В предыдущем письме писал тебе о деде. Но ошибся в хронологии. В праздник я работал, а 9-го поехали всей семьёй к маме. Пока Мила забавляла стариков, сходили с Олей на первый фильм "Агрессия" из "Битвы за Москву". А вечером после кино я полистал "Историю Великой Отечественной войны" и обнаружил свои неточности.
Видишь ли, дед, рассказывая о войне, очень редко называл какие-либо даты. Вот и описывая тебе его участие в Висленско-Одерской операции, я и напутал немного. На самом деле в ликвидации Шнайдемюльской группировки противника он принимал участие до 14 февраля 1945 года. Затем, когда Шнайдемюль пал, их часть перебросили на участок немецкого контрнаступления из Померании во фланг нашего 1-го Белорусского фронта. Это было одно из последних наступлений гитлеровцев в 1945 году. Оно провалилось, и уже к 16 февраля наши части продолжили своё наступление. Вот тогда дед и принимал участие в боях, где упоминал о городе Бан. А затем основные силы фронта продолжили наступление к северу и в марте окончательно разгромили немцев в Померании, где овладели Данцигом и Гдыней. А 47-я армия в это время вытеснила немцев за Одер и стала фронтом севернее Зеелова. С плацдарма в районе Зеелова и началось в последствии наше победное наступление на Берлин.
Глядя на сегодняшнюю карту Польши, а именно ей и отошла та территория, где происходили тогдашние события, невозможно найти названий, упоминавшихся дедом. Другие имена у нынешних польских городов. Но уже одно то, что нет на картах зловещих тевтонских имён, а значатся древние славянские, как мне кажется, и есть лучший памятник нашим соотечественникам, павшим в боях в том далёком от нас времени.
Пытаясь продлить свою агонию, Гитлер отдал приказ об организации обороны против наступавшей Красной Армии. И гитлеровские части, оказавшиеся в многочисленных "котлах" в ту зиму, дрались отчаянно. Войска 47-й армии столкнулись с двумя крупными очагами сопротивления фашистов в окружённых городах Шнайдемюль и Дейче-Кроне. Эти города именовались крепостями, т.к. имели сильную оборону и были подготовлены к уличным боям. Их многочисленные гарнизоны значительно пополнились за счёт отошедших с Висленского фронта частей. В городах-крепостях имелось значительное количество продовольствия и боеприпасов, бетонированных огневых точек, что позволяло их долгое время оборонять. Фашистские солдаты дрались с манией обречённых. Дед вспоминал:
"Шнайдемюль - довольно крупный город. Много старинных каменных домов. Стены таких домов не брали 76-мм и 85-мм снаряды наших пушек. Улицы города были перегорожены многочисленными баррикадами из камня, рельсов, мешков с песком и земли. Баррикады во многих местах располагались в шахматном порядке, так чтобы наши танки вынуждены были подставлять свою боковую часть под огонь. Немцы в Шнайдемюле дрались совсем не так, как в варшавской Праге. Там у противника был хоть и мизерный, но шанс уйти за Вислу. Здесь он был полностью окружён. В городе был старинный замок, где были установлены орудия крепостной артиллерии постройки начала века. В 1-ю мировую войну они не пригодились, зато на нас обрушили свою мощь. Калибр у этих пушек был более 200-мм. Хорошо хоть, что радиус действия их был невелик, но большую часть городских кварталов они обстреливали. Наше командование, окружив фашистов в Шнайдемюле, предложило им сдаться в плен. Но наших парламентёров к своим позициям немцы не подпускали, открывая по ним сильный огонь. Стали сбрасывать листовки-обращения с самолётов, но в первые дни боёв за город это должного эффекта не принесло. Командование решило предпринять так называемый "звёздный" штурм города - по всем направлениям сразу. Я был в штурмовой группе, которой придали вначале САУ-122. Наступали так. По параллельным улицам двигаются группы автоматчиков совместно с танками или САУ. Одновременно наша артиллерия ведёт огонь по крепости, чтобы оттуда не могли помочь огнём крепостных орудий. А если позволяла погода, то крепость и районы, ещё занятые немцами, бомбила наша авиация. Но погода стояла большей частью пасмурная, и наши самолёты появлялись крайне редко. Бои шли днём и ночью почти неделю. Противник оставлял квартал за кварталом, но его сопротивление не ослабевало.
Получили задачу продвинуться вперёд до перекрёстка. У каждого командира группы был фотоснимок аэросъёмки с кварталами города, которые предстояло занять. В предутренних сумерках группа приготовилась к атаке в развалинах каких-то домов. Впереди улица перегорожена баррикадой. По ней бьёт наша артиллерия. Вот двинулась вперёд самоходка. За ней бегут увешанные гранатами человек 6-7 наших бойцов с автоматами. Из домов начали стрелять немцы из винтовок и пулемётов. Но группа уже достигла разрушенной баррикады и укрылась там. За баррикаду летят гранаты. Тут же самоходка протискивается между баррикадой и стеной дома и начинает бить из пушки и пулемёта по следующей баррикаде. Другая самоходка в это время начинает стрелять по домам, откуда бьют пулемёты. Группа бросается к следующей баррикаде и швыряет за неё гранаты. Самоходка ползёт к группе. Тут нужно следить за крышами и окнами окружающих домов, дверьми подъездов и подвальными проёмами, чтобы не ударили оттуда из фаустпатрона, либо не швырнули гранату. Но вот самоходка у баррикады. А к первой баррикаде уже подошла вторая самоходка с группой прикрытия. Когда обе САУ продвинутся вперёд, то оставшиеся бойцы начинают прочёс строений по обе стороны улицы. А передовые группы движутся дальше.
Во время одного из боёв дорогу нашим штурмовым группам преградил сильный огонь из костёла. У немцев там было несколько пулемётов и "собак" (37-мм автоматических пушек). Нужно было захватить костёл. Решили использовать для этого канализационный ход. Полез туда с двумя добровольцами на разведку. Темно, вонь неимоверная, бредём по колено в нечистотах, согнувшись под сводами. Идти-то было всего метров 150-200, но мне они вечностью показались. Вдруг ход расширяется, и мы по грудь опускаемся в зловонную жижу. Слышим наверху шаги: немцы ходят, говорят о чём-то. Вот помочился один из них, поняли мы, что влезли в их сортир. А ход кончился ступенями. Влезли на них, посветили фонариком - дверь. Старая вся, железо ржавое, кое-где щели светятся. Вернулись к нашим. Решили через эту дверь ворваться в костёл. И вот вся наша группа - человек 30 - полезла в эту клоаку. Добрались до двери. Наши наверху стали усиленно обстреливать костёл из орудий, демонстрировать подготовку к атаке. А мы повесили на дверь толовые шашки и взорвали её. Взрыв был слабый, и дверь лишь качнулась. Испугались, что немцы заметят это дело. Бросился к двери с противотанковой гранатой, а она чуть болтается на петлях - путь открыт. Влезли мы в сортир, вид у нас был ужасный: все чуть ли не до шеи в фекалиях. Достали гранаты и устремились в костёл. А там всё ходуном ходит, потолки осыпаются от нашего огня. Швыряем гранаты, стреляем из автоматов. Немцы нас из-под земли не ждали и быстро сдались. Ну, а потом отмыться было целой проблемой. Так до конца боёв от нас и воняло. Солдаты в шутку прозвали нас золотарями, и эта шутка дожила до конца войны.
В одном из боёв незадолго до полного освобождения города от фашистов на пути наших войск вновь встал сильный опорный пункт врага. Он располагался в доме у перекрёстка. Вокруг лежали развалины, и наши САУ не могли подойти к этому дому на прямую наводку. С одних развалин свешивались железные балки на крышу этого дома. Появилась мысль по ним перебраться на эту крышу. Взял с собой несколько противотанковых гранат с привязанными к ним толовыми шашками и без шинели, как обезьяна, полез на крышу. Наши бойцы в это время стреляли из пулемётов и автоматов по окнам этого дома, превращённым в амбразуры. Взобрался на крышу и стал кидать гранаты в трубы. Затем влез на чердак и вновь кидал гранаты уже в вентиляционные шахты. Огонь из дома прекратился, и наши бойцы заняли его. Двенадцать вражеских солдат и три офицера нашли себе в нём могилу".
14 февраля остатки фашистской группировки в Шнайдемюле сдались в плен. Их было 15-16 тысяч. После этого дедову часть перебросили на машинах на северо-запад от города, где она вела бои против наступавших немцев. Когда враг был обескровлен, наши войска перешли в решительное наступление и двинулись к Одеру. Зима уже кончилась, и наступила знаменитая победная весна на Одере. Приближался последний победный штурм. Вот так закончилась для нашего деда зимняя кампания 1945 года.
На этом я пока закончу свой рассказ о деде. Мама последнее время занималась сбором документов для пенсии. У папы изменилась работа - он снова стал зам. министра мелиорации и водного хозяйства Чувашии. А в остальном у нас без изменений. Всего доброго.