Наверное, пишу тебе последнее большое письмо в армию. До нашей встречи, как мне кажется, осталось уж совсем немного. Прошумят майские праздники, а там и ты подъедешь. У нас уже почти нет снега. Волга ниже ГЭС уже очистилась от льда, да и здесь скоро ледоход начнётся. Увы, Миланка сейчас болеет ветрянкой и ходит вся изукрашенная зелёнкой, как попугайчик. Мама с ней днём сидит. Папа вновь скоро собирается в Москву, и, может быть, вы увидитесь. А сейчас хочу закончить свой рассказ о нашем деде.
В апреле 1945 года было уже так тепло в этой части Германии, как бывает у нас обычно в мае. И как только схлынуло половодье на реках, и Одер вошёл в свои берега, началось наше победное наступление на Берлин. Часть, где был дед, наступала с северной оконечности Зееловского плацдарма, откуда до Берлина было всего 60-70 километров по прямой. Сотни орудий били по позициям врага. В воздухе стоял сплошной рёв от несущихся снарядов. Передний край немцев буквально потонул в смерче дыма, пыли, сквозь которую кое-где проблёскивались огни пожаров. Это было воистину возмездие фашизму. Многочасовой огонь уничтожил передовые траншеи врага, и вначале продвигались довольно быстро. Но оборона немцев была многоэшелонной, и каждую новую полосу обороны приходилось буквально выгрызать огнём. Бои не утихали ни днём, ни ночью. И немцы стали откатываться к Берлину. Войска 47-й армии с севера подошли к столице третьего рейха. Город горел, над ним стояло сплошное облако дыма. Вновь начались уличные бои.
Дед командовал штурмовой группой в 15 человек, сопровождавшей нашу самоходку ИСУ-152. Её звали "зверобоем". За несколько дней боёв продвинулись до улицы Курфюрстендам (это теперь в Западном Берлине). На одной из улиц фашистский фаустник из подвала сжёг самоходку. В ней сгорело пятеро наших танкистов. В группе были потери, и скоро дед оказался в охранении другой самоходки. Часть сменили, и их направили в Потсдам, где шли сильные бои с прорывающимися из Берлина немцами. У меня дома хранится маленькая вырезка воспоминаний участника этих боёв лейтенанта Грибачёва, который командовал пулемётной ротой полка, где служил наш дед (он стал впоследствии известным поэтом). Когда ты приедешь, прочти её. Дед вспоминал об этих боях, как об одних из самых жутких на войне. Фашистов набили столько, что буквально горы трупов лежали в древнем королевском парке.
Отбив натиск врага, наши войска вновь бросились в наступление и ворвались в Берлин теперь уже с запада. Попали в район берлинского зоопарка. Бои шли прямо в зоопарке. Против нас дрались эсэсовцы. Они повыпускали из клеток всякую живность, и бедные звери носились и гибли прямо в парке. В том парке было несколько бункеров, где находился штаб берлинского коменданта Вейдлинга. Дед видел, как он сдавался 2 мая в плен. Когда уничтожили и пленили последних немцев в зоопарке, то ещё сутки собирали трупы. Из бегающих животных отловили слона, жирафов, обезьян, а вот зебр, львов, медведей, тигров всех убили. Наши солдаты варили из этих экзотических зверей суп.
Затем часть перебросили в наступление на Эльбу, где в районе Стендаля возле деревни Вахов и застали окончание войны. Последний бой приняли 6 мая с немецкими танками, прорывавшимися из-под Берлина. В тот день шли по дороге, всё оружие положили на повозки. Светило солнышко, тепло. Одежду порасстёгивали. Тишина стояла. Вокруг дороги деревья, и шли, как по аллее. Тут прямо через поле и ударили по ним танки, которые шли параллельно дороге. Три танка сумели подбить, а остальные шесть ушли на запад. В танках все трупы были сплошь в офицерских эсэсовских мундирах. Тогда на дороге погибло почти триста человек.
После того, как узнали об окончании войны, стали стрелять в воздух, орать, обниматься. А через пару часов встретили разведку англичан. Потом несколькодней стояли на дороге, как контрольный пункт. Дед говорил, что до Гамбурга не дошли 60 километров. Потом подошли американцы, а наша часть отошла в Потсдам, где стояли всё лето в казармах Альте-лагеря. И сейчас там наши части стоят. Дед вернулся домой осенью 1945 года. Так закончилась для него война.
Что ещё можно вспомнить из рассказов деда? Был он очень справедливым человеком на войне. Как-то зашёл дома разговор между гостями о войне. Наш дед уничтожил на фронте, как он считал, 47 фашистов. Бабушка всю жизнь считала, что мало. Так вот, когда за столом заспорили, дед и говорит, что этих он сам видел мёртвыми. "Может, и больше их было, но когда все стреляют - не известно, кто попал. А этих я сам видел, что после моих выстрелов не встали". Иногда он переживал об этом, что было очень редко. Но память о пережитом в нём всегда была жива.
Вот вроде и всё. Если какие возникнут вопросы, то можешь написать, или при встрече спросишь. Всего доброго.