13 Августа, 542 года, от разделения Теральельфа, на Северный и Южный.
Северный Теральельф, Земли Арнвальдирглэ, Цитадель Арнвальдирглэ.
Покои Его Высочества, Принца Арнвальдирглэ.
Оглушительный раскат грома, который смог бы, наверное, пробудить и "обретшего покой", снова, в который уже раз, буквально вырвал Эльдариэльнессэ из-под власти сладостного мира грёз. Он медленно, с большим трудом открыл глаза, что будто были налиты свинцом. И первым, что он узрел, был Парящий Орёл, крепко держащий в своих острых когтях семиструнную лиру и длинный меч - древний герб Арнвальдирглэ, который был искусно вышит вручную, умелыми Мастерицами, серебряными нитями на тёмно-синем бархате старинного балдахина, натянутого над его мягким ложем. Несколько довольно долгих секунд, ему понадобилось на то, что бы осознать, что он лежит в широкой кровати, в своей опочивальне.
В просторных покоях было на редкость светло, несколько десятков свечей стоящих в серебряных канделябрах, освещали спальню. И на редкость многолюдно. Многолюдно...
Похоже, было на то что, почти все его родные, собрались ныне у его смертного одра, дабы своим присутствием засвидетельствовать своё почтение... Но лишь, некоторые из них, самые что ни на есть, близкие ему, плотным полукругом окружили его кровать. И они, довольно изредка, шёпотом, так что он нечего не мог разобрать, как бы и не старался, о чём-то приговаривались меж собой...
И лишь, одиноко сидящая в деревянном, глубоком кресле, почти у самого его изголовья, величественная старица с длинными серебристыми власами которые держал костяной гребень, с замысловатым узором, за всё это время не проронила, не единого слова. Она молча, неподвижно сидела, откинувшись на спинку кресла, сложив на коленях замком руки, и потупив свой остекленевший взгляд, невидящи, смотрела, куда то в пустоту. Казалось, что Княгиня Арнвальдирглэ, просто окаменела от скорбного ожидания, конца предсмертных мук своего любимого супруга, Господина её Сердца, и медленно надвигающегося неизбежного горя, которое настигнет всех и её в первую очередь, как только он - Эльдариэльнессэ, "обретёт покой".
Остальные же, неподвижно стояли в некотором отдалении и подавлено молчали, не смея нарушить, пускай даже и невольно, напряжённую тишину, что вот уже много дней и ночей царила не только в просторной опочивальне, но и в остальных покоях, тяжелобольного Принца Арнвальдирглэ. Тишину, которая только и бывает, что у постели умирающего, да разве что ещё и в мрачном Некрополе. И эта, гнетущая, почти осязаемая тишина, которую изредка, разрушает сильный оглушающий раскат грома, не понравилась ему. Очень не понравилась. И прошептав "Благословение на Пробуждение", Эльдариэльнессэ закрыл глаза, и, под звуки усиливавшегося ливня, что шёл почти беспрерывно, вот уже несколько суток, задумался о сложившемся положении вещей.
"Дождь. Дождь - это хорошо. Хорошо! Нет, это не просто хорошо. Это очень хорошо! Очень хорошо! Нет, опять что-то не то... Дождь это... Да, конечно же... Дождь - это, прекрасно. Да, просто прекрасно. Просто прекрасно. Прекрасно! Значит, у меня есть ещё не много, совсем не много времени. Пускай и не много, пускай всего, несколько каких то жалких часов, но всё же есть. Значит, есть. Есть... Мне всегда, сколько я себя помню, нравился "Плачь Небес". Теперь же, "Плачь Небес", идёт по мне. Идёт по мне. По мне. О, как это трудно осознать, что я скоро навсегда покину дорогих мне людей, причинив им боль. Ещё одну невольную боль, хоть весьма и кратковременную. Ведь не даром говорят, что всемогущему Времени, подвластно почти всё, и человеческая память, и раны, будь то телесные раны иль раны Души. Да, это трудно осознать, а тем более принять, что я скоро предстану перед "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он... Я уже принял это. Уже принял. Принял. И уже готов. Готов. Ибо, завершены здесь мои дела, и срок жизни моей, долгой, подошёл уже к неизбежному окончанию... И они это примут. Пускай и через силу, но примут. И со временем, свыкнутся, что нет уже ныне меня средь них... О, как же я люблю такую погоду. До чего же приятно, провести последние часы своей жизни, под любимый "Плачь небес". Ибо, "Плачь небес" дарит, какой то совсем не обыкновенный покой, который полностью, полностью, отвлекает от многочисленных забот и насущных проблем. Проблем... Как же я от всего этого устал. Устал! Устал все эти бесчисленные годы, бороться за свою жизнь... Смешно. Просто смешно. Сколько всего пережить, и умереть от каково то кровоизлияния, в тёплой постели, в окружении большой семьи, которая много дней и ночей будет потом оплакивать твой "уход"... Но, такова судьба Героев, легенд времён былых... Свершить много подвигов, и славой великой, на все времена, покрыть себя и древний род свой. Пережить несколько встреч с самой Смертью, возвратится, откуда просто невозможно возвратится, и "уйти" на равных с ней, разлучившись с родными и друзьями на краткий срок, в дни старости лет своих. Вот путь некоторых из Героев. Ибо, старость Их, это "Благословение Тв-рца"... Но, и те из Героев, кто пал в молодости лет своих, стяжают не менее, великую славу. И воспеты в веках деяния Их, и навечно в памяти народной сохранены Их имена... Как же я от всего этого устал. Устал! Устал от этих, многочисленных и вездесущих приступов головной боли. Нет сил, более терпеть, а тем более бороться. Нет сил! Бороться! Порой кажется мне, что легче, просто сдаться, и отдаться этой боли полностью... Ибо, нельзя всё время плыть против сильного течения. Однажды надо просто лишь, наконец-то, остановиться, расслабить всё своё тело и всего на всего податься стремительному течению. Податься, и оно само тебя приведёт к твоей цели... Усталость. Почти нестерпимая усталость. И я ощущаю её в атмосфере моей спальни, вот уже бесчисленное количество дней и ночей. И порою кажется, что ею пропитано буквально всё, и не только здесь, но и в остальных моих покоях... Они устали. Они очень устали. И устали, не менее моего. Не менее моего... И я не должен об этом забывать. Не должен забывать... Не должен... Даже смешно. Смешно. Смешно всё это замечать. Замечать. Замечать, как они все, тщательно скрывают, точнее, пытаются тщательно скрывать, свою усталость... И если бы только от меня! От меня, от медленно умирающего старика, но они скрывают это, ещё и друг от друга. Но и друг от друга! Друг от друга... Они устали. Они очень устали. И устали не менее моего. Не менее моего... Но, в своей безмерной усталости, они даже сами себе, боятся признаться. Признаться. Даже сами себе. Сами себе. Боятся... Они устали. Они очень устали... Они устали, страдая бессильно наблюдать, Какие я страшные муки испытываю, перед тем как "обрести покой". "Обрести покой". Они почти, беспомощны мне хоть как-то и хоть чем-то, помочь, и облегчить мои предсмертные мучения. Они, почти беспомощны, мне помочь. Почти беспомощны, мне помочь. Почти беспомощны помочь. Беспомощны помочь. Помочь... И они это хоть с большим трудом, но осознают. С большим трудом. Осознают. С большим.... И также разуметься, знают, что мне прекрасно это известно. Известно... Для меня давно уже не тайна, не тайна, что я должен полагаться ныне только на самого себя. На самого себя. Но, они просто не могут, не могут, в отличие от меня, смирится, с таким положением вещей. Не могут, смирится! Просто, не могут! Не могут! А, я то... Я то, почему-то смог. Смог смирится, что и это страшное Испытание я должен пройти в полном одиночестве, без чей либо помощи. Смог! Смог... И в них живёт великая ненависть. Великая ненависть! Ненависть! Но, отнюдь не друг к другу. Отнюдь, не друг к другу. Отнюдь... Они неистово ненавидят. О, как они неистово ненавидят! Неистово ненавидят! Ненавидят! И кого? Себя! Ненавидят себя! Ненавидят себя, за своё невольное бессилье по отношению ко мне, ко мне. Ко мне - Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ... Невольное бессилье! Бессилье! И, конечно же, знают, знают, Как мне тяжело и больно, видеть и ведать, что я своими предсмертными муками, пускай и невольно, но всё же причиняю им почти невыносимые страданья... Невыносимые страданья...
Линтавуиннэ! Линтавуиннэ, Возлюбленная Моя! О, Линтавуиннэ! О, Госпожа Сердца моего! Ты словно окаменела, дорогая Супруга Моя, от ожидания, того, что неизбежно, вскоре должно со мной произойти. И тебе, о, Любовь всей жизни моей, воистину, тяжелей всех. Воистину, тяжелее всех! Ведь, пока я живу, а точнее проживаю остатки отпущенного мне "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он, срока, тебе, о, Линтавуиннэ, Есть для чего жить дальше... Ибо, давно ведаю, что как только я "обрету покой", Ты потеряешь смысл своей дальнейшей жизни. Ведь, зачем тебе дальше жить, если любимый твой, поневоле оставил тебя в вечном одиночестве, уснув непробудным сном? И нет уж надежды на то, что он когда ни будь очнётся от долгих грёз... Как ты вообще можешь продолжать спокойно жить дальше, если возлюбленного твоего, нет рядом с тобой, и уж некогда его и не будет? И нет уж надежды на то, что он когда ни будь вернётся и снова будет рядом с тобой... Почему, ты смеешь придаваться суетным делам, когда должна неотрывно оплакивать Супруга своего, и до скончания времён горевать по нему?.. И нет уж надежды на то, что скорбь твоя когда ни будь завершится... Ибо, за целые года пойдут для тебя минуты когда наконец то я "обрету покой"... Ведаю я, что именно эти вопросы будут тебя преследовать в первые дни, траура твоего по мне... Но, также ведаю я, что ты, о, Госпожа Сердца моего, сильней чем кажешься... И потому уверен я, что с величайшей честью ты, о, Возлюбленная Моя, выйдешь из такого страшнейшего из всевозможный испытаний, которое ниспослал тебе "Тв-рец" всего Сущего, да будет благословен Он... О, как же это тяжело Линтавуиннэ, почти не выносимо, не просто знать, но ещё и осознавать, что Твоя Жизнь, о, Любимая Моя, зависит полностью от Моей Жизни. Зависит от моей. Зависит. Зависит!.. Ибо, чувствую я, что оставляю тебя всего лишь на малый срок. На малый срок. И вскоре после меня, и ты "обретёшь покой". И ты, о, Линтавуиннэ. И ты! О, как же это тяжело Линтавуиннэ, любимая моя, принять... Просто, принять, то что, мой "уход", невольно ускорит и твой. И твой, Линтавуиннэ! И Твой... Почему, из нас двоих, именно ты, о, Линтавуиннэ, должна испытать ту страшнейшую боль, которая наступает, когда вездесущая Смерть безжалостно разбивает "союз любви", двух сердец? Почему, именно Ты, о, Линтавуиннэ? Почему именно Ты, Линтавуиннэ? Почему именно Ты? Почему - Ты? Ты?.. И я виновен перед тобой тем, что осмелюсь первым из нас двоих предстать пред "Тв-ром" всего Сущего, да будет благословен Он, оставив тебя, снова одну... И велика моя вина перед тобой, Любимая Моя, и неискупима не чем... Неискупима не чем... И тебе, Супруга Моя, воистину тяжелее всех... И словно неподвижная статуя ты. Неподвижная статуя. Статуя. Но, я то ещё продолжаю чувствовать, Душу твою...не смотря на то, что почти "обрёл покой". И прекрасно вижу я, великую скорбь твоей измученной души. Мы слишком долго прожили вместе. Слишком долго - вместе. Слишком долго... Так долго, что мы уже прекрасно понимаем друг друга и без слов. И без слов. Слова нам теперь, только излишне. Излишне. И я прекрасно понимаю, отчего ты, о, Супруга Моя, словно в статую, вдруг обратилась. Ведь, и ты конечно, до сих пор продолжаешь чувствовать мою душу. Мою Душу... И разумеется ты ведаешь, как мне сейчас тяжело... Тяжело!.. Тяжело, во всех, абсолютно во всех, отношениях... Тяжело!.. Тяжело в который раз оставлять тебя, о, Линтавуиннэ совсем одну... Безумно тяжело, о, Госпожа Сердца моего!.. Ибо знаю я, что на этот раз "оставляю" тебя, навсегда, и не вернусь к тебе уж, более никогда... Навсегда, о, Линтавуиннэ!.. Навсегда, о, Любовь всей жизни моей!.. Навсегда... И знаю я, что скорбь твоя будет велика и горька, и что испытание Это тяжкое ты должна будешь пройти в одиночестве... В одиночестве... Разве, что Брат Мой, Миранлинтиэннэ, как только сможет, заменит меня, и не оставит тебя одну, и поможет пережить это страшное лихо, которое скоро постигнет всех... И как только сможет, попытается утешить, хоть совсем на немного, горе твоё, о, Линтавуиннэ, в первые дни, великой скорби твоей, по мне... Тяжело!.. Тяжело знать что причиняю всем, и Тебе в первую очередь, страшнейшую боль... Как бы тщательно, Ты и другие, не старались, скрыть от меня свою боль, я всё равно замечаю её... Замечаю её во всём, и в потускневших взглядах, и даже в скованных движениях... Во всём. Абсолютно, во всём, Линтавуиннэ... Тяжело!.. Тяжело снова бороться за свою жизнь... В которой раз я нахожусь на грани жизни и смерти?.. В который раз, по мне проводят "Ночные бдения"?.. В который раз... Тяжело!.. Тяжело, очень тяжело переносить все эти многочисленные приступы... Тяжело, искупать "дела жизни" своей... Тяжело!.. Тяжело, во всех, абсолютно во всех, отношениях... Тяжело... Но также, от меня не могло укрыться, и то, что тебе больно, очень больно видеть, как я мучаюсь, проживая последние свои часы. И тебя, которую неделю, терзают весьма противоречивые чувства... О, Линтавуиннэ!.. О, Возлюбленная Моя!.. Ты ведь, о, Госпожа Сердца моего, медленно умираешь вместе со мной... Вместе со мной... Со мной... Медленно... Умираешь... И я чувствую Как изнывает от страшнейшей боли твоя Душа... Ты желаешь что бы я пробыл с тобой как можно дольше, но и хочешь также что бы мои бесконечные муки наконец то закончились... И тебе, о, Линтавуиннэ, Любовь Моя, тяжелее всех... Воистину, тяжелее всех!..
Миранфэллианнэ! Миранфэллианнэ, Сын Мой! О, Миранфэллианнэ! О, Господин Мой! Нет. Конечно же, нет. Ведь, теперь твоё имя - Элгарфаэльгэ, а, если ещё точнее, то, Его Величество, Король Северного Теральельфа, Элгарфаэльгэ-6 по заслуженному прозванию - "Старший"... И предчувствую я, что скоро твоё прозвание, будет наконец то действительно соответствовать реальному положению вещей... Ведь, в тот час, в ту минуту, и в то роковое мгновение, когда я наконец "обрету покой", покой которого я так долго жду, ты станешь наконец то истинным и неоспоримым, "Главой Семьи", и разумеется "Старшим" средь родов своих многочисленных... И всё тогда встанет наконец на свои места, как и изначально должно было бы быть... И ты, о, Элгарфаэльгэ, как законный и неоспоримый Наследник Мой, облечён огромной властью над всем. Точнее почти над всем. И нет в Королевстве твоём обширном, ни кого, ну практически ни кого кто бы смог бы сравнится с тобой в могуществе своём. Разве что, только Я - Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ мог бы, всё же осмелиться оспорить, о, Сын Мой венценосный, превосходство твоё, в Могуществе... Но вот, злая ирония, злая ирония! Не в твоей власти, о, могущественный Сын Мой, Элгарфаэльгэ, помочь мне... И не в твоей Власти - Жизнь моя... И не тебе уж, решать Миранфэллианнэ, когда истечёт срок жизни моей долгой, отпущенный мне "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он... О, как же ты, Сын Мой, посидел за всё это время. И ныне благородное серебро умудрённых летами старцев украшает твою главу... И теперь, всё больше вижу я в тебе, Отца Моего, Короля Элгарфаэльгэ-4, да будет Светла о нём память... Ты всегда был очень схож, и внешностью, и некоторыми чертами характера, с венценосным дедом своим, который был смертельно ранен в жестокой битве, не на Жизнь, но на Смерть, и посему, так рано "обрёл покой"... Вот и сейчас, ты посидел совсем, перед расставанием нашим, долгим... Мой Отец, да будет Светла о нём память, тоже был весь сед, когда Он простился со мной навсегда, перед тем как "обрести покой"... Теперь же, пришло время, и мне простится с тобой навсегда, о, Сын Мой, Эфгардефельнэ, и "обрести покой". Покой который я по праву заслужил... Тебе трудно, Мой Первенец, очень трудно, но ты Уже почти смирился, что порой даже сам Король, который казалось так Могуч, что может повернуть бурлящие реки вспять, бессилен что-либо, сделать... Бессилен!.. И Власть Короля, в такие, поистине тяжкие моменты его жизни, словно призрачные грёзы... Призрачные грёзы! Грёзы!.. И ведаю я, что, рано или поздно, всё же смирившись с таким страшным положением вещей, как бы это для тебя трудно и не было сделать это, ты, о, Наследник Мой, Элгарфаэльгэ, станешь истинным Правителем... Правителем, подобным моему венценосному Деду, Королю Франдариэльгэ-3, да будет Светла о нём память, который, с величайшей честью выдержал подобное испытание... Ему тоже было очень тяжело по началу, но Он всё же смог преодолеть все трудности, и обратить своё бессилье на пользу себе... Своё бессилие обратить в пользу себе. Бессилие обратить в пользу себе... Бессилие в пользу... Правителем, подобным Мне - Принцу Арнвальдирглэ... Ибо, всегда, всю свою долгую жизнь, я ведал и никогда, никогда не придавал забвению, что Жизнь Моя находится отнюдь не в моей Власти... Не в Моей... Я - Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, Избранный в согласии и в Мире, двенадцатью Князьями сей плодородной и плодоносной Земли! Я - Правитель Арнвальдирглэ, Помазанный освещёнными благовоньями на Трон, при достойных свидетелях, самим Первосвященником! Я - Эльдариэльнессэ - Эрр - "Ильмнмиэуннэ", Наур Линтурдиэльннэ, принявший присягу согласно "Священному Закону", что был некогда спущен с Небес!.. И Дни Жизни Моей, принадлежат не Мне, но Святому Народу Моему... И Воплотил Душу мою пресветлую, в этом бренном теле, тем самым Даровав Жизнь Мне - "Тв-рец" всего Сущего, да будет благословен Он. И каждый миг Жизни Своей, Я - прямой потомок Первоотцов и Первоматерей Арнвальдирглэ, да будет Благословенна и Светла о Них память до самого "Часа Избавления", должен Посвящать непрерывному Прославлению "Святого Имени", "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он... И уверен я, полностью уверен, о, Сын Мой, что и Ты, с великой честью выдержишь, это воистину страшнейшее из всевозможных испытаний, которые должны пройти Правители... Абсолютно уверен, абсолютно уверен, Сын Мой, Миранфэллианнэ... Нет. Теперь уж нет... Ведь, теперь твоё имя, имя твоё - Элгарфаэльгэ... Элгарфаэльгэ-6... Его Величество, Элгарфаэльгэ-6... Его Величество, Король Элгарфаэльгэ-6... Его Величество, Король Северного Теральельфа, Элгарфаэльгэ-6... Его Величество, Король Северного Теральельфа, Элгарфаэльгэ-6 - "Старший"... Его Величество, Король Северного Теральельфа, Элгарфаэльгэ-6 по заслуженному прозванию - "Старший"... И знаю я, признаться всегда это знал, что Ты достоин того, что бы быть моим Наследником...как был достоин Мой Отец, да будет Светла о нём память, быть Королём Северного Теральельфа... И зная, что Ты - о, Сын Мой венценосный, продолжишь, не смотря не на что, моё великое Дело, я безмятежно спокоен проживая свои последние часы жизни... Спокоен, Миранфэллианнэ...
Эльдариэльнессэ! Эльдариэльнессэ, Сын Мой! О, Эльдариэльнессэ! О, Господин Мой! Что же, случилось с гласом твоим прекрасным? С голосом, который по красоте своей великой, был подобен Соловьиной трели... Какое же, страшное лихо могло постичь тебя, Сын Мой, что словно онемел ты ныне? Разве, не глубок, словно морская бездна, он был? Разве, не звонок, словно горный хрусталь, он был? Твой обыкновенно тихий голос Эльдариэльнессэ, всегда великим эхом раздавался в чертогах моих просторных. И бывало, так завораживал он меня, что обо всех моих делах и заботах, в один лишь миг забывал я. В один лишь миг. О, как же красив и могуч, тогда твой голос был. Именно был. Был, Сын Мой. Ибо, ныне, холоден, как вековечный лёд на вершинах высоких гор и безжизнен глас твой, Эльдариэльнессэ! Холоден и безжизнен... От чего же, всё более тих и задумчив ты, сидя долгими часами, почти непрерывно, подле меня? О, чём же, ты так сильно задумался, о, Сын Мой премудрый, что просто не замечаешь, даже того, что происходит прямо пред тобой? Не совет ли, обдумываешь, ты? Ни раз и ни два, Ты всегда незамедлительно приходил ко мне на помощь, когда я уж было подавался отчаянию, своим мудрыми и весьма своевременными советами... И в великой славе, моего долгого правления, есть и твоя заслуга, Сын Мой, хоть ты это и отрицаешь из-за Скромности своей. И твоя заслуга, Сын Мой - скромный. И твоя, Эльдариэльнессэ. Но, ныне... Тщетна мудрость советов твоих, о, Сын Мой! Тщетна! И ни один из них не сможет помочь мне ныне. Ни один совет, Эльдариэльнессэ... Ни один совет... И знаю я, что ты поймёшь, что в жизни есть такие вещи, при которых мудрость лишь мешает... И порой Мудрость, может приносить Горе... Ведь, истинно сказано, в наших Святых Книгах, что: "Многие знания - преумножают скорбь". Скорбь, Эльдариэльнессэ...
Менариэллэ! Менариэллэ, Дочь Моя! О, Менариэллэ! О, Госпожа Моя! Ныне "Вещий Дар", которым по "Его, Святой Воле", ты обладаешь, благодаря своим многочисленным Заслугам и своей великой Праведности, для тебя, о, Дочь Моя, обернулся настоящим проклятьем. Настоящим проклятьем, Дочь Моя! Проклятьем, Дочь Моя! Проклятьем... А, ведь "Пророческий Дух", что не оставляет тебя вот уже несколько десятилетий к ряду, за великое благо, ты, о, Менариэллэ, ранее считала. За великое благо, считала Менариэллэ. За великое благо, Менариэллэ. За великое благо... О, сколько раз твой "Вещий Дар", буквально спасал меня - Правителя огромной Страны, от свершения фатальных ошибок? Сколько? И, конечно же, если бы не твой Дар, о, Дочь Моя любимая, всё бы могло обернуться совсем по-другому... Совсем по-другому, о, Дочь Моя... Совсем по-другому, Менариэллэ... Совсем, по-другому... По-другому... Но, теперь, ты, люто казнишь себя за свой, редчайший из Даров "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он, и неустанно оплакиваешь меня, хотя я ещё и не "обрёл покой". Казнишь себя, о, Вещая дочь моя, Менариэллэ. Люто казнишь, Дочь Моя. Люто казнишь... Тебе ведомы Грядущие Времена, и ты знаешь, что скоро, очень скоро, моим страшным мучениям, которые я испытываю пред тем как "обрести покой" придёт долгожданный и неотвратимый конец. И когда он, наконец, прейдёт Я - твой Отец, наконец-то "обрету покой". Покой, который я по праву заслужил. По праву заслужил. Заслужил... Но ты ведь, Менариэллэ, так же ведаешь, через Что я прохожу, медленно умирая, и ты обречена, просто наблюдать, не в силах что либо для меня сделать. Обречена, просто наблюдать. Обречена... О, как же, это страшно, Дочь Моя!.. Как же, страшно... И лишь, Спасительная Надежда, что скоро, очень скоро, для меня всё это наконец закончится, придаёт тебе не малые силы, весь этот кошмар на яви, хоть как-то переживать, не сходя при этом с ума. Лишь Всеблагая Надежда, даёт, так необходимые тебе в это поистине чёрное время, силы, Менариэллэ. Лишь Она, Дочь Моя... Лишь, Она...
Миранлинтиэннэ! Миранлинтиэннэ, Брат Мой! О, Миранлинтиэннэ! О, Господин Мой! О, как же ты, любимый Брат Мой, постарел за всё это время. Постарел так, что теперь выгладишь намного, старше меня. На много, о, Элгарфэульнэ Эльмафдэльгэ... На очень много, Миранлинтиэннэ... Подумать только, Ты - младший Брат Мой , и при этом выглядишь старше меня... Хотя всё должно было быть наоборот... Должно быть наоборот... Наоборот... И как такое вообще может быть?.. Как, Элгарфэульнэ?.. Как?.. Но, мы то оба с тобой знаем ответ на этот страшный вопрос... И ответ этот, очень прост. Так прост, что просто поражает своей простотой... Ибо, и в этом есть, моя Вина. И в этом. Пускай и невольная вина, Эльмафдэльгэ, но, всё же, вина... Мы с тобой всегда были близки... Так близки, что мы, практически не когда серьёзно и не ссорились... Ты, о, Миранлинтиэннэ, всегда, при любых обстоятельствах, был мне верным соратником в Делах моих великих. Но в тоже время ты, о, Брат Мой, мог без особой боязни, но с большим почтением ко мне, указать, жёстко, порой даже очень жёстко, на мои просчёты и ошибки... Ты ведь конечно знаешь, "Раунэдин", как я ценил и продолжаю ценить тебя за это... Вот и сейчас ты, Миранлинтиэннэ, почти неотрывно сидишь долгими часами подле меня... И твоё молчание, красноречивее всяких слов... Вижу, Ты устал... Устал, "Раунэдин", устал, уже надеется на лучшее, когда моё состояние стало так стремительно всё ухудшаться и ухудшаться... Ты, уже давно оставил Благостную Надежду, предав её незаслуженному забвению. И теперь, Брат Мой, ты в отчаянии, в глубоком отчаянии, от безысходности всего происходящего ныне со мной... Ведь, всегда когда оставляют Надежду, на смену ей незамедлительно приходит Отчаяние... Увы, все когда либо рожденные от Мужа и Жены - Смертны. И все мы рано или поздно, всё же - "обретём покой"... И этот последний бой мой, уже заведомо проигран... Ведь, даже Моя Жизнь, Жизнь Правителя - подвластна Смерти... Ибо, по Воли "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он, Ангел Смерти уравнивает в положении своём, и могущественного Правителя, и его бесправного Раба... Твоё, отчаяние, о, дорогой Брат Мой, всё больше, выливается в гнев... Поэтому, ты, Элгарфэульнэ, и стал, излишне гневен. И всё чаще и чаще, стал ослеплять тебя неистовый Гнев. И ныне, я останавливаю тебя, хоть каждый раз мне и приходится прикладывать для этого всё больше и больше усилий, но всё же я ещё тебя останавливаю, Эльмафдэльгэ, когда ты не выдерживаешь напряжения, и полностью отдаешься своим бушующим эмоциям. Я останавливаю, "Раунэдин"! Не ты меня, а я тебя! Я тебя... Не когда не предполагал, что такое вообще возможно... Возможно... И тут мы с тобой поменялись своими местами. И тут, Брат Мой... О, Миранлинтиэннэ! Вот, уже бесчисленные недели, ты задаёшься одним и тем же, вопросом: почему я, находясь на смертном одре, и испытывая страшные страдания, Так спокоен. Тебя удивляет, нет, даже поражает, то, что я продолжаю сохранять почти безмятежное спокойствие, переживая воистину ужасающие муки, в свои последние часы, перед тем как...как "обрести покой"... Покой, которого я так устал уже ждать... Покой, который я по праву заслужил... Заслужил... Тебя, моё самообладание, о, Брат Мой, одновременно, и восхищает, и пугает. Ты ведь, до конца не понимаешь, или просто не хочешь понять всё целиком... И в отчаянии своём глубоком, как морская бездна, ты ошибочно воспринимаешь моё спокойствие перед очередным ударом Судьбы, за сильнейшую апатию... Но, ведь спокойствие и апатия, всё же немного разные вещи. Разные вещи, ты ведь согласен с этим?.. О, Миранлинтиэннэ! Ты ведь, не как не можешь постичь, почему Я - твой старший брат, которого ты любишь даже сильнее собственной Жизни, должен, Так мучатся, перед тем как "обрести покой"... О, этот извечный вопрос: "Почему праведные люди страдают в Этом Мире, а злодеи благоденствуют?" Почему?.. А, ведь, постичь это так легко, Миранлинтиэннэ... Ох, как легко!.. И ведаю я, что скоро придёт час и ты Брат Мой, всё поймёшь и постигнешь...
Мильесалиннэ! Мильесалиннэ, Сестра Моя! О, Мильесалиннэ! О, Госпожа Моя! От чего, Ты так сильно поникла? И словно тень себя самой Ты ныне. От чего, светлый взгляд твой вдруг угас и уже не греет теплом своим он меня? И лишь непроглядная тьма, ныне мне видится в нём. Лишь она. От чего, ты, о, любимая Сестрица, так печальна и подавлена стала? Ведь, радость твоя была всегда так заразительна! И бывало, едва за видя твою лучезарную улыбку, и мы с Миранлинтиэннэ, широко улыбались в ответ тебе и тот час же, забвению предавали свою грусть. И, не раз и не два, Ты всегда с необыкновенной лёгкостью развеивала мою печаль, печаль уставшего от Власти Правителя, и отвлекала меня от мрачных мыслей, которые в последние годы моего долгого правления всё больше стали, занимать меня. О, любимая Сестра! Ведь, всегда же, крепкой опорой, в тяжкие моменты жизни нашей, была ты мне и брату нашему, Миранлинтиэннэ. И казалось мне, что никакое такое лихо, каким бы оно страшным и не было, неспособно сломить тебя, Мильесалиннэ. Всегда сильна была ты волей своей, переживая поистине страшнейшие беды. И в великой стойкости своей, ты всегда была нам с Миранлинтиэннэ, достойным примером. И всегда мы равнялись на тебя, когда на нас облущивались бесчисленные беды. Что же, случилось такого, что теперь, тебе самой нужна крепкая опора, и поддержка родных и близких тебе людей? Какое страшное лихо, смогло всё же сломить тебя, Мильесалиннэ? Какое страшное лихо, Сестрица? Какое?.. Не уж то, и тут есть моя невольная Вина?.. Воистину страшны, страшны, мои предсмертные мучения, раз они смогли с такой лёгкостью сломить тебя, Сестра Моя. Воистину, страшны, о, Мильесалиннэ! Воистину, страшны, Мильесалиннэ. Воистину, страшны...
Они устали. И устали не менее моего. Не менее... Они очень устали. Устали... Но, не смотря на свою усталость, они не желают, и очень сильно не желают, что бы это довольно таки долгое и воистину мучительное для всех ожидание, которое всем им причиняет одну лишь нестерпимую боль и бесконечные страданья, когда ни будь, закончилось. Ведь, все они, так ослеплены любовью ко мне, что им просто не выносима мысль о моей... Не выносима!.. Мне же просто невыносима мысль о том, Какую же я боль всем причиню своей... Но, с другой стороны им всем также, очень, больно видеть мои предсмертные мучения. Больно!.. И потому они испытывают весьма противоречивые чувства, поэтому поводу... И посему, замечая неистовое противоборство чувств, моих родных и близких, Я - Эльдариэльнессэ Наур Линтурдиэльннэ, несколько раз, подавался сильному искушению, и имел греховную слабость, придаваться мыслям о "запретном уходе"... И я имел всего лишь слабость?.. Нет, ведь, это отнюдь никакая не слабость... Я почти никогда не врал себе... Вот, и сейчас не стану... Не стану... Ибо, имел я не слабость, а великое малодушие... Греховное малодушие... И не только по отношению к моей многочисленной Семье, но и к моим верным Подданным, и к моей Земле - Арнвальдирглэ... И также к своей пресветлой Душе... И к Ней!.. Как, только осмеливался я снова возвратится к размышлениям об этой "загадке" жизни... Как?.. Воистину, Я - Правитель, раз искушение, коснулось меня, именно в этом извечном Вопросе... О, эта вечная дилемма! Любовь и состраданье! Состраданье и любовь!.. И лишь, только сам "Тв-рец" всего Сущего, да будет благословен Он, ведает ответ на эту "загадку" человеческой жизни... Лишь, "Тв-рец" всего Сущего, да будет благословен Он... Только Он... Ибо, великая премудрость "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он, просто несопоставима с нашей... Несопоставима с нашей... Несопоставима...
Как-то очень странно и совсем непонятно сложилась эта страшная ситуация, в которой мы невольно все ныне оказались... Мои родные и близкие, бессильны мне помочь, и хоть как-то облегчить мои предсмертные муки... И очень страдают из-за этого... Я же, бессилен, что-либо сделать для них... И мучаюсь от осознания этого... Мы все одинаково бессильны в этой ситуации, и видно такова была Воля "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он... Воля, которая мне до сих пор не до конца ясна... Воистину, неисповедимы Его пути для нас в Этом Мире, и лишь только после того как мы предстанем пред Ним, то сразу же всё поймём... А, пока... А, пока что, мы "слепы", и не ведаем для чего всё это для нас послано...
Да, как-то всё странно получилось... Моя Семья бессильна мне хоть как-то помочь... Облегчить мои страдания, вызванные тяжёлым недугом... Я же, бессилен, что-либо сделать для них... И терзания их - Душ и Сердец, продолжается... Бессилен... Бессилен, прекратить свои предсмертные муки... Бессилен? Разве?.. Воистину страшны, страшны, мои предсмертные мучения, раз даже сейчас, сильное искушение не оставляет меня в покое! Воистину, страшны... Воистину... Нет. Нет, этот вариант для меня абсолютно неприемлем. Неприемлем! Неприемлем!.. Ибо, ведаю я, что даны мне не малые Силы "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он, с великой честью выдержать и это поистине страшнейшее из всех моих многочисленных испытаний, которые мне довелось пережить за свою довольно долгою и трудную жизнь... Выдержать, последние испытание, пред тем как наконец то "Обрести покой". Последние...
Я же, бессилен, что-либо сделать... Бессилен, прекратить их страданья. Страданья которое я им невольно причиняю... Пускай и невольно, но всё же причиняю... Из великой любви ко мне, они сильно, очень сильно, тревожатся за меня... И поэтому, им так больно бессильно наблюдать, как я в страшных муках проживаю свои последние часы средь них... Но, ведь, не могу же я и впрямь запретить всем им, любить меня и поэтому, так сильно тревожиться за меня. И ведь, даже, если я и запрещу, конечно, строжайше, то запрет мой будет всё время нарушаться, ибо просто невозможно запретить, то над чем ты не Властен. Просто невозможно... Ведь, не имеет Власти, Человек над чувствами другого... Не имеет... И великая слава на "Тв-рцу" всего Сущего, да будет благословен Он... Слава...
И, знаю я к тому же, что, им всем будет только ещё больнее, если я скрою, точнее попытаюсь снова скрыть всего на Эти сутки, от всех них, истинное состояния моего здоровья... Ведь, знаю я, что, почти сразу же вся Моя Семья всё поймёт... Она поймёт, Что именно, я пытаюсь скрыть от неё, а также поймёт истинное положение вещей... И от этого понимания, моей горячее любящей Семье будет ещё больнее, чем сейчас... Ибо, она - Моя Семья, конечно же знает, что я скрываю от неё, только с тем, что бы защитить её, от страшной вести, точнее от ужасающего вердикта... И хотя, всё же один раз, мне удалось достаточно долго скрывать, правду о моём здравии, я Знаю, что, во второй раз мне это было бы сделать уже явно не под Силу... Ибо, как только я попытаюсь, скрыть правду, буду практически сразу же разоблачён...
Линтавуиннэ, сразу же, почувствует, что я что-то скрываю. Нет, точнее пытаюсь скрыть... Мы с Ней - одна, вновь объединенная Душа, и то, что ведаю Я, ведает и Она... Миранфэллианнэ...нет, конечно Элгарфаэльгэ, почти сразу же ощутит, что я что-то не договариваю... Ибо, Правитель, обладает Даром - слышать Непроизносимое... Эльдариэльнессэ, будет достаточно одного проницательного взгляда, чтобы всё понять... Он, с самого своего рождения был ближе ко мне, чем его старший Брат и младшая Сестра... Менариэллэ, и без всякого взгляда на меня, постигнет истинную суть вещей... Она - великая Праведница, и "Пророческий Дух", не оставляет Её... Миранлинтиэннэ, заметит, почти не уловимое изменение моей интонации... И Услышит фальшь, он в гласе моём... Мильесалиннэ, приметит, почти не уловимое изменение выражения моего лица... И Узрит она тень неискренности на лике моём...
Я же бессилен, что-либо сделать. Бессилен... И моё Время среди них, уже почти истекло. Почти истекло... Истекло... И я, не только ведаю, но и прекрасно чувствую, что мне осталось всего, какие то сутки, пробыть рядом с ними... С ними - со своей горячо любимой Семьёй, прежде чем... Не только ведаю, но и чувствую... Но, и чувствую... Чувствую...
Но, они, мои родные и близкие, не Вольны мне помешать, совсем, совсем скоро, предстать, наконец-то пред "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он, который уже Послал за Душой, что была Воплощена в этом бренном теле, что вот-вот, должно обратиться в Прах Земной... В этом, бренном теле, что почти отслужило свой Срок... Не Вольны, как бы они этого яростно и не хотели. Яростно и не хотели... Хотели... И нет у меня - Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, Власти, и тем более Права, отсрочить, хотя бы, на одну минуту, всего лишь, на каких то жалких шестьдесят секунд, свой "уход" от них... Из Этого Мира... Как бы я этого неистово и не желал. Неистово и не желал... Желал...
Всё в Этом Мире, идёт так, как было Изначально Задумано, "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он... И Святые Книги, нашего Народа, тому подтверждение... Всему есть, свой определённый срок. То, что должно произойти, не смотря ни на что, обязательно произойдёт. Всему есть, свой срок. Обязательно произойдёт, ни минутой раньше, ни минутой позже. Всему есть, срок. Ибо, такова Мера, отведенная Человеку, из "Земного Праха Рожденного", "Тв-рцом" всего Сущего, да будет благословен Он. Всему, есть. И всё - от каково-то жалкого комара, до самого Меня - Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, все, подвластны этой "Мере Мер". Ведь, Мера эта Высшая над другими, есть сама - Судьба. Всему. И так, Учат и передают от поколения к поколению, Мудрецы нашего Народа, наши Великие Учителя, что, Судьба Человека, есть, ничто иное, как "Его, Святая Воля" И лишь, поистине Великие Праведники, могут Силой своей Молитвы, "изменить" приписанную Меру. Ибо, "Его, Святая Воля", есть Их Воля..."
Вдруг, совершено внезапно до Эльдариэльнессэ донёся, чей то приглушенный голос, который, тем не менее, хрустальным звоном, разнёсся в просторной спальне, в один лишь миг, разрушив скорбную тишину покоев. И он почти сразу же, узнаёт завораживающий глас, своего младшего сына. Но, Князя Эльмафдэльгэ по заслуженному прозванию - "Тихий совет", резко прерывают. Кто-то, яростно, едва слышно, быстро говорит, так тихо, что Эльдариэльнессэ, не может разобрать ни единого слова, как он и ни старается. Слышатся, несколько тяжёлых вздохов. Потом, кто-то, очень медленно, с явным трудом, громким шёпотом отрывисто произносит несколько коротких фраз. Но вот прогремел новый раскат грома, и голоса исчезают, также внезапно, как и появились. По прошествии, каково то времени, в спальне почувствовалось, какое то движение. Всего миг, и Эльдариэльнессэ стали слышны быстро приближающиеся шаги и скрип половицы. Кто-то, тихонько сел на кровать подле его ног, и осторожно прикасается тёплыми пальцами к его левой руке. Рядом слышится, чей то шёпот, и тяжёлый вздох. Сидящий на кровати, что-то приглушенно отвечает, и он узнаёт голос своего личного врача, Его Милости, Маркиза Менельдэ, Кельнамириэннэ. Но вот, новый скрип половицы, и снова чей-то неразборчивый шёпот. Сын Ильдуинвильннэ, резко обрывает собеседника. Потом, нежно взяв его за запястье, мягко нажимает на вену и очень долго прощупывает пульс. И снова наступает гнетущая тишина. Так, проходит несколько бесконечных минут, которые показались Эльдариэльнессэ, чуть ли не целой вечностью.
Наконец, Наур Ильдуинвильннэ, судорожно сглотнув, медленно, буквально чеканя каждое произносимое слово, озвучивает свой вердикт, приглушенным голосом: Пульс, Моего Господина, очень... - Неожиданно он замолкает и делает глубокий вдох. - Очень слабый. Даже, я, при своём опыте, едва смог его прощупать... - Тяжелые вздохи, слышаться в тишине покоев. - По всей видимости, Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, да продляться дни жизни Его в Этом Мире, уже более не очнётся от своих сладостных грёз... - Линтавуиннэ, вздрагивает и, стекло в её пепельных очах осыпается тысячами осколков, - ...и "обретёт покой", едва ли почувствовав при этом хоть какую ни будь боль. - Очнувшись от своих злых мыслей, она не без содрогания смотрит на бескровный лик умирающего Супруга. - Спешу вас всех заверить, что если, даже, Эрц-принц, и почувствует боль, то едва ли это, и осознает... - Кельнамириэннэ, сделав резкий, звучный вдох, продолжает свою горестную речь: Скорее всего, Его Высочество, просто не будет в состоянии, в свои последние минуты Жизни, уже вообще различить, что из всего Этого жестокая явь реальности, а что лишь невесомые грёзы. - Почувствовав сильное жжение в глазах, Эрц-принцесса, крепко, до бела, сжимает губы, но при этом, свой взгляд полный безмолвной боли не отводит. - Пульс, Моего Господина, слишком... - С явным трудом, дрогнувшим голосом сообщает присутствующим Его Милость, - ...слишком, слабый, что заставляет меня предполагать... - Напряжение, такого, что, ныне кажется, Маркизу Менельдэ, не достанет сил более у него его терпеть, и не выдержит он его, и сорвёт глас свой. - Заставляет меня предполагать что, нас ждёт ещё одна очень долгая и бессонная ночь. Но, на этот раз...
Стоящий рядом с Его Милостью, мертвенно-бледный, Так сейчас похожий на своего великого Отца, Князь Эльмафдэльгэ, предугадывая следующие слова Кельнамириэннэ, левой рукой хватает кончик своей длиной, совсем седой, бороды, правой же он крепко сжимает кулак. Так крепко, что острые ногти врезаются вплоть... "Возлюбленный", заметив его быстрые действия, на какие то доли секунды зажмуривается... О, как же, он боится того мига, когда нынешний Правитель, "обретёт покой"... Линтурдиэльннэ, до сих пор, до сих пор, не смог свыкнулся с мыслю, о том, что уже на исходе этого, очень уж, дождливого лета, станет новым Принцем Арнвальдирглэ. Как же, первенец Эльдариэльнессэ, привык к тому, что на высоком Троне восседает его венценосный Дед... И казалось ему, что так будет продолжаться вечно... Продолжаться вечно... Вечно...
- Но, на этот раз, последняя бессонная ночь для всех. Последняя. - Кельнамириэннэ на мгновение замолкает, и осторожно отпустив запястье Эльдариэльнессэ, быстро продолжает: Ибо, Моему Господину, осталось пробыть с нами, от силы... - Его голос начинает предательски дорожать, но как будто не замечает этого, - ...всего лишь, ещё несколько часов... - Линтурдиэльннэ, неосознанно начинает шевелить губами, беззвучно произнося Молитву. - Несколько часов. И то, если, на то будет "Святая Воля", "Тв-рца" всего Сущего, да будет благословен Он. И воистину, будет настоящее Чудо, если... - Не выдерживает и, срывается. Но, Наур Ильдуинвильннэ, глубоко вдохнув, заставив себя успокоиться, и собрав остатки сил, всё же, сумел закончить, твёрдым как Адамант голосом: Будет, Чудо, если, Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, да продляться дни жизни Его в Этом Мире, все-таки сможет застать сегодняшний рассвет, и "обрести покой", вовремя или вскоре после его наступления...
В ответ Его Милости, было лишь, напряженное молчание. Молчание. И оно было словно немым ответом... Так, проходит минута, потом две, три, но не кто из находящихся в просторных покоях людей, не спешит что-либо более произносить. И так сейчас было сказано слишком много. Слишком много. Много. И только оглушительные раскаты грома разрушают вновь наступившую гнетущую тишину.
- Значит скоро, о, Господин Сердца моего... Значит, совсем скоро, о, Супруг Мой... Совсем скоро... - Слышится ему, от чего то странно спокойный, тихий голос Любимой. Она Так обречённо это произнесла, что его Сердце пронзила острейшая боль, и он судорожно, десницей сжал пододеяльник. В этот самый момент, Эльдариэльнессэ готов был пожертвовать буквально Всем, Всем, но лишь бы Никогда, Никогда более, вольно иль не вольно, но не причинять Никому из своей многочисленной Семьи почти нестерпимые страданья. Никому и Никогда. Никому и Никогда. - Скоро, всё для Тебя наконец то закончится, потерпи ещё не много... Потерпи, ведь, совсем скоро, Всё закончиться... Совсем скоро, о, Возлюбленный Мой...
Тёмно-серые глаза, Менариэллэ начинают затуманиваться, и через минуту, случайно посмотревший на неё человек, сказал бы, что она слепая... Княгиню Элоренисиэль - "Вещую", прошибает озноб... И она делает несколько небольших шагов вперёд, и останавливается у самого ложа своего Отца...
Неожиданно ощутив, как по щекам начинают стекать слёзы, Линтавуиннэ, наклонившись чуть вперёд, закрывает руками лицо, на котором проступило безмерное горе. Слёзы нещадно душат её, но она ни издаёт ни звука... Даже, тихого всхлипа... Ради своего Любимого, что уже четвёртые сутки не приходит в себя, Она - должна Держаться... Держаться, ибо даже сейчас находясь в мире грёз, Он чувствует Её... И Она, не смеет, давать пока что, волю своим эмоциям... Но, придёт Срок, и страшное Горе, постигнет, опустошит и испепелит "Оковы Души" Её... И тогда, ляжет, Княгиня Арнвальдирглэ, в белокаменный Саркофаг, и воссоединиться, уже навсегда, воссоединиться, с Возлюбленным своим...
- Зачем, Вы - о, Дети Арнвальдирглэ, Любимцы Небес, так скорбно оплакиваете ещё Живого собрата своего? - Дивный, не человеческий по своей глубине, голос, без всякой жалости, разрушает тяжёлую, как могильная плита, тишину.
- Сестра... - Но, едва встретившись с ней взглядом, "Тихий совет", осекается. Ибо, Пророчица, ныне стоит в ногах у их умирающего Батюшки, но не как ни Дочь. Пророчица. Ни Дочь.
- Неужто, отчаялись Вы, и оставили Всеблагую Надежду? - Тысячекратным эхом отдаётся сей вопрос в просторных покоях.
И Великий князь, вздрагивает. Обвинением Ему, прозвучали эти слова. И виновен он. Страшно, виновен он. И Вина его лишь в Любви к старшему Брату. В том, что Так любит и почитает своего Господина... Но, разве не сказано: "Из Любви своей Великой, в Голодный, Чёрный, Год, Матери варили Чад своих, в огромных, котлах, что были из злата вылиты. И лишь, из Благих побуждений, младенцев, коим и Месяца не исполнилось, в самый кипяток бросали... И этим Хвалились Дочери Мудрецов... Но, не видели Они, как угасает Праведность в сем Граде... Ибо, в Скорбной Осаде, прибывали Учителя и Судьи..." Да. Да, Любовь имеет Силу победить саму Смерть, но Она же, может и на Неё и обречь. Не из лютой Ненависти, но из большой Любви делаются самые жестокие вещи... Из-за Неё... И виновен, страшно виновен, Миранлинтиэннэ пред старшим Братом... Ибо, именно Любовь, заставила его предать Надежду, и погрузиться буквально с головой, в Отчаяние...
- Почему, Вы - о, Дети Арнвальдирглэ, Любимцы Небес, так спешите, оставить в мрачном склепе ещё не "обретшего покой"?
- Спешим, Госпожа?.. - И Кельнамириэннэ, с ужасом переводит свой взгляд на Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, и понимает, что чувства Родича, всё же взяли вверх над врачебным Долгом... Дрогнувшим, голосом, он тихо произносит вердикт, но на этот раз себе. Самому себе. - Грешен Я, Госпожа. Грешен.
- Не ужель, ваша боль, что должна очистить ваши пресветлые Души от очерняющих её грехов, такова, что готовы вы заживо похоронить Праведного Правителя вашего? - Едва отзвучал очередной раскат грома, раздаётся пронзающий насквозь, глас Пророчицы.
- Не для того, что бы свидетельствовать о кончине Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, да продляться дни жизни Его в Этом Мире, был послан я в сии высокие покои, но лишь, для облегчения Его страшных мук. - Ответил длиннобородый муж, облаченный в серебристую ризу, на высоком челе которого красовался белоснежный тюрбан.
- Имеиннэ! - Целый хор разнообразных голосов засвидетельствовал истинность слов старшего внука, нынешнего Первосвященника.
И пламя свечей, усилившись, на мгновение поднялось до самой лепнины потолка, и задребезжали стёкла окон, грозя разлететься на тысячи осколков... И Праведники, что находились подле умирающего, вдруг видят - лучи яркого, Первозданного Света от Них отходят, и стремятся эти пульсирующие пучки к бренной плоти Их Господина... Такова была Сила, Их Свидетельства... Такова была Сила одного лишь Слова... Одного лишь Слова... И безмолвно наблюдают, они, как обволакивает Энергия тело старца, и переливается бессчетным количеством цветов... Самим своим присутствием подле широкого ложа, Подданные облегчают тяжкую агонию своего Правителя...
И снова в его просторных покоях воцарилась подавленное молчание. И наступившую гнетущую тишину разрушал только лишь, почти не прерывный "Глас Небес". Оглушительные раскаты грома были такие сильные, что умирающему Эльдариэльнессэ порой начинало казаться, что Благие Небеса должны вот-вот обрушатся на многострадальную землю... Неужели, только его Заслуги оберегали Детей Арнвальдирглэ от приписанной им Меры? Нет. Конечно, нет... Это, ведь само Небо, оплакивает "уход", своего Любимца... Того, кто всю свою Жизнь, посвятил неустанному Служению и ежесекундному Прославлению Небес... Всю свою Жизнь, как и подобает Праведнику... И вот, ныне Небеса скорбят, наравне с Землёй... Верхние Сферы, горюют вместе с Нижней... Да, по праву он, носит своё Святое имя... По праву...
Тёмно-серые глаза, Менариэллэ вновь обретают контраст присущий им, и минуты не проходит, как взор её окончательно проясняется. Она резко выдыхает. И, выйдя из некого состояния похожего на транс, неожиданно обнаруживает себя, стоящей в плотную к широкому ложу Его Высочества. Неудомённо оглядевшись, "Вещая", старается понять, что же произошло, и по взглядам находящихся в просторной спальне, постигает, что её сознанием в который раз завладел на краткий срок, "Пророческий Дух".
Лёжа в мягкой кровати с закрытыми глазами, и не смотря на приток Сил, полностью расслабившись, слыша лишь многочисленные довольно громкие раскаты грома, Эльдариэльнессэ наслаждался редкими и потому такими ценными для него минутами покоя. Сейчас ему абсолютно ничего не хотелось. Ни показывать родным и близким, что он в который раз сумел очнуться после сильнейшего приступа. Ни витать в сладких грёзах, что походили скорее на почти забытые воспоминания, чем на плоды уставшего воображения... Им словно овладела апатия. Да, апатия. Апатия, ибо ему было уже всё равно... Тонущий наконец подался стремительному течению бурлящей реки... И скоро его бренное тело достигнет родного берега... Ирония... Да, ирония... Сколько было потрачено сил, на борьбу с неистовым течением? Сколько? А, ведь, надо было всего лишь, податься яростному течению, что бы оно само доставило тебя на побережье отчего края... Ну, теперь уж, оно доставит, правда надо ещё удержаться на поверхности воды, а не обессилев, камнем не пойти ко дну... Но, это уже не важно... Как-то безразлично... Да, безразлично всё вдруг стало... Безразлично... И сейчас, Его Высочество, просто лежал, и практически ни на что, не обращая своего внимания... Ведь, только оказавшись на смертном пороге, понимаешь истинную ценность Времени, и суетность дел, что лишь кажутся важными... Лишь кажутся...
Тихий скрип половицы, что в тишине был подобен безумному крику. Это, Менариэллэ, прейдя в себя после очередного Просветления, заняла своё прежние место, возле своего удрученного супруга, Князя Мергальвэльннэ, что с большим беспокойством глядел на неё всё это время... Ей и так сейчас не сладко, а Дар, который имел обыкновеннее проявляться, неизменно неожиданно для всех, и конечно в первую очередь для неё самой, именно тогда когда меньше всего и ожидаешь, всегда отбирал много Сил... Кратко кивнув мужу, она сначала смотрит на старших, осунувшихся как после тяжких ран, братьев, а потом на свою будто окаменевшую Матушку, закрывшую руками свой прекрасный лик... Да. Да, "Вещая", готова ныне свершить Святотатство, и проклясть свой Дар. Проклясть. Ибо, она Видела, через Что, должен пройти её Отец, прежде чем, "обрести покой"... Видела и не могла, Этого не прочувствовать... Не могла...
Новый раскат грома, был такой силы, что просто оглушил Принца Арнвальдирглэ. Тишина, внезапной волной нахлынула на него, и он мог лишь ощущать усиливающиеся биение своего неизмождённого сердца. Несколько долгих секунд прошло, прежде чем Эрц-принц вдруг для себя неожиданно осознал, что он уже ничего не слышит. Ни чьих то приглушённых голосов, ни даже раскатов грома. И как бы он и не старался, хоть что ни будь услышать, он мог ощущать лишь тишину. Лишь тишину... Тишину, скорее подобающую мрачному склепу, но не как не светлой опочивальне... Тишину...
Всего через пару быстротечных мгновений, Эльдариэльнессэ почувствовалась едва заметная, пульсирующая боль в районе висков. Против воли, глубоко задышав, он приготовился к очередному приступу, который грозил стать для него самым тяжёлым из всех им пережитых прежде. Сидящий подле него Кельнамириэннэ, видно заметил резкое изменение дыхания своего венценосного пациента, раз, снова взяв его за запястье левой руки, принялся, сосредоточено прощупывать пульс.
Прошло всего несколько очень коротких минут, прежде чем острейшая боль, ледяным клинком пронзила его истерзанное сознание. Постепенно, с терпением присущему только палачу, который так любит заниматься жестокой пыткой отступников и многочисленных еретиков, безжалостная боль овладела всем немощным телом Эльдариэльнессэ. Она чувствовалась им, буквально везде. Ему даже показалось, что это сама живительная кровь, что Хранит его пресветлую Душу, разносит с быстротой самой молнии по всему его бренному телу всепоглощающую боль. Когда сил, уже терпеть не осталось, из плотно сжатых уст его всё же, смог вырвался громкий стон... Его Высочество, не чего не мог услышать, а пред глазами, которые он с таким большим трудом открыл, всё расплывалось цветными пятнами. Но, несмотря на всё это, Его Высочество, почему-то не спешил терять сознание. Умирающий старец, вновь оказался один на один, со своим недугом. Сильнейшие судороги непрерывным маршем начали, проходить сквозь всё его тело. Он мог лишь слабо ощущать, чьи-то осторожные, но достаточно сильные прикосновения. Судя по всему, несколько человек держали его за плечи, руки и ноги, таким образом, стараясь, хоть как-то "гасить" всё новые и новые, волны болезненных судорог. А кто-то, немного приподняв ему голову, осторожно поддерживал её, дабы он во время очередных судорог в исступлении от острейшей боли, нечаянно не сломал себе шею. Промежутки, между судорогами, становились всё меньше и меньше. Переносицу, сковала какая то, непонятная тяжесть. Во рту стала отчётливо, чувствоваться чуть солёная на вкус, тёплая кровь. Лёгкие будто бы парализовало, и он буквально через силу, заставлял себя вдыхать и выдыхать, ртом жадно хватая какие то крохи, воздуха, который для него стал так ценен. Но, не смотря на все его непомерные усилия, воздуха ему всё равно не хватало, и он стал, очень медленно задыхался. И Принц Арнвальдирглэ зажмурился, что было мочи. Боль была такая сильная, что у него выступили своевольные слёзы, которые быстрыми струйками потекли по впавшим щекам. Тяжесть на переносице, постепенно стала перерастать в давящую боль, которая по прошествии, каково то времени внезапно отступила, и Эльдариэльнессэ, практически сразу же почувствовал, что у него вдруг заложило нос. Между тем, дышать становилось, всё труднее и труднее. Несколько раз он от нестерпимой боли, сводящей с ума, и большой нехватки воздуха терял сознание, на какие то краткие мгновения, проваливаясь в беспокойные грёзы, которые повергали в трепет его, ужасающими видениями прошлого - уже совсем всеми позабытого, и призрачного грядущего - ещё не свершенного... Но именно вездесущая боль, вновь и вновь возвращала его в страшную реальность... Именно она...
Новая волна судорог, боль, лишающая рассудка, и перед взором пелена густого тумана... Смутные Тени тех событий, которые он не мог помнить, потому что в них просто не принимал своего участия... Но, почему же тогда всё так отчётливо? Нет. Этого не было, ведь он тогда даже не был зачат... Не участвовал? Но, вот Серебристый Орёл, чьи крылья переливаются множеством цветов... Не было? Но, ведь, это описано во множестве Хроник... Это, всего лишь грёзы... И явь, может быть всего иллюзией... Не лги себе, Наур Линтурдиэльннэ... Ибо, лишь Праведники делали эти Свидетельства... И Словом своим, Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ подтверждал их... Разве не так, Эльдариэльнессэ?.. И Тени эти не Морок, но лишь Отражение, того что Было... Того, что до определенного срока, Ты не должен был помнить... До определенного срока... Но, вот, этот срок настал... Настал...
Веки медленно опускаются, закрывая за собой перламутровые глаза. Бескровный лик, старца, тело которого придерживало несколько статных мужей, стал преображаться... Яркая¸ серебристая дымка, нежно обволакивает застывшую на несколько мгновений плоть потерявшего сознание...
...Слышится неразборчивый гул... Туман рассеивается, и становиться видно, как на чёрном небе, светит кровавая луна... Площадь, заполненная до предела, весьма агрессивно настроенными людьми... Отблеск жаркого пламени факелов на обнажённых клинках и на остриях копий... Одиноко стоящий старик в изумрудной ризе, стучавший посохом по мраморной ступени белокаменного Кафедрального Собора стольного града... Ему не хватает сил, что бы успокоить своих единоверцев... Громкий ропот, ибо, недостойно Патриарху защищать Любимцев Небес... Подросток в богато украшенных одеждах, из весьма родовитой семьи, бросающий в него камень, на котором высечена едва заметная Змейка... Злые речи, вставшей возле него рыжеволосой девы, вся многочисленная семья которой якобы погибла от "Чёрного Поветрия"... Срывающиеся голоса скорбящих, и громкие стенания горюющих... Их траурный плачь, перешёл в безумную истерику... Боевой клич всадника на вороном коне, в блестящих доспехах, и народная масса, начинает своё движение, дабы обрушить свой праведный гнев на Тех, кто практически не пострадал от очередной эпидемии... Женщина, в траурном платье, с золотой диадемой на высоком челе, выходит за ворота Худерии, и храня хладнокровие встаёт на пути разъяренной толпы, что так легко была заведена безумными фанатиками... Стяг небесно-голубого цвета с Парящим Орлом, развивается на ветру... Мужи запирают своих домочадцев в лабиринтах глубоких подвалов, а сами выйдя на узкие улочки готовят оружие... Многочисленные Молитвы, стариков, жён и детей поднимаются к Небесам... Печально звучит горн... Жители Худерии, готовы вновь противостоять безумцам... И Туэнфэллэ, словно в подтверждение их невиновности, парит над невесткой, давно почившего Короля Южного Теральельфа... Толпа окружает Её... Непроглядная Тьма сгущается над искрой Света... Напряжение достигло своего апогея... Рыжеволосая дева, выросшая на улице, призывает к жестокой расправе... Но, у простолюдинов просто не хватает мужества, поднять руку на Принцессу - Крови... Ведь, Её покойный муж, что умер в рассвете своих сил, мог вполне стать их Сюзереном... Но, Судьба, распорядилась по другому... Цокот копыт по каменной кладке, тяжёлая булава готовая безжалостно обрушиться на Дочь Арнвальдирглэ... Серебристый Орёл с быстротой молнии, пикирует, излучая ослепительный свет... Конь неожиданно вставший на дыбы... Всадник свернувший себе при падении шею... Благоговейный возглас толпы... Скрежет зубов религиозных фанатиков... Суматоха... Подросток кинувший второй раз за ночь камень... Диадема покатившаяся по брусчатке... Юноша в белоснежных одеждах, стоявший возле рыжеволосой девы, чья плоть стала вдруг покрываться страшными язвами... И ужас людей, что пришли к этим воротам отнюдь не с Миром... Давка... И зачинщики первыми погибают в ней... Стремительные потоки дождевой воды смывают пролитую ночью кровь... Седовласый подросток, на рассвете схвачен стражей... И Змея, извечный враг "Небесного Владыки" красуется на его бедре... И Патриарх прикованный к постели, призывает Инквизиторов... А, восставшее из под туч, Солнце, приветствует, тех, кто вышел из Тьмы... Радость перемешалось со скорбью. Праздничные трапезы устраивают, те, кто ночью готовился с Жизнью расстаться. Скорбь перемешалось с радостью. Вопят и стонут жёны и девы, над Той, что дала им возможность продолжить свой род и подарить Жизнь многим поколениям... И дивное перо держит в дрожащих руках престарелый Глава Общины, которая заплатила всего одной Жизнью... И шлёт гонцов к Главам Поколений, дабы были все Они готовы к новым невзгодам...
Боль. Пелена тумана скрывает силуэт сгорбленного старика. И перо в его руках, исчезает последним... Густой туман, как болотная топь... Тонет... Но... Рывок... Открывает глаза... Немного размытое лицо встревоженного Кельнамириэннэ, державшего его левое предплечье... Он что-то говорит... Тишина... Поток Первозданного Света, спускается с Небес... Но, лишь некоторым присутствующим тут, достаёт Духовного уровня наблюдать за этим... Другие же, лишь ощущают Это... Лишь ощущают... Резкое движение в покоях... Старший сын, сестра и её муж вдруг отступают на несколько шагов назад... Ужас отражается на их бледных лицах... Бесплотный Дух, предстаёт пред ним... Мильтамириссэ - Эрр - "Пуинэ-ор-Лаиргуннэ", Явилась своему потомку... Явилась своему Господину - Принцу Арнвальдирглэ, дабы облегчить его агонию... Некогда, Он отсрочил на несколько минут Её "уход"... Теперь Она, берёт на себя подобно Живым, что собрались в этих покоях, часть Его предсмертных мук...
Полупрозрачная фигура женщины, от которой веяло могильным холодом, что прошибал насквозь, встала вплотную к ложу умирающего... Линтурдиэльннэ, стоявший ближе всех к ней, видел, как её уста шевелятся в беззвучной молитве... И вторил он ей... И дрожал его тихий голос... И гремел гром... И не кто более не смел нарушить тишину...
Новая волна судорог, боль, лишающая рассудка, и перед взором пелена густого тумана... Нежный голос, Той, что пожертвовала собой ради Спасения целой Общины... Одна Жизнь, ради множества Жизней... И Молитва... Молитва, в два гласа... Пелена... Белоснежная пелена...
...Слышится, чей то обезумивший крик... Туман рассеивается, и становиться видно, как солнце застывшее высоко в небосводе скрывают грозовые тучи... Только что, было светло, и вот наступила тьма, что присуще ночной поре... На высоком холме стоит Молитвенный Дом... Жадное пламя полностью охватило его... Странный, необычный, чёрный огонь пожирал мраморную кладку... И камень, что был твёрже Кремня, с невиданной прежде легкостью обращался в пыль... Люди задыхаясь от едкого дыма, спотыкаясь об неподвижные тела, тех кому уже нельзя было нечем помощь, лежащие в разнобой на полу, с большим трудом выбирались из здания... Спустившись по ступеням, они обессилив падали на брусчатку... Туэнфэллэ, кружит над пожарищем громко и жалобно издавая клич... Языки пламени порываются его схватить и сжечь в своих крепких объятиях... Создаётся впечатление, что огнём будто бы управляет неведомая, враждебная Любимцам Небес - Сила... Широкоплечий муж, в сопровождении небольшого отряда, быстро въезжает во двор... Те, кто могут ещё стоять на ногах, приветствуют молодого Сказителя... Едва перекинувшись парой фраз с одним из Мудрецов, что Учил в этом Доме, он и ещё дюжина человек, что его сопровождали устремляются в здание... Высокорослые молодцы выводят держа под руки, стариков и их учеников, жён и дев... Треск, это купол вот-вот обрушиться... Одинокий рог, это Правитель спешит на подмогу своим подданным... Серебристый Орёл вторит ему... А после, резко пикирует вниз... Купол не выдерживает собственного веса и обрушается... Чёрный пламень смыкается над гордой птицей... Горестные крики, и ржание загнанных почти до смерти лошадей... Густой, удушающий дым вперемешку с пылью валит из дверей и многочисленных окон... Принц Арнвальдирглэ, вставший не далеко от своего шурина, взглядом ищет своего единственного сына, гоня от себя злые мысли, и не желая верить плохому предчувствию... Трое человек задыхаясь от нехватки чистого воздуха, идут во Тьме, пробираясь к небольшому возвышению... Там, Правоверный отрок, едва стоявший на ногах, с молитвой на устах, осторожно достаёт из приоткрытого Ковчега, свиток в рост младенца, что находился в футляре из чистого золота... Пусть, погибнет Он, но "Святые Слова" не пожрёт неистовое пламя, которое исторг сам Змей... С тяжёлой ношей он направляется к замаскированному входу в потайной туннель... В центре просторного зала, люди встречаются... И едва хватает им всем воздуха... В тот же миг их неожиданно ослепляет яркий свет, и оглушает громкий треск... Камни градом падают на мозаичный пол... Серебристая сфера беспощадно обращает в пыль огромные глыбы поверженного свода... И светящийся силуэт высокорослого юноши в белоснежных одеждах, что стоит ближе всех к Ковчегу, отражается миллиардами бликов, в остекленевших глазах двух "Теней" - телохранителей Правителя, чьей Срок уже настал... Лежат мужи, на спинах, среди многочисленных осколков керамического кувшина, на котором некогда была изображена маленькая Змейка, и непередаваемый ужас, и благоговение, застыло на их окровавленных и необычно возвеличенных ликах... И как то беспокойно начали ржать лошади... И надрывный лай собак, слышался по всюду... И был мрачен Правитель, стоявший у самого края пожарища... Но, вот, и из непроглядного дыма, и из яростного пламени, вышли трое... И замертво пал, прямо к отцовским ногам, молодой Сказитель... С великой скорбью тогда запели Соловьи, оплакивая своего любимца... И его прежний собеседник - Мудрец, подойдя к Правоверному отроку, с молитвой, принял Свиток... И не скрывал старец слёз своих... Отрок же, осев на земную твердь, заворожено смотрел на юношу... И отступил Туэнвуильдэ Арнвальдирглэ, на семь шагов, ибо Прозрение, в этот Чёрный час, настигло его... Без всякого ропота, хладнокровно принял Меру... И вот, юноша делает плавный жест... Жест Призыва... Невидящий взгляд обращён на Юг... Горестный крик взлетевшего Серебристого Орла... Ибо, Правитель, стоя подле хладного тела единственного сына, в горе великом своём, слепо спешит обвинить во всех злоключениях не коварного Змия, но соседа своего, благородного Льва... И быть, очередному Братоубийству...
Боль. Пелена тумана скрывает сгорбленный силуэт скорбящего мужа. И изумрудные глаза, что гневно пылали, скрылись последними... Густой туман, как зыбучие пески... Утопает... Но... Рывок... Песок сквозь пальцы... Это же, Время отведённое ему... Рывок... С трудом открывает глаза... Белёсое лицо сильно встревоженного Кельнамириэннэ, который нагнулся над ним... В его взгляде, виднеется лишь бескрайний ужас... Тишина... Поток Первозданного Света, спускается с Небес... И с материнской любовью окутывает немощное тело старика... Но, лишь семерым людям, что находились в покоях, достаёт Духовного уровня следить за этим... Другие же, блажены в своём неведенье... Блажены в своём неведенье... Блажены в неведенье... Блажены... Неожиданное движение в опочивальне... Младший брат, его супруга и их дети вдруг отступают на несколько шагов назад... Суеверный страх отражается на их уставших лицах... Бесплотный Дух, предстаёт пред ним... Линтурдиэльннэ - Эрр - "Гвильмиэунэллэ", Явился своему потомку... Явился своему Господину - Принцу Арнвальдирглэ, дабы облегчить его предсмертные мучения... В свое время, Он позволил пред "уходом" увидеть ему лицо любимого человека... Теперь Он, берёт на себя подобно Живым, что собрались в этих просторных покоях, часть Его тяжких страданий...
Полупрозрачный силуэт высокорослого мужа, от которого веяло склепным холодом, что прошибал до самых костей, встал вплотную к широкому ложу умирающего... Менариэллэ с большой тревогой и состраданием посмотрела на свою дочь, что стояла справа от неё. Мильтаниассэ, подавшись чуть вперёд, руками прикрыла рот... Ведь, в единственном сыне Кельнамириэннэ, в чьё Правление пролилось столь много братской крови, она увидела своего... Не Линтурдиэльннэ - "Соловушка" самозабвенно молиться за здравие её тяжелобольного деда, но Ильтармирэнессэ - "Зодчий", её сын, что прежде неё "обрёл покой"... Ибо, слишком уж похожи лики предка и потомка... Так, похожи, что почти не различимы...