|
|
||
- Мишенька... - жарко шептала ему на ухо очаровательная блондинка, прижимаясь пышной грудью и тихонько толкая в бок. - Просыпайся, дорогой... Просыпайся, милый...
- Ммм... - невнятно отвечал Мишка и отворачивался.
Но толчки становились все сильней, настойчивей. Затем она даже схватила его за ворот, принявшись тормошить и громко кричать что-то в самое ухо. Мишка, некоторое время стоически переносил все ее издевательства, но потом, когда она принялась откровенно пинать его ногами, все-таки не выдержал и... проснулся.
Проснулся как раз вовремя, чтобы заметить, как ему в живот несется здоровенный грязный сапог, окованный к тому же по мыску широкой металлической пластиной.
Рефлекторно дернувшись назад, Мишка подставил под удар руки, перехватывая ногу над ступней, и, дернув на себя, перекатился под пролетающим над ним владельцем сапога, тут же поднимаясь на ноги.
- Ашш!.. Ор егир!.. - непонятно и грозно разнеслось по округе. Тип, что только что собирался стукнуть Мишку в живот, ругаясь, копошился в низком, цепком кустарнике. Рядом с ним, пряча ухмылки, стояли еще несколько человек, обряженных в какое-то кожаное тряпье.
Дежнев, автоматически вставший в стойку, но еще так до конца и не проснувшийся, тупо хлопал глазами.
- Эвон який биже, дедь Ругый. - засмеялся один из кадров в коже - высокий парень, лет восемнадцати. - Оки медевь.
Остальные тоже заулыбались.
- Барга свинич!.. - огрызнулся человек в кустах и, дернувшись изо всех сил, оставляя на колючках обрывки материи, выскочил на поляну. - Яж ему кажу, медевици!
И, сердито насупившись, бросился на Мишку.
Дежнев, по-прежнему ровным счетом ничего не понимая, и действуя на одних въевшихся в мышцы рефлексах, шагнул навстречу, хватая противника за отворот куртки, и рухнул на спину, пронося его над собой на вытянутой ноге. Тот, нелепо взмахнув руками, взвился в воздух и, пролетев несколько метров, с шумом и треском, опять грохнулся в кусты. На сей раз это, кажется, был шиповник...
Народ заржал уже в полный голос. Некоторые даже попадали на траву, стащив с голов вязаные шапки, и, краснея и обливаясь слезами, усиленно затыкали ими рты.
- Ай, берых! - громче всех хохотал юноша. - Айя, берых...
- Арраг! - взревел тот, что лежал в кустах, вскочил и, выхватив что-то похожее на широкий, длинный меч, принялся крушить держащие его ветки. - Арраг, щена!
Расправившись с шиповником, он, злобно рыча, опять рванулся на Дежнева.
Мишка, четко, как на тренировках, выполнивший бросок и тут же вернувшийся в стойку, спокойно шагнул в сторону, уходя от падающего клинка и охватывая ладонями его рукоять - поверх рук нападающего. Затем чуть повел их вниз и вправо и толкнул оппонента плечом. Тот опять покатился по земле. Меч остался в Мишкиных руках.
Люди вокруг тут же перестали смеяться и подобрались, обнажая оружие. Дежнев, до которого начала доходить серьезность происходящего, быстро крутанул мечом восьмерку, и отступил на несколько шагов, прижавшись спиной к ближайшему дереву. А тип, с которым Мишка так неласково обошелся, уже поднимался и шел на него, буравя тяжелым взглядом и выдирая из-за пояса короткую секиру. Остальные молча двигались следом, дугой охватывая дерущихся.
- Охолонь, дедь Ругый... - сказал вдруг все тот же молодой парень. - Остань!
Все остановились
- Цен гритень вий добжчей. Негож с ценове...
Мужик разразился было гневной тирадой, но, встретившись с парнем глазами, замолчал. С минуту они мерялись взглядами - юноша, постепенно поднимал подбородок, расправлял плечи и, вскоре, смотрел на этого Ругыя с истинно аристократической надменностью. Тот сник. Зло сверкнул глазами на Дежнева и отошел, раздраженно запихивая секиру обратно за пояс. Остальные опустили оружие.
- Неотаи зла, вий - парень выступил вперед. - Мии не хруваты лесовые, а добружи сняжно-росские. Конеза Родомича вийы. Мя реки Ве...
- Тадош. - неожиданно сказал воин за его спиной.
- Тадош. - кивнул, чуть поморщившись, юноша.
Мишка слушал незнакомую речь, раскрыв рот. Сказать, что он ничего не понимал, значило ничего не сказать.
Человек говорил на языке больше похожем на болгарский или сербский, но никак не по-русски. И уловить можно было только самый краешек смысла, теряя основную его часть в ворохе незнакомых слов и оборотов.
Да и одет он был весьма странно: в короткую куртку из мягкой выделанной кожи, перечерченную крест-накрест ремнями, на которых висел с десяток небольших - скорее всего метательных - ножей, потертые кожаные же штаны и высокие облегающие ногу сапоги. Вдобавок на боку у него висел самый настоящий меч в таких же протертых, потрескавшихся сеткой белесых изломов ножнах, а в вороте отчетливо угадывался блеск кольчужных колец...
К тому же за спиной этого средневекового типа стояло еще полтора десятка таких же - здоровенных, добротно, но... эээ... несколько старомодно одетых парней, уверенно держащих руках, вспыхивающие на солнце клинки.
Но самым странным было не это. Не люди, а все те огромные деревья, что тесным кольцом обступали их крошечную полянку... Лес. Дремучий и древний лес, мрачноватый, укутанный утренним туманом и дышащий сыростью - вот как это выглядело. Хотя Мишка твердо помнил - там, где он ложился спать, никакого леса не было и в помине!
- Тадош, - повторил парень, прижимая руку к груди. - Тови рек веши?
Если Дежнев правильно понял, этот человек только что представился и теперь требовал назвать свое имя...
- Мих... Михаил... - кашлянув, со второй попытки пробормотал он и, наконец сообразив, что все еще держит меч перед собой, поспешно опустил его...
- Добже - расплылся в улыбке назвавший себя Тадошем. - Не росс то я гляжну?..
Мишка, не поняв вопроса, только пожал плечами.
- Ну, не гоне цей... Аки не стуру хруваты и то рунь. - видимо пошутив, Тадош засмеялся. Остальные поддержали его улыбками и наконец расступились, убирая оружие. Только тот, кого Тадош назвал Ругыем, все еще стоял поодаль и смотрел Дежнева с неожиданной злобой.
- Пйдимо Мийхал. - Тадош приглашающе махнул рукой. - До огева.
Дежнев послушно, как автомат, двинулся следом, не переспрашивая куда и зачем. В голове было пусто и гулко, и только бессвязные обрывки мыслей потерянно метались в этой пустоте. Он ничего не понимал!
- Хей... - тихо послышалось сзади, и на его плечо легла тяжелая ладонь. Мишка обернулся.
- Виец та не замае... - пробормотал Ругый, отводя глаза.
- Что? - удивился Дежнев, потом сообразил и протянул ему клинок. - А... Да-да, конечно...
****
Минут двадцать они шли по каким-то буреломам, по самой чаще. Под Мишкиными ногами звонко щелкали-ломались сучья, и шелестела трава. Средневековые ребята, бесшумно, словно тени, двигавшиеся рядом, неодобрительно косились на него, но помалкивали. Впрочем, Дежневу было не до их косых взглядов и, уж конечно, не до бесшумной ходьбы по лесу. Весь его интеллект потеряно буксовал, пытаясь разобраться в ситуации.
Что это не сон, он уже был уверен,- ушибленную во время драки с Ругыем ногу дергало при каждом шаге. Не был это и остров, где они ложились спать вчера вечером, - лес вокруг ну никак не походил на чахлые южные рощицы.
Куда-то делись друзья, куда-то исчез остров, исчез весь такой знакомый, исхоженный вдоль и поперек Юг... Куда-то пропал мир! Весь знакомый мир!..
Неужели же с ним, с Дежневым, случилось тоже, что и с Махияши?! Это и пугало и, одновременно, как-то сладко завораживало, обещая значительные перемены в жизни.
А ноги тем временем шагали. Сами по себе, без участия заклинившего мозга, переступая через корни и поваленные древесные стволы. И глаза, тупо вперившиеся в спину шагающего впереди Тодоша, все подмечали новые и новые странности происходящего.
Наконец, чаща кончилась, и в просвете меж деревьями показалась небольшая быстрая речушка, на берегу которой новые Мишкины знакомцы и разбили свой лагерь.
Несколько потухших костров, пара бревен рядом с ними, тент из сшитых шкур на распорках - вот и все, чем могла похвастаться эта доисторическая стоянка. А вокруг, вповалку, прямо на земле, подложив под головы какие-то мешки, или просто кулаки, спали около сотни человек. Еще трое - наверное сторожа - сидели у едва тлеющего костра.
Отряд вышел на опушку и, не слишком торопясь, двинулся через луг. Было тихо, лишь где-то в лесу слышался негромкий щебет, только-только проснувшихся птиц. Мишка шел, словно по полю боя, усеянному телами павших и укрытому мокрым, белым как молоко туманом. Спящие были такими же, как и те, с кем Дежнев уже познакомился - сильные молодые ребята, так же одетые и, видимо, так же вооруженные. Серебрились каплями росы стальные шлемы, металлические полосы и бляхи на щитах. Проглядывали не снятые даже на ночь кольчуги.
Дежнева опять охватило сильно чувство нереальности происходящего. Он то начинал верить, что спит, то сомневаться в собственном рассудке. В голове гудело. Мысли прыгали, перескакивая с размышлений о Махияши, так и пропавшем в ту грозу, на печальные думы о некоей съехавшей крыше... А потом он вдруг начинал рассматривать вооружение этих средневековых воинов, пытаясь угадать не муляж ли все это.
Дежнев всегда увлекался историей холодного оружия, и войн с его применением. Это было для него чем-то вроде хобби, наряду с занятиями борьбой. Да и образование историка тому нимало способствовало.
Насколько он успел рассмотреть клинок Ругыя - это был скорее нормандский меч, нежели древнерусский. Широкий, длинный, прекрасно уравновешенный тяжелой рукоятью - идеальное оружие для высоких и сильных людей, какими всегда были и викинги и славяне. Кольчуга без украшений, простые остроконечные шлемы с переносьем... Нет, вряд ли все это бутафория. Такое оружие делается для боя и только для боя. Слишком много в нем убийственной простоты и хищности.
Пройдя через лагерь, воины принялись сваливать у костров добытую дичь, разводить огонь и будить спящих. А Тадош подошел к дозорным, за что-то их сердито отчитывая. Те поначалу стояли молча, затем один из них повернулся к лесу и оглушительно свистнул. На опушке тут же показалась человеческая фигура в накидке из листьев, махнула рукой и снова скрылась. Тадош замолчал, потом что-то буркнул и отошел.
В просыпающемся лагере уже кипела жизнь. На разгоряченных кострах бурлили походные котелки. Просыпались люди, шли к реке, переговариваясь и смеясь, рассаживались у огня... О Мишке же все словно забыли.
Он походил туда-сюда, подсел к костру - в руки ему тут же сунули деревянную плошку с кусками вареного мяса и ломоть хлеба - и принялся вслушиваться в незнакомую речь, пытаясь если не понять язык, то хотя бы уловить смысл. Удавалось плохо.
Дежнев уже истомился ожидючи, когда его осторожно тронул за плечо какой-то воин и, жестом, позвал за собой.
У расположенного несколько в стороне костра сидели трое. Знакомые уже Тадош. Ругый и еще один - седой, грузный мужчина лет сорока с лишним, молча и сосредоточенно точивший меч. Мишка подошел и встал, не зная что делать дальше.
- Мийхал! - позвал его Тадош, хлопнув ладонью по бревну рядом с собой.
Дежнев сел. Некоторое время все молчали. Слышались лишь шорох и звяканье стали по точилу. Наконец седой, в очередной раз попробовал лезвие пальцем и, видимо, решил, что оно достаточно острое. Достал лоскут кожи, аккуратно протер клинок, посмотрел вдоль него, изучая неровности. Потом, не торопясь, положил меч поперек коленей и в первый раз взглянул на Дежнева.
Мишку пробрала дрожь. Этот человек был воистину суров. Его холодный пристальный взгляд казалось пронзал насквозь, разбирая твою душу на составные части, тут же раскладывая каждую часть по своим полочкам и снова разбирая и разбирая ее на детали... Подобный взгляд Мишка встречал только однажды, у деда своего хорошего приятеля - отставного полковника ГБ. Что-то было у них общее - у этих седых, поживших, но еще сильных мужчин, чьим призванием, похоже, и здесь и там было абсолютное знание человеческих слабостей и сил. Умение с первого взгляда понять душу человека, его нутро.
Дежнев невольно повел плечами, сбрасывая охватившее его оцепенение, но глаз так и не отвел, чувствуя как внутри просыпается привычная боевая злость. Он никогда не любил, ощущать себя не в своей тарелке, а этот человек, казалось, любого мог выбить из колеи одни своим взглядом.
Седой нахмурился.
- Ону, вий, кажи лато тий е! - после новой минуты молчания приказал он. - Орин не тае.
- Я не понимаю, - ответил Мишка. - Не знаю вашего языка.
- Не языкий? - Мужик удивленно взглянул на Тадоша.
- А не ове, дедь Станис. - тот пожал плечами. - Рек веши и ось...
Они о чем-то заспорили. Тодош, что-то доказывал, а седой, названый им Станисом, отрицательно качал головой. Наконец юноша вскочил, разъяренно ударив себя по коленям, и заорал что-то в полный голос, показывая на Ругыя. Тот выпрямился и покраснел, кинув на Мишку бешеный взгляд.
- Хорош! - оборвал его Станис и снова, изучающе, воззрился на Мишку, о чем-то раздумывая. Потом сказал: - Сурове барые... Кон! Боень буде! Догляжне.
Ругый тут же довольно ощерился и перекинул ножны поближе, хватаясь за меч.
- Охолонь! - остановил его Станнис. - Пйиди гридянь скликай.
Ругый недоуменно и растерянно посмотрел на него и медленно встал.
- Идя-идя! Неча, аки иглаца леть. Буе и тий срок.
Воин резко повернулся и отошел. А Станис, больше не обращая на Дежнева внимания, снова принялся за свой меч, правя лезвие на кожаном ремне. Опять воцарилось молчание.
Мишка чувствовал себя довольно глупо. Не зная языка, он, тем не менее, понимал, что говорят именно о нем и что судьба его сейчас, - а то и жизнь - вполне могут зависеть от принятого решения.
До сих пор все было довольно мирно и ничего угрожающего - за исключением, пожалуй, пинка под ребра, когда он спал - эти люди не предпринимали. Но уж больно довольная ухмылка была у Ругыя... Что-то они задумали?... Мишка на всякий случай огляделся, прикидывая, что тут можно будет использовать в качестве оружия.
- Не дорожь Мийхал, - сказал Тадош. - Тие вий добжчей. Выдожь.
Вскоре начала собираться толпа. Люди оставляли свои дела и шли к их костру, собираясь небольшими группами вокруг. Все с интересом поглядывали на Дежнева.
Спустя десять минут томительного ожидания, Станис отложил свой меч, поднялся и заговорил - народ почтительно внимал. Воевода, а он просто не мог быть никем ниже - выше, сколько угодно, ниже - вряд ли, - воевода говорил недолго. Короткая речь, жест в сторону Мишки и резкий вопрос, обращенный сразу ко всем, в котором ясно угадывались нотки приказа.
Тут же вверх взметнулся лес рук, люди одновременно начали что-то говорить. Станис переждал шум, и опять что-то сказал, указывая на Дежнева. Над поляной разнесся гул возмущения; несколько человек даже вышли вперед, ударяя себя в грудь и что-то выкрикивая.
Мишка поймал на себе обеспокоенный взгляд Тодоша.
Воевода поднял руку. Воины притихли. Станис молча ткнул куда-то в середину толпы - вперед тут же шагнул молодой воин, принявшись снимать с себя куртку и кольчугу, - и повернулся к Тодошу.
- Виде яки вийе... Не то стразы твии.
Тот промолчал, только посмотрел на Дежнева со странным многозначительным выражением, положил руку ему на плечо и легонько подтолкнул вперед.
- Дай огень вий! Бей!
-
И тут, наконец, Дежнев понял, что от него хотят - должно быть с утра, от всех этих потрясений, он плохо соображал. Но короткое и почти русское "бей" вернуло мозги на место. Нужно было драться. Похоже Тадошу понравилось, как он разделался с Ругыем и он решил выставить его как бойца против война Станиса... Вот только зачем? С какой стати подставлять так совершенно незнакомого человека?... Может быть так они определяли достоин ли он, Мишка, быть принятым в их отряд?.. Но, опять же, с чего это он им вдруг так понадобился?..
Как бы там ни было, а раздумывать особо не приходилось. Дежнев вышел в круг - войны уже расступились, оставив место для поединка, - присел пару раз, разминая ноги, потянулся, хрустнув суставами, и принялся с интересом разглядывать своего оппонента. Ни малейшего волнения он не чувствовал.
Воин, назначенный Мишке в противники, был высок и ощутимо силен. Торс его, хоть и не особо рельефный, бугрился тяжелыми пластами мышц. Широкие плечи, мощные руки, толстые, как стволы деревьев, ноги... В общем, ничего особенного он из себя не представлял. Таких кадров Мишка на своем веку успел повидать сотни, если не тысячи. Немного беспокоил только меч, с которым этот детина обходился с небрежной легкостью опытного бойца. Но и с этим Мишка надеялся справиться - фехтованием, правда исключительно в японском стиле, он тоже когда-то занимался.
- На кон! - приказал Станис.
Бойцы, не торопясь, двинулись навстречу друг другу.
****
У росского воина были хорошие учителя. И лес, который оставлял жизнь только сильнейшему, и бесконечные войны во все времена терзавшие земли россов. Да и в дружину-то, наверняка, брали не самых слабых...
И все же он не был готов к встрече с таким противником.
Всего несколько секунд клинки звенели и сверкали в лучах пригревающего утреннего солнца. Потом короткий взблеск резко метнулся к земле и остановился, задрожав. А пляску и голоса стали, сменил грузный удар о землю, чего-то тяжелого.
Мишка, еще разок, со свистом, крутанул клинок, взяв его обратным хватом, заведя вдоль руки за спину; лезвие на ладонь появилось над правым плечом. И важно прошелся рядом с приходящим в себя после падения противником. Как он и ожидал, этот парень оказался силен, довольно быстр, и опытен в рукопашной схватке. Но и Дежнев не зря больше пятнадцати лет развешивал по всей своей квартире черные пояса.
Сбить с ритма, вывести из равновесия и крутануть, используя инерцию противника...Что может быть проще? И не беда, что толпа вокруг так ничего и не поняла и пребывает в убеждении, что их протеже упал чисто случайно. Главное это результат! Мишка, вот он, стоит - важный такой, с мечом, - а росс ошеломленно крутит головой, сидя на земле.
Дежнев походил, прогуливаясь, вытащил, воткнувшийся в землю клинок, отнес его своему сопернику, опять прошелся, работая на публику. А росс все еще никак не мог прийти в себя.
Досталось ему конечно изрядно - Мишка чуток не рассчитал и слишком резко довернул его во время броска. В результате воин взмыл над землей на пару метров, сделал неуклюжее сальто и, со всего маху, рухнул на бок, наверняка отбив себе все внутренности.
Хорошо хоть жив остался...
- Несош орунь! - гневно сказал Станис. - Хруваты те брегове!.. Нове!
Он обвел толпу суровым взглядом и указал на кого-то - вперед начал пробираться новый поединщик.
- Да чего уж там, - усмехнулся Мишка. - Давайте сразу двоих!
Он жестом обвел всех росских воинов и, взглянув на Станниса, показал ему два пальца.
- Витий грядешь? - удивленно спросил тот и медленно кивнул. - Добже... Эй, Неверь.
Раздвинув толпу могучими плечами, в круг шагнул огромный - Мишка невольно сравнил его с Хольбергом - похожий на всклокоченного медведя парень, глянул недобро темными глазами и повернулся к воеводе.
- Справи до юши - велел тот.
Неверь так же молча и начал снимать куртку.
На сей раз, задачка была посложнее. Два опытных воина, уже видевших, на что Мишка способен и потому осторожных. Два меча блистающих на солнце, бросая в глаза слепящие всполохи. И два взгляда суровых и непреклонных, следящих за каждым движением...
Дежнев раскрутил клинок, так, чтобы он превратился в призрачную полусферу и самоуверенно двинулся вперед, рассчитывая ошеломить своих противников, таким приемом. Но россы не первый раз держали в руках оружие и опыта у них, ясное дело, было куда как больше. Мгновенно скользнув к Мишке, они ударили сразу с двух сторон, остановив движение его меча и едва не достав до тела - Дежнев уклонился в самый последний момент, уйдя с линии атаки, сделав сальто назад.
Он едва успел снова поднять клинок, как пришлось отражать новую атаку. Воины, действуя, как слаженный механизм и ничуть не мешая друг другу, заставляли Мишку суматошно дергаться из стороны в сторону, отбивая их непрекращающийся натиск.
Вот тут Дежнев и начал понимать, что как мечник не стоит и ломаного гроша. Все известные ему приемы были красивыми, продуманными, эффектными... И абсолютно беспомощными перед такими неуклюжими с виду ударами россов. Там, где Мишка делал изящное круговое движение, усиленно вращая кистью, росский воин просто рубил наотмашь...
И если бы Дежнев не прыгал, не крутился на месте как заведенный, его наверняка бы уже нашинковали, словно качан капусты.
Наконец, выяснив свои возможности, Мишка решил в корне изменить ситуацию. На секунду взорвавшись вихрем ударов, он чуть потеснил россов... И резко отскочил в сторону, поднимая меч вверх на вытянутой руке. Воины растерянно остановились. Мишка чуть покачал мечом и, выразительно глядя на них, воткнул его в землю. Народ вокруг начал недоуменно перешептываться...
Росские воины переглянулись и, разом, посмотрели на Станиса. Тот помолчал, глядя на Дежнева со странным выражением, но, после длинной паузы, все же кивнул. Схватка возобновилась.
Россы опять двинулись к Дежневу, расходясь в стороны. Мишка, немного постоял, изучая их с каким-то вялым интересом, потом, неторопливо, шагнул навстречу и, вдруг, резко рванулся влево. Безымянный воин испуганно подался назад, вскидывая клинок, но Мишка уже летел в прыжке в другую сторону, делая сальто и падая за спину Неверя.
Удар ребром ладони по шее, кулаком по почкам, пинок под колено и Дежнев уже выворачивает ему руку, сгибая запястье против сустава. Меч, отброшенный ударом ноги, летит куда-то в толпу. А здоровенный Неверь, бессильно топчется, согнувшись, не в силах вырваться и вынужденный шагать туда, куда его поведут.
Опомнившийся росс конечно тут же бросился на помощь своему соратнику, но Мишка только этого и ждал. Легким движением кисти он заставил Неверя встать между ним и набегающим противником. И, когда тот оказался всего в двух шагах, легко подпрыгнул - с упором Неверю на спину отчего тот покатился своему товарищу под ноги - и, развернувшись прямо в воздухе, нанес сокрушительный удар ногой в висок...
Удар конечно пришелся вскользь - Дежнев рассчитал так специально, иначе мог и убить - но воину хватило и этого. Оглушенный он сделал по инерции еще пару шагов, потом ноги его подкосились, и он без памяти рухнул на землю.
Над поляной воцарилась мертвая тишина - полностью сосредоточенный, до этого момента, на схватке Мишка только теперь понял, что россы все это время что-то кричали, подбадривая своих поединщиков. Сейчас же люди молчали, ошеломленно глядя на двух таких могучих, но, увы, поверженых воинов.
- Ай бер - выдохнул, вдруг, почти прошептал Тодош, широко раскрытыми глазами глядя на Мишку. - Айя вейар...
- Айя... - неуверенно повторил кто-то рядом с ним. Его поддержал еще один. Другой, Третий. И, вскоре, разрастаясь и множась, над лугом заходил слитный приветственный рев:
- Айя, вейар! Айя!..
Россы были всего лишь детьми своей эпохи. Да, Дежнев только что победил в поединке двоих из них и, казалось бы, россы должны были бы невзлюбить его за это. Или, по крайней мере, не приветствовать эту победу так радостно....
Но они видели в нем лишь воина. Воина, который в одиночку, без оружия, сумел победить своих вооруженных противников - двух, далеко не самых слабых, мечников их дружины. И они приветствовали его за это. Восхищались его мастерством. Как один мастер восхищается мастерством другого. И Дежнев, понимая это, нисколько не наслаждался триумфом, а лишь смотрел. С тревогой смотрел в холодные глаза Станиса, ожидая его решения.
Долго они мерялись взглядами. Очень долго. Россы уже начинали посматривать на суровое лицо воеводы, мало-помалу умеряя свой пыл. К Станису подошел Тодош, что-то спросил. А воевода все буравил Дежнева тяжелым взглядом, будто хотел разобрать его по косточкам, понять его душу до самого предела, до самого края...
Но, наконец, он буркнул, что-то коротко и сердито. И отвернулся.
И опять толпа всколыхнулась, рассыпаясь новыми доброжелательными выкриками. И Тодош шел, улыбаясь, к Дежневу и что-то говорил. Сбивчиво, повторяясь. Махал руками, кажется переживая весь поединок заново...
А Мишка стоял все также, глядя в спину уходящего воеводы. И напряжение, царившее в нем все утро - с тех самых пор, когда его разбудил пинок сапога - постепенно отпускало. Ибо его приняли. Только что. Вот этим самым взглядом, проникшим в самые основы его души. Этими голосами и улыбающимися лицами...
Его приняли. И теперь надо было начинать разбираться куда...