Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Первородный сын и агенты Цру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   ПРОРОЧЕСТВО ПЕРВОРОДНОГО:
   "Однажды человек всех кровей объединит в мире четыре враждующих царства и две магические расы".
   Первоначально раса оборотней, известная как
   Чейсули, потомки Перворожденных, первоначальной расы Хоманы, удерживали Львиный Трон, но растущие волнения со стороны Хомананов, которым не хватало магических способностей и поэтому боялись Чейсули, угрожали разорвать царство на части. Королевская династия Чейсули добровольно отказалась от Львиного Трона, чтобы Хомананы могли править Хоманой, тем самым избежав полномасштабной междоусобной войны.
   Кланы полностью ушли из Хоманана, так что
   общества, за исключением одной оставшейся и обязательной традиции:
   каждый гомананский царь, именуемый муджхаром, должен иметь
   Сюзерен Чейсули в качестве телохранителя, советника, ком-
   панион, посвященный служению престолу и защите
   Я буду муджхаром до тех пор, пока не исполнится пророчество и снова не будет править Перворожденный.
   Эта традиция без происшествий соблюдалась в течение почти четырех столетий, пока Линдир, единственная дочь Шейна Муджхара, не бросила своего предполагаемого жениха, чтобы сбежать с Хейлом, сеньором ее отца Чейсули. Потому что брошенный жених был наследником
   соседнего короля, Беллама из Солинды, и поскольку их брак должен был скрепить союз после многих лет кровавой войны, бегство привело к трагическим последствиям. Шейн придумал страницу 1
  
   сеть лжи, чтобы успокоить свою навязчивую гордость, и тем самым заложил основу для уничтожения расы. Объявлен колдун-
   эры и демоны, посвященные падению
   Хоманский трон, Чейсули были без промедления изгнаны.
   осуждены и приговорены к немедленной казни, если будут обнаружены в пределах границ Хомана.
   Перевёртыши начинают "Хроники Чейсули".
   рассказывая историю об Аликс, дочери Линдира, когда-то
   Принцесса Хомана и Хейл, когда-то Чейсули был сюзереном Шейна. Аликс - неизвестный катализатор, несущий кровь перворожденных, что дает ей возможность связываться со всеми лирами и принимать любой животный облик по желанию. Но Аликс воспитывается Хомананом и ничего не знает о своих способностях, пока ее не похищает Финн, воин Чейсули, сын Хейла от его жены Чейсули и, следовательно, сводный брат Аликс. Вместе с ней похищен Карильон, принц
   Хомана. Аликс узнает об истинной силе своих даров, о природе пророчества, которое правит всем Чейсули, и в конце концов выходит замуж за воина Дункана, от которого рождает сына Донала и, намного позже, дочь Бронуин. Но внутренняя борьба Хоманы ослабляет ее защиту. Беллам из Солинды со своим помощником-колдуном Тинстаром Ихлини завоевывает Хоману и занимает Львиный Трон.
   В
   В "Песне о Хомане" Карильон возвращается из пятилетнего изгнания, столкнувшись с трудной задачей собрать армию, способную одолеть Беллама. Его сопровождает Финн, взявший на себя традиционную роль сюзерена. С помощью магии Чейсули и своей собственной личной силы Кариллон может вернуть свое королевство и вернуть Чейсули на их родину, положив конец чистке, начатой его дядей Шейном, дедом Аликс. Он женится на дочери Беллама, чтобы скрепить мир между землями, но Электра уже связала свою судьбу с Тинстаром Ихлини и работает против своего хомананского мужа. Неспособность Карильона родить сына вынуждает его обручить свою единственную дочь Эйслинн с Доналом, сыном Аликс, которого он называет принцем Хомана. Это публичное одобрение чейсулинского воина - первый шаг к восстановлению
   Львиный трон к владычеству Чейсули, ре-
   согласно пророчеству, и сеет семена гражданских беспорядков.
   "Наследие меча" фокусируется на медленном предположении Донала.
   власть в Хомане и его личное мнение.
   принятие его роли в пророчестве. Поскольку по обычаю клана воин может брать и жену, и любовницу, Донал основал семью Чейсули, хотя однажды ему придется жениться на дочери Карильона, чтобы закрепить свое право на Львиный трон. От любовницы Чейсули у него двое детей, Ян и
   Изольда; от Эйслинн, дочери Карильона, он в конце концов рождает сына, который станет его наследником. Но брак сразу становится скалистым; в дополнение к проблеме
   лемс, вызванный второй семьей, Хомананская жена Донала также находится под магическим влиянием своей матери, Электры, любовницы Тинстара. Проблемы усугубляются сыном Тинстара и Электры, Страханом, который в полной мере обладает способностями своего отца.
   После смерти Карильона Донал наследует Льва, назначая своего законного сына Найла своим преемником.
   Но к мех-
   затем пророчество, что он женится на своей сестре Бронуин, чтобы
   Страница 2
  
   Аларих из Атвии, правитель островного королевства. Позже Бронвин случайно убивает Аларик в форме лира, но живет достаточно долго, чтобы родить безумную дочь Гизеллу.
   В
   След Белого Волка, сын Донала Найл - молодой человек, застрявший между двумя мирами. Для хоманцев, опасающихся власти и намерений Чейсули, он достоин лишь недоверия, очага их недовольства. Для Чейсули он
   "неблагословенный"
   человек, потому что, несмотря на то, что Найл уже давно вышел из этого возраста, он не связан со своим животным. Следовательно, он безликий человек, воин без силы, и такому человеку нет места в кланах.
   Его Чейсули полу-
   брат - его сюзерен, полностью "благословенный", а способности Лана усиливают чувство неполноценности Найла.
   Найл должен жениться на своей двоюродной сестре-наполовину атвиане Гизелле, но влюбляется в принцессу соседнего королевства Дейдру из Эринна.
   Лирлесс и с
   Гизелла под влиянием дочери Тинстара Ихлини-
   тер, Лилит, Найл становится жертвой колдовства. В конце концов он связывается со своим лиром и берет на себя весь спектр полномочий Чейсули, но платит за это глазом. Его брак с Гизеллой катастрофичен, но рождаются две пары близнецов...
   Бреннан и Харт, Корин и Кили, что дает
   Найл получает возможность расширить диапазон своего влияния с помощью помолвочных союзов. Он изгоняет Гизеллу в Атвиа после того, как сорвал заговор Ихлини с ее участием, а затем начинает жить со своей любовницей Дейдрой из Эринна, которая уже родила Мейв, его внебрачную дочь.
   "Гордость принцев" рассказывает историю каждого из трех сыновей Найла. Бреннан, старший, унаследует Хоману и был обручен с Эйлин, племянницей Дейдры, чтобы добавить к пророчеству доселе неизвестную родословную. Близнец Бреннана, Харт, принц Солинды, заядлый игрок, чья зависимость приводит к трагическому несчастному случаю с участием всех трех сыновей Найла. Харт сослан на год в Солинду, а мятежный младший сын Корин - в Атвию. Бреннана обманом заставили родить ребенка от женщины Ихлини-Чейсули; Харт теряет руку и чуть не жизнь в солиндишском заговоре; в Эринн Корин влюбляется в невесту Бреннана, Эйлин, прежде чем отправиться в Атвиа. Один за другим каждый попадает в плен к Страхану, сыну Тинстара, который намеревается превратить сыновей Найла в королей-марионеток, чтобы он мог править через них. Всем троим удается сбежать, но не после того, как каждого заставили признать свои сильные и слабые стороны.
  
   ЧАСТЬ
   я
   Один
   Я осознавал глаза, наблюдающие за мной. Отмечая каждый шаг, каждый финт, каждый ответный удар мечом.
   Думая, без сомнения, я был сумасшедшим; или она хотела бы быть на моем месте?
   Она пришла раньше, чтобы посмотреть, как я тренируюсь против оружейника. Молча, тихо сидя на скамейке с тяжелыми юбками, ниспадающими на ноги.
   Раньше меня это не касалось, потому что я могу быть глухим и слепым, когда захочу, поэтому сосредоточился на оружии. Но на этот раз получилось. Оно потянулось, коснулось меня и держало с новой силой.
   Страница 3
  
   В глазах я увидел отчаяние.
   Этого было достаточно, чтобы пробить мою концентрацию. Достаточно, чтобы меня убили, если бы не практика.
   Как бы то ни было, острие клинка Грифона легко скользнуло мимо моей защиты и застряло, но мягко, в пряжке моего ремня.
   - Мертв, - сказал он спокойно. "На ногах, но мертв.
   И вся твоя королевская кровь, пролитая из этих гордых
   Чейсулинские вены".
   В обычное время я мог бы весело выругать его, или возразить в том же духе, или заставить его испытать меня снова.
   Но я
   на этот раз нет, из-за глаз, которые смотрели с таким немым, отчетливым отчаянием.
   "Мертвый", - согласился я и оставил его удивленно таращиться, когда я прошел мимо него к женщине.
   Она молча смотрела, как я кончаю, ничего не говоря ртом, но крича глазами.
   Зеленый
   Эринские глаза, рожденные в далеком островном королевстве
   из моего собственного. Но родился в подобных обстоятельствах;
   связаны аналогичными правилами.
   Хоть и иностранцы, мы были родственниками. Она вышла замуж за моего брата. Я бы женился на ней.
   Когда я остановился, Эйлин из Эринна, теперь принцесса Хомана, посмотрела на меня. Стоя, мы одного роста; Чейсули выше других рас, но она происходит из Дома Орлов, где мужчины часто бывают великанами. Но она рыжеволосая к моему смуглому, зеленоглазая к моему голубому. Столь же откровенно, но не зная разочарования, с которым я так часто сталкивался, потому что мы хотели разных вещей.
   Но сейчас она не устояла. Она твердо сидела на скамейке, словно отягощенная камнем, сложив обе руки на животе. Глядя на нее, я знал.
   "Клянусь всеми богами, - сказал я, - он снова заставил вас размножаться!"
   Я не хотел, чтобы это вышло так откровенно, не
   Эйлин, которую я любил и которую предпочитал не обижать поспешными словами. Но я не из тех, кто много думает, прежде чем говорить, руководствуясь темпераментом и языком; внутренне я проклинал себя, увидев, как вздрогнули ее глаза.
   А потом ее подбородок поднялся. Я видел, как затвердела линия ее челюсти, этой сильной эринской челюсти, и я знал, что она жена принца Хомана, он не то чтобы правил ею.
   Но тогда, будучи Бреннаном, я знал, что он не будет пытаться.
   Эйлин слегка улыбнулась, хотя один угол криво загнулся. "В Эринне дети часто следуют за подстилкой. Думаю, в Хомане то же самое".
   Я оглянулся через плечо на Гриффона, заслуживая больше чести, чем оказал ему, но я думал об Эйлин и о вещах, которые лучше держать в секрете. - Можешь идти, - сказал я ему. - Но приходи завтра в тот же час.
   Коротко, так кратко, мелькнуло что-то
   в карие глаза, но мгновенно спрятались. Я сожалел о своем тоне, но не знал, что сказать, чтобы смягчить оскорбление, так как оно уже было нанесено. Он был не просто слугой, а личным оружейником моего отца и, следовательно, служил королю. И он ничем мне не обязан, поскольку военному искусству обучаются только мужчины. Он согласился обучать дочь Муджхара только потому, что проиграл пари. Выиграв его, я
   завоевал его, и все, что он мог научить.
   Он почистил свой меч, вложил его в ножны, поклонился
   Эйлин и ушла. Оказывая ей любезность, которую он мог бы оказать мне, если бы я этого заслуживал. Но Страница 4
  
   на данный момент благополучие Эйлин было важнее, чем
   Чувства Грифона.
   - Он мог бы подождать, - коротко сказал я. - У него уже есть сын, а ты чуть не умер от этого.
   мрачно я
   схватил мягкую тряпку, почистил лезвие, загнал его в ножны. "Вы были женаты только восемнадцать месяцев, и это уже дитя. Теперь будет другой?" Я покачал головой, говоря сквозь зубы. Это было их дело, не мое, но я ничего не мог с собой поделать; Бреннан и я не всегда друзья. "Эйлин, он не дает тебе времени
   -"
   - Это не совсем от него зависит, - резко сказала она мне, вернув мне мой тон, но с ее эринским акцентом.
   "Ты думаешь, я не имел права голоса в этом вопросе?
   Я бы позволила ему забрать меня против моей воли, или он попытается? Эйлин встала, рассеянно вытряхивая складки юбки.
   Это заставило меня замолчать, как она и хотела. Эйлин и я близки, почти родственники, и она знает, как сильно я
   чувствуют, что женщин заставляют делать определенные вещи только потому, что они женщины. Она знает и я
   мало интересуются постельным бельем, больше озабочены свободой. Как в теле, так и в уме.
   - Он мог подождать, - повторил я. - И ты мог бы позволить ему.
   Она улыбнулась. Улыбка Эйлин освещает зал; Теперь он освещал комнату. "Он мог бы, - согласилась она, - и я тоже могла бы. Но мы оба не думали ни о чем, кроме сиюминутного удовольствия... Оно придет к тебе однажды, независимо от того, что ты думаешь. "
   Я отвернулся от нее и подошел к стойке для мечей, убрал лезвие в ножнах. Я почувствовал скованность в спине; попытался ослабить его, даже когда я пытался заставить свой тон быть нейтральным. "Когда он родится?"
   "Время на шесть месяцев", сказала она. "И "это" будет
   'Oни.' "
   Я резко обернулся и уставился на нее. "Два?"
   - Да, так говорят врачи. Эйлин снова улыбнулась, говоря легко. "Семейная черта, как мне сказали.
   Первый
   Бреннан и Харт, потом ты и Корин. И сейчас
   -?" Она пожала плечами. "Мы увидим то, что увидим".
   Она сделала это хорошо, подумал я. Только глаза выдавали ее. - Два, - повторил я. "Ты чуть не умер из-за Эйдана, а он был всего один".
   Эйлин снова пожала плечами. "Теперь я больше, чем
   Айдан. На этот раз должно быть проще, и физи-
   Цианцы говорят мне, что близнецы всегда меньше".
   Я едва мог подавить крик. "Клянусь богами, Эйлин, вы чуть не истекли кровью! Что говорят на это врачи?"
   Это стерло натянутую веселость с ее лица. - Думаешь, я не знаю? воскликнула она. - Думаешь, я обрадовался, когда мне сказали? Такая белая, белая плоть в обрамлении блестящих рыжих волос; такие зеленые испуганные глаза, теперь расширенно-черные. "Это все, что я мог сделать, чтобы не блевать от страха... не опозориться перед ними, хотя я видел выражение их глаз.
   Они тоже боятся. . . но наследники стоят того, чтобы рискнуть, а Эйдан слишком маленький и болезненный. есть страница 5
  
   нуждаюсь в других сыновьях. Пальцы вцепились в складки ее юбок. "Боже, Кили, что мне делать?"
   - Отпусти, - коротко сказал я. Затем более четко: "Потерять их".
   Эйлин чуть не расплакалась. Затем закрыла рот и облизала губы слегка дрожащим языком.
   - Потеряй их, - повторила она.
   - Есть травы, - нетерпеливо сказал я. "Травы, чтобы вызвать выкидыш."
   Голос Эйлин звучал как наркотик. - Ты хочешь, чтобы я убил своих детей?
   "Лучше они, чем ты". Пот высыхал на моем лице, коже головы, под моей кожаной одеждой: мешковатые на коленях леггинсы; без рукавов
   Куртка Чейсули, облегающая поясом; стеганая нижняя туника с длинными рукавами, манжеты завязаны на запястьях. Мне очень нужна была ванна, но это было важнее.
   "У Бреннана есть наследник. Ему тоже нужна королева".
   - О, Кили.
   С усилием она покачала головой. "Ой
   - Кили - нет.
   Нет.
   Убить моих детей? Как я мог?
   Как ты вообще мог это предложить?"
   - Легко, - сказал я ей. "Если стоит выбор между потерей тебя или сохранением, я скорее потеряю детей".
   "Если бы вы были матерью..."
   Я повернул руки ладонями вверх. "Но меня нет. И, если у меня есть выбор, я никогда им не буду".
   Эйлин снова села, поспешно. "Почему бы и нет?"
   - спросила она в шоке. "Как вы можете не хотеть детей?"
   Я убрала липкие волосы с лица и пригладила их назад, заправив в распущенную косу.
   Не желая обидеть ее своим запахом -
   и не в силах сидеть, обсуждая что-то столь личное, я опустился на каменный пол и прислонился к стене. Комната была простой, без украшений, ничем иным, как тем, чем она должна была быть: тренировочной комнатой для войны.
  
   - Детям нужны вещи, - сказал я. "Такие вещи, как постоянная ответственность... они крадут время и свободу, лишая вас возможности выбора. Они - паразиты души".
   "Кили!"
   Я вздохнул, зная, как бессердечно это прозвучало; знать-
   ing также я имел в виду это. "Всю свою жизнь я боролся за свою свободу. Я борюсь за нее каждый день. И я потеряю то, что завоевал, в тот момент, когда забеременею". свобода?"
   "Это неправда!" воскликнула она. "Неужели я потерял
   "У вас есть?" - возразил я. - До того, как ты покинул Эринн и приехал сюда, в Хоману, до того, как влюбился в Корин, до того, как женился на Бреннане... какой была твоя жизнь?
   Эйлин вообще ничего не сказала, потому что заговорить означало проиграть битву.
   - В тот день, когда ты легла с Бреннаном, Эйдан был зачат, - сказал я. "И с того дня ты стала больше, чем женщина, больше, чем ты", ты будешь-
   прибыл сосуд, в котором находился Хомана, потому что однажды этим ребенком станет Муджхар. Твоя ценность основывалась исключительно на этом, а не на тебе, не на
   Эйлин. . .
   но на этом ребенке - на этом младенце, как вы сказали бы -
   Страница 6
  
   потому что дети, рожденные в королевских домах, больше, чем просто дети. Я пожал плечами. "Они - монета для обмена, как и мы с тобой были еще до того, как родились". ниже стрингов. Его нужно было постирать, как и все остальное. "Я не люблю детей; Я скорее обойдусь без него".
   "Ты не будешь говорить это, как только выйдешь замуж за Шона"
   Она звучала так уверенно. На самом деле, настолько уверенное, что непризнанное негодование превратилось в слишком поспешную речь.
   "А каково это, Эйлин, лежать в постели одного мужчины - рожать этому мужчине его детей - и любить еще одного?"
   Эйлин вскочила на ноги. "Эй, скилфин!"
   воскликнула она.
   "Неужели ты бросишь мне это в лицо? Ты будешь говорить со мной о вещах, которых не понимаешь, будучи лишь наполовину •
   женщина... - И вдруг, сдавленно вскрикнув от потрясения, она зажала рот руками.
   "О, Кили...
   о, Кили, клянусь... я
   ругаться
   -"
   - ...ты не это имел в виду? Я безразлично пожал плечами. - Я уже слышал это раньше. Мне и обо мне. я
   приподнялся с пола, отряхнув сиденье тренировочной кожи. "Если меня считают наполовину женщиной только потому, что я предпочитаю быть собой, а не придатком мужчины - или матерью его детей -
   Так тому и быть. Я Кили. . . и это все, что имеет значение".
   Часть цвета исчезла с ее лица. Она снова была бледна, слишком бледна. - Ты будешь говорить все это Шону?
   "Как я сказал тебе, так скажу и твоему брату". Я прошел через комнату к двери, которую Грифон подчеркнуто закрыл. "Я не лжец, Эйлин, и не из тех, кто восхищается обманом. Меня никогда не спрашивали, хочу ли я выйти замуж, но меня обручили еще до моего рождения... Меня никогда не спрашивали, могу ли я, будучи женщиной,
   хотела рожать детей. Это просто предполагалось. . .
   и это, моя госпожа принцесса, я ненавижу больше всего на свете. Я сделал паузу, держа руку на щеколде, и повернулся к ней лицом. на кого я был зол. "Вы должны знать, что вас заставили выйти замуж за старшего из сыновей Молла, когда вы скорее хотели бы иметь самого младшего. Вы бы знали, каково это, когда все устроено для вас просто из-за вашего пола".
   Прямые рыжие брови были опущены над таким же прямым носом. Она не красавица, Эйлин, но любой, у кого есть хоть немного разума, заметит ее огонь. - Я не рабыня, - мрачно сказала она, - и не дура.
   В жизни есть вещи, которые мы вынуждены делать не по своей вине, а по необходимости, независимо от пола. . . и это вы должны знать, будучи Чейсули." Она сделала паузу, оценивая меня; я удивился, как
   Я так часто делал, если брат был чем-то похож на сестру. -- Или ты сегодня хомананец? Ах, нет, может быть,
   Вместо этого Атвиан. Эйлин стояла прямо и высоко,
   передо мной, ее гордость осязаемой вещью. "Мне кажется, моя госпожа принцесса, что вы можете быть тем, кем хотите, когда вам вздумается. Когда это удобно".
   Страница 7
  
   Я думаю, она хотела ужалить. Наоборот, это рассмешило меня. - Да, - согласился я, - кем я хочу быть.
   Женщина, воин, животное. . .
   и я благодарю богов за эту магию".
   - Магия, - повторила Эйлин. "Да, я забыл об этом - но думаю, что и вы тоже. Потому что с магией, которая делает вас меняющим форму, приходит цена, которую вам придется заплатить. И когда-нибудь вы ее заплатите. Талморра позаботится об этом".
   Я нахмурился. "Какая цена?"
   - Женитьба, - коротко сказала она. "Брак и материнство; как еще связать связь, которую требует пророчество?"
   Я ухмыльнулся ей. "Ах, но вы сделали это, вы и мой старший Ружхолли.
   Эйдан тот самый. Эйдан является связующим звеном. Эйдан будет Муджхар".
   Равномерно сказала она: "Эйдан может умереть к ночи".
   Меня это остановило, как она и хотела.
   "Эйлин
   -"
   В ее тоне не было выражения. Как и я, она скорее маскирует себя, чем проявляет заботу о вещах большой важности. "Он нездоров, Кили. Эйдан никогда не был здоров, с самого рождения. Он может умереть сегодня вечером. Он может умереть в следующем году". Она сжала руки на животе, слегка вздымающемся под юбками. "Итак, вы видите, становится необходимым, чтобы я родила Бреннану еще одного сына". Она замолчала, удерживая меня неподвижно силой своего взгляда и сознанием своего долга, своей ценности, по которым мужчины слишком часто судят о женщинах, особенно о тех, на которых они женятся. "Два было бы еще лучше, я думаю, на случай, если они еще и больны."
   Я подумал о потенциально смертельных родах Эйлин, рожающей сразу двоих детей ради трона своего мужа. Я вспомнил это раньше, с
   рождение Эйдана; как она истекала кровью и истекала кровью и чуть не умерла, так медленно поправляясь. И теперь она столкнулась с этим снова, но на этот раз угроза усугубилась.
   Страх вырвался из моего живота и добрался до моего рта. - Эйлин, ты можешь умереть.
   Ее пальцы крепко сжались, сжимая нерожденные души. "Мужчины идут на войну. Женщины рожают детей".
   Я отперла дверь и толкнула ее. Но я не ушел сразу. "Знаешь ли ты, - сказал я ей, -
   "Если я
   мог бы, я бы обменял".
   "Не могли бы вы?" - спросила Эйлин.
   - Могли бы вы, как вы думаете?
   Я остановился на пороге, прислонившись плечом к дереву. "Если вы спросите меня, могу ли я убить человека, то я отвечу да".
   Ее лицо ненадолго исказилось. - Так бойко, - сказала она. - Я думаю слишком бойко, что ты не знаешь, что ты можешь - или не можешь - делать, и это тебя раздражает.
   Это пугает тебя...
   Я резко перебил ее. "Я сделаю то, что должен".
   Эйлин медленно улыбнулась. А потом она начала смеяться, и слезы навернулись на ее глаза. "Так яростно, - сказала она, - так гордо...
   и так очень, очень беспомощны. Не меньше, чем я".
   Отрицание, думал я, бесполезно; Я закрыл дверь на ее шум.
   Два
   Я чесался. В тот момент мне не хотелось ничего больше, чем забраться в полированную пол-бочки Page 8
  
   горячая вода, чтобы убрать засохший пот, растянутые мышцы, раздражение. Но даже когда я отдал приказ принять ванну и пошел в свои покои, развязывая узлы на испачканном потом комбинезоне, мне помешали. Потому что мой отец вошел сзади меня, молча и без предупреждения, и закрыл тяжелую дверь.
   "Итак, - сказал он, - вы учились фехтованию у Грифона".
   На мгновение, только на мгновение я серьезно задумался...
   Я все равно снял с себя ботинки и одежду, просто чтобы посмотреть на его реакцию. Я отказался от этого, потому что, судя по его взгляду, его ничто не оттолкнет, даже нагота дочери, пока он не скажет свое слово.
   Мои руки легли на бедра. - Да, - согласился я, ничего не говоря о побеге Грифона; в конце концов, он был человеком моего отца, а не моим. - Я не делал из этого секрета.
   - Но ты мне тоже ничего не сказал.
   Я думал, что это очевидно, но все же сказал это. - Я знал, что ты попросишь меня остановиться.
   "И поэтому вы должны." Он скрестил руки на груди. "И я так и делаю: остановись".
   Я прижала пальцы к груди, постукивая для выразительности. "Я не хрупкая, бесполезная женщина
   . . . я
   уметь драться. Все мои руджхолли научили меня ножу и луку. ...почему бы мне не научиться владеть мечом?"
   Он прислонился к двери, приняв позу
   расслабленной, спокойной власти; он мог приказать мне, я
   знал и, вероятно, знал бы, но если бы я мог привести ему логический аргумент, не поддающийся опровержению, я все же мог бы победить.
   Иногда я мог. Не часто. Не так уж и часто.
   Я посмотрел на лицо отца, увидев то же, что и другие: морщины заботы и беспокойства в скобках вокруг глаз и рта; серебрение его волос, еще смешанное с рыжевато-коричневым; кожаная повязка натянулась на пустоту, которая когда-то была его правым глазом.
   Но я видел больше, чем это. Я увидел доброту и сострадание. Сила духа и воли. Преданность и любовь, честность и гордость, а также огромная преданность своим личным убеждениям.
   И все же я не мог так легко сдаться. Он научил меня этому.
   Он ответил на мой вопрос своим.
   - Почему ты хочешь научиться владеть мечом?
   Я пожал плечами. "Да. Я хочу знать их все, все оружие, которое мужчины используют на войне... не потому, что я хочу идти на войну, а потому, что меня интересует оружие". Балансируя, как аист, на одной ноге, я подвернул колено и потянул носок и пятку левого ботинка, чтобы поработать, если он выключен. "Почему ты спрашиваешь меня о таких вещах, Жеан?
   Ты никогда не спрашиваешь Дейдру, почему она ткет этот гобелен из львов. . . ни Бреннану, почему он любит тренироваться и мчаться на своих лошадях. Ты спрашиваешь меня только потому, что я забочусь о вещах, которые ты и другие мужчины считаешь неприличными женщине. Сапог слетел, я уронил его и переступил с ноги на ногу, чувствуя холод камня на своей уже босой подошве. стойкий поборник честности и справедливости, jehan
   - и все же вы слепы к несправедливости и несправедливости под собственной крышей".
   "Я вряд ли считаю несправедливым просить мою дочь перестать учиться фехтованию"
   - сказал он ровно. "Клянусь богами, Кили, вы познали больше свободы, чем любая женщина, родившаяся за последние пятьдесят или шестьдесят лет...
   у тебя есть дар лир-формы, и ты свободно говоришь
   всем лир.
   Все это, и все же вы также настаиваете на том, чтобы обмануть моего оружейника, чтобы он научил вас владеть мечом".
   Страница 9
  
   Я уронил другой ботинок на пол, услышав, как каблук резко стукнул по розово-красному камню. - Это был не трюк, - возразил я, уязвленный. "Харт научил меня делать ставки ... Я честно выиграл у него услугу Гриффона".
   Он вздохнул и устало потер лоб, авто-
   автоматически поправил кожаный ремешок, удерживавший на месте повязку. - Харт научил тебя заключать пари, Корин - бунтовать... Было бы слишком много полагать, что Бреннан научил тебя вежливости и уважению...
   Я оборвал его, даже когда я переместился, чтобы встать на ковер.
   - Хочешь знать, чему меня научил Бреннан, Джехан?
   Он научил меня, что мужчина не заботится о своей чейсуле, думает только о себе... клянусь богами, Джехан, рождение Эйдан чуть не убило Эйлин! И теперь она должна пройти через это снова, с двумя?
   Я покачал головой. "Научи Бреннана сдержанности, джехан, и тогда, возможно, я позволю ему научить меня вежливости и уважению".
   Усталое хорошее настроение растворилось. "Это между
   Бреннан и Эйлин, Кили. Ваши чувства по этому поводу хорошо известны; Я думаю, мы не получим от вас никакой объективности".
   Я выдернула завязанный узел из косы и начала яростно расплетать косички. "О, и я
   Предположим, вы думаете, что, заставив меня опустить меч, я стану послушной и уступчивой женщиной.
   Такая, как твоя любимая Мейв, может быть, поддается
   Тейрнан, когда она знает лучше... или, может быть, даже
   Дейдра, рожденная, чтобы быть королевой, и все же вынужденная быть легкой женщиной для короля, который не оставит в стороне чейсулу, пытавшуюся похитить его детей. В гневе я почувствовал, как рвутся мокрые от пота волосы. ее, жан?
   Не легкая женщина. Даже мейджха, которая имеет больше чести. .. нет, жан.
   Они называют ее шлюхой. Дейдра из Эринн, шлюха".
   Его лицо было очень белым. я преуспел слишком хорошо
   в отвлечении его мыслей от меня к другому делу. Часть меня сожалела об этом - я не собиралась заходить так далеко -
   но часть меня была слишком зла, чтобы ясно мыслить. Аль-
   пути, всегда кто-то приходит, чтобы сказать мне, что я должен и не должен быть ... боги, но это меня злит!
   Я стоял перед ним прямо, ожидая. Зная, что он был обижен, шокирован и зол, по крайней мере так же зол, как и я, хотя и по другим причинам. Но он ничего не сказал об этом, имея лучший контроль. Научившись закрывать рот. Это было то, чего у меня не было и, вероятно, никогда не будет. Хотя иногда хотелось.
   Только сейчас я хотел бы, чтобы я имел. Я ненавидел видеть его больным.
   Жизелла была далеко за пределами понимания или контроля ни одного из нас; то, что некоторые хоманцы говорили о ней как о королеве Хоманы и утверждали, что она должна быть рядом с муджхарами, а не быть изгнанной в Атвиа, не означало для нас ничего, кроме невежества. Они не понимали.
   Они не могут. Ибо хотя она была помечена
   Безумная Гизелла, она также была женой Муджхара в
   По закону Хомана, чейсула в Чейсули, и она родила троих сыновей по наследству, а также по пророчеству. Одно и то же в наши дни; для многих это было все, что имело значение.
   И поэтому Дейдра, которую мой отец любил больше жизни, была вынуждена терпеть оскорбления .
  
   лучше переложить на мою мать, которая пыталась отдать своих детей в извращенную власть Страхана.
   Ее сыновья, то есть. Ее дочь, простая девушка, почти ничего не значила. Ихлини хотели мальчики.
   Он сделал очень глубокий вдох. И улыбался, хотя в этом не было ничего смешного.
   "Тем временем моя дочь научилась владеть мечом, хотя я бы предпочел, чтобы она этого не делала".
   - Слишком поздно, - резко сказал я ему. -- Хочешь, чтобы я был недоучкой? Опасно, jehan...
   Сейчас Грифону лучше бы закончить то, что было начато".
   - А если я прикажу ему иначе?
   Я встретил его, взгляд за взглядом. "А это важно? Ты все равно это сделаешь". Я расстегнул ремень, плотно облегавший мою талию, с ножом в ножнах, и повесил его на кровать. "И я найду кого-нибудь, кто научит меня". Я уже отодвигался, когда сказал последнее, намереваясь пройти в прихожую, где ждала моя ванна, но он протянул руку и схватил меня за руку, в его руке не было ничего нежного, и резко развернул меня.
   Я чуть не задохнулся, настолько я был поражен его поведением.
   Он был холоден, смертельно серьезен, уже не тот отец, который наполовину забавляется, наполовину устал от выходок своей мятежной дочери. Теперь он был не просто отцом, а Муджхаром.
   Он также воин Чейсули, с еловым золотом на руках и блестящими волосами. Рыжевато-серебристый вместо черного, голубоглазый вместо желтого, но все же он был Чейсули. Как и другие, я часто забывал об этом; по привычкам он кажется более гоманским, пока не удосуживается напомнить нам, что в его венах течет благословенная богами кровь, такая же горячая, как и в моих.
   - Хотя вам удобно не обращать на это внимания... - Он говорил очень тихо; слишком тихо, для моего спокойствия,
   "-когда я
   сказать вам вещь, у меня обычно есть веская причина для этого ".
   Мое запястье все еще было в его хватке.
   "Что хорошего-"
   -- Молчи, -- сказал он, -- и слушай... если это возможно для тебя.
   Я не ответил на упрек, решив фи-
   В конце концов, сейчас было лучше сделать так, как он просил, хотя бы для того, чтобы покончить с конфронтацией. Моя ванна становилась все холоднее, мой темперамент становился все горячее.
   Его голос был очень тихим. "Я не буду спорить о
   Гоманцы, которые не ожидают от своих женщин большего, чем послушание и уступчивость, о которых вы упомянули, но я
   Я буду отстаивать интересы Чейсули, которые больше почитают и уважают женщин. Он сжал мое запястье крепче. - Тебе никогда не приходило в голову, что женщины не учатся владеть мечом, потому что им не хватает силы, чтобы им владеть?
   Я подождал всего мгновение, чтобы убаюкать его, а потом
   с легкостью вырвал мое запястье из его большой руки.
   Стоя во весь рост, уравновешенный, напряженный, я поднял обе руки перед собой для осмотра. Развязанные манжеты упали назад, обнажая мускулистые предплечья. Я ничего не мог поделать; мои руки были кулаками. - Я кажусь тебе слабым?
   Он знал лучше. Я высокого роста даже для чейсулинской женщины и не провела свои годы в праздных занятиях. Крепкий, твердый и сильный, как воин, хотя и без воинской массы. "Бережливое и стр. 11
  
   смертельный, "
   Корин часто звонил мне. В последнее время он не был...
   потому что теперь он жил в Атвии, за сотни лиг отсюда. Теперь ближе к Эринн, чем к Хомане; дальше от Эйлин, которую он любил или имел; Я больше не знала, что он чувствовал. Он ничего не говорил о ней в своих письмах. Я мало говорил ему в своем.
   "Слабые, нет, - признал он, - но достаточно сильные?
   Возможно. Возможно нет; ты никогда не был в битве-
   - Он снова протянул руку, на этот раз обеими руками, и схватил меня за запястья в сильном гендерном захвате. - Я знаю, Кили. Я видел в бою людей ниже и худее тебя, и они неплохо справлялись. . . обычно. Но в бою с более крупным и сильным противником они умирают.
   И даже вы должны признать, что большинство женщин значительно меньше и слабее мужчин, особенно матёрых солдат".
   "Если бы им разрешили заниматься чем-то другим, кроме как чинить одежду, варить мыло, рожать детей..." Я умолкаю, пожимая плечами. "Кто бы мог сказать, Жеан?
   И наша история говорит нам, что женщины Чейсули когда-то сражались вместе со своими воинами".
   - Да, в форме лира, - сухо согласился он. "Я думаю, есть некоторая разница между такого рода битвами и теми, в которых сражаются неблагословенные хоманцы".
   Я вздохнул и снова высвободил руки. -- У меня нет никакого желания идти на войну, Жеан, это я тебе обещаю...
   но я
   хочу научиться пользоваться мечом. Все мои rujholli сделали. Должен ли я быть отвергнут только из-за моего пола?"
   - Тебе так не нравится быть женщиной? Он никогда раньше не спрашивал об этом, хотя мои братья спрашивали.
   Даже
   Когда-то Мейв, моя очень женственная сестра, которая все-
   опускает тело, чтобы управлять головой. - Ты так сильно хочешь быть мужчиной?
   Я улыбнулся с бесконечным терпением. - Нет, - мягко сказал я ему. "Я хочу быть только собой".
   Ясно, что он не понял. Никто еще не знал меня лучше, чем кто-либо, даже близнец Корин.
   Он вздохнул. - Тогда я заключу с тобой сделку.
   Встретьтесь с Грифоном так, как его следует встречать: как противника в бою, но с обернутыми клинками. И когда вы закончите состязание, решите, стоит ли изучение фехтования хлопот и боли".
   Он имел в виду хорошо. Но все, что я мог сделать, это покачать головой. "Все, что стоит сделать, стоит хлопот и боли. Я не новичок ни в том, ни в другом". Я криво ухмыльнулся. - А теперь, я думаю, пора мне искупаться. Вы были слишком вежливы, чтобы упомянуть об этом, но я гнусный, как недельная туша.
   Муджхар из Хоманы закрыл глаза. "Я не могу предсказать, что скажет Шон, когда встретит тебя".
   Я смеялся. "Если боги на моей стороне, он скажет, что не хочет меня".
   - И он был бы дураком. Он повернулся, чтобы открыть дверь. "Мы дали тебе время, Кили, много времени, и Шон тоже... но этому придет конец. Однажды, может быть, завтра придет письмо от Эрин с просьбой о свадьбе".
   Я легкомысленно ответил: "Тогда помолимся о шторме на море". И я пошел в прихожую, призывая еще горячей воды, в то время как мой отец бормотал что-то о богах и непослушных детях.
  
   * * *
   Я не принял ванну. Потому что, когда слуги подошли, чтобы налить еще горячей воды, а я нетерпеливо ждал, чтобы раздеться, за дверью, в коридоре, началась суматоха. У моего отца была Страница 12
  
   только что вышел; вероятно, это касалось муджхар.
   А потом я услышал, как повысился голос Дейдре, и по-настоящему...
   это касалось не только моего отца.
   Все еще босиком, я подошел к двери вестибюля и распахнул ее, позволив голосам разлиться более отчетливо. Да, это была Дейдра, и она говорила настойчиво.
   В ее тоне был страх.
   - ...с ее историей это может быть серьезно, - говорила она. "Она истекает кровью и испытывает боль. Врачи делают все, что могут, но этого может быть недостаточно.
   Можете ли вы с Яном связаться, чтобы исцелить ее?"
   Боги, это была Эйлин. И кровотечение. . .
   боги, она потеряет детей, которых хотела, а возможно, и свою жизнь.
   Они знали, что я там, хотя и едва ли, слишком увлечены их разговором, чтобы обращать на меня внимание. Как и следовало ожидать, Дейдра выглядела сильно рассеянной. Эйлин была родственницей, близкой родственницей, дочерью брата Дейдре.
   Отец лишь дважды покачал головой. "Не Ян;
   У Таши есть детеныши. Пока она не освободится от них, он связан человеческими стандартами. Нет лир-формы, нет исцеления
   ... Мне придется сделать это одному, - он нахмурился.
   - Надо сказать Бреннану. Он захочет знать... быть с ней...
   - Не здесь, - коротко сказал я. "Он отправился в Кланкип сегодня рано утром, подорвав одного из своих жеребят".
   Теперь я полностью завладел их вниманием. Лицо Дейдре побелело еще больше. Отец выругался кратко и сильно.
   "Слишком далеко, чтобы Серри могла добраться до Слиты через лир-
   ссылка, чтобы передать сообщение Бреннану. . . это придется делать без него".
   "Я пойду." Мне это казалось очевидным и не стоило разговора. Я вышел из дверного проема, подобрал сапоги и снова натянул их, также пристегнув ремень с ножом в ножнах. Потребовалось всего лишь мес-
   мент дольше, чтобы выхватить из сундука кожаную охотничью шапку, и я снова был с ними. - Я немедленно отправлю его домой. Скажи Эйлин, что он уже в пути, это может ее успокоить. Я на мгновение покачал головой, надел шапку и заправил распущенные, заплетенные в косу волосы под козырек с малиновой кисточкой, возвышающийся над макушкой. Затем натянул на место заостренные ушные раковины, покачивая красными кисточками. - Хотя почему ее должно успокаивать то, что человек, причинивший такую боль, уже в пути...
   "Просто иди." Я никогда не видел глаза моего отца так.
   яростный. "Просто иди, Кили, не говоря больше ни слова. Ты теряешь время и испытываешь наше терпение, а Эйлин стоит гораздо больше, чем твое презрение".
   Да, такой она была. Но это была не Эйлин, ради которой я
   имел в виду это. - Скажи ей, - только и сказал я и побежал по коридору.
   Я не переставал бежать, пока не оказался снаружи, на массивных мраморных ступенях Хомана-Муджхара, и там
   Я дошел до мозга костей, где таится магия, и изменил их. Меняю человеческую плоть на хищную, женские руки на соколиные крылья.
   Я потянулся, потянулся, поймал воздух -
   -поднят-
   \
   Визг вслух в ликовании; в чистом, необузданном экстазе, рожденном телом" и мозгом.
   - боги, о боги, какая слава -
   - какая слава летать
   Страница 13
  
   -
   Три
   Он совсем не похож на нашего отца: у него черные волосы, смуглая кожа, желтые глаза. Все Чейсули, это
   Бреннан, неспособный спрятаться за светлыми волосами и кожей наших гоманских предков. Но он никогда бы не попытался; и ни один Чейсули, ибо боги сделали нас такими, какие мы есть, благословив нас лиром и всей магией, связанной с узами.
   Сам я точно не разделяю этой связи. У меня нет лира, но он мне очень нужен. Вместо этого я благословлен изобилием d Blood, штаммом первых кланов, которые, поселившись в Хомане из Кристалла
   Айле, не смешивался с другими, и так закреплял подарки.
   Только после того, как другие кланы вышли замуж, кровь ослабла, сделав истинные дары случайными, женщины потеряли магию, и только воины связались с лиром.
   И все же теперь нам говорят выйти замуж за выходцев из кланов, слить нашу кровь с другими, чтобы вернуть дары. Я мало понимаю в таких вещах и мало интересуюсь; Знаю только, что весь этот указанный брак, как того требует пророчество, должен заново родить Перворожденного, расу, породившую Чейсули. И, некоторые говорят, Ихлини.
   Я знал, что у Бреннана есть сомнения. Связанный честью и послушный долгу, как и большинство Чейсули, он бескорыстно служил пророчеству и держал свои мысли при себе, если только не делился ими с Хартом в частых письмах к Солинде. Но были времена, глядя в его в высшей степени Чейсулинское лицо, я задавался вопросом, действительно ли
   там может быть и Ихлини. Или когда-либо был бы в другом, но похожем лице.
   Он сидел в своем павильоне, залитый скудным солнечным светом, который я впускал через открытую дверь, и потрясенно смотрел на меня, пока я рассказывала ему об Эйлин. Без сочувствия я наблюдала, как краска сошла с его лица. На Хоманане это плохо; на Чейсули, хуже.
   Его руки тряслись. Я смотрел, как они тряслись, держа чашку; смотрели, как они пролили ликер через край, чтобы брызгать на его леггинсы. Бреннан ничего не заметил, так как был слишком занят, глядя на меня. За ним лежал Слита, его горный кошачий лир, гладкий черный Слита, в бархатной шерсти, с резким, как стекло взглядом. Хотя мы могли разговаривать так же легко, как она и Бреннан, мы этого не делали; это было между rujholla и rujholli.
   А потом Бреннан вскочил, отшвырнул чашку, пронесся мимо меня без единого слова, чуть не сбил меня с ног, вырвал полог из моих рук и позвал свою лошадь. Раздраженно я последовал за ним; Слита последовала за мной.
   Я дважды, только после того, как лошадь была спровоцирована, он повернулся ко мне и увидел в его глазах нечто иное, чем потрясение. Я видел отчаяние. - Слишком далеко, - сказал он. "Я убью его, если догоню его до Хомана-Муджхара и доберусь до Эйлин слишком поздно".
   -
   Это было в высшей степени нелепое заявление, учитывая его происхождение. Я сухо спросил: "Зачем вообще ездить?"
   Он пристально посмотрел на Слиту, словно заново открывая для себя его лир и то, что она представляла. - Да, - сказал он удивленно, затем неопределенно кивнул. "О, да... конечно..."
   "Бреннан". Я нахмурился, потянувшись к поводьям, которые он держал в ослабевших пальцах, прежде чем он уронил кожу и полностью потерял лошадь; он храбрый жеребенок.
   "То, как ты себя ведешь, как ты выглядишь...
   Страница 14
  
   ты хочешь сказать, что не знал? Эйлин тебе не сказала?
   "Эйлин часто... скрытна".
   Я подумал, что это был интересный способ подвести итог. Замужем восемнадцать месяцев, но только потому, что это было необходимо, а не добровольно; брак по расчету, как и мой. Эйлин любила моего близнеца Руджхолли, Корина, а не мужчину, за которого она вышла замуж. А Бреннан? Он горд, мой старший руджхолли, и строго честен. Хотя добродетель Эйлин была нетронута, ее сердце явно не было. И он не осмелился исправить это. Он просто женился на ней, переспал с ней, родил от нее сына; ребенок для Льва, а также пророчество.
   А теперь еще двое, которые, возможно, не доживут до рождения.
   "Итак, - сказал я, - она частная. Я бы сказал, хорошо подобранная; вы ничего не предлагали ей с того дня, как женились на ней. Но она предлагает вам свою жизнь". Я мотнул головой в сторону Муджхары.
   "Иди, Ружо.
   Проследи за своей чейсулой. я
   принесет твоего заветного жеребенка".
   Были вещи, которые он хотел сказать, но ничего не сказал. Может быть, в другой раз; Бреннан и
   Я не часто соглашаюсь, и наши разногласия иногда носят эффектный характер. На данный момент все, что он сделал, это повернулся на каблуках и целеустремленно пошел прочь, довольно легко игнорируя меня, со Слитой рядом с ним.
   Но я видел его лицо. Я видел его глаза. И с изумлением понял, что мой брат любит свою жену.
   Я не сразу отправился в Муджхару. Возможно, я
   должен был бы, но мучения Эйлин испугали меня. Если бы она была нужна богам, они бы взяли ее независимо от того, присутствовал я или нет; Я не думал, что смогу смотреть, как она умирает, и у меня не хватит терпения спокойно ждать в другой комнате, пока кто-нибудь не придет и не скажет мне, что она мертва. Я сойду с ума от ожидания, буду говорить вещи, которых не имею в виду, ранить людей, возможно, Бреннана; увидев его лицо, я подумал, что в этот момент он заслуживает большего сострадания, чем
   Я был готов дать ему.
   Так что я не пошел. Зная, что бы ни случилось, что бы я ни сделал, я бы ненавидел себя.
   А потом Мейв дала мне возможность сосредоточить свое настроение на ком-то другом, кроме себя самого; противоречить, как всегда, женщине, считающей свой мир пустым, если в нем нет мужчины.
   Мы сестры, руджхолла, разделенные тремя братьями
   - ибо Мейв родилась первой из всех нас - и в равной степени по убеждениям. Также по крови; хотя она и дочь Найла, в Мейв нет ничего ни от д-крови, ни даже от более новой, более разбавленной крови, которая ограничивает воинов одним лиром, а женщин вообще отсутствием лира, и совсем ничего из даров. Единственный ребенок Дейдры отражает в основном эринскую часть ее наследия, покрывая Чейсули медно-светлыми волосами, зелеными глазами и светлой кожей. ..и никакой склонности Чейсулинской женщины к самостоятельности.
   Однако в последнее время у нее появилась склонность жить в Клэнкипе, что всех нас сбило с толку. Мейв гораздо больше, чем я, хорошо вписывалась в дворцовую жизнь, дополняя неофициальное правление Дейдры в качестве кастлин в
   Хомана-Муджхар с легкостью. Она была послушной старшей дочерью муджхара и из всех его детей - это было хорошо известно - его любимицей, однако в последнее время она оставила его компанию ради общества кланов.
   Мы сидели возле аспидно-голубого павильона на толстой черной медвежьей шкуре и бросали пророческие кости.
   Страница 15
  
   Не ставлю на кон - Мэйв не слишком хороша для этого; это порок Харта, но чтобы скоротать время и облегчить разговор, поскольку обычно у нас так мало общего, что и обсуждать нечего.
   Мейв вздохнула, зачерпнула кости, позволила им выскользнуть из рук после нерешительного броска.
   "Возможно, я
   должны пойти. Мать будет так рассеяна... Я мог бы ей помочь...
   "Делать что?" - прямо спросил я. "Дейдра действительно будет отвлечена, у нее не будет на тебя времени; тебе лучше держаться подальше от меня, как и мне".
   Ее рот сжался. - Ты не мешаешься, Кили, по крайней мере, не для того, чтобы помочь.
   Ты остаешься здесь, потому что боишься. - Она ударила ладонью по костям, когда я двинулся их зачерпывать. - Нет, послушай меня, ты боишься, Кили...
   боишься увидеть, через что проходит женщина, чтобы родить ребенка, зная, что тебе придется сделать то же самое".
   Мейв рассмеялась, немного качая головой. "Вы так противоречивы, Кили... с одной стороны, вы готовы сразиться с любым мужчиной в бою, с ножом, луком или мечом; с другой, вы смертельно боитесь солгать с мужчиной... дать над собой до постели, до потери самоконтроля, до возможности любить кого-то другого, кроме себя...
   Я возвысил свой голос над ее. - Ты ничего об этом не знаешь, Мейв. Ты знаешь только то, что Тейрнану достаточно было хлопнуть в ладоши, а ты раздвинула перед ним ноги...
   Лицо Мейв было трупно-белым. "Ты думаешь, я
   я не провел последний год своей жизни, сожалея о том, что дал обет быть его мейджей!"
   Слезы выступили у нее на глазах; Рожденный наполовину гневом, подумал я, и наполовину унижением. "Ты знаешь, каково это лежать в одиночестве каждую ночь, зная, что человек, которого я люблю, предатель своей расы? Угроза самому Льву?"
   Чувство вины глубоко ранило меня; боги, почему мы всегда
   угадай? Почему она заставляет меня идти по краю_
   лезвие, а потом оттолкнуть меня такими разговорами? "Мейв..."
   Она подхватила полупрозрачные, исписанные рунами кости и яростно швырнула их прочь от нас обоих. "Ты хоть представляешь, каково это знать, что тебя использовали, не обращая внимания на твои собственные нужды и желания или на твою преданность?" Она сердито посмотрела на меня, слезы потекли. "Нет. Не ты. Никогда. Никогда
   Кили.
   Ну, я
   знаете, что это такое. . . и я должен жить
   с этим. Каждый день, каждую ночь. . . и на всю оставшуюся жизнь".
   Я был унижен до молчания ее страстью, ее унижением, которое она не удосужилась скрыть, будучи такой же гордой, как и любой из нас. Мне легко отмахнуться от Мейв, потому что мы так расходимся в лояльности и убеждениях, так взаимно уверены в себе.
   Но нас мало что связывает, то, что есть, важнее угроз извне.
   - Это пройдет, - сказал я ей наконец. "Однажды ты посмотришь на себя и поймешь, что Тейр вообще ничего не выиграл. Он проиграл, Мейв. Он потерял тебя, кланы, загробный мир.
   Родственник разбит, у него нет ничего, кроме своего лира и знания о том, что он предатель своего наследия".
   - Что с его ребенком? - спросила она с горечью. "Что халфлинг напал на дочь Муджхара?"
   - Но нет... - я остановился. "О, Мейв...
   нет
   -"
   Страница 16
  
   - Да, - коротко ответила она. "Как ты думаешь, почему я здесь, а не Хомана-Муджхар?" Мейв нарезала медвежью шкуру. Ее голова была склонена; распущенные светлые волосы скрывали большую часть ее лица. "Почему ты думаешь, что я не могу видеть своего отца..." И она резко прижала обе руки к своему лицу, закрывая его от меня, пытаясь сдержать слезы. - О боги, Кили... что он скажет? Что он скажет? Ее слова были заглушены ее руками. "Я нарушил клятву, я сделал-^-
   и все же Тейрнан пришел позже, после того как он добровольно отрекся от родства, рода, пророчества... он пришел, и я пошла с ним... я снова легла с ним, и теперь будет ребенок!"
   В тишине после ее вспышки я услышал эхо слов Эйлин:
   "В Эринне дети часто следуют за подстилкой. Думаю, в Хомане то же самое".
   Я хотел быть терпеливым. Я хотел быть сострадательным -
   съел. Но преобладали другие эмоции: разочарование.
   ция, неверие; странная, внезапная враждебность, что она могла быть настолько податливой, чтобы отдаться Тейрнану после того, как отказалась от него перед Советом Клана; что она могла так легко обесчестить наши обычаи. "Ты знал, кто он такой...
   а'саи, запрещенный кланом, потерпевший крушение
   - и все же вы пошли с ним? В постели с ним?
   Зная
   -"
   - ...что я любила его. Ее тон был мертвым. Она убрала руки от лица. -- Называй меня шлюхой, если хочешь -- другие, я уверен, будут, -- но я спала с ним не из-за денег. Это было из-за любви, из-за удовольствия...
   и за боль, зная, что это будет для нас в последний раз; зная также, что риск того стоил, хотя бы на данный момент, ради дела. . ."
   Она покачала головой. "Возможно, я не так уж и отличаюсь от Харта в конце концов, рискуя ради приманки самого риска...
   Я знаю, что от того, что у нас было, ничего не осталось, совсем ничего теперь, - сказал он сам и засмеялся.
   - кроме семени, которое он посадил".
   Я закусил губу от взаимных обвинений, наконец-то добившись сочувствия.
   трол. Вместо этого, ни на что не намекая, я спросил, знает ли Тейрнан.
   Мейв покачала головой. "По крайней мере, это принадлежит мне. Он не знает и не узнает. Я думаю, это было сделано для того, чтобы унизить меня; чтобы доказать, что он может взять под контроль дочь Муджхара и заставить ее выполнять его приказы". Ненависть к себе исказила ее тон. "В нем не было любви к нему - он слишком Чейсули для этого, слишком много а'саи
   - только мощность. Только признание моей слабости, доказательство того, что Дом Хомана не застрахован от манипуляций. На ее лице отразилась горечь. "И поэтому будет ребенок".
   Я держал свой голос нейтральным. - Так и будет, - согласился я, - если вы не примете меры, чтобы избавиться от него.
   Мейв уставилась на меня так же, как и Эйлин. - Избавиться?..
   Я осторожно сказал: "Конечно, вы знаете средства".
   Для нее это была новая мысль. "Я никому не говорил"
   сказала она безучастно. "Никто, кроме тебя... последнее, что я бы сказала, поскольку у тебя нет ни сострадания, ни сочувствия ни к кому, кроме Корин..." Мейв покачала головой. "Но теперь я
   сказал вам, и ваш ответ должен сказать, что я должен избавиться от ребенка ".
   Нахмурившись, я встал и отошел на несколько шагов, подбирая одну за другой разбросанные кости пророчеств.
   Страница 17
  
   - Это одно из решений, - сказал я ей. - Я говорил, что ты должен был это сделать?
   "Ребенок есть ребенок, - сказала она. "Семя посажено, но жатва еще не началась... кто может сказать, что это будет за сын или дочь?" Теперь тон Мейв был ровным. Очевидно, я шокировал ее так же сильно, как и Эйлин. "Должен ли я измерить его по отцу?
   Должен ли я сделать это заместителем грехов Тейрнана, принимая его наказание?"
   Я хотел бросить кости обратно в нее. "Вкладываешь слова в мои уста, Мейв? Пытаешься заставить меня чувствовать себя виноватой? Ну, ты не будешь... Я не настолько глуп, чтобы сказать, что это единственный ответ, и даже не лучший. Я хорошо знаю нашу историю, Мейв. ... не так уж много лет назад воины Чейсули похищали хоманских женщин, чтобы получить от них детей, потому что кланы были уничтожены ку'малинами Шейна".
   я
   вздохнул, кончил собирать кости, тихо заговорил;
   дура она или нет, но она была моей сестрой, и при
   позиции, заслуживающие большего, чем мои насмешки. "Чил-
   дрены ценятся внутри кланов, руджхолла
   ... независимо от того, кто jehan, ваш ребенок будет приветствоваться."
   - Он возненавидит меня, - глухо сказала она.
   - Тейр? Я смотрел. "Тебя действительно волнует--?" Но я прервал его, поняв, что она не имеет в виду нашу кузину.
   - О, Мейв, нет, нет... конечно, он не возненавидит тебя. Как он мог? Ты его любимица.
   Дочь Дейдры".
   - Этот ублюдок напал на свою шлюху, - равнодушно сказала она. "Кто теперь родит ублюдка, рожденного Чейсули, отрекшимся от всего своего народа, кроме магии в своих венах".
   - О нет, - сухо сказал я, - не все. Он делает это ради своей расы, Мейв.
   а'саи, поскольку они отказываются от родства, клана и короля".
   вздохнул, снова опустившись на колени на шкуру, пересыпая гремящие кости из одной руки в другую. "Тейр ревновал нас всех с самого рождения из-за своего джехана, воспитавшего его на ожесточении и жадности, и похоти... жажде власти, жажде господства; даже, я думаю, ко Льву. Чейсули, Тейр и а'саи борются за то, чтобы повернуть вспять десятилетия, века, к тому времени, когда Чейсули владел господством, без вмешательства извне".
   Глаза Мейв были тревожными. "Ты думаешь, это правда, Кили? Он говорит, что исполнение пророчества отдаст Хоману Ихлини, уничтожив все, ради чего Чейсули жили с тех пор, как боги поместили их сюда. Он говорит, что единственный способ выжить Чейсули - это уничтожить пророчество, а затем обратимся к уничтожению Ихлини".
   "Они" и "они". Лишь изредка Мейв обращается к Чейсули как к нам или нам. Мне было интересно, чувствовала ли она себя настолько обособленной от остальных детей Найла, что воспринимала себя полностью эринской и гомананской, а не
   Чейсули вообще, вне зависимости от отцовства. Если так, то неудивительно, что Тейрнан имел над ней такое могущественное влияние.
   "Единственный способ выжить, - четко сказал я, - это сделать так, чтобы пророчество выжило, и служить ему.
   Это то, что задумали боги, когда создавали его".
   - А, - сладко сказала Мейв, - тогда мы можем ожидать объявления о вашей свадьбе с Шоном из Эринна в любой день.
   Толчок прошел чисто, как она и намеревалась. В ответ я бросил кости ей в юбку-Страница 18
  
   забинтованные колени - Мейв никогда не наденет леггинсы!
   - и встал. "Что касается этого, то это остается моим решением, моим приказом.
   Ничего столь тривиального не содержится в пророчестве
   Первенец; Я сделаю все, что захочу, в вопросе моего брака".
   Брови Мейв изогнулись вверх. "Ничего такого тривиального?
   странная вещь, чтобы сказать ... общеизвестно, что лучший способ слияния родословных - через детей, и пророчество довольно конкретно говорит о слиянии этих родословных. Все, что осталось, это Эринн, Кили. . . и единственный способ, которым Хомана заполучит Эринн, - это брак - твой с Шоном. Я вряд ли думаю, что Лиам или
   Шон дал бы
   Эринн в Хоману только для того, чтобы служить
   пророчество Чейсули; это будет для твоего сына, когда он родится. - Она сделала паузу. - Сын, который несет в себе все необходимые родословные, кроме родословной Ихлини.
   Я снял с пояса свою охотничью шапку и натянул ее, засовывая в нее волосы. "Если я рожу этого сына -
   Если я
   рожать этого сына когда-нибудь - это будет мой собственный выбор, а не указание пророчества".
   Мейв покачала головой. -- У тебя не может быть двух вариантов, Кили... либо ты служишь пророчеству, либо нет. Либо ты из верных, как наш отец, дядя и братья, либо из асаи".
   Она даже не моргнула. - Прямо как Тейрнан.
   Я взглянул на беспокойного жеребенка Бреннана, привязанного к ближайшему дереву. Я хотел летать, а не ездить верхом, но обещал вернуть лошадь Хомана-Муджхару. - Итак, - сказал я наконец, - должен ли я верить, что это пророчество привело вас на поводьях в постель Тейрнана? В объятия а'саи? Я покачал головой, прежде чем она успела ответить, и покрепче натянул кепку. "Нет, Руджхолла, конечно нет. Это было твое решение, твое желание...
   и поэтому теперь решение падает на меня, как и мое желание быть свободным, чтобы делать свой собственный выбор".
   Выражение лица Мейв было мрачным. "Никто из нас не свободен, - сказала она мне. "Неважно, кто мы".
   "Но я
   Кили, "
   - сказал я легко. "Свободная женщина Чейсули, с магией в костях".
   Мейв вздохнула и покачала головой. "Ты такой же плохой, как Тейр".
   - Ну, мы двоюродные братья. Я отвязал жеребенка Бреннана, быстро оценил его характер и осторожно оседлал.
   "Мейв, если ты хочешь вернуться домой, возвращайся домой". Лошадь немного пританцовывала, наклоняя голову и виляя хвостом; я
   проклинал его себе под нос, натянул поводья, повернул голову, чтобы оглянуться на Мейв. Она слепо смотрела мне вслед, в глазах ее стояли слезы. - Возвращайся домой, - мягко сказал я ей.
   "Жеан никогда не мог ненавидеть тебя.
   обещаю вам."
   Сестра медленно кивнула. - Завтра, - сказала она.
   "Завтра."
   Четыре
   Жеребенок Бреннана был действительно прекрасным животным, длинноногим гнедым, с глубокой грудью, длинными плечами и мощными задними конечностями. Я чувствовал живую в нем скорость и яркий, горящий дух, но он был сырым, таким сырым, еще не ограненным и не отшлифованным. Он был молод, ему едва исполнилось три года - Бреннан отказался .
  
   мчаться в два, говоря, что это сломало кости ног, не полностью сформированные - и очень зеленый, опасаясь моего прикосновения. Он совсем не знал меня, что делало его сбитым с толку, а также неуклюжим, слишком часто наблюдая за мной на спине и недостаточно за следом, который тянулся на запад перед его носом.
   Моя задача состояла в том, чтобы вернуть его в Хомана-Муджхар целым и невредимым, но он все усложнял.
   Он хотел броситься, хотел крутиться, хотел рвануть и бежать: все, и все же ничего из этого. Он был слишком рассеян для любого, просто дразнил меня своими нервами. Это сделало мою собственную растяжку тонкой, наряду с моим скудным терпением.
   - Боги, - пробормотал я вслух. "Это будет ночь, прежде чем мы вернемся".
   Было в лучшем случае поздний полдень, судя по низкой
   висящее солнце. Если бы я позволил ему бежать, мы, несомненно, были бы дома до заката, но я не смел отпустить его, хотя он и умолял, чтобы его отпустили. Я знал лучше. Я также знал, что сказал бы Бреннан - и как именно он это сказал бы, - если бы я испортил выносливость его жеребенка.
   Я подумывал ненадолго вернуться в Кланкип, остаться на ночь и пойти домой утром, но я
   был уже почти на полпути к Муджхаре. Все, что ему было нужно, это немного времени, больший запас терпения...
   "Держать,"
   кто-то сказал.
   Вздрогнув, жеребенок резко отскочил в сторону, затем на
   соблазн убежать. Он этого не сделал, но только потому, что я
   дернул головой влево, уткнулся носом мне в колено. Скрученный так, он не мог высвободить голову, чтобы броситься; это дало мне время восстановить контроль.
   Я говорил испуганному жеребенку всевозможные успокаивающие глупости, большинство из которых были глупыми, но эффективными из-за моего тона. Когда, наконец, его дрожь утихла, я снова освободил ему голову, но осторожно, медленно, давая ему понять, что готов к любым уловкам.
   Я взглянул по обе стороны тропы, окруженный туннелем из деревьев и густой листвы, но никого не увидел, только тени. Тем не менее, это не помешало мне говорить. С напускной легкостью, имея в виду обидчивый нрав жеребенка, я ни с кем конкретно не заговорил, зная, что он все-таки услышит. "Кто-
   когда-нибудь ты, ку'рештин, позаботься о моей лошади. . . ты заботишься о своей жизни".
   если
   Я слышал тихий смех, шипение и шелест листьев, едва уловимый шорох ботинка о валежник. Человек вышел из-за деревьев, из тени, на угасающий солнечный свет, золотивший березы, буки и вязы.
   Жеребенок увидел его, шумно фыркнул, прижал уши и закатил глаза. Я успокаивал его мягкими словами и нежными руками, считая это странным контрастом с растущей враждебностью в моем сердце. Ибо незнакомец был больше, чем просто человек, он тоже был Чейсули. Более того: мой двоюродный брат, потерпевший крушение, Тейрнан.
   Я посмотрела на его лицо, но вместо этого увидела лицо Мейв, искаженное страданием и самоуничижением, омытое слезами унижения.
   Я посмотрел на его лицо и увидел непревзойденного Чейсули:
   гордый, непреклонный, решительный; так яростно защищая лояльность, которую он требовал, давал и обеспечивал, как мог требовать любой король, ибо он был связан священными клятвами. Так
   [Как и все мы, мой двоюродный брат, и все же очень немногие. Он давал клятвы себе и а'саи, требуя услуг, прямо противоречащих той, которую добровольно предлагали, как сказала Мейв, мой отец, дядя, братья.
   Страница 20
  
   А что касается моего собственного?
   Я смотрел на Тейр с высоты Бреннана.
   какой-то жеребенок, думающий о моей сестре и еще не рожденном ребенке. Потом демонстративно наклонился набок и сплюнул на землю.
   "Как всегда тактичный. . - Он насмешливо усмехнулся, скривив свой подвижный рот. - Найл должен сделать тебя посланником.
   "Курештин", я
   сказал снова. - Что ты здесь делаешь? Что тебе от меня нужно? Я посмотрел мимо него в поисках других воинов. "Где остальные твои недовольные, Теир? Или они устали от твоей проповеди и мелочности и наконец разошлись по домам, к своим кланам?"
   Мой двоюродный брат пожал плечами.
   "Это дом, - сказал он, - каждый дюйм Хоманы - каждый камешек, листик, капля дождя - как всегда и было задумано. Мы создали новый клан из д, с воинами и женщинами, более осведомленными о том, как обстоят дела, какими они должны быть, какими они будут снова". Он поднял одно плечо, опустил его;
   красноречивая небрежность. "Возможно, клан без пророчества, но с избытком свободы воли".
   "Что ты хочешь?" - спросил я еще раз, более резко, чем прежде. - Ты пришел беспокоить Мейв?
   Тейрнан покачал головой, скрестив на груди обнаженные загорелые руки. Лир-золото сияло; повторяющийся узор, окружающий тяжелые полосы, был профилем кабана с изогнутыми клыками, сцепленными внутри симметрии.
   Весь Чейсули, Теир, хотя его джехана была частью
   Хоманан и сестра Муджхара. "Если бы я хотел побеспокоить Мейв, я бы хотя бы знал, где ее найти". Теперь он не улыбался. "Нет. Я хотел тебя".
   -- Мне нечего вам сказать.
   - И мне все равно, - ровно ответил он. "Я пришел говорить, а не слушать... и ты никогда не отличался сладкоречием, Кили. Мужчина мог бы потратить свое время на более приятные вещи, чем слушать тебя".
   Я стиснул зубы от ответа, который так хотел дать, и от его акцента. Жеребенок уже слишком нервничал, от крика он улетел бы. Я тихонько предложил: "Я
   могу сказать то же самое о вас".
   "И будет, если будет шанс." Лицо Тейра, похожее на лицо Бреннана, состояло из более острых костей, лежащих неглубоко под характерно темной плотью.
   Это придавало ему вид хищника больше, чем кому-либо другому из нашего Дома; Я нашел это иронически уместным. "Слезь с этой лошади и послушай, что мы хотим сказать".
   "Мы?" Я многозначительно огляделся. "Я вижу только тебя, Тейр, и нет, я не слеп к другим воинам, я
   Сам Чейсули. Быстрый поиск по ссылкам дал мне возможность презрительно улыбнуться. "Нет лир поблизости, кроме вашего собственного, прячущегося в тенях; сказать
   'мы'
   еще раз, Тейр, и посмотри, достаточно ли я глуп, чтобы укусить".
   Это стерло веселье с его лица и иронию с его тона. Мы никогда не были близки, Тейр и я, и он, несомненно, забыл, что я могу разговаривать с его лиром и лиром любого другого воина. Это имело значение; Я мог видеть это ясно. Он переоценивал меня.
   Маска была сорвана и отброшена в сторону. Тейрнан показал мне лицо под ним, обнаженное и дикое, с убежденностью фанатика. Он был а'саи, не заслужившим от меня ничего, кроме отречения. И, может быть, моя жалость; он отрезал себя от своей расы.
   Страница 21
  
   Но не из его наследия. Пока что он был не более чем надоедливым комаром, грызущим
   Лев, но я чувствовал, что он может со временем создать опасность-
   наш враг.
   "Кили". Его тон был ровным, неискаженным, но по-своему убедительным, что подчеркивало смену его настроения.
   "Я пришел один, потому что подумал, что вы предпочли бы, чтобы вы были по-своему благородны...
   а я в своем".
   Он и глазом не моргнул, так легко говоря об изгнанной чести. "То, что я хочу сказать, может повлиять на вашу собственную талморру, а это лучше оставить между кровниками, даже между кланами".
   Я откровенно посмеялся над ним. "Ты, Тейр, говоришь о моей талморре?
   Я думал, ты отказался от таких вещей в прошлом году".
   Он сделал шаг вперед и остановился, увидев, что это заставило жеребенка повернуться боком и фыркнуть. Он был зол, зол, хотя тщательно сдерживал это, что делало это еще более очевидным.
   -- Вы, -- сказал он холодно, -- ничего не знаете о том, что заставило меня сделать то, что я сделал, совсем ничего...
   Тейр остановился, ненадолго стиснул зубы, ведя внутреннюю борьбу. Это заняло всего мгновение; он был не из тех ревнителей, которыми владеют невежественные страсти, а холодная деловитость, личное убеждение. - И пока вы не поймете - пока я не потрачу время на то, чтобы ясно объяснить вам, - я предлагаю вам оказать мне любезность попридержать язык. Он сделал паузу, затем холодно улыбнулся, снова полностью контролируя себя. Не показывая гнева, вспыхнувшего так ярко, хотя и очень кратко. "И не выдавайте свое невежество с такой наивной силой".
   "Невежественный, я?" Я отпрянул. "Наивный?" Я покачал головой. -- Думаю, нет, Тейр... Я очень хорошо знаю, что ты сделал и почему. Ты маленький, мелочный человек, питающийся горечью своего
   - Жеребенок снова бочком дернулся, беспокойно шевеля хвостом в ответ на мой тон. - Из-за ревности Сейнна и ваших эгоистичных амбиций вы отворачиваетесь от нашей чести и пытаетесь создать свою собственную. Я покачал головой.
   "Ты ничем не отличаешься от Страхана, служа своему пагубному Секеру...
   он хочет власти. . .
   он хочет контроля. . .
   он хочет Львиный Трон - "Я сражался с кольтом-автоматом".
   ловко вертя головой то в одну, то в другую сторону, пока я пытался посмотреть вниз на своего кузена. "Откажись от всего, что ты
   как Тейр, но знай, что это не купит тебе ничего из того, чего ты желаешь, ничего из того, что ты ожидаешь... - Я наклонился вперед в седле, держа жеребенка поводьями, с силой удерживая Тейра. - Если ты действительно хочешь разрушить пророчество , почему бы не пойти в Ихлини? Перейти к
   Ворота Асар-Сути и обменяй свою мужественность на
   Удовольствие Страхана!"
   Он назвал меня нецензурной бранью на явном и красноречивом языке. В ответ я рассмеялся. Но тут он прыгнул, чтобы схватить жеребенка за уздечку, за мою руку; стащить меня с седла. Это было уже не до смеха.
   "Тейр..."
   Но жеребенку было достаточно. Он вырвался на свободу и побежал.
   Страница 22
  
   Как он мог бегать, жеребенок Бреннана. . . как он мог сжиматься, растягиваться и летать на плавном, плавном языке лошади, выведенной только для скачек. Я знал, что лучше не пытаться обуздать его бегство так скоро. Тропа была чистой, ровной, твердой, хотя и покрытой измельченными листьями. Лучше всего было просто дать ему немного побегать, утолив страх. Он делал то, для чего был рожден, хотя и превосходил человеческие желания.
   Даже Чейсулинские.
   Я сгорбился в седле, наклонившись вперед, и начал собирать поводья. А потом почувствовал, как моя кепка ослабла, грозя слететь. Одной рукой я поймал его, прижал к голове, один за другим потянул за ушные вкладыши с кисточками, чтобы снова прижать его.
   Слишком поздно я увидел веревку, натянутую поперек пути.
   Черный и тугой, разделяющий закат, каждый конец которого привязан к деревьям; невидимая коварная ловушка. И я попал в него.
   Мужчине он попадал в плечи, выбивая его из седла. На мне он попал в шею.
   Я резко приземлился на голову и плечи, согнулся пополам, как марионетка, затем сделал сальто и растянулся животом на дорожке.
   Сначала я не мог дышать. Когда я мог
   и судорожно сглатывая, я вдыхал грязь, листья, кровь.
   О боги. Жеребенок Бреннана.
   О боги, моя голова.
   - о, боги - мое горло
   -
   Пять
   Руки оторвали меня от земли. Меня поставили на ноги, крепко держали с обеих сторон - и уставились на меня. Как пестрый дурак на летней ярмарке.
   Трое мужчин с грязными зубами, волосами, привычками. И погладить-
   сильно удивленные тем, что поймала их ловушка. Но не настолько удивлены, чтобы ослабить хватку моих рук.
   Внутренне я поклялся; внешне я кашлянул. Боги, но у меня болит горло!
   Мужчины были ворами, явно и с явными намерениями...
   чтобы заняться своим ремеслом, сняв с пояса кошель с монетами. За исключением того, что его не было. Я оставил его в своих покоях перед тренировкой с оружием и слишком быстро покинул Хомана-Муджхар, чтобы забрать его.
   Двое из них легко держали меня, по одному с каждой стороны.
   Третий смотрел прямо на меня, жутко хмурясь и жуя внутреннюю часть одной щеки. Он был моего роста, рябой, с седыми глазами и волосами.
   "А
   женщина"
   - сказал мужчина справа от меня: молодой, моложе меня, от которого пахло слишком многими днями и ночами, проведенными за пьянством и блудом без душа и смены одежды.
   Тот, что слева от меня, покачал головой. Он пах немного лучше. "Мы не призваны грабить женщину".
   Многообещающе, думал я, пока третий не заговорил.
   "Женщина или нет, но она стоит денег". Он сделал паузу. "Или еще лучше".
   бесперспективный; вряд ли он ослабит бдительность только из-за моего пола.
   Страница 23
  
   Вместо этого он ронял свои штаны.
   Тем не менее, те двое, что держали меня, были явно неуверенны в своем поведении, и этого могло быть достаточно.
   Я был наполовину ослеплен болью в голове, шее и горле. Но я никогда не позволял физическому дискомфорту идти своим путем, пока для него не было времени; на данный момент не было. И вот я покачнулся на двух мужчин, которые держали меня, притворяясь слабым, и почувствовал их инстинктивную попытку выправить меня. Плавно я
   я изменила стойку и равновесие - покачивая бедрами, напрягая мышцы бедер и ягодиц, - и отшвырнула правой ногой в сторону человека, который так маняще стоял прямо передо мной.
   Полное выпрямление - я поймал его прямо за правое колено и отбросил его назад. Он вскрикнул и упал, как раз когда я вырывал его товарищей.
   Как и у меня, у них были ножи. Но никаких мечей, слава богам; это дало мне достойный шанс. Возможно, лучше, если бы они были равнодушны только к своему оружию. Но я думал, что нет. Воры редко разбираются в боях и оружии.
   Я побежал. С дороги и к деревьям, в сумерки раннего заката, где тени лежали густыми и глубокими, и вокруг них не было ничего светлого.
   Я знал, что форма лира обеспечит более быстрый побег, но я так сильно пострадал от падения, что изменение формы потребовало бы большей концентрации, чем обычно, и, следовательно, больше времени. Я знал, что лучше не надеяться на второе, и, вероятно, не мог справиться с первым. Я застал их врасплох и уложил одного из них, но мой запас трюков был исчерпан. Если бы они бросили меня на землю, мне пришлось бы драться с ними.
   Позади меня я услышал крики, перемежающиеся криками боли. Также предательское падение тел через кусты. Карьер был затоплен, теперь началась погоня.
   Я выругался вслух, затаив дыхание, потом пожалел об этом.
   Мое горло горело от боли, как внутри, так и снаружи.
   вне. Грубая веревка царапнула меня до нитки, разорвав плоть на шее, а также наполовину задушив меня. я
   повезло вообще дышать; это могло сломать мне шею.
   Моя охотничья шапка зацепилась, оторвалась, осталась; Я не смел остановиться. Теперь волосы падали вниз, цепляясь за ветки и ежевику, загромождая себя листьями и ветками, становясь липкими от сока и сока. Пот от страха обжег мне подмышки; грудь болела от нервов.
   Тени становились глубже по мере того, как день превращался в вечер. Я падал, поднимался, шатался, рвал виноградные лозы со своего пути. Напрасно желал себе, в другом месте, или хотя бы меча в руке.
   Но больше всего я желал формы лира; для крыльев вместо рук.
   Если я перестану бежать, возможно, я смогу призвать магию. Но я перестал бежать, чтобы попробовать, я случайно потерял преимущество, которое у меня было. И все мои родственники научили меня дорожить преимуществами, неважно большими или маленькими; никогда не тратить их по глупости и никогда не отдавать их.
   Я врезался в кусты на поляну и остановился. Передо мной стояли мужчины. На коленях, на корточках, сгорбившись, все собрались вокруг нового костра. Все слушали другого, который держал меч в руках.
   Свет костра расплывался передо мной, отражая ножи и глаза; из рангового снаряжения.
   я
   моргнул, борясь со слабостью, вцепился в ближайшее дерево. Они были, я думал, люди короля; они Страница 24
  
   у них был такой взгляд.
   "Лейхана тусаил" I
   задыхался. - Дай мне этот меч!
   Как один, они повернулись и уставились, показывая ножи, мечи и испуганные глаза, и жесткие, странные лица.
   Некоторые были бородатыми, некоторые нет; все носили иностранную одежду.
   Я протянул руку. "Меч." Но это был скорее вопрос, чем приказ.
   Человек с оружием улыбнулся. Было мало
   это я мог видеть в густой рыжей щетине его бороды, так не вязавшейся с белокурыми волосами. - Меч, что ли? он спросил. "А ты, но немного девушка!"
   Эринниш, я сразу понял, по мелодии Эйлин и
   Дейдра.
   За моей спиной раздавались громкие ругательства, сопровождаемые грохотом.
   инж. Я развернулся, вытащил свой нож и приготовился встретить воров. Они вырвались на поляну, увидели меня, увидели их, остановились. И беспокойно пересчитывал людей, стоявших за моей спиной. Даже
   Харт не стал бы делать ставки; Я разжал челюсть от самой себя.
   Рыжебородый шагнул вперед, едва не сбив с ног.
   отведя меня в сторону, нарочно коснувшись плеча.
   - У тебя есть дела? - спросил он у воров. "Или вы пришли повеселиться?" Он сделал широкий жест левой рукой, как бы приглашая их войти. В конце его рука коснулась моей груди и оттолкнула меня на шаг назад. "Хорошая девчонка, да, но сначала она будет обслуживать нас. Тебе придется дождаться своей очереди". Он оценивающе посмотрел на них. - Если, конечно, ты сам не сыграешь роль служанки... мы только что прибыли из Эринн и не знаем, кого насиловать. Это был долгий путь.
   Как он и предполагал, воры попятились и побежали. Теперь была моя очередь бежать, хотя я выбрал другое направление.
   Всего два шага; он поймал меня за волосы. "Девочка, девица, не уходи... неужели ты не знаешь, как звучит ложь?"
   Я порезал ему запястье своим ножом. - Я знаю звук угрозы - отпусти меня, ку'рештин!
   Он сделал это с готовностью. Я увидел шок в глазах с длинными ресницами.
   "Девушка
   -"
   На резком беглом эринском языке я сказал ему заткнуться.
   Он смотрел, но делал. А потом поднял меч и выбил нож из моей руки.
   - Ну, девочка, - сказал он, - ты думаешь, что можешь нас выслушать?
   - Нет, - быстро ответил я и призвал к себе магию.
   Пытался призвать магию. . . эринский житель схватил меня за правую руку, и от боли я чуть не потерял сознание. Я закусила губу, чтобы сдержать обморок, и мысленно прокляла свою слабость.
   - Девушка, - сказал он, - вы ранены. Вся ваша шея в крови... - Внезапно он отдернул руку от меня, - так же, как и на вашей руке. Девушка...
   Боги, но я
   повредить.
   - Отпусти меня, - прохрипел я.
   Он поднял руку без меча, сдаваясь, и сделал шаг назад. - Тогда иди, - сказал он ясно, -
   "хотя вы не получите дальше, чем шаг или два, я думаю."
   Мой смех был в основном хриплым. "Кто сказал, что я буду ходить?"
   Страница 25
  
   Но волшебства не было. В смятении я уставился на него, затем перевел взгляд на свою руку. Стеганая нижняя туника от плеча до локтя была изорвана, обнажая обожженную веревкой плоть. Водянистая кровь растеклась по ткани. Боль усиливалась, а не утихала; как бы я ни старался, я не мог дистанцироваться от него.
   Что же ты за Чейсули, чтобы боль одержала верх?
   превыше магии? из d Blood, у вас есть? Больше похоже на-
   древняя кровь, и поэтому все израсходовано
   -
   В головокружении я посмотрел на него. Он был огромным мужчиной, крупнее даже моего отца. Светлые волосы, рыжая борода, теплые карие глаза. Он протянул руку и коснулся меня, сжав мое левое плечо, и повернул меня к огню. - Девушка, - мягко сказал он, - с нами вы в безопасности, я обещаю. Любая женщина, которая говорит на грязном эринском языке так же бегло, как вы, заслуживает только нашего уважения, этого и нашего ликера. Вы выпьете с нами чашечку?
   Он больше ничего не сказал ни о шее, ни о руке, ни о крови, просто вел меня к огню. Я думал возразить - он вполне мог лгать, неважно
   то, что он утверждал, но мне слишком больно, чтобы говорить.
   Реакция стремительно нарастала; это было все, что я мог сделать, чтобы стоять.
   Он усадил меня на пень, сказал что-то...
   кратко рассказал четырем своим людям о защите леса от воров, затем жестом указал на пятого. В руки мне вложили полную чашу. Запах был сильно резким.
   Он снова сделал жест. Быстро доставали чашки из-под кожаных камзолов или отвязывали от ремней. я
   слышал бульканье разлитого ликера, видел, как кружили по кругу. Пытался снова протестовать, нашел все, что я
   мог сделать было трясти.
   "Килианн,"
   - сказал он, - и нашей хорошенькой девчонке, хотя у нее скверный язык и вид.
   "Ты курештин
   - Я встал, выплескивая ликер, затем снова крепко надавил.
   "Пей, - посоветовал он. - Это комплимент, моя девочка.
   Нам так намного лучше?"
   Нет, они не. Может быть, не так грязно, как я, но не намного лучше. Мужчины с суровыми лицами, суровыми глазами, пристально наблюдающие за мной, с оловянными орудиями в руках и сталью на ремнях.
   "Кто ты?" Я попросил.
   Он приподнял одно плечо и пожал плечами. "То, что я сказал другим".
   И все же я не пил, хотя чаша была у меня во рту. - Эринцы, - пробормотал я.
   Светлые брови поднялись. - Ты это уже знаешь.
   Подозрение ненадолго заглушило боль. "Кто ты?"
   - повторил я. "Зачем ты приехал в Хоману? Что ты здесь делаешь?"
   я
   видел обмен взглядами, маскировку лиц, подтягивание губ.
   - Королевские люди, - сказал я категорически. - Или тебя послал Шон?
   Это потрясло их всех и каждого, даже рыжебородого мужчину, который пристально смотрел на меня с горящими глазами, свирепым ярким светом,
  
   ласкался с огнем, с блеском меча в руках. Он не держал чашку. Он не пил за меня.
   - От Шона, - повторил он.
   С кропотливым усилием я поднялся. На этот раз я повторно
   главное стоя. - Да, - четко сказал я. "От Шона, принца Эринн. Единственный сын Лиама. Единственный брат Эйлин.
   Вы знаете человека, которого я имею в виду?"
   Очевидно, моя ирония задела его. Но он ничего не сказал в ответ, только наконец вложил меч в ножны.
   Сунул его домой с шипением и щелчком, когда он поднялся, чтобы стоять лицом ко мне.
   Я открыл рот, чтобы снова заговорить, но он предупредил...
   резко остановил меня, заставив замолчать. -- Знаю ли я человека, которого вы имеете в виду? Да, девочка, знаю...
   Эриннишмен, который не знает?"
   - Ну, тогда... - начал я.
   - Ну что же, - повторил он.
   - Ответь мне, - сказал я. "Ты пришел от Шона?
   У меня есть причина спросить".
   -- Разум, -- пробормотал он, -- разум!
   Такой большой, как наш, интересно? Так требуя, как своего? Он посмотрел на меня своим дерзким носом, высокомерный, как мои братья. Гордый, как Чейсули, и хоть немного нашей чести.
   Справедливый вопрос, подумал я. Но я не осмелился сказать ему правду. "Мой отец - Грифон, оружейник в
   Муджхар".
   - Я не спрашивал его имени, девочка.
   Осторожно, я сглотнул. - Кили, - вежливо сказал я. "Меня назвали в честь дочери Муджхара".
   Среди мужчин возникло движение. Никто не сказал ни слова, но тем не менее я видел, как они говорили.
   "Пей", - сказали мне. А потом, как я этого не сделала, он протянул руку и взял у меня чашку, выпил половину содержимого, отдал ее обратно в мои руки. "Вот, девочка... это не наркотики, я обещаю. Но твой цвет быстро уходит, и я думаю, это немного поможет".
   Я вздрогнул. Моргнул. Пили. Это вызвало у меня слезы на глазах и зажгло огонь в моем животе. Со вторым щедрым глотком, за которым последовал третий, боль немного уменьшилась.
   - Лучше, - сказал он мягко.
   Поверх чашки я посмотрел на него. "Ваш ответ,"
   Я прохрипел.
   - Тебя послал Шон?
   Он посмотрел на остальных. Потом снова на меня. - Да, - сказал он наконец, - но не так, как ты думаешь.
   - Нет? Откуда ты знаешь, что я думаю?
   "Я вижу это по твоим глазам, девочка... и если ты из замка, ты знаешь девушку, в честь которой тебя назвали.
   Вероятно, вы бы знали, как она себя чувствует".
   Мне потребовалось время, чтобы распутать его ссылки.
   - Если ты имеешь в виду королевскую принцессу, то да, мы встречались. Но что она будет чувствовать?
   - Если бы она знала, почему мы здесь.
   Я пожал одним плечом; другой был слишком болезненным. "Она бы подумала, что ты послал Шона за ней на свадьбу".
   Страница 27
  
   - И будет ли это приятно ей?
   Я чуть не рассмеялся. "Возможно нет." Затем смодулировал мой тон. "Она упрямая девушка, барыня...
   она не хочет быть частью Шона".
   Он кивнул. "Я слышал то же самое."
   - Вы слышали... - я остановился. - Значит, он послал тебя!
   - Не так, как ты думаешь. Его голос был очень ровным. "Я здесь не как доверенное лицо принца
   . . .
   Я здесь как его убийца".
   Шесть
   Я уронил свою чашку. - Шон мертв?
   Снова в маске и без звука, он смотрел на меня глазами, отбрасывающими свет костра. Я видел стыд, вину и странную уязвимость, как будто он хотел сказать иначе; особенно мне.
   Все, что я мог делать, это смотреть, зевать, как этот пестрый...
   дурак на Летней Ярмарке, столкнувшись с неизвестной вещью.
   Я снова услышал слова, которые он сказал, называя себя убийцей, и дивился своей пустоте; при отсутствии горя или страданий. Шока много, да, но не более того.
   Он внимательно, оценивающе наблюдал за мной, ожидая моей реакции. Несомненно, ожидая порицания или какой-либо другой формы враждебности, чего-то, чтобы отметить то, что я
   мысль.
   Что я считал несправедливым:
   Если Шон мертв, я свободен.
   Стыд наполнил меня жаром и заставил мои нервы трепетать, танцуя внутри моей плоти. Я неуверенно повернулся и пошел прочь от костра, от мужчин, не в силах показать им, что я чувствую, к краю поляны, где снова вторглись дрова.
   Снова задумался:
   Если Шон мертв, я свободен.
   А потом я подумал об Эйлин, его сестре; о Лиаме, его отце и других, которые любили его больше, чем я могла, ничего не зная об этом человеке.
   Я отключил свои мысли и повернулся лицом к огню. Увидел, как убийца и его люди обмениваются взглядами, молча рассказывая секреты, и мне пришло в голову задаться вопросом, знают ли они точно, кто я такой, независимо от того, что я утверждал.
   Шон мертв, говорит он. Он убил принца Эринна и, вероятно, самого себя.
   "Как?" - коротко спросил я. - И почему ты еще жив?
   Он вздохнул, убирая густые непослушные волосы со своего бородатого лица. - Это длинная история, девочка... хватит ли у вас ума слушать? Невысказанным остался вопрос:
   - И тебе действительно все равно?
   О, да, я заботился. И действительно, мой разум был не в состоянии -
   инж. Но я их с усилием отловил, исправил размытие-
   кольца глаза на мужчину. - Вы, как вы сказали, убийца...
   "Мы не знаем наверняка".
   Я моргнул. - Но... вы только что сказали...
   "Возможно"
   - сказал он ровно. "Он был сильно ранен, да, с разбитой головой и в крови... но я ушел до того, как правда стала известна".
   Другими словами, он сбежал.
   Мое лицо показало, что я
   мысль.
   Страница 28
  
   Он не выглядел довольным своим признанием. Бросив беглый взгляд на остальных, он увидел, что мужчины держат в руках оловянные чашки, но даже не пьют, ни одна из них, словно слишком стыдясь своего участия в этой сказке.
   Цвет стоял высоко на его лице, в том, что я мог видеть на его щеках между глазами и на краю его бороды.
   В нем был взгляд, присутствие - "люди короля",
   Я сказал прямо. - А вы, я думаю, их капитан.
   Плоть возле его глаз дернулась. "Да, - сказал он, - были".
   Я снова посмотрел на его людей. Я видел их, как в
   Хомана-Муджхар, собравшиеся в замке, бездельничающие в караульных, в отпуске в Муджхаре.
   Только четыре из них сейчас; четверо ушли в лес, чтобы убедиться, что воры ушли.
   Все лица были скрыты от меня масками, показывая мне только то, что они намеревались сделать, и этого было достаточно мало.
   Все молодые люди, двадцать-
   от пяти до тридцати, но каждый с тем же присутствием, с той спокойной уверенностью; все они не имеют возраста в опыте, в знании того, с чем они столкнулись.
   Если он убил принца Эринна, то ему грозит смерть. Я думал, что им грозит изгнание.
   Я устал, очень устал, а выпивка испортилась.
   потрогал мой язык. В лучшем случае я часто бываю бестактным; сейчас я
   было не чем иным, как грубостью, хотя я вряд ли хотел, чтобы это вышло так явно. - Итак, - сказал я хрипло,
   "Ты и те люди, которые были с тобой, отплыли в Хоману на случай, если он действительно умрет, чтобы избежать приговора". Я сделал паузу, вдыхая шипение пробудившейся боли; Я рассеянно почесал свою израненную шею. "Лиам казнил бы тебя за убийство его единственного сына, его наследника.
   -"
   я сломал его; это не нуждалось в большем украшении.
   Очевидно, он знал, что это значит.
   "Это был нелегкий выбор". Он пригладил густые усы, переплетающиеся с бородой.
   Столько волос на мужчине, голове и лице: ярко-русые и блестяще-рыжие. "Видишь ли, девочка, это была всего лишь мелочь, эта драка между мной и Шоном... Едва ли достаточно, чтобы умереть.
   -- Он вздохнул, глядя неожиданно...
   сильно устал. "Это было только из-за девушки".
   Тупой гнев вспыхнул и умер. "Только" над девушкой; Я хмуро посмотрел на него. "Мне кажется, вы необычайно знакомы с именем вашего лорда, Эринниш, а не с его титулом".
   Он ухмыльнулся, но без особого юмора. "О, да, Шон...
   принц
   Шон, если хотите, но для этого мало причин... мы щенки одного и того же производителя, хотя и рождены от разных сук".
   Мои блуждающие мысли вернулись обратно. - Лиам твой отец?
   Он высокомерно изогнул бровь под чубом, который начал завиваться на влажном ночном воздухе. "Я мог бы кое-что сказать о тебе, девочка, используя имена вместо титулов.
   .. . но да, это все правда: Лиам - мой отец. - Он сделал паузу. - Владыка Эринна, если хотите, и Идрианских островов.
   Последнее было частично связано с Корином, который не оспаривал титул. Его собственный был лордом Атвиа; Страница 29
  
   он сказал мне, что этого достаточно.
   Боги, я так устал. . .
   Я очнулся с усилием.
   - Шон знал, что ты его брат?
   Что-то мелькнуло в карих глазах. "Лиам открыто признал меня при рождении, не скрывая этого.
   Шон и я были приятелями в детстве - между нами всего тринадцать месяцев - и позже, когда Лиам сделал меня капитаном своей гвардии, собутыльниками".
   Он отвел взгляд от меня. "Мы часто выпивали вместе".
   Я вообще ничего не сказал, просто уставился на человека, который может - а может и не
   - убил своего брата в драке в таверне из-за хорошенькой виноторговицы. Я знал, что это не было чем-то неслыханным; мои собственные братья боролись с разногласиями в таких местах и из-за женщин с такой же профессией. Они даже начали драку, которая стала намного больше, в результате чего погибло тридцать два человека.
   Но это было другое, из дер сказки. Этот все еще глубоко врезался; я видел, что человек истекал кровью, хотя, возможно, он этого не знал.
   Опять же, возможно, он сделал. Внезапно он остолбенел.
   убегал от огня, как и я, как будто он не мог вынести ни его, ни самого себя. Он остановился всего в нескольких шагах от меня, склонив голову, с кулаками на перепоясанных бедрах;
   мрачно посмотрел на землю, потом нахмурился и нагнулся, чтобы что-то поднять. Я увидел свой нож и вздрогнул от своей забывчивости.
   Потом замер. Это было больше, чем просто нож.
   Чейсулинские длинные ножи особенно ценятся, потому что они редко выходят из рук Чейсули. А
   студент-оружейник знает дизайн, стиль, отличия; даже, подумал я, в Эринн.
   И если стиль оружия не выдал своего
   происхождение-
   а у его владельца - возможно, дизайн рукояти.
   Неистовый лев с рубинами вместо глаз: устройство Дома Homana.
   Если он знал это, то он знал меня.
   - Ты дрался, - легко сказал я, надеясь отвлечь его.
   - Мы дрались, - согласился он, - чтобы увидеть, кто победит. Мы уже делали это раньше, но на этот раз, на этот раз... - Он повернулся и посмотрел на меня. "Я был в своих чашках. Он тоже. Он пожал плечами. "Лиам воспитан верно; наши вкусы во многом совпадают, когда дело доходит до постельных принадлежностей девушек".
   - Но на этот раз все зашло слишком далеко. Я отказался смотреть на оружие.
   - Слишком далеко, - согласился он, вертя его в руках. "Без лезвий, но они нам были не нужны - мы достаточно эффективны и без них".
   Да, такими они и были бы, если бы Шон был такого же размера, как его брат. И описание Эйлин принца Эринн заставило меня поверить, что он во всех отношениях соответствует своему внебрачному брату.
   Про себя я покачал головой, видя это слишком хорошо: два молодых быка дерутся с телкой, чтобы смотреть, и в них слишком много спиртного. - Дураки вы оба.
   Он перевел взгляд с ножа на меня. Лезвие блеснуло в его руках, таких больших, сильных руках.
   "Дураки, - повторил он, - да. И теперь я заплатил цену".
   Неожиданно задело.
   "У вас есть?" Я попросил.
   Страница 30
  
   -- Значит, ты и твои люди, живущие сейчас в
   Хомана . . . пока твой убитый принц - и родственник - бродит по залам цилеан?
   Настала его очередь зевать. Наконец мне удалось отвлечь его внимание от ножа. - Что ты знаешь о стариках? он спросил. "Такая гоманская девушка, как ты, не разбирающаяся в эринской магии!"
   Возможно, не Эринского, а моей собственной доли
   Чейсули. Но я ничего не мог сказать ему об этом. - Немного, - ровно ответил я. "Я слышал, как принцесса Хомана говорила о килеанах, а также о мейдже Муджхар".
   Он нахмурился. "Это странное слово. И не
   Хоманан, я думаю".
   Я проклинал себя за оплошность. Но среди тех из нас, кто имеет общую кровь, именно так мы называли Дейдру. Это означает честь, поскольку она не имеет ранга Хоманана.
   - Старый Язык, - честно сказал я ему. - Ты забыл, что Дом Хомана - это Чейсули?
   Он поморщился. "Перевёртыши".
   "Лучше, чем убийцы".
   Его рука сжала мой нож. - Да, так они и есть. Он прошел три шага, вернул мне нож, не сказав ни слова об устройстве. "Ну, девочка, я думаю, что я небрежен в своих манерах, оставив большинство из них позади. Ты останешься у нас на ночь?
   Разделить с нами ужин? Ликер, который вы уже пробовали".
   Он ухмыльнулся. "Или он попробовал тебя, по черному взгляду твоих глаз".
   Я сжал кулак над предательской рукоятью. "Почему Хомана?"
   Я попросил. "Почему не Атвиа или Солинда?"
   "Атвия - наш враг".
   - Был, - сказал я прямо. "Аларик умер два года назад. Теперь правит Корин".
   Он пожал плечами. - Но Корин - парень, еще не обученный править. На это потребуется время, а у него его может и не быть... только не с ведьмой Ихлини на пороге и Безумной Гизеллой в замке.
   Меня разозлило то, что он так легко сбрасывает со счетов моего брата. "Он законный лорд Атвии..."
   - Право тут ни при чем, - отрезал он.
   "Трон будет принадлежать тому, кто сильнее...
   о, да, Корин настроен хорошо, в этом я не сомневаюсь, но еще рано предсказывать, кто победит.
   Может быть, это еще Лилит, и Страхан с ней... нет, нет, Лиам не выносит суждений, и Шон... - он прервался.
   выключил его, как будто воспоминание о Шоне могло никогда больше не выносить суждений.
   - А что же Солинда? Я попросил. "Солинда и Эринн никогда не были врагами - эта часть принадлежала Хомане - так почему бы не отправиться туда? Это ближе к вашим домам".
   Его тон был нарочито ровным, но глаза выдавали это. - У нас нет домов, девочка. А Хомана? <
   Он пожал плечами. - Я думаю, без особой причины, только... - Но он остановился. "Нет, девочка, это лжец, я
   являюсь. Была причина, да. . . но мне не хватает смелости сделать то, что я намеревался, на что я надеялся
   - Он вздохнул, сдаваясь. - То, что Шон однажды попросил меня сделать, если с ним что-нибудь случится.
   Я болезненно сглотнул. "Который был?"
   Страница 31
  
   Он был освещен светом костра. Вокруг его головы, по краям бороды, образовался нимб. Тихо сказал он: "Сам пойти к даме и просить у нее прощения и понимания".
   Я смотрел. - Умоляю? Почему? Какая нужда в прощении или понимании?
   "За то, что оставил ее вдовой".
   Я вяло покачал головой. - Но... как она может быть вдовой, если они никогда не были женаты?
   Он нахмурился. "В Эринн помолвка очень похожа на свадьбу и обязывает. В глазах Эринн девушка будет вдовой Шона даже без свадьбы".
   Он пожал плечами. - Это принято, девушка, особенно в королевских домах, когда наследники еще совсем маленькие дети, следить за тем, чтобы обручение состоялось.
   Это имело смысл, хотя в Homana все по-другому.
   энт. Короли обменивают детей на всех мужчин.
   нер договоров и соглашений; без обручения, удерживающего вес, один и тот же ребенок мог предлагаться снова и снова, когда королю было удобно.
   Но практика мне не понравилась. Овдовела до свадьбы? Женился без клятв? Последнее меня больше всего беспокоило; он передал меня покупателю без тени вежливости и уважения к чейсулинским обычаям.
   Я сказал сквозь зубы: "Я уверен, что она дала бы ей прощение, если бы не ее понимание".
   Он посмотрел на мой нож, рукоять которого все еще была зажата в моем кулаке.
   А потом он забрал его, прежде чем я успела заговорить, заменив его своим. - Тогда мы будем друзьями у очага.
   В шоке я уставился вслед своему ножу. "Какая?"
   "Эринский обычай для путников, которым нужен огонь и место для сна. Незнакомцев приглашают поужинать у очага и спать в собственной постели хозяина". Зубы сверкнули, когда он ухмыльнулся. "Нет, девочка, я
   обещаю - постель пуста от хозяина".
   Я не боялся ни его, ни его опозоренных людей.
   В основном, я был измучен, одеревенел от ожогов от веревки и в синяках от неловкого приземления.
   Лир-форма, я
   знал, было бесполезно; даже если бы я приобрел его, форма не продлилась бы долго. В чем я нуждался, так это в еде и отдыхе.
   Я отказался взглянуть на свой нож или сказать что-нибудь о нем, опасаясь вызвать у него любопытство. С усилием я посмотрел в его затененное лицо. - Королевский человек, - сказал я, - у тебя есть настоящее имя?
   Он колебался мгновение, как будто он боялся сказать мне;
   как будто я могу отдать его. - Рори, - сказал он наконец, - но также известный как Рыжая Борода.
   - Рори Рыжебородый, - пробормотал я, - помни, у меня есть нож.
   "Это мой нож, девочка. . . и помни, у меня есть твой".
   Я снова посмотрел на лезвие в его руке, сверкающее королевскими рубинами. В ответ я закрыл рот и медленно пошел к огню.
   Семь
   Можно подумать, что чейсули, народ, столь пропитанный честью, слепы к бесчестию других, к обману и уловкам, считая, что все люди такие, какие они есть сами. Когда-то, может быть, но уже нет, и не было так с незапамятных времен. Контакты с Ихлини, которые разделяют часть силы Перворожденных, но не обладают их мудростью, научили Чейсули тому, что необузданная жадность и амбиции, усиленные извращенным колдовством, могут сделать с расой.
   Как и ку'малин Шейна, война на уничтожение, развязанная против нас моим родственником, моим прапрадедом на стороне Хомана почти сто лет назад.
   Страница 32
  
   Поэтому мы больше не доверяем и не закрываем глаза на предательство, обман и уловки. Мы научились судить, взвешивать, измерять, прекрасно зная, что для народа, не желающего показывать сильные эмоции тем, кто лишен благословения, чувства и убеждения других рас часто смехотворно прозрачны.
   Мужчин легко читать. Даже эринские изгнанники.
   Рори Рыжая Борода был по-своему добрым и заботился о моем благополучии. Утром он накормил меня дорожным хлебом и похлебкой из оленины, приправленной тимьяном и диким луком, съел то, что съели все, и налил мне чашку воды. Я ел, пил, чувствовал себя лучше, но пожалел, что у меня нет ножа.
   - Девушка, - сказал он тихо, - не позволишь ли ты мне позаботиться о твоих царапинах?
   - Никакого лайма, - коротко сказал я, дожевывая последний кусок жесткого хлеба. "Я должен вернуться в Хомана-Муджхар".
   Его тон был лениво-добрым. - Ведь ты можешь ждать так долго, девчонка... Я вижу, как они тебя обижают.
   Ну, они были. Потертая плоть сочилась жидкостью и водянистой кровью, а затем покрылась коркой, пока я спал.
   Движение вскрыло зачатки хрупких морщинистых струпьев. Я едва мог повернуть голову и отказывался использовать правую руку.
   - Я должен вернуться, - повторил я, думая об Эйлин.
   Но я испугался; дрожал также от осознания того, что мне придется кое-что сказать Бреннану.
   Я потерял его призового жеребенка; как, боги, могли
   Я говорю ему?
   И как мне вернуться? О форме лира не могло быть и речи. Мне как птице не хватило бы крыла. Как и во всем остальном, мне бы не хватило передней ноги, сильно ограниченной в скорости.
   Пешком было бы быстрее.
   - У меня есть лошадь, - сказал Рори, и я посмотрел на него так пристально, что у меня на шее лопнул узел. Я вздрогнул.
   В его глазах закрался блеск. При дневном свете он был другим человеком: моложе лицом - то, что я мог разглядеть над и под бородой, - хотя и обветренным морским климатом Эринн; в одежде и амуниции человек более явно отрицал свою родину, а также атрибуты нормальной жизни. Как и другие, он был в пятнах от путешествий и потрепан, хотя за ножами и мечами хорошо ухаживали.
   Да, они были бы. Ибо ножами и мечами -
   и хитрость - новые жизни должны быть выкованы.
   Я глубоко вздохнул. "Мой отец..." Пораженный, я отрезал его, а затем быстро изменил. "Мой отец, оружейник Муджхара, не принял бы тебя, как и его хозяин, если бы они знали".
   Рори Рыжебородый рассмеялся. Это был всего лишь короткий лай, подчеркнутый осознанием иронической бесполезности. "Неужели нет? И почему бы и нет, мне интересно? Убивая Шона - если я убил - я украл
   группа от его девушки. Это серьезная вещь, и мужчинам, которые являются просто отцами вдобавок к моджхарам, стоит поразмыслить. - Он рассеянно погладил рыжие усы, чтобы привести их в порядок, хотя всем хотелось их помыть. - Найл и Лиам - друзья, а также союзники. . . хозяин твоего отца будет любить меня не больше, чем Лиам, если придет известие о смерти Шона".
   Мастер моего отца... с усилием я сделал регулировку. Я не хотел ничего, кроме как сбросить свою собственную уловку, чтобы я мог снова говорить свободно.
   Никогда в жизни я
   Страница 33
  
   солгал кому-либо относительно моего наследия; в этом не было необходимости.
   "Если бы Муджхар узнал, что ты здесь..."
   "Но он не будет учиться, не так ли?" Он сделал многозначительную паузу. - Если только ты не за то, чтобы рассказать ему. Дружелюбным человеком был Рори, снаружи его кожа, но достаточно готовый показать сталь по краям, когда он чувствовал, что это требуется от него.
   Меня это раздражало. - Что бы вы хотели, чтобы я ему сказал?
   Рори пожал плечами. -- Не лги, девочка, разве что рассказать о моем происхождении... расскажи ему правду обо всем, кроме этого, насколько сможешь. Скажи ему, если хочешь, что в Хомане есть разбойники -- я сомневаюсь, что он это делает. Я уже знаю, судя по мужчинам, которые преследовали тебя до моего огня". Он встал, отвернувшись по какому-то делу, затем резко повернулся ко мне лицом. Выражение его лица снова было замаскировано. -- Скажи ему, что хочешь, девочка...
   потому что, когда Муджхар пошлет людей, чтобы найти нас, мы будем в другом месте".
   Я настолько глуп, что доверяю тебе?"
   Это ужалило. Но в ответ я дала ему мельком взглянуть на свои зубы. "И я не доверяю тебе".
   Рори улыбнулась, потом рассмеялась. "Тогда договорились! Пойдемте, девочка, мы будем седлать мою лошадь. Мне сказали, что это долгая поездка в Муджхару... нам лучше заняться этим".
   Я встал, стиснув зубы от боли и скованности, и последовал за ним от костра в чащу.
   - Откуда ты знаешь, как далеко до Муджхары?
   Он взрывно рассмеялся. "Мы здесь не просто так, девочка: дорога. Мне сказали, что она ведет от Муджхары прямо к
   Эллас".
   Нахмурившись, я кивнул.
   "Тогда и торговля, моя девочка... и богатые купцы".
   Я остановился. "А
   вор!"
   Он остановился, полуобернувшись, протягивая руку, чтобы прикрыть листву, но не решался отвести ее в сторону.
   "Быть-
   Давай, - согласился он. - Могу я представиться муджхару и попросить место у него на службе? Тон его был холоден. - Я думаю, что нет, девочка. . не с Эйлин там, кто меня знает. Я думаю, что лучший способ прокормить себя и то, что осталось от моей команды, - это получить немного богатства, которое есть у других в изобилии".
   "Вор," сказал я снова, думая о других; о человеке, чье колено я согнул или сломал, и о товарищах, преследовавших меня с намерением отомстить и изнасиловать.
   - Да, - ровно сказал он и отодвинул листву.
   Я начал. "Жеребенок Бреннана!"
   Светлые брови изогнулись. - Значит, твой; я так и думал, когда его привели ко мне прошлой ночью после того, как ты заснул. Его рот изогнулся в кривой улыбке.
   - Я за то, чтобы оставить его, девочка. протолкнул мимо Рори, нить-
   - Но... нет... не он. я
   пробираясь сквозь листву, и подошёл к сундуку-
   орех жеребенок. Коротко связанный, он едва мог повернуть голову. - Не он, - снова сказал я, обхватив подбородок и морду, думая о своем брате. "Он принадлежит к
   Принц Хомана".
   "Он принадлежит Рори Рыжебородому".
   Я сердито повернулась к нему. "Какое право вы имеете воровать?
   Страница 34
  
   Этот жеребенок принадлежит...
   "-мне." Рори подошел к жеребенку, ловко оттолкнув меня в сторону. "Вот что такое воровство, девочка. .. и что
   "право", о котором вы говорите, есть право на завоевание или требует-
   Он легко оседлал каштана, затягивая подпруги и застегивая пряжки.
   У Хоманы в конюшне больше, чем этот умный парень".
   - Да, конечно, но...
   - Тогда он и без него обойдется. Это даст ему время покататься на остальных. Он повернул жеребенка, качнулся вверх, потянулся, чтобы сжать мою руку. - Ты придешь, девочка?
   - Когда-то ты был человеком легкого...
   - Однажды, - сказал он тихо. "Теперь я могу быть причиной смерти моего брата... ты думаешь, мне важно воровство? Или у кого я краду?"
   Это легко заставило меня замолчать, как он и намеревался. я
   больше ничего не хотел, кроме как осудить его, но сказать было нечего. Больше нечего делать; я
   схватил его за руку, позволил ему подтянуть меня, осторожно поставил ногу на гладкий зад жеребенка и медленно скользнул на место.
   Мысли жестокие мысли.
   К тому времени, когда мы достигли окраины Муджхары, я
   был близок к тому, чтобы свалиться с бойкого жеребенка Бреннана.
   То, что мы вообще прибыли, было не чем иным, как божьим подарком; жеребенок был выведен для скорости, а не для перевозки человека размером с Рори или дополнительного веса второго всадника. Потребовались все силы и умения Рори - и моя решимость не быть брошенной - чтобы склонить жеребенка из бунта к неохотной капитуляции. Он привел нас в Муджхару, но не совсем невредимым. Рори жаловался, что седло слишком маленькое...
   для него это было - и долгая поездка заставила мою голову и шею снова болеть, а также снова вскрыть тонкие корки на горле и руке.
   Мы были уже почти у ворот, когда я очнулся от своего полуоцепенения, сдавленно выругавшись. "Нет!" - резко сказал я. Затем тише: "Стой здесь, Эринниш.
   Нет необходимости идти дальше".
   Да нет же, незачем: стражники у городских ворот слишком хорошо меня знали. Я был менее чем когда-либо готов признать свою истинную личность из-за связи Рори Рыжебородого с Домом Орлов. Сейчас, в изгнании, он был не в том положении, чтобы что-либо предпринять по этому поводу, но если Шон окажется жив, а не мертв, я не хотел, чтобы брат - бастард или нет - рассказывал обо мне небылицы человеку, который намеревался назвать меня своей женой. еще до того, как мы поженились.
   "Остановись здесь,"
   Я сказал прямо, готовясь соскользнуть с него.
   Рори ничего не сделал, чтобы остановить жеребенка.
   Но он остановил его всего в двадцати шагах от
   Восточные ворота с архивольтированным барбаканом. Сами стены серые, окружающие город огромным прямоугольником с плавными углами. Но Муджхара выросла, как и города; слишком быстро, слишком далеко, без оглядки на будущее. Теперь за стенами был сгруппирован второй город, хотя и построенный из менее долговечных материалов, чем из камня, - в основном бессистемные, непрочные деревянные постройки или грязные парусиновые палатки, не имевшие никакого сходства.
  
   взгляд на раскрашенные драгоценными камнями и расписные ели павильоны
   Кланкип.
   Внутри, защищенная паутиной узких извилистых улочек и навесной стеной толщиной с трех мужчин, лежащих с ног до головы, устроилась сама Хомана-Муджхар, прижавшись грудью к воротам и проходам часовых, с знаменами на платье и с факелами на украшениях. .
   Роза-
   красный при свете дня, кроваво-серый ночью. Место, которое я знал как дом.
   Двадцать шагов - не так уж далеко, чтобы зоркий сторож у ворот хорошо разглядел человека даже ночью, лишь бы у него был фонарь. Но мои кожаные штаны были сильно испачканы, и один рукав моей стеганой нижней туники разорвался почти до небытия. Мои волосы, без шапки или косы, представляли собой массу спутанных прядей, вылепленных грязью и деревом.
   сок; Я искренне сомневался, что кто-нибудь узнает меня.
   Но они могут узнать жеребенка.
   Я болезненно соскользнула, не обращая внимания на руку Рори. Приземление было неуклюжим, и у меня сотряслась голова; Я стиснул зубы и повернулся, чтобы посмотреть на эринского разбойника, прижавшись спиной к воротам. Улица, немощеная и покрытая пылью, была заполнена людьми, которые ходили туда и сюда, даже сейчас, после захода солнца. Было возможно, если не вероятно, что прохожий узнал бы меня, если бы я в ближайшее время не оторвался от Рори.
   Рыжая борода.
   - Спасибо за еду и питье, - сказал я ему.
   "Я благодарю вас за вашу помощь против воров, - я сделал паузу, - других воров, - я проигнорировал блеск в его глазах, - но я не буду благодарить вас за кражу лошади Бреннана".
   Он задумчиво поджал губы и бороду. Густые брови опустились, встретились, нахмурились, а затем снова поднялись вверх, когда он наклонил голову набок. "Это так, девушка?"
   - Что? - нахмурился я. - Что за способ? О чем ты говоришь?"
   - Бреннан, - сказал он, - и ты.
   Ошарашенный, я мог лишь моргнуть.
   Медленно, отчетливо он кивнул. - Да, я так и думал...
   всегда Бреннан то, Бреннан то. . . никогда
   Принц Хомана. Никогда, "милорд", хотя вы бы получили это от меня и за моего собственного брата. Он слегка пожал плечами. . .
   Я сам родился в постели между принцем и хорошенькой девушкой...
   Я был поражен. - Ты хочешь сказать, что думаешь, что Брен...
   Нан и я...
   - Ничего постыдного, девочка... по крайней мере, не настолько, чтобы разрушить твои перспективы. Он ухмыльнулся. "Он оставит тебя богатым, будучи принцем... ты можешь поступить хуже, чем наследник престола Хоманы". Блеск был
   более выраженный. - Когда он тебя бросит, я могу даже подумать...
   Я неискренне улыбнулась ему. "Возьми свою украденную лошадь и уходи, пока я не навел на тебя охрану".
   Смеясь, он осадил жеребенка. "Или твой
   Князь Чейсули?" И засмеялся еще громче, когда я
   выкрикивал замысловатые проклятия. "Девочка, девица... ты не получишь от меня порицания
   Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы обливать грязью собственное отражение?
   Я проглотил смех, не желая выказывать Рори Рыжебородому свое веселье, и поставил заслонку .
  
   пальцы на моих губах. С большим усилием мне удалось нахмуриться. - Просто иди, - выдохнул я.
   Рори кивнул, но его доля веселья испарилась.
   Он задумчиво пошевелил губами, рассеянно успокаивая.
   жеребенка нежной рукой на его шее.
   - Девушка, - сказал он наконец, - я должен вас кое о чем попросить.
   Осторожно, я нахмурился. "Мне?"
   "Да." Его лицо было задумчивым. "Ничего не говори об этом Дейрдре или Эйлин, о наших с Шоном отношениях. Никто из нас не знает, жив он или мертв - я думаю, лучше предоставить Лиаму рассказать им правду об этом вопросе. "
   Он беспокойно посмотрел на меня. "Девушка, обещаете ли вы?" . .
   Я думаю, было бы лучше не говорить им то, что может быть неправдой, причиняя им горе, в котором они, возможно, не должны страдать".
   - Или может, - тихо сказал я.
   Он посмотрел поверх моей головы на ворота барбакана, размышляя о сокровенном. - Да, - сказал он наконец, -
   "или может".
   Я ничего ему не должен. . . кроме, пожалуй, моей жизни.
   Конечно, моя добродетель.
   В задумчивом молчании я кивнул. Столько я бы ему дал.
   Рори Рыжебородый наклонился из седла и положил руку мне на макушку, взъерошивая грязные волосы.
   "Вот моя хорошая девочка," сказал он.
   И уехал, смеясь, прежде чем я успел вызвать ответ.
   Восемь
   Я сразу же пошел в апартаменты Эйлин, в ее постель.
   камера. Тяжелая дверь была закрыта. Я протянул руку, чтобы толкнуть ее, зная, что она примет меня, независимо от моего состояния, и остановил руку, даже когда растопыренные пальцы напряглись, чтобы толкнуть ее.
   Я не мог смириться с этим, не мог;
   не рискнул бы войти в комнату, пропахшую смертью и крайностью, зная, что я трус из-за того, что не вернулся сразу из Clankeep, из-за того, что держался подальше, чтобы спрятаться от возможностей, от обязанностей чейсулы.
   О боги, как я могу справиться с этим?
   -
   Я резко повернулся назад, прижавшись плечами к стене коридора, и прислонился к ней, стиснув зубы, крепко зажмурив глаза, с вдавленным в камень черепом. Беспомощность и бесполезность превратили страх в нечто большее, в множество запутанных эмоций, незнакомых и потому коварных, потому что, если я не мог назвать эмоции, я не мог их и контролировать.
   Про себя я выругался, собрав воедино все эпитеты, которые только мог применить к себе, за то, что был таким неудачником, как компаньон, родня, родственный дух.
   -
   "Кили".
   Я тут же вскочил на ноги, резко повернувшись к нему, моля богов, чтобы это был кто-то другой, кто угодно, только бы не мой отец, который, несомненно, призовет меня к ответу за предательство Эйлин, когда она больше всего во мне нуждалась, за бегство от ответственности -
   зная, что если он не скажет ничего из этого, он скажет, что Эйлин мертва.
   Страница 37
  
   Но он ничего из этого не сказал, потому что вместо джехана было суфали.
   Дядя вместо отца.
   "Лейхана тусай", я
   вздохнул и расслабился, когда Ян приблизился.
   "Что произошло
   - Кили, ты заболела? Вы ранены?" Его беспокойство было очевидным, усиливая мою вину; Эйлин была важнее. "Кили..."
   Я откинула спутанные волосы. - Эйлин, - это все, что я сказал.
   Он закрыл ему рот, но только на мгновение. Я искал признаки горя и не видел ничего, только заботу и признание. Но ведь он не из тех, кто раздает вещи, мой суфали, тяжело страдая за раздачу чего-то, чем он дорожил больше всего на свете: честью, самообладанием; для
   "в то время как даже здравомыслие.
   Теперь он ничего не отдал, даже Джо мне. Никому, снова подумал я. Лилит из Ихлини забрала слишком много.
   - Жив, - сказал он тихо, не теряя времени. "Найл помог ей с помощью магии земли, лейхана ту'сай, хотя для младенцев это было слишком рано.
   Но, по крайней мере, с Эйлин все в порядке, - кратко он набросал быстрый жест, который я так хорошо, слишком хорошо знаю: сложенная чашечкой ладонь поворачивается ладонью вверх, пальцы растопырены.
   Это было настолько сильное облегчение, что я мог позволить себе язвить. Я упрекнул брата отца. "Эйлин не
   Чейсули, поэтому у нее нет талморры".
   Но моя правая рука дернулась, как будто она тоже хотела сделать жест, обозначающий судьбу и богов.
   Выражение лица Лана не изменилось. "У нее есть Бреннан. Я
   думаю, этого достаточно".
   Да, конечно:
   Бреннан.
   Воистину, она была благословлена.
   А потом я подумал о жеребенке, потерянном Рори
   Рыжебородый, и беспокойно заерзал. "Значит, она выздоровеет? Полностью? Она по-прежнему будет Эйлин?"
   Он нахмурился. "Конечно, что бы вы хотели ей быть?"
   "Кто угодно, только не кобыла". Устало, я снова убрал непослушную прядь волос с лица.
   "Суфали, если
   она проходит через это снова... если она вынуждена родить ребенка - или двух
   - просто потому, что Бреннан...
   "Кили". Он крепко схватил меня за руку - левую, слава богам, - отвернул от двери и повел по коридору, пока я
   пытался протестовать. "Нет, не сейчас, Кили... Эйлин отдыхает. Позже". Он продолжал вести меня.
   "Не беспокойтесь, ей придется пройти через это снова... врачи говорят, что маловероятно, что она когда-нибудь родит еще одного ребенка". Его пальцы по-прежнему крепко вцепились в мою руку.
   "Теперь, что касается фарса
   -"
   Я возмущался, когда меня направляли, но был слишком устал, слишком утомлен, чтобы сделать что-то большее, чем проверить его хватку. "Она была.
   Она чуть не умерла вместе с Эйданом, и все же через год после его рождения ей нужно попытаться еще раз, просто чтобы подтвердить претензии Бреннана на Льва..." *
   Йен пробормотал что-то на d Tongue себе под нос, небрежно подвел меня к ближайшей двери и толкнул ее, вталкивая меня за собой. Затем, закрыть-Страница 38
  
   Захлопнув дверь ногой, он подвел меня к стулу и плюхнул в него. Только тогда он отпустил мою руку.
   Без предварительных слов мой дядя назвал меня дураком на обоих языках, чтобы убедиться, что я понял, что я и сделал дважды. И слепой тоже дважды; что мне особенно не понравилось.
   Я встал. Твердая рука на одном плече снова толкнула меня вниз. - Ты будешь слушать, - мягко сказал он.
   Я открыла рот, чтобы возразить, закрыла, чтобы немного подумать, огляделась, чтобы отсрочить. И нахмурился. Мы были в покоях Лана, что мне показалось необычным; он очень скрытен, мой дядя, и держит части себя закрытыми для других, даже для родственников. Я не был в его личных покоях много лет, с тех пор, как в детстве умолял его научить меня стрелять из боевого лука Чейсули. Никто бы не стал.
   Необычайно удобные палаты, наполненные Чей-
   Сули вещи. В последние годы наш народ начал восстанавливать некоторые ремесла, от которых отказывались ку'малин и изгнание, поскольку угроза истребления оставляет мало времени на другие вещи, кроме защиты. Йен собирал керамические скульптуры разных лиров, в первую очередь Таши, а также волка своего брата, вдобавок к узловатым круглым плетениям, которые делают многие женщины. По столу из железного дерева пролилась река пророческих костей, но сделанных из серебра, а не из слоновой кости; подарок от Харта, я знал, кто предназначал его для пари. Вместо этого наш дядя использовал его просто для того, чтобы помочь себе думать, лениво подбрасывая узоры.
   Что-то зашипело. Я резко оглядела огромную кровать с драпировками, висящими на спинках кровати, и увидела Ташу, растянувшуюся там со своими детенышами, запутавшимися среди постельного белья, как узлы в корзине для пряжи Дейдры. Три молодых горных кота, все насыщенно-рыжевато-бронзового цвета.
   Я улыбнулась в восторге.
   Красавчик, отправил по ссылке.
   Из них выйдет великолепный лир, если боги окажут им честь.
   Янтарноглазая Таша, не теряя времени, согласилась, но прежде чем я успела что-то сказать, Йен оборвал меня.
   - Не сейчас, - сказал он отчетливо. "В этот конкретный момент я хочу убедиться, что вы что-то ясно понимаете".
   "Су'фали..."
   - Нет, - твердо сказал он. "Ты здесь, чтобы слушать, Кили, это то, что тебе следует практиковать чаще...
   уж точно чаще, чем меч с грифоном.
   Что вы, возможно, освоили; слушаешь, нет".
   Еда, которую я разделил с Рори и его людьми, свернулась у меня в животе. Гнев и удивление испарились; то, что я чувствовал, было унижением. С разгоряченным лицом я уставился на него, желая смотреть в пол, но отказывая себе в убежище.
   Он вздохнул, скрестив руки на груди. Он мало похож на моего отца, будучи основательно Чейсули в
   окраска, а также привычки, хотя черные волосы отливают серебром. И совсем не похоже на муджхаров по темпераменту, они значительно более расслаблены и менее склонны беспокоиться о вещах. Иногда трудно поверить, что они братья, хотя и наполовину; Ян внебрачный сын, сын Донала, моего дедушки, и его наполовину хоманана мейха.
   - Кили, - сказал он тихо. Слишком тихо; Я знаю его методы. -- Вам никогда не приходило в голову, что страница 39
  
   возможно
   Бреннан и Эйлин довольны друг другом?"
   Это было самое близкое, что он когда-либо говорил о любви, будучи таким Чейсули и поэтому характерно сдержанным, чтобы обсуждать такие вещи с другими, даже с родственниками. У меня нет таких сомнений; должно быть, это Хомананец во мне говорит чаще, чем следует.
   "Содержание." Я откинулся на спинку стула. - Ты имеешь в виду, в их постели.
   "Я имею в виду во всем."
   Я вспомнил поведение Бреннана, его глаза, когда я рассказал о состоянии Эйлин. Ясно, что он был
   "содержание."
   Но я также вспомнил, как это было между ними, когда Эйлин впервые приехала в Хоману.
   "Но-
   Корин
   -"
   тон Лана был устойчивым; он знал, как я отношусь к своему руджхолли.
   "Корин ушел, ушел почти на два года".
   Я пожал плечами. - Какое значение имеет время? Ты знаешь не хуже меня, что Эйлин хотела выйти замуж за Корин, а не
   Бреннан ... это было только из-за помолвки с
   Бреннан-
   и пророчество о том, что она должна отказаться от Корина. Как вы думаете, она бы поступила иначе?
   Как ты думаешь, Корин позволил бы ей?"
   прямо в кресле. - Да, Бреннана это волнует - я это видел - но что насчет Эйлин? Ее заставили, су'фали, что бы вы ни говорили. Насильно выдали замуж, заставили лечь в постель... заставили родить наследников для Хоманы. Мои руки вцепились в подлокотники кресла. "Так же, как и я, когда-нибудь вместо Эринн".
   - Мы пока не говорим о тебе, - мягко сказал он. "Мы говорим о Бреннане и Эйлин, которым было трудно примирить старые чувства с новыми, без помощи их острой на язык руджхоллы".
   Мне очень не нравилось быть запертым в кресле. Мне захотелось извиваться, как ребенку; мне захотелось вскочить и пройтись по комнате, находя утешение в деятельности. Но я отказался извиваться, и я
   знал лучше, чем вскочить. Ян только снова толкнул меня вниз.
   - Мы с Эйлин говорили, это правда, - признал я, - но у нее свое мнение, су'фали.
   Ты знаешь что.
   Она Эринниш. Рожденные в Доме Орлов очень хорошо умеют летать".
   "Если только кто-нибудь не наденет на них джесси и не запрёт в конюшне".
   Я смотрел. - Ты думаешь, я...
   "Я знаю." Он встал, лениво прошелся позади меня, остановился, положил руки мне на плечи.
   "Кили, ты не мстительна и не желаешь зла родным. Но ты так сильна в своих убеждениях, так ярко выражена в своих предубеждениях, что подавляешь других людей. дочь в этом, как говорит Найл, и Дейдра - но как часто вы слушаете и взвешиваете то, что она говорит? Вы когда-нибудь спрашивали ее, как она относится к Бреннану?
   Нет. Потому что я знал, что она думает о Корин.
   руки Лана сжались. "Я не прошу вас предавать свою верность Корину. Он ваш близнец Руджхолли.
   -
   это связь, которую никто из одного рождения не может разделить, даже понять...
   но вы также не должны продолжать защищать отношения, которые закончились почти два года назад".
   Страница 40
  
   "Откуда вы знаете-"
   Он легко превзошел меня. "То, что вы предпочитаете не жениться, не означает, что вы должны ожидать, что любая другая незамужняя женщина будет чувствовать то же самое, а замужняя женщина будет чувствовать себя виноватой, если она довольна". Он сделал паузу, очень нежно сжимая ноющие плечи. "И вы не должны высмеивать их, если они не чувствуют того же, что и вы. Их убеждения так же важны, как и ваши собственные, и они имеют на них такое же право".
   Злость закипела.
   "Ты говоришь.
   Вы говорите: мужчина. Я неподвижно сел в кресло. "Что вы знаете о том, что против вашей воли вас принуждают к связи, которой вы не хотите?"
   Руки больно впились мне в плечи. я
   думал, что он сделал это нарочно, чтобы наказать меня, пока я
   понял, о чем я просил и у кого я просил.
   "О, су'фали, о боги, я
   ругаться
   - "Я хотел вскочить и повернуться, посмотреть ему в лицо, извиниться, но он крепко удержал меня на месте, не дав мне возможности ответить на жестокий вопрос. Чтобы загладить свою вину, свою боль.
   - О, я знаю, - сказал он тихо. "Я очень хорошо знаю, Харана.
   Я знаю, что такое быть движимым имуществом, быть нужным только для обслуживания, как жеребец, подведенный к кобыле. Я очень хорошо знаю, что значит быть оцененным только из-за моего семени, ребенка, которого я могу произвести. . .
   и сделал".
   Он устало вздохнул. - Я думаю, не так уж отличается от того, с чем сталкиваются многие женщины. Но это не обязательно должно быть то, с чем сталкивается Эйлин или вы. У нее есть шанс быть счастливой с Бреннаном, как и у вас с Шоном, если вы позволите. я, ну... это то, с чем я научился справляться после стольких лет".
   Я болезненно сглотнула, прочистив комок в горле. - А ты, су'фали?
   - О да, конечно.
   Его тон был слишком легким, а руки слишком тяжелыми. Медленно
   Я выскользнул из-под этих рук, встал и повернулся лицом к нему. Смотреть в затравленные глаза; такой желтый, такой
   Чейсули, под серебряным чубом.
   "Вот почему ты практикуешь и'тошаа-ни каждый год в один и тот же день, пытаясь очистить свою душу от
   Я с трудом сдержал свой голос. "Поэтому ты никогда не говоришь о Рианнон, дочери, которую ты произвел на нее?" Я вздохнул.
   - потому что она испачкала тебя?
   "Я не соблюдаю целомудрие, - твердо сказал он, - и не сплю с мужчинами".
   Я сделал жест рукой. "Нет, нет, конечно, нет
   - но даже с женщиной в ней твоя постель часто бывает пуста".
   Мне было неловко говорить с ним о таких вещах, но я не остановлюсь сейчас. "Однажды я слышал Дейрдре с Джеханом.
   - она говорила, что думала, - ты был слишком строг к себе для того, с чем не мог помочь.
   И Жеан сказал... - Я остановился, увидев выражение его глаз.
   Он мягко спросил: - Что сказал Найл?
   Я глубоко вдохнул, выдохнул. - Что ты считал себя опозоренным. Обесчещенным .
  
   дис-
   заслуженный воин не требует клановых прав ни у одной женщины".
   "Нет, - сказал он только.
   "Но, суфали
   - Я снова вдохнула. - Она держала твой лир, твою жизнь. . .
   что еще оставалось делать?"
   - Тогда: ничего. Потом... - Он пожал плечами. "Есть способы искупить бесчестье. Есть и'тошаа-ни
   -"
   "Не каждый год".
   "...и самоизгнание из кланов-"
   - Не для таких!
   "
   - и есть ритуал смерти".
   Я смотрел. "Ты не станешь!"
   Он медленно покачал головой. "Я сюзерен
   Муджхар".
   Слова вырвались наружу. "Вот почему - это единственный
   -?
   О, су'фали, нет, скажи, что не хочешь. . . скажи "нет
   - скажи мне, что это всего лишь шутка -
   очень плохая шутка...
   "Кили, стой. Хватит". Ян моложе моего отца на пять лет. В этот момент я бы сказал двадцать. -- Клянусь, я не собираюсь ни разрушать родство, ни предаваться ритуалу смерти; ни то, ни другое уже слишком поздно. , не ваша-"
   "Но любая женщина хотела бы тебя!"
   Наконец дядя улыбнулся. - А она? он спросил.
   "О, да, конечно! Ты должен послушать, что они говорят о тебе, су'фали". Я ухмыльнулся. "Еще до того, как Бреннан женился или Корин и Харт уехали, именно ты
   -"
   Наконец дядя рассмеялся, воздев руки.
   "Хватит, хватит
   ...хорошо, Кили, вы можете приостановить свои стойкие заявления о моей апелляции. Он усмехнулся и взглянул на Ташу, чье нежное веселье передалось по лир-связи нам обоим. обсуждение..."
   - Да, да, я знаю. Я отмахнулся от остальных руками. "Я слишком быстро говорю другим, как себя вести, игнорируя их собственное мнение. Я знаю.
   Но иногда... - я оборвал себя. - Нет. Больше не надо; Я постараюсь запереть свой язык".
   - Но не захлебнись.
   Я решительно повернулся к двери. Потом резко повернул назад. "Она в порядке?" Я попросил.
   является
   "Эйлин, да... но теперь, что касается вас
   -"
   "Нет, - сказал я, - нет. Я должен заказать ванну". И вывел себя из камеры прежде, чем он успел начать на меня.
   Я замочил в полубочке, пока вода не стала почти холодной, потом с усилием вытащил себя. Страница 42
  
   тепло рассеяло часть боли, но почти всю мою энергию. Пошатываясь, я взял тряпку, оставленную для меня возле бочки, и туго обмотал ею свое тело, осторожно выходя наружу. Мне никогда не нравилось, когда телохранители слоняются ко мне, вытирая меня насухо и вытирая волосы полотенцем, поэтому я отпустил их, прежде чем сбросить свою грязную одежду. Теперь, в одиночестве, как я и предпочитал, я обнаружил в себе склонность
   просто лечь на пол. Было слишком далеко идти в спальню, слишком трудно залезть в кровать.
   В нерешительности я стоял на мокром полу и погрузился в созерцание своего состояния. Разума так же, как и тела; мне нужно было подумать о пропавших жеребятах и чейсулинских длинных ножах, а также об эринском разбойнике, у которого они были.
   Каким-то образом мне придется вернуть их обоих. я
   не может позволить ему держать их, ни один
   -
   - Кили? Перед моим расфокусированным взглядом проплыла фигура, прошедшая через дверной проем между кроватью и прихожей.
   "Кили",
   - резко воскликнула она. "О боги, Йен сказал, что ты плохо выглядишь..." Дейдра схватила меня за левую руку и потащила через дверной проем. "Пойдем со мной, моя девочка, прежде чем ты упадешь, где стоишь.
   Я думаю, что это может быть болезненно".
   Эринская мелодия в Дейрдре была гораздо менее прогрессивной.
   выраженный, чем в Эйлин, всего на два года старше Эринн, и уж точно меньше, чем в Рори Рыжебородом, так недавно прибывшем. Но "моя девушка" потрясла меня; оно вызвало его бородатое лицо, его голос и рассказанную им историю об убитых принцах и незаконнорожденных братьях.
   А также напомнил мне об обещании, которое я ему дал.
   Я вяло пошевелилась, когда Дейрдра повела меня в мою спальню. -- Нет, нет, я достаточно здоров...
   только устал".
   - А ты смотрел на свое лицо? Ты слышал свой голос? Дейдра указала на стул.
   "Вот, Кили - и никаких протестов. Вот - надень это". Она ловко сорвала с моей кровати сложенную ночную ограду и бросила мне.
   С Дейдрой не поспоришь, когда она что-то задумала. Так любезно я закутался в ночные перила, теперь покрытые мокрыми волосами. Я скрутил все это в одну толстую веревку, а потом попросил у Дейдры расческу.
   Она принесла его со стола, но когда я потянулся к
   возьми, она вырвала его у меня из рук. - Кили, что случилось?
   Осторожно она отцепила воротник ночной ограды от моего горла. "О боги
   - для этого нужна мазь. Я отправлю . . " И пошел к двери, чтобы поручить слуге выполнить задание, затем вернулся с столь необходимой расческой. "Что еще?" спросила она ровно. "Не лгите, теперь - я знаю вас, Кили - что еще ты сделал с собой?"
   Я вздохнул, закатывая свободный льняной рукав: "Вот". Я обнажил руку. "Не хуже шеи".
   Дейдра, нахмурившись, осмотрела его, слегка шипя от сочувствия. - Ты ничего не сказал об этом Яну...
   вы не дали ему возможности спросить ".
   Я пожал плечами, закинув правую руку за шею так, чтобы нижняя сторона плеча была
  
   четко выставлены. Натянутая кожа щиплет. "Кто-то натянул веревку поперек пути. Лошадь бежала, она соскоблила меня".
   Дейдра хотела было еще что-то сказать, но тихий стук в дверь предотвратил ее. Она ответила, вернулась с закупоренным горшком и мягкими льняными тряпками.
   "Саржа будет немного щипать, - предупредила она, - но поможет плоти расслабиться".
   Да, это ужалило, и больше, чем немного. Я стиснул зубы и сидел неподвижно, пока она наносила мазь на затвердевшие ожоги на шее и руке. Она бормотала себе под нос обрывки предложений на эринском языке, как делала в моменты стресса или гнева. Я даже слышал, как она раз или два хлестнула своим красноречивым языком моего отца; они чрезвычайно любят друг друга, но ссорятся.
   Очень похоже на игривых кошек: весь шум и летающая шерсть, но когти вчехлены на время действия.
   И всегда кратко, с ними.
   Двадцать два года вместе, хотя ни один из них не показывает этого ни повадками, ни внешностью. Волосы Дейдре по-прежнему светло-русые, зеленые глаза прямые, как всегда, тело стройное и прямое.
   Столько лет в Хомане. . . а до этого-
   до того, как вмешались Атвиа и моя мать, как...
   ненадолго - год в Эринн, в Гнезде, изучая сердца друг друга.
   Я смутно задумался:
   Может ли это быть так для меня?
   Пока я не вспомнил, что, скорее всего, не мог; пос-
   Возможно, Шон был мертв.
   Я напряглась, когда Дейрдра закончила мою шею и перенесла манипуляции на мою руку. Стиснул зубы, потому что последствия такой смерти стали более очевидными.
   Если Шон мертв, Джехан найдет другого. . . он снова откроет торги для каждого принца, которого только сможет придумать.
   Я немного покачал головой.
   Не так много королевств осталось или принцев
   ... слишком много руджхолли на чужих тронах . , . ему придется обратиться к Элладе, или Каледону, даже к Фалии
   - нахмурился я.
   Но никогда в Степи. У нас нет с ними торговли, нет причин для союза
   -
   "Кили". Судя по тону голоса Дейдре, она сказала мне что-то, что требовало комментария или ответа, а я не дал ей ни того, ни другого. - Кили, ты видела Мейв?
   Мейв. О боги, моя полоумная сестра снова ложится в постель Тейрнана. - Да, - коротко сказал я.
   - Она говорила что-нибудь о возвращении домой?
   Да, она была. Она сказала "завтра", что теперь было сегодня. Если только она не передумала, что, как я знал, было возможно. Она так боялась обидеть нашего отца, которого любила больше всего на свете.
   Я слегка пожал плечами, приподняв левое плечо.
   Мать Мейв намазала мне руку мазью. "Мы не говорили о многом".
   Дейрдре вздохнула, морщины пролегли между ее бровями.
   - Я беспокоюсь о ней... с тех пор, как Тейрнан показал свое истинное лицо и отрекся от всего, за что ратуют Чейсули...
   "Она будет делать достаточно хорошо." Я говорил резче, чем хотел, но Мейв не была ребенком. Она была самой старшей из всех нас, даже если, как мне казалось, самой глупой.
   Что-то мелькнуло в зеленых глазах Дейдре. я имел
   Страница 44
  
   ужалила ее своей резкостью. "Однажды, - твердо сказала она, - у тебя тоже будет ребенок, о котором нужно беспокоиться. Возможно, даже дочь.
   Тогда ты, может быть, поймешь, - она высвободила мою руку из неловкого положения и разгладила поверх нее льняной рукав.
   Утром потребуется больше, но к полудню должно стать лучше. Что касается охриплости...
   "Он исчезнет". Я протянул руку за расческой.
   -- Нет, я это сделаю... сиди тут и молчи, дай отдохнуть своему бедному горлу. Она поставила горшок и испачканную ткань на стол, подошла ко мне, отрезала мне волосы и принялась распутывать мокрые колтуны. "Ты была на пути к счастью, моя девочка - если бы ты не подняла руку, чтобы заблокировать его, веревка могла бы сломать тебе шею".
   - Да, - сказал я рассеянно, снова подумав о Рори.
   Были вещи, о которых я хотел попросить его, но не знал, как это сделать, не нарушив данного обещания. Я с трудом мог сказать Дейдре, что он был здесь в
   Хомана без должного объяснения. Она хотела бы знать, почему, и была достаточно настойчива, чтобы так или иначе выбить это из меня. - Дейдре...?
   "Да?" Ловко она снова уложила волосы в аккуратный вид.
   Я быстро подумал, потом перевел дух.
   Я вежливо сказал: "Я говорил с су'фали ранее".
   - Да, я знаю - он сказал, что ты хочешь увидеть Эйлин.
   "Он сказал мне, что она отдыхает, и увел меня поговорить". Я на мгновение закусил губу. "Он никогда не говорит о Рианнон".
   Дейдре остановилась всего на мгновение, затем возобновила расчесывание. "Нет. Он не хочет вспоминать то время в Атвиа с Лилит и его последствия".
   - Нет, но она его дочь... и в кланах незаконнорожденная не имеет клейма. Он мог бы ее признать.
   "Он не признает ее не потому, что она незаконнорожденная. Это ее мать: кровь Рианнон".
   Дейдре вздохнула. "Кровный родственник Ихлини, самому Страхану - даже Тинстару. Мощная смесь,
   Кили, а также вероломный. Вы знаете, что она сделала с Бреннаном, как ее мать сделала с Яном".
   Да, я знал. Что привело меня к другому направлению расследования. - Сейчас этому ребенку почти два года, - лениво сказал я.
   "Еще один ублюдок Чейсули-Ихлини.
   другого непризнанного ребенка. Я вздрогнула, когда она зарычала. - Бреннан, как и наш су'фали, ничего не говорит о своем ребенке.
   "Примерно по той же причине".
   "Не ублюдок".
   - Нет, конечно, нет. Думаешь, незаконнорожденный имеет значение для отца, любящего свое дитя? Мягко она укротила рычание. "Вы только посмотрите на своего отца, чтобы увидеть, как это происходит. Он любит Мейв ничуть не меньше, чем детей от своего брака".
   Я вздохнул. "Короли, принцы и ублюдки". Я выждал терпеливый момент. "Это так с каждым лордом?"
   Тон Дейдры был сухо удивленным. - Если это твой способ узнать, есть ли у Шона внебрачные дети, откуда мне знать? Я бросил Эринн, когда ему было четыре года - слишком рано, чтобы иметь детей, законных или нет.
   Теперь она рассмеялась. "Орлы могут быть похотливыми, но не такими могущественными\"
   Я немного хмыкнул. "Сыновья часто похожи на отца -
   как насчет привычек Лиама?"
   Страница 45
  
   Она молчала очень долго, рассеянно говоря:
   причесываю волосы. - Да, ну... Лиам в основном верен Иерне...
   "Но не всегда." Это было все, что я мог сделать, чтобы не повернуться и не посмотреть ей в глаза. Но сделать это означало бы выдать меня, подчеркнуть интенсивность моего интереса.
   Дейдра казалась обеспокоенной. "Нет, не всегда...
   Кили, бывают случаи, когда мужчины обращаются к другим женщинам... иногда во время болезни или когда она носит ребенка...
   - Я знаю, - сказал я тихо, - я не ставлю под сомнение его мораль. Хотя мне бы хотелось, так как, судя по всему, Лиам любил свою жену. "Мне было просто любопытно. У меня есть причина, Дейдра... есть Шон, о котором нужно подумать". Я бы использовал его по мере необходимости, хотя и без особого удовольствия. - Как я уже сказал, в кланах незаконнорожденный не имеет клейма - я скорее увижу, что незаконнорожденного признают, как Джехан признал Мейв, чем предают забвению.
   "Шон не был бы таким жестоким, - сказала она, - как и Лиам".
   С надеждой, я ждал.
   Через мгновение она вздохнула. "Да, у него есть несколько.
   Все девочки, за исключением одного... мальчика, которого он назвал Рори, родившегося за тринадцать месяцев до Шона".
   Так. Он не лгал.
   О боги, если Шон мертв
   -
   Девять
   Утром три дамы Эйлин с излишней учтивостью - и более чем с неохотой - оттолкнули меня от двери своей спальни, заявив, что принцесса Хомана все еще спит и нуждается в непрерывном отдыхе. Я достаточно хорошо знал всех дам...
   они приехали с ней из Эринн - и знали меня;
   ясно, они боялись, что я покажу им кончик своего языка.
   Это означало, подумал я, что кто-то приказал им не пускать меня.
   - Тогда позвольте мне увидеть Бреннана, - сказал я категорически, пренебрегая его титулом и особо не беспокоясь о нем. - Он здесь, не так ли? С Эйлин?
   Они обменялись взглядами, все трое,
   вызывая у меня тревогу, сожаление, колебание. И, наконец, отрицание.
   - Леди, нет, - сказала одна из них - Дуана. "Он приказал никому не мешать".
   "У него есть, или у кого-то еще?"
   Опять косые взгляды. И снова Дуана покачала головой. "Леди, все, что мы можем сказать, это то, что вас примут в другой раз".
   Что-то похожее на отчаяние нахлынуло внутри, сорвав дипломатию с моего языка. "О боги, она моя родственница!
   Ты сошел с ума? Какое право ты имеешь отказывать мне?"
   "Такие права, к которым они привыкли, находясь на службе у принцессы - а значит, и у принца -
   Хомана." Это, конечно же, Бреннан распахнул дверь пошире и отпустил дам.
   с кивком. Затем он повернулся ко мне лицом, держась одной рукой за край двери. "Да, это правда - я
   Страница 46
  
   сказал им, что вы не были допущены. Ты в частности".
   У меня перехватило дыхание.
   "Почему?"
   "Потому что Эйлин нужно время, чтобы отдохнуть, прийти в себя, не слушая твою болтовню о том, что ее заставляют так и эдак, превращают в племенную кобылу для моего удобства". Под его глазами лежали глубокие тени. Сами диски были красными; ясно, что он просидел с Эйлин всю ночь, полностью отказавшись от сна. Усталость и беспокойство подорвали обычную учтивость в его тоне, оставив его сырым как в звуке, так и в словах. "Я знаю, что ты сделаешь, Кили...
   ты войдешь сюда со словами сочувствия на языке, а потом он превратится в меч и порежет ее, хочешь ты того или нет".
   - О, Бреннан...
   Он сделал мне знак молчания, хотя этот жест был в основном половинчатым. "Ей нужно время, чтобы понять, что ее место со мной в безопасности, даже если детей больше не будет... и она не поймет, когда вы будете болтать ей на ухо о ее потере свободы, ее бесполезности.
   - Он прервал ее, на мгновение закрыл глаза, провел растопыренными пальцами по вялым черным волосам и соскреб их с лица. Он выглядел таким усталым, таким измученным.
   "Боги, Кили, прости меня за мою резкость, но ты знаешь, что это правда".
   Я глубоко вздохнул. - Если бы не я, вы бы не знали, что она в опасности. Я пришел за вами...
   "Лейхана тусай",
   - сказал он ровно. - Но не сейчас, Кили, в другой раз. Он начал закрывать дверь, затем снова открыл ее. Подумав, он сказал: "Ты принес жеребенка?"
   Боги, жеребенок. - В его стойле, - солгал я.
   Он неопределенно кивнул и закрыл дверь, оставив меня
   слепо глядя на шипованное дерево, почти почерневшее от времени и масла.
   Я хотел ударить его. Мне хотелось пнуть его, закричать, что никто, вообще никто, даже Бреннан, не знает, что я
   думал, что
   \ чувствовала . . .
   но я не сделал ничего из этого, будучи слишком зол, слишком уязвлен духом, чтобы осмелиться, потому что боялся разбудить Эйлин или даже причинить себе больше вреда, чем падение с жеребенка.
   Жеребенок Бреннана.
   Боги, я начинал его ненавидеть!
   Но я все же пошел за ним, и сразу же, ища физического развлечения. Бреннан разозлил меня, да, но он все еще был моим братом, и ему нужна была любая передышка от беспокойства, которую я могла ему дать. Боги знали, что у него было больше, чем его доля с Эйлин.
   На этот раз я взял с собой лук, нож и полный набор стрел, висевших в колчане у моего седла. Бант, который я носил на плече, на манер Чейсули. Нож у меня на поясе принадлежал Рори, и он снова будет им, как только я форсирую сделку. Я не осмелился оставить ему свой длинный нож Чейсули и не
   хочу. Это был подарок Иэна на мой двадцатый день рождения, и я очень хотела его вернуть, скорее из соображений сентиментальности.
   Лошадь, на которой я ехал, была мерином, моим родным; длинноногий гнедой с пылающей мордой, который особенно хорошо смотрелся под седлом. Я думал отдать Рори упряжь и лошадь в обмен на каштан Бреннана, хотя, когда дело дошло до дела, разница в качестве была очевидна. Но гнедой был хорошим конем, большим сердцем и волевым духом. Рори не проиграет ему; я Страница 47
  
   бы. Но я потерял жеребенка Бреннана, поэтому я должен был пожертвовать всем, чем от меня требовалось, чтобы вернуть его.
   Теперь задача состояла в том, чтобы найти эринского разбойника. Рори сказал, что он и его люди уйдут оттуда, где я их нашел раньше, из опасения, что я могу привести гвардейцев обратно на поляну. Я не удосужился сказать ему, что мне будет нетрудно найти его - в обличье птицы поиск до смешного прост - потому что это выдало бы мою расу. Но из-за мерина я был ограничен обычными средствами, если только не оставлял его временно привязанным по пути, пока я искал в форме птицы, и я не хотел рисковать потерять еще одну королевскую лошадь из-за воров. Так что я ехал как несчастный
   Хоманан, надеясь на удачу.
   Я знал, что они будут где-то вдоль дороги, поджидая неосторожных путников. Я не очень походил на купца, богатого или нет, и не
   Я очень похожа на принцессу, одетую в Homanan-
   стиль охотничьей кожи, но его люди знали меня в лицо, и я подумал, что, возможно, будет не так уж трудно выманить Рори из укрытия. Он был человеком, которому нравилась хорошая шутка, и "удивление" меня могло быть одной из них.
   С луга на деревья и в более глубокий лес. Отсюда к Элладе тянулся лес, местами густой, местами редкий, но всегда присутствующий, замыкающий мир и тихо создающий другой.
   Именно здесь, в лесу, Чейсули поселились после того, как ку'малин Шейна и связанное с ним изгнание закончились, построив первую Крепость за тридцать лет. Со временем он стал Кланкипом, самым большим из всех и домом для многих из нас. Мой дед, Донал, родился в Кланкипе и вырос; именно там он произвел на свет Йена и Изольду на своей мейхе, прежде чем жениться на Эйслинн, дочери Карильона, моей гоманской бабушке. Где Изольда умерла от чумы, оставив Тейрнана с одним отцом.
   Я скривился от отвращения. Мой извращенный, озлобленный кузен, тонко сформированный амбициями своего отца. Было бы лучше, если бы Муджхар привел своего племянника в Хомана-Муджхар после смерти Изольды, чтобы он воспитывался вместе с тремя принцами, но Цейнн все еще был жив, а по обычаю Чейсули дети, независимо от пола, остаются со своими родителями. Есть
   никаких опекунов среди кланов, за исключением случаев, когда дети
   многие остаются сиротами - как это бывает во многих королевских домах.
   Итак, Теир был воспитан честолюбивым, жадным отцом, стремившимся поставить своего сына на
   Львиный трон вместо одного из Найла.
   Тейрнан не был моим родственником, будучи врагом моего Дома. Но он все еще был кровным родственником, моим двоюродным братом и из этого Дома, а это означало, что у него были законные права на Льва - но только в том случае, если Найл и все его сыновья были мертвы.
   И поэтому я снова задумался, как уже достаточно часто делал в прошлом, не соблазнил ли Тейрнан Мейв только из-за ее связи с муджхарами. Как лучше разозлить своего врага, чем забрать его самое дорогое имущество - или ребенка - и сделать его своим?
   Ему не удалось, даже если бы он попытался, перестроить
   подгоняя мнение Мейв под свое собственное. У него было, как-
   когда-либо удалось разлучить ее с любимым отцом, что особенно понравилось Тейру.
  
   инж. С тех пор, как он добровольно отказался от пророчества, своих клановых прав и привилегий, тем самым отказавшись от самой своей души, он сделал все возможное, чтобы расколоть сами кланы. Натравливая тех чейсули, которые более преданы путям света, против более либеральной фракции, ему не раз удавалось расколоть Совет клана, а также привлечь воинов на свою сторону.
   И, разжигая д Чейсули ссоры - или начав -
   придумывая новые - он незаметно перевел внимание Найла с Хоманы на Чейсули. В Хоманане
   Совет уже бормотал о невнимательности Муджхара к вопросам почти строго хоманского характера. Они сказали, что потребность Хоманы была больше; для них это не чейсулинский народ, а хомананский, несмотря на то, что боги поместили нас сюда первыми.
   При этом я громко рассмеялся. Так легко я отвергаю
   Гоманская часть моего наследия, как заметила Эйлин, и атвианская, потому что мне удобно считать себя почти исключительно Чейсули. И больше, чем большинство, если говорить правду; я из d
   Кровь, древнейшая кровь. Полуросликом я могу быть, или хуже,
   но у меня все еще больше силы, чем у других. Даже а'саи вроде Тейрнана.
   Это было что-то. И, возможно, пришло время использовать его, чтобы поставить его на место.
   Мерин фыркнул, подергивая ушами вперед, когда он повернул голову, чтобы пристально посмотреть на левую сторону дорожки, весь дрожа от трепета. Я отстегнул лук, достал из колчана стрелу, нажал на нее и подождал, пока мерин остановится.
   Как ни странно, я почувствовал себя расслабленным. Теперь шансы изменились; Харт поставил бы на меня.
   Лес молчал.
   Слишком тихо. Если бы они думали, что обманывают меня...
   Я громко рассмеялся, натянув лук и выбрав цель. Предлагая, в сточной канаве Эринниш, человеку сдаться; Что сделает с его гордостью женщина, пригвоздившая его к дереву?
   По-видимому, слишком много повреждений; он выскользнул из затененной вязовой рощицы и тихо встал шагах в десяти от моего мерина, который шумно фыркнул от тревоги, но, слава богам, остался на месте.
   "Да, - сказал я мужчине, - вас. Но тогда я целился не в вас, а в другого человека вон там".
   -"
   Я выстрелил, послал стрелу в ствол, дернул и нанес второй удар. "Теперь, что касается его
   -"
   На этот раз это не заняло много времени. Второй человек обошел дерево, косо посмотрел на стрелу, ухмыльнулся, пожал плечами; вытащил его, не разорванный, и принес его мне, преподнося его с размахом, как мужчина преподносит женщине цветок на длинном стебле.
   "Лейхана ту'сай". я
   принял его, сунул домой в колчан и стал ждать, вторая стрела все еще попала в цель.
   Они обменялись взглядами веселья, смешанного с печальным ужасом.
   - Рыжебородый, - тихо сказал я.
   И вот они привели меня к нему.
   Внебрачный сын Лиама сидел задницей на пне и чинил сломанную уздечку. Он ловко проткнул кожаный ремешок через пробитые ножом отверстия, соединив сломанные половинки нащечного ремня так, что тот снова стал целым. Под упавшим белокурым челом он нахмурился; его рот скривился в бороду, когда он завязывал ремешок, заботясь о том, чтобы он держался. В зубах он сжал кусок кожи, рассеянно работая им.
   Страница 49
  
   Вокруг него собрались другие, но никто не был так близко, чтобы коснуться его. Всего восемь человек, изгнанных с родины. У них был закрытый вид людей, которые скрывали тайну, пренебрегая тем, чтобы показать свою боль. Один мужчина поддерживал крошечный костер, добавляя дров к горсти дымящегося трута.
   Другой держал свой меч, пол-
   полировка лезвия. Третий лениво дремал, прислонившись к
   - сбитый журнал. А четвертый метал кости пророчеств или эринский вариант.
   Рори оторвался от своей задачи, когда я повел гнедого на поляну, с мужчинами по обе стороны. Я убрал стрелу и лук, так как моя точка зрения была уже сделана, и приветствовал его с пустыми руками.
   Он перестал работать с куском кожи во рту. Он ухмыльнулся, обнажая зубы, затем вынул его изо рта. "Видишь ли, девочка, как мы живем - сводится к тому, что едим кожу вместо мяса".
   Вздох драмати-
   Кэлли, он покачал головой. - Когда-то было время...
   - ...когда вы ужинали за столом лорда. я
   пожал плечами, не впечатленный его признанием. - И снова сможешь, а ты не сможешь - если Шон выживет со своей разбитой головой?
   Он смотрел на обглоданный кусок кожи, словно завороженный им. - Сомневаюсь, девочка.
   "Почему? Ты сын Лиама и открыто признаешь...
   заостренный ... если все, что ты сделал, это доставило Шону головную боль,
   каким бы свирепым он ни был, вряд ли он захочет казнить тебя. Он может даже принять тебя обратно".
   Рори посмотрел на своих спутников. "Итак, мы прыгаем-
   -- сказал он, -- но откуда нам знать? Мы в Хомане, а не в Эринн; скольким людям здесь небезразличен Дом Орлов?"
   - Это я могу тебе сказать. А потом быстро объяснился. "Я имею в виду, я живу в Хомана-Муджхаре. Я слышу кое-что. Если Шон мертв, известие придет от Лиама. Я могу передать его тебе".
   Брови нахмурились. "Зачем тебе это? Что мы для тебя?"
   - Изгнанники, - тихо ответил я. "В течение двадцати пяти лет Чейсули были изгнаны из Хоманы, чтобы спасти свои жизни во время чистки Шайне Муджхара.
   Я слышал эти истории, будучи посвященным во многие из них в стенах Хомана-Муджхара. Я пожал плечами, мельком взглянув на других, надеясь, что объяснение будет достаточно убедительным.
   Чейсули, так давно изгнанный из Хомана; Я скорее увижу, как ты снова вернешься домой, чем проживешь здесь свою жизнь".
   Рори долго и неловко смотрела на меня.
   момент, внимательно изучая мою манеру. А затем он сместил фокус своего взгляда, снова взглянув на пожеванный кусок стрингов. "Мы были бы на пути благодарить вас, девушка, если бы вы могли узнать правду о вопросе".
   Я отодвинул назойливую морду мерина от уха. "Если Шон мертв, скоро придет известие.
   Муджхарам нужно будет сказать...
   - ...как и сама Кили. Рори кивнул. "Несомненно, Найл будет искать себе мужа в другом месте, чтобы заключить союз".
   "Да, хотя ему очень нужна эринская кровь..." Я прервал ее, не желая говорить больше, чем должна знать дочь оружейника. хотя я
   мог позволить себе говорить о вещах, которые другие люди не могли;
   Страница 50
  
   Сам Рори жил в тени королевской семьи и мог бы понять, как такие вещи становятся известными любому, кто живет в стенах дворца.
   Рори снова проверил узлы. "Эринская кровь, не так ли?
   Да, ну, у него она есть в Эйлин, и сын, которого она родила, принц Хомана. Это не так уж необходимо, чтобы
   Кили и Шон поженились. . . Думаю, это будет не более чем избыточность.
   Я подумал об Эйлин, запертой в своей спальне.
   Бер с Бреннаном в качестве ее сторожевого пса; Эйдана, их болезненного сына, который, возможно, не доживет до следующего года.
   И больше не будет сыновей.
   Глупо я сказал: "Одного сына недостаточно".
   "Это все
   У Лиама было. . . кроме меня, конечно".
   Рори пожал плечами. "Но тогда я не претендую на трон, даже если Шон умрет".
   Я нахмурился, прислушиваясь к звуку честолюбия Тейрнана, к нотке сорванного желания.
   - А для тебя это не имеет значения?
   Чтобы отдать ему должное, он подумал об этом. Затем медленно покачал головой. "Я такой, каким меня создали боги".
   -- А у вас нет честолюбия? Ни намека на любопытство.
   о том, каково было бы править?"
   Он пристально посмотрел на меня. - Ты хочешь править, девочка?
   Но я буду, ответил я молча. Вслух я сказал: "В зависимости".
   Брови взлетели вверх. "На что?"
   "На ожиданиях, предвкушениях... чего люди хотят от меня". Я снова оттолкнул мерина от себя. -- Женщине -- по-другому. Трудно. Ни одна женщина не правит сама по себе, не по
   Хомана и даже Солинда; ни в одной стране, о которой я знаю. Я покачал головой. "Это несправедливо, что женщина...
   принцесса или королева - должны выйти замуж, чтобы управлять королевством, в котором она родилась. Мужчина не такой. А
   человек волен поступать так, как он хочет".
   "но мужчина - принц или король - должен жениться
   чтобы получить сыновей, законных сыновей, чтобы унаследовать после него, - вздохнул Рори, поглаживая усы.
   "Не так уж и отличается-
   я думаю, когда он предпочитает делать свой собственный выбор, время и женщину. Карие глаза слегка блеснули. "У Шона не было выбора, не так ли? Ему сказали, что он женится на Кили".
   - Да, - кисло согласился я, - они были заложены еще до ее рождения.
   Рори ухмыльнулся, а потом рассмеялся. "Ну что, девочка, понимаешь? Не так уж и плохо быть теми, кто мы есть, не так ли?
   Мы вольны жениться или нет, как мы выбираем, и кто . . .
   никто не связывает нашу волю королевской прихотью или пророчеством".
   Более тихо он сказал: "Мы свободные люди, моя девочка, и не связаны ничем, кроме самих себя".
   Всю нашу жизнь мы с Корином вели беседы.
   рассуждений о привилегиях ранга, расы, наследия, столь несомненных для нас. Мы обсудили требования этого ранга, диктат наших талморрас, что мы можем предложить миру благодаря нашему наследию. Мы были замкнуты, высокомерны, слишком уверены в своей силе, не веря никому, кроме
   Чейсули могли понять, что мы чувствовали, потому что они были безликими и, следовательно, неблагословенными, пойманными в ловушку продолжительности жизни, лишенной магии еловых даров, силы нашего наследия.
   Страница 51
  
   Теперь, слушая Рори, я понял, что это не имеет никакого отношения к расе. Люди рождаются с глазами и ушами; несколько .
   из них умеют ими пользоваться.
   Я вздохнул, меняя тему. "Я пришел, чтобы заключить сделку".
   Рори хмыкнул, лениво пережевывая один из своих мускулов.
   тахи. "Этот коричневый кастрированный парень в обмен на моего быстроногого мальчика? Я не такой дурак".
   - Он прекрасный конь...
   "Без сомнения, - согласился он, - но мне нравится тот, что у меня есть".
   Я прикусил нижнюю губу. "И твой нож для моего."
   Он взглянул на нож, спрятанный в ножнах на моем поясе, потом снова на мое лицо. "Нет, я думаю, что нет."
   Я подавил разочарование. "И этот боевой лук".
   Это зажгло свет интереса в его глазах. - Дай мне посмотреть, девочка.
   Я отцепил и передал его, когда он поднялся. Рори взял его, осмотрел, ощутил шелковистость дерева, силу, обещание точности. Затем пошевелил пальцами в грубой просьбе о стреле.
   Это я тоже сдал. Он быстро огляделся, заметил вероятную цель, нажал, потянул, прицелился, выпустил. Стрела пропела свой полет и с глухим стуком попала в ствол бука.
   Рори кивнул, но в основном самому себе. Он кивнул-
   дед, погладил дерево, повернулся ко мне спиной. "Я никогда не видел такого раньше. У нас есть луки в Эринне, но нет такого компактного, как этот".
   - Боевой лук Чейсули, - сказал я. "Разработано для облегчения охоты, извращено ку'малином Шейна."
   Я сделал успокаивающий вдох. "За жеребенка и мой нож я даю вам мерина и боевой лук".
   Он смотрел на лук, на мерина, задумчиво поджимая губы. Морщины образовались между его бровями.
   Затем он покачал головой.
   "Почему бы и нет?"
   Я воскликнул: "Клянусь богами, Эринниш, ни один человек, кроме чейсули, никогда не заявлял, что лук чейсули принадлежит ему, за исключением..." Я остановился.
   Рори медленно ухмыльнулся. "Кроме?"
   Я упорно шел вперед; было слишком поздно поворачивать назад. - Карильон, - сказал я ему. "Человек, закончивший
   Чистка Шейна".
   Выражение лица Рори на мгновение стало пустым. Затем неопределенно кивнул. - О, да, я припоминаю имя, я думаю... Гоманская история мне не принадлежит. Он снова посмотрел на лук. "Мне очень жаль, девочка, но зачем мне утруждать себя торговлей, когда я могу легко взять?"
   "Брать-"
   - Обе лошади, - сказал он, - и боевой лук, девочка, - ты забыла, что я вор? И он указал на ближайшего ко мне мужчину, с другой стороны мерина.
   Он протянул руку, чтобы взять поводья, но не сделал этого.
   Эринский нож, который я сейчас носил с собой, был острым, как и любой другой; разбойник точно узнал, как резко.
   Я повернулся, вскочил в седло, заставил лошадь развернуться, чтобы двое ближайших мужчин уклонились от нее, затем снова развернул ее, чтобы я мог столкнуться с
   Рори. Он широко улыбался мне, лениво проклиная человека, которого я порезал. "Однажды было достаточно", - сказал я .
  
   ему: "Я быстро усваиваю уроки. Этот остается со мной".
   И вылетел обратно на трассу, оставив их всех позади.
   Я не пошел далеко. Достаточно далеко, чтобы ввести их в заблуждение, заставив поверить, что меня действительно нет. Потом я притормозил мерина, снова свернул с трассы, проехал сквозь деревья и листву к густой еловой роще. Я спрыгнул, надежно привязал мерина и направился к лагерю Рори. На этот раз пешком, без намерения предупредить их или выдать себя. Я найду их, терпеливо дождусь своего шанса, проскользну внутрь и освобожу жеребенка, украв лошадь Бреннана у воров...
   Рука сомкнулась вокруг моего горла. Чья-то рука выдернула мой нож из ножен. Тихо знакомый голос сказал: "Я хочу поговорить с тобой".
   10
   Я застыл в недоумении. - Тейр?
   Рука не расслабилась, подняв мой подбородок так, что затылок уперся мне в плечи.
   Жгучая веревка на моей шее ужалила, протестуя против давления.
   Конечно. Я знал, что лучше не бороться и не пытаться принять форму лира.
   Он мог слишком легко задушить меня, прежде чем я успела измениться.
   "Поговорить",
   - подчеркнул он, - не более. Ты мой двоюродный брат, Кили, ты думаешь, я хочу причинить тебе вред?
   Мой голос был напряжен из-за веса его руки на моем горле. "Возможно, вы не хотите причинять мне вред, но вы бы сделали это достаточно быстро, если бы считали, что это поможет вашему делу".
   Его дыхание щекотало мне ухо. Тон Тейра был сухим. "Я
   я не в таком отчаянии".
   Я ненавидел свою беспомощность. Я мог бы попробовать другого человека, но Тейрнан был непредсказуем, хотя легко мог предсказать меня.
   - Чего ты хочешь, Тейр?
   - Чтобы поговорить, - повторил он. "Я уже говорил тебе об этом раньше и делаю это снова. Но на этот раз я привел союзников, так что ты понимаешь, что я говорю серьезно. Это не игра, Кили.
   ... это выживание нашей расы".
   Оставаться в ловушке, как я, было бы бесполезно. Я дал ему свое согласие.
   Тейрнан сразу отпустил меня и отошел в сторону. я
   развернулся, увидел, сколько с ним, больше не шевельнулся. Но внутренне я огорчился.
   Так много а'саи, так много родственных потерпевших крушение Чейсули
   -
   Я не стал их считать. Я знал число-
   она была еще выше, потому что с ними ушли женщины и дети, и никого из них здесь не было, только воины и их лиры.
   Почти за два года Тейрнан собрал собственный клан, переманил его из других, разделив Чейсули по вопросу, который касался всех нас.
   Требовалось нанести удар первым, иначе Тейр выиграет момент. "Стоит ли это потери загробного мира?"
   Это было то, чего никто из них не ожидал, даже Тейр.
   Спор, гнев, даже обзывание. Но не сим-
   пл вопрос. Ни одного такого.
   Тейрнан пошевелился. Я снова ударил. "Я знаю, что ты...
   верьте, что вы делаете правильно. Но подумай, чего тебе это будет стоить".
   Их пятьдесят или шестьдесят, и лир, сливающийся с деревьями. Такой тихий, такой тихий, такой спокойный, сгущающийся в тени. Говоря языком Хомана, возможно, не так уж и много. Но воин со своим лиром чего стоит Страница 53
  
   несколько любых Homanan; Тейрнан собрал армию.
   "Садитесь, - сказал мой двоюродный брат, - и я вам точно скажу, чего нам это будет стоить, если мы будем служить пророчеству".
   "Тейрнан..."
   "Садитесь, Кили. Пожалуйста".
   Я сидела. Прислонись спиной к дереву. Пусть мой родственник говорит.
   Он был тихим для Тейра. Тоже явно искренний. я
   ожидал драматизма или фанатизма; то, что он дал мне, было верой. Выраженное, непреходящее убеждение в том, что его путь был правильным; что если мы проигнорируем это, мы умрем.
   Сначала он ходил передо мной, отрабатывая слова. Очевидно, он чувствовал, что то, как он говорит, так же важно, как и то, что он говорит, отказываясь от своей обычной манеры. Он был другим человеком. Как ни странно, меня это испугало.
   Он остановился, повернулся ко мне, опустился на колени, чтобы посмотреть мне в лицо. "Я сделал все это не из прихоти", - сказал он. -- Я сделал все это не из праздной зависти или из ревности. Да, я слишком честолюбив...
   думаю, что я подхожу больше, чем Бреннан, - он напряженно наклонился вперед, - но я клянусь, Кили, я клянусь
   -
   это гораздо больше, чем это".
   Я медленно покачал головой. "Как же так, Тейр?
   Ты всегда хотел Льва. Ceinn сделал сер-
   об этом".
   Тейрнан кивнул в знак согласия. "Да, да, конечно, он это сделал - вы его вините? Его чейсула была руджхолла для муджхар, а сам Цейнн имеет более чистое происхождение, чем даже Дом Хомана.
   Лев
   Чейсули, а не Хоманан - кто может претендовать на это лучше, чем воин происхождения Цейнна?"
   Я начал было говорить, но он перебил меня поднятой рукой. "А теперь ты свернул меня с пути
   . . . Кили, ты должен меня услышать и понять.
   Сейчас на карту поставлено гораздо больше, чем Лев, гораздо больше...
   "Как может быть?" - отрезал я. "Удержание Львиного Трона - часть пророчества".
   Глаза Тейрнана загорелись. "Да, да
   - и это неправильно. Само пророчество неверно; ты служишь извращенной реликвии. Я уже слышал эту чушь раньше.
   пытался сказать ему об этом, но он легко пересилил меня. "Кили, у тебя более сильные дары, чем у любой женщины из кланов со времен Аликс, нашей прабабушки. Ты знаешь, что значит иметь свободу, силу лир-образа - что значит летать в небе - что значит принимай форму кошки или любую другую форму, которую пожелаешь... - Он снова подался вперед, не отрывая глаз от меня. "Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что значит беседовать с лиром, делиться сокровенными мыслями, иметь в своем распоряжении магию земли..."
   Я терял терпение. "Да, Тейр, я
   знать
   -"
   Его тон смолк. "Но что, если бы вы этого не сделали?
   Что, если бы ты не смог - если бы тебя лишили силы?"
   Я покачал головой. - Невозможно, Тейр. Лир-дары даны богами...
   Страница 54
  
   Он был близок к тому, чтобы рассмеяться от разочарования от того, что он воспринял как мое невежество. "А что, если это сделали боги? Что, если они забрали эти дары и сделали тебя такой же, как все остальные?
   - Тейр, ты дурак...
   Он скользнул вперед на коленях, поймал мои руки, прижал их к своей груди. "Клянусь всем, что я есть, я думаю, что они сделают это. Когда пророчество исполнится, Перворожденные снова будут править, объединив четыре царства и две расы, и нам ничего не останется".
   Он крепко сжал мои руки. "Я
   Клянусь моим лиром, Кили, это не уловка. Я имею в виду то, что говорю: боги заберут дары и отдадут их Перворожденным".
   Внезапно стало больно глотать. "Зачем, Теир? Зачем им это делать?"
   "Подумайте, - серьезно сказал он, - вспомните все уроки, истории, которые шарталы преподали нам, когда мы росли. Подумайте о самом пророчестве и о том, как оно сформировалось для нас".
   "Тейр..."
   "Подумай, Кили! Вспомни, вспомни, вспомни суть того, чему нас учат: у Перворожденных были все дары, как у мужчин, так и у женщин... но они стали слишком врожденными, разбавляя кровь и магию. Итак, боги образовали два племени из одного, разделив дары: одни к чейсули, другие к
   Ихлини, - он сделал паузу, стиснув челюсти, - в надежде, что когда-нибудь Чейсули спарится с Ихлини и снова исправит дары.
   "Почему боги хотят, чтобы их дети сражались?"
   Я попросил. "Мы враги, Тейр..."
   "Еще раз прошу вас подумать". Его напор угас, сменившись тихой мольбой. "Теперь мы враги, да, но всегда ли так было? Родились ли мы врагами, или что-то случилось, что вызвало раскол, раскол - кровную месть, которая продолжается и сейчас?" Он поднял заглушающую руку. "Подумайте об Ихлини и о том, что мы узнали о них, что даже Муджхар утверждает:
   не все настроены против нас.
   Не все служат Асар-
   Сули, но солидские боги не так уж отличаются от наших. - Он улыбнулся. - Возможно, боги одни и те же, как Ихлини и Чейсули.
   Я высвободила свои руки из его рук, ошеломленная его утверждениями. "Ты говоришь-"
   "- что потребовалось внешнее влияние, чтобы погрузить Ихлини и Чейсули в межрасовую войну. Что, возможно, несколько честолюбивых Ихлини - возможно, только один - решили, что природных дарований недостаточно.
   Чтобы править, ему нужно было больше, и он обратился к Секеру. - Тейрнан развел руками. - Таким образом, возникла третья раса: Страхан и ему подобные, с силой, явно усиленной богом преисподней".
   Я облизал пересохшие губы. "Тогда, согласно тебе, пророчество - это больше, чем объединение рас и миров, но также и объединение сил".
   Тейрнан медленно кивнул. "А раз эта сила объединена, разбавление нежелательно. Почему бы не взять ее всю и не поместить в один сосуд? Она сконцентрирована, увеличена
   - нет необходимости в разбавлении. Разбавление нежелательно
   способный; таковы и те, кто разбавляет".
   Я убрал волосы с глаз. "Но почему, если
   Во-первых, перворожденные настолько родственны, неужели боги желают создать их снова?"
   "Потому что теперь в котел брошена другая кровь". Глаза Тейра блестели. "Иностранные специи, Кили, чтобы сделать тушеное мясо вкуснее ... чтобы укрепить его сердцевину".
   Страница 55
  
   - Боги, - сказал я. "Если это правда - если вся эта добавленная кровь действительно укрепляет Перворожденных - кем они станут?"
   "Дети богов".
   -- Но... вот что...
   - Чейсули значит да. Тейр кивнул. "Мы пришли первыми, Кили: мы были Перворожденными, пока они не разделили нас на части. Пока они не создали Ихлини". Он снова сел на пятки. "На что мы будем нужны? На что нужны Ихлини? Мы оба приговорены к смерти".
   Меня это потрясло. "Боги, Тейр, ты говоришь, как
   Страхан
   -"
   - ...потому что он не так уж неправ.
   Это было богохульством. Я вздрогнул один раз, яростно покачал головой. "Он хочет, чтобы мы все умерли!"
   "Он хочет, чтобы пророчество было нарушено". Тейрнан вздохнул.
   "Его методы жестоки, да, и смертельны для представителей нашего Дома, но я понимаю его мотивы.
   Как еще вы нарушите пророчество, если не уничтожите тех, кого оно касается?"
   - А если это...
   "Тогда мы будем свободны от разрушения, Кили...
   свободен, чтобы снова быть свободным!"
   Его убежденность была подавляющей. "Ты не можешь быть
   Если вы хотите служить Страхану или Секеру...
   Тейр был непреклонен. "Нет, только я сам.
   Не Страхан, его бог; даже не наши боги, Кили. . . только обслуживать себя. Снова иметь свободную волю, не связанную никакой талморрой;
   освободиться от таких обременительных ритуалов, призванных защитить нашу хрупкую честь...
   "Тейрнан, нет!"
   Я плакал. "Вы можете отказаться от своей чести, как хотите, но я не так быстр".
   - Нет, и я тоже. На мгновение боль подорвала его убежденность, приглушив в нем огонь. "Не было-
   легкий. Никоим образом не. То, чем мы являемся, каждый из нас - то, чем мы становимся, - формируется с рождения в соответствии с предписанными моделями поведения, связанными кодексами чести и ритуалами во имя богов Чейсули. Это становится священным долгом, окутанным тайной веры, но как способ принуждения, средство манипулирования
   ...
   потому что, если бы нам была предоставлена абсолютная свобода выбора, выбрали бы мы исполнение пророчества? Или повернуться к нему спиной, оставив богов без Перворожденных? Теперь он был серьезен, ясно осознавая, что говорил и за что ратовал. - Даже загробный мир - действительно ли загробный мир? с самого рождения. Тейрнан покачал головой: "Откуда мы знаем, Кили? Как мы можем быть уверены? Все, что мы знаем, это то, что нам говорят, когда нас учат другие Чейсули, которых учили тому же самому. Есть ли место честности? Или только из-за суеверия?"
   - Но ты от всего отказался.
   "Потому что я чувствовал, что должен". Тейр глубоко вдохнул, словно нуждаясь в силе. - Кили, если бы Страхэн однажды пришел к тебе и потребовал все твои лир-дары, ты бы отдал их без боя? Ты бы сделал из этого что-то святое?
   Страница 56
  
   Все, что я мог сделать, это отрицать это, прекрасно зная последствия того, что он спросил, что он имел в виду; зная также, что это имело смысл. Определенная симметрия.
   Я посмотрел дальше него, на остальных. Я смотрел на воинов и лиров, собравшихся в тенях, и удивлялся, как кто-то мог это предвидеть. Этого не было в пророчестве. Так много вещей, хотя многие лишь обрывки, вроде подслушанных разговоров, искаженных расстоянием и помехами. И так много всего не так, словно боги - или Перворожденные, написавшие пророчество, - хотели, чтобы никто не знал всей правды. Потому что, если Теир был прав, знание этого давало нам свободу отрицать это; теперь мы только служили, с бездумным послушанием.
   Я крепко зажмурил глаза, положив голову на согнутые колени.
   О боги, если Тейр прав
   -
   "В чем разница?" он спросил. "Ихлини, Чейсули, боже. Они лишат нас наших даров, чтобы отдать их кому-то другому".
   Я поднял голову и посмотрел в лицо уверенности, в глаза Чейсули. И знал, глядя на него, что он не лишился своей чести. Он был так же предан сохранению своей расы, как и все, кого я знал.
   Но Тейрнан рисковал больше; в этом он был один.
   Я знал, чего он хотел. И как сильно он нуждался
   Это. - Разница... - я сглотнул. "Разница в том, что ты хочешь слишком многого".
   "Маленькая вещь, Кили."
   "Разрушение пророчества - это не мелочь".
   - Но ты никогда этого не увидишь. Теперь он был очень спокоен.
   "Такие вещи требуют времени, определенно больше, чем у нас с вами".
   В груди было тесно. "Тейр..."
   Он тихо сказал: "Я прошу того, чего ты хочешь".
   Я недоверчиво уставился.
   Тон Тейрнана был нежным. "Откажи принцу Эриниша. Не рожай ему детей, Кили. Этого будет более чем достаточно".
   О боги-
   Боги?
   Одиннадцать
   Я долго сидел в тишине после того, как Тейр и другие а'саи снова исчезли в лесу.
   Наедине со своими мыслями, со своей совестью, сжимая поджатые колени и глядя в никуда, я размышлял о чудовищности того, что сказал мне Тейрнан, обдумывая последствия. И понял, что не могу с ними справиться.
   Мой живот скрутило. Я чувствовал себя каким-то грязным, как будто Тейр втянул меня в паутину обмана, когда все, что он сделал, это сказал мне, что он думает, почему и как это может повлиять на нас. Как это может повлиять на меня.
   Мощь. Он не был - не мог - быть уверен; как он мог? Все, чем он мог быть, было предано делу а'саи:
   в своем новом мире он был клановым
   вождь, шартал, пророк; еретик, предатель, род-потерпевший крушение. Тяжелые слова, каждое из них; более тяжелые последствия.
   Я закрыл глаза, вонзая ногти в колени.
   Если то, что он говорит, правда. . . если лир покинет нас
   Страница 57
  
   -
   У меня не было определенного лира, но потери связи между лиром и Чейсули как расой было достаточно, чтобы лишить меня и всех остальных магии, которую мы так бездумно использовали. И считать себя неблагословенным, как Хоманане, лишенным волшебства, полета, свободы
   -
   Боги, это было невозможно.
   Или возможно, что Тейр был прав?
   Я выругался, вскочил с земли и пробрался обратно к своему мерину, которого Рори не хотел иметь вместо жеребенка Бреннана. Что ж, время для этого позже. У меня больше не было вкуса пробираться в
   Эринский лагерь и кража каштана; Слова Тейра лишили меня всего, кроме желания вернуться домой в Хомана-Муджхар, где я мог подумать о том, что он сказал.
   То, что он предложил, зная, что это может быть не мой выбор, в конце концов. Что я могу помочь его делу даже против моей воли.
   Потому что я не могла выйти замуж за мертвеца.
   Я отвязал мерина, развернулся, повернул его обратно на дорожку. Пошел домой в темпе, который Бреннан осудил бы, не зная обстоятельств, за суматоху в моем животе.
   Бреннан даже не мог понять, что такое экс-
   сделал выбор.
   На мгновение я подумал, что ему, должно быть, легко, раз он так хорошо знает свой путь. . . будучи так уверен в своей талморре.
   И жалея, не в первый раз, чтобы я мог быть так уверен.
   На этот раз, когда я постучал в дверь Эйлин, меня сразу же впустили. Бреннан ушел; зал был полон эринских и хоманских дам. По тихой просьбе Эйлин они ушли, оставив нас вдвоем.
   Она устроилась на огромной, украшенной драпировками кровати, затянутой одеялами. Блестящие рыжие волосы были распущены и ниспадали по обеим сторонам ее лица, образуя веревки на шелке. Под зелеными глазами были пятна, но в остальном ее цвет был не так уж и плох. Ясно, что она выживет.
   Чувство вины бурлило в моем животе. Я проигнорировал это, погрузившись в бессмысленность. - Где Бреннан?
   Эйлин слегка улыбнулась. "Я отправил его спать. Он, конечно, отказался, но я сказал ему, что его лица было достаточно, чтобы сниться мне дурные сны. Так что, в конце концов, он ушел".
   Я кивнул, глядя на кого угодно, только не на Эйлин. Медленно я
   бродил по палате, подбирая побрякушки
   и опуская их, переставляя вещи, дрейфуя в конечном счете к оконному стеклу. На дворе был почти вечер. Внутри горели свечи.
   "Кили". Ее тон был нежным. "Это была не твоя вина".
   Я ничего не ответил, слепо глядя в окно.
   -- Это началось раньше, раньше; я боялся им сказать. Я хотел вам сказать
   - Но она прервала его.
   Я повернулся к ней лицом. - Да, ты хотел мне сказать, но я отказался слушать. Чувство вины снова защемило. "Как сказал Ян, это моя привычка".
   "Я ценю твою честность больше, чем могу сказать, Кили.
   . . . Иногда я думаю, что в мире слишком мало".
   Она немного поерзала в постели, поправляя постельное белье.
   "Если кто-то обвиняет вас, пришлите его прямо ко мне. Кто бы это ни был".
   Страница 58
  
   - Ну, тогда я здесь. Я отмахнулся от ее протеста.
   "Нет, нет, довольно об этом - как ты поживаешь, Эйлин?
   Это важнее".
   "Как я поживаю?" Зеленые глаза немного потускнели.
   "Достаточно хорошо телом - Муджхар позаботился об этом -
   но не так хорошо в духе ".
   Я поискал табуретку, нашел ее, зацепил и сел. Я тихо предположил: "Возможно, это было к лучшему".
   Ее тон был непреклонен. "Потеря детей никогда не бывает к лучшему, Кили. Как это может быть?"
   Я подавил страсть, которую хотел выпустить, зная, что сейчас не время. - По крайней мере, ты тоже не потерялся.
   Эйлин поморщилась. -- Да, так сказал Бреннан... но я
   ничего не поделаешь, Кили. Я думаю о моем бедном болезненном Эйдане. Я думаю о Хомане. Я думаю о бесплодной женщине, которая однажды станет королевой".
   Я попытался сделать свой тон легким. "Для Хомана в этом нет ничего нового, вряд ли вы первый. Наш Дом построен на хрупком фундаменте. Сам Шейн не мог получить наследников даже на второй чейсуле.
   Карильон породил только
   дочь... Внезапно я подумал о Каро, глухой
   немой ублюдок, живший в Солинде, - по крайней мере, на
   Электра. - Я пожал плечами. - Донал дал двух сыновей, но только один был законным. Я криво усмехнулся. - До моего джехана и его выводка Лев был беден сыновьями.
   "И сейчас, как никогда, они нужны Льву". Выражение лица Эйлин было задумчивым. - Я не хочу ни жалеть себя, ни обвинять богов в том, что они забрали детей... - вздохнула она.
   - ...но я пробыл здесь достаточно долго, чтобы знать, насколько важно это пророчество для Чейсули.
   Корин рассказал мне многое из этого в "Эринн..." Эйлин прервала это почти сразу, рефлекторно, бросив на меня предательский взгляд. Затем продолжила более новым, более твердым тоном. "Бреннан тоже сказал мне, и сам Муджхар, насколько важно для этого Дома удерживать Льва. Ни один из них не заявит, что я неудачник, но это должно насторожить. Один сын для принца Хомана? И он болезненный мальчик? Эйлин покачала головой. "Я знаю, как Найл должен волноваться, хотя он ничего не скажет об этом.
   И я знаю, что чувствует Бреннан, хотя он и пытается это скрыть. Она поморщилась. - Он такой стойкий защитник пророчества, Чейсули, талморра, столь обязательный для всех вас.
   "А ты?"
   Я попросил. - Как себя чувствует Эйлин?
   Голос у нее был очень тихий. "Я скорблю о детях;
   оба мальчика, сказали они. И я скорблю о своем бесплодии
   ness, зная, что больше не родится. Но - я думаю-
   я тоже тоскую по тебе".
   "Мне!" Я смотрел. "Почему?"
   Глаза Эйлин встретились с моими собственными. "Потому что теперь это ложится на тебя. Сейчас больше, чем когда-либо, они будут нуждаться в том, чтобы ты вышла замуж за Шона. И скоро, я держу пари. родословные, Кили... чтобы исполнить пророчество".
   Я тупо уставился на Эйлин.
   Ее тон был бесконечно нежным. "Мне очень жаль,"
   она сказала. "Я знаю, что ты чувствуешь, Кили. Но я снова обещаю тебе, как делал это много раз: Шон - достойный мужчина".
   Страница 59
  
   А если он мертв?
   Я поинтересовался.
   Чего он стоит тогда?
   Или если бы он был жив, а я отказалась выйти за него замуж из боязни потерять лир и все волшебство Чейсули.
   Стоил ли этого мужчина?
   Я вырос. "Хорошо отдохни, Эйлин. И знай, что твои потерянные дети находятся в чертогах цилеанн".
   На мгновение она улыбнулась, а потом потекли слезы. Я вышел за дверь и закрыл ее, оставив ее наедине с ее горем.
   Я ужинал в своих покоях, не желая разговаривать с другими членами моей семьи, и провел большую часть раннего вечера впустую, погрузившись в размышления, расхаживая по полу, как зверь в клетке. Я сопоставил слова Тейра с теми,
   был обучен шарталами в детстве, зная
   Тейр тоже их учил. Это было колесо, крутившееся и крутившееся, поднятое для ремонта и никуда не двигавшееся; вращение, вращение, вращение, сделанное из бесполезного движения, напрасного усилия, бесполезной мысли.
   Снова и снова я возвращался к началу. Если я
   отказал Шону, как желал Тейр - как и я - только один ребенок будет нести эринскую родословную, столь необходимую для пророчества. Требуется последняя родословная;
   у нас были все остальные, кроме Ихлини. И даже Ихлини, если считать бастарда Бреннана
   Рианнон, или считала сама Рианнон.
   Айдан. Единственный потомок союза хоманано-атвиан-солиндиш-чейсулинского князя и
   Эринско-Атвийская принцесса. Нужная ссылка. И, возможно, достаточно, если он выживет, чтобы жениться и родить собственных детей.
   Но если бы он этого не сделал, это оставило бы Льва без надлежащей крови. Это оставило связь разорванной, пророчество неполным. . . если бы я не вышла замуж за Шона и не обеспечила бы детей Эйлин и мой rujho не мог.
   Колесо снова повернулось и снова повернулось ко мне.
   Я остановился как вкопанный в центре своей комнаты. А потом быстро вышел из него, чтобы навестить сына моего брата.
   Детская была пуста, если не считать Эйдана. Обычно его посещали день и ночь, но его женщина в этот момент ускользнула. Комната была сделана из теней, тяжелых и глубоких, рожденных единственной свечой.
   Свет проникал в массивную люльку и отражался от серебряной нити, ласкал сливочное богатство состаренной слоновой кости, слабо блестел на гладкой коже дуба.
   Люлька была очень d. В нем много-много лет жили младенцы, рожденные Домом Хомана.
   Постельное белье было из тонкого мягкого льна, покрывала из серо-голубого шелка с вышитым серебряной нитью королевским львиным гербом. В целом слишком показушно для ребенка, подумал я, но не мне судить.
   Под шелком покрывала была слишком бледная плоть, тонкие волосы отливали красным в бледном свете свечи.
   Синий-
   веки с прожилками скрывали желтые глаза; проснувшись, Эйдан показал обе стороны своего наследия. Во сне он показал только
   Эйлин.
   Он был маленьким для ребенка почти десяти месяцев d.
   Страница 60
  
   Он легко плакал, быстро уставал, большую часть времени был капризным. Никто не знал, что его беспокоило, предполагая только, что его затянувшиеся роды как-то повлияли на его здоровье. Он легко простужался даже в умеренную погоду и, казалось, не мог бороться с небольшими недомоганиями, которые часто приносит детство.
   Я слегка покачал головой. Такой маленький комок быть-
   под крышками. Такой большой в пророчестве;
   однажды он будет править Хоманой.
   Сцепив руки на краях колыбели цвета слоновой кости, я
   наклонился немного, чтобы убедиться, что он услышал меня. В своих снах, если больше нигде; было важно, чтобы он
   знать. "Это приходит к вам," сказал я ему. "Не мне, тебе.
   Лев будет твоим".
   Ответом Эйдана была тишина, если не считать звука неровного дыхания.
   "Ты сын Бреннана, принца Хомана.
   . . . внук Найла Муджхара. . . большой-
   внук Донала, который был сыном самого Дункана, - мои руки сжались на древней слоновой кости.
   "И от твоей джеханы ты рожден из Дома Орлов из Гнезда в Эринне, взгромоздившегося на скалы
   кило. Лиам в тебе, и Шиа, и все остальные лорды. Я судорожно вздохнула. "Так много наследия, маленькая лисичка... так много силы в твоей крови..."
   - ...и так много слабости в его теле?
   Я дернулся, отдышался, пристально вгляделся в темноту глубокого неосвещенного угла. Это, конечно, был Бреннан; Я должен был знать, что он будет присутствовать.
   Я сделал успокаивающий вдох, чувствуя, как замедляется сердцебиение. - Эйлин сказала, что ты спишь.
   - Раньше, да, ненадолго. Я ничего не мог разглядеть на его лице, кроме формы, но его тон делал это ненужным. Он был измотан до костей, мой брат, и нуждался в большем, чем сон. "Но мне приснилось, что мой мальчик мертв, а Лев в смертельной опасности".
   Учитывая ситуацию, откровение меня не удивило. - Можно я зажгу еще одну свечу?
   "Если хочешь."
   Мне понравилось. Я зажег вторую свечу, поставил ее в чашку, присмотрелся к брату. Свет был не очень хорошим, но лучше, чем раньше. Теперь я мог видеть его лицо. Теперь я мог видеть его глаза.
   У меня перехватило дыхание. Затем медленно отпустите его. - Ты не можешь знать, - сказал я ему.
   - Что он умрет? Глубоко сгорбившись в кресле, Бреннан судорожно пожал плечами. -- Нет, конечно, -- но
   Я могу бояться этого. Я думаю, что каждый родитель делает. Но у меня больше причин, чем у большинства; стоит только взглянуть на него,
   держать его... -- Он оборвал его, прижав пальцы к вискам. -- Боги, я устал.
   Прости мою плохую компанию".
   "Руджхо..."
   Как всегда, он не уклонялся от правды и не пытался скрыть ее от меня. - Больше не будет, Кили. Врачи это подтвердили.
   Мне потребовалось время, чтобы ответить. - Я знаю. Эйлин сказала мне.
   Он оторвал руки от головы. "Эйдан - это все, что есть - все, что может быть сейчас; что произойдет, если он умрет?"
   Не ожидал от него такой прямолинейности, тем более
   Страница 61
  
   ни в этом месте, ни в этот момент. Но он поднял этот вопрос, и я был свободен сказать, что хотел.
   Или спросите, что я мог бы спросить.
   '
   Я повернулась из колыбели лицом к нему. "Что случилось, Бреннан? Должен быть принц Хомана.
   У Льва должен быть наследник".
   На вид ему было не больше двадцати трех. Скорее сорок три.
   - Есть... альтернативы.
   Я открыл рот, чтобы спросить его, что это такое, не разбираясь во всех обязанностях королевского ремесла, но тут же резко закрыл его. Я знал. Глядя на него, я знал. Ничто другое не причинило бы ему такой боли.
   "Таких, как оставить бесплодную чейсулу и взять другую женщину".
   Его тон был ровным и пустым. "Это единственная оговорка
   в гоманском законодательстве за развод с женой".
   Я осторожно заметил: "Мужчины делали это раньше.
   Князья тоже; особенно цари, когда на престолы нужны сыновья".
   Он не дрогнул, будучи Бреннаном, который смотрит правде в глаза с такой же честностью. - Да, - согласился он, - но этот принц - или король - не сделает ничего подобного.
   , т
   Так. Вот оно: обязательство Бреннана выполнено. '
   Я не ожидал другого ответа, но всегда стоит спросить. Никогда нельзя быть уверенным.
   Я снова посмотрел на Эйдана, шевелившегося во сне. Гастроном-
   Кейт, хрупкая Эйдан, предназначенная для слишком тяжелой ноши. Это может быть его убийство. Непреклонно я смотрел на
   Эйдан, отказываясь смотреть на Бреннана. Не желая видеть боль. "Если он умрет, у вас не будет наследника.
   Ни твоего тела".
   Он ответил легко. "Нет. И вряд ли получить еще один."
   Теперь я посмотрел на него. "Следующий после тебя Харт".
   Бреннан покачал головой. "Не сейчас Жеан ясно дал понять: в день его смерти Солинда и Атвиа больше не будут верны Хомане. Они станут автономными, подчиняясь только своим собственным лордам. как у Корин будет
   Атвиа. Я вряд ли смогу лишить Солинду ее короля только для того, чтобы дать Хомане принца, - он медленно покачал головой.
   "Жеан прав, делая это так, но это запутывает линию преемственности".
   "Только потому, что мужчина должен быть Муджхаром". Я поднял одно плечо, а также одну бровь. "В конце концов, я остался. Но Совет никогда не одобрит".
   Бреннан устало вздохнул: он уже слышал мой тон. - Есть причина, Кили, что Льву нужен человек...
   "По какой причине?" Я попросил. "Женщина с большей вероятностью сохранит мир на земле, чем войну".
   - Возможно, - признал он, - но есть и другая причина. Более веская причина...
   - Традиция, - сказал я с насмешкой.
   - Роды, - лаконично ответил он.
   Нахмурившись, я уставился на него. "Какая?"
   Бреннан медленно поднялся, оттолкнувшись от стула. Он прошел через комнату к колыбели, разгладил одеяло на Эйдане, задержался, чтобы погладить шелк его волос. - Роды, - повторил он. "Правитель должен родить наследников. Как можно больше, чтобы обеспечить линию наследования".
   Страница 62
  
   - Да, - согласился я, думая, что это очевидно; мы подробно это обсуждали.
   "Женщина рискует своей жизнью каждый раз, когда рожает ребенка. Женщина-правитель рискует не только своей жизнью... она также рискует своим королевством". Его тон был нежным. "Я знаю, что ты силен, Кили, и из тебя вышел бы прекрасный Муджхар...
   но рожать ребенка каждый ^ год - это не способ править
   Хомана".
   Нет, это не был. "И все же вы охотно отправляете меня к Эринн, чтобы я мог дать Шону его наследников".
   "Возможно, больше". Его пальцы гладили рыжие волосы. "Если Эйдан умрет, останется только ты. От твоего союза с Шоном произойдет следующее звено в пророчестве. Возможно, последнее".
   Я подумал о Рори и Тейре. Один, возможно, убийца, другой на самом деле предатель. И между ними так или иначе оказался Шон.
   Скрестив руки, я отвернулась. Сделал три шага, обнявшись; повернулся назад, лицом к Бреннану.
   - Люди умирают, - натянуто сказал я. "Что произойдет, если Шон умрет?"
   Бреннан нахмурился. - Я вряд ли...
   "Мужчины умирают", я
   сказал снова. - Да, он молод и здоров, но люди умирают. От болезней, ран... убийств. Я глубоко вздохнул. "Что произойдет, если Шон умрет?"
   Бреннан уставился на меня. Сначала я думал, что он не ответит, а потом увидел, что ответит. Но он ненавидел это. Он ненавидел это, Бреннан; Я видел это в глазах и позе, в натянутости рта.
   Он ответил на него вопросами. "Кто после меня остался? Какой воин нашей крови? Какой воин нашей
   Дом?"
   Лишь изредка Бреннан бывает горьким. Но я думал, что у него есть причина.
   - Тейрнан, - сказал я. "Ой-
   боги..."
  
   ЧАСТЬ II
   Один
   Лио закрыл один бледный глаз и сморщил лицо в свирепом размышлении. Это было красивое лицо, молодое и смело подвижное, и, без сомнения, ему лучше подошло бы другое выражение для столь немногих черт лица Эйлин.
   Эринские дамы говорили мне раз или два), но он не придал этому особого значения. я сделал запрос
   - нет, направил приглашение
   - и он задумался.
   Наконец он вздохнул и покачал головой. "Леди, я
   не должна. Сам Муджхар запретил это".
   Прогресс. Лио сказал, что нельзя, нельзя. я
   удостоил его красноречивым - и произнесенным -
   оценку, затем смиренно покачал головой. - Один из способов защитить свою гордость, я полагаю...
   . ах, ну, это могло бы стоить пари или двух. Я пожал плечами, тепло улыбаясь. "Возможно, в другой раз".
   Бледные брови нахмурились. Лио очень светловолосый, светловолосый, с глазами цвета воды.
   Страница 63
  
   Хоманан-
   родился и вырос, но некоторые говорят, что где-то в нем течет солидская кровь, судя по его цвету; Карильон
   У солидной жены, Электры, были такие же глаза и глаза, и Ильза Харта такая же светлая. Насколько Лио или кто-либо еще знает, что он чистый гомананец, но шутка часто повторяется просто для того, чтобы взъерошить его перья.
   - Защищать свою гордость? - резко спросил он. "Что ты имеешь в виду?"
   Я красноречиво поднял плечо. "Только один способ удостовериться, что ты не проиграешь мне - женщина
   - вовсе не пытаться".
   Он нахмурился, закусив нижнюю губу. Лио и я
   очень похожи гордыней и темпераментом, а это значит
   Я знаю приемы, как завоевать согласие, даже если он не хочет его давать. На данный момент он этого не сделал, и не зря; Муджхар запретил это.
   Но я не собирался позволять этому остановить меня.
   Теперь все, что мне нужно было сделать, это убедить Лио не позволять этому остановить его.
   Он вздохнул, покачав головой. "Это не было бы настоящим состязанием, - сказал он мне. "Я выше, тяжелее, сильнее -
   и я завоевал благосклонность Леди два года подряд на Летней Ярмарке".
   Я кивнул в знак серьезного признания. Благосклонность Дейдры состояла из куска шелка, нагруженного золотом, ярко окрашенного.
   Эринский зеленый; это купило ему ужин в Хай
   Стол в Хомана-Муджхар каждый вечер в течение недели во время Летней ярмарки, о которой молятся все молодые люди в Муджхарской гвардии. Это способ привлечь личный интерес муджхара, чтобы ускорить продвижение по служебной лестнице.
   Лио действительно дважды добился благосклонности, и мой отец
   интерес к ним впоследствии возрос. Ясно, что Лио не хотел рисковать потерять королевскую благосклонность, идя против приказов Муджхара; он также не хотел потерять мою благосклонность. Потому что, в конце концов, я тоже мог возбудить личный интерес моджара. Уж точно чаще, чем раз в год во время Summerfair.
   Иногда слишком часто.
   Я ненадолго поднял руки, позволив им шлепнуть себя по бокам. "Итак, мы никогда не узнаем, кто лучше владеет клинком... и вы будете проводить ночи в раздумьях". Я ухмыльнулся, изогнув брови. "Если, конечно, мы не будем соревноваться, можно ли присоединиться к битве".
   Лио нахмурился. "Что ты имеешь в виду?"
   Я оглядел двор. В основном без людей
   ple, тем не менее, он был полон возможностей. Я повернулся к Лио. - Гонка, - предложил я. "К стене и обратно". Я легонько постучал костяшками пальцев по двери караульного помещения. "Кто первым коснется этой двери, тот и победил.
   Если это ты, то твой долг перед Муджхаром выполнен. Но если я выиграю, ты встретишь меня со своим мечом".
   Лио посмотрел на далекую стену. Назад к двери.
   Учел это.
   - Простая гонка, - сказал я ему. "Не более чем к стене и обратно".
   Он долго оценивающе смотрел на меня, затем расстегнул ремень и снял свой кожаный камзол, бросив его вместе с ремнем на скамейку у двери. В нерабочее время он отказался от малиновой накидки с черным необузданным львом, пришитым к левой груди.
   Страница 64
  
   Теперь он предстал передо мной в льняной гимнастерке, кожаных штанах, сапогах. И решимость.
   Мы выстроились, вытянув правые ноги, левые пятками у двери. "Стук", - предложил я. "Когда он откроется, мы бежим".
   Лио постучал. Через мгновение она открылась, и мы ушли.
   Двор вымощен булыжником. Ни одна такая поверхность не может быть идеально ровной, и двор вряд ли таков. Вековые летние дожди и зимние снега, сапоги и подкованные железом копыта протерли карманы в булыжниках, осыпали края, даже раскололи камень-другой.
   Но мы все проигнорировали и побежали.
   Он прибил меня к стене, как я и ожидал. И, как я
   ожидал, он оттолкнулся и был на четыре шага впереди меня к тому времени, когда я ударил и развернулся. Но лидерство ничего не значило для меня. В конце концов, я бы выиграл.
   Лио был на полпути к двери. Смеющийся. Отходы-
   дыхание. Уверенный в знании, он не уступит свой долг перед муджхаром дочери муджхара.
   Любой из моих братьев знал бы лучше. Мы играли в эту игру раньше. Харт изобрел его.
   В пяти шагах от стены я променял плоть на перья.
   эрс. И легко бить его к двери.
   Лио хлопнул по дереву, когда я завершил замену.
   в человеческую форму. Я скрестила руки и прислонилась к двери. Ухмыляясь. "Возьми свой меч, солдат".
   Он лишь немного запыхался, и в основном от шока. - Ты... ты сказал... - Он сделал паузу и попытался снова. "Вы сказали гонки, леди!"
   "Было. К стене и обратно". Я лицемерно поднял брови. "Никто не требовал, чтобы это было пешком".
   Он вдохнул воздух, чтобы снова возразить, обдумал то, что мы сказали, и понял, что я поймал его.
   Нет, действительно, никто не указал a. состязание в беге.
   Просто гонка.
   Лио вздохнул, осознав поражение, когда оно плюнуло ему в глаз.
   "Я возьму свой меч". И вошел в караульное помещение.
   Мой собственный клинок в ножнах лежал на скамье у двери, прикрытый камзолом Лио. Я раскопал его, вынул из ножен, полюбовался чистым гладким лезвием на солнце. Он был сделан специально для меня, а не отшлифован человеческим лезвием, что означало идеальный баланс.
   Такая великолепная вещь, меч. Я удивлялся, как и бесчисленное множество раз, почему Чейсули так презирают его, отказываясь научиться его использованию. Традиция, опять же; рожденные в клане воины считали, что мужчины должны сражаться лицом к лицу и очень близко, а не на большем расстоянии, которое обеспечивал меч. Это как-то связано с гордостью и умением; вера в то, что человек должен вкусить силу своего противника и его кровь, чтобы сделать бой по-настоящему честным. По той же причине лук был создан для охоты, а не битвы, но ку'малин Шейна извратил его использование.
   И все же традиция менялась, хотя и медленно. Теперь Чейсули, родившийся в Доме Хомана, научился владеть мечом и с тех пор, как мой дед Донал унаследовал палаш Карильона с массивным рубиновым навершием. Несмотря на то, что мой собственный отец передал меч Чреву Земли после смерти Донала, наследие
   выжил. Мой отец и мои братья научились искусству владения мечом и его силе. Конечно Страница 65
  
   его красота. Я тоже.
   И продолжал бы учиться этому, независимо от моего отца.
   Лио вернулся со своим мечом. Он увидел меня с моей, вздохнул, снова закрыл один глаз. "Если он узнает об этом, я
   будет лишен моего звания".
   - У вас нет ранга, - заметил я.
   Мои слова окрашивают его лицо и делают его голос колючим. "Если я снова получу милость в этом году, Муджхар должен сделать меня офицером. Это хорошо известно.
   Муджхар вознаграждает за превосходство - в долге и владении мечом".
   Я кисло посмотрел на него. "Тогда подумай о том,
   время для Летней Ярмарки".
   "На Летней Ярмарке мы сражаемся с мужчинами".
   Лио усмехнулся, когда я
   бормотал проклятия против своего происхождения. "Теперь мы квиты, леди".
   Я указал в сторону от двери. "Там."
   Мы приняли стойки, постучали лезвиями, приготовились. Но прежде чем мы смогли должным образом начать, Лио замолчал, глядя поверх моего плеча. Он покраснел, потом побледнел, потом закрыл глаза и что-то пробормотал себе под нос. Его клинок больше не был наготове; явно кто-то приближался.
   Кто-то, чье простое
   Этого было достаточно, чтобы остановить схватку еще до того, как она началась.
   О боги
   -
   не жан
   -
   Я повернулся. Нет, не Жан.
   Но так же плохо: Бреннан.
   Он спокойно пересек двор в темпе, красноречиво говорящем о его праздности. Солнечные лучи отражались от тяжелых лир-повязок на голых руках. Он носил кожаные чейсули, выкрашенные в черный цвет, как он часто делал; Бреннан говорит, что просто предпочитает ничем не примечательные цвета, но я думаю, он прекрасно знает, что цвет на нем драматичен:
   черная кожа, черные волосы, темная кожа, желтые глаза. Он не гоманский красавчик, как Корин или наш отец.
   был до того, как ястреб Страхана клюнул глаз, но все Чейсули, с классической внешностью Чейсули.
   Кто-то может назвать такой взгляд слишком смелым, слишком свирепым, слишком высокомерным. Слишком дикие на их вкус.
   Другие могут вспомнить великолепие горы.
   задержать кошку в движении; сутулость ястреба за добычей.
   И знать лучше.
   Бреннан улыбнулся. Я нахмурился.
   - Неподчинение приказу Жана? - весело спросил он.
   - Да, ну, иначе ты вряд ли был бы Кили.
   - снова пробормотал Лио. Раздраженно, я сказал ему вернуться в караульное помещение, если он не сможет
   Принц Хомана, который не был его сюзереном; еще нет, и не было непосредственной опасности стать таковым, так как Муджхар был в отличном состоянии здоровья. . . а это означало, указал я, что Бреннан едва ли может порицать Лио за проступки, которые еще не совершены и, вероятно, не будут совершены сейчас, поскольку
   Лио убрал свой меч в ножны.
   Страница 66
  
   Бормотание.
   Я сердито посмотрел на Бреннана.
   - Тебя послал Жеан.
   Он улыбнулся. "Нет."
   Его совершенно не заботило то, что наш фа-
   они могли подумать о моем поведении, которое было на него непохоже. Бреннан был законным наследником столько, сколько я себя помню, даже будучи ребенком, осознавал обязанности, связанные с его титулом. Хотя он, как и все мы, столкнулся с родительской - и королевской - немилостью в молодые годы, такая немилость для Бреннана случалась редко и обычно была результатом действий, предпринятых от имени
   Харт или Корин. Хотя Бреннан и не был сплетником, он почти не отказывался указывать на недостатки в поведении, если считал это оправданным.
   Лио не заходил в караульное помещение. Вероятно, потому, что Бреннан не дал ему на это разрешения, хотя этого и не требовалось; Лио был честолюбив. Тоже искренне опасаюсь.
   "Мой господин." Он склонил голову перед Бреннаном, который неопределенно улыбнулся ему и протянул руку, чтобы забрать у меня мой меч.
   "Могу я?" - спросил Бреннан.
   Я отдал меч ему на хранение, ожидая подозрений.
   тщательно
   Бреннан проверил вес, балансировку, осмотрел само лезвие. Задумчиво кивнул, потом взглянул мимо меня на Лио. И отдал ему свой меч. "Не могли бы вы вложить его в ножны и присмотреть за леди? Мы идем верхом, и нам не нужны мечи".
   "Катаюсь! Бреннан, подожди..."
   "Лейхана тусай",
   Бреннан легко сказал, как Лио быстро сделал, как его просили. Затем он взял меня за руку, отвел от караульного помещения и повел через двор. "Эйлин чувствует себя намного лучше, слава богам.
   Я везу ее в Жойен на лето".
   Меня это удивило. - Ты так долго будешь держаться подальше от Муджхары?
   Он покачал головой. "Не я, может быть...
   У Джехана найдется чем заняться для меня, но я думаю, что Эйлин понравится проводить время вдали от города.
   Вдали от-
   напоминания".
   Я покосился на него. По мере того, как Эйлин продолжала выздоравливать, возродился и его собственный дух, но он все еще был не совсем в себе. Еще нет. Возможно, время в Джойенне принесет ему не меньше пользы, чем Эйлин.
   - Значит, ты оставишь Эйдана здесь?
   "Некоторое время... он в данный момент недостаточно силен, чтобы путешествовать. Эйлин, конечно, будет волноваться, пока он не сможет присоединиться к нам, но Дейрдра позаботится о нем, и о Джехане, и обо всех медсестрах. Я думаю, он справится. достаточно хорошо." Бреннан попробовал руку на моем плече. "Я думал по-
   может быть, вы могли бы пойти с нами на некоторое время, чтобы дать
   Компания Эйлин, когда меня вызывают обратно в Хомана-
   Муджхар".
   "Да, конечно... Мне нравится Джойенн..." Я остановился. - Поэтому вы остановили матч с Лио?
   Страница 67
  
   Чтобы спросить меня об этом? Я вздохнул, сдерживая более сильный ответ. - Это могло подождать, Бреннан... или ты сделал это вместо Жеана?
   Я многозначительно остановился. - Как ты часто делаешь.
   Он снова заставил меня ходить. - Я остановил это не потому, что Жан запретил это. Такие вещи, как твое поведение, - это твоя забота, а не моя. Мой брат вежливо улыбнулся. "Я пришел просить вас составить вам компанию в Джойенне и сейчас. Я подумал, что мы могли бы сравнить моего жеребенка с новой серой кобылкой".
   Зазвенели будильники. - Кольт, - повторил я.
   "Какой жеребенок?"
   "Каштан". Он пожал плечами. "Прошло несколько дней с тех пор, как ты вернул его, а я еще не успел на нем покататься. Ему понадобится работа".
   О, боги, не жеребенок
   - Я остановился как вкопанный.
   "Бреннан..." Но я прервал его, не в силах сказать ему. '
   Не так уж и нагло. Не спустя столько времени. Я солгал. Теперь это настигло меня, и я понял, что не могу в этом признаться.
   Его брови поднялись. "Да?"
   Я открыл рот. Закрыть его. Потом покачал головой.
   - Нет, я подумаю в другой раз. Не сейчас. Я... - я сделал паузу.
   "Я должен сделать еще кое-что. В другой раз, руджо".
   "В настоящее время." Одна рука обвила мою руку, удерживая меня на месте, и он все время улыбался. "Кили, я был в конюшне. Жеребенок пропал". Его тон был спокойным, слишком спокойным. "Конюхи говорят, что ты вернулся из
   Кланкип без него".
   О боги.
   И без перегиба "Да".
   Бреннан отпустил мою руку. Выражение его лица было заботливо-
   совершенно уклончиво, что сделало все еще хуже.
   - Ты солгал мне, когда я спросил о нем, Кили...
   и теперь, когда я даю вам возможность объяснить, что произошло, свободно и без предубеждений, вы игнорируете эту возможность и создаете пустой предлог, чтобы уйти. Его тон стал жестким, как и его выражение лица.
   хочу знать почему. Что ты сделал, Кили? Что ты сделал сейчас?"
   О боги, я
   ненавижу это
   - Я глубоко вздохнул и сказал ему правду. "Потому что мне было стыдно".
   Бреннан был поражен. "Стыдно! Почему? Что случилось?"
   Мой живот скрутило. Теперь я чувствовал себя не лучше из-за потери жеребенка, чем тогда. "Меня обманули", - коротко сказал я ему, хотя недовольство мое было за меня, а не за Бреннана, который имел право знать.
   "Как дурак, я попал в ловушку - сначала воры, которые хотели мою монету, затем преступники, которые..." Я остановился. Я не хотел ничего говорить о Рори Рыжебородом и его эринских товарищах. Еще нет. Не с нерешенными вещами.
   "Изгои?" - подтолкнул Бреннан. "Изгои и воры?
   Разве они не одно и то же?"
   Я покачал головой. - Я пытался вернуть его, Брен...
   нан. Я сделал. Я вернулся за ним на следующий день, но
   Тейр...
   Страница 68
  
   "Тейр!"
   Бреннан снова схватил меня за руку. "Вы видели
   Тейрнан? Говорил с ним? Где? Где он, Кили? Что он тебе сказал?"
   Я не видел никакой выгоды в том, чтобы держать в тайне встречу с Тейрнаном, поскольку я не давал никаких обещаний, и он ничего не просил. И поэтому я свободно сказал Бреннану. Он внимательно слушал, пока я немного рассказывал о своей встрече с
   Тейрнан, но не все. Бреннану я не мог; он бы не понял. Он не сомневался в своем наследии, своем долге, своей талморре.
   Он бы не вытерпел-
   съел любой во мне. Конечно, он не понял бы, как я мог даже предположить, что у нашего родственника а'саи может быть действительное очко... или два, или даже три.
   Что вернуло нас к каштановому жеребенку.
   - Какие воры? он спросил. - Если ты вернулся за ним, ты знаешь, где они.
   "Где они были,"
   - возразил я. - Сомневаюсь, что они будут там сейчас.
   Он покачал головой, подталкивая меня к конюшням.
   опять таки. - Все равно отвезите меня туда... мы можем найти след - что-нибудь, что подскажет нам, куда они пошли.
   - Бреннан... нет. Я высвободил руку. "Нет. Оставь это. Я не хочу иметь ничего общего с этими мужчинами".
   - Если ты боишься, мы можем пойти лир-формой...
   они никогда даже не узнают...
   "Нет,"
   - коротко сказал я ему. "Я отложил монету - я
   купит тебе другую лошадь".
   Короткому хохоту Бреннана не хватало всего человеческого.
   мор. "Вы с ума сошли? Этот жеребенок был последним добычей жеребца, который умер на следующий день после осеменения кобылы...
   больше не может быть, Кили! И даже если бы он мог быть, у вас не было бы денег, чтобы купить его. Я почти не...
   Мой нрав покинул меня. "А
   лошадь!"
   Я закричал. "Не женщина, ребенок, лир...
   боги, Бреннан, ты водишь
   4
   я в бешенстве - неужели вы не можете думать ни о чем другом, кроме своих лошадей? Что с Эйлин? Что с Эйданом? А что я?"
   - Ты, - согласился он. - Да, позволь мне подумать о тебе; о том, почему ты стоишь здесь и так боишься показать мне, где разбойники пытались украсть твою монету, и, возможно, твою добродетель... - Это прервало его. Он смотрел, вокруг рта поседели.
   "Боги, Кили, они не
   -"
   - Нет, - коротко сказал я. -- Нет, не давали -- вы думаете, я им позволил бы? У меня был нож, ружхо...
   и эринский...
   "Эринниш!"
   Бреннан чуть не вытаращился. "Они были
   Эринниш? Кили...
   Мои руки были кулаками. "Боги, Бреннан, довольно!
   Достаточно!
   Я пытался вернуть жеребенка, я пытался, но я
   не могла. Какая разница, кто его украл? Он ушел, ушел Страница 69
  
   - Я схватился руками за голову. - Клянусь, ты сведешь меня с ума - всегда задаешь вопросы!
   качнулся на моем каблуке и ушел.
   "Кили. Кили!"
   Я проигнорировал его.
   Бреннан сказал что-то очень грубое на d Tongue.
   Я развернулся, огрызнулся на него, попытался повернуться, но он снова взял меня за руку. "Кили, подожди
   -"
   Но я не сделал этого. Я вывернулась, прикоснулась к магии земли, почувствовала воздух под крыльями...
   - и лапа, которая ударила меня.
   Я лежал на спине на твердом булыжнике, снова человек, глядя расплывчато на рыжевато-коричневого кота, который стоял надо мной, положив лапы по обе стороны от моей шеи. Он крупный, Бреннан, в форме лира и достоин внимания.
   Хвост дернулся. хлестал. Затем ударил меня по голени. Я стиснул зубы, когда кошка протянула одну лапу, выпустила один четкий коготь и похлопала меня по левой щеке. Как человек, подстрекающий другого к бою.
   Или брат предупреждает сестру.
   "Сойти!" - крикнул я ему, отворачивая голову от лапы. "Или ты хочешь, чтобы мы уладили это как кошки и позволили этой истории обойти Муджхару, где некоторые до сих пор называют нас демонами?"
   Хвост снова ударил меня по ноге, а затем кошка двинулась, менялась, отплывала в сторону, чтобы превратить мех в плоть человека. Но глаза были те же, и гнев.
   "Да, - холодно согласился он, - давайте рассмотрим хомананцев. Давайте уладим это, как они". Он наклонился, поймал запястье и рывком поставил меня на ноги.
   Отвел меня в караульное помещение и постучал в дверь.
   Лио ответил. "Мой господин?"
   - Мечи, - коротко сказал Бреннан. "Ее и один для меня. Твой подойдет".
   Я перевел дыхание.
   "Руджо
   -"
   - А теперь, - сказал он Лио, который с поразительной поспешностью нашел мой меч и свой и отдал их обоим.
   Бреннан, который сунул мою руку мне в руки и указал.
   "Вот. Давайте посмотрим, насколько вы хороши." Он сделал паузу. "Или нет".
   "Бреннан..."
   Он вырвал клинок Лио и швырнул ножны на скамейку.
   - Ну, Кили. Не через десять лет - если твой язык и темперамент не добьют тебя к тому времени. Или, если уж на то пошло, к завтрашнему дню.
   "Курештин",
   - спокойно сказал я и обнажил свой меч.
   Два
   Как ни странно, я был доволен. Гнев растворился в решимости, холодном, тихом спокойствии, которое дало мне необходимую концентрацию. Бреннан не является по-настоящему одаренным фехтовальщиком - я сомневаюсь, что им может быть любой Чейсули из-за недостатка самоотверженности, - но он силен, быстр и твердо владеет техникой. Я был не в меньшей степени, так как он научил меня тому, что знал сам, но прошло уже почти два года с тех пор, как мы познакомились.
  
   столкнулись друг с другом и
   Я значительно улучшился.
   Я ухмыльнулся над лезвием. "Рад встрече, Ружо
   -"
   Но Бреннан ничего не тратил зря, даже своего дыхания на меня. Он вступил в бой, прежде чем я успел моргнуть.
   Только спарринг, но с элементом подлинного риска. Клинки столкнулись и зашипели, наполнив двор песней. Я крякнул, отдышался, шумно выдохнул, закусил губу, сплюнул кровь, стиснул зубы до боли.
   Он бил меня по булыжникам к стене, мы с Лио
   получил пощечину. А затем повернул меня, толкая обратно к караульному помещению.
   Я остановил его, удержал, оттолкнул на три шага. Затем он появился снова.
   Я смутно осознавал, что люди собираются в заливе.
   лей. Гвардейцы, конюхи, мальчишки, даже проходящие слуги. Я слышал бормотание, комментарии, сделанные ставки. Я надеялся, что не на мне; Бреннан явно выигрывал.
   Это меня разозлило. Я ожидал, что он будет сдерживаться из-за моего пола. Это было не то, что я хотел
   от противника, но я ожидал этого.
   Станьте зависимыми от него; преимущество, которым я пользовался. Но на этот раз, на этот раз Бреннан ничего мне не дал.
   У него была точка зрения, и он использовал ее, чтобы сделать это.
   Мы были почти у караульного помещения. Я поймал пятку, повалился на спину, выронил клинок, попытался снова его схватить, но Бреннан поймал его острием своего и отбросил от меня. Он грохотал и звенел по булыжникам.
   Я перекатился на живот, пытаясь вытянуться и поймать рукоять, но острие меча Бреннана было у моей протянувшейся руки, жаля плоть. Я вырвал его обратно, ругаясь, попробовал еще раз с другим, получил еще один укус. А затем кончик оказался у моего горла, прижимая меня к спине, мягко направляя вниз по булыжнику. я
   распростертый там, разгоряченный и униженный, и не-
   ругал его способности всеми возможными эпитетами. Бреннан слушал и смеялся. Он поднял свой клинок, остановился, рубя вниз.
   И остановил его, как он и собирался, лезвием лаская мое горло. Я легко откинул голову назад одним толчком. "Итак, - сказал он, - теперь вы знаете".
   Что я могу потерять, да. Я не ожидал, что выиграю. я
   ожидал только доказать, что я был достаточно хорош;
   вместо этого я потерпел неудачу. Как и раньше, я растянулся на булыжниках, а Бреннан надо мной. На этот раз в человеческом обличье, но деградация была такой же. Когтями или мечом он навязывал мне свою волю.
   Но он был братом, а не врагом. Мы не ссорились на самом деле, только чтобы договориться.
   В другой раз я
   сказал себе.
   Будет другой раз.
   Я закрыл глаза. Повелел гневу уйти. Через мес-
   мент, так же как и меч.
   Бреннан постучал носком моего ботинка. - Кили, поднимись. Вот - возьми меня за руку.
   Я возьму это. Он схватил меня, отпустил, наклонился
   и поднял свой меч. Я принял это с мут-
   теред, "Лейхана ту'сай",
   Бреннан оценил мой нрав. Потом медленно ухмыльнулся.
   Страница 71
  
   - Ты был лучше, чем я ожидал.
   Мой рот криво скривился. "Как и ты, rujho."
   Он смеялся. Хлопнула рукой по спине, чтобы смахнуть пыль, и чуть не сбила меня с ног.
   - А теперь, - сказал он легкомысленно, - расскажешь мне о разбойниках? Эринниш, кажется, ты говорила?
   Я посмотрел мимо него, резко сосредоточившись. Я не ответил ему, будучи не в состоянии. Все, что я мог сделать, это смотреть.
   Ян. Дейдра.
   Жан.
   Вместе со всеми остальными.
   Нахмурившись, Бреннан повернулся, чтобы проследить за моим взглядом. И напрягся, как и я, хотя у него было меньше причин, поскольку у Бреннана всегда было меньше причин. Это означало, что я был тем, кто вынесет на себя основную тяжесть *
   недовольство нашего отца.
   Ну, это было раньше.
   Я вздохнул, взглянул на Бреннана, зашагал по булыжнику и остановился перед муджхаром. "Я начал это".
   Он серьезно кивнул. "Так я и предполагал, когда Лио пришел сказать мне, что мои сын и дочь ссорятся".
   Я нахмурился. снова Лио; Я поговорю с ним позже.
   На данный момент со стороны моего отца не было никаких признаков гнева. Никаких признаков грядущего наказания. Я ждал чего-то большего; когда он, похоже, не был готов сказать что-либо еще, я немного нахмурился. Оглянувшись на толпу, собравшуюся посмотреть, как сын и дочь Муджхара сопоставят сильные клинки и сильную волю, я понял, что он ничего не сделает и не скажет перед таким количеством людей.
   Быстрый взгляд на Дейдру показал, что я опасаюсь.
   сион растворяется в облегчении. Взгляд на Яна показался мне человеком, который откровенно веселится и ничуть не боится показать это даже перед своим царственным братом. Он слегка кивнул и ухмыльнулся мне, что заставило меня почувствовать себя лучше.
   - Но я проиграл, - сказал я ему.
   Мой отец быстро взглянул на Яна, чтобы понять, что вызвало мой комментарий. И нахмурился, но только немного; он понял, как важно ничего не раздавать на публике.
   Бреннан подошел ко мне. "Она не виновата во всем, - сказал он. "Я предложил матч, jehan
   ... Я подумал, что ей пора узнать, что значит для женщины драться с мужчиной. Особенно мужчину, которого не впечатлил ее пол, и который более чем готов не обращать на это внимания, замахиваясь на нее мечом".
   "Лейхана тусай",
   - сказал я кисло.
   Бреннан рассмеялся и коротко коснулся моего плеча.
   "Вы сделали достаточно хорошо," сказал он. "Гриффон улучшил тебя".
   - Но недостаточно. Недостаточно близко. Сколько раз ты прорывался сквозь мою защиту? Я попросил.
   - Сколько раз ты...
   Тут вмешался наш отец.
   "Достаточно,"
   он сказал.
   "Вполне достаточно, от вас обоих." Его единственный глаз был строг, хотя его тон был мягок в знак уважения к тем, кто смотрел. - Я совершенно уверен, что у вас есть им-Страница 72
  
   давила всех своей доблестью, Кили, и, конечно,
   taint ваше мужество, что означает, что ваша точка зрения была сделана. А это значит, что ты можешь убрать меч и думать о других вещах".
   Я ухмыльнулся ему, невозмутимо; Ян был моим союзником.
   И я
   кое-что доказал, хотя и не так хорошо, как я
   может понравилось. - Другие вещи, jehan?
   Такие как свадьба-
   звонить и рожать детей?"
   Отец вздохнул. "Это было бы лучше всего, да... но я знаю лучше, чем ожидать этого".
   Я кивнул. "Хорошо. Я бы предпочел не быть пред-
   диктуемый; это делает человека скучным. Я снова взглянула на Яна и увидела смех в его глазах. Это заставило меня усмехнуться в ответ, неудачи уменьшились, а затем я повернулась к Бреннану: "В другой раз, руджо".
   - Нет, - заявил наш отец.
   Бреннан ничего не ответил, чего и не было в
   хоть удиви меня. Я также хранил молчание, которое наш отец принял за согласие, и смотрел, как он
   руку Дейдры и проводил ее обратно к паломнику.
   тузовый вход.
   Я посмотрел на Бреннана. - Обещай мне, Ружхо.
   Он шумно вздохнул. - Кили, ты слышал, что он сказал.
   - Да, я слышал. Но обещай мне, Бреннан. Еще раз. Выиграй или проиграй, я буду доволен. Только дай мне еще один шанс.
   "Что будет больно?" - спросил Ян.
   Бреннан удивленно посмотрел на него. - Вы поддерживаете это безумие?
   Ян пожал плечами. "Что такое безумие, харани?
   Ей отказывают в шансе только из-за ее пола. Если
   Кили был мужчиной, Найл не сказал бы "нет". Только потому, что он думает, что Шону может не понравиться владеющая мечом чейсула, он отказывается позволить ей учиться. Он боится рисковать союзом".
   Тон Бреннана был ровным. "Потому что, если Эйдан умрет, ему понадобится кровь из других источников".
   - Да, - согласился Йен, ничего не щадя Бреннана. "Вы должны понять, что значит придавать союзу такую большую ценность, что другие чувства больше не имеют значения. Даже чувства ваших детей; вы просто делаете то, что должно быть сделано. умирает, жизнь Кили становится еще более ценной". Его глаза были на мне. "Союз необходим. Как и предостережение Муджхара".
   Я нахмурился. "Но вы выступаете за то, чтобы мы снова сражались".
   "Потому что вы позволите ему разгрызть ваш живот, если вы этого не сделаете, как это сделал Найл, когда ему сказали не делать того, что он очень хотел сделать. Я помню, даже если он этого не делает". Ян, улыбаясь, пожал плечами. - Еще раз, ты сказал. Я думаю, это не повредит.
   Бреннан снова вздохнул и махнул рукой в знак
   Кейт подала в отставку. "Тогда еще раз. Когда?"
   Я покачал головой. "Пока нет. Позже. Когда я узнаю немного больше. Я скажу вам, когда". А потом,
   Подумав еще раз об эринских разбойниках и любопытствуя о брате, я поспешил уйти.
   Взяв с собой мой меч.
   Страница 73
  
   Именно к Яну я пошла позже, а не к отцу. Я знал, что скажет моджхар, связанный отцовскими обязанностями. Но у Яна не было ни одного из тех обременений, которые убрали барьеры и позволили мне говорить свободно.
   Он открыл дверь на мой стук. Приподняв брови, он увидел меня, но отступил в сторону, давая мне войти. Закройте за мной дверь, затем тихонько подождите, пока я слепо оглядывала комнаты, размышляя, стоит ли мне идти, даже если я хочу остаться.
   - Вы можете сесть, - сказал он. - Или темп, если хочешь.
   Я посмотрел на него резко. "Ты слишком хорошо меня знаешь,"
   суфали
   - Ты знаешь, зачем я пришел?"
   Он улыбнулся и сел в кресло с крестообразными ножками.
   - Нет. Но я знаю, что ты Чейсули, даже без цвета... и я знаю, как нас раздражают эти стены.
   Как они слишком туго связывают наши души".
   "Я5 это стены?" Я попросил. "Или тюрьма нашего долга?"
   улыбка Лана умерла. - Оба, - сказал он мне тихо. "Вы только что узнали об этом?"
   Я уставился на него. "Ты имеешь ввиду-
   ты
   -? Вы, суфали?
   Но... я думал...
   - ...что, как сюзерен муджхар, я могу только наслаждаться своим долгом? Он покачал головой. "Нет, Кили
   ...
   Я так же, как и вы, обеспокоен бременем чести.
   связаны клятвами, согласно требованиям пророчества".
   - Поэтому ты поддержал мою заявку на еще один бой на мечах?
   Он небрежно провел пальцем по нижней губе. "О, отчасти. И отчасти потому, что ты заслуживаешь второго шанса". Он указал на второй стул. "Почему
   >.
   не сидеть, Кили? Ходьба изнашивает колени".
   Я сидела. Вытянул ноги, колени целы, и
   Короновал его задумчиво.
   "Суфали
   -"
   Тихо, он отменил начало моего вопроса-
   ция. "Кили, то, что я сказал тебе снаружи, было правдой.
   Союз необходим, что делает осторожность Найла понятной. У него нет желания обуздывать ваш дух, но он должен. Временами ты слишком импульсивен, провоцируешь несчастные случаи, - он слегка махнул рукой.
   "Сегодня в качестве экзамена-
   пле; вы могли быть ранены. Тебя могли убить".
   Я покачал головой. "Не с Бреннаном, су'фали.
   Ни с кем из Муджхар, все они знают, кто я. Кроме того, я умею драться".
   Ян вздохнул. "Высокомерие, порожденное невежеством... да, Найл был виновен в этом, когда был молод. Вот почему я не одобряю королевских недолеток,
   -хранили так близко к конюшням. Он слегка улыбнулся и пошевелился. они научились вообще никому не доверять, пока это доверие не будет заслужено. "Мы с Солде выросли в Кланкипе, а Найл - нет. Это оставило его неподготовленным к миру".
   Я в шоке уставился на него. "Мой жан?
   Но он отправился один в Валгаард и встретился со Страханом один".
   Ян слегка пожал плечами. "Ну, он пошел со мной, но я
  
   заболел... да, в конце концов, он встретил Страхана один на один.
   И это то, что сформировало его, Кили. . . Страхан, Лилит, чума, потеря джехана, а также война с
   Солинда. - Он внимательно посмотрел на меня. - То же самое было и с твоим руджхолли.
   Прежде чем они вернулись из
   Валгаард, никто из них не был мужчиной. Вояки только по названию, даже с учётом подготовки. Потому что, пока они не столкнулись с требованиями своих талморр, они были не чем иным, как комками глины. Страхан обжег каждого из них в печи Асар-Сути".
   Мне было странно холодно, мне ужасно не нравилось покалывание кожи головы. - Ты хочешь сказать, что я тоже должен встретиться со Страханом?
   "О боги, я
   надеюсь, что нет!" Он выпрямился.
   прямо в кресле. "Я никому не пожелаю Страхана и никогда никому из нашего Дома; ты думаешь, я дурак?"
   Его напор ошеломил меня. - Но... вы только что сказали...
   Ян вздохнул и снова откинулся назад. "Это был пример, Кили. Я указывал, как потери и лишения могут сформировать душу. Провести мальчика из детства во взрослую жизнь". Он отмахнулся от начала моего вопроса. -- Я имею в виду только то, что вы слишком легко полагаете, что вам не грозит никакая опасность.
   Вы Кили из
   Хомана, Чейсули и дочь Муджхара. Твоя сила больше, чем у большинства, что усиливает твою веру в то, что ничто и никогда не сможет причинить тебе вред. - Он коснулся пальцем своей головы. - Здесь или снаружи... - Палец двинулся к его сердцу, - и уж точно никогда здесь. Там, где это может повредить больше всего".
   '
   Я глубоко вдохнул, затем медленно выдохнул. На его место вкрался страх. "Я боюсь, су'фали".
   "Что-то я хорошо понимаю." Было рас-
   выражение в его глазах, говорящее о личных вещах. Вещи, которые он не разглашал бы словами, но все же обнаруживал в позе и красноречивых глазах.
   "Но вы с этим справились", - сказал я ему.
   "Я? Я? Или я просто игнорирую это?" Он медленно покачал головой. "Я произвел на Лилит ребенка. Ребенка Ихлини-Чейсули, который служит Асар-Сути.
   Мерзость, Кили; ей нельзя позволять жить. Я должен был выследить ее. Должен был убедиться в ее смерти. Но я этого не сделал, проигнорировав это; каким-то образом полагая, что такой курс изменит ее цель. ..
   Боги, я был дураком, - вздохнул он, - и Бреннан поплатился за это. Теперь еще один такой ребенок, воспитанный для
   Развлечение Страхана, для целей Страхана. Долгое время он молчал, затем снова покачал головой. - Колесо Жизни продолжает вращаться, слишком часто повторяясь.
   Я смотрел на него, не моргая, завороженный его
   глаза. - Я мог бы остановить это, - сказал я ему. "Я мог бы остановить Колесо".
   "Как?" - спросил дядя, увидев, что я не шучу.
   "Не женившись на Шоне из Эринна".
   Он нахмурился. - О, я вряд ли...
   - Да. Если Эйдан умрет, а он может, все зависит от меня. А что, если я откажусь?
   Он сидел как камень в кресле, даже не моргая. А потом он моргнул и улыбнулся.
   Страница 75
  
   "Вы не будете," сказал он мягко. "Ты не настолько эгоистичен".
   Разве я не?
   Я поинтересовался.
   О, но я думаю, что да. . . боги, но я думаю, что я
   может быть.
   ~
   При достаточной причине.
   Но пока я не был эгоистом, глядя на своего дядю.
   "Суфали", я
   сказал: "Нет ничего, чтобы принести вам мир?"
   Через мгновение он кивнул. "Ее смерть, - сказал он, - или моя".
   "Рианнон - твоя дочь".
   "Она служанка Секера".
   "Кровь твоей крови, су'фали".
   Плоть на его лице была натянутой. - Думаю, нет, Кили.
   Я думаю, что его заменили экскрементами секера".
   Неумолимо я продолжал. "И когда Рианнон пришла сюда, облаченная в одежды уловки, ты приветствовал ее. Я ясно это помню, су'фали.
   Я был в комнате".
   "Не зная, я приветствовал ее. Не зная правды".
   - И она пришла к вам просить пощады?
   Просит твоей защиты? Отбросив замыслы ее джеханы?" Я сделал паузу, почувствовав его боль; муку горя отрицал. "Вы бы почувствовали то же самое?"
   Его тон противоречил боли. - Чего ты хочешь, Кили? Зачем ты спрашиваешь об этом?
   - Кровь, - просто сказал я ему. "Мы очень уважаем эту кровь наших предков. И все же, когда она
   кровь Ихлини смешивается с нашей -
   кровь наших предков
   - Вы говорите, что это должно быть пролито.
   - Так и должно быть, - ответил он, - когда ихлини попытаются разлить нашу.
   - Но не все Ихлини, - сказал я. "Есть те, кто желает мира так же сильно, как и мы, отворачиваясь от Асар-Сути. Делает ли это их врагами?"
   "Кили..."
   "Есть те из Чейсули, которые больше не служат пророчеству. Делает ли это их врагами?
   Делает ли это их слугами Страхана или только самих себя?
   Ян закрыл глаза и рухнул. Он устало сказал: "Значит, Тейр был против тебя".
  
   *
   "Не на меня... он говорил со мной, да, и объяснял, что он чувствует... что чувствуют а'саи, которые боятся потерять свой лир".
   глаза Лана распахнулись. "Это то, что он сказал тебе? Это тот рычаг, который он использовал?"
   Я почувствовал вспышку обиды, подождал, пока она утихнет.
   "Он пришел ко мне и рассказал, почему они так себя чувствуют. Почему они не могут работать для достижения цели, которая станет их концом".
   "И он предложил тебе не выходить замуж за Шона". в-
   напряжение его гнева было таким же поразительным, как и внезапным.
   "О боги, девочка, я дал тебе больше здравого смысла
   . . . как можно быть таким слепым? Как ты можешь быть таким безмозглым?" Он встал и встал передо мной, уже не терпимый родственник, а сюзерен Муджхара и разъяренный воин Чейсули.
  
   хочет Льва.
   Тейрнан всегда хотел Льва... и вот как он его получил. Потому что, если Эйдан умрет, это придет к вам - как вы сами сказали. - Он перевел дыхание. - Если вы откажетесь выйти замуж за Шона, не будет настоящего наследника... не будет настоящей крови...
   - Я знаю, - сказал я. "Я очень хорошо знаю, что это значит: Тейр унаследует Льва".
   "Тогда, если ты знаешь
   -"
   Я встал и посмотрел ему прямо в лицо, натянутый так туго, что я
   почти дрожал. "Что, если он прав? Что, если лиры уйдут? Что это оставит нам, су'фали. Что это делает Чейсули?"
   "Тейрнан - честолюбивый, жадный дурак".
   - Я все это знаю! Я закричал. - Но что, если он прав?
   Йен посмотрел на Ташу, растянувшуюся на его кровати со своими детенышами. Она пристально смотрела на него в ответ, но связь была заметно пустой от разговора, пустой от того, что она чувствовала.
   Безучастно он сказал: "Я уже однажды спрашивал ее - спрашивал, правда ли это - неужели лиры должны были покинуть нас..."
   Страх шевелился вяло. "Что она сказала?"
   - Ничего, - сказал он, - как сейчас. Таша хранит молчание. Таша хранит свои секреты.
   Что-то внутри меня сломалось. "О боги, су'фали
   -о боги
   Что произойдет, если Шон умрет?"
   Его голова закружилась.
   "Какая?"
   "Что произойдет, если Шон умрет? Это закончится? Все кончено? Победит ли Тейр в конце концов? Или победят Ихлини?"
   Нахмурившись, он покачал головой. - Кили, нет причин полагать...
   - О, есть, - глухо сказал я. "Шон действительно может быть мертв".
   Он вообще ничего не говорил, сразу не задавал вопросов, ничего от меня не требовал. Он просто положил руки мне на плечи, подвел меня к стулу, снова усадил. Затем тихо опустился передо мной на колени, держа мои руки в своих. - Я думаю, тебе лучше рассказать мне.
   Я рассказал ему все, что знал. Украденных кольтов и ножей; из
   Внебрачный сын Лиама. Зная теперь лучше вес возможностей; обещание несделанного.
   я
   может остановить Колесо. Если бы Рори не был собой.
   Три
   Йен отпустил мои руки и встал, пристально вглядываясь вдаль, хотя смотрел прямо на меня.
   - Найлу нужно сказать.
   "Нет!" - резко сказал я. Затем более спокойно: "Пообещай мне, суфали...
   ничего не говори Жану".
   Он покачал головой. "Это касается его, Кили.
   Это касается всех нас".
   Я глубоко вздохнул и постарался сохранять спокойствие, зная, что слишком много эмоций могут его опрокинуть .
  
   далеко от меня. "Но мы не можем быть уверены, что Шон мертв. Это только возможность". Я очень прямо сел на край стула, надеясь, что разумного тона голоса будет достаточно, чтобы связать его, хотя бы на мгновение. Мне нужно было время подумать. "Если вы скажете Джехану, что Шон мертв, убит в драке в таверне своим ублюдком Руджхолли, вы вполне можете спровоцировать события, которые могут причинить нам вред".
   Он ничего не сказал, явно не впечатленный. Наблюдая за мной и другими вещами, далекими вещами. Вещи, которые я не мог видеть.
   Мне нужно было нечто большее. Другая причина, лучшая причина - и тут она пришла ко мне. Причина, по которой сам Рори добился от меня обещания. "Что бы почувствовала Эйлин? Или Дейдра, услышав новости, которые могут быть правдой, а могут и нет, и не зная, чему верить?" Я покачал головой.
   "Это причинит Эйлин много горя, а сейчас ей ничего из этого не нужно. Ей нужно ее невежество, пока правда не станет известна".
   Теперь он хмурился, явно встревоженный. "Кили,
   у нас нет времени терять. Если мы будем сидеть здесь и ждать новостей от Эринн, которые могут прийти или не прийти...
   - Но мы должны, - тихо настаивал я. "Если Шон мертв, оно придет. И тогда ты знаешь, что сделает Джехан". Я поморщился и откинулся на спинку стула. "Откройте торги еще раз".
   Исчезло кривое веселье. Он был смертельно сер-
   сейчас. "Это гораздо больше, чем ваши симпатии и антипатии".
   Чувство вины ненадолго мелькнуло. - Да, - согласился я. - Но если ты скажешь ему, и он, в своей муджхарской мудрости, сочтет нужным обручить меня с кем-то другим, не зная правды, что произойдет, если Шон жив? я
   развел руками в вопросительном жесте. "Тогда меня обещали двум мужчинам.
   Я, к чему может привести расторгнутая помолвка".
   С точки зрения нашей истории это был решающий удар. Если бы не отказ Хоманана Линдира от Эллика из Солинды в пользу Чейсули, не было бы Ку'малина.
   И нити пророчества были бы завязаны гораздо раньше, оставив Тейрнану нечего использовать в качестве средства для восстания.
   Ян, глубоко задумавшись, отвернулся от меня и рассеянно прошел к столу. Он сделал паузу, собрал серебряные пророческие кости и начал пересыпать их, перебивая, из одной руки в другую. - Время, - мягко сказал он. "Это ключ к истине".
   Я глубоко вздохнул.
   "Суфали
   -"
   Он еще раз развернулся, прерывая мое намерение...
   лы. "Как долго Рори Рыжая Борода в Хомане?"
   Я покачал головой. "Он не сказал. Недолго, я
   Думаю... - Я пожал плечами. - Я тоже не мог сказать.
   -- И он сказал тебе, когда произошла эта драка в таверне?
   свернутый? Три месяца назад? Шестой месяц?"
   Я снова покачал головой.
   "Суфали
   -"
   - Время, - повторил он, снова пересыпая кости туда-сюда, туда-сюда. "Первое, что сделал бы Лиам, это отправил бы сообщение Найлу, а также
   Эйлин и Дейдра. Это означает, что если эта драка в таверне произошла шесть месяцев назад, вероятность
  
   в том, что
   Шон жив. Мы бы уже знали, если бы он был убит".
   Тупо я сказал: "Сообщения теряются".
   Кости зазвенели. "Да, так и есть. Это означает, что нам может быть мудро послать к Лиаму самих себя".
   Напряжение скрутило мой живот. "Тогда ты скажешь Жехану
   -"
   Ян покачал головой, все еще немного хмурясь. "Нет. Пока нет. Я думаю, будет лучше, если мы оставим это между собой, по крайней мере, до тех пор, пока не откроется правда". Мгновение он смотрел на кости, потом посмотрел на меня.
   "Вы должны были сказать мне раньше, но я понимаю ваши опасения. Нет, я пока ничего не скажу. Вполне вероятно, что если бы что-то случилось с Шоном прямо перед отплытием этого Рыжебородого, мы бы очень скоро узнали об этом. выжил".
   Я устало вздохнул. - Я бы предпочел знать.
   "Это необходимо знать для безопасности Хоманы".
   Выражение его лица было непреклонным. - Вы знаете, где он?
   Я пожал плечами. - В лесу. Но он не глупый человек, он передвигает свой лагерь.
   - Вы могли бы найти его?
   "Я делал это раньше. В форме лира это должно быть простой задачей". Я посмотрел на него резко. "Но я должен идти к
   Джойенн с Бреннаном и Эйлин, и у вас нет возможности прибегнуть к лир-форме, пока у Таши есть ее детеныши".
   Его решение было принято быстро. "Иди в Джойенн,"
   - сказал он тихо. "Я пошлю туда сообщение с просьбой вернуться под тем или иным предлогом.
   Это удовлетворит Бреннана, который может усомниться в этом, если вы откажетесь.
   решил идти самостоятельно. Найл поверит, что ты в
   Джойенн, Бреннан, что вы здесь. Никто не будет подвергать сомнению ваше отсутствие ни в том, ни в другом месте. Это даст вам возможность найти эринского преступника".
   Благородный человек, мой су'фали, присягнувший своему брату. И все же теперь он служил другому, оставив
   другой он был должен. Я глубоко вздохнул. - Ты сделаешь это для меня?
   Улыбка была легкой, но присутствовала, зацепив один угол. - Для тебя, Кили? Возможно. Но также и для
   Хомана..."
   - ...и за судьбу пророчества. Я улыбнулась в ответ, соответствуя его иронии. - О, да, конечно.
   - Найди его, - сказал Ян. "Будьте уверены в том, что он говорит, это даст нам нужный ответ". Он многозначительно помолчал. "И тогда ты немедленно отнесешь этот ответ муджхару и подробно расскажешь ему все, что знаешь. Все, что думаешь".
   Его цена, простая и понятная. Все, что я мог сделать, это кивнуть.
   Жойенн обычно находится всего в половине дня езды от
   Муджхара, меньше, чем в форме ели. Но Эринниш
   Эйлин едва хватило сил, чтобы ехать так далеко, а громоздкие носилки, на которых ее удобно перевозили, удлиняли путь в два раза дольше. Я пошел с ней, лениво развалившись на валиках, отказавшись от лошади, чтобы составить ей компанию поближе.
   Бреннан ехал верхом на Бэйне, своем черном жеребце, в сопровождении
   под руководством Лио и небольшого отряда моджхаранцев.
   Сторожить. Мы не ожидали никаких проблем между Муджхарой и Джойен, но эскорт придавал нам столько же престижа, сколько и защиты. Перед всеми нами ехал юноша со знаменем Принца Страны 79 .
  
   Хомана: черный безудержный лев на алом поле, очень похожий по своей природе на изображение нашего отца, но меньшего размера и без короны, обозначающей королевскую особу Муджхара. Я считал гербы и знамена показушными и совершенно ненужными, пока Бреннан не заметил, что такие вещи мало чем отличаются от еловых лент и сережек, которые так гордо носит каждый воин. Хоманане, сказал он многозначительно, не менее нерешительно продемонстрировали свою гордость наследием, чем мы; Таким образом, знамя несли по сельской местности всякий раз, когда
   Муджхар или его наследник уезжали куда угодно официально. Этот визит в Жойен не был официальным, но
   Бреннан хотел воздать Эйлин как можно больше чести, надеясь укрепить ее доверие.
   Ехая с ней в носилках, защищенный от дорожной пыли прозрачными портьерами, я подумал, что королевское знамя вряд ли укрепит ее уверенность в себе. Во-первых, я считал ее уверенность непоколебимой; Эйлин сильная, упрямая и прямолинейная, ей не нужны никакие церемонии, чтобы убедить ее в своей ценности. По понятным причинам она была подавлена потерей младенцев, но я чувствовал, что нет опасности стать жертвой постоянного недуга своего духа.
   Большую часть пути мы провели в пустых беседах. Движение носилок было безжалостно монотонным, убаюкивающим даже меня.
   ness в конце полуденного солнца. Я зевнул, потянулся, откинулся на подушки и стал созерцать видение за рыхлой тканью. Ла-
   zily, я улыбнулась, оценив то, что увидела.
   Поздняя весна, почти лето: оживала густая трава.
   лениво пышные, образуя ковер для разбросанных мотков блестящих цветов, в то время как далекие деревья образовывали нечеткую живую изгородь из зелени на фоне ослепительно синего неба. Вокруг нас были луга, окруженные волнистыми холмами. Живые изгороди составляли основу и уток земледельческих владений. Кое-где в складке холма приютились серые каменные хутора с соломенной крышей или группа из двух-трех домов, побеленных известью. Низкие каменные стены текли по земле, встречаясь и разделяясь, образуя границы. Мох устилал неуложенные раствором камни, прикрепляя каждый на место. Плющ и другая растительность укоренились в трещинах и расщелинах. Некоторые цвели, рассыпая драгоценные камни по зеленому бархатному платью.
   Тон Эйлин был медленным и мягким, задумчивым. "Это прекрасно, Хомана. Гораздо нежнее, чем Эринн, так омываемая морем... Цвета здесь ярче, ярче, как только что выкрашенная ткань. В цветах Эринн"
   приглушены, смягчены туманом и туманом. . . все соленое, как море, - оно пропитывает наш лес, наших овец, нашу шерсть. . . и у ветра есть зубы, острые зубы, кусающие землю, народ. . - Она вздохнула, откидывая назад прядь волос. - Но в ветре есть сила, а в душе земли - волшебство. . . это то, что дает нам нашу силу, нашу гордость... -- Тут она замолчала, смеясь.
   "Боже, но я говорю, как вдова, скорбящая о новом...
   мертвый муж!"
   Я покачал головой. - Ты говоришь как женщина, которая скучает по дому.
   Эйлин вздохнула. - Да, знаю, хотя толку от этого никакого. Хомана теперь мой дом.
   -- Есть смысл упустить то, что вы предпочитаете, -- сказал я.
   сказал. "Ты из Дома Орлов, Эйлин, рожденная в Гнезде Эринн. Дочь Лиама, Лиерна, созданная ветром и морем и душой дикой земли".
   Страница 80
  
   Я сделал паузу. "И мы подрезали вам крылья".
   "Вы скилфин,"
   - сказала она сердито. - Ничего подобного вы не сделали. Это только вы так запутались в своей жадности и в своих желаниях, что не видите, чего хотят другие.
   "Я знаю, что вы хотите." Я сохранил свой тон безобидно-
   сив. - Тебе нужен Корин.
   Хотя она сидела совершенно неподвижно, слишком неподвижно, что-то двигалось в ее глазах. "Нет."
   Я чуть не рассмеялся. "Нет?"
   Эйлин покачала головой. "Я скучаю по нему, да. Я часто думаю о нем. Интересно, как он поживает в Атвиа, пытаясь заменить влияние Лилит своим собственным, ежедневно имея дело с сумасшедшей, которая является его - и твоей - матерью.
   . , . но нет, я не хочу его. Не так, как я. Ее тон был странно сострадательным, как будто это я нуждался в утешении. - Все изменилось, Кили. Я давал клятвы, давал обещания.
   "Это другой человек
   Я замужем за... и я родила этому человеку ребенка".
   Я нахмурился. "Разве ребенок имеет такое большое значение?"
   Глаза Эйлин расширились. "О, да, Кили!
   Я, несомненно, удивил ее; она изо всех сил пыталась объяснить словами, которые я, бездетная и незамужняя, могла понять. удовольствие... но совсем другое дело, когда ты рожаешь этому человеку ребенка. Когда ты знаешь, глядя на этого человека, что он дал тебе свое семя, и это семя пустило корни... - Она оборвала себя, нахмурившись, и покачала головой. . "Это тяжело, Кили
   ... все, что я могу сказать, это да, это сильно меняет-
   вс. Это Колесо Жизни вращается; обещание грядущего". Наконец, она сказала: "Это волшебство, Кили
   ... священная, совершенная сила, намного более могущественная, чем любая другая".
   Что-то глубоко внутри перевернулось. - Вы могли бы родить Корин ребенка.
   Через мгновение она кивнула. "Да. Я хотел этого. Я
   хотела быть для него всем, чем должна быть женщина:
   жена, соседка по постели, мать. - Она коротко улыбнулась. - Мне сказали, что на языке д"Тангу есть слова чейсула, мейджа, джехана.
   Эйлин задумчиво пожала плечами. "Но
   Этого не должно было быть, Кили. Я была предназначена для Бреннана, и именно на Бреннане я вышла замуж".
   - Ты мог бы сказать "нет".
   "Я сделал." Эйлин рассмеялась над моим выражением лица. "Кили, ты не первая женщина, обещанная мужчине, которого она не хочет. И вряд ли первая, кто говорит "нет", когда дело доходит до клятв".
   Она рассеянно коснулась выреза своего красновато-коричневого платья. Под тканью лежал лир-торк, который Бреннан, на манер Чейсули, подарил ей в знак их брака. "Но когда я сказал нет, Корин сказал да; он отказался украсть невесту своего брата".
   Когда-то он мог. Но Корин изменился. Он ушел в Эринн по дороге в Атвию, где встретил невесту своего брата, которую он хотел для себя так же сильно, как и Льва.
   затем он отправился в Валгаард и встретил себя, свою истинную сущность, у ворот Асар-Сути. Старый Корин был изгнан.
   Корин, которого я знал, исчез; мальчик заменен мужчиной.
   Страница 81
  
   Я тихо сказал: "Теперь он будет стоить больше".
   "Да. Но я тоже. Я чейсула, мейджа, джехана
   -
   и я ничего не изменю".
   Импульсивно я спросил это, зная, что я не должен. - Ты любишь Бреннана?
   - Нет, - твердо ответила она. "Не так, как я должен".
   Неожиданно стало больно. - Но он очень заботится о тебе. Теперь я это знаю - я видел это.
   Через мгновение она кивнула. "Это то, что огорчает меня больше всего".
   - Но ты же сам сказал: ты родила ему ребенка!
   "И сделал бы это снова, если бы мог". Эйлин закрыла глаза, откинувшись на подушки. "Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я его ненавижу? Нет. Что я его не люблю?
   Нет
   - Бреннан дорог мне во многих отношениях. Но есть разница. Я не люблю его так, как должна. Не так сильно, как я хочу... - Она остановилась. Открыла глаза и встретилась с моими.
   Они были твердыми, яркими и пронзительными, не позволяя мне убежать. -- Не так сильно, как ты хочешь -- нет, я думаю, нуждаешься
   - любить своего брата".
   Меня это совершенно потрясло.
   "Какая?"
   - Ты боишься, - мягко сказала она. "Боюсь отказаться от той части себя, о которой никто не знает.
   Больше, чем просто девственность, которая слишком часто оказывается бременем, - Эйлин улыбнулась криво, - но гораздо, гораздо больше. Ни один человек не может понять. Ни один мужчина никогда не сможет понять, что женщина, ложась в постель в первый раз, отказывается от чего-то большего, чем девственность. Она также отдает себя".
   Онемев, я просто смотрел.
   Эйлин грустно улыбнулась. "Откуда мне знать, ты думаешь...
   инж. Ну, мы не так уж и отличаемся".
   "Но мы," сказал я оцепенело. "Вы приняли то, что вам дали, независимо от ваших причин.
   В то время как я
   продолжать бороться против того, что они хотят дать мне".
   "Да. В этом ты очень похож на Корина; он ненавидел оправдывать ожидания, хотя теперь он намного их превзошел". Она улыбнулась, сияя глазами. "Это не так плохо, как тебе может показаться, Кили... нет сомнений, что в браке ты теряешь часть себя, но мужчина тоже. И если вы мудры, вы вместе работаете над новой жизнью, один рожденный от обоих".
   Я мрачно покачал головой. "Я еще не встретила мужчину, который согласился бы позволить мне быть собой... за исключением, быть может,
   Йен, и он может дать мне свободу просто так...
   потому что он не в том положении, чтобы забрать его".
   Эйлин разгладила одеяло на коленях. Ее тон был тихим, но с ноткой сострадания. "Я знаю, каково это было для тебя, Кили. Ты провел свою жизнь, сражаясь в той или иной битве. как ты можешь победить. Что он возьмет, а не отдаст. Что он лишит тебя той Кили, за создание которой ты так упорно боролась".
   Боги, как она может знать
   -? И все же, казалось, она это сделала. Она проникла очень нежно и коснулась моей души, самой глубокой части моего страха.
   Я подтянул колени и прислонился к ним лбом. "Эйлин, я так устала... проигрывать, выигрывать... Страница 82
  
   о компромиссе - о необходимости вообще бороться".
   - Я знаю, - мягко сказала она. "Я понимаю, Кили. Я знаю, почему ты должна любить его и почему ты думаешь, что не сможешь".
   Я поднял голову. "Как ты можешь?"
   Свет мягко падал на ее лицо. Солнечный свет, приглушенный марлей, смягчил углы ее лица, приглушив живость ее волос. "У вас нет оснований полагать, что в браке по расчету есть место для любви, и
   Почему ты должен? Вы никогда этого не видели. Не в Найле и Гизелле, не в Бреннане и во мне.
   Есть
   Дейдра, да, но она любовница, а не жена... для тебя жена существует только для того, чтобы рожать детей, чтобы передавать правильную кровь. Следовательно, она недостойна любви мужчины, будучи не более чем племенной кобылой, как вы так часто говорили.
   Я молча кивнул.
   Голос Эйлин был тихим. "Для вас жена вынимается из одной формы и помещается в другую, сделанную по руке мужчины". Ее глаза снова стали спокойными и полными сочувствия. "Ты гордая, сильная женщина, которой ничего не нужно от этого мужчины, потому что все, что он может сделать для тебя, ты можешь сделать для себя сама".
   Я слепо смотрел ей в лицо. - Но никто не позволит мне это сделать.
   "И еще, Кили. Я думаю, последнее из всех, но, безусловно, самое важное". Она протянула руку и коснулась моей руки. "Для тебя, лишенной любви, лишенной желания, лежать с мужчиной будет не более чем изнасилованием".
   Это был не тот ответ, которого я хотел. Это было единственное, что она дала.
   Четыре
  
   •
   ^
   Два дня я ждал в Жойенне, становясь все более и более беспокойным и рассеянным, пока, наконец, не пришел посыльный. Меня вызвали обратно в Хомана-Муджхар без объяснения причин. Бреннан счел это странным, но не сделал ничего, кроме замечания; Эйлин вслух сожалела о необходимости моего ухода. Я чувствовал себя виноватым при этом, но вряд ли мог сказать ей, что вызов был ложным, устроенным только для того, чтобы узнать правду о благополучии ее брата.
   Я попрощался с Эйлин, затем Бреннан вывел меня во двор, щурясь от полуденного солнца. Жойенн, построенный из камня цвета охры, был залит солнечным светом, теплой, гостеприимной патиной богатого золота. Во времена Шейна он принадлежал Фергусу, его брату, который после смерти Фергуса перешел к Карильону и стал загородным жилищем принца Хомана. С тех пор так и осталось, хотя
   У Карильона было мало времени, чтобы жить в нем, или у Донала, или у моего отца. Теперь оно перешло к Бреннану, но и он остался в Хомана-Муджхаре. Джойенн часто пустовал, если не считать слуг, которые хранили его в доверительном управлении для отсутствующих домовладельцев.
   Бреннан предложил мне лошадь, но я отказался, сказав:
   Я предпочитал быструю свободу формы лира. Мои вещи он пришлет позже, хотя я привезла совсем немного. Мне не терпелось уйти, но я сдержал свое нетерпение, чтобы не вызвать подозрений у Бреннана.
   - Странно, - сказал он легкомысленно, - но, возможно, это связано с Шоном.
   Я резко взглянула на него, чувствуя, как узел завязывается у меня в животе.
   Страница 83
  
   Но Бреннан пожал только одним плечом, как будто его любопытство было просто праздным. "Возможно, Лиам наконец прислал сообщение о том, что вам и его сыну уже пора пожениться".
   - Возможно, - спокойно согласился я. "Или, возможно, это Корин говорит, что собирается приехать".
   Черные брови изогнулись вверх. "Я ожидаю, что мес-
   мудрец, чтобы включить и меня, если это правда".
   Негодование мелькнуло ненадолго, а затем угасло. Слегка, я
   сказал: "Корин мой близнец, а не твой".
   Бреннан, поняв, просто покачался на пятках, криво улыбаясь и зацепив большие пальцы за пояс. "О, да, конечно... но у нас было кое-что общее, он и я, в Валгаарде, сражаясь со Страханом. Мы уже не те враги, которыми когда-то были".
   Опять вспыхнула обида. Корин всегда был моим, так сказать, связанный рождением и темпераментом. Они с Бреннаном никогда не были близки, потому что Корин давно хотел гоманского титула и обещания Льва; позже он даже хотел невесту Бреннана.
   Бреннан всегда утверждал
   Харт как компаньон, рожденный близнецами, как Корин и я, что оставило законных детей Муджхара поровну разделенными как по привычкам, так и по происхождению.
   Но Бреннан говорил правду: в Валгаарде бэт-
   Страхан, он и Корин действительно кое-что поделили.
   вещь. Из обиды и ревности родилось новое уважение.
   Я подождал мгновение, казалось бы, бездействуя, затем пожал плечами.
   "Да, ну, может быть, это что-то совсем другое
   ... это может иметь какое-то отношение к Шону или нет.
   Лучший способ узнать это - пойти".
   Он положил руку мне на плечо, удерживая меня.
   "Кили..." Он прервал его, нахмурившись, затем вздохнул и продолжил, пока я ждал. "У нас с тобой почти столько же недопониманий, сколько у нас с Корином.
   . . . и я сожалею о них. Слишком много раз мы спорим
   ради спора, стараясь силой воли изменить мнения, убеждения, идеи... Я думаю, что нам было бы лучше, если бы мы просто согласились не соглашаться и позволили каждому из нас поступать так, как он - или она - хочет".
   Я смеялся над ним. "Я вижу Эйлин была на вас."
   Он улыбался, но в нем оставался след торжественности.
   в его глазах. - Да, она кое-что сказала, но не это побуждает меня сейчас говорить.
   Мы очень разные, ты и я, как по темпераменту, так и по желаниям и амбициям, но это не значит, что мы должны ошибаться, каждый из нас, - вздохнул он, качая головой.
   "Я думаю, что вы менее эгоистичны, чем я так часто думаю, когда вы поднимаете шум о женщинах, которых принуждают так или иначе. Я начинаю думать, что ваши опасения вполне законны, некоторые из них, и что женщин действительно заставляют делать то или это, даже вопреки собственному желанию".
   Я был удивлен, услышав от него такие вещи, но ничего не сказал, опасаясь, что он отзовет их и свое понимание. Вместо этого я молча ждал, пока он закончит, задаваясь вопросом, насколько его новая вера проистекает из близости с Эйлин.
   Бреннан коснулся левого уха, рассеянно ощупывая остатки мочки. Когда-то на нем была серьга из цельного золота, форма которой отражала Слиту, как его первое...
   группы сделали. Но он потерял серьгу и мочку из-за
   Солиндишман, маскирующийся под Хоманана, в сер-
   порок Ихлини. Не так уж и много, подумал я; он чуть не лишился жизни.
   - Это не чейсулинский способ принимать решения за наших женщин, - сказал он сосредоточенно, - и все же слишком часто я вижу, как эти решения принимаются за вас. Это несправедливо ;
  
   Мейв вольна поступать, как ей заблагорассудится, выходить замуж за того, за кого пожелает, - хотя боги знают, что я молюсь, чтобы эти желания больше не включали Тейрнана, - и все же вас заставили выйти замуж за Эрин просто для того, чтобы исполнить пророчество, которое некоторые
   Чейсули больше не верят и не служат".
   - Рождение, - сказал я ему категорически. - Ты хоть на секунду думаешь, что если бы Мейв была законной, ей была бы предоставлена такая свобода? Я покачал головой. "Нет, конечно... и я готов поспорить, что она выйдет замуж за Шона вместо меня, предоставив мне возможность быть тем, кем я пожелаю".
   - Так что теперь ты будешь обижаться на нее и за это.
   Тон Бреннана был резким и холодным, выдавая его фаворитизм. Если не считать Харта, он был ближе всего к Мейв из всех нас, разделяя ее секреты - и все же я задавался вопросом, сколько она в конце концов готова поделиться, даже с ним; это мне она рассказала о ребенке. Ублюдок Тейрнана, халфлинг.
   - Нет, - тихо ответил я. "У Мейв есть своя талморра, пусть даже она сама ее и создала".
   Бреннан устало и раздраженно вздохнул, сделав умиротворяющий жест, который развеял нашу краткую ссору. "Да, хорошо, давайте напомним о нашем соглашении, Кили."
   "Не соглашаться?" Я усмехнулся, делая свет на это. - Это твой способ избежать еще одного боя на мечах, Бреннан? Скажи женщине то, что она хочет услышать, и она уйдет? Улыбнувшись, я покачал головой.
   "О, нет, руджхо, я держу тебя за это".
   - Да, - сказал он рассеянно. - Конечно, Кили, я обещал.
   Ясно, что он был обеспокоен. И хотя он говорил многое из того, что я пытался заставить его услышать от меня в течение многих лет, я обнаружил, что защищаю практику хотя бы для того, чтобы он почувствовал себя лучше. "Ну, так всегда было в королевских домах ... вряд ли это ново, женитьба сыновей и дочерей в чужих странах".
   Я пожал плечами. - Что касается Чейсули, то сейчас мы держим Льва. Жертвы должны быть принесены. Не всегда женщины страдают, хотя обычно так и есть - есть и другая сторона. Я улыбнулась ему. "Мне легко смотреть на Эйлин и видеть женщину, вынужденную выйти за тебя замуж. Но то же самое требовалось и от тебя, Ружхо...
   а что, если бы ты захотел другую женщину?"
   Бреннан ничего не сказал. Мой вопрос был достаточно невинным, но между нами возник призрак Рианнон, дочери Йена и Лилит, и мейджхи принца Хомана. Она давала почувствовать свое присутствие в
   Хомана-Муджхар и в постели Бреннана. Я знала, что он не любил ее, но в этом было нечто большее, чем простое вожделение.
   Что-то шевельнулось внутри меня. Что-то от страха и беспокойства.
   Заклинание. Только это. Бреннану никогда не нравился Mini.
   - Ребенок... - начал он и остановился.
   - Да, - согласился я. "Есть ребенок, Руджхо.
   Немного-
   куда. Вероятно, в Валгаарде, у Страхана, в
   Ворота Асар-Сути. Я глубоко вздохнул. "Что, если это мальчик? Все эти разговоры о хрупкости Эйдана, о том, что мне нужно выйти замуж за Шона, чтобы обеспечить правильную родословную... . . что, если ребенок, которого вы зачали от Рианнон, мальчик? Ихлини, незаконнорожденный, но все же сын принца Хомана и внук Муджхара.
   Страница 85
  
   Боги знают, что хоманские повстанцы изо всех сил старались выставить бастарда Карильона за Льва, и некоторые даже говорят, что у Каро было больше прав, чем у нашего джехана. . .
   согласно законам Хоманана, сын твоего чресла может ходатайствовать о слушании дела о законности его требования. Даже сын подсел на женщину из Ихлини".
   Его челюсть была твердой, как камень. "Такая петиция никогда не будет удовлетворена".
   "Нет, конечно, нет, но претензии можно предъявить.
   Взгляните на суматоху, когда Элек выдвинул имя Каро... это чуть не раскололо Совет Хоманана.
   Это могло стоить нашему Жану трона".
   - Теир и так достаточно плох, - сказал он натянуто. "Боже, он дурак, но я скорее разберусь с ним, чем с Рианнон".
   "Иан разберется с ней". Я снова перевела взгляд с него на солнце, подняв руку, чтобы прикрыть глаза. - Ты не хуже меня знаешь, что Стрэхэн еще не закончил. Он найдет способ побеспокоить нас, разрушить притязания Дома Орла на Льва. Он воспользуется ребенком, Бреннан... он воспользуется чем угодно - и кем угодно.
   -он может."
   - Боги, - пробормотал Бреннан, - я проклинаю эту ведьму Ихлини.
   "Ихлини и Чейсули". Я взглянула на него с беспокойством, мне не понравилось выражение его глаз. Не зная, что сказать. "Я должен идти, Ружхо.
   Хорошо ухаживай за Эйлин. Она стоит заботы".
   Я оставил его тогда, прежде чем он успел ответить. Я пошел в землю, скользя сквозь все слои, чтобы прикоснуться к силе, которая так беспокойно таится в глубинах души Хоманы, ожидая освобождения, мгновенно отвечая нарастающим приветствием, которое чуть не отшвырнуло меня снова на свободу, лишенную крыльев, которые я хотел .
   - -
   вверх вверх-
   - распуская перья, расправляя крылья, крича триумфально в небеса -
   -
   -свободно
   -
   Подо мной, так далеко внизу, мой брат стоял в клетке из охристого камня, глядя вверх, прикрывая человеческие глаза.
   Глядя, как сокол поднимается в небо и летит, достиг-
   к солнцу. И я знал минутную мольбу-
   уверенный, резкий и напряженный, что он не был таким, как И. Чейсули, да, и потому блаженным. Способен сбрасывать с себя человеческую плоть ради меха горной кошки, чтобы бегать на четырех ногах по темному лесу. Но все же он не мог летать.
   Привязанная к земле душа моего брата.
   Моя не знала ограничений.
   Я полетел прямо к лесу возле Кланкипа, а затем усердно обыскал его, дрейфуя туда-сюда, паря и кружась, пока, наконец, не нашел их. Такие маленькие человечки, не более чем неуклюжие формы, пока я
   накренился ближе, еще ближе, дрейфуя вниз к
   верхушки деревьев. Руки и ноги стали больше, чем палки, лица стали четче, слова различимы.
   Они кричали, эринцы, выкрикивая поощрение и оскорбления в адрес двух сражавшихся мужчин.
   Рори был одним из них; отсюда я мог видеть блеск его бороды, горящей на солнце. Они собрались на поляне, не заслоненной ветками и листьями: восемь человек .
  
   Королевские люди и их капитан, все изгнаны, двое из них равны по силе, скорости и мастерству. В их руках были мечи.
   Еще ниже, пока я не уселся на невысокую ветку на дереве возле крохотной полянки. Я услышал лязг стали, стон затраченных усилий; почувствовал резкий запах пропитанной потом плоти и влажной кожи. И смеялся в своей форме сокола, чтобы смотреть без их ведома.
   Вряд ли это новый трюк. В детстве Бреннан, Харт и Корин часто соперничали друг с другом из-за того, кто первым получит лир и какой он будет формы. В конце концов, это не было пари; Бреннан и Харт, близнецы, первенцы, заболели лиром с разницей в час, и каждый в тринадцать лет отправился в лес искать лира.
   Бреннан вернулся домой со Слитой, Харт со своим ястребом Раэлем.
   Корину не так повезло. Прошло еще три года, прежде чем он связался с лисицей, Кири, и до этого времени Бреннан и Харт часто дразнили его, подкрадываясь к нему в форме лира, заставая его врасплох. Это было нечестно, существенно усилив обиду Корина на Бреннана, в частности, но это была уловка, которую проделывал каждый недавно связанный ребенок Чейсули с теми, у кого все еще не было лира.
   Это была игра, в которую я играл, и часто, когда приходил к своим собственным дарованиям. Я заставил Харта и Бреннана заплатить за шутки с Корин. И теперь мне казалось, что я снова могу играть в эту игру, на этот раз с
   Рори Рыжая Борода в роли жертвы.
   Он очень хорошо владел мечом. Достаточно скоро я
   потерял свое личное развлечение и наблюдал из-за
   Лучший в технике, отмечая свои движения, свои схемы, положение ног, распределение своего веса.
   Я также наблюдал за противником, оценивая его качество защиты, и знал, что он дал Рори хороший матч. Мужчина не удержался, но и не прорвался.
   Но они остановились слишком рано для меня. Ни один из них не выиграл;
   они остановились. Потому что, сказал Рори, свет угасал. Было бы опасно продолжать, опасаясь пропустить блок или превратить финт в настоящий удар. И вот они остановились, обзывая друг друга, хлопая друг друга по плечу, обмениваясь дружескими оскорблениями. Они были рядом со мной, очень близко. Все, что мне нужно было сделать, это отпустить и упасть, чтобы заставить их замолчать.
   Внутренне я рассмеялся. Время для правды, подумал я и оттолкнулся от ветки.
   На полпути я переоделся. Променяли крылья на руки, перья на плоть, когти на обутые ноги. Я слышал проклятия, перехватывал дыхание, бормотал просьбы богам Эринн. К тому времени я уже был на земле, стоя прямо перед Рори. Смеется над ними всеми, но в основном над его выражением лица.
   "Попробуй меня лезвием," бросил я вызов. "Закат для меня ничего не значит, я вижу в темноте".
   Руки были на мечах, на ножах, но ни один мужчина не обнажил лезвия. Вместо этого они смотрели, бормоча что-то себе под нос, украдкой поглядывая друг на друга, чтобы оценить степень потрясения каждого из них.
   Что касается Рори, то он ничего этого не делал, тихо стоя передо мной.
   Потом почесал бороду. "Девушка, - сказал он легкомысленно, - это плохой способ украсть лошадь - так смело, как сейчас".
   Я ухмыльнулся. "Да, если бы я хотел лошадь. И если бы я
   если бы я взял его легко; ты думаешь
   Чейсули ничего не знает о скрытности?"
   Он изогнул одну бровь под клубком латунных...
   Страница 87
  
   светлые волосы. "Вряд ли я тот, кто что-то спрашивает о Чейсули. Я никогда не встречал ни одного, девочка.
   . . ООН-
   меньше, конечно, эта хитрость больше, чем иллюзия".
   "О, да, - согласился я, воздействуя на его мелодию, - чуть больше, чем иллюзия. Не хочешь еще раз посмотреть?"
   Я развел руками. "Назови свое животное, Рыжая Борода
   ... Я могу быть ими всеми".
   Свет был позади него, ослепляя меня от его бывшей.
   давление. Но тон его был красноречив: неодобрение, разочарование. Переоценка меня. "Ласс, ты солгала мне".
   Это было не то, что я ожидал. Никоим образом не. Не от такого человека, как он.
   Я уставился на него. Веселье угасло. Что-то скрутило в моем животе. "Была необходимость".
   "Был здесь?" Он вложил свой меч в ножны с шипением и щелчком.
   "Был здесь?"
   Я чувствовал пустоту внутри. "Да. Большая потребность."
   Рори ничего не ответил. Он прошел мимо меня с поляны, двигаясь к деревьям. Восемь человек последовали за ним, оставив меня одного.
   Я повернулся. Внимательно посмотрел ему в спину, пока она не исчезла.
   грушевидный. А потом повернулся обратно. - Подойди к огню, - сказал он. "По правде говоря, стоит выпить или два. Если ты расскажешь мне это на этот раз".
   Часть меня злилась на то, что он, бесчестный человек из изгнания, может обвинить меня во лжи. Часть меня злилась. Часть меня стыдилась.
   Я пошел с ним к огню.
   Он взгромоздился на пень, откопал бурдюк, отсоединил его и сделал большой глоток, в то время как его люди нашли места и сделали то же самое. А потом он снова подключил кожу и швырнул ее мне. я
   неловко поймал его, прижав к животу, и почувствовал жар на лице.
   "Пей, - посоветовал он. "Легче объяснить ложь, когда язык как следует развязан".
   Поджав губы, я кивнул. - А тебе было легче драться с Шоном из-за винной девушки, потому что твой язык был как следует развязан?
   Карие глаза сузились. Крышки закрыли их на мгновение.
   мент. "Да, хорошо, вы бы ничего не знали об этом."
   Он сделал жест. "Садитесь. Пейте. Скажите, что вы пришли сказать".
   "Спроси то, что я пришел спросить". Я огляделся, не увидел ничего, на чем стоило бы сидеть, и устроился на покрытой листьями земле. И поскольку он бросил мне вызов, я выпил эринский ликер.
   Рори сидел, раздвинув ноги, непринужденно на пеньке.
   Солнце скрылось, и его место занял свет огня.
   густая борода великолепного рыжевато-бронзового цвета, струящаяся вместе со светлыми волосами, свободно спутывающимися на широких плечах. Настоящий разбойник, Рыжебородый, обладающий тихой неотразимой силой, кричащей о компетентности. Королевский человек, да, и явно королевский детеныш, как и мои братья, Дейдра и Эйлин. Смелый орленок с яркими глазами, рожденный в Гнезде Эринн, хотя и из конюшни.
   Шон мертв? я
   спросил.
   Ты убил своего брата, Рори?
   Но я спросил об этом сам, боясь услышать правду.
   - Тогда спроси, - коротко сказал он.
   Страница 88
  
   На мгновение, только на мгновение я не понял
   стоять. И тут я вспомнил, зачем пришел. "Сколько?" Я попросил. "Нам нужно знать, сколько времени прошло до вашего отплытия, чтобы мы могли судить, отправил ли Лиам - или отправит - сообщение о смерти Шона".
   Я увидел, как расширились его глаза, затем его брови опустились вниз, и они переплелись.
   "Ты видишь?" Я попросил. "Если ты пробыл здесь достаточно долго - если ты сразу отплыл из Эринна и был здесь достаточно долго - велика вероятность, что Шон выздоровел. Лиам сразу же пошлет известие о его смерти - - я пожал плечами, - к Дейдре, к Эйлин...
   "-и тебе?" Сузив глаза, Рори кивнул. "Да, я знаю тебя, девочка, теперь
   - не так уж трудно понять, что ты не дочь оружейника, если ты не приходишь сюда с такими словами во рту. , это? Чтобы решить, не пора ли закинуть сеть на еще одну рыбу? Он медленно поднял голову. Его глаза были черными от гнева. - Так скоро ты похоронишь Шона и ищешь нового мужа?
   Я чуть не выронил бурдюк.
   "Нет!"
   "Ну, я не буду иметь ничего из этого." Он мотнул головой в западном направлении. "Отправляйся к Лиаму сама, девочка...
   посмотрите, что он скажет. Я не скажу вам ни слова о том, когда мы уехали или как долго мы пробыли в Хомане, если вы воспользуетесь им, чтобы заменить моего брата в своем дурацком пророчестве об оборотнях".
   Удивленный, я чуть не ахнул. А потом я громко расхохотался, не обращая внимания на выражение его глаз, на сжатые челюсти под бородой.
   "Ты тот, кто убил его. Ты тот, кто делает эти вопросы необходимыми". Я швырнул ему бурдюк. - Ты дурак, Эринниш, если думаешь, что я здесь именно поэтому, чтобы убедиться в его смерти, чтобы найти себе другого мужа. Я медленно покачал головой. "Вы ничего обо мне не знаете, совсем ничего... или, конечно, вы бы знали, что это самое последнее, что я сделаю".
   Рори откупорил кожу и выпил, потом кивнул.
   лениво дед. - Да, девочка, я мало что знаю... только то, что ты солгала.
   Горечь и высокомерие боролись за мой язык.
   Оба выиграли. - Дурак, - язвительно сказал я, - неужели ты думаешь, что заменить его будет так просто? Ты что, забываешь о требованиях пророчества?
   Рори сплюнул в сторону. - Ты забываешь, что я почти ничего об этом не знаю? Думаешь, меня это волнует?
   Он поднялся, все еще держа бурдюк. - Пойдем со мной. Я должен тебе кое-что показать.
   Подозрительно, я остался на месте. "Я не дурак".
   - Нет, только упрямый. Рори наклонился, поймал меня за запястье и поднял на ноги. "Пойдем со мной, девочка. Я думаю, ты захочешь увидеть смышленого мальчика, узнать, что о нем хорошо заботятся".
   Он вел меня сквозь листья, ветки, листву, гулял-
   как единое целое с тенями. И показал мне
   Жеребенок Бреннана, который фыркнул и отступил в сторону, когда мы появились, затем успокоился, когда Рори успокаивающе положил руку ему на плечо, шепча бессмысленные слова утешения. На эринском, конечно; язык был сделан для лошадей.
   Я подошел к жеребенку, обхватил мягкую мордочку, почувствовал горячее дыхание на ладони и пальцах, услышал ржание в глубине его горла. "Бреннан хочет, чтобы он вернулся".
   - Да, я бы тоже, если бы потерял его. Рори ухмыльнулся.
   "Но я буду держать его, девушка."
   Страница 89
  
   Я хмыкнул. - Если только Бреннан не придет за ним.
   "Пусть. Я сражался с лучшими людьми, чем принц Хомана". А затем его тон изменился с вызова на воспоминание. "Я сражался с принцем Эринна".
   Я нырнул под шелковистую шею жеребенка и встал с другой стороны, используя его как барьер. Это облегчило слова. "Сколько?" - спросил я снова. "Мы должны знать, Рори. Это не имеет ничего общего с забросом сетей для новой рыбы..." Я покачал головой, поглаживая каштан по спине. "Если Шон мертв, для меня не останется никого. Совсем никого. Либо Шон, либо никто: нам нужен
   Эринская кровь".
   "Эйлин замужем за Бреннаном. У них "уже есть сын". Его рот дернулся в сторону. "Лиам устроил пир в честь рождения своего первого внука. Я победил Шона за право стать чемпионом среди детей в поединке на мечах".
   "Кто выиграл матч?"
   "Я сделал."
   Я пристально смотрел на каштановое плечо, не зная...
   как лучше сказать. "Эйдан болен. Он может не дожить до совершеннолетия".
   Рори ничего не ответил сразу. А потом вздохнул, что-то коротко пробормотал по-эрински, устало заговорил. "Да, ну, если он нужен богам, он будет ходить по залам цилеанн.
   ..." Он перевел дыхание.
   "Эйлин молода и здорова - Дом
   Орлы размножаются верно. . . будет больше детей.
   Еще один наследник Бреннана".
   "Нет."
   Поперек спины жеребенка он замер.
   - Нет, - повторил я. "У Эйлин меньше месяца назад случился выкидыш близнецов. Больше не будет".
   - Эйлин, - резко сказал он, и я вспомнил, что они знали друг друга. Так сказала сама Эйлин.
   "Ну," я ответил сразу. "Выздоравливает в стране, я обещаю, она здорова. Но детей больше не будет. Если Айдан умрет, наследника для
   Хомана".
   Тон Рори был напряженным. "Мужчины отвергают бесплодных жен".
   "Бреннан сказал, что не будет".
   Плоть под его глазами дернулась. - Это делает ему честь.
   Я ничего не сказал о законах Хомана, запрещающих это. Во-первых, Бреннан отказался бы, даже если бы это было разрешено. Он ясно дал понять.
   "Итак, - сказал я, выдохнув, - вы видите, как обстоят дела со мной. Нам нужна эринская кровь. Если Эйдан умрет, это не оставит нам никого в Доме Хомана". Я сразу же отвела взгляд, чтобы не смотреть ни на что, увидев выражение его лица. "Ты должен понять, Рори - это больше, чем просто нехватка. Это может быть разрушение".
   Сомнение было очевидным. "Как?"
   Я провел руками одну за другой вдоль позвоночника жеребенка, приглаживая шелковистую шерсть. Это дало мне что-то сделать, как
   Я пытался объяснить обязательную службу Тейрнана и слишком многих других, больше не в состоянии выполнить эту обязанность. "Пророчество говорит, что однажды человек всех кровей объединит в мире четыре враждующих царства и две магические расы.
   Первенец придет снова, человек, рожденный со всей силой, со всеми дарами, чтобы иметь преимущество в Стране 90 .
  
   мира. Я пожал плечами, скривив рот.
   Чейсули жить. Это наш священный долг".
   - Долг, - повторил он. - Да, я кое-что об этом знаю. Его лицо было в основном в тени. - А без этой обязанности Чейсули - ничто?
   "Так нас учат с рождения". Я убрал волосы с лица и заправил их за ухо.
   "Начало, конец, продолжение... как бы это сказать, Эринниш? Я знаю только, что если Эйдан умрет, нам будет отказано в крови".
   "Пока ты не родишь детей Шону".
   Я встретился с его непреклонным взглядом на гладкой спине жеребенка. "Трудно рожать детей покойнику".
   Что-то изменилось в его взгляде. Что-то отпрянуло.
   Рывком он отвернулся.
   И откинулся назад, качая головой, борясь с чем-
   вещь внутри себя. - Девушка, - сказал он, - девушка... - Он снова покачал головой, сжав губы.
   "Мы отплыли сразу, - сказал он, - прежде чем кровь на полу высохла. Если он умер, если он действительно умер, вы скоро узнаете".
   - Но пока нет, - сказал я оцепенело.
   - Скоро, - повторил он. "Сегодня, сегодня вечером, завтра.
   Или, может быть, через месяц, в зависимости от погоды, - его лицо было суровым в лунном свете.
   "Если
   Шон мертв, что ты будешь делать? Что тебе осталось?"
   - Молитва, - коротко сказал я. "Прошение к богам, чтобы Эйдан выжил и произвел на свет сына".
   Он оценил мой характер на мгновение, затем слегка улыбнулся. - Значит, не дочь?
   Я кисло сказал: "Леву нужен самец".
   Рори Рыжебородый рассмеялся. - Только потому, что он не встретил тебя.
   Я едва знал этого человека, и все же я чувствовал, что могу доверять
   его. Бывают случаи, когда незнакомцы дают лучший совет, чем друзья, чем родственники, которые стремятся только доставить удовольствие, сказать то, что другой хочет услышать, скрывая честность за дипломатией. Я подумал, что Рори Рыжебородый скажет именно то, что думает, чего бы это ни стоило. Неважно, кто слушатель.
   Я рассказал правду незнакомцу в надежде, что он меня поймет. В надежде, что я смогу научиться самому. "Я вообще ничего не хочу от Шона: свадьбы, постельного белья, детей".
   Между нами жеребенок двигался, топая, вытягивая шею, чтобы попробовать листья на ветке дерева.
   Рори стоял неподвижно, ничего не говоря, ничего не делая, спрятавшись в двигающихся тенях.
   "Я бы никогда не пожелал ему смерти",
   Я сказал ему, в смысле-
   "Даже не для того, чтобы спасти себя. Но я не хочу жениться. Я не хочу иметь ничего общего с детьми".
   Подумав об этом, Рори вытащил бурдюк. - Выпей, девочка моя. Я думаю, это займет время, зачем делать это без хорошей выпивки?
   Я нырнул под шею жеребенка, взял шкуру и молча наблюдал, как Рори сел на землю и оперся спиной о дерево. Сейчас я
   едва мог видеть его, но я знал, что он был там.
   Боги
   -
   как мне начать?
   Я тупо уставился на бурдюк, прижатый к моему животу. "Вы понимаете?"
   Страница 91
  
   "Мне не нужно, девочка. Это тебе нужно".
   Итак, я был прозрачным. Я пил, судорожно глотал
   сильно, чуть не задохнувшись, снова заткнул кожу. - У меня три брата, - сказал я ему. "И каждый из них по-своему показал мне, для чего, по мнению мужчин, нужны женщины". Я увидел рефлекторный прищур скептицизма.
   "Даже ты" я
   указал, "подрался с Шоном из-за вина-
   девушка, чтобы решить, кто возьмет ее в постель".
   Рори вздохнул и кивнул. "Да. Да, мы это сделали... но, девочка, есть женщины и есть женщины,
   -"
   Я жестом заставил его замолчать. "Женщины есть женщины.
   Мужчины не должны различать нас по постельным принадлежностям".
   Рори закусил губу, в том числе и его мускулы.
   тач. - Я не буду говорить, что ты неправа, девочка... но ты никогда не была мужчиной. Ты не знаешь, каково это.
   Я криво улыбнулась. "Как я уже сказал, у меня три брата.
   Один из них мой близнец; Мы с Корином всегда были откровенны в вопросах мужчин и женщин".
   Рори покачал головой. "Если вы не были мужчиной, вы не можете знать, каково это. Насколько нужна женщина".
   "Нет, - согласился я, - не больше, чем неблагословенный человек может знать, что значит менять форму". Я вздохнул, подошел к нему и передал шкуру. "Эйлин сказала это лучше всех.
   Она сказала, что когда женщина отказывается от девственности, она также отказывается от себя.
   У нее есть свои мысли, да, и свои чувства, и она может держать все под замком, но она никогда не сможет снова стать целостной. Никогда не быть новым снова.
   Она никогда не сможет быть той женщиной, которой была до мужчины".
   Я махнул рукой. "Стоит только слушать шутки о женщине, чья девственность не сломлена.
   . . . насмешки, оскорбления. . . и все же, когда мужчина собирается жениться, он требует девственности.
   Конечно, король... или наследник, который станет королем".
   - Шон, - сказал он тяжело.
   Я ударил ногой по земле, выбив камень. "Некоторое время назад был человек, эринский капитан дальнего плавания, который утверждал, что Шон был похотливым мужчиной и страстно желал своей принцессы-перевёртыша. Шон, по его словам, хотел, чтобы она вышла замуж, переспала и родила наследника, и всё это в течение года". Я резко перестал пинать. "Это не покидало меня все это время. Я знаю, что он имел в виду не более чем грубую лесть - Шон не увядший цветок, - сказал он, - но подумай, что это было для меня. Обещание использования, Рори. показать ей надлежащее место и оказать надлежащую услугу, родив своему господину наследника".
   Рори уставился в темноту. "Слов недостаточно, девочка, слов никогда не бывает достаточно. Они говорят вещи, которые мы
   Я не хочу говорить и искажаю правду. Он не смотрел на меня. "Я думаю, что слишком часто мы говорим то, что от нас ожидают, чтобы поддержать хрупкую гордость и скрыть чувства под ней. "
   Он ударил глубже, чем ожидалось. "Вы должны быть
   Чейсули".
   Рори казался озадаченным. - Что ты говоришь, девочка?
   "Это для нас, это сложнее." Я покачал головой. "В кланах существует традиция никогда не показывать истинные чувства, глубокие чувства. Не публично. Не там, где их могут увидеть люди, где их могут использовать враги. Мы не осмеливаемся показывать слабости, и сильные эмоции - одна из них".
   Страница 92
  
   Отвращение Рори было очевидным. "И это включает в себя любовь?"
   "Чейсули ничего не говорят о любви... по крайней мере, те, кто практикует д пути". Я пожал плечами, зная, как это звучит. "Не все из нас такие строгие, уж точно не мой Дом. Мой отец не скрывает, что любит своего эринского мейджу.
   Сейчас все по-другому, но пути изменить трудно".
   "Девочка, - сказал Рори, - почему ты не хочешь детей?"
   Я резко отвернулась, стиснув зубы от внезапного приступа сожаления. Как сказать мужчине?
   Как объяснить, что роды опасны? Наверняка он это знал. Я сказал это об Эйлин.
   И тогда слова потекли легко. Я повернулась к нему лицом. "Младенцы вызывают у меня дискомфорт. Во мне нет материнства. Я скорее обойдусь без него".
   - Ты не первая, кто так подумал, девочка...
   - ...но я, конечно, передумаю?
   родила ребенка?" Я устало вздохнул. "Так бойко сказал, Рори. . . и в таком невежестве".
   "Это?" Он поднялся на ноги и протянул мне бурдюк. - Я думаю, что нет, девочка. Я думаю, ты просто боишься.
   Боги, как он может знать?
   -
   -
   - Боюсь, - повторил он. "Я думаю обо всем... о свадьбе, о постельных принадлежностях, о детях... о подкладке того, с чем сталкиваются женщины, когда они оставляют девичество позади". Его глаза были добры в лунном свете. Его правда меньше. "Не так уж отличается от мужчин, моя девочка.
   Не так уж отличается от меня.."
   "Но вы мужчина,"
   Я сказал.
   Рори покачал головой. "Никто не боится. Тот, кто так говорит, - лжец".
   Я прижал к себе бурдюк, ища ответы, покой, безопасность. Способ не бояться.
   - Подойди к огню, - сказал он. "Пора ужинать, я думаю. Мой живот булькает".
   Мой живот был завязан узлами.
   Боги, я
   боюсь.
   Я задавался вопросом, был ли Шон также.
   Пять
   Я задыхался, смеялся, слишком запыхался, чтобы говорить, что вполне его устраивало; это дало ему время оскорбить меня, что он и сделал с большим искусством и удовольствием на своем ритмичном эринском языке. Ухмыляясь, он посмотрел на меня, кивая самому себе. Он не был таким запыхавшимся, как я, но зато у него было больше опыта, больше причин чувствовать себя непринужденно.
   - Боги, - сказал я, - вы хороши... по крайней мере, так же хороши, как Грифон, и уж точно лучше, чем Бреннан.
   Я сделал паузу, втягивая воздух, затем испустил порывистый вздох удовлетворения. "Да, это должно подойти - я подберу ему лучшую партию."
   Рори откинул назад волосы, спутавшиеся у его глаз. - Тогда ты мне кое-что расскажешь?
   Я рассеянно кивнул, почесывая укус на предплечье.
   Его глаза были совершенно неподвижны. "Я хотел бы знать, что это такое, от того, кто должен знать, вместо того, чтобы доверять сказкам".
   Страница 93
  
   Мы стояли лицом друг к другу на поляне рядом с лагерем, где я нашел его несколько дней назад, ближе к закату. И с мечами в руках; Рори неохотно согласился показать мне парочку трюков, но теперь нежелание исчезло. Он наслаждался этим так же, как и я. Меч, который я использовал, был одолжен, слишком тяжелый для меня и несбалансированный, но на данный момент этого было достаточно.
   Пот струился по моему лицу. Я вытер его обмотанным кожей запястьем, тяжело выдохнув. На данный момент матч был завершен, и Рори снова выиграл. "Что такое?"
   "Что значит изменить форму".
   Я вообще ничего не сказал, встретившись с его слишком пристальным взглядом, потом резко отвернулся от него, пошел к деревьям, нашел ножны для меча. Его владелец взял его у меня, а я мрачно поблагодарил его, а затем вернулся в лагерь. Суровые, скрытные люди, мало что говорящие мне, кроме того, что должны были сказать. Но нет, я
   думали, мои враги, просто уважая мой ранг.
   Я была невестой их лорда.
   Если их господин еще жив.
   Рори был позади меня, пряча свой меч в ножнах. я
   повернулся лицом к нему. - Вам лучше знать, о чем вы спрашиваете.
   Он был ошеломлен моим отношением. "Почему, барышня?
   "Это не дело, я думаю, никто раньше не спрашивал".
   Нет, это не был. Но меня никто никогда не спрашивал.
   Я сказал себе, что это совершенно естественный вопрос, особенно от иностранца, который ничего не знал из первых рук. Но я обнаружил, что странно защищаюсь от своих лир-даров, странно не желая с готовностью признаться ему, насколько я отличаюсь от него. Всегда прежде я не знал ничего, кроме гордости в своей крови, но теперь я чувствовал что-то другое. Что-то очень похожее на предчувствие.
   Если я скажу ему правду, как бы он ни протестовал, он поверит мне неестественно. . . даже если он скажет нет, он подумает, что я рожден зверями. Неблагословенные всегда так делают, что бы они ни говорили. . . Я видел это в их глазах, в масках, которые они носят как лица
   -
   Я сломал его с усилием. Осознание ранило. Было больнее, чем ожидалось, потому что раньше мне было все равно.
   Соответственно, я был резок. - Сомневаюсь, что ты могла понять, Эринниш. Не обижайся, но ты несчастный человек.
   "Неблагословенный! Неблагословенный?" Он покачал головой. "Девушка, я
   Кринниш, уроженец Дома Орлов. . . это
   больше на пути благословения, чем многие вещи, которые я
   знать."
   - Нет, нет, я не это имел в виду. раздраженно я
   оттолкнул камень, направляя его в сторону поляны.
   "Да, вы имеете на это право: люди спрашивали раньше. Люди всегда будут спрашивать, ужасаясь правде и очарованные ужасом".
   - Девушка, - терпеливо сказал он, - я не из тех, кто боится. Я не из тех, кто издевается. Эйлин вышла замуж за горного кота, Дейдра живет с волком...
   видел, как ты меняешься".
   Я спокойно посмотрел на него. "Никто не может понять.
   Они слышат истории, обмениваются байками, взращивают неправду, все время делая против нас оберегающие знаки. Я мрачно покачал головой. - Не все, конечно, но более чем достаточно. Все еще есть те, кто предпочитает слышать темную сторону магии, потому что это делает историю лучше".
   Страница 94
  
   - Темная сторона, - повторил он.
   Я пристально смотрела на поляну, не глядя на него.
   "Есть история, рассказ о человеке, потерявшем контроль...
   воин, потерявший себя. Конечно, всегда есть риск; Лир-форма соблазнительна". Я пристально взглянул на него. "Он задержался слишком долго и потерял себя, покинув свой человеческий облик. Навсегда застрял в форме лира, но теперь это было что-то среднее. Он утратил чувство обеих сторон, став понемногу обоими".
   Рори нахмурился. - Я думал, ты говорил мне, что есть такая штука, как ритуал смерти.
   "Он больше не был человеком, больше не был настоящим Чейсули.
   Такие вещи связывают только тех, кто готов быть связанным. Он не был. Он был зверь, мерзость...
   человек и волк в одном лице".
   - Волк, - невольно сказал он, вспомнив традиционный страх.
   Я кивнул. "Но не связан ни поведением волка, ни человеческой человечностью. Он был кошмаром". Я покачал головой, подергивая плечами,
   скучаю по покалыванию плоти. "Я не могу сказать, правдива ли эта история, могу сказать только то, что она существует. Только то, что ее использовали хомананы...
   используйте его - чтобы пугать непослушных детей".
   Он медленно кивнул. "И все же, это может быть правдой. Это то, что вы мне говорите?"
   Я перевел дыхание. "Да, это может быть правдой. Есть такая вещь, как потеря равновесия. Как я уже говорил, форма лира соблазнительна".
   Весь его юмор был изгнан, замененный торжественностью.
   нити. - Скажи мне, - сказал он. "Пусть это будет правда от того, кто знает".
   Я решительно покачал головой. "Слов недостаточно.
   Лир-форма рождена магией, сформирована силой. . .
   для этого нет слов. Только знание чувства".
   - Скажи мне, - повторил он. - Дай мне почувствовать это, девочка...
   хотя бы на мгновение".
   Он был смертельно серьезен и поэтому заслуживал правды, какой бы неприятной она ни была. Каким бы чуждым.
   Тогда дайте ему все это.
   - Садитесь, - предложил я.
   Рори сел, положив меч в ножнах рядом с собой на землю. Как всегда, он использовал дерево в качестве спинки.
   Я опустилась перед ним на колени, подогнув пятки под ягодицы. - Закрой глаза, - сказал я ему.
   - Девушка, - сказал он с сомнением.
   "Закрой глаза, Эринниш. Неблагословенные глаза слепы".
   Через мгновение он закрыл их. - Будь со мной нежнее, девочка. Я всего лишь задал вопрос.
   - И я отвечу на него. Я глубоко вздохнул.
   - Ни о чем не думай, - сказал я. "Думай о небытии, растворись в пустоте, в полном отсутствии себя. Изгони Рори полностью, живи только для бытия".
   Медленно плоть его глаз ослабла. Морщина на его лбу исчезла. Его дыхание было глубоким и ровным.
   "Есть сила, - сказал я, - большая сила. И если вы знаете, как ее использовать, вы можете использовать ее... если вы
  
   Чейсули. Если у тебя есть кровь. Если власть признает тебя".
   Я протянул руку, коснулся его рук, взял их в свои.
   "Сул'тиарай",
   Я сказал ему: "Союз мужчины и женщины. Привязка воина к земле - или, в моем случае, к женщине; когда-то так было всегда".
   Пот струился по его лицу. Рори вообще ничего не сказал.
   "Сила, - повторил я, - непохожая ни на что из того, что вы знали, И на ваш зов она отвечает, связывая плоть, кровь, кости: отдавая другие вещи. Плоть. Кровь.
   Кость.
   Но другой формы".
   Рот Рори отвис.
   "Есть момент, - сказал я, - когда вы не бытие. Ни человек, ни животное, не что иное, как бесформенность, ожидающая формы. Но он приходит, он всегда приходит, и вы свободны, свободны быть тем, чем вы должны быть, продиктованы богами.
   горный кот, лиса, ястреб; волк, сова, медведь. Кем бы ты ни был, это продиктовано кровью, - я сжала его пальцы.
   "Ты орел, Рори, яркий, смелый орел, рожденный в Гнезде Эринн, над скалами Килора. Под тобой Хвост Дракона, разбивающийся о береговую линию.
   . . . под вами рыбацкие лодки, возвращающиеся домой по течению. . . под вами Дом Орлов, взгроможденный на вершине белых меловых скал. . . внизу, навсегда внизу -
   ты владыка воздуха, владыка небес. . .
   В твоей крови волшебство, а в костях сила - твердое, яркое знание того, что ты отличаешься от мужчин, что ты лучше мужчин: выше, чем они могут подняться, свободнее, чем они могут быть, способны оседлать ветер, даже если они привязаны к земле, к кораблям, к ногам, к лошадям... - Я сжала его руки в своих. - Так много свободы, Рори, столько оков разорвано, столько силы высвобождено, чтобы наполнить твои крылья ветром... ..и ты летишь,ты летишь,там,куда больше никто не может...
   быть тем, чем никто другой не может быть: рожденным от земли, но не привязанным к ней, потому что живет в твоей душе, твоем сердце, твоей плоти, запертой в твоих костях.
   Сгораю в твоей крови, - я судорожно вздохнула, потерявшись в моменте, как и он.
   "Сул'хараи, Рори: идеальный и обязательный союз". Я сделал паузу. "И, как и все они, это заканчивается".
   Он не сразу заговорил. Когда он мог, его голос был хриплым
   "Почему это должно закончиться?"
   "Всегда должен быть конец, иначе твоя истинная форма может быть потеряна. То, что делает тебя человеком".
   - А если бы я обнаружил, что предпочитаю другого?
   Я отпускаю его руки. "Ты был бы зверем: мерзостью-
   нация. Вещь древних кошмаров, как сказка, которую я
   рассказал вам о воине, потерявшем душу в своей другой форме... или о том, что от нее осталось".
   Рори открыл глаза. Он тоже был потерян, поглощен расстояниями, вещами, которых он никогда не знал.
   О вещах, которыми он никогда не мог поделиться, как и я; он был несчастным человеком.
   Я одолжил ему частичку своей души. Теперь я хотел его вернуть.
   "Девушка..."
   Я глубоко вздохнул и рассказал ему свою самую сокровенную правду. То, что отличало меня от любой другой женщины, от любой другой Чейсули, потому что с моим даром пришла жертва, которую я давно признал. "Теперь ты видишь, - ясно сказал я, - почему мне не нужен мужчина?"
   Его глаза сразу заострились. Очевидно, он недо-
   Страница 96
  
   стоял. "О боги-
   девушка
   -"
   "Какой мужчина может дать мне это? Какой мужчина даже попытается?"
   "Я бы," сказал он мне свирепо. - Как ты думаешь, почему я спросил?
   -
   о, боги, о, нет
   -
   -
   Пошатываясь, я поднялся. - Ты дурак, - твердо сказал я, - и я дурак, что остался.
   Муджхара
   Он собрал свой меч и встал. - Тогда ты возьмешь это с собой?
   Я думал, он имел в виду меч. Потом я увидел нож. Мой серебряный длинный нож Чейсули, сверкающий королевскими рубинами. -- Но... вы сказали... я думал...
   "Друзья очага, да, - согласился он, - и ножи, чтобы отметить узы. Но я думаю, что теперь у нас есть нечто большее... знаете ли вы это или нет".
   Нахлынула беспомощность.
   "Курештин",
   - пробормотал я.
   "И другие вещи, я думаю. Как и ты, моя девочка."
   Я мрачно принял свой нож и вернул ему его собственный. - И жеребенок тоже?
   Рори Рыжебородый рассмеялся. - Я думаю, что нет, моя девчонка... шустрый парень останется со мной.
   Я сунул свой нож в ножны и взлетел в воздух, как орел. Чтобы показать ему, что это было.
   Чтобы показать ему, что он пропустил.
   Но я не знал в нем триумфа. Только пустота.
   Я потерял форму Лира возле Муджхары. Внезапно, неожиданно-
   Эдлы. Полный шока и возмущения, я рухнул на землю, используя крылья, чтобы смягчить падение, даже когда форма орла вывернулась наизнанку.
   Ждать
   -
   о боги
   -ждать. . .
   что случилось
   -
   как это может случиться
   -
   ?
   Ответа не было, только прекращение лир-
   форма. Как иссяк кувшин с водой, магия ушла от меня.
   Как-?
   Это просто случилось. В один момент я был орлом, в следующий - чем-то средним. И, наконец, женщина, обладающая руками вместо крыльев.
   Я был полностью человеком, когда приземлялся, и хотя это было неприятно и болезненно, это было не так тяжело, слава богам, чтобы причинить мне серьезный вред, так как крылья продержались достаточно долго, чтобы поднести меня близко к следу.
   По большей части это задело мою гордость. Неловко раскинулся и
   Страница 97
  
   неприлично - слава богам, я надела леггинсы вместо юбок! - я с пылающим лицом уставилась на человека на лошади и изрыгала гневные, смущенные ругательства.
   Для того, кто в один момент беззаботно ехал по дороге, ведущей в Муджхару, а в следующий чуть не был сбит падающим орлом, деловито превращающимся в женщину, он был на удивление невозмутим. Лошадь больше расстроилась. Он рассеянно успокаивал ее, говоря слова на иностранном языке.
   Знание было внезапным и уродливым. Я вскочил на ноги, потянувшись за ножом. - Ихлини, - яростно бросил я вызов. "Что еще может меня сломить?"
   Я ожидал какой-то реакции, каких-то выражений.
   его чувства, хотя бы только в позе. Вместо этого он вежливо склонил голову в любезности, которая раздражала его. - Мои извинения, - тихо сказал он, все еще успокаивая пятнистую лошадь. "Когда боги создавали своих детей, они могли подумать об этом. Это немного сбивает с толку".
   Это было совсем не то, что я ожидал. Я сердито начал: "Боги...", но промолчал, думая о другом.
   "Почему ты здесь?" Я попросил. "Почему вы пришли в Хомана?".
   "Увидеть муджхар", - сказал он мне. "У меня есть приглашение".
   "Нет, Ихлини..." Я остановился. Присмотрелся к нему повнимательнее: седовласый, голубоглазый, чрезвычайно светлое лицо.
   Древний в глазах, молодой в поведении. Гнев выплеснулся наружу, сменившись осознанием. "Ты
   Талиесин. Мое лицо залилось жаром, а грудь сжало от стыда. - О боги, конечно, вы... . .
   они рассказали мне, какой ты была. Бреннан, Харт, Корин
   . . . даже наш жан".
   Я рассеянно убрал руку с рукояти ножа. "Я Кили, дочь Найла...
   Прошу прощения за мою грубость".
   "Я очень хорошо знаю, кто вы, независимо от вашего лира, хотя это, я согласен, красноречивое доказательство
   Талиесин улыбнулся. "Ты очень похож на Корина во всем, кроме окраски... у него язык во рту, и он достаточно умен, чтобы им помахать.
   Ты, я вижу, тоже, только с более красивым ртом".
   Я скривила свой красивый рот. "Рожденный и воспитанный арфистом, независимо от расы... твой собственный язык слишком бойкий".
   Он смеялся. Когда-то сам арфист Тынстара, пока не решил иначе. Пока Страхан не испортил себе руки. -- Да, ну, у меня нет повода льстить женщине, намеренно это или нет. В вашем случае я
   иметь это в виду; у вас есть репутация. Его глаза были удивлены, хотя его тон был безобидным. "Что касается грубости, я думаю, что она, безусловно, простительна ввиду обстоятельств. Падение могло убить тебя. За это я извиняюсь".
   Я быстро отрекся от него пренебрежительным взмахом руки. "Добро пожаловать к нам", - сказал я ему, повторяя ритуальное приветствие лидера клана.
   "Жеан будет рад вас видеть. Он всегда хотел, чтобы вы пришли". Я ухмыльнулся. "Ихлини или нет, но вы оказали нашему Дому много услуг. Даже Лев благодарен".
   Воспоминания тесно теснились; Я мог видеть это в его глазах.
   Столько услуг, для стольких моих Домов. Сначала мой отец, потерявший глаз из-за ястреба Страхана. . .
   затем Бреннан, Харт, Корин, когда они убегали из
   Валгаард. Бегство от самого Страхана и его пагубного бога. Асар-Сути, Ихлини называют его: богом Страны 98 .
  
   ниж-
   Мир. Секер, сотворивший и обитающий во тьме.
   Я с трудом сглотнул, вспомнив, как каждый из моих братьев вернулся домой от этого бога и что было сделано, чтобы превратить их из знакомых мне мальчишек в мужчин. Особенно Корин, который оставил женщину, которую любил, чтобы вернуться в Атвию. Больше я его не видел.
   Талиесин вздохнул. - Лев, - туманно сказал он, - знает меня не хуже тебя. А потом он улыбался, пусть и грустно, поглаживая прядь волос с глаз искривленной, узловатой рукой. "Я знаю, что Харт и Корин ушли, но я буду рад видеть Бреннана.
   беспокоит его так же, как и Найла. И вы, как и они; весь Дом Хомана"
   Холод пробежал по моему позвоночнику. "Почему ты пришел?" Я попросил. - Значит, не для удовольствия - это гораздо серьезнее. Я облизнула губы, когда он кивнул. "Какие новости, Талиесин, привели тебя из Солинды?
   Это приведет тебя вниз в одиночку, без Каро, которая будет твоими руками?" Я сделал шаг ближе к лошади, поймал один из поводьев, чтобы удержать его на месте; осознание превратило мой позвоночник в лед. "Ты один, Талиесин.
   .. . но ты никогда не одинок. Что стало с
   Каро?"
   - Каро мертв, - сказал он. "Страхан бродит по земле".
   Шесть
   Мой отец не эмоциональный человек. Возможно, когда-то он и был им, в юности - так сказал Ян, - но он изменился. Сколько я его знаю, он скрывал многое из того, что он думает. По привычке, если не по склонности; Муджхар может сказать немногое, не задумываясь об этом, иначе он пострадает от последствий.
   Я начал понимать, что даже короли связаны ожиданиями, как и люди, которые им служат.
   Когда я привел Талиесина к моему отцу в солнечное солнце Дейдры, я ожидал некоторой радости.
   Какое-то отражение счастья. Но он знал. Он сразу понял. И тихо велел Талиесину отдать ему все это.
   Арфист Ихлини спокойно стоял на солнце, отказываясь
   Вино, которое предложила Дейрдре, Иэн сделал на стуле. Свои искалеченные руки он засунул в рукава своей синей мантии с поясом, спрятав их с глаз долой. И все же слова, которые он сказал, изгнали тайники.
   "Я ошибался, - сказал он. - Я думал, он не будет искать нас ни так пристально, ни так близко; мы уже много лет в безопасности в коттедже. У него под самым носом...
   Талиесин вздохнул, сознательно отвергая это. "Он пришел с другими в наш коттедж. Он сказал, что устал от моего вмешательства, от моей службы Дому Хомана вместо Дома Тьмы".
   Что-то на мгновение исказило его лицо. "Вот как он это назвал: Дом Тьмы. Управляется Асар-Сути, а Страхан - его регентом".
   - Или его наследник? Отец потер лоб под кожаным ремешком. "Мои сыновья верят
   Страхан полностью рассчитывает обменять человечество на бого-
   капот, что он служит не столько из искреннего убеждения, сколько из жадности, из честолюбия. . . из-за порочного намерения занять собственное место в пантеоне секеров".
   Страница 99
  
   Талиесин уставился на него. Медленно краска сошла с его нестареющего лица. -- Он... не стал бы... он не мог бы, если бы... -- Он остановился.
   Ян отвернулся от окна с высоким подоконником. "Пока не?"
   Пошатываясь, Талиесин отыскал стул, от стула он отказался, и сел, сгорбившись вперед, прижав руки к груди. - Если он... если он... - он медленно покачал головой.
   Стоя так близко к нему, мне достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до плеча Талиесина. "Пожалуйста, будьте с нами откровенны. Вы проделали весь этот путь, чтобы рассказать нам".
   "Не то"
   он сказал. "Это было не то, чего хотел его отец. Тинстар хотел Хоману. Он сказал, что это место его рождения, но боги, наложившие
   Ихлини уходит в другую страну, спасая Хоману для Чейсули. Его глаза были суровы. - Видишь?
   Тынстар хотел отомстить. Сила, да - как иначе отомстить? - но больше всего он хотел Хоману. Плюнуть на самих богов".
   Голос отца был ровным. - Но сын Тинстара хочет всего. Страхан хочет всего. Что может быть лучше, плюнуть в богов, чем стать одним из них?
   - Награда, - сказал Талиесин. "Его награда за разрушение пророчества, за то, что удержал Первенца от власти".
   "Божественность?" Дейдре вздохнула. "Как это может быть клон? Человек, превращенный в бога?"
   - Сила, - объяснил арфист. "Есть два вида, госпожа: власть короля - строго временное деление - и власть земли. Абсолютная власть, используемая теми, кто знает, как это сделать.
   Чейсули знают немного. . . так же как и Ихлини. Но Страхан знает больше, чем большинство, будучи сюзереном Секера. - Нахмурившись, он покачал головой. - Двойная угроза для всех нас, я
   подумайте - если Страхан разрушит пророчество, его наградой станет божество. . . но для того, чтобы уничтожить его, ему сейчас может понадобиться божественность, - Талиесин закрыл глаза.
   "Кто может сказать, что произойдет? Кто может сказать, что может?"
   - Но вы говорите, что может. Мой отец сидел очень неподвижно, как будто движение могло разрушить правду и показать нам дополнительные возможности, с которыми никто из нас не хотел столкнуться. "Теперь ты говоришь нам, что есть способ стать богом".
   Талиесин посмотрел на свои руки. - Я арфист, - медленно сказал он, - а арфисты знают такие вещи.
   Арфисты слышат эти вещи; один из них все слышит. Теперь его руки дрожали. - Господин, которому я служил, был
   Тынстар в залах самого Валгаарда; как я мог
   ничего не слышно? Как я мог пить кровь бога, не понимая, что я сделал и что мне оставалось делать? - Он с усилием выровнял голос.
   "Как и Корин, я преодолела это. Как и Корин, я страдала из-за этого. Но я никогда не думала, что это зайдет так далеко;
   Страхан мог хотеть так много".
   Взгляд отца не дрогнул. "Это можно сделать, Талиесин? Или это рассказ арфистов, сделанный на стиле, а не на содержании?"
   Нестареющее лицо было d. "Все можно сделать с благословения Секера. Разве я не доказательство этого?" Он вздохнул. "Почти двести лет d."
   Мой отец поднялся. Он отошел от нас к одному из окон и заглянул во двор.
   Что он видел, я не мог сказать. - Как умерла Каро?
   "Страхан положил на него руку".
   Муджхар обернулся. "Он сделал не больше, чем это?"
   Страница 100
  
   "Больше ничего не требовалось. Человек вырастает из d и умирает".
   Мой отец был ошеломлен. - Да, за несколько лет.
   Талиесин пожал плечами. "С рукой Страхана на нем потребовалось мгновение".
   Я вздрогнул от солнечного света.
   Stratum сделал это с ним
   -
   что он мог нам сделать?
   Йен переместился из своей небрежной позы у одной из стен.
   "Есть истории, что Тинстар украл у Карильона двадцать лет, наложив на него руку".
   Талиесин кивнул. "Это один из самых темных даров".
   - И все же он не сделал тебе такого подарка. Тон отца был решительным. "Простите меня, но мне кажется странным, что он убил Каро и все же оставил вас в живых. Вы точно тот, кого он хотел; Каро был невиновен".
   "Жехан!"
   - резко сказал я. "Вы не можете поверить после всего, что он сделал, что Талиесин
   -"
   - Нет, - сказал мой отец. - Не по своей воле, никогда. Но Страхан силен. Никто не может противостоять ему.
   "Трое мужчин сделали," сказал я. "Четыре, считая себя".
   Плоть возле его разбитого глаза дернулась. "Спроси-
   требовалась инжекция".
   Талиесин кивнул. - Твой отец прав, Кили - ни один человек не уходит от Страхана невредимым, если только Стрэхан не хочет, чтобы он это сделал. Ни один из твоих братьев, как и твой отец. Так что, как видишь, он прав, сомневаясь в моей лояльности.
   - Не то, - быстро сказал мой отец. - Никогда, от тебя - ты это знаешь. После того, что ты сделал для меня и моих сыновей? Он медленно покачал головой, вспоминая личные вещи, личные чувства, показывая нам только края. "Нет. Я сомневаюсь только в цели Страхана".
   - В том, чтобы оставить меня в живых? Арфист Ихлини вздохнул.
   -- Со смертью кончается наказание... он оставил меня в живых страдать, -- Он поднял искривленные, иссохшие, дрожащие руки, -- Он не убил меня, когда мог бы, все эти годы назад вместо этого дал мне эти...
   и во все дни вечности терпеть погибель души моей. Не мой талант, нет, музыка еще живет во мне, но
   моим истинным подарком была арфа, которую он отнял у меня".
   Никто не сказал ни слова. Никто не смел дышать.
   Голос арфистки дрожал. "Теперь опять берет, хотя бы для того, чтобы наказать меня за оказанные вам услуги. Убийство слишком легко, слишком скоротечно для меня.
   ...он хочет, чтобы я жил вечно, познавая себя одного. С усилием он свел руки.
   Каро, - сказал он. - Он убил человека, которого я любил.
   К нему подошла Дейдре. Дейдре, которая склонилась перед ним; которая держала его против нее, так что его мучения никто не видел. Говоря эринскими словами, она успокоила его и напомнила мне о Рори. Это заставило меня задуматься о
   Шон, по которому я должен, но не мог оплакивать, не зная, умер ли он.
   Не зная, волнует ли меня это.
   Ян издал звук. Пораженный, я взглянул на него, думая, что он обеспокоен Талиесином и правдой
  
   его предпочтения, которые неизвестны внутри кланов.
   Но он не смотрел на арфистов. Он смотрел из оконного проема в двор.
   "Найл, - сказал он, - так ли это? Ей-богу, я думаю, что да!"
   "Что?" Я нахмурился, подошел к окну Лана и выглянул наружу. Внизу бушевала суматоха: лошади, носилки, тела, крики. "Кто-?"
   А потом я увидел лицо, повернутое к моему собственному, с оскаленными белыми зубами. Темное лицо, обрамленное волосами цвета воронова крыла, с золотым блеском в одном ухе.
   "Харт",
   - недоверчиво сказал мой отец. "О боги, это так!"
   Дейдра посмотрела на него через плечо. - Ты его ждал?
   "Нет. Никаких сообщений не приходило".
   - Во имя богов, - сердито сказал я, - ему нужно приглашение?
   А потом я ушел от солнечной, побежал по коридору.
   Боги
   -Я
   если бы это был Корин
   -
   Но Харт справился бы достаточно хорошо.
  
   * * *
   Я встретил его на ступеньках прежде, чем он успел войти внутрь, и нанес ему сильный удар по голой правой руке над лирбандом.
   "Курештин",
   - воскликнул я, ухмыляясь, - неужели вы так быстро потратили свое пособие, что должны приходить и просить еще?
   Он, конечно, потер руку и сказал что-то о моей силе больше, чем его собственная, затем погладил меня по голове. Это была привычка, которую я ненавидел всю свою жизнь; теперь я приветствовал это.
   "Нет, нет, - возразил он, - я пришел не за монетами, не из хоманской казны". Его улыбка была теплой и широкой, самонасмешливой и обаятельной; он мог очаровать девицу из связанной клятвой девственницы, и она не пожалела об этом. "Почему я должен? Теперь у меня есть сокровищница Солинда, а также драгоценный камень Солинды".
   "Ну, без сомнения, вы будете держать пари". Я снова ухмыльнулся, очень довольный, и покачал головой.
   "Вы отыграли свой титул?"
   "Я исправился", - торжественно объяснил он, но блеск в его глазах был ярко выражен. Небоглазый Харт с шелковистым языком, родившийся всего через несколько мгновений после Бреннана и все же такой разный. "Теперь я ставлю только на пособие, которое дает мне Ильза, которого, боюсь, недостаточно". Он вздохнул. "Она термагант".
   "Я?" - спросила дама. - Я думал, что я что-то другое; вы сказали, жемчужина Солинды?
   Харт, улыбаясь, машинально повернулся, двигаясь ровно настолько, чтобы не загораживать мне обзор. Я видел, как Ильза выбралась из замотанных тканью носилок, водрузив бледно-лиловые юбки поверх выкрашенных в белый цвет тапочек. И снова, как это случилось больше года назад, я был поражен ее великолепием. Ледяная, светловолосая Ильза, о красоте которой ходили легенды. Явный накал.
   Мы не близнецы, Харт и я, как он и Бреннан, но мы тесно связаны кровью, и так же тесно
   связаны эмоциями. Я перевел взгляд с Ильзы на него, чувствуя
   инстинктивно он больше не был тем человеком, которого я знала. Это не имело ничего общего с рангом или
  
   расы - он был принцем Солинды, теперь фактически так же, как и титул - ни в том, что он снова и снова осознал, что у него нет левой руки. Нет. Это была всепоглощающая и сфокусированная энергия, направленная исключительно на Лизу.
   Он женился на ней ради Солинды. Он получил значительно больше. Думаю, гораздо больше, чем он знал; конечно больше, чем ожидалось.
   Харт?
   - спросил я про себя.
   Мир перевернулся?
   И Раэль был в моей голове со своим жидким золотым тоном.
   Правильной стороной вверх, сказал ястреб.
   То, что вы чувствуете, - это счастье и восторг от удовлетворения тем, что стало с его жизнью.
   я
   посмотрел в небо, щурясь от солнца, и увидел ленивую спираль, плывущую к дворцу. Он был рад снова оказаться дома; Я чувствовал это по ссылке.
   Комментарий ястреба удивил меня. жизнь Харта
   все было не так уж плохо, хотя и наполнено непостоянством пари и четко выраженным нежеланием брать на себя личную ответственность за любые
   дело совсем в другом, меньше всего в его титуле. Харт всегда был в высшей степени добродушным, его не трогали
   торжественность Бреннана или капризность Корин. Я полагал, что он был самым довольным из всех нас, даже когда у него было очень мало.
   Теперь, в высшей степени ясно, у него было больше, чем у любого из нас.
   Ильза улыбнулась нам обоим, затем повернулась к носилкам и взяла у кого-то внутри завернутый в льняную ткань сверток. Из складок вырвался вой.
   - Мокрая, - кратко сказала она, - и слишком долго провела на жаре. Но, по крайней мере, у нее румянец Харта...
   . с моей она бы загорела".
   На какое-то отчетливое, испуганное мгновение все, что я мог сделать, это
   глазеть. А потом я включил Харта. "Вы не послали ни слова о ребенке!"
   Черные брови изогнулись в притворной невинности. "Разве я
   нет? Я думал, что сделал. . Он легко пожал плечами, по-видимому, невозмутимый, а затем ухмылка вернулась.
   "Я хотел удивить Джехана".
   "Жеан, я, все остальные", - сухо согласилась я. "Я полагаю, что это вполне естественно, но я думаю, что даже ты признаешь, что из тебя получается неподходящий отец".
   Ильза рассмеялась, поправляя завернутого в ткань младенца.
   "Он дурак для девушки, хуже меня самого
   Можно подумать, он родил ее так,
   это она".
   У нее по-прежнему был акцент на хоманане, но меньше, чем раньше. Из-за Харта, подумал я и задумался о его солиндише. Я слышал, что разговоры о постели хорошо улучшают речь. Его Хоманан - и
   Эринниш всегда была великолепна.
   - Бреннан?.. он начал спрашивать, но тут явились Жеан и остальные, смеясь, восклицая, задавая вопросы, и со мной больше не советовались. Харту было с кем поговорить.
   "Кили". Это была Ильза, поднимающаяся по лестнице, чтобы встать рядом со мной. - Я привела кормилицу ребенка - есть место, где мы могли бы уединиться?
   - Может быть, в комнатах Харта?.. И я засмеялся, отметив румянец на ее щеках. "Да, конечно...
   Страница 103
  
   детская. Здесь есть место не только для Эйдана".
   Я провел ее туда, Ильзу и ее свиту, через залы и винтовые лестницы, сознавая перемены, различия;
   поворота Колеса. Но два года назад Хомана-Муджхар был полон детей Муджхара, и каждый из нас относился к течению времени как-то отстраненно. Наши жизни были одинаковыми так долго, что невозможно было представить, что что-то их изменит, хотя мы знали, что это произойдет. И неожиданно, когда
   несчастный случай, устроенный сыновьями Муджхара, привел к гибели тридцати двух человек.
   Наказание было быстрым: Харта отправили в
   Солинда, Корин - Атвиа. Эйлин была вызвана из
   Эрин, чтобы они с Бреннаном могли пожениться.
   И тут вмешался Страхан. Он украл каждого из моих братьев и практиковал на них свое искусство. То, что кто-то из них вышел из плена с невредимым разумом и душой, произошло исключительно благодаря Корину, достигшему совершеннолетия в крепости Страхана.
   Они изменились, каждый из них, или были вынуждены измениться так, как никто из них никогда не упоминал. Некоторые из них были очевидны: Харт потерял руку.
   Но Харт также обрел Ильзу и ребенка, которого она держала на руках.
   Не так уж отличается от Бреннана. . . и все же нет ничего похожего.
   "Здесь." Я толкнул дверь в детскую и впустил всех солиндцев. Это тоже изменилось;
   когда-то они были врагами, узурпировавшими Хомана-Муджхар.
   Комната заполнена женщинами. Кормилица Эйдана, его служанки, Ильза и все ее дамы. Я обнаружил, что стою у самой двери, отшатываясь от всего этого шума, болтовни женских забот. Детка это, детка это; кто хотел переодеть и покормить?
   Ничего подобного я раньше не слышал, избегая
   Распорядок дня Эйдана. Эйлин знала, что лучше не говорить мне о таких вещах, так как мои интересы совершенно отчетливо лежали в других направлениях.
   Они раздели девушку донага и очистили ее,
   постановка грязных оберток. Потом снова запеленал ее, но не раньше, чем я ее увидел. Не раньше, чем я видел крошечные ножки и крошечные ручки, подтянутый округлый живот.
   Такая розовая, мягкая беспомощность, непривычная к реальной жизни.
   город Заложник мира.
   Кормилица обнажила грудь. Я увидел набухшую плоть, набухший сосок, синие веревки под светлой кожей.
   Но я также видел лицо женщины, когда она прикладывала ребенка к груди.
   Боги
   -
   как ей это может нравиться, как она может сковывать себя
   -
   такому обязательному, всепоглощающему служению
   -
   ?
   Но на ее лице было спокойствие, а не обида.
   Постоянное удовлетворение.
   Ребенок принадлежит Лизе, а не ей, как она может быть так довольна?
   -
   У Эйдана тоже была кормилица, но я никогда не видела, как он кормится. Я никогда ничего не просил об этом, будучи склонен избегать таких вещей.
   Страница 104
  
   Ильза посмотрела на меня. - Кили, ты в порядке?
   Боги знают, что было на моем лице. "Ага...
   да, конечно".
   Она улыбнулась, поджигая комнату. - Когда она закончит, не могли бы вы подержать ее?
   Немедленная реакция была инстинктивной. "Ты сошел с ума?"
   Ильза рассмеялась. "Если вы боитесь, что уроните ее, будьте уверены, что этого не произойдет. Это страх, который есть у всех нас. Вы бы видели Харта, когда я впервые заключил ее в его объятия".
   Я покачал головой. "У меня нет желания держать ее. Это не имеет ничего общего со страхом".
   Ильза сразу промолчала, больше заботясь о ребенке. Она подоткнула упавшую складку белья, затем провела по пушистым черным волосам, пока ребенок жадно сосал грудь. Кормилица что-то пробормотала
   Солидный, напевающий ребенку.
   - Ты хотел ее? - резко спросил я, не обращая внимания на остальных.
   ЕГО
   посмотрел на меня в шоке. "Разве я?.. Конечно, я
   хотел ее! Как я мог не?"
   - Ты хотел ее? - повторил я. -- Не потому, что ты надеялся на наследника -- не стоит мне об этом говорить, -- а потому, что ты желал ребенка... для себя и для Харта, трон, титул...
   Ты был готов позволить своему телу так просто использоваться, чтобы произвести на свет ребенка?"
   Ильза стояла неподвижно. Затем она повернулась к мокрому
   медсестра, сказала что-то по-солиндски и забрала у нее сытого младенца. В тишине она пересекла комнату и подошла ко мне.
   "Вы будете держать этого ребенка," приказала она. "Вы будете держать эту крошечную девочку, которая является плотью, костями и духом всех наших предков, а затем вы скажете мне, что в вашем сердце нет места для сострадания, для любви, для сочувствия, для благоговения и нежности... даже Я знаю, из-за страха, потому что страх - это то, что чувствует каждая женщина". Она сунула ребенка мне в руки. "Ты будешь держать ее, - яростно сказала она, - и я обещаю, ты узнаешь".
   Я отпрянул, насколько осмелился. - Ильза, умоляю тебя...
   - Держи ее, - сказала она. "Вы думаете, что вы единственная женщина в мире, которая считает, что она не может хотеть ребенка?"
   Я вздрогнул, продрог до костей. Я не думал, что это так очевидно.
   Отчаяние нахлынуло. - Но это правда, - твердо сказала я ей, чувствуя, как ребенок извивается. "Возьми ее обратно...
   .
   вернуть ее
   -"
   Ильза отвернулась от меня и посмотрела на остальных в комнате. Она сказала одно слово. Как один, все они ушли. Все. Даже Ильза. Оставив меня с крошечной дочерью Харта.
   И зная, как она обещала.
   Все это и многое другое.
   Семь
   Один, в темноте, я пошел увидеть Льва. Увидеть мифического зверя, вылепленного из дерева в виде трона, и спросить у него ответы. Наверняка он у него был.
   Я зажег факел, воткнул его в скобу. Этого едва хватило, чтобы наполнить Большой Зал светом, но достаточно для того, что мне было нужно. Я оставил его возле серебряных дверей и направился к возвышению.
   Позолоченными древними глазами он смотрел на меня, пока я
   шел. Такой громадный зверь с разинутой пастью вздымается с мраморного помоста на сгруппированных деревянных ногах.
   Страница 105
  
   Никто не знал, кто его сделал, или даже из чего он был сделан. Век за веком он прятался в
   Хомана-Муджхар, обладающий суверенитетом в Великом
   Холл, как Муджхар, держал Хомана. Чейсули-сделано, я
   мысли, как и весь остальной дворец моего отца.
   Я остановился у помоста. Пламя далеко внизу заплясало на пропитанном смолой фитиле, искажая свет во тьму, а тьму в свет. Лев, казалось, зевнул, обнажив зубы цвета слоновой кости. Позолота блестела, придавая глубину мастерству резчика по дереву.
   Подарив Льву жизнь.
   "Ты, - сказал я тихо, - эгоистичный, требовательный зверь, требующий от нас слишком многого. Ворующий у нас нашу свободу, лишающий нас свободы воли... искажающий нашу волю во имя исчезнувшей расы".
   Молчание изо рта. В глазах пустота.
   Волна разочарования нахлынула на мое обвинение.
   ции, ведя их к берегу в сторону Льва. "За
   сколько десятилетий сколько столетий
   Сидели ли вы здесь, на помосте, уверенные в своей силе и гордыне, в своем абсолютном высокомерии, зная, что мы, верные, послушные дети, слишком обязаны честью, чтобы даже подумать о том, чтобы отвернуться от ваших требований? Переосмыслить наше место в гобелене эгоистичных богов, сплетающих нас так и эдак?"
   И снова никакого ответа. Я этого и не ожидал; это был всего лишь зверь из дерева. Не более чем символ, но, тем не менее, связывающий расу. Запирающие кандалы вокруг наших душ.
   Я поднялся по мраморным ступеням. Столкнулся со Львом лицом к лицу.
   Потом, не раздумывая, развернулся и сел мой-
   себя на подушке. Сложил руки на лапообразных деревянных подлокотниках и толкнул себя назад, назад, в глубины Львиного Трона, чувствуя, как голова нависает над моей, ощущая тяжесть лет, силы, могущества.
   Признание того, что это было даже против моей воли.
   Атмосфера. Атрибуты наследия, формирующие мое сердце, мою волю, мои убеждения. Я мог отрицать это не больше, чем я сам.
   И я задумался:
   Это то, что сделал Тейр? Отрекся от себя в своем стремлении освободить нашу расу от созданного богами железа?
   Далеко по коридору сверкнуло серебро. Петли были смазаны маслом, поэтому дверь открывалась бесшумно, но мерцание факелов на чеканном серебре выдавало посетителя.
   На мгновение это был Бреннан. Рост, вес, осанка. . . все было Бреннаном, кроме отсутствующей руки. А потом он позволил двери закрыться и шагнул в мерцающий свет факела, и я ясно увидел, что это был Харт.
   Закутавшись во Льва, я ждал. Он подошел медленно, как будто на аудиенцию к нашему отцу, и остановился, слегка улыбаясь, зная, что я сделал; возможно даже почему. Перед возвышением он остановился и склонил свою черноволосую голову.
   "Тебе идет, - сказал он, - Лев".
   Я коротко хмыкнул; красноречивый скептицизм.
   Он ухмыльнулся. - Но это так. У тебя есть гордость за это - "легкомысленно" - и высокомерие.
   Я вздохнул, упершись локтем в руку и подперев челюсть ладонью. - Да, да, я знаю...
   другие мои родственники старались сказать мне то же самое. Я пошевелился, пытаясь найти удобное положение. "Но я нахожу зверя слишком требовательным; Я предпочел бы свою свободу".
   Страница 106
  
   Харт отвернулся от меня в кажущейся праздности: наклонив голову, сжав губы, выгнув брови, оценивая Большой зал. Прошло почти два года с тех пор, как он был в нем. Жизнь для него совершенно изменилась.
   Он был ко мне спиной, и его комментарий был направлен в сторону костра, а не ко мне. Что было, я
   понял, именно то, что он хотел, чтобы сделать его апп-
   Легче вникнуть в тему. "Ильза рассказала мне, что случилось-
   сочинено ранее сегодня с Блайтом".
   Блайт. Я даже не спрашивал. - Ей не следовало этого делать, Харт. Что, если бы что-то случилось?
   Он пожал плечами, все еще оглядывая зал. "Она чувствовала, что это необходимо. Ильза - интуитивна. И также безмерно сострадательна". Он почти резко повернулся назад, переоценка завершена должным образом. "Вы забыли один из главных принципов кланов?" - спросил он пристально. "Кое-что, что вы, как и все люди, должны знать:
   "Если кто-то боится, он может перестать бояться, только столкнувшись лицом к лицу с тем, что вызывает страх". "
   Я напрягся, глядя на Льва. - И ты думаешь, я боюсь ребенка?
   "Я
   знаю, что ты есть. Я знаю тебя, Кили: ты в ужасе".
   Я сделал медленный вдох, чтобы сохранить легкий тон. Он хотел, чтобы я вышел из себя, чтобы он мог играть роль миротворца, сочувствующего брату.
   - Если бы я уронил ее...
   Взмах его единственной руки отмел начало моей реплики. - Не бросить ее, это естественно.
   Нет, ты боишься самого ребенка, своего ребенка и того, что он собой представляет, - он поднялся на нижнюю ступеньку помоста и остановился, заложив руки за спину.
   Так небрежно, мой средний брат; так небрежно в-
   палатка. "Ты боишься покинуть утробу, Кили...
   боишься высвободить свои эмоции из страха потерять себя".
   Отрицание заставило меня встать. "Я вряд ли думаю, что ребенок
   -"
   "Я
   делать.
   Вы забываете: я был самым безответственным из всех нас, меньше всего шансов попасть в ловушку требований моей талморры".
   Он поднялся еще на одну ступеньку.
   "Я был средним сыном, сыном-расточителем, чьей единственной заботой было, как выиграть игру, как рискнуть и победить, рискнуть собой, своим лиром, своим течением, и все ради падения рунической палочки". Его кривая гримаса была самонасмешкой. "Да, то, что я сделал, не имело никакого значения, - подумал я, - что дало мне свободу вести себя так, как я
   выбрал. И я решил отыграть Солинду, Ильза. .. моя рука."
   Мгновенно я отрицал это. - О, Харт...
   Его тон был совершенно ровным. - Я поставил на это, Кили.
   И это было легко, Љ 053), - он вытянул левую руку вперед, между собой и мной, - так легко, Кили, потому что я думал, что не имею значения.
   Потому что я думал, что могу победить".
   Он сделал третий и последний шаг. Теперь он стоял на возвышении, на одном уровне со Львом, и держал меня глазами, своей позой;
   Страница 107
  
   с интенсивностью его существа. "Я многого боялся и ничего не боялся.
   Ни один из них не удобен, хотя невежество делает его лучшим спутником в постели. Он покачал головой, серьга блеснула. "Твой страх не неуместен, но его можно преодолеть. Боги знают, что у тебя есть для этого сила и мужество, Кили... Я тоже это знаю. Мы все такие, - усмехнулся он, - вот почему ты сводишь нас с ума буйством своих страстей.
   Я выругался без пыла или намерения, откидываясь назад в деревянных объятиях. - Вы все дураки, - устало сказал я, - все вы. Вы недооцениваете мои убеждения, думая, что мои мнения рождены женским противоречием...
   - Вовсе нет, - сказал он ровно. "Боги, Кили, вы забыли силу в своей крови? Мы не забыли, мы не можем. Вы более одарены, чем любой из нас, и такая сила имеет свою цену.
   ... Я знаю подавляющее очарование, привлекательность и опасность связи. И это только с одним лиром, Кили, -- ты думаешь, никто из нас не знает, как тебе трудно прибегнуть к любой форме?
   Насколько сильными вы должны быть, чтобы сохранять равновесие, соблазняясь столькими возможностями? Он медленно покачал головой, сочувственно. - Ты боишься, Руджхолла; что я обещаю тебе. Вы боитесь, что потеряете
   "Кили" сила сформировалась. Ср. Шон, ты чейсула.
   С ребенком ты джехана".
   Он сделал паузу, говоря еще тише, еще мягче. "Но что станет с Кили? Что станет с воплощением нашей расы?"
   Я слепо смотрел в темноту, окутанную
   Лев. - Она похоронена, - хрипло прошептал я. "Поглощенные ожиданиями, надеждами - потребностями
   - из всех других, из многих других." Я болезненно сглотнул.
   "Род, род, муж". У меня пересохло во рту. "Ребенок."
   "Кто мог бы лучше воплотить то, чем мы были, чем ты". Харт улыбнулся, а я вздрогнула, вскинув голову, чтобы посмотреть на него. "Да. Разве вы не думали об этом? Ваш ребенок, ваши дети могут быть выкованы из более прочного железа, чем даже джехана.
   И они тоже должны будут найти правильный путь. Как бы ни было трудно. Теперь он был близко ко мне, так близко. Он протянул руку, свою единственную руку, и коснулся моей головы, приглаживая спутанные волосы. - Ты не одна, Кили. . . нет, пока кто-то из нас жив. Пока живы твои дети".
   Я крепко зажмурил глаза. "Я устал, - сказал я, - так устал".
   - Я знаю, Кили. Для нас нет ничего легкого, и меньше всего для тебя. Он вздохнул. "Так много-
   -слишком много - поставлено на карту".
   Я снова подумал о Тейрнане. О Мейв и ребенке в ее животе.
   - Заложники, - сказал я ему. "Каждый из."
   Харт нахмурился. "Кто?"
   "Дети. Родившиеся, нерожденные... не все ли равно?
   Заложники богов. Узники традиции. Я вырвался из-под льва. "Она прекрасная девушка, руджхо. . .
   милая маленькая Чейсули. Я надеюсь, что боги будут добры к ней".
   Ян поймал меня, когда я шла по коридору к своим покоям. В холле мы встретились друг с другом, зная то, чего не знал никто другой, и столкнулись лицом к лицу с реальностью.
   "Что ж?" он спросил.
   Страница 108
  
   - Я нашел его, - мрачно сказал я. "Я спросил его. Он отплыл из Эринна сразу после потасовки в таверне и не остался выяснять, выжил Шон или нет".
   лицо Лана было торжественным. "Как давно?" Я перевел дыхание. "Он сказал, что мы должны услышать, как он выразился, сегодня, сегодня вечером или завтра... или, может быть, через месяц". Я пожал плечами. "Мы остаемся в неведении, су'фали, и у нас нет возможности узнать. Все, что мы можем сделать, это ждать".
   - И скажи Найлу, что ты и согласился сделать. Я напрягся. - Сейчас? В эту минуту? Но... - Нет, не в эту минуту, он заперт с Талиесином.
   Завтра, я думаю... или, может быть, послезавтра".
   Он покачал головой. - Есть о Страхане, о котором нужно подумать, и теперь, когда пришел Харт...
   "- он не захочет иметь ничего общего с вопросами
   здоровье Шона. Я кивнул.
   ... еще немного не повредит".
   "Ещё немного, и ты станешь женщиной".
   Он улыбнулся, изогнув брови, когда я посмотрела на него. "Ну? Тебе почти двадцать три, не так ли? К этому возрасту у Найла было пятеро детей".
   - А ты, су'фали?
   - ласково спросил я. "Тебе - сорок-
   пять? Сорок шесть? А у тебя иней в волосах... - Я усмехнулся, поворачиваясь к своей комнате. - Я думаю, тебе лучше пойти посмотреть в полированную тарелку, прежде чем мы будем говорить о возрасте.
   Восемь
   Харт поставил миску на стол и высыпал в нее несколько сплюснутых белых, как кость, камней.
   Нахмурившись, я увидел, что почти каждый из них был отмечен каким-то символом. Я взял один, изучил его, увидел выгравированный рисунок.
   - Коса?
   Харт кивнул. "Он изображает щедрый урожай.
   хороший камень в Безате". Он показал мне несколько других. "Каждый из них имеет свой вес в значении, но когда он нарисован в сочетании с другими, он может изменить все. За исключением, конечно, этой. Он показал мне обе стороны: пустые. - Камень смерти, - сказал он.
   "Безат. Нарисуй это, и игра окончена".
   Я хмыкнул. "Я понимаю, почему тебе нравится такая игра, Харт... Риск выше, чем в игре на удачу".
   Послеполуденное солнце косо косо скользило по футляру.
   ментов, разрезая комнату на решетку тени и света. Мы сидели в солярии Дейдре, сгорбившись над низким столиком, на котором стояли кувшин вина, несколько чашек и солидская игра. Ильза и Дейдре вместе работали над массивным гобеленом со львами, которые мне надоело видеть, тихо беседуя о таких вещах, как деторождение, сохранение определенных продуктов, потребность в новых красках, чтобы освежить устаревший гардероб.
   Я был, как обычно, не заинтересован, и поэтому полностью проигнорировал их.
   Ян, мой отец и Талиесин все еще встречались с Хоманским советом, обсуждая Страхана и необходимость послать силы к северным границам, чтобы усилить их против любых вторжений
   Страница 109
  
   Ихлини может превратиться в Хомана. Арфист повторно
   принесли гибель людей у границы, хотя пока еще на солиндийской стороне, через Молонский перевал; тем не менее, это подчеркнуло нашу необходимость тщательно охранять границы. Если Страхан убивает Солиндиша, которого он считает нелояльным, я сомневаюсь, что мало что помешает ему пересечь границу, чтобы убить хомананов или чейсули, которые были более традиционными врагами.
   я
   удивился, почему Харт не был на собрании, так и сказал, и принц Солинды сказал ему, что он уже отправил патрули далеко на север. Он объяснил, что Валгаард находится в кармане Солинды, которая была и всегда была непоколебимо верна Страхану, как до него была верна Тинстар. Якобы являясь частью активов Харта, Страхан обладал реальной властью. И пока Харт не завоевал лояльность
   Солиндиша, который все еще предпочитал правление Солиндиша, он вряд ли мог ожидать, что все королевство восстанет против
   Ихлини, которые, сухо сказал он, имеют больше прав на королевство, чем мы, поскольку Солинда была домом Ихлини.
   И не все они были такими, как Страхан.
   Итак, Харт, исполнив свой долг, сел со мной за стол, гремя руническими камнями и убеждая меня поставить все деньги, которые у меня были, вплоть до последнего медного пенни.
   "Почему?" - подозрительно спросил я. - Это ты отыграл свое пособие? Теперь хочешь мое?
   Его улыбка была медленной и сладкой, глаза бесхитростными;
   боги, но он был хорош! "Без риска нет смысла играть".
   "Без риска нет потерь". Я улыбнулся ему в ответ с такой же нежностью; Ведь я его сестра. "Я
   думал, что Ильза исправила тебя".
   Сама дама рассмеялась. "Только до такой степени, что держит его дома, чтобы делать ставки на небольшие игры, такие как эта".
   Харт жевал свой большой палец, единственный, который он мог.
   "Будешь играть?"
   "Только если я назову ставки". Я обдумал это. "Я думаю-"
   Но то, что я думал, осталось невысказанным, потому что Харт вообще не обращал на меня внимания.
   - Бреннан, - сказал он сосредоточенно. - Да, это...
   является
   Так оно и было, проходя через дверь, но Харт сказал это до того, как появился в поле зрения, а Раэль в связи промолчал. Харт просто знал.
   Их ухмылки были одинаковыми, хотя и на разных лицах. Черноволосые и темнокожие, оба с очень похожими костями, но отличались больше, чем глаза. Их мысли работали по-разному; хотя в этот момент то, что они думали, было тем же самым, и это было видно всем.
   Харт уже стоял. Слита, протекая через дверь рядом с ее лиром, сразу же подошла к Харту и обвилась вокруг его ног, бодая его колени головой. Через связь я чувствовал ее удовлетворение, ее приветствие, хотя Харт не слышал вообще ничего, кроме мурлыканья, которое было почти рычанием. Для него она просто приветствовала его по-кошачьи. Для меня и для Бреннана она тоже воздавала ему честь.
   Бреннан сделал два широких шага и остановился. Ап-
   Страница 110
  
   торжественно похвалил Харт. Открыл рот, чтобы заговорить.
   Но Харт, делая то же самое, опередил его.
   "Ты располнел", - объявил он.
   -- Ты, ку'рештин, я не такой!
   "Мягкий", - добавил Харт, кивая. -- Толстый и мягкий. Ленивый тоже, верно... Домашняя жизнь губит такого человека, как ты.
   Глаза Бреннана сузились. "Тогда я предлагаю нам найти уютную таверну и обсудить мою домашнюю жизнь - и различные другие недостатки - за кувшином вина".
   "Уска",
   - быстро сказал Харт. "И удача-игра."
   Лиза подняла голову. Плавно я встала между мужем и его братом. "Я тоже приду, чтобы уберечь вас обоих от неприятностей. Я помню, как это было, когда вы в последний раз ходили пить и играть в Муджхару".
   Очевидно, они тоже. Так же очевидно, что они предпочли уйти без меня. Но ничего подобного они не сказали, может быть, Харт из уважения к Ильзе; Бреннан, я
   думал, потому что он знал, что лучше, чем спорить. Если бы они не взяли меня с собой, я бы последовал за ними один.
   Этому меня научил Корин.
   Таверна называлась "Неистовый лев". Его стены были выбелены, а вывеска в форме льва свежевыкрашена.
   На столбах свисали зажженные фонари. В целом это было привлекательное место, но вместо того, чтобы войти, мы стояли на улице и смотрели на него.
   "Ну, - наконец сказал Харт, - я думаю, они заменили скамейки и столы, которые мы сломали".
   - Несомненно, - согласился Бреннан, - и, несомненно, они заменили также владельца и виноторговицу. Он коснулся своего безмозжечкового уха, затем с усилием убрал руку. "Позвольте нам войти."
   Мы с Хартом последовали за Бреннаном, который открыл дверь. Интерьер был таким же чистым, как и снаружи, хорошо освещенным, с деревянным полом. Харт сел за первый открытый столик и позвал наску.
   я
   присоединился к нему, но Бреннан, оглядевшись, не сразу сел. Он как будто что-то искал, и когда девушка подошла с кувшином уски и чашками, он внимательно посмотрел на нее. Она была молодой, светловолосой, голубоглазой; он расслабился почти сразу, и заплатил ей.
   Затем сунул ей чаевые в руку.
   - Серебряный королевский? Я был поражен. "Этого достаточно, чтобы купить нам десять обедов и столько уски, сколько мы хотим, рухо.
   -
   и ты отдаешь его виноторговице?
   - Мой выбор, - тихо сказал он и сел рядом со мной.
   Выражение лица Харта было нехарактерно пустым.
   "Есть и"тошаа-ни",
   - заметил он с осторожностью,
   гарантированный нейтралитет. - Если это снова принесет тебе покой...
   Бреннан оборвал его, подняв палец. "Я знаю это, Харт. Но я не замечаю, чтобы это приносило пользу нашим су'фали".
   "Ах, - сказал я, - Рианнон. Да, это было здесь, не так ли, когда вы встречались с ней?" Как и Харт, в моем тоне не было вызова; Бреннан - человек честный и беспристрастный, но внизу он весь Чейсули .
  
   в
   Хоманские манеры, с колючей чейсулинской гордостью. - И разве не здесь вы с Корином сразились с этим напыщенным дураком Рейнальдом Каледонским? Я ухмыльнулся. "Вы чуть не уничтожили его эскорт, как и саму таверну..."
   "Да." Тон Бреннана был суров. "Кили, мы пришли сюда не для того, чтобы говорить о старых временах".
   "Нет?" Я сделал свое удивление более подробным. "Тогда зачем вообще приходить сюда? Подойдет и другая таверна".
   Бреннан налил полную кружку уски и пододвинул ее мне. - Выпей, - коротко сказал он. - Вы пришли пить, так что пейте... мое дело - мое личное, и я лучше проведу время, разговаривая с Хартом, чем с вами.
   Взгляд Харта на меня был на мгновение сочувственным - он был предметом раздражения Бреннана чаще, чем я, и знал, каково это, - затем он повернулся, чтобы позвать на удачу. Я заметил, как он приспособился использовать для всего свою правую руку, держа левую культю в наручниках подальше от края стола. Я задавался вопросом, было ли это все еще больно, как пустая глазница нашего отца, когда он устал или беспокоился. Интересно, что он чувствовал, вспоминая, как потерял его в
   Солинда - Дару, солидскому жениху Лизы, который служил
   Страхан для личной выгоды.
   И кого, я знал, казнили за это. Но это не вернуло руку Харта, которую он сам бросил во Врата Асар-Сути, чтобы помешать Страхану купить его услуги единственным возможным способом: его восстановлением в кланах в качестве полноценного воина Чейсули.
   Потерпевший крушение.
   Обычай, но все еще в силе.
   Бреннан пытался это изменить, но кланы все еще сопротивлялись. Мы уже утратили традиции, говорили боги, включая шарталы, потому что наше принятие Льва превращало нас в хомананцев. Если бы мы разорвали все связи с путями, мы бы больше не были Чейсули.
   Чейсулинскому воину нужны были все конечности, чтобы быть целыми
   - иначе как бы он мог защитить свой клан?
   Так что пока обычай сохранился. И Харт, независимо от его титула, был отрезан от своего клана, не наслаждаясь ничем из того, что по праву принадлежит ему по рождению, по крови, по Лирской связи с Раэлем.
   Беспомощный, безответственный Харт, который, казалось, меньше всего из всех нас заботился о потере клановых прав, поскольку это не повлияло ни на еловые дары, ни на его пристрастие к азартным играм. Но кто, как ни странно, казалось, чувствовал потерю больше всего.
   Да, Страхан изменил его. Страхан изменил их всех.
   Мы пили, играли, разговаривали. В основном они разговаривали, мои братья, возобновляя связь общего рождения, вновь подтверждая силу своей особой связи.
   Он отличался от for-link. И во многих отношениях более мощный. Я поделился своим с Корином, так что я понял. . . но он был далеко. Слишком далеко, оставив меня ни с кем.
   Я пил уску, проклиная потребность в ответственности. Я подумал, что это было проклятие, которое сам Харт должен был клясться, и часто, будучи тем, кем он был; и все же он изменился.
   Он научился. В конце концов он сделал то, что требовалось, чтобы сохранить хрупкое равновесие.
   Даже Корин, столь медлительный, чтобы обида умерла; мой сердитый, мятежный Руджхолли, который обиделся на Бреннана за
   Страница 112
  
   почти все, не обращая внимания на то, что он сам имел в изобилии. Даже Корин поддался зову своей талморры.
   Теперь он жил в Атвиа, поставив свою
   Дом к правам. Я надеялся, что он избавится от Лилит и будет твердо вести дела с нашей матерью, Безумной Гизеллой, которая загонит его насмерть, если он позволит ей.
   Я ненадолго вздрогнул. Я не помнил нашу мать, которую отправили в ссылку в Атвию, когда мне еще не исполнилось шести месяцев d. Но я слышал рассказы, шепот, комментарии. Я чувствовал тревогу в нашем отце всякий раз, когда произносилось ее имя, потому что она действительно была
   Королева Хомана, его жена по закону Хомана, чейсула по Чейсули; если она вернется в Хоману, ее нужно будет должным образом принять, прежде чем он снова отошлет ее. Она родила ему сыновей. Она дала ему средства удержать Льва, средства для осуществления пророчества, просто рожая мальчиков.
   Дейдра была нашей матерью во всем, кроме имени.
   Но некоторые говорили, что Дейдра была шлюхой, независимо от ее крови.
   Если Гизелла когда-нибудь вернется в Хоману, чтобы подать прошение о постоянном проживании, Дейдре придется уйти.
   Были приличия, обычаи, нравы... она пойдет, ее пошлют и оставят нашего отца без счастья.
   Это было все, что я знала в нем, счастье, в детстве...
   Капюшон и взрослость. Из-за Дейдры. Потому что они были довольны друг другом.
   Я жадно глотал огненную уску, позволяя ей выжечь мой гнев. Позволив этому позволить мне признать возможности.
   Если бы это могло быть так с Жеаном и Дейдрой после стольких лет
   -двадцать два!-
   годы . . . если это может лежать таким образом с
   Харт и Ильза
   - Я стиснул зубы и проглотил ликер-
   тогда почему не с Шоном и мной?
   Это не было невозможно. Если бы я открыл глаза, я бы увидел это. Если бы я мог избавиться от своего упрямства, подавить свою гордость, свое разочарование, отказаться от своей враждебности. . . .
   II.
   Это не было невозможно. Но только если Шон жив.
   И что тогда будет с Рори?
   -
   о боги, о чем я думаю
   -?
   Девять
   "Кили".
   Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять смысл этого слова. Или что это предвещало. Или может.
   "Кили".
   Да, конечно: мое имя. Но кто-? О, да, Бреннан; конечно, Бреннан, кто еще? Бреннан всегда доводил меня до смерти. . . нет, нет, это Корин будет одержим ведьмой...
   "Кили!"
   Нет . . . не Бреннан в конце концов, по крайней мере, не в этот раз
   . . . возможно, это было в первый раз или во второй раз.
   или первый раз и второй. . . но кто теперь? О боги, Харт Страница 113
  
   - конечно, я забыл.
   Харт был здесь из Солинды с Ильзой. . . Ильза и ребенок.
   Я посмотрел сначала на Бреннана, потом на Харта и вздохнул.
   -- Вы оба: младенцы... младенцы и чейсулы...
   боги, я думаю, что я буду болен - вы делаете меня больным
   -"
   "Если вы больны, - заметил Бреннан, - это не имеет к нам никакого отношения. Вы слишком далеко зашли в своих чашках, Кили... а уска обладает силой".
   "Все, кто рожает детей". Я в отчаянии покачал головой. "Вы, Харт, Мейв - боги, следующим будет Корин или я.
   -"
   Бреннан замер. - Что ты имеешь в виду, "Мейв"?
   "- такой дурак, такой безмозглый
   Можно подумать, что она усвоила урок после того, что сделал Тейрнан...
   но нет, он хлопает в ладоши, и она бежит к нему,
   как собака... как сука, предлагающая себя собаке...
   Рука Бреннана опустилась на мою, прижав ее к столу. - Кили, этого достаточно. Это говорит аска, а не ты, - но ты, кажется, тот, кто владеет всеми секретами. Что это за Мейв и Тейрнан - и ребенок?
   - Она пошла к нему, - сказал я прямо, сквозь туман в голове. "Она пошла к нему, легла с ним, и теперь она будет рожать его ребенка".
   Глаза Бреннана были поражены. - Вот почему...
   Я грубо перебил его. - Да, конечно, - почему вы так думаете? Я мрачно посмотрел на него. "Вот почему она держится в Clankeep. Ей стыдно. Боится.
   Она думает, что Жан рассердится".
   Харт, нахмурившись, высыпал камни в чашу и начал их перемешивать. - Тейр все еще с а'саи?
   Я хмыкнул. "С ними, из них, ведя их...
   он основал новый клан, и он клан-
   лидер. Я сел на табурете более прямо.
   дымка оставалась, смешиваясь со светом свечи, чтобы ослепить мои глаза, но я знала, что говорила. "И я не совсем уверен, что то, что он утверждает, ложно".
   Бреннан издал звук отвращения и сунул мне кувшин. "Выпей еще уски, Кили... это улучшит твое воображение".
   - Мне кажется, что мы рискуем потерять лира?
   Да, это привлекло их внимание. "Тейр указал, что если Перворожденные придут снова, мы будем мало нужны. Или даже Ихлини. И то, и другое будет лишним. ?"
   "Потому что в этом нет смысла", - возразил Бреннан.
   "У нас всегда были... зачем нам их терять? Какая причина для богов забирать их у нас?"
   Я напряженно наклонился вперед. "Потому что Первенец
   являются их любимыми.
   Вы должны понимать, что, будучи в фаворитах, я невесело улыбнулась.
   "...и вообще пожинать плоды, вы и Мейв оба..." Но я оборвал его взмахом руки. -- Это не имеет значения, ничего из этого, только я снова задаюсь вопросом, имеет ли на это право Тейрнан ...
  
   сказали, что Ихлини сражаются с нами так, как они это делают, потому что понимают, что это значит. . . они понимают, что если пророчество сбудется, то они будут уничтожены. Я тяжело сглотнул, почувствовав вкус скисшего напитка. "Возможно, нас постигнет та же участь, будучи выброшенными, как грязные обертки..." Я закрыл глаза руками. "Боже, здесь слишком светло, клянусь, я ослепну.
   -"
   - Мы должны отвезти ее домой, - с тревогой сказал Харт.
   "Ей будет плохо прямо здесь, за столом".
   Бреннан вздохнул. "Лучше пусть она болеет на улице".
   Я слышал, как скрипели стулья. - Что ж, Кили, мы отвезем тебя домой. Куда, смею предположить, кто-то будет делегирован, чтобы уложить тебя в постель, так как я сомневаюсь, что ты сможешь сделать это сам.
   Руки были под моими мышками, поднимая меня. Ком-
   пн номер пошатнулся. "Ах-
   боги
   - Но я закусил губу и позволил им проводить меня из трактира в темноту; значит, уже вечер? Уже?
   "Точно так же, как мы шли пешком", - сухо заметил Харт. - Сомневаюсь, что она могла бы сидеть на лошади.
   - Сомневаюсь, что она может держать лошадь. Тон Бреннана был горьким. - Я доверил ей своего резвого жеребенка, а она потеряла его - потеряла его... Она позволила ворам забрать его у себя, а потом испугалась, чтобы привести меня туда, где его украли. Я не требовал, чтобы она пришла с меня, только чтобы сказать мне, где...
   Я остановился как вкопанный и вырвал руки из их хватки. - Я знаю, где, - сказал я ему. "Я знаю, где, и кто, и как это сделать... и я не боюсь!
   Не от него. Не Рори. Он никогда не причинит мне вреда. Я мотнул головой из стороны в сторону. - Только не Рори Рыжебородый.
   "Кто?"
   пришли дружно.
   Затем от Бреннана многозначительно: "Вы сказали, что преступники были эринцами. Но вы не сказали, что знаете их".
   Мне было жарко. Потливость. - Боги... - выдохнул я. "- о, Ружо
   - "
   Голос Харта был настойчивым. "В переулке -
   там . .
   ."
   "Отпусти ее." Тон Бреннана был менее дружелюбным.
   Явно не хватает сострадания. - Она выпила все это без нашей помощи... пусть и так избавится от этого.
   Переулок... Я зацепился за стену, попытался удержаться, почувствовал, как она вываливается из-под меня. На коленях я отдал дань уважения тьме, как и всем ускам.
   В конце концов именно Харт помог мне подняться и поддержал меня, убедившись, что я могу стоять. Бреннан казался тенью в темноте, вырисовывавшейся в свете фонаря, и что-то бормотал себе под нос. Я видел золото на его руках и в его глазах; в Харте я увидел сострадание. Но ведь у него были синие... не свирепые
   Чейсули желтый.
   Я глубоко вздохнул. - Прости, Ружхо...
   я
   опозорил тебя, опозорил себя...
   - Тише, - мягко сказал Харт. - Хватит, Кили, не сейчас. Сейчас самое время тебе замолчать, успокоиться .
  
   тихий .. .
   Уска не всегда хороший компаньон".
   Я посмотрел мимо него. - Он тоже.
   Харт слегка улыбнулся. "Да, ну, вы с Бреннаном всегда шлифовали сталь друг друга". Он вздохнул, убирая спутанные волосы с моего лица. "Возможно, однажды шлифовальный круг перестанет вращаться и позволит убрать сталь".
   Я посмотрел на его другую руку; нет, на пне.
   Я осторожно протянул руку и поймал его предплечье, следя за тем, чтобы не коснуться запястья или кожаного браслета. Я поднял его на свет и уставился в пустоту. При отсутствии руки.
   "Они дураки, - сказал я ему, - все они. Слепые старые дураки, которым больше не нужны обычаи". я
   посмотрел на его застывшее лицо, на отвращение в его глазах.
   "Дураки, Харт... все до единого..." Я остановилась, сдерживая слезы. - И я никогда не говорил... я никогда не говорил тебе... мне жаль.
   - Я знаю, - сказал он. "Я знал."
   "Я никогда не говорил тебе."
   Он обвил безрукой рукой мою шею и притянул к себе. "Я знал, Руджа
   ... Я всегда знал.
   Ты носишь все на своем лице".
   Всхлип перехватил смех. "Да. Как сейчас?" я
   коснулся моей щеки. "Без сомнения, на моем лице больше, чем я хотел бы признать".
   - Ага, ну... Он ухмыльнулся. "Мы пойдем домой и смоем его".
   Я глубоко вздохнул. "Боги, я бы хотел, чтобы Корин был здесь".
   "Я знаю, - сказал он, - я тоже знаю".
   - Но у тебя есть Ильза, а теперь еще и ребенок.
   - Да, и я люблю их обоих. Но в моем сердце еще есть место для других... для всех остальных, которых я могу захотеть. Бреннан, мой лир, ты... ты думал, что пространство предопределено?
   - Корин, - снова сказал я, когда Бреннан вошел в переулок. "Корин... и Джехана".
   Бреннан, раздраженный, вздохнул. - О, Кили...
   Но Харт оборвал его. - Она больна, - сказал он. "Пьяный, больной и несчастный. Вы были одним из них?"
   Что-то шевельнулось в лице Бреннана. "Все они,"
   - ответил он наконец. "Все они, и хуже". А потом он подошел ко мне, встал рядом и обвил одной рукой мою спину, как Харт сделал почти то же самое.
   Брат с обеих сторон. Но ни один из них не был
   Корин.
   Мне рассказала Дейдра. Я резко сел в постели и тут же пожалел об этом.
   "О, Кили,"
   она сказала.
   Я уставился на нее с нарастающей тревогой, затем поспешно перегнулся через край кровати. Дейдра сунула мне пустой ночной горшок в мои руки, и я
   быстро избавиться от большего количества usca;
   последний из них, я
   надеялся.
   Я был горячим, дрожащим, униженным, лежащим животом на кровати. Плоские волосы, все еще заплетенные в косу, но распущенные, свисали с края. Мой дух, как я обнаружил, был таким же вялым, как и мой живот.
   - Боги, - пробормотал я, - какой дурак.
   Страница 116
  
   Дейдра покачала головой. "Они не говорили, что все так плохо". Она вздохнула, помогая мне вытереть лицо влажной льняной салфеткой. "Я пошлю за горячим бульоном, чем-нибудь, чтобы успокоить твой живот".
   "Нет." Я снова поднялся, отмахнулся от нее и изо всех сил старался не обращать внимания на стук в голове, а также на послевкусие во рту. - Вы сказали, куда они пошли?
   Покорно повторила она. "Найти жеребенка Бреннана".
   "Боги - они не могут
   -- Я откинул одеяло, проверил, сглотнул желчь. -- Я думаю... я думаю, мне лучше уйти...
   Дейдра покачала головой. - В таком состоянии ты никуда не пойдешь. Ты потерял и разум, и желудок?
   Я осторожно балансировала на краю кровати, щурясь от утреннего света. - Как давно они ушли?
   "Недолго." Она пожала плечами, не особо заботясь. - Но ты их не поймаешь - о, девочка, не надо.
   Лучше бы ты остался в постели".
   "Девушка" только укрепила мою решимость. "Мне нужно идти, Дейдра. В другой раз я объясню". Я встал, начал тщательно одеваться в кожаные вещи, которые я носил прошлой ночью, так как они были под рукой, и я
   не было ни сил, ни желания искать свежие
   те. - Они шли лир-формой?
   Если они были, мне нужно было спешить.
   "Нет." Она хмурилась, явно обеспокоенная. "Нет, не из-за того, что у Харта не хватает руки - он говорит, что из-за этого летать на большие расстояния слишком сложно. Они ехали верхом".
   "Лучше, - сказал я, кивнув, - я могу побить их в воздухе".
   Дейдра покачала головой. "Ты слишком болен, чтобы сдерживаться,
   форма. Но если вы должны попытаться, по крайней мере, держитесь на земле. Я бы не хотел, чтобы ты упал".
   Думая о Талиесине и моем неловком приземлении
   - честно ответил я ей. "Я делал это раньше".
   Она ничего не сказала, пока я натягивал сапоги, ругаясь, пристегивал ремень с его длинным ножом Чейсули и полоскал рот водой из кувшина, стоявшего на туалетном столике. Она ничего не сказала, когда я
   остановился достаточно долго перед полированным серебром, чтобы пробормотать состояние моих волос, выражение мертвой головы на моем лице; и я не сказал ни слова. Я просто направился к двери.
   "Кили, - сказала она, когда я подошла к ней, - почему ты ничего не сказал о Рори Рыжебородом?"
   Я остановился у двери и обернулся. "Тебе известно?"
   - Бреннан сказал, что вы упомянули это имя.
   Тон Дейдры был решительным. - Это действительно Рори Рыжебородый или это имя использует незнакомец?
   "Он Эринниш, - ответил я, - и он назвал себя бастардом Лиама".
   Тупо покачала головой. "Почему он здесь?"
   она спросила. "Без Шона? Тайно? Воровство
   Лошадь Бренна?
   - Мне нужно идти, - пробормотал я, открывая дверь.
   - Почему он здесь, Кили?
   - Мне нужно идти, - повторил я и вышел из комнаты так быстро, как только позволяла моя больная голова.
   Ни Бреннан, ни Харт не знали, где прячется Рори, что могло их замедлить. Харт бы
   Страница 117
  
   пошлите Раэля на поиски эринского разбойника, но на это потребуется время. Езда верхом замедлила их еще больше; Я знал, что у меня есть шанс.
   Снаружи я остановился на мраморных ступенях и отдался волшебству, изменению формы, силе, которая делала меня другим, как указал Харт.
   За исключением того, что на этот раз мощность была вялой, и я чувствовал себя истощенным.
   Я сделал два вдоха и начал снова, стараясь не обращать внимания на головную боль, живот, дрожь в конечностях. И снова изменение формы не удалось; Мне не хватило концентрации.
   - Леди... с вами все в порядке?
   Я открыл глаза, прищурившись. Лио. Бледноволосый, бледно-
   - посмотрел на Лио, одетый в чересчур ярко-малиновую ливрею моего отца и с тревогой глядящий на меня.
   - Нет, - честно сказал я ему.
   - Могу ли я помочь? Такой серьезный тон и лицо.
   Я сердито посмотрел на него, невзлюбив его за здоровье, отсутствие угрюмого настроения. "Если ты не сможешь использовать для меня магию земли и впитать ее в мои кости, я думаю, что нет".
   Я протер слипшиеся глаза. - Ты можешь это сделать, Лио?
   "Нет. Я могу попробовать, если ты хочешь".
   Это вызвало у него кривую улыбку, которая была больше, чем я.
   рассчитывал дать. "Нет нет-
   leijhana tu'sai за подношение. . . нет, мне придется справляться одному, - вздохнул я. - Почему люди так много пьют, если от этого на следующий день становится так плохо?
   "Ах."
   Он понял мгновенно. "Это требует практики, леди - я думаю, вы слишком новичок в этом".
   "И так я останусь". Я посмотрел мимо него на ворота. "Возможно, мне следует отказаться от попыток летать, что требует больше усилий, и вместо этого идти на четырех ногах".
   Лио, явно смущенный, неловко пожал плечами.
   Ясно, что он не мог представить себе изменение формы в соответствии с целями. - Да, ну... ты мог бы.
   Я снова закрыла глаза, попыталась расслабиться, чтобы отпустить дискомфорт.
   Ты мне нужен, сказал я власти. я
   ты нужен сейчас, сегодня, в этот момент. -. . Я не могу объяснить действия моих руджхолли, и Эринниш заслуживает моей помощи. Он помог мне, когда-то. . . это меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить ему.
   Хорошие манеры, если не сказать больше.
   Что-то остановилось, прислушалось, ответило.
   Я улыбнулась, чувствуя себя неизмеримо лучше. Конечно сильнее.
   Лейхана Тусай
   -
   Мой разум очистился. Я думал о том, чтобы без усилий плыть по дорожке... отдаваться дню.
   . .
   отбивать бесконечный певчий ритм внутри греховного
   о моем теле. . . мой флот, великолепное тело -
   "Леди
   - сказал Лио, и я понял, что перемена завершена.
   Как кошка, я покинула двор. Как кот я был властелином мира.
   Рори, я сказал, вот и я
   -
  
   •
   Чай
   Страница 118
  
   Когда я прибыл, Рори готовился оседлать рассматриваемого жеребенка. Одна нога была в стремени, другая в середине замаха; картина резко изменилась, когда я прибыл, потому что я все еще был в форме кошки, и внезапного появления большого горного кота, прыгающего по лесу с громким воем, достаточно, чтобы расстроить любую лошадь, даже привыкшую к Слите.
   Расстроенный таким образом, каштан бесцеремонно бросил на землю столь же испуганного Рори Рыжебородого.
   Его рев заставил всех побежать, кроме жеребенка, который с готовностью ретировался. Я оказался в окружении восьми человек, более чем шокированных, обнаружив, что их добыча скорее кошка, чем человек, но которые, тем не менее, продемонстрировали совершенную готовность показать эринскую сталь.
   Над головой раздался крик охотящегося ястреба.
   Я сбросил свой воображаемый облик и снова предстал перед ним как Кили, не обращая внимания на тревожные комментарии и ругательства со стороны.
   Люди Рори, протирая глаза и морщась от тревожной дезориентации моей трансформации. я
   не тратил на них времени, а глядел вверх сквозь заслон сцепленных конечностей. - Раэль, - кратко сказал я.
   - Это означает, что они очень близки.
   Брови Рори, которые были нахмурены в черной гримасе, исчезли высоко под его волосами.
   - Кто, девочка?
   "Харт и Бреннан..."
   А потом они тоже прорвались через кусты, пусть и верхом, чтобы присоединиться к нам, и люди Рори рассредоточились, чтобы включить еще двух Чейсули в свою истончающуюся стальную сеть.
   Восемь человек - девять, включая Рори, - и двое военных.
   риорс с лир.
   Недостаточно, я знал, почти недостаточно.
   Это заставило меня гордиться; меня это беспокоило. Это меня расстроило.
   - Нет, - сказал я своим братьям.
   Я знал, что мне удалось удивить их, а также Рори и его людей, что позабавило меня - или позабавило бы, если бы у меня было время, - но все, что я получил, это переоценка обстоятельств.
   А потом Бреннан уставился на меня, как
   У Рори был. "Что ты здесь делаешь?"
   "Более правильно, чем вы," возразил я. "Я знаю этого человека, а вы?"
   Взгляд Бреннана сменился какой-то знакомой мрачностью. "Да, - сказал он, - знаю. Он вор.
   Это человек, который украл мою лошадь. Этого достаточно, я
   считать; ситуация вряд ли заслуживает введения".
   В тени зарычала Слита. Звук вырвался из глубины ее горла, становясь все более и более многообещающим.
   Даже для меня нет ничего более тревожного, чем горная кошка, выражающая враждебные намерения. я видел
   Люди Рори внезапно и к несчастью осознают,
   что то, с чем они столкнулись, требовало чего-то большего, чем они предполагали. Мужчины - это одно, даже
   Чейсули; горная кошка - это другое.
   Раэль взвизгнул над головой и, разбивая ветки, свалился на вытянутую руку Харта. Не сутулость, но достаточно близко; достаточно, чтобы напугать их всех. Достаточно, чтобы они снова осознали, с какими мужчинами они столкнулись.
   Белый ястреб взмахнул крыльями, расправив широкие крылья с черной гравировкой, затем поднялся и полетел сквозь
  
   поляне, чтобы поселиться на дереве рядом с все еще лежащим Рори.
   Вы совсем закончили?
   - кисло спросил я.
   Раэль сказал, что да.
   Харт взглянул на меня с удивлением в глазах, но сглотнул.
   кривая улыбка. Он пытался выглядеть очень свирепым;
   смех не поможет.
   - Нет, - снова сказал я.
   "Нет, что?"
   Бреннан был раздражен. "Нет, это не человек, нет, это не лошадь, нет, это не бандиты?" Он покачал головой. - Выбери одну, Кили, или мы пробудем здесь весь день.
   Тон Харта был менее раздраженным, более заинтригованным, чем что-либо еще. "Как ты здесь?" он спросил. "Я
   думал, что ты проведешь большую часть дня в постели после того, что ты выпил. Он усмехнулся. - Выпил и проиграл.
   Это было не совсем то, что я хотел услышать - или услышать от других, особенно от Рори, - но довериться
   Тяжело это говорить. Я бросил на него с отвращением взгляд. - Я здесь, - сказал я прямо, - чтобы убедиться, что вы не причините вреда человеку, который оказал мне помощь, когда я в ней нуждался.
   - Этот мужчина, - объявил Рори, - может говорить сам за себя, девочка. Он поднялся на ноги, не обращая внимания на сопровождающий грохот Слиты, и стряхнул с кожи прилипшие листья и мусор, устремив взгляд на
   Бреннан. - Значит, это твой жеребенок? Прекрасный смышленый парень? Он поджал губы, когда Бреннан кивнул. - Значит, я обращаюсь к принцу Хомана?
   Бреннан, как всегда, был точен. "Так же хорошо как
   Принц Солинды".
   "Два принца!" Рори непочтительно оскалился сквозь кусты бороды. "Тогда я буду благодарить богов за этот день и рассказывать об этом своим детям".
   Я стиснул зубы. "Рори".
   "Что, девочка? Я должен поклониться им? Я должен преклонить колени здесь, в грязи и листьях? Я должен поклясться в верности?" Он громко рассмеялся, явно не впечатленный возвышенным присутствием моих братьев.
   "Девушка, девица...
   они всего лишь мужчины!
   Мужчины!
   Вы ожидаете, что я окажу им уважение, которого они не заслужили?" Он покачал головой.
   -- Нет, думаю, нет. Я думаю, милорд Брен...
   у Нана лошадей больше, чем может оседлать один человек, и
   у меня вообще никого, кроме, конечно, смышленого мальчишки".
   Я посмотрел. "Вы хотя бы должны быть вежливы с ними!
   У тебя совсем нет манер?"
   Он ухмыльнулся. -- О, да, детка, люблю... но я за то, чтобы показывать их только тем, кто достоин.
   Этот человек назвал меня вором".
   - Да, - холодно сказал Бреннан.
   Брови Рори поползли вверх. "Я? Я, значит, я? И я
   думал, что получил его в качестве платы за спасение жизни девушки".
   Харт нахмурился. "Что ты имеешь в виду?" Теперь его внимание было приковано ко мне. - Что он говорит, Кили?
   Страница 120
  
   Я был глубоко болен этой темой. - Ничего, - нетерпеливо сказал я. "Он оказал мне услугу, да...
   какие-то воры -
   других воров... - Я сердито посмотрел на Бреннана. - Я
   тебе это уже говорил".
   - Немного, - согласился он. А потом он посмотрел мимо
   Рори - жеребенку, который достаточно оправился, чтобы вернуться на поляну.
   - Но... вы действительно дали ему плату? Его тон звучал нехарактерно несчастным.
   Харт небрежно фыркнул. "Если она это сделала, руджхо, то, конечно, она того стоит".
   Рот Бреннана скривился. "Возможно.
   раз. Не сегодня. - Он многозначительно посмотрел на меня. - И прошлой ночью. - Затем его внимание снова сосредоточилось на Рори. - Благодарю за помощь Кили...
   leijhana tu'sai, на языке d Tongue, но я заплачу монетой".
   Харт, как ни странно, наблюдал за мной, а не за своим братом.
   "Отпусти его, Ружо".
   Бреннан бросил на него неблагодарный взгляд. "Кто-
   жеребенок или вор?"
   Взгляд Харта был непоколебим. - Думаю, и то, и другое.
   Мне вдруг стало жарко и странно взволнованно. Легкий-
   сердечный, добродушный Харт был более проницателен, чем
   Я оценил.
   Бреннан мельком взглянул на меня, почувствовав что-то в задумчивой легкости Харта, но, видимо, ничего не понял из моего покрасневшего лица. Он покачал головой, перекинул ногу через седло и спрыгнул вниз. "Нет. Я пришел за своим жеребенком домой, так что я буду."
   Позади меня Рори пошевелился.
   Я подумал о Бреннане на месте Шона, мертвом от проломленного черепа. А еще я подумал о Рори, умершем от перерезанного горла. Я быстро двинулся между ними.
   В оф д'Танге Бреннан велел мне убраться с его дороги. Он также назвал меня дурой и взбалмошной женщиной, что меня не особенно заботило, и посоветовал мне лучше различать свое и его имущество, прежде чем я буду так щедро распоряжаться им.
   Столь же бойкий, я назвал его напыщенным, лишенным чувства юмора курештином и предложил ему отдать своей чейсуле большую часть уважения и привязанности, которые он приберегает для своих драгоценных лошадей. . . что было несправедливо и мало успокаивало его нрав, но, тем не менее, заставило меня почувствовать себя лучше, хотя бы ненадолго. Тогда я почувствовал себя виноватым.
   Бреннан - честный человек, большую часть времени уравновешенный и не реагирует опрометчиво на провокации других и меня. Обычно. Но он
   Чейсули, и никто из нас не сделан из камня; иногда он совершенно выходил из себя, и люди страдали из-за этого.
   Конечно, Рори может.
   Бреннан положил руки мне на плечи. Я вырвался из его хватки, развернулся, выдернул нож из ножен и вложил рукоять в руки Рори.
   "Девушка..."
   "Возьми это!" Я зашипела и повернулась лицом к Бреннану.
   Я видел, что Харт кивал, ничему не удивившись.
   Но Бреннан явно был.
   Он посмотрел на Рори, который держал в руках длинный нож. Он посмотрел на сам нож, как будто
  
   должен был убедиться, что это именно то, что он думал. И тогда, побледнев, он посмотрел на врага.
   Я вообще ничего не сказал, зная, что в этом нет необходимости.
   Не в интересах Бреннана; кем был Чейсули, так и знал.
   Он с трудом сглотнул, сдерживая шок, тупой гнев, внезапную враждебность. Последнее озадачивало меня, пока он не заговорил. - Держи рот подальше от Мейв.
   Мне вдруг стало жарко, так жарко, что я промок от него. я
   хотел сказать ему, что он был неправ, неправ, но сделать это отменил жест, полностью растворив его цель.
   Уничтожая смысл вообще, а значит и защиту.
   Мейв, любимая из дочерей Муджхара,
   тер. Кого я травил ей в лицо и высмеивал за ее спиной, даже перед братом, который любил ее больше всех нас.
   - Да, - хрипло согласился я.
   Бреннан снова повернулся к Бэйну, своему непоседливому черному жеребцу. Он повернулся, собрал поводья, пристально посмотрел на меня сквозь лезвие своего аристократического носа. "Шон"
   он сказал напряженно, "может быть немного смущен."
   Харт отпустил Бреннана, удерживая своего гнедого мерина. Он посмотрел на Рори, посмотрел на меня. - Или нет, - четко сказал он и повернул гнедого, чтобы следовать за братом.
   Я смотрел, как Слита, немая, растворяется в тени.
   ой, не производя ни звука, когда она проходит. я смотрел
   Раэль, тоже молчит, поднимись с ветки и иди. А также
   Люди Рори, ничего не говоря, скрылись за деревьями.
   Рори положил нож обратно в мои ножны. "Девочка, - сказал он, - от тебя пахнет".
   Потребовалось усилие, чтобы закрыть рот.
   - А твои волосы хотят расчесаться, - заметил он.
   Ага, так оно и было. Но теперь, как и мой характер.
   Рори лишь ухмыльнулся, морщась от глаз. "Приходите, чтобы умереть огонь," сказал он. "Больше всего тебе нужна кружка эринского ликера".
   Я приложил руку ко рту. - Ничего из этого, - неровно сказал я ему, приглушая пальцы.
   "Да." Его рука поворачивала меня, направляла, толкала сквозь лианы и ветви. "Да, девочка, ты знаешь... это единственное, что поможет тебе избавиться от стука в голове и волнения океана в животе".
   Его слова усугубили ситуацию. - Рори, мне нужно вернуться.
   "Да. После." Он шлепнул меня на свой любимый пень, потом достал бурдюк и налил полную оловянную кружку. "Вот, девочка. Выпей все это. Это лучше, чем все, что может дать тебе пиявка".
   Я сжал кружку, тупо глядя поверх ее края.
   Острый запах вызвал в памяти Безудержного льва. Можно-
   свет, дым, аромат свеженарезанного мяса. Шад-
   вл. Смех, проклятия и победные крики; грохот рунических палочек и игральных костей.
   Бреннан:
   поиск Рианнон перед лицом
   Хоманская винная девушка.
   Харт:
   Rolling Stones, рассказывая о Безате. И я; конечно я: Страница 122
  
   выпивая чашку за чашкой уски без всякой причины, о которой я мог думать, кроме потребности сбежать.
   - Шон, - сказал я, вспоминая, а затем посмотрел на Рори.
   Он сел рядом, поправляя свой громоздкий комфорт-
   умело. Поперек наполненной пеплом огненной пирамиды его люди с отвернутыми лицами тихо играли в эринскую игру на ставки, предоставляя нам единственное уединение, которого им не хватало, чтобы покинуть крошечный лагерь.
   Рори пил ликер прямо из бурдюка. Его глаза были очень спокойными, в основном прикрытыми опущенными ресницами. Сильный, крутой, гордый человек, созданный для большего, чем быть вне закона. Создан для трона, подумал я, так же, как Бреннан, Харт или Корин.
   Но он бастард. Даже если бы Шон был мертв
   -
   Спиртное успокоило мой желудок. Это также очистило мою голову и придало мне странную, яркую смелость. "Почему не ты?"
   Я попросил. - Ты сказал, что Лиам признал тебя...
   что ваше отцовство не было секретом ни для кого в
   Эринн... - Я глубоко вздохнул. - Почему не ты?
   Ресницы Рори поднялись, показывая мне суровые блестящие глаза.
   - Меня, девочка... для чего?
   - Трон, - четко сказал я. "Я последний, кто желает зла Шону - я обещаю тебе это, Рори, - но я также первый, здесь, в этот момент, кто абсолютно практичен в таких вещах, как наследство.
   ... Я, пер-
   может быть, больше дочь моего Жана, чем я думал.
   слегка пожал плечами, сжимая прохладную оловянную посуду и крепко прижимая ее к моей груди. "Если Шон умрет, Лиаму понадобится наследник".
   Опущенные веки снова закрыли его глаза. Он прятал мысли за густыми ресницами.
   Я смачиваю пересыхающие губы. "Когда у королей нет ни сыновей, ни наследников, они подстраиваются, где могут".
   Его тон был странно ровным. - То же самое я сказал вам о Бреннане и Эйлин.
   - Да, и я говорил тебе, что Бреннан сделал бы - или не сделал бы. Я сделал паузу, желая быть деликатным; зная, что это не было моим особым даром.
   - Ты имеешь в виду, что Лиам отвернется от Иерн и женится на другой женщине в надежде получить нового сына - младенца - вместо того, чтобы стать законным взрослым, проверенным мужчиной?
   Рори втянул вино, сильнее сжимая кожу.
   Крепче, чем требовалось. Широкая плотная струя хлынула ему в рот и брызнула на зубы. Капельки украсили его бороду.
   Я заметил тишину по пути. Восемь мужчин наблюдали за ним, наблюдали за мной, ожидая. Немой.
   ООН-
   движущийся. Ожидающий.
   Они будут служить ему. . . клянусь богами, они будут служить ему как принцу, как королю, как незаконнорожденному. . . для них это не имеет значения. Чествуют мужчину, а не совпадение рождения.
   Я снова посмотрел на Рори. Возможно, у него было меньше прав на трон, чем у Тейрнана, поскольку он был рожден вне линии
   преемственности, и все же я считал его гораздо более
   твой. И гораздо опаснее, если он на это решился.
   Лиам мог бы его экипировать
   -
   Страница 123
  
   Короли делали это раньше.
   Рори посмотрел прямо на меня. - Думаешь, я подхожу для этого?
   "Да." Я не колебался.
   - Ты меня почти не знаешь, девочка.
   - Хватит, - сказал я. "Достаточно."
   Линия его рта напряглась. "Вы, теперь, мне интересно...
   а также
   Мне интересно, как".
   Я пожал плечами, нахмурился и хмуро посмотрел в оловянную кружку. - Я знаю, - сказал я. - Я могу сказать. Я чувствую это... - я покачала головой, избегая его взгляда, опасаясь того, что я
   увидел бы. "Я вырос с братьями, Рори... мальчиками, которых воспитали королями. Думаю, они все подходят друг другу... и ты не меньше их".
   Взгляд Рори был непоколебим. "Если я достоин трона, девочка, подхожу ли я и тебе?"
   Я чуть не выронил кружку. "Какая?"
   Он намеренно сказал: "Наследник Дома
   Иглз помолвлен с Кили из Хомана".
   Что-то вяло шевельнулось во мне. Не-
   нем. Не страшно. Что-то типа-
   ожидание.
   У меня было странное головокружение. - Так он и есть, - сказал я.
   Взгляд Рори изменился. - Нет, - резко сказал он, и я почувствовала, как исчезло напряжение.
   "Какая?" Я попросил. "Какая?"
   "Ничего из того, что не предложено, я не возьму, девочка... ни женщины, ни трона".
   Взрыв горько-сладкого смеха царапнул мое горло.
   "В глазах Бреннана я такой".
   - Что ты?.. А потом, понимая: "О, девочка, нет".
   - Обычай Чейсули, - объяснил я. "Подарок ножа от женщины мужчине подобен вашему обычаю
   друзей очага, но с существенной разницей.
   В кланах гость делит постель с хозяином".
   Взгляд Рори был тверд. - Только если пригласят. А другой, я думаю, виднее... он что-то в этом роде сказал.
   Я приподнял одно тяжелое плечо.
   - Бреннан так думает. Давая тебе свой нож, я предоставлял тебе защиту Чейсули. Я крепко сглотнул. "Я предлагал тебе свои клановые права".
   Я не мог судить, понял ли он нюансы того, что я ему сказал. Язык для меня был хорошо известен, но для иностранца слова имели другое значение, другие намерения. И все же я не знал, как еще сказать это, не обнажая себя, не обнажая своих истинных чувств.
   Рори слабо улыбнулась. - Ты сделал это, чтобы мы не ссорились.
   "Да."
   - Чтобы он не пострадал.
   - А ты, - возразил я. - Думаешь, с Бреннаном будет так легко?
   Он закусил губу, обдумывая. "В зависимости от того, - решил он, - от того, был он котом или человеком".
   Я мрачно нахмурился.
   "Вы уверены в себе".
   Улыбка Рори была добродушной. "Я Эринниш, девочка...
   Страница 124
  
   рожденный из Дома Орлов".
   И вот мы вернулись к началу. Мысленно я поместил его на Льва, потому что это был единственный известный мне трон. А затем отпрянул от него, отступив на землю, которая меня успокоила.
   "Ты, - сказал я ему, - высокомерный, напыщенный дурак". Я поставил кружку и встал.
   Рори поймал меня за запястье, когда я повернулась, удерживая меня.
   - Ты останешься за мясом, девочка? И еще за выпивкой, которая тебе нужна?
   Боги, я так устал
   - Я протер слипшиеся глаза. "Что я
   мне нужна кровать".
   Бородатая улыбка была широкой. "У меня тоже такое есть, мой
  
   •
   девушка".
   "Курештин", я
   - нерешительно сказал он, ловя шкурку и бросая ее мне.
   Одиннадцать
   Утром Рори принес мне жеребенка Бреннана.
   - Возьми его, девочка, - сказал он. "Я не несу ответственности за то, что поссорил вас с вашим братом".
   Я сделал лицо. "О, Бреннан просто...
   Бреннан".
   Рори пожал плечами, передавая поводья мне в руки.
   - Все равно возьми его. Я украл его у тебя, девочка. Пора ему снова вернуться домой.
   "Но... то, что вы сказали Бреннану..." Я нахмурился. - Я думал, ты собирался оставить его.
   То, что я мог видеть из его рта, было свернуто в кривую завиток. -- Да, ну, не всегда женщина говорит одно, а думает другое... Он ухмыльнулся. "Возьми его, девочка. Он умный, славный парень, я думаю, он заслуживает лучшего ухода и конюшни, чем я могу ему дать".
   "И тебя?" Я попросил.
   На мгновение он был сбит с толку. А потом брови разошлись, хмурость исчезла, ресницы ненадолго прикрыли глаза. Когда он снова посмотрел на меня, на нем была маска, которую я видел раньше. На нем и на других.
   - Иди домой, - тихо предложил я. "Ты не годишься для своего дома здесь".
   Рори насмехался надо мной. "Ты тоже не к своим.
   Ты должна быть в Эринне, выйти замуж за моего царственного брата и рожать ему мальчика за мальчиком. Он сделал паузу в молчаливом размышлении.
   . . . один или два могут подойти, чтобы выйти замуж за представителей других Домов".
   - Болтающий дурак, - сладко сказал я и вскочил в седло. "Спасибо за мясо, питье и пустую постель". Я ухмыльнулся его кислому выражению лица.
   "Лейхана ту'сай, Эринниш, и пусть следующая лошадь, которую ты украдешь, будет принадлежать ихлини".
   Рори шлепнул его по каштановому заду. С усилием я
   держался и ушел слишком быстро, чтобы даже попрощаться.
   На этот раз я почувствовал его. Я чувствовал, что его присутствие затемняет-
   проверял связь, приближаясь к Хомана-Муджхар. Это было едва заметно, но так близко к дворцу, что я также был близок к лирам, таким как Слита, Раэль, Таша и Серри.
   Не имело значения, что я не потянулся ни к одному из них.
   Страница 125
  
   Они всегда присутствовали, и я всегда знал о них. Моей задачей было отсеять их, чтобы не сойти с ума.
   Но теперь связь была искажена и становилась все хуже.
   Ослабление. Предупреждение Ихлини; слава богам, это был Талиесин.
   Он вошел во внешний двор, когда я проезжал через большие ворота, поворачивая к конюшне. Он улыбнулся, хорошо меня встретил, добавил новости о моих братьях.
   "Харт выиграл свою ставку".
   Я остановил каштан, игнорируя его просьбы продолжать. Он знал, что почти дома. - Я должен был знать, - вздохнул я. - Вы знаете, что это было?
   Арфист рассмеялся и кивнул. - Он верил, что ты останешься на ночь. Бреннан сказал "нет", что тебе помешает твоя гордость.
   Я сердито посмотрел на яркую гриву жеребенка. "Моя гордость не имеет к этому никакого отношения". И тут я пристально посмотрел на
   Талиесин. - Остальные знают?
   - Что ты провел ночь с эринскими преступниками?
   Талиесин кивнул. "Пари было заключено при свидетелях, включая меня. Также Муджхар".
   "Также М.
   - Я оборвал недоверчивое эхо, - Клянусь богами, в них нет здравого смысла. Любой из них.
   Харт не удивляет, но
   Бреннан
   ..." Я потряс свою
   голова в недоумении. "Он, должно быть, очень зол на меня, чтобы торговать такими сделками".
   Голос арфиста был сухим. "Он предложил пари".
   Это вскружило мне голову. - Бреннан...? Но я киваю-
   умер почти сразу. "О, да, конечно... его способ рассказать о Джехане, не рассказывая на самом деле". я
   тяжело вздохнул и дернул узел в гриве жеребенка. "Итак, все знают о Рори. Но Дейдра уже знала, после "Буйного льва", это неудивительно". Я бросил на него взгляд. - Жан был очень зол?
   Талиесин задумался. "Он сказал, что это поведение в чем-то совершенно не похоже на вас, а в чем-то очень похоже на вас".
   Я просветлел. - Но вы уверены, что он не рассердился?
   Он засунул руки в рукава. "Я думаю, что он хотел быть. Но Харт сказал, что для этого нет причины.
   Что он знает тебя лучше, чем Бреннан, который видит только то, что ты ему показываешь".
   Рассеянно я отстегнул ногу от стремени, перекинул ее и скользнул вниз по твердому боку жеребенка, пока
   Я стоял на булыжниках. - Я отдал ему свой нож, - медленно сказал я. "Это было нечто большее, чем просто остаться на ночь - они привыкли, что я провожу время вдали от Муджхары, когда бываю в Кланкипе". Я избегал смотреть арфисту в глаза, вместо этого глядя на копыта каштана. "Я отдал мужчине свой нож".
   Очевидно, он знал, что это значит. "Вы должны сделать свою собственную целостность," сказал он мягко. "И тогда вы можете сохранить его или выбросить, в зависимости от ваших желаний".
   Я повернулся, сжимая поводья, не обращая внимания на нос жеребенка, воткнувшегося в мой позвоночник, даже когда он толкнул меня локтем. -- Вы говорите, что никто не мог -- и не должен был
   -сделать это за меня."
   Глаза Талиесина были странно безмятежными. "Вы не должны позволять им этого, если хотите познать истинную свободу".
   Позади нас раздался стук копыт. я взглянул
   Страница 126
  
   Увидел всадника, приехавшего из города во дворец, снова посмотрел на Талиесина. "Без разницы кто ты?"
   "Возможно, из-за этого". Он протянул искривленную руку, и я увидел, чего он ждал. Не мне, а тому юноше, который привез своего пятнистого мерина и провизию в дорогу.
   Это поразило меня. "Ты идешь?"
   Талиесин принял коня, поблагодарил мальчика, через скрюченные руки подцепил поводья. "Да. Я сообщил Найлу свои новости. Я не собирался оставаться".
   Всадник промчался мимо нас, направляясь к внутреннему замку. Он был мне незнаком, носил незнакомую мне ливрею.
   Я снова посмотрел на Талиесина. "Я бы хотел, чтобы ты остался",
   Я сказал ему. -- Ты только что пришел, и ты...
   Я сказал, что Страхэн разрушил твой коттедж.
   Талиесин улыбнулся. "Тогда пришло время построить новый".
   За седовласым арфистом всадник остановился у ворот внутреннего двора. У Лио была обязанность спросить о делах всадника. Получив ответ, он жестом пригласил мужчину пройти. А потом, увидев меня, резко остановил всадника, схватив его лошадь за повод.
   Я нахмурился. Лио указывал на меня или, может быть, на
   Талиесин. Я видел, как всадник нагнулся, чтобы лучше слышать, потом посмотрел на нас, кивнул и поехал обратно тем же путем, которым приехал.
   Дойдя до нас, он остановился. Он был шатен, кареглаз, одет в выпачканную в дороге зеленую шерсть, темную кожу. Плетеная перевязь посланника наискось проходила через его грудь. Его плечевой выступ был массивным серебром в форме прыгающей гончей.
   Он имел любезность обученного курьера, но в подтексте слышалось удивление. "Королевская принцесса
   Хомана?"
   Мы с Талиесином обменялись насмешливыми взглядами. "Да,"
   Я согласился, точно зная, что он видел.
   Он тотчас же спрыгнул с коня и пред-
   послал меня с плоским запечатанным пакетом, который он вынул из-под своего камзола. "Леди, - сказал он, - от милорда.
   Он желает вам крепкого здоровья и надеется вскоре присоединиться к вам".
   Акцент был безошибочным. - Эринн, - сказал я оцепенело.
   Молодой человек ухмыльнулся. "Да, из Килора.
   Слуга принца, госпожа, пришел служить вам так же, как и милорду.
   Живой, живой. . . он ведь жив. . . Рори, ты не убивал его, ты не разбивал ему голову.
   О боги. Рори.
   Пакет был тяжелым в слабых пальцах. "Служи мне
   -? - глухо отозвался я.
   Карие глаза были проницательно осуждающими, но что он думал, я не мог сказать, не будучи настроенным пытаться.
   "Я отнесу ваше сообщение обратно в Хондарт, где мой лорд ждет в таверне "Красный олень". Он сделал деликатную паузу. "Если вы будете посылать один, леди."
   Я пристально посмотрел на серебристую гончую на его перевязи.
   Затем при идентичном оттиске, сделанном зеленым воском, пакет закрывается. - Как его здоровье? я
   спросил.
   Посланник был явно поражен. -- Он в добром здравии, леди... и в прекрасном расположении духа .
  
   теперь, когда он женится. Его улыбка была легкой и скрытой; он был, как мне показалось, слишком проницательным, на мой вкус. "Вы пошлете сообщение?"
   Я дал ему знак подождать, затем вскрыл печать и развернул пергамент. Грубое, неэлегантное послание, написанное грубым, неэлегантным почерком; у него не было клерка, чтобы написать это для него?
   В нем не было приветствия или почетного обращения, оно начиналось просто:
   Кили
   -
   В прошлый раз брак был заключен, так что мы можем получить наследников, необходимых для Эринн. Я единственный сын своего отца, и
   Эринн должна быть в безопасности. Прошло достаточно времени, я
   подумайте, зачем тратить больше? Нас обоих более чем достаточно, и помолвка давно состоялась. Давайте поженимся как можно скорее, чтобы можно было начать рождение детей.
   Я подумал, что даже у Рори больше красноречия, чем у него. Я перечитал сообщение еще раз, отметив подпись жирным черным почерком. И все же в третий раз, почувствовав теперь нарастающий гнев и холодную враждебность.
   С большой осторожностью я сложил пергамент. Ясно, что посланник знал, что написал его господин; Я мог видеть это в его глазах. "Сообщение?" Я сказал. -- Да, действительно, у меня есть... но я сам отдам ему.
   Это поразило его. "Леди?"
   "Вы глухи?" - спросил я хладнокровно, сознавая свою грубость и со странной, явной отстраненностью, ничуть не заботясь. - Я сказал, что сам отдам ему.
   я
   кратко жестикулировал. - Вы можете пройти на кухню, где вам предложат еду и вино. Оставайтесь на ночь, если хотите; мне от вас ничего не нужно, кроме вашего немедленного отсутствия.
   Его лицо было белым, но он больше ничего не сказал.
   Просто натянуто поклонился, развернул коня и бойко направился к воротам внутреннего двора.
   Неодобрение Талиесина было очевидным, хотя мало его выражалось в выражении его лица. Ничего не говоря, я протянул ему пергамент и велел прочитать.
   Когда он закончил, я увидел понимание в его глазах. - Шон, - деликатно сказал он, - принц, а не дипломат.
   - Даже принцы учатся лучше, - коротко сказал я. "Разве у Эринна нет наставников? Неужели нет никого, кто бы писал лучше почерком и лучшими словами?"
   Арфист снова сложил пергамент, хотя это было для него неудобно. "Ты злишься из-за того, что он написал и как, или из-за того, что твоя свобода подошла к концу?"
   - Все, - сказал я ровно. "О боги, кем он себя возомнил? Писать мне такие вещи, хотя никогда раньше не писал!"
   "Возможно, поэтому". Тон Талиесина был нежным.
   "Вместо того, чтобы останавливаться на его грубости, думайте вместо этого, что он написал это сам. Он не делегировал это писцу, который действительно выбрал бы более мягкие слова, но написал это своей рукой, говоря о личных вещах женщине, на которой он должен жениться. ... Некоторым мужчинам это трудно, гораздо труднее, чем женщинам. Возможно, он чувствовал себя ужасно неловко и не стал тратить на это время".
   Его улыбка была сочувствующей. "В конце концов, он писал на хоманане, который вряд ли является его первородным языком. Думайте о человеке вместо сообщения. Судите Шона, когда встретите его".
   Записка была на хоманане, а не на эринском, хотя спустя годы я достаточно хорошо ее прочитал .
  
   провел с Дейдрой. Это показало, что он нашел время, чтобы выразить это на моем родном языке. Это было что-то, я полагал
   . . . но я мог бы пожелать - и пожелал, - чтобы он тратил свои заботы на содержание, а не на язык.
   Я посмотрел на Талиесина, увидев перед собой лицо Рори.
   Прямолинейный, прямолинейный Рори, но человек, который мне ближе, чем принц, больше заботящийся о наследниках.
   Единственный сын своего отца? Нет, не думаю. Что я думаю, мой
   Эринский орленок, тебе лучше пересчитать.
   Как ни странно, мне вспомнились последние слова Талиесина:
   Судите Шона, когда вы его встретите.
   - Да, - согласился я, - так что
   Мне нужно. Я собираюсь сделать это немедленно".
   - В Хондарт? Талиесин, как и посыльный, открыто выказал свое удивление. "Почему бы вместо этого не сообщить, что ему здесь рады? Пусть он придет к вам".
   Он сделал простой успокаивающий жест. "В конце концов, это то, что он должен иметь в виду ... он не ожидал, что вы придете к нему".
   Я медленно улыбнулась, наслаждаясь моментом, предвкушая, что должно было произойти. "Тогда он узнает, и очень скоро, что я никогда не делаю того, чего от него или от
   кто-нибудь еще. Я взяла пергамент у Талиесина и смяла его в дрожащих руках. - Я должна сделать это. Шон должен знать, кто я".
   "Ты?"
   - спросил арфист.
   Я слепо уставился на скомканный пергамент. "Уже нет."
   Через мгновение он кивнул. - Тогда я пойду с тобой.
   В шоке я уставился на него. "В Хондарт? Но...
   ты сказал, что собираешься отправиться на север... чтобы отстроить свой коттедж.
   Он пожал плечами. "Это может подождать. Если ты действительно собираешься идти, я буду сопровождать тебя".
   Я бы приветствовал его в обычном порядке, но сейчас его присутствие будет мешать. "Я собирался идти в форме лира.
   лошадь замедлит меня, а с тобой я не могу летать".
   "Лети, а Шон не считает тебя слишком нетерпеливым?" Талиесин улыбнулся. - Если тебе нужно идти, Кили, делай это с соблюдением приличий. Иначе он наверняка подумает, что тебе горячо делить с ним постель.
   Я мрачно улыбнулась. "Это, уверяю вас, последнее, чем я являюсь, и я позабочусь о том, чтобы он это знал".
   Талиесин с растущей тревогой наблюдал, как я готовлюсь оседлать жеребенка Бреннана. "Ты хочешь идти сейчас?
   Как вы? Не сказав Найлу или остальным?
   Я вскочил на жеребенка. "У меня есть монеты, - сказал я ему, - а у вас немного провизии. Мы можем купить еще по дороге, а в Хондарте мы сможем искупаться. , хотя и не так сильно, как
   Дейдре хотела бы, чтобы я это сделал. Я ухмыльнулся, представляя ее выражение лица, а также представляя выражение Шона.
   Гер распространил слово. Они узнают, что я сделал, - я собрал поводья, - и, наверное, почему.
   Двенадцать
   обычай , который диктуется
  
   нетерпение - я заплела тяжелые волосы до талии в единую рыжевато-коричневую косу, заплетенную более свободно, чем обычно. Не потому, что я особенно хотела сделать себя красивой для Шона, а потому, что это дало мне время.
   Мое молчаливое проклятие было насмешкой над собой. Красивый. О, да.
   Я остановился, ругаясь, и вырвал половину косы. Начала сначала, собирая тройные пряди в скрученную веревку, сплетая ее гладко и гладко, превращая упрямую волну моих волос во что-то управляемое.
   И попытается ли Шон сделать то же самое со мной?
   Еще раз я
   остановился, вцепившись пальцами в волосы.
   Боги, что я делаю?
   Я собирался к Шону.
   Стук в дверь был тихим. Талиесин, я знал; он пришел проводить меня в таверну "Красный олень". Это была всего лишь одна улица, рядом с морем. Мы остановились в другой гостинице, чтобы переночевать и купить ванну, так что
   Я бы не стал оскорблять княжеский нос вонью двухнедельного пути.
   "Прийти." Я быстро закончила заплетать волосы, перевязав их кожей.
   Он вошел и закрыл дверь, затем остановился, повернувшись к ней спиной. Его синяя мантия была свежепричесана, седые волосы только что причесаны, серебряный обруч арфистов надет на место. Он был, как всегда, элегантен, с тихой, ненавязчивой грацией. Единственное движение, которое он не сделал,
   у него была неловкость рук.
   Талиесин улыбнулся. "Я думал, что ты можешь отказаться от юбки, даже после того, как ты ее купил".
   Я мрачно посмотрел на него. "Да, я ошибался, думая, что смогу носить его. Это была пустая трата денег".
   Я поднялся с края койки, нагнулся, чтобы натянуть сапоги. "Я отказываюсь быть тем, кем я не являюсь; Шон должен принять меня таким, какой я есть".
   являюсь."
   "В лосинах, куртке, с длинным ножом". Его голос был тихо удивлен. - Сойдет, Кили... Обещаю, сойдет.
   Я натянул второй ботинок, поправил ногу, когда
   выпрямился. - Я не Ильза, - отрезал я. "Я не красивая женщина".
   - Нет, - согласился он.
   Руки легли на бедра. Локти торчали из моих боков. - Вы могли бы не согласиться, хотя бы из вежливости.
   - Почему? Вы же выше всего цените честность, не так ли? И, не будучи тщеславной женщиной, вы не терпите пустую лесть. Его тон, как всегда, был вежлив и безобиден, при этом обнажая правду красноречивее лезвия. "Красивые женщины полагаются на свою красоту, а вы полагаетесь на себя".
   Я снова сел, лишенный грации Ихлини.
   Но тогда у меня его никогда не было; изящество или красота. "Боги, я боюсь
   -"
   "Конечно, вы," согласился он. - А вот что касается твоего вида, то здесь нечего стыдиться.
   Ты не красива, нет, не так, как я видел женщин красивых, таких женщин, как Ильза, но в твоем лице, в твоей осанке, в постановке головы, в том, как ты безошибочно ищешь истина в душе человека, - он тепло улыбнулся, - твой дух вырос в твоих костях.
   "Еще один способ сказать, что я прост". Я вздохнул, хлопая ладонями по обеим сторонам лица. "Почему страница 130
  
   я
   говоря эти вещи? Я никогда не заботился раньше. я звучу как
   Мейв, смотри сейчас в свою полированную тарелку!"
   Талиесин пересек крошечную комнату и убрал мои руки. Его искренность, как всегда, была выражена вежливостью, но во всем этом не было недостатка. - У тебя слишком прямой нос, - сказал он.
   "Ваши скулы высокие и слишком резко очерченные, что придает раскосость взгляду. Ваша челюсть скорее мужская, чем женская, а рот слишком широкий и дерзкий для общепринятого стиля использования женских уловок". Он увидел выражение моего лица и рассмеялся. "Ты используешь свои глаза для того, чтобы видеть, а не для того, чтобы заманивать людей, и твой язык, который ты используешь как меч, а не для обещаний". Он осторожно взял меня за подбородок искривленными, узловатыми пальцами. "Ты не красавица, нет, но определенно Чейсули... с нетронутой гордостью и силой".
   - Но не цвет, - глухо сказал я. "Светлые волосы вместо черных, голубые глаза вместо желтых.
   И моя кожа слишком светлая".
   - Это так важно?
   "Да." Я уставилась на свои ботинки, когда он убрал руку. - Да, действительно так. Достаточно взглянуть на Бреннана, чтобы увидеть, кем я должен быть... чтобы увидеть, кем я не являюсь.
   "То, что я вижу, - сказал он прямо, - это напуганная, несчастная женщина. Я думал, что пришел с Кили".
   Что-то ущипнуло меня за живот. Я мрачно посмотрел на него, замолчал, а затем сделал глубокий вдох, который наполнил мою голову светом. - Да, так ты и сделал. Я встал, расправил куртку, поправил ремень и пряжку. - Тогда пойдем? Удивим принца Эринна?
   Талиесин улыбнулся. "Действительно, я думаю, что мы будем."
   Я привык к тому, что на меня пристально смотрят, когда я захожу в таверну или гостиную гостиницы, потому что женщины туда редко заходят, довольствуясь тем, что ходят в более спокойные места за едой, питьем и компанией.
   Но я никогда не избегал гостеприимных
   место, независимо от поведения его покровителей и мыслей, которые они могут подумать.
   Что думали мужчины в таверне "Красный олень", я
   не мог сказать. Они ничего не сказали мне, никто из них, настроенный только наблюдать, и с тихой вежливостью у меня не было причин задавать вопросы. Общая комната была почти пуста, если не считать горстки незнакомцев, и они держались особняком в укромном уголке.
   Они ели, пили, делали ставки, но делали это почти в си-
   Лента, явно зная друг друга так хорошо, что им не нужны были слова.
   Грязь, как люди Рори -
   Я разорвал его сразу. Я был здесь ради Шона, а не
   Рори; никому из нас не будет пользы, если я натравлю одного брата на другого, даже в своей голове. Вне его было опаснее; они уже зарекомендовали себя более чем готовыми драться из-за винной девушки. А дочь Муджхара?
   "Здесь." Талиесин указал на стол возле деревянной лестницы. "Мы пошлем весточку через буфетчика и не торопимся за вином".
   Я выдвинул табуретку и сел. "Еще отсрочка ради приличия?"
   "Нет нужды бежать".
   Он сел, подал сигнал буфетчику, любезно мне улыбнулся. "Я знаю, что это твой способ сломя голову бросаться в то, с чем ты хочешь столкнуться, но в этом случае, возможно, будет разумнее подождать.
   Страница 131
  
   Вы должны выйти замуж, Кили, и жить вместе.
   .. . дайте себе время узнать, как думает другой, прежде чем обвинять друг друга в слепоте к потребностям и желаниям".
   "Мои нужды..." Но я оборвал его добровольно, так как тапстер поспешил ко мне.
   Талиесин заказал вино и сыр, а затем
   Этли, так очень тихо, предложил бармену сообщить своему царственному гостю, что кто-то здесь, чтобы увидеть его.
   Он вообще ничего не говорил об именах, зная, что
   незачем; тапстер подробно описал нас обоих, и Шон сразу понял.
   Я почувствовал внимание с другой стороны общей комнаты, когда тапстер поспешил прочь. Я подумал, что более чем вероятно, что это был королевский эскорт Шона, одетый в эринскую зеленую одежду и несущий на кожаных накидках головы в виде гончих, как и мес-
   у сенгера было. Я бросил на них косой взгляд, увидел, как они разговаривают между собой, а потом один из них поднялся.
   Не Шон. Я знал это. Эйлин описала его...
   белокурый, кареглазый, крупный - и этот мужчина не подходил.
   Он остановился у нашего столика. Его улыбка была неуверенной, но не вежливой. "Простите меня, - сказал он, - но не могли бы вы стать королевской принцессой Хоманы?"
   "Почему?" - прямо спросил я.
   Его улыбка стала шире. У него было хорошее лицо, и зеленые глаза блестели. "Потому что милорд прислал сообщение, несколько лишенное дипломатичности, и мы поспорили, что вы можете прийти, хотя бы для того, чтобы привести его в порядок". Песчаные брови изогнулись вверх. - Вы хотели бы быть ею, не так ли? Пришли привести его в порядок?
   Я переглянулся с Талиесином. "Если бы я не был,"
   Я сказал: "Не могли бы вы так же свободно рассказывать о делах вашего господина незнакомцу?"
   -- О, да. Он не из тех, кого особенно беспокоят при-
   драгоценностей, созданных для других целей, - он коснулся двумя пальцами броши в виде волкодава.
   "Леди, вы пришли? Я выиграю пари?"
   Я вздохнул, мне очень не понравилось, что я был таким предсказуемым.
   способен, особенно мужчине -
   а мужчины - я не встречал.
   - Ты держал пари, что я приду?
   Его глаза заблестели, признавая мое беспокойство.
   сион. "Да, леди, я <...только некоторые из нас этого не сделали.
   Твоя репутация... - Но он тут же остановился, повернулся.
   краснея, зная, что он согрешил. - Леди... о, леди...
   я
   покачал головой. "Это не имеет значения. Я знаю
   То, что я; так, оказывается, и ты. Что ж, это сэкономит мне время, чтобы объясниться с вашим лордом. Я посмотрел мимо него на бармена. - Без сомнения, он уже знает.
   Тапстер принял это за разрешение прийти за...
   отделение, так и сделал. "Леди, принц Эринна знает.
   Но он посылает сказать вам, что он в своей ванне. Ты подождешь?"
   Я сухо ответил: "Лучше не ходить в его наготе? Да, я подожду. На это будет время позже".
   Это позабавило молодого эринского жителя, который сказал мне, что его зовут Гален, и заказал страницу Красного Оленя.
  
   лучшее вино для дамы своего лорда. Талиесина он почти игнорировал, хотя манеры его были безупречны.
   Он был сим-
   меня больше увлекло, так как я стану его любовницей, как только обеты будут даны, и поэтому заслуживала большего внимания.
   Талиесин был невозмутим, но в равной степени удивлен. Он ничего не сказал, пока эринцы медленно подходили один за другим, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение почти неслышным голосом.
   Хоманан. Хоманан, а не Эринниш; их акценты были довольно плохи. Я отвечал им на их родном языке и видел, как обменивались тонкими взглядами, обменивались молчаливыми секретами, совсем как люди Рори. Все ли эринцы были такими?
   Когда пришло вино, Гален налил его и про-
   произнес тост за королевскую принцессу Хомана, пожелав-
   о ее прекрасном здоровье. Опять же, в плохом Homanan, пытаясь угодить мне. Я снова ответил в
   Эринниш и видел, как они один за другим пили вино, оставшееся в их кубках, в то время как я пил свое.
   И тут мне налили второй, на этот раз напиток-
   к Шону. Я подумал, что это будет вежливо, так как я
   уже был удостоен чести. Это были приятные и вежливые люди, в них не было лукавства, которое я видел в глазах посыльного, зная, что он везет. Казалось, они все знали, но никого это не забавляло за мой счет. Очевидно, они сочли слова Шона менее чем тактичными, даже на хоманане, поэтому большинство поставило на меня.
   Так же плохо, как Харт, все они
   -
   "Леди." Это был тапстер рядом со мной. "Леди, вы придете? Принц послал спросить об этом".
   О боги.-
   Я проглотил еще вина, стараясь не сглотнуть. Поверх кружки я посмотрел на Талиесина, ища его глазами.
   Он ничего мне не ответил, кроме серьезной любезности. Он не придет, я знал; это было для меня сделать.
   Он зашел так далеко со мной, но Шон был моей талморрой.
   У Талиесина был свой.
   Я осторожно поставил кружку. Остальные растаяли, остался только Гален со своим зеленым
   Эринские глаза, молча ожидающие, чтобы сопроводить меня к своему господину.
   Литания пронеслась в моей голове.
   Скажи Шону правду. Расскажите ему, что вы чувствуете. Ты рассказал Рори все это
   -
   ну, почти все теперь ты должен рассказать Шону. он принадлежит Эйлин
   -
   брат
   -
   он не может быть таким плохим.
   Гален проводил меня в комнату, открыл дверь, отступил в сторону, пропуская меня. Я удивленно повернулся. "Здесь никого нет".
   Он покачал головой. - Нет, леди... это комната Шихана, а не принца. Он сейчас будет с ним, поможет ему одеться... Мне послать к вам Шихана или вы предпочитаете, чтобы я остался?
   Вмешался третий голос. "Нет необходимости", - сказал он. - Я здесь. Можешь идти, Гален.
   Гален мгновенно растаял, спустившись по лестнице, когда другой вошел в комнату. Только на мгновение я подумал, что это может быть Шон, но сразу понял, что это не он. Тогда Шихан. Чья комната Страница 133
  
   Я был в.
   Он улыбнулся, закрыл дверь, раскинул руки и прислонился к ней. Выражение его лица было печальным.
   "Леди, я
   должен извиниться. Мы не были полностью откровенны с вами относительно состояния милорда".
   "Условие?" - повторил я. - Я думал, он принимает ванну.
   -- Так и есть, -- согласился Шихан, -- но только потому, что мы ввели его в дело, чтобы привести в порядок его пропитанную вином голову.
   И я
   страх, его разум. Вчера он слишком много выпил".
   - Он?
   "Да." Он попытался скрыть свое веселье, но печальная улыбка выползла наружу. - Боюсь, это твоя вина.
   "Моя вина!"
   - Да. Это было в вашу честь, леди... он был пьян...
   удачи, крепкого здоровья, крепких сыновей и дочерей. . - Он снова развел руками.
   - Он пел вам дифирамбы, леди, и выдумывал все, что мог, о тех, кого не знает.
   Я косо посмотрел на Шиэна с кривым отвращением. -- А, да... за винницу тоже пил? За изгнанного брата пил?
   Шиэн оттолкнулся от двери и медленно отошел от нее, показывая мне спину. Он был высоким, грациозным от природы, ему не хватало массивности Рори, но не было присутствия Рори.
   Он повернулся. - Милорд ничего не говорит о своем брате.
   "Возможно, пришло время, чтобы он сделал." Я подумал, что Шихана стоит развивать. У него был вид человека, привыкшего узнавать правду, хотя он не разглашал ее до тех пор, пока это не соответствовало его - или его лорду - целям. "Он часто в его чашках?"
   Рот Шиэна был натянут. - С тех пор, как ушел его брат.
   Значит, это что-то значило. Что я мог уважать. - Он мог бы попросить его вернуться.
   Он нахмурился. - Ты знаешь его брата?
   - Рори? Я ухмыльнулся. "Да, я знаю Рыжебородого.
   Он приехал сюда в изгнании. У меня была возможность встретиться с ним".
   Шиэн указал на крошечный столик у окна.
   "Вино? Шон не должен задерживаться... мы поставили четырех человек, чтобы привести его в презентабельный вид. Вот почему так мало
   были внизу, чтобы отдать вам честь. Надеюсь, вы простите их?"
   Я улыбнулась, думая о своем собственном опыте употребления слишком большого количества спиртного. - Лучше спроси, прощу ли я его.
   Он отвернулся от наливания вина. "Но почему? Шон мужчина, леди... он делает, что хочет. Если это включает в себя чрезмерное употребление алкоголя, это его выбор. И это было в вашу честь".
   - Да, конечно, это извиняет. Я взял предложенную им чашу, отхлебнул из вежливости, нашел вино по вкусу. "Я не выйду замуж за пьяницу, Шихан. Кто бы он ни был".
   - Вы могли бы исправить его, леди. Он улыбнулся, выпил, жестом указал на табуретку. - Вы присядете? Это жалкая комната, но милорд был не в настроении идти дальше. Мы взяли с собой все, что смогли найти.
   Я сел, потягивал вино и созерцал мужчину Шона поверх оловянной кружки. - Что вы для князя? Не солдат, я думаю... вы не умеете. Я изучил его более внимательно. - Да и акцент не слишком сильный для человека, рожденного в Эринне.
   Шихан улыбнулся. "То, что у меня акцент, зависит от моих обстоятельств. Может, я и родился в Эрини, но
  
   вырос
   я
   в Фалии".
   "Фалия!" Меня это поразило. "Как ты оказался там?
   У нас есть торговля с Фалией, но не более того. Я не встречал никого, кто там живет".
   Он не сидел, будучи расположенным лениво и лениво, как кошка, ходить по комнате. Он потягивал вино, думал о своих мыслях, наконец повернулся ко мне. "Мой папа
   Фалиан. Торговец. Он приехал в Эринн для торговли, и там он встретил и переспал с моей матерью. Он вернулся в Фалию до того, как я родился.
   было восемь, моя мать отправила меня к нему, в Борталль, город верховного короля, где у него были свои дела.
   Он
   знал, что я его, глядя на меня. Он принял меня, признал меня; Я вырос там и вернулся в Эринн двенадцать лет спустя. Я был тут-
   там
   -
   с тех пор. - Он улыбнулся. - Боюсь, жалкая история - моя жизнь была без происшествий.
   - Но теперь ты служишь принцу.
   "Шон хороший мастер. Лучшего и желать нельзя".
   Он снова стоял у стола и опять не сидел.
   Его голос был очень мягким. "Вы ничего не говорите о моем глазу."
   Я улыбнулась. "У моего отца нет глаза. Я привык видеть повязку".
   Он поднял темные брови, большую часть которых скрывал ремешок, удерживавший повязку на левом глазу.
   - Это, конечно, объясняет. У вас есть такт, леди.
   ... чудесное чувство благоразумия".
   Я смеялся над ним. "Я? О, нет, Шиэн, этого у меня нет. Любой может сказать вам. Любой скажет".
   Он тепло улыбнулся. Красивый мужчина, Шиэн, даже без глаза. Он был черноволосым, бородатым, с хорошими белыми зубами. Густые волосы были подстрижены до плеч, где они вились на драпировке мягкого кожаного камзола, выкрашенного в синий цвет. Цвет подходил к его глазам.
   "Что еще вы?" он спросил. "Если не хватает такта, осмотрительности, что у вас есть?"
   Он был из-за правды, спрашивая меня об этом. "Сила,"
   Я сказал ему лаконично. "Магия в моей крови".
   "Да, конечно: изменение формы". Его борода была коротко и аккуратно подстрижена, в отличие от куста Рори. Я мог ясно видеть его рот, когда он расплылся в улыбке. А
   вежливая, скептическая улыбка, говорящая мне, что он думает. "Я слышал сказки".
   "Более того, - сказал я, - гораздо больше. Разве в Фалии нет магии? Я знаю, что в Эринн много магии. Как ты можешь не верить?"
   - Покажи мне, - сказал он легко.
   Поверх чашки я уставился на него. И тогда я установил
   чашка вниз. "Я думаю, пришло время позаботиться о своем господине, Шиэн. Я согласен ждать в одиночестве".
   "Покажите мне." Более сосредоточенно.
   Вялая злость поднялась. "Я не дрессированная собака, играющая по твоей прихоти. Я..."
   - Покажи мне, - прошипел он. - Или это все ложь?
   Я встал. "Вы думаете..." Я поймал себя на том, что прислонился к столу, пытаясь моргнуть от внезапной слабости .
  
   прочь.
   "Шихэн..."
   - Нет, - сказал он прямо.
   "Страхан".
   И снял повязку со своего идеального карего глаза.
   Вино... конечно, вино
   -
   Я повернулась, чтобы бежать, но упала. Ничто больше не было правильным. Пол стал крышей - крыша была у меня под ногами - стены смыкались...
   - Кили, - мягко сказал он, - бег не поможет. Сейчас ты едва ползешь.
   Его эринский акцент был изгнан. Теперь он бегло говорил на гоманане с легким солиндским оттенком, точно так же, как и Страхан. Как сказали мои братья, он так и сделал.
   Я опрокинул стол, пролив вино, когда кувшин разбился. Осколки усыпали пол; вино испачкало мои руки, лицо, кожу. Я взял чашку и бросил ее.
   Он даже не приблизился к нему. Он отвел его в сторону тонким движением единственного небрежного пальца.
   -
   онемевший
   -
   Страхан подошел ко мне, опустился на колени и схватил меня обеими руками. Я попытался плюнуть ему в лицо, но не смог поднять слюну.
   - Слишком поздно, - сказал он. "Ты считаешь меня глупым человеком? Я хорошо подготовился к этому... мне понадобилось всего два года". Руки сжали мои голые руки. - С тех пор, как я потерял твоих братьев.
   Талиесин. Если бы я мог каким-то образом добраться до двери, или выкрикнуть его имя, или призвать к себе магию...
   - Попробуй, - предложил он.
   "Пытаться.
   Мне будет приятно увидеть, как ты терпишь неудачу. Мне будет приятно увидеть, как ты плачешь".
   - боги - так оцепенел - слишком оцепенел
   -
   - Подойди ко мне, - прошептал он. "Поднимись со мной с пола... нам обоим должно стать лучше.
   Это не идет тебе, Кили. Чейсули никогда не становится на колени.
   Чейсули никогда не пресмыкается
   -"
   Он поднял меня с пола, поставил на ноги, засмеялся, когда я упал бы. Только его руки удерживали меня.
   "Где магия?" он спросил. "Где теперь сила? Где твоя кровь, Кили...
   твое наследие от Аликс?" Его лицо было так близко, слишком близко. "Что стало с твоей душой? Твой знаменитый острый как меч язык? Твое хваленое воинское мастерство?"
   Я запрокинула голову и закричала, но из горла ничего не вырвалось.
   - Слишком поздно, - сказал он грустно. - Слишком поздно, Кили.
   Талиесин тоже взял, и на этот раз оставлю. На этот раз я убью его".
   Телесно Страхан повернул меня. Прижалась спиной к стене. Я повисла у него на руках. Мои кости превратились в воду.
   - Я тебе нужен, - сказал он и отошел от меня.
   Я упал. Вниз по стене на пол, ноги переплелись с руками. Моя голова ударилась о дерево.
   Он оставил меня лежать там, беспомощную в собственной плоти. "Ты мне нужен,"
   Страница 136
  
   он сказал мне, "чтобы вынашивать детей Первенца,
   дрен. Я уже начал с Рианнон, с
   Сидра, но мне нужна настоящая кровь, правильное тело. Ваш подойдет, я думаю".
   Я дернулся. Покрутил головой. Это был единственный протест
   Я мог бы сделать.
   Страхан снова опустился на колени. Его руки были нежны на моих запястьях, когда он поднимал меня с пола.
   Он прислонил меня к стене, раскинув ноги пополам.
   направления, и сделал попытку привести их в порядок, как будто вернуть мне некоторые приличия.
   Приличия, когда он украл мое достоинство.
   Судороги заставляют руки и ноги подергиваться. В его руках я вздрогнула.
   - Я знаю, - мягко сказал Страхан. "Первые эффекты неприятны, но я обещаю, что дальше будет лучше.
   Это не продлится долго".
   Мне было жарко.
   Я замерз.
   Судороги связали мой живот.
   Страхан схватил меня за запястья. "Пусть это возьмет тебя," сказал он. "Ничего не поделаешь. Пусть она изменит кровь в твоих жилах, и тогда ты не почувствуешь боли".
   -моя кровь
   -?
   Я отшатнулся от него.
   "Вот, - сказал он, - я покажу вам".
   Страхан взял мой нож. Перевернул одну из моих рук, чтобы обнажить запястье. И глубоко врезаться в плоть.
   Там ничего не было. Вообще ничего. Нет прилива ярко-красной крови. Никакого разлива по моей плоти. Просто глубокий, чистый порез, достаточный, чтобы убить меня, если оставить его без присмотра.
   Но я не истекал кровью.
   Пальцы сомкнулись на моем запястье. - Вот, - сказал он.
   "Там."
   Так оно и было. Там. Медленно, но есть.
   Медленно выползая из раны, чтобы расползаться по моей плоти.
   Наконец я издал звук. Не более чем хныканье.
   Черный. Моя кровь была черной.
   Взгляд Страхана был пристальным. - Не навсегда, - пообещал он. - Пока ты мне нужен. Но ты мне нужен без твоих еловых даров, и это единственный путь.
   В комнате было слишком светло. Я закрыл глаза от света; против несовпадающих глаз. Один синий.
   Один коричневый. В лице невероятной красоты, будто приглушенном бородой.
   Он обрезал волосы. Отрастил бороду. Носил патч
   над одним контрольным глазом. Он расставил ловушку и заманил ее, а я сам попал в нее.
   Я почувствовал, как его рука вернула мой нож обратно в ножны. Ага, а почему бы и нет? Я ничего не мог сделать против него. Я не мог открыть глаза.
   Он нежно убрал прядь волос с моих ресниц. "Я наведу на тебя ребенка и использую его против твоего рода. Твой отец, твой дядя, твоя сестра, твои братья... Я уничтожу Дом
   Страница 137
  
   Хомана, и все это с помощью нашего ребенка".
   Не мой. Не это.
   Наш.
   Его голос был очень нежным. -- Не беспокойтесь, умоляю. Это не причинит вам боли. Я не жестокий человек, Кили, чтобы причинять боль ради удовольствия. служить моему богу, как чейсули присягнули своему. То, что я делаю, требуется, а не извращенная прихоть. Так что я облегчу вам".
   Я заставил себя открыть глаза и уставился.
   Улыбка Страхана была милой. "Не будет рас-
   честь в этом, не осквернение вашей расы. К утру-
   Кили, я обещаю, ты забудешь, что когда-то был Чейсули.
  
   ЧАСТЬ III
   Один
   Воспоминания начали возвращаться по частям, медленно.
   Она бережно хранила каждый из них, как редчайший из драгоценных камней, собирая их один за другим к своей груди, пока не смогла оценить каждый камень на предмет изъянов; не найдя ничего, она назвала его хорошим и положила на хранение.
   Медленно ее запас рос, пока у нее не появилось две горсти ярких камней. Глядя на них всех, она видела цвета радуги. Краски мира так долго, слишком долго отказывали ей.
   Глядя на них всех, она видела отражение себя. И снова познала себя после безвременного, бесконечного пространства и места, где она вообще ничего не знала. Ничего, совсем ничего, кроме человека, который использовал ее тело.
   Открытое окно в ее комнате было высоким и узким, но, придвинув скамью, она могла видеть, что находится за ним.
   Покрытые вереском холмы и запутанные леса; пляжи становились серебристыми в лунном свете и ослепляюще белыми в дневном свете; сланцево-серый океан и бескрайнее небо. Морские брызги и туман висели над островом, как вуаль: дыхание самих богов; густая утром, густая ночью, горящая бронза днем.
   Слабый бриз, дувший с моря, трепал рыжеватые волосы.
   Теперь она носила его расвязанным, расплетенным, свободно спадающим до талии. Потому что Страхан так предпочел.
   Она встала на скамейку и, обняв каменный подоконник, нажала на
   холодная щека против более холодного камня. Гляжу мимо пляжей, мимо туманов, пытаясь увидеть Хомана.
   "Птица в клетке", сказал его тихий, живой голос. "Я думаю, коноплянка или воробей... уж точно не летучий сокол, который никогда бы этого не потворил, и не свирепый хоманский ястреб, умеющий избегать охотника".
   Она не повернулась. Она осталась на скамейке, у оконного проема, вонзая пальцы в камень силой палки, ногти в щепки.
   И его руки были на ней, поднимая ее вниз, поворачивая лицом к себе, чтобы посмотреть на его замечательное лицо. Теперь бородатый, но красивый, в образе идеальной скульптуры. "Вы не должны горевать". Нежная, соблазнительная симпатия. "Женщины, которые горюют, не подходят мужчинам, которые хотят их". Его тон снова смягчился. - И я хочу тебя, Кили.
   Она закрыла глаза, когда его рука скользнула между складками ее свободного платья, чтобы погладить ее грудь. Его прикосновение, как всегда, покалывало ее тело.
   Он улыбался с бесконечной нежностью, с довольством, делясь с ней своим удовольствием, своим удовлетворением от ее повторного появления.
  
   ответ. Он был доволен реакцией, как будто любой реакции в ней, даже отвращения, было достаточно, чтобы возбудить его.
   Он убрал руку и вплел распущенные пальцы в распущенные волосы, протягивая их вперед по ее плечам, чтобы их собрали и погладили, собственнически прижали к его рту.
   - Я буду держать тебя столько, сколько потребуется, - прошептал он ей в волосы. "Если ты начнешь стареть раньше меня, я буду держать тебя молодым, пока ребенок не будет зачат. Пока ребенок не родится.
   Она отказывалась смотреть в жуткие глаза, обладавшие собственной силой; сделать это признал поражение.
   Она научилась не драться с ним, когда он укладывал ее в постель, потому что драться давало ему повод использовать против нее колдовство, и она ненавидела его больше, чем его близость.
   Ее волосы были наконец освобождены. - Кили, - сказал он тихо, - я привел к вам кое-кого.
   Она не ответила. Когда она, наконец, открыла глаза, то увидела только седовласого арфиста, которого не видела целую вечность.
   -
   -
   сколько?
   Теперь, наконец, она могла плакать.
  
   * * *
   Он качал меня на руках, как будто я был ребенком. Он пел мне колыбельную, как будто я был ребенком. И я боялся, что, возможно, я зашел слишком далеко, чтобы полностью вернуться к себе.
   "Так долго,"
   Я прошептал. "Сколько времени прошло?"
   Он ответил не сразу. И поэтому я спросил его снова.
   Талиесин вздохнул. "Три месяца, Кили. Мы на Хрустальном острове".
   Я неуверенно отстранился, снова повернувшись к футляру.
   мент. Туманы вокруг были тяжелыми, но, по крайней мере, они исчезли из моей головы.
   "Как поживаете?" он спросил.
   Я смотрел вслепую. Вздрогнул. Когда я мог, я
   сказал ему. "У меня есть еда, питье и отличное здоровье.
   Он убеждается в этом".
   Талиесин подошел ко мне. На мгновение, только на мгновение, я по привычке отшатнулся. А потом закусила губу от стыда.
   Он взял мою руку в свои скрюченные и усадил на скамейку так же, как сел сам. Он вообще ничего мне не сказал, зная, может быть, инстинктивно, что мне нужно время, чтобы приспособиться.
   Три месяца, сказал он; три месяца только со Страханом. Его рот, его руки, его мужественность.
   Желчь подступила к моему горлу. Я с усилием проглотила его и снова закусила губу.
   "Что с тобой?" Я попросил. - Что он сделал с тобой?
   "Накормил меня, как и тебя. Напоил вином.
   Оставил меня совсем одного. Но он также забрал мой камень жизни. Арфист устало улыбнулся. "Сколько раз раньше я думал, что он сделает это. Он пригрозил, конечно, но только для того, чтобы побеспокоить меня, подразнить. Теперь, наконец, он это сделал, и, к своему удивлению, я обнаружил, что очень боюсь умереть".
   - Камень жизни, - безразлично повторил я.
   Он засунул руки в рукава. "Те из
   мы, выбравшие служить Асар-Сути, инициируем через ритуал. Корин сам начал это, хотя и сбежал до того, как бог смог его схватить. Что касается меня, то было время, когда я служил Тынстару, и время, когда я
   Страница 139
  
   служил Секеру. - Его тон был странно хриплым. - Это Тинстар потребовал от меня ритуала, чтобы я жил вечно и был свидетелем того, что он сотворил.
   Я сделал то, для чего меня заставили сделать, и поэтому смерть, как вы знаете, мне отказано".
   Мой голос звучал неестественно, хотя я и старался, чтобы это было так. - Страхан сказал мне, что хотел тебя убить.
   -- О, может. Я не бессмертен. Меня, конечно, можно убить, но я не могу умереть от болезни или от старости.
   Очень похоже на лира, который живет намного дольше нормальной продолжительности жизни, пока воин не умрет или пока лир не будет убит. Он вздохнул. лиры - физическое воплощение служения Чейсули своим богам. Это сердце, душа, сила.
   Без него мы умрем. Даже те, кто присягнул
   Секер".
   По коже моей поползли мурашки. - Он может убить тебя через камень жизни?
   Талиесин прямо посмотрел на меня, ничего не избегая.
   инг, даже не правда. "Страхану нужно только уничтожить его. И на этот раз, я думаю, он это сделает".
   Боль была внезапной и абсолютной. "О боги-
   боги
   - он хотел меня, а не тебя. . . ты даже не должен быть здесь!"
   Он поймал мои руки в свои. "Кили, клянусь, я
   скорее быть здесь с вами, чем вы терпеть это в одиночку. Это я тебе обещаю. Я не жалею о своем присутствии, только о своей неспособности остановить его. Скрученные руки сжались. "Удержать его от тебя. Чтобы мы освободились от него".
   - Свободна, - презрительно отозвалась я, пытаясь проглотить боль. А потом я попросил у него пряжку от ремня.
   Через мгновение он подчинился, сняв с него кожу. Простая круглая бронзовая пряжка с шипом, чтобы держать ее на месте, продевается через кожаную петлю.
   Это был зуб, который я хотел.
   Я сомкнул правую руку на пряжке. Крепко сжал его, чувствуя протест плоти. Повернул мою левую руку, обнажив запястье, и показал ему тонкий узор шрамов на бледной полупрозрачной плоти.
   Талиесин был явно сбит с толку, глядя на мое запястье, пока
   Я глубоко вонзаю штырь в плоть.
   Он вскрикнул, схватив меня за руку, чтобы сорвать с меня застежку. Я дал ему это, ничего не говоря, и смотрел, как кровь, слишком медленно, наконец начала течь.
   Она постепенно вытекала из раны и ползла по моей руке, оставляя блестящий черный след, похожий на слизистый след слизняка. Нарост бога.
   Я тихо спросил: "Вы видели подобное раньше?"
   Талиесин дрожал. Он сомкнул обе руки вокруг моего запястья, останавливая кровь.
   "Вы видели подобное раньше?"
   - Да, - резко ответил он. "В моих собственных венах".
   Я медленно кивнул. "Он называет это кровью бога.
   Он говорит, что оно заменит мое собственное, пока мое собственное снова не станет сильным, и только тогда я буду свободен".
   Его лицо было очень бледным. Он знал больше, чем говорил, зная Страхана лучше, чем я.
   Я улыбнулась, но совсем чуть-чуть и не слишком постоянно. "Я делал это раньше, как вы видите, хотя, когда он узнал об этом, он забрал у меня все, что можно было использовать для резки". Я пристально посмотрел на почерневшую кровь.
   Он имел только оттенок красного.
   Страница 140
  
   "Кили..."
   - Я испорчен, - сказал я.
   "Нечистый".
   - О, Кили, нет...
   Я отвергла его протест, его попытку заставить меня замолчать.
   Ради меня столько же, сколько его; он хотел, чтобы я забыл, чтобы я мог жить с самим собой. "Каждую ночь он берет меня в постель. Проливает на меня свое семя.
   Хомана".
   Он слепо посмотрел на мою руку, затем убрал руки. Да, он знал. Будучи когда-то присягнувшим Секеру, он знал. Рана уже закрывалась, запечатанная почерневшей кровью. Бог заботится о своих.
   "Если он узнает, что я знаю, - сказал я ему, - он снова заставит меня забыть. Ничего не говори, Талиесин, когда я слишком хорошо играю свою роль".
   Его голос был почти отключен. "Вы не должны играть никакой роли - вы должны быть обязаны играть какую-либо роль..." Он покачал головой, дрожа. "Не ты, такой благословенный, рожденный от древней крови..."
   - Думаю, поэтому, - сказал я. "Очевидно, Стрэхан этого не ожидает. Он думает, что я все еще заколдован".
   "Почему
   -"
   "Потому что я зачал".
   Я видел, как он стареет раньше меня, хотя это было невозможно.
   "Он возьмет это у меня", - сказал я ему. "Он извратит его. Он сделает его отражением самого себя.
   Он воспользуется ею, чтобы свалить Льва". Я твердо покачал головой. "Если я скажу ему, он победит. Я не позволю ему победить".
   "Кили". Он взял себя в руки. - Кили, если ты скажешь ему, если признаешься, что зачала, ты спасешься от его постели. Он не будет беспокоить тебя сейчас, не ожидая ребенка. Он слишком этого хочет.
   Яростно я пообещал: "Я
   не даст ему победить".
   Талиесин покачал головой. "Вы не можете скрыть это за-
   Когда-либо. Он узнает очень скоро".
   - вмешался голос Страхана. "Раньше, чем вам хотелось бы".
   Я резко отпрянул. Обычно он использует дверь. На этот раз он этого не сделал. Из сиреневого дыма он появился, чтобы ласково улыбнуться нам обоим.
   "Лейхана ту'сай, арфистка, как сказали бы Чейсули.
   Вы выполнили свою задачу. Я вытянул из нее правду".
   Я прижался к стене, зная, что все мои секреты раскрыты. Ребенок, моя память. . . боги, он украл бы их обоих!
   Страхан улыбнулся мне. - Белье нужно постирать. Ты думал, что сможешь утаить его от меня?
   - Тогда почему... - я прервал его, впиваясь зубами в губу.
   Ничего не говорят
   -
   ему вообще ничего
   -
   не показывай ему ни страха, ни слабости
   -
   пусть думает, что ты сильный
   Страница 141
  
   -
   "Потому что я хотел услышать, как ты это скажешь. Для Талиесина ты бы сказал. Для меня ты бы не стал... и теперь ты видишь результат". Его руки были красноречивы. "Меньше чем шесть месяцев, я думаю... и тогда я буду иметь ребенка."
   "Возьми это сейчас!" Я закричал. "Ты думаешь, я оставлю его в живых? Думаешь, я вынесу мерзость?
   Полурослик Ихлини-Чейсули?"
   "Рианнон сделала", - сказал он. - Сидра тоже, хотя в ней нет крови Чейсули. И, думаю, ты тоже. У тебя нет выбора в этом вопросе. Страхан безмятежно улыбнулся.
   "Не больше, чем сука или кобыла".
   Я все еще держал пряжку Талиесина. Такая бедная штучка, предназначенная только для того, чтобы застегнуть ремень. Но я держала его и использовала, поднеся к его лицу.
   -
   глаз
   -
   взглянуть
   -
   его ястреб взял одну из
   -
   Но меня остановили. Просто. Красноречиво. Он протянул руку и держал меня.
   Это не была рука из плоти.
   Страхан стоял очень неподвижно в том месте, откуда он вышел из воздуха. Он улыбнулся. Плоть сморщилась у его глаз. Зубы разорвали его бороду, и он засмеялся. Он рассмеялся, когда рука схватила меня за запястье.
   Не это. Что-то сделанное из небытия, сотворенное изо льда.
   Руки. Один сорвал с меня пряжку и бросил ее вниз, где она зазвенела о камень. Другой коснулся моей груди и толкнул меня взад и вперед, пока я не остановилась, прижавшись к стене.
   "Страхан!" - воскликнул арфист. "О боги, пусть она будет!"
   "Почему?" - холодно спросил он. "Потому что она женщина?
   Нет. Нет, право... Я слишком уважаю ее за это.
   Кили никогда бы не допустила особого обращения из-за своего пола. Она очень ясно выразилась".
   Улыбка Илини была безмятежной. "Я даю ей то, что она хочет.
   Я даю ей равенство".
   Он не прикасался ко мне, Страхан. У него было колдовство, чтобы служить ему.
   Руки были в моих волосах, поглаживая их от моего лица. Проникая в пряди, в волны, в клубки, распутывая все узлы. Расчесывание его в шелк.
   "Так много, - сказал Страхан, - и в то же время так мало.
   Хотите больше? Я могу поколдовать для вашей мольбы-
   конечно, гораздо больше, чем руки, Кили. Рот. Язык.
   Более."
   Я прижала руку ко рту, чтобы меня не вырвало, я не доставлю ему удовольствия.
   Одна из рук оторвала мою.
   Страхан посмотрел на Талиесина. - Я заставлю тебя смотреть?
   Он ничего не мог сделать со скрюченными, изуродованными руками. И Страхан держал свой жизненный камень.
   "Идти
   - воскликнул я. - О, иди!
   Страница 142
  
   - он будет делать, что хочет, - он всегда делает, что хочет, - но будет хуже, если ты будешь здесь".
   И проклинал себя, когда говорил это, потому что дал Страхану оружие. Средство заставить меня просить.
   "Тогда смотри", - сказал Стрэхэн и заменил кон-
   поранил руки своими.
   Талиесин искал спасения единственным способом, которым он оставался, закрывая глаза, теряя себя, давая мне то немногое уединение, на которое он был способен. Достаточно мало, но много. У него была своя доля магии.
   Когда Страхан повел меня туда по камням, арфист запел.
   Два
   Я сидел на полу возле оконного проема, прижавшись к стене. Свет хлынул в комнату, но я ничего не увидел. Слепой, глухой и немой, сосредоточенный исключительно на ребенке. О мерзости, которую Страхан вложил в мое чрево.
   Я раскинула руки по животу, ничего не показывая ребенку. Еще плоский. Все еще твердо. Все еще мой. Все еще скрывает свою коварную тайну. В нем хранилось семя
   Ихлини, крушение моей расы.
   Я впился пальцами в свою плоть. "Ты не получишь добро-
   от меня".
   Это был первый раз, когда я говорил с ним вслух. Впервые я признал его живым существом.
   Мальчик, девочка, это едва ли имело значение; важно то, что если я позволю ему жить, он уничтожит его наследие.
   - Никакой доброты, - повторил я.
   Чейсули и многое другое. Солиндиш, Атвиан, Хоманан. также Ихлини. Такой близкий к Перворожденному, но призванный служить другому. Порожденный Ихлини, чтобы служить Асар-Сути.
   "Сначала ты умрешь", - сказал я ему. "Я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить тебя".
   Я подумал об Иане, который произвел мерзость на женщину-ихлини. О Бреннане, который сделал то же самое. Но они оба были мужчинами. Это было другое. Это было не то же самое. Они излили свое семя в утробу, не больше; Мне оставалось терпеть это. Собрать урожай Страхана.
   Это так сильно отличается.
   Я подумал об Эйлин, чуть не погибшей в попытке, которая искренне сожалела, что не может попробовать еще раз. Об Ильзе, славной Ильзе, которая рисковала красотой и жизнью и снова хотела подарить моему брату сына, чтобы унаследовать трон Солинды.
   О женщинах на протяжении веков, рожающих и хоронящих детей. Принимая то, что боги дали им, в то время как
   Я проклял их за то, что они мне дали.
   - Ты должен умереть, - сказал я ему. "Тебе нет места в мире. Нет места для тебя в моем сердце".
   Я подтянула ноги и обняла их, глядя на свою камеру. Прекрасная комната, большая и просторная, наполненная ярким бронзовым светом. Огромная драпированная кровать. Таблицы. Стулья.
   Камин. Достойный моего положения, достойный моего имени.
   Безусловно, достоин моей крови: он был построен в Чейсули.
   Это был Хрустальный остров, место рождения моего народа.
   Но теперь это было логово Страхана.
   Я крепко обняла ноги и опустила голову на колени. - Я должен убить тебя, - прошептал я.
   "Здесь для тебя нет места".
   Ставни вырвались из створки и ударились о стену, стуча, ломаясь, стр. 143
  
   падение. Буря ворвалась в мою комнату.
   Я резко сел на кровати и слепо уставился в темноту. Было темно, так темно
   - боги украли луну? Неужели Страхан исказил свет?
   Ветер ворвался в комнату и сорвал волосы с моего лица. Вместе с ним пришли дождь и листья, рассыпанные по моей кровати. Он намочил льняную ткань моей ночной сорочки и сделал ее второй кожей, прилипшей, как похоронная пеленка, и пахнущей могилой.
   Я был мокрым, холодным и мокрым, и был поражен бурей. Он наполнил мою комнату яростью, стучал по дворцу, стучал по моим ушам. Молния осветила окно и пригласила внутрь гром.
   Я вздрогнул от звука, а потом понял, что это
   больше, чем гром. Это был грохот дерева о камень; тупое кольцо железа расстегнулось.
   Талиесин стоял в моей комнате. "Кили, - сказал он, - пойдем".
   я
   пошел, и тотчас же, волоча тяжесть цеп-
   натягивая белье вокруг колен. "Где он?" я
   - спросили мы, когда мы закрыли за собой дверь. "Куда он ушел? Он не может быть здесь
   - он бы знал".
   Талиесин запер дверь, чтобы она выглядела как раньше. "Неистовство шторма привлекло их внимание, помешав обряду поклонения Секеру. Страхан отправил всю охрану на поиски повреждений. Мои собственные, вызванные так внезапно, забыли поставить стражу; это было легко для меня, чтобы открыть мою дверь с помощью немного магии d ".
   Криво, он улыбнулся.
   "Я убрал такие вещи из-за того, как они были извращены Страханом и ему подобными.
   Я не был уверен, что смогу вызвать его, но немного его пришло.
   Достаточно, чтобы освободить меня".
   "И я."
   - И ты. На твоем замке была сторожевая защита, но ее было достаточно легко сломать. Страхан не ожидал неприятностей от ихлини: она была установлена против Чейсули.
   Нахмурившись, он протянул скрюченную руку. "Мне придется сделать его самому, чтобы никто не узнал, что ты ушел. Отойди, Кили... Твоя близость может исказить силу".
   Ага, может быть. Мы были слишком близко друг к другу, наша магия нейтрализована. У меня не было возможности прибегнуть к форме лира или каким-либо другим дарам, он едва мог призвать божественный огонь, чтобы сделать свою грубую маленькую руну.
   Я отодвинулся, царапая стену. Ветер распахнул все ставни и вошел незваным, задувая свечи, лампы, факелы. Он наполнил дворец тьмой. Это наполнило меня трепетом: Страхан может быть рядом.
   "Поторопись", - настойчиво прошептала я, когда он призвал свою долю божественного огня.
   я
   видел свет, крошечный свет, танцующий на ногтях. Такой
   хрупкие искривленные руки, вызывающие хрупкий искривленный свет.
   Он светился фиолетовым в темноте и заставлял его глаза сверкать.
   Он соединил отдельные языки пламени в одно, образовав узловатую руну. Его сияние заставило меня прищуриться, а потом оно начало расплываться.
   На его лице явно отразилось напряжение. Его плоть была влажной от него. - Отдали, - призвал он. - Совсем немного, Кили... ты еще слишком близко ко мне. Это сторожевой сторож Чейсули - если он тебя почует, он может тебя убить или, по крайней мере, привести к нам Страхана.
   Я могу быть слишком близко даже за стенами. И даже тогда это может не иметь значения; это была страница 144
  
   Кристалл
   Остров. Столь же священный для Чейсули, как Валгаард для
   Ихлини.
   - Дальше, - настойчиво прошептал он, когда руна усилилась.
   Он наклонился ко мне, как охотничья гончая.
   запах. И оно узнало меня, как и обещал Талиесин. В моей крови был вкус Чейсули.
   Талиесин что-то прошептал ему, успокаивая, как отец ребенка. Я не знал слов, не выучив ихлини. Но явно руну понял.
   Он осветил его лицо светом, а затем склонился в его ладони.
   Арфист повернулся. Он приложил указательный палец к замку, закрыл глаза, послал огонь от плоти к железу. Я увидел, как он начал светиться.
   - Слабо, - пробормотал он, - слишком слабо... но придется.
   Он повернулся, увидел, что я жду, и пошел дальше по коридору. Взял меня за руку, сжал, повел вниз по винтовой лестнице к низкой арочной двери. Дальше выла буря.
   -- Там есть двор, -- сказал он, -- и ворота.
   Я могу, я сломаю их. Если нет, нам придется искать другой путь".
   Талиесин толкнул дверь и впустил бурю во дворец. Оно намочило нас обоих сразу, приклеив ко мне белье и пригладив волосы по скальпу и плечам.
   Мы ждали молнии, ютясь в дверях-
   путь. А потом, когда оно пришло, он указал скрюченным пальцем. "Вот, - сказал он, - ворота". Это было просто жизнеспособно под дождем, чернота потускнела серебром из-за кружева молнии, цепляющегося за небо.
   Я бежал, щурясь и ругаясь, сжимая промокшее белье, теперь тяжелое и громоздкое. Я был босой и холодный, меня чуть не сбило с ног силой ветра. Теперь я громко выругался; Страхан никогда меня не услышит. Только рев бури.
   Мокрые булыжники были скользкими и коварными под моими ногами. Мох размягчился, как и грязь, превратив двор в болото. Дворец слишком долго оставался без присмотра, и недостаток заботы сказывался. Это сделало место опасным.
   "Вот..." Талиесин схватил меня за руку и притянул к себе.
   Мы подошли к массивным воротам и сгрудились у их подножия.
   "На страже". Следы божественного огня Ихлини цеплялись за железные перекладины. - Ты можешь их сломать?
   "Если нет, то мы в ловушке. Это единственный выход".
   Он стоял на ветру и под дождем, дрожа от усилия, которое потребовалось, чтобы выстоять прямо против бури.
   "Ложись, - сказал он, - лежи. Это займет время, и я боюсь, что у нас мало что осталось. Страхан не глуп".
   Я сгорбился у подножия ворот, вытянув голову, чтобы посмотреть. Дождь заливал глаза снова и снова, даже против поднятой руки.
   Как он трудился, Талиесин, опираясь на самоизгнанную силу, на свою огромную силу воли. Я неотрывно смотрел на его лицо и видел его напряжение, огромное усилие, затраченное на меня. Ан
   Ихлини служит Чейсули, рискуя при этом жизнью.
   Его инопланетное, ихлинское лицо, очень похожее на мое. Это
   это цвет, который делает нас разными. Они так часто бывают черноволосыми, как и мы, но на этом сходство в цвете заканчивается. Светлокожие, Ихлини; мы, по большей части, темные. И у них нет желтых глаз. Но гордость та же, и высокомерие, и целеустремленная решимость. Страница 145
  
   стоит только взглянуть на лица, на форму характерных костей и на прилегание плоти к ним.
   Слишком долго мы были слепы. Слишком долго мы не смотрели, боясь признать правду.
   Я знал, что Страхан был моим родственником как по духу, так и по крови.
   Он был Тейрнаном в другой плоти, стремящимся к разным
   разные цели, но служащие одной и той же темной цели. Конец пророчества.
   Я слепо смотрела на двор, ресницы были прибиты дождем.
   Почему мы должны быть одним целым? Почему бы не оставить нас разделенными? Делить власть поровну, а не бороться за все
   . . . не рискуя лиром и лайфстоунами. Оба дети богов
   -
   - Кили, - выдохнул Талиесин, - я не могу. Я слишком долго не тренировался... обереги слишком сильны для меня... Он наклонился, кашляя, и я увидел, как он баюкает свои руки. Кончики пальцев были обожжены.
   "Сейчас Страхэн держит мой жизненный камень...
   Я чувствую это, я
   может чувствовать это. Кили - Страхан знает
   -"
   Я отошел от ворот и посмотрел вверх. "Если я
   мог принимать только форму лира..." Но я тотчас оборвал его.
   Нет смысла желать вслух того, чего не можешь иметь. - Мы поднимемся, - твердо сказал я.
   "Есть
   -нет другого выхода."
   Он сплел изувеченные пальцы, образуя ступеньку. "Тогда позвольте мне быть вашим слугой. Он хочет вас, а не меня... вы должны идти первым, Кили. Обещайте мне, что вы это сделаете".
   Я потянулся, чтобы схватить его за плечо. "Талиесин..."
   Его тон для него был краток. "Сказать
   лейджхана ту'сай позже".
   Я подвязывал белье как мог, не имея пояса, и
   поднял мокрую босую ногу. Талиесин просунул под нее руки, напрягся и толкнул меня вверх, к воротам. Выше, выше, тянется, чтобы поднять меня как можно выше, подталкивая меня к вершине.
   Я потянулся, потянулся, поймал верхнюю петлю массивной правой створки. Висел там, стиснув зубы, ненавидя ветер и дождь. Царапая пальцами ног по мокрому дереву, более холодному железу, левой ногой зацепился за перекладину.
   Подцепил пальцы ног как мог, используя скобы для баланса.
   Что-то коснулось моей ноги. Холодный, смертельный огонь, разлив-
   пытаясь обнять мою плоть.
   -
   боги, это стража
   -
   - Кили, - крикнул он, - держись!
   Талиесин больше не держал меня. Мой вес свешивался с моих рук. Правой ногой я зацепился за нишу между воротами и стеной, зажал лодыжку, чтобы удержаться, и почти растянулся на створке ворот.
   Я попытался оторвать левую ногу от перекладины, но божественный огонь держал меня слишком крепко. Он полз от пальцев ног к пятке и лодыжке, просачиваясь сквозь плоть в мышцы и кровь.
   "Взбираться!" - воскликнул Талиесин.
   Страница 146
  
   Дождь бил мне в голову и беспрестанно бил в глаза. Тонкая ткань моей ночной рубашки зацепилась за расщепленное дерево, порвалась, зияла. Ворота царапали мою грудь, натирая нежные соски.
   "Талиесин - дозорный..."
   Я видел его взгляд. Затем он увидел, как божественный огонь перелился с железа на плоть, легко поймав меня в ловушку. Он поднимался в гору до голени и колена, хрустя рваной кромкой промокшей от дождя грязной ночной рубашки.
   Он протянул руки и коснулся железа. Я видел, как божественный огонь дрогнул, вновь заявил о себе, затем резко вытек из моей плоти в железо, а затем в Талиесин.
   Он горел во тьме, не угасая под ветром и дождем.
   "Взбираться!"
   -- Вверх... -- прошептал я, -- вверх...
   Дерево было шипованным. Осторожно цепляясь, я оторвался от перекладины и нащупал железные гвозди.
   Да, тут и там, в полковых шеренгах. Если бы я мог найти одного не такого гладкого, выработавшего себя из дерева . . . ровно столько, чтобы обеспечить мне покупку-
   Там. Мои пальцы на ногах зацепились, согнулись, цеплялись. Осторожно я
   вытащил правую ногу из ниши, освободив ноющую лодыжку, затем рванулся вверх к вершине.
   Оставив петлю позади, только губа надо мной.
   -поймал. Использовал свой импульс, чтобы подтянуться вверх, вверх
   -
   - задыхаясь, хрипя, ругаясь, бичу себя словами -
   ой
   -
   боги
   - Неужели так много нужно?
   вверх
   Лес был мокрым от дождя. Плоть не могла купить.
   - ...боги... - проворчал я, - вверх...
   Я снова втиснул правую ногу в щель, с трудом удерживая себя. Затем я использовал его, толкаясь вверх, подтягиваясь сверху.
   -
   почти
   -
   почти
   -
   Я дернулся, приподнялся, перекинул локоть сверху.
   Поднял левую ногу так высоко, как только мог, и почувствовал, как пятка ненадолго зацепилась за окованную железом губу. Снова взмахнул, кряхтя, почувствовал, как он зацепился и удержался.
   - -
   вверх
   Моя правая лодыжка вылезла из щели, оставив кожу на шарнире и стене.
   -подожди
   -
   Я был наверху, наверху... так ненадежно балансируя, одна нога зацепилась за край. Цепляться мокрыми от дождя руками и молиться мокрыми от дождя устами.
   Я посмотрел на Талиесина, обращенного ко мне лицом.
   Он улыбался под дождем, скрывая от меня свою боль. Светящийся во тьме, пылающий, как страница 147
  
   похороны
   костер. Но живой, такой живой, отвергший человека, который так небрежно отверг данный Богом дар песни арфы.
   О боги, я благодарю вас за Талиесин, . . leijhana tu'sai для этого арфиста
   ...
   Я ухмыльнулся в ответ и позвал его по имени...
   - и увидел, как он превратился в пыль.
   Талиесин?
   Я прижался к воротам и смотрел.
   Талиесин?
   Вода смыла пыль. Не было ничего
   Талиесин.
   О боги, только не Талиесин
   -
   Дождь ударил меня в дерево.
   Я спел ему пронзительную похоронную песню на
   гудел, приглушенный вой, не веря тому, что я видел.
   Не веря, я ничего не видел на месте живого человека.
   Никогда
   Талиесин.
   - Страхан, - сказал я вслух, хотя его слова и потонули в раскате грома.
   Спасение было тем, ради чего он умер. Неудача позорит смерть.
   Я поцарапал край ворот и упал.
   Три
   Я царапал локти, подбородок, грудь и колени. Ушибы ног, когда я приземлился, и еще больше, когда, потеряв равновесие, я неуклюже упал на спину, чтобы твердо упереться ягодицами в твердые холодные булыжники.
   Инстинктивно одна рука легла на мой живот.
   Ты еще не умер, мерзость? Это еще не убило тебя?
   Словно в ответ божественный огонь пробрался сквозь щели в массивных воротах и зажёг тьму.
   Я тотчас же вскочил и побежал, срывая мокрое белье с лодыжек и колен, проклиная отсутствие сапог.
   Булыжники были скользкими, потрескавшимися, шаткими, выворачивающимися из-под ног. И тогда это была земля, а не камень; грязь и слизь и вода. Веревка мокрой лозы упала с деревьев, чтобы заманить меня в ловушку.
   Я сорвал его с себя, ругаясь, отбивая сеть. Он был создан богами, а не людьми, а служил Страхану в неведении. Я свернул с тропы через лес, убегая глубже в лес, и мне нечем было прорубить себе путь.
   Я споткнулся, упал, сделал выпад, споткнулся и снова упал.
   Свет был плохой, но лучше; каждый раз, когда молния сверкала в небе, я мог судить, куда идти, даже не имея обозначенной тропы. Я не мог не думать о
   Бреннан с его превосходным ночным зрением. В нем было животное; Мне не хватает желтых глаз.
   Листва теснила мой путь. Я разорвал его и побежал дальше.
   -
   -достаточно далеко, не дальше -достаточно далеко от Страхана, -
   и лир-форма победит его
   -
   Страница 148
  
   Открытый корень споткнул меня. Я тяжело упал, задыхаясь, чувствуя, как кровь течет из моей губы. Во вкусе были соль и медь.
   Позади меня Страхан рассмеялся.
   Я рванулся вперед на четвереньках, толкнул...
   себя, повернувшись спиной к дереву. Повис там, шумно дыша, чувствуя боль в груди, в костях, во плоти. Мне очень хотелось плюнуть в него, но не было сил сделать это.
   На лбу у него был венец, сверкающий рунами.
   серебристым, наполненным инопланетными формами. И кроваво-красное, истинно-красное одеяние, подпоясанное серебряными шишечками. Складки халата стали фиолетовыми.
   Страхан улыбнулся своей соблазнительной улыбкой в тени своей бороды.
   Божественный огонь вспыхнул в глазах, во рту, в ноздрях, зажигая кончики пальцев. "Ты, - сказал он спокойно, - крайне нуждаешься в омовении".
  
   *
   Теперь я плюнул.
   Улыбка Страхана стала шире. Зубы раздвинули подстриженную бороду. "Потрепанный, брошенный котенок, брошенный в колодец, чтобы утонуть, а затем неожиданно вытащенный очень жаждущим человеком". Он сделал паузу для эффекта, подняв крылатые брови. На его лбу блестело кованое серебро. Художник, завороженный красотой, сделал бы Страхана королем.
   Секер сделает его богом. - Тогда я выпью тебя?
   Я рассказал ему, что он может сделать, на кратком и ясном старом языке.
   Очевидно, он понял.
   "Решта-ни",
   - ответил он, чувствуя себя как дома на языке д'Танге, как и на Хоманане. Он стоял на своем, как и я, не пытаясь двигаться в моем направлении. Нас разделяло десять длинных шагов. "Ты можешь бежать, - тихо сказал Страхан, сцепляя руки за спиной, - сколько угодно долго и далеко. Я не буду двигаться, чтобы остановить тебя, только чтобы вернуть тебя, когда ты потерпишь неудачу. Это остров, Кили... ... тебе некуда идти Лир-форма тебе недоступна, даже с твоей д-кровью... и теперь я сильнее
   чем когда-либо прежде, мы менее подвержены ограничениям, которые наложили на нас другие боги".
   Дождь стекал по моему лицу, смывая кровь с подбородка. "Это Хрустальный остров, место рождения Перворожденных.
   Ихлини делают в Валгаарде".
   - Когда-то, да, со мной, и по сравнению с другими, до сих пор. Но все изменилось, Кили... так же, как я изменился.
   Я оскалился. "Теперь ты божок? Секер забрал твою мужественность и вернул тебе божественность?"
   Страхан поднял одну бровь. "Что касается состояния моей зрелости, вы, конечно, можете мне сказать. У вас есть основания знать, не заставил ли меня кастрировать большая сила, отказавшись от одного ради другого".
   Мой живот сжался внутри меня. "Разве это единственная причина?
   - воскликнул я. - Ради бога, ради награды ты пытаешься снести Хоману? Я прислонился к дереву и судорожно вздохнул. - Раньше ты всегда заявлял, что делаешь это из-за своей расы. Спасение, как вы сказали, спасение от гибели".
   "Именно так, - согласился он, - и действительно, я делаю это для своей расы".
   "Страхан..."
   Он превзошел меня. "То, что я сказал раньше, верно:
   исполнение пророчества уничтожит Ихлини и
   Чейсули. Остановка этого завершения аннулирует истребление моей расы, с чем мы все сталкиваемся.
   Ты. Я. А нас, - он пожал плечами, слегка нахмурившись, а затем изгнал его, криво скривив рот.
   Страница 149
  
   - Ты называешь меня демоном, я знаю, а слугой еще хуже... ну, я не буду тебя останавливать, можешь называть меня как хочешь. Без сомнения, доля правды в этом есть, если смотреть глазами Чейсули. Страхан больше не улыбался. "Но лезвие обоюдоострое, Кили.
   Вы и остальные члены вашего факультета делаете все-
   вещь, которую вы можете навредить моей расе. Чтобы остановить это, я должен
   причинить вред своим. Он медленно, обезоруживающе усмехнулся, поразив меня своей человечностью: человек вместо демона.
   Тынстар и Электра. Я вырос в Валгаарде, а не
   Хомана-Муджхар. Секер мой господин, а не пан-
   на том, что ты служишь." Несоответствующие глаза были жуткими, отражая самодельный божественный огонь.
   "Я почитал своих джехан и джехану так же, как ты почитаешь Найла. Мы такие разные?"
   Обольщение было частью его магии. Я твердо покачал головой. "Но ты хочешь большего. Гораздо больше, чем Тинстар".
   Страхан задумался и кивнул. "Я хочу больше."
   "Почему?" я
   плакала. "Зачем превращать себя в бога? Разве этого недостаточно?" Я раскинул руки. "Ты - Ихлини, и ты могущественна... у тебя больше магии, чем у любого человека, которого я знаю. Зачем менять ее на что-то другое?"
   Крылатые брови поднялись, коснувшись серебра, как будто он соображал...
   назвал вопрос нелепым. "Потому что я хочу," ответил он. "Что хочу, то и получаю. Что хочу, то и беру.
   И иногда, если я должен, то, что я хочу
   Я делаю."
   Мои руки схватились за живот. "Ты сотворил этого ребенка. Ты сотворил его против моей воли... ты сотворил мерзость".
   Он покачал головой. - Не против твоей воли... у тебя не было воли. Теперь, конечно, есть - мне придется что-то с этим делать. разорви твое сердце, а этого я не могу допустить.
   Мертвая женщина не рождает детей".
   Я развернулся в темноте и побежал.
   И снова я сбежал от него. Пока и насколько я
   мог.
   Ты не получишь от меня детей, Ихлини. . этот или любой другой.
   В глухом лесу я был защищен от большей части шторма. Тесно росшие деревья и сплетенные из них ветки возвышаются над моей головой, отводя воду и ветер в другие места. Молния все еще сверкала в небе, но буря утихала.
   Беги так далеко и так долго, как я хочу, говорит он
   -
   ну так я
   должен, божок. . . я
   будет бежать до Хомана, невзирая на море
   -
   Я побежал. я
   побежал.
   Но до Хомана я не дошел. Что я
   достигнуто было что-то, где-то дер. Место древней и связывающей силы, хотя и утраченное для страницы 150
  
   длительное неиспользование.
   Он вырисовывался передо мной, сделанный из камней, столкнувшихся друг с другом; маленькое, уединенное место, мокро блестевшее в молниях, вымытое дождем черным и серебристым.
   d, древние камни, установленные в рушащемся круге. Время опрокинуло их, раздвинуло, столкнуло головами, как пьяных солдат в кабаке, а тела медленно разъехались.
   Свет бури мерк. На смену ей пришла тьма, глубокая, тяжелая тьма иссякшей бури, лишь вяло возвращающей миру луну и украденные ею звезды.
   Свет появился сзади меня. Холодный призрачный фиолетовый свет, отбрасываемый в виде ночного тумана, низко стелющегося по земле. Я видел подобное раньше. Я знал это слишком хорошо.
   Всего пять шагов, и я уже внутри полуразрушенной часовни.
   Пахло плесенью, старостью, мокрым камнем, грязью. Но больше: пахло силой.
   Я повернулся и столкнулся с туманом. - Ну, так ты придешь?
   Оно пришло. Она текла, как Слита, на охоте; как
   Бреннан бежит с ней; как я, в гладкой сильной кошачьей форме, плавно струящейся под солнцем. Теперь он охотился на меня, бросаясь вперед, чтобы войти в часовню, но обнаружил, что не может этого сделать.
   Я отступил назад и засмеялся, пока он пытался, плескаясь о д и неизменной магии, которую он был не в силах разрушить.
   Плескались и падали назад, как волны на берег-
   линия. Он завис прямо перед кривым дверным проемом, вяло шевелясь на пороге. Затем текла к
   с обеих сторон, обхватив лодыжкой разрушенную часовню.
   глубокая трясина божественного огня.
   Крыши часовни не было. Я мог видеть следы старых балочных конструкций, хотя большая их часть лежала на земле внутри стен часовни. Бревна беспорядочно прислонены к битому камню.
   Часть интер-
   Риор все еще был защищен лесным массивом из древних балок, но большинство из них были открыты для стихии.
   Блестели мокрые стены. Я посмотрел вверх, мимо бро-
   кен лучи, и увидел луну, мчащуюся из-за облаков. И звезды, предвещающие это. Буря, наконец, ушла, давая мне свет, чтобы видеть.
   Луч молодого лунного света лежал на остатках алтаря. Он ненадежно накренился вбок, пьедестал раскололся, подпираемый другим камнем. Он был зарос лианами и лишайниками, но под ними я увидел руны.
   Я медленно прокрался вперед и опустился на колени перед алтарем на мокрой, усеянной листьями земле. Я протянул исцарапанную, грязную руку и сорвал кружево плюща, мягкую накидку бронзово-зеленого мха.
   Под моими пальцами были руны, с годами сглаженные, но тем не менее углубления. Я позволяю своим пальцам задерживаться, следуя за формами. d Язык, и очень формальный. Форма лишь изредка используется в кланах, а затем в основном у шарталов.
   Мы слишком далеко ушли от языка д, и годы превратили наш язык в смесь чейсули и хоманана.
   Этот язык смирил меня. Это заставляло меня чувствовать себя недостойным.
   Этот язык поверг меня в трепет.
   Я начертил руны, до которых мог дотянуться, и отодвинул листву в сторону. Тени двигались, скользили в стороны, показывая мне более глубокие секреты. Кто-то был здесь до меня. Кто-то, кто знал ритуальные формы испрашивания еловой милости у богов и священные, обязательные благословения для воина, уходящего из жизни и вступающего в смерть, с честью, на пути в загробный мир.
   Шаг позади меня был громким. "Прошение о спасении?"
   Страница 151
  
   Это заставило меня встать, повернувшись к нему лицом. Алтарь был за моей спиной. Он был в дверях.
   В нем, не в нем. Очень похоже на светящийся божественный огонь, который цеплялся за его ноги в сапогах, так близко к защищенному рунами входу.
   Он не носил ни ножа, ни меча. Он не нуждался ни в том, ни в другом. Страхан был воплощением силы.
   Но здесь я подумал, что мой собственный может подойти.
   - Все еще грязный, - вздохнул он. "Все еще нуждается в ванне".
   Я поднял подбородок и улыбнулся. "Войди и дай мне это здесь."
   Он смеялся. Но он задержался. Этого было достаточно, чтобы сказать мне правду. -- Если вы потеряете ребенка из-за этой ночной глупости, будьте уверены, будет еще один. Вы молоды, сильны и здоровы; ребенок в год, я
   думаю, будет хорошим началом".
   Я коснулась своего все еще плоского живота. "Тогда сделай еще сейчас.
   Этот точно не будет против. А я близнец-
   родился, Страхан, может быть, их будет даже двое.
   Он тотчас же ничего не сказал в ответ, будучи расположен только переоценить меня. Я слишком долго был в оцепенении, и он никогда не знал меня по-настоящему. Только мой отец, мои братья. Он никогда не знал меня.
   Страхан переоценил меня. Свет сверкнул в его глазах и заискрился на украшенном рунами серебре.
   "Что, если я умру?" Я попросил. "Женщины делают, рожая детей. Или что, если, потеряв его, я стану бесплодным?
   Женщины умеют, Страхан. И наш Дом полон этого ...
   как у вас, интересно? Есть ты и Лилит.
   . . Рианнон? Сколько вас осталось? Сколько Ихлини, таких как ты, населяют Дом Тьмы? Я сделал паузу. - Есть и другие, Страхан. . . другие, как Талиесин. Ваш Дом составляет меньшинство - сколько вас там?" Я снова выждал паузу, меняя акцент.
   "Мало ли вас здесь, Страхан, возлюбленный Асар-Сути?"
   Его тон был очень тихим. "Если ты думаешь остаться, чтобы помешать мне, помни, что ты должен есть".
   Это было подтверждением: он не мог войти в часовню.
   Но я тоже не мог выйти. Это было, подумал я, ан-
   noyed, горько-сладкая победа.
   Пока Страхан не нарисовал пятиконечную звезду и не шагнул сквозь нее в часовню.
   Моя спина сильно ударилась о камень, когда я отшатнулась от него. Алтарь сдвинулся, соскользнул, опрокинулся, унеся с собой мое равновесие. Я упал неловко и боль-
   полностью, распластавшись на остатках пьедестала.
   Я упирался руками в сырую землю, чтобы удержаться, найти опору, откарабкаться, и почувствовал, как металл кусает мои пальцы. Что-то острое. Опасный. Что-то, что я мог бы использовать.
   Я схватился за него и поднялся, извиваясь от земли.
   В голове пронеслась литания:
   При опасности используйте любое подручное оружие, даже то, что не является оружием.
   Но этот был оружием. Это был нож.
   я
   воткнул его прямо в сердце, чистый до искривленной золотой рукояти.
   Четыре
   Я сидел в разрушенной часовне с кровью Страхана на руках. Черная, вязкая кровь, вонючая страница 152
  
   Секер.
   Я сидел посреди бурелома и смотрел на свою работу.
   Нож встал у него на груди. Лунный свет позолотил рукоять, заставив золото сиять. Заставить рубины пылать, как будто они могут изгнать божественный огонь.
   Изгнанный таким образом, он утек, разрывая, как гробница.
   гнилое белье.
   Я пристально смотрел на нож. Не мое, но очень похожее, украшенное золотом и рубинами, с мордой рычащего льва, выпирающей из атласной хватки.
   Лев Хомана. Я видел подобное раньше, высеченное в мраморе царских саркофагов глубоко в склепах Хомана-Муджхара.
   И теперь тело Страхана осквернило его.
   Наконец-то я мог двигаться. И я двинулся, бросившись на-
   вард, встал на колени рядом с телом, обхватил обеими руками рукоять и выдернул лезвие из ребер Страхана. Он застрял, крепко держался, освободился.
   Кровь залила лезвие.
   "Нет", - сказал я вслух и схватился за угол малиновой мантии, теперь свободной от цепляющегося божественного огня, чтобы стереть кровь с лезвия.
   Чистая, добрая сталь, ярко горящая на луне-
   легкий. Я прижала его к груди.
   "Тусай, лейхана тусай
   -"
   И тут я резко прервался, вспомнив более поздние руны, вырезанные на древнем алтаре.
   Я повернулся к нему, подползая вперед, и снова встал на колени
   перед этим. Он был потрескавшийся, потрескавшийся, помятый. Многие руны были уничтожены. Но я увидел более новые, те, которые я собирался прочитать раньше, отвергнутые прибытием Страхана. Теперь у меня было время. Теперь у меня был шанс.
   Я внимательно проследил их, читая вслух. Это была родовая линия Чейсули, называющая поколения, род воина, ушедшего в загробный мир.
   Все имена были знакомы, поскольку принадлежали моему клану. Будучи также из моего дома; он был братом моего прадеда.
   Я долго сидел неподвижно. А потом я полезла под сломанный алтарь, стерла обломки десятилетий, достала нарукавные повязки и серьгу.
   Металл зазвенел. Я увидел в полосах, потускневших от грязи, силуэт бегущего волка. В движении в металле. Нос к хвосту, нос к хвосту, огибая повороты.
   Хоманский нож. Чейсули лир-золото. Только один мужчина с обоими.
   - Боги... - удивленно сказал я, а потом начал смеяться.
   "Боги
   - повторила я, на этот раз сквозь слезы, и прижала к груди золото: нож, повязки, серьгу. Только один мужчина со всеми.
   "Лейхана ту'сай, Финн. Твой убийца мертв!"
   Я знал лучше, чем медлить. Страхан был мертв, но на острове все еще были Ихлини. Если я не уйду сейчас, они поймают меня и будут держать, чтобы родить ребенка мертвеца.
   Я осторожно положил нож и золото Лира, отложив все в сторону, пока не смогу снова заняться ими.
   Затем с большой решимостью и еще большим отвращением я подошел к телу Страхана и схватил пригоршнями тяжелую мокрую шерсть, отказываясь прикасаться к его плоти.
   Медленно, бормоча-
   Используя чары против скверны, я вытащил его из часовни.
   Страница 153
  
   Уйти от него было бы проще. Но
   часовней была Чейсули, построенная в честь богов, а не до-
   тендеры; Я не хотел профанации. Я также не де-
   сир, чтобы посягнуть на дух Финна, который наверняка откуда-то наблюдал.
   Тело было вялым и тяжелым, совершенно лишенным изящества в смерти. Я подумал, что это непристойная пародия на то, кем он был при жизни. Я остановилась, сгорбившись рядом с ним, глядя ему в лицо. Тратить время на поиски, потому что он приказал. Даже в смерти была красота.
   Он умер в шоке, в неверии. Это было видно по изгибу рта, по пристальным взглядам.
   Один синий. Один коричневый. Посажены косо над щекой.
   кости так похожи на кости Чейсули, если они заключены в более красивую плоть.
   Желчь подступила к горлу. Это было все, что я мог сделать, чтобы проглотить его обратно. - Итак, - сказал я вслух, - вы все-таки выиграли.
   Ни один принц королевского дома не возьмет в жены де-
   избалованная женщина. Даже без ребенка. . . девственность - это необходимость, и меня это больше не устраивает".
   Страхан ничего не ответил. Если бы он мог, он бы рассмеялся.
   Я посмотрел на себя, на исцарапанные и грязные руки, на рваную и испачканную ночную смену. Едва ли я могла поехать в Хондарт в таком отвратительном состоянии, иначе меня приняли бы грубо, прогнали как нищенку или еще хуже. У меня не было ни монет, ни мешочка, чтобы носить их. Все, что у меня было, это лир-золото, и я не собирался его тратить.
   Я снова посмотрел на тело, распростертое возле часовни. И в конце концов, по иронии судьбы, именно Страхан обслуживал меня. У него не было поясного кошелька, что не давало мне денег, но он носил серебро на лбу и бедрах и мягкий шерстяной халат поверх кожи, даже мокрой и грязной. Это было лучше, чем то, что у меня было.
   Я мрачно посмотрел на тело: "Лейхана тусай".
   я
   - пробормотал он и наклонился, чтобы снять с него мантию.
   Мне понадобилась вся моя сила, весь мой контроль, чтобы заставить себя прикоснуться к нему, прикоснуться к телу, у которого в живой плоти были украденные разум, воля и я.
   Я работал в спешке, расстегивая ремень, сгибая еще гибкие руки. А потом я коснулась рукой и почувствовала последний остаток тепла в его плоти.
   Страх ужалил нежную грудь.
   Он ведь жив?
   Я закусила губу, чтобы не вырвать, чтобы не отказаться от своей цели. Если бы я не выполнил задание, у него была бы окончательная победа даже после смерти.
   Как кошмар, он медленно исчезал:
   Нет, конечно, нет.
   И я, наконец, выдернул ремень.
   Ножом Финна я укоротил подол, а также пояс, привязав лишние серебряные бобышки к углу халата. Прикосновение его одежды, пеленающей мое тело, вызвало у меня ненадолго отвращение, но я отложил все это в сторону, чтобы вместо этого подумать о побеге. Теперь я был достаточно одет, чтобы идти в город. Теперь у меня было достаточно серебра, чтобы покупать себе еду, питье, отдых и травы, чтобы расслабить ребенка.
   Но даже за ее ценность я не мог прикоснуться к руне-
   кованый венец. Он упирался ему в лоб, запутался в выпавших волосах; корона для наследника Секера. Я ничего этого не хотел. Его приспешники могли получить его обратно; или сам скелет.
   Снова в часовне я ненадолго встал на колени у алтаря. Не во имя богов, а во имя моей долгой жизни.
  
   мертвый родственник. Я держал нож и лир-золото у груди, баюкая избавление, и в d Языке и
   Хоманан поблагодарил его за заступничество.
   "Родственник, я уважаю тебя за твою заботу. Но Карильон дал тебе этот нож, когда ты поклялся служить ему, и я не отниму его у тебя. По крайней мере, после стольких лет".
   Затем лир-золото, тускло поблескивающее в тонком лунном свете.
   Я провел большим пальцем по изображению волка, слегка улыбаясь. "Я женщина, и поэтому у меня нет лира.
   Но я чту твоего, зная, кем он был, и возвращаю его тебе. Имя Сторра будут помнить".
   Я спрятал серьгу и повязки в тень
   возле ножа, вдавливая все в грязь. Соскоблил обломки по блеску, затем утрамбовал его, чтобы сформировать уплотнение. Не мне было решать, будут ли снова найдены или использованы оружие и лир-золото. Мое дело только вернуть его, чтобы Финн принял решение за еще одного нуждающегося Чейсули.
   Я повернулся, чтобы уйти, но остановился. Все еще стоял на коленях на листьях, плесени и грязи, глядя на свои руки. В царапинах, порезах и грязи.
   Кровь Страхана исчезла; Я стер его со своего тела. А мой остался, немного, в порезе, царапине, рубце. Красная, водянистая кровь, больше не густая и черная. Красный, как мантия, которую я носил, и без порчи колдуна.
   В течение долгого времени все, что я мог делать, это слепо смотреть на свои руки. И тут я вспомнил свою губу, свою распухшую, закушенную губу, и снова прикусил ее.
   Кровь хлынула. Я почувствовал солоновато-медный привкус. Прокатила его по языку, а затем поднесла тыльную сторону ладони ко рту. Прижала его к губе и посмотрела на результат.
   - Красный, - сказал я сосредоточенно, а затем громко расхохотался от радости осознавать, что я свободен.
   Я тут же потянулся к &r-образу, призывая магию. Оно пришло мгновенно и мощно, пролилось на мою слабость и снова сделало меня сильным. Оно сняло усталость, скорбь, усталость долгого заточения и вернуло мне жизнь, восполнив мое волшебство.
   Сила Страхана была изгнана. На его месте был мой собственный. - Ястреб, - сказал я сосредоточенно, - не коноплянка и не воробей. Свирепый хоманский охотничий ястреб, чья свобода - небо.
   Он пришел с порывом, как река в полном разливе. Оно захлестнуло меня, затянуло, швырнуло на камни. В нем не было ни доброты, ни мягкого приема, ни мягкого утешения. Власть ничего не знает о плоти, только кровь, которая ее призывает.
   -
   тонущий
   -
   Я задохнулся, втянул воздух, попытался снова вдохнуть. Почувствовал движение мышц и внутренностей, сжатие плоти, затем искривление костей. Сила засасывала меня вниз, возвращая назад, вырывая из меня мою форму. Я предложил, и оно было принято; Я больше не был целиком Кили, но и ястребом тоже не был.
   - такая боль
   -
   Власть переставила меня. Взял
   "мне"
   от меня и сделал меня чем-то другим.
   -
   слишком крепкий-
   Страница 155
  
   Форма мира была другой, и все цвета в нем.
   -- ...боги... -- прохрипел я, -- вы убьете меня своей добротой...
   Что-то услышал и прислушался. Мощность немного отступила. Достаточно, чтобы дать мне передышку.
   Я поднял искривленные конечности. Видел, как они рябят, дергаются, затем расплываются. Плоть растворилась в перьях.
   Форма мира была другой, и все цвета в нем были другими; такой же другой, как я сам, и увиденный другими глазами.
   Крича от радости, от победы, я бросился в небо.
   -
   несомненно, это лучшая форма из всех, превосходящая любую другую
   -
   конечно, каждый воин должен стремиться к бегству, все эти люди с земными душами, земные лиры; женщины вообще ни при чем. ... о, боги, я благодарю вас
   -
   leijhana tu'sai за этот подарок!
   -
   боги, нет ничего подобного, ничто не сравнится с восторгом, радостью полета. . .
   конечно, ничто не может наполнить ум или тело таким совершенным удовлетворением.
   -
   о боги, Рори, если бы ты умел летать
   -
   И тут я резко упал.
   -вниз-
   -
   вниз
   -
   -
   ВНИЗ-
   Думая, как я падал, -
   но ястреб ничего не умеет плавать
   -
   Пять
   Мантия Страхана. Мокрая шерсть тяжелая; шерсть в воде, хуже. В одежде Страхана я бы утонул.
   Я боролся с весом, с водой, пытаясь выбраться на поверхность. Но у меня не было дыхания, совсем не было дыхания, я слишком поздно пришел в себя. Тонет даже сейчас.
   Боги, я должен утонуть? Так умирает ребенок?
   Я хотел убить его, но не себя.
   Пинки, пинки и тонут... Я попытался расстегнуть пояс боссов, чтобы освободиться от халата, но мои пальцы опухли и болели, слишком неуклюже, чтобы расстегнуть крючки.
   Внутренне я рассмеялся.
   Это так он мстит?
   Что-то задело мои волосы. Неужели я уже был так близок ко дну?
   Поймали, поймали, удержали. Тащит меня к поверхности.
   Я позволил этому забрать меня, молясь о воздухе, прося о спасении...
   - и вырвался на воздух, задыхаясь, обняв меня за шею.
   Предплечье оказалось у меня под подбородком, выталкивая мое лицо из воды. "Веревка!" закричала моя спасительница, и я
   благословил его за его Homanan.
   Что-то упало и ударило меня по лицу, поцарапало-
   рот и щеку. Оно шлепнуло по воде, его стащили вниз и обвили мои ребра, а затем
  
   завязанный
   на моей груди.
   "Вверх!" - закричал голос, и я почувствовал, как натянулась веревка.
   Грубая конопля прокусила шерсть и лен, натирая и без того нежную кожу. Узел перекатился под моей грудью, пощипывая; Я схватил его обеими руками, когда
   упал вверх во тьму.
   Лодка. Более того: корабль. Ну, Хондарт был морским портом; Я был дураком, чтобы удивляться. Я изо всех сил вцепился в веревку и использовал ноги, чтобы закрепить подъем.
   Меня тянули вверх и через гаке, поднимали многие руки: большие руки, закаленные руки, руки матросов и солдат. Ни один из них не добрый или нежный, но бесконечно желанный. Они положили меня на палубу и взяли у меня веревку, снова перекинув ее через перила, чтобы вытащить моего спасителя.
   Мужчины разговаривают, кричат, смеются, комментируют того, кто идет сбоку. Остальные склонились вокруг меня. Потом один положил руки на ремень, как будто хотел меня раздеть.
   Сила оставила меня раньше. Теперь оно вернулось обратно.
   -кошка-
   Высвободив когти, я полоснул и порезал кому-то руку. Кровь хлынула, капая; запах страха наполняет мой нос.
   Я закричала и снова ударила, давая волю своей магии.
   Они сразу же отступили от меня, не представляя никакой угрозы.
   Но они были мужчинами, все они были мужчинами, и один возложил на меня руки.
   Сгорбившись на палубе, я удержался на земле и зарычал, показывая им зубы. Я почувствовал запах крови, страха и шока, смешанный с запахом человека, запахом животного, столь же смертоносного, как и я.
   Руки были на ножах, на мечах, но ни один из них не обнажил сталь. Вместо этого все, что они делали, это смотрели.
   Я видел, как человек, мой спаситель, перелез через перила и упал на палубу. Мокрая шерсть прилипла к его телу, а волосы к лицу. Вода скапливалась на дереве, стекала вниз, пачкая мои лапы. Он откинул назад голову и волосы
   и показал мне глаза, которые я знал. Глаза такие же голубые, как мои, и лицо, если не считать бороды, почти слишком знакомое.
   В шоке, я изгнал Лир-форму, все еще скрючившуюся на палубе.
   "Руджо", я
   - хрипло выпалил, - когда ты научился плавать?
   А потом я сразу сел, расставив ноги, зажав рот одной рукой. Мой живот вытолкнул морскую воду с резкой эффективностью.
   Он сразу вышел вперед, что-то потрясенно сказав, но я ничего не услышал. Меня вырвало и вытащило морскую воду, вырвало и снова. Интересно, не попытается ли ребенок вылезти наружу?
   Он коснулся меня. Я отшатнулся, затем проклял мой-
   себя за мою глупость. Это был Корин, Корин, а не Страхан.
   Но тело вначале было слепым, реагируя только на то, что помнило; что нужно было забыть.
   Спазмы умерли. Спазмы прошли. Я посмотрел на него сквозь пряди волос и увидел слезы в его глазах.
   - Кили, - сказал он мягко. На этот раз я вытерпел его прикосновение.
   - Сними, - хрипло сказал я, - сними... - Я вцепился когтями в пояс, в халат, пытаясь сорвать его с тела.
   "Корин, убери это-
   - бросить в море. . . а еще лучше сожги его, чтобы из мира ушла зараза...
   Страница 157
  
   боги, о боги, возьми... сними это с меня, Корин...
   "Кили. Кили, остановись".
   "Корин, Корин, сделай это, сделай это сейчас.
   ..." Я увидел мужчин, уставившихся на них, глаза сияли в лунном свете. "Ты думаешь, мне не все равно?" Я закричала. "Ты думаешь, я забочусь о них?
   Пусть видят, пусть видят...
   после Страхана это имеет значение? Думаешь, меня это больше волнует? Как вы думаете, стоит ли скромность хлопот, когда я был в
   Кровать Страхана?..
   - Кили, перестань...
   Его руки были на моих запястьях, крепко сжимая их, как кандалы; захват человеческих когтей. Халат свисал с моих плеч криво, обнажая остатки льняной ночной смены, разорванной почти до небытия. Сквозь щели виднелась кровь: я поцарапал себя в безумии и вновь открыл другие царапины, полученные при побеге. Морская соль и ветер были едкими.
   За ним я увидел остальных, собравшихся у перил. Все чужие для меня, смотрящие зоркими глазами". Боги знали, что я дал им повод.
   Я вспомнил, что я сказал, чтобы все услышали.
   Вспомнил, что было сделано, и чей ребенок жил в моем теле.
   Я перевел взгляд с них на Корин. "Ты должен был дать мне утонуть".
   Его глаза были полны вопросов, но он не задал ни одного из них, что отличало его от взгляда д'Корена, которого я так хорошо знал. Этот Корин просто проигнорировал то, что я бормотал, слишком измученный, чтобы понять смысл, и поднял меня с палубы на руки, чтобы унести вниз.
   Это новый Корин, отведя меня в частную каюту, сорвал с моего тела ненавистный пояс и халат, а также рваную ночную рубашку, а потом усадил на край койки, пока сам мыл меня, очищая от порезов остатки соли. и царапины, и все это в утешительной тишине.
   Сначала я протестовала, желая, чтобы он никого из меня не видел. Но мы вместе были детьми, и хотя в трудные годы отрочества мы были скромны, с взрослой жизнью это прошло. Я видел его голым, а он видел меня больше раз, чем я мог сосчитать; Я бы ничего об этом не подумал, если бы не близость Страхана и результаты в груди и животе.
   Затем он одел меня в ночную рубашку, завернул в мягкое одеяло и поднес ко рту чашу с вином. "Только немного, - сказал он, - и берегись губ, когда пьешь".
   Я осторожно отхлебнул, лишь смутно замечая жжение в моем порезе. Мои руки тряслись над чашкой, но его
   успокоил меня. Я выпил половину, потом покачал головой, и он отставил чашку в сторону.
   Он ничего не просил от меня, что я был готов дать. Мы молча сидели на нарах, рядышком, ничем не делясь своими мыслями и чувствами, потому что в этом не было необходимости. Рожденные одним трудом, мы часто не нуждаемся в словах.
   Я вздрогнула от внезапного озноба, и он обнял меня, притянув ближе к своему боку.
   А потом, когда дрожь переросла в конвульсивную дрожь...
   Он обхватил меня обеими руками и прижал мою голову к своему плечу, покачивая меня взад-вперед.
   "Шансу",
   он сказал: "Шаньсу.
   Я здесь для тебя. я
   обещай, что если ты не попросишь, тебя не оставят в покое".
   Страница 158
  
   Все, что я мог сделать, это встряхнуться.
   "Шансу",
   он сказал: "Шаньсу.
   В слезах нет позора. Утопи меня, если хочешь; Думаю выживу. Я научился плавать".
   Для меня не имело значения, что он был мокрым, или что его волосы капали на мои. Не имело значения, что его борода увлажняла мое лицо, или что сила его объятий причиняла боль в ушибленной плоти.
   Весь этот мат-
   Он был тем, кем он был: Корином, моим близнецом Ружо, который знал меня лучше, чем кто-либо другой.
   Но было кое-что, что я не мог сказать ему, кем бы он ни был.
   "Шансу",
   - сказал он еще раз с явной нежностью.
   я никогда не слышал в Корине, столь часто склоняющемся к нетерпимости, порожденной сильным нетерпением.
   Атвиа изменила его. Она забрала у меня моего брата и вернула мне другого мужчину.
   Через какое-то время он перестал качаться. Я закрыл глаза и уснул.
  
   * * *
   Тепло. Невероятное тепло. Он расползся по всему моему телу и развязал узлы во всех моих мышцах, высосав из моей плоти сильнейшую болезненность. я
   зарылась в тепло, желая его еще, и почувствовала, как влажный нос прижался к моей шее.
   Вздрогнув, я открыл глаза. Кири посмотрела на меня так близко, что у меня косоглазие.
   Я немного откинула голову назад, моргая, улыбаясь, потянувшись, чтобы коснуться теплого плюшевого меха. Рыжая мегера Корин прижалась к моему телу. Я чувствовал ее теплоту и неизменное сочувствие.
   Пробудитесь, сказала она наконец. Они думали, что ты будешь спать вечно, но никто не хотел тебя тревожить.
   Мой лир был очень заботлив; он будет рад узнать, что вам лучше.
   Я?
   Я попросил.
   Значит, ребенок ушел? Или я все еще ношу его?
   Кири колебался.
   Тем не менее, она сказала мне наконец.
   Вы были больны, но не от этого. Ребенок прижился, и его не так-то просто сместить, уж точно не без риска.
   Ее тон был красноречив. Я стиснул зубы.
   Вы думаете, что я не должен рисковать.
   Вы будете делать то, что будете делать; это ваша вечная привычка.
   Но вы должны тщательно обдумать, что эта попытка может сделать с вами.
   Убей меня, ты имеешь в виду? Или сделать меня бесплодной, как Эйлин?
   я
   вздохнул; тепло отступало по мере того, как я выходил из сна.
   Какая разница, Кири? Ни один мужчина не будет иметь меня теперь, так что бесплодие не имеет значения; это могло бы даже оказаться благословением, принимая во внимание мои предпочтения. И хотя у меня нет желания умирать, еще меньше я должен нести эту мерзость. Я думаю риск того стоит.
   Так что все думают обо всем, пока не столкнутся с риском.
   Кири снова прижалась ко мне носом.
   Ты не дурак, liren, но слишком часто упрямый дурак. Человеческие желания, даже Чейсули, часто формируются из-за невежества, из потребностей, слишком часто слишком малых. Делайте то, что вы должны делать, но сначала тщательно обдумайте это.
   - Да, - устало согласился я и почувствовал, как она отстранилась от меня в связи. Это означало, что она хотела
  
   Конфиденциальность; все
   lir могут закрыться от меня, как и я могу закрыться от них. Я знал, что она разговаривает с Корином.
   Он пришел, как и ожидалось, почти сразу, дак-
   войти в крошечную каюту. Он улыбнулся, увидев, что я наблюдаю за ним, ненадолго повернулся, чтобы сказать что-то кому-то за дверью, затем закрыл и запер ее, подойдя к койке.
   Как он изменился, мой Ружо. . . остальные будут поражены.
   Дело было не только в бороде, которую я забыл, что он носил. Он был выше, шире, крепче, значительнее мужчины. В нем не осталось мальчика, и я обнаружила, что скучаю по своему Корину.
   Он ухмыльнулся, прочитав выражение моего лица. Зубы разорвали бороду, напомнив мне о Рори. Такой же высокий, такой же широкий, с такой же густой шевелюрой, хотя его волосы были темнее, чем у Рори, а борода светлая, а не рыжая.
   Корин взгромоздился на край, а я сел и освободил для него место. К.М. подошла к концу койки и свернулась калачиком у одной из его ног. "Голодный?" он спросил. - Я послал за едой и элем.
   Я кивнула, потянувшись, чтобы коснуться его руки. На короткое время наши пальцы сомкнулись, сжались и снова разошлись.
   Мы больше ничего не говорили об этом, хотя то, что было сказано, было молчанием.
   Он откинул назад прядь моих спутанных волос и вложил мне в руку расческу. - Вот. И для тебя тоже есть одежда; мы бросили якорь недалеко от Хондарта, и я купил ее для тебя.
   "Одежда?" Я подождал, пока он встанет, принес их, принес мне. - Маленькая одежда, - сухо сказал я, - а также тунику и юбку?
   Корин ухмыльнулся. "Я едва смог купить тебе чейсулинские лосины и куртку. Для этого тебе придется подождать, пока мы снова не вернемся домой".
   Я осмотрел тунику и юбку, приподняв каждую.
   Пухлая, мягкочесаная шерсть, летний вес; переплетение
   был красновато-кремовым. Еще ремень и тонкие кожаные тапочки. - Значит, без сапог?
   Его тон был тверд. "Это будет делать."
   - Да, я так полагаю. Я бросил все на колени. "Мне лучше начать с волос. Одежда, которую я
   думаю, может подождать".
   Корин вытащил из-под койки небольшой табурет и взгромоздился на него, лениво наблюдая, как я начала распутывать самые ужасные узлы в своих волосах.
   Но его тон был далек от праздного, его сдерживали и жестко сдерживали. - Как Страхан вас поймал?
   "С хитростью, коварством и терпением". Я разобрала упрямый клубок, глядя на него, а не на него.
   "Он был умен, Ружо, и слишком много знал обо мне.
   ... он знал, какие соблазны использовать. Он знал, что заставит меня бежать всю дорогу до Хондарта".
   "Страхан всегда был умным..." Его тон напоминал; я знал, что он вспоминал о своем собственном ловушке в Атвиа и о соблазнах, которые Страхан использовал, чтобы отвлечь его от верований, существовавших всю жизнь. Это почти сработало.
   "Он вышел из Валгаарда, - объяснил я, - первым.
   А потом с видимым умыслом начал убивать тех, кто ему не служил. Ихлини, только Ихлини, но подкрался ближе к Хомане . Я вздохнул, взялся за другую прядь волос. - Он убил Каро, но
  
   нет
   Талиесин, потому что он знал, что сделает арфист: пойдет прямо к Муджхару. Я сжал воспаленные губы, а потом пожалел об этом. Я вырывал колтуны из волос с большей силой, чем требовалось.
   "И это сработало.
   Джеан отправил патрули по Bluetooth. Харт послал
   Солидские войска. Все мы думали о северных границах, а не о Хондарте и не о Хрустальном острове, хотя он уже использовал его раньше".
   - Приманка, - пробормотал он.
   "Он слишком хорошо меня знал, Ружо
   ... он знал, как
   наживка в ловушку. Это, прежде всего, глубоко порезало. Я разорвал еще больше волос, образовав кучу на коленях. "Он заманил меня в Хондарт, поймал меня, привел к Кристалл
   Остров.
   Юг, а не север; Если кто-то и искал меня, то не в том направлении".
   "Эриннишмен" никому не сказал моего направления. Или, если он что-то и сказал, то сказал им не то. "Талиесин пришел со мной.
   Страхан поймал нас обоих".
   Я надеялся, что мой тон был свободен от перегибов.
   Но Корин все равно что-то услышал. "Где он?" - спросил он пристально, но я думаю, что он знал ответ.
   -
   снова на воротах дождь бьет мне в лицо
   -
   в ветре, дожде и отчаянии, глядя на кристаллизовавшуюся пыль
   -
   Я сжал расческу в руке. "У Страхана было
   Камень жизни Талиесина. Он уничтожил его, когда мы сбежали".
   Корин пристально смотрел в пол. Под рыжевато-коричневыми волосами его лоб был глубоко нахмурен, отражая горе, которое он так старался скрыть. -- Опять, -- пробормотал он, -- опять!
   Сколько жизней он уносит? Сколько еще он будет...
   - Никаких, - сказал я категорически. "Я всегда говорил, что если у меня нет выбора, я могу убить человека".
   Рот Корин открылся.
   - Страхан мертв?
   - В часовне, - сказал я ему, - хотя я его оттуда вытащил.
   Его глаза были полны слепоты, остекленевшие от осознания освобождения и неверия, что оно может произойти.
   "Страхан",
   он сказал.
   Я думал радоваться. Конечно, было облегчение, свернувшееся глубоко в моем животе, но ни следа удовлетворения. Страхан умер, но его ребенок жил во мне.
   А еще была Сидра где-то в мире.
   - Мертвый, - согласился я.
   - Ты знаешь, что ты сделал?
   Он был на ногах
   Страница 161
  
   со своего крошечного табурета, неподвижно стоящего передо мной. - Ты знаешь, что ты сделал?
   Его напористость меня позабавила. - У меня есть идея.
   Он ходил взад и вперед, потирая руки, как будто ему было холодно. "Кили, о боги, Кили!
   -вы знаете?
   Ты хоть представляешь... - Он замолчал, глядя на меня.
   "Больше никакого Страхана... больше никакого доверенного лица Секера.
   .. . боги, я думаю, что мы свободны!"
   Веселье исчезло. "Дом Тьмы-
   ness все еще стоит".
   Это остановило его рывком. "Какая?"
   - Дом Тьмы, - повторил я. "На ней Лилит, и Рианнон, и бастард Бреннана".
   Я сделал успокаивающий вдох. "Также ребенок от Сидры, в котором течет кровь Страхана". Я покачал головой. "Тинстар оставил нам Страхана своим наследником. Страхан тоже оставил одного".
   "Если только не умер". Корин пожал плечами, когда я пристально посмотрел на него. "Может быть. Младенцы умирают. Женщины умирают в родах. Возможно, у Страхана вообще нет наследника, и в этом случае мы свободны".
   Я подумал о ребенке в моем животе.
   Значит, мы?
   Корин нахмурился, все еще раздумывая. "Да, есть Лилит - и Рианнон... но они были последователями, а не лидерами. Со смертью Страхана мы можем быть свободны от них обоих".
   "Возможно."
   Возможно нет.
   Потребуются часы, чтобы раз-
   спутать мои волосы, и я предпочел другую тему.
   "Как долго вы будете оставаться здесь? Это для удовольствия или по делу?" Я резко поднял взгляд. "Это Джехана?
   Неужели Безумная Гизелла выгнала своего сына из Атвии?"
   - Нет, - коротко ответил он и, вздохнув, снова сел на табурет. -- Нет, не джехана...
   ей не хватает ума, чтобы попытаться".
   Я мог бы спросить больше, но что-то еще в-
   тащился. - Лилит все еще там?
   -- Я отослал ее. Я полагаю, она ушла домой, чтобы
   Солинде. В Атвиа о ней ничего не слышно".
   Он покачал головой. "Нет, Кили, я здесь не ради себя. Я пришел за тобой".
   "Мне?" Я зевнул. - Не было времени сообщить тебе о моем исчезновении, а ты уже здесь...
   Он снова покачал головой. "Нет, нет, конечно, нет
   ... это не имеет к этому никакого отношения, - он на мгновение прикусил губу, намеренно медля. Его глаза избегали моих. - Это связано с Шоном.
   - Шон, - безразлично повторил я.
   Итак, Рори, вот, наконец, правда.
   Я сцепил пальцы. - Значит, он мертв? Ты принес известие от Лиама?
   Брови Корина взметнулись из-под волос. "Мертвый?
   Шон? Нет, - он нахмурился, - почему ты думаешь, что он мертв?
   Я открыла было рот, чтобы сказать ему, но тут же закрыла его. Не сейчас. В тишине я снова стал расчесывать волосы, просто чтобы чем-нибудь заняться. - Значит, он жив.
   - Да, конечно. Очень даже. Мы на его корабле.
   Страница 162
  
   Гребень запутался в колтуне.
   "Корабль Шона? Этот корабль? Шон на этом корабле?"
   Корин кивнул головой.
   О боги. О боги.
   - Шон на этом корабле?
   "Приходите, чтобы заплатить иск к его невесте."
   Я сжимал расческу в одной руке. Другой был весь в волосах. - Он был на палубе? Когда вы меня спасли, он был на палубе?
   - Это Шон тебя вытащил.
   Я мало что помнил, только руки и лица, все вперемешку, ничего от одного человека. Только шум и боль и руки.
   - Тогда он знает, - глухо сказал я. "Он знает, и все его люди. Как он мог не знать? Я кричал на всех".
   Я посмотрел прямо на Корин. - Скажи ему, чтобы шел домой.
   "Кили..."
   -
   и кошка, присевшая на палубе, показывающая им зубы и когти, кричащая от ярости и страха
   -
   Унижение зажгло меня. - Скажи ему, чтобы шел домой.
   Шесть
   Рори ухмыльнулся мне. "Ты глупая девчонка, - сказал он, - раз так сильно любишь меч. Но я не стану осуждать тебя за это; я сам люблю меч".
   Я ухмыльнулся в ответ, довольный; Я научился новому трюку.
   "Покажи мне еще раз, Рори. Мне это понадобится против Бреннана".
   Тяжелые брови изогнулись из-за яркой пряди вьющихся волос. - Значит, это единственная причина?
   Ты хочешь победить своего брата?"
   Я пожал плечами, все еще улыбаясь. "Это и многое другое. Я должен проявить себя. Я должен доказать свой пол".
   Эринский разбойник рассмеялся. - Это не нуждается в доказательствах, моя девочка... У меня есть глаза в голове, я думаю.
   - Сейчас, - кратко сказал я и вышел на поляну впереди него.
   - Сейчас, - сказал я вслух и тут же понял, что проснулся.
   О боги: проснитесь. Это означало, что он мне только снился.
   Я лежал, закутанный в одеяла, наконец один; даже не
   Кири был рядом. Это было впервые после моего спасения, и я просил об этом.
   Корабль слегка покачивался, подпрыгивая на ее и-
   хоровая веревка. Я слышал скрипы, стоны и удары, хотя ни один из них не был человеческим. Корабль пел ее песню.
   - Хватит, - сказал я вслух и встал с койки, чтобы одеться.
   Это не заняло у меня много времени. Мелкая одежда, юбка, туника и пояс; наконец, ненавистные тапочки. Я расчесала и заплела волосы, затем вышла на палубу.
   Я думал, что она была покинута, брошена, пока ее люди сошли на берег. Ушла даже Кири, сопровождавшая Корин. Я не возражал против одиночества; это было лучше, чем встречаться с ними глазами, их взглядами, их бормотанием, знаками защиты от изменения формы.
   Мы стояли на якоре недалеко от Хондарта, слишком большие, чтобы швартоваться у причала. Ветер дул с океана, гоняя волну-Страница 163
  
   позволяет двигаться к берегу и заставляет корабль кланяться и делать реверанс. Город сиял в лучах солнца, весь выбеленный известью, с выбеленной серой соломой и вереском на холмах. Но деревья начали поворачиваться, и я почувствовал запах осени в воздухе. Страхан продержал меня все лето. Я пропустил целый сезон.
   Я услышал звук и резко повернулся, жалея, что у меня нет ножа. Один шаг на некотором расстоянии позади меня, но не настолько близко, чтобы представлять угрозу. Высокий, тихий мужчина, которого не смущает моя неловкая скованность. Он уперся бедром в перила и прислонился к ним, ожидая в тишине.
   Меня сильно разозлило то, что я был так напуган.
   возбужденный; что я должен показать это с такой готовностью. Сначала я ничего не сказал, сжимая перила, желая, чтобы страх ушел.
   И, наконец, это произошло, позволив мне говорить. "Да,"
   Я сказал: "Конечно. Кто еще останется?"
   Ветер трепал его волосы. Блондинка, как я и ожидала, хотя и светлее, чем у Дейдре или Рори. Эйлин говорила, что в его волосах был рыжий, хотя и легкий оттенок, но во время путешествия они изрядно обесцвечивались. Он тоже вился, как она сказала, запутался в широких плечах и упал на его глаза, карие глаза; У Рори тоже глаза, и длинные ресницы, как у женщины.
   Он вообще не носил бороды, обнажая сильную твердую челюсть, слишком выдающуюся для красоты. Крепкий, крепкого телосложения, с силой в осанке. Дом Орлов очень силен; ее мужчины часто гиганты.
   В шоке я отвел взгляд, думая:
   Ты больше похож на него, чем я думал.
   Он вообще ничего не сказал. Я заставил себя оглянуться.
   "Вам нравится то, что вы видите, милорд? Я лучше или хуже, чем ожидалось?"
   Тем не менее он прислонился к поручню, лениво двигаясь бедрами, легко управляя кораблем. Ветерок убрал волосы с его лица. - Девушка, - сказал он наконец, - нет никакого секрета в том, что с вами стало, так что я не виню вас за враждебность... но что J вам сделал, кроме того, что вышел разделить день?
   Даже голоса были похожи, хотя чуть глубже. В нем не было ни прежней небрежности, ни быстроты смеха, как у Рори; хотя, как он заметил, я дал ему мало поводов для смеха.
   Я так глубоко вдохнула, что у меня закружилась голова, и повернулась к нему лицом, упираясь ногами в деревянные настилы. "Наши дела закончены, я думаю.
   Чем раньше я уеду, тем лучше, чтобы вы могли вернуться к
   Эринн".
   - И ухаживать за другой девушкой? Он сложил тяжелый перед-
   руки, обнаженные длиной рукавов гимнастерки, темно-зеленого цвета, которые едва касались локтей. Он носил толстые медные нарукавники, обвивающие его запястья, как змеи, и такой же крутящий момент на шее, сияющий на солнце. Я думал, что Шон больше похож на медведя, чем на человека, хотя у него нет волос, а кости крупнее, чем у мужчин моей расы. У нас есть рост, но не вес. Эйлин предупредила меня, что он большой, но это было неожиданно. "Ты быстро устраиваешь мое будущее, девочка, когда ты должна быть его частью".
   "Но ты знаешь
   -"
   Он кивнул один раз. - И лучше, чем ты думаешь. Он показал тыльную сторону ладони; Я видел царапину на нем.
   - Ты, - мрачно сказал я. - О боги, за это я прошу прощения. Я не хотел никого обидеть, но... но... - я остановился. Нечего было сказать ни ему, ни кому-либо другому.
   - Я знаю, - сказал он тихо. "Девушка, не надо. Страница 164
  
   для объяснения. у меня есть глаза; Я видел, что произошло. я
   иметь уши; Я слышал, что ты сказал. И у меня тоже есть понимание: Страхан взял тебя в плен.
   Нужно ли мне
   обвинять тебя в этом, когда у тебя не было выбора?"
   "Мужчины бы," сказал я горько. "Почему не ты?"
   Он сплюнул через перила. "Я не очень похож на других мужчин, потому что родился в Гнезде Эринн".
   И тоже в курсе. - Вот вам и скромность.
   Он сузил глаза с длинными ресницами. - Значит, это то, чего ты хочешь? Смирения от меня? Девушка, я думаю, ты глупая или слепая... ты сама не смиренная, будучи животным, когда хочешь.
   С такой силой, как ты мог?"
   - Ты боишься этого?
   Он снова сплюнул через перила. "Ты был испуган-
   наполовину утонувший щенок девочки, весь в синяках, царапинах и крови. Чего было бояться?"
   Его высокомерие поражало. "Я был горным котом"
   - сказал я многозначительно. - Это ничего для тебя не значило?
   Он усмехнулся, потянув за ухо. В нем тоже была медь, и он блестел на поясе. "Да, это что-то значило: я получил новый вид боевого шрама, и я думаю, такой, на который мало кто может претендовать".
   Я стоял очень напряженно, держась за перила. "И это ничего не значит, что я могу быть волком? Ястребом?
   Медведь? Или все, что я выберу?"
   Он сделал на лице фальшивое изумление.
   "Можете ли вы, девушка? Что-нибудь вообще?"
   Я сквозь зубы пообещал: "Все, что угодно".
   Он обдумал это. Потрогал губу. Он серьезно кивнул. "Тогда я буду охранять свое место с тобой, или буду не чем иным, как царапать дерево."
   "Ты ку'рештин"
   Я презрительно сказал: "Ты такой же плохой, как и он".
   Светлые брови изогнулись вверх. - Он? Кто? У меня уже есть соперник?
   Что-то скрутило глубоко в моем животе. Я подумал, что это ребенок, но потом узнал в нем новое и растущее отчаяние. Мы так часто говорили о Шоне, о смерти, жизни и прошлом, что игнорировали будущее, и теперь оно стояло передо мной.
   Шон, принц Эринна, за которого я должна была выйти замуж. И не желая участвовать в этом.
   - Рори, - безразлично сказал я.
   Он сразу же встал с поручня, надежно упершись в ветер и море. Его бедра были скрыты в штанах, а икры - в свисающих ботинках, но ни шерсть, ни кожа не скрывали ничего такого размера.
   - Рори, - повторил он. "Рори
   Рыжая Борода здесь?"
   - Он боялся, что убил тебя.
   Шон смотрел мимо меня, на берег, его карие глаза были странно прикованы. Его рука поднялась к голове, откинула волосы с лица, провела пальцами по линии роста волос. "Нет,"
   - сказал он отдаленно. - Все, что я сделал, это истекал кровью. И этого было недостаточно, чтобы умереть; он не сломал мне голову.
   "Он так думал. Он боялся этого. И он боялся возмездия Лиама".
   Он повернулся к перилам медленно, тяжело, цепко.
   пинговать обеими руками. Он заскрипел под его весом.
   Страница 165
  
   "Лиам любит нас обоих. Возмездия не было бы".
   Я пожал плечами. "Очевидно, он думал иначе, иначе он никогда бы не пришел".
   - Скорее, он боялся, что его назовут вместо меня, если моя голова окажется сломанной. Его улыбка была немного искривленной.
   "Рори Рыжебородый не тот человек, который лелеет трон, довольствуясь тем, что имеет".
   - Должность капитана королевской гвардии принца?
   Он услышал иронию в моем одиночестве и резко повернулся ко мне лицом. "Да. Ублюдки знали и хуже.
   Для Рори этого достаточно. Он так сказал, девочка".
   Я кивнул. "Итак, тогда;
   есть шанс, что он мог бы быть назван наследником, если бы вы умерли ... он сказал, что этого не было ".
   Он пожал плечами, сложив руки на груди,
   снова на железную дорогу. Я ждал, пока он щелкнет. "Я не сомневаюсь, что Лиам ожидал, что у него будут еще мальчики. Он заполучил меня и Эйлин - ничего больше. Я бы занял мое место. Если бы была необходимость. Выражение его лица было странно замаскировано.
   "Почему, девочка? Это то, что ты хотела? Рори вместо меня?"
   Я открыл рот, чтобы сказать нет, конечно нет; как он мог спросить такое? Но вообще ничего не вышло.
   Глаза Шона сузились. "Он украл твою любовь?
   Твоя привязанность, девочка? Я думал, что это почти невозможно; "Говорят, ты не можешь любить".
   "Кто так говорит?"
   "Рассказы. Сказки. Слухи". Он пожал плечами. "Достаточно, чтобы заставить человека задуматься".
   - Ложь, - горько сказал я. - А что еще? Я Чейсули.
   - Не имеет к этому никакого отношения, моя девочка. Имеет отношение к тому, что здесь. На короткое время он коснулся своей груди.
   Я, возможно, рассмеялся, когда-то. Или я мог бы накричать на него или холодно осудить эти истории.
   Но теперь я ничего из этого не делал, будучи расположенным только смотреть на лицо, очень похожее на лицо другого человека.
   "Итак, - сказал он наконец, - я вижу, что это была ложь".
   Я пожал плечами. "Некоторые из них, да. Возможно, не все".
   - Итак, - сказал он снова, - вы думаете, что между нами все кончено, что никакой брак не может состояться.
   Значит, Страхан... или это из-за Рори?
   "После того, что случилось, даже Рори меня не взял".
   "Ты хочешь, чтобы тебя взяли, девочка? Я слышал, что тебе не нужен мужчина".
   - Нет, мужик, - согласился я. "Нужен или необходим".
   Он тяжело вздохнул, убирая волосы с глаз большими тупыми пальцами. "Девушка, я не женщина, и я
   Я не могу знать, что ты чувствуешь, но я думаю, что нас не так много, как Ихлини".
   - Корин рассказал тебе, кто - и что - он такой. Страхан.
   "Немного, да... Я слышал это имя раньше, он был братом Лилит, Аларика из Лемана Атвии.
   Но
   Корин с тех пор прогнал ее, так что мы больше о ней ничего не услышим. Он смотрел на меня с тихим сочувствием.
   знать немного, и немного все, что нужно. Такого человека надо казнить".
   Страница 166
  
   "О, я убил его. Но чистым, прямым ударом. Как любой мужчина". Я повернулась к нему лицом.
   "Вот почему, милорд. Не потому, что меня украли или сделали его мейджей.
   А потому, что я - это я, и мне вовсе не нужно, чтобы мужчина говорил мне иначе".
   Шон попытался не улыбнуться, но кожа у его глаз сморщилась, а затем на его лице появилась ухмылка. "Любой человек, который пытался, больше, чем наполовину дурак".
   "Ты?" Я улыбнулась в ответ, не подразумевая этого. - Насколько ты дурак?
   "Половина, я думаю," сказал он. - Но не больше половины, я думаю... потому что я слишком мудр, чтобы пытаться.
   "Ты смелый, высокомерный ку'рештин".
   Он ухмыльнулся. - Не отличается от Рори, девочка.
   Это. все было слишком верно. "Он сказал, что вы были выгодной ком-
   панионы, со схожими вкусами во многих вещах, в том числе и в женщинах".
   - Включая девушек, да. Он вздохнул. "Это было проблемой для нас обоих. И всегда своенравных девушек, никогда не тихих". Его тон был намеренно праздным.
   "Дейдра тоже была своевольна, уложив в постель принца Хомана... а затем отправившись в Хомана-Муджхар, чтобы быть для него не более чем женщиной, а не женщиной высокого положения". Он задумчиво поджал губы, снова прислонившись к поручню. "А потом была Эйлин, влюбленная не в того принца, и к тому же знающая лучше.
   О да, я привык к своенравным женщинам. . .
   в Доме Орлов, как нет? - Он многозначительно помолчал.
   неуклюже. - Ты понимаешь, о чем я, девочка?
   У меня пересохло во рту. "Да."
   "Я бы не просил тебя изменить свой образ жизни. Я бы не просил
   ты молочишь. Я бы не просил тебя быть тем, кем ты не являешься".
   "Нет?"
   "Зачем мне тогда? Брак заключается не так".
   Но так много их было.
   Я глубоко вздохнул и выдохнул между нами: "Страхан уложил меня в постель. Снова, и снова, и снова, в течение трех очень долгих месяцев". Я сделал паузу. "Нужно ли мне быть более простым?"
   Юмор улетучился из его глаз. Он медленно покачал головой. "Нет, девушка, не яснее. Я думаю, что вы сказали достаточно."
   Семь
   Корину не нравилась идея взять меня на берег, даже после того, как я поклялся, что чувствую себя достаточно хорошо. Даже после того, как я с исключительной ясностью объяснил, что, хотя это и правда, я весь в синяках и одеревенел от побега, я
   гораздо хуже падала с разных лошадей.
   Он сидел, сгорбившись, на своей койке рядом с Кири и покусывал большой палец. "Ты всегда говоришь, что у тебя все хорошо, даже если это не так".
   "Но я," настаивал я. "Ты думаешь, я
   хочешь упасть в обморок посреди улицы? Как ты думаешь, я бы даже рискнул?"
   "Веская причина остаться на борту".
   "Корин". Я посмотрела, уперев руки в бедра. "Ты что, оглох и немой? Ты что, слепой? Я что, по-твоему, упаду в обморок?"
   Он изучал меня мгновение. - Ты выглядишь усталым, - сказал он наконец, убирая большой палец. "Ваш цвет Страница 167
  
   слишком бледный".
   Я говорил очень медленно. - Потому что я три месяца взаперти, дурак. Чего ты ожидаешь?
   Он вздохнул, косо взглянув на Кири с усталым отвращением.
   - Если тебе что-то нужно, я могу принести это для тебя.
   - Я предпочитаю идти сам. Мне нужно к аптекарю.
   Корин сел прямо. "Я думал, вы сказали-"
   "- что я здоров. Я
   являюсь."
   С напускной небрежностью я пожал плечами. "У меня проблемы со сном".
   Он моргнул. "Это все?"
   - Это все. Я хочу попросить лекарственного чая.
   - У Шона на борту есть вино и крепкий эринский ликер...
   - У меня нет никакого желания напиться до одури, просто чтобы заснуть, - сухо сказал я. "На следующий день я буду чувствовать себя хуже от того, что напьюсь, чем сейчас, когда не сплю", - сказал я с чувством, вспоминая, как плохо я себя чувствовал.
   чувствовал себя после того, как выпил уску с Хартом и Бреннаном.
   Корин улыбнулся и снова откинулся назад. "Скажи мне, что ты хочешь, и я могу послать кого-нибудь, чтобы принести это для тебя".
   "О боги, клянусь, вы изнеживаете меня до смерти.
   Ты забываешь, что мы не можем плыть в Муджхару, а должны провести две недели в пути? Если я достаточно силен для этого, я достаточно силен для этого!"
   Он пожал плечами, избегая моего взгляда. - Я придумал для тебя носилки...
   "А
   мусор!"
   Я уставился на него. "Я поеду или полечу.
   Я не хочу иметь ничего общего с пометом".
   "Кили..."
   "Нет." Я отпер дверь. - Я иду с тобой или без тебя. Мне все равно.
   Корин знал лучше. Он встал с койки, хмурясь, и вышел за дверь раньше меня.
   Прошло два года с тех пор, как я был в Хондарте и с Корином. Очевидно, он помнил это так же хорошо, как и я.
   Недавно изгнанный в наказание со своей родины на год, он спустился, полный страха и гнева, как всегда обиженный на Бреннана за то, что он не мог. Я присоединился к нему на полпути, намереваясь пойти с ним, но он направлялся к Эринн первым, и мысль о том, что я увижу Шона гораздо раньше, заставила меня вернуться назад. И вот я смотрел, как Корин уплывает, ненавидя себя за свою трусость, за то, что подвел моего брата-близнеца, который никогда не подводил меня.
   Он хмурился так же, как и я, идя по улицам
   Хондарт. С тех пор многое произошло с обоими.
   из нас, и это изменило нас навсегда. Теперь он был
   Принц Атвии ведь так же, как и прилив, и Шон пришел за мной, так как я не пойду к нему.
   Корин спросил у прохожего, как пройти к ближайшей аптеке. Улицы были узкими и извилистыми, сворачивающими одна в другую и взбирающимися на холмы от океана. Я чувствовала себя неловко в своих юбках, тоскуя по знакомой коже.
   Молчание между нами было тяжелым. И наконец я
   спросил то, что я хотел спросить все это время. "Ты скучаешь по ней?"
   Улыбка Корина была пустой. "Для вас это такт.
   Страница 168
  
   Почему бы не спросить, что вы хотите спросить?"
   Теперь в этом не было необходимости; он ответил, не желая. - Поэтому ты так и не вернулся?
   "Да."
   "И все же вы пришли сейчас."
   Пока мы шли, он смотрел на улицу.
   куда подальше от меня. А затем вернулся, тихо, но с скрытой страстью, которая противоречила небрежности его тона. "Я не могу спрятаться от него - или ее
   - навсегда. Хотя мы никогда не встречались, Шон сообщил, что плывет за тобой, и спросил, не хочу ли я поехать. Я подумал, что пришло время сделать это".
   Плывет за мной, как бродячая корова. Но я достаточно быстро отложила это, подумав вместо этого о Корин.
   "У них есть сын".
   "Я знаю."
   Между нами никогда не было большой потребности говорить словами. Теперь в этом не было необходимости. Я чувствовал его боль, его неловкость, его страстное желание узнать правду об Эйлин, но в то же время боялся ее. Если я скажу ему, что Эйлин любит Бреннана, это причинит ему невыносимую боль, но это будет ложью. Мне не требовалось.
   - И она потеряла близнецов, - сказал я. "Теперь их больше не будет. Эйдан - единственный наследник, и, похоже, когда-нибудь им станет".
   Корин поймал меня за руку и удержал от падения камня, в чем не было нужды и в то же время было необычно.
   его; Я думал, что это юбки. -- Да, так сказал Джехан в своем последнем письме. А поскольку Эйдан болен...
   Он покачал головой. "Это сделает ситуацию ненадежной, пока его здоровье не будет обеспечено". А затем он немного рассмеялся, пораженный осознанием, и сжал мою руку крепче. .
   а это значит, что болезненный наследник Льва больше не должен так беспокоить. Дай Бог, здоровье мальчика улучшится, но если нет, то это облегчит бремя. Он торжествующе рассмеялся. "Боги, Кили, что вы сделали, избавив нас от Ихлини!"
   - Только один, - пробормотал я.
   "Единственный, кто имеет значение". Он сделал паузу. "Вот магазин. Мне зайти с вами?"
   Я держала свой голос слегка интонированным, зная, что с ним мне нужно быть начеку. Или он приедет со мной, и у меня не останется шансов. "Нет, не нужно. Это не займет у меня много времени".
   Я повернулся, чтобы войти, но Корин снова схватил меня за руку и удержал. Его глаза были очень устойчивы. - Я собирался прийти, - сказал он. - Клянусь, я сделал это для тебя.
   Боги, Кили, я скучал по тебе, но я боялся прийти
   . . . боялся увидеть ее снова, зная, что между нами все еще так много и нет никакой надежды ни для кого из нас. . ."
   Он вздохнул и покачал головой, отпуская мою руку.
   "Бреннан лучше для нее. Он может дать ей больше".
   - Это зависит от того, чего она хочет. Я коротко коснулся его плеча.
   "Лейхана ту'сай, за то, что пришла.
   теперь официально, с Шоном".
   Корин пожал плечами, прислонившись спиной к каменной стене маленького магазина. -- Я помню, что вы сказали мне здесь два года назад, когда я заказал проезд в
   Эринн, - он сделал паузу, - ты помнишь? В таверне, в арендованной комнате. . . ты сказал мне, что боишься и что тебе нужно больше времени. Он слегка улыбнулся, увидев выражение моего лица.
   . . . два года мало. И вот я пришел с
   Страница 169
  
   Шон, надеясь, что я по-прежнему буду тебе нужен, поэтому я
   есть кому присмотреть, пока Эйлин была рядом, и
   Бреннан".
   "Ну, - сказал я, - любишь. Ухаживай за мной, сколько хочешь, если тебе от этого станет лучше". Я ухмыльнулся.
   "Что касается меня, я буду чувствовать себя лучше, если смогу уснуть". И прошел мимо него в магазин.
   Это было маленькое затхлое местечко, залитое травяными испражнениями.
   с помощью. Смешанная вонь была настолько сильной, что я чуть не вырубился снова. Но я подумал о Корине, таком доверчивом; я
   подумал о ребенке Страхана.
   В магазине был один человек, который чинил ступку и пестик, сидя на скамейке. Именно к нему я и пошел.
   Он был не d, не молод, но задержался на полпути между ними. У него были тонкие льняные волосы и бледно-голубые глаза. Его кожа была из тех, что легко краснеют от выпивки, вспыльчивости или солнца. Он поджал губы, когда работал, соскребая порошки вместе.
   "Да?" он спросил. -- Простите, но заказ нужен немедленно. Скажите, что вам нужно и когда.
   Я закончил здесь, я сейчас же принесу".
   Я открыл рот и солгал. "Меня послала госпожа".
   Он терпеливо кивнул. "Да?"
   О боги, как бы это сказать?
   Я сделал еще один вдох.
   "Она зачала нежеланного ребенка и хочет, чтобы от него избавилась трава".
   Он кивнул, наблюдая за своей работой. "Предала своего мужа-
   группа, не так ли? А сейчас возит сволочь? Да, это случается как с высокими, так и с низкими".
   Он не смотрел на меня. "Скажи своей любовнице нет".
   Я был готов не обращать внимания на его своевольное предположение.
   о привычках моей несуществующей любовницы, но его прямой отказ удивил меня. "Нет?"
   "Да. Скажи ей нет".
   - Но... - я прервал его и начал снова. - Но это магазин - вы продаете такие вещи...
   - Да, - согласился он. "Но лечить, а не убивать.
   ваша любовница, что, если бы она не была так распущена со своими милостями, она не была бы такой. . . она может быть всего лишь шлюхой, но ребенок заслуживает жизни.
   Ты скажи ей это сейчас. . . Я не буду участвовать в убийстве".
   Нахмурившись, я покачал головой. -- Но если ребенок не нужен...
   - Неважно, - прервал он. "Нежелательный или нет, он должен жить".
   Я подумал о ребенке, моем ребенке, совершенно нежеланном. Я подумал о том, что могло бы быть, если бы мне разрешили жить. Вступить во власть своего отца. - А если есть опасность?
   "Ни один ребенок не рождается без него".
   Его безмятежное упрямство поразило меня. "А если он плохо сформирован?"
   "Воля богов, девочка... скажи своей даме, чтобы она молилась".
   Теперь это был вызов. "А если нелюбимый?
   Что тогда? Должен ли ребенок страдать от несчастной жизни?"
   "Воля богов, я говорю... всегда есть опекунство. Если дама или ее муж не могут оставить ребенка, есть мужчины и женщины, которые будут".
   Я почувствовал, как гнев сменился удивлением. - Дурак, - резко сказал я, - у тебя есть ответы на все вопросы? Ты, мужчина, не умеющий выбирать?
   "Есть женщины, которые чувствуют то же, что и я. Все хорошие женщины..." Внезапно он перестал работать. Цвет Страница 170
  
   заполнил его лицо. - Это ты, - сказал он хрипло.
   - Значит, это ты... - И он встал, забыв о своем приказе, и взял меня за руки. "Девочка, девочка, подумай.
   Подумайте, что вы делаете. Внутри тебя есть жизнь...
   "Внутри меня смерть". Меня трясло от ярости, я старалась говорить тише, чтобы не встревожить Корина и не привести его в магазин. "Какое право вы имеете диктовать мне мою жизнь? Какое право вы имеете указывать мне, как себя вести? Какое право вы имеете узурпировать мою свободу выбора, когда она даже не касается вас?" Я убрала его руки со своих рук. "Будете ли вы нести этого ребенка? Будете ли вы нести этого ребенка? Будете ли вы его кормить и воспитывать? Будете ли вы хоронить его, если он умрет? Похороните меня, если я умру? Не дать ему убить других?" Я шумно вздохнул, чуть не зашипев от гнева. - Ты сделаешь что-нибудь, кроме того, что скажешь мне, что делать?
   Он был почти так же зол. "Женщина предназначена для рождения детей... это то, что задумали боги, когда они дали ей средства для зачатия!"
   "Что насчет ребенка, рожденного изнасилованием?"
   Его цвет поблек. Он отвел глаза.
   "Бывает, - сказал я, - о, бывает".
   Он увлажнил губы. "Ребенок не виноват".
   Я покачал головой. "Не у каждой женщины есть па-
   желание, готовность или сила".
   "Ребенок заставит ее научиться этому".
   Боги, он сводил меня с ума! "А что насчет ребенка, у которого рот так плохо сформирован, что он даже есть не может? Ты будешь есть за него?"
   "Боги-"
   Я не дал ему договорить. "Как насчет ребенка, - мягко сказал я, - рожденного от демона? Должны ли мы страдать, чтобы жить?"
   Это
   И я вспомнил, даже спрашивая об этом, как я бросил вызов собственному дяде, чтобы он дал мне вескую причину для желания убить Рианнон. Теперь этот Хоманан бросил мне почти такой же вызов, и я, наконец, понял стыд, боль, унижение, которые Иан испытывал из-за того, что произвел на свет Рианнон.
   Я пристально посмотрел на Хоманана, понимая его лучше, но злее, чем когда-либо. У него не было ответа для меня, он смотрел на меня в изумленном молчании водянистыми голубыми глазами.
   Я не мог скрыть своего презрения. "Так много ответов",
   - усмехнулся я, - и рожденный таким высокомерным невежеством. В следующий раз, когда будешь просить их, попроси у богов лучшего наставления. У них больше сострадания, чем у тебя.
   Ослепленный гневом и слезами, я вышел из магазина в Корин.
   Только он не был Корином.
   - Ты, - сказал я с удивлением.
   Торжественно, Шон кивнул. Он прислонился к стене, как и Корин, небрежно сложив большие руки и выставив напоказ всю свою медь.
   Я нахмурился. "Что ты здесь делаешь?"
   - Я пришел искать Корина, направление которого мне дали. Я собирался пригласить его в таверну... по дороге."
   Его рука была на моей руке, уводя меня от магазина. "Пришло время поесть, а я могу выдержать глоток. А ты, девочка?"
   Страница 171
  
   Я проигнорировал его вопрос, задав свой собственный.
   - Сколько ты слышал?
   - Болтовня, - лаконично сказал он, - но ты звучала рассерженно, девочка.
   "Он был дураком". Я отмахнулся от краснолицего и его благонамеренной глупости. "Я куплю у кого-нибудь другого".
   Но кто?
   - с тревогой спросил я.
   И я
   так мало времени.
   "Если у тебя проблемы со сном, я мог бы спеть тебе одну-две песни". Он пожал плечами. "Какой-то ночью."
   Я чуть не остановился на улице. "Петь?"
   Шон ухмыльнулся, направляя меня искусно.
   оценивайте внимание вокруг лужи мочи, оставленной проходящей лошадью. "Вы вообще ничего не слышали, пока не услышали, как принц Эринна поет девушке перед сном".
   Я поднял брови. - А ты часто это делаешь?
   "Я не был целибатом, девочка. И я не буду лгать об этом".
   А потом он горестно засмеялся, потянув за ухо.
   - Но ты уже знаешь это, поскольку Рори рассказал тебе историю о том, как он чуть не сломал мне голову.
   - А сколько у тебя ублюдков?
   Он чуть не пропустил шаг. - Ты не любишь ублюдков, девочка? Думаешь, они хуже мужчин?
   - Или женщины? Я рассмеялся над его выражением лица. "Нет, конечно нет... в кланах незаконнорожденный не носит клейма.
   Слишком долго моя раса была на грани вымирания. Ба-
   детей, независимо от происхождения, всегда тепло приветствовали".
   "Ах. Тогда ты не будешь возражать..."
   "О, я мог бы... если кто-нибудь придет после свадьбы".
   Шон запрокинул голову и громко расхохотался. - Поставь меня на место, - с сожалением сказал он. Но его глаза с длинными ресницами горели. - И все же, я думаю, оно того стоило...
   Вы сказали, что будет свадьба. "Это больше, чем вы сказали раньше".
   Значит это было. Намного больше. И это заставило мою плоть похолодеть.
   О боги, как я могу? После того, что сделал Страхан?
   - Девушка, - сказал он, - мы здесь. Вы позволите мне купить вам чашку?
   Добрый человек, подумал я. Теплый, добрый человек, более сострадательный, чем я ожидал, ввиду моего упрямства.
   - Ублюдки, - пробормотал я, думая о своих.
   Лицо Шона закрылось. - Значит, это Рори, в конце концов.
   Я посмотрел на него в шоке.
   - Значит, это Рори, - повторил он.
   "Шон..."
   "Я люблю его, - сказал он, - он мой брат. Но есть вещи, которыми я не могу поделиться".
   Его лицо было скрыто от меня маской, но я что-то увидела в его глазах. Что-то, что говорило о самоотречении и принуждении, о самоконтроле, столь строгом, что его голос был слишком резким для горла, в котором он находился.
   Он был явно недоволен, хотя его манеры напоминали
   был почти безразличен. Я ожидал гнева, обиды, собственничества, типичного для мужчин, которые чувствуют угрозу со стороны другого мужчины; они так часто похожи на собак-самцов, которые борются за территорию. Но Шона не было, хотя я дала ему повод. Шон любил своего брата, незаконнорожденного или нет.
   Страница 172
  
   Я ему кое-что должен, Шон. И поэтому я дал ему
   правда, хоть и с трудом. "Как вы думаете, милорд Эринн, после того, что сделал Страхан, я
   могла бы когда-нибудь лечь с мужчиной?"
   Осознание изменило его глаза.
   - Ублюдок или праворожденный, как ты думаешь, это действительно имеет значение?
   Шон вообще ничего не сказал.
   Я толкнул дверь таверны. "Какому принцу нужна такая жена?"
   Он снова закрыл ее. "Я мог бы, девушка."
   Как ни странно, это меня разозлило. "Как ты можешь? Ты принц Эринн, наследник Лиама - любой мужчина в твоем положении должен взять в жены безупречную женщину.
   Женщина, чья девственность не повреждена".
   "Разве не твой выбор был потерян, не так ли, девочка?"
   Мое лицо горело. "Конечно нет."
   - Тогда как я могу тебя винить?
   Я уставился на него, разинув рот. - Ты хочешь сказать, что возьмешь меня, несмотря ни на что?
   Шон тяжело вздохнул. "Это не мое решение".
   - Нет? Чей же? Мой? Ну, я говорю...
   - И твоего, девочка. Это было дело наших отцов. Им решать, да или нет.
   Я уставился на него. Такой высокий, сильный мужчина, властно-
   полный духом. Я не мог поверить, что он так покорно отвернется от независимости. - Ты хочешь сказать, что будешь делать все, что Лиам скажет тебе, даже если ты не согласен?
   Шон потер переносицу. "Лиам и я
   не согласен по многим вещам. Иногда я
   выиграть спор, иногда я проигрываю .. . но этот, девочка, этот... - Он вздохнул и покачал головой. - Это было сделано Лиамом и Найлом на благо обеих наших земель.
   "И поэтому не имеет значения, чего каждый из нас может хотеть?"
   Он пожал плечами. "Это имеет значение только в том случае, если я против матча".
   Вышло глухо, в шоке. - А ты - нет.
   Шон слегка улыбнулся. "Конечно, пока я стою здесь, я был бы дураком, если бы сказал тебе правду... по крайней мере, так говорят о женщине. Никогда не говори ей правду, говорят они, или она превратит ее в оружие. "
   Я стиснул зубы. "Тогда я снова скажу то, что сказал раньше: после того, что сделал Страхан, как ты думаешь, смогу ли я когда-нибудь лечь с мужчиной?"
   Шон даже не колебался. -- Да, -- сказал он, -- будешь. Я не оправдываю того, что сделала эта тварь, и не говорю, что женщина об этом забывает... но да, ты ляжешь с мужчиной, потому что ты слишком женщина, чтобы этого не делать".
   Это поразило меня. "Слишком много
   -?"
   Шон отвел меня в сторону от двери, когда кто-то встал между нами, чтобы войти в таверну. Дверь с грохотом закрылась. - Слишком много, - повторил Шон. "О, я знаю, мужчины говорили тебе, что ты слишком мужчина, я
   не сомневайся, потому что ты любишь мужские вещи.
   И, без сомнения, они говорят, что ты предпочел бы быть мужчиной, а не женщиной, - его рот криво скривился.
   -- Но я не дурак, Кили... Я не из тех, кто судит о характере женщины по ее склонности к мечам или по тому, предпочитает ли она брюки юбкам. гордость и вспыльчивость, а также потребность быть свободным от таких вещей, как обязанности, требуемые рангом".
   Страница 173
  
   Его руки были на моих плечах. "Яркая и сияющая девушка, созданная богами для такого человека, как я..."
   руки его болезненно сжались", -
   и для такого человека, как он".
   Через мгновение я покачал головой. "Что, если я не скажу ни того, ни другого?"
   Он даже не колебался. "Я думаю, мы оба проиграем".
   Боги, какой дурак. я
   толкнул дверь и вошел.
   Восемь
   Ребенок был мальчиком, рожденным в безлунную ночь. А
   здоровый, цельный ребенок, сильные конечности и легкие. Он в ярости кричал на женщину, которая посмела выгнать его из безопасного темного места, и метался в руках акушерки.
   Она очистила его, завернула, положила в мои объятия.
   "Страхэн достался", - сказала она. "Вы должны только посмотреть в его глаза."
   Запутавшись в одеялах, я закричала, пытаясь освободиться. Я села, разорвав обертку, и тут на меня легли руки, добрые руки, удерживающие меня на месте.
   - Кили. Кили, нет. Руки напряглись. - Это был сон, Кили, не более того. Сон.
   я
   моргнул в темноте, зная руки, голос, доброту. Корин. Да, конечно: Корин.
   Нет
   Страхан. И никаких акушерок, вынашивающих ребенка Ихлини. Мне все это приснилось.
   Я ссутулился, позволив ему увести меня обратно в одеяло, все в беспорядке от моей ярости. А потом снова сел, оттолкнув руки, бормоча что-то о том, что все в порядке, все в порядке, достаточно хорошо, лейджана ту'сай;
   не мог бы он оставить меня в покое?
   Так он и сделал, ничего не говоря; возвращаясь к своей постели, где ждал Кири, оставив меня сидеть с моими одеялами, укутанными вокруг меня, как могильными пеленами, и слепо смотреть на угли в близлежащем огненном кольце.
   Мы уехали из Хондарта на следующее утро после моих неудавшихся попыток достать травы, чтобы избавиться от ребенка, и у меня не было времени искать другого аптекаря. Я знал женщин, у которых намеренно были выкидыши внебрачных детей и нежеланных детей, а те, кто ждали слишком долго, умирали или были близки к этому.
   Меня не интересовала смерть или приближение к ней; Я хотел, чтобы ребенок ушел, но не с риском для жизни.
   Услышь меня? я
   спросил это.
   Слышишь меня, мерзость? хочу
   я
   ты ушел. Я хочу, чтобы ты умер. Я хочу, чтобы ты не родился, чтобы не было опасности для мира из-за силы, которая, боги знают, будет жить в твоих костях. Я отказываюсь быть женщиной, которая принесла разрушение.
   Как я и ожидал, ответа не последовало. Это было слишком рано, ребенок был слишком мал; все же почти слишком поздно, ребенок слишком большой, чтобы я мог избавиться от него без риска.
   Невольно пришла мысль:
   Но что, если, оставшись в живых, он отвернется от темной стороны своего наследия? Что, если, воспитанный Чейсули, он не отдает дань уважения ни Асар-Сути, ни памяти своего отца?
   Страница 174
  
   Но что, если это произошло?
   Я сидел, поставив локти на колени, укрытые одеялом, и уткнулся лицом в ладони. Что если, что если, что если.
   Что, если я выйду замуж за Шона и перееду жить в Эринн?
   Что, если бы я отказался на основании изгнанной девственности, обосновав свой отказ вежливыми ссылками на мое бесчестие, которым я не хотел делиться с
   Шон?
   Что, если Эйдан умер и наследников не осталось?
   Хомана?
   Что, если Эйдан умер, а от меня не осталось эринского потомства?
   Ни связи, ни крови, ни пророчества.
   Страхан выиграет. Тейрнан выиграет.
   И лир останется с нами.
   С приглушенным стоном я снова лег, натянув одеяла на уши, и повернулся на левый бок. Вокруг огненного кольца стояли неуклюжие кучки мужчин, завернутых в одеяла, за исключением часов, которые выставил Шон. Его эринские люди были очень похожи на людей Рори, что меня не удивило; это были остатки личной охраны Шона, те, кто остался, пока Рори и остальные отплыли. Когда-то в дороге они стали более привычными ко мне, видимо, решив, что я вряд ли приму форму лира, если не угрожать. С Корином они обращались более фамильярно, привыкнув к нему в плавании, а мне оказали честь и безупречные манеры. я
   была невестой их господина.
   Остатки сна остались со мной. Так будет всегда, думала я, пока ребенок не исчезнет. Я засунула руку под одеяло и коснулась живота, следя за изгибом кожи под юбкой и туникой. Три месяца с лишним, почти четыре: для меня это стало очевидным.
   Ты слышишь? я
   спросил. я
   нет выбора. нельзя так рисковать
   я
   много.
   Я закрываю глаза, крепко зажмуриваясь. Глубоко впился в мою губу. Я снова пожелал себе ребенка, в безопасности в Хомана-Муджхаре, в безопасности на моей огромной постели, застеленной тканью, в тепле под одеялом, со всеми лирами в пределах досягаемости и в присутствии моего отца. Мой сильный, высокий джехан, который мог прогнать демонов, которые охотились за мечтами его дочери.
   Прогони этого, умоляла я.
   Джехан, пожалуйста. . . прогнать этого демона.
   Но я не был в Хомана-Муджхар. И даже если я
   были, и присутствовал жан, это был демон я
   пришлось бы побеждать себя.
   Я вытирала ненавистные слезы. Из темноты со стражи донесся знакомый мне голос. Глубокий, теплый, мягкий, напевающий что-то на эринском. Песня покоя и уюта.
   Принц Эринн, как и обещал, напевал мне, чтобы я заснул.
  
   * * *
   Мы с грохотом прошли через массивные ворота Хомана-
   Страница 175
  
   Муджхар на закате, в двух неделях пути от Хондарта.
   Муджхарская гвардия приветствовала Корина, ухмыляясь; хорошо-
   пришел ко мне более умеренно, но с явным облегчением;
   оказал должное почтение Шону и его контингенту после их идентификации. Но никто из нас не задерживался, желая идти прямо во дворец. И все же по крайней мере двое из нас боялись этого: Корин, зная, что он увидит Эйлин; меня, зная, что мне придется говорить вслух об ублюдке в моем теле.
   Я оказался рядом с Шоном, когда мы ехали к внутреннему замку. Густые светлые брови сошлись над его дерзким носом, когда он нахмурился, оглядываясь по сторонам; Я видел, как он оценивал укрепления, архитектуру, ширину тяжелых стен, караулы на сторожевых мостиках и башнях. В лучах заходящего солнца стены сияли розово-золотым цветом. Свет факелов блеснул на стекле и побежал, как вода.
   тер, через мраморные ступени и архивные входы.
   - Это грандиознее, - пробормотал он. "Килоре - это крепость, гнездо на скалистых утесах... это нечто большее. Это - другое".
   Это был дом. Я не мог судить об этом ни по кому другому.
   - Боги, - пробормотал Корин.
   Я видел его лицо, все напряженное и напряженное; его глаза, черные в угасающем свете. Почувствовал напряжение так близко к разрыву. И знал, что я должен что-то сказать, что-то сделать, чтобы он не стыдился накала своих эмоций.
   "Когда я уходил, ее здесь не было", - сказал я ему.
   "Бреннан отвез ее в Джойенн. Возможно, она все еще там".
   Шон пристально посмотрел на меня. "Ты имеешь в виду Эйлин?
   Ты хочешь сказать, что ее здесь нет?"
   Я был рад, что мне не нужно сейчас смотреть на Корина, хотя я имел в виду именно его.
   "После того, как она потеряла близнецов, Бреннан подумала, что ей будет полезно провести лето вдали от города". Я пожал плечами. "Может, она и вернулась, а может, и осталась. Как я могу сказать?"
   - Не надо, - резко сказал Корин. "Прошло два года, и между ними есть ребенок... Я был бы дураком, если бы ожидал, что она почувствует то же самое".
   Я ничего не мог с собой поделать.
   "Вы делаете."
   "Я не женат на ком-то другом". Он остановил своего скакуна во внутреннем дворе, когда из конюшен выбежали мальчишки, выкрикивая испуганные приветствия. "Я должен был прийти раньше, нет смысла прятаться от d демонов".
   Шон спрыгнул со своей лошади, сделал шаг ко мне, протянул руку, чтобы помочь мне, хотя я многозначительно сказал ему, что справлюсь сам. Но я сразу
   сожалел о быстром языке и более вспыльчивом характере; не было нужды ругать его за его любезность.
   - Девушка, - сказал он спокойно, невозмутимо, - я не сомневаюсь, что вы бы прекрасно смотрелись в леггинсах. Но юбки громоздки - неужели я оставлю вас падать на голову?
   "Иногда", - предположил Корин и усмехнулся, когда я сердито посмотрел на него. Но улыбка исчезла слишком быстро; он смотрел на вход в Хомана-Муджхар. Кто-то вышел в ответ на стук и громкое приветствие нашего прибытия.
   Я быстро посмотрел, ожидая худшего. "Дейдре!"
   И бежала по булыжникам с юбками, задравшимися до колен, складки на бегу трепетали.
   Она и смеялась, и плакала, и говорила что-то непонятное.
   внятный эринский, смешанный с гомананом, когда я поднималась по ступенькам, чуть не спотыкаясь о юбки, страница 176
  
   а затем поймала меня в объятиях, которые сказали мне с красноречием, непревзойденным словами, как сильно она скучала по мне. Как сильно она заботилась.
   Я не из тех, кто обнимает женщин или даже мужчин, предпочитая скрывать более глубокие эмоции. Но Дейдра была Дейдрой, джехана во всем, кроме имени, и
   Я любил ее. Глубже, чем я думал, я могу любить кого угодно, кроме Жана и Корин.
   - О, Кили... о боги... Кили... о, мы боялись, что ты умрешь... мы думали, что он убьет тебя...
   "Нет. Нет. Я в порядке, обещаю, я
   ругаться
   -"
   Она беззастенчиво плакала. "Посланник сказал, что вы уехали с Талиесином, чтобы сопровождать его домой... о боги, Кили - Найл чуть не обезумел от горя и ярости, когда понял, что это ловушка".
   - Как он это понял?
   "Никто из лиров не мог найти тебя. Даже когда
   Харт послал Раэля за лиги. И тогда мы знали, что это был Страхан, так и должно было быть - и тогда никто не мог найти и следа вас, даже когда они отправились на север...
   - Я был на юге, - сказал я ей. "На Хрустальном острове". Я отпрянул, когда она отпустила меня.
   - Жан здесь?
   Дейдра покачала головой. "Нет. Он и другие все еще ищут. Каждое сообщение о вашем присутствии отправляет их в новом направлении... в последнее время они ушли на юг, но, очевидно, пропустили вас". Она тяжело сглотнула, сдерживая слезы. - О, Кили, они обыскали половину Хоманы, отсюда и до самой границы с Солиндом, так близко к Валгаарду... - И она резко остановилась, глядя мимо меня. "О боги - Корин? И - нет, не Лиам
   -"
   - Шон, - сухо сказал я. "Пришел за его упрямой невестой".
   Дейдра была в шоке, глядя на человека, которого в последний раз видела более двадцати лет назад. Тогда ему было четыре. Теперь ему было - двадцать шесть? - и он больше не был маленьким мальчиком. Даже не маленький человек.
   - Лиам, - повторила она, все еще ошеломленная. "Рост, кость, волосы - боги, у него даже рот Лиама!"
   "И использует это правильно." Я вздохнула, убирая распущенные волосы с лица. "Я оставлю вас с вашими приветствиями. Есть кое-что, что я должен сделать."
   Она могла бы возразить; Я ожидал этого. я экс-
   ожидал, что она настоит на том, чтобы уложить меня в постель, или отправить на кухню, или сослать в ванну. Но она не сделала ничего из этого, слишком отвлеченная присутствием своего племянника, и поэтому я тихо ушел от нее, ничего больше не сказав. Корин, рядом с Шоном, поднялся по ступенькам в объятия Дейдры, когда я вошла во дворец.
   Я не терял времени зря. Я поднялся прямо в свою комнату.
   беры, рассеянно здоровающиеся с испуганной прислугой, и раздетые до кителя, юбки, туфель. Из всего. И заменил все это на мягкую кожу Чейсули: лосины, куртку, сапоги. Наконец, мой любимый ремень. За исключением того, что, когда я попытался вставить штифт пряжки в нужное отверстие, я обнаружил, что он на три дюйма меньше.
   О боги.
   Я слепо смотрел на дыру, теперь не отвечающую своему назначению. У меня длинная талия и страница 177
  
   узкобедрый;
   на другой женщине, более широкой женщине, такой маленький ребенок не показался бы, не стал бы так скоро мешать ей одеваться. Но я слишком Чейсули: длинная кость, мускулистая, без лишней плоти.
   Сейчас ношу лишнего ребенка.
   О боги
   -
   Я разозлился. Нашел нож, но не тот, что взял Страхан; тот ушел навсегда. Мрачно, я сел, чтобы вырезать новую дыру.
   - Кили? Кто-то постучал в мою дверь: Мейв.
   Мейв?
   - Кили? она снова позвонила. - Дейдра сказала, что ты дома... Кили, ты здесь?
   Я сказал ей, что я был, а также, чтобы войти. Она сделала это, как
   Я провела кончиком ножа по коже, хмурясь из-за тупости стали. Это требовало доводки. Он нуждался в уходе. Оно должно было занять место другого, а мне эта идея совсем не нравилась.
   Мейв закрыла дверь. "Что делаешь?" В ее голосе слышались нотки испуга и что-то, что говорило о беспокойстве.
   Я не стал смотреть на нее. "Прорезал дырку в ремне".
   "После почти четырех месяцев плена это первое, что ты делаешь?" Она выступила вперед. "Ты
   ты думаешь, что важнее надеть кожу, чем поздороваться с Ильзой и со мной, которые так беспокоятся о тебе?
   Вздохнув, я поднял взгляд, чтобы сказать Мейв, что даже не думал, что она может быть здесь, - ее уже не было, когда я уходил, - но остановился на полуслове. Остановился как вкопанный, с открытым ртом и уставился.
   Боги. Я забыл. Забыла своего ребенка
   утомительно, по знанию своему.
   Она провела рукой по животу, намного большему, чем мой. - Осталось два месяца, - ответила она, увидев вопрос в моих глазах.
   Все, что я мог сделать, завороженный, это смотреть. На свободную тунику, юбки, вздутие груди.
   Как изменилась ее поза. Текстура ее кожи.
   В одной руке висел мой ремень. Другой сжимал нож. Дырка была еле прорезана. "Вы решили родить ребенка".
   - Да. Тейрнан ничего об этом не знает. Ребенок будет моим, а не его. Она улыбнулась. "Я позабочусь о том, чтобы это был верный, стойкий Чейсули, которого не коснулась глупость его отца".
   Я чувствовал себя таким странным, таким далеким. "Вы сказали однажды, что семя посеяно, но жатва еще не началась...
   и спросил, не следует ли вам сделать ребенка доверенным лицом грехов Тейрнана".
   "Я?" Мейв пожала плечами. "Я не помню ... мы сказали друг другу много вещей, когда встречались в последний раз, и большинство из них стоит забыть". Она подошла еще ближе, положив одну руку на вздувшийся живот. "Возможно, ты пришла к нам первой, Кили, еще до этого. Мы с Ильзой волновались".
   В ее голосе я услышал слабый оттенок упрека. Слишком часто Мейв удостаивала меня таким, изображая из себя мудреца, сестру, но на этот раз это не имело значения.
   На этот раз ничего не имело значения.
   Я уставился на ремень. "Мне пришлось вырезать новую дыру".
   Мейв неверяще рассмеялась. "Кили, ты
   Страница 178
  
   без ума? Как вы думаете, подходит ли вам одежда... И она отрезала его. Мгновенно. Тишина была абсолютной.
   Я положил ремень, нож и положил руки на живот. Когда я взглянул на нее, то увидел в ее глазах понимание и, как ни странно, слезы. "Я
   у меня меньше мужества, чем у тебя, - сказал я ей. - Я не могу выносить этого ребенка".
   Мейв тяжело сглотнула. Через мгновение она подошла к кровати и села рядом со мной очень близко, но не предпринимая никаких усилий, чтобы прикоснуться ко мне, успокоить меня, предложить бессмысленное утешение. Я знал лучше, чем ожидать этого;
   она знала, что лучше не пытаться.
   - Как давно ты знал?
   Я пожал плечами. "Я сразу понял. Через неделю после того, как меня поймали. Сначала я надеялся, что это был шок, лекарство, которое он мне дал... но когда у меня не было кровотечения на второй месяц, я понял правду". Я вздохнул, сминая кожаную куртку в руках. - Думаю, четыре месяца. Может быть, на неделю меньше.
   Мейв рядом со мной напряглась, собираясь сразу же заговорить, но заставила себя расслабиться. Говорить тихо, чтобы не раздражать меня. "Вы знаете, что уже слишком поздно.
   Это связано с слишком большим риском".
   Я терпеливо сказал ей: "Я не вынесу этого ребенка".
   "Кили
   - Но она снова подавила свои эмоции.
   - Слишком поздно. Врачи скажут вам, акушерки... Кили, обещайте мне...
   "Нет."
   Ее руки, когда она сжимала их, дрожали. - Ты так сильно хочешь умереть?
   Я рассмеялся, хотя звук у него был отрывистый. - Я бы предпочел жить. Нет, Мейв, я обещаю тебе, это не попытка самоубийства... но я не могу выносить этого ребенка.
   не доставит ему удовольствия даже после смерти оставить этого, чтобы занять место отца".
   Ее зубы крепко стиснуты. - Если ты думаешь, что я позволю тебе сделать это с собой...
   Я резко встал и повернулся к ней лицом. - Тебе лучше! Это не твоя забота, Мейв...
   это моя задача сделать.
   Мой ребенок потерять. Сохраняйте себе, если хотите, но я не буду делать то же самое с этим. Я не могу рисковать тем, что он пойдет по пути Страхана".
   Мейв вцепилась в одеяло в бессильном гневе, явно желая подняться, бросить мне вызов, но зная лучше. Ее состояние помешало бы этой попытке. "Как ты думаешь, кто-нибудь из твоих детей мог бы даже соблазниться? Боже, Кили, в тебе столько слепой преданности, что ты даже не можешь видеть себя!
   Ваш ребенок, тра-
   тор?
   Ваш ребенок, слуга Секера? Она яростно затрясла головой, ее светлые волосы сияли. - Ребенок, рожденный вами, созданный вашими руками, никогда не сможет быть таким, как Страхан. Даже если попытается".
   Я ценил ее нежданную сестринскую верность и доверие, даже если не разделял их. "Я не могу рисковать, Мейв. Его ребенок может нас сломить".
   "Твоя смерть тоже", - отрезала она. - Ты забыл Эйдана?
   Страх пронзил глубоко. "Он умер? Он умер?
   О боги-"
   "Нет. Нет, он жив. Он в Джойенне с Эйлин".
   С усилием Мейв сдерживала свой голос. "Но если он умрет, останется только ты. И если ты умрешь из-за этого эгоизма, что тогда будет с нами?"
   Страница 179
  
   "Откуда ты знаешь, что Шон вообще заполучит меня?" я
   потребовал. "Откуда вы знаете, что когда-нибудь будет ребенок от этого союза, если союза может никогда не быть?"
   Я постучал себя по груди, наклоняясь вперед. "Я был
   Шлюха Страхана, Мейв, каждую ночь делит с ним постель. я
   нести ублюдка Ихлини. Достойна ли я быть женой Шона? Дать ему наследников, в которых он нуждается, и при этом оставить одного для Хомана?
   Она медленно встала, опираясь на мою кровать.
   "Если ты попытаешься избавиться от этого ребенка и умрешь при этом, как ты узнаешь?"
   "Мейв, я
   иметь-"
   - Нет, - горько сказала она. "Нет. Ты будешь делать это, потому что ты этого хочешь. Вот как ты живешь, Кили. Ты всегда так жила, такая уверенная в своем пути". Она судорожно вздохнула. "Я ненавидел вас и любил вас... ни один из них не выиграл бросок. Но всегда, всегда я завидовал вам: вашей свободе, вашей силе, вашей смелости". В ее зеленых глазах блестели слезы гнева. - Но теперь, видя это, зная, что ты сделаешь, я чувствую только жалость. Потом, может быть, я буду горевать, когда мы тебя закопаем в землю.
   Я резко отвернулась от нее и прошла через комнату к окну. Он был закрыт; Я распахнул его во тьму. А потом я повернулся к ней лицом и с исключительной точностью сказал ей, что еще я
   так боялся.
   - Она сумасшедшая, - решительно сказал я. "Она сошла с ума с самого рождения, говорят нам, даже Жехан, который на ней женился.
   Сумасшедшая Гизелла, так ее называют, шепотом рассказывая о ее поведении, о странных вещах, которые она говорила. О предательстве, которое она совершила".
   Я болезненно вздохнул, стараясь, чтобы мой тон не изменился. "Она собиралась отдать своих детей - своих сыновей - Страхану.
   Служить Асар-Сути. В ней нет здравомыслия. . .
   стоит ли мне рисковать и сумасшедшим ребенком?"
   В шоке Мейв ничего не сказала.
   Я вытер потные руки о кожаную куртку, пытаясь унять их дрожь. "У этого ребенка уже есть
   Страхан для отца... рискую ли я смешать кровь Ихлини и кровь сумасшедшей?
   Абоми-
   нация, Мейв, как этот ребенок может быть нормальным?"
   "Но Кили, ты не можешь знать
   -"
   "Только то, что есть шанс. Шанс всегда был".
   "О боги,"
   - сказала она тихо. - Вот в чем дело, не так ли? Причина, по которой ты никогда не хотел ребенка... ответ на все вопросы... Она прижала руки к щекам.
   "Все эти годы, Кили...
   это? Этот?
   Вот почему!"
   - Она сумасшедшая, - повторил я.
   "Кили..."
   "Как ты можешь знать?" Я попросил. - Как ты вообще можешь предположить, что понимаешь? Твоя мать
  
   в своем уме. Тебе нечего бояться. Я не мог остановить дрожь.
   Чейсули... безликому воину... он должен уйти, Мейв! Он жертвует кланом, родом, жизнью
   ... ты думаешь
   Я мог бы жить с этим? Зная, что мой ребенок, кроме того, что он халфлинг Ихлини, может быть еще и сумасшедшим.
   - Я закрыл рот обеими руками, затем заговорил сквозь них. - Безумие - анафема для любого из кланов. Ты знаешь что. Ты знаешь что-"
   Лицо Мейв было белым. "Все это время-"
   "Я должен избавиться от этого ребенка!"
   Шок быстро прошел. Мейв снова разозлилась. "Вы дурак!" воскликнула она. "Упрямый, упрямый дурак.
   Я должен идти прямо к Дейдре...
   она бы поправила тебя".
   Я сделал всего один шаг к ней. - Ничего не говори, - твердо сказал я. "Ничего не говорят.
   Это мое дело!"
   Мейв отвернулась от меня и тяжело пошла к двери. Там она остановилась и повернулась.
   Ясно, что она была рассержена, очень рассержена; теперь, подумал я, в основном на себя. "Когда я вернулся домой из Clankeep, я
   думал, что Жан наверняка знает о ребенке Тейрнана. Это вы ему сказали. - Она немного самодовольно рассмеялась. - Но вы не сказали. Ты ничего не сказал, предоставив мне самому решать".
   Я пожал плечами. "Это было не мое место".
   Она нетерпеливо вытирала слезы. "И за это я даю вам свое молчание, как бы я себя за это ненавидел. Но это последний мой долг перед вами *; мы отказались от всего остального, независимо от нашей крови".
   Я молча стоял в центре своей комнаты, пока
   Мейв вышла из комнаты. Потом, когда дверь хлопнула
   закрылась, я вернулась к своей кровати и взяла нож и ремень, намереваясь закончить прорезать дыру.
   Но я не сделал этого. В этом не было бы нужды.
   Как только ребенок ушел, ремень снова подходил.
   Девять
   В солярии было полно женщин: Дейдра, Ильза, Мейв и разные эринские и солиндские дамы, все они помогали мейдже Муджхара с ее массивным гобеленом.
   Незаинтересованный, я не обращал на это внимания, в основном соображая.
   обеспокоен реакцией Дейдры.
   Это было то, что я ожидал. "Как ты можешь?" воскликнула она.
   - Ты только что пришел домой - как ты можешь снова думать о том, чтобы уехать?
   - Неделю, не больше, - пообещал я.
   Удивление довольно быстро прошло, сменившись твердостью; Дейдре привыкла иметь дело с моими капризами. "Корин только этим утром отправил Кири на связь с Серри и другим лиром.
   Они очень скоро будут дома. Тебе лучше остаться здесь, пока они не вернутся".
   Я набралась терпения, говоря очень тихо. "Я
   нужно идти, Дейдра. Всего неделя и в Clankeep.
   Не так далеко на этот раз и не так долго. Обещаю."
   Мейв отказывалась смотреть на меня, мрачно глядя на рыжевато-коричневую пряжу, сжатую в ее руках. Ее лицо Страница 181
  
   было тесно и румянец залил ее щеки, выдавая ее мысли, но никто, слава богам, не взглянул на нее.
   Все уставились на меня.
   Косые лучи утреннего солнца сквозь открытые окна освещали выбеленную комнату. Бледноглазая Ильза, вся в белом, со светлыми волосами, заплетенными и убранными назад с ее безупречного лица, была ледяной ведьмой, по локоть в крови;
   пряжа, сложенная у нее на коленях, была красной. -- Кили, -- сказала она тихо на своем гомананском акценте, -- я думаю, ты бы
   хорошо бы знать, как все были обеспокоены и что такое беспокойство делает с людьми: сжимает животы, крадет сон, навязчивые сны, - она слегка улыбнулась, хотя глаза ее были серьезными.
   "Дайте им время. Я знаю, вы снова обретете свободу, но пока пусть они снова почувствуют себя в безопасности, когда вы здесь, где они могут вас видеть".
   Я пристально посмотрел на дам Дейдры, на дам Ильзы, а затем посмотрел на свою сестру, на жену Харта, на свою приемную мать, зная, что причиню им боль своим крестом.
   Эльты; зная также, что это необходимо, иначе они никогда не отпустят меня.
   - Вы - никто из вас, Чейсули, - резко сказал я.
   "Никто из вас, кроме Мейв, но даже она скажет вам, что в ее крови нет магии". Я глубоко вздохнул, стараясь не кричать; ни плакать. -- Никто из вас, -- повторил я, -- и поэтому вы не можете знать, что значит быть лишенным чести, достоинства, самолюбия.
   -"
   Я оборвал его резким жестом Чейсули, значившим больше для себя, чем для них. "Я пойду, потому что я
   должен. Есть и'тошаа-ни, которым нужно заняться, и другие личные дела. Если ты беспокоишься о том, что скажут мой джехан, и мои руджхолли, и мои су'фали, и все лиры, скажи им, что я пошел очиститься.
   Они будут под-
   стоять. Они будут. Я обещаю вам, что они будут; все они Чейсули".
   Но Дейдра не была побеждена. - Что с Шоном?
   - спросила она спокойно. - Поймет ли он? Или будет знать только то, что ты снова бежала от него, как ты уже столько лет?
   Тупая злость мелькнула, умерла. - Я знаю его лучше, чем ты. Я смотрел, как нож возвращается домой. "Шон сделает все сам, независимо от того, что я делаю".
   "Кили!" Мейв была в ярости. - Если ты думаешь, что я позволю тебе прийти сюда и сказать такие слова нашей матери...
   - Нет, - тихо сказала Дейдре. "Нет, это будет потом, не так ли?" Она смотрела на меня, а не на дочь. "Ты используешь все свое оружие, я вижу...
   ну почему ты ждешь? Мейв сказала слова...
   теперь ты должен сказать, что нет, Дейдра не твоя мать, а светлая женщина твоего отца.
   Мейджа, на твоем языке. Ее брови приподнялись. "Ну, чего ты ждешь? Почему бы тебе не сказать слова, Кили, чтобы ты мог освободиться от всех нас?
   Слезы навернулись прежде, чем я смогла их остановить.
   Боги, я
   Я стал таким слабым из-за этой штуки в животе плачущей
   -
   все время
   - "Нет, - твердо сказал я, - я ничего такого не скажу. Я ничего такого не сделаю... все, чего я хочу, - провести неделю в Clankeep, ибо i"toshaa-ni
   Страница 182
  
   - Я пристально посмотрел на расплывчатую Дейдре, болезненно сглотнув. - Как ты мог подумать, что я скажу такое? Тебе? Как я мог? Даже в гневе я бы не стал... о боги, Дейдре, ты считаешь меня настолько жестоким? Вы думаете, я
   Я Страхан, наживаюсь на слабостях...
   Она встала, бросила забытую пряжу, сразу подошла ко мне. Сжала меня в объятиях так же крепко, как накануне вечером, хотя и по другой причине.
   "Шансу",
   - сказала она на Чейсули, выучив свою долю языка за двадцать два года с моим отцом.
   "О, Кили, прости нас... мы так волновались, все мы, и теперь, когда ты вернулся, мы не хотим потерять тебя снова, даже на такое короткое время, как неделя". Она провела рукой по моей макушке, тихо шепча слова сначала по-эрински, потом по-хомански. "Это было так трудно для всех нас на протяжении долгих лет... Гизелла в Атвиа, легкая женщина Найла здесь, вместо нее... у тебя никогда не было матери, не так, как у меня, как у Мейв и других. Только я на ее месте, и никто не может в этом признаться из боязни нарушить приличия, глупая
   гоманские приличия, оставляя место для запрета.
   стать королевой и никогда не позволить тебе или твоим братьям забыть об этом...
   Я держал ее очень крепко. "Она никогда не была моей матерью. Никогда. Всегда была ты".
   Дейдра прижалась ко мне.
   "Лейхана тусай",
   она шеп-
   перед, а потом отошла от меня. "Иди. Иди. Бери столько времени, сколько тебе нужно".
   Ради Дейдре я хотел остаться. Но Дейдра освободила меня.
   Я молча вышел из солнца, не в силах сказать, что
   Я почувствовал. Надеясь, что она все равно это знала; Дейдре знает очень много.
  
   * # *
   Я отправился в Кланкип, поговорил с шарталом, приступил к ритуалу. я постился; построил небольшое покосившееся убежище из саженцев, веток и лиан в центре поляны, очищенной от всего, кроме песка; потные нечистоты с моей плоти. Потерял себя в воспоминаниях, в образах-
   ининги, в вещах слишком личных, чтобы рассказать. Купались в дыму, воде и песке; очищенная душа, самость, ум; внутри и снаружи, в соответствии с ритуалом, который все еще соблюдал мой дядя.
   Три дня. На четвертый я бы поел. На пятый вернитесь в Clankeep и попросите помощи в потере ребенка.
   Но на пятый пришел Тейрнан.
   Я вылез из крошечного убежища с горящей палкой в руке и уставился на него, онемев. Пораженный его проступком; на дерзость его внешности.
   Он был один, если не считать своего лира, мелкоглазого кабана по имени Вайи. Ранее уже говорилось, что часто лир отражает личность воина; в случае Тейра я согласился. Недалекий, эгоистичный человек, столь же непредсказуемый и опасный в ловушке.
   Тейрнан улыбнулся. "Заканчивать."
   Палка в моей руке дымилась. "Тебе не следует здесь находиться. Это личное. Личное. Ты должен немедленно уйти".
   - Прежде чем я оскверню твое искупление? Тейр пожал плечами, красноречиво взмахнув рукой.
   "Слишком поздно, Кили... Страхан уже осквернил тебя больше, чем и'тошаа-ни может очистить".
   Страница 183
  
   Я хотел только воткнуть горящую палку ему в лицо. Но он отмахивался, и я
   выдал бы мою неуравновешенность, что понравилось бы ему. Вместо этого я спокойно повернулся и поджег свое убежище. Он копченый, хрустящий, пойманный; Я бросил палку внутрь.
   "Так." Я повернулся к двоюродному брату. "Чего ты хочешь от меня?"
   "Ответ на мой вопрос. Или, лучше сказать, ответ на мое предложение".
   Позади меня жар усиливался по мере того, как зеленая древесина медленно сгорала. - Какое предложение, Тейр? Что между нами?
   Он смотрел мимо меня, наблюдал за огнем, затем протянул руку и схватил меня за запястье, потянув вперед.
   - Если вы останетесь на месте, вы сгорите. Кили...
   Но он прервал ее, оттащив меня еще дальше от огня, потом отпустил и присел на корточки.
   Он сделал жест, и через мгновение я сел. "Мы чувствуем то же самое, - сказал он. - Я знаю, что мы делаем, мы должны...
   ты знаешь, что я сказал тебе правду, что мы рискуем потерять...
   лир
   "Не все в это верят. На самом деле очень немногие".
   Его глаза были очень устойчивы. - Ты собираешься выйти замуж за принца Эринна?
   Месяцы потекли. Я снова столкнулся с Тейром, но в другое время и в другом месте, когда вокруг собрались а'саи, окруженные всеми их лирами.
   Он сказал мне отказаться от Шона, не рожать Шону детей, разрушить пророчество, лишив его крови, столь необходимой для завершения.
   Тогда не было никакой причины, кроме моей собственной неуступчивости, но я знал лучше. Этого было недостаточно; потребуется больше. И вот я получил его от Страхана. Теперь у меня была веская причина: ублюдок в моем животе. Наследник власти Страхана. Более чем достаточно причин, чтобы отказаться от женитьбы, и никто не мог назвать меня неправильно.
   Но Теир этого не знал.
   Я оторвался от земли. Стоя, я
   уставился на него, осознавая растущее опасение;
   понимание его намерений и его самоотверженность.
   к ним. "Как далеко?" Я попросил. "Как далеко вы готовы зайти?"
   Тейрнан развел руками, как бы желая продвигать невежество.
   ценз. "Дело, которое стоит делать, стоит делать хорошо. Так нас учат в кланах".
   "Как далеко?" - повторил я. "Если я откажусь выйти замуж за Шона, это ничего не гарантирует. Еще есть Эйдан. У Льва есть наследник".
   Его глаза были закрыты веками. Затем он снова посмотрел вверх. "Он болезненный ребенок".
   "Но живой...
   если вы не приложите усилий, чтобы убить его".
   Он хороший, очень хороший. Но я узнал от
   Страхан судить по вещам, отличным от того, что человек говорит, или даже по его молчанию.
   "Итак, - сказал я тихо, - сначала вы пришли ко мне. Чтобы убедить меня хитростью и ловкостью не выходить замуж за Шона.
   А так нет. Часть пророчества умирает. Я улыбнулась, отдавая дань уважения.
   Айдан. Он может умереть в любой день... ему могут помочь умереть, так что останется только Бреннан. Бреннан, наследник
   Лев. . . единственный на твоем пути".
   Очень круто, Тейрнан. Я почти поверил ему. "Я
   Лев меня не интересует. Это гораздо большее служение".
   Страница 184
  
   - Разрушить пророчество? Я покачал головой. "Сначала я, потом Эйдан, потом Бреннан.
   Муджхар? Харт - принц Солинды; он унаследует королевский сан после смерти Джехана, и у него не будет времени на
   Хомана. Корин наследует Атвию; то же самое относится и к нему. Насмешливо, я склонил голову.
   Лев без наследника, и только один человек достаточно близок, чтобы претендовать на его собственное имя. Сын мёртвой сестры Муджхара, твое требование быстро удовлетворено".
   Голос Тейрнана был очень тихим. Он не смотрел на
   меня, но в его развязных руках. "Если Эйдан выживет, чтобы жениться и родить сына, завершение почти свершится. Если он умрет, а Бреннан выживет, чтобы жениться и...
   другой эринской девушке и получить от нее сына, завершение почти завершено. И если вы выйдете замуж за Шона и родите сына, который займет место умершего Эйдана, завершение почти свершится. Теперь он оторвал взгляд от своих рук. Его глаза были крайне дикими, поглощенными самоотверженностью. я знал, что это не так. "Чтобы разрушить пророчество, я должен остановить вас всех".
   Я посмотрел на силу его лица, на решимость.
   ция, столь ценимая тем, кто в ней нуждался; так боялся тот, кто знал, что это может означать. Тейрнан перешел точку рассуждения. Его приверженность похвальна своей точностью, но результаты ее разрушили мою семью.
   И все же я не осмелился показать ему кончик своего языка. Он нуждался во мне раньше; теперь он этого не сделал, и я был расходным материалом, как и любой другой, не желавший служить его целям.
   За моей спиной треснули и вспыхнули палки, служившие мне убежищем. Я тихо сказал: "Бреннан никогда не поставит
   Эйлин в сторону".
   Тейрнан поджал губы. - Так он говорит. Но люди говорили и раньше, и их намерения изменились. Почему он должен быть другим? Во всяком случае, он тем более опасен из-за своей верности - он сделает все, что должен сделать, чтобы сохранить династия".
   - Ты забыл Корин? Я попросил. "Он не женат
   ... он вполне мог взять в жены девушку из Эринии, и все ваши планы рухнули".
   Тейрнан улыбнулся. "Корин влюблен в Эйлин. Он не женится ни на ком другом. И если Бреннану удастся уговорить отпустить ее, насколько это возможно, Корин женится на ней.
   Бесплодна, она не представляет угрозы. Нет, Кили. . . Корин не представляет опасности. И ему ничего не угрожает".
   "Но остальные из нас." Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно. - Если я скажу тебе "нет" - если я скажу, что выйду замуж за Шона, - что ты тогда будешь делать? Убьешь меня?
   Тейрнан молча поднялся. - Не надо, - тихо ответил он. "У меня есть другие средства".
   Когда-то я мог бы...
   рассмеялся бы, насмехался, отрицал, но теперь я знал лучше. Страхан очень хорошо показал мне, насколько опасно высокомерие; насколько смертельна неуместная гордость.
   - Тейр, - тихо сказал я, набравшись терпения и, к своему удивлению, обнаружив его в избытке, - в этом мы не враги. То, что ты сказал о потере лира, меня пугает, и сильно, потому
   начать думать, что вы можете быть правы. Так что вы правы, что ставите вопрос, чтобы довести тему до клана.
   Совет и весь шар тал
   Страница 185
  
   -"
   "Кили, уже слишком поздно".
   Я попытался снова. - Ты прекрасно знаешь, что если ты попытаешься сломить тех, кто близок ко Льву, насильственными методами...
   "Нет необходимости в насилии".
   Я ненавидел его за его молчание. "Тейрнан, подумай о
   Мейв...
   - Да. И тебя, и Найла, и даже Бреннана, которого ни у кого из нас нет особых причин любить - хотя
   Думаю, у меня меньше причин, чем у любого из нас, - он улыбнулся.
   -- Кили, ты не хуже меня знаешь, что ты смирился со своей талморрой...
   ты знаешь не хуже меня
   вы будете делать то, что, по вашему мнению, требуется, чтобы сохранить пророчество в целостности. Ложь теперь ничего не меняет. Так почему бы просто не позволить мне сделать то, что должно быть сделано...
   Я потянулся к магии, намереваясь бежать, но ничего не ответил.
   Тейрнан слегка улыбнулся. "У меня есть союзник, Кили.
   Кто-то, кому нужно разрушить пророчество не меньше, чем а'саи".
   Укрытие позади меня рухнуло. Из руин вышла Рианнон.
   Нельзя терять время
   -
   Я развернулся. В два шага я подхватил Тейрнана, поднял-
   колено, чтобы вонзить его туда, где он причинит наибольший вред. Но Вайи понял мои намерения почти так же быстро, как и я, бросившись вонзить клык сквозь кожу ботинка в лодыжку.
   Тейрнан схватил оба запястья и крепко держал их, не обращая внимания ни на мои усилия, ни на проклятия, которые я обрушил на него. Моя лодыжка кровоточила и горела.
   "Позвольте мне увидеть ее", сказала Рианнон.
   Тейрнан с силой повернул меня, скручивая руки так, чтобы...
   задними меня. Я ослаб от поста, и моя лодыжка горела. Я не мог поверить, что Вайи напал на меня.
   А
   lir атакует Чейсули?
   Но Вайи был лиром Тейрнана, столь же склонным к предательству.
   Я не видел Рианнон больше двух лет.
   Тогда она была мейджей Бреннана, маскируясь под сладкоречивую девушку Хомана, безумно влюбленную в принца Хомана. Теперь я знал лучше; она выдала себя в тот день, когда украла Бреннана для
   Страхан. дочь Лана Ихлини, рожденная от сестры Страхана.
   Тер, Лилит.
   Черноволосая, черноглазая, как и многие Ихлини, но со светлой кожей, как у Ильзы. Прелестная, яркая женщина, теперь более чем когда-либо, которая родила моему брату ребенка, который должен был стать совместным с ребенком Страхана, выращена на его мейдже, Сидре. Такая извилистая, запутанная линия рождения, теперь прочно переплетенная с моей.
   Она носила кожу, что меня шокировало. И золото на ее шее, свисающее с ее ушей, застегивающее ее пояс. Стройная, смертоносная Рианнон, наполовину Чейсули, наполовину Ихлини, без лира, но со всей силой.
   Она подняла серебряную цепочку, демонстрируя ее. От него зависело кольцо: сапфир в серебре. Я знал, что это была безделушка, которую когда-то подарил ей Бреннан; с тех пор она хорошо хранила его, используя его для усиления своих заклинаний. Поскольку это был дом Бреннана, она могла использовать
   Страница 186
  
   это как щит. Вот почему я не знал о ее присутствии. Вот почему моя магия была бесполезна.
   Она убрала кольцо и цепочку. "Зовите меня а'сайи"
   - сказала она. - Он подойдет не хуже другого.
   "Страхан мертв", - сказал я ей, надеясь, что это будет больно.
   Рианнон только кивнула. "Некоторые из нас умирают молодыми...
   гер, чем другие. Это большая потеря, да, и мы скорбим о его отсутствии, но есть чем заняться.
   Жизнь должна продолжаться, как и долг, пока наша задача не будет выполнена".
   Она знала. Это было ясно. И поскольку она была здесь, помогая Тейрнану, я очень хорошо знал, что надежды Корин на ослабление влияния Ихлини не оправдаются.
   - Ты и Лилит, - сказал я.
   "Лиллит, я, дети". Рианнон медленно улыбнулась.
   - И твое тоже, Кили. Думаешь, мы не знали?
   Руки Тейрнана напряглись. Я чувствовала его дыхание на своих волосах. "Вы говорите, что он получил ее с ребенком?"
   "Мощный человек, мой дядя... в его детях живет его имя". Убежище позади нее горело дотла;
   мало что осталось, кроме дыма и пепла. "Попросите ее встать на колени, Тейрнан... ах, лучше, да. Держите ее.
   Держать ее. Она слаба от поста и зла, и ребенок влияет на ее силу. Держи ее так, Тейрнан, да, лучше... в конце концов, это будет не так неловко.
   Плечи горели от напряжения их эн-
   ловушка. Тейрнан стоял позади меня, прижав колени к моей спине. Мои собственные лежали на земле, как и
   Я жаждал стоять.
   "Тейр... она
   Ихлини".
   "Я знаю, кто она, - сказал он, - и я также знаю, что мы хотим одного и того же: уничтожения пророчества".
   - Она разрушит больше, чем это... - я замолчал, когда он скрутил мне руки.
   - Больше никакого шума, - сказал он. "Хоть раз в жизни послушай".
   Рианнон стояла передо мной. - Послушайте, - тихо повторила она, - и я расскажу вам сказку. О гордой женщине Чейсули, в жилах которой течет кровь, и о том, что ей пришлось сделать.
   Я зашипел, когда Тейрнан скрутил мне руки, не давая мне сбежать.
   "...то, что она должна была сделать..."
   О боги, остановите ее. . . она приходит в мою голову.
   "-
   то, что она должна была сделать
   -"
   Глубоко внутри что-то сломалось. Сдался перед ее силой.
   Сначала Страхан, теперь Рианнон. Сначала вторглось тело, теперь разум.
   Боги. Что хуже?
   "Небольшая вещь, - сказала она, - и вполне по средствам".
   Глубоко внутри ребенок шевелился. Как будто знал, кто она такая.
   Руки Рианнон были в моих волосах, неподвижно удерживая мою голову. Ее лицо было близко к моему. "Сначала ты сделаешь это дело, а потом родишь ребенка.
   крепкий, здоровый ребенок, достойный имени Страхана. О благословениях Секера".
   Нет, я не буду
   -
   Но мир, который я знал, исчез. На его месте был
   Рианнон.
   Страница 187
  
   И то, что я должен был сделать.
   10
   Они вернулись, все до единого. Я слышал низкий рокот мужских голосов, более легкие женские голоса, смех, сухие тона шуток, которые когда-то играли друг над другом, а теперь повторялись для развлечения других. И такое чувство благополучия и радости нахлынуло на меня, что я взбежала на последние несколько ступенек, благодарная за леггинсы вместо громоздких юбок. Дверь в солярий Дейдры была приоткрыта; Я толкнул его двумя руками и усмехнулся, когда он врезался в стену, заставив их всех замолчать.
   Я прислонилась плечом к двери и наклонилась, скрестив руки. - Да, - сухо заметил я, - я вижу, вы были обеспокоены. Такие вытянутые лица, нахмуренные брови, слезы горя и тоски. Я ухмыльнулся, глядя на лица, застывшие в бесчисленных выражениях удивления.
   "Да, что ж, я вернулся, и ничуть не потрепанный.
   Вы можете праздновать; Я сам собираюсь".
   Я вошел в комнату, взял кубок с вином из рук Корина и выпил его. Затем вернул его, смеясь, когда его удивление сменилось хмурым взглядом.
   Они были разбросаны по соляру, как горстка пророческих костей: то здесь, то там, распластавшись на ковриках - Раэль восседал на стуле; Харт с Ильзой рядом с ним, крошечная Блайт, уютно устроившаяся у него на груди; Дейдра с Жеаном, сидящими на подлокотнике его кресла; Корин ближе всех к двери, положив ноги на табуретку; Бреннан у оконного проема, но вместо этого смотрит на меня; Йен ссутулился на подоконнике другого; Мейв сидит
   с пряжей в руках и Шоном с кубком вина.
   Шон.
   О боги, Шон.
   "Когда вы вернулись?" - спросил я в тишине.
   - Сегодня утром, - ответил мой отец. "Довольно рано, как раз на рассвете... мы пришли в форме Лира всю ночь, как только Кири передал сообщение". С тихим обдумыванием он поднялся. "Кили..."
   Я раскинул руки по бокам, словно шов-
   стресс сработал, чтобы соответствовать моему платью, и показал себя.
   "Я в порядке. Ну, жан
   -Обещаю. Видишь? - я повернулся.
   - Не стоит волноваться. Он оставил мне оба глаза, обе руки...
   нет шрамов, чтобы помнить его. У него не было никакого интереса причинять мне вред, - я опустила руки.
   "Вместо этого я
   причинил ему вред. Я улыбнулась.
   ... или сделал
   Корин уже сказал тебе?
   Лицо моего отца было суровым. "Он сказал мне."
   "Хорошо. Мне не нужно повторять это, тогда... одна из d историй меня утомила." Я подошел к ближайшему к отцу низенькому столику, нашел среди кучи нитей чашу, налил себе оставшееся в кувшине вино. "Итак, что вы думаете о Шоне, сыне Лиама? Он так похож на своего отца? Будет ли он подходящим принцем?
   подходящий муж для вашей дочери?"
   - Кили, - сказал мой отец.
   Я видел его лицо. Секунду постоял очень тихо, затем в неловкой поспешности поставил чашку и бросился ему в руки. - Держи меня, - прошептал я.
   "Держи меня."
   Страница 188
  
   Он ничего не сказал, просто держал. Это было все, что мне было нужно от него. И все, я думаю, ему было нужно, так крепко держа меня.
   "Я в порядке, - сказал я ему, - обещаю".
   - Я никогда не учусь, - пробормотал он. "Столько раз Страхан заманивал моих детей в плен..."
   - Нет, - твердо сказал я. "Достаточно. Он мертв, мы никогда не должны иметь дело с ним снова." Я вышел из его рук, снова взял свою чашку и
   пили. Затем улыбнулась им всем, но мое лицо было хрупким. - Столько тишины! Я скорее заставлю вас обмениваться шутками - даже за мой счет - чем пялиться на меня, как пестрые дураки на летней ярмарке! Я поднял чашку. - Выпей. Отпразднуй мое возвращение домой и возвращение Корин и поприветствуй Шона, принца Эринна, пришедшего забрать свою своенравную невесту.
   "Ой?" Густые брови Шона поднялись. - И неужели эта своенравная девица наконец-то хочет стать невестой после стольких лет?
   Я пожал плечами. "В данный момент важно не то, что она хочет сделать... больше, если она будет у вас после того, что случилось. И еще большее значение имеет то, что говорит моджхар. Так вы сказали, на борту вашего корабля".
   Шон нахмурился, сбитый с толку. "Девушка..."
   Я резко повернулся к отцу, хотя и
   окинул взглядом солнце. "Вы все родственники по крови и браку... нет смысла скрывать правду. Мы все знаем, почему Страхан хотел меня, почему он взял меня и что он делал, пока я был у него: Кили, королевская принцесса. из Хоманы, уже не та девственница, которой была". Я сжал чашку обеими руками, видя отстранение в их глазах; боль, горе, сочувствие. "Ну, я могу жить с этим, и я
   будет - какой у меня выбор... но что насчет Шона? Следует ли ожидать от него? Должен ли мой позор быть его?" Я
   мельком взглянул на него, потом на муджхара. "Должен ли принц Эринна жениться на изнасилованной женщине? Выслушивать насмешки, шутки, комментарии...
   Принцесса Эринна вовсе не служанка, а шлюха, которая переспала с ихлини? Потому что так скажут.
   Точно так же, как они называют Дейдре шлюхой здесь, в Хомане, и
   Мейв ублюдок, так будут звать меня и первого ребенка
   Я вынашиваю Эринн, если она родится в течение года после моего последнего дня со Страханом. Я глубоко вздохнула. - Скажи мне, Джехан.
   Стану ли я невестой? Или сделать
   мы даем Шону свободу, ты и я, чтобы он мог жениться на женщине, достойной его? Достойно дать ему наследников?"
   "Девушка, вы достойны любого". Шон выпил еще вина, затем опустил чашу и посмотрел на муджхар.
   "Милорд, мы с ней говорили об этом на борту моего корабля. То, что она говорит, заслуживает внимания - будут заданы вопросы и сделаны комментарии, - но я не тот человек, которого беспокоят болтовня других.
   Она смелая, умная девушка, и я был бы дураком, если бы искал другую. Он криво улыбнулся мне, карие глаза загорелись. "Но, думаю, есть у кого еще спросить. Кто-то, кроме твоего отца".
   "Кто-нибудь другой?
   Кто?"
   Страница 189
  
   - Рори, - ровно сказал он. - Ступай к Рыжебородому, девочка, и послушай, что он будет говорить.
   У меня перехватило дыхание, а также оглушил
   другие. Я почувствовал на себе взгляды, но сумел слабо спросить: "Почему я должен? Какое ему дело до этого?"
   Шон вздохнул, потирая переносицу.
   от корки до корки. "Больше, чем я хотел бы признать. Ни один мужчина не любит говорить, что девушка, которая ему нравится, любит другого мужчину".
   - Боги, - сказал Бреннан, - я думаю, он имеет в виду конокрада!
   Харт слегка улыбнулся. "Я никогда не считал тебя слепым, руджо".
   Улыбка превратилась в ухмылку, когда я повернулась, чтобы посмотреть на него. - О, да, тогда я увидел это, Кили - прибереги свой гром для кого-то другого.
   "Он конокрад"
   - повторил Бреннан.
   - Ну, - небрежно сказал Шон, - когда-то он был чем-то большим. Немного большим, парень, быть внебрачным братом принца. Он легко рассмеялся, видя реакцию Бреннана. - У вас нет своих?
   Это был очень важный вопрос. Бреннан открыл рот, закрыл его и вместо этого посмотрел на меня. "Итак, - сказал он, - его. И что остается Шону?"
   - Вот, - ответил Шон, прежде чем я успела придумать ответ. "Иди к Рори, девочка. Послушай, что он будет говорить.
   У него голова на плечах, когда она не полна спиртного, и он будет говорить то, что чувствует".
   "А если он делает?" Я сказал. "Что тогда?"
   -- Зависит от того, что он скажет, девочка... но я думаю...
   у меня есть идея".
   Воинственность победила такт. "Как?"
   "У нас одинаковые вкусы на девушек, девочка моя... вот почему он чуть не сломал мне голову".
   Бреннан покачал головой. "Шон, ты сумасшедший. Ты должен быть сумасшедшим. Моя упрямая Руджхолла боролась против этого брака до тех пор, пока у нее хватало слов и кулаков, чтобы сделать это, и теперь ты даешь ей оружие. Ты вручаешь его ей в руки. и покажи ей, как им пользоваться".
   Он немного рассмеялся в явном недоверии. "Все, что ей нужно сделать, это вернуться и сказать, что Рори займет ее место на твоем месте, а затем, когда ты уйдешь, она спокойно передумает. из нас, чтобы залатать остатки пророчества".
   Лицо Шона было странно безмятежным. "Я не возьму девушку, которая любит другого мужчину. Думаю, это больше по твоей линии; как поживает Эйлин?"
   Дейдра явно была потрясена. "Шон! Достаточно!"
   Его не смутил выговор. "Дейдра, моя девочка, ты моя тетя, а не моя мать. Я скажу то, что нужно сказать. Мой отец научил меня этому".
   "Бывают времена, - мрачно сказала она, - Лиам дурак".
   - А я его сын, леди. Тем не менее Шон улыбался.
   Корин пошевелился, опустив руку на подлокотник кресла, чтобы коснуться головы Кири. - Шон, - устало сказал он.
   "Эйлин не проблема".
   - Нет. Нет, это не она. Я думаю, это Кили...
   а также моего брата, которого я люблю, доверяю и ценю так же, как и вы своего, всех вас, даже мой господин
   Муджхар. - Теперь он посмотрел на моего отца. - Ты женился на Гизелле из Атвии, но спишь с Дейдрой из Эринн.
   Страница 190
  
   Вы, конечно, понимаете, милорд, что значит любить кого-то, кроме своей половинки".
   - Действительно, - сказал отец и снова сел в кресло. Подобно Корину, он коснулся своего лира; Серри растянулся у его ног. "Ну, я вижу, что это выходит далеко за рамки простого соглашения, которое мы с Лиамом заключили так давно, связывая наши Дома узами брака.
   Бреннан вместо Эйлин, Кили вместо Шона, - он вздохнул, потирая шрамы. - Очевидно, мы ошибались. Мы должны были сделать это по-другому".
   - Но это было сделано, и не зря, - раздраженно сказал Бреннан. "Эйдан может умереть. Эйлин бесплодна.
   Брак между Кили и Шоном может быть единственной альтернативой, которая у нас есть, чтобы получить кровь для пророчества".
   Шон лишь пожал плечами. "Рори - это Эрин. Рори - это
   сын Лиама. Я думаю, это настоящая кровь, если она взята от другого мужчины".
   Глаза Бреннана сузились. "Почему ты так стремишься избавиться от моей руджхоллы?
   Может, тебе стыдно за то, что сделал Страхан, и ты думаешь бросить ее из-за какой-нибудь поделки Лайама, чтобы вернуться домой и поискать другую?"
   Я не думал об этом. Теперь я поступил так же, как и все остальные, и я смотрел так же, как и они, как один и пристально, на Шона, у которого хватило грации раскрашивать.
   -- Это совсем не то, скилфин!
   Я думаю о девушке. Я думаю о своем брате.
   А также
   Я думаю о себе. - Он сделал шаг вперед. - Если хочешь, я женюсь на ней завтра. Рука протянулась к двери, запястье блестело медью. - Позови священника; Я не упущу шанс. Но если в тебе есть хоть капля порядочности, ты позволишь ей увидеться с Рори. Ей нельзя указывать, что делать, или поворачивать так и эдак. Она сама примет решение, мой мальчик, или сойдет в могилу несчастной. Ты думаешь, я хочу невольную жену? Думаешь, мне нужна холодная постель, где ей снится кто-то другой?
   Лицо Бреннана было пепельным. я видел этот взгляд
   прежде на него, когда он ужасно зол или ужасно потрясен. Если бы Шон больше старался, он не смог бы найти более смертоносного оружия. "Я думаю, - сказал он тихо, - мы должны решить этот спор в другом месте".
   Харт подхватил Блайт и передал ее Ильзе, поднявшись так быстро, что опрокинул Раэля, который ударил по спинке стула. "Бреннан".
   Бреннан просто проигнорировал его, глядя только на Шона.
   - Ты умеешь обращаться с мечом?
   Шон широко ухмыльнулся. "Я думаю лучше тебя".
   Дейдра посмотрела на моего отца. "Останови их."
   Он покачал головой. "Это мужчины, а не мальчики, мейджа.
   Это будет решено между ними".
   Теперь Мейв стояла неловко, сложив руки на животе. -- Бреннан, нет! Какое тебе дело до того, что
   Кили, или за кого она выходит замуж?
   Она не знает. Ей все равно, жива она или...
   "Достаточно,"
   - резко сказал я.
   Шон ухмыльнулся Бреннану. "Тогда небольшой спарринг, чтобы увидеть, кто из них лучше? Назовем ставки?"
   Бреннан взглянул на меня. "Если я выиграю, она останется здесь.
   Если ты выиграешь, она пойдет к конокраду".
   - Подожди... - начал я, но согласие Шона пересилило мой протест.
   Йен соскользнул с подоконника, теперь перешагивая...
   Страница 191
  
   бездетная Таша. "Ясный день," сказал он легко. - Выйдем наружу?
   На улице было очень светло. Муджхар и ас-
   рассортированные родственники отправились в двор, где мы с Бреннаном уже дрались раньше. Он носил меч, как и
   Шону, полученному от Грифона, пришедшего в Арби-
   ставка. Это был матч, не более, но формам надо следовать.
   Слухи не заставили себя долго ждать. Через несколько мгновений собрались другие. Шон, видя сколько,
   ухмыльнулся. Лицо Бреннана было замаскировано, скрывая то, что он чувствовал, хотя у меня была хорошая идея.
   Шон снял зеленый бархатный камзол и отбросил его в сторону. Он остался в льняной рубашке, с развязанными галстуками на шее и запястьях, обнажая медное ожерелье и широкую, покрытую мехом грудь прямо до пояса. Он закатал рукава до локтей, согнул мускулистые предплечья, подумывал снять браслеты. Но не стал, чуть улыбаясь, увидев Бреннана и его золото.
   Я ухмыльнулся ему, затем подошел, как будто желая ему удачи. Вместо этого я взял его меч.
   - Во-первых, нужно сделать еще кое-что. Я повернулась, не обращая внимания на его выговор удивления, и пошла по булыжнику к
   Бреннан. "Несколько месяцев назад ты дал обещание. Теперь я
   держать вас к нему.
   Су'фали был свидетелем; Ты обещал мне матч. Я говорю сейчас".
   "Не сейчас,"
   - запротестовал он. "Это для Шона и меня".
   "Ты обещал." Я взглянул на Яна. "Не так ли, су'фали?"
   Выражение лица Лана было печальным. - Да. Он это сделал. Но...
   Я повернулся к Бреннану. "Ну? Ты, конечно, побьешь меня... это не займет много времени и сил, и ты сможешь обратиться к Шону, как только закончишь со мной".
   Бреннан посмотрел мимо меня на нашего отца.
   "Жеан
   -"
   - Ты обещал?
   - Да, но... - Бреннан разочарованно пожал плечами.
   Он не был счастлив, наш отец, но не позволил бы своему наследнику нарушить обещание даже своей сестре, которую он не слишком любил. "Тогда исполняй".
   Я смеялся над своим братом. "Твой шанс, руджхо, показать меня перед остальными. Он тебе наверняка понравится".
   Он махнул рукой. "Тогда иди. Отойди. Пусть это будет сделано правильно."
   "О. Да, конечно." Я повернулся и отступил на один шаг, а затем повернул назад, все еще в пределах досягаемости его клинка, а он в пределах досягаемости моего. "Достаточно далеко, Ружхо"
   Бреннан нахмурился. "Боже, Кили, ты должен пере-
   играть в это? Это пародия, не более. . . почему ты хочешь сделать это?"
   Я ухмыльнулся. "Потому что ты обещал. Потому что я этого хочу. Потому что я научился одному или двум трюкам с тех пор, как мы виделись в последний раз".
   "От кого? Не от Грифона".
   "Не Грифон, нет. Немного от конокрада, который умеет обращаться со сталью".
   Рот Бреннана сжался. Он бросил взгляд на
   Шон, который только смеялся, показывая зубы.
   Страница 192
  
   Я усмехнулся и помахал мечом перед аристократическим носом старшего брата. Клинок был одним из
   Грифона, а не моего, и поэтому он был слишком тяжел для меня, но я знал, что он подойдет. Мне бы он долго не понадобился.
   "Кили!" Бреннан нырнул в сторону. "Боги, Кили, берегите себя - вы хотите отрезать мне нос?"
   - Это может улучшить твою внешность. Я мило улыбнулась.
   "Почему ты ждешь, Ружхо?
   Боишься начать?"
   - Мы все еще слишком близко, - коротко сказал он и повернулся, чтобы уйти.
   Я отпустил его на шаг, а затем пронзил его спину своим клинком.
   Одиннадцать
   Это Корин швырнул меня лицом вниз, втирая в булыжники. Меч лежал подо мной, зажатый в моих руках. Я почувствовал стальной порез. Я почувствовал прилив крови. Я слышал крики людей.
   Больно. Мне было обидно. я истекал кровью
   -
   Все кричали.
   Я извивалась, дергалась, пытаясь вырваться, вырваться из-под него. Его вес сдавливал меня, лишая меня дыхания, прижимая мои руки к острой стали.
   Почему он делает мне больно?
   Почему люди кричат?
   Я пнул и поймал ботинок. - Отпусти меня... - я
   задыхался. "Отпусти меня
   -"
   Он вытащил меня из булыжника, поставив на колени. Меч с лязгом выскользнул из моих рук, покатился, зазвенел о булыжники. Я увидел кровь на лезвии. Кровь на камнях. Кровь на мне
   -
   "Оставь ее мне!" - крикнул он, когда вокруг столпились тела. "Боги, оставьте ее мне
   -"
   - ...кровотечение, - рвано сказал я. "Корин... вся кровь..."
   Мейв стояла передо мной, громко рыдала и кричала:
   инж. Она наклонилась над выпуклостью своего живота, затем ударила рукой по моей щеке и рту.
   Моя губа треснула о зубы.
   Кто-то оттащил ее. Ян. Йен, оттаскивающий Мейв, ведущий ее во дворец.
   Пронзительный вопль Слиты разнесся по всему замку.
   Я сплюнул кровь. Смотрел на мои руки. Кровь повсюду.
   Кто-то был на булыжниках. Не я; Корин держал меня. Кто-то еще на булыжниках, распластавшись на камне. Одна рука была вывернута под ним, ноги непристойно раскинуты... это все, что я мог видеть. Слишком много других людей, собравшихся вокруг. Так много людей.
   Дейдра плакала.
   "Что это?" Я попросил. "Что это?"
   Столько шума и неразберихи.
   Корин поддержал меня. Он завертел меня, как спальный мешок;
   только руки были свободны.
   Они перенесли мужчину на землю. Перевернул его на спину, и тут я увидел его лицо.
   "Бреннан!" Я плакал. "Нет
   Страница 193
  
   Бреннан...
   Тон Корин был подавлен. "Кили, тише. Не говори ничего...
   инж. Ты сделаешь хуже".
   "Но-
   Бреннан
   -"
   - Кили, умоляю тебя...
   "Отпусти меня, Корин! О боги, ты что, слепой?
   Почему ты держишь меня? Почему бы мне не пойти к нему?"
   Они были незнакомы вокруг меня, хотя их лица были знакомы. "Отведите ее внутрь", - сказал кто-то.
   "Заприте ее, если нужно... для исцеления нам понадобятся все".
   "Заприте меня? Заприте меня? Почему вы меня запираете?"
   "Кили, тише,"
   - взмолился Корин.
   "Возьми ее внутрь!"
   - крикнул кто-то.
   Корин поставил меня на ноги. -- Пойдем. Нет, нет...
   Кили, умоляю тебя, спаси свою борьбу...
   - Бреннан ранен, - сказал я ему. "Отпусти меня - дай мне посмотреть - Корин, отпусти меня.
   -"
   Он потащил меня во дворец.
   "Корин, пожалуйста
   -"
   Вверх по ступенькам, в открытые двери, мимо звезд-
   белолицые слуги.
   "Корин, куда ты меня ведешь? Почему ты меня запираешь? Почему ты делаешь мне больно?"
   Вниз по лестнице, кругом и кругом, в темный коридор.
   "Корин... Бреннан ранен..."
   Он поддерживал меня, когда я спотыкался. Затем остановил меня перед дверью, распахнул ее и втолкнул меня в комнату.
   "Корин... Корин..."
   нет
   Он закрыл дверь перед моим носом. Я слышал, как болт пошел домой.
   Заперты в.
   "Корин!"
   Нет ответа.
   "Это Бреннан? Это Бреннан?
   Бреннан?"
   Он ушел.
   Я прислонился к двери, оставив окровавленную руку-
   отпечатки. "Я сделал что-то не так?"
   Холодная, темная комната, воняющая запустением. Нет окна.
   Только дверь, и заперта.
   Я уставился на стены. Вкус крови во рту.
   Выплюнул и посмотрел на порезы на руках.
   Растопырить пальцы и увидеть, как порезы расходятся; кровь забурлила вновь.
   Путаница.
   Кто сделал мне больно? Кто меня порезал?
   Страница 194
  
   О боги, Бреннан мертв?
   Я тяжело села на землю. Скрестил руки на запястьях ладонями вверх, оберегая руки от дальнейшей боли.
   И ждал, погрузившись в тишину, видя разбитое, окровавленное лицо Бреннана, когда его переворачивали на спину.
   Боги, что я сделал
   делать?
  
   * * *
   Пришли трое, и я их знала: Йен, Харт, Корин. Они наклонились, встали на колени, присели. вытолкнуть волосы
   моего лица, очистил губу от крови, предложил мне воды. Я ничего этого не хотел.
   - Кили, выпей, - сказал Корин.
   Я пил. Харт коснулся руки; - прошипел я.
   - Она порезана, - сказал он. - Обе руки - видишь?
   Корин закрыл глаза. "Она все еще держала меч, когда
   Я снял ее. Это было ниже ее достоинства... Я должен был отбросить его ногой".
   Ян покачал головой. - У тебя было более чем достаточно дел. Он снова коснулся моей головы, проведя пальцами по моему лбу. - Никаких шишек. Я думал, она могла удариться головой... но, думаю, это нечто большее.
   Намного больше . ... что ж, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы привести ее в порядок. Кили...
   "Он умер?" - спросил я пристально. - Я убил Бреннана?
   Это заставило всех замолчать.
   Тон Лана был тихим. - Ты все помнишь?
   - Бреннан мертв?
   Он покачал головой. "Обещаю."
   - Но почти.
   "Почти. Если бы не так много людей, пытающихся задействовать магию земли, он бы умер".
   Я уставился на свои руки. - Значит, я сумасшедший. Как и моя джехана.
   Как Безумная Гизелла. Испорченная кровь становится правдой".
   Голос Корин был напряженным. "Кили, Джехана сошла с ума...
   сознание не имеет ничего общего с кровью...
   Харт покачал головой. - Оставь это. Скажи ей позже. А пока мы должны отвести ее в ее комнату...
   - Нет, - сказал я ему. "Оставь меня здесь. Запри меня".
   - ...боги, - выдохнул Корин.
   голос Лана был тихим и бесконечно успокаивающим. - Корин, она сбита с толку - и, я уверена, в ней что-то подделали.
   Вот, позвольте мне переехать, - я посмотрел в желтые глаза.
   - Кили, - мягко сказал он, - ты ходил в Кланкип за и'тошаа-ни.
   Что случилось?"
   "Я завершил ритуал".
   - Тогда что ты сделал?
   "Я завершил ритуал. Но пришел Тейр... Тейр был там... Тейр осквернил очищение..." Я дернулся руками. "Тейр-Тейр-Тейр... это были Тейрнан и Рианнон
   -"
   Страница 195
  
   - Ловушка, - выпалил Корин. "О боги, Рианнон..."
   Харт тихо выругался. "Страхан может быть мертв, но в мире есть другие, кто займет его место.
   Лилит. Теперь Рианнон?"
   Ян дал мне еще воды. "Кили, ты можешь вспомнить
   Бер? Помнишь, что она тебе сказала?"
   Я вытерла подбородок тыльной стороной ладони, стараясь не повредить губу, которую удар Мейв разорвал.
   "Это... было кое-что, что я должен был сделать. Задача. То, что я должен был сделать". Я вздрогнул и сжал руки, потом зашипел от боли от соли и грязи в порезах. -- Я должен был... я должен был убить его... я должен был убить
   Бреннан. . .
   а потом
   Эйдан умрет - некому будет
   Лев. Я нахмурился, вспоминая. "Олень в Солинде.
   Корин в Атвии. На Льва никто не ушел...
   Лицо Харта было напряжено. "Кроме Тейра. Конечно".
   "Я должен был убить Бреннана, а затем..." Но я выключил его. Я не мог сказать им этого; не о ребенке. "Я
   должен был убить Бреннана".
   Ян кивнул. - Ладно. Ладно, Кили... пора уходить отсюда. Мы тебя поднимем - да, харана, встань - и мы вытащим тебя из подземелий...
   да, харана, я знаю, что ты шатаешься; прислониться ко мне - и положить тебя в твою комнату, в твою постель, и дать тебе проспать всю ночь. Утром вы отдохнете, и все мы тоже. Тогда мы сможем разобраться с ловушкой. Да, Кили, пошли. Через дверь и вверх по лестнице - да, да
   -видеть? Не так уж и сложно".
   - Больно, - сказал я сосредоточенно.
   - Да, Кили, я знаю.
   "Это больно,"
   - повторил я.
   "Шансу",
   - прошептал Ян. - Не так далеко - еще несколько ступенек...
   Я начал смеяться. - ...кровотечение, - судорожно выдохнул я.
   "О, лейхана тусай
   -"
   - Кили... - начал Корин.
   Тепло наполнило мои бедра.
   "Су'фали, подожди, подожди
   . . . боги - ребенок идет
   ... больше нет мерзости-
   нация..." Я обмяк, не в силах стоять, карабкаться, делать что-либо, кроме как стиснуть зубы, пытаясь сдержать стон.
   Ян подхватил меня. Мои леггинсы были мокрыми от крови.
   - Корин, - сказал я сквозь боль, - Бреннан действительно жив?
   - Да, Кили, обещаю. А затем, на нарастающей ноте страха: "Что с ней не так?"
   - Выкидыш, - мрачно сказал Йен. "Страхан забеременела от нее".
   Спазматические боли скрутили мой живот. "-боги - опустили меня
   -"
   Ян бросился вверх по лестнице.
   Страница 196
  
   Нет больше мерзости. . . но - о боги - это больно
   -
   Это доставляет мне извращенное удовлетворение, что я теряю добычу Стратума. Дитя изнасилования, колдовства, выращенное, чтобы стать нашим крахом. Разрушение Хомана.
   Теперь он так легко умирает, высыпаясь на простыни. Пол'
   неизвестное или невыразимое; они пожалеют меня, что смогут.
   Зная, пока они щадят меня, что со смертью ребенка возрастает хрупкость моей ненадежной власти над жизнью.
   -
   так легко умереть
   -
   - Кили... Кили, борись с этим...
   И я смеюсь, зная, что меня наконец поймали. В ловушке талморры, пола, себя.
   Признание капризности богов; уязвимость пророчества настолько сильна, насколько сильны те, кто ему служит. До сих пор, сей миг, здесь, невероятно сильно, служили сыновья и дочери Льва, которые жили и умирали во имя древних клятв и дер богов, в рабстве себе.
   "Борись с болью, Кили... ты слишком сильна для нее".
   Тейр имеет на это право; мы глухие, немые и слепые.
   Связан пеленами чести, могильной почвой традиции. Мы мертвая раса, живущая, прикрывающая свою бесцельность атрибутами пророчества, полагаясь на то, что боги дадут нам направление, укажут нам верный путь. И всегда одна дорога, когда перед нами так много.
   Мир полон дорог
   -
   но мы выбираем только один. Всегда.
   Навсегда. Пока не будет достигнут конец, лишающий нас цели, амбиций; даже нашего лира.
   Потрудятся ли боги поблагодарить нас?
   Или нас погладят по головке и отправят спать?
   Обращаясь к отцовской улыбке на древней колыбели под названием
   Хомана, держащая Первенца. Дитя истинной и неизменной силы; Мини и Чейсули, и все остальные родословные.
   Будут ли они звать его Муджхар?
   Или они назовут его богом?
   "Пообещай мне, Кили, что не поддашься этому".
   Жан? Ты здесь?
   "Ты дочь Льва, который наслаждается дракой. Смелая, умная девушка, как сказал сам Шон...
   масло, боги, Кили, не сдавайтесь сейчас".
   -
   умереть не так просто
   ... слишком много вещей отменено
   -
   слишком много судеб неизвестных
   -
   Зная, что если я умру, Страхан все-таки может победить.
   Двенадцать
   Кто-то сел рядом с моей кроватью. Я услышал прерывистое дыхание -
   Страница 197
  
   легкое изменение позы, царапание кожи по дереву. Кто-то сидел рядом со мной в кресле, от него пахло кожей и золотом; мускус горной кошки.
   Я произнес это.
   Суфали.
   Тогда я открыл глаза, чтобы увидеть его; вместо этого увидел Бреннана.
   О боги.
   Не Бреннан.
   Я снова закрыл глаза.
   "Кили".
   Унижение купало меня. - Уходи, - сказал я ему.
   "Кили, это чепуха. Я жив. Я здоров.
   Слабый, да, и болезненный, но все это пройдет. Кили - я
   я жив".
   "И, будучи Бреннаном, полон прощения для меня".
   Его тон был странным. "Скажем, полный понимания-
   сион. Я понимаю, что произошло".
   Я открыл глаза. - Значит, ты не собираешься меня прощать?
   Улыбка Бреннана была легкой. "Ты бы ненавидел меня, если бы
   Я сделал. Чего вы хотите от меня, так это обвинений и неодобрения, поэтому вы можете разозлиться. Гнев всегда ваша лучшая защита; это дает вам возможность взобраться на самую высокую из ваших лошадей. Но если я прощу тебя за то, что ты проткнул мое тело четырьмя футами стали...
   и мне сказали, что фут его вышел с другой стороны - я
   убери гнев, вину, свое чувство унижения-
   ция, оставив вас только с обидой. Боги
   знаю, что между нами было то и другое по разным причинам - хорошим и плохим, - и я устал от этого. Так что нет, я тебя не прощаю. . . ты чуть не убил меня, Кили.
   "Курештин",
   - слабо сказал я. "У тебя всегда есть ответы".
   - Это достаточная причина, чтобы убить человека?
   Я чувствовал слабость, усталость; странной апатии. Уже не боль, а дискомфорт. В животе было странно пусто. - Они рассказали вам о ребенке.
   "Да. Тейрнан, Рианнон, связь-ловушка... а также ребенок, Кили. Но почему..." Он прервался. "Нет.
   Сейчас не время и не мое место...
   Я все же ответил ему. "Потому что я не мог никому рассказать. Только Мейв, и она догадалась. Я собирался вообще никому не говорить. Я хотел только избавиться от этого". Я поморщился. "Он избавился от меня".
   Он снова поерзал в кресле, осторожно расправляя спину. Для человека, которого проткнули, как он сказал, четырьмя футами стали, он выглядел на удивление крепким, хотя лицо было бледным и в синяках.
   Но это была магия земли, а не обычное исцеление, и такая сила берет свое. Излеченных, а также целителей.
   "Кили..."
   - Иди спать, - сказал я ему. "Я вижу, что вы действительно выжили, но вам больше не нужно сидеть здесь рядом со мной и дразнить меня с таким великодушным сочувствием. Это то, чего я ожидаю от вас, будучи вами;
   ложись спать, отдыхай. .. и скажи мне, что ты прощаешь меня, когда
   Я лучше всего умею садиться на свою самую высокую из лошадей".
   слабо улыбнулся.
   "Лейхана тусай, руджо
   ... как вы говорите, неприязнь к вам за то, что у вас есть ответы на все вопросы, не достаточная причина, чтобы убить вас. У меня будет страница 198
  
   найти лучше".
   Он улыбнулся. Его цвет ухудшился, из-за чего синяки на левой стороне его лица стали еще более уродливыми, и он встал, поморщившись, что пытался, но не смог подавить. "Я послал за Эйлин. Она задержится...
   У Эйдан лихорадка, но она должна вернуться в ближайшее время.
   пятидневка. Я думаю, что, возможно, у вас двоих могут быть общие вещи, которые никто другой не может понять".
   "И, конечно же, я больше, чем большинство других, серьезно нуждаюсь в понимании". Я коротко ухмыльнулась, когда он открыл рот, чтобы ответить, и отмахнулась от него безвольной рукой. "Иди, иди. Прежде чем Дейдре придет за тобой и уложит тебя в постель, или Мейв - скорее всего, Мейв!
   - и лишает тебя всего твоего достоинства".
   Он осторожно потер живот. "Боги знают, что они лишили меня всего остального ради исцеления..."
   Он ухмыльнулся. "Хорошо отдохни, Руджхолла.
   Когда ты снова станешь сильным - когда мы оба снова станем сильными - нам придется встретиться в последний раз, чтобы решить, кто из нас лучше владеет клинком".
   Я подождал, пока он окажется у открытой двери. - Вы бы рискнули?
   Бреннан пожал плечами, потом поморщился. "Почему бы и нет? Линк-ловушка пропал, несколько дней назад изгнан су'фали, который что-то о них знает... Думаю, опасности нет".
   "Нет... я имел в виду, рискнешь ли ты проиграть на глазах у стольких людей?"
   Бреннан рассмеялся от искреннего веселья, что мне не особенно понравилось, и вышел из моей комнаты, прежде чем я успел ответить.
   Они приходили парами, втроем, поодиночке, желая мне добра, спрашивая о моем здоровье, извиняясь за резкие слова и грубость, с которой обошлись со мной. Мейв мило плакала из-за удара, который она нанесла моему лицу, но я знал, что она, не колеблясь, повторит его или того хуже, если я еще когда-нибудь буду угрожать ее возлюбленному.
   Бреннан. Что ж, я и не ожидал, что она поступит иначе;
   то же самое было со мной и Корином.
   И все же Корин был хуже всех, извиняясь за то, что бросил...
   свалил меня на булыжники и запер меня; он был убежден, что его грубость стала причиной потери ребенка. Возможно, так оно и было, или, возможно, это произошло по злому умыслу, или, возможно, вмешались сами боги.
   Мне было все равно, и я сказал ему об этом; также то, что я намеревался избавиться от него так или иначе, и он избавил меня от некоторых проблем.
   Его это не убедило, поэтому я сердито обругал его и отослал, сказав, чтобы он оставил меня в покое, пока он не сможет видеть меня без извинений.
   Корин ушел. На его место пришел Ян.
   Ему было неудобно. Я увидел это сразу и был поражен. Я никогда не видел его таким растерянным.
   А потом я подумал, что знаю.
   - Нет, - резко сказал я, прежде чем он успел открыть рот.
   -- Я не хочу этого. Думаешь, хоть на мгновение я
   будет винить тебя?"
   "Она моя дочь. Если бы я не спал с Лилит в Атвии, независимо от колдовства, Рианнон не существовало бы". Его лицо было очень жестким. "Она не приехала бы в Хоману, чтобы соблазнить Бреннана и родить его ребенка, который даже сейчас растет под присмотром Ихлини... и она не смогла бы установить ловушку, чтобы убить его, используя вас как ее оружие".
   "Тейрнан столько же, сколько ее". Я покачал головой. "Сколько раз ты говорил мне, что мы не должны жить прошлым, а смотреть в будущее?
   Страница 199
  
   Рианнон существует; кроме как убить ее, мы не можем изменить это. Ребенок существует; и мы не можем убить его, не зная, где - или кто - он. Но мой не выживает, за что благодарю богов. . .
   У Страхана не будет наследника от меня".
   Он сделал легкий изгоняющий жест рукой, и я понял, что тема закрыта. "Я также пришел, чтобы получить от вас честность. Вы дадите его?"
   Очевидно, он не хотел шутить. Я кивнул.
   "Страхан заставил тебя, - сказал он, - так же, как Лилит заставила меня. Я знаю, что это делает с душой".
   - И ты хочешь знать, что я чувствую.
   "Я знаю, что ты чувствуешь, Кили. Грязный. Испачканный.
   ухмыльнулся. Совершенно никчёмный как человек, как Чейсули
   ... как часть Дома Хомана".
   С болью я сглотнул. "Я выполнил и"тошаа-ни".
   Его глаза были странно интенсивными. - И тебе этого было достаточно?
   Я открыл рот, чтобы сказать да, конечно, это было; это был очищающий ритуал, и теперь я очистился.
   . .
   но я ничего не сказал. Я прикусила губу, чтобы не заплакать, и медленно покачала головой.
   Йен улыбнулся, хотя это была странная горько-сладкая улыбка.
   А потом он положил руку мне на голову, обхватив пальцами мой череп. - Ты и я, - сказал он.
   "Ты и
   Я, харана. . .
   вместе мы победим его".
   Он тихо ушел, оставив меня смотреть на его отсутствие.
   Я спал. А потом проснулся, почувствовав чье-то присутствие, и увидел еще одного мужчину в моей комнате, его лицо выросло передо мной.
   "Жехан?" я
   оттолкнулся от сложенных валиков.
   Он сделал жест остановки. - Кили... нет. Оставайся такой, какая ты есть. И он сел на пустой стул, протянув руку, чтобы поймать меня. "Послушай меня. Ничего не говори...
   Инг, Кили:
   Слушать."
   Через мгновение я кивнул.
   Он сжал мою руку обеими своими, крепко сжав ее. "Она сошла с ума, Кили, не из-за чего-то в крови... не из-за чего-то, полученного от предков, - а потому, что ее мать упала, неся ее; падение ранило Гизеллу, которая родилась немедленно.
   сразу после. Она безумна из-за этого - и только из-за этого; вы не можете наследовать его. Вы не можете передать это дальше. Ты в здравом уме и всегда будешь в здравом уме...
   и так будет со всеми вашими детьми".
   Моя рука судорожно сжалась.
   "Обещаю тебе, Кили. Клянусь жизнью своей пихты".
   Сквозь слезы я улыбнулась. - Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы добраться до него.
   Он серьезно кивнул, хотя его единственный глаз блестел. "Что, я думаю, служит тому, чтобы сделать клятву еще более впечатляющей".
   Я держал его пальцы. "Всю свою жизнь я боялся".
   "Ни за что".
   "Всю свою жизнь, как только я стал достаточно понимать, я боялся, что могу сойти с ума; что моя страница 200
  
   дети могут родиться сумасшедшими".
   "Кили, мы никогда не скрывали от тебя правду.
   Вы знаете историю о том, как Бронвин в образе ворона была сбита с неба. Она умерла от полученных травм сразу после рождения Гизеллы".
   Я слепо уставился на покрывало. "Она пыталась отдать своих сыновей Страхану".
   "Ее заставили сделать это. Что вы ожидаете от женщины, воспитанной Ихлини? Лилит была приемной матерью, а Аларик - ее настоящий отец - закрывал глаза. Гизелла уже сошла с ума. этого от нее ждали". Он откинулся на спинку стула, отпустив мою руку; воспоминания для него все еще были болезненными. "Она подарила мне четверых прекрасных детей, за это я очень ей благодарен".
   Я посмотрел ему в лицо. "Но вы не будете иметь ее здесь."
   Он покачал головой. "Здесь ей не место. Ей лучше в Атвиа".
   "Где Корин должен заниматься с ней, пока Дейдра согревает твою постель". У меня перехватило дыхание. "Ах, Джехан, я
   мне жаль. Я не имею права говорить такие вещи".
   Его тон был странно спокойным. "В тот день, когда умрет Гизелла, Дейдра станет моей чейсулой".
   Долго ждать. Я вздохнул. "Хотел бы я, чтобы это было завтра. Тогда Мейв станет законной и старшей дочерью муджхара Хоманы. Пусть она будет приманкой для брака, я устал от этого".
   Муджхар из Хоманы рассмеялся. - Как и все мы, Кили. Едва ли ты первый. Он встал, наклонился, чтобы поцеловать меня в голову. - И ты не будешь последним.
   "Жеан
   - что ты будешь делать с Тейром?"
   Его лицо постарело раньше меня. "Найди его как-нибудь.
   И когда мы это сделаем, он предстанет перед Кланом.
   Совет ответить за то, что он сделал".
   - Что будет делать Совет?
   Через мгновение он покачал головой. "Ни один воин никогда не поступал так, как он. Даже Кейнн, его отец, воспитавший своего сына на мятеже. Мы не вероломная раса и не нуждаемся в наказании... но то, что сделал Тейр, достойно осуждения".
   - Потому что он верит иначе? Ты так уверен, что он не прав?
   "Кили..."
   "Он может быть прав, jehan
   ... мы можем потерять лир".
   Он снова потер шрамы. - Если это так, мы должны разобраться с этим, как оно есть. Но что касается Тейра... - Он вздохнул;
   Тейрнан был сыном его умершей сестры. "Его придется наказать".
   Я молча кивнул.
   У двери он остановился.
   "Лейхана ту'сай, Кили".
   Я моргнул, сбитый с толку. "Почему? Что я сделал, кроме как пытался убить Бреннана?"
   Его лицо на мгновение напряглось, когда к нему вернулась память.
   Но он изгнал это выражение и улыбнулся кривой улыбкой. "Да, ты сделал... так же, как я когда-то пытался убить
   Дейдра, ее брат и ее отец - если более
   прямо. Ты использовал меч. Я, огонь... огонь-маяк, пылающий на черепе дракона, заставляющий убийц работать. - Он вздохнул и поправил свою нашивку. - Но дело сделано. Я говорю спасибо за убийство Страхана".
   В испуганной тишине я смотрел, как он уходит, недоумевая, почему он ничего не сказал о Шоне; почему он Страница 201
  
   ничего не сказал о Рори. И ничего о женитьбе, хотя, конечно, он мог бы. Наверняка он имел в виду, будучи
   отец; Муджхар; Чейсули. Верный слуга пророчества.
   Или был?
   Я внимательно рассмотрел его, затем мрачно посмотрел на дверь. - Но нам нужна эринская кровь.
   И знал, что Тейрнан проиграл.
   Но и я не выиграл. Сам Шон сказал это:
   "Рори - Эринниш. Рори - сын Лиама".
   Все усложняет.
   Ругаясь, я встал с постели. Медленно, осторожно, с бесконечной деликатностью. Я выкопал из глубокого сундука свежие кожаные вещи - теперь мой ремень подходил - и влез в них. Всунула ноги в мягкие домашние сапоги, кряхтя от усилий, сжимая зубы друг о друга в ответ на остаточные боли и усталость.
   Я быстро заплела косу, не обращая внимания на потребность в расческе. "Ты нежна, моя девочка...
   мягкий.
   Что бы
   Рори говорит?"
   Тоска расцвела. Я вышел из своей комнаты -
   проклиная необходимость размышлений, - и пошел искать
   Шон.
   Тринадцать
   Принц Эринн, увидев меня, лишь поднял брови. А потом улыбнулся, сияя глазами, и сказал, что никогда не видел даже новорожденного жеребенка таким шатким, как королевская принцесса Хомана.
   Это было, подумал я, в высшей степени нелестно, но, по крайней мере, лучше той заботы, которой меня изводили другие. Я повисла на стене, мило улыбнулась в ответ, назвала его чем-то меньшим, чем законным сыном женщины, которая продала свои услуги любому мужчине за деньги. Или без, в зависимости от того, как она себя чувствовала.
   Он подумал об этом, сказал, что сойдет, затем подхватил меня под обе руки и не слишком нежно шлепнул на стул. "Вино?" - вежливо спросил он.
   Слишком много лестниц
   - Я сполз на бок, зацепившись локтем за подлокотник кресла, и тяжело вздохнул.
   Боги
   -Я
   я слабее, чем я думал.
   "Девушка, вы будете делать?"
   Я бы сделал? В зависимости. Что он хотел, чтобы я сделал?
   "Оставайся в живых", - лаконично ответил он и пригрозил, что позовет братьев, дядю и отца, чтобы они вернули меня обратно в постель.
   "Нет нет." Я махнул вялой рукой. "Я "сделаю", Шон...
   дай мне время. Я пролежал в постели пять дней?"
   "Шесть."
   "Затем я
   должно быть утомительно - постельный режим утомляет тело." Я снова вздохнул и заставил себя выпрямиться.
   "Да, я выпью вина. Если только у вас нет usca;
   Страница 202
  
   это исправит меня".
   "Это моя комната, девочка. . . то, что у меня есть, это Эринниш".
   Я снова помахал рукой; он истолковал это как согласие и налил мне чашку. Я выпил, поперхнулся, кивнул. Это был знакомый огонь; Рори дал его мне.
   Рори.
   Я вынул чашку изо рта. "Ты знаешь почему
   Я здесь?"
   - Не делить со мной постель, ты слабоват для этого.
   Он ухмыльнулся, сел на скрипучий стул.
   без его веса. - У вас есть привычка заходить одна в спальню мужчины?
   "Это ваша прихожая, а не спальня...
   и почему это должно иметь значение? Мы обручены, и я
   были обесчещены. Какой еще вред может постичь мое имя?"
   Яркость исчезла из его глаз. "Горечь
   . тебе не идет".
   Я снова выпил, пытаясь скрыть свою слабость. Я ел немного, кроме бульона, на пять... нет, на шесть.
   - дней и пил только воду; ликер согрел мой живот и заставил мою голову кружиться. - Я пришел попросить вас об услуге.
   Что-то на мгновение мелькнуло в его глазах. Он закрыл-
   посмотрела на него с опущенными веками, спрятанными за длинными ресницами, а потом снова посмотрела на меня. - Значит, это Рори.
   - Ты приведешь его? Сама я вряд ли пойду, и это надо уладить.
   Шон уперся руками в подлокотники кресла и одним мощным движением резко выпрямился.
   Он отошел от меня, подставив спину, и уставился в ближайшее окно. Был полдень; солнце залило комнату светом.
   Широкая, жесткая спина. Напрягите длину позвоночника.
   А потом он повернулся ко мне лицом. - Ты знаешь, о чем спрашиваешь?
   "Ты за Рори".
   "Вот, барышня.
   Здесь.
   В доме твоего отца.
   Ублюдок-изгнанник, который чуть не убил своего господина".
   - Его брат, - сказал я спокойно. - Я тоже, мой лорд.
   Это остановило его лишь на мгновение. "Вы де-
   Сид, значит?"
   - Нет. Но это ты сказал, что я должна его увидеть.
   Он поклялся. "Да, я это сделал. И да, так и должно быть.
   Но ты хорошая, сильная девушка, и мне бы очень не хотелось тебя терять".
   Я изогнула неуловимые брови. "Я не знал, что ты меня".
   Он нахмурился. - Ты знаешь, о чем я, девочка.
   - И ты знаешь, у кого из вас больше шансов.
   Ты принц Эринн. Он внебрачный изгнанник".
   Он склонил голову набок. - Я бы взял его с собой, девочка. Моя голова цела, так что ему незачем оставаться.
   Я не думал об этом. Я думал только о
   Рори в Homana, а я - с Шоном - в Erinn.
   Страница 203
  
   Так или иначе, мне придется покинуть Хоману.
   Я слишком крепко держал чашку. - Вы окажете мне услугу?
   "Если вы будете делать мне один."
   - Да, - согласился я, - конечно.
   - Ложись спать, моя девочка... тебе это нужно, я думаю.
   Я слишком устал, чтобы кивать. - Вы можете позвать одного из слуг или одного из моих братьев... Я резко уронил чашку.
   Шон сорвал меня со стула. "Я думаю
   Я сделаю это сам".
   Когда он пришел, он сверкал кольчугой. Я удивленно посмотрел на него. - Ты собираешься на войну?
   Его хмурый взгляд был очень похож на взгляд Шона: брови приподняты, волосы низко свисают, карие глаза почти черные.
   "Судя по тому, что говорил мой брат, я думаю, что
   может придется".
   - Почему ты в кольчуге?
   Явилась уязвленная гордость. "Это все, что у меня есть работа-
   твой из тебя".
   "Достойно меня!"
   Я недоверчиво рассмеялся. "Клянусь богами, Рори, то, что мужчина носит, не то, что он есть!"
   "Нет?" Его хмурый взгляд не уменьшился; во всяком случае, он углубился. - Он сказал, что на тебя сильно произвело впечатление то, что носил мужчина, и титул перед его именем.
   Я подавила смех, увидев мрачность в его глазах. - Он солгал, - мягко сказал я ему. "Я был в вашем лагере, Эринниш... Я провел с вами несколько ночей, хотя и не в вашей постели. Вы должны хорошо знать, по чему я сужу людей".
   Сквозь бороду он пробормотал: "Я сломаю голову скилфину".
   "Ты попробовал это один раз, Рори... в следующий раз у тебя может получиться, и где бы ты был тогда? Сослан куда-то еще и плачешь в свое вино, потому что любимый брат мертв".
   Он улыбнулся, потом рассмеялся, потом кивнул. Затем оглядел комнату. - Где это, девочка?
   "Дейдра солнечная. Мне нравится ее солнечный свет и удобство кресел". Я сделал паузу. "Не хочешь ли ты сесть в один из них или ходить по комнате, как медведь?"
   "Темп", - ответил он лаконично, подгоняя слова под действия.
   Я устроился поудобнее в одном из удобных кресел. Шон ушел, как и просили, и привел своего брата во дворец. Это заняло три дня даже с моими четкими указаниями; теперь же, увидев Рори, я подумал, что задержка связана с покупкой различных нарядов. Под кольчужной рубашкой на нем была легкая зимняя стеганая шерстяная туника - разумеется, эринского зеленого цвета или настолько близкая к той, что можно найти в темно-красной муджхаре, - с окантовкой из позолоченного серебра. Штаны тоже были новые, хотя сапоги, насколько я помнил: свисающие, заляпанные, почти с вытертыми пальцами; сапоги надо делать, а не покупать, если они вообще подходят.
   Кудрявые волосы были причесаны, но слишком длинные; бороду требовалось подстричь, чтобы под ней было видно лицо. Но он был чист и пах купанием, которого было больше, чем предлагалось раньше.
   Он резко остановился и повернулся ко мне. - Ты в порядке, девочка? Он сказал, что ты была близка к смерти.
   "Я выгляжу близко к смерти?"
   - На полпути, - серьезно сказал он. - У тебя нет того цвета, который я помню, и у тебя синие глаза. .
   Я поднесла руку к лицу и тут же отдернула ее.
   Страница 204
  
   "Да, хорошо - он сказал вам, почему?" Больше нет необходимости избегать этого.
   Он снова отвернулся, остановился, затем развернулся и подошел к моему стулу. "Это был ребенок, - сказал он.
   Ихлинийский ублюдок Страхана".
   Я прислушивался к нюансам его тона. Было искреннее беспокойство. Гнев от моего имени. Разочарованная беспомощность, что он ничего не сделал, чтобы помочь мне.
   Но также странная, почти придушенная нота чего-то
   Я не мог назвать.
   "У меня случился выкидыш, - сказал я ему. "Тебе какая разница? Думаешь, я испачкался?"
   Он открыл рот, затем закрыл его.
   Что-то блеснуло в его глазах. Слезы, подумал я с удивлением, но не гнева, не стыда, не тщетности. То, что он дал мне, было страданием и почти ощутимым сочувствием. "Девушка, - сказал он, - о, девочка,
   -"
   - Садись, - сказал я ему прямо.
   Он пристально смотрел на меня, вырисовываясь, как дерево. А потом сел, как я и предлагал, но не на стул, а на шкуру у моих ног. Он положил обе руки мне на колени, как будто удерживая их в плену, он удерживал и меня. "Я чуть не сошел с ума," он поклялся. -- Они пришли ко мне, ваши братья, и говорили всякое, что мне не по душе. Чейсули?" Рори чуть не сплюнул, но воздержался из уважения к соляру Дейдры. "После того, как они покончили со своими разговорами, а я покончил со своими, было решено, что я никого из вас не видел;
   Страхан сделал это".
   "У него было".
   - Я предложил поехать с ними. Говорю, бесплатно и по пути не воровать. Но они отказались, сказав, что поиски будут проведены в порядке очереди, а магии у меня нет. Его глаза сердито сверкнули. "Я
   сказал им, что нет, это правда, но я немного знал об этом благодаря тебе. . . и они смеялись, как будто мое невежество уменьшило меня... как будто мое отсутствие магии сделало меня ниже человека! Без благословения они позвали меня.
   . .
   боги, я хотел сломать им головы и научить их манерам, сломить эту спесь. . .
   как они смеют показывать это мне! Я им во всем ровня!"
   "Вы только что согласились, что не можете менять форму".
   Это успокоило его на мгновение. Затем он показал мне зубы сквозь блестящую бороду. "Да ну, нет
   . .. но высокомерие их, девушка!"
   Я немного вздохнул. "У меня есть своя доля. Общая черта в этом Доме... форма ели - это в основном благословение, но другие могут не согласиться".
   "У тебя есть дух, девочка, и гордость. Есть разница с ними по сравнению с высокомерием".
   Я смеялся. "Только иногда - Рори, ты влюбляешься...
   колени".
   Он раздавил их все сильнее. - Как ты можешь просить об этом, девочка? Как ты можешь просить об этом у меня?
   Я разжал его пальцы. "Что спрашивать? Рори, отпусти".
   - Если бы я мог подумать, что ты испачкался?
   Я отпускаю его пальцы. "Разве я не?"
   "Я проломлю голову мужчине, который так говорит, и женщине, девочка!"
   Такой свирепый;
   Я смеялся. "Оставьте головы нетронутыми".
   Страница 205
  
   Он убрал от меня руки. - Значит, тебе нужен мой брат?
   Я перевел дыхание. "Рори..."
   - Ты хочешь его, девочка? Вместо меня?
   О боги. "Рори..."
   "Потому что у него есть титул? Потому что он не ублюдок?
   Потому что его сладкий, лживый рот сделал гораздо больше, чем должен был?
   "Рори!"
   Наконец, он закрыл ему рот. "Вы считаете, что ругать женщину - значит завоевывать ее?"
   - Нет, - тихо ответил он.
   - Тогда зачем ты это делаешь?
   "Чтобы ты обратила на меня внимание, моя девочка... чтобы ты услышала, что я говорю".
   - Что ты сказал?
   "Этот." Он поднялся на ноги, снова вырисовываясь и весь сверкая кольчугой. "Что меня не волнует ребенок. Что меня не волнует то, что сделал Ихлини, кроме желания сломать ему больше, чем голову...
   хотя я слышал, что ты прикончила его сама, и мужчина не нуждался в этом. Очень кратко он улыбнулся, но улыбка исчезла почти мгновенно, сменившись интенсивностью. "Что меня волнует, так это ты, девочка. Только ты. Не кто ты, а кто.
   Не кровь, которая у вас есть, а просто то, что она у вас есть, богатая, теплая и красная. Его улыбка, затуманенная бородой, была кривой. - И если вы не хотите детей, я не буду настаивать на этом.
   "Бэрны часто следуют за постельными принадлежностями", - неопределенно ответила я, думая об Эйлин. - Твоя сестра возвращается домой.
   Рори замер.
   "Кто?"
   - Эйлин. Твоя сестра. Может, ты и незаконнорожденная, но
   Дочь Лиама все еще твоя сестра".
   Секунду он пристально смотрел на меня, затем вздохнул и провел обеими руками по лицу, взъерошив бороду и спутавшись чуб. "Ах, боги, сестра и брат
   . . . где же мужчина без них? Один будет
   Королева Хоманы, другая - о боги!"
   Он вытащил
   его руки прочь. "Девушка, я так много хочу сказать. Так много мне нужно..."
   "Нет." Я резко оборвал его, вставая. "Нет, больше ничего не говори. Тебе больше ничего не нужно говорить". Я рассмеялся один раз, болезненно. "Вы и Шон, вы оба, никогда не должны были приходить в Хоману.
   Из-за того, что вы и ваш королевский брат загнали меня в такую ловушку, я думаю, что никогда не распутаюсь".
   "Девушка..."
   "Эйдан болен", - сказал я ему. "Кровь должна быть сохранена. Эйлин бесплодна, поэтому остается только мне
   .. . и эринийца, на котором я выйду замуж. Кровь имеет значение. . . больше, чем ты можешь знать".
   Рори выдернул нож из ножен и приложил лезвие к внутренней стороне запястья.
   "Должен ли я
   показать вам цвет, то? Богатый, красный и
   Эринниш?
   Что тебе еще нужно, девочка? Я орел
   Эри! Ни больше ни меньше:
   Страница 206
  
   Эринниш!"
   Да, таким он был. Как и сам Шон.
   Ok
   -
   боги
   -
   Шон.
   Я повернулся спиной к Рори. Закрой глаза. Прижал обе руки ко рту.
   И резко повернулась к нему лицом. Это было все, что я мог сделать, чтобы не дрожать. - Ты знаешь Муджхара?
   Рори смотрел. "Нет."
   "Он очень похож на Корина - нет, Корин очень похож на него; я должен исправить порядок".
   "Девушка..."
   "Иди к Муджхару".
   "Какая?"
   "Иди к Муджхару и скажи ему, чтобы привел священника в Большой Зал".
   "Девушка..."
   "Скажи ему собрать Дом Льва вместе
   - а также обоих орлов Гнезда - и ждите меня в Большом Зале, - я вздохнул.
   - Со священником, пожалуйста.
   "Кили..."
   - И попроси Дейдре принести мне что-нибудь из одежды.
   - Девушка! Я не могу просто пойти к муджхару и его даме и сказать им...
   "Почему бы и нет?" - прервал я. "Открой рот, Эринниш, слова сами о себе позаботятся".
   "Но-"
   - Иди, Рори! Разве тебя не учили никогда не заставлять даму ждать?
   Ругаясь на эринском - что я слишком хорошо понимал - он вышел из соляра. Я закрыл лицо руками.
   О боги, я сошел с ума. . . Как безумна моя мать, так легко отказаться от себя ради сына Лиама. Что если
   Тейр прав? Что, если мы потеряем лир?
   Но я ничто, если не верен; Льву нужен наследник.
   Дейдра прибыла в мои покои сразу после того, как я сам. Ее лицо было розовым от бега.
   "Кили..."
   - Ты принесла платье?
   Ее руки были пусты. "Нет-"
   "Хорошо, я решил носить кожу." Я еще глубже зарылся в один из своих сундуков с одеждой. - Священник в Большом зале?
   "Нет, Найл - он...
   Кили...
   "Есть ли он один принес?"
   - И все остальные тоже. Ее шок быстро прошел, сменившись пониманием. - Это действительно то, чего ты хочешь?
   "Нет. Это никогда не было тем, чего я хотел. Но у меня нет выбора, не так ли, если я хочу быть таким же хорошим Чейсули, как все трое моих руджхолли, а также джехан и су'фали".
   -
   это семейная традиция. Я выпрямилась, вытряхивая мягкую куртку без рукавов, окрашенную в насыщенный черный цвет. . . Дейдра, загляни в мои гробы и посмотри, есть ли у меня
  
   есть рубины?"
   "Рубины?"
   Я сосредоточенно кивнул. "Красные".
   Дейдре подавила улыбку и пошла делать, как она просила, рассыпая безделушки по моему столу.
   Я нашла свои леггинсы и быстро сняла то, что было на мне, заменив коричневые на черные. И черные ботинки, почти новые, но помятые во всех нужных местах и с красными кисточками, свисающими с них.
   Дейдра пришла с браслетами из чеканного золота с рубинами. "И это," сказала она.
   Мой пояс с головой льва. Я забыл об этом, так как очень редко одевался с какой-либо вычурностью. Я улыбнулась и взяла его у нее, услышав перезвон тяжелого золота. Десятки львиных голов размером с женский кулак, сверкающих из золота, соединенных вместе в веревку, обвивающую мои бедра. Самой большой была застежка; его глаза были кроваво-красными рубинами.
   "Хоманские цвета: черный и красный". Я надел его и браслеты. - Хватит, - сказал я, смеясь.
   "Больше ослепило бы их всех".
   - Повернись, - приказала Дейдре.
   Я повернулся, чтобы дать ей свою спину. Она сорвала с моих волос кожаный галстук и расплела косу.
   "Свободный,"
   - твердо сказала она, хватая расческу. - Вот что я получу от тебя, если ты не будешь носить юбки.
   "Это упадет мне в лицо. Так всегда бывает".
   - Я прослежу, чтобы он увидел твое лицо.
   Я стоял очень неподвижно, пока она расчесывала, внезапно испугавшись.
   - Ты знаешь, кого я возьму?
   - Нет, но ты тоже.
   Было больнее, чем ожидалось. "Я должен был заставить Харта бросить кости!"
   "Это было бы так же хорошо, как и все остальное". Она отрезала больше волос. "Из чего выбирать, Кили? Двое мужчин. Оба высокие, оба сильные, оба проверенные в боях. Оба молоды, но не слишком молоды.
   и оба они сыновья Лиама. Орлы Гнезда, выведенные килеанами и благословленные при рождении на священном
   тор . . . из чего выбирать, Кили? Богатство?
   Здоровье? Любовь? Или название будет иметь значение?"
   - Кровь, - сказал я оцепенело.
   Дейдре подошла и встала передо мной. Она схватила обе руки и перевернула их ладонями вверх.
   "Когда ты порезался мечом, у одного из них пошла кровь?
   Другой зеленый? Она спокойно покачала головой.
   Точно так же, с любой стороны;
   это не имело значения-
   энс, Кили".
   "Нет разницы?"
   "Никто."
   я
   Хотел бы я иметь ее невиновность
   - Я сомкнул свои руки на ее. "Спроси Мейв, правда ли это. Спроси свою внебрачную дочь, не имеет ли значение кровь".
   Страница 208
  
   Лицо Дейдре побелело. Я повернулась, чтобы уйти, но она протянула руку и схватила меня за руку. "Кили!
   Кили, подожди".
   Она взяла что-то со стола и вложила мне в руки. Тонкий золотой венец, скрученный в медленную извилистую спираль, почти плоский. "Чтобы убрать волосы с лица".
   Медленно, я надел его. Он был прохладным для моего лба, но быстро согрелся для моей плоти.
   Я резко отскочил от нее. "Они ждали достаточно долго".
   Кованые серебряные двери в Большой зал оказались тяжелее, чем я помнил; или я слабее. Я выбрал второе, кряхтя, и расцарапал одну из них, в то время как Дейдра пыталась помочь.
   Бреннан, Харт, Корин. Мейв и Ильза, крошечная Блайт.
   Ян.
   И жан.
   И два высоких сына Лиама, рожденные от
   Гнездо Эринн.
   Тоже один священник, растерянный, как и все остальные.
   - О боги, - пробормотал я и прошел через зал к мраморному помосту, где в немом, пагубном великолепии присел Лев Хомана.
   - Кили... - начал мой отец.
   Я посмотрел ему прямо в глаза. "Ты хотел меня
   жена, жан
   Так. я выйду замуж. Пусть священник займет его место".
   Рори сердито посмотрел на меня. "Кто из нас это, девушка?"
   Я стоял перед возвышением, ямой, Львом; перед ними всеми, кто стоял кучками, но никто из них не у трона. Я указал на Рори, затем на место рядом со мной, слева от меня. - Ты, - твердо сказал я. А затем, прежде чем он успел заговорить, я жестом пригласил Шона занять место справа от меня. "Ты." Затем я вежливо повернулся к священнику, который встал на одну ступеньку, но не на уровень со львом, что было предназначено только для муджхар. "Будете ли вы читать клятвы? И когда вы спросите имя человека, за которого я выхожу замуж, я скажу вам, за кого".
   "Кили!" Мой отец был поражен. - Если ты задумал это как шутку...
   - Нет, - холодно сказал я ему. "Когда священник закончит, я обещаю, ваша дочь выйдет замуж".
   - встревожился Шон. "Кто из нас, девочка? Думаешь, это справедливо?"
   Я посмотрел в ответ. "Справедливо ли просить меня выбирать?"
   Его лицо было очень белым. Он посмотрел мимо меня на
   Рори. "Я думаю-"
   Одна из дверей со скрипом распахнулась. Каждый из нас повернулся, чтобы посмотреть, потому что все мы присутствовали. Все, кроме Эйлин, которая шла по коридору с Эйданом на руках.
   Я сразу же посмотрел на Корин. Лицо его было неподвижно и бледно, но он не отвернулся.
   Она видела его. Цвет поднялся, упал. И снова поползла назад, медленно, зажигая глаза, даже когда она улыбалась. Маленькая горько-сладкая улыбка не предназначалась ни для тех, кто любил ее, а только для нее самой.
   Эйлин посмотрела на Бреннана. Затем прямо на Рори, нахмурившись, пока выражение ее лица не прояснилось.
   "Шон"
   - спросила она, смеясь. - Когда ты покрасил бороду в рыжий цвет?
   Четырнадцать
   Мои родственники бросили меня, они и человек, которого я знал как Рори. Они оставили меня одного в холле, а компанию ему составил только Лев.
   Лев и орленок Лиама.
   Кольчуга блестела, когда он двигался. Рыжая борода -
   Страница 209
  
   окрашенный
   -
   был выжжен солнечным светом. Высокий, сильный мужчина, почти такого же роста, как и другой. Похожие и непохожие, оба выросли в конюшнях Гнезда.
   Он стоял очень близко, слишком близко, глядя на меня сверху вниз. А затем, не меняя выражения лица, он выхватил нож и сделал надрез на руке, оставив кровь на ладони.
   - Рори... - проверил я.
   "Шон".
   Он поднес руку к моему лицу, позволив крови течь свободно. Оно перекатилось на запястье, испачкало манжеты туники, спряталось под кольчугой. - Рыжая, - сказал он, - Эринниш. Тебе подойдет?
   Я протянул единственную руку, лишенную всего, кроме муджхарских рубинов и чеканного кланового золота, и указал на трон всего в трех шагах от нас обоих. "Спроси это."
   Кровь текла из его руки. "Я сказал вам кое-что ранее. Я скажу это снова:
   "Мне важно не кто ты, а кто".
   Кровь капала на камень. "Мне не нужна зверушка, девочка. Я хочу тебя".
   Я медленно покачал головой. "Со мной вы получите
   'зверь.' Что я получу с тобой?"
   Затем он отвернулся от меня, спрятав нож в ножны, и поднялся по ступенькам помоста: раз, два, три. Встал рядом со львом, затем положил на него руку. Кровь тускло блестела; увезли в лес.
   Шон сел на трон. Я открыл рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его. Его дом был такой же, как и мой собственный; Я думал, что Лев Хоманы не пожалеет орла Эринн в его момент.
   "Это была не шутка, - сказал он. "Я никогда не хотел, чтобы это было больно".
   До последнего не было. Они совершенно меня одурачили.
   - Всем известно, девица, что вы за женщина. Вспыльчивая, острая на язык девица, не собирающаяся ложиться с парнями... даже принц Эринна. Он сделал паузу.
   "Особенно князь
   Эринн".
   Я смахнул обруч со лба. Волосы упали на плечи.
   Он перешел во Льва. "Ни разу в жизни я
   пришлось умолять девушку. Мы оба, Рори и я, привыкли заполнять наши кровати одним взмахом ресниц. Он сказал это не для того, чтобы похвастаться, он говорил откровенно и ровно, приказывая с тихой откровенностью больше, чем кто-либо другой мог бы сделать. - Мне было четыре года, - мягко сказал он, - а ты еще не родился.
   Наш фа-
   они связали нас, девочка, не задумываясь о том, что мы можем чувствовать. . . не подумав, что мы можем сделать".
   я
   сжимал обруч обеими руками, но вместо этого смотрел на него.
   - Я знал, что я чувствовал, девочка, когда пришло время думать о свадьбе. И я не был слеп к женщинам - нет, девочка, я не слеп - я знал, что ты подумаешь: ты с такой славной свободой и никто чтобы понять . . .
   даже, я думаю, твоих братьев".
   Я вспомнил день, когда он спросил об этом:
   - Дай мне почувствовать это, девочка.
   И вспомнил, как я ответил, показав ему, как летать.
   Тихий голос продолжал. "Я думал послать
   Страница 210
  
   для тебя. Я думал прийти сам: я, князь
   Эринн. Но ни то, ни другое не подойдет, я знал. . . Я скорее потеряю тебя, чем завоюю. - Он вздохнул, закусив губу. - И вот я пошел к Рори, который разделяет со мной так много моих чувств...
   между нами, думая о тебе, мы сочинили сказку, которая, как мы надеялись, может выиграть принцессу Чейсули".
   "Вор."
   "Я никого не грабил; монета, которую я потратил, была моей собственной, полученной аж от Эринн".
   "Ты украл лошадь Бреннана".
   - И вернул его, девочка.
   Так что я мог потерять его в Хондарте. "Они были твоей охраной, эти люди".
   Он улыбнулся. "Чтобы сохранить мне жизнь в чужой стране, где оборотни - больше, чем миф".
   - Ты сказал мне, что убил своего брата.
   Рот Шона криво скривился. "Я сказал тебе, что я
   думал я
   имел или мог иметь, было более вероятным. Я чуть не сломал ему голову, да, это правда... но я сделал это хуже, чем было на самом деле, чтобы сделать рассказ лучше. И это было не так уж много лжи, девочка... это Рыжебородый пострадал, а не я - не принц Эринн.
   Мы только немного исказили или поменялись местами во всех рассказанных нами сказках".
   С усилием я сдерживал себя. "Как долго это продолжалось?"
   Его рот превратился в мрачность. - Не так долго, девочка. Рори должен был прийти раньше, но Лайам его удержал.
   надеялся, хочешь меня
   - и тогда я скажу правду".
   - Какую роль в этом сыграл Рори?
   Он улыбнулся. "Ничто из того, что я сказал тебе, не ложь. Он действительно мой брат, хотя и незаконнорожденный, и он действительно сын Лиама, честно признаваемый, капитан моей гвардии. Слова, которые я говорил вместо него,
   вещи, которые он сказал мне ... Я использовал столько правды, сколько
   можно, детка".
   "И вы двое подрались друг с другом из-за
   "красивая девушка". "
   "Да, это мы сделали." Он перешел во Льва. "Мы очень похожи, Рори и я... и любой из нас убьет человека, причинившего тот или иной вред".
   "Итак, Рори должен был прийти в образе Шона и подчеркнуть, ох, как тонко, что у меня есть другой выбор, кроме как выйти замуж за человека, которого я считаю своим.
   должен был."
   - Это было тонко, девочка. Если ты согласилась выйти замуж за
   Принц Эринн, вот и я. Если вы согласились выйти замуж
   Вместо этого Рори Рыжебородый, променявший долг на то, что вы хотели, был я. Он пожал плечами. "Это должен был быть чистый выбор, я обещаю, и он был сделан вскоре после прибытия Рори".
   - Но тут вмешался Страхан. Я сделал очень глубокий вдох. "Вы знаете, что он сделал. Вы знаете результат этого".
   "Девушка..."
   "Я не гожусь на роль принца Эринна или даже королевского бастарда, который имеет полное право унаследовать, если у его брата не будет сыновей".
   Его глаза были почти черными. "Я возьму девушку, которая стоит здесь передо мной, независимо от Ихлини.
   Страница 211
  
   Она смелая, умная девушка, и я был бы дураком, если бы захотел еще одну".
   Смех был болезненным. - Рори сказал тебе это.
   Шон потрогал усы. - Мы очень похожи, девочка... вот почему это было опасно. Он мужчина для девушек, мой брат... он мог бы завоевать тебя для себя.
   - И почти так и сделал. Это был священник, Шон!
   Что бы вы сделали?"
   "О, я бы помял это. Об этом спрашивал Рори, как раз перед тем, как пришла Эйлин, он знал тогда, что мы сделали, и как несправедливо это было". Улыбка выползла из бороды. "Но потом мы Не уверен, кого из нас ты хотел назвать.
   И до сих пор не было, я знал, что меня очень устраивало. Я откинула волосы с лица. "Вы устроили этот спектакль, чтобы убедиться, что я взял человека, которого
   хотел. Не из-за того, кем он был, а из-за того, кем. ..
   а теперь я спрашиваю тебя, откуда ты знаешь, что я не выйду за него замуж? Ублюдок или нет, вы доказали, что это не имеет значения".
   Шон поднял руку. "Этот." Кровь окрасила его ладонь.
   Я громко рассмеялся над ним. "Вы оба вы
   сыновья Лиама".
   Краска отхлынула от его лица, что из этого я
   мог видеть выше бороды.
   - Что же тогда, девочка? Кого из нас ты возьмешь?
   Я снова надел обруч на лоб. "Принц Эринна, милорд".
   Шон улыбнулся, ухмыльнулся, а затем торжествующе засмеялся, вскакивая на ноги. А потом проверил, пригляделся. "Тебе, то есть
   Рори!"
   - Так оно и есть, - согласился я. - Я думаю, тебе лучше уйти.
   Его трясло; почта блестела. Он взял его-
   себя к краю, и я столкнул его.
   Я ждал. Он неуклюже прошел до конца зала, до серебряных дверей, а затем повернулся ко мне лицом, крича, чтобы достать меня до Льва. Мощный, гневный крик, полный неожиданной тоски. - Значит, ты хочешь, чтобы я забрал его? Ты хочешь, чтобы я привел своего брата к смерти так же, как он когда-то привел меня?
   Удовлетворение умерло; Я не хотел причинять ему боль. "Я
   хочу, чтобы вы принесли нам мечи, милорд. . . мечи-
   и священник! Если мне суждено стать принцессой Эринна, это будет сделано по-эриннски, по обычаю килеан.
   Его голос был явно испуган. - Откуда ты знаешь об этом?
   - Эйлин сказала мне, ты, скилфин...
   откуда мне еще знать?"
   Шон начал ухмыляться. Я ясно видел Льва, проползающего сквозь бороду. Блондинка, подумал я; покраситься будет легче.
   Я вздохнул. - Разве тебя не учили никогда не заставлять даму ждать?
   Он сразу вышел за дверь, наполнив зал тишиной.
   Я смотрел, как закрываются двери, вдалеке мерцая серебром. Затем медленно повернулся лицом к Льву.
   Закрепленный в дереве, он сверкал. Я посмотрел в ответ. "Ты выиграл, - сказал я ему, - но ведь так всегда и бывает".
   Mute, он не ответил. Но я больше не нуждался в нем; на вопрос был дан ответ. Страница 212
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"