Аннотация: Собственно это кусочек из старого текста, где речь идет об открытии русских храмов в Финляндии. Выкладываю в связи с решением властей г.Турку о закрытии одного из них.
К истории русских храмов
Отчасти это - мемуары. Воспоминание о действительно других временах и другой церкви.
Итак, 2001-й год. Мы с моей первой женой Лидией едем в очередную командировку в Финляндию. С самого начала все было немного как-то странно. Хотя к этому моменту из 25 лет своей службы в МИДе я был связан с Финляндией лет восемь - четыре года в Хельсинки сразу после окончания института, с 1976-го по 1980-й, и затем четыре года в Москве, собственно в МИДе, и даже формально знал финский язык, но от Финляндии я был к этому моменту очень далек. Намного лучше владел норвежским, английским и шведским, занимался участием России в "большой восьмерке" и вообще числился в "аналитиках". Но когда подошел срок очередной командировки - а чем выше поднимаешься по дипломатической лестнице, тем с этим становится сложнее, то варианты как-то не очень вдохновили. В очередной раз удивив окружающих, я отказался от должности посла в Непале. Если честно, просто физически не переношу жару, а почитав несколько недель почту из Катманду, пришел к выводу, что наш тогдашний посол там всеми возможными средствами пытался доказать Москве, что держать в Непале такого умного дипломата просто неразумно. Оказаться через пару лет в таком же положении не хотелось. И неожиданно всплыл финский город Турку, где уже несколько десятилетий существовало наше Генеральное консульство.
Во времена расцвета советско-финской торговли в 70- и 80-е годы прошлого века этот город - бывшая столица Финляндии - для нас был действительно очень важен. На западе Финляндии для СССР строились десятки судов, да и вообще, чего только не производилось на многочисленных финских заводах и фабриках. Холодильник "Розенлев" из "Бриллиантовой руки" помните? А была еще одежда, обувь, бумага и многое другое. Так что Генконсульство было своеобразным центром для многочисленных советских торговых представителей, моряков и прочих временно командированных в эту страну советских граждан.
Но времена изменились и в начале нулевых наши консульские учреждения в Финляндии в основном стали визовыми центрами для финнов и нотариальными конторами для переселившихся туда российских граждан. В те времена они исчислялись уже несколькими десятками тысяч.
От подобных дел я был довольно далек, поскольку недавно вернулся с Окинавы, где мы с успехом провели первое заседание "восьмерки" с участием нового президента России, но было даже интересно попробовать свои силы в качестве "директора визового цеха".
Так мы с Лидой туда и поехали.
Свои отношение к Богу в этот момент я бы охарактеризовал как пассивно-уважительные. Я уже давно крестился, но церковная жизнь оставалась для меня тайной за семью печатями, и я как-то не считал себя достойным в ней участвовать. Ко всем же житиям и преданиям, откуда и черпается основная церковная мудрость, я и тогда, и сейчас относился и отношусь с большим скепсисом. Наверное, потому, что вообще не верю официальной, из учебников и книг, истории. В силу своей профессии слишком много раз видел, как на самом деле она делается, а затем невероятным образом искажается действительная подоплека исторических событий. Уверен, что так было всегда и везде. Лида в плане церковной жизни была намного более продвинутым человеком.
Среди членов русской колонии Турку я встретил иеромонаха Никиту Добронравова, который как раз недавно приехал туда учиться в шведоязычную Або Академию по церковному обмену с лютеранской церковью Финляндии. Предполагалось, что одновременно он будет окормлять русские приходы на западе Финляндии.
Теперь пару слов о русской церкви в Финляндии к этому моменту. Параллельно с финской православной церковью - она относится к константинопольскому патриархату - в стране существовало два старых, возникших еще в 20-е годы прошлого века, русских прихода в Хельсинки. Как это часто у нас бывает, между собой они не очень дружили, но главное - они явно не могли удовлетворить религиозные запросы наших соотечественников, разбросанных по всей стране. У большей части русской диаспоры таких запросов вообще не было. Кто-то - в основном из числа ингерманландцев - нашел себя в лютеранской церкви, некоторые стали членами финских православных приходов. Но в некоторых городах постепенно стали складываться группы тех, кто видел себя только врамках русского православия. На территории моего консульского округа, а это была почти треть Финляндии, такие группы сложились в городах Турку и Пори.Вера этих людей действительно вызывала уважение. Для многих из них посещение службы в Хельсинки требовало многочасового путешествия в автобусе, а кое-кто на основные церковные праздники вообще уезжал в Россию.
Как правило, эти группы были все же достаточно слабы в экономическом отношении и о постройке собственных храмов или покупке зданий для их устройства речи вообще не было.
Генеральное консульство представляло собой довольно мрачное кирпичное трехэтажное здание постройки середины 70-х годов. Места в принципе для всего хватало, но излишков не было. Однако через пару дней после приезда от одного из сотрудников я услышал слово "клуб". Это меня насторожило: никакого клуба в здании не было. Выяснилось, что рядом с основной территорией, за отдельным забором, как раз посередине между Генконсульством и соседствовавшем с нами краеведческим музеем, на отдельном участке находится небольшое (около 40 метров) одноэтажное, но с высотой потолков под 5 метров, вытянутое кирпичное здание, которое было передано городскими властями Генконсульству на исходе советского периода для использования в качестве клуба. В те времена для членов советской колонии там крутили фильмы и читали лекции. В начале 21-го века развлечения подобного рода были как-то уже не особенно актуальны, и здание стояло пустым. Несколько стульев, складной стол для настольного тенниса - обстановка полного запустения.
Как раз накануне мы обсуждали с о.Никитой перспективы "церковного строительства" на западе Финляндии. Он, еще сравнительно молодой человек, выпускник духовной академии и в прошлом сотрудник ОВЦС, был преисполнен энтузиазма, но я, откровенно говоря, таких перспектив не видел. Материальная база отсутствовала напрочь. Наличие этого клуба несколько меняло дело. Я показал его о.Никите, а затем и благочинному патриарших приходов в Финляндии о.Виктору Лютику, специально для этого приехавшему из Хельсинки.
Теоретически для устройства храма здание подходило. Можно было отделить в торце алтарную часть, при входе имелась маленькая комнатка, вполне пригодная для принятия исповедей. Покровский собор в Хельсинки, где был настоятелем о.Виктор, мог на первых порах помочь с иконами и некоторой церковной утварью. Но дальше начиналась большая церковная политика.
Финская православная церковь очень внимательно следила за всеми действиями русских приходов в Финляндии. Приток наших соотечественников в страну в 90-е годы финские православные воспринимали, в первую очередь, как пополнение своей потенциальной паствы, которая к тому моменту спустилась до уровня примерно 10% всех верующих. Так что новые русские приходы и храмы финнам были не нужны по определению. Но здесь - территория диппредставительства, а в традициях дипломатии, и не только старой русской, присутствие в составе дипмиссий и священников, и храмов.
Изучив вопрос с современной российской дипломатической точки зрения, я узнал, что за 90-е годы в наших диппредставительствах были открыты два храма - в Баку и Праге. В обоих случаях это была заслуга посла Н.Т.Рябова. Так что мы стали бы третьими.
Ну, как говорится, Бог любит троицу. И мы приступили.
Начинать такие вещи всегда надо со своих. Сначала была разборка с четырьмя департаментами МИД России. Комментарии были интересные. Из самых ярких: "А синагогу и мечеть ты тоже открывать будешь?" Не всем это понравилось и в посольстве, которому мы, естественно, подчинялись. Ну, ничего, договорились.
Но здание-то принадлежало городским властям Турку. Без их согласия "перепрофилировать" клуб в храм было не корректно. Мэр города Армас Лахонииттю, любивший вспоминать свои встречи с В.В.Путиным, моей просьбе удивился, но все же дал согласие при условии, что против нашего начинания не будет возражать финская православная церковь. И вот зимой 2002 года я запросился на встречу к главе этой церкви архиепископу Льву (в ФПЦ архиепископ стоит выше митрополитов).
Резиденция архиепископа Льва находилась в городе Куопио, а это почти 600 километров от Турку. Я понимал, что от разговора с ним зависит все, и был готов ехать к нему в любой момент. И надо же такому случиться, что накануне нашей встречи, гуляя утром с собакой, я поскользнулся, упал - нет без гипса, но правую руку отсушило до локтя. Как назло, в силу ряда причин брать с собой кого-то из сотрудников было нельзя, так что эту поездочку через всю Финляндию за рулем с одной левой действующей рукой я запомнил надолго. И уже тогда понял: легко это дело не пройдет.
Разговор с архиепископом был долгим и трудным. К счастью, он не очень привык иметь дело с дипломатами, и в качестве основного аргумента использовал тезис о канонической территории. С богословской точки зрения мои рассуждения о том, а что такое эта территория: леса, поля и горы или люди, чьей канонической территорией является Антарктида, и почему в данном случае архиепископ не вспоминает опыт послереволюционных лет, когда миллионы русских православных разъехались по миру и никто не препятствовал им в создании своих приходов и даже епархий, критики, конечно, не выдерживали, но возражать против открытия нового храма Льву было просто трудно морально, и в конце концов мы договорились. Он, правда, просил, чтобы наша часовня использовалась в основном для обслуживания потребностей сотрудников Генконсульства.
Сегодня я не сомневаюсь, что на позицию архиепископа повлияло мнение его "старших братьев" - лютеранской евангелической церкви Финляндии. Глава этой основной финской конфессии архиепископ Парма находился в Турку, мы с ним подружились, и, как он мне сам позднее признался, на него большое впечатление произвели как-то сказанные мною слова о том, что дипломаты - тоже люди и имеют свои духовные потребности. Среди помощников архиепископа тогда был замечательный священник и человек - Тимо Русквист. Он для меня стал как бы образцом лютеранина - скромный, немногословный, очень доброжелательный, надежный и необыкновенно эффективный партнер и замечательный друг.
Так что согласие было получено, мэр города подтвердил своим письмом, что не возражает против новой формы использования здания, о.Никита к этому моменту собрал вокруг себя группу будущих прихожан, приход Покровского собора передал нам несколько икон, кое-какие работы произвели своими силами в свободное время - приподняли пол в алтаре, наладили освещение - дело двинулось. Храм был освящен сначала малым чином с участием местных русских священников, а затем и полным. Так и появилась в Турку церковь в честь Успения Божьей Матери.
К пасхе 2002 года мы, однако, не успели, и службу тогда провели в главном "приемном" зале Генконсульства. Было действительно здорово. Жители соседних домов и случайные прохожие, правда, сильно удивились, встретив крестный ход, выходящий из ворот генконсульства.
Борьба на этом, к сожалению, не закончилась. К концу 2002-года тучи над моей головой сгустились. Кое-кто из моих тогдашних непосредственных руководителей не особенно и скрывал, что колокольный звон им решительно не по душе. В результате в Генконсульство зачастили проверки, появились жалобы, в том числе и о том, что я якобы заставляю сотрудников посещать службы. Вот уж чего никогда не было, скорее наоборот, люди обижались, когда я начинал делать что-то сам, не обращаясь к ним за помощью. Помню, как затеял сам наращивать пол в алтаре - пилить и стучать молотком умею, как минимум треть дачи построил своими руками - в выходные, когда народ уехал на рыбалку. Рыба что-то не очень клевала, и, узнав у дежурного чем я занимаюсь, ребята вернулись в город, мягко объяснили мне, что я неправ, поскольку церкви на Руси строить принято всем миром. Что было потом описать трудно, надо было видеть. Запланированное мною на пару дней мы сделали впятером часа за четыре и даже удостоились похвалы возглавлявшего этот процесс квалифицированного рабочего Генконсульства Николая Валентиновича - профессионального строителя, между прочим: мол, ничего получилось.
И вот, помню в конце декабря 2002-го года, проводив в аэропорту Хельсинки очередную московскую комиссию, аккуратно намекнувшую мне, что выходом из создавшегося положения могло бы быть мое заявление о возвращении в Москву по семейным обстоятельствам, я возвращался ночью в Турку по заснеженным финским дорогам и думал. О чем, собственно говоря, идет речь? О моей профессиональной и житейской судьбе? Она на одной чаше весов. На другой - только что открытый храм, будущее прихода. И они хотят, чтобы я, потомственный русский дипломат, выбрал шкурный интерес? Подавятся. Я реально почувствовал себя человеком, у которого за спиной храм, и его надо защищать. Жена, когда я рассказал ей о своем выборе, меня полностью поддержала.
Ожидались неприятности, но вместо них начали происходить чудеса. Сразу же после Нового года выяснилось, что бывший сотрудник Генконсульства - автор "разоблачений" в мой адрес, мягко скажем, здорово провинился. А если конкретно - был уличен в крупной спекуляции спиртным и табачными изделиями. Что-то такое я чувствовал и поэтому отказался продлить ему командировку, что и стало причиной конфликта. В результате "кадровый компас" МИДа поменял полюса. Вроде как торжество справедливости. Такое иногда бывает. Почти одновременно из ОВЦС в МИД поступило письмо, где наше Генконсульство приводилось как успешный пример соработничества загранучреждений МИД с миссиями Московского Патриархата. После этого все окончательно забыли о каких-то претензиях в мой адрес, тем более, что объективные - цифровые- показатели нашей работы демонстрировали постоянный рост. А тут еще и церковный орден от Патриарха приехал. Владимир 3-й степени. Приятно. Казалось бы, можно вздохнуть и расслабиться. Но не тут-то было.
Пожалуй, самым активным на территории нашего округа был православный приход в г. Пори (130 км от Турку). Там даже сумели оборудовать временное подобие домового храма в съемной однокомнатной квартире. И вот там-то и образовалось очень интересное стечение обстоятельств.
Финская православная церковь завершила строительство в этом городе своего нового храма, и старое здание в результате высвобождалось. Это был классический одноэтажный финский дом в центре города, хорошо приспособленный для церковных нужд. Помимо собственно помещения церкви там были и квартира священника, и помещения для приходской деятельности. В целом метров 170, если мне память не изменяет. И принадлежало это здание городским властям.
А в июне 2003 года в Пори должна была состояться встреча министров иностранных дел государств Балтийского моря, в которой предполагалось участие и нашего министра И.С.Иванова.
Не воспользоваться таким случаем было нельзя.
То, что произошло потом, неверующий человек назовет успешным примером бендеризма, я же считаю, что Господь просто вел меня за руку. Дело было так.
Прихожане из Пори подписали подготовленное мною письмо на имя И.С.Иванова с приглашением посетить их во время визита, и оно ушло в Москву. Я же встретился с мэром Пори (православным финном!), рассказал ему об этой их инициативе, посетовав на их стесненные "жилищные" условия, и попросил удовлетворить их просьбу о передаче русскому приходу в аренду высвобождающегося здания. По не очень понятной мне причине именно в Пори русских было довольно много и отношение к нам там было неплохое. Помнили, наверное, и прежние времена, когда на местных верфях строили массу судов для Советского Союза. Да и просьба Генконсула. Такое не каждый день бывает. Одним словом, мэр согласился.
И тогда наши прихожане опять показали, как умеют работать русские люди, когда речь идет о церкви. Откровенно говоря, здание передали им в довольно ободранном виде. И вот за какой-то месяц прихожане - в основном женщины - сумели привести и его, и прилегающий участок в очень приличное состояние.
Но чудеса продолжались! И.С.Иванов согласился приехать к ним! Правда, сначала мне пришлось свозить в Пори инспекторов из Хельсинки и Москвы, и выслушать от коллег массу нелестных комментариев в адрес подобных "инициаторов".
И вот, завершив встречу с прибалтийскими коллегами и хорошо поругавшись с некоторыми из них, 11 июня (дата важна) уже по дороге в аэропорт Министр подъезжает к храму, где его встречает толпа прихожан, русский священник, мэр города. И все это под триколором. Игорь Сергеевич очень достойно вручил им подарок - большую писанную икону. Говорили, что он даже задержал свой вылет из Москвы, дожидаясь ее доставки. А затем народ окружил его и засыпал вопросами. Мне пришлось отчасти поработать переводчиком - с русского на русский, поскольку тонкости консульских, нотариальных и прочих специфических вопросов вообще мало кому понятны. И вот еще что надо понимать. В эти первые годы правления В.В.Путина Россия действительно поднималась на ноги, и это особенно хорошо ощущали россияне за границей. Страна опять становилась уважаемой и люди радовались этому. И именно эту мысль "русские порижане" донесли до Министра как раз накануне Дня России. Я провожал его на аэродром и видел, что он был действительно глубоко тронут приемом. Потом он не раз при встречах со мной вспоминал эту историю.
Так в Пори и появился русский храм имени Казанской иконы Божьей матери. Через несколько месяцев благодаря усилиям о.Виктора, обеспечившего необходимое финансирование, нам удалось договориться с мэром о покупке арендованного здания. Кому интересно, фото обоих храмов есть на сайте "Северного благовеста".
Позднее бывало всякое. Случалось, мы оказывались на какое-то время без священника. По копейке собирали деньги на иконостасы, утварь, иконы. Приходы то росли, то сокращались. Посещение храма при Генконсульстве стало обязательным пунктом программы при многочисленных приездах в город архиереев РПЦ по приглашению финских лютеран. Бывал в нашем храме и архиепископ Парма. Настоящим праздником стало посещение храма в 2005 году митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Владимиром и полученные от него в подарок три священнических облачения. Оба храма посещал и нынешний патриарх.
Но главное было не в этих церемониях и праздничных службах. Мы открывали эти храмы для людей. Мне запомнились слова одной из прихожанок в Турку: мне главное дойти до храма, а дальше все болячки проходят. Именно в служении людям я видел главное в церкви, когда пришел в нее.
Для многих сегодня это прозвучит удивительно, но молодые приходы не только не облагались какими-либо взносами, но, напротив, получали помощь от ОВЦС и благочиния в северных странах: иконами, утварью, литературой. К нам направлялись священники и певчие, прихожане реально ощущали заботу церковных властей. Вот так примерно все это было.