"Вологда -- культурная столица русского Севера", -- гласят надписи на баннерах и плакатах в исторической части города. И с этим, казалось бы, слишком гордым утверждением трудно не согласиться! По сохранившимся памятникам древнерусского зодчества Вологда относится к числу нескольких самых богатых городов России. Она вполне сравнима с Ярославлем и Ростовом -- составляет вместе с ними единую ось (дорогу от Москвы к Белому морю) и является самой северной из этой великой триады.
Другие знаменитые города русского Севера (чуть уступающие ей по числу древних памятников) -- Великий Устюг, Тотьма, Кириллов, Белозерск, Устюжна, -- административно относятся к Вологодской области. Вологда занимает в их ожерелье такое же место, как Москва -- в "Золотом Кольце". Кстати, с Москвой они ровесницы: первое упоминание обеих относится к 1147 году.
Примечательно, "столица русского Севера" беспримерно расцвела, никогда не будучи столицей отдельного княжества. Зато она всегда являлась крупным торговым центром. Особое значение город приобрёл с началом торговли с Англией в середине XVI века через Белое море и Северную Двину. Река Вологда, как и Сухона, стала частью важнейшего пути с севера в самый центр России.
К этой же эпохе относится начало масштабного каменного строительства.
Вологда -- один из тех городов, где не ты ищешь достопримечательности, а они окружают тебя: так невероятно густо и красочно, что просто теряешься и не знаешь, куда пойти сначала, куда потом. Если б, например, от Софийского собора можно было двинуться сразу во все стороны!.. А ведь средневековый город, судя по разбросу церквей, был просто огромен. Только вдоль реки Вологды его историческая часть вытянулась на 5 километров.
Даже я за короткое время встретил в центре более 20 церквей -- в основном допетровского зодчества. XVII век в Вологде представлен почти так же "подробно", как и в Ярославле. Есть и более древние памятники.
Здесь собралась настоящая сокровищница древнерусского искусства. XVI век представлен Софийским собором и четырьмя храмами Спасо-Прилуцкого монастыря; XVII -- кремлём (архиерейским домом) и множеством приходских церквей, которыми буквально усыпан весь исторический город. Уникально и гражданское зодчество Вологды, но об этом отдельный разговор. Кроме того, можно назвать этот город и своеобразной столицей Северной Фиваиды -- края величайших русских монастырей.
Главной святыней Вологды и окрестностей, крупнейшим центром паломничества с XIV века стал Спасо-Прилуцкий монастырь. Сейчас он -- на северной окраине разросшегося областного центра. Чтобы не повторяться, просто сошлюсь на свой очерк из книги "В гости к святым", где я, как смог, уже постарался описать это, действительно, беспримерное по красоте место.
В добавление имеет смысл сказать несколько слов об основателе монастыря преп. Димитрии Прилуцком († 1392 г.). Родом великий подвижник, друг и "собеседник" Сергия Радонежского, был из Переславля-Залесского. Там он принял постриг в Горицком монастыре, а около 1348 г. основал на окраине города новый монастырь "Николы на Болоте" со строгим общежительным уставом. В житии особо отмечается, что "преподобный Димитрий любил приходить в монастырь Живоначальной Троицы к преподобному Сергию для взаимной молитвы и назидательной беседы". Так же, как и св. Сергия, его глубоко почитал великий князь Дмитрий Донской и однажды попросил быть воспреемником при крещении одного из своих многочисленных детей. Но поскольку "слава для монаха -- что сеть для птицы", Преподобный решил покинуть слишком оживлённый и близкий к Москве Переславль и, взяв любимого ученика Пахомия, отправился в глухие северные края. Сначала он поселился в 20 километрах от Вологды, но это вызвало недовольство местных крестьян -- они боялись, что постепенно здесь образуется большой монастырь: "овладеет нами и нашими сёлами". Тогда преп. Димитрий переселился в излучину реки Вологды в 3 км от города -- отсюда пошло и название монастыря "Прилуцкий". 1 августа 1371 г. была освящена церковь во имя Происхождения честных древ Креста Господня (по-народному праздник -- "Первый Спас"). Этот день считается датой основания монастыря -- первого общежительного в Вологодских краях.
Преп. Димитрий отличался исключительным аскетизмом. Он носил вериги, круглый год ходил в одном тулупе из жёстких овчин, надетом на голое тело, так что летом страдал от жары, зимой от холода. "Пост его столь суров, что он по целым неделям не принимал пищи, лишь в праздники позволял себе "некое утешение" -- вкушал малую просфору с тёплой водой". От такого "жестокого жития" лик его сиял особенной одухотворённостью, удивлявшей людей. Из-за этого он стал прикрывать лицо монашеским куколем даже во время бесед с мужчинами, с женщинами же вообще говорил очень редко -- только при крайней необходимости. Ещё в Переславле одна любопытная "женка" была наказана параличом за то, что подглядывала за ним в окно кельи. Преподобный тут же исцелил её, но добавил: "Для чего ты, неразумная, захотела видеть грешника, уже умершего для мира?" А ведь это и была практически реальная, уже не фигурально выражаясь, смерть человека для всего того мира, который кроме Царства Божьего!
В глубокой старости, 11 февраля 1392 г. подвижник наконец переселился в вечность. В монастыре ночью неожиданно разлилось такое благоухание, что все поспешили в келью Преподобного, но нашли его уже усопшим -- только лик сиял неземным светом.
Из прижизненных чудес святого особенно известна его молитва о упокоении Дмитрия Донского в сам момент кончины князя в 1389 г. -- тогда как известие об этой смерти пришло в Вологду лишь через несколько дней.
Массовые посмертные чудеса начались с 1409 г., когда в регионе свирепствовала эпидемия так называемой "корчеты" -- сотни людей исцелились у его гроба. Чудесным явлением вместе с двумя "световидными мужами" он помог отразить нападение на Вологду Дмитрия Шемяки в 1450 г. Век спустя одному иноку его монастыря явились в видении многие святые; когда же тот искал среди них "родного" чудотворца, раздался громовой голос: "Ныне чудотворец Димитрий в Казани".
Таким образом многие события в жизни и Вологды, и всей России, видимо, не обошлись без небесных молитв преп. Димитрия Прилуцкого.
Именно у мощей преп. Димитрия родители свт. Игнатия Брянчанинова, будучи несколько лет бездетными, вымолили себе сына. Родившийся в 1807 г. младенец был назван Дмитрием в честь Прилуцкого Чудотворца. Игнатий -- это его уже монашеское имя. Так Преподобный стал небесным "детоводителем" будущего великого святителя XIX века -- "отца современного монашества".
Вернёмся к центру города.
Исторически Вологда делилась на 4 части: собственно Город (в границах кремля Ивана Грозного), Верхний, Нижний и Заречный посады. Каждая из этих частей сохранила свои жемчужины архитектуры. И всё же шедевр шедевров -- поразительный по цельности восприятия, огромный, многоглавый Соборный ансамбль на территории кремля.
Здесь необходимо сделать небольшое пояснение. В 1560-е годы, при Иване Грозном, в Вологде начинается строительство грандиозной крепости(1). Площадь её вдвое (!) превосходила Московский кремль. Учитывая, что до возведения почти 7-километровой твердыни Смоленска оставалась треть века, Россия вообще ещё не знала столь колоссальных единовременно построенных оборонительных сооружений (большая по размерам Псковская крепость формировалась постепенно). Почти правильный четырёхугольник стен протянулся по линии нынешних улиц Мира, Октябрьской, Ленинградской и набережной Вологды. С севера и востока крепость прикрывали две реки: Вологда и впадающая в неё Золотуха.
Ясно, что это связано вовсе не с оборонительным значением глубоко тылового города (до ближайшей границы -- сотни километров), а с какой-то огромной государственной задачей, которую явно планировал возложить на Вологду Иван Грозный. Легенды утверждают, что он, немного-нимало, пытался перенести сюда столицу!
Так ли уж неправдоподобно это амбициозное предположение?
Многие великие правители, реформаторы, тираны, волюнтаристы мечтают начать всё с белого листа. "Всё" -- это значит, совсем всё!
В Москве было слишком много бояр. Москва была самодержцу ненавистна, как древний центр "земщины" -- по крайней мере, в "опричный" период его жизни. Это только современные почитатели Ивана Грозного слишком умозрительно приписывают ему любовь с Москве как "Третьему Риму", считая её естественной для помазанника Божьего. В действительности же, древняя столица была ничуть не более любима Иваном Грозным, чем Петром I. Сама идея опричнины -- бесповоротно порвать со всем прежним. И до тех пор, пока царь был пленён мистической идеей опричнины, Москве в этом "кромешном" мире не могло быть места(2).
Крепость так и осталась недостроенной. Был возведён "вчерне" лишь огромный Софийский собор. К удивлению современников, Иван Грозный неожиданно охладел к своей идее и навсегда покинул Вологду. Видимо, разорение Москвы Девлет-Гиреем в 1571 г. было воспринято им как Божье наказание (ибо, согласно его же идее, Самодержец в ответе пред Богом абсолютно за всё, что происходит!). Опричнину вскоре отменили. Курс в очередной раз сменился -- по крайней мере, подредактировался.
Естественно, современники искали каких-то суеверных, мистических объяснений -- и складывали многочисленные легенды. По одной из них, Вологде помешал стать столицей всея Руси... кирпич, сорвавшийся со сводов собора и стукнувший царя по голове (хотя, при такой колоссальной высоте, падение даже маленького кусочка повлекло бы несомненный летальный исход!):
Как из свода туповатова
Упадала плинфа красная,
Попадала ему в голову,
Во головушку во буйную,
Во мудру голову во царскую...
Царь рассердился, приказал всё рушить и уехал навсегда! Особенно интересно в этой песенке-легенде противопоставление "свода туповатова" (вот ведь, из-за него всё случилось!) и "мудрой головы царской".
Падение плинфы на голову царя -- самая известная, но не единственная легенда, объясняющая его бегство из Вологды.
В. А. Гиляровский приводит слова известного собирателя старины Е. В. Барсова: "А вот это, видишь, на стене железные вериги в пуд весом. Их носил юродивый Фомушка, который проклял за душегубство Ивана Грозного, когда он зверствовал в Вологде. Иван Грозный после этого проклятия уехал и не тронул блаженного. Вериги потом в Вологде висели в монастыре, а Палладий, новый архиерей, приказал их убрать и выбросить" (В. А. Гиляровский, "Москва и москвичи"). О "Фомушке" не сохранилось никаких достоверных сведений; тем более, он не был канонизирован -- видимо, этим и объясняется такой поступок архиерея... если, конечно, Барсов не преувеличил относительно "выбрасывания". Да и вообще чего-нибудь не перепутал.
Итак, на момент отъезда царя успели возвести в камне лишь юго-восточную стену кремля с девятью башнями (вдоль Золотухи) и часть северо-западной стены. Участки меж ними достраивали из дерева. Крепость получилась колоссальной, но в незавершённом виде очень слабой. В Смутное время, 22 сентября 1612 г., отряд поляков взял её неожиданно "изгоном", без всякой осады -- Вологда была разграблена и разорена за один день. Остатки кремля погорели в пожарах середины XVII века. В начале XIX века была разобрана последняя обветшавшая каменная башня.
Итак, от крепостных сооружений не осталось ни метра, зато сохранился Софийский собор и всё его позднейшее окружение.
Панорама Соборного комплекса из-за реки -- одна из самых потрясающих по выразительности, по богатырской мощи архитектуры, какие только можно встретить в древних русских городах. Лучший вид на него открывается с противоположного берега Вологды. Отражения собора, колокольни и окружающих церквей -- ослепительны, как айсберги, и сказочно контрастны с зелёным обрамлением узенькой реки. "София Вологодская" на века определила облик города.
Исходя из особенностей ландшафта, алтарь Софийского собора обращён к реке: не на восток, а, как сказали бы моряки, на северо-северо-восток. Вслед за ним и другие вологодские храмы строились с таким же расположением. Поскольку, ориентация на восток -- скорее, традиция, чем чёткий канон, это вполне допустимо. Но всем внимательным наблюдателям запоминается такая любопытная особенность вологодских церквей.
Софийский собор по своему престольному празднику Успенский. И это его полноправное название. Дело в том, что София-Премудрость -- чисто аллегорическое понятие из Книги Притч Соломоновых (ветхозаветное пророчество о Церкви, а в ещё более символической трактовке -- о Богородице). Никаких праздников в честь Софии быть, конечно, не может: Церковь отмечает дни реальных событий и святых, а не отвлечённых символов. Таким образом, престольный праздник всех Софийских соборов (а их всего несколько в мире) -- Успение Пресвятой Богородицы(3).
Софийский собор Вологды включён во все хрестоматии по древнерусскому искусству -- как самая яркая иллюстрация консервативного направления в зодчестве XVI века. Действительно, трудно найти более разительный стилевой контраст с современным ему "модернистским" течением: с шатровым храмом Вознесения в Коломенском, шатрово-многобашенным Покровским собором. Софийский собор нарочито повторяет более древние аскетичные формы -- да и само его посвящение соответствует домонгольским соборам Киева, Новгорода, Полоцка, навевает ассоциации с Византией. Пожалуй, оно косвенно подтверждает, что замысел Ивана Грозного сделать Вологду новой столицей безраздельно-самодержавного царства -- не такая уж и легенда! Очень уж всё в этой "легенде" внутренне логично и взаимосвязано: архитектура и идеология. Беспрецедентные масштабы и сроки строительства -- и беспрецедентное посвящение храма. Иван Грозный -- как новый Юстиниан, ровно тысячелетие спустя!
Собор был возведён "вчерне" -- то есть без отделки, -- всего за два года: 1568-1570. Обычно так его и датируют в искусствоведческой литературе. Можно себе представить, как торопились мастера при этом грандиозном строительстве, на тот момент практически не имевшем себе равных на Руси(4). Но затем он 17 лет стоял недостроенным и был завершён и освящён лишь в 1587 г.
За образец взяли Успенский собор Московского Кремля. Но в итоге храм получился куда больше своего московского образца! Высота Успенского собора в Москве -- 45 метров, здешнего -- почти 60. Это один из самых больших храмов во всём допетровском русском зодчестве.
Особенно замечательно в облике Софийского собора, что его узенькие, как бойницы, окошки в огромном монолите не были безобразно расширены в позднейшую эпоху (редкая удача!). Величественный и одновременно аскетичный силуэт сохранился практически без изменений. Пристраивалось лишь грузное крыльцо с юго-востока, но в ХХ веке, при реставрации, его убрали.
Сейчас законсервированные осколки наружных фресок обрамляют огромный портал. Отчётливо различимы грозные ангелы в доспехах, с мечами.
Внутри собора поражает огромная высота и необыкновенный простор. В этом пространстве как бы парят колоссальные паникадила -- пожалуй, в 2-3 раза больше человеческого роста. Вдоль боковых стен размещены гробницы двенадцати вологодских архиепископов: несколько веков собор был кафедральным (сейчас он, к сожалению, не действующий, а музейный).
Во всю переднюю стену почти до основания купола возвышается грандиозный пятиярусный иконостас 1737-41 гг. в стиле "умеренного", лаконичного барокко -- синевато-золочёный, изящный, но без переизбытка резьбы. Центральная его часть чуть выступает вперёд, образуя эффект гранёной башни. "Башня" эта дополнительно подчёркивает высоту интерьера.
Но больше всего в колоссальном соборе поражает сплошной ковёр фресок: 1686-88 годов, работы ярославской артели во главе с Дмитрием Плехановым.
Дмитрий Плеханов (иногда называемый по отчеству -- Дмитрий Григорьев [сын]) -- самый знаменитый ярославский изограф XVII века. Один из тех, кого можно назвать: человек-эпоха. Он работал в соборах Московского кремля, Троице-Сергиевой лавры, Ростова Великого. А в родном Ярославле сотворил в 1695 г. всемирно знаменитые фрески церкви Иоанна Предтечи в Толчкове -- целую "библейскую энциклопедию" из 1500 сюжетов! Из всех современников с ним мог сравниться по мастерству лишь знаменитый костромич Гурий Никитин, с которым они часто работали буквально бок о бок, но руководили разными артелями. Стало быть, для росписи вологодского собора пригласили лучших из лучших.
Учитывая огромные размеры собора, его фресковый ансамбль можно считать одним из самых больших на Руси! Сопоставимые по масштабам фрески сохранились лишь в Успенских соборах Московского и Ростовского кремлей (частично, с позднейшими записями) и одноимённом соборе Троице-Сергиевой лавры (там артель мастеров, кстати, возглавлял всё тот же Дмитрий Плеханов). Отчасти можно включить в этот список огромные соборы Новодевичьего и Макарьевского Желтоводского монастырей. Все остальные сохранившиеся комплексы древнего "стенного письма" по размерам не идут ни в какое сравнение с вологодским.
Сюжеты здесь расположены в несколько ярусов. Почти весь нижний ярус занимают исключительно торжественные, парадные изображения Семи Вселенских соборов -- "семь столпов Церкви" (учитывая посвящение храма, вспоминается пророчество о Софии: "Премудрость Божия сотвори себе дом и постави столпов седмь").
Выше -- много Евангельских и Богородичных сюжетов. Конечно, самой грандиозной и впечатляющей сценой, как обычно, является "Страшный суд" на западной стене. Очень подробно и красочно прорисованы сцены ада. На другой стороне апостол Пётр открывает двери рая огромным ключом, поворачивая его в ромбовидной скважине. Дверь кажется прямо-таки объёмной, натуральной.
К востоку от Софийского значительно позже был возведён новый, тёплый Воскресенский собор (1772 -- 1776 гг.). Это редкий пример храма в стиле барокко, не устремлённого к небу, а наоборот, приземистого и широкого. Похоже на золотисто-жёлтый дворец, только увенчанный массивной полусферой и пятью луковками.
Хотя собор куда моложе Софийского, но и он отмечен по-своему значимыми духовными событиями. Именно здесь 28 июня 1831 г. состоялся монашеский постриг будущего великого святителя Игнатия Брянчанинова -- уроженца Вологодской губернии.
Кроме этих двух соборов, ещё два храма стоят в примыкающем с юга архиерейском дворе (о нём чуть позже) и три -- на самом берегу Вологды: Александра Невского (нач. XVIII в.)(5), Покрова Божией Матери (1780 г.) и Казанской иконы Божией Матери (1760 г.).
Таким образом, на относительно небольшом участке земли собралось впритык друг к другу 7 храмов! Это -- не считая тех, что глядят на них с противоположного берега речки. Редко в каком ещё городе встретишь столь богатый ансамбль исторического центра!
Думаю, в XVII веке, когда здешняя колокольня была шатровой и не такой высокой, как сейчас, комплекс вполне мог походить на знаменитый ярославский ансамбль в Коровниках. Пара храмов -- и меж ними шатровый столп 35 с половиной метров, то есть почти равной высоты со знаменитой "Ярославской свечой". Правда, здешний ансамбль был постарше. Было ли в этом какое-то взаимное влияние или просто типичное совпадение... кто же через столько веков выяснит?
Одно известно точно: два города на одной, как бы сейчас сказали, "федеральной трассе" имели теснейшие связи, и в Вологде постоянно работали большие артели ярославских строителей и живописцев-изографов.
Отдельный разговор -- о 76-метровой соборной звоннице. В 1654 г. построили первую каменную колокольню. В 1869 г., по распоряжению архиепископа Палладия, считавшего, что соборная звонница должна быть самой высокой в епархии, губернский архитектор В. Н. Шильдкнехт разобрал всю её верхнюю часть и надстроил, увеличив практически вдвое.
Так в XIX веке окончательно сложился облик самой высокой колокольни Вологды -- и пожалуй, самой высокой на всём русском Севере! Да и по всем параметрам она стала одной из величайших звонниц России. Её 25 колоколов -- один из самых крупных ансамблей на Руси. Для сравнения, на знаменитой ростовской звоннице -- 13 колоколов.
Сохранившиеся с XVII века, хорошо подобранные друг к другу колокола -- исключительная редкость. После ужасных опустошений советского времени, цельных сохранившихся ансамблей -- всего-то несколько на всю Россию: в Московском кремле, Ростове, Троице-Сергиевой лавре, Псково-Печерском монастыре и здесь. Так что вологодская колокольня во всех отношениях уникальна!
Исторически все её колокола имеют свои имена. Самые известные: "Праздничный", "Часовой", "Водовоз", "Большая Лебедь", "Малая Лебедь", "Архангельский".
Сейчас колокольня является неотъемлемой частью Вологодского историко-архитектурного музея-заповедника. Восход на её смотровую площадку, что раскинулась кольцевым балконом почти под самым куполом, -- поистине незабываемое впечатление! Это одна из самых больших колоколен, на которые я когда-либо поднимался!
До сих пор она господствует над всем городом. Здесь приходит сказочное ощущение, что мир развернули под тобой, как старую рисованную карту. А от множества перебегающих облачков кажется, будто даже две карты (верхняя -- полупрозрачная) водят друг по другу. Мир земной -- и тени мира небесного накладываются, скользят двумя плоскостями параллельно. То один, то другой участок нижней карты начинает светиться.
Да, подо мной живописно раскинулась вся 300-тысячная Вологда, далёкая, как дно морское... всё усыпанное драгоценными кладами. Город не велик -- в белую застройку там и сям зелёными заливами вклинились леса, переходящие к горизонту в сплошное море. Как отдельный многобашенный кремль виднелся совсем уж вдали, на окраине, Спасо-Прилуцкий монастырь. К центру же церкви сгущались так, что трудно было их даже сосчитать!
Высокие луковки Верхнего посада -- к северу от кремля -- тонули в пучине особенно густой зелени: лишь изящные макушки возносились над волнами деревьев. В этой самой древней части Вологды (более древней, чем град Ивана Грозного!) церквей особенно много. Ближе всего виден пятиглавый храм Константина и Елены (1690 г.), изящная поздняя колоколенка храма Варлаама Хутынского (1780 г.), один большой купол церкви Ильи Пророка (1698 г.). Можно разглядеть и шатровую колокольню Владимирской церкви (1680-х гг.) -- почти идеальный образец того, как выглядела и здешняя соборная звонница до перестройки. У неё четыре ряда "слухов", расположенных по граням шатра в шахматном порядке: особенность именно вологодской архитектуры (в отличие, например, от ярославской или московской). Горне-Успенский монастырь -- ещё чуть подальше: еле виднеется у крутой излучины реки. Там зеленеет совсем маленькое, плотно собранное пятиглавие -- аскетичного и простого Успенского храма (1690-х гг.). Вообще "со стороны полунощной" смотрело на кремль, мерцая, самое большое созвездие церквей.
В россыпях серебристых куполов среди бархатной зелени чудится при взгляде сверху что-то жемчужное. Городской пейзаж Вологды весь искрится главками и крестами. Весь центр кажется единым архитектурным произведением, которое веками возводил гениальный коллективный зодчий.
Когда великий город сформировали своими постройками самые разные мастера, и тем не менее -- за века! -- получилось что-то удивительно цельное по духу, поневоле приходит мысль, что этим коллективным зодчим управлял тот Творец, от которого и происходит творчество. Что у таких древних городов, помимо земных архитекторов, всегда очень уж явно чувствуется архитектор Небесный. Он соединяет в цельный ансамбль природу, зодчество и людей -- и получается Город. Только Ему под силу сотворить -- скромно, нашими руками! -- не просто кремль, а именно Град. В этом смысле, всякий исторический город -- священный.
Ещё я понял, что меня так пленяет именно в наших, русских церквушках -- и именно XVI - XVII веков. И Риму, и Византии за все века так и не удалось создать такой облик храма, который существенно, радикально отличался бы от дворцов -- был бы во всём иноприроден царству земному, совсем ни на что в нём не похож! Да они, в своей самодостаточной сакральной Империи, даже и не пытались придумать такой облик: Царство Небесное "ромеи" понимали как раз точно по аналогии с земным.
И только в русском, причём, провинциальном, зодчестве явились именно церквушки: совсем не царственные... зато небесные. Никаких тебе колонн, капителей, ни-ни! никакого показного величия. Так... луковки, шатёрчики, кокошники, гребешки...
Наши купола -- как игрушки, поднесённые Младенцу Христу! По крайней мере, более убедительного объяснения, откуда такая форма, я не встречал.
Дополнительная мысль (в скобках), которая сама приходит при виде изобилия церквей той эпохи: масштабы старообрядческого раскола были явно преувеличены в дореволюционной историографии. Если быть непредвзятым, то приходится констатировать, что внешне он практически никак не сказался на благополучии Церкви и на обыденной жизни подавляющего большинства посадских людей. Те продолжали не только не меньше, а даже больше, чем прежде, жертвовать на возведение и украшение "никонианских" храмов -- видимо, крайне мало интересовались обрядовыми спорами.
Фанатики производят слишком много шума -- на этом и основана во все времена иллюзия, что их больше, чем на самом деле.
* * *
Колокольня и оба собора почти примыкают к белоснежной стене кремля. Здесь надо пояснить, что Вологодский архиерейский двор, возведённый при архиепископе Симоне в 1671-75 годах, часто называют кремлём. Или Малым кремлём -- поскольку от крепости времён Ивана Грозного он занимает примерно 1/12 часть. Это, действительно, небольшая, но очень колоритная каменная твердыня -- четырёхугольник с башнями-стрельницами по углам. Предполагают, что к её возведению подтолкнула крестьянская война под предводительством Степана Разина, нагнавшая страху даже на отдалённые регионы. Впрочем, крепость -- полудекоративная, как и построенный в те же годы Ростовский кремль. Бойницы служили окнами хозяйственных построек -- хлебных амбаров, кузниц, мастерских и т. п., -- а башни использовались как кладовые, сеновалы или жилые помещения. Святые ворота украсила небольшая одноглавая церковь Воздвижения (1692 г.), которая уже в XVIII веке обветшала и в XIX была преобразована в Епархиальное древлехранилище -- один из первых в России церковно-исторических музеев.
Как и в Ростовском кремле, почти все палаты здесь соединены друг с другом переходами -- в старину их можно было обойти, ни разу не спустившись во двор. Это общий принцип построения больших древнерусских ансамблей. Очень удобный -- особенно если учитывать наши суровые зимы и длинную слякотную пору.
Точь-в-точь как в Ростове Великом, главный собор здесь находится вне четырёхугольника кремлёвских стен -- рядом с ними, напротив Святых врат. Как и в Ростове, собор возведён гораздо раньше декоративного архиерейского "кремля". Сами укреплённые архиерейские дворы -- ростовский и вологодский, -- строились одновременно -- в 1670-е годы. Возможно, с некоторым взаимным влиянием. С оглядкой друг на друга двух могущественных владык -- Ионы Ростовского и Симона Вологодского.
Но Ростовский архиерейский двор отличается от здешнего (как и от всех прочих) беспримерной живописной многоглавостью -- потому он и стал непревзойдённым шедевром отечественного зодчества: пожалуй, самым узнаваемым архитектурным символом России. В центре Вологды тоже необыкновенно много церквей -- но непосредственно стены "кремля" объединили лишь две: Воздвиженскую и Христорождественскую.
Угловым вологодским башням, в духе нового времени, придан характер бастионов -- впрочем, маленьких, тоже вполне декоративных. На острие этих выступающих пятиугольников чуть возвышаются башенки-фонари с флюгерками. Смотрятся они не столь нарядно, как ростовские навершия-матрёшки, зато больше похожи на крепостные твердыни, даже с некоторым западным влиянием. Сейчас вся территория кремля принадлежит Вологодскому музею.
В богатейших экспозициях есть что посмотреть! И в роскошном дворце архиепископа Иосифа Золотого, возведённом в стиле барокко (XVIII в.), и в многочисленных подсобных постройках XVII века, представлены самые разные стороны многовековой жизни вологодско-белозерского края. И всё же главными сокровищами музея являются несколько древнейших икон. Они на столетия старше, чем всё, что сохранилось в городе из архитектуры.
Даже если бы во всём музее не имелось больше ничего, кроме одной Толгской иконы Божией Матери I половины XIV века, это уже было бы уникальное место! Да, здесь мы встречаем тот редкий случай, когда почти современный оригиналу список по исполнению гораздо совершенней первоявленного образа (если только он не был выполнен независимо от ярославского, лишь случайно совпав по типу).
Когда видишь лик Приснодевы с огромными неземными глазами, не сомнений, что вологодский Толгский образ является одной из нескольких величайших по красоте Богородичных икон России.
Хранится здесь и икона Св. Троицы XIV века, по преданию писанная самим свт. Стефаном Пермским для новокрещёных зырян и потому именовавшаяся "Зыряновской". В отличие от современной ей рублёвской "Троицы", здесь большую часть иконы занимает Мамврийский дуб, а фигуры Трёх Ангелов под ним -- совсем небольшого размера. По контрасту с такими иконами особенно ясно видишь, какую подлинную духовную революцию воплотил преп. Андрей Рублёв в своём радикально новом, невиданном доселе образе.
Здесь же хранится большой образ преп. Димитрия Прилуцкого 1509 года -- самая знаменитая, чудотворная его икона. По преданию, она писана преп. Дионисием Глушицким, а по мнению специалистов -- великим художником Дионисием (творения этих двух современников-тёзок часто путают).
Одним из символов Вологды стал знаменитый Киликиевский крест I половины XVI века -- образец тончайшей деревянной резьбы с 84 вставками-иконками из кости. Есть и просто деревянная церковная скульптура XVI века, и иумительные фонари для крестных ходов -- как маленькие храмы или терема на палочке. Всех сокровищ музея в кратком очерке, конечно, не перечислишь!
* * *
Я уже говорил, что в Вологде от кремля хочется идти сразу во все стороны. Но Заречье ещё с колокольни больше всего заворожило меня ожерельем своих особенно живописных церквей. Пришлось довольно долго идти до моста, чтобы попасть... в завологодскую часть Вологды. (Удивительно, что в некоторых российских городах через маленькие речки так мало мостов! В центре Вологды почему-то их всего три, причём, один из них пешеходный).
Набережная Заречной слободы была длинная и вся утопала в зелени. Я шёл от храма к храму.
Сретенская церковь, при своих очень небольших размерах, стоит чуть ли не на самом заметном месте -- в крутой излучине реки, где её видно почти со всех сторон. Кроме того, она составляет замечательную контрастную пару к огромному Софийскому собору на другом берегу: с некоторых точек кажется, будто они стоят прямо напротив друг друга, хотя в действительности -- по диагонали. Если плыть по течению, в Заречье это первый храм, открывающий собой всю великолепную цепочку прибрежных церквей -- пожалуй, не имеющую себе равных в других городах! Конечно, прекрасна и Которосль в Ярославле, и Каменка в Суздале, и другие водно-церковные "галереи" под открытым небом -- но вологодское прибрежное ожерелье неповторимо. Сретенский храм -- 1730-х годов постройки, но возведённый почти целиком в традициях XVII века -- самый роскошный, хотя и самый маленький камушек этого ожерелья.
И по пропорциям, и по внешнему декору, это самая нарядная и изящная церковь в Вологде -- воплощение всего лучшего в посадском зодчестве XVII -- начала XVIII вв. По выразительности силуэта она сравнима с лучшими церквями верхневолжских городов -- хоть и украшает берега не Волги, а всего лишь Вологды. Серебристое пятиглавие на тонких барабанах венчает узкий, устремлённый вверх четверик -- настолько малый, что на его фасадах всего по три окна: одно сверху, два -- снизу.
Трапезная -- более многооконная. Над ней чуть возвышаются ещё два купола, в тени высокого четверика. А с запада пристроена позднейшая колоколенка -- изумительно тонкая, сразу переходящая своим острым силуэтом в шпиль.
Необычайно нарядны все наличники с объёмными "вазами" по бокам: барокко здесь наслоилось на традиционный посадский стиль. Если издали церковь кажется целиком белой, то вблизи видишь зелёный пояс сплошных изразцов, выше -- кирпичные балясины, как пышная бахрома, потом опять изразцы, потом опять балясины. В северном зодчестве вообще любили такие "подстрочники": удвоение узоров под кровлей. Но та же изразцовая полоска присутствует и над каждым окном. Пучки колонок по углам тоже украшены вертикальными полосами изразцов. По керамическому убранству Сретенская церковь просто не имеет себе равных ни в Вологде, ни во всём окрестном краю!
Только одно разочаровывает в этом храме -- надпись "Общежитие студентов". Я не был в Вологде с 2008 года и не знаю: до сих пор там находится общежитие или местные власти всё же исправили такое позорное положение? Для студентов можно построить и более приспособленное помещение, а вот церковь должна быть церковью. Тем более -- такая!
Чуть ниже по течению набережную украшает пятиглавая, очень выразительная церковь Иоанна Златоуста -- наиболее характерная для XVII века. Она гораздо проще по декору, а вот колокольня её -- пожалуй, стала визитной карточкой местного зодчества. Её "слухи" в два яруса как бы разбросаны по граням шатра зигзагами. Расположение окошек на шатрах в шахматном порядке, как уже отмечалось, отличает многие вологодские колокольни от ярославских. Так выглядела до перестройки и соборная звонница.
Ещё ниже по течению, напротив впадения Золотухи в Вологду, расположена едва ли не самая знаменитая пара церквей -- Димитрия Прилуцкого на Наволоке: летний и зимний храмы. Место это связано с путешествием святого по реке. По преданию, именно здесь, на прибрежном "наволоке" (т. е. насыпи) лодка Преподобного сама остановилась. Св. Димитрий увидел в этом волю Божью и поселился в ближайшем доме мастера кожевенных дел. А уж отсюда через некоторое время отправился искать место для монастыря. Вологодцы возвели здесь сначала деревянные, потом каменные храмы в честь любимого святого. Сейчас это древнее место является действующим подворьем Спасо-Прилуцкого монастыря. Пятиглавый храм, который стоит правее, возвели в 1651 году. Это древнейшая каменная церковь в центре города после Софийского собора. Есть, правда, другая датировка в клировых ведомостях -- 1711 год. Но специалисты считают, что она относится к частичному "обновлению" старого храма и постройке рядом нового -- одноглавого, небольшого, но слитого с роскошной колокольней в стиле барокко. Колокольня от узоров кажется похожей на вазу.
Уже само то, что церкви возведены в таком разном стиле, доказывает, что, скорее всего, они действительно относятся к разным эпохам. Одна типична для середины XVII века, другая -- для начала XVIII.
И -- редчайший для того времени пример: сохранились имена зодчих, возводивших старый храм. Это ярославцы, каменных дел подмастерья Борис Назаров и Панкрат Тимофеев (интересно, что в самом Ярославле почти все постройки XVII века анонимны). Вновь и вновь мы встречаемся в Вологде с напоминаниями о её великом соседе! Ярославское зодчество и живопись полноценно представлены здесь, в 170 км к северу от их культурного "эпицентра". Правда, в Вологде, в отличие от Ярославля, посадские храмы встречаются обычно не попарно, а поодиночке. Ансамбль двух церквей на Наволоке -- редкое исключение. Тем ценнее он своим выразительным, контрастным, асимметричным силуэтом -- ещё и удвоенным рекой.
Помню, как рыбаки прямо в отражении этих церквей ловили рыбу. Очень ярко, ещё издали, светились, бросая в воду звёздные блики, роскошные, ажурные кресты. Единственный крест зимнего храма украшен вьющимися по бокам лозами и венцом. Почти такие же -- над основным, летним храмом. Искристо и выпукло выделяются шестиконечные звёзды на тёмных, широких куполах. Всё так торжественно и празднично! Правда, чуть подходишь ближе, видно, насколько оба храма обветшали и нуждаются в реставрации. Очень наряден, но совсем покосился от времени западный фасад под колокольней. Его стена представляет какую-то почти зигзагообразную линию. Огромные сорняки вымахали до самых наличников.
И всё-таки службы здесь совершаются. Говорят, в старину самыми почитаемыми в приходе были иконы Божией Матери "Семигородная" и "Семистрельная". Они спасли Вологду в 1831 г. от эпидемии холеры. Тогда, по случаю свирепствовавшей одна была перенесена сюда из Семигородной пустыни, другая -- из малоизвестной сельской церкви Иоанна Богослова на речке Тошне.
Ещё ниже по течению высится над всем Заречьем огромный храм Николы во Владычной слободе (1669 г.) -- говорят, второй по величине в городе после Софийского собора. Этот участок земли издавна принадлежал вологодским архиепископам. Видимо, потому такой монументальной, "соборной" по форме получилась пятиглавая церковь. Купола её громадные, массивные, шаровые, но при этом она совсем не кажется тяжеловесной -- наверное, благодаря своей высоте. В середине XVIII века эта высота была подчёркнута пристройкой с запада изящной барочной колокольни -- очень похожей на ту, что при церкви Димитрия Прилуцкого. И хотя тонкая поздняя звонница контрастирует с могучим древним храмом, на это как-то почти не обращаешь внимания! Величественный собор стал одной из доминант города. Да, я не оговорился, именно собор: в начале 1990-х гг., будучи самым большим из действующих, он получил статус кафедрального храма всей Вологодской епархии.
Внутри эта большая двухэтажная церковь имеет очень редкую двухстолпную форму.
С 1998 г. здесь пребывают перенесённые из Софийского собора мощи святителя Антония Вологодского († 1588 г.) -- самого знаменитого и почитаемого из всех архиереев, когда-либо занимавших древнюю кафедру (тогда она именовалась Вологодской и Великопермской). Будущий святитель был любимым духовным чадом известного святого преп. Герасима Болдинского. Именно он написал житие этого великого подвижника и стал его преемником по настоятельству в Болдинском монастыре под Дорогобужем. Видимо, уже в преклонном возрасте игумена Антония посвятили в епископы, и только последние 2 года жизни он возглавлял Вологодскую епархию (в 1586-88 гг.). Казалось бы, совсем недолгое управление -- но именно при нём начались регулярные службы в долго пустовавшем Софийском соборе (хотя освятить тогда успели лишь Иоанно-Предтеченский придел). В этом же соборе св. Антоний и упокоился. Гроб его до погребения стоял в храме три недели, и за это время тление совершенно не коснулось тела. С 1596 г. начали вести запись чудес, происходивших на его гробнице. Самые первые -- исцеление бесноватой женщины и слепой девочки.
Известны явления св. Антония и вдали от Вологды. Его ученик, оставшийся в Болдинском монастыре, инок Дионисий неожиданно "впал в беснование и умоисступление". После молебна он исцелился и рассказал братии: "Меня немилосердно мучили духи, но теперь пришёл ко мне преподобный Герасим с вологодским епископом Антонием и прогнали от меня тёмных духов". Про это совместное явление автор жития замечает: "Так ученик и учитель, близкие друг другу на земле, неразлучны стали и за гробом".
Память свт. Антония Вологодского -- 8 ноября, а день обретения его мощей -- 9 сентября (по нов. стилю).
Ещё ниже по течению высится над застройкой Заречья церковь апостола Андрея Первозванного (прежнее название -- Спаса во Фрязинове: то есть в районе, где жили и торговали "фряги" -- иностранцы). Она такая же двухстолпная, как и Никольская, да и возведена примерно в то же время, около 1670 года. Правда, её пятиглавие позже было заменено на один мощный луковичный купол, видный издалека.
Вся названная цепочка церквей, от Сретенской до Андреевской, на века определила облик богатейшего, неповторимого, неподражаемого Заречья! Для иного города только этих шедевров хватило бы, чтоб он считался одним из самых знаменитых в летописи русского зодчества, а для Вологды это -- всего один из нескольких исторических районов!
В большой излучине Вологды, как раз напротив Владычной слободы и Фрязиново, широко раскинулся Нижний посад. Обычно в древних городах "на низах" жили самые бедные и незнатные люди (со времён киевского Подола их называли "подлыми"). Но в Вологде в XVIII веке весь административный центр сместился, и самым престижным районом уже губернского (с 1780 г.) города стал как раз Нижний посад. Здесь находился дом губернатора, присутственные места, Удельное ведомство (ныне -- музей Батюшкова) и прочие административные здания. А из более древней культовой архитектуры в Нижнем посаде сохранились две похожих друг на друга церкви в стиле раннего барокко -- обе в форме восьмерик на четверике: Покрова Божьей Матери на Козлёне (так весело называлась улица) 1704-10 гг. и Иоанна Предтечи в Рощение 1717 г. Предтеченская церковь -- ближе к центру города: на пересечении двух едва ли не самых главных улиц: Московской (ныне Советский просп.) и Предтеченской. Но по-прежнему, как в старину, её окружает "рощение" -- небольшой уютный скверик. Она -- действующая и относительно неплохо отреставрированная.
Сразу после постройки храм был расписан. Фрески, как и в Софийском соборе, выполняли ярославские изографы. Считается, что этой их артелью в 1717 г. руководил знаменитый Фёдор Фёдоров или не менее знаменитый Фёдор Игнатьев. Получается, что в вологодских храмах можно увидеть целую "коллекцию" работ лучших ярославских мастеров!..
Размещение фресок в восьмериковом интерьере -- исключительная редкость. Стенописи-то в древнерусском стиле присутствовали в основном в храмах традиционной конструкции: 4-столпных или бесстолпных, но в любом случае прямоугольных. Вологодская церковь Иоанна Предтечи в Рощение (как и соседняя с ней Покрова Богородицы на Козлёне) -- почти уникальный пример использования их в храмах нового типа. По конструкции эти храмы относятся уже к стилю барокко, а по фрескам в интерьере -- всё ещё к древнерусскому искусству.
Роспись восьмигранного свода здесь можно трактовать и как традиционную иллюстрацию Символа веры (но, в этом случае, почему-то с нарушенной последовательностью членов), и как историю грехопадения и спасения человечества: ветхозаветный сюжет сотворения и изгнания Адама на одной грани соседствует с распятием Христовым на другой, а на следующей представлен уже Небесный град Иерусалим из Апокалипсиса. Главную, восточную грань -- то есть прямо над иконостасом, -- занимает Преображение Господне. Чаще всего этот сюжет избирался для иллюстрации 2-го члена Символа веры: "и во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия..."
Росписи в несколько ярусов на высоких стенах посвящены другим библейским сюжетам и житию Иоанна Предтечи. Сцены и фигуры настолько мелкие (как это и характерно для рубежа XVII-XVIII вв.), что ясно: декоративное значение фресок в ту позднюю эпоху уже явно преобладало над вероучительным. Всё необыкновенно ярко, многоцветно и художественно гармонично -- но конкретные детали, особенно на верхних ярусах, малоразличимы.
Отдельно стоит сказать несколько слов о деревянном зодчестве Вологды. Многие, наверное, ещё помнят старую песню, где повторяется строчка: "В доме, где резной палисад". Как бы случайно подмечена характернейшая черта Вологды. Изобилие деревянной резьбы на домах (как и вообще изобилие деревянных домов) нигде так не бросается в глаза! Но всё это величественно, гармонично -- без малейшего "снижения престижа" губернского города XIX века.
В этом отношении Вологда не имеет себе равных в России! Красива и во всех отношениях знаменита деревянная архитектура Городца -- но сам Городец всё-таки очень мал по сравнению с Вологдой. А здесь сохранилось куда больше и деревянного классицизма, и деревянного модерна. Всё так колоритно, что хочется бродить и бродить по старым улочкам. Да уж, забавный "адрес" в песне: под него подпадают целые кварталы застройки с "резными палисадами".
Помню чисто вологодский контраст: на покосившемся старинном деревянном доме (угловом у главного городского моста) -- огромная рекламная надпись "Пейнтбол".
"Визитная карточка" города -- не только деревянные кружева на домах, но и... просто кружева. Кто о них не слышал! Искусствоведы, краеведы, исследователи народных промыслов, описывают вологодские кружева в самых восторженных эпитетах: "волшебная сказка", "чарующие узоры", "морозная песнь" (действительно, самый повторяющийся на салфетках мотив -- стилизованные снежинки во всём их фантастическом разнообразии).
Я не специалист, поэтому не буду подробно останавливаться на характеристике вологодских кружевных чудес. Скажу только, что ещё в раннем детстве они совершенно поразили меня на одной из выставок у нас, в Казани. Как такие узоры можно "свить" из простых ниток -- это было тогда выше моего разумения. Я смотрел на них, как на экспонат, доставленный прямиком из сказки: только в сказке и может быть такое. Видимо, тогда и сформировалась первая подсознательная ассоциация: Вологда -- это что-то волшебное, что-то не совсем из нашего мира. Тогда я ещё не знал, какое кружево церквей и колоколен убелило и преобразило эту, действительно, чудесную, ни на что не похожую землю!
Из таких Божьих городов уезжаешь и думаешь... -- даже не об архитектуре, а о том, как чудесно всё устроилось в поездке, уложилось после неё в душе: "Откуда же такие шедевры берутся... даже не шедевры впечатлений -- шедевры жизни!"
(1). 26 апреля 1565 г., в день церковной памяти апостолов Иасона и Сосипатра -- из-за чего в народном преломлении Вологду иногда стали называть "Насон-городом"
(2). Кстати, кто-нибудь задумывался над духовным смыслом слова "опричинна"? У верующего человека, пожалуй, нет понятия, вызывающего более страшные ассоциации, чем "опричь" -- то есть "кроме, вовне". В Евангелии основное определение ада -- "тьма внешняя". Оказаться вовне ("опричь") Царства Божьего -- худшее, что только может быть.
(3). Речь не идёт о других Софийских храмах -- в честь свв. мучеников Веры, Надежды, Любови и матери их Софии: уже реальных святых, а не аллегории.
(4). Для сравнения: однотипный, но меньший по размерам Благовещенский собор в Казани строился 7 лет: 1555-1562 гг.
(5). Изначально посвящалась Николаю Чудотворцу, в просторечии именовалась "Никола на Извести". Но покушение Каракозова на Александра II в 1866 г. вызвало в народе реакцию обратную той, что ожидали революционеры -- всплеск православно-самодержавных настроений, сугубые молитвы за царя. Именно тогда церковь заново освятили в честь св. благоверного Александра Невского -- небесного покровителя государя.