Валерий Лагунов едва не потерял сознание, ноги подкосились. Схватив за многострадальные уши, его подняли, поволокли в душевую. Там его поставили в центр кабины и заперли, предварительно сыпанув хлоркой на лицо и плечи. Мальчишка замер, ожидая очередной пакости, тревожно прислушался. Загудело, и на него обрушился поток обжигающей горячей воды. Пошел пар, кожа покраснела, адская боль, казалось, сгораешь.
-Помогите! - Заорал пленный пацан.
В ответ кипяток прекратился, и обрушилась студеная вода. От ее потоков стало сводить зубы. Валерка Лагунов стал замерзать и трястись, как вдруг на него вновь обрушились жгучие волны. Затем ледяной холод. Попавший в ад мальчишка, впал было в истерику, но пытка водой прекратилась. Красный, как рак, он вышел из кабины, ступать приходилось на носки, пятки посинели от хлестких дубинок.
Теперь его повели в другой зал. Там его голого фотографировали с разных точек, измеряли, взвешивали, брали кровь из вены. Переписывали приметы и родинки, искали шрамы, ожоги. Затем последовал смешок.
-А теперь на пианино поиграем.
Это было снятие отпечатков пальцев, причем, сняли не только с рук, но и с ног, аккуратно смазав сбитые ступни черной краской. Затем вымазали и губы, было очень противно, голову грубо придавили к белому листику. Мальчишка попытался плюнуть, но ему врезали кулаком по лицу. Голова дернулась, лязгнули зубы. Просветили рентгеном, сфотографировав внутренние органы. Потом подвели к зеркалу. Валерка Лагунов ошарашено смотрел, на себя. Съежившийся лысый мальчишка с фингалом под глазом, распухшими черными губами, на голове несколько шишек, на голом мускулистом теле синяки и следы от дубинок.
-Ну что малыш, понял, что значит выступать против законной власти?
Грозно крикнул, покрытый бородавками пчелиный начальник отделения.
-А теперь тебя следует пометить. Этот знак ты будешь носить вечно.
Человекообразный трутень в маске и в зеленом халате вышел из-за зеркал. Он достал трубку с подобием печати.
- Сейчас сделаем тебе пуансовку. Эти цифры твой номер - 1313131314. Под ним ты и будешь проходить, как заключенный. Дай сюда свою руку.
Перепуганный Валерка Лагунов, глядя на раскаленное железо, наоборот, спрятал ее за спину. Тогда двое верзил-трутней силой вывернули конечность и протянули палачу. Тот капнул на руку спирт, а затем прижег ее. Мальчишка кричал и дергался, но его держали в железных тисках. Наконец, пылающую сталь отняли, и он обмяк, едва не потеряв сознание от боли.
-Под ледяной душ его, пускай отойдет.
Валерку Лагунова сполоснули ледяной водой. Пробрало так, что стали отбивать барабанную дробь зубы, но стало не много свободнее. Кажущиеся бесконечными процедуры оформления подошли к концу.
Пчела в белом халате пообещала:
-Теперь тебе выдадут казенную одежду.
Мальчишка вздохнул с облегчением, неприятно все время ходить голым, особенно в присутствии пчелиных самок, да и трясет от холода.
Вот люди в черных мундирах принесли сверток, грубо швырнув ему робу. Короткие, выше колен, грязно белые с синюю полоску штаны, точнее шорты, подпоясанные веревкой, и такая же, типичная для киношных зеков, полосатая рубашка с рукавами по бицепсы. И такое рваное облачение, возможно, даже снятое с трупа, с выдранными пуговицами.
У юного ленинца Валерки хватило мужества спросить:
-И это все?
Массивная пчела в белом халате, противно хихикнула:
-Конечно все! А больше малолетнему преступнику не полагается.
Валерий Лагунов нервно потер друг о друг зудящие, розовые пятки:
-А ботинки? Я что, босиком буду?
Пчела снисходительно объяснила:
-Ты преступник, и должен каяться, а согласно закону, все несовершеннолетние правонарушители обязаны ходить босыми, не взирая на пору года. - И насекомое подмигнуло. - А на этой планете ,вы все люди на веки веков остаетесь несовершеннолетними!
Ноги у мальчишки-подростка уже начали стыть, тут уже другой климат, и он с тревогой спросил:
-А если я простыну?
-Дубинка вылечит! - И уже охранник-трутень вновь с оттяжкой врезал по голой попе. - Одевайся быстрее, шкет.
Валерий Лагунов дернулся, постанывая, кожу саднило, кое-как оделся, затянул пояс. На мальчика надели наручники, затем его отвели в комнату ожидания. Там юного ленинца Валерку поставили на колени, руки завели назад, присоединив запястья к лодыжкам. Так он и сидел в неудобной позе, дожидаясь окончательного решения своей участи. Коленки болели, от бетонного пола полуголые ноги закоченели. Теперь он тихо рыдал, ему было грустно и противно, все говорило, что он арестант, конченный для нормальной жизни человек. Ему уже никогда не вернуться на Землю и не вырваться из сумасшедшего мира. Правильно рыжий хлопец сказал: это ад! Теперь уже никак, беспросветный тупик! Вся его личность была растворена и уничтожена в дотошных тюремных процедурах. Наконец, начальница отделения, пчела с серебристыми погонами добралась до его папки и произнесла.
-В детское отделение, группа 19, камера пятнадцать.
С почти детских, с ровными пальцами рук Валерки Лагунова сняли наручники и пристегнули к руке стража. Подталкивая дубинками, пацана повели. Мальчику вновь стала страшно, как встретят его другие заключенные. Про тюрьмы рассказывали много ужасающих вещей, ведь там не просто дети, а преступники.
Вот они вышли во двор, острые камушки впились в босые ноги, новоиспеченный арестант шагал на носках, и ему было особенно больно. Капал дождь, сыро и холодно. У входа в соседнее помещение, огороженное высоченным забором, ревут, надсаживаясь, кабаны-бульдоги. Коридоры мрачные с множеством решеток, даже проемы на этажах заставлены ими, а стены выкрашены в черный и серый цвет. Это ужасно давит на психику ребенка, и детское сердце вновь начинает биться сильнее, он больно ударился босыми пальцами о скользкую бетонную ступеньку, слегка замедлил движение, охранник врезал прикладом по спине.
- Не спи, салага!
Мальчик зарылся головой в разбавленную кровью, кого-то уже допросили, лужу, его грубо подняли за распухшее ухо. Наконец, юного ленинца Валерку подвели к массивной двери, охрана из трутней гнусно усмехнулась. Послышались зудящие рыки:
-Вот мы пришли, но сначала прописка в камере.
-Это как? - Глупо спросил мальчишка.
Трутни снисходительно объяснили:
-А так как ты еще мал, мы тебя пожалеем. Десять ударов дубинкой по мягкому месту, и все.
Валерка Лагунов хотел было заскулить, но понял по волчьим глазам, что будет еще хуже. А так, может быть обойдется. Его повернули, спустили штаны и со всего размаха врезали. Мальчишка ойкнул, потом закусил губу. "Будь мужчиной - мелькнула мысль". Следующие удары были еще больнее. Валерий Лагунов тихо стонал, но сумел сдержать громкие крики. Наконец, палачи закончили, сняли наручники и открыли дверь камеры. Затем последовал крепкий удар ногой, с размаху пацан влетел в нее. Спящие проснулись, протирая глаза. Глядя на них, Валерка успокоился.
Это были дети от десяти до четырнадцати лет, старших и младших содержали отдельно. Они были худые, оборванные, все босиком, с синяками и ссадинами от плетей и дубинок. Но при этом, не похожие на страшных уголовников, которых рисовало воображение. Лица худые, загорелые, но с улыбками людей, не потерявших человеческий облик. Ребят было более восьмидесяти, они лежали на деревянных нарах без одеял, матрасов и подушек. Каждого держала, кого за правую, а кого за левую ногу длинная цепь-кобра, похожая на те, что использовали полицейские-трутни в фургончике. Но жаркий тропический город, увы, остался в прошлом. Теперь было прохладно, сквозь густую в кривых шипах решетку окна врывался холодный ветер.
Юный ленинец Валерка растерялся. Он, в общем, очень крутой пацан, но не рисовал в воображении, как поведет себя, оказавшись за решеткой. Нет, конечно, корефаны рассказывали, причем, часто совершенно противоположное о тюрьме-малолетке. То, изображая, это место подобным чудовищному пеклу, где царит жуткий беспредел, или, наоборот, детским санаторием, где настоящая малина и куда интереснее и свободнее, чем в нудной школе. Но тут- то на санаторий точно не похоже и, видимо, похуже реальной каталажки. Юный ленинец Валерка, досадуя на себя, что не удосужился разузнать, как следует здороваться входя в камеру, не совсем удачно брякнул:
-Здравствуйте ребята! Я пришел с добром.
Старший по камере, самый рослый и крупный мальчишка поднялся на встречу. Длинная цепь волочилась за ним, позвякивая о мраморную плитку, а сам пахан был ростом примерно с Валерку Лагунова, вернее, на пару сантиметров выше и заметно худее. Кроме лагерного номера, у него отсутствовали наколки, от чего сходство с разбойником не катило. Так что Валерка, соразмерив силы, успокоился. А тот весело спросил:
-И тебе Кент здорово! За что тебя?
-Не знаю! - Валерка Лагунов ответил искренне, хотя догадывался, что его скорее всего приняли за шпиона. А этот фраер, что его приволок с сверхсветовой скоростью на планету-застенок. Попадись он только!
Смотрящий по камере снисходительно заметил:
-Почти все не знают, за что сидят. Условия у нас суровые, мы должны жить дружно, не донося, и не сдавая друг друга. Запомни, доносчикам смерть.
-А я и никогда не был шестеркой! - Правдиво ответил Валерка Лагунов.
-Правильно, запомни некоторые правила.
Мальчишка отступил на шаг и стал перечислять.
-В парашу нужду не справлять. - Он указал пальцем на корыто. - Для этого есть специальная яма.
-Где? - Юный ленинец Валерка оглянулся.
-Когда нас погонят на работу, а это будет на рассвете и до позднего вечера, мы будем строить дачи генералам. Там по пути возле тюрьмы и есть яма с мягкими лопухами. Там и справишь нужду. А здесь портить воздух не следует. Второе, если будут продуктовые передачи, они формально запрещены, но за взятку у нас всевозможно, поделишься со всеми.