Известие о тяжелом ранении сразу двух величайших воинов царской России Алексея Сотникова, и Михаила Скопина-Шуйского через голубиную почту в считанные часы достигло границ почты.
И король Сигизмунд, у которого уже скопилось более ста тысяч разноплеменного войска, отдал приказ о выступлении. Две огромные армии под барабанный бой и гул сотен труб двинулись с места сбора.
Впереди ехала легкая кавалерия, следом тяжелая, далее пехота и обоз.
Король Сигизмунд, королевич Владислав, герцог Барбаросса неторопливо следовали на скакунах. Лишь иезуит одиннадцатого года следовал за ними на осле. Но этот вроде бы не слишком шустрый скакун легко поспевал за великолепный жеребцами.
Герцог Барбаросса, чей громадный желудок не терпел пустоты, жадно чмокая жевал бычью ногу.
Иезуит одиннадцатого прошипел, подъехав поближе к польскому королю:
- К сожалению, наш чародей сам погиб при исполнении своей миссии. Но зато два главных изверга человечества выбыли из строя. И теперь мы можем смело выступить...
Наследник Владислав забыв про то, как он сам утекал от русских сабель, пропиликал:
- Да я бы этого Скопина-Шуйского взял бы и повесил... Нет посадил бы на кол!
Герцог Барбаросса расхохотался и прокудахтал:
- Отличная идея! Именно так мы и поступить. А его правую руку Лешку будем мучить еще несколько месяцев. Говорят, он очень красив, а значит пытать, смазливого юношу будет вдвойне приятно!
Король Сигизмунд обратился к иезуиту. В его тоне звучала озабоченность:
- Город Смоленск превращен в настоящую крепость. Это сильнейшая цитадель на пути к Москве. Вы можете обещать нам помощь в сдаче данной крепости?
Иезуит после паузы ответил:
- Мы послали своего шпиона с мешком золота к Шеину. Но русский воевода приказал его утопить, а золото пустил на оборонительные нужды. Но мы наняли несколько осведомителей из числа купцов, которые помогут подобрать ключи к городу.
Король Сигизмунд недовольно заметил:
- Но я ожидал чего-то более действенного от вас. Осада в любом случае не должна затянутся.
Иезуит недовольно пробурчал:
- А зачем нам брать Смоленск? Достаточно оставить двадцать тысяч на крепкую блокаду и остальным идти к Москве!
Король Польши не согласился:
- Оставлять в тылу себя такую крепость опасно. Да и речь идет о престиже королевства!
Иезуит зашипел словно кобра:
- Скопин-Шуйский тяжело ранен, но этот медведь еще может подняться. Нам нужно действовать со всей решительностью!
Сигизмунд жестко предложил:
- Так пошли еще одного убийцу! Добить проще, чем смертельно ранить!
Иезуит тихо прошептал:
- Ведьма забрала Скопина-Шуйского, и где сейчас великий князь никому не ведомо. Но мы сделаем все, чтобы его отыскать и прикончить!
Владислав взмахнул саблей, и нанес несколько ударов по ветвям попавшегося на пути дерева. После чего задорно произнес:
- Я бы прикончил Шуйского сам. Он мне не соперник!
Сигизмунд ласково похлопал по плечу своего сына:
- Ты настоящий воин. Но в ратном деле огромную роль играет хитрость. И мы должны действовать против русских максимально коварно!
Герцог Барбаросса догрыз бычью кость и отшвырнул её подальше, за кусты. Затем спросил у иезуита:
- А когда выступит шведский король?
Представитель ордена, который стал считаться воплощением коварства, прошепелявил:
- Новый король очень молод и горяч. Он хочет ратных подвигов и славы. Думаю, то что он выступит в самые ближайшие дни! Разумеется, для начала его войска пойдут на Новгород и Псков. Так что к Москве мы поспеем раньше.
Принц Владислав воскликнул:
- И я стану русским царем. Буду драть с москалей три шкуры, а на каждом зубце Кремля будет болтаться веревка!
Сигизмунд одобрил подобное:
- Правильно сынок. С русскими нужно обращаться только как с быдлом. Не ведать к ним жалости и сострадания.
Иезуит громким шепотом заметил:
- Главное это вера. Следует немедленно заставить патриарха присягнуть Римскому Папе, и считать кардиналом и Архиепископом Московским. Мы не должны упустить из-под своего влияния Россию. А вопрос веры есть вопрос и власти.
Сигизмунд хвастливо заметил:
- У нас в Польше не дали воли протестантам, заполонившим всю Европу. Мы тверды в вере и вся Речь Посполитая предана Папскому престолу. А скоро и Русь избавится от остатков язычества, после чего мы возьмемся за сарацин!
Иезуит, понизив голос, прошипел:
- Турецкий султан наш союзник в войне с Московией. Когда мы подойдем к Москве с запада, то с юга подойдут ногайцы и крымцы. И будет тогда пожар в Российской столице.
Королевич Владислав расхохотался:
- Будет русским большой кукиш с маслом! Мы обставим виселицами Москву и разорим все боярские гнезда!
Иезуит попытался успокоить наследника:
- Часть бояр на нашей стороне. Они хотят, чтобы и в России установились такие же вольные права олигархов как в Польше. Так что у нас будет немалая поддержка. Не стоит их отпугивать прежде времени!
Владислав надменно пробурчал:
- У нас достаточно сил, чтобы обойтись и без предателей-бояр. И я не намерен ни с кем делиться властью!
Иезуит кротким тоном произнес:
- Когда возьмем власть, тогда и зажмем их всех. А до этого на посуле, как стуле! - Корпус представителя церкви изогнулся, и последовало заунывное. - Обещай, обещай, будто всем будет рай!
Беседа "совета четырех" прервалась. Впереди искрила подожженная ляхами деревня. Вверх устремлялись языки пламени, казалось готового лизать небо.
Слышались стоны насилуемых женщин и убиваемых детей.
Иезуит показал на пяток торчащих виселиц. В петле болталось трое мужчин, женщина и ребенок. Представитель якобы самой гуманной религии мира заметил:
- Вот такие методы управления, как правило, наиболее эффективные. Особенно если использовать еще и костры для ведьм!
Королевич Владислав, молодой, задорный парень произнес со всей искренностью:
- Женщин лучше не убивать, не вешать, не сжигать, а... Тешиться с ними! Ну почему католическая церковь не узаконит гаремы и многоженство!
Иезуит холодно ответил:
- Потому что Иисус воплощенный Господь Бог говорил: кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует в мыслях. А если мы бы после таких слов и гаремы утвердили бы...
Владислав заносчиво заметил:
- Но Иисус учил: ударили тебя по правой щеке - подставь левую! Но никто этому не следует, даже священники. Точнее вы в самую первую очередь. Кто вдохновлял крестовые походы.
Иезуит чуть-чуть приподнял балахон. Нижняя часть лица открылась, и её осветила мрачная улыбка. Голос стал чуть веселее и звонче:
- Наш Бог Иисус как учит католическая церковь имел ввиду, что подставлять другую щеку должны рабы и крепостные, те находится в подчиненном положении. А мы хозяева получили иную заповедь. Ибо сказано Христом: не мир я принес, но меч! И кто не со мной, тот против меня! - Князь церкви улыбнулся еще шире, но это улыбка с железными зубами казалась еще кошмарнее. - Так что мы чему учит то и делаем. Начальствующий не даром носит меч свой!
Владислав подъехал к виселице. Женщина была молодой и привлекательной. Королевич схватил её за еще теплую ножку, и дернул. Засмеялся, произнеся:
- А в постели была бы краше!
Иезуит тяжело вздохнул:
- Такую ножку бы обуть в испанский сапог! Ух, и повизжала бы она.
Герцог Барбаросса заметил:
- Тут еще есть красотки! Может, спустимся и порезвимся с ними?
Сигизмунд солидно заметил:
- Королю, не пристало вот так, по грязному насиловать своих подданных. Да и подхватить тут можно нехорошие болезни.
Иезуит кивнул, прокудахтав:
- Куда большее удовольствие доставляет пытка! Это лучше чем просто мужчина с женщиной!
Герцог Барбаросса все-таки соскочил с коня. Как раз рыцари раздевали свежую красотку. А ему захотелось их опередить. Увидав знатного вельможу в золоченных латах псы-воины вытянулись во фунт. Красивая, юная крестьянка оказалась уже обнажена. Она, почувствовав свободу, ринулась бежать. Но герцог Барбаросса только на вид толстый и неуклюжий. А так он весьма проворный воин. Резко скакнул и настиг нагую девчонку.
Повалил её на дерн, перевернул. Легко своими сильными руками раздвинул ей ноги. Девушке пришлось удовлетворять животную страсть, которую герцог проявлял со всех деликатностью кабана во время течки.
Девушка к своему счастью, уже не была девственницей и поэтому ей, немного легче сносить подобное унижение. Но такое крупное тело в своей необузданной страсти причиняет сильную боль и девчонке, пусть и довольно рослой не позавидуешь.
Нашел себе жертву и королевич Владислав. Он, правда, не такой большой как Барбаросса, и более деликатный с дамами. Но тоже добрая свинья. А иезуит предпочел чинить допрос, наслаждаясь воплями и криками девушек. Ему видимо так было, куда в больший кайф, чем человеческие плотские отношения.
Король Сигизмунд не стал слезать с коня. Он призадумался. В Речи Посполитой власть короля ограничена сеймом. Это типа помещичьего парламента.
Хорошо бы воспользоваться походом на восток и свою власть увеличить. Его сын Владислав, может и поднять значение царского престола. У Василия Шуйского власть ограничена, а авторитет стремиться к нулю. А легитимность сомнительная. Как и у Бориса Годунова. По большому счету Годуновы еще менее легитимны, чем Шуйские. Те хоть из рода рюриковичей, а эти, откуда взялись?
Так что Владислава если хотя бы часть русского боярства согласится можно будет и возвести на престол. Тогда у него будет держава, в несколько раз превосходящая по площади Речь Посполитую. И сын, возможно, станет сильнее отца. Но в будущем возможно слить обе империи в одну. Тогда возникнет сильнейшая держава мира. Возможно самая большая на планете, если не считать Испанию с её заморскими владениями.
Какие получаются захватывающие перспективы. Но кто будет управлять сей державой?
Папский престол и особенно всесильный орден иезуитов претендует на абсолютную власть над Речью Посполитой, а то и всем миром. Реформация только усилила претензии Ватикана на Вселенскую власть. После крушения Византийской империи, Православие сосредоточилось почти исключительно в России. И Греция, и Болгария оказались под османами. И тогда возникла мысль, создать против Московии коалицию, чтобы насадить волю Римского Папы.
Вторжение Ивана Грозного в Ливонию сплотило антироссийские силы. Несмотря на мужество русских солдат, и умелые действия полководцев, противостоять коалиции оказалось слишком сложно. Да и массовые измены боярства, особенно князя Курбского и боярина Челядина, ослабили Российскую империю.
После двадцати пяти лет войны Россия потеряла все свои приобретения в Ливонии, и уступила немного земли полякам и шведам. Но победит Московию и пройти дальше Пскова, увы, не удалось. Стефан Баторий получил немало средств от Ватикана, но все равно увяз в затяжной осаде. Героизм русских людей, умелые полководцы в лице тех же Скопиных-Шуйских, заставили прекратить войну против Московии.
Особые надежды Папский престол связывал с Лжедмитрием первым. Тот тайно принял католичество и очень красиво рассуждал о том, что как прекрасно было бы стать единым Христианскому миру.
Но на Московском престоле не удержался. Да и ляхам не понравилось то, что царек не спешил отдать им смоленские и новгородские земли.
Тем не менее, в России разразилась смута. Особенно опасным оказалось крестьянское восстание Болотникова. Его, правда, Василий Шуйский подавил, но потери оказались ощутимыми. А затем второй самозванец.
Сейчас все расчеты связаны с тем, что русские ослаблены и им не выдержать тройного удара: Польши с запада, Швеции с севера, и татар с юга. А если учесть что Скопин-Шуйский лежит парализованный, то у русских тем более нет шансов.
Король Сигизмунд подумал, что он думает уже одно и тоже. А надо бы что-то более оригинально придумать.
Уже темно и войско остановилось. Солдаты устраиваются на ночлег и тут нелегко всем найти место и кровь. Попробуй, снабди подобную крупную группировку. Эта задача кажется почти непосильной.
Но если Баторий провел сто тысячную армию, значит должен пройти и Сигизмунд.
Лагерь постепенно успокаивается. Вельможи тоже ложатся спать. Остается только иезуит. Он словно и не нуждается во сне. Сидит себе, скрестив ноги и, смотрит на весеннюю луну. О чем он думает?
Красный скорпион убит, а равного ему воина и мага сложно найти. У русских, оказывается тоже есть сильные колдуны и с этим приходится считаться. Особое беспокойство у иезуита одиннадцатого года вызывает Алексей Сотников. Кто этот странный юноша, введший столько интересных новаций в русскую армию? Откуда у него такие знания.
Когда он один из самых влиятельный иезуитов сообщил об этом генералу ордена, то тот, нахмурившись, пробурчал:
- Это птица из другого времени!
И сделал вид, что потерял интерес к разговору. Так что пока вопрос об Алексее остается открытым. И тут следует побольше, выяснить.
Иезуит поднялся и двинулся по лагерю. Он шел словно лисица почти бесшумно. Присматривался, принюхивался, словно хотел что-то стащить.
Появился посыльный мальчишка, и принес ему голубя.
Иезуит посмотрел записку. Скопин-Шуйский неизвестно где, как и князь Сотников. Ничего существенного это не добавила. Князь церкви швырнул мальчугану монет. Тот не смотря на ночную прохладу, не носил обувки, и мелькнув голыми пятками растворился в темноте. Один из прислуживающих послушников, проворный, но нищий.
Иезуит плотоядно оскалился, представив как он подносит к голым пяткам мальчугана факел, заставляя того реветь от боли.
Да приятные ощущения когда мучаешь другого... Впрочем, посыльного пока можно и поберечь, а мальчишку для порки использовать другого.
Иезуит щелкнул кнутом. Подошел к связанным пленникам. Выбрал мальчика лет тринадцати посимпатичнее, достал плеть. И засвистело. От сильного удара лопнула рубашка, и разрослась красная полоса на теле. Пацан заревел, и получил снова. Иезуит лупил с оттяжкой. Он не задавал вопросов, не разводил душевных бесед. Просто наслаждался криками. Несколько воинов проснулось, но узнав питомца иезуитов, отвернулись.
Все боялись этого черного демона. Всем хотелось выпустить ему кишки или перекреститься, но страх парализовал волю.
А иезуит продолжал работать кнутом. Когда мальчуган затих потеряв сознание, князь церкви взял в руки факел и поднес его к голому животу ребенка. Тот вскрикнул, и пришел в себе. Иезуит сунул огонь к лицу мальчишки, и тот дико прокричав, снова отключился.
Жестокому тирану в султане стало скучно, да и спать захотелось. И он отправился на свое ложе. Все-таки пытка это и в самом деле одно из самых интереснейших занятий в мире.
Но бывают вещи и более яркие, чем просто истязания. Это когда ты мучаешь что-то по-настоящему прекрасное. И иезуиту приснился сон.
Будто поймали великого мечника, и князя Алексея, и приготовили к пытке. А вместе с ним и Аленушку. Как приятно посмотреть на этот истязующий процесс, хотя бы и в мечтах сна.
Для большей убедительности Алексея Сотникова и агента "нежную кобру"(Так называли поляки и иезуиты Алену), свели вместе в одном пыточном помещении. Правнуку Стеньки Разина, и первому мечу королевства, на вид лет пятнадцать-шестнадцать. Хотя юноша сильно измучен допросами и пытками. Под глазами темные круги, на теле синяки, кое-где глубокие ожоги, суставы мучительно ноют - сильно их выкрутили на пыточных станках.
Главный Архипалач ордена Иезуитов, веселый вежливый человек с добродушным лицом густой бородой и в чинной рясе, культурный священник, а не мерзостный кат. Ласково, почти нежно допрашивает пленного принца:
-Расскажи, нам, где находятся скрижали счастья и могущества. Не будь эгоистом, они должны принадлежать все людям на этой планете!
Алексей Сотников с трудом разлепил губы, зубы уже все просверлили, и они ужасно болят, челюсть буквально сводит судорогой.
-Вы палачи и эгоисты, вам нельзя давать такую власть.
Главный истязатель, пуская сизые слюни, просипел:
-Мальчик, ты еще такой нежный, знаешь ли ты что такое Содомский грех!
Алексей вздрогнул, неужели они посмеют его изнасиловать.
-Да я вижу, ты испугался, не бойся, мы не согрешим Содомом, ибо здесь святая земля. - Архипалач говорил с явным сожалением. А вот посадим тебя, на козий пустотелый рог и будем каплю за каплей вливать в задницу раскаленное олово, больно и никаких следов.
Князь Алексей задергался:
-Суки, черви, мандавошки!
-Что страшно! - Истязатель неожиданно красиво произнес. - Палач он как художник с величайшим искусством рисует картину боли, ужаса, страдания. Огонь, расплавленный металл, кровь, иглы, растяжки, и многие другие орудия, создают скульптурные композиции. Это выражение черного, злого, терроризирующего сознание.
-Все равно я вам ничего не скажу, можете меня убить! - Прокричал князь Алексей. - Вас накажут русские боги!
Архипалач кисло усмехнулся:
-Я слуга наместника Всевышнего Бога в этом мире, но хорошо кинь взор. Ты увидишь, как мы будем допрашивать девушку. Ожидание истязания мучение сознания - хуже самой сильной телесной боли.
Спектакль, если можно назвать спектаклем такое варварство был поставлен мастерски, юную, но с весьма развитыми формами девушку, били, жгли - пока она не отключилась. И хотя пытка была не совсем настоящей, досталось воительнице Аленушке по самые гланды, и сознание она потеряла на самом деле.
Иезуит приказал изуверу!
-Подрумяним, ей соблазнительные ножки.
Палач так увлекся, что раскаленным железом слишком сильно погладил оголенные круглые девичьи пятки, тем самым едва не сорвав побег. Он плотоядно брызгал слюной и втягивал свиными ноздрями паленное мясо. А голосок ну такой елевый:
-Хорошая девочка, тебе я вижу приятно, давай я тебе выколю рисунок. Посмотри, какой красивый единорог на груди у принца.
Раскаленные иглы вошли в бархатно-оливковую кожу восхитительно прекрасной девчонки. Хотя она отчаянно дергалась, рисунок получился красивый - хищный цветок смесь осьминога и астры, эффектно покрыл плечо и часть груди.
-Великолепно, теперь спиртиком протрем, чтобы наколка не воспалилась!
Девушка-ведьма опять потеряла сознание, искусство требует жертв. Когда истязания окончились, ее окатили ведром студеной воды. Княжича не трогали, так у него может сил на бегство не хватить, должно ведь все выглядеть натурально.
Их отнесли в просторную и чисто вымытую камеру, такой бесценный пленник не должен умереть от заражения или инфекции. К стене приковывать не стали, и так кисти рук были словно мертвые, достаточно ошейника, а вот девушку-воительницу, красавицу из красавиц Аленку приковали. Попробуй уснуть стоя в кандалах, "нежная кобра-ведьма" хотела убить всех тех, кому пришла в голову такая замечательная мысль. Посеченная кнутом и исколотая иглой спина болела по настоящему, ныли вывихнутые суставы, даже говорить было больно.
Иезуит проснулся на самом интересном моменте, на физиономию капнуло дождиком. Уже светало, и вот-вот протрубит сбор, и войско отправится в поход.
Князь церкви благословил спящий лагерь, и прогнусавил:
- Скоро конец Руси. Мы уже собрали много си л!
Но это, скорее всего, было самоуспокоением. Инквизитор достал меч и принялся фехтовать с воображаемым противником. Слишком уж мрачные у него были предчувствия связанные с походом. Что-то не верилось в скорую и неизбежную победу. Даже наоборот русские казались сильным.
Если бы Алексей и Алена действительно оказались бы убиты, то можно было бы успокоиться. Но сейчас они эти русские черти главная угроза походу. Может их можно считать опаснее самого Скопина-Шуйского. Народный трибун Цицерон говорил: как не силен полководец лев, если он предводительствует баранами, то будет согнуть в рог. А тут такая подобралась команда у Скопина-Шуйского...
Подошедший сзади Барбаросса иронически отметил:
- Воображаемый противник всегда очень искусен, но обречен на поражение! И ты видно не можешь рубиться с настоящим бойцом!
Иезуит гневливо предложил:
- Так может и ты, со мной сразишься?
Герцог выхватил из-за пояса клинок и прошипел:
- С удовольствием!
Иезуит был высок, почти вровень с Барбаросса, но на фоне бычьего телосложения последнего, казался практически тростинкой. Тем не менее, считать соотношение сил безнадежным никак нельзя. При первом же выпаде герцог убедился, что его визави худощав и быстр. Несколько взмахов и клинок иезуита коснулся лица Барбаросса. Тот, рассвирепев, рванулся на иезуита, но попался под подножку и грохнулся, на землю.
Герцог попытался стать, но острие клинка коснулось его бычьей шеи. Иезуит прошипел, словно спущенная шина:
- Ну что...Настоящий боец, ощутил остроту меча?
Барбаросса, тяжело дыша, ответил:
- Ты воплощение коварства!
Иезуит усталым тоном ответил:
- Так все говорят... Особенно после знакомства со мною. Но не будем состязаться в оскорблениях.
И князь церкви подал герцогу руку, с невероятной для столь тонких рук силой помог Барбароссе подняться. Бык в золотой фольге сильно морщился и кривил рыло. Не часто его роняли. Особенно досадно получить подобное оскорбление от иезуита, а не рыцаря-профессионала. Хотя кто их знает? Может этот тип, использовал колдовские штучки? Многое говорят, умеют эти иезуиты, знакомы с древней магией!
Появился и король Сигизмунд. Поглядев на перепачканного Барбароссу его величество, понял, в чем дело, и рассмеялся:
- Я вижу, кто-то из вас искупался в грязи!
Иезуит кротким тоном ответил:
- Но ведь и спаситель мира родился в хлеву!
Король Речи Посполитой кивнул, и заметил:
- Все мы с вами созданы из глины!
И посмотрел на Барбароссу, как бы говоря: "ты уже не ссорься с иезуитами, а прости самого полезного союзника".
Герцог согласно кивнул. Близость клинка у шеи настраивает на мирный лад. В целом у троих общие цели, а волкам грызтись и не солидно, а порой даже и губительно.
Иезуит примирительно произнес:
- Легкая разминка на мечах только на пользу делу. Не будем это возводить в трагедию. Тем более впереди у нас русские клинки и пушки.
Сигизмунд вспомнил, что давно собирался спросить у иезуита:
- До нас дошли слухи, будто у русских появились пушки, стреляющие на необычайно большие расстояния. Знают ли иезуиты секрет данного орудия?
Князь церкви с грустной улыбкой ответил:
- Русские мастеровые умеют хранить секреты. Нам удалось выяснить, только что чертежи рисовал молодой князь Алексей Сотников. И это пока все!
Барбаросса злорадно произнес:
- А вы не можете вычислить у русских секреты! Вот какие вы бездари в шпионаже.
Иезуит внешне кротким тоном ответил:
- Как иные из нас фехтовании.
Король Сигизмунд негромко спросил:
- Ну, а какие секреты у русских удалось вам все-таки выяснить?
Князь церкви оживился и ответил:
- Мушкеты... Нам удалось купить пару штук, и разузнать что русские в них используют.
Король Речи Посполитой ожил и азартом спросил:
- И что же у них?
Барбаросса тоже вытянул голову и нахмурил себе чело, прошипел:
- Да что там придумали москали?
Иезуит усмехнулся и заявил:
- Это оказалось довольно просто... Обычный кремень, высекающий искры!
Сигизмунд рассудительно произнес:
- Так и нам следует поскорее изготовить подобные более совершенные мушкеты!
Иезуит в ответ прошипел:
- На это уйдет время! Лучше всего провести наступление сейчас, пока Скопин-Шуйский в коме. Да и кроме того, пусковой механизм требует довольно тонкой работы. Нам будет трудно наладить массовое производство такого оружия.
Барбаросса обрадовано, проревел:
- Так значит и русским тоже! Они не смогут выставить массово череду новых ружей.
Иезуит пожал плечами:
- Говорят у них какая-то новейшая технология литья. Мы не знаем, что там конкретно придумали русские!
Сигизмунд с нарочитой уверенностью произнес:
- Завоюем Москву и переймем все их секреты. Сделает русских!