Розанов Вадим Вадимович. Сиреневый туман

СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН

Луч ударил по планете как раз тогда, когда в западной части огромного океана наступило утро. Шел он полосой - от полюса до полюса, своеобразным эллипсом, постепенно расширяясь с севера на юг до экватора, а потом опять сужаясь по пути к Южному полюсу. Ширина его, таким образом, варьировалась, но по времени он накрывал поверхность примерно в течение 10 минут, и покрывал всю поверхность шарика за его полный оборот вокруг своей оси.

Кто, откуда и зачем направил этот луч на планету ее жители так и не узнали, да и не это, откровенно говоря, их тогда занимало. Воздействие облучения на население планеты было ужасно. Оставляя нетронутыми материальные объекты и животных, оно фактически испаряло за один "сеанс" в среднем 15-20 процентов разумных существ. Именно так: вот стоял человек и вдруг вместо него лишь небольшое облачко сиреневого тумана. Если пропало сразу несколько человек - облако гуще и больше. Последующие попытки выявить хоть какие-то закономерности воздействия излучения на человеческие организмы - по половому, возрастному, профессиональному, расовому или любому другому признаку - ничего не дали. Их просто не было этих закономерностей.

Первый раунд во время первого суточного обращения планеты вокруг своей оси человечество проиграло вчистую. Люди просто не понимали, ни что происходит, ни природы и масштабов своих потерь. О средствах противодействия излучению и говорить не приходится. Масштаб потерь, их непредсказуемость и неожиданность рушили привычные схемы управления и не позволяли отслеживать выпадающие из них звенья. Полиция всех стран была завалена сообщениями о пропаже людей буквально на глазах очевидцев, но принцип "нет тела - нет дела" был во многом интернациональным. А облачка сиренево тумана быстро развеивались. К тому же жертвами луча люди становились как бы вразброс - в одной группе их могло не быть вообще, а другая "растворялась" почти полностью.

Вполне предсказуемо именно те службы, которые были призваны обеспечивать безопасность, невольно увели выяснение природы обрушившейся на землю катастрофы в сторону, выдав властям - или тем, кто от них остался - версию происков проклятых супостатов из-за рубежа, которые изобрели какое-то очередное новое оружие. Пару часов мир висел на грани ядерной катастрофы, и, как это ни странно, его спасло от нее именно "ковровое" накрытие лучом всех без исключения стран.

К концу первого "сеанса" кое-что нащупали астрономы и военный космос. Им удалось зафиксировать излучение, но ни понимания его природы, ни предложений по противодействию лучу у них не было. Хотя бы стало понятно, что происходит. Эта информация дошла до правительств весьма ограниченной группы стран, которые быстро договорились скрывать ее от населения планеты. Мотивировка была банальна и даже правильна: любой ценой надо было избежать паники, пока хотя бы что-то не прояснится. Как раз тот самый случай, когда правда никому бы не помогла, а ситуацию могла бы ухудшить кардинально. Вместо правды через соцсети был запущен почти десяток версий: от банальной эпидемии до парочки божественных - на выбор.

В ходе второй "волны" - именно так было принято тогда называть происходящее - в некоторой степени оказался утерян контроль над техническими ресурсами человечества и в значительной - над обществом. Оставшись без дежурных смен пошли в разнос два десятка крупных химических производств и несколько атомных электростанций, Босфор оказался закупорен врубившимся в берег танкером без экипажа, похоже, что-то нехорошее случилось с какой-то атомной подводной лодкой в Северной Атлантике, падали на землю пассажирские самолеты и никто не знал, клубился ли сиреневый туман только в кабинах экипажей. Хуже всего обстояло дело в крупных городах, где рушилась вся инфраструктура и системы полицейского контроля. К пропавшим от воздействия луча добавлялись жертвы беспорядков, паники, обострений хронических и психических заболеваний. Медики и службы спасения держались из последних сил. До деревни все традиционно доходило с запозданием, и сама психология сельских жителей помогала им воспринимать происходящее не так остро. Правда, в русской деревне к концу катастрофы запасы спиртного исчезли напрочь. Впрочем, финны отстали не на много.

В призывах к спокойствию и сохранению порядка недостатка не было, но что они были для людей, которым оставалось жить буквально пару дней.

Третья "волна" была самой страшной. Накопились потери и отчаяние, рухнули остатки централизованного контроля. Тьма и холод обрушились на города. Еще во время второй "волны" стало очевидно, что от излучения невозможно укрыться даже в самых надежных противоатомных убежищах, и тогда практически одновременно "сильные мира сего" из разных стран выбрали тактику "авиационного бегства". Дело в том, что скорость вращения земли вокруг своей оси - а именно с этой скоростью и передвигался по поверхности луч - естественно убывает по мере движения к полюсам: если на экваторе она составляет 1660 км в час, то на широте Санкт-Петербурга, Хельсинки и Стокгольма уже вдвое меньше. Вот и потянулись на северо-запад, а затем навстречу вращению Земли, все ближе к полюсу стаи скоростных бизнес-джетов, самолетов - воздушных пунктов управления и прочих правительственных бортов. Надежда была на то, что скорость современного реактивного самолета выше, чем скорость перемещения луча. Было неясно, правда, как быть с дозаправкой и сколько вообще может продлиться это воздушное бегство.

Ни о каком регулировании воздушного движения, контроле над воздушным пространством и разрешениях на полеты уже и речи не было. Вчерашние заклятые враги могли бы поприветствовать друг друга через иллюминаторы самолетов, если бы у них возникло такое извращенное желание. Дошло до того, что призвав свою паству к покаянию и надежде на скорое воскрешение, таким бортом усвистал и глава самой авторитетной религиозной конфессии. И это при том, что все ее действующие храмы были открыты день и ночь и большинство оставшихся в живых священников почти падали с ног на непрекращающихся службах.

Как показало дальнейшее, из числа улетевших уцелело не более 10 процентов. Современные самолеты не могут летать до бесконечности, а число действующих аэродромов к исходу третьей "волны" сократилось в десятки раз. Садиться было негде.

Третья "волна" оказалась последней. Луч пропал так же неожиданно и необъяснимо, как и появился. Не было ни ядерной зимы, ни многомесячной мглы над всей планетой. Где-то светило солнце, где-то лежал снег, а о случившемся напоминали лишь всеобщий шок, отдельные пятна техногенных аварий и сократившееся наполовину население планеты. Люди так никогда и не узнали, что это было: целенаправленный удар по их планете, космический феномен, рикошет от каких-то, вовсе не имеющих к ним отношения, звездных войн или нечто иное.

Вполне предсказуемо последовал очередной всплеск религиозного мистицизма, но людей повели за собой, все же, не религиозные проповедники. Еще в период кризиса и всеобщей растерянности практически повсюду действовали группы, а где-то и отдельные личности, которые просто продолжали делать свое дело. Часто не имея указаний, не видя выхода и перспективы, не понимая, зачем и почему они продолжают это делать. Просто тогда так было надо. И именно они, а не прежние дутые авторитеты сначала удержали человечество на грани катастрофы, а и повели людей дальше. А лирическую песню "Сиреневый туман" в России больше никогда не исполняли.

День первый

ПОСОЛЬСТВО

Профессиональный мидовский шофер - категория совершенно особая. Хотя бы сформулировать перечень критериев, которым он должен отвечать, задача непростая, и любой опытный дипломат, прочитав такой список, добавит в него еще один, два, десять пунктов. И будет прав, поскольку посольская жизнь преподносит порой такие сюрпризы, которых, как говорится, нарочно не придумаешь.

Николай, по мнению тех, кто его знал, был из числа если и не лучших, то вполне на уровне. Десяток командировок опыта ему дали достаточно, а природная смекалка, умение ладить с людьми и впитывать то, что не могло дать деревенское воспитание, привели его в конце концов на вершину мидовской шоферской иерархии - уже не первую командировку он возил послов и отвечал за весь гараж диппредставительства. Если кто-то считает, что такое достижение мало чего стоит, он глубоко заблуждается. В жизни ведь как случается: был человек обычным мидовским чиновником, лет 20-30 поднимался по карьерной лестнице, а потом вдруг стал послом. И что-то в нем меняется. Для коллектива посольства и особенно технических сотрудников он теперь и царь, и бог, и воинский начальник. Мало того, что посол официально может сам выбирать сотрудников на ряд должностей, но и за пределами этого списка для очень многих от его благорасположения зависят дальнейшая карьера, благополучие и благосостояние. Работать ведь можно по-разному и условия в разных странах и на различных континентах очень не похожи. Испытание должностью посла, как и медными трубами, выдерживают далеко не все. Разное случается. И, как это ни парадоксально, во многих случаях людей портит именно - да простят мне такое слово - челядь, ее - опять же простите - стремление услужить. Не хочу сказать, что все это заложено в систему, но случается часто, и бороться с этим крайне трудно (это - одна из причин, по которым автор этих строк неоднократно отказывался от предложений посольской должности).

Николаю, как правило, удавалось пройти по тонкой линии, сохраняя уважение посла, сотрудников посольства и чувство собственного достоинства. Многое ему, видно, было дано от природы.

Нынешняя командировка подходила к концу, и по возрасту она явно могла стать завершающей. Это вызывало массу мыслей о том, что делать дальше. До пенсии оставалась еще пара лет, идти работать автослесарем, водителем грузовика или такси было уже поздновато - все же привык в последние годы водить хорошие машины, но ситуация дома менялась уж как-то очень быстро. Еще пару лет назад его возрастная группа имела очень мало шансов на то, чтобы найти неплохое место, то почти двухлетние боевые действия здорово изменили положение на рынке труда.

Так вот вез в то утро Николай посла на работу, размышляя про себя о том, как жить дальше. Собственно путь от виллы посла до комплекса зданий посольства в обычное время занимал не более десяти минут. Утром, когда вереницы машин тянулись в город, на дорогу уходило почти вдвое больше времени. Общественный транспорт здесь тоже присутствовал, но в этой, богатой на дорогие частные виллы части города, автобусами мало кто пользовался. Посол на заднем сидении просматривал сообщения в интернете, преимущественно отечественные. Языка страны пребывания он не знал, и первым пунктом в его дневной программе стояло совещание с дипсоставом, на котором молодежь делала короткие доклады по местной информационной повестке. В прежние времена основой таких докладов была печатная пресса, но времена изменились, и сейчас доклады делались на основе информационных сайтов. В принципе это было удобно, поскольку готовиться к докладам можно было уже дома за завтраком.

В ходе таких утренних поездок Николай текущими вопросами посла обычно не тревожил, лишь, выходя из машины, тот мог предупредить его о какой-то личной поездке, не предусмотренной рабочим графиком. Прочитанное в телефоне посол также не комментировал, так что тишина на заднем сиденье была делом обычным.

Постояв на очередном светофоре, Николай дождался зеленого света, тронулся и автоматически посмотрел в зеркало заднего вида. Не увидев посла, он сначала даже особенно не напрягся, мало ли, может нагнулся зачем то, но взглянув в зеркало еще через минуту и опять не увидев посла, он обернулся и осмотрел салон. Тот был пуст, и выглядел как-то немного более темновато, чем обычно, но это можно было вполне отнести на тонировку окон. Николай затормозил, вывернул на обочину - он как раз проезжал мимо заезда на участок какой-то виллы - и включил сигналы экстренной остановки. Собственно этот маневр спас его от аварии. "Тойота" перед ним вдруг потеряла управление, резко замедлилась и встала посередине дороги. Стоп-сигналы у нее при этом не сработали, и ехавшая за посольским мерседесом машина уткнулась в бампер "тойоты". Что-то в этой "тойоте" показалось Николаю странным, но было ему не до нее.

Где посол? Логика подсказывала, что он мог покинуть машину только при остановке на светофоре. Вопрос, зачем Николая вообще не занимал, странно было другое. Меры безопасности в последнее время были усилены, и посла он возил только заблокировав все двери. Как тот мог выйти?

Никаких инструкций на случай пропажи посла из закрытой машины, конечно, в посольстве не было, но здравый смысл Николая обычно не подводил. Набрав номер секретаря посла, он буквально крикнул в телефон:

- Игорь Петрович пропал из машины, светофор на пересечении с аллеей! Иду искать, срочно приезжайте!

После этого выскочил из машины, закрыл ее и начал лихорадочно осматриваться.

В любой другой ситуации такой звонок в посольство вызвал бы немедленную реакцию, и уже через пару минут на помощь Николаю отправились бы все, кому положено, да и многие другие тоже. Но в эти минуты и в посольстве тоже происходила какая-то чертовщина. А как иначе назвать ситуацию, когда из трех дипломатов, обменивавшихся в коридоре утренними приветствиями, один вдруг бесследно исчезает? Причем исчезнувший как раз и отвечал за безопасность представительства, а разговаривал он с советником-посланником (фактическим заместителем посла) и резидентом ближних (кто поймет, тот поймет, а для остальных - тот, кто бывшим не бывает). Предположить, что именно эти лица вдруг начали страдать галлюцинациями, невозможно по определению. Они сами кому хочешь любую галлюцинацию наведут. Через пару минут выяснилось, что таких засвидетельствованных исчезновений обнаружилась еще с полдюжины, причем не обошлось и без курьезов. Исчез комендант из дежурки на входе в здание, а его помещение было закрыто изнутри, да еще и стекла бронированные. Фактически вход и выход в посольство оказался перекрыт. Разобрались, конечно.

Как ни парадоксально, именно необходимость решать практическую проблему с дверью помогла не допустить естественной в такой ситуации паники. Искали завхоза, рабочего, инструменты, ломали дверь в дежурку - как говорится, руки заняты и голова отключилась. Ну и помогла, конечно, воспитываемая с первых дней службы у русских дипломатов привычка сохранять демонстративное спокойствие в любой ситуации. Причем чем сложнее она, эта ситуация, тем спокойнее должен быть сотрудник. Иногда это выглядело даже как проявление какого-то профессионального шика. А теперь вот очень пригодилось.

В итоге подкрепление в помощь Николаю выехало минут через 15, но вот буквально два-три километра до места происшествия ехали они еще минут 15. На улицах творилось нечто странное. Брошенные машины без водителей, несколько мелких аварий, да и вообще складывалось такое впечатление, что большинство машин просто встало, и их водители и пассажиры как-то растерянно бродили вокруг, о чем-то говорили и вид при этом имели самый что ни есть обескураженный.

Консул, возглавлявший спасательную экспедицию, сразу же вспомнил, что утром в теленовостях передавали репортаж о каких-то странных событиях в Японии, случившихся буквально несколько часов назад, но где Япония, а где Север Европы, да и к тому же там вечно: то тайфун, то цунами, то землетрясение. Здесь же, в глубине фьорда, в ста километрах от открытого моря с морскими водами все обычно было в порядке, а старые горы вокруг привычки сотрясаться не имели.

"Хрен его знает что, опять эпидемия какая-то что ли?" - подумал он про себя и погрузился в тягостные размышления о том, что, похоже, именно ему придется вскоре ехать в полицию и заявлять о пропаже посла. Мало того, что будешь выглядеть откровенным идиотом, так еще и на сотрудничество местных властей рассчитывать по нынешним временам особенно не приходилось. Где те благодатные 90-е, когда северные соседи реально помогали в трудных ситуациях. Ветеранов с тех пор, конечно, уже почти не осталось, но были еще старики, которые помнили как зимней ночью соседи по нашей - страшно сказать - устной просьбе подняли вертолеты и направили их на Землю Франца Иосифа спасать наших пострадавших при крушении самолета пограничников. И ведь спасли.

"И что действительно с ним случилось? Похищение? Так не похищают. Гораздо проще было изъять его ночью из резиденции, охраны там практически нет. Может, сам? Разные случаи бывают, но, вроде, никаких слухов о предстоящей смене посла не было, сейчас вообще толком никого не меняют. Да и резидент особо не дернулся, если бы было что, он бы сам поехал. А он явно бросился запрашивать Москву о происходящем".

Так и не придя ни к какому выводу, консул, все же, добрался до места происшествия.

Николай к этому моменту обшарил практически все окрестности того самого перекрестка, но ни посла, ни его следов не обнаружил, и теперь, все же, обратил внимание на происходящее вокруг. Движение на перекрестке практически остановилось. Затор создали как несколько оставшихся без водителей автомобилей, так и остальные, выражаясь гаишным языком, участники движения. На происходящее отреагировали как непосредственные свидетели исчезновения водителей, пассажиров и пешеходов, так и незатронутые этим ужасом. Народ бросился на помощь, хотя толком никто не мог понять, кому и как эту помощь оказывать. Те, кто поумнее, догадались хотя бы заглушить оставшиеся без водителей автомашины. К счастью, в мелких авариях никто толком не пострадал - скорость у всех была минимальной, а непристегнутыми в этой стране не ездили уже пара поколений жителей. Скорую все равно пытались вызвать, но дозвониться туда не удалось, равно как и в полицию. Так что вокруг царил какой-то полный хаос, и на машину посла и бегавшего вокруг нее Николая никто толком и внимания не обращал.

Прибыв на место, консул подробно опросил Николая, прикидывая про себя что ему нужно для будущей докладной начальству. Дело было, мягко скажем, мутное и ему совсем не хотелось получить впоследствии обвинение в том, что всех необходимых мер он не принял. Хотя было понятно, что ни под каким соседним кустом тела посла быть не может, он отправил всех приехавших с ним сотрудников обследовать участок метров на триста в окружности, а когда они вернулись ни с чем, приказал им поменять участки и продолжить поиски. Уезжать с места происшествия, а, главное, самому принимать решение об этом ему совсем не хотелось. Про себя он решил, что будет дожидаться команды из посольства: или скажут сворачиваться, или все же сумеют добиться через местный МИД, чтобы сюда приехала полиция с криминалистами, собаками, вертолетами и взяла поиски в свои руки.

И тактика эта сработала! Где-то через полчаса - к этому моменту участники поисков уже окончательно перестали мучаться дурью, собрались вместо этого у своих машин и с концами погрузились в телефоны: кто пытался связаться с родными, кто искал ответ на возникшие вопросы в сети - раздался звонок советника-посланника.

- Ну что, не нашли?

-- Нет, ищем, все вокруг обшарили, но тут вообще что-то странное творится...

- Если бы только там у вас... Значит, так: оставь кого-нибудь одного на месте, а сами возвращайтесь в посольство. Тут тоже есть чем заняться.

Оставили, ясное дело, самого молодого и поехали. Местные к этому моменту тоже почти все разъехались. Общей картины у народа еще не было, но уже стало ясно, что произошедшее на перекрестке в той или иной степени наблюдалось во всем городе. И не только в нем.

Звонку советника-посланника предшествовало следующее. Он уже практически закончил писать срочное сообщение в Центр (так было принято называть не просто высотку на Смоленской, а всю системы власти - самые важные сообщения расходились в Москве по списку адресов), когда в кабинет к нему заявился тот самый резидент. Выглядел он уже как-то менее озабоченным.

- Пишешь?

- А куда деваться. Хотя выглядит все это как форменный идиотизм. Получил бы такое - решил бы, что все вусмерть перепились.

- Не боись, все нормально. Напиши, что посол пропал, а полный список пропавших уточняется. Мне коротко инструкцию дали: началась эта бодяга с востока, природа не известна. Люди, действительно, исчезают, причем все подряд. В Японии, например, как сами японцы, так и американцы с баз. Похоже, сначала все решили, что это какое-то новое оружие, но, к счастью, наши уже связались со штатовцами и прояснили главное - это не война! Что-то природное, похоже. Китайцы, правда, пока помалкивают, но их тоже неслабо торкнуло. Так что сказано: сохранять спокойствие, не поддаваться панике и с местными поспокойнее. Еще и политические осложнения сейчас никому не нужны, а уж военные - тем более. Сказано и тебя проинформировать... В смысле посла, но его уже точно нет. Так что командуй. Если хочешь знать мое мнение, сейчас самое важное понять, кого мы потеряли и удержать от штопора их родных. Но думаю, что это будет не просто...

- Своим звонил?

- Да, дома. А ты?

- Вроде, тоже все нормально. Тогда давай так, все же проще работать по "кустам". Проверь всех своих и их семьи, а я займусь нашими и техсоставом. Только вот это, - советник-посланник, а фактически уже поверенный в делах кивнул на лежащую перед ним бумагу - отправлю. И, не в службу, зайди к "сапогам", объясни им.

- Уже. По дороге к тебе. Боялся, что напортачат. Активные действия - это последнее, что нам сейчас нужно. На мягких лапах нужно и чтобы даже носа нашего нигде видно не было. Местных раздражать сейчас нельзя. А информация у нас, все же, быстрее всех проходит.

- Да уж...- с завистью признал мидовец. Обычная история - пока Смоленка раскачается, со всеми согласует и пришлет инструкцию, как раз будет самое время сочинять новую, а у "ближних" проще: дали своим видение ситуации ни с кем особо не согласовывая. В данном случае он был не совсем прав. Человек, который подписал циркуляр для резидентур, просто имел свой особый опыт. Еще в бытность начинающим сотрудником за границей он однажды наблюдал, как у одного из коллег вдруг пропали жена и сын. О природе происшествия догадаться было не сложно: вербовка местными спецслужбами супруги молодого дипломата, ее истерика, которая привела к необходимости срочно выводить молодую женщину из игры. Теперь уже крупный начальник хорошо запомнил, что творилось тогда в коллективе резидентуры и посольстве в целом, и взял на себя ответственность разослать информацию, которая была пока еще явно не апробирована. И много тем самым бед предотвратил.

Последующие пара часов всем дались тяжело. Пропавших было - как подсчитали и доложили вечером в Москву - 18 процентов общей численности колонии. За этой цифрой были конкретные люди - сотрудники посольства и торгпредства, их жены и дети. И одно дело, когда люди уходят в результате болезней, аварий, просто от возраста, другое, когда вот так - враз и непонятно, от чего. Доктор посольства, а его семья была в Москве и живущая отдельно дочка что-то не отвечала на телефонные звонки, сбился с ног и израсходовал весь запас успокоительного. Сунулся в местную аптеку, а там отказ - пришел приказ властей ограничить продажу целого списка медикаментов. Ясное дело, что многим было уже не до работы. Кто-то по традиции накатил. К вечеру советник-посланник был вынужден отменить свое утреннее распоряжение прекратить торговлю спиртным в кооперативном магазине посольства. Посоветовался с "коллегами" и совместно решили, что уж пусть лучше пострадавшие отрубятся окончательно. Правда, дали негласное указание тем, кого не затронула беда, коллег не оставлять и сидеть с ними до конца. Сложно вышло с военным атташе, у которого пропала жена. Ему бы держать своих, а его с резьбы сорвало. Засел у себя в кабинете, пьет и грозится раскатать всех ракетами. Кого всех, какими ракетами? Помощники, ясное дело, его не оставляют ни на минуту, и с людьми и их родными пришлось работать другим.

В принципе, можно было бы сказать, что посольство фактически прекратило свою работу, но еще днем, когда общая картина потерь стала понятной, все же, удалось сколотить группу из трех молодых знатоков языка, которых посадили непрерывно отслеживать местные сообщения о происходящем. Раз в два часа они готовили краткое резюме и клали его на стол руководству.

Оперативность и качество информации всегда высоко ценились в российском МИДе, но именно в данном случае советник-посланник из всего того, что ему доложили, к вечеру перегнал в Москву лишь оценочную цифру потерь среди местного населения и информацию о паре наиболее крупных инфраструктурных аварий. Чутье подсказывало ему, что Москве сейчас не до того. И он был прав, потому что поздно вечером по среднеевропейскому времени туда пришла информация с востока о начале второго тура трагедии. И самое страшное состояло в том, что никто толком не мог понять, что делать, как защищать и информировать население, избегать аварий и катастроф техногенного характера.

А что же Николай? Первый день он и его близкие пережили благополучно. Хлопот хватило. Пришлось и докладную сочинять, и людей успокаивать. До обеда успели сгонять на АЗС все машины посольства и заправить их под пробку. Про ежемесячные нормы расхода бензина никто и не вспоминал, и хорошо, что успели - после обеда бензина на заправках уже не было. Так что день получился напряженный. А пропал он на следующее утро.

ПРАВИТЕЛЬСТВО

Совещание в правительстве... Кто-то, вероятно, думает, что в Белом доме собирается то ли все, то ли частично правительство страны, сидят и рассуждают о судьбах Родины. На самом деле, все намного проще и прозаичнее. Один из вице-премьеров собирает у себя в кабинете группу министров или их заместителей, а может и сотрудников министерств рангом пониже, экспертов - случается и общественных - для обсуждения вполне конкретного вопроса в рамках своей зоны ответственности. Случаются споры, порой и резкие. Из угощения - обычно чашка чая с сахаром и лимоном. И все. В отличие от Кремля, где с давних времен принято ставить на стол розетки с сушками с маком. Причем сушки реально вкусные. В меру тонкие и хрустящие, мака много. Из тех, что можно купить в магазинах, на них больше всего похожи сушки маковые, производства компании "Невская сушка", но кремлевские все равно вкуснее. Если совещание уж очень затянется, то чай могут принести и по второму разу, но тут уж надо думать - кто его знает, сколько сидеть придется.

В этот раз разговор предстоял тяжелый и долгий. Касался он финансов, а именно необходимости получения дополнительных доходов и сокращения расходов бюджета. Речь шла даже не о том, чтобы этот самый бюджет сбалансировать. Такая задача - во всяком случае, на бумаге - решалась потом совсем другими методами. Государственная бухгалтерия - это не листочек, на котором пенсионер записывает свои ежемесячные доходы и расходы. Там все намного сложнее и запутаннее. Кое-какие цифры можно "сдвинуть вправо" (для большинства населения сия формулировка абсолютно загадочна, а означает она просто, что какие-то расходы откладываются на будущее - в таблице, где вертикальные столбики означают годы), какие-то - погонять по статьям, что-то учесть в счет будущего, а что-то подвесить на прошлое. Плюс закрытые статьи. Проверять всю эту хрень никто всерьез не будет. Докопаться могут только поуехавшие, но кого из людей серьезных их мнение интересует.

Но одно дело отчетность, а другое - реальные деньги, которые надо было выплачивать по обязательствам государства. Там тоже, конечно, были варианты, и они использовались, но в основном дело, все же, сводилось к задержкам выплат. Для финансовой стабильности это было важно. Ведь подавляющая часть военных расходов никогда и нигде не приводит к появлению на рынке дополнительных товаров и услуг. Если вы делаете мебель, то каждый потраченный при этом рубль прирастает рублем с гаком на товарном рынке, а ни танк, ни ракету частный потребитель к счастью купить не сможет, и затраты на их производство приводят только к росту денежной массы в обращении, ну и более красивой статистики национальной экономики, конечно. Именно подобная ситуация привела в свое время к краху советской экономики, но сейчас это уже мало кто помнил.

Но если широкой публике еще можно было задурить голову цифрами роста промышленного производства (в виде военной промышленности), то собравшиеся в кабинете хорошо понимали, что за этим стоит. Если этот рост к чему-то и мог привести, то только к скачку инфляции, поскольку денег людям выплачивается все больше, а товаров, которые на эти деньги можно купить, больше не становится. Более того, хорошее знание экономической истории заставляло их с изумлением наблюдать, как населению навязывалась мысль, что именно военные действия позволяют стране ускоренно и успешно развиваться. Нет, то, что военное дело - двигатель технического прогресса, было известно всем, но вот только цену за этот прогресс приходилось обычно платить немалую, и платил ее, конечно же, народ. А тут все звучало так, что невольно возникал вопрос: а что же вы раньше-то воевать не начали, глядишь, и жили бы получше... Чистая паранойя.

Особенность профессионалов состояла в том, что к решению поставленной задачи они подходили сугубо прагматически. За цифрами выплаченных пособий и расходов на восстановление для них не стояли человеческие жизни, разрушенные дома и порушенные судьбы людей. В принципе это был единственный способ не сойти с ума.

Вице-премьер был мрачен. Телефоны спецсвязи с утра почти раскалились. С раннего утра с востока на столицу накатывался вал каких-то крайне мутных сообщений. Некоторые губернаторы вдруг перестали выходить на связь, а их замы не решались или не могли объяснить отсутствие своих начальников. Да и не спешили, прямо надо сказать, даже те, кто оставался на месте, прояснить, что у них там реально случилось. Знаменитая вертикаль власти, столкнувшись с чем-то, что выходило за рамки привычного и понятного, просто зависла. Сенсацию могли бы раскрутить СМИ, но - в другой ситуации. Сейчас у них были отбиты руки, и выдавать информацию, не согласованную с властью, они просто боялись. А кто же им такое согласует. По сути ситуация была абсурдной - нечто непонятное и страшное катилось по стране уже несколько часов, но реальной информации о происходящем в столицу не поступало. Нет, конечно, как всегда и бывает, находились отдельные начальники, которые направляли в Москву информацию о конкретных ЧП в сфере своего ведения, но эти сведения были отрывочны и, главное, не подкреплялись докладами местных администраторов.

Но даже в этих условиях надо было делать то, что уже было запланировано. Так что хозяин кабинета даже с облегчением дал команду запускать к нему участников совещания. Уж они сейчас точно отвлекут его от любых тяжелых мыслей.

Начали бодренько. Представитель минфина раздал списочек: откуда и что предлагается снять и кого еще чем обложить. С последним было проще, а по первой части списка коллеги из профильных ведомств взвились до потолка, козыряя друг перед другом именно своими проектами на "новых территориях". Нет, никто из них и не пытался возражать против новых военных затрат - дураков и самоубийц тут не было - но пусть эти затраты идут за счет кого-то другого, а не меня.

Хозяин кабинета был человеком опытным и хорошо понимал, что участникам надо дать выпустить первый пар, а потом уже не спеша идти по списку, когда-то уступая, а где-то настаивая. Переносить решение этих вопросов на более высокий уровень было нельзя: и деньги нужны, и собственный авторитет надо сохранить - что это за вице-премьер, который не умеет решать вопросы. Пока спорщики не угомонились, он внимательно изучал свой вариант списка, как бы размышляя над отдельными пунктами. На самом деле ему было ясно, что принимать надо все и срочно, и как бы ни пришлось через неделю собираться опять с аналогичной повесткой дня и обсуждать новые сокращения невоенных расходов.

Так что сам момент он упустил, и поднял глаза, только когда замминистра транспорта вдруг прервал свою речь на полуслове. И как иначе, если его место за длинным столом совещаний вдруг опустело. В ярком свете люстр было видно лишь какое-то облачко над пустым полукреслом. И как на это реагировать? Вице-премьер сначала даже не сразу понял, что еще неправильного он видит за столом, участники совещания как бы визуально отодвинулись от него.

"Господи, да что это со мной" - подумал он про себя, и вдруг понял, что реально опустели первые места справа и слева от него, где сидели замминистра финансов и зампред Центробанка. Да и дальше вдоль стола образовалась пара прорех.

С трудом воздержавшись от желания заглянуть под стол - нет ли там кого, вице-премьер предположил, что возможно он просто отключился от усталости, и основные участники совещания решили продолжить острый спор у него в приемной, но присмотревшись к оставшимся за столом, он понял, что и они находятся в абсолютном изумлении.

Первой прореагировала помощница вице-премьера, сидевшая у противоположного торца. Помощники на то и существуют, чтобы не теряться и находить выход в совершенно немыслимых ситуациях.

- Разрешите прервать совещание. Мы не понимаем, что происходит. Надо разобраться. Все равно сейчас продолжать мы не можем.

Вице-премьер молча кивнул, встал и перешел за свой рабочий стол. Помощница поторопила участников:

- Прошу всех не расходиться и собраться в приемной. Сейчас будем разбираться.

В чем и как разбираться ни она, ни кто-либо из присутствующих понятия не имел. Но это было сейчас и не важно. Надо было встряхнуться, сменить обстановку и прояснить ситуацию. Да и покинуть кабинет было не вредно - кто его знает, может с ним что не так. Поэтому, уже выходя за дверь, помощница посоветовала шефу перейти в комнату отдыха. Он так и поступил.

В приемной, однако, ясности больше не стало. Стол секретаря, за которым всегда сидел секретарь или кто-то из сотрудников - вся связь была заведена именно туда - оказался пустым. Такого уже не могло быть по определению. Помощница начала лихорадочно соображать, кому звонить и что докладывать, но ревун пожарной тревоги избавил ее от сложного выбора. В прошлом году после начала военных действий в здании уже проводили учебную пожарную тревогу, и все сотрудники знали, что по ее сигналу надо, быстро выполнив определенные процедуры с документами, покидать здание. Так что все устремились на выход, забыв на время о таинственных исчезновениях.

Команду о пожарной тревоге подал один из заместителей руководителя аппарата Белого дома. Казалось бы, сугубо бюрократическая должность, но сидел на ней бывший генерал. И вот когда у него на глазах на входе в здание начали пропадать люди, включая и офицера охраны, которому он подал свое удостоверение, первой естественной мыслью, которая пришла ему в голову, была то ли о диверсии, то ли об ином ударе супостата по центру управления страной. Наверное, правильнее было бы вообще начать эвакуацию сотрудников в соответствующие убежища, но на это полномочий бывшего генерала не хватало, а вот пожарная тревога - пожалуйста.

Человеческие ручейки, вытекавшие из дверей здания становились все тоньше и постепенно сошли на нет. Ни пожара, ни попыток его тушения не наблюдалось, но это никого не удивляло. Толпа гудела, свидетелей исчезновений было достаточно, и если в начале они еще как-то боялись говорить о своих наблюдениях - не приняли бы за сумасшедшего, то постепенно эта тема перестала быть запретной. "Пропал", "развеялся", "растворился в воздухе" - формулировки звучали разные, но суть была очевидна.

Руководители правительства покидали здание по двум отдельным лестницам и вышли на другую сторону здания, поближе к набережной. Тут же и посовещались. Регламент действий в особых условиях ничего подобного не предусматривал, но схему действий выработали быстро. Премьер отправился на запасной командный пункт, его первый зам - в Кремль, прочие - по различным узловым пунктам системы управления. В Белый дом решено было пока не возвращаться.

Сотрудники аппарата - дело другое. Уже через полчаса стало ясно, что считать здание правительства как-то особо инфицированным не стоит - подобное происходило во всем городе. Люди потянулись на свои рабочие места. Не все. Кто-то, не дозвонившись до родных, бросился домой, кто-то вообще решил плюнуть на все и убраться подальше от Москвы. Но те, кто остался и пережил вторую, а затем и третью волну попали домой очень не скоро.

ТРАССА

До родной деревни оставалось всего километров пять, и на тебе - две раскрашенные машины ДПС на обочине, и несколько гаишников тормозят всех подряд на обеих полосах движения. И не то, чтобы место аварийно-опасное, скорость на кругу-перекрестке с "бетонкой" захочешь, не превысишь, а Петр Сергеевич только круг и проехал. Просто удобно - есть карманы сбоку, куда можно припарковать проверяемых и вдумчиво с ними побеседовать. Все знакомо. Сейчас начнется: а когда выпивали, а если пошлем на медэкспертизу, то она наверняка покажет превышение. И видят ведь, что трезв человек и вообще прицепиться не к чему, но давят: откупись и езжай дальше. До октябрьских праздников еще, вроде, далеко, что это они вдруг деньги собирать бросились?

Заранее смиряясь с неизбежным - плавали, знаем, Петр Сергеевич дождался знака полосатой палкой и пристроился в очередь ожидающих проверки. Оставалась небольшая надежда на регистратор, но уж больно он был лакомым кусочком: один в машине, явно пенсионер, машина хоть и не новая, но неплохая. Как с таким человеком за жизнь не поговорить!

Дождавшись своей очереди, он подал в окно документы и приготовился отвечать на вопросы, которые вообще не имели никакого отношения к безопасности дорожного движения. Дальше будет предложение выйти из машины и побеседовать на свежем октябрьском воздухе.

Удивительно, но инспектор не только не представился, но и вообще ничего не сказал. Более того, боковым зрением Петр Сергеевич как-то вообще никого у своего окна не наблюдал. Он сначала повернул голову влево, а потом вообще высунул голову в окно. Пусто! Стоп, а где права и техпаспорт? Он глянул вниз и увидел их лежащими на асфальте.

"Что же это я? Неужели ко мне никто не подходил? Но был же инспектор, точно видел, как он отпустил машину впереди и махнул мне палкой. Я подъехал и протянул ему документы... И где он?"

Петр Сергеевич вышел из машины, поднял документы и огляделся по сторонам. Обратило на себя внимание лицо водителя, следующего за ним в очереди. Таких выпученных глаз он давно не видел. Возможно, следовало бы к нему подойти и поговорить, но тут всех привлек крик с другой стороны шоссе.

- Стой! Куда спрятался? Выходи, а то получишь за сопротивление!

Кричал гаишник. С пистолетом в одной руке и какими-то документами в другой он бегал вокруг пустого паркетника, заглядывал под него, озирался по сторонам в поисках, вероятно, исчезнувшего водителя.

Петр Сергеевич замер. Двигаться явно не стоило. Оружие иногда стреляет, а человек явно был в неадеквате.

- Что там, Смирнов? - в дело вмешался, вероятно, старший наряда. Он целеустремленно направился к своему подчиненному вдоль обочины, но дойти не успел. Здоровенная фура, никуда не поворачивая, въехала на круг с "бетонки", пересекла проезжую часть, забралась по инерции на газон посередине и врубилась в стоящий там столб освещения. Столб, естественно, рухнул и окончательно заблокировал движение. Где-то на подъезде к кругу послышался еще звук удара и сминающегося железа. Оба гаишника повернулись в сторону круга, старший что-то крикнул своему подчиненному, после чего тот бросил документы в открытое окно паркетника, и оба двинулись в сторону круга.

Оглянувшись по сторонам и решив, что гаишникам сейчас явно не до него, Петр Сергеевич засунул документы в карман, проскользнул за руль и тихонько двинулся с места. Чуть притормозил - свистков или криков не последовало - и постепенно набирая скорость, поехал вперед. Глянул в зеркало и увидел, что водитель стоявшей за ним машины последовал его примеру.
До своей деревни он долетел бы одним мигом, но на дороге увидел еще пару серьезных аварий. К тому же и свежих. Остановившись у улетевшего на небольшом повороте в кювет грузовика, он вышел из машины и попытался открыть его дверь, чтобы вытащить водителя. Дверь, естественно, заклинило. Заглянул в окно. Кабина была пустой. Ситуация странная, но главное - пострадавшего нет, и помощь оказывать некому. Ладно, едем дальше. На месте следующей аварии уже стояла пара машин, и их водители растеряно озирались по сторонам. Пострадавших, похоже, тоже не наблюдалось. Так что поехал дальше.

Деревенским жителем Петр Сергеевич не был. Дом в деревне он купил 30 лет назад и за эти годы привязался к этим лесным местам почти на границе с Владимирской областью. Деревня стала для него не только местом отдыха и обитания на пенсии, но и своего рода объектом изучения. На ее примере было хорошо заметно, как изменилась страна за последние 30 лет и насколько повысился уровень жизненного комфорта ее жителей. Если 30 лет назад из социальных объектов в ней были только школа, почта и столовая, то теперь тут конкурировали между собой четыре только сетевых магазина, несколько кафе и парикмахерских, три автосервиса и целая куча магазинов стройматериалов. Животноводческий совхоз и небольшой заводик периода реформ не пережили, но вместо них появилась полудюжина новых производств. Ясное дело, что так было далеко не везде - все-таки "среднее" Подмосковье, как раз посередине между ближним и дальним, да и до идеала еще было не близко. Интернет, например, пришел почти в каждый дом, а вот водопровод где-то задержался. Вместе с канализацией. Но кого смущали такие пустяки. Почти половина местных жителей научилась бурить шестиметровые скважины, и воды пока всем хватало.

Да что говорить, в этот раз Петр Сергеевич спешил в деревню к зубному врачу. Репутация небольшой клиники, разместившейся в одном здании с "Пятерочкой", была выше всяких похвал, а цены - существенно ниже городских.

Правда, в этот раз пломбу ему поставить не удалось. В клинике его встретила не сестра за стойкой, как обычно, а молодая врачиха. Она сидела на диване для посетителей и распространяла вокруг себя сильный запах валерианы. Посетителю она искренне обрадовалась и попросила его зайти в кабинет и посмотреть, что там происходит. Уже ничему не удивляясь, Петр Сергеевич зашел в кабинет. Там было пусто. Из бессвязного рассказа врачихи он понял, что она только приготовилась сверлить больной зуб клиенту, как он просто пропал, а ее руки с зеркальцем и буром оказались окутаны каким-то синеватым туманом. Она стала звать на помощь сестру, а та не отвечает. Вышла в холл, а той нет. И опять какое-то облачко. И какая женщина такое выдержит?

" Все-таки у женщин получше с цветовосприятием, - подумал про себя Петр Сергеевич, - я никаких облачков не заметил." Ему уже было ясно, что происшедшее на трассе и в клинике - звенья одной цепи. Так что он предложил врачихе закрыть клинику и отвезти ее домой, в соседнюю деревню. Так и поступили. Что делать дальше? Философия деревенского жителя подсказывала, что надо набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.

ВЕЧЕР У ТЕЛЕВИЗОРА.

День подходил к концу. Дорога домой оказалась очень не простой. Официально это не объявлялось, но городская ДПС к вечеру подсчитало, что до 10 процентов машин на улицах города остались без водителей. К счастью, утренние пробки в этот день были посильнее, чем обычно, и многие из этих машин или стояли, или еле ползли. Так что аварии были в основном хотя бы не тяжелые, для жестянщика. А потом сработал, как ни странно, и традиционно не слишком законопослушный характер народа. Постояв в пробках часок и поняв, что выходить из сложившейся ситуации надо с опорой на собственные силы, народ начал просто отгонять обезлюдевшие машины на тротуары и понемногу восстанавливать движение. ДПС восприняла такие инициативы даже с облегчением: движение пошло, и машины экстренных служб начали понемногу закрывать вызовы. А уж в них недостатка не было.

Леонтий в течение дня отчаялся что-то понять - интернет или вис, или был заполнен воплями уфологов, которые вдруг оказались страшно востребованы и пустились во все тяжкие. Как это с ними обычно и бывает, они быстро смешали оценки происходящего с рассказами людей, которые якобы уже были когда-то "похищены" пришельцами, обследованы ими - а некоторые и использованы для улучшения рода, то ли человеческого, то ли пришельцев. Все это превращало разговор о происходящем во что-то бредовое. Так что теперь вся надежда была на телевизионные выпуски новостей, скорее, от отчаяния, честно говоря.

Телевидение не подвело. Ведущие с оловянными глазами начали с рассказа об успехах одного из минометных расчетов в зоне спецоперации. Затем долго рассказывали о рекордном урожае в далекой сибирской области, открытии нового моста через реку, название которой подавляющему числу зрителей было незнакомо - много рек в стране - и затем перешли к новостям из-за рубежа. Подробно, с чувством показали все пять случаев падений одного из зарубежных президентов за последний год, перечислили все ругательства, которые в местном парламенте звучали опять же за последний год в адрес глав одного из европейских правительств, и потом как-то невнятно поведали зрителям о беспорядках в западных столицах, которые, конечно, вызвала негодная политика их правительств в отношении нашей страны, а усугубили недовольство некие загадочные природные явления, суть которых пока еще абсолютно не понятна.

В экономическом разделе разговор опять же пошел об успехах сельскохозяйственной отрасли. По словам комментатора, продуктов собственного производства в стране было вполне достаточно, а рост цен на них был явлением сугубо временным и субъективным. Что он при этом имел в виду, осталось неясным. Леонтий чуть не плюнул в экран в сердцах. Вот уж что-что, а рост цен на продукты он, как и все жители страны, ощущали более, чем объективно. Люди между собой на эту тему уже даже и говорить-то перестали, а телевидение продолжало пиарить аграрную отрасль и ее министра, которого, по слухам, планировали двинуть в премьеры, а там, глядишь, и повыше. Разговоры на эту тему велись уже давно, но дело так и не двигалось. Леонтий подозревал, что нынешний премьер оказался крепким орешком и легко сдаваться не собирался. За свою длинную жизнь он видел немало таких крепких мужичков-хозяйственников-администраторов-управленцев, которые мало заботились о своем внешнем имидже: лысина - ну и бог с ней, фигура не идеальная - так не артист же, но за место свое умели держаться намертво, и легко выходили победителями из смертельных схваток с эффективными управленцами.

Затем последовал репортаж о возрождении духовности, быстренько, но без звука и внятного комментария, показали пару московских храмов, заполненных народом до предела, причем было ясно, что дело происходило именно сегодня (святая правда, народ ломанулся в храмы в поисках утешения и надежды), и благополучно перешли к прогнозу погоды. Все, точка. Сразу после программы новостей канал запустил ток-шоу, участники которого с малопонятным энтузиазмом обрушились на писателей- фантастов, и особенно авторов, работающих в жанре альтернативной истории. Набор обвинений впечатлял: уход от действительности, исторический пессимизм, вредительство и клевета в подаче материала и так далее. Не хватало только, пожалуй, обвинений в пропаганде терроризма, но мостик к ним перекидывался в два счета. Приплели в качестве высшего авторитета Стругацких, которые, дескать, твердо верили в светлое будущее человечества, а если когда и впадали в пессимизм, то только для того, чтобы показать, как трудно его достичь, это будущее. Вот мы как раз сейчас и проходим через период этих временных трудностей. Понедельник, мол, начинается в субботу...

На этом Леонтий сломался. Подозревая, что следующим номером программы будут "Кубанские казаки" или другой шедевр в жанре исторического реализма, он выключил телевизор и в очередной раз зарекся смотреть что-то иное, кроме проверенного канала, который круглосуточно крутил старые сериалы типа "Улиц разбитых фонарей", "Ментовских войн" и им подобных. Все это можно было смотреть без начала и конца, и даже без звука.

Второй день

ЗА ЗУБЦАМИ

Строго говоря, это выражение было не совсем корректным - большая часть Администрации располагалась отнюдь не на территории Кремля, а в огромном и довольно беспорядочно застроенном квартале между двумя площадями - Красной и Старой. Но название прижилось уже давно, и использование его в бюрократическом сленге служило как бы признаком принадлежности к тем, кто причастен. К началу второго дня "за зубцами" внешние проявления происходящего понимали уже не плохо. Итоги первого дня уже подвели, общую картину по стране получили, да и информация из-за границы многое прояснила. Зона поражения продолжала перемещаться вокруг глобуса, и из-за разницы во времени стало понятно, что она пошла как бы на второй круг. Ключевым вопросом в этих условиях сначала стал вопрос, где и как можно укрыться от воздействия луча.

Военные сразу же предложили задействовать по полной систему гражданской обороны, однако, к счастью - лишней паники только сейчас и не хватало, своевременно были получены данные об исчезновении людей в метро, в том числе и на самых заглубленных питерских станциях и линиях, части дежурных службы в бункерах, причем даже в основных, и членов экипажей подводных лодок, находившихся на боевом дежурстве в подводном состоянии. Напрашивался простой вывод: ни земля, ни бетон, ни толща воды от излучения не спасают. Оставалось надеяться только на то, что явление просто в какой-то момент прекратится. И до этого момента надо было удержать страну от сползания в пропасть.

За этим коротким выводом стояла огромная практическая работа по сбору, систематизации и анализу информации, которая, как обычно и бывает в критических ситуациях, часто состоит из противоречащих друг другу сведений, содержит умышленные и неумышленные фактические ошибки, да еще и подвержена влиянию людей, которые с ней работают. Дальше надо было вырабатывать решения, как кадровые, так и организационные, ставить задачи, отслеживать выполнение принятых решений.

Олегу за эту первую ночь удалось поспать лишь пару часов на диване в его рабочем кабинете. Хорошо хоть, в здании было относительно тихо. Вернее, шумно и оживленно было на руководящем пятом этаже, где этой ночью появлялись люди в мундирах, пожалуй, всех существующих в стране служб, церковных облачениях, просто в штатском. Мобилизация охватила всех. На его, четвертом этаже особой суеты не было. Подразделения Администрации здесь сидели вперемешку, а контакты между ними особо не поощрялись. Или, вернее, было не очень принято вести с коллегами из других управлений праздные разговоры. Так, поздоровались, погоду обсудили и ладно. Да еще и окно у Олега выходило в похожий на классический питерский колодец внутренний двор. А там вообще никогда ничего не происходило. Идя порой на работу по пустым высоким коридорам с ковровыми дорожками и старыми одинаковыми филенчатыми дверями, Олег ощущал, что он как будто переместился в прошлое на машине времени. На огромный сейф у себя в кабинете, от которого ключа ему так и не дали, притащив вместо этого небольшой новый, он вообще поглядывал с ужасом - кто его знает, что там хранится и с каких времен. С удивлением он обнаружил, что сменявшиеся хозяева кабинетов часто оставляли после себя целые кипы уже ставших ненужными бумаг без особых грифов. Видно, рука не поднималась выкинуть, хотя нужда в них уже и пропала.

Три компа разного назначения на столе в этих условиях были не просто связью с реальным миром, но как бы и гарантией того, что он существует. Сейчас эта реальность захлестывала. Уже вчера Олегу пришлось работать и за себя, "и за того парня" - сотрудники пропадали и в их управлении. Получить и обобщить необходимую информацию удалось не сразу и с большим трудом. Многие и официальные, и личные, наработанные не за один год, коммуникационные линии давали сбой, но при помощи перекрестной проверки и многочисленных запросов различных ведомств, ему удалось более или менее составить картину происходящего в его секторе ответственности. Картина была удручающей. Дело было не только в образовавшихся на многих ключевых позициях кадровых дырках. Заменить, в конце концов, можно почти каждого, тем более, что в большинстве случаев при нормальных обстоятельствах такая замена - это своеобразный кадровый лифт. Однако, сейчас и лифт этот мало кого интересовал, да и просто многие оставшиеся на своих местах как будто отупели или впали в прострацию. А кто-то просто тупо запил. Не помогало даже такое проверенное средство как звонок из Москвы, из Администрации. То, что вчера казалось страшным и ужасным, сегодня было просто смешным.

С этими невеселыми мыслями Олег и отправился в 9 утра на совещание к шефу.

Кабинет, куда его пригласили с коллегами, был очень не простым. Когда-то давно, в другой истории, тут сидел Генеральный, и, надо отдать должное последующим хозяевам, они постарались максимально сохранить историческую идентичность.

Нынешний хозяин кабинета был краток:

- Примерно через час мы окажемся под ударом, - военную терминологию в последнее время в стране любили, - эта хрень прошла Урал и сейчас в Поволжье. Наша задача: пережить этот удар, подстраховывайте друг друга и, главное, держите свои регионы! Управляемость должна сохраняться! Аппараты полпредов ориентированы на ту же задачу, привлекайте их. Все ясно?

- Бесполезно, - Олегом овладела какая-то бесшабашность, и он заговорил так, как не говорил никогда раньше, - если там врезало как вчера, вертикаль, можно считать, окончательно рухнула. Мы поймем это очень скоро. Если что-то и останется, то только отдельные энтузиасты, но сколько они продержатся...

- Что за разговор! - вскипел хозяин кабинета, - привлекайте всех! Службы, парламентариев, нашу партию, наконец! У нас огромный ресурс!

- Был, - Олега понесло, - пока все было хорошо. А эти все сейчас там же, где они были в прошлом году, когда колонны шли на Москву. Испарились, - он криво усмехнулся. Слово это сейчас прозвучало как-то особенно двусмысленно.

Это был удар ниже пояса. В прошлом году, когда в воздухе запахло порохом, хозяин кабинета и сам быстренько слинял из города. Он бы и сейчас не стал задерживаться, но было не понятно, куда бежать.

- И что вы предлагаете? - времени оставалось мало, мысли хозяина кабинета занимала бутылка коньяка в комнате отдыха - уж очень хотелось как следует выпить до удара, но разговор надо было закончить.

- Надо поднимать народ. Объяснить, наконец, людям, что происходит - в рамках известного нам, конечно. Призвать к взаимопомощи и порядку, объяснить, что никто нам не поможет и надо держаться. Просто держаться. Возможно, до конца. Сказать это должен сами понимаете кто. И прекратить этот балаган на телевидении и в сети с экстрасенсами и попами.

- Вы с ума сошли! Это что, расписаться в собственном бессилии? А если пронесет, кто с нами потом после такого разговаривать будет? А у нас такие планы намечены! И с факторами отвлечения... Это сейчас суперважно! Если люди все равно пропадут, пусть у них хотя бы до конца иллюзии сохраняются. Специально решили интернет не трогать. Не дай бог, люди уйдут от экранов и выйдут на улицы. Кто их остановит? Что с силовиками знаете?

- Да уж...

Так неформально и окончилось это совещание. Последнее в таком составе. Олег пережил и этот, и следующий день, много чем занимался позже, а через пару месяцев судьба - вот же любит она с нами играть - вновь привела его в тот же кабинете, теперь уже в качестве его хозяина. Потому как необходимость управления страной никто не отменял.

ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ

Армия, да еще в период боевых действий, не та структура, которую можно поставить в тупик неожиданными потерями. Более того, она так и устроена, что большинство командиров готовы занять следующую ступеньку на карьерной лестнице, и стремятся к этому. Так что даже после обидных - не боевые же - потерь в результате удара второй волны хаоса в штабе отдельной бригады не наступило. Комбриг обсудил с новым начальником штаба сложившуюся ситуацию, оперативно подписал приказы о новых назначениях, и совсем уже было собрался выпить, наконец, стакан почти черного чая, как в его землянку без доклада и без спроса вломился офицер особого отдела.

- Беда! Во втором батальоне... Братаются...

- Что?! Кто? С кем? Как это? - реакция комбрига была понятной. Он и слово-то это не сразу вспомнил, а всклокоченный вид особиста сказал ему очень много. Комбриг его в такой ажиотации никогда и не видел.

- С кем, с кем... Понятное дело с этими... С братским народом, - особист почти выплюнул эти слова. Военному человеку вообще неблизка и непонятна политическая риторика. Противник он и есть противник, и никакого братства с ним быть не может. Все просто и ясно.

- Это что же, - комбриг лихорадочно пытался вспомнить хоть что-то из истории, что хоть как-нибудь напоминало бы происходящее, - такое, вроде, только в конце Первой мировой было?

- На самом деле не совсем так, - в специальных вопросах особист был подкован лучше, - в 44-м кое-где началось с финнами после перемирия. Но тогда это быстро пресекли и старались потом о таких делах вообще нигде не упоминать.

- Блин, - комбриг на самом деле высказался менее корректно, - и что теперь делать?

- Пресекать и срочно. Это такая зараза, если расползется...

- Связь мне со вторым батальоном! Срочно! И ты не уходи никуда. - комбриг справедливо решил, что особист ему в качестве свидетеля не помешает, да и по ходу дела, может, подскажет что умное.

Во втором батальоне на хозяйстве был начальник штаба. Приказа на него еще не было, но в отсутствие комбата кому и командовать, как не ему. Ответил сразу. Доложил, как положено, но о происшествии пока не упомянул.

- Что у тебя там происходит?! - гремел комбриг, - Доложи срочно!

Начштаба - кадровый и достаточно строевой - мямлил и запинался как какой-то паршивый интеллигент.

- Это на высотке... Там наше охранение... Из шестерых двое пропали... А к ним какой-то местный дед подошел. Ну, с самогоном. Вроде, предложил выпить за помин душ пропавших, ну и самим подготовиться. Они и выпили. И позвали еще наших с основной позиции. Лейтенант с ними не пошел, а остальных как удержишь... Все на взводе. Им всем того, что дед принес, не хватило. Дед с двумя нашими за добавкой пошел, а вернулся, вроде, и с добавкой, и с нашими, и с тремя украми - они к деду за самогонкой пришли. Самогонка опять быстро кончилась, и укры обещали еще принести. Кто уж там к ним ходил, я не знаю, но принесли и от них, и с нашей основной - спирт у фельдшера взяли. Да, и фельшер с ними пошел. Народу там, в общем, собралось с полсотни - и наших, и укров. Пили, потом, вроде, подрались немного, а сейчас поют. С час уже.

- Что поют? - сказать, что кобриг от этого доклада обалдел, ничего не сказать, - и откуда ты все это знаешь?

- Сейчас конкретно "Темную ночь" поют. И, что характерно, по-русски. Хорошо поют, мы тут заслушались. Мне наш радист оттуда иногда докладывает, а сейчас громкую связь подключил . Хотите я и Вас подключу? Да, и еще он сказал, что их комбат меня к себе приглашает. Прямо его слова передали: если нам всем все равно труба, то чего ради мы тут будем убивать друг друга. Лучше выпьем напоследок. Вроде как из взаимного уважения. А из других рот пока не докладывали, но там тихо - не стреляют, так что все может быть.

Слушать дальше у комбрига сил не было. Он отключился от связи с батальоном. Промелькнувшая было у него еще утром мысль воспользоваться потерями и растерянностью противника, прорвать его фронт и, таким образом, самому прорваться в генералы, исчезла бесследно.

- Слушай, - обратился он к особисту, - а ты какие песни любишь? Я, вот, еще с суворовского "Там вдали за рекой". Слышал в варианте "За рекой Ляохэ"? Слова знаешь? - и он выплеснул остывший чай на пол землянки. На карьеру, похоже, можно было окончательно наплевать. Да, похоже, не стоили уже ничего былые заслуги, должности, звания и награды. Так отчего же не спеть напоследок? А уж в какой компании - это кому как повезет.

Комбриг ошибался. Именно ему было суждено пережить и третью волну, собрать железной рукой остатки обезлюдевших батальонов - своих и противника - встряхнуть отчаявшихся людей и затем поддерживать хоть какую-то видимость порядка в обширном районе, до предела насыщенном оружием и бесконтрольными вооруженными людьми. Постепенно район, который он контролировал, становился все больше, на прежние границы все уже давно наплевали и под его руку охотно шли соседние области и губернии с обеих сторон бывшей границы. На погонах завелись генеральские звезды, и в один прекрасный день из столицы пришло лестное предложение министерского кабинета. А то самое братание на безымянной высоте вошло в учебники истории чуть ли не как отправная точка в процессе преодоления затянувшегося конфликта и начале новой эры в истории Дикой степи.

ИЗ УЗИЛИЩА

Как ему удалось пережить первую волну, полковник, начальник СИЗО понять просто не мог. Кстати, не все его коллеги и пережили. И дело было не только в ее воздействии на человека. Ведь что такое для начальника подобного учреждения неожиданное массовое исчезновение части контингента - из всех камер сразу! - и сотрудников? Про пришельцев тут лучше и не заикаться, это - организованный и хорошо подготовленный побег, осуществленный с помощью подкупленных сотрудников - его подчиненных. Хуже с точки зрения служебных последствий и кадровых перспектив может быть только откровенный бунт. Тут хорошо, если отставкой отделаешься, а то можно и самому по ту сторону решетки оказаться. Так что разное с его коллегами случалось: и инфаркты, и гипертонические кризисы были, а в паре мест - там на востоке, где все это только началось, - начальники и пулю в висок себе пускали. Кто-то вообще пропал, и не во время прохождения волны, а через пару часов. Скорее всего, просто испугались, что если начнут копать, то вскроется что-то уж слишком серьезное.

Именно особый характер системы и принятый в ней порядок срочно информировать центральное управление о серьезных ЧП несколько облегчили ситуацию для учреждений столичного региона. Приятель из центрального управления еще утром первого дня позвонил полковнику и порекомендовал быть начеку, поскольку в учреждениях массово происходит, как он выразился "какая-то непонятная чертовщина". А через 15 минут посыпались сообщения от инспекторов об исчезновении арестантов. Пришлось впервые за много лет активировать режим "Побег", наглухо закрывать все входы и выходы и обшаривать всю территорию. Получилось не очень. Часть сотрудников куда-то пропала. Устроили хороший скандал заблокированные в здании адвокаты и следователи, явившиеся на встречи с арестованными, в камерах началась паника. Слухи какие-то дурацкие стали распространяться. Весь распорядок тюремной жизни полетел к черту, и его хоть как-то удалось восстановить только к вечеру. Обед во время раздать не удалось, и опять началась истерика: голодом морят!

В результате пришлось задержать всю дежурную смену сотрудников - или то, что от нее осталось - и, слава богу, потому в явившейся вечером очередной смене не хватало как минимум трети личного состава. И вот в этих условиях полного бардака надо было еще как-то докладывать в центральное управление о происходящем. Полковник с самого начала каким-то верхним чутьем ощутил, что скрывать ничего не стоит, и попал в десятку. На него даже не орали в ответ на абсолютно безумный, с его собственной точки зрения, доклад, и только остановили его попытку направить поисковые группы в окрестные районы города - смысла в этом не было никакого, а паники повсюду и так хватало.

Утром второго дня полковник уже примерно знал, что ему следует ожидать в ближайшие часы. Все же он работал в системе почти 25 лет, знакомых среди руководителей учреждений у него была масса, а располагались они, преимущественно, на востоке от столицы. Так что десяток телефонных звонков, и ситуация стала понятной. Нет, постигнуть природу и причину происходящего было невозможно, и вообще у него было ощущение, что он балансирует на грани безумия, но было ясно, что скоро последуют новые исчезновения. Так оно и случилось.

Подбив бабки по итогам удара второй волны, полковник попытался доложить их по инстанции, но в управлении уже никто не отвечал. Позвонил коллеге в соседний СИЗО, но и там телефон молчал. Что-то надо было решать. В дверь кабинета постучали. Это был капитан, дежурный по учреждению. Он как заступил вчера на смену, так и дежурил вторые сутки подряд.

- Что тебе? - полковник с удивлением увидел в руках у капитана две стопки бумаг.

- Инспекторы акты составили на всех пропавших, - капитан положил большую стопку на стол, - надо утвердить.

- И сколько всего за два дня?

- Треть.

- Ясно. А это у тебя что? - полковник кивнул на вторую папку.

- Рапорты об увольнении. Практически все написали. Уж если так, хоть с родными вместе... Мой сверху лежит.

- Хотите уйти... И что мне тут с ними одному делать прикажешь?

- А отпустить всех. Были бы еще мужики, рецидивисты там и прочие. И тех сейчас после шести месяцев под ружьем отпускают. Мол, исправились... Ага. А ведь у нас контингент - женщины. Что они, убьют кого-то? Да и вообще, чего теперь говорить. Какие там следствие, суд...

- Отпустить, говоришь... - мысль, казавшаяся еще вчера безумной, вдруг понравилась полковнику. - Послушай, а куда они пойдут? Не все же местные.

- Разберутся, - капитан, похоже, то ли хорошо обдумал это дело, то ли у него были хорошие советники. - Тюремное братство. Не бросят друг друга. Лучше сейчас, пока еще транспорт и связь как-то работают. А то ведь у нас запасов еды на сутки. Если это дольше продлится, мы их что, голодом морить будем?

- А, давай! - махнул рукой полковник. Он вдруг понял, что у него появилась уникальная возможность поступить по справедливости. В виновность доброй половины своих подопечных он никогда не верил.

Третий день

ВНУКОВО-3

Началось все это еще накануне. Все-таки не случайно олигархи стали тем, кем они стали. Мозги у этих ребят были устроены по-особому. Если после прохождения второй волны большинство населения находилось в прострации, то олигархи широко раскинули свои неводы в поисках решения. Так в них и попался профессор, который, во-первых, предположил, что волны будут продолжаться на регулярной основе, и, во-вторых, предложил два варианта ухода от нее: первый - самолетом навстречу волне с тем, чтобы максимально сократить время ее воздействия на человеческий организм; и второй - так же самолетом уходить от волны с небольшим опережением, двигаясь на запад. Практически это было возможно в высоких широтах, где скорость самолета была бы не меньше, чем скорость вращения земли и движения луча.

Первый звонок у Алексея, менеджера компании, обслуживающей бизнес-джеты, раздался около восьми вечера.

- Босс просит наш самолет на завтра. Вылет в 10 утра, полная загрузка. Давайте пока до Канады, а там видно будет.

Тут надо пояснить, что самолет хоть и принадлежал компании, сиречь конкретному олигарху, но его обслуживание, ремонт, обеспечение экипажем были зоной ответственности компании, где работал Алексей. Так было просто удобнее. Через час Алексей отзвонил помощнику олигарха.

- Ничего не получается. Самолет подготовим, графика на завтра вообще нет, а вот с пилотами засада. Никто лететь не хочет. Даже одного найти не могу, а вам по расстоянию двое нужны.

- Двойной тариф предложи!

- Ты это серьезно? Кому сейчас ваши деньги нужны? Что они сейчас вообще стоят?

- Но ты же работаешь?

- По инерции. И потом я один. А у них у всех семьи. Говорят: уж если все, то лучше со своими...

- Хорошо, предложи вариант: два места в салоне. Пусть берет, кого хочет, только летит! Да, и стюардесса не нужна. Сами нальют.

Схема сработала. На таких условиях нашелся пилот и на этот самолет, и на второй, и на третий. Короче, утром следующего, третьего дня зал вылетов во Внуково-3, в котором обычно хорошо, если один-два пассажира рассматривали огромный глобус, был полон. Стойки регистрации и пограничного контроля были пусты, дежурных, выводящих обычно пассажиров на поле, и транспорта к стоящим в отдалении самолетам и близко не было. Алексей метался по зданию, отмечал в своем списке прибывающих, формировал из них группы на вылет и выводил их на поле, показывая, к какому самолету кому идти. Спроси его тогда, зачем он все это делал, он бы и ответить-то не смог. Просто никого другого рядом не было.

Пассажиры прибывали с багажом, иной раз изрядным. Но грузчиков не было, на поле машины Алексей не выпускал - здравого смысла ему на это хватило - и большинство кофров, чемоданов, объемных сумок и прочего собирались в огромную кучу на входе в терминал. Улетавшие мужчины брали с собой лишь не очень объемные, но явно тяжелые во всех смыслах саквояжи, и грозно рявкали на дам, которые пытались нагрузить их явно очень дорогим, но объемным барахлом.

Звонок с вышки застал Алексей врасплох.

- Наконец-то нашел кого-то! - обрадовался диспетчер, - звоню в ваш терминал по всем телефонам - никто не отвечает. Хорошо твой мобильный нашел. Слушай, притормози своих немного. Я тут выпускал через одного: от вас и со второго (Внуково-2 - правительственный терминал), но сейчас придется три подряд оттуда. Потом один от вас, и дальше опять два или три оттуда. Так что ты пока своих на поле не выпускай - еще постреляют не дай бог. Там самый верх пошел. Похоже, все улетают.

- Да я их здесь не удержу, может хотя бы по бортам рассадить и пусть ждут.

- Ага, и их пилоты мне всю связь забьют. А я тут тоже один вместо троих... А, в общем, делай как знаешь. И это... Прости, если что не так. Хоть напоследок с нормальным парнем поговорил.... - и диспетчер отключился.

С горем пополам, кого-то придерживая, а кого-то, поторапливая, Алексей распихал всех. Стрелять в почти бегущих по полю пассажиров бизнес-джетов никто не стал, похоже, охране уже на все было начхать.

Самолеты взлетали из Внуково один за другим. Алексей подумал, что, наверное, именно так должен выглядеть взлет военно-транспортных бортов во время обширной десантной операции.

"Ох, и бухнутся они кому-нибудь на голову. Кто и где их принимать будет?", - подумал он, походил по залу вылетов, подошел к закрытому киоску дьюти-фри и как следует поднажал на закрытую дверь. Замок хрупнул и дверь подалась. Девочки из дьюти-фри, уходя вчера домой, себя явно не обидели, но литровая бутылка виски с синей этикеткой где-то под столом, все же, нашлась. Подумав, Алексей вызвал последний номер. Диспетчер ответил почти сразу:

- Ну, что еще? Бортов больше нет! Все улетели!

- Это я, Алексей. Я тут в дьюти-фри случайно бутылку нашел...

- Ну, так двигай сюда! Ты на вышке когда-нибудь выпивал?

- Нет..

- И я тоже. Так что двигай, транспорт найдешь? Давай прямо по полю. Все равно никто уже больше не летает.

Алексей успел. И приехать, и накатить успели. И даже не заметили, как прошел тот самый "час волны". Бутылку допить не успели - отключилась сетевая подача электроэнергии, и зажглись лампы аварийного освещения.

- Похоже, пронесло в этот раз, - как-то даже с сожалением сказал диспетчер, - поехали, что ли. Что там в городе творится...

ПОВСЮДУ

После третьей волны все, кто хоть как-то мог проанализировать происходящее, пришли к однозначному выводу: все, конец. Может завтра, или через два дня - это уже даже и не важно. Одно дело, когда ты живешь и понимаешь, что жизнь конечна, но часа своего никто не знает и надеется, что придет он еще не скоро, впереди у кого-то годы, а у кого-то - десятилетия. Другое, если расстояние это сводится к дням или даже часам. И естественное желание видеть, что жизнь продолжается в следующих поколениях, оставить нажитое своим близким тоже уже значения не имеет, поскольку и их часы сочтены.

Среди реакций преобладало отчаяние. Формы могли быть разные - от молчаливого ухода в себя до истерик и крайних вариантов, когда люди уже не могли и дальше ждать ожидания конца. Многое зависело от национальных характера и темперамента, религиозных взглядов, ну, и степени информированности, конечно. В целом мир сначала захлестнул вал домыслов, бредовых теорий, откровенной дезинформации, который постепенно - по мере того, как гасли телеэкраны, замолкали радиостанции и скукоживался интернет - оставлял людей наедине с их страхами. Практически нигде центральные власти не сохранили контроля над ситуацией. Тут уже было не важно, считалось ли общество раньше демократическим, или откровенной диктатурой, результат был примерно одинаковым. И права человека, и страх как базовые принципы общественного устройства и мотивы поведения не действовали. Отдельные попытки удержать ситуацию предпринимались - решительные и ответственные люди находились везде, но подводили институты, не срабатывали системы, разрывались цепочки управления, но, самое главное, никто не мог внятно обозначить людям цель, к которой можно было бы стремиться. Ответа на вопрос "зачем?" не было ни у кого.

Попытки представить излучение как космического врага делались, но были бессмысленными, поскольку никто не знал, как с этим врагом бороться.

В этих условиях чем более технологически развитой была та или иная страна, тем больше она страдала, когда по объективной причине или просто от отчаяния люди, управляющие производством, транспортом, инфраструктурой не выходили на свои рабочие места. Машины пошли вразнос. Северному полушарию еще крупно повезло, что все это произошло в октябре, когда население центральных и северных районов еще критически не зависело от отопления. Иначе потери были бы намного серьезней.

Как обычно бывает в таких ситуациях, наиболее сложной была ситуация в крупных городах, где зависимость от коммунальных услуг, поставок продовольствия и транспорта была крайне высокой. Деревни, малые города и даже менее развитые страны прошли третий день несколько легче. Время там было не настолько спрессованным, а разряженность населения не дала возникнуть тем волнам психоза, которые захлестывали города. Не в пример меньше они пострадали и от техногенных катастроф, хотя взрыв танкера со сжиженным газом в порту Зеебрюгге снес не только город, но все населенные пункты в радиусе 50 километров. А ведь подобное случалось в каждой стране и неоднократно.

От полного коллапса планету удержала буквально горстка людей. Как правило, за пультами управления наиболее сложными и опасными техническими объектами, на командных пунктах ракетных войск находился хотя бы один человек, который сохранял хладнокровие и контроль над сложной техникой. Часто такие люди действовали вопреки регламентам - да и не было в регламентах пунктов на случай подобных ситуаций. Впоследствии была выявлена странная закономерность: аварии случались там, где весь персонал одномоментно становился жертвой волн, если же часть персонала волну переживала, то кто-то из выживших брал на себя ответственность, гасил панику и худо-бедно сохранял объект. И, как правило, это были далеко не те люди, которым полагалось заниматься подобным по долгу службы. Никто не знал, кто, где и когда первым назвал подобных людей спасателями, но название прижилось. Оно звучало по-разному на разных языках, но все понимали, о ком идет речь. Ментальность спасателей обнаруживалась у самых разных людей. Спасатель мог оказаться в кресле мэра - и тогда у жителей города до конца была хотя бы вода в кране, и за рулем рейсового автобуса - и тогда его движение по маршруту внушало прохожим надежду.

Спасателем оказался Петр Сергеевич, который, пережив вторую волну, собрал пару таких же пенсионеров, нацепил им на рукава красные повязки и пошел с ними по деревне. В опустевших домах они отключали свет и газ - их подача прекратилась после третьей волны, забивали досками двери. Там, где люди еще остались, переписывали их, просили наблюдать за соседями, пристраивать оставшихся без присмотра детей и быть особенно внимательными в отношении чужих. Мелочь? Нет, люди почувствовали власть и избежали тем самым многих бед.

Вообще волонтерские структуры оказались невероятно эффективны. До тех пор, пока работала связь, они не только сумели задействовать всех своих активистов, но и дать им установку на максимальную мобилизацию вокруг себя соседей, знакомых, сослуживцев. В основном их работа была связана с решением бытовых вопросов и психологической поддержкой - очень скоро стало понятно, что разворачивать акции по поиску пропавших не стоит. Волонтеры не только помогали окружающим, но и сами были заняты, им просто некогда было впадать в депрессию.

Особенно много спасателей оказалось среди медиков. Опыт недавней пандемии научил их действовать в кризисных условиях, и большинство крупных медицинских центров худо-бедно работали все три дня.

Не оправдали надежд большинство силовых структур. Именно у них выпадение отдельных звеньев управления практически парализовало низовой аппарат. Так что в лучшем случае они переходили в режим "осажденной крепости" и оставляли людей на улице на произвол судьбы.

Четвертый день все ждали с ужасом. К этому моменту информация о происходящем в конкретных районах планеты за их пределы уже не поступала, и японцы не могли поделиться с другими нациями радостной новостью. Да и побоялись бы, честно говоря, - уж слишком трудно было поверить в то, что все закончилось. Надо было дождаться хотя бы следующего дня, да и вообще, много дней должно было пройти, чтобы люди поверили, что все, этот кошмар уже позади. Надо было жить дальше, отстраивать то, что оказалось разрушенным, и врачевать души переживших. И одновременно помнить, какой дамоклов меч висит над планетой, и понимать, что не будет пытливому уму человека покоя, пока он не найдет ответ на вопросы, кто, как и зачем сотворил подобное.

ИСПЫТАНИЕ

Сразу все понятно будет только тем читателям, кто знаком с серией Вадима Денисова "Стратегия". Для остальных короткое пояснение. Неведомая высокоразвитая цивилизация проводит эксперимент, перебросив достаточно значительное количество землян на планету земного типа. Похоже, это уже не первый эксперимент, поскольку присутствует обозначение "Платформа 5". Национальные кластеры переброшенных на определенных условиях получают материальный ресурс и возможность постоянной подпитки при соблюдении определенных условий. Одно из них - быстрая самоорганизация и наличие эффективного лидера. У русских им становится Сотников, глава небольшого сибирского поселения. Внешняя среда планеты несколько агрессивнее земной, в отдельных районах проявляются бандитизм и пиратство. Базой каждого кластера, как правило, является замок, географически все перемешано. Русский замок стоит на берегу большой реки (Волга, конечно), но земли Союза, например, граничат с египетскими, ареалом ряда африканских племен и т.д. Серия писалась лет 10-15 назад, так что одним из главных векторов развития русского кластера (Русский Союз) является прием практически всех желающих и тесное сотрудничество с соседями. Германский кластер в самом начале теряет своего лидера, остается без подпитки, практически без оружия и в результате входит в состав Русского Союза, который в целом достаточно успешно развивается и расширяет свои территории, делая упор на сохранение технологий и компетенций. Важным условием развития является возможность ежедневного получения через донор-канал нескольких сот килограмм практически любых товаров, имеющихся на Земле.

Почему именно "Стратегия" В.Денисова? Мне всегда импонировала его идея развития с упором на личные качества, инициативу и трудовое участие людей, открытость общества, где главная ценность - человек. Не леса, поля и горы (даже с полезными ископаемыми), а именно человек. Да, и вообще, написано здорово, захватывающе. Серию он, похоже, сейчас остановил. Жаль, и может быть, поэтому....

Сигнал раздался во второй половине дня, вскоре после обеда. Прочитав полученное сообщение, Сотников минут на десять завис у экрана планшета, затем сфотографировал текст и вызвал дежурного нукера.

- Перебрось снимок на компьютер и распечатай текст. Но главное - сигнал общего сбора на 18 часов во дворе Замка всем, кто успеет. Вотякову команда: обеспечить трансляцию собрания во все наши поселения. Связь двусторонняя. Там тоже сигналы общего сбора. В Берлине просьба подготовиться к синхронному переводу. Да, и еще. Совсем маленьких детей, конечно, можно и не брать, но подростков желательно тоже собрать.

Ничего подобного за всю историю Русского Союза до этого не происходило. Нештатные ситуации случались, но тогда вопросы решались на совещаниях руководителей служб и подразделений, нынешний формат общего сбора сразу же давал понять всему населению Союза, что речь идет о чем-то, что затронет каждого. Молодежь оживилась. Что уж говорить, жизнь в последние пару лет стабилизировалась, вошла в привычную колею. Морские экспедиции, работа групп сталкеров и даже боевые столкновения на зусулке касались фактически нескольких десятков человек, а подавляющее большинство населения Союза, вплотную подошедшее к черте в тысячу человек, жило обыденной трудовой жизнью. Ясное дело, что эта обыденность еще лет пять назад показалась бы этим людям абсолютным экстримом, но человек быстро привыкает ко всему новому, и сейчас мало кто вспоминал, что когда-то самым тяжелым испытанием дня ему казалась часовая пробка по дороге на работу. Народ постарше напрягся. Слово "война" произнесено не было, но напряжение в воздухе висело.

К шести вечера на площадях Замка и Берлина, в поселках у срочно установленных динамиков собралось процентов 90 взрослого населения Союза. Сотников уже минут десять стоял на ступеньках собора. В руке - лист бумаги с коротким текстом. Взглянул на часы - ровно шесть - сделал шаг вперед и начал.

- Буду предельно короток. Если помните, нашим главным лозунгом всегда было то, что мы готовы принять всех. И мы, действительно, всех принимали. Сегодня нам брошен вызов. Вот текст полученного сообщения. Шапку я опускаю.

"Для пополнения населения платформ с Земли изъят определенный человеческий ресурс. Объединенному кластеру со стержневым этноформатом русские-немцы выделяется ресурс в диапазоне от одного до ста человек на каждого работоспособного жителя. Срок определения численности принимаемого ресурса - 24 часа. Принимаемый ресурс будет поступать к селективному кластеру равными долями в десять приемов с интервалом в один день. Национальный состав ресурса соответствуют структуре объединенного кластера, гендерный и возрастной - национальным структурам стран-доноров. Ограничений по профессиональному составу не предполагается. В случае решения о принятии ресурса по максимуму диапазона, объединенный кластер получит поощрение в форме жилых сателлит-комплектов для размещения 30 процентов поступающего ресурса и донор акции в размере 0,5 кг в сутки на каждого поступающего в течение одного календарного года. Дополнительные поощрения возможны по итогам акции. Непринятая часть выделенного объединенному кластеру ресурса будет аннигилирована".

Люди молчали. Стояли с окаменевшими лицами и молчали.

- Суки-и-и, - кто произнес это слово так и не узнали, да и не узнавал никто.

Сотников сложил бумагу пополам и сунул в карман куртки. Собственно, она ему и не нужна была - он уже знал ее наизусть.

- Обсуждать поставленные условия не будем - что зря время терять. Как президент Русского союза я принял решение о приеме всех. По состоянию на сегодня получается 83 тысячи человек с копейками. Хочу особо обратить внимание на заключительную фразу. Называя вещи своими именами, тех, кого мы не взяли бы, они просто убьют. Если сейчас, в этот самый момент большинство со мной не согласится - ухожу с поста президента, ухожу с теми, кто поддержит меня...

- Нечего на пустой разговор время терять, - прервал Сотникова староста Кордона. Голос старика Пантюхова из установленного у входа в собор динамика звучал глуховато, но вполне понятно. - Работать надо. Зима через два месяца. Бараки строить, еду запасать.

- Согласен, - Сотников не скрывал откровенного облегчения, - строительная и хозяйственная служба уже считают потребности и наши ресурсы. Хочу, чтобы все поняли: сегодня закончился определенный этап нашей жизни. Теперь несколько лет мы не сможем поддерживать нынешний уровень потребления, бытового комфорта, медицины. Но один раз мы его уже достигли, начав практически с нуля. Значит, сможем повторить, теперь уже для всех. Давайте и рассматривать это как нашу главную задачу на ближайшие, скажем 3-4 года. Выйдем опять на нынешний уровень уже в новом составе - рванем вперед. Каждый человек - большая ценность. А их будет много. Все нынешние программы и проекты пока придется притормозить. Отдельная просьба к медикам. Ключевая задача с новоприбывшими - не просто купировать все острые случаи, но наладить систему скорейшей адаптации максимального количества людей. Наши строительные бригады приступят к работе уже завтра и отработают технологию быстрого строительства временного жилья. Но нам важно сразу же начать разбавлять их работниками из числа прибывающих, делить одну бригаду на две-три и так далее. И еще. Дети. Если они будут поступать без родителей.... Прошу все семьи: прикиньте, скольких кто сможет взять.

- Без детских домов все равно не обойтись, если по демографической пирамиде, то детей будет процентов 20, - главврач Гербер была задумчива, - полкило на человека в день... Почти как в блокаду. Ничего, котловое довольствие наладим, будем брать концентраты, сублимированные овощи. Пока еще можно, надо запасти как можно больше белка - рыбы, дичи. Да, и конечно учесть все запасы, особенно заготовленных ягод, овощей и фруктов. Витамины.

- Стоп! - Сотников даже выставил вперед руку с поднятой вертикально ладонью, - военный коммунизм, все-таки, пока вводить не будем. Давайте по совести: для централизованного распределения собираются только излишки. Кстати, торговлю продовольствием, действительно, прекращаем, да и вообще денежное обращение не отменяем, но и развивать пока не будем. Демченко! Скупить у партнеров все, что они согласятся продать. Даже в кредит. Отдадим. До лета бы продержаться... Атаман Заостровской! Как, весной распашем целину на вашем берегу Волги?

- А легко, - прохрипел динамик, - земли в степи... Еще пару станиц поставим, ну, и хутора. Но тогда уж давай, президент, нам статус казачьего войска.

Сотников был особо благодарен атаману за эти слова. Площадь грохнула даже не смехом - хохотом. Людей прорвало, напряжение отпустило.

- А если там казаков не будет? - выкрикнул кто-то, с трудом справляясь со смехом.

- Казаки везде есть, - хрипло ответил динамик голосом атамана, - просто они об этом могут еще не знать.

И новый приступ хохота.

Людей отпустило, и, естественно, посыпались вопросы.

- А что строить-то будем? И как столько успеть?

На помощь Сотникову пришел Кононюк. Похоже, у этого белорусского строителя всегда был ответ на любой вопрос:

- Если завтра мы дадим ответ, то надеюсь, к утру послезавтра они уже выставят хотя бы часть обещанного жилья, и мы посмотрим, что они вообще имеют в виду с этими 30-ю процентами. Если они нам полсотни деревень построят, это одно, но в это верится слабо. Скорее, с учетом структуры населения страны это будут все же многоквартирные дома.

- Пятиэтажки что ли?

- Не думаю, - ответил главный строитель анклава, - скорее дома в 2-3 этажа, типа того, что у нас в провинции много после войны строили. И вот если так, то мы посмотрим, где и как их поставят, что будет с коммуникациями. В принципе, это - основа для города...

Площадь притихла. Слово "город" зацепило многих. Город - это даже не замок, город - это город. Многие лица стали задумчивыми.

Главный строитель явно получил удовольствие от реакции на свои слова.

- Так что посмотрим, что они построят. Кстати, с размещением. Я уж не знаю, какие у них там нормы по метражу, но мы-то помним всякое. Сколько мы реально людей поселим в эти 30 процентов, станет ясно, когда мы увидим жилье и после первой переброски поймем, как к нам народ будет поступать: семьями, поодиночке и так далее. От многого зависит, но я бы рассчитывал на то, что сможем там разместить как минимум половину. Плюс сами ужмемся - мне мать рассказывала, как в детстве в эвакуации жили. В Замке помещений еще много, службы наши раскидисто там разместились. Строить, конечно, придется. Реально успеть - полузаглубленные бараки. Сугубые времянки, максимум на пару лет. Сложности я вижу в другом. Буржуйки нужны чуть ли не сотнями, котлы на кухни, одежда теплая.

- С печками не проблема, - включился главный механик Дугин, - порежем металлические гаражи в Промзоне, на пару сотен буржуек хватит.

- Так, это уже конкретика. Чтобы проработать ее нужно время. Хотя бы до утра. Кстати, уже Париж, Каир, Манила и Шанхай просят выйти на связь. Очевидно, и у них звякнуло. - Сотников понимал, что основное уже сказано, и затягивать это мероприятие не надо. - Надеюсь, все понимают, дело найдется для каждого. Схему действий мы распишем, но жизнь внесет коррективы. Завершим на этом?

- Минутку! - динамик заговорил с немецким акцентом, - здесь Берлин. Мы многих потеряли на начальном этапе, и сейчас обещаем, что примем всех, кто захочет жить здесь.

- И еще можно? - потянул руку кто-то из толпы, - а если кто-то из них не захочет?

- Не захочет принять наши условия? - переспросил Сотников. Ответ на это у него был готов. Он вытащил из кармана никелированный револьвер и положил его на перила крыльца. - В сложившихся условиях мы можем предложить переселенцам или жизнь на наших условиях, или револьвер с одним патроном. Лишних наборов выживальщика у нас для них нет, а отпускать человека без них в здешние леса - у меня на это совести не хватит. Другое решение кто-нибудь предложить может? Нет? Тогда давайте работать. И сразу домашнее задание всем: надо придумать для этих людей название. Хорошее и необидное. Приз за мной.

Комментарии: 1, последний от 03/01/2024. © Copyright Розанов Вадим Вадимович (vrozanov@list.ru) Размещен: 31/12/2023, изменен: 31/12/2023. 92k. Статистика. Повесть: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сугубая фантастика. Альтернативная история, как всегда.

Розанов Вадим Вадимович : другие произведения.

Сиреневый туман