся в одном из кабинетов.
Не прошло и пяти минут как он, с весьма довольным выражением лица, вышел из кабинета и попросил Антона зайти.
В кабинете навстречу Антону из-за конторки поднялся незнакомый жандармский штаб-ротмистр. Задержаных в кабинете уже не было, но заметив в дальнем углу дверь, Антон понял, что их уже увели.
Будь Антон армейским офицером, вполне возможно, что подобное представление он воспринял совсем по другому, но, поскольку по роду службы ему довольно часто приходилось контактировать и с представителями Охранных отделений и с жандармскими офицерами, он понимал, что у людей служба такая и, что показное фрондёрство армейцев вроде: "Руки жандарму не подам!", очень обижает жандармских. Поэтому он представился в ответ и протянул руку для рукопожатия.
Майский вежливо (и несколько удивлённо) пожал руку и предложил Строеву присесть.
"Господин ротмистр...": - начал он...
"Господин ротмистр, а давайте без чинов...": - перебил его Антон.
"Ну что же, без чинов, так без чинов. Антон Сергеевич, вы сообщили околоточному надзирателю, что господин Штакельберг ваш давний знакомый."
"Штакельберг? Вы генерал-лейтенанта Штакельберга имеете ввиду?"
"Нет, я имею ввиду Игоря Карловича Штакельберга. Вы сказали, что давно его знаете."
"Игорь? Да, он - действительно мой давний знакомец. Можно сказать - с детства. Позвольте, а не родственник ли он генералу барону Георгию Карловичу Штакельбергу?"
"Родственник. Дальний. Троюродный племянник, если быть точным".
"Надо же, как тесен мир..."
"И как давно вы последний раз встречались?"
"Лет восемь не виделись."
"Значит вам не известно, что господин Штакельберг - член партии социал-демократов?"
"Нет, откуда мне это знать. Да и то, что член такой фамилии - ревоюционер, в голове не укладывается."
"Антон Сергеевич, расскажите, что между вами произошло на Тверской."
Антон рассказал о происшествии, заодно и упомянул достопамятную детскую "дуэль".
"Хм, возможно для господина Штакельберга этот поединок тоже памятен, оттого и окликнул вас по прозвищу. Кстати, хорошо, что вы пистолет сразу не достали - у пойманых злоумышленников полицейские изъяли два "нагана" и "браунинг". А ваше решение биться "на кулачки" помогло избежать большой стрельбы. Эти господа не задумываясь пускают в ход оружие."
"А куда же смотрит Корпус?".
"А ваша служба? Если мне память не изменяет, именно Корпус пограничной стражи должен пресекать контрабандный ввоз оружия в пределы империи. А у этих господ 80% оружия - из нелегальных поставок".
"Господин штабс-ротмистр,": - снова перешёл на официальный тон Строев (да ещё и назвал жандарма полным званием, хотя в разговоре было принято приставки "под-" и "штабс" опускать) - "я последние три года воевал в Маньчжурии, и с контрабандой давно дела не имел. Что, дела настолько плохи?"
"Вашего геройства, Антон Сергеевич": - Майский, как будто не заметил холодности Антона, - "никто не умаляет, но, вот, выяснять, кто больше виноват в этом разгуле беззакония, времени нет. На Балтике, вон, поток контрабанды таков, что в помощь вашим коллегам два дивизиона миноносцев передали. И литературу везут, и, что хуже, оружие. Вы не поверите, целыми параходами везут, не стесняются, сволочи."
Антону стало стыдно, за свою, прямо скажем, несколько ребяческую выходку.
"Сергей Станиславович, вы правы, чем я могу быть вам полезен?"
"Антон Сергеевич, вы говорили, что нападавших, за вычетом господина Штакельберга, было семеро. Городовыми задержано шестеро. Вы, случаем, не запомнили седьмого?"
"Попробую описать, но вы знаете, я его мельком видел. Росту невысокого - ...(170), щуплый. Глаза он так, весьма характерно прищуривал."
"Как будто из темной комнаты на свет вышел?"
"Так точно."
"Интересно-интересно. И как он себя повёл?"
"Как только свистки услышал и я пистолет достал, он сразу в толпу метнулся. Да и некогда мне на него заглядываться было - ситуация не та, сами понимаете."
"Похоже, вам с настоящим хищником столкнуться довелось. Из настоящих бомбистов-нелегалов."
"Из чего вы такие выводы сделали?"
"Глаза щурит - на свету давно не был. Или в подвале сидел или в тёмной комнате без окон. Вполне возможно специалист по "адским машинам". В драку, несмотря на её изначальную выигрышность лезть не стал - в сторонке, как вы говорите, стоял. Есть у меня мысль, что господа социалисты этого типа вели куда-то, возможно, на другую квартиру конспиративную. Да уж, господин Штакельберг со своими детскими обидами подвёл их. Похоже, что кроме него, да этого - "с прищуром", остальные - сошки мелкие, неопытные. В драку полезли на задании, да ещё на офицера Пограничной стражи, а ведь серьезные нелегалы с вашим братом сталкиваются частенько, и знают, что вы, на контрабандистах натасканные, добыча посложнее офицеров пехотных, да кавалерийских."
"Ну, спасибо, на добром слове, Сергей Станиславович...": - хмыкнул Строев.
Однако навестить училище в этот день Антоны так и не довелось. Когда он вышел на Тверской бульвар, то выяснилось, что там проходит митинг. Толпы народа, с красными флагами, лозунгами и кричащими ораторами, заполонили всё начало бульвара. С некоторых пор Строев недолюбливал большие скопления народа, поэтому, чертыхнувшись про себя, Антон развернулся и пошёл домой. В конце-концов, у него впереди ещё 3 недели отпуска.
Когда Антон пришел домой, отец уже вернулся со службы, и они обедали всей семьёй (если не считать отсутствующего старшего брата). После обеда мужчины удалились в гостиную: Антон - покурить, а Сергей Владимирович - с пачкой свежих газет.
Спустя пару минут Строев-старший нарушил молчание:
"О, Высочайший рескрипт о награждении отличившихся в Телинском сражении. Может какие твои знакомцы сыщутся, Антоша."
"Вполне может быть."
"Так, так... "Георгиев" то сколько...": - тут Сергей Владимирович изумлённо замолчал, а затем пристально посмотрел поверх очков на сына.
"Знать, нелёгкое дело было... Сынок...?"
"Что, папа?"
" "Ротмистр Отдельного корпуса Пограничной стражи Строев А.С. награждён Военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-ой степени" ": - торжественно прочитал Сергей Владимирович. Потом вскочил и бросился обнимать сына.
Немного ошарашенный подобным поведением отца и неожиданно высокой наградой, Антон стоял в центре такой знакомой с детства гостиной, в которой, бывало, он сидел и мечтал о том, как вот совершит он какой-нибудь подвиг и тогда...
"Татьяна! Иди сюда! Радость то какая!": - закричал в сторону коридора отец, и повернувшись к Антону сказал:
"А не послать ли нам Варвару за шампанским?"
"Папа, ну, право слово..."
"Да ты что, Антошка! То есть, извините, Антон Сергеевич...": - склонил голову в шутливо-уважительном поклоне отец.
"Что за шум? Что за крики?" - ласково поинтересовалось вошедшая в этот момент в двери Татьяна Антоновна.
"Вот, мать, вырастили мы с тобой Георгиевского кавалера!": - подбоченясь, сказал Сергей Владимирович.
Мать всплеснула руками...
Варвару за шампанским всё-таки послали.
Когда свежепредставленого почествовали шампанским, и страсти немного улеглись, родные попросили Антона поведать им, как же их тихий, не в пример старшему брату, мальчик вдруг стал георгиевским кавалером?
....
...Когда началось, ставшее в последующем знаменитым, Телинское сражение, Антон, вместе со своим отрядом пограничников был в составе кавалерийского отряда под командованием генерала Сидорина. Ещё с первых дней войны сложилась практика придавать армейским кавчастям отряды пограничников Заамурского округа. Солдаты и офицеры Отдельного корпуса были не только людьми решительными и предприимчивыми, но и отлично знали местную специфику, великолепно вели разведку, а наличие у многих офицеров связей с местными чиновниками и купцами нередко помогало получать агентурные сведения.
На пятый день сражения отряд Сидорина был введён в прорыв сделанный 19-м армейским корпусом, с целью охватить обороняющиеся части 6-ой японской дивизии. Командование Маньчжурской армии понимала, что, только не дав японцам закрепиться на третьей линии обороны, оно может рассчитывать на успех. К этому моменту позиции противоборствующих сторон представляли собой слоёный пирог: русские наступали, часть японцев отступала, часть - стойко оборонялась на своих позициях, а из тыла выдвигались резервные бригады.
Частые кровопролитные стычки привели к большой убыли личного состава, во многих эскадронах и сотнях не хватало до трети нижних чинов и до половины офицеров.
...Вечером 15-го августа Антон в сопровождении трёх пограничников и пяти казаков-забайкальцев двигался примерно в версте от левого фланга походной колонны отряда. Вдруг унтер Мелихов, с которым Антон служил вместе с 1902 года, остановил коня и поднял руку, привлекая к себе внимание. Антон, сделав знак остальным остановиться, подъехал к нему:
"Что случилось, Мелихов?"
"Кажись пушки, тут провезли, вашбродь. И недавно... Вон, навоз ещё свежий": - Мелихов, соскочив с коня, рукой потрогал кучку "конских яблок".
"Точно, и двух часов не прошло..."
"Так-так... Эй, казак": - обратился Антон к одному из забайкальцев, - "Давай, скачи к колонне, передай, что с левого фланга может японская артиллерия отступать. А мы вперёд съездим, посмотрим, что там к чему".
Но, как выяснилось позднее, Антон ошибался. Когда их разъезд поднялся на вершину сопки, покрытой редким сосняком, ехавший саженях в 30 впереди Мелихов резко остановился, а затем кубарем скатился с коня и, хлопнув того по холке, заставил коня лечь. Мгновенно спешившись, Антон передал повод своего коня одному из казаков, и сторожко подошёл к Мелихову.
На склоне соседней сопки, скрываясь в кустарнике, стояла японская полевая батарея. Стволы орудий были повернуты в сторону, где именно в этот момент двигался по узкой дороге походной колонной отряд Сидорина.
"Вашбродь, чего делать то будем?": - с болью в голосе спросил Мелихов.
"Да, положение наше, прямо скажем, незавидное": - подумал Антон. - "Нас здесь восемь, а японцев - как минимум, полсотни. И до них саженей сотни две. Но и не делать ничего нельзя. Как начнут сейчас в четыре ствола сажать по колонне шрапнелью... "
Вместе с Мелиховым отойдя к оставшимся бойцам отряда, Антон принял решение.
"Значит так братцы, дела наши - аховые! Но и лицом в грязь ударить мы не можем. Вестовой наш, наверное, уже добрался до колонны, так что подмога скоро придёт. А мы должны помешать им стрелять"
"Вы двое": - обратился он к пограничникам, - "с винтовками заляжете здесь, в соснах. И, как я свистну, начинайте стрелять по батарейцам. Да цельтесь получше!"
"А мы": - это он обратился к казакам и Мелихову, - "обойдём сопку, и ударим по ним с тыла. Положить, конечно, не положим, но от стрельбы отвлечём. Всем всё ясно?"
"Так точно, вашбродь": - ответили казаки и пограничный унтер.
"Антон Сергеич", - обратился к нему Мелихов, - "А, может вы здесь с винтарём, тоже заляжете. Стрелок вы изрядный!"
"Нет уж, Егор! На той сопке хозяйский глаз нужнее будет".
Минут через 15 они уже поднимались по склону соседней сопки. Когда до вершины оставалось саженей сто, вперёд уползли казаки - разведать насчёт вражеских секретов.
Антон знаком подозвал Мелихова.
"Егор, а "бомбочек" (так называли в войсках ручные гранаты, обильно солдатам выданные перед началом сражения) у тебя много с собой?"
"Четыре штуки всего": - огорчённо ответил тот, - "Эх, знать бы раньше, яб мешок их прихватил".
"Ничего, Егор, нам только пошуметь..."
В этот момент из-за гребня раздалась громкая команда по-японски, и грянул залп батареи!
"Твою мать!": - вырвалось у Антона, - "Не успели!"
В этот момент из-за кустов показался один из казаков, и поманил их к себе.
"Всего два секрета и было, господин ротмистр. Мы их в ножи взяли": - доложил он.
"Тогда вперёд, и гранаты у Мелихова возьмите".
"Свои имеются, вашбродь": - и казак подкинул в руке гранату.
"Слушай приказ. Отбросить противника от орудий, положить сколько получится. Туго станет - отходите за гребень. Вперёд!"
Когда до орудий оставалось саженей 50, батарея дала ещё один залп. Возможно, именно это и не позволило подносящим понять, что на позиции батареи находится противник. Антон протяжно засвистел, и со стороны соседней сопки раздались 2 выстрела..
шесть гранат, брошенных одновременно, заставили японских артиллеристов попадать на землю - частью ранеными, частью - в замешательстве. Шесть бойцов, каждый из которых сжимал в одной руке револьвер, а в другой - шашку, ворвались на батарею.
...Антон выстрелил в японского офицера, который размахивал саблей, призывая своих солдат дать отпор нападавшим. Японский капитан прижал руку к груди и мешком осел на землю. Тут из-за пушки выскочил японец, и, вскинув к плечу винтовку, выстрелил в Антона. Тот, краем глаза заметив быстрое движение, упал на землю, и пуля прошла выше, попав в плечо одному из казаков. Перекатившись по земле, Антон привстал на колено и сквозь пушечное колесо ткнул стрелка шашкой в живот. Японец выронил винтовку и схватился руками за шашку. Вставая, Строев ударом ноги отбросил раненого противника от себя, и тут же рубанул ещё одного подбежавшего японца.
"Вашбродь, нишкни!": - раздался за спиной крик одного из казаков.
Антон присел, но недостаточно быстро - на правое плечо обрушился удар приклада. Антон откинулся на спину и выстрелил в живот стоящего над ним японца. Сложившись пополам, тот рухнул на пушку. Пользуясь раненым врагом как прикрытием, Строев выстрелил ещё 2 раза в пробегавших мимо японцев.
"В револьвере осталось ещё 2 патрона": - машинально подумал он.
На счастье русских, большинство японских артиллеристов были оглушены или контужены взрывами гранат, да к тому же почти у всех винтовки стояли в пирамидах или висели за спинами.
Подхватив с земли выроненную шашку, Антон бросился на противника, понимая, что в ближнем бою клинок и револьвер удобнее, нежели винтовка...
Встречный укол штыком Строев парировал в четвёртую позицию, и скользящим движением вогнал клинок шашки в горло противника. Японец захрипел и повалился на землю. Шашка застряла, придавленная телом. В этот момент справа на Антона набросились ещё двое японцев. Свалив одного из нападавших выстрелом в упор, ротмистр приставным шагом ушёл от выпада второго, ударом каблука в колено вывел его из равновесия и с яростью ударил его "наганом" в лицо. Глаза японца закатились, из сломанного носа хлынула кровь.
Чуть переведя дух, Антон окинул взглядом поле битвы. Он со своими бойцами был уже у второго с правого фланга орудия. Вокруг на земле валялись тела примерно двух десятков японских артиллеристов. Невдалеке от первой пушки сидел, обхватив руками прижатую к животу ногу, один из казаков. Антон крикнул ему:
В этот момент с дальнего конца батареи раздался винтовочный залп. Один из казаков и Мелихов мешками свалились на землю. Остальные русские попадали, кто, где стоял.
Строев, подтянув к себе валяющуюся неподалёку японскую винтовку, пополз к Мелихову.
"Егор! Егор! Мелихов!": - хриплым, свистящим шёпотом, Антон позвал унтера.
Со стоном тот повернул к нему искаженное болью лицо.
"Егор, куда тебя ранило?"
"В грудь, Антон Сергеич": - на губах у пограничника выступила кровь.
"Возьми, вашбродь, тебе пригодится": - напрягая последние силы, Мелихов катнул в сторону Антона свою последнюю гранату.
"Держись Мелихов, наши скоро подойдут..."
Огонь со стороны японцев продолжался, но, поскольку стрелки располагались чуть ниже гребня сопки, и между ними и залегшими русскими стояли две пушки, и валялось много разнообразного батарейного снаряжения, был не эффективен. Положение было выгодно русским - японская батарея огонь не вела и с каждой прошедшей минутой шансы на приход подмоги вырастали. Очевидно, что это понимали и японцы.
В зарослях раздался клич "Тэнно хэйка банзай!!!", и примерно три десятка японских солдат бросились в атаку.
Запалив фитиль, Антон, приподнявшись, бросил в наступавших врагов гранату. В этот момент он почувствовал сильный удар в левое плечо, опрокинувший его на спину.
Краем глаза Антон увидел, как выскочивший откуда-то справа японский унтер-офицер, выстрелил из винтовки в спину, не заметившему его казаку. Второй из остававшихся в строю забайкальцев метнулся в заросли кустов ежевики, густо росших чуть ниже по склону, часть японцев двинулась вслед за ним. Японский унтер, заметив лежащего на земле русского офицера, перехватил поудобнее винтовку с примкнутым штыком и двинулся по направлению к Антону.
"Ну, вот и всё!": - пронеслось в голове у Строева. Следом пришла другая мысль:
"Нет уж, помирать, лежа на спине, пришпиленным как жук в коллекции энтомолога - это не по мне".
Японец занёс винтовку для удара штыком сверху. Антон, извернувшись, скрестным движением ног подсёк японца, так, что тот свалился на него сверху. Превозмогая боль в раненом плече, Антон крепко прижал щуплого японца к себе, и резким толчком правой в подбородок сломал ему шею. Когда наставник Лян объяснял ему, как проводить этот приём, он специально указывал на необходимость "взрывного усилия". Антон оказался хорошим учеником.
Опершись правой рукой на воткнувшуюся рядом винтовку японского унтера, Строев встал на ноги. Увидев живого русского офицера, к нему метнулись как минимум пятеро японских солдат. Они явно намеревались взять русского живым.
Выдернув винтовку из земли, Антон сильным движением одной руки послал её навстречу набегающему солдату. Наставник называл это движение словом "бэн". Штык пробил грудину, не ожидавшего нападения японца. Присев, Антон увернулся от удара прикладом второго, и, вставая, свалил его с ног сильным ударом локтя. Раненое плечо отозвалось пронзающей болью. Антон отступил и прижался спиной к орудию. Перед ним полукругом стояли шестеро японцев. Строев просунул руку за спину и выхватил из кобуры на спине свой последний резерв - "браунинг" первой модели. Два выстрела практически слились в один, и японцев осталось четверо. Свалив выстрелом ещё одного, Антон оттолкнулся от пушки и сделал шаг навстречу врагу. Один из японцев, преодолев замешательство, выстрелил от бедра. Пуля раскалённой плёткой хлестнула Антона по правой ноге, однако, падая, он успел застрелить ещё одного врага.
"На этот раз, точно "Всё"": - подумал Антон, но в этот момент, сквозь противный звон, стоящий в ушах, он услышал зычную команду: "Бей их ребята! Пусть ни одна обезьяна не уйдёт!". Криво усмехнувшись, он потерял сознание.
После подоспевшие так вовремя казаки насчитали на поле боя 67 убитых и раненых японцев. Кроме оставленных на соседней сопке пограничников, из русских в живых остались Антон, Мелихов и два казака.
...........
"Захватили мы японскую батарею, угрожавшую наступлению нашего отряда". - ответил Антон на вопрос.
"И что же, за это "Георгия" дают?" - усомнился Сергей Владимирович.
"Нас девятеро было, а японцев - семь десятков", - уточнил Антон.
"А ты говорил, с лошади упал" - укоризненно покачала головой мама. - "А тебя, поранили наверное сильно?"
"Нет, мам, что ты". - попытался успокоить её Антон, - "Если бы сильно, а то месяц прошёл, а я сижу перед вами живой и совершенно здоровый."