Наша семья из четырёх человек уже полгода путешествовала по Хоккайдо в поисках лучшей жизни. Мы, я, мать, отец и младший брат, обошли все горы, прошли по берегам всех рек, обогнули все холмы, спустились во все расщелины, пересекли все долины. Мы находили ночлег и пищу в храмах и домах добрых хозяев.
В середине осени, когда с гор в долины спускаются буйные ветра, мы пришли в одну небольшую деревню. Её жители называли себя детьми ветра, потому что с рождения до смерти сдерживали воздушные атаки ветров с небес. Все люди здесь были высокими, даже длинными, и худыми, как раскачивающаяся в поле трава.
Мы зашли в маленький дом, что стоял около огромного желтого тополя. В высоту он был более десяти человеческих ростов, в ширину - не менее четырёх. Все окрестные деревья уже сбросили листву, но этот до сих пор не обронил ни одного листочка. Снизу листья были обычными, желтыми. Ближе к вершине они приобретали рыжий, оранжевый и терракотовый оттенки. На самой же макушке они были ярко-красными, как Солнце на закате летом.
Хозяева дома, пожилая чета, радушно согласились приютить нас, сказав, что бог-покровитель их деревни, Фудзин-сама, жестоко карает негостеприимных. Чтобы показать покровителю села своё почтение, мы помолились в храме и помогли местной жрице-мико собрать грибов для подношения, которое к вечеру составит трапезу её семьи.
Темнело быстро, но комнате, где разместилась наша семья, было ещё светло. Окна здесь выходили на запад, и из-за горы, покачиваясь, прощались с нами последние лучи Солнца. Мы с братиком любовались ими. Когда они исчезли, я легла на циновку и закрыла глаза, подзывая сон. За день я так продрогла на ветре, что теперь могла думать только о быстро летящем воздухе, пронзающем моё сердце насквозь. Когда я уже почти заснула, в комнату ворвался очередной порыв, прокатился по полу, проник внутрь меня и сбежал. Я вскочила, затрясла головой, но так и не поняла, во сне это случилось или наяву.
А братик всё ещё сидел пред окном и смотрел вдаль. Всё, что я увидела, подойдя к нему, - это высокий тополь на фоне горы.
- Сестра, почему дерево разноцветное и большое? -- шёпотом спросил у меня братик.
- Не знаю, спросим утром у бабушки с дедушкой, - ласково пообещала я, намекая на хозяев этого дома.
Мне приснилось в ту ночь, как тополь защищает меня от ветра.
По обыкновению мы поднялись рано, но, как оказалось, не раньше хозяев, которые до сих пор содержали своё небольшое крестьянское хозяйство и не могли тратить время на сон.
- Бабушка, дедушка, а почему дерево такое большое и разноцветное? - любознательно поинтересовался братик. Те, широко и по-доброму улыбнулись, как будто вспомнили о чём-то далёком и добром, как тёплый океан.
Они позвали нас наружу и повели к храму. Ветер ещё не проснулся, но его холодное сонное дыхание всё равно норовило забраться в душу. Храм находился на вершине небольшого холма, что вовсе и не холм, а возвышение, посреди рощи, что вовсе и не роща, а несколько деревьев. К храму со всей деревни, с разных сторон вели мелкие изогнутые дорожки. Развернувшись на пол пути к святилищу, я увидела всю деревню. Она находилась в небольшой по-осеннему пустынной долине меж тремя остроконечными и серыми, как пасмурное небо, горами. Деревня, разделённая на извилистые улочки, всей своей формой и содержанием словно следовала за потоками воздуха, не мешая ветру веселиться домами, которые все здесь были какой-то неправильной ассиметричной формы. Некоторые отсюда походили на треугольники с плоскими крышами, некоторые - на злых драконов, готовых тотчас проглотить своих соседей.
В храме нас встретила знакомая мико.
- Наши гости интересуются легендой тополя, - сказал дедушка, указывая на нас жрице.
Та по-доброму, точь-в-точь как прежде бабушка и дедушка, улыбнулась и проводила нас на крыльцо. Там все сели в круг, жрица положила в центр блюдо со свежими каштанами, деревья которых окружали святилище со всех сторон.
- Эта история произошла, когда здесь жило первое поколение людей, -- начала жрица. Все приготовились слушать её голос и историю под шум колыхающихся каштанов и звенящих колокольчиков. - Двое соседей, которых называли Отани и Коидзуми, потеряли своих сыновей на войне и задумали вернуть их из Ёми, царства мёртвых. Для этого они задумали прорыть яму, которая была бы глубже, чем самое глубокое место океана.
Не знали Отани и Коидзуми, холодно или жарко в Ёми. Коидзуми сказал, что от желания покойников вернуться к родным, внизу должно быть так жарко, как и на рисовом поле в летний полдень не бывает, и не стал брать с собой тёплых вещей. Отани колебался и взял тёплые вещи. Собрали жёны им воды и риса так, как будто на двести лет уходят их мужья из дома.
Начали копать. Копают год, копают два. Стало жарко. Обливаются Коидзуми и Отани потом, раздеваются, но продолжают свою работу. Копают ещё год. Стало холодно. Надевает Отани тёплую одежду, та мешает ему копать. Начинает он сомневаться. "Разве тебе не холодно? - спрашивает Отани у Коидзуми, - прекрати работу, пока не замёрз". "Я не боюсь холода, ведь скоро вновь станет жарко" - - ответил Коидзуми.
Пятьдесят раз сменялся холод жарой, а жара - холодом. Последний же холод длился уже третий год. Много раз за это время Отани уговаривал Коидзуми прекратить свой труд, да так сильно уговаривал, что сам стал сомневаться в возможности осуществления их общей мечты. Пятьдесят раз менялось настроение Отани, и ни разу - настроение Коидзуми.
Коидзуми умер от холода, и в этот же день достиг Отани Ёми. Но не успел он заглянуть туда, как с небес обрушился на него гнев бога ветра, Фудзина-сама. Одним мановением своей божественной десницы бог вырвал из земли огромный ком земли, на котором могло бы поместиться с тысячи деревень подобных деревне детей ветра. Этот ком он обрушил на яму, которую вырыли Коидзуми и Отани. На холме, который появился на месте ямы, появился храм Фуззина-сама, запечатывающий собой вход в Ёми.
Тогда же во двор семьи Коидзуми прилетело семечко тополя, который растёт и по сей день. Его листья не опадают и даже не зеленеют, они всегда цвета пламени. Даже сам ветер уважительно обходит это дерево стороной. Во двор же семьи Отани ночью пришёл лис, который отравил скот и отправил весь дом в Ёми.
Жрица закончила свой рассказ. С благодарностью на устах и в сердце мы покинули храм. Весь вечер мы шестеро, я, отец, мать, младший брат и хозяева: бабушка с дедушкой, сидели под тополем. В нескольких шагах от нас находилось место, где раньше стоял дом семьи Отани. Теперь там не росло ни травинки.