В христианстве дьявол является олицетворением зла. Традиционно считается, что он восстал против Бога в попытке стать равным самому Богу.[a] Он изображен как падший ангел, который был изгнан с Небес в начале времен, до того, как Бог сотворил материальный мир, и находится в постоянном противостоянии Богу.[2][3] Предполагается, что дьявол - это несколько других фигур в Библии, включая змея в Эдемском саду, Люцифера, сатану, искусителя Евангелий, Левиафана и дракон из Книги Откровения.
Ранние ученые обсуждали роль дьявола. Ученые, находившиеся под влиянием неоплатонической космологии, такие как Ориген и Псевдо-Дионисий, изображали дьявола как олицетворение недостатка и пустоты, сущности, наиболее удаленной от божественного. Согласно Августину Гиппонскому, царство дьявола - это не ничто, а низшее царство, противостоящее Богу. Стандартное средневековое изображение дьявола восходит к Григорию Великому. Он включил дьявола, как первое творение Бога, в христианскую ангельскую иерархию как высшего из ангелов (либо херувима, либо серафима), который пал далеко, в глубины ада, и стал лидером демонов.[4]
С раннего периода Реформации дьявола представляли как все более могущественную сущность, обладающую не только недостатком доброты, но и сознательной волей против Бога, его слова и его творения. Одновременно некоторые реформисты интерпретировали дьявола как простую метафору склонности людей ко греху, тем самым принижая его значимость. Хотя дьявол не играл существенной роли для большинства ученых в современную эпоху, он снова стал важным в современном христианстве.
В разные периоды истории некоторые гностические секты, такие как катары и богомилы, а также такие богословы, как Маркион и Валентин, верили, что дьявол был причастен к сотворению мира. Сегодня эти взгляды не являются частью основного христианства.
Ветхий Завет
Сатана в Ветхом Завете
Исследование Иова (ок. 1821) Уильяма Блейка
В иврите термин шатан (иврит: שָּׂטָן) изначально был нарицательным, означающим "обвинитель" или "противник", который был применим как к человеческим, так и к небесным противникам.[5][6] Термин происходит от глагола, означающего в первую очередь "препятствовать, противодействовать".[7] [8] Во всей еврейской Библии чаще всего это относится к обычным человеческим противникам.[9][10][6] Однако 1 Царств 29:4; 2 Царств 19:22; 1 Царств 5:4; 1 Царств 11:14, 23, 25; Псалмы 109: 6 и Числа 22:22, 32 используют один и тот же термин для обозначения ангела Господня. Эта концепция небесного существа как противника людям превратилась в олицетворенное зло в виде "существа, обладающего свободой воли", называемого сатаной 18 раз в Книге Иова 1-2 и Захарии 3.[9]
И в иврите, и в греческом есть определенные артикли, которые используются для различения нарицательных и имен собственных, но они используются противоположным образом: на иврите артикль обозначает нарицательное, тогда как в греческом артикль обозначает имя человека (имя собственное).[11] Например, в еврейской книге Иова один из ангелов упоминается как сатана, "противник", но в греческой Септуагинте, которая использовалась ранними христианами, всякий раз, когда "сатана" (Ха-сатана) появляется с определенным артиклем, это конкретно относится к человеку, известному как небесный обвинитель, личное имя которого Сатана.[10] В некоторых случаях неясно, что подразумевается.[11]
Генри А. Келли говорит, что "почти все современные переводчики" 1-й Паралипоменон 21: 1 (в которой сатана встречается без определенного артикля) согласны с тем, что стих содержит "собственное имя конкретного существа, назначенного на должность противника".[12]] Томас Фаррар пишет, что "Во всех трех случаях сатана был переведен в Септуагинте как diabolos, а в случае с Иовом и Захарией - как ho diabolos ( обвинитель; ,, клеветник). Во всех трех этих отрывках среди исследователей Ветхого Завета существует общее согласие в том, что слово "сатана" означает ангельское существо".[10][6]
В ранней раввинской литературе сатана никогда не упоминается как "лукавый, Враг, велиал, Мастема или Вельзевул".[14] Ни один талмудический источник не изображает сатану бунтарем против Бога или падшим ангелом и не предсказывает его конец.[14] Древнееврейский текст изображает сатану агентом Бога, шпионом, подсадным утенком, обвинителем человечества и даже палачом. Он спускается на землю, чтобы испытать добродетель людей и ввести их в заблуждение, затем поднимается на Небеса, чтобы обвинить их.[14]
В Книге Иова Иов - праведный человек, облагодетельствованный Богом.[15] Иов 1: 6-8[16] описывает "сынов Божьих" (бене ха'лохим), предстающих перед Богом:[15]
"Сыны Божьи" - это описание "ангелов" как сверхъестественных небесных существ, "служителей Яхве", способных под Его руководством вмешиваться в дела людей, наслаждающихся более тесным союзом с Яхве, чем это свойственно людям. Они появляются как в самых ранних книгах Ветхого Завета, так и в более поздних... Они появляются в пророческой и разумной литературе, а также в исторических книгах; они появляются в первобытной истории и в новейшей истории... обычно они появляются в Ветхом Завете в качестве Божьих представителей среди людей; в противном случае они предстают как небесный суд Яхве. Они посланы людям, чтобы передавать Божье послание, разрушать, спасать, помогать, наказывать. ...Ангелы находятся в полном подчинении воле Бога... Всякий раз, когда они появляются среди людей, это делается для исполнения воли Яхве".[17]
Бог спрашивает одного из них, где он был. Сатана отвечает, что он бродил по земле.[15] Бог спрашивает: "Подумал ли ты о Моем слуге Иове?"[15] Сатана думает, что Иов любит Бога только потому, что он был благословлен, поэтому он просит Бога проверить искренность любви Иова к Богу страданиями, ожидая, что Иов откажется от своей веры.[18] Бог соглашается; Сатана разрушает семью, здоровье, слуг и стадо Иова, но Иов отказывается осуждать Бога.[18] В конце Бог вернул Иову вдвое больше, чем тот потерял. Это один из двух отрывков из Ветхого Завета, наряду с Захарией 3, где древнееврейское ха-сатана (Противник) становится греческим ho diabolos (Клеветник) в греческой Септуагинте, используемой раннехристианской церковью.[19]
Сатана участвует в переписи населения царя Давида, и христианские учения об этом сатане различаются, точно так же, как рассказ о 2 Царств до изгнания и более поздний рассказ о 1 Хронике представляют разные точки зрения:
И снова гнев БОГА возгорелся против Израиля, и Он настроил Давида против них, сказав: "Иди, пересчитай Израиль и Иудею".
- 2 Царств 24:1[20]
Однако сатана восстал против Израиля и заставил Давида пересчитать Израиль.
- 1 Паралипоменон 21:1[21]
Согласно некоторым учениям, этот термин относится к человеку, который носит титул сатана, в то время как другие утверждают, что это действительно относится к небесному сверхъестественному агенту, ангелу.[22] Поскольку сатана послан по воле Бога, его функции меньше напоминают дьявольского врага Бога. Даже если принято считать, что этот сатана относится к сверхъестественному агенту, не обязательно подразумевается, что это тот сатана. Однако, поскольку роль фигуры идентична роли дьявола, а именно. большинство комментаторов и переводчиков согласны с тем, что сатана Давида следует отождествлять с сатаной и дьяволом.[23]
Видение Захарии недавно умершего Иисуса Навина первосвященника изображает спор в небесном тронном зале между сатаной и Ангелом Господним (Захария 3: 1-2).[24] Сцена описывает Иисуса Навина, первосвященника, одетого в грязные лохмотья, представляющего народ Иудеи и его грехи,[25] на суде с Богом в качестве судьи и сатаной в качестве обвинителя.[25] Яхве упрекает сатану[25] и приказывает выдать Иисусу Навину чистую одежду, символизирующую Божье прощение грехов Иуды.[25] Гулдер (1998) рассматривает видение как связанное с противодействием со стороны Санбаллата Хоронита.[26] Опять же, сатана действует в соответствии с Божьей волей. Текст подразумевает, что он действует и как обвинитель Бога, и как его палач.[27]
Отождествляется с дьяволом
Некоторые части Библии, которые изначально не относятся к злому духу или сатане, были ретроактивно истолкованы как ссылки на дьявола.[28]
Змей
"Эдемский сад с грехопадением человека" Яна Брейгеля Старшего и Питера Пола Рубенса, ок. 1615, изображающий Еву, тянущуюся к запретному плоду рядом с дьяволом, изображенным в виде змеи
Эдемский сад с грехопадением человека работы Яна Брейгеля Старшего и Питера Пола Рубенса, ок. 1615, изображающий Еву, тянущуюся к запретному плоду, рядом с дьяволом, изображенным в виде змея
В Книге Бытия 3 упоминается змей в Эдемском саду, который искушает Адама и Еву съесть запретный плод с древа познания добра и зла, что приводит к их изгнанию из Сада. Бог упрекает змея, заявляя: "Я посею вражду между тобой и женщиной и между твоим потомством и ее; он ударит тебя по голове, а ты ударишь его в пяту" (Бытие 3: 14-15).[29] Хотя в Книге Бытия никогда не упоминается сатана,[30] Христиане традиционно интерпретировали змея в Эдемском саду как дьявола из-за Откровения 12: 9,[31] который описывает дьявола как "того, кто древний змей, называемый Дьяволом, или сатаной, тот, кто обманывает весь мир; был низвергнут на землю со всеми своими ангелами".[32][6] Эта глава используется не только для объяснения грехопадения человечества, но и для напоминания читателю о вражде между сатаной и человечеством. Далее это интерпретируется как пророчество о победе Иисуса над дьяволом со ссылкой на ребенка женщины, поражающего голову змея.[33]
Люцифер
Люцифер (Женитьба зла) Гийома Джефса (собор Святого Павла, Льеж, Бельгия)
Идея падших ангелов была знакома в дохристианской еврейской мысли из Книги наблюдателей, согласно которой ангелы, оплодотворившие человеческих женщин, были изгнаны с небес. Вавилонский / древнееврейский миф о восходящей звезде как воплощении небесного существа, низвергнутого за попытку вознестись на высшие уровни богов, также встречается в Библии (Исаия 14: 12-15)[34] был принят ранними христианами и истолкован как падший ангел.[35]
Аквила Синопский происходит от слова хелель, еврейского названия утренней звезды, от глагола ялал (оплакивать). Это производное было принято в качестве имени собственного для ангела, который оплакивает потерю своей былой красоты.[36] Отцы христианской церкви - например, святой Иероним в своей Вульгате - перевели это как Люцифер. Приравнивание Люцифера к падшему ангелу, вероятно, имело место в палестинском иудаизме 1 века.[37] Отцы церкви связали падшего светоносного Люцифера с дьяволом на основании высказывания Иисуса в Евангелии от Луки (10.18 ЕС): "Я видел сатану, упавшего с небес подобно молнии".[35]
В своем труде "О принципах учения" и в проповеди к книге XII христианский ученый Ориген сравнил утреннюю звезду Эосфор-Люцифера с дьяволом. Согласно Оригену, Гелал-Эосфор-Люцифер упал в бездну как небесный дух после того, как попытался приравнять себя к Богу. Киприан ок. 400, Иероним ок. 345-420),[38] Амброзий ок. 340-397 и несколько других отцов церкви, по сути, разделяли эту точку зрения. Они рассматривали это земное свержение языческого царя Вавилона как ясное указание на небесное свержение сатаны.[39] Напротив, отцы церкви Иероним, Кирилл Александрийский (412-444) и Евсевий ок. 260-340 видели в пророчестве Исайи только загадочный конец вавилонского царя.
Херувим в Эдеме
Некоторые ученые используют херувима Иезекииля в Эдеме для поддержки христианского учения о дьяволе:[40]
Вы были в Эдеме, саду Божьем; вас украшали все драгоценные камни: рубин, топаз, изумруд, хризолит, оникс, яшма, сапфир, бирюза и берилл. В тебе были золотые бубны и свирели. В день твоего сотворения они были приготовлены. Ты был помазанным херувимом, который покрывает: и Я поставил тебя так, что ты был на святой горе Божьей; ты ходил взад и вперед среди огненных камней. Ты был совершенен в своих поступках со дня своего сотворения, пока в тебе не обнаружили неправедность.
- Иезекииль 28:13-15[41]
Это описание используется для установления основных характеристик дьявола: что он был создан добрым как высокопоставленный ангел, что он жил в Эдеме и что он стал злом по собственной воле. Отцы Церкви утверждали, что, следовательно, Бога нельзя винить во зле, а скорее в злоупотреблении дьяволом свободой воли.[42]
Велиал
В Ветхом Завете термин велиал (иврит: בְלִיַּעַל, латинизированный: бели-яал) в более широком значении никчемность[43] обозначает тех, кто действует против Бога или, по крайней мере, против Божьего порядка.[44] Во Второзаконии 13: 14 те, кто соблазняет людей поклоняться чему-то другому, кроме Яхве, связаны с велиалом. В 1 Царств 2: 12 сыновья Илия названы велиалами за то, что не признают Яхве и нарушают ритуалы жертвоприношения.[45] В Псалме 18:4 и Псалме 41:8, велиал фигурирует в контексте смерти и болезней. В Ветхом Завете и сатана, и велиал мешают людям жить в гармонии с Божьей волей.[46] Велиал, таким образом, является еще одним шаблоном для более поздней концепции дьявола.[47] С одной стороны, и сатана, и велиал создают трудности для людей, но в то время как велиал противостоит Богу, олицетворяет хаос и смерть и стоит за пределами Божьего космоса, сатана, с другой стороны, обвиняет то, что противостоит Богу. Сатана наказывает за то, что означает велиал.[47] В отличие от сатаны, велиал - не независимая сущность, а абстракция.[48]
Межпредметные тексты
Хотя это и не часть канонической Библии, межзнаменательные писания сформировали раннехристианское мировоззрение и повлияли на интерпретацию библейских текстов. До третьего века христиане все еще ссылались на эти истории, чтобы объяснить происхождение зла в мире.[49] Соответственно, зло вошло в мир через ангелов-отступников, которые вожделели женщин и учили человечество греху. Книга Еноха и Книга юбилеев по-прежнему считаются каноническими Эфиопской церковью.[50] Многие отцы Церкви приняли их взгляды на падших ангелов, хотя и исключили сатану из числа этих ангелов. Вместо этого сатана пал после искушения Евы в Эдемском саду.[51] Сатана использовался как имя собственное в апокрифических еврейских писаниях, таких как Книга юбилеев 10:11; 23:29; 50:5, Завещание Иова и Вознесение Моисея, которые являются современниками написания Нового Завета.[52]
Книга Еноха
В Книге Еноха, датируемой примерно 300-200 гг. до н.э., до 100 г. до н.э.,[53] рассказывается о группе ангелов, называемых Наблюдателями. Наблюдатели влюбились в человеческих женщин и спустились на землю, чтобы вступить с ними в половую связь, в результате чего появилось гигантское потомство.[54] На земле эти падшие ангелы далее обучают небесным секретам, таким как военное ремесло, кузнечное дело и магия.[54] Конкретного дьявольского лидера нет, поскольку падшие ангелы действуют независимо после того, как спускаются на землю, но выдающимися среди этих ангелов являются Шемьяза и Азазель.[44] Только сам пророк Енох упрекает Азазеля в обучении незаконным искусствам, как указано в 1 Еноха 13:1.[55] Согласно 1 Еноха 10: 6, Бог послал архангела Рафаила приковать Азазеля в пустыне Дудаил в качестве наказания.
Сатана, с другой стороны, предстает как лидер класса ангелов. Сатана не относится к числу падших ангелов, а скорее является мучителем как для грешных людей, так и для грешных ангелов. Падшие ангелы описываются как "последовавшие путем сатаны", подразумевая, что сатана привел их на их греховные пути, но сатана и его ангелы явно находятся на службе у Бога, подобно сатане в Книге Иова. Сатана и его подчиненные сатаны действуют как Божьи палачи: они соблазняют грех, обвиняют грешников в их злодеяниях и, наконец, вершат божественный суд как ангелы наказания.[56]
Книга юбилеев
Книга юбилеев также отождествляет Бене Элохим ("сынов Божьих") в Бытие 6 с потомками падших ангелов, придерживаясь мифа о Наблюдателе, известного из Книги Еноха. На протяжении всей книги выделяется другой злой ангел по имени Мастема. Мастема просит Бога пощадить десятую часть демонов и подчинить их своим владениям, чтобы он мог доказать, что человечество греховно и недостойно. Мастема - первая фигура, которая объединяет понятия сатана и Велиал. Морально сомнительные действия, приписываемые Богу в Ветхом Завете, такие как экологические катастрофы и искушение Авраама, вместо этого приписываются Мастеме, создавая сатанинский характер, далекий от воли Бога, в отличие от раннего иудаизма. Тем не менее, текст подразумевает, что Мастема - творение Божье, хотя и противоречащее его воле. В конце времен он будет уничтожен.[57]
Новый Завет
"Отец лжи" перенаправляется сюда. Для других применений см. Отец лжи (значения).
Евангелия
Дьявол, изображенный в "Искушении Христа", Ари Шеффера, 1854.
Дьявол занимает гораздо более видное место в Новом Завете и в христианском богословии, чем в Ветхом Завете и иудаизме. Религиовед Уильям Колдуэлл пишет, что "В Ветхом Завете мы видели, что фигура сатаны расплывчата. ... Знакомясь с Новым Заветом, мы поражаемся цельности, ясности и определенности облика сатаны ".[58] Новозаветное греческое слово, обозначающее дьявола, сатанас, которое встречается 38 раз в 36 стихах, на самом деле не является греческим словом: оно транслитерировано с арамейского, но в конечном итоге происходит от иврита.[52] Ученые сходятся во мнении, что в Новом Завете "сатана" всегда является именем собственным.[52] В Евангелии от Марка 1:13 "ho Satanas" - это имя собственное, которое идентифицирует конкретное существо с ярко выраженной индивидуальностью:[59]
Фигура, которую Марк называет виновником искушения Иисуса в пустыне, будь то сатана или одно из множества других имен, не была "неизвестной величиной". Напротив, во времена Марка и в мире мысли, который разделяли Марк и его аудитория, личность сатаны и характерные для него действия были четко определены и широко известны.[60]
Хотя в более позднем христианском богословии дьявола и его собратьев-падших ангелов часто объединяют в одну категорию демонических духов, дьявол является уникальной сущностью во всем Новом Завете.[61] Дьявол не только искуситель, но, возможно, правит царствами земными.[62] В искушении Христа (Матфея 4: 8-9 и Луки 4: 6-7),[63] дьявол предлагает Иисусу все царства земные, подразумевая, что они принадлежат ему.[64] Поскольку Иисус не оспаривает это предложение, это может указывать на то, что авторы этих Евангелий верили, что это правда.[64] Эту интерпретацию, однако, разделяют не все, поскольку Ириней утверждал, что, поскольку дьявол был лжецом с самого начала, он солгал и здесь, и что все царства на самом деле принадлежат Богу, ссылаясь на Притчи 21.[65][66] Это событие описано во всех трех синоптических Евангелиях (Матфея 4:1-11,[67] Марка 1:12-13[68] и Луки 4:1-13).[69]
Другие противники Иисуса - обычные люди, хотя предполагается влияние дьявола. Иоанна 8:40[70] говорит о фарисеях как о "отродье дьявола". В Евангелии от Иоанна 13:2[71] говорится, что дьявол вошел в Иуду Искариота до предательства Иуды (Луки 22:3).[72][73] Во всех трех синоптических Евангелиях (от Матфея 9: 22-29,[74] от Марка 3: 22-30[75] и от Луки 11: 14-20),[76] Критики Иисуса обвиняют его в обретении силы изгонять бесов из Вельзевула, дьявола. В ответ Иисус говорит, что дом, разделенный сам против себя, падет, и что у дьявола не будет причин позволять кому-либо побеждать дела дьявола его собственной силой.[77]
Деяния и послания
В Послании Иуды упоминается инцидент, когда Архангел Михаил поспорил с дьяволом из-за тела Моисея (Иуда 1:9).[78] Согласно Первому посланию Петра, "Как рыкающий лев, противник ваш, дьявол рыщет вокруг, ища, кого бы пожрать" (1 Петра 5:8).[79] Авторы Второго Послания Петра и Послания Иуды верят, что Бог готовит суд для дьявола и его собратьев-падших ангелов, которые связаны во тьме до Божественного возмездия.[80]
В Послании к Римлянам также подразумевается, что вдохновитель греха является автором смерти.[80] В Послании к Евреям говорится о дьяволе как о том, кто обладает силой смерти, но побежден через смерть Иисуса (Евреям 2:14).[81][82] Во Втором Послании к Коринфянам, апостол Павел предупреждает, что сатана часто маскируется под ангела света.[80]
Откровение
Святой Михаил, побеждающий сатану (1518) Рафаэля, изображающий сатану, низвергнутого с небес Архангелом Михаилом, как описано в Откровении 12: 7-10[83]
La Bête de la Mer (from the Tapisserie de l'Apocalypse in Angers, France). Средневековый гобелен, изображающий дьявола в виде дракона с 7 головами в Книге Откровения.
В Книге Откровения описывается битва на небесах (Откровение 12:7-10)[83] между драконом / змеем, "называемым дьяволом, или сатаной", и архангелом Михаилом, приведшим к падению дракона. Здесь дьявол описан с чертами, сходными с чудовищами первобытного хаоса, такими как Левиафан в Ветхом Завете.[61] Идентификация этого змея как сатаны подтверждает отождествление змея в Книге Бытия с дьяволом.[84] Фома Аквинский, Руперт Дейцский и Григорий Великий (среди прочих) интерпретировали эту битву как произошедшую после того, как дьявол согрешил, стремясь быть независимым от Бога. В результате сатана и злые ангелы низвергнуты с небес добрыми ангелами под предводительством Михаила.[85]
До того, как сатана был низвергнут с небес, он обвинял людей в их грехах (Откровение 12:10).[86][61] Через 1000 лет дьявол восстанет снова, только для того, чтобы быть побежденным и брошенным в озеро Огненное (Откровение 20:10).[87][88] Ангел бездны по имени Абаддон, упомянутый в Откровении 9: 11,[89] описывается как его правитель и часто рассматривается как виновник греха и орудие наказания. По этим причинам Абаддон также отождествляется с дьяволом.[90]
Христианские учения
Концепция падших ангелов имеет дохристианское происхождение. Падшие ангелы появляются в таких произведениях, как Книга Еноха, Книга юбилеев и, возможно, в Книге Бытия 6: 1-4. Христианская традиция и теология интерпретировали миф о восходящей звезде, брошенной в подземный мир, первоначально рассказанный о вавилонском царе (Исаия 14: 12), как также относящийся к падшему ангелу.[91] Дьявола обычно отождествляют с сатаной, обвинителем в Книге Иова.[92] Сатана и дьявол редко изображаются как отдельные сущности.[93]
Большая часть знаний о дьяволе не является библейской. Это проистекает из постсредневековых христианских расширений Священных Писаний под влиянием средневековой и досредневековой популярной мифологии.[94] В средние века было много адаптации библейского материала на местных языках, в которых часто использовались дополнительные литературные формы, такие как драма, чтобы донести важные идеи до аудитории, неспособной самостоятельно читать по латыни.[95] Иногда они расширяли библейский текст дополнениями, пояснительными разработками или пропусками.[96] В Библии есть умолчания: вопросы, на которые она не отвечает. Например, в Библии плод, который съели Адам и Ева, не определен; яблоко - это часть фольклора.[97] Средневековая Европа была хорошо подготовлена для объяснения умолчаний Библии.[98] В дополнение к использованию всемирной истории и расширению библейских книг дополнительными средствами украшения библейских рассказов были популярные саги, легенды и волшебные сказки. Они предоставили подробные представления о дуалистическом творении, где дьявол соперничает с Богом и создает неприятные имитации Божьих созданий, таких как вши, обезьяны и женщины.[99] Дьяволу в некоторых русских сказках приходилось прокладывать себе путь на борт Ковчега, чтобы не утонуть.[100] Способность дьявола в народных сказках появляться в любой животной форме, менять облик или становиться невидимым, все подобные способности, хотя они нигде не упоминаются в самой Библии, были бесспорно приписаны дьяволу средневековой церковью.[101]
Максим Исповедник утверждал, что цель дьявола - научить людей различать добродетель и грех. Поскольку, согласно христианскому учению, дьявол был изгнан из небесного присутствия (в отличие от еврейского сатаны, который все еще действует как ангел-обвинитель на службе у Бога), Максим объяснил, как дьявол все еще мог разговаривать с Богом, как сказано в Книге Иова, несмотря на изгнание. Он утверждает, что, поскольку Бог вездесущ во вселенной, сатана находился в присутствии Бога, когда он высказывал свои обвинения в адрес Иова, не находясь на небесах. Только после Судного дня, когда остальной космос воссоединится с Богом, дьявол, его демоны и все, кто цепляется за зло и нереальность, навечно исключат себя из Бога и будут страдать от этого разделения.[102]
Христиане понимали дьявола как олицетворение зла, автора лжи и распространителя зла, а также как метафору человеческого зла. Однако дьявол не может зайти дальше, чем позволяет Бог или свобода человека, что приводит к проблеме зла. Христианские ученые предложили три основные теодицеи о том, почему доброму Богу может понадобиться допускать зло в мир. Они основаны на свободной воле человечества,[103] самоограничивающем Боге,[104] и наблюдении, что страдание имеет "душетворческую" ценность.[105] Христианские богословы не обвиняют во зле исключительно дьявола, поскольку это создает своего рода манихейский дуализм, который, тем не менее, все еще пользуется поддержкой населения.[106]
Origen
Ориген, вероятно, был первым автором, использовавшим Люцифера как имя собственное для дьявола. В своей работе "О принципах учения" и в проповеди к книге XII он сравнил утреннюю звезду Эосфор-Люцифера - вероятно, основанную на Жизни Адама и Евы - с дьяволом или сатаной. Ориген придерживался мнения, что Гелал-Эосфор-Люцифер, первоначально принятый за Фаэтона, упал в бездну как небесный дух после того, как попытался приравнять себя к Богу. Киприан (около 400 г.), Амброзий (около 340-397 гг.) и несколько других отцов церкви по сути придерживались этой точки зрения, которая была заимствована из эллинистического мифа.[35]
Согласно Оригену, Бог сначала создал разумных существ, а затем материальный мир. Разумные существа делятся на ангелов и людей, оба наделены свободной волей,[107] и материальный мир является результатом их выбора.[108][109] Мир, также населенный дьяволом и его ангелами, также несет в себе всевозможные разрушения и страдания. Ориген выступал против валентинианской точки зрения, что страдания в мире находятся за пределами досягаемости Бога, а дьявол - независимое действующее лицо. Следовательно, дьявол способен преследовать зло только до тех пор, пока позволяет Бог. Зло не имеет онтологической реальности, но определяется дефицитом или отсутствием существования в космологии Оригена. Следовательно, дьявол считается наиболее удаленным от присутствия Бога, и те, кто придерживается дьявольской воли, последуют за удалением дьявола от присутствия Бога.[110]
Христиане обвинили Оригена в том, что он учит спасению для дьявола. Однако в защиту Оригена ученые утверждают, что апокатастасис дьявола основан на неправильном толковании его универсализма. Соответственно, не дьявол, как принцип зла, олицетворение смерти и греха, а ангел, который представил их в первую очередь, будет восстановлен после того, как этот ангел откажется от своей злой воли.[111]
Августин
Работа Августина Гиппонского "Civitas Dei" (5 век) и его последующая работа "О свободе воли" оказали большое влияние на западную демонологию в средние века и даже в эпоху Реформации, оказав влияние на известных богословов Реформации, таких как Джон Кальвин и Мартин Лютер.[112][113] Для Августина восстание сатаны было первой и последней причиной зла; таким образом, он отверг более ранние учения о падении сатаны, когда мир уже был разрушен. сотворен.[114][115] В своем "Гражданском деле" он описывает два города (Civitates), отличные друг от друга и противопоставленные друг другу, как свет и тьма.[116] Земной город находится под влиянием греха дьявола и населен злыми людьми и демонами (падшими ангелами), ведомыми дьяволом. С другой стороны, небесный град населен праведниками и ангелами, ведомыми Богом.[116] Хотя его онтологическое разделение на два разных царства демонстрирует сходство с манихейским дуализмом, Августин отличается в отношении происхождения и силы зла. Он утверждает, что зло впервые возникло по свободной воле дьявола[117] и не имеет независимого онтологического существования. Августин всегда подчеркивал верховную власть Бога над дьяволом[118] который может действовать только в рамках, данных ему Богом.[115]
Августин писал, что ангелы грешили при иных обстоятельствах, чем люди, что приводило к иным последствиям их действий. Человеческие грехи являются результатом обстоятельств, за которые человек может нести ответственность, а может и не нести, таких как первородный грех. Человек несет ответственность за свои решения, но не за среду или условия, в которых принимаются его решения. Ангелы, ставшие демонами, жили на Небесах; их окружение было обоснованным и окружено божественным; они должны были любить Бога больше, чем самих себя, но они наслаждались собственной силой и любили себя больше, греша "спонтанно". Поскольку они согрешили "по собственной инициативе, не подвергаясь искушению или убеждению со стороны кого-либо другого, они не могут покаяться и спастись благодаря вмешательству другого. Следовательно, они навечно зациклены на своей любви к себе (Deb. arb. 3.10.29-31) ".[119][120] Поскольку грех дьявола присущ его природе, Августин утверждает, что дьявол, должно быть, стал злом сразу после своего сотворения.[121] Таким образом, попытка дьявола занять Божий престол - это не нападение на врата рая, а поворот к солипсизму, в котором дьявол становится Богом в своем мире.[122]
Далее, Августин отвергает идею о том, что зависть могла быть первым грехом (как верили некоторые ранние христиане, что видно из таких источников, как Пещера сокровищ, в которую пал сатана, потому что он завидовал людям и отказался пасть ниц перед Адамом), поскольку гордость ("любить себя больше, чем других и Бога") должна предшествовать зависти ("ненависти к счастью других").[123] Такие грехи описываются как удаление от присутствия Бога. Грех дьявола не придает злу положительного значения, поскольку зло, согласно августинской теодицее, является всего лишь побочным продуктом творения. Все духи были созданы из любви к Богу, но дьявол ценил себя больше, тем самым отказавшись от своего положения ради низшего блага. Менее ясно Августин говорит о причине, по которой дьявол решил отказаться от Божьей любви. В некоторых работах он утверждал, что именно Божья благодать дает ангелам более глубокое понимание природы Бога и порядка космоса. Озаренные данной Богом благодатью, они стали неспособны испытывать какое-либо влечение ко греху. Однако другие ангелы не наделены благодатью и действуют греховно.[124]
Ансельм Кентерберийский
Ансельм Кентерберийский описывает причину падения дьявола в своем De Casu Diaboli ("О падении дьявола"). Порвав с диабологией Августина, он освободил Бога от предопределенности и заставил дьявола согрешить. Как и более ранние богословы, Ансельм объяснял зло как ничто, или нечто, что люди могут просто приписать чему-то, чтобы отрицать его существование, что само по себе не имеет субстанции. Бог дал дьяволу свободу воли, но не заставил дьявола грешить, создав условия для злоупотребления этим даром. Ансельм ссылается на идею благодати, даруемой ангелам.[125] Согласно Ансельму, благодать также была предложена Люциферу, но дьявол добровольно отказался принять дар от Бога. Ансельм далее утверждает, что все разумные существа стремятся к добру, поскольку разумные существа желают добра, поэтому желание Люцифера стать равным Богу на самом деле соответствует Божьему плану.[126][b] Дьявол отклоняется от Божьих планов, когда он хочет стать равным Богу своими собственными усилиями, не полагаясь на Божью благодать.[126]
Ансельм также сыграл важную роль в дальнейшем отходе христианского богословия от теории искупления, веры в то, что распятие Иисуса было выкупом, выплаченным сатане, в пользу теории сатисфакции.[128] Согласно этой точке зрения, человечество согрешило, нарушив созданную Богом космическую гармонию. Чтобы восстановить эту гармонию, человечеству нужно было заплатить Богу то, чего у него не было. Но поскольку люди не могли заплатить такую цену, Богу пришлось послать Иисуса, который является одновременно Богом и человеком, принести себя в жертву.[129] Дьявол больше не играет важной роли в этой теории искупления. В теологии Ансельма дьявол предстает скорее как пример злоупотребления свободой воли, чем как значимое действующее лицо в космосе.[130] В нем нет необходимости объяснять ни грехопадение, ни спасение человечества.[131]
История
Раннее христианство
Дьяволы - деталь фрески из Рильского монастыря, Болгария
Понятие падших ангелов уже существовало, но в дохристианские времена не имело единого повествования. В 1 Енохе, Азазеле и его сонме ангелов пришли на землю в человеческом обличье и обучали запретным искусствам, приводящим к греху. В Апокалипсисе Авраама Азазель описывается с его собственным Каводом (Великолепием), термином, обычно используемым для обозначения Божественного в апокалиптической литературе, который уже указывает на дьявола как на противоположность Богу, с царством дьявола на земле и Царством Бога на небесах.[132] В Жизни Адама и Евы сатана был изгнан с небес за его отказ пасть ниц перед человеком, вероятно, наиболее распространенное объяснение падения сатаны в протоортодоксальном христианстве.[133]
Христианство, однако, изобразило падение ангелов как событие, предшествовавшее сотворению людей. Дьявол становится бунтарем против Бога, поскольку претендует на божественность для себя; ему позволено иметь временную власть над миром. Таким образом, в предыдущих изображениях падших ангелов проступок злого ангела направлен вниз (к человеку на земле), в то время как в христианстве грех дьявола направлен вверх (к Богу).[35] Хотя дьявол считается злом по своей сути, влиятельные христианские ученые, такие как Августин и Ансельм Кентерберийский, согласны с тем, что дьявол был создан добрым, но в какой-то момент свободно выбрал зло, что привело к его падению.
В раннем христианстве некоторые движения постулировали различие между Богом Закона, творцом мира и Богом Иисуса Христа. Таких позиций придерживались Маркион, Валентин, Василид и Офит, которые отрицали, что ветхозаветное божество является истинным Богом, утверждая, что описания еврейского божества богохульны по отношению к Богу. Им противостояли такие люди, как Ириней, Тертуллиан и Ориген, которые утверждали, что божество, представленное Иисусом, и Бог евреев - одно и то же, и которые, в свою очередь, обвиняли такие движения в богохульстве против Бога, утверждая силу, превосходящую Творца. Как видно из книги Оригена "О первых принципах", те, кто отрицал, что ветхозаветное божество является истинным Богом, утверждали, что Бог может быть только добрым и не может быть подвержен низшим эмоциям, таким как гнев и ревность. Вместо этого они обвинили его в самообожествлении, таким образом отождествив его с Люцифером (Хелелем), противником Иисуса и правителем мира.[134]
Однако не все дуалистические движения приравнивали Создателя к дьяволу. В валентинианстве Творец просто невежествен, но не злой, пытающийся сделать мир настолько хорошим, насколько он может, но ему не хватает должной силы для поддержания его благости.[135] Ириней пишет в "Против ересей", что, согласно космологической системе Валентина, сатана был правителем левой руки,[136] но на самом деле превосходил Создателя, потому что он состоял из духа, в то время как Создатель был низшей материей.[137][135]
Byzantium
Копия мозаики начала 6 века в Сант-Аполлинаре-Нуово, Равенна, изображающей Христа, отделяющего овец от козлищ. Голубой ангел, возможно, самое старое христианское изображение сатаны, который собирает грешников, символизируемых козами. Здесь он не является дьявольским чудовищем, известным по более поздней иконографии, но ему даровано равное присутствие в небесном суде. Однако отождествление этой фигуры с сатаной оспаривается.[138]
Византийское понимание дьявола почерпнуто в основном у отцов церкви первых пяти веков. Из-за сосредоточения внимания на монашестве, мистицизме и негативном богословии, которые были более объединяющими, чем западные традиции, дьявол играл лишь второстепенную роль в византийском богословии.[139] В рамках такой монистической космологии зло рассматривалось как недостаток, не имеющий реального онтологического существования. Таким образом, дьявол стал сущностью, наиболее удаленной от Бога, как описано Псевдо-Дионисием Ареопагитом.[140]
Иоанн Лествичник подробно описал ловушки дьявола в своем монашеском трактате "Лестница в рай". Первая ловушка дьявола и его демонов заключается в том, чтобы помешать людям совершать добрые поступки. Во втором случае человек совершает добро, но не в соответствии с Божьей волей. В третьем случае человек начинает гордиться своими добрыми поступками. Только признав, что все хорошее, что человек может совершить, исходит от Бога, можно избежать последней и самой опасной ловушки.[102]
Иоанн Дамаскин, чьи работы также повлияли на западные схоластические традиции, опроверг дуалистическую космологию. Выступая против дуалистических религий, таких как манихейство, он утверждал, что, если дьявол был принципом, независимым от Бога, и есть два принципа, они должны быть в полной противоположности. Но если они существуют, по словам Джона, они оба имеют общую черту существования, в результате чего снова возникает только один принцип (существования).[141] Под влиянием Евангелиста Иоанна он еще больше подчеркнул метафоры света для добра и тьмы для зла.[142] Подобно тьме, лишение хорошего приводит к тому, что человек становится несуществующим и темнее.[141]
Византийское богословие не считает дьявола искупимым. Поскольку дьявол - это дух, дьявол и его ангелы не могут изменить свою волю, точно так же, как люди, превратившиеся в духов после смерти, также не способны изменить свое отношение.[143]
Раннее средневековье
Дьявол на коне. Нюрнбергская хроника (1493).
Хотя учения Августина, который отвергал енохианские писания и ассоциировал дьявола с гордыней, а не с завистью, обычно считаются наиболее фундаментальными изображениями дьявола в средневековом христианстве, некоторые концепции, такие как представление о зле как о простом отсутствии добра, были слишком утонченными, чтобы быть принятыми большинством богословов в раннем средневековье. Они искали более конкретный образ зла, чтобы представить духовную борьбу и боль, поэтому дьявол стал более конкретной сущностью. С IV по XII века христианские идеи сочетались с европейскими языческими верованиями, создавая яркий фольклор о дьяволе и привнося новые элементы. Хотя теологи обычно смешивали демонов, сатанов и дьявола, средневековая демонология довольно последовательно проводила различие между Люцифером, падшим ангелом, обитающим в аду, и подвижным сатаной, исполняющим его волю.[144]
Тевтонских богов часто считали демонами или даже дьяволом. В Флэтейярбоке Один явно описывается как другая форма дьявола, которому язычники поклонялись и которому приносили жертвы.[145] Все священное для язычников или иностранных божеств обычно воспринималось как священное для дьявола и христиане его боялись.[146] Многие языческие природные духи, такие как гномы и эльфы, стали рассматриваться как демоны, хотя разница между монстрами и демонами осталась. Монстры, считающиеся искаженными людьми, вероятно, без души, были созданы для того, чтобы люди могли быть благодарны Богу за то, что они не страдали в таком состоянии; они стояли выше существующих демонов и все еще претендовали на небольшую степень красоты и добродетели, поскольку не отвернулись от Бога.[147]
Было широко признано, что люди могут заключить сделку с дьяволом[148], посредством которой дьявол попытается поймать душу человека. Часто человеку приходится отказываться от веры во Христа. Но дьявола можно было легко обмануть мужеством и здравым смыслом, и поэтому он часто оставался комическим персонажем в фольклорных историях.[149] Во многих немецких народных сказках дьявол заменяет роль обманутого великана, известного из языческих сказок.[150] Например, дьявол строит мост в обмен на душу первого проходящего существа, затем люди пропускают собаку первой по мосту, и дьявол обманут.[151]
Доктрины папы Григория Великого о дьяволе получили широкое признание в средневековый период и, в сочетании со взглядами Августина, стали стандартным описанием дьявола. Грегори описал дьявола как первое творение Бога. Он был херувимом и предводителем ангелов (в отличие от византийского писателя Псевдо-Дионисия, который не причислял дьявола к ангельской иерархии).[152] Григорий и Августин согласились с идеей, что дьявол пал по собственной воле; тем не менее, Бог осуществлял окончательный контроль над космосом. Чтобы поддержать свой аргумент, Грегори перефразирует отрывки из Ветхого Завета, согласно которым Бог посылает злого духа. Однако воля дьяволов действительно несправедлива; Бог просто обращает злые дела к правосудию.[153] Таким образом, для Григория дьявол также является искусителем. Искуситель подстрекает, но на грех соглашается человеческая воля. Дьявол несет ответственность только за первую стадию грехопадения.[154]
Катары и богомилы
Бог и Люцифер - Псалтирь королевы Марии (1310-1320), f.1v - BL Royal MS 2 B VII
Возрождение дуализма в 12 веке катаризмом глубоко повлияло на христианские представления о дьяволе.[155] То, что известно о катарах, в значительной степени содержится в том, что сохранили критики католической церкви, которая позже уничтожила их во время Альбигойского крестового похода. Ален де Лилль, ок. 1195 г., обвинил катаров в вере в двух богов, одного из света и другого из тьмы.[156] Дюран де Уэска, отвечая на катарский трактат ок. 1220 г. указывает, что они считали физический мир творением сатаны.[157] Бывший итальянский катар, ставший доминиканцем, Саккони в 1250 году засвидетельствовал инквизиции, что его бывшие единоверцы верил, что дьявол создал мир и все, что в нем есть.[158]
Катаризм, вероятно, уходит корнями в богомилизм, основанный Теофилосом в 10 веке, который, в свою очередь, многим был обязан более ранним павликианам в Армении и на Ближнем Востоке и оказал сильное влияние на историю Балкан. Их истинное происхождение, вероятно, кроется в более ранних сектах, таких как несторианство, маркионизм и борборитизм, которые все разделяют представление о докетическом Иисусе. Как и эти более ранние движения, богомилиты согласны с дуализмом между телом и душой, материей и духом, а также с борьбой между добром и злом. Отвергая большую часть Ветхого Завета, они выступали против устоявшейся католической церкви, божеством которой они считали дьявола. Среди катаров существовал как абсолютный дуализм (разделяемый богомилами и раннехристианским гностицизмом), так и смягченный дуализм как часть их собственной интерпретации.[159]
Смягченные дуалисты ближе к христианству, считая Люцифера ангелом, созданным (посредством эманации, поскольку, отвергая Ветхий Завет, они отвергли творение из ничего) Богом, а Люцифер пал по своей собственной воле. С другой стороны, абсолютные дуалисты рассматривают Люцифера как вечный принцип зла, а не как часть Божьего творения. Люцифер заставил добрые души принять телесную форму и заточил их в своем царстве. Следуя абсолютному дуализму, ни души небесного царства, ни дьявол и его демоны не обладают свободной волей, а просто следуют своей природе, отвергая таким образом христианское понятие греха.[160]
Католическая церковь отреагировала на распространение дуализма на Четвертом Латеранском соборе (1215), подтвердив, что Бог создал все из ничего; что дьявол и его демоны были созданы добрыми, но превратились во зло по своей собственной воле; что люди поддались искушениям дьявола, тем самым впадая в грех; и что после Воскресения проклятые будут страдать вместе с дьяволом, в то время как спасенные наслаждаются вечностью со Христом.[161] Всего несколько богословов из Парижского университета в 1241 году предложили противоположное утверждение, что Бог создал дьявола злым и без своего собственного решения.[162]
После распада Османской империи в балканском фольклоре о сотворении мира сохранились элементы богомильского дуализма: прежде чем Бог сотворил мир, он встречает гуся в вечном океане. Сообщается, что Гуся зовут Сатанаил, и он утверждает, что он бог. Когда Бог спрашивает Сатанаила, кто он такой, дьявол отвечает "бог богов". Бог просит, чтобы дьявол затем нырнул на дно моря, чтобы унести немного грязи, и из этой грязи они создали мир. Бог создал своих ангелов, а дьявол - своих демонов. Позже дьявол пытается напасть на бога, но его сбрасывают в пропасть. Он продолжает скрываться за Божьим творением и планирует очередное нападение на небеса.[163] Этот миф имеет некоторое сходство с доисламскими тюркскими мифами о сотворении мира, а также с богомильскими мыслями.[164]
Реформация
Изображение дьявола в Кодексе Гигас.
Папа Сильвестр II и дьявол на иллюстрации, ок. 1460.
С начала раннего современного периода (примерно в 1400-х годах) христиане начали представлять дьявола как все более могущественную сущность, постоянно вводящую людей во ложь. Евреи, ведьмы, еретики и люди, пораженные проказой, часто ассоциировались с дьяволом.[165] Маллеус Малефикарум, популярная и обширная работа об охоте на ведьм, была написана в 1486 году. Протестанты и католическая церковь начали обвинять друг друга в том, что они проповедуют ложные доктрины и невольно попадаются в ловушки дьявола. И католики, и протестанты реформировали христианское общество, переложив свои основные этические проблемы с избегания семи смертных грехов на соблюдение Десяти заповедей.[166] Таким образом, нелояльность к Богу, которая рассматривалась как нелояльность к церкви, и идолопоклонство стали величайшими грехами, делая дьявола все более опасным. Некоторые реформаторские движения и ранние гуманисты часто отвергали концепцию личного дьявола. Например, Вольтер отверг веру в дьявола как суеверие.[167]
Ранняя протестантская мысль
Христианин сражается с дьяволом золотым мечом, деталь потолка клойстерса Норвичского собора
Мартин Лютер учил, что дьявол реален, личностен и могуществен.[168] Зло было не дефицитом добра, а самонадеянной волей против Бога, его слова и его творения.[169] Он также подтвердил реальность колдовства, вызванного дьяволом. Однако он отрицал реальность бегства ведьм и метаморфоз, вместо этого рассматривая их как воображение.[c] Дьявол также может вселяться в кого-то. Он высказал мнение, что одержимый может чувствовать дьявола в себе, как верующий чувствует Святого Духа в своем теле.[d] В своем Theatrum Diabolorum Лютер перечисляет несколько сонмов больших и меньших дьяволов. Великие дьяволы подстрекают к большим грехам, таким как неверие и ересь, в то время как меньшие дьяволы - к мелким грехам, таким как жадность и блуд. Среди этих дьяволов также фигурирует Асмодей, известный из Книги Товита.[e] Эти антропоморфные дьяволы используются как стилистические приемы для его аудитории, хотя Лютер рассматривает их как разные проявления одного духа (то есть дьявола).[f]
Кальвин учил традиционному взгляду на дьявола как на падшего ангела. Кальвин повторяет сравнение святого Августина: "Человек подобен лошади, наездником которой является либо Бог, либо дьявол".[172] Допрашивая Сервета, который сказал, что все творение является частью Бога, Кальвин спросил: "А как же дьявол?" Сервет ответил, что "все сущее является частью Бога".[173]
Протестанты считали учение Католической церкви подорванным действием сатаны, поскольку считалось, что они заменили библейское учение выдуманными обычаями. В отличие от еретиков и ведьм, протестанты считали, что католики бессознательно следуют за сатаной.[174] Отказываясь от церемониальных ритуалов и заступничества, поддерживаемых католической церковью, реформаторы подчеркивали индивидуальное сопротивление искушениям дьявола.[174] Среди учений Лютера об отгонении дьявола была рекомендация музыки, поскольку "дьявол не выносит веселья".[175]
Анабаптисты и раскольники
Дэвид Джорис был первым из анабаптистов, предположившим, что дьявол был всего лишь аллегорией (ок. 1540); эта точка зрения нашла небольшое, но стойкое приверженцев в Нидерландах.[165] Дьявол в образе падшего ангела символизировал грехопадение Адама от Божьей благодати, а сатана олицетворял силу внутри человека.[165]
Томас Гоббс (1588-1679) использовал дьявола как метафору. Дьявол, сатана и подобные фигуры, упоминаемые во всей Библии, относятся в его работе к Левиафану к должностям или качествам, но не к отдельным существам.[176]
Однако в настоящее время эти взгляды остаются в значительной степени точкой зрения меньшинства. Даниэль Дефо в своей Политической истории дьявола (1726) описывает такие взгляды как форму "практического атеизма". Дефо писал: "те, кто верит, что Бог есть, [...] признают долг почтения, которым человечество обязано [...] природе, и верить в существование дьявола - такой же долг перед разумом".[177]
В современную эпоху
Шабаш ведьм (1798) Франсиско Гойи, изображающий дьявола в виде украшенного гирляндами козла.
С ростом влияния позитивизма, сциентизма и нигилизма в современную эпоху как концепции Бога, так и дьявола стали для многих менее актуальными.[178] Однако Гэллап сообщил, что "Независимо от политических убеждений, религиозных наклонностей, образования или региона большинство американцев верят, что дьявол существует".[179]
Многие христианские богословы интерпретировали дьявола в его первоначальном культурном контексте как символ психологических сил. Многие отбросили концепцию дьявола как ненужное предположение: дьявол мало что добавляет к решению проблемы зла, поскольку независимо от того, согрешили ангелы перед людьми или нет, остается вопрос, как зло вообще вошло в мир.[180]
Рудольф Бультман учил, что христианам необходимо отвергнуть веру в буквального дьявола как часть формулирования подлинной веры в современном мире.[181]
Напротив, произведения таких писателей, как Джеффри Бертон Рассел, сохраняют веру в буквальное личное падшее существо того или иного рода.[182] Рассел утверждает, что теологи, которые отвергают буквального дьявола (например, Бультман), упускают из виду тот факт, что дьявол является неотъемлемой частью Нового Завета с самого его возникновения.[183]
Христианский богослов Карл Барт описывает дьявола не как личность и не просто как психологическую силу, а как природу, противостоящую добру. Он включает дьявола в свою тройственную космологию: есть Бог, Божье творение и ничто. Небытие - это не отсутствие существования, а план существования, в котором Бог забирает свою творческую силу. Он изображается как хаос, противостоящий реальному бытию, искажающий структуру космоса и приобретающий влияние на человечество. В отличие от дуализма, Барт утверждал, что противостояние реальности влечет за собой реальность, так что существование дьявола зависит от существования Бога и не является независимым принципом.[184]
Современные взгляды
Католическая церковь
Хотя католическая церковь не уделяла большого внимания дьяволу в современный период, некоторые современные католические учения начали вновь подчеркивать дьявола.[g]
Папа Павел VI выразил обеспокоенность по поводу влияния дьявола в 1972 году, заявив, что: "Дым сатаны пробился в Храм Божий через какую-то щель".[186] Однако Иоанн Павел II считал поражение сатаны неизбежным.[187]
Папа Франциск вновь обратил внимание на дьявола в начале 2010-х, заявив, среди многих других заявлений, что "Дьявол умен, он знает больше богословия, чем все богословы вместе взятые".[188] Журналистка Синди Вуден прокомментировала повсеместное распространение дьявола в учении папы Франциска, отметив, что Франциск верит, что дьявол реален.[189] Во время утренней проповеди в часовне Domus Sanctae Marthae в 2013 году понтифик заявил, что дьявол существует. сказал:
Дьявол - это не миф, а реальная личность. Человек должен реагировать на дьявола, как это сделал Иисус, который ответил словом Божьим. С князем мира сего невозможно вести диалог. Диалог необходим среди нас, он необходим для мира [...] Диалог рождается из милосердия, из любви. Но с этим принцем нельзя вести диалог; можно отвечать только словом Божьим, которое защищает нас.[190]
В 2019 году Артуро Соса, верховный главнокомандующий Общества Иисуса, сказал, что сатана - это символ, олицетворение зла, но не личность и не "личная реальность"; четыре месяца спустя он сказал, что дьявол реален, и его власть - это зловещая сила.[191]
Унитарии и христадельфиане
Либеральное христианство часто рассматривает дьявола метафорически и фигурально. Дьявол рассматривается как олицетворяющий человеческий грех и искушение, а также любую человеческую систему, противостоящую Богу.[192] Ранние унитарии и раскольники, такие как Натаниэль Ларднер, Ричард Мид, Хью Фармер, Уильям Эшдоун и Джон Симпсон, и Джон Эппс учили, что чудесные исцеления, описанные в Библии, реальны, но что дьявол был аллегорией, а демоны - просто медицинским языком того времени. Таким взглядам сегодня учат христадельфиане[193] и Церковь Блаженной Надежды. Унитарии и христадельфиане, которые отвергают Троицу, бессмертие души и божественность Христа, также отвергают веру в персонифицированное зло.[194]
Харизматические движения
Харизматические движения рассматривают дьявола как личного и реального персонажа, отвергая все более метафоричное и историческое переосмысление дьявола в современный период как небиблейское и противоречащее жизни Иисуса. Люди, которые сдаются царству дьявола, подвергаются опасности стать одержимыми его демонами.[195]
По деноминации
Католицизм
Картина Луки Джордано, изображающая Архангела Михаила и падших ангелов, Вена, 1666
В Катехизисе Католической церкви говорится, что Церковь рассматривает дьявола как доброго ангела, созданного Богом, и по его свободной воле он и его собратья-падшие ангелы лишились Божьей благодати.[196] Сатана не является бесконечно могущественным существом. Хотя он ангел и, следовательно, чистый дух, тем не менее, он считается существом. Действия сатаны разрешены божественным провидением.[196] Католицизм отвергает апокатастасис, примирение с Богом, предложенное Отцом Церкви Оригеном.[197]
В традиции католической церкви существует ряд молитв и практик против дьявола.[198][199] В молитве Господней содержится прошение об избавлении "от лукавого", но существует и ряд других конкретных молитв.
В молитве святому Михаилу конкретно содержится просьба защитить католиков "от злобы и козней дьявола". Учитывая, что некоторые послания от Богоматери Фатимской были связаны Святым Престолом с "концом времен",[200] некоторые католические авторы пришли к выводу, что ангел, упомянутый в посланиях Фатимы, - это Архангел Михаил, который побеждает дьявола в Войне на Небесах.[201][202] Тимоти Тиндал-Робертсон придерживается позиции, что Освящение России было шагом к окончательному поражению Христианства. Сатана в исполнении архангела Михаила.[203]
Процесс экзорцизма используется в католической церкви против дьявола и одержимости демонами. Согласно Катехизису Католической церкви, "Иисус совершал экзорцизмы, и от него Церковь получила силу и должность изгнания нечистой силы".[204] Габриэле Аморт, который до своей смерти в 2016 году был главным экзорцистом Римской епархии, предостерегал от игнорирования сатаны, говоря: "Тот, кто отрицает сатану, также отрицает грех и больше не понимает действий Христа".[205]
Католическая церковь рассматривает битву с дьяволом как продолжающуюся. Во время посещения 24 мая 1987 года святилища Святого Михаила Архангела, папа Иоанн Павел II сказал:[205]
Битва с дьяволом, которая является главной задачей святого Михаила архангела, продолжается и сегодня, потому что дьявол все еще жив и активен в мире. Зло, которое окружает нас сегодня, беспорядки, от которых страдает наше общество, непоследовательность и сломленность человека, являются не только результатом первородного греха, но и результатом всепроникающих и темных действий сатаны.
Восточно -православные взгляды
Ангел с добродетелями умеренности и смирения и Дьявол с грехами ярости и гнева. Фреска 18 века в церкви Святого Николая в Куковце, провинция Перник, Болгария
В Восточном православии дьявол является неотъемлемой частью христианской космологии. Существование дьявола воспринимается всерьез и не подлежит сомнению.[206] Согласно традиции восточного православного христианства, есть три врага человечества: Смерть, грех и сатана.[207] В отличие от Западного христианства, грех рассматривается не как преднамеренный выбор, а как универсальная и неизбежная слабость.[207] Грех - это отвержение от Бога к самому себе, форма эгоизма и неблагодарности, уводящая от Бога к смерти и небытию.[208] Люцифер изобрел грех, приводящий к смерти, и первым ввел его в обиход человечества. ангелы, которые были созданы до материального мира, а затем до человечества. Люцифер, считавшийся бывшим лучезарным архангелом, потерял свой свет после своего падения и стал темным сатаной (врагом).[209]