Тафт, кандидат от демократов, имел ограниченный выбор. Стать губернатором Техаса или садиться в тюрьму. Середины нет. Пока дружки-однопартийцы у власти и министр юстиции его собутыльник, никто не допустит серьезного расследования той несуразной, давно забытой истории о юной блуднице с простреленной головой. Ведь доказательств не было, лишь пустые подозрения. Тафт сам, тогда двадцатилетний шалопай, из-за бахвальства и безнаказанности ляпанул, что именно он тот веселый подвиг совершил. Извинялся потом за преглупую шутку, объяснял. Дело давно прикрыли и не вспоминали , если бы не выборы. Господа республиканцы, конкуренты вшивые, раскопали грязь, заливают прессу сказками о Тафте-убийце. И не отстанут. Если они доберутся до власти, поставят своих начальничков, могут и посадить.
В лагере республиканцев царил полумрак. Наглый Тафт должен победить по прогнозам безошибочной статистики. Что делать?
-- Если нас опять прокатят, все пойдете на панель, -- излагал он перспективы трудоустройства своих сотрудников, -- неужели с увесистыми деньгами, большими связями до сих пор нельзя найти вменяемых сыщиков, способных доказать избирателям, чтоТафт не "великий государственный деятель", а просто старый мокрушник? Понимаю, что полиция, разведка, спецслужбы подчиняются сегодняшней администрации и пальцем не пошевелят, но где же знаменитый частный сыск?
-- Шерлоки и Бонды существуют лишь в книжках и кино, -- последовал ответ, -- на деле эти дармоеды не способны найти собственную жену в чужой постели.
Наедине с Гиггсом остался просто одетый пенсионер. На вид под семьдесят, по правде - за восемьдесят. Не член команды, всего лишь богатый спонсор. Он сказал:
-- На меня трудится семейная пара, выполняют поручения, не позволяют кур воровать. Могу их рекомендовать.
Друг мой, -- объяснял Гиггс, -- предстоит сложнейшее задание. Нужно не только найти доказательства для криминального процесса, который может длиться годами. Необходимо вытащить нечто настолько взрывное, ядреное, чтобы Тафт был повержен сразу, бежал с поля боя.
Богатый меценат, похоже, предвидел ответ:
-- Предлагаю пари. Ставлю на тех, кого рекомендую. Три ваших годовых оклада, Гиггс.
Менеджер избирательной кампании давно знал неболтливого скромного старичка, улыбнулся:
-- Мне показывают редкий в жизни с обеих сторон выигрывающий вариант. По рукам! В вашем распоряжении ровно месяц, друг мой. Время пошло.
Джо до того был военным, обучал спецназ рукопашному бою. Позже попал к небедному человеку в личную охрану. Не столь весело, но харчи погуще. Джойс училась на художника-портретиста, подрабатывала гримером в театре. Мужики, не отрываясь, разглядывали ее сочную фигуру, но желающих связываться с кулаками Джо не находилось.
Гиггс обрисовывал ситуацию:
-- Меня, уважаемые сыщики, устраивает любой найденный убийца, при условии, что убийцей окажется Тафт, даже если он ничего предосудительного не совершал. Никаких иных подозреваемых. У нас честные выборы, а не конкурс детективного рассказа. Все ясно? Поторопитесь!
Супруги изучали собранное для них досье. В бессмысленном двадцатилетней давности преступлении ничто не указывало на кандидата в губернаторы. Кроме его собственного дурацкого словесного признания. Дело лениво мурыжили год, потом закрыли, потому что поймали в то время серийного киллера. Ему умело пришили жертву Тафта, доказали точно, что в ту ночь он из своего револьвера в несчастную женщину стрелял. Под тяжестью улик жуткий преступник сознался во всех четырех убийствах, приговорен к пожизненному заключению.
-- Сказал бы что-то умное, - вымолвила Джойс.
-- Я предлагаю захватить, похитить Тафта, -- отвечал Джо. -- Подержу великого политика пальчиками за нос, он подробности и расскажет.
-- Какая глубокая философская мысль! Тем более, что в схожей ситуации подозреваемый когда-то побывал.
-- Еше бы! Зачем трезвому студенту-юристу брать на себя преступление? Не верю в подобные шутки. Кто-то подвесил его к люстре, попросил.
Подробное, на тысячу страниц, дело Хоу, в течение года убившего четверых, смотрелось достовернее. Экспертизы, отпечатки польцев, найденное оружие. Все на месте, но где мотив? Кроме того, процесс имел крайне необычную особенность - подсудимый отказался от адвоката, не было даже общественного защитника. Оборонялся сам, признавая все. Он сумасшедший? Очень может быть. Подобный диагноз не редок для выродков, совершающих бессмысленные убийства. Но на дорогостоящую экспертизу посылают адвокаты в надежде найти смягчение. Здесь же существовало лишь короткое психиатрическое освидетельствование, признавшее Хоу вменяемым. Без защиты дело быстро катилось в одни ворота и завершилось геройской победой доблестных прокуроров.
-- Что же будем делать? - спросила Джойс.
-- Я советую выкрасть Хоу из тюрьмы, поговорить по душам.
-- Разумно. Но пока отправляемся в Эймс, место убийства, а я попрошу Гиггса организовать свидание с Хоу в колонии, - раскомандовалась Джойс.
Для поездки в городок Эймс Джо взял напрокат мотоцикл. Знал куда едет. Популярным курорт слыл уже семьдесят лет из-за наплыва двухколесных туристов. Собирались большими компаниями, но не стоит называть их бандами, в Техасе не все преступники. Приезжали весело пообщаться, выпить пива, получить по морде, поиграть в покер. Продуманными усилиями мэрии все осложнения носили опереточный оттенок, развлекали. Увеселения, разносившие квартал по щепкам, случались, но не каждый год.
Джойс сидела на заднем колесе, обхватив водителя за торс. С ветерком, покачиванием, песнями. Хороша ты, молодость, и воспоминания о ней!
За углом у этого местного Адельфи-Бара Тафт или Хоу кого-то убили. Заходи, Джо, разберись что случилось двадцать лет назад. Стены ресторана были завешаны надоевшими портретами Тафта. По телевизору, отчаянно жестикулируя, тот же кандидат в губернаторы нес свою демагогическую чушь.
Джо уселся у стойки, глотнул чудесного пивка. Перед ним поставили изящную вазочку с вьющимися живописными цветками. Cтаротехасский почти забытый этикет. Посетитель может поднести букет понравившейся женщине, подсесть за стол, пригласить ее на танец. Пообщаться полезно. Представительницы прекрасного пола вели себя шумно и просто.Те же туристы или работницы местной птицефабрики. Профессионалок в места с синей вазочкой не пускали. Разборчивому Джо приглянулась немолодая шоколадного цвета леди, чудесно игравшая джазовые разводы Скотта Джоплина на стареньком видавшем виды пианино. Галантный кавалер, встав на колено, вручил ей цветы, положил десять долларов в корзину пожертвований,трогательно попросил исполнить "Maple Leaf Rag". В паузе разговорились. Джо хотел выключить или хоть сделать потише вопли кандидата в губернаторы, мол, мешает, но пианистка, молча, быстрыми движениями подвижных пальцев объяснила, что убирать Тафта не нужно, даже опасно и хозяевам не понравится и, вообще, друзья-демократы давно скупили весь курорт. Своей удивительной мимикой она вдруг стала пародировать пустомелю, повторяя его выразительные жесты. Кулак, по спирали ползущий вверх, означает подъем экономики. Пальцы, будто закручивающие пробку бутылки, -- борьба с коррупцией. Интермедия закончилась эффектным финалом, когда возник невоспитанный менеджер ресторана, заорал: -- "Долли, ты должна играть, а не гримасничать!", -- схватил корзинку с чаевыми и исчез. Пианистка исполнила в его сторону еще один популярный муляж Тафта. Щелчок большим и третьим пальцами с резким выбросом указательного. Что бы такое означало?
В соседнем зале играли в карты. Джо обстоятельно уселся, не упуская удовольствия развлечься деньгами Гиггса. Лучший способ похудеть - питаться на свои, разбогатеть - играть на чужие. Стол зеленый приятный, кресло удобное с подушечкой, игроки с кучей наличных. Ну, рай земной. Осталось лишь выключить орущего Тафта, что Джо немедленно сотворил. Дышать стало легче. Надо сказать, что не всем понравилось сидеть в тишине. Послышались критические реплики. Тогда кандидат в пинкертоны начал толкать вдохновенную речь о том, что Тафт нехороший, бабу какую-то, судя по газетам, замочил. И, говорят, огурцами торгует на птичьем рынке. Когда к нему подошли сзади, раздался вопль: -- "Только не здесь!" --. Трое предложили Джо погулять, поговорить на свежем воздухе. Его, неумело сопротивляющегося, за шиворот вытащили во двор. Кто-то вызвал скорую помощь и через пять минут она противно визжала своими сиренами.
Тем временем Джойс посетила находившийся в соседнем здании музей города Эймс. Предварительно позвонив, она убедилась, что экскурсовод на месте. Местным гидом оказалась моложавая Кэтти, десятый год пробивавшая диссертацию о истории родного городка. Никаких розыгрышей. Джойс, показав документы, представилась режиссером театра, надумавшим поставить модную оперетту о нравах Эймса, техасской изюминки. Под запах брусничного ликера успела нарисовать слегка абстрактный, но характерный и похожий портрет Кэтти. На болтовню ушел почти час, но хитренькая Джойс заполучила в подруги доверчивую Кэтти, которая знала всех мышей в Эймсе.
Итак, постановщика интересуют декорации двадцатилетней давности. В музее отдельная увлекательная выставка того периода. Музыкальные фестивали, чемпионаты по боулингу, биллиарду, покеру, родео, мотоциклетной джигитовке и прочие памятные события. На просмотре первой же киноленты Джойс вскочила. На экране Тафт нес свою надоевшую ахинею. Двадцать лет назад?! Тафт, да не тот? Здесь папенька нынешнего "великого политика"? Тафт-старший? Ах, он, оказывается, баллотировался в сенат штата. Сенатором собирался стать. Кэтти прекрасно знала подробности. Тафт-старший выбыл из гонки на ранней стадии, когда разыгралась склока об угнанных грузовиках. Грязный громыхал скандал.
Джойс сохраняла хладнокровие. Почему в так называемых "делах" Тафта-младшего и Хоу не упоминался почтенный папаша? Совсем оборзели коррупированные прокуроры. Она поделилась с Кэтти озорной идеей пустить политику интригующим фоном в водевиле и глазами опытного физиономиста просматривала клипы Тафта-старшего. Нашла и сыночка, нынешнего кандидата в губернаторы, и кое-что посмешнее. Менеджер избирательной кампании демократа Тафта-старшего был удивительно на кого-то похож. С трудом, но безошибочно она узнала молодого Гиггса. Способный юноша. Сегодня у республиканцев, вчера у демократов. Честный, принципиальный, прекрасный специалист.
Кэтти была архивариусом, а не дурой, она уже догадалась, что Джойс интересует не только театр и без намеков стала рассказывать грустные истории преступлений в Эймсе.
-- Проблемы начались тогда, когда сюда добрались "Gators", крокодилы на мотоциклах . Среди местных туристов много всякой шпаны, да и в Техасе ангелы не живут, но аллигаторы - жуткая мафия без шуток и за деньги творят любое беззаконие. Еще тридцать лет назад таких бы сразу к ногтю, но потом развилась непереваримая политическая корректность, а презумпция невиновности ушла далеко за здравый смысл. Потому бандиты распоясались и управы на них нет до сих пор. Адельфи-Бар? Все, что там происходит известно владельцу. Кто? Тоже секрет, но не великий. Долли, играющая на фоно. Она - хозяйка. Откровенничать с тобой не станет, тем более свидетельствовать. Видеокамера? Да, установлена миллион лет назад. Думаю, Долли может показать кое-что за немаленькие деньги.
-- Ты, Кэтти, и Долли получите большие бабки, если принесете мне видеофильм из Адельфи в указанные дни двадцать лет назад.
В этот момент в тишайшие покои музея ворвалась перевозбужденная тетка, заорала, обращаясь к посетительнице:
-- Ковбоя, с которым ты приехала, бьют!
Джойс улыбнулась, достала новую бутылочку:
-- Попробуем гранатовый ликер, должен быть со вкусом.
Джо и Джойс сидели на траве у мотоцикла.
-- У одного из напавших я отобрал водительское удостоверение, -- рассказывал Джо, -- он - агитатор в кампании Тафта. Работает за наличные, назвал несколько имен. Сознался в убийстве президента Кеннеди и Иисуса Христа. Двое других - без документов, но на запястье у обоих характерная татуировка. Крокодилы поганые. Вот кого нанимает Тафт.
Джойс проявила беспокойство:
-- Ты там никого не покалечил?
-- Не исключено. Те, кто втроем лезут на одного, -- трусы и фашисты. Такие в Техасе долго не живут.
После пятнадцати лет, проведенных в заведении самого строгого режима, убийцу Хоу за примерное поведение перевели в колонию попроще, где он продолжал изучать Библию и не создавал проблем. Для визита в тюрьму Гиггс нарисовал сыщикам документы на две печати лучше настоящих. Джойс числились правительственным агентом, а Джо стал инспектором тюрем с полномочиями, превышаюшими власть начальника колонии. К пропускному пункту супруги явились одновременно. Она в строгом деловом костюме, лишь оттенявшем стройность фигуры, он в традиционной ковбойской простоте - просторных джинсах, сапогах, широкополой шляпе, закрывающей половину лица. Пышные усы и полутемные очки прятали физиономию от горячих солнечных лучей. Охрана, предупрежденная о визите высокого начальства, пропустила их быстро, не отобрав даже телефон. Здесь сышики разделились, она пошла беседовать с Хоу, он - в офис.
Джойс сидела напротив заключенного в зале свиданий, где все просматривалось и прослушивалось.
-- Вы же не по своей инициативе стреляли, Хоу? Вас кто-то попросил или заставил. Мы знаем кто. В таком случае вся тяжесть наказания ложится на заказчика, а Вас, отсидевшего двадцать лет, отпустят.
Хоу не реагировал. Джойс повторила аргументацию.
--Врешь ты все, -- услышала ответ.
-- Если Вы поможете осудить заказчика убийств, то получите внимание газет, телевидения, что даст возможность заработать огромные деньги...
-- Не врубаюсь. Говорить-то по-человечески умеешь?
-- Заложишь, Тафта, падлу бацильную. Выйдешь отсюда, получишь, мать твою, бабла полные штаны. Захочешь - спрячем, никакие подельники тебя не увидят, не найдут.
Она продолжала красноречивые обещания, но Хоу был инертен, вял, не вслушивался. Его, очевидно, не волновали блестяшие перспективы. Глазами встречаться избегал, уставившись в одну точку. В какую? Ах, вот куда ты смотришь!
Джойс тщательно готовилась к визиту в тюрьму, обыгрывая различные сценарии разговора. Взяла все необходимое, даже гримерные принадлежности, но одну штуку "забыла". И не в первый раз. Одеть лифчик. Сейчас мимолетным движением расстегнула еще одну пуговку, приоткрыв орудия главного калибра. Под мягкой блузкой колыхался, благоухал Сад Клеопатры.
Заключенный не изменил своей сжатой позы, но зрачки светились неуемным блеском наркомана, унюхавшего кокаин. Секундным взглядом она узрела огонек, мелькнувший в до того безразличных глазах арестанта. Не стыдно ли тебе, нескромная женщина?! Ты соблазняешь не театрального режиссера, не генерала-начальника, а несчастного узника, забывшего женщин, потерявшего жизнь за чужие грехи. Коварная душа искусительницы ликовала. Именно так, изощренно, с полным отсутствием угрызений совести детективный следователь раскручивает свидетеля. Эх, Хоу! Ты же попал в лапы тигрицы.
Джойс уставилась на собеседника своими развратными, влюбленными, на все готовыми глазками. Обмен откровенными взглядами не требовал слов и объяснений. Всем телом она почувствовала, что эрекция у заключенного осталась на высоте.
---- Приду к тебе сегодня, жди, -- прошептала Эсмеральда.
Смит, исполняющий обязанности начальника колонии мечтал лишь о том, чтобы досидеть на работе оставшийся до пенсии год. Без приключений и катаклизмов. Удастся ли? В неспокойном месте постоянно что-то случалось, но неприятнее всего были тошнотворные наезды начальства, засунуть бы их корове в зад. Малограмотный Джо, заявившийся сегодня, смотрелся типичным представителем столичного истеблишмента. Наглый, ничего в деле не понимающий. Хорошо, что хоть пиво тянет важно, по-техасски. Пусть гуляет по территории, досматривает.
Когда приперлась хамовитая Джойс со своими тугоплавкими полномочиями, начальник уже знал, что согласится на все, лишь бы она не взрывала тюрьму. -- У заключенного Хоу, -- объясняла Джойс, -- крайне депрессионное состояние, ему необходимо сексопатологическое расслабление. Может ли женщина уединиться с ним?
-- Законами штата не возбраняется. Избранница должна явиться добровольно со справкой от венеролога, подписать бумаги, заплатить пошлину. Для лечебных целей предоставляется одиночная камера.
Джойс говорила твердым голосом, не ожидая возражений: -- Пусть заключенный Хоу примет душ. Меня проводят к нему через два часа.
Если Смит надеялся, что сегодняшние неожиданности для него закончились, то он ошибался. Из Далласа позвонил его непосредственный начальник и многолетний друг. Рассказал такое, что Смит понял отчетливо, -- до пенсии ему не дожить. Указания начальства, тем не менее, надо выполнять.
Есть время пообщаться с Джо. Существуют устаревшие понятия: муж, жена, гражданский брак. Наши герои жили под одной крышей лишь потому, что хозяин предпочитал семейную пару. Деньги нужны, а не ханжеские принципы. Вкусы театральной богемы отличалась от достоинств спортивного зала, супруги не интересовались интимной жизнью друг друга. Созвонившись, сыщики подготовились к неожиданным сценариям.
Уговоры не помогали. События двадцатилетный давности вылетели из головы арестанта, заполненной желанием. Все мужики одинаковы, на разговоры годятся только после. Что ж, теперь надо ему понравиться. Обозначенной частью допроса дознаватель Джойс владела в совершенстве. Хоу урчал, мычал, летал над землей в обжигаюшей топке любви. Измученный, он как-то сразу уснул, по-детски подложив ладошку под ухо. Спал почти час, очнувшись, не продрав глаза, набросился снова на доверчивого следователя. Джойс знала, что в оперативной работе сыщика бывают и более опасные моменты, стоически переносила наслаждение.
Он лежал рядом. Спокойный, расслабленный. Она вдруг увидела его глаза. Глубокие, проникновенные.
-- Почему Тафт сознался?
-- Не разобрался вовремя с аллигаторами. Они помяли ему пирожок.
-- Чем провинилась убитая?
-- Орала дырка на весь амфитеатр, мол, папаша Тафт грузовик у ейного хахеля спер...
Приподнявшись на локте, Джойс неистово начала целовать его шею, руки, лицо.
-- Мы добьемся твоего освобождения, а падлу Тафта сожжем на огне, ведь он дал тебе команду стрелять! Как?
Хоу вдруг щелкнул большим и третьим пальцами с резким выбросом указательного вперед.
-- Освободим. Ты получишь новую жизнь.
Арестант криво улыбнулся:
-- Замочат меня здесь за распущенный язык. Вот и вся свобода. Вознесусь вверх к Иисусу-боженьке поближе.
Джойс прижалась. Очень тихо шептала в ухо:
-- Мы уйдем отсюда сейчас.
Охранник, который сопроводил роскошно одетую даму на свидание в карцер, уже второй час прогуливался по коридору, ожидая сигнала открыть дверь. Он уже дважды встречал инспектора в ковбойской одежде с крупной эмблемой местной власти на груди. Тот обстоятельно обошел запутанные лабиринты здания, открывал двери висящим на шнурке электронным ключем. У каждого своя работа. Сейчас ковбой стоял неподалеку, разговаривая по телефону не с кем-нибудь, а с начальником организации.
Наконец, из карцера раздался различимый звук. Пора открывать. Охранник уже подошел к двери, когда увидел, что новоявленный инспектор стоит рядом. Уразумев некоторое нарушение устава, опытный служащий тюрьмы потянулся к переговорному устройству. Напрасно. Коротким движением Джо зажал охраннику нос остропахнувшей тряпочкой, которая на несколько секунд лишила того возможности сопротивляться. Уверенными движениями открыл и закрыл дверь, уложил незадачливого работника на койку, затянул ремнями, засунул в рот кляп.
В условиях крайне ограниченного пространства начался стриптиз. Джо раздевался по-военному быстро, тут же напяливая снятое на Хоу. Джойс, призвав на помощь свое профессиональное умение костюмера, доводила новое платье арестанта до кондиций инспектора. Сидит сносно. Теперь ваше слово, товарищ грим. Нахлобучена широкополая ковбойская шляпа, закрывавшая половину лица, темноватые очки, приклеенные пышные усы. Джойс трудилась над деталями. Для провинциального театра сойдет.
Джо четко, подробно объяснял дорогу к центральному выходу. Пять дверей и два пропускных пункта. Время не ждет. Похитители крепко по-дружески обняли друг друга. Джо и охранник остались закрытыми в камере.
Джойс и переодетый узник благополучно проходили двери. Он помалкивал, она, улыбаясь, без остановки рассказывала истории из театральной жизни. Их, подходящих к выходу, на камере разглядел начальник тюрьмы, позвонил:
-- Немедленно выпустить этих гостей ко всем чертям!
В тот же веселый день заключенного Хоу, наговорившего три короба, вернули в тюрьму. Театральная инсценировка удалась.
Хозяин гулял с собакой в сопровождении личной охраны.
-- С вами не соскучишься, -- сказал он, -- каковы же результаты?
Джойс излагала итоги:
-- Главным организатором многих убийств и других нехороших дел остается наш общий друг Гиггс.
-- Хорошо, что не я, -- вставил хозяин.
-- Гиггс в то время возглавлял кампанию Тафта-старшего. Его стараниями банда крокодилов получила работу по специальности в политической гонке. Тафт-младший, помогавший отцу, не расплатился вовремя с аллигаторами, те подставили юношу под мокрое дело и с тех пор нынешний кандидат в губернаторы их добрый подельник, до конца жизни повязанный.