Аннотация: Безумный год дает простор для фантазии. Всем помогавшим - спасибо!
МЕСТЬ
( Любые совпадения как всегда случайны)
Студенческая жизнь Игоря подходила к концу. Четвертый курс перевалил за половину. Оставалось пройти практику на подстанции, дописать и защитить диплом, пара экзаменов - и все, колледж позади, здравствуй, "Скорая помощь", новый фельдшер готов пополнить твои ряды. Но вдруг все посыпалось. Пандемия как грозовое черное облако опустилась на город, и все казавшиеся такими незыблемыми и обязательными правила и установления рассыпались в прах. Вместо практики - какие-то непонятные каникулы, но, впрочем, и они продлились недолго.
По доброй старой традиции, когда вдруг выясняется, что все прежние силы исчерпаны, а враг - вот он, уже стоит у ворот, в России в бой идут курсанты. И хорошо еще, если у начальства хватает мужества и распорядительности, чтобы и решение принять во время, и снабдить их всем необходимым, и вообще понять, что и зачем оно делает. В этот раз схема была относительно проста. Крупные городские больницы одна за другой переоборудовались в инфекционные. Свой штат в них был, но с учетом уже имеющегося опыта было понятно, что его надо, по меньшей мере, удваивать. И это если не разворачивать модули на случай обвального роста числа заболевших. Вот и предложили почти уже готовым фельдшерам "Скорой" поработать младшими медсестрами вместо положенной практики. Деньги, конечно, тоже пообещали, и для кого-то они стали важной мотивацией, но вряд ли главной. Многим хотелось попробовать себя в борьбе с новой заразой. Так или иначе, но 80% студентов выпускного курса колледжа с начала апреля разошлись по разным инфекционным больницам. Так и стал Игорь медбратом в одной из крупнейших больниц города.
Игорь считал, что ему повезло. В больнице, куда он попал, за дело взялись серьезно. Защитных средств хватало, смены - по 12 часов - были тяжелыми, но после каждой следовал двухдневный интервал, так что вполне хватало времени и отдохнуть, и диплом дописать. Городской бизнес тоже не забывал о медиках - кормили в столовой просто вкусно, а иногда и подарками мелкими баловали. Работать в защитных костюмах было, конечно, очень тяжело, тем более, что в его отделении было много пожилых больных, которые требовали обширного ухода. Персонала, вроде бы, было и немало, но дел всегда хватало, и очень скоро, приглядевшись к студентам, им стали поручать и то, чем обычно занимаются медсестры. Девчонки, из тех, кому Бог дал хорошие руки, уже вовсю ставили уколы и даже двойные перчатки им не очень мешали. А правила, что правила, они хороши в мирное время. Игоря же часто привлекали к более тяжелым физическим работам: больного переместить, отвезти куда-то и прочее. Он не возражал. Каждый тут делал то, что мог и никто не жаловался.
Так прошел один месяц, за ним второй. Вроде, и срок договора к концу подошел, но число больных не так, чтобы очень снижалось, а менять студентов было не кем. В колледже попросили продлить срок контракта, пообещав простить все, что только можно. Об экзаменах речи уже не было. Опять не отказался никто. С оплатой, как водится, слегка надули. Соблазняя цифрой в 60 тысяч в месяц, как-то забыли пояснить, что есть еще и такое понятие, как "фактически отработанное время". То же самое сначала получилось и с "президентской надбавкой", но потом развернулся такой скандал, что недоплаченную разницу выплатили срочно и даже в воскресенье. В понедельник надо было Президенту докладывать... Но, в целом, студенты были довольны. Многие из них, как и Игорь, подрабатывали и во время учебы, и такие деньги им даже и не снились. Это ведь только кажется, что в Москве все в деньгах купаются, на самом деле они мало кому легко достаются.
Эта рабочая смена случилась раньше, примерно через месяц после начала работы Игоря в больнице, и сначала ничем не отличалась от всех остальных. День перевалил уже на вторую половину, Игорь успел сходить пообедать и немного отдохнуть в "зеленой" зоне, когда вдруг он увидела на каталке, которую его знакомая по колледжу везла как раз в их отделение, этого человека - того самого следователя Вепрева, который вел его дело.
Х
История была старая, и Игорю почти удалось забыть о ней. Уже довольно давно - лет шесть назад - он вдруг оказался одним из фигурантов уголовного дела против одного из новоявленных "пророков", который был известен широкой публике как Батя. Дело было громкое и скандальное, телевидение и пресса с чьей-то легкой руки оттоптались на нем по полной. В многочисленных репортажах Батя выглядел как паук-вампир, который настолько зазомбировал своих последователей, что они продавали последнее, собирали деньги везде, где только можно, и несли ему. А, если не приносили, то и биты бывали. Как это обычно и бывает, правды во всем этом было немного. Собственно, правдивы были только разговоры о весьма солидных средствах, которые сумел аккумулировать Батя. Согласитесь, шкаф, набитый пачками ассигнаций, производит впечатление. Природа этих денег была проста и мало чем отличалась от активов любых других религиозных групп, да и официальной церкви тоже (интересно, сколько таких "шкафов" стоит в Отмытом переулке?). Последователи Бати, как говорится, стоптали не одну пару сапог, продавая его религиозные труды, стихи и прочую дребедень, а вместе с ними - и обещания треб, при помощи которых Батя и вылечит, и успех гарантирует, и дорожку к богу покажет. Финансовый результат всей этой деятельности ведь зависит даже не столько от истинности той или иной религиозной школы, а от энергии и трудолюбия ее последователей.
Все было бы и ничего - кому все это интересно, но большие деньги вскружили Бате голову. Захотелось официального статуса, который могло дать только признание якобы имевшегося у него сана официальной церковью. Дело было сложное, но не невозможное - в России живем. Нашли подходящего деятеля церкви, подошли к нему, вроде бы, и договорились. Тут ведь главное первый шаг сделать, как говорится в церкви, ногу заступить. И кто же знал, что внутренняя борьба в высшей церковной иерархии в этот момент обострится настолько, что тот самый деятель оказался "под колпаком", и очень скоро информация об этой, в общем-то, мелкой истории легла на стол главы церкви. Воздержимся от того, чтобы упоминать здесь каких-либо конкретных лиц, их должности и названия ведомств - это сугубо второстепенно.
Карьера того самого деятеля на этом в общем-то кончилась, а над Батей сгустились тучи. Разъяренный глава церкви и письмом кому надо озаботился, но главное - не поленился снять трубку и позвонить Самому. Мол, сектанты проклятые, народ смущают, безобразиями занимаются, деньги с народа в ущерб церкви собирают, обманывая всех и каждого. Устоям угрожают. Да еще как повернул: сегодня они против нас, а завтра и на власть покуситься могут.
Сам страной правил уже давно, на всякую чепуху про устои, конечно же, не купился, но заход ему понравился. Обычно, если уж у него кто что и просил, то речь шла о финансовых ресурсах, жирных должностях или еще чем-то сугубо материальном. Этого он не любил. А тут - мелочь какая, сектантов каких-то придавить. Да, пожалуйста, это же вообще ничего не стоит. А ребята из конторы пусть разомнутся, чтобы жирком не обрастали.
Так вот по высочайшему повелению и пошла в контору установка: пресечь и посадить!
Своими руками конторские такие вещи обычно не делали, подключили полицию. Прошли обыски, показали публике с телеэкранов не просто пачки - коробки с деньгами! Считай, уже виноваты. Поработали кое с кем из тех, кто с Батей разругался, и объяснили им перспективы: или сядете на скамейку вместе с остальными, или дайте правильные показания и получите законное вознаграждение - вы же что-то туда сдавали. Тут надо пояснить, что как и в подавляющем большинстве всех церковных приходов, в группе Бати преобладали женщины, причем интеллигентные, немолодые и одинокие. Есть такая категория, которая особо интересуется смыслом жизни, эзотерикой, пытается найти в религии что-то особенное, только свое. И большинству из них хотелось бы быть поближе к своему учителю, а еще лучше - вообще стать его правой рукой. Но рука-то правая у каждого из нас одна, и кто-то гарантированно оказывался в пролете. Так что обиженных хватало. И что, вы думаете, среди них не нашлось желающих отомстить обидчикам? Да еще и деньги за это получить?
Так и родилось дело о мошенничестве. Мол, что-то такое глубоко духовное обещали, деньги взяли, а не состоялось. Строго говоря, по такому принципу можно сажать любую церковь в полном составе, поскольку бога народу еще ни одна из них не предъявила, а деньги на служение ему успешно собирали, но тут случай был особый - установка это вам не шутка. Усугубил ситуацию и тот самый шкаф с купюрами. Изъяли их не совсем законно, но уж возвращать деньги Бате никто не собирался. Доказать незаконное происхождение средств было невозможно, и, значит, надо было так уделать обвиняемых, чтобы им и в голову не пришло требовать свои деньги обратно. Схема была отработана: посидят как следует - будут рады, что на свободу выбрались. Какие уж тут деньги.
Вот в эту историю Игорь и влетел. В группу Бати он попал случайно. В детстве и в ранние юношеские годы ему как-то особенно не везло. Родился он в середине 90-х, про отца он зарекся у матери спрашивать очень рано - уж больно болезненно реагировала на эти вопросы затурканная жизнью молодая, но не очень красивая женщина, постоянно меняющая работы в стремлении хоть как-то обеспечить себя и сына. В конце все же повезло: устроилась на небольшую должность в районную администрацию, что гарантировала хотя бы стабильный доход. Так что похвастаться перед сверстниками Игорю было особо нечем. Что было налицо, так это куча комплексов. Каким-то он был нестандартным. Взять хотя бы абсолютную аллергию на любое спиртное. Даже глоток пива приводил к тому, что Игорь - худой, верста коломенская, с запавшими щеками, длинными руками и непослушно торчащими волосами - начинал на глазах опухать, и без медицинской помощи вылезти из этого состояния уже не мог. И как после этого к нему относились сверстники?
Так что после 9 класса Игорь с удовольствием сменил опостылевшую школу на медицинский колледж. Здесь повезло: как раз в этот год был набор бывших девятиклассников на фельдшерский курс, да и еще половина мест - бюджетные. Тут уже помогла мать. Просьбу районной администрации уважили, и Игорю досталось бюджетное место. Все бы ничего, но девчонки... Из 15 студентов в группе их было 12. Узнав о его отношении к спиртному, совсем заклевали: что ты за медик, если спирта не переносишь!
От всех этих бед Игорь все чаще стал задумываться о смысле жизни, а от этого один шаг до религии. Попробовал пойти в церковь. Все, вроде бы, было ничего до первого причастия. В принципе, никто был не виноват: он не знал, что в основе причастия - кагор, да и сколько его там, а священнику и в голову не могло прийти, что этому долговязому парню спиртного нельзя ни капли. Согласитесь, что вызов "Скорой" в церковь прямо во время службы - явление чрезвычайное, и, мягко скажем, Игорю после этого там были не рады.
Так что в храмы Игорь после этого заходил, от новых попыток воцерковления воздерживался. И с этими девчонками он познакомился во дворе храма. Они раздавали какие-то листовки, за небольшую денежку продавали кустарно изданные брошюры с фотографией какого-то бородатого типа на обложке. К Игорю отнеслись очень доброжелательно, и как-то так получилось, слово за слово, что очень скоро одна из них упомянула, что алкоголь - абсолютное зло, даже в виде причастия. Это было уже интересно. Игорь и брошюрку купил, и телефонами с ней обменялся.
В группе Бати он, конечно, был абсолютной "белой вороной". С теми двумя девчонками ясно - они попали туда под влиянием матерей, а он-то что? Молодой, учится, ну совсем без вредных привычек и уж слишком глубоких разочарований в жизни, да и не было в нем излишне глубокой религиозности. Даже написанный Батей "Новейший завет" Игорь осилил с большим трудом и мало что там понял. Если уж совсем честно, то в группе его держала возможность регулярно встречаться с одной из тех девчонок. В отличие от сокурсниц и прочих знакомых девушек она над ним ни разу не насмехалась.
При таких обстоятельствах в сложной иерархии группы Бати Игорь серьезной роли не играл, и играть не мог по определению. В свои неполные 19 лет руководить кем-то в группе, где средний возраст был за 50 лет, он просто не сумел бы, но совершенно неожиданно он тоже оказалась среди тех, кто привлек самое пристальное внимание следствия.
Дело в том, что следствию катастрофически не хватало материала для обвинения, и оно постоянно порывалось резко расширить список предъявляемых к Бате и его сподвижникам претензий. Идеально было бы, конечно, приклепать туда что-нибудь связанное с терроризмом, и в этом плане Игорь как будущий медик крайне заинтересовал следствие. Но в этой сфере прицепиться, все же, совсем было не к чему, так что ее оставили в покое, а вот Игорю, просто так, как говорится про запас, все же, предъявили какое-то мутное обвинение.
Прочитав текст этой бумаги, старый и опытный адвокат долго смеялся. В статье УК, по которой он обвинялся, речь шла о создании общественной/религиозной организации, занимающейся издевательством над людьми, а в обвинении лишь упоминалось, что Игорь распространял брошюры Бати. Насторожило, правда, то, что следователь оригинала обвинения, на котором Игорь должен был расписаться, так и не показал.
Ситуация прояснилась через полгода, когда дело докатилось до суда. Теперь в деле фигурировал совсем другой текст обвинения, практически общее клише, как у всех остальных. Правда, в мошенничестве Игоря не обвиняли, и это было уже хорошо.
Как говорится, в мирное время, за такие шутки, которые на юридическом языке называются фальсификацией материалов дела, под суд бы пошел сам следователь, но всем было уже ясно, что в деле Бати законом и не пахло. Официальные жалобы в прокуратуру результаты не дали: там - образно - замахали руками: не к нам, идите в суд, там и решат! С учетом того, что прокурорские любили "возбуждаться" по поводу и без, такое откровенное игнорирование преступления, совершенного сотрудником полиции, говорило о многом. Так что помурыжили Игоря изрядно. Хорошо еще, что ограничились подпиской о невыезде. Другим повезло меньше - они провели в СИЗО не один год. А как же иначе: и конторе, и полиции надо было отчитаться о том, как добросовестно они выполняли высочайшее повеление. В конце концов, все же, обошлось: суд дело в отношении Игоря прекратил за истечением срока давности. Остальным повезло меньше, и в заключении они провели не один год. Слушать же рассказ о том, как следствие подменило документ, судья категорически отказалась, поскольку начни она рассматривать это обстоятельство, все дело пришлось бы возвращать на доследование, а такого судье никто бы не позволил.
Из колледжа со второго курса Игорю тогда пришлось уйти. Телеканалы слишком охотно и часто показывали и его, и обеих девчонок, делая упор на то, что проклятые сектанты сломали жизнь молодежи. Строго говоря, если кто и сломал им жизнь, то именно рьяные телевизионщики вкупе с конторскими, прокурорскими и прочей судейской братией, но кто же из зрителей о таком задумывается.
Два долгих года Игорь брался практически за любую работу. Из дома он тоже ушел, не выдержав вечных попреков матери, которой вся эта история чуть не стоила ее места, жил в общежитии и упорно копил деньги. Он хотел вернуться в колледж, но теперь уже предстояло учиться на платном отделении. В конце концов, это ему удалось, он помирился с матерью и вернулся домой, почти закончил курс, и вот опять Вепрев...
Х
Первым чувством, которое появилось у Игоря после того, как он увидел Вепрева, был страх. Без каких-либо причин и оснований ему стало страшно, что вернется кошмар тех дней, когда он как на работу ходил в Следственное управление знакомиться с материалами дела, проводил бесконечные часы в судах, заседания которых никогда не начинались во время, а судьи практически не слушали и не воспринимали криков души обвиняемых. Кто не видел этого, тот вряд ли поймет, и не дай вам Бог через это пройти. Впрочем, усилиями разрастающегося на глазах репрессивного аппарата таких счастливцев в стране становилось все меньше. Не зря же рассказывают, что когда местоблюститель президентской должности однажды во время поездки по Уралу захотел посетить какую-нибудь "простую рабочую семью" в небольшом промышленном городке, то возникла реальная проблема - найти семью, в которой не было бы сидевших, оказалось ну очень трудно.
Игорю тогда еще повезло. Никто из арестованных особо близок ему не был и он всего лишь пару раз, подменяя одну из подружек, возил передачи ее матери в СИЗО и стоял там в очередях, окутанных атмосферой отчаяния.
И вот сейчас он продолжал работать, а ему казалось, что со стороны палаты Вепрева на него наползает какая-то огромная темная туча, которая может придавить его к земле, сломать и его, и всю дальнейшую жизнь, которая только-только начала налаживаться после перенесенных потрясений.
Но характер и Игоря, все же, был. Вся эта история с судом лишила его многого, но многому и научила. Есть такие люди, которые в бурях гнутся, но не ломаются. Умная власть строит именно на них все свои здания и институты, глупая - избавляется от них как неудобных, предпочитая людей покладистых и услужливых. С ними проще, надежнее и понятнее - до первой бури.
Вот и сейчас Игорь стряхнул с себя охватившее его странное оцепенение и начал рассуждать про себя.
"- Что это я? Он ведь тогда собирался уйти из следствия, и, вроде бы, даже звонил моему адвокату, сказал, что стал его коллегой, и предлагал свои услуги в дальнейшем. Поэтому и попал к нам, а не в ведомственный госпиталь. Наверняка у них в полиции больных полно и они какой-то свой госпиталь переоборудовали под инфекционный. А этот тогда майором был, так что уж нашлось бы ему местечко".
Немного успокоился. Доработал смену, помылся и поехал домой. Но воспоминание о Вепреве не оставляли его и там. Не то, чтобы Игорю был интересен этот человек, мотивы его тогдашних поступков и поведения, но он прекрасно помнил, каким гоголем тот расхаживал по коридорам судов, как строго-снисходительно отвечал на вопросы адвоката, какую откровенную чушь городил в своих обвинительных заключениях, похоже совершенно не опасаясь, что кто-нибудь просто спросит его: ты что, совсем идиот? За два месяца в больнице Игорь видел немало пациентов с коронавирусом - страдающих, измученных, умирающих, и ему было интересно, а как поведет себя теперь этот человек, так легко вершивший судьбами других. Да и крутилось в голове что-то такое странное... Все же теперь именно Вепрев хоть в чем-то, но зависел от Игоря.
Повода для того, чтобы зайти в палату Вепрева на очередном дежурстве, и искать не надо было. Там как раз работала студентка из его группы, и с ней нашлось, что обсудить. Когда, например, им вручат давно обещанный диплом, или как понимать очередные выплаты - тут только начни разговаривать, не остановишься. Так получилось и в этот раз. Однокурсница как раз собиралась кормить палату, где лежал Вепрев. Она сама попросила Игоря о помощи, сославшись на то, что некоторые из пациентов относились к категории сложных.
- Представляешь, там дед один после инсульта. До конца не восстановился, а тут пневмония. Так он во сне военные песни поет, а в прошлый раз, когда я ему укол ставила, он у меня чуть шприц не вырвал!
- И что?
- А куда деваться. Зафиксировали в тот раз. Сегодня, вроде, ничего, но кормить с рук придется. Считай, отдельно заниматься. Может, ты тогда остальным раздашь?
- Конечно, помогу, вопроса нет. Так что, ты говоришь, в колледже тебе вчера сказали про диплом...
Так, продолжая обсуждать свои студенческие дела, они вошли в палату и Игорь начал снимать тарелки с едой с каталки, освобождать их от пленки и раздавать больным. Вепрев был вторым по очереди.
Поздоровавшись, Игорь поставил ему на столик тарелку и отошел к окну, продолжая обмениваться репликами с однокурсницей. При этом исподволь он продолжал наблюдать за Вепревым.
Судя по всему, состояние у него было пока не очень тяжелым. Он сам сел на кровати и с очевидным удовольствием взялся за салат. Ситуация была вполне подходящей для завязки разговора.
- Вкусно? - спросил Игорь, когда Вепрев закончил с салатом, и дал ему второе, - а то нам тоже скоро на перерыв идти, хорошо бы заранее знать, что выбирать в столовой.
- Да, очень неплохо у вас здесь кормят, - Вепрев подвинул к себе тарелку с куриной котлетой и пюре и стал рассматривать содержимое.
- Не сомневайтесь, пюре здесь обычно удивительно вкусное, - Игорь с интересом смотрел, как его сокурсница пытается накормить тяжелого старика, который раз за разом отталкивал ее руку с ложкой. Про себя он порадовалась, что ему редко приходится заниматься подобным. Возить каталки с больными было явно легче.
- Да, действительно, - Вепрев взялся за второе и спросил, - а вы студенты, я так понял?
- Да, медицинский колледж, последний курс. Вот, дипломы ждем.
- А что тогда?
- Или на "Скорую" фельдшером, или здесь, но тогда уже на другой должности.
- А сейчас вы?
- Девушки - младшие медсестры, а я, вроде как, медбрат.
- Платят-то нормально? Надбавки там всякие...
- Президентскую дали частично. Да и с окладом обманули: обещали 60, а платят меньше.
- А в чем дело, поняли? А то я вообще-то юрист, могу подсказать...
- Никто не знает, договоры с нами срочно подписывали и копии нам не дали. Но в колледже сказали, что все правильно, поскольку нам платят за фактически отработанное время.
- А понятно...
Так разговор и завязался. Игорь вскоре ушел - работа не ждала, но вечером перед уходом заглянул пожелать выздоровления. Да и пару практических советов дал. Как и что в больнице он знал изнутри очень неплохо.
На следующем дежурстве заглянул еще - просто поздороваться и узнать, как дела. Они, к сожалению, были не очень. Вепреву стало хуже. Площадь поражения легких увеличилась, врачи увеличивали дозы лекарств, но это пока не помогало.
На том, практически начальном в России, этапе пандемии многие закономерности и особенности болезни пока еще были не очевидны, многое еще только нащупывалось опытным путем. Врачи, в частности, уделяли большое внимание анализу обстоятельств заражения. Конечно тогда, когда их можно было бы хотя бы приблизительно понять.
Рассказ Вепрева в этом отношении сразу привлек их внимание. С началом пандемии он отправил жену с двумя дочками к теще в Тулу, а сам, хотя статус адвоката и давал возможность свободно перемещаться по городу, в основном старался оставаться дома. Да и не так у него было много профессиональных дел в этот период. И вот, в середине апреля ему вдруг звонят из одного очень известного храма и сообщают, что Патриарх наградил его медалью за активное участие в расследовании сектантской деятельности Бати. В указе сказано было немного более благообразно, но смысл был очевиден. И вот настоятель храма имеет поручение вручить ему награду на службе по случаю Вербного воскресенья.
Особой религиозность Вепрев никогда не отличался, да и удивительно было, что награда нашла своего героя через столько лет, но почему бы и не получить, раз дают. К тому же Вепрев уже успел хорошо познакомиться с особенностями профессии и понимал, что украсить стену своего кабинета указом Патриарха в рамочке весьма кошерно будет.
Так и отправился на службу, всю ее отстоял, когда надо крестился, поглядывая на окружающих, и награду получил.
А через недельку и попал в больницу.
Выслушав всю эту историю, доктор только чертыхнулся. И настоятель, и причт - все уже дали положительный тест на коронавирус.
"- Интересно, поймем ли мы когда-нибудь, сколько народу они успели перезаразить прежде, чем храмы, наконец, закрыли?" - подумал он про себя, прекрасно понимая, что ответа на этот вопрос никто и искать не будет.
Х
Игорь еще пару раз навещал Вепрева и тот был всегда рад ему. Жизнь в больнице развлечениями не баловала. Кроме того, врачам он, конечно, верил, но как человек с определенным опытом понимал, что иметь иной раз дополнительное мнение не ангажированного специалиста весьма не вредно. Формально его новый знакомый стоял в самом низу длинной медицинской лестницы, но фактически через месяц-другой ему предстояло уже самостоятельно работать в составе фельдшерской бригады "Скорой", и он к этому был явно готов. По его репликам, поведению, высказываемым оценкам и замечаниям у Вепрева сложилось четкое мнение, что Игорь дело знает и ему есть, что сказать по многим вопросам. Как это часто бывало в те дни, узнавал он Игоря в основном по длинной нескладной фигуре, лица его ни разу не видел, да и имени не знал.
Так оно все и шло почти неделю. Но в очередное дежурство, заглянув в палату Вепрева, Игорь его там не увидел. При случае посмотрел в журнале учета, и оказалось, что накануне ему стало хуже, и его перевели в реанимацию. Дело было плохо.
Прошло еще два дня. Специально соваться в реанимацию и выяснять судьбу больного Игорю было не с руки, но при первой возможности он вызвался пойти туда и забрать одного из тех, кто пошел на поправку и переводился в их отделение. Наученный опытом, взял свою каталку и поехал. Потом не раз сказал себе за это спасибо.
Хотя и отделение, где работал Игорь, относилось к "красной" зоне, в реанимации все было гораздо серьезнее. В коридоре перед входом в отделение Игорь притормозил. Надо было понять, где забирать больного. В период всеобщей мобилизации по несколько постов было оборудовано в помещениях, которые раньше использовались как подсобные. Теперь там все было по настоящему: стерильность, специальные кровати, приборы, в том числе и ИВЛ у каждого места. Сестры, правда, ругались. Одно большое помещение обслуживать, все же, было проще, да и распихивать хранившееся в прежних подсобках пришлось везде, где только можно.
У дверей уже стояла с каталкой сокурсница Игоря из соседнего отделения. Он даже удивился: обычно он встречал здесь Олега - парням возиться с каталками было сподручнее. Но спросить не успел. Вышла старшая сестра и отправила их дальше по коридору к прежней подсобке, а ныне палате реанимации с индексом "а". Забирать пошедших на поправку надо было оттуда. Вместе и поехали. По дороге еще пошутили: поедем караваном, весь лифт займем.
У стеклянных дверей бывшей подсобки притормозили и постучали. Вышла дежурная сестра и, поскольку дверь была последней справа по коридору, почти в тупике, отошла с ними немного в сторону. Это и спасло всех троих.
Сестра не успела и рта открыть, как в палате рвануло. Стеклянные вставки в двери разлетелись на куски, испятнавшие окрашенную стену коридора. Взрывная волна, которой больше просто некуда было деться, опрокинула каталки и чуть не сбила с ног и Игоря, и девушек. Но в сознании они остались. Первой в палату с криком: "Больные!" бросилась сестра. Для Игоря время как будто растянулось, все движения замедлились, в голове звенело, но ее поступок не оставлял других вариантов для поведения, и он двинулся за ней.
Палата была полна клубами дыма, вдоль стены что-то горело. Сестра уже сумела приподнять одного из больных - даже пошедшие на поправку были и оглушены и порезаны какими-то осколками, от более серьезных травм их спасло то, что взорвавшийся прибор стоял почти у входа - и тащила его к выходу. Понимая, что здесь она ориентируется лучше, Игорь перехватил у нее ношу и вынес наружу. Однокурсница уже тоже пришла в себя, помогла ему взгромоздить больного на каталку и повезла его прочь.
- Помощь зови! - попытался крикнуть ей Игорь, но от перехватившего дыхания, да еще и в респираторе, ему удалось издать лишь какой-то хрип. Впрочем, звать никого уже было не нужно. По коридору к ним уже бежали сестра и врач.
Возвращаться в палату не хотелось, но другого выхода не было. Вместе с сестрой Игорь выкатил прямо на кроватях еще двоих. Затем пришлось выносить на руках уже ее - разыскивая больных, она повредила респиратор и наглоталась дыма. Сквозь приступы кашля она сумела объяснить Игорю, что в палате остался еще один больной. На помощь особо рассчитывать было нечего. Едкие клубы дыма - как потом оказалось в бывшей подсобке остался шкаф, в котором хранились какие-то химикаты, его поставили к стене торцом, отгородив кресло, где иногда отдыхали медсестры, но от взрыва шкаф рухнул, сосуды разбились, и началась бурная реакция - распространялись по коридору и все, пришедшие на помощь, были заняты тем, что отвозили уже спасенных подальше на тех самых каталках. Оставшаяся в основном отделении сестра тем временем пыталась законопатить щели под дверьми мокрыми простынями - дым дошел уже и туда.
К счастью, в помещении уже почти ничего не горело - проклятый дым лишил огонь доступа кислорода. Но двигаться приходилось почти на ощупь. Наверное, Игорю пришлось бы еще долго обследовать палату, но тут справа что-то упало. Как потом оказалось, хотя палату и обесточило, но аппарат ИВЛ еще немного проработал на аккумуляторе, не дав больному задохнуться. А вот когда заряд подошел к концу, и поступление кислорода прекратилось, тот начал беспорядочно шевелить руками и что-то уронил. Игорь нащупал обнаженное тело, обхватил его и потащил к выходу.
Было не просто тяжело, было очень ТЯЖЕЛО! Кровь стучала в висках, ноги подгибались, обнаженное тело выскальзывало из резиновых перчаток, но он тащил его сначала через выбитые двери, потом по коридору до тех пор, пока не почувствовал, что кто-то перехватывает у него больного и тащит его самого... К этому моменту окружающее стало уже почти видным, и сквозь запотевшие стекла очков Игорь увидел, что он тащил Вепрева.
Х
ЧП в больнице получилось громким. И хотя в отличие от других случаев взрывов аппаратов ИВЛ на этот раз чудом обошлось без жертв - обошлось без пожара, а медики сумели во время вывезти больных - досталось всем. Больше всего Игоря поразило то, что его трижды(!) заставили писать подробные объяснения его действий. Каждый следующий раз в объяснения приходилось вносить все новые ссылки на то, что инструктаж по технике безопасности в отделении проводился регулярно, места размещения всех огнетушителей он знает наизусть, а действовал он чуть ли не по прямому указанию главного врача. Хорошо еще, что заниматься этим творчеством можно было в "зеленой" зоне. Попробуй, постучи по клавишам в двух парах перчаток! Впрочем, глядя на почерневших от переживаний заведующего реанимацией и его старшую сестру, Игорь понимал, что напишет еще тридцать три варианта, если только это спасет их от суда и всех сопутствующих удовольствий. Но, вроде, обошлось. Непосредственных участников событий даже как-то отметить хотели, но потом разговор об этом затух, поскольку дело явно пытались замять. Уж больно именит был производитель этих самых аппаратов ИВЛ. Да и за спешку с организацией дополнительных помещений под реанимацию явно отвечать должны были не мелкие больничные сошки. Так что вопрос прокурора, не он ли уронил - случайно, в дыму - тот самый злополучный шкаф, Игоря даже и не особенно удивил.
Игорь даже уже считал, что все это осталось позади, когда перед сменой его вдруг попросили зайти к заведующему его отделением.
- Здравствуй, спасибо тебе еще раз за все. Не знаю, что там дальше будет, но с тобой я бы охотно и дальше работала. Но есть еще просьба. Там этот, Вепрев. Удивительно, но он после всего этого резко пошел на поправку. Его там, в соседнее отделение положили, в отдельную палату. Носятся с ним изо всех сил. Скоро на выписку. Но меня попросили с ним поговорить вот о чем. Он же юрист, оказывается. Сам понимаешь, что он нам может устроить, если в суд обратится. Тут только все затихло, и опять... Так что вот о чем хочу тебя попросить. Сходи со мной. Если уж совсем упрется, попробую к совести его обратиться: против кого Вы дело заведете, против парня, который Вас с того света вытащил? Может, поможет...
Игорь и согласился. А куда тут денешься.
Х
Вепрев выглядел еще так себе, но разговор начал бодро. Извинения заведующей выслушал молча. И так же молча показал ей рукописный текст. А потом пояснил:
- Я как раз работаю над заявлением в суд. Вы что думаете, я так это оставлю? Нет, не на того напали! Чуть не погубили. И вот еще что: Вы мне дайте список всех больных, кто там находился. Я и этим людям объясню, как надо действовать. Мы вас призовем к порядку!
- Послушайте, я все понимаю. Но мы же Вас вылечили, а вот Игорь П-в тогда вообще Вас спас!
- Кто?! - Вепрев уставился на Игоря.
А тот сделал то, что категорически запрещалось всем медикам в "красной" зоне - снял очки и респиратор. Заведующая в изумлении уставилась на него, но это было только начало.
- Вижу, узнали, - Игорь был абсолютно спокоен, - и что скажете?
Вепрев молчал. Все было ужасно. Причем намного ужаснее, чем это выглядело внешне.
Перед глазами у него возник кабинет начальника их следственного управления, в который его вызвали вместе с полковником, начальником их отдела. Генерал - хозяин кабинета распекал их долго и красочно. Отчасти это, конечно, была работа на публику - в кабинете был гость, конторский полковник, который тоже занимался делом Бати. Поминая через слово особый характер этого дела - установка-то пришла не откуда-нибудь, а от Самого! - и демонстрируя гостю полную готовность растоптать проклятых сектантов, генерал упрекал своих подчиненных в том, что их следствие фактически топчется на месте.
- Год работаете! - неистовствовал генерал, - а с чем в суд пойдете? Что у вас есть? Показания потерпевших? Так за это вот, нашим уважаемым коллегам спасибо скажите, они обеспечили. Обыски? И что вы там нашли? Библии, иконы и крестики? Так у кого их нет сейчас? У меня, вон, жена весь угол дома завесила! А признания где? Что, трех теток и парня сломать не можете? И кто вы после этого?
- Подождите, коллега, - полковник решил несколько снизить градус дискуссии, - вера - штука сложная. Бывало, люди на костер за нее шли, а бывало - сами... Таких не запугаешь, тут подход нужен.
- Так пусть ищут! Уж все им сделали. Самых упертых арестовали. Обложили со всех сторон. С Вашей помощью, - он любезно кивнул в сторону полковника, - кампанию в средствах массовой информации развернули. Я уж и не помню, когда так старались. С полным д-мом смешали. Им сейчас и не скажешь никому, откуда они. Того и гляди побьют.
И вот тогда, после всей этой накачки, которую, как потом решил Вепрев, генерал с конторским полковником перед ними просто разыграли, он и предложил, используя именно Игоря - парня призывного возраста, обвинить Батю еще и в подстрекательстве к уклонению от военной службы. А Игоря, мол, сломаем, не выдержит молодняк.
Идея понравилась. Людям со стороны могло бы показаться странным: ни один из правоохранителей с большими звездами на погонах даже и не подумал о том, что это "изящное" решение не имело вообще под собой никакого основания - Игорь и так был освобожден от службы из-за плоскостопия. Но такие уж нравы царили в этом и соседних кабинетах, а установка Самого работала вообще как абсолютная индульгенция любых грехов. Конечно, если ты ее выполняешь. На предложение дать нужные показания Игорь тогда ответил отказом - потому и дошло его дело до суда.
И вот сейчас Вепрев смотрел на Игоря, молчал и думал, знает он или нет, кто на самом деле повинен в обрушившихся на него бедах.
Игорь понял его молчание по-своему. Разговаривать с этим человеком ему не хотелось. Если и было какое-то желание, то просто посмотреть в глаза после того, как тот поймет, кто он на самом деле и как далеки те обвинения, которые ему предъявлялись, от его реального поведения и жизненных установок. И пусть живет с этим, как хочет. Такая вот своеобразная месть. Но вдруг все это ему стало совсем неинтересно. Что ворошить былое.
- Ладно. Прощайте. Пойду. Мне работать пора. Нам после обеда обещали еще больных привезти, палаты готовить надо.
Игорь повернулся и ушел.
Х
Удовольствие подышать свежим воздухом привлекало всех. Весна в Москве была поздней - небо было затянуто облаками, да и тепла пока особого не было. Но деревья были уже покрыты листвой, скошенные первый раз в этом году газоны благоухали, кое-где еще желтели последние одуванчики. После стерильных палат "красной зоны" это было таким счастьем, что все ушедшие на перерыв медики урывали хотя бы пару минут от обеда, чтобы насладиться свободой. Администрация больницы, похоже, во время приняла эту их потребность во внимание, и все лавочки из обширного больничного парка были стащены на лужайку напротив входа и разбросаны в хаотическом беспорядке. В парке все равно никто не гулял: больных не выпускали, а у медиков времени на это не было.
Игорь сидел на лавочке в одиночестве. Про его выходку с очками и респиратором в "красной" зоне народ уже прослышал, и рисковать собой никто особенно не хотел. Что такое ковид эти люди знали лучше, чем кто-либо другой, и к рассуждениям доморощенных скептиков относились с лютой ненавистью.
- Сидишь? - заведующая отделением подошла сзади неслышно и села рядом с ним, - значит так, сейчас давай домой, а завтра с утра приедешь и сдашь тест. Следующая смена в пятницу? Как раз с утра готово будет. Если чисто - на смену. Если нет - сам понимаешь..
- А административно?
- А про административно забудь. С главным договорилась. Я уж не знаю, что у вас там с этим Вепревым, но после твоего ухода он, похоже, сожрать был готов свою кляузу. Чем-то ты его уел. Как будто изменился человек. Нет, люди в минуту не меняются, не верю я в это, но знаешь, он такой был уверенный в себе, самодовольный, успешный, наверное, а тут вдруг сдулся. Что-то видно ему в своей жизни перестало нравиться. Расскажешь?