Рулёв Юрий Борисович : другие произведения.

Превращение Кварка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая история о Кварке из Среднего пруда - защитнике виданных и невиданных существ.

   ЮРИЙ РУЛЁВ (RUMIR)
  
  
  ПРЕВРАЩЕНИЕ КВАРКА
  
   ПОВЕСТЬ ДЛЯ РЕБЯТ И ЛЯГУШАТ
  
  
  
  
  Однажды мой компьютер включился сам собой. У вас никогда такого не бывает? У меня раньше тоже никогда не было. А однажды произошло. Правда, сначала я познакомился с двумя малюсенькими пришельцами из другого мира Жориком и Лёликом - я о них как-нибудь отдельно расскажу. Много невероятных историй они мне поведали, когда затихали звуки на улице и в окна начинала светить таинственная луна. И часто упоминался в этих историях какой-то необычный мальчик Кварк, защитник животных и невиданных существ. Когда я однажды попросил рассказать о нём подробнее, Жорик и Лёлик удивились:
  - А разве мы тебе не говорили, что это совсем не мальчик?
  - И кто же он? - в свою очередь удивился я.
  - Лягушонок.
  - Кто-о?
   - Обычный лягушонок, которого однажды крыса-волшебница Вууй превратила в мальчика.
  - С вами не соскучишься, - пробормотал я недоверчиво.
  Жорик обиженно раздулся до размеров мусорного ведра, но Лёлик проткнул его внезапно выросшим пальцем-иголкой, отчего тот быстро сдулся.
  - А хочешь, Кварк сам просебя всё расскажет? Правда, не по-настоящему, а в письменном виде, - предложил Лёлик.
  - Как это? - совсем уж обалдел я. - Лягушонок писать умеет?
  - Какой-то ты непонятливый. Он уже не лягушонок.
  - И не человек, - перебил друга Жорик.
  - Так кто же он тогда? - непонимающе спросил я.
   Барабашки переглянулись.
  - Ну-у-у, он иногда лягушонок, иногда мальчик, а иногда, вообще, не поймёшь кто. В общем, он стал волшебником.
  - Н-да, - только и сумел я произнести. - И когда же я смогу прочитать его...гм...воспоминания.
  Лёлик и Жорик засмеялись.
  - Когда захочешь. Тебе можно, потому что ты не совсем взрослый. Вот захоти и читай.
  - Как это я не совсем взрослый? - возмутился я. - Я в армии служил, работаю...у меня, вон, усы растут...
  - Взрослые в нас не верят. Они и друг другу не верят и, вообще, они рано или поздно все умрут.
  - А я?
  - А ты нет. Разве не знаешь, что те, кто верит в другие миры, не умирает? Когда он состарится, потом родится ребёнком в другом мире. Так хочешь прочитать, о чём пишет Кварк?
  - Н-да, наговорили вы мне тут всего...
  Жорик забрался мне в левую ноздрю, вылез из правой коленки и пропищал:
  - Захоти и прочитаешь. Пока!
  И исчез. А Лёлик, оседлав муху, подлетел к моему уху и прокричал:
  - Кварк расскажет про каждое своё приключение. Ты только подумай о мальчике-лягушонке и мысленно скажи: "Привет, Кварк"! Понял?
  - Понял, понял, - ответил я, подумав, что, вообще-то, ничего не понял.
  - Тогда пока! - пропищал Лёлик и вылетел на мухе в открытую форточку.
  А я решил лечь спать. Вспоминая своих весёлых друзей-пришельцев, улыбнулся и мысленно произнёс: "Привет, Кварк"! И неожиданно компьютер включился сам собой. Замерцал монитор, а потом на нём появились буквы, складывающиеся в слова. Там было написано: "Привет! Я Кварк из Среднего пруда".
  
  
   КВАРК ИЗ СРЕДНЕГО ПРУДА
  
  Привет! Я Кварк из Среднего пруда. Я не людь. Ой, неправильно. А правильно будет, что я не человек, а лягушка. И даже не лягушка, а лягушонок. Кварком меня назвали когда я был ещё маленький и вместе со всеми пробовал свой голос на песенном конкурсе лягушат в ночном клубе "Кувшинка". А до этого мы с друзьями назывались просто головастиками. Без всяких имён. Не было их у нас. Были только головы и хвосты. И всё. Но нам этого хватало. А что ещё нужно для интересной жизни? Голова, чтобы есть, и хвост, чтобы плавать. Так было хорошо! Хотя немножечко обидно, что не имели имён. А сейчас вот хвостов нет - даже непривычно как-то. Головы, правда, остались. И теперь не только едят, а ещё и думают - такие вот интересные головы стали, непривычные. Зато сейчас моя голова умеет ещё разговаривать\ и петь. Раньше не умела. Вообще-то, она бы и сейчас не умела, если бы ей брюшко не помогало (брюшко - это у лягушат, а у больших лягушек - большое брюхо). Вот мы воздуха ка-ак наберём в свои брюшки, а потом ка-ак напряжём их и весь воздух в щёки уходит. Видели, как у нас щёки раздуваются? А когда защёчный воздух выходит из головы, то получаются разные звуки. Это голоса наши так звучат. У каждого по-своему. У меня лучше всего получается:"Кварк"! Это после одного случая - я вам про него ещё расскажу. А когда пою, то выходит "ква-а-арк" или "кву-ы-арк". Но так слышат только те, кто лягушачьего языка не понимает. А кто понимает, тот знает, что мы не просто квакаем и курлыкаем, а разговариваем и поём. Вот, например, люди слышат "кувырк-ква-квак-ква" и думают:" Опять какая-то глупая лягушка расквакалась". А на самом деле это умная лягушка-часовой всех предупредила: "Внимание! Появились какие-то люди - соблюдайте осторожность"! А, если она потом прокричит "кувак-ква-квы-ква", это значит: "Не бойтесь этих людей - они пришли сюда купаться". И тогда все продолжают заниматься своими делами: личинок всяких, паучков, комариков ловить, плавать, прыгать. А вечерами, если тепло, мы все собираемся на репетиции или концерты, и каждый поёт изо всех сил, потому что у нас самый лучший певец - это самый громкоголосый. Среди лягушат я чуть ли не самый громкий, хотя тётя Крикуха и говорит, что у меня голос противный и скрипучий, как у простуженной вороны. Но это она просто на меня злится за то, что однажды я ей брюхо пощекотал.
  Она тогда на кувшинке сидела, грелась под солнышком и задремала. Я подплыл и пощекотал ей брюхо стрекозиным крылом. А она ка-ак испугается, ка-ак прыгнет с диким криком "ква-а-а-а!!!" и прямо на спину водяной крысе, которая как раз из воды вылезала. А та от неожиданности тоже ка-ак завопит и, вместо того, чтобы нырнуть, зачем-то к берегу кинулась. И вот она несётся к берегу, на спине у неё с вытаращенными глазами тётя Крикуха и обе они орут от страха так, что весь пруд насмерть перепугался. Все попрятались, кто куда, и ещё долго ни одна мордашка из воды не высовывалась, пока не разобрались, что случилось. Зато потом долго смеялись. Только потом тётя Крикуха говорила:
  - Наш Кварк иногда такой смелый и умный, что до облаков прыгать хочется, а иногда прямо как настоящий дурак, хуже водяного клопа.
  Такая вредная тётя... Если б я был клопом, обязательно укусил бы её. А меня за этот случай наказали. Очень строго наказали, по мнению всех лягушек: запретили участвовать в репетициях лягушоночьей песни до самого концерта. А потом меня ещё раз наказали, но это уже за другой случай: отправили в разведку на Ближний пруд. Не одного, конечно, а с двумя взрослыми лягушками, большими и самыми храбрыми. Вообще-то, наше племя... ну, трусливое, в общем. У нас же нет страшных зубов, когтей или рогов каких-нибудь. Или ещё какой-нибудь страшности. А те существа, у кого это есть, так и норовят нас съесть. У нас же только лапы с перепонками. И поэтому мы чуть что - прыг, прыг, прыг прятаться кто куда: под воду, под корягу, под листья. А те, кто не такие трусливые и упрыгивают последними, считаются храбрецами. Правда, я ещё ни разу не успел испугаться и иногда прыгал прятаться со всеми просто за компанию, а иногда и вообще не прыгал. Кого на нашем пруду бояться-то? Всего три водяные крысы, караси и старый-престарый уж, который плохо видит и плохо слышит. Иногда он схватит случайно кого-нибудь совсем уж зазевавшегося - ну, так и нечего зевать. Этот уж настолько плохо видел, что на всякий случай заранее пасть разевал: вдруг кто-нибудь в неё ненароком заскочит. И вот однажды он поплыл к нам на репетицию (услышал, как мы там голосим) и издалека уже пасть открыл. Все и попрыгали в разные стороны. А я сижу на коряге и думаю: " Чего прятаться-то, если он меня не видит"? А потом ради интереса, когда он рядом проплывал, взял дирижёрскую палочку, которую дирижёр впопыхах бросил, и вставил этому ужу поперёк пасти. И у того никак челюсти свои сомкнуть не получается. Носится по всему пруду, шипит от злости и никак не может пасть свою закрыть. Потом он куда-то уполз. Старик Лапошлёп сказал, что он на Дальний пруд уполз: водяному на нас жаловаться и чтоб там эту палку кто-нибудь вытащил.
   Я думал, что меня после этого случая храбрецом назовут, а меня, наоборот, когда все собрались, обозвали дурачком. И не только тётя Крикуха, а и остальные взрослые стали смотреть на меня почему-то с жалостью и говорить: "Вот дурачок-то... Потому что маленький ещё. Ничего, повзрослеет - поумнеет". Иногда мне тоже кажется, что я самый дурной дурак из всех дураков. Это когда чего-нибудь не понимаю или не так делаю. Но чаще кажется наоборот, что я самый умный. А в тот раз после их слов мне так обидно стало, что почти на целый час аппетит пропал. А потом я подумал: "Ну и что, что обзывают. Зато они все попрятались, а я не испугался и ужа победил". И так высоко прыгнул, что стрекозу поймал. Жалко, что она маленькая была, а вот если бы больше меня... Тогда бы запрыгнул ей на спину и полетел бы куда-нибудь в далёкие края.
  Сказочник Кувык рассказывал, что где-то далеко-далеко на юге водятся такие огро-омные лягушки - бегемотами называются. Они даже больше человеков и никого не боятся, даже крокодилов. Крокодилы - это такие гигантские тритоны, которые всех жрут, и человеков тоже. А бегемоты их не боятся, потому что все большие и храбрые. И вот прилетел бы я к ним и тоже, как они, много-много бы ел, ел, ел... И стал бы тоже бегемотом. И мы бы дружили. А потом когда-нибудь пришёл бы сюда с друзьями бегемотами и все наши лягушки из Среднего пруда от страха бы попрятались. А потом бы меня узнали и стали бы хвалить и говорить, какой я храбрец и великан.
  Но таких больших стрекоз, на которых можно было бы полететь, я ещё не видел. Поэтому съел маленькую, чтоб не выхвалялась, и запрыгал по берегу к лесу. Я теперь вместо репетиций, на которых мне петь не дают, стал по окрестностям путешествовать. Много интересного и незнакомого навидался. И разных существительных... ой, не существительных, а существ повстречал. С некоторыми существами даже познакомился: с зайчонком Тюлькой и с мышонком Пи-пиу. Я даже из-за того, что с ними заигрался, чуть на концерт не опоздал. В концерте-то мне разрешили участвовать - ведь после него имя должны были дать.
  И вот слышу, как на подводных барабанах застучали... Ах, да, ведь люди не знают, что у нас своя музыка есть и инструменты тоже, потому что они их не слышат. Человеческий слух совсем другой чем у подводных жителей. Людям кажется, что мы просто квакаем как попало, а на самом деле мы поём песни под свою музыку.Так вот, когда подводные барабаны застучали, я сразу вспомнил про концерт и кинулся из леса к пруду. Даже попрощаться забыл с Тюлькой и Пи-пиу. Скачу по траве, а вслед за барабанами уже и музыка зазвучала. Сначала музыканты заиграли на стеблях лилий и кувшинок, а потом вступили в мелодию камышовые гитары. А вот и песня заквакалась. Весёлая. В честь скорой встречи с человеками из детского лагеря, которые скоро должны придти к нам в гости. Я эту песню до сих пор наизусть помню. Она начиналась прямо с припева:
  
  Мы лягушки,
  Ква-ква-ква-ква,
  Очень весело живём.
  Мы квакушки,
  Ква-ква-ква-ква,
  Вместе песенку поём.
  
  И, когда пели "ква-ква-ква-ква", то все, даже зрители, хлопали в такт передними лапками. Вот так: "Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп"!
  А потом уже звучала сама песня лягушат:
  
  Головастиками были -
  Не умели петь.
  Про хвосты теперь забыли -
  Их нечего жалеть.
  С ними мы давно простились -
  Лапки нам нужней, -
  Прыгать, квакать научились
  И любить друзей.
   Припев:
  Мы лягушки,
  Ква-ква-ква-ква,
  Очень весело живём.
  Мы квакушки,
  Ква-ква-ква-ква,
  Вместе песенку поём.
  
  Человеческие дети
  В гости к нам придут
  И костры при лунном свете
  У воды зажгут.
  Пропоют они нам песни,
  Наступит тишина.
  И тогда уж мы все вместе
  Им споём: " Ква - ква".
   Припев:
   Мы лягушки,
   Ква-ква-ква-ква,
   Очень весело живём.
   Мы квакушки,
   Ква-ква-ква-ква,
   Вместе песенку поём.
  
   Мои друзья лягушата пели эту песню, а я спешил-спешил и никак к ним не успевал - из-за этого даже слёзы из глаз появились. И тогда я решил укоротить путь и изо всех сил запрыгал к ближнему обрыву. Все лягушки боялись с него прыгать, потому что очень уж высокий, а для меня это был единственный шанс успеть хотя бы к концу песни. Ночной клуб "Кувшинка" находился почти под ним. И вот выскакиваю я на самую верхушку обрыва, запыхался, решил дыхание перевести. Лягушоночий хор уже последний куплет запел. И вдруг рядом со мной кто-то зашевелился. Я повернулся посмотреть и... Мама моя милая! Какой ужас! Я чуть от разрыва сердца не умер. На меня смотрела та-акая рожа! Я таких страшных рож никогда раньше не видел. А её владелец ещё страшней: огромный, как пузырь, коричневый, весь в бородавках и в каких-то соплях. Жжууть сплошная! И в это время под обрывом прозвучали последние слова припева, а я понял, что сердце у меня не разорвалось, и поэтому надо срочно совершать подвиг. Надо предупредить о страшилище, пока оно не сожрало всех, и в первую очередь меня. С диким воплем "Ква-а-арк!!!" и с зажмуренными от страха глазами я кинулся с обрыва в пруд прямо между поющим хором и зрителями. Первый и единственный раз в жизни я услышал, как все до одной лягушки не заквакали, а завизжали, словно одуревшие кошки, которым прищемили хвосты. В один момент никого не осталось на этом месте, а многочисленные трусливые бульки стали подниматься на поверхность воды в самом дальнем конце пруда. Вот это да! Я и не знал, что мои сородичи такие сверхскоростные. Вовремя я их предупредил насчёт чудовища - ведь слово "кварк", которое я крикнул, на лягушачьем языке означает "тревога" или по-матросски "полундра".
  Я посмотрел вверх: страшная рожа по-прежнему глядела на меня с обрыва и... улыбалась. Совсем не страшно улыбалась, а даже наоборот. "Ну и улыбайся - в воде я тебя теперь нисколечко не боюсь. Пока ты сюда прыгнешь, я всегда нырнуть успею и под корягу спрятаться", - подумал я и показал ей язык.
  Наш ластоногий народ собрался вместе только с восходом солнца. Стали обсуждать случившееся, и вот что выяснилось. От страха после моего прыжка и вопля одна лягушка флейту проглотила, ещё у одной так выпучились глаза, что никак не хотели вставать на место, а у многих появились шишки на лбах. Это они так кинулись спасаться, что прыгали куда попало и стукались головами во всякие твёрдые предметы: камни, коряги и даже в берег. Ещё несколько начали заикаться, а у тёти Крикухи вообще на какое-то время пропал голос. Ну, а мне после этого случая дали, как и всем лягушатам, имя. Меня теперь зовут Кварк. Что означает "тревога!". Или по-матросски "полундра!" - так нам потом дедушка Кувык сказал. Это потому такое имя решили дать, что если я появлюсь где-нибудь, то значит всеобщему спокойствию конец придёт. И ещё меня решили отослать вместе с двумя взрослыми братьями-храбрецами куда подальше, то есть к Ближнему пруду на разведку. Надо было выяснить, приехали маленькие человеки в свой лагерь отдыха или ещё нет. Я так подозреваю, что многие не очень-то и горевали бы, если б я из этой разведки не вернулся. Но я твёрдо решил доказать, что не боюсь никаких трудностей и вернусь, выполнив задание, и с новостями. Да, кстати, то чудовище на обрыве было, как оказалось, и не чудовищем вовсе, а местной колдуньей - жабой по имени Жжууть. Её все наши старики со старухами знали, а сколько ей лет, никто не имел понятия. Говорили, что её не меньше тысячи лет. Но она только на вид страшная, а на самом деле добрая и всегда помогала всем местным, в том числе и лягушкам. И, кстати, мы с ней потом на полпути к Ближнему пруду должны были встретиться. Так старики с ней договорились, чтобы она нам с братьями помогла до нужного места добраться. И на концерт наш они её ещё раньше пригласили. Но я про это тогда ещё не знал...
  
  
  ПОХОД ХРАБРЕЦОВ
  И вот поход. Почти полдня мы пропрыгали по едва заметной тропинке с братьями-храбрецами, пока нас в первый раз не напугали. Это был комок фыркаюших иголок, несущийся на нас из-за небольшого бугра. Братья-храбрецы от неожиданности дружно квакнули и прыгнули в разные стороны. А я остался на месте. Если честно, то просто растерялся - я же такого чуда-юда никогда и не видел. В общем, несётся на меня одинокого это страшилище, а я, а я, а я... вдруг зарычал. Вы не подумайте, я не какой-нибудь там хищник, а зарычал просто нечаянно, сам не пойму, почему. Наверное, от испуга. А ещё я надулся по привычке, как все лягушки надуваются. А ёжик (это был, оказывается, ёжик) потом мне рассказал:
  - Я торопился домой на обед привычной дорогой, поэтому когда неожиданно увидел перед собой кого-то страшно раздутого с выпученными глазами да ещё и рычащего, то так испугался, что чуть не умер от страха.
  Но он не только не умер, а ещё и успел свернуться в клубок и выставить во все стороны иголки. И замер. А я вижу, что меня не едят и осмелел. Подумаешь, шар с колючками. Я одной лапкой в него ткнул и отскочил: больно же! А тут и братья осмелели: припрыгали откуда-то и говорят:
  - Это кактус. Нам сказочник Кувык про кактусы рассказывал, что они с иголками колючими.
  И тут кактус как заорёт:
  - Я не кактус! Я ёжик! Сейчас как дам всем между рожек!
  Обидно ему стало, понимаете ли, что мы его таким словом обозвали. А мы переглянулись, убедились, что рожек у нас никаких не появилось, и удивились.
  - Ёжик - это, наверное, такой сорт кактусов, которые умеют разговаривать, - догадался один из братьев.
  - А, может, это всё же такое животное? - засомневался второй.
  - Сам ты животное, - обиделся колючий шар. - Я ёжик по имени Фыр - лесной житель.
  И он высунул свою мордочку из колючек. А потом и лапки показались. В общем, мы познакомились и поняли, что напугали друг друга не нарочно, а нечаянно. Просто обоюдный перепуг получился. И тогда мы все вместе посмеялись и подружились. А потом отправились в противоположные с ним стороны, куда и двигались до этого.
  Уже после полудня мы допрыгали до громадного дуба, который, чтобы обхватить, надо лягушек сто или тысячу. И из норы под ним в ответ на наше кваканье выползла жаба Жжууть. Она была выше всех нас троих, если бы нас посадить друг на друга, а сверху ещё и ёжика впридачу. И страшнее она была, чем все страшилища нашего пруда вместе взятые. Увидев меня, она улыбнулась так, что мы дружно чуть не хлопнулись в обморок, и сказала:
  - Ах, кого я вижу! Лягушонок Кварк! Здравствуй, бывший головастик! Тебя ждут великие дела. Здравствуйте и вы, братья-храбрецы!
  Ничего себе... Я её знать не знаю, а она мне какие-то великие дела предрекает. Хотя...я и не против, вообще-то.
  - Здравствуйте, тётя Жжууть, - сказал я, и братья тоже робко её поприветствовали.
  - О-о-о! Ты и имя моё знаешь? - удивилась она.
  - Ещё бы не знать, - храбрым голосом, но почему-то трясясь, ответил я. - Дедушка Кувык сказал, что вы меня в мотыля или в комарика можете превратить.
  Она расхохоталась так, что зашевелилась трава вокруг и листья на нижних ветках дуба.
  - Дурачок. Ты, наоборот, мне понравился - я давно уже не встречала такого храброго и умного лягушонка.
  Как же так: одновременно и дурачок, и умный тоже? Я даже подумал, что она издевается. А потом подумал: "А почему бы и нет? Я и так знаю, что храбрый. Наверное, и умный, раз она это говорит. Просто остальные ещё не догадываются, что я такой". Но промолчал. И, оказывается, правильно сделал, потому что потом она внимательно на меня посмотрела и сказала:
  - А ты, Кварк, ещё, оказывается, и скромница. Молодец.
  Я хотел ответить, что меня Скромницей ещё никогда не называли - я же не девочка, но потом решил лучше опять промолчать. Теперь-то знаю, что сделал верно, а то тётя Жжууть решила бы, что не такой уж я и умный. Скромницами, оказывается, в разговоре и девочек, и мальчиков одинаково обзывают - это похвала такая.
  А потом колдунья повела нас к Ближнему пруду. И было ещё одно страшно интересное приключение. Это когда нас всех чуть не съели. Вернее, одного из братьев-храбрецов всё-таки съели, но наполовину.
  Он был первым, когда выпрыгнул из густых папоротников на поляну. И попал чуть ли не на спину переднему ужу, ползущему по траве. А следующий уж, который полз за первым, открыл пасть и заглотил у нашего храбреца голову с плечами. Снаружи осталось только туловище с прижатыми к нему передними лапками и дрыгающими в стороны задними. Второй брат, увидав такой ужас, в отчаянии уцепился за одну из этих лап и стал тянуть к себе, пытаясь вытащить родственника наружу. А я схватил прут и стал с ним прыгать и хлестать им по голове то этого ужа-заглота, то первого, который тоже решил съесть кого-нибудь из нас. Но держать прут было неудобно - он то и дело норовил выскользнуть из моих передних лапок. И когда он всё-таки упал, а я как раз хотел его поднять, раздался чей-то громкий выкрик:
  - Кварк!
  Я даже подскочил от неожиданности, а, ещё откуда-то появившийся третий уж, промахнулся своей пастью мимо меня. И тут послышалось громкое зловещее шипение. Все: и мы, и ужи - замерли и посмотрели в ту сторону. Колдунья Жжууть, про которую мы и забыли совсем в этой суматохе, раздулась и стала величиной с пень. И она шипела всё громче и громче. Мы, как зачарованные, уставились на неё, а Жжууть, тем временем подняла переднюю лапу, провела ею перед собой и громко прошипела:
  - Шшши-и-и, ужжжи-и-и! Шшши-и-и, ужжжи-и-и! Спа-а-а-ать!
  И все ужи стали как мёртвые, но живые. Даже тот, какой наполовину заглотил одного из братьев, всё ещё продолжавшего дрыгаться. А колдунья протянула к нему свою громадную лапу и мы увидели ("мамочки мои!") на этой лапе когти. Вот это да! Жаба с когтями как у хищника. Страшнее и не придумаешь. А колдунья, тем временем, приблизилась к ужу, который не успел целиком проглотить одного из братьев да так и застыл, околдованный. Одним из когтей она разрезала его пасть с обеих сторон от краёв дальше к глотке, и нижняя челюсть у этой змеюки вдруг - бамц - и обвисла. Мы приподняли вторую челюсть и пострадавший братец самостоятельно выбрался на свободу из широко распахнутой пасти. Хозяин этой пасти по-прежнему ничего не чувствовал. Колдунья, что-то тихонько нашёптывая, провела передними лапами вдоль разрезов на змеиной коже и они вдруг срослись сами по себе, как будто ничего и не было. Я тем временем быстренько набрал в рот воды из ближайшей лужицы и обрызгал ею спасённого храбреца. На его спине и брюхе оказалась содрана кожа - больше никаких ран не было видно. Тётя Жжууть опять пошептала, проводя над ним лапами, и кожица стала вновь прекрасного вида, аж блестящая. А потом колдунья велела нам отойти в сторону от ужей, которые по-прежнему лежали неподвижные, словно мёртвые. Кстати, их оказалось больше, чем мы увидели сначала: пятеро взрослых ужей и штук десять маленьких ужат. Мы отпрыгали от них, но не очень далеко, чтобы всё видеть и слышать. Жаба, больше не обращая на нас внимания, вновь громко зашипела:
  - Шшша-а-а! Шшша-а-а! Хочу слышшша-а-ать главного ужжжа-а-а!
  А потом ещё раз:
  - Шшша-а-а! Шшша-а-а! Хочу слышшша-а-ать главного ужжжа-а-а!
  И тот самый уж, которому она разрезала когтем пасть, а потом залечила, вдруг ожил и приподнялся на хвосте. Брат-храбрец, чуть не побывавший перед этим у него в желудке, увидав это, тут же хлопнулся в обморок. Второй брат стал шлёпать его лапками по щекам и вскоре тот очухался, но всё равно потом сидел, ещё долго трясясь от страха.
  Тем временем жаба начала задавать вопросы очнувшемуся ужу и тот покорно отвечал ей тихим шипящим голосом.
  - Куда вы ползли? - спросила она.
  - На Сссредний пруд, - услышали мы.
  - Зачем?
  - Там нет врагов и много лягушшшек, - ответил он.
  - А откуда вы все ползёте?
  - Из Ближжжнего пруда.
  - Зачем же вы его покинули? - удивилась колдунья. - Он же больше, чем Средний. Да и лягушек там всегда намного больше было.
  - Там появилисссь враги - человечессские детёнышшши. Они всссех ловят и уносссят. Лягушшшек ловят, ужжжей ловят. Ужжже многих поймали и унесссли. А некоторых просссто убивают.
  Жаба озадаченно поморгала большими, словно блюдечки, глазами, почесала когтем слизистое брюхо, а потом сказала главному ужу:
  - Нельзя вам на Средний пруд, потому что и лягушек там из-за вас скоро мало останется, и человеческие детёныши туда тоже могут придти. Ползите к Дальнему пруду и всё расскажите водяному. А он уж решит, где вам лучше поселиться. Ты понял меня, водяной змей?
  - Да, госсспожжжа Жжууть! Разззбуди, пожжжалйссста, оссстальных ужжжей.
  Колдунья вновь громко зашипела, водя лапой по воздуху:
  - Шшши-и-и! Шшши-и-и! Просыпайтесь все ужжжи-и-и!
  И они все очнулись от спячки и задвигались. Главный уж что-то им сказал и пополз теперь впереди, а за ним остальные. Вскоре они скрылись в траве, а жаба повернулась к нам.
  - Всё слышали? - спросила она.
  Мы ответили, что да, слышали. А потом братья заявили, что они больше не хотят на Ближний пруд, а хотят домой.
  - А ты, Кварк, тоже на Ближний пруд не хочешь, а хочешь домой? - спросила она меня.
  - Тоже, - честно признался я. - Но ещё я хочу увидеть человеческих детёнышей и узнать, зачем они всех ловят и куда уносят. Вдруг они и, вправду, к нам тоже на Средний пруд заявятся и вместо того, чтобы песни петь, всех ловить будут?
  - Правильно думаешь, хоть и маленький, - одобрила жаба. - А вы, братья-храбрецы, решайте: или сейчас домой возвращайтесь, но тогда вас никто не защитит, если с ужами встретитесь. Или я вас потом от Ближнего пруда провожу сама, когда обо всём разузнаем.
  Братья растерялись, потом почесали лапами свои мужественные морды, посоветовались и решили продолжать путь вместе с нами. Тётя Жжууть сдулась в размерах, приобрела прежний вид и мы попрыгали дальше, изредка подкрепляясь мухами, всякими мошками и водичкой из лужиц.
  Солнце уже добежало до края неба и собиралось прятаться для сна, когда мы добрались, наконец, до Ближнего пруда. Он оказался намного больше нашего - я даже не различал противоположного берега. Но наш всё-таки был намного красивее и уютней. Тётя Жжууть сказала нам:
  - Сейчас я вас познакомлю с одним старичком - он поможет вам здесь освоиться и покажет, где будете ночевать.
  - А вы? Не уходите, тётя Жжууть! - испугались мы хором.
  - Не бойтесь, храбрецы! - стала она нас успокаивать. - Утром снова встретимся. Мне надо ещё в одном месте побывать, а вам туда нельзя - опасно. А здесь вам будет хорошо. Заодно расспросите всех подробно, что тут происходит и почему ужи сбежали. Потом мне всё расскажете. Ну что, договорились?
  С ней спорить бесполезно - попробуйте поспорить с колдуньей. Поэтому мы уныло ответили:
  - Договорились.
  И тогда она окунула морду в воду и стала громко-громко звать:
  - Эй, Бурдыквак! Бурдыквак, вылезай на берег! Это я, Жжууть, тебя зову!
   Кое-где из воды высунулись лупоглазые лягушачьи морды, но на берег никто не вылезал. Наконец на поверхности показалась маленькая головка на длинной шее и поплыла в нашу сторону.
   - Уж! Уж! - заорали в ужасе братья-храбрецы, собираясь дать стрекача.
  - Сидеть, трусишки! - прошипела им жаба. - Взрослые давно, а черепаху от ужа отличить не можете.
  Так вот она какая, черепаха? Ничего особенного. Только почему-то у неё позади ещё одна голова появилась, здоровая такая, с выпученными глазами и похожая на лягушачью. Двухголовая что ли черепаха? Странно, никогда про таких не слышал.
  Ах вот оно что! Теперь понятно стало, когда она к берегу подплыла и на песок выползла: она сама внутри камня находится, а снаружи только голова и лапы. А на камне сверху, то есть на спине черепахиной сидит большая лягушка, такая старая, что кожа тиной обросла. И вот эта лягушка, не слезая с черепахи, говорит слабеньким голосом:
  - Давно пора тебе, Жжууть, здесь появиться, а то совсем житья от людей не стало.
  - Мы с тобой ещё об этом поговорим, Бурдыквак, - ответила ему колдунья. - Я утром на заре появлюсь и позову тебя. А сейчас у меня просьба: прими в гости вот этих храбрецов из Среднего пруда, чтобы их тут не обидели и на ночёвку устроили.
  Старик крутанул на нас глазищами и спросил:
  - Что, и этот вот малюсенький тоже храбрец что ли?
  Это он про меня так. Даже обидно стало...
  - Это ты зря, Бурдыквак, - ухмыльнулась жаба. - Как бы вам ещё всем прудом не пришлось его упрашивать, чтобы он вас защитил.
  После таких слов все пучеглазые обитатели пруда, украдкой подслушивающие разговор, выкатили глаза, глазёнки и глазищи на меня, в том числе и Бурдыквак этот заросший. Я скромно потупился, но в душе готов был расцеловать страшную тётю Жжууть. А она ухмыльнулась ещё шире и продолжила:
  - Что, не верится в мои слова? Так знайте, что он со своего пруда последнего ужа так напугал, что тот к водяному жаловаться отправился. А тех ужей, что с вашего пруда уползли, он палкой бил.
  Изумлённое кваканье пронеслось над всей поверхностью воды и даже черепаха ещё сильнее вытянула шею, чтобы получше меня разглядеть.
  Я покрутился на месте, чтобы всем было лучше видно меня со всех сторон. Мало ли, а то потом перепутают с каким-нибудь самозванцем.
  - А сразу и не подумаешь, - прошамкал дед. - Маленький какой-то. Ну, ладно, не волнуйся за своих храбрецов, пристроим. А сама-то куда собралась? Никак к крысе?
  - К ней самой. Давно я с Вууй не встречалась, будет о чём поговорить.
  - А не боишься, что плохо встретит и чары свои на тебя напустит? - спросил Бурдыквак.
  Жаба вздохнула.
  - Боюсь. Но встретиться всё равно надо.
  Ничего себе! Страшная колдунья Жжууть боится какую-то крысу? Ведь крыса, как мне думается, это просто большая мышка. Да жабе стоит только квакнуть на неё погромче, та и брыкнется от страха лапками кверху. Что-то тут не так.
  Тётя Жжууть как будто услышала мои мысли, посмотрела на меня грозно и сказала:
  - Не вздумайте меня искать, а то на её территории вам уже никто не поможет, если Вууй не в настроении будет. Ну всё, я поскакала и к утру вернусь.
  И поскакала. А я с братьями остался рядом со старым Бурдыкваком, который по-прежнему сидел на черепахе, свесив лапки. - Плывите за мной, храбрецы, - сказал он нам, и черепаха, развернувшись на месте, поползла в воду.
  
  
   НЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ
  В общем, познакомились мы с лягушками из Ближнего пруда, но по именам плохо кого запомнили - слишком уж их много оказалось. Притом они всей кучей лезли обниматься, целоваться, а взрослые лягуши всё лапами норовили по спине похлопать - я совсем с ними запутался и запомнил только самых первых. Потом нас накормили отборными мотылями и комарами, а после ужина устроили концерт. Но пели вполголоса и как-то не очень весело. На нашем пруду их запросто бы перекричали. Во время концерта дедушка Бурдыквак отправил на берег целый отряд часовых, чтобы поднимали тревогу, если кто из чужих появится. Мы с братьями слушали их слушали, а потом скучно стало. Под конец концерта одна симпатичная такая лягушка с красивыми выпуклыми глазками вдруг сказала:
  - А может, нам что-нибудь дорогие гости со Среднего пруда споют?
  Это она нас имела в виду. Братья начали смущаться, бормотать, что они не готовились, порепетировать бы надо и прочую чепуху. Но тут другие лягушки-девчонки начали кричать:
  - Просим! Просим! Спойте, пожалуйста!
  Я вижу, что стеснительные братья никак не решаются, и думаю: "Почему бы и не не спеть, если все просят? Чего зря народ ждать заставлять, тем более что на нашем пруду самый лучший певец из лягушат это я, потому что самый громкий"? Не откладывая, вскакиваю на сцену и как заору во весь голос: "Кваааааа-а-арк"!!!
  И сразу половина лягушек в обморок попадала, а вторая половина вмиг испарилась в неизвестных направлениях - даже часовые в камыши попрыгали. Они все, оказывается, подумали, что я кричу им: "Тревога!!!" - уже забыли, что меня так зовут: Кварк. Даже братья забыли и вместо воды на берег сиганули с перепуга. А потом, когда немного в себя пришли, хотели нашлёпать лапами по моей изумительной... то есть изумлённой мордочке, но почему-то быстро передумали. Зато старый Бурдыквак потом мне сказал:
  - Что ж ты народ пугаешь, хулиган? Если хочешь петь, так заранее предупреждай об этом. Так, мол, и так: не бойтесь, меня зовут Кварк и я буду петь, а не об опасности предупреждать. А то ведь после твоего внезапного истошного вопля можно от испуга лапки кверху откинуть - так и кажется, тебя уже кто-то кушать вот-вот начнёт.
  Я подумал и согласился с ним: если сначала мне все радовались, то после моего пения стали смотреть недружелюбно. Оказывается, можно быть не только очень старым, но и очень умным. Хотя мне что-то старым быть не особо хочется, а вот умным стать я бы не прочь.
  - Дедушка Бурдыквак! А что надо делать, чтобы стать умным? - спросил я.
  - Надо научиться не делать глупостей, - ответил он.
  Но ведь у меня все глупости, какие я совершал, случайно получались - хотел-то как лучше. Хорошее хотел сделать. Я так ему и сказал про это. А он говорит:
  - Ты теперь прежде, чем сделать что-то хорошее, подумай: не окажется ли оно хорошим только для тебя, а для других наоборот плохим? И с каждым разом, когда ты подумаешь над этим и не сделаешь случайной глупости, будешь всё умнее и умнее. Но хватит об этом. Вы ведь с братьями на разведку сюда припрыгали? Вот и зови их ко мне - я вам расскажу, что у нас тут творится. Эти новости должны вам пригодиться.
  Прямо, как поэт, в рифму сказал. Но я тоже умею стихи сочинять. Вот, например, один такой стих:
  
   Я лягушка - он петух,
   Ходит с гордым видом.
   Я ему по морде - плюх! -
   Будет инвалидом.
  
  Конечно, никакому петуху я морду бить и не собирался, тем более, что я петухов никогда и не видел. Знаю по рассказам взрослых, что они с клювами и разноцветными перьями, а также большие задаваки. Так что вполне возможно - это мне от петуха достанется, но про это стих никак не получался - получился почему-то совсем наоборот.
  В общем, позвал я обоих братьев и вот что рассказал нам мудрый Бурдыквак.
  С недавних пор почти каждый день на берегу пруда стала появляться стая человеческих детёнышей, которые начали заниматься истреблением водных жителей. Вначале они убили всех водяных крыс. Потом принялись за лягушек, но уже не убивали их, а ловили и уносили с собой. Куда - неизвестно, но ни одна лягушка так и не вернулась. Заодно эти человеческие хищники устраивали охоту и на ужей: больших хлестали прутьями до смерти, а маленьких ужат тоже уносили куда-то. Жизни в пруду совсем не стало, все трясутся от страха и боятся мордочки из укрытий высунуть. Только вечером и ночью полегче становится, но ночью питаться нечем. И народа всё меньше и меньше становится, а ужи и вовсе решили в другое место перебраться. С одной стороны это хорошо, а с другой новые враги в тысячи раз хуже их.
  Когда я всё это слушал, то впервые почувствовал себя как-то... как-то неуютно что ли... Наверное, мне стало страшно. А братья, вообще, сидели, прижавшись друг к другу, открыв рты и боязливо едва слышно поквакивая. Старик посмотрел на нас и сказал:
  - Правильно боитесь. Когда эти изверги всех на нашем пруду изведут, они, скорее всего, на Средний пруд отправятся.
  - Но почему они так себя ведут? - спросил я. - Нам взрослые рассказывали, что каждое лето в лагерь приезжают человеческие детёныши и дружат с нами. Они приходят на пруд, купаются, а вечером жгут костры и поют песни. А лягушки поют для них. И ни про каких таких ужасных детёнышей не говорили.
  - У нас тоже почти всегда так было, - вздохнул Бурдыквак. - Иногда, правда, приходили и дурачки всякие, лягушонка какого-нибудь поймают, помучают его и всё. Но чтобы как в это лето, такого никогда не было. Но хватит об этом, вам ещё Жжууть утром расскажет, что там ей крыса поведала. А сейчас спать давайте, вам удобную нору приготовили.
  И мы направились спать, но перед этим я ещё спросил, почему тётя Жжууть эту крысу боится? Что в этой крысе такого страшного? И мне рассказали такое про неё, что просто не верится. Будто она настоящая суперколдунья, а проще говоря, волшебница. Умеет превращать одни предметы в другие и даже животных в людей, а людей в животных. Будто умеет быть невидимой и читать мысли. И ещё много чего умеет, чего никогда не сделают обычные колдуньи. Оказывается, у колдуний и волшебников, которые не являются людьми, существует закон: применять своё волшебство только на своей собственной территории и чтобы люди об этом волшебстве не знали. Для тёти Жжуути такой территорией была вся земля от Дальнего до Ближнего пруда, а крыса Вууй, хоть и проживала летом в детском лагере отдыха, но могла волшебничать в любом месте, где понравится - такая уж она была знаменитая и сильная волшебница. В лагере она появлялась лишь на лето для успокоения нервов, а потом исчезала вслед за людьми в какой-то ГОРОД. Она всегда жила рядом с людьми и многому у них научилась, была умная и говорят какая-то ОБРАЗОВАННАЯ. Летом обитатели леса старались не забегать, не запрыгивать и не заползать на территорию лагеря, но не потому, что боялись людей, а потому, что боялись Вууй. Она не любила, чтобы ей мешали отдыхать, и могла, рассердившись, наказать кого угодно. Много ещё чего про неё я услышал, и когда уснул в уютной норке, то мне приснилось, что страшная большая мышь величиной с дерево схватила меня за шкирку, подняла в воздух и начала сильно трясти, приговаривая: "Ты зачем, паршивец этакий, на мою территорию пришёл? Сейчас я из тебя душу вытрясу! Хватит спать, проснись! Просыпайся, тебе говорят"! От испуга я проснулся и увидел заглядывающую в норку тётю Жжууть, которая трясла меня лапой. Это, оказывается, она меня будила, а не страшная Вууй.
  - Вставай, лягушонок, - сказала жаба и добавила как и когда-то раньше. - Тебя ждут великие дела!
  Я не хотел великие дела заставлять меня ждать, хоть и была ещё ночь, и поэтому охотно последовал за колдуньей. Когда мы с ней выбрались на берег, то спросил, почему с нами нет братьев-храбрецов.
  - Пока нужен только ты, - ответила она. - Главное, ничему не удивляйся и ничего не бойся. Вполне возможно, что тебя придётся превращать в человеческого детёныша, в мальчика.
  У меня от ужаса даже дыхание перехватило. МЕНЯ??? Такого умного (иногда) и храброго (всегда) лягушонка превратить в это двуногое чудовище? За что?
  - За что? - обиженно квакнул я. - Почему обязательно меня? Разве мало других лягушат?
  - Много. Но ты, Кварк, самый умный и храбрый из них.
  Вот так. Я, наверное, никогда этих взрослых понимать не научусь - совсем наоборот думают, чем я. Что ж теперь поделаешь? Не будешь же спорить с жабой, которая к тому же ещё и колдунья. И я попрыгал по лесной тропинке вслед за тётей Жжуутью. Хорошо хоть луна яркая на небе и всё было видно, а то бы точно на какой-нибудь сучок напоролся.
  И так прыгали мы, прыгали между деревьев - я уже уставать начал - как вдруг увидел за ними много ярких маленьких лун. Но колдунья сказала, что это фонари на столбах светят в лагере отдыха. А-а-а, слышал я про них от взрослых лягушек. Всё-таки люди, наверное, умней лягушек, если такие фонари придумали. Хотя и без них неплохо, когда луна и звёзды на небе есть.
  А потом я увидел ДОМ, а потом ещё один, а потом ещё и ещё. Огромные, выше нашего обрыва. Даже не верится, что такие могут быть, но теперь сам убедился. Люди в них живут, потому что им не нравятся норы. И под корягами они жить не любят. И я только задумался, почему они не любят жить под корягами, как вдруг непонятно откуда перед нами появились два странных человечка меньше меня ростом. Появились и внезапно исчезли. И опять появились на том же самом месте. И вновь исчезли. И вновь появились. И еле слышно захихикали, глядя на меня. Я даже сел на траву от удивления, а потом тихонько, чтобы они не слышали, спросил у колдуньи:
  - Это и есть люди, да?
  Она закурлыкала, то есть засмеялась.
  - Нет, это барабашки Лёлик и Жорик. Они в этом лагере давно живут. Люди про них и не знают, что они здесь есть. Кроме одного, который знает. Но он тоже их в глаза никогда не видел. Только знает, что они есть, и перестукивается с ними иногда.
  Я представил, как человек стучит палкой по этим барабашкам, а они стучат по нему, и спросил:
  - А зачем они друг по другу стучат?
  И жаба и человечки опять засмеялись. А потом один из барабашек сказал таким странным голоском, что я его еле-еле услышал:
  - Мы не палками стучим. Это мы издаём такие звуки, которые на стуки похожи. А этот человек летом в нашем лагере радистом работает и, когда стал прислушиваться к нашим стукам, то поверил, что мы существуем. И тоже в ответ начал постукивать. Азбукой Морзе. Это такой язык из стуков, понял?
  Я ответил, что не понял. Они опять захихикали и пообещали потом всё как следует объяснить. А затем Лёлик (или Жорик?) сказал:
  - А мы про тебя знаем. Ты Кварк, да?
  Я согласился, что я Кварк. Тогда Жорик (или Лёлик?) попросил:
  - А ну кваркни разочек, как ты на пруду кваркнул, чтоб мы испугались.
  - Зачем? - удивился я.
  - Вот именно, зачем? - поддержала меня жаба, строго на них посмотрев. - Хотите, чтоб нас услышали и собака со сторожем прибежали?
  - Ну и что? Мы их не боимся, - ответили барабашки. - Мы просто исчезнем и всё. И никакая собака нас не найдёт.
  - А про нас с Кварком вы, конечно, и не подумали, эгоисты несчастные, - пристыдила их тётя Жжууть.
  - Почему это мы несчастные? - возмутились барабашки.
  - Хватит болтать, ведите к крысе Вууй, - прервала их жаба.
  И мы вместе поспешили к лагерному забору. А потом пролезли в дыру под ним. А потом по траве рядом с дорожкой направились к какому-то дому. Но я всё-таки потихоньку, чтобы не услышала жаба, спросил у барабашек:
  - А почему вы то и дело исчезаете? Тоже колдуете, да?
  - Нет, просто мы из другого мира, не такого как этот, - ответил кто-то из них. - В нашем мире тело вообще не нужно, а здесь вот иногда приходится им обзаводиться. Но это только когда хотим, чтобы нас видели.
  У меня глаза к спине полезли от такого ответа. Как же без тела-то? Что ж тогда от тебя останется? А потом я подумал, что это они надо мной подшучивают, обиделся и дальше прыгал за ними уже молча.
  Крыса встретила нас около дома. Да, это была явно не мышь. Сразу видно, что она хищник: большие острые зубы, когти, чешуйчатый длинный хвост и усы в разные стороны. Она фыркнула, увидев меня, но сказала только: "Все за мной!" - и полезла в дыру под домом. Мы послушно последовали туда же. В этом подвале было темно, как в болоте, но барабашки вдруг начали светиться и стало понятней, в какую сторону прыгать. Вскоре мы поднялись по порожкам наверх и попали сначала в длинный коридор, прошлёпали по нему и заскочили в комнату. В ней оказалась дверь, а за дверью ещё одна комната, намного больше первой. Вообще, всё здесь казалось огромным - я даже, когда хотел посмотреть на потолок и задрал голову, чуть на спину не упал. Там было много всего и потом мне рассказали, как что называется. Так что я теперь почти все названия человеческие знаю. Иногда только путаюсь, когда волнуюсь: то стул столом назову, то человека людью могу обозвать, а людей человеками.
  Когда мы все в комнате собрались, крыса лапками задёрнула шторы на окнах и включила настольную лампу. Сразу стало светло, особенно в том углу, где мы сидели. Потом волшебница объяснила нам, что здесь живёт начальник этого лагеря, но сейчас он уехал в город и будет только через три дня. Мы можем пока никого не бояться, потому что дом закрыт на замок, а сторож придёт кормить попугая только днём. Какого такого попугая будет кормить сторож я тогда и не понял. А потом не до попугая стало, потому что Вууй начала нам всё объяснять.
  
  
   ПРЕВРАЩЕНИЕ
  
  Волшебница Вууй, по её собственным словам, ни за что бы нам не стала помогать, потому что она не любит никому помогать, кроме себя. Такая вот она вредина. Но она всю жизнь живёт около людей и ей надо, чтобы в этом лагере её отдых был хорошим и вкусным. То есть, чтобы дети больше гуляли на природе, а не в лагере. И чтобы детей было побольше, ведь тогда и еды будет больше. А теперь вот какие-то хулиганы уничтожают природу и местных обитателей. Так может дойти до такого, что дети вместо того, чтобы купаться, ловить рыбу, собирать ягоды, слушать пение птиц и лягушек, начнут скучать и бродить по лагерю или, что ещё хуже, ловить по подвалам крыс и мышей. А потом могут вообще сюда больше не приехать. Хулиганам надо дать бой и, посоветовавшись со своей старой знакомой Жжуутью, волшебница решила, что бой буду давать я. Но так как я обычный лягушонок, которого преступники могут просто не заметить, то меня надо тоже сделать человеком. Такое волшебство крыса знала. Кроме того с помощью барабашек и какого-то Компьютера меня должны были научить по-человечески разговаривать и драться.
  Я слушал, открыв рот. Ничего себе! Да у нас на Среднем пруду все умрут от зависти, когда узнают. Единственное, что как-то непонятно было, так что это за хулиганы такие, сколько их и как я их буду побеждать? Ну да ладно, потом, наверное, волшебница всё расскажет.
  - А если он всё-таки не сможет их прогнать? - вдруг спросила тётя Жжууть.
  Да, действительно, а вдруг я не победю? То есть не побежу? Или не побеждю... в общем, если не прогоню их? Об этом-то я вначале как-то и не подумал.
  - Кого-нибудь другого найдём или ещё что-нибудь придумаем, - ответила спокойно крыса.
  - А если он погибнет? - не унималась жаба.
  Крыса удивлённо посмотрела на неё.
  - Конечно погибнет, если проиграет бой. Но мы его не забудем и подвиг его будет жить в наших сердцах. А лесные и водные жители всей округи сочинят о его храбрости песни и будут их петь по большим праздникам. Лягушонок, ты хочешь, чтобы про тебя пели песни?
  - Хочу, - ответил я. - Но погибать что-то не очень хочется. Как же так: тут все будут песни петь, а меня уже не будет? Так я не хочу.
   И я как представил, что все они будут жить, веселиться, а я буду лежать где-нибудь мёртвый и невесёлый, так чуть не заплакал.
   - Эй-эй, ты чего это? - забеспокоилась крыса. - Мы так не договаривались. Ещё и врагов не видел, а уже нюни распустил. Как же тогда сражаться будешь? Слушай, жаба, что ты там говорила про каких-то братьев-храбрецов? Может, одного из них отправим вместо Кварка?
  - А почему не обоих сразу? - спросила жаба.
  - У меня на то, чтобы сразу двоих в людей превратить, волшебства не хватит. Тем более, что ты говорила - здоровые они.
   - Не надо братьев, - перебил я их разговор. - Вы же меня хотели, я и пойду.
  - А если погибнешь?
  - Тогда будете песни про меня петь, - ответил я сердито. - Но я не собираюсь погибать, не дождётесь.
  Крыса засмеялась - аж мурашки побежали по коже от её скрипучего смеха и оскалившихся зубов. Но вот она посерьёзнела и скомандовала:
  - Жаба - за дверь! Вы, барабашки, тоже исчезните и не вздумайте мешать, а то вместо человека обезьяна какая-нибудь получится.
  Ну, уж нет, на обезьяну мы не договаривались. Они, говорят, ещё хуже людей: волосатые и чешутся постоянно.
  Жаба удалилась в другую комнату, прикрыв за собой дверь, барабашки исчезли, а крыса скомандовала мне:
  - Прыгай на кровать.
  - Это куда? - не понял я.
  Она показала и я прыгнул. Хорошо здесь, мягко. Ещё бы водички налить сверху и совсем бы отлично было.
  Крыса, тем временем, взобралась на шкаф и, сдёрнув тёмную материю с какого-то ящика, сказала:
  - Просыпайся, Шалтай-Болтай, работа для тебя есть.
  Под материей оказался не ящик, как я думал, а большая клетка. А в клетке...
  - Это орёл, да? - спросил я волшебницу, когда увидел сидящую в клетке красивую птицу.
  Птица гордо приосанилась.
  - Шутишь что ли? - удивилась крыса. - Попугай это.
  Она открыла дверцу, попугай выскочил наружу и сделал круг в воздухе под потолком.
  - Ну и чем тебе помочь, кррысуха? - заорал он, приземляясь на стол.
  - Перья нужны, - сказала волшебница и подскочила к нему.
  - Неее-ет! - завопила птица, пытаясь вновь взлететь, но было уже поздно: несколько пёрышек из его голубовато-красной грудки уже были беспощадно вырваны крысой.
  - Будешь продолжать свои вопли - всего ощиплю как курёнка, - предупредила его Вууй. - Садись лучше на спинку кровати и по моей команде маши крыльями, чтоб лягушонку прохладней было.
  Попугай замолчал и послушно приземлился на спинку кровати около меня. Крыса тем временем притащила из стеклянного шкафчика несколько бутылок и вылила по капельке из каждой в одно блюдечко. Потом приволокла глубокую миску и слила из бутылок почти всё в неё. Пошептала что-то себе под нос, попробовала чуть-чуть из миски и удовлетворённо буркнула. Затем поставила эту миску на кровать около меня и сказала:
  - Залезай, Кварк в неё, не бойся.
  Недолго думая, я плюхнулся туда и чуть сознание не потерял: кожу обожгло как огнём, из глаз потекли слёзы и перехватило дыхание от едкой и вонючей жидкости, в которой я оказался.
  - Тут уж ничего не поделаешь - алкоголь сплошной, так что терпи лягушонок, - сообщила крыса. - Сейчас вот ещё чуточку внутрь себя этой заразы примешь и начнём.
  - Не могуу, не хочуу! - кашляя и задыхаясь прокричал я.
  - Поздно, глотай давай! - ответила волшебница, протягивая мне блюдечко. И скомандовала попугаю. - Хватит лодырничать, работай крыльями-то, работай!
  Тот замахал крыльями, поднимая ветер, словно вертолёт на взлёте, но сразу стало чуть получше, потому что ядовитый запах перестал лезть внутрь меня. Стараясь не дышать, я сглотнул жидкость на блюдечке и огонь теперь стал жечь меня не только снаружи, но и изнутри.
  - Ой, сейчас меня вырвет, - сдавленно промычал я крысе.
  - Потерпи немного, малыш, чуть-чуть осталось, - ответила она и начала водить в воздухе передними лапами. При этом она бормотала себе под нос.
  - Ох уж эти люди... Вроде бы начальник, спортом занимается, а даже обычной воды в комнате нет - только пиво и алкоголь. А мне ведь для волшебства любая жидкость нужна, которую человек уже употреблял. Теперь вот приходится несчастного лягушонка в алкоголе из начатых бутылок купать, как бы пьяницей не стал.
   Я ничего не понимал из того, что она бормотала: мне было очень жарко и плохо. Но вот крыса бросила в воздух перья, выдранные из попугая, и они закружились в воздухе вокруг меня всё быстрее и быстрее, начиная сливаться в сплошные полосы, как раскраски на крутящемся волчке. Я оказался как бы внутри разноцветной полупрозрачной радуги, сквозь которую едва различал стоящую передо мной на задних лапах крысу.
  - Смотри на меня, в глаза мне смотри! - вдруг закричала она.
  Из последних сил я напрягся и постарался всмотреться в её глаза, внезапно загоревшиеся алым огнём. Она стала что-то вопить скрипучим голосом, но я уже плохо соображал, начиная терять сознание, и слышал только некоторые слова: "Чембурлеко... юпетине... теюбеск... Кварк...алкоголиус... дураччино... человек... хи-хоо"!.. А потом в мозгу и перед глазами всё поплыло и... что было дальше, не помню, потому что потерял сознание полностью.
  Очнулся я от щекотки под мышками и захихикал. Рядом со мной кто-то закурлыкал, заквакал, засмеялся. Я открыл глаза и увидел всю компанию, сидящую рядышком на кровати: крысу, жабу, попугая и неразлучную парочку лохматых человечков - только все они были какие-то уменьшенные.
  - Чего это вы хохочете? - хотел спросить у них, но вместо этого из моего рта выскочили какие-то странные звуки, которые я и сам не понял.
  Они засмеялись ещё громче. Мне стало обидно, потому что было непонятно, над чем это они, но начал подозревать, что надо мной. Когда хотел подняться с постели, почувствовал какое-то неудобство под спиной и, просунув руку, нащупал что-то твёрдое. Когда вытащил из-под спины, то увидел, что это небольшая миска, причём противно воняющая. На ней-то я, оказывается, и лежал. А чем это я её вытащил? Рукой?! Я посмотрел на эту свою руку... не лапку, а РУКУ! Ой-ой-ой!
  Я соскочил с кровати на пол и по привычке хотел приземлиться на все четыре лапки, но вместо этого ударился о твёрдую поверхность коленками, ладошками и лбом. Бо-ольно. На кровати от смеха все уже валялись вповалку и дрыгали в воздухе лапками. Мне больно, а им, видите ли, хихоньки. Я вскочил на ноги (где же мои задние лапки?) и... даже не по себе стало, потому что я оказался великаном, а кровать теперь была ниже меня.
  - Эй, Кварк, посмотри на себя в зеркало, - проквакала жаба.
  Я знал, что зеркало находилось около двери и повернулся в ту сторону. Батюшки! На меня из зеркала смотрело чудовище, стоящее на двух задних лапах, то есть ногах, на морде у него были маленькие глазки и ротик, большие уши и нос, а сверху и с боков голова была покрыта шерстью. Я открыл рот, чудовище в зеркале сделало то же самое и во рту стали видны зубы. Хищник! В зеркале был хищник, а раз оно отражало меня, значит и я был этим самым хищником. Бр-р-р.
  - Вот ты и стал человеком, Кварк, - сказала с кровати жаба. - Человеческим детёнышем. Мальчиком.
  Так вот как выглядит человек? Просто ужас. Не хочу быть человеком. Я так и сказал им всем, что не хочу, а они в ответ опять смеяться начали. Смешинок что ли наелись? Но потом тётя Жжууть успокоила меня, напомнив, что это лишь на время и вскоре я снова лягушонком стану. Наконец, отсмеявшись, они попрыгали с кровати на пол и оказались совсем маленькими по сравнению со мной: даже тётя Жжууть не доставала теперь даже до моих коленей. Она, кстати, первой и заметила, что я голый. Люди, оказывается, сами по себе не должны ходить, а обязательно с тряпками на теле, которые называются одежда. Но тут попугай Шалтай-Болтай помог: слетал в другую комнату и притащил в клюве тряпку, которую совместными на меня напялили и назвали её шортами. Крыса велела мне не снимать её в присутствии других людей ни в коем случае. А потом она сказала, что хватит терять время и повела нас в соседнюю комнату. Там она включила компьютер и сказала, что люди хоть его и изобрели, но пользоваться им не умеют. Потом сказала, что вначале я должен научиться хотя бы одному человеческому языку. А поскольку здесь все говорят на русском, то будем учиться разговорному русскому языку. Это очень просто и быстро. Она достала из тумбочки множество компакт-дисков, вставила первый из них в компьютер и сообщила барабашкам, что пора и им показать своё умение. Один из них тотчас же нырнул в ту же щель, куда был засунут и диск. А второй, злодейски хихикая, предупредил меня, что сейчас он полезет ко мне в мозги.
  - Ззачем? - испугался я.
  - Да не бойся, - сказала крыса и строго поглядела на барабашку. - Нет, чтобы объяснить человеку, а он пугать сразу. В общем, Кварк, он действительно будет у тебя в мозгу, но без тела и ты даже ничего не почувствуешь. Это чтоб быстрее было. Жорик сейчас в компьютере сразу весь компакт-диск запомнит и всю информацию разом передаст Лёлику, который в это время у тебя в мозгу будет находиться. А Лёлик всю эту информацию сразу в твою память вложит и ты моментально всё будешь знать, что на компакт-диске было. Теперь понял?
  Я пожал плечами, потому что ничего не понял, за исключением того, что больно не будет. И то ладно. Но, когда Лёлик, в последний раз хихикнув, прыгнул со стола в мою голову, я даже отшатнулся. А он перед самым моим носом исчез из вида и тут же у меня в мозгу появилось множество человеческих знаний на тему русского языка и литературы для начальных и средних классов общеобразовательной школы.
  - Готово! Один диск есть! - крикнул высунувшийся из компьютера вместе с диском Жорик.
  - Информация принята! - подтвердил выскочивший из моего правого глаза Лёлик и опять скрылся в нём.
  Ничего себе! А я ничего и не почувствовал, как будто его во мне и не было. Попугай тем временем засунул в щель компьютера следующий диск, на котором были песни, и в одно мгновение я стал очень музыкальным.
  - Информация сдана! - прокричал вновь выехавший на этом диске наружу Жорик.
  - Информация принята! - заорал ему в ответ писклявым голосом Лёлик, появившийся на этот раз у меня из ноздри.
  И так несколько раз они сдавали и передавали информацию, пока Вууй не сказала:
  - Ну, хватит, и так дюже умным стал - пора его драться учить. А это уже посложнее.
  - Я, я его научу, - заорал Шалтай-Болтай со стола.
  Растопырив крылья как крюки и раскорячив лапы, он принял странную позу и стал похож на пингвина-алкоголика.
  - Это ты чего сейчас изобразил? - подозрительно спросила у него тётя Жжууть.
  - Это боевая стойка из китайской борьбы у-шу, - гордо ответил попугай. - Стиль "Пьяный кулак".
  - Оно и видно, что пьяный, - пошутила тётя Жжууть. - Только не кулак, а дурак.
   - Ах, так, да? - завопил обиженный попугай. - Ну, держись, старая швабра!
  И он с диким криком "кийяяя!!!" крутанулся вокруг своей оси и прыгнул лапами вперёд прямо на жабу. Та небрежно отмахнулась от него и бедная птица отлетела под кровать. А жаба как ни в чём не бывало спросила у крысы:
  - Начальник вроде бы тоже восточными единоборствами занимается? Может, у него видеокассета какая-нибудь есть на эту тему?
  - У него компакт-диск есть, - тут же сообщил Лёлик, примостившийся у меня на носу. - Борьба называется "Ай - кидай".
  - Айкидо она называется, - поправил я его. - В ней используется сила противника: чем сильнее тот ударит, тем легче его повалить или бросить.
  Все переглянулись, удивлённые моими познаниями, а попугай, вылезший из-под кровати и весь измазюканный в пыли, сказал:
  - Этот диск в тумбочке лежит. В этой борьбе пальцы нужны, чтобы хватать. Я пробовал на воробьях - без пальцев никак не получается ухватить. У Кварка теперь пальцев полно, ему как раз эта борьба подойдёт.
  Он притащил диск, который, как и прежние, засунули в щель компьютера. Жорик заскочил следом, а Лёлик ко мне в мозг. Но после криков "Информация сдана!" и "Информация принята!" барабашкам нашлась дополнительная работа. Оказывается, чтобы научиться драться, мало запоминания в мозгу - надо ещё, чтобы и мышцы запомнили, что им делать надо. И барабашки опять исчезли, чтобы залезть в моё тело и разнести информацию по айкидо из мозга всем моим мышцам. Вылезли они из моих пяток и сразу обратили внимание попугая на то, что у меня нет обуви. Тот залез в шкаф и достал оттуда детские сандалии, которые оказались мне чуть-чуть маловаты.
  - А что я сделаю, если у сына начальника размер ноги меньше? - сказал попугай.
  Тогда тётя Жжууть погладила сандалии и пошептала над ними. После этого они оказались мне как раз впору.
  - Ну, всё, пора расходиться - на улице уже светает, - сказала Вууй. - Кварк, тебе ещё надо хоть немного поспать. Ложись на человеческую постель, привыкай к комфорту. Я тебя разбужу, когда придёт время. Пойдём, жаба, со мной - нам с тобой ещё есть о чём поговорить. Шалтай-Болтай, выключи компьютер.
  - Не уходите, тётя Вууй, - попросил я её. - вы и здесь можете поговорить - я вам не буду мешать.
  - Да не бойся ты, - улыбнулась, оскалив страшные зубы, крыса. - Мы тут неподалёку будем, в подвале, а если что вдруг случится, Шалтай-Болтай нас предупредит. Мы тогда сразу прибежим. Всё, закрой за нами дверь, Кварк.
  И они удалились по коридору в подвал.
  Барабашки тоже стали прощаться.
  - У нас тоже дела есть: надо тут одному повару-воришке по стенкам в комнате постучать и украденную им сгущёнку перепрятать, - поделились они своими планами. И мы остались вдвоём с Шалтаем-Болтаем. Я завалился на кровать, но было непривычно, неудобно и не спалось. Попугай полетал, полетал по комнате, потом залез в сервант, а после того как вылез, сел ко мне на спинку кровати с какой-то штуковиной в клюве.
  - Шоколадку будешь? - спросил он.
  - Не знаю. Наверное, буду. Я же их никогда не ел.
  - Только половину мне оставь, а то знаю я вас, людей, - проворчал он, кидая мне шоколадку.
  По виду она была не из той пищи, которую я любил, даже не шевелилась. Я откусил немножко и стал жевать. Попугай заржал как лошадь. - Эй, ты хоть обёртку-то не ешь, - сказал он сквозь смех. - Надо есть то, что внутри, коричневое такое.
   Я выплюнул обёртку и попробовал одно коричневое. Вкусно. Так вкусно, что и впрямь не захотелось попугаю половину отдавать. Но тут во мне пробудилась совесть, стукнула меня изнутри так, что чуть не подавился. И тогда я поделился второй половинкой. Шалтай-Болтай быстренько склевал свою долю и сообщил:
  - Я бы тоже сегодня с тобой полетел, помог бы с преступниками справиться, но нельзя. Меня тогда все работники лагеря кинутся разыскивать. Хозяин никому не разрешает меня на улицу выпускать. Он только сам со мной гуляет. Это потому, что я уже один раз потерялся и целая банда ворон меня чуть не заклевала. Но я им, правда, тогда надавал пендалей и кое-какие приёмчики продемонстрировал. Одной ка-ак дал лапой в нос, так у неё и клюв набок. А другой - крылом под дых, а третьей ка-ак...
  - Жалко, что тебя не будет, - вздохнул я. - Я ведь ещё ни разу не дрался и, честно говоря, даже не знаю, как это буду делать. Тётя Жжууть сказала, что мне, может быть, и драться-то не придётся. Надо только сначала с ними поговорить по-хорошему, объяснить, что плохим делом занимаются, что нельзя никого просто так жизни лишать. Тогда, может быть, они всё поймут и не будут никого обижать.
  Попугай засмеялся.
  - Наивные вы: и ты, и жаба - людей не знаете. Если человек стал хулиганом, значит ему нравится, что его боятся. И разговаривать с ним на эту тему бесполезно. А надо просто ему по чану - рраз - и больше к тебе не полезет.
  - По чему ему - "рраз"? - не понял я.
  - Ну, по чану. По тыкве, значит.
  - По какой тыкве? По овощу что ли?
  - Блин, ну чего ты не врубишься никак? По тыкве - это значит по балде. По голове то есть по хулиганской. Вообще, хуже хулиганов только коты бывают. Вот они настоящие бандиты. Сволочи они. Тигры недоразвитые, блин.
  - А я ещё ни одного кота ни разу не видел, - признался я .
  - И не дай Бог тебе его увидеть, если станешь в это время опять лягушонком. Это будет твой последний взгляд. А я в городе такого бандита каждый день вижу - он в одной квартире со мной живёт. Слушай, Кварк, а хочешь, я тебе про свою жизнь городскую и распроклятую спою? Я песню про свою жизнь сочинил, а одна знакомая канарейка к ней музыку подобрала.
  Я сел, свесив ноги с кровати.
  - Спой. Я никогда попугайских песен не слышал.
  Шалтай-Болтай понёсся в соседнюю комнату. Вскоре там раздался грохот со звоном, а потом он появился в дверях, волоча за собой по полу на ремне гитару.
  - Тяжёлая, - пожаловался он, поставил гитару на полу боком, сам стал позади неё и начал ритмично бить кончиком крыла по струнам.
  Честно признаюсь, музыка меня ошарашила, потому что такого звона я действительно ещё не слышал. Но орал он ещё громче, чем дребезжала гитара, поэтому слова я различал. Песня оказалась жалостная и мне даже хотелось иногда подквакать ему.
  Вот первый куплет, который он спел:
   Я всё за всеми повторяю -
   Языку людей учусь,
   Быть хотел я попугаем,
   Но придурком становлюсь:
   Все уже с утра пораньше
   Поболтать со мной хотят,
   А к вечеру куда подальше
   Я посылаю всех подряд.
   Припев:
   Моя мама - попугайка,
   Папа, папа - попугай,
   Я родился на Ямайке.
   А зовусь Шалтай-Болтай.
  
  Припев он пел два раза, причём второй раз уже немного по-другому, с подвыванием. Второй куплет был такой:
   Кот живёт у нас в квартире -
   Полюбился я ему,
   Но с котярой этим в мире
   Жить никак я не могу:
   Слишком страстно меня любит,
   Хочет лапами обнять.
   Если так и дальше будет,
   Мышьяку придётся дать.
  И опять два раза припев:
   Моя мама - попугайка,
   Папа, папа - попугай,
   Я родился на Ямайке,
   А зовусь Шалтай-Болтай.
  
  И, наконец, он спел третий, последний куплет:
   От несчастной жизни этой
   Я когда-нибудь напьюсь
   И тогда одной монетой
   Я со всеми расплачусь:
   Свою клетку разломаю,
   Всех злодеев сокрушу,
   Ведь не зря три дня в Китае
   Занимался я у-шу.
  
  Я не удержался и третий припев ему подпел. То есть подкричал. Получилось, кстати, не кваканье, как было обычно, а человеческим голосом и на человеческом языке. И только мы закончили орать, то есть петь, как на улице послышался собачий лай. Попугай всполошился:
  - Всё, замолкаем, а то Брехун нас услышал. Как бы сторож не припёрся. Ты спи давай, а я пойду ещё стихи посочиняю.
  - А ты потом мне их прочитаешь? - уже шёпотом спросил я.
  - Если ещё встретимся, то прочитаю, - пообещал он. - А ты расскажешь про то, как с хулиганами у вас разборка произойдёт? Как ты им приёмами айкидо всем накостыляешь, ладно?
  - Конечно, - сказал я, а сам подумал, что ещё неизвестно, кто кому накостыляет.
  Попугай потащил гитару в другую комнату, выключил там настольную лампу и стал расхаживать взад-вперёд. Слышно было, как он цокает коготками по полу и тихонько бормочет: "Любовь, кровь, в бровь... дурак, бардак, кавардак... кот, обормот, много жрёт"... Собака на улице затихла. Я вздохнул и... заснул.
  
  
   СХВАТКА У БЛИЖНЕГО ПРУДА
  Когда меня разбудили, в окно сквозь щель между шторами уже вовсю светило солнце. Вслед за крысой и жабой появились барабашки. Они были довольные и наперебой стали рассказывать, как ошалевший от их стуков повар, сначала искал, кто стучит, а потом украденную им лично, но вновь пропавшую сгущёнку. Крыса прервала их и, открыв окно, велела мне в него вылезать, а попугаю сказала:
  - Сделай в обеих комнатах беспорядок и разбей пустые бутылки - сторож, когда придёт тебя кормить, подумает, что он забыл вечером клетку закрыть. Ну а ты как будто из неё выбрался, напился вина и буянил тут в одиночестве. Кстати, там в одной бутылке ещё чуть-чуть осталось, так я немножко себе в пузырёк отолью на всякий случай, а остальное ты выпей.
  - Зачем это? - удивился попугай.
  - Чтоб от тебя и взаправду вином воняло, а то сторож не поверит.
   - Что я, алкоголик что ли, эту гадость пить? - возмутился попугай. - Лучше я лимонада выпью. А сторожу клюну разок между глаз - сразу поверит.
   - А откуда ты знаешь, что это гадость? Пробовал уже? - спросила жаба.
   - Ну-у-у... один разочек нечаянно попробовал, - потупился Шалтай-Болтай.
   - Вот и ещё разочек попробуй. Это для нашего общего дела надо.
   - Если для дела, тогда ладно, - согласился попугай. - Но имейте в виду: вот так понемногу и становятся алкашами. Лечить от пьянства будете за свой счёт. И если спьяну врежусь во что-нибудь и получу травму, потом восстанавливать моё здоровье будете конфетами и мороженым.
   - Будут тебе конфеты, будут.
   - А можно я, чтоб всё взаправду было, и на самом деле немножко побуяню? Ну, сторожа там разочек клюну в макушку?
   - Можно, - великодушно разрешила крыса, надевая себе на шею верёвочку, к которой был привязан пузырёк с налитым в него вином. - Кварк, когда вылезешь в окно, сразу беги к забору, перелезай через него и жди нас.
   Я так и сделал. В лагере было тихо, только пели птицы и кто-то разговаривал около дальних ворот. Фонари уже не горели, потому что было светло. Вскоре появились крыса с жабой и пролезли под забором.
   - Кварк, возьми тётю Жжууть на руки - так мы быстрее доберёмся, - сказала волшебница и побежала к лесу.
   Когда мы появились на берегу Ближнего пруда, то все лягушки-часовые, заметив меня, с воплями "Кварк! Кварк!" попрыгали в воду. Жаба соскочила из моих рук на землю и крикнула им:
   - Эй, земноводные! Отменяйте тревогу, это на самом деле Кварк. Просто его на время человеком сделали, чтобы он вас защитил, так что не бойтесь его.
   Но ещё долго никого не было видно, пока на черепахе не подплыл дедушка Бурдыквак и не поздоровался с нами. Оказывается, он в этом пруду самый храбрый, хоть и самый старый. Тогда осмелели и другие, а вскоре на берегу собралась уже целая толпа, обсуждающая мой внешний вид и то, как я буду геройски их защищать. Мне даже неудобно стало, хотя и приятно.
   И вдруг перед нами появились из ниоткуда Жорик с Лёликом и пропищали:
   - Едут, едут! Хулиганы едут!
   Крыса тут же скомандовала:
   - Всем быстро спрятаться и чтоб ни одна рожа не показывалась!
   Толпа не стала ждать повторения и бросилась врассыпную. Я тоже заметался вместе со всеми, ещё не придумав, куда же мне схорониться.
   Крыса разозлилась и зарычала на меня:
   - А ты куда, Кварк? Совсем голову потерял? Ты должен их встретить, а не убегать.
   Я потрогал голову и убедился, что не потерял её. Значит Вууй пошутила.
   - Ах да, конечно, я их встречу, - согласился я, но чувствовал себя не очень-то уверенно.
   - Не бойся, Кварк. Ты же у нас самый храбрый лягушонок, - сказала мне тётя Жжууть, погладив лапкой мою ногу. - Если ты свою родину защитить не сможешь, то кто же тогда?
   Действительно, если не я, то кто тогда? Наверное, никто. Я глубоко вздохнул несколько раз подряд и сжал кулаки.
   - Только ты сначала попробуй всё-таки с ними договориться, - посоветовала на прощанье жаба и скрылась в лопухах.
   На берегу уже никого не осталось кроме меня, только кое-где из водорослей торчали любопытные глазищи да местами подозрительно шевелилась высокая трава. И вот невдалеке послышались человеческие голоса, а вскоре на лесной тропинке показались велосипедисты, которые ехали друг за другом. Я уже знал, что такое велосипед и даже успел этим человекам позавидовать, потому что тоже бы хотел на такой штуке прокатиться.
   Они выехали на поляну и соскочили с велосипедов, не заметив меня. Всего их было шестеро: четверо мальчиков, все выше меня ростом и явно постарше, одна девочка, мне ровесница, а ещё один - совсем старый мальчик, большой и с усами. Вот этот с усами и командовал всеми. Он достал из своего рюкзака два свёртка и велел их размотать. Мальчишки тут занялись свёртками и я увидел, что это сети с мелкими-мелкими ячейками, то есть дырочками. В такую дырочку только самый маленький лягушонок может проскочить.
   Я вышел из тени дерева, подошёл к ним и сказал, немного волнуясь:
   - Здравствуйте, человеки! Меня зовут Кварк и я хочу с вами поговорить.
   Они удивились моему появлению, но увидев, что я один и больше никого нет, успокоились и продолжали заниматься сетями как ни в чём не бывало.
   - Как тебя, говоришь, зовут? Квак? - ухмыльнулся самый старший. - Первый раз такое имя слышу.
   Остальные засмеялись, а самый маленький передразнил: " Квак! Квак!"
   - Не Квак, а Кварк, - поправил я их. - Не будете ли вы столь любезны объяснить мне, с какой целью вы ловите лягушек и других местных жителей? Ведь они вам ничего плохого не сделали.
   Тут они прямо-таки закатились от хохота, а который с усами, отсмеявшись, спросил:
   - Ты что, совсем дурак? Что они нам могут сделать?
   - Нет, мне кажется, что я умный, - честно ответил я. - Вот вы, например, можете и не знать, что лягушки для людей очень полезны, потому что уничтожают личинок комаров, самих комаров, мух и других насекомых. А я это знаю и хотел бы вам посоветовать не охотиться на них, а, наоборот, оберегать.
   - А нам плевать, кого они уничтожают и что ты нам хочешь посоветовать, - сказал усатый. - Нам за них деньги платят в городском экзотариуме.
   - В экзо... где? - не понял я.
   - Эх ты, темнота, - ухмыльнулся жёлтыми нечищенными зубами усатый. - А говоришь, что умный. Экзотариум - это где змей разводят для показа. Их там полно всяких, и удавов в том числе. А удавам знаешь, сколько лягушек надо? А ещё там два крокодила есть. Мы сначала мышей ловили и сусликов всяких, но лягушек легче. А ты, случайно, не тем же самым заняться хочешь?
   Он недобро прищурился на меня.
   - Ты учти, пацан, что это наше место, так что не вздумай тут ловить. Мы тут даже ужей почти всех повыловили, чтоб не мешались.
   - А ужатами девчонок хорошо пугать, - захихикал самый маленький. - Как сунешь девчонке ужонка за пазуху, так она визжит на всю деревню, смехота сплошная.
   - Дурак ты, Толик, и забавы у тебя дурацкие, - крикнула ему девчонка.
   - А ты, Галька, сама дурочка блаженная, - огрызнулся тот, перестав хихикать. - Всяких мышек, лягушек жалеешь, чуть ли не целоваться с ними готова.
   - Уж лучше с ними целоваться, чем с таким как ты, - заявила девчонка и подошла ко мне.
   - Сейчас наловим их целую кучу и целуйся хоть со всеми, - заорал ей вдогонку оскорблённый Толик.
   А я стоял растерянный и не знал, что же делать, что же им ещё сказать. Выходит, они специально ловили нас, чтобы отдать на съедение змеям из-за каких-то денег. И ничуть из-за этого не переживали.
   - Тебя и вправду Кварком зовут? - спросила девочка. - А я Галя. Я сестра Мишкина. Мишка здесь самый старший.
   - Им нельзя позволить никого отдавать на съедение змеям и крокодилам, - сказал я Гале, всё ещё пребывая в растерянности.
   - Ты что? Как ты им не позволишь - за это же им деньги платят? - удивилась она. - Ты не подумай, они - не живодёры какие-нибудь, а только из-за денег. У нас с братом папа пьёт, он алкоголик, а мамка больная. А Мишку с работы выгнали, поэтому он пока на мышах и лягушках подрабатывает. И мне иногда на конфеты даёт. Ты не думай, мне тоже зверюшек всяких жалко. Вот если бы папка не пил и Мишку с работы не выгнали...
   - Как это не пил бы? - удивился я. - Не пить нельзя. Как же без воды?
   Она посмотрела на меня странным взглядом.
   - Так он не воду, а водку пьёт. Каждый день. А после этого или песни поёт, или ругается и дерётся.
   - Водку?
   Я вспомнил алкоголь, немного которого пришлось проглотить и сморщился при этом воспоминании.
   - Так это же гадость горькая. Тьфу!
   И я сплюнул.
   - Ага, - согласилась она, - и впрямь горькая да ещё воняет. Зачем её взрослые пьют, не понимаю. Лучше бы на эти деньги мороженое или конфеты покупали.
   Я вспомнил, что попугай то же самое говорил и мысленно согласился с ними обоими.
   Галя спросила:
   - Кварк, а ты из лагеря, да?
   Но я не успел ответить, потому что услышал, как усатый Мишка стал командовать:
   - Толик и Петька пойдут по левой стороне с сетью, а Колян с Димкой по правой. Я пока костёр разведу и воду вскипячу, а вы рыбу, которая попадётся, сразу сюда тащите. Галька, будешь рыбу чистить для ухи.
   Я подскочил к ним, расставил руки, не пропуская мальчишек к пруду, и сказал:
   - Миша, не надо никого ловить, пожалуйста!
   Михаил уставился на меня, как пингвин на пальму.
   - Ты что и вправду чокнутый? Откуда ты здесь такой взялся?
   Я хотел ответить, что из Среднего пруда, но меня опередил один из мальчишек.
   - Он из лагеря, наверно, - сказал он. - Наверно, уже первая смена отдыхать приехала.
   - Не, они должны через три дня приехать - мне сторож лагерный говорил, - не согласился Михаил, уставился на мои ярко-красные шорты и наморщил лоб в раздумье. А потом вдруг спросил:
   - Постой, постой, а ты, случайно, не сын ли начальника лагеря?
   - Нет, не сын, - честно ответил я. - Мой папа - лягушка.
   Они опять покатились со смеха, а над моим ухом голосок то ли Жорика, то ли Лёлика пропищал: "Что ж ты говоришь-то, чудак? Соври им, что ты сын начальника, и они испугаются с тобой связываться."
   - Я не умею врать, - ответил я невидимому барабашке, а мальчишки переглянулись, не понимая, кому это я.
   - Ой, ну умора сплошная от тебя, - хохотнув, сказал усатый. - Точно ты чокнутый. Всё, пацан, посмеялись и хватит - пора делом заниматься.
   Он легко отодвинул меня в сторону, нагнувшись, вытащил из рюкзака топорик и направился к молоденькой берёзке. Тогда я схватил ближайшую из сетей, быстро скомкал её в кучу и побежал с ней вдоль берега.
   - Эй, ты что делаешь? Стой! - заорали, опомнившись, мальчишки и бросились за мной.
   Но я уже домчался до зарослей высоченной крапивы и забросил сеть в самую её гущу. Потом увернулся от рук этих человеческих детёнышей и ринулся назад. Добравшись до второй сети, я схватил её и, волоча за собой, побежал к другим крапивным зарослям. Но в это время один из мальчишек прыгнул на меня сзади и сбил с ног. Когда я вскочил с травы, то они все уже стояли рядом, а впереди всех противный Толик.
   - Врежь ему, Толян, чтобы не лез не в свои дела, - крикнул ему усатый, вонзивший топор в берёзку и направившийся к нам.
   - Не трогайте его! - закричала девочка Галя. - Он правильно от вас зверюшек защищает.
   Этот Толик хоть и был среди них самым маленьким, но зато на полголовы выше меня. И он врезал. То есть ударил меня кулаком в лицо и мне стало больно. Я потрогал онемевшие вдруг губы и увидел на пальцах кровь. Ничего себе. Это и есть драка? Мне совсем не нравится такая драка, когда меня бьют по лицу. Оно же у меня симпатичненькое, лупоглазенькое...
  И тут он ударил ещё раз, да так сильно, что я упал. И тогда я разозлился. Чего это он меня бьёт так сильно? Я же не мячик какой-нибудь, который боли не чувствует, а живое существо. И тогда я представил, что передо не мальчик, а чудовище, которое хочет меня съесть. Я вскочил с земли и сжатым кулаком тоже ударил его в лицо. А потом ещё раз. И он тоже упал.
  Тогда вперёд вышел самый толстый мальчишка и сказал мне:
  - Ну, гад, ты нас достал!
  Я так и не понял, что он имел в виду. Но зато понял другое: если он меня сейчас ударит, то это будет ещё больнее, чем от Толика. И тогда я прыгнул с места, как обычно прыгал, когда ещё не превратился в человека. Только на этот раз вперёд ногами. И когда я обеими пятками ударил в грудь толстяку, тот этого никак не ожидал. Меня отбросило от него назад, но и он отлетел так далеко, что плюхнулся в пруд. Обалдевшие от такого поворота событий остальные двое мальчишек и поднявшийся с земли Толик бросились вытаскивать его из воды. Зато ко мне уже бежал усатый Михаил и приговаривал:
  - Ах ты паршивец! Ну, я сейчас тебе уши откручу, гад такой!
  Мне стало жалко свои уши, которые он будет откручивать, потому что уже привык к ним. И тут прямо в одно из них кто-то невидимый запищал:
  - Айкидо! Айкидо вспоминай, Кварк!
  И я вспомнил. Вернее, мои мышцы. Мои руки перехватили протянутую к моему уху чужую ручищу, я крутанулся, выворачивая её чуть-чуть в суставе, и, когда усатый здоровяк уже на скорости пролетал мимо, отпустил её. А потом ещё дал сзади пинка вдогонку. Михаил по инерции пронёсся по склону к пруду и с диким воплем врезался в мальчишек, как раз вылезающих на берег. Он сбил их с ног и всей кучей они рухнули в воду.
  Галя, всё это время визжавшая и кричавшая, чтобы они не трогали меня, при виде орущих и барахтающихся в воде вместе с её братом ребят, начала смеяться. Но когда они все вылезли на берег, облепленные водорослями и тиной, лично мне стало не до смеха. Потому что они были злые и теперь всей толпой кинулись на меня. Мышцы мои заработали сами по себе, перехватывая их руки и используя силу инерции самих нападавших. Я раскручивал и раскидывал их в разные стороны до тех пор, пока усатый, врезавшись в дерево, не заорал:
  - Всё, всё, хватит! Самбист, да? Каратист? Сейчас посмотрим, что ты со своими приёмчиками сможешь сделать. Хватайте палки, пацаны!
  И он первый поднял из-под дерева суковатую дубину, с которой направился ко мне. Остальные тоже вооружились палками и начали меня окружать.
  - Не надо, Миша! Вы же убьёте его! - закричала Галя и вцепилась в футболку брата.
  Но тот оттолкнул её, даже не посмотрев на упавшую и заплакавшую сестрёнку. Я был спокоен, но понимал, что будет туго и всё может закончиться для меня не очень-то хорошо. И тут вдруг послышался непонятный шум со стороны пруда. И я, и мои враги дружно посмотрели в ту сторону и... у всех у нас от изумления отвисли нижние челюсти. Потому что из воды выбирались на берег два огромных полуголых и волосатых мужика, похожих друг на друга как две капли. Даже бороды у них были одинаковые, рыжие и растрёпанные как веники.
  Когда они вылезли, то стало видно, что мужиками их можно назвать всего лишь до пояса, а ниже - это зелёные лягушки с огромными задними лапами. Эти полулюди-полулягушки прыгнули в нашу сторону, за один раз преодолев метров десять, и заорали дурными голосами:
  - Ква квы Кварк курлыть квашу кмать! Квак кваремак переквак-квак!
  - Вооодяные!.. - выдохнул Михаил и попытался перекреститься трясущимися пальцами.
  Палки стали выпадать из вдруг ослабевших рук хулиганов. У Толика громко застучали зубы, а толстяк задрожал как в лихорадке. Неожиданно, словно по команде, они все бросились к велосипедам, вскочили на них и, лихорадочно накручивая педали, ринулись по тропинке в лес. Я лишь пожалел, что вместе с ними укатила и испугавшаяся девочка Галя. Проводив глазами неприятельские спины, я вновь перевёл взгляд на полулягушек-полулюдей. А те растерянно посмотрели друг на друга и жалобно завыли:
  - Вууй! Вууй!
  Откуда-то появилась волшебница Вууй и ворчливо сказала им:
  - Лезьте в пруд, водички из него попейте и я вас опять лягушками сделаю.
  А потом пояснила мне:
  - Пузырька-то на двоих мало оказалось - здоровые они чересчур. Поэтому только наполовину людьми и получились.
  Только тогда я догадался, что это были братья-храбрецы. Крыса решила их на подмогу мне послать, но с таким видом как у них - наполовину люди, а наполовину лягушки - ещё лучше вышло, до смерти хулиганов напугали.
  - Тётя Вууй, может, и меня заодно с ними в лягушонка превратите? - попросил я волшебницу.
  Она ничего не ответила, молчала и лишь задумчиво смотрела на меня. С берега шумно плюхнулись в пруд оба брата и начали бултыхаться в воде, распугивая местных обитателей. Мне тоже захотелось к ним в воду побултыхаться.
  - Что вы всё молчите, тётя Вууй? - не выдержал я.
  - Не мешай, Кварк, я думаю.
  - А чего тут думать-то? - удивился я. - Попью водички из пруда вместе с братьями, а вы поколдуйте, чтоб я снова самим собой стал. Тут и думать нечего.
  Выпрыгнувшая из травы огромная жаба приземлилась рядом с крысой, повернулась ко мне и сказала:
  - Дело в том, Кварк, что она думает совсем не о том, как сделать тебя лягушонком.
  - А о чём же тогда? - вырвалось у меня.
  - О том, что нам делать, если хулиганы снова сюда вернутся. Тем более, что и вещи тут их остались.
  - Как это что делать? Ещё раз напугать.
  - Дело в том, малыш, - заговорила, наконец, крыса, - что люди не любят проигрывать и не любят, когда кто-то видел их трусость. И если мальчишки действительно испугались так, что навряд ли здесь появятся ещё раз, то усатый взрослый вполне может вернуться. И не один, а с друзьями. И, скорее всего, они будут вооружены. - И как тогда быть? - растерянно спросил я. - У нас же нет никакого оружия, разве что топор вот этот.
  - А вот на этот случай нам и надо что-нибудь придумать, - ответила волшебница. - Я пока пойду братьев расколдую, не то они точно с ума сойдут от своего внешнего вида. А тебе, Кварк, не мешало бы подкрепиться. Поройся в рюкзаках, которые эти хулиганы оставили, наверняка найдёшь в них какую-нибудь человеческую еду.
  Вот так. Обратное превращение в лягушонка откладывается. Что ж, потерплю пока. Интересно, а шоколадок в рюкзаках случайно нет?
  
  
  ВОЗВРАЩЕНИЕ
  Еду в рюкзаках я нашёл: хлеб, картошку, огурцы, лук, яйца и молоко в бутылках. Не понравилась только картошка, но тогда я ещё не знал, что сырую картошку не едят. Всё остальное умял с аппетитом. Когда наелся, то нашёл длиннющую палку и достал ею сеть из зарослей крапивы. А потом изрубил топором на пеньке обе сети. После этого я вволю поплавал и понырял. Правда под водой долго находиться уже не мог - не то что раньше, когда был лягушонком. Братья же, в отличие от меня, вновь стали лягушками и от радости начали гоняться за карасями, пытаясь их пощекотать под плавниками. А крыса...
  Крыса каким-то образом превратила себя в лохматую грязную собаку и побежала по тропинке в деревню, из которой приезжали хулиганы. По её словам, деревня находилась километрах в пяти отсюда. И тогда я подумал, а, интересно, сколько километров до Среднего пруда? Спросил об этом тётю Жжууть и та сказала, что сколько километров она не знает, но я на своих человеческих ногах за полчаса дойду. И тогда я предложил отнести её туда, чтобы она рассказала моим землякам и водникам, что здесь происходило. Они ведь даже и не догадываются, что им может что-то угрожать со стороны людей. Жаба подумала и согласилась, только сказала, чтоб я заодно и братьев захватил с собой.
  Задумано - сделано. Колдунья показала мне тропинку, по которой надо идти и залезла вместе с братьями в рюкзак. Я надел его на спину и пошёл к лесу. Но вскоре идти стало скучно и я побежал. Бежать было легко и радостно, потому что сквозь листву светило солнышко, вокруг пели птички и свежий ароматный воздух вдыхался с удовольствием.
  Я ничуть не чувствовал себя уставшим, когда вынырнул из леса и увидел свой родной пруд. Даже удивительно, что так быстро сюда добрался. Пруд показался мне каким-то маленьким по сравнению с Ближним. Но зато он был очень красивый: чистая голубоватая вода, вокруг неё золотистый песок, а уже вокруг него зелёная трава.
  Когда я добежал до берега, то с разных сторон от меня в воду стали плюхаться лягушки-часовые, вопя что есть силы: "Кварк! Кварк"!
   "Узнали меня", - подумал я радостно, но по наступившей потом тишине понял, что это они просто предупреждали об опасности: "Тревога! Тревога"! Тогда я расстроился, что меня не узнали и крикнул им:
  - Эй, не бойтесь! Это я, маленький Кварк, просто в человеческом облике.
  - Может, ты нас из этого мешка всё-таки выпустишь? - послышалось у меня из-за спины.
  Ох, а я на радостях и забыл про своих пассажиров. Когда снял рюкзак и выпустил из него жабу с братьями, они долго сидели на земле с открытыми ртами, а потом начали на меня ругаться. Оказывается, когда я бежал, то рюкзак на моей спине всё время подпрыгивал и они отбили себе все бока, животы и внутренности.
  - Сам не пойму, почему мы ему морду не набьём? Ведь от него нам сплошные неприятности, - сказал обо мне один брат другому.
  - Наверно, нам его просто жалко, потому что он ещё маленький, - ответил второй брат первому.
  Но тут тётя Жжууть немножечко поколдовала, быстренько подлечив себя и братьев, и ругаться они перестали. Тем более, что их наконец-то узнали те любопытные лягушки, которые за нами подглядывали. Скоро всему пруду стало известно, что вернулись братья-храбрецы вместе с колдуньей Жжуутью и с каким-то человеческим детёнышем.
  А ещё через некоторое время на берегу вокруг нас и в воде около берега собралось всё население Среднего пруда. Затаив дыхание и глотание, они с замиранием сердца слушали братьев и колдунью. Я же скромно молчал. А чего тут говорить, когда и так ясно, что я герой? Тем более, если на коленках и плечах сидят симпатичные девчонки-лягушатки и восхищённо поквакивают, когда слышат об очередных наших с братьями подвигах. Но тут я вспомнил, что вскоре предстоит возвращаться и ещё неизвестно, что меня ждёт впереди. И сразу настроение испортилось. Ведь эта волшебница Вууй всегда всё придумывает таким образом, что новые испытания мне обеспечены. Никакой спокойной жизни. А потом подумал: ну и что? Так ведь жить намного интереснее, чем сидеть в тине на одном месте и квакать вместе со всеми одно и то же. И тут подслеповатый и глуховатый старик Лапошлёп, который, скорее всего, так ничего и не понял из рассказа Жжуути и братьев, спросил, показывая на меня:
  - А энто хто такой на берегу сидит?
  - Квааа-арк!!! - заорал я весело и встал во весь свой человеческий рост.
  В одно мгновение никого не осталось ни вблизи, ни вдали. Даже бесстрашная колдунья Жжууть куда-то испарилась, будто её и не было только что рядом со мной. А, может, её и не было? И остальных тоже не было? И я не лягушонок, а обыкновенный мальчишка и всё это мне приснилось?
  И только я так подумал, как раздался хрипловатый голос Лапошлёпа:
  - Ааа-а-а, так это ты, Кварк? А я тебя сразу и не признал - ты прямо великаном сделался. Помню, старая Жжууть говорила мне, что тебя ждут великаньи... нет, великие... Точно, она говорила, что тебя ждут великие дела.
  - Уже не ждут, - ответил я ему. - Они уже меня дождались.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"