|
|
||
Мне предстоит оценивать тексты, вошедшие в шорт-лист. Но, конечно, внимания заслуживают все стихи, участвующие в конкурсе. И, независимо от качества текста, уже то, что человек размышляет о сути своего "я", об отношениях с собою, людьми и миром, и воплощает свои мысли в стихи, не может не вызвать к нему - каждому автору - глубокого уважения.
В мои обязанности не входит решать, соответствуют ли представленные стихотворения теме конкурса. Поэтому я вправе исходить из презумпции соответствия - и принимаю как данность, что каждый автор задался, по меньшей мере, одним из вопросов: "Что есть человек?", "Кто я?", "Что я для мира?", "Что для меня мир?", "Зачем я?", и его стихи (то есть, создание поэтического мира, лирического героя и постижение его пути в этом мире) - честная попытка ответа.
Разумеется, в идеале такая попытка предполагает выход на метауровень - непривязанность к своему Эго, взгляд в себя со стороны, рефлексию, осмысление. Но если автор вместо постижения предаётся самовыражению - это ведь тоже ответ. И если автор отождествляет личность лирического героя с мгновением мысли, чувства, настроения - что ж, и это ответ.
Что до формы, я разделяю позицию Лотмана: художественный текст - сложно организованный смысл, и все его элементы суть элементы смысловые. Язык художественного текста - не форма, не мундир, натянутый на содержание для красоты, а художественная модель мира, структура, порождающая смыслы. Содержание подлинного стихотворения, информация, которую оно несёт, может реализовать себя только в данной адекватной структуре и не существует вне формы. Если стихи можно пересказать своими словами, это не поэзия.
На всякий случай - пояснение термина. Втычка - лишнее слово, вставленное в строку только ради соблюдения размера, "разжижающее", а иногда и искажающее смысл. На мой вкус - один из тягчайших изъянов стиха и индикатор либо неряшливости, либо неумелости автора.
Габдулганиева М.
Грядущий сон
Все суета сует, в конце концов,
приходишь к мысли, знанью одному -
мир не уйдет с тобой в чертог без снов,
лишь ты не станешь виден никому.
Твоя любовь, страданья от потерь
падут с тобой в забвения листы,
там нет материи, там нет и лиц, поверь!
иные там каноны красоты.
Там снова звук первейшим из начал
звучит где в диссонанс, где в унисон,
то какофония, а то - хорал,
он скрыт от нас - грядущий сладкий сон.
-----
Беседа с неведомым собеседником написана просто и элегантно, вдумчиво и образно, но без излишних изысков, с меленькой втычкой "а" в предпоследней строке и лишь одним существенным изъяном: седьмая строка на стопу длиннее остальных, а близко соседствующая с конкретными "лицами" предельно абстрактная "материя" так и тянет воображение от лиц к другим, менее представительным частям тела. Эти выпирающие лица, коих нет, - ну прямо как приказ не думать о белой обезьяне.
Что же до темы, она поистине неисчерпаема и допускает любые гипотезы. Я не знаю, что творится в мире ином (а по свидетельству близкого мне умного, честного, смелого человека, пережившего смерть, никакого иного мира и нет) - и потому не смею возражать лирической героине. Может быть, и впрямь в чертогах без снов будут сладкие сны. Может быть, и впрямь в листах забвения звуки, то есть упругие колебания вещества, ухитряются возникать и распространяться в нематериальной среде. Я не потяну беседу. Кто потянет?
...Уснуть навек. Уснуть -
И кончено. Поверить, что, уснув,
Избудешь сотни мук души и тела?
Да разве можно благом не считать
Финал такой? Уснуть. Навек уснуть.
И, значит, видеть сны? Вот где барьер!
Сомненье в том, что, сбросив путы жизни,
Мы будем сны загробные смотреть,
Удерживает нас на этом свете,
Пожизненные беды нам сулит.
Гаврильченко А.
Натруженная голова
Прочь, прочь выталкиваю из себя человечка,
Острого и неприметного, словно игла.
Он стережет в голове моей антиаптечку,
Могущую и здорового выжечь дотла.
Он поглощает со вкусом и жадностью мысли,
А в благодарность - объедки и мухи, и боль,
После него остается лишь дым коромыслом,
Делающий из живого раба бибабо.
Прочь, прочь (смотрю без надежды и веры на двери),
К дьяволу, к лешему, к бесу, в конце-то концов,
Впрочем, и ад не обрадуется челозверю,
Вывесив правило: "Вход только для мертвецов".
И остается мне перешагнуть через трупы.
Чувствует, хищная, жертву свою западня.
Ладно. Живи, трудоголик несчастный и глупый,
Пусть каждый день убиваешь ты страстно меня.
-----
Да, головная боль - ужасная вещь. Честь и хвала лирической героине, стойко выбирающей жизнь, и автору, сумевшему в таком состоянии написать нетривиальные, сильные и смелые стихи. Очень удачная находка - "прочь, прочь", выразительнейший спондей, крайне редко встречающийся в русском дактиле.
Глебова У.В.
Обувая мужские ботинки
Обувая мужские ботинки,
Сделать внукам мечтает подарки...
Собирает она бутылки
Под скамейками старого парка.
Среди мерзко-скрипучих деревьев,
Среди скользких презрительных взглядов
Она так же как в юности верит,
Что любовь лучше всякой награды.
Сшила шляпку из старого пледа,
И накрасив кокетливо губы,
Говорила подружке-соседке:
"Там Вертинского встретили грубо..."
В магазине взяв сдобную булку,
Творожок и бутылку кефира,
По любимому ей переулку
Возвратится в пустую квартиру.
А наутро, прибравшись в квартирке,
Сделать внукам мечтает подарки...
Собирает она бутылки
Под скамейками старого парка.
-----
Кое-где не хватает запятых. Имеется втычка "ей". В ударной позиции, под рифмой, повторяется "квартира". Но Бог с ними, огрехами формы. Этот текст можно вообще пересказать прозой - он не утратит ни бита информации. А вот содержание, непритязательное на первый взгляд, весьма любопытно. Трогательная, давящая слезу история бедной интеллигентной старушки таит второй слой смысла.
Мужские ботинки на женских ногах выглядят страшным символом нищеты. В судороге сочувствия читатель не сразу соображает, что в секонд-хенде есть и дамская обувь, и кроссовки, лёгкие, удобные и бережные к старческим мозолям. Шляпка из старого пледа - милый и правдивый штрих: для советских женщин искусство шить и вязать элегантные наряды из старья, экономя за счёт этого деньги на фрукты для детей, книги и поездки в отпуск, было нормой жизни. Дальше выясняется, что у бабули отдельная квартира - редкое везение, для многих и многих - неосуществимая мечта. Можно сдать угол девушке-студентке - вот тебе и деньги на подарки, и живая душа для бесед. Лирическая героиня предпочитает собирать бутылки. Благое дело. Общепринятый приварок к пенсии, очистка города и возвращение ценного сырья в технологический цикл. Почему же героине чудятся скользкие и презрительные взгляды? И в чём провинились перед нею тихие экологические герои - парковые деревья? Почему ей мерзок их скрип? Ей мнится, что и они её презирают? Она ненавидит природу? Или, как это бывает с пожилыми людьми, её раздражает шумящая вокруг вечно юная жизнь? В любом случае, эта неприязнь к бытию заставляет иначе взглянуть на веру героини в высшую ценность любви. Вероятно, любовь для неё - чувство идеальное, абстрактное, слишком возвышенное для контакта с живыми ближними, с грубой плотской реальностью. Даже любовь к внукам воплощается в материальных знаках любви - о душевной близости, о взаимной радости общения автор не упоминает. Тонкие детали, - кокетливый макияж и Вертинский, вершина сентиментального кича, - завершают образ инфантильного существа, застрявшей в ветхих грёзах инженю - постаревшей, но не повзрослевшей, не интересной ни выросшим детям, ни вскормленным интернетом внукам. Дух-разум, не стремящийся вверх, неизбежно скатывается вниз.
Глейзер К.
Всё будет - нужно подождать...
"Ах, медлительные люди,
вы немножко опоздали..."
Д. Кедрин
***
Всё будет - нужно подождать,
разжать кулак, разрезать вожжи,
усердным стайерам подстать
не стать, заслуги не итожить.
Всё будет - нужно потерпеть,
подпеть трюизму афоризма, -
кто строит оптимизма призму,
тот платит платиной за медь.
Из ниоткуда в никуда
крадётся дождик по карнизу,
подтекст горошиной стыда
на леску памяти нанизан.
Всё будет - позже, а пока
истец преступником не признан,
заполним паузу репризой -
с шутом сыграем в дурака.
Всё будет, будет - не сейчас,
когда вдогонку крикнет: "Фас!"
бесцеремонный парафраз
нервозного апофеоза,
когда пройдём тоннель насквозь,
когда порвём терпенья трос,
прочтём на листьях мёртвых роз,
что лучше никогда, чем поздно.
-----
Изумительная аллитерационная структура, поддержанная непринуждённым, крепким и гибким ритмом. Редкостный образец работы звуками, сплетающими музыку смыслов - смелый взгляд в себя, ясное видение реальности, открытость прекрасному и яростному хаосу мира, - без щита надежды, без панциря веры и забрала иллюзий, - свободный смех и грозная красота "никогда".
Грехова Э.
Нитенатяженье
Половинчатых решений
нитенатяженье.
Половинчатых решений
опасно напряженье.
Не задан поворот, -
одной ноги бессмысленно
скольженье.
Часов нечетный ход, -
назад? - вперед? -
не избежать паденья.
Половинчатых решений
так очевиден вздор!-
Запущен к исполненью
безапелляционный приговор!
Не станет во спасенье
и лопнувшая нить. -
Голову срубивши, к шее
нечего пришить...
-----
Каюсь: ничего не поняла. Какую нить натягивают половинчатые решения, и почему её натяжение опасно, если нить, лопнувшая от безапелляционного решения, всё равно не спасёт? Может, не трогать эту загадочную нить - вообще не принимать решений? Кто и зачем задаёт повороты? Почему бессмысленно скользить одной ногой? А двумя - уже есть смысл? Как часы ходят нечётно? Почётным - академиком, по нечётным - рыбу ловим? Как можно упасть оттого, что часы ходят так или иначе? И зачем было наезжать на половинчатые решения, если безапелляционное лишило головы? А уж из ритма я часа два выпутывалась...
Грошев-Дворкин Е.Н. Влюблённый автобус
Влюблённый автобус
Ночь впереди. Ночь позади.
Но сквозь туман и непогоду
Мчится автобус навстречу любви...
Глупый, тебе это надо? - Ей-Богу.
Мчится автобус навстречу любви
В страсти сгорая, себя не жалея.
Глупый, не ждут тебя там впереди.
Глупый, зачем тебе эта затея?
Ты уже стар. Страшно устал.
Да, и мотор барахлит понемногу.
Глупый, зачем тебе эта любовь?
Глупый, забудь ты свою недотрогу.
Ты из последних автобусных сил
Крутишь колёса пронзая тревогу,
Но не оценит усилья твои
Спящая в жизни твоя недотрога.
Сколько не рвись ты в любовную даль,
Ты для неё только призрак мятежный
Ты для неё только эхо в ночи...
Глупый, тебе это надо, сердечный?
Ты на исходе автобусных сил
Мчишься во тьме словно демон незваный.
И сам не знаешь, что давно победил
Холод любви своей ненаглядной!
-----
Вот, оказывается, почему ночью автобуса не дождёшься: они гоняются за ненаглядными автобусихами.
Нет, вообще-то автобус, вспарывающий фарами ночную тьму, безусловно, навевает романтические метафоры - о всепобеждающей любви, которой покорны даже машины. И этот текст мог бы навеять, мог бы стать забавным и трогательным, будь он хоть немного чище. Надо бы расставить недостающие запятые. Исправить рифмовку нечётных строк - либо все с рифмами, либо без. Убрать из-под рифмы одну из недотрог. Заменить неуместное "сердечный" на нужное по смыслу "сердешный", "сколько не рвись" - на "сколько ни рвись". Выбросить втычки. Разбудить "спящую в жизни" (господи, что это означает?) автобусиху. "Барахлит понемногу" - ладно, можно оставить, верное "барахлит немного" в дактиль не укладывается. Задать хотя бы одному влюблённому запредельный вопрос: "Зачем тебе эта любовь?". Продумать, почему один лирический герой обвиняет другого в глупости, пытается затоптать в нём пламя страсти, чернит предмет его любви, если знает, что автобусиха давно ждёт пылкого влюблённого, готовая слиться с ним в экстазе. Может, у коварного автобусного Яго на эту красавицу свои виды?..
Грэй Л.Д.
Злым гениям
Где прогнивший забор не защита, а сон не награда,
Есть проверенный способ домой не вернуться к семи:
Сделать шаг на тропинку, с которой не будет возврата,
И уже не катиться во тьму, а катить этот мир.
И пополнить собой несусветное сборище психов,
Что бросались под ноги идеям живыми людьми.
И забыть про синонимы счастья - "спокойно" и "тихо".
Потрясти этот мир и тем самым спасти этот мир.
Про таких говорят: примет смерть, что подпишут свои же -
Чушь собачья! Такое ПРИНЯТЬ - уж понеже вельми!
Но в судьбе обозначена цель: не банальное "выжить",
А заставить задуматься, чтоб изменить этот мир.
Стать уродливой куклой, гореть на победных парадах,
Лечь на рельсы истории всеми своими костьми...
Раз прогнивший забор не защита, а сон не награда,
Можно съехать с катушек и взять на слабо этот мир.
-----
Великолепно. Стремительно, сильно и стройно. С ясными, как сатори, идеально отточенными формулировками. С мерным и мощным, структурообразующим и смыслопорождающим рефреном "этот мир". С изумительной мерцающей точкой зрения: ироничный взгляд гения на себя и на собственный путь - и взгляд лавочника на этого дурака и психа, мерзкого возмутителя спокойствия. Вставленные ради размера пара "ужей" и "своими" (костьми) и ради рифмы - "понеже вельми", что значит, вообще-то, "очень поскольку", - не столько недочёты, сколько родинки, делающие безупречный лик живым и единственным в мире. К тому же это "понеже вельми" - в сущности, нулевое слово, маркер абсолютной, запредельной - такой, что не выразить словом - невозможности.
Я не согласна только с названием и аннотацией. Нет в тексте никаких злых гениев, великих и ужасных чёрных властелинов. Речь о нормальных гениях, торящих истории лыжню. О тех, чьими сердцами стая стала человечеством. О тех, кто дал нам огонь и письменность, анестезию и презумпцию невиновности.
И если человек так о них написал - не недооценивает ли он себя, говоря о соблазне хоть на пару минут влезть в их шкуру? Не играет ли с читателем, стараясь скрыть, что и так уже в ней?
Даймар С.
Терракотовые сны
Светили звёзды. Словно гвозди,
Вбивали свет свой в щели век.
И лакированные кости
Кружили в небе вальс калек.
Летели сонные дома,
Слезились желтые глазницы,
Решетка ребер как тюрьма,
Мой город - умершая птица.
А неба пьяная корма
Качалась в мареве восхода.
Текла по жилам сулема,
Дрожало сердце от озноба.
Но солнце cрезало ножом
Все окровавленные нервы.
Разбились сны мои дождём
О плечи обнаженной терры.
-----
Седою ртутью стынет кровь в провале черепной темницы. Комп у подушки приготовь - вдруг полонез кишок приснится.
Друд
Разыграны старые роли
Разыграны старые роли:
Был рыцарем, принцем, поэтом,
Но снова пора на гастроли -
Ждет драма с прекрасным сюжетом.
Всё будет по-новому в драме,
Любовь и интриги - иные,
Но счастье опять - за горами,
Но снова мечты - голубые.
Так надо. Иначе не стоит.
Пусть будет. Иначе - бессмыслен
Сюжет. Пусть мечта беспокоит.
Пусть короб страданий начислен.
Всё верно. Играю до смерти,
Ничуть не жалея при этом,
Что в жизненной той круговерти
Был рыцарем, принцем, поэтом.
-----
Приятные стихи. Умные и чистые. Вечная тема "весь мир - театр, и люди в нём - актёры" переосмыслена с современной иронией и спокойным мужеством.
К концу автор, вероятно, слегка выдохся: в последнем четверостишии, перед завершительным взглядом на изящный средневековый витраж "был рыцарем, принцем, поэтом", две втычки. Причём "той" в предпоследней фразе искажает смысл (а будь там просто пауза - слово "жизненной" привольно и удобно бы развернулось). Жизненная круговерть - образ тривиальный, но понятный и уместный. А та круговерть - которая? И где эта?
И всё же стихи - изначально - звуковое искусство, родственное музыке. Ну невозможно выговорить "ждёт драма".
Дурасов А.
Как быстро годы пролетают
Как быстро годы пролетают.
Уж седина пошла кругом.
И тени прошлого мелькают,
Во снах, в сознании моем.
И дом пока что не построил.
И сад пока что не разбил.
И сын пока, что не устроен.
Так что же делал, как прожил?
Где растерял свои богатства?
На что их в жизни променял?
А тень шипит, одно злорадство:
-Что ты посеял, то пожал.
-----
Текст имеет такое же отношение к поэзии, как типовая многоэтажка - к архитектуре. Пересказанный своими словами, он ничего бы не потерял. Более того, он даже стал бы лучше без лишних запятых (после "мелькают" и после "И сын пока"), без седины, пошедшей кругом (не только по голове, стало быть, но и... кхм...), без затёртого ритма и затрёпанных рифм. Впрочем, в этом наборе штампов есть своя гармония: шаблонное мышление - шаблонные строки - закономерный итог.
Евдокимова Ю.
Наедине с собой
Здравствуй, душа моя милая!
Что, потихоньку смердишь?
Жизнь тебе опостылела?
Ладно! Молчи, раз молчишь.
Думаешь самая лучшая?
Думаешь все для тебя?
Знаешь, молчи!
Это лучше, чем
дребеденить себя...
-----
Больше двух тысяч лет назад древний египтянин создал книгу "Разговор разочарованного со своей душой". Автору и его душе уже тогда нашлось, что и как сказать друг другу.
А беседу "молчишь, вонючка, ну и молчи", с нехваткой запятых после "думаешь", рифмами "тебя - себя" и непереходным глаголом "дребеденить", употреблённым с прямым дополнением, стоило записать разве что для внутреннего употребления.
Егорова Н.
Длиною в жизнь
Идём по жизни, как по тонкому канату,
Без страха, без страховки, без шеста.
Всегда лицом к восходу и спиной к закату,
Над пропастью судьбы, по ниточке моста.
Вперед идём, и вверх, откинув все сомненья,
Спешим успеть, стирая пот с лица,
Свернуть за горизонт и каплю вдохновенья
Длиною в жизнь испить до самого конца!
-----
Такие возвышенные, взволнованные, исповедальные строки, по идее, исходят из глубины души лирической героини. Их немыслимо скандировать хором. Именование себя во множественном числе несколько дезориентирует: поскольку героиня, скорее всего, не царствующая особа, то сколько же их там, на канате, предназначенном, вообще-то, для одного? Древний образ единственного, узкого, словно лезвие, праведного пути, использованный ещё в Евангелии от Матфея ("Входите тесными вратами") и в Коране (волосяной мост в рай), останется вечно свежим, патетически красивым и грозным столько, сколько перед человеком будет вставать моральный выбор. Дух захватывает от одинокой женской фигурки, идущей навстречу рассвету по устремлённому вверх волоску. Толпа на том же канате выглядит нелепо. Впрочем, скорее всего, множественное число - просто потребность лирической героини ощущать себя членом группы: "Я не одна такая". О конформизме говорит и форма стиха, эти полнозвучные, чистые, но предельно стандартные рифмы и традиционный шестистопный ямб - правда, с плавающим ритмом и нарушенный в шестой строке. Капля вдохновенья, которой хватает на всю жизнь - красивый образ. Но я не поняла, почему героиня так торопится допить эту единственную каплю, вместо того чтобы растянуть удовольствие, и так спешит свернуть за горизонт, то есть, по логике текста, умереть, что аж взопрела, бедная.
После "Вперёд идём" лишняя запятая.
Зайцева С.А.
Баллада о несбывшемся
Да, увы, не вернусь,-
Это время для горькой утраты.
Это тихая грусть о прощаньях,забытых в пути.
Все мосты сожжены,
И не будет в куда-то возврата,
Здесь рефреном звучит непонятное, будто "прости"
Все, уже не вернусь,-
Это время наполнено ветром,
Алый парус полощет внезапно сорвавшийся дождь...
И не стоило плакать! -
Душа преисполнится светом;
Да поможет Всевышний несбывшееся превозмочь!
-----
Это не баллада. Жанру баллады присущи характерные черты, различные в разных культурах, но везде достаточно строго определённые. Самые жёсткие формальные требования соблюдаются во французской балладе с её канонической строфикой, при вольной игре с темой; самые жёсткие требования к содержанию - в балладе русской: она должна иметь чёткий завершённый сюжет. А эта нежная печаль, эта мягкая акварель "по мокрому" напоминает скорее песню. Мелодичные, деликатные, размытые сожаления. Пастельные, выдержанные в полутонах образы - забытые прощанья, время, наполненное ветром, алый парус под дождём... Вот только "в куда-то" - не в какое-то место, а в некоторое направление - ужасно.
Запросто Жывой
на рыночной площади
С человека снимают кожу.
В опытных руках мастера кожа не рвётся -
сползает полупрозрачным чулком
кокетливо обнажая:
красное мясо;
жёлтоватый жир;
белые полоски соединительной ткани.
Вина человека в том,
что он не верит в прогресс.
Человек кричит.
Дети (ох, уж эти дети!)
кидают в него окурки.
Некоторые взрослые,
притворно хмурясь,
шикают на детей.
Приличный господин в клетчатом костюме заметил:
хорошо, что отменили смертную казнь -
лишать божье создание жизни было бы бесчеловечно.
Публика ждет, когда процедура будет завершена,
и кожу, по доброй традиции, раздадут на сувениры.
-----
Да. Точный портрет социума, созданный адекватными средствами.
Зевако В.И.
Мертвые или живые?
Кого в жизни нужно больше бояться
Мертвых или живых?
С кем страшней будет вместе остаться
С тем или с другим?
Мертвый урод уродом
С живым сравнения нет
Но откуда же сами родом,
С Пекла иль с Рай-Небес?
Живой привлекает внешне,
А к мертвому тянет душа
Живой может быть и грешен
Он может грешить не спеша
Но мертвый живет в ином мире
И нет у него забот
Он не хочет уж жить красиво
И не нужен ему никто
Живой Царству Тьмы покорен
Все дороги ему открыты
Он может быть даже влюблен
От любви может быть и убитым
С мертвым всегда спокойно
Он никогда не предаст
Он дышит на столько ровно,
Что хочется просто спать
Живой не может быть вечным
У него в полете душа
Он не может быть просто верным,
Он не может спокойно дышать!
Ну так что ж,
Выбирайте сами
То, какие вам чувства милы,
Но это ничто,
По сравнению с нами
Мертвыми душами злой тишины
-----
То ли невнятная аллегория, то ли история о зомби, то ли ода некрофилии. Во всяком случае, лирическая героиня говорит о мертвецах компетентно: она сама, судя по её собственным высказываниям, мёртвая. Причём давно. Так давно, что подзабыла русский язык (одно только чудовищное просторечие "с Пекла" чего стоит!), а разложившийся мозг путается в членах предложений, согласовании падежей, спряжений, лиц и чисел до полной нечленораздельности - что уж говорить о метрах и рифмах. Ну и запашок, конечно, тот ещё... Впечатляет.
Зуев-Горьковский А.Л.
Конченый
Утро.
Снова топаю в скупку
Заложить кое-что упёртое.
Сдал.
Опять проклял суку ту,
Что приёмщицей - гнида тёртая.
Смех
Сквозь слёзы, что гадко льют,
Пряча глазоньки небезгрешные.
Крик.
На выходе взяли и бьют.
Всё. Отмаялся кореш сердечный!
Ночь.
Сижу. Осознание краха.
Вижу звёздочку сквозь решётку.
Дрожь.
Не с холода - от страха,
Что подохну без горькой водки.
Сон.
Вот батя идёт живой.
Мама плачет зачем-то милая!
Стон.
И все прошли стороной,
Встали, горбясь, над чьей-то могилой.
Память.
Всплыл самый первый раз,
Когда пили ещё ребятами.
Вот и всё!
Фото в профиль и фас
Вклеят в дело, и двину этапами.
-----
Одна ошибка: в данном контексте не "сердечный" (имеющий отношение к сердцу), а "сердешный" (эх, бедолага). Крепкий, сильный текст, адекватно рисующий мутное сознание и рваную, в прорехах, память алкоголика. И состояние опьянения, и само стремление утопить в грязи собственный разум настолько мне отвратительны, что я не могу сопереживать герою. Чем таких меньше, тем мир чище.
Ивченко Е.
Мне нечего...
Мне нечего представить вам на суд:
Мои глаза - остывшие кострища -
Доверчиво и терпеливо ждут
Любителей плясать на пепелище,
Охотников до домотканых пут.
Мне незачем алмазами сверкать
И привлекать на свет неосторожных,
Напрасный труд - мои часы сверять,
Заглядывать в пустующие ножны:
Все потерявшей - нечего терять.
Мои друзья - подвальные сверчки
И куклы с нарисованной улыбкой,
Живущие движением волчки,
Живущие в аквариумах рыбки,
Колода карт - и темные очки.
-----
Безупречно.
Эти слова, тихие, страшные и мудрые, исполненные отрешённого покоя безнадежности, единственно возможны. Попробуйте пересказать любую строку своими словами, короче и проще, - получится эта строка. Лёгкое дыхание, живая естественность, идеальная простота, предельно плотная упаковка смыслов. Ни следа подгонки мысли под размер и заточки под рифму. Ни тени искусственности. Подлинное искусство.
Илзе Я.
Сороковая параллель
В этой тёплой стране, где весною снега Колорадо
Потекут на восток и на запад долинами рек
В океан через Юту, Канзас, Алабаму, Неваду,
Нет бродячих собак. Ничего здесь подобного нет.
Не сказать, что бывает тут каждому путнику сладко.
Есть бродячие люди,как жёлтая пыль на ветру,
Но не плачут собаки по будкам ночами украдкой,
Ну, а спящим в постелях, и кофе несут поутру.
Каждый сам выбирает свой путь и идёт наудачу.
Гончих Псов посылает нам небо в назначенный час.
И, решая собачью судьбу, ведь не можем иначе,
Но мечтаем о том, чтобы сделали выбор за нас.
-----
Звучит очень красиво, кроме втычки "ну" и необходимого до душевного зуда, настоятельно просящегося вместо "ведь" или "но" местоимения "мы" в последних строках (да помню я, помню условие конкурса, но строки-то испорчены).
Однако на бескрайних просторах Соединённых Штатов складывается безумно странная картина. Все американские собаки счастливы и благополучны, некоторые даже спят в постелях, и по утрам им приносят кофе. Людям хуже (как жёлтая пыль на ветру - хорошее сравнение). Выходит, это у бродячих людей собачья судьба? И они её выбирают сами, хотя мечтают, чтобы выбрали за них? И, наконец, кто кого отстреливает?
Имхолков
Черно-синее
Прошел невроз, прошел нарыв, хандра минует
Толченый толк - грамм на стакан, - ни слова всуе
Сокол, собой одевший кол, - скользит без сала
Поклоном свернута в рулон душа вассала
Плюют на снег, что здесь лежит с весны вчерашней,
Не видя новый, что валит, ложась на пашни
Соринки, бревна - все равно, - одна солома
И снова в моде имена Фома-Ерема
Зубовный скрежет, крик души, скрипенье сердца
И дьявол смотрит мне в глаза с рекламы перца
Плюс тридцать шесть и шесть в тени в девятом круге
Куда там думать о душе - вся жизнь в испуге!
-----
Страсти какие... А стихи лихие. И темп стремительный, увлекающий в карнавальный вихрь образов - острых, жутких, как и положено карнавалу - пляске мёртвых. Поднять шестистопный ямб в карьер - это не каждому дано, для этого нужны и дар, и мастерство. И ритм крепкий - постоянная цезура, редкое ныне достоинство стиха. И звукопись самоцветно играет-искрится. И сокОл хорош - не столько птица, сколько фольклорный герой из пословиц. Один ляп: отрицательный глагол требует родительного падежа - не видя нового. А что при всех совершенствах вышла каша - так это естественно, что же ещё могло выйти у испуганной на всю жизнь, дрожащей души.
Инна К.
"Хочешь быть счастливым..."
Двенадцать месяцев в году,
И все приносят счастье!
И здесь погода не причем -
Будь солнце иль ненастье.
И не причем соседский шум,
Ворчанье милой тещи
Или начальства гнев порой.
Смотри на это проще.
Двенадцать месяцев в году
Восславим, ставя свечи.
И как сказал Козьма Прутков:
... Будь Счастлив, Человече!"
-----
Повтор. Прутков сказал лучше - лаконично и грамотно. Союз "причём" требует дополнения-уточнения (погода солнечная, причём без ветра; ненастье, причём в выходной день), его сочетание с частицей "не" - бессмыслица. Отрицательное местоимение требует частицы "ни" (никто, ничто), в том числе и в предложной форме: "ни при чём". Может быть, автор имел в виду "нечто"? Но в предложном падеже оно приобретает форму "при чём-то". Впрочем, можно не править: лучше не станет, а счастье всё равно никуда не денется.
Ирониясудьбы С.
Равновесие: борьба ланцелота
шагаю в парадоксов дали
ас пушкин строчку не донёс
симметрий сверхобозреватель
и скоро в школу завершил
из басни лебедь рак да щука
нашли согласие в воде
заняв свой уровень усилий
и вдоль канала тянут воз
по рецепту народной сказки
предприятие колобок
извлекало златые нити
из доверчивых уж клубков
нулевое лицо из точки
в скафандре земного родства
появилось из ямы мамы
жизнь крики третьего лица
ямы нагружая мыслями
прямые чертит человек
перезагрузка знаков в урны
в воронку нравов выбор пал
лицо неприкосновенное
персона суперпервая
примкнуть смычок нельзя никак
на нервах социальный лифт
о будущем знак сигнальный дым
коромыслит дом близнецов
остров как яма наизнанку
должен продолжение кто
свидетель видит только древо
осведомлён ли о бревне
чурбан полено дальше кукла
спектакль оракул культ сверчка
быть или не быть связным времён
мысль жива в ростках и корнях
мир умирает свету конец
паузы памяти узы
Армия У, Нижний Новгород, 26 марта 2012 года.
-----
Автор предваряет тексты определением "пирожка" как четверостишия с чередованием слогов 9-8-9-8; никакие поэтические качества в этих четырёх строках не обязательны. То есть, "пирожок" - высказывание, но не стихи. Из самих текстов с очевидностью следует, что грамматическая согласованность, связность, осмысленность высказывания автору тоже не нужны. По-видимому, его сколлапсировавший дух-разум порождает собственные смыслы путём формальных операций со словами и буквами - как он получил слово "баланс" на стыке рядом стоящих "борьба ланцелота" (написание "ланселота" вполне правомерно - но и "ц" автора не смущает) и, обратным манёвром, "памяти узы" из "паузы". Быть может, смыслы эти грандиозны и ослепительны - неважно, всё равно им никогда не вырваться из мягкой, мохнатой чёрной дыры авторского сознания, и для меня, читателя, как и для мира, они не существуют.
Кавалли Н.
Не гневите небеса
Не гневите небеса, не гневите Бога.
Вы не видите добра. На душе - тревога.
"В мире так ужасно жить!" - думаете всуе.
"Этих бед не пережить!" - молвите, тоскуя.
Не гневите вы Творца! Верьте в себя, люди!
Как бы трудно ни пришлось - счастье с каждым будет.
Ведь темнее всяких сил ночь... перед рассветом.
Не гневите небеса, помните об этом.
-----
Наказ читателю. Мне велят верить в сЕбя - или в себялЮди? - а-а, в себя, - дабы не гневить Творца. Однако. Судя по Ветхому Завету, Бог-Отец - мужик ревнивый, Он страшно гневается, когда верят в кого бы то ни было, кроме Него. А уж религия Сына, христианство, и подавно видит добродетели праведника в смирении и покаянии, и отнюдь не сулит счастья на этом свете за хорошее поведение, что бы ни толковали, сверкая улыбкой в 64 зуба, американские телепроповедники. Впрочем, мне нет дела до Божьего настроения. Я принимаю решения и действую не из страха перед наказанием и не из упований на награду.
А вообще - гладко, крепко и бодро написано. Удалым таким строевым хореем. Было бы любопытно прочесть это обещание счастья всем, даром, и чтоб никто не ушёл обиженным, в какой-нибудь клинике. Ребёнку, пожираемому саркомой, юной матери, умирающей родами, или раздутому водянкой парню, тщетно ожидающему очереди на пересадку почки.
Калинин А.А. житие
житие
от первого
и до последнего
вздоха
всё было
хорошо
или плохо
-----
Ага. Таки да. Универсальная и всеобъемлющая истина. "Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова". Можно выбросить прочие философствования: Калинин сказал всё.
Каневский А.
Гумно
Ночь. Утречко. Деревня. Лето.
Еще на улице темно,
А в этот ранний час рассвета
Крестьянин вышел на гумно.
Его ведет обычай древний.
Уж так у нас заведено -
В любой задрипанной деревне
Есть обязательно гумно.
И нам, друзья, совсем негоже
Не знать, как выглядит оно.
На что же все-таки похоже
Вот это самое гумно?
Испорчен жизнью городскою,
Наверно не придется мне
В тиши, с усладой и покоем
Побыть немножко на гумне.
Сойти июльским полднем с воза -
Вокруг природа, как в кино -
Вдохнуть свежайшего навоза,
Взглянуть - поблизости гумно.
Оно хранит истоков семя.
Оно спокойно и сильно.
И неизменное, как время,
За нами тянется гумно.
Его спокойствие притворно.
Оно не зря сотворено.
Оно настырно и упорно,
Глубокомысленно оно.
Всесильны древние заветы,
Расстаться с ними не дано.
Нас не обманут интернеты.
Вглядись. Кругом одно гумно.
-----
Нет, это перекликается отнюдь не с "Ночь, улица, фонарь, аптека". Текст - родной брат бессмертного "Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом".
Из толковых словарей:
Гумно - огороженный участок земли в крестьянском хозяйстве, предназначенный для хранения сжатого хлеба, сушки снопов, обмолота и другой обработки зерна. Оно может быть открытой площадкой для молотьбы - током, включать одно или несколько строений (овин, рига, клуня) или представлять собой единое большое деревянное сооружение. Гумно - священное место, символ плодородия и достатка.
И хотя навоз - вещество ценнейшее, необходимое в сельском хозяйстве, играющее достойную роль в великом круговороте жизни и не заслуживающее ни презрения, ни даже иронии, но выбрать "гумно" как его эвфемизм - всё равно, что плюнуть на хлеб.
Стиль, подобный "проезжая мимо станции, с меня слетела шляпа" ("испорчен жизнью городскою, наверно, не придётся мне..."), трогательно гармонирует со смыслом.
Капустин В.
Звезды
Как редко, выйдя ночью за порог постылый
И в небо бросив вдруг случайный взгляд,
Ты видишь - звезды есть! Их свет унылый
О бесконечности тебе напомнить рад.
И ты, на миг забыв о гонке дней суетных,
Борьбу за денег блеск, озноб семейных вьюг,
В молчанье замираешь беспредметном
И мирозданье чувствуешь вокруг.
Осознаешь: живем не только хлебом,
И требует бессмертия душа.
Но - миг прошел, и позабыто небо,
И вновь спешишь по кругу, жизнь кроша.
-----
Три слова хороши: озноб семейных вьюг. Оригинальный и острый образ. Автор на миг всплыл из болота уныния.
Но только на миг.
Порог, через который можно уйти от семейных вьюг, герою постылый. И звёздный свет ему унылый - но при этом радуется. В слове "суетных" ударение на первом слоге. Герой борется за блеск денег (а чего за него бороться - отполировать монетки, и все дела). Что такое беспредметное молчание и чем оно отличается от предметного, остаётся неясным. Всё остальное - трюизмы, и по форме, и по смыслу.
Вселенная открыта всем взорам каждую ночь - достаточно поднять голову. Даже в смертной тоске бездна, полная звёзд, остаётся прекраснейшим зрелищем на свете. Автор в кои-то веки взглянул в неё - и не увидел ничего, кроме повода поплакаться на жизнь. По-видимому, случай безнадёжный.
Карде И.
Мой памятник
(Подражание Бродскому)
О прижизненной славе
не смею мечтать,
на далекий погост
прибреду умирать,
чтобы клен пятипалый
шумел надо мной,
чтобы слиться навеки
с родною землей...
Мне не нужен ни мрамор,
ни дуб, ни гранит,
мне достаточно фразы:
"Поэт здесь лежит".
Пусть века пролетают,
годами шумя,
все равно неизменны
лишь вечность да...
-----
Типичный четырёхстопный анапест, с образцовой для анапеста мужской рифмой, без пауз, без внутренних рифм. Какой смысл разбивать строки в начертании, если в звучании нет никаких разрывов? Чтоб было похоже на Бродского? Но у Бродского на Васильевском острове совсем другой размер - трёхстопный анапест с конечными двудольными и трёхдольными паузами. Записанный построчно, без разрывов.
О прижизненной славе не смею мечтать,
на далекий погост прибреду умирать,
чтобы клен пятипалый шумел надо мной,
чтобы слиться навеки с родною землей...
Мне не нужен ни мрамор, ни дуб, ни гранит,
мне достаточно фразы: "Поэт здесь лежит".
Пусть века пролетают, годами шумя,
все равно неизменны лишь вечность да...
В такой записи с первого взгляда видны темп и дыхание стиха. Ещё один "Памятник" на обширном поэтическом погосте. Сделанный грамотно, гладко, аккуратно, в благородном академическом стиле: для памятника слишком современная манера - это моветон. Словом, перед людьми не стыдно. Правда, непонятно, на чём начертать сдержанное и гордое "Здесь лежит поэт", если грядущий покойный отказался от дуба, гранита и мрамора. И почему он будет неизменнее других трупов. И почему вечность неизменна, если её века так и летают, так и летают со страшным шумом лет...
Карпицкий А.А.
Истончённость
Лакуны смысла в древе лет
Таят могущество без воли,
И призрак ядерных ракет
Воссядет было на престоле...
Но...
Недолог век пустых угроз,
И холод убивает солнце -
Наступит время майских гроз,
Настанет день... и мир вернётся.
Но...
Дичает ветер среди скал,
Сметая прах с застывших масок -
Недостижимый идеал
Не в этот раз... Не в этой сказке.
Но...
Тепло и прелесть тихих слов
Потом оценишь в полной мере,
И в плене жизненных оков
Найдётся тот, кто в тебя верит...
Но...
Мираж разбился, как Икар,
На миг коснувшийся свободы,
И вера, как степной пожар,
Спалит дотла... тоской бесплодной.
Но...
Надежда в сердце оживёт
И смочит древо влагой красной.
Пусть мир немного подождёт,
Пусть дождь утихнет... Да. Пре-крас-но.
-----
Похоже, идея "верить в кого-либо" (себя, тебя, меня) не упаковывается ни в один стихотворный размер: обязательно приходится выламывать суставы ударений.
Зато союз "но" работает прекрасно. Он нанизывает на единый каркас и неоднозначные смыслы (вроде загадочного "холод убивает солнце" - кто кого, неясно; или идеала - то ли застывших масок, то ли праха на них, то ли уборщика-ветра; или веры, что спалила тоской), и их лакуны, скрепляя взгляды с разных точек зрения в целостный образ умудрённого чередою бед и побед созерцателя.
Отрадно читать стихи, в коих лирический герой не жалуется на жизнь и не рвёт на груди рубаху.
Карсы Б.
в лодке
Как будто в лодке посреди великих вод
Плыву. И шторма нет. Качает, но не сильно.
В глазах искринки водят дикий хоровод
От напряжения (дорога многомильна).
Мой парус свернут, ведь усталости сильней
Пред буйным ветром страх - то ль детский, то ли древний.
О, если справился бы с ним, тогда скорей
В обетованных землях преклонил колени.
Уключин плач по дням ушедшим мне судья.
Толкаю весла через водоросли будней.
Волшебных строчек золотая чешуя
Едва мелькнет среди постылых словоблудий.
Но нет! Надежды, веры страстной и любви
Не растерял (хоть выражение избито).
А под ногами тленный парус весь в пыли,
И всё гребу на горизонт, шепча молитвы.
-----
Умное, цельное, несуетное произведение с гармоничной экосистемой оригинальных и глубоких образов; текст - единый знак, единый символ духовного бытия.
При жёстком соблюдении размера - шестистопного ямба - ритм стихов плывёт и колеблется: четырёхдольники с ударением на каждом четвёртом слоге кое-где перемежаются почти бесструктурными строками, а непостоянная цезура усиливает ощущение качки. Вероятно, автор сознательно стремился к такому эффекту.
Качур В.И.
учились
данную реальность взяв напрокат,
к сердцу прижимай, кричи: не отдам!
раз пятнадцать в день смотри на закат,
научись грустить к десяти годам.
праздник каждый день, салют, конфетти,
есть огонь, вода, трубящая медь -
тем, кто доживает до двадцати,
толком ничего не нужно уметь.
обещай себя хорошо вести,
дурака найди, а потом валяй,
научись острить годам к тридцати,
только этим не злоупотребляй.
раненых считать устаёт рука,
чтоб колоть орехи, нужна печать -
научись отказывать к сорока,
остальное время учись молчать.
-----
Ах, как мастерски, как оригинально, легко и стройно, как непринуждённо вплетены неожиданные аллюзии, умножающие смыслы. И как неотвратимо - цепляешься ли за неё, опускаешь ли усталые руки - ускользает эта на краткое время данная, вечно вечерняя реальность. Дальнейшее - молчанье.
Кашпур В.В.
Скольжение
Вот капля разума упала
На жизни хрупкое стекло.
От влаги чувств полнее стала,
И дрогнув, время потекло.
Скользя по плоскости событий,
Летит она во весь опор,
Вбирая новизну открытий,
И буден обходя затор.
Меняет разум свою форму
Из мыслей оставляя след,
Для новых капель -- быт и норму,
Росу провалов и побед.
Когда увесистой душою
Срывается рассудок в зной,
Стремленье к полному покою
Уносит сущность в плен земной.
-----
В аннотации указано: Вечность скользит каплями жизней. Новая жидкостная модель ноосферы. Разум (капля) = душа + рассудок на плоскости событий.
Стало быть, не стихи, а версификация гипотезы, как Лукрециева "О природе вещей" - в лучших античных традициях. И можно промолчать о качестве стихотворной формы. Это радует. С другой стороны, модель создаётся для того, чтобы, приложив её к реальности, узнать что-то новое. Объяснить прежде не объяснённое явление, предсказать поведение какого-нибудь объекта, сделать осмысленный вывод. Модель должна работать, иначе она - всего лишь интеллектуальная игрушка, и доказательство её работоспособности - новая информация. Где она?
Кирпичев
Падал снег
Падал снег с сухих ветвей,
Спал Творец - была суббота,
С давних пор, с начала дней
Ищут люди в мире что-то.
Падал снег, по ним скорбя,
На дорогу, крыши, плечи,
Тело жаждало тебя,
А душа боялась встречи.
Падал снег на кромку дня-
В этом мире вечерело,
Вечный Бог есть у меня,
И стареющее тело.
Падал снег, но не спеша-
У него такое свойство,
У меня болит душа,
И на сердце беспокойство...
-----
Если это негромко спеть под гитару, пойдёт, как по маслу. Простой и чёткий ритм, завораживающая строфическая анафора "падал снег", хорошие рифмы, задушевно, интимно, с интеллигентной грустинкой. И очень красивый снег, сухой, невесомый, неспешный, очень красиво падает на дорогу, крыши, плечи и на кромку дня - прекрасный образ. И все атрибуты духовности - сердце беспокоится, мятущаяся душа поэта болит и боится встречи (хотя бояться было бы логичнее стареющему телу), люди чего-то ищут, снег по ним скорбит, даже два бога имеются, один спит после сотворения мира, другой вечный. Слова так умело отобраны, что сами создают приятный флёр осмысленности текста. Жидковатый - но под музыку это будет незаметно.
Клеандрова И.А.
Зеркало
Холод стекла, куража амальгама.
Эхо печали и ярость чужая...
Чувства с моралью оставив за рамой,
радостно встречу и сказку, и драму,
лик мирозданья в себе отражая.
В образ - как в реку. Побыть интересно
монстром, ханжой, стариком и ребенком...
Маска бесстрастности падает, треснув;
нет никого - и на оттиске бездна,
хаос, кипящий за лаковой пленкой.
Гонор. Смятение. Громы и розы.
Жду. Что угодно. Улыбки - и камня...
Все принимаю без лишних вопросов:
пусть каждый штрих - лишь рассеянный отсвет,
частью волшебной картины он станет.
Вот вам портрет из оброненных нитей.
Руки на месте? Корона не съехала?
Тушь. Акварель. Фотошоп и граффити...
Вы не сердитесь, а просто живите.
Просто смотритесь - хоть издали - в зеркало.
-----
Роскошное зеркало - изысканной, изощрённой, изобильной красоты. В виртуозно изваянной раме, в прихотливом сплетении лиц и цветов, почти не заметен единственный обломленный завиток - "что" вместо "чего угодно". Разумеется, такое сокровище не может не быть волшебным - и тёмная глубина за венецианской гранью миров морочит вопрошающий взгляд хороводом теней. Зеркало любезно отражает смотрящего - мирозданием. Оно даже корону на нас надевает. За что же сердиться? Себя, как в зеркале, мы видим, но это зеркало нам льстит.
Ковалевская А.В.
Странное тождество
Странное тождество существования
С разных сторон суетливого глобуса:
Виды в витринах, шагов расстояния,
Бег отражений на стёклах автобусов,
Мокрыми нитками тучи прошитые,
Брызги рекламы по лужам неряшливо...
Встреча, вином в саксофоны разлитая,
Томно поёт про негаданно важное
Странное тождество - мыслей невнятицу,
Векторов чувств и случайности выбора...
Огнь в океан обессиленно катится,
Чтоб над Днепром завтра яростно выгореть.
-----
Калейдоскоп мимолётностей, сверкающий в лучах одного на всех Солнца. Единство в хаосе. Очень необычный, обворожительный и - жизнеутверждающий образ. Только, мне кажется, что-то не то с падежом: странное тождество - векторов чувств, случайности выбора и мыслей - чего мыслей? - невнятицы.
Встреча, вином в саксофоны разлитая, - волшебно.
Коваленко В.Н.
Осенний блюз
Под мелодию плавного блюза
Оголенные ветки бьют в окна.
Может, опять, ты промокла
Дождями осенними, Муза...
Падают листья-дни моей жизни,
Капли дождя, словно слёзы мои,
Ветер шумит - мои это мысли,
Чувства мои, как слепые дожди.
Плачут деревья под хмурым дождем,
Где-то грустит про себя саксофон.
Грустно и мне, и под старым зонтом
К ним ухожу, чтоб забыть обо всем.
-----
Действительно, блюз. И свободный ритм с синкопами, и покачивание стильно хрипловатых, будто контральто толстой негритянки, рифм, и наивные, архаичные, как Африка, сравнения и метафоры, и вековечная меланхолия под сплошной шум дождя, и столь естественное для шаманской души чернокожего слияние с сущим, уход души к деревьям, дождям и живому, пронизывающему, словно стон из возлюбленных уст, голосу саксофона.
Козлов И.В.
"Фиолетовый цвет..."
Фиолетовый цвет
Безлошадного поля
Искушает судьбу
Обнажённого знака,
Одевая деревья
В зелёные ризы,
Обещая поверить
Надменной печали.
Но тяжёлая туча
Ползёт с горизонта,
Словно раненый зверь,
Безразличный к охоте,
Обмывает дождём
Осквернённое сердце
И скрывается где-то
За пределами страха.
-----
Сюр. В этом я - профан, воспринимаю на первом уровне: "нравится - не нравится". Мне очень нравится обнажённый знак. В этом жутком недвижном лиловом мире, где лишь туча выше и над, живая и может его покинуть, все обитатели - нагие знаки самих себя.
Колонок
Ветер мой поднебесный
Ветер прошел сквозь пальцы,
в дырявой ладье отчалил -
плывет по реке бесконечной,
плывет по реке беспечальной.
Мне не хватает ветра -
где теперь его встречу?
"Плыви по реке беспечальной,
плыви по реке бесконечной.
Там, где река и море
сгинут в единой бездне,
там и найдешь ты ветер,
ветер твой поднебесный".
Где отыскать теченья,
что мне подмогой будут?
"Все бесконечны реки,
так выбирай любую!
Все приведет куда-то,
всякий путь повторится:
в бездну впадает горе,
в небо впадает птица.
Плыви, ничего не бойся:
нет для тебя преграды;
душа не впадает в душу,
но ветру души не надо".
-----
Да, возможен и такой путь к себе - не философский, но магический, в заговоре, в вопрошании бесплотного собеседника и горних ответах. В тщательно выплетенной автором реальности все пути реками текут в бездны мира иного, гипнотические повторы погружают душу в глубины, где "я" сливается со стихией, и героиня бесстрашно отдаётся колдовскому потоку. Многие ли смогли бы?
Кольцевая В.
Сикстинская Варвара
Рядом с моим - к тебе вплотную -
отраженье плечистого немца.
Но лишь вид обнаженного Младенца
голову золотую
склонить заставил.
Немец глядит: однокрылый ангел.
А тот, не глядя: прерафаэлит.
И плывет: Илиополь, берег...
понт вливается в мутный терек,
тибр и темзу,
в цветущей тине утопая, Офелия спит
(в акте 5-м - те же).
А душа ее в облаках зернистых
зрит: взобравшись на пантеон,
Папа Юлий играет Папу Сикста
и думает, что Симеон.
Вот и сретенье, вот гора или пропасть
растет меж тобой и не мной.
Что ты хочешь - Папская область,
всхолмье, пахота, перегной...
И почти готов заплакать,
чисто ангел от плечика до ланит,
ражий немец глядит на Папу
и думает: прерафаилит.
Но с иного неба летит,
как с иных полотен,
Рафаил - на твое лицо,
теребит соломоново кольцо
и думает: бесплотен.
-----
Я ни на миг не помыслю, что стихи создавались с целью убедить среднего читателя - меня, в частности - в его беспросветном невежестве. Я и так знаю. Скорее всего, автор просто беседует только с собой, исключая читателя из своего поэтического мира. Энциклопедически образованная лирическая героиня погружена в сложнейшую игру отражений, порождаемую и реальностью внешней - стеклом перед Рафаэлевским полотном, и реальностью внутренней - рефлексией над живописным шедевром и вызванными им отдалёнными ассоциациями. Запечатление этой игры в словах, вероятно, не было главной задачей автора - слова вырывались сами, как судорожные восхищённые вздохи, полуосознанно, полувнятно, и представляют собою опорный конспект авторской медитации, предназначенный для внутреннего употребления.
Я не буду даже пытаться распутать эти ассоциативные связи. Почему главным персонажем картины стала Святая Варвара, смирно сидящая у ног Мадонны; почему папа Юлий, по слухам, похожий на папу Сикста, считает себя Симеоном; почему Рафаэль тянет за собой отвергавших его прерафаэлитов с их Миллевой Офелией; почему в восприятии лирической героини на картине присутствуют Младенец, Варвара, Юлий, ангелочки, облака из лиц и даже - откуда ни возьмись - Офелия, но нет Марии (а мне это обидно, знаете ли); почему море впадает в реки; почему папа Юлий подался в прерафаилиты и кто они такие (если судить по аналогии, то - противники эстетических идеалов архангела Рафаила); что общего у Рафаэля и Рафаила с колечком в кармашке, кроме имени; наконец, чем пленил героиню случайно оказавшийся рядом немец - мне неведомо. Ignoramus et ignorabimus - не знаем и не узнаем.
Но пространственный сюр "вот гора или пропасть растёт меж тобой и не мной" навеки пленил моё сердце.
Костенко П.А.
Под звездами
На небо звездное смотрю,
О, сколько там миров мерцает.
Как заколдованный стою,
Там жизнь наверно процветает.
А может там переполох,
Какой у нас и не приснится,
Прогресс с рождения заглох,
И все в огне, в дыму коптится.
В расчетах допустить творец,
Не мог такого преступленья,
Природы золотой венец,
Замыслил он для восхожденья.
Не косит там людей война,
Живут без старости веками,
Эдем вокруг и жизнь красна,
И чувствуют себя богами.
Растет сознанья, интеллект,
Ученью нет ни в чем предела,
И гравитацией планет,
Умеют править очень смело.
Светилам задают маршрут,
Меняют их словно перчатки,
Где захотят там и зажгут,
Везде завидные порядки.
Сплелось там разума ядро,
Галактик общая столица,
Нас на задворки отнесло,
И нету сил соединиться.
Не стоит нам посланца ждать,
Проблему, чтоб решил скорее,
Науку нужно развивать,
Друг к другу быть во всем добрее.
Повадки наши от зверей,
Инстинкт в душе засел глубоко,
Грыземся из-за мелочей,
Борьба смертельна и жестока.
Злодеи захватили власть,
И празднуют на пьедестале,
А чтоб от туда не упасть,
Поддержку ищут в криминале.
Меж нами вирусы парят:
Разврата, зависти, коварства,
Повсюду злобствуют, хамят,
В почете деньги и нахальство.
Болезнью зла заражены,
И держат нас на карантине,
Визиты к нам запрещены,
Одни купаемся в трясине.
-----
Какая странная смесь. Научная фантастика в старых добрых традициях русского космизма, созданная Божьим замыслом утопия в масштабах группы галактик, предвыборная речь кандидата от оппозиции и возрастное ворчание. Если бы это было изложено в прозе, я бы, может, и прониклась публицистическим пафосом. Но сообщение вколотили в ямб, где не влезало - скомкали, где осталось пустое место - напихали втычек, для блезиру оклеили дешёвенькими рифмами. Потом бросили горсть запятых, рассыпавшихся среди слов случайным образом, - и тем доломали смысл окончательно. Доконало меня "растёт сознанья, интеллект". Растёт сознание и интеллект? Растёт интеллект сознания? Как ни верти, выходит нечто не интеллектуальное.
И ведь автор - хороший человек, болеет душой за судьбы человечества, смотрит на звёзды, размышляет о серьёзных вещах. Наверное, у него есть идеи более конструктивные, чем благопожелание "науку нужно развивать, друг к другу быть во всём добрее". Нужно, кто же спорит...
Кросс Ю.
Выбор души
"Здравствуй, милая душа,
Ты все та ж слепая дева,
Всхлипываешь, чуть дыша,
И ко мне идешь несмело.
Что ты плачешь? Кто обидел?
Не рыдай, не пачкай шелк.
Кто потряс твою обитель?
Кто в ночи к тебе пришел?
Страх? Так он дурак проклятый!
Он играется - щенок!
Рок? Так он взглянул украдкой
На калеку - занемог.
Вот слепая! Вот дурная!
Ты рыдаешь все по нем?!
Брось! Он Рок - Судьбина злая,
По сердцу он бьет огнем!"
И калека присмирела,
Рот открыла, просипела...
Льются слезы по щекам,
Мокрый шелк скользит к губам...
Рок мечется в безумных муках,
С собой не может совладать -
Когда душа протянет руки,
Злой Рок не сможет отказать.
Коль жить захочется слепой -
Ей все открыты будут двери.
А если скажет: "Мир сей злой!",
Судьба поставит на колени.
-----
В аннотации сказано: Мир - это зеркало, и оно возвращает каждому его собственное изображение. (c) У.М.Теккерей
Душераздирающая история в стиле "жестокого" городского романса конца 19-го - начала 20-го века ничего не добавила к афоризму, к этой красивой обманке, кроме пикантных подробностей. Душенька-Психея, почему-то слепая и сипящая, у которой ночью кто-то побывал - она не разглядела, кто, но теперь плачет-убивается, потому что осталась девой. Злой рок, который не может ей отказать - какой же он тогда злой? Сама доброта. Весь остальной текст - невнятица, и мне в лом её дешифровать. В путанице последнего четверостишия смысл смутно угадывается, но какой - трудно определить. То ли "ты со мной по-хорошему - и я с тобой по-хорошему", то ли "да и нет не говорите, белого и чёрного не называйте", то ли "как вы лодку назовёте, так она и поплывёт"... Темна вода во облацех.
Просторечное "играется" режет уши хуже пенопласта по стеклу.
Крофтс Н.
"Ностальгическое" или "О генах"
Знать - судьба. Не уйти.
Губы с дрожью прошепчут: 'Осанна!'
Но темнеет лицо.
И беда понесётся вразнос.
Волокут.
Кровь на белом снегу.
Крики ужаса.
Бой барабанный.
"Нам бы крови да слёз, молодцы,
нам бы крови да слёз!"
Видно, гены у нас -
от лихого, шального смутьяна.
Что-то тихо? Вставай!
Сочинить ли со скуки донос?
Кто наврал,
что у нас благодать, мол, нужна и желанна?
Нам бы крови да слёз, молодцы,
нам бы крови да слёз!
И уютно живя
возле ласковых вод океана,
в жилах чую метель,
да пургу, да ядрёный мороз.
Бунты. Раж. Топоры.
Да на рельсы опустится Анна.
"Нам бы крови да слёз, - прошепчу. -
Нам бы крови да слёз".
-----
М-да. Гений и злодейство совместны.
Кулик В.В.
Первая песня
Скажите мне, мой господин,
Зачем в сиянье звезд холодных
Видна печаль веков пронзенных,
И солнце радует наш взор,
Лишь ослепив -
Неужто там позор?
А ветер, славный вестник перемен,
Следы намеренно сметает,
И словно с памяти стирает
Страницы исторических измен.
Зачем бегущая волна морская,
В глубоком месте будто неживая,
И птиц полет и суеты порок,
Зачем послал нам вещий Бог?
Откуда власть людей имущих,
Над долей бедностью живущих,
Ведь сердце каждого имеет вес,
Зачем вмешался в это бес?
Откуда льются все печали?
Зачем даются сны ночами?
Где перепутье всех дорог?
И в чем нуждается пророк?
А радость, столь желанная подруга,
Зачем изменами живет?
И хоть порою посещая,
С годами чаще предает.
Вопросов больше чем ответов,
И всех уже не счесть советов,
Лукавых, вещих, неземных,
Мудреных, мудрых и простых.
Поется песня для влюбленных,
Стенает плач по погребенным,
И плавной поступью веков,
Стекает время в пасть миров.
-----
Если бы это и в самом деле была первая песня автора, то можно было бы простить ей первозданный хаос тем, образов, размеров и зачаточных рифм на разных стадиях эмбрионального развития. Можно представить, как человек, думая на досуге обо всём на свете, - мыслью всего касаясь и скользя мимо, - вдруг услышал внутренним ухом мерный ритм, повторяющийся шорох прибоя в наплывающей череде идей. И, потрясённый прорезавшимся поэтическим даром, записал. Как вышло, так и вышло. И ведь даже композиция намечена, обращение к стихиям - свету (звёздам и солнцу), воздуху (ветру), воде (морской волне) и... До земли не дошло: волна подхватила, закружила и утопила в водовороте вопросов.
Первую строку, риторическое обращение, - к творцу ли? к читателю? к кому угодно? - следовало бы поставить отдельно от первого четверостишия. Бережно отделить зёрна от плевел. Сохранить удачи - ослепляющее красотой солнце, вестник перемен ветер, сметающий следы, где перепутье всех дорог и в чём нуждается пророк, хорошие эпитеты для советов и потрясающе таинственную пасть миров, пьющую время. Разобраться, чем пронзены печальные века, где позор, что имеется в виду под историческими изменами, как изменами живёт радость (она ими кормится? Или героя радуют измены?) и кто стенает - плач или всё-таки плачущий. Навести порядок, в общем.
А изъяны формы - что ж... Форма соответствует содержанию.
Курильчук В.П.
Табуреточку, гость
Фляга браги. Трескучая печь.
Подоспел первачок.
С неказистой гармошкою плеч
Пробу снял старичок.
Совершил вековой ритуал:
Капнул в ложку на треть,
Будто фокусничал, поджигал,
Любо спирту гореть.
Заглянувшую душу уважил:
- Табуреточку, гость,
В горло наше за здравие ваше!
Жив единственный тост!
Из беззубья прорвался кураж.
Не укрыть, был матёр.
Мужичище, нетёсаный кряж,
Деда Ваня, шахтёр:
- Уголёк, как теперь ты далёк,
Как ты скрючил меня,
Стопка-топка - годам огонёк -
Всё, что в силах поднять.
-----
И огурец.
|