пока походила на одностороннее избиение. Советские танки даже не старались прибавить хода и шли как на параде. Естественно за подобную глупость красных командиров приходилось платить. Один из немецких танков взорвало, видно даже небольшой снаряд сорокапятки попав под удачным углом может пробить круповскую сталь. Немцы занервничали и стали стрелять чаше.
Кубе как истинный католик перекрестился:
- Вот это ужас! А если бы с меня!
Палехе заметил:
- Вашу шкуру великий, защищает сам сатана!
Кубе ругнулся:
- Не шкуру, а жизнь идиот!
Палехе вытянулся:
- Так точно великий!
Кубе понравилось подобное обращение:
- Ну кто скажет что я не великий! Только последний болван.
Еще один немецкий танк, загорелся, но советские вспыхивали, как свечки рождественской елки. Это напоминало чудовищную катастрофу. Тотальную гибель танковой армады. Но один советский танк не свернул с гибельного пути, все танкисты проявили доблесть умирая как герои.
Кубе увидев как загорелся последний танк, закурил большую гаванскую сигару. С удовольствием затянулся:
- А что? Очень даже неплохо! Теперь подберем пленных.
Пленных захватили не больше двух десятков, в основном тяжело раненых танкистов.
них было три девушки. У одной была изувечена нога. Штандартенфюрер недолго встали на ее раненую ногу. Девушка застонала. Кубе принялся отплясывать танец на изувеченном теле. Потом ткнул зажженную сигару, прямо в гладкий лобик девушки. Та собрав последние силы плюнула в харю извергу. Кубе выхватил дубинку и принялся в неистовой ярости избивать девушек. Пока не окончательно не выдохся.
фашисты подражая своему хозяину беспощадно, терзали девушек и остальных пленников. Избиение носило тотальный характер, основные удары следовали по изувеченным конечностям, чтобы было больнее.
Кубе рявкнул:
- Облить пленников бензином и поджечь!
Палехе возразил:
- Так они слишком быстро сдохнут! Этого мало!
Кубе фыркнул:
- Тогда закапаем их, оставив только головы, будут подыхать медленно и мучительно! Так ведь!