Икар, сын Дедала, погиб в расцвете лет, успев потревожить своей кончиной всю прогрессивную общественность Греции в лице богов Олимпа. Дело в том, что Икар, много месяцев подряд уговаривал своего отца, чтобы тот дал ему "покататься" на своих искусственных крыльях. Души не чающий в своём чаде родитель поддался на уговоры, чем подписал приговор своему отпрыску. Тот, не долго думая и позабыв наставления Дедала ("Не опускайся низко к морю, не поднимайся высоко к Солнцу"), решил посмотреть, что творится наверху, так сказать исполнить мечту многих древних людей. Посмотрел. Гелиос, возничий Солнца, ещё долго с ужасом вспоминал, как чудом успел отвести своих коней от безумца, который ни с того, ни с сего появился на пути бога. В тот проклятый день Солнце удивило своим поведением и учёных, которым для этого было бы достаточно и маленького пятнышка, и крестьян, которые смутились от заката в середине дня.
Но суть не в этом, а в том, что самое интересное началось после этого досадного инцидента. Испокон веков небожители собирались на суд над самыми дерзкими смертными, которые своим поведением тревожили олимпийское спокойствие олимпийских богов.
Падая в пучину морскую и потрясая подпаленными крылышками, Икар не ожидал, что в следующую секунду уже окажется на горе Олимп.
Адвокатом "глупца", как тут без разбора называли любого подсудимого, традиционно был Гермес, покровитель мошенников и лгунов, и сам, по правде говоря, такой же. Судьей представал сам Зевс, за которым всегда стояла якобы справедливая Фемида-законодательница. Ходили слухи, что на самом деле, именно она принимала все решения, так как владыка богов был, мягко говоря, не силён в юриспруденции. Прокурором же был Аид. Зевс не любил своего мрачного брата и не упускал ни одной возможности представить того в невыгодном свете, пусть даже в таком ответственном деле, как суд. Но Аид был абсолютно не заинтересован обвинением, какого бы то ни было подсудимого, ведь в случае виновности последнего, именно богу подземного царства придётся придумывать и воплощать в жизнь постановление суда (читай "вечную пытку"). Достаточно вспомнить Сизифа или Тантала. Думаете, легко дойти даже с самым больным воображением до такого?
- Всем встать, Зевс идёт! - громогласно воскликнула Артемида. Икар, который до этого почти ослеп от яркого величия богов, теперь ещё и наполовину оглох. Он спрятался за одну из колонн, сильно зажмурил глаза и зажал уши руками.
- Суд... - тихо поправила Фемида, недовольная тем, что её обязанности ведущей хочет кто-то присвоить себе.
- Что?! - опять прокричала Артемида.
- Суд идёт... - робко, но настойчиво повторила слепая богиня.
- А! - махнула рукой охотница, как бы говоря "Какая разница".
Громовержец вошёл в зал, опасливо покосился на Фемиду, и, облегчённо улыбнувшись, сел на монументальный золотой трон так, как будто пришёл по просьбе жены в кинотеатр на банальнейшую мелодраму, и всё, что он может делать в такой безвыходной ситуации - спать.
В начале заседания рассматривались улики в защиту подсудимого и против него. В качестве вещдоков были представлены: опалённые крылья Дедала, повреждённая ось колесницы Гелиоса, заметка в "Спартанском ежедневнике" о необъяснимом поведении Солнца. Небожители смотрели на представленные вещи с неодобрением.
После того, как все присутствующие вдоволь насмотрелись на вышеупомянутые предметы, начался опрос свидетелей, вернее свидетеля - Гелиоса. Тот лишь жаловался на дороговизну ремонта и на то, что Гефест, божественный кузнец, дерёт втридорога.
- А отец здесь? - робко поинтересовался Икар у Гермеса.
- Что? - переспросил Гермес, отвлекаясь на секунду от заигрываний с одной из нимф. - Э-м-м... Нет.
- Но почему? - попытался возмутиться подсудимый.
- Потому что на божественном суде присутствуют только боги, - пояснил Гермес и вернулся к своему занятию.
Тут мировоззрение Икара пошатнулось и готово было вот-вот упасть. Бог, у подножья чьего храма вырос он и несколько поколений его предков, тот, кто по легенде считался покровителем его рода, теперь мало того, что оказался не самым главным здесь, так ещё и не хотел хоть немного помочь своему преданному фанату.
- Слово обвинению, - сказала Фемида, потрясая полу спящего громовержца за плечо.
Аид, оторвавшись от списка новых душ в нижнем царстве, не сразу понял, где находится. Запинаясь, царь мёртвых всё же обозначил несколько весомых доводов против Икара. Среди них были: повреждение человеческого и божественного имущества, вмешательство в сферу деятельности богов, намеренное отрывание богов от дел (как деликатно было названо данное заседание суда). Зевс, кажется, был доволен тем, что дело сильно прояснилось. Виновный был безошибочно определён.
- Слово защите, - бесстрастным голосом объявила Фемида.
Гермес, не называя ни одного факта, на полную катушку использовал дар красноречия. Его монолог, начавшийся рассказом о бедном и голодном детстве Икара (что было чистой клеветой, и все присутствующие это знали), закончился выяснением отношений с Аресом, богом войны (тот должен был Гермесу денег). Таким образом, заседание было сорвано дракой богов, которая продолжалась до тех пор, пока Афина не разняла их, и не накостыляла обоим.
- Суд удаляется для принятия решения, - сказала Фемида.
Из глаз Икара лились слёзы. И хоть половина из них были обязана своим появлением величественному блеску богов, другая появилась из отчаяния Икара. Его мировоззрение, вдоволь нашатавшись, теперь летело в Тартарары, где, кстати, и будет заключён Икар сроком от десяти тысяч лет до бесконечности.
- Всем встать, суд идёт, - объявила Фемида.
Зевс сел на трон, обернулся. Там, за его божественным креслом, всегда стояла маленькая и слепая, но внушающая ужас всем смертным и иногда богам, Фемида, которая тут же начала нашёптывать владыке Олимпа правильные слова.
- Икар, сын Дедала, приговаривается к вечным пыткам в царстве Аида. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Гефест поднял в воздух молот, который своим звоном должен был ознаменовать конец заседания.
- Стойте, - прошептала, только что заметившая что-то неладное, Фемида, - подсудимый хочет сказать последние слова.
Молот не остановил своего движения, но замедлил его.
- Если бы я выжил, то был бы виновен в преступлении Прометея. Судите вы меня лишь за благодетельные намерения. Фемида, ты ослепла от правды!
Молот Гефеста дотронулся до макушки Икара, но тот не упал во тьму Аида, а вознесся в небо, в Солнце. Аид тот час же пояснил, что Икар пострадал от своих желаний, так пусть же страдает от них всю вечность.
Но с тех пор огненный Икар обладает властью над Солнцем и, вспоминая свою обиду, застилает его тьмой, так же как когда-то безразличие застелило глаза его судий.