Аннотация: Война в нашем доме носила партизанский характер...
Война и мир
Война в нашем доме носила партизанский характер.
Я всегда хорошо учился и был пай-мальчиком. У меня замечательная память и до сих пор. Я прочитал всё, что вы только можете себе представить, ибо и теперь постоянно читаю. Я всегда читал так много, что моя жена часто выходила из себя. Она говорила, что я забываю про неё, а вернее, даже и не вспоминаю с самого утра, и когда возвращаюсь вечером домой с работы, и ночью. Она вообще-то кроткая натура, скромная, неприхотливая. Молчаливая даже. Но периодически ныла, будто я мало с ней разговариваю. О чём же с ней говорить? Она по специальности химик, и кроме химии ничем практически не интересуется. Но именно химия меня как раз не волновала. Жена могла бы сама завести разговор, скажем, о соединении кислорода с водородом, но это не приходило ей в голову. Она вечно сидела и ждала, пока заговорю я. А мне было некогда: не все ещё книги прочитаны, не все знания из трудов по истории, философии и психологии перекочевали из мирового загашника в мои личные закрома. Иногда мне казалось, что перекочевали-таки все знания, но тут появлялись новые книги, новые открытия и новейшие теории. Вы же видите, в какой век мы живём! Все течёт, всё изменяется.
Не изменялось только поведение моей жены. Она продолжала ныть о том, что я не обращаю на неё внимание. А я перечитывал роман Джорджа Оруэлла "1984". "Мир есть война", - эти слова, выйдя из подземелья, зависли у меня над головой, как атомный гриб над сибирской тундрой. Если мир есть война, то война есть мир. Надо применить санкции к моей жене, тогда она, возможно, перестанет ныть о том, что я с ней якобы не разговариваю. И я разорался: "Что ты постоянно ноешь? Если тебе скучно, займись чем-нибудь, не будь дурой!" Так я наорал на жену в один пасмурный вечер. Результат был предсказуем: жена плакала, но тихо, в углу, будто её туда поставили. Тем всё и закончилось.
Жена моя такая: поплачет и отойдёт. А кроме химии, она ничего больше не помнит. Жаль, что в средней школе мне выпала плохая химичка, которая отбила у меня навсегда интерес к этой науке. Было бы о чём поговорить с женой! А так - не о чем. Поэтому прошла неделя, другая, и жена (которая ничего же не помнит) опять приставать стала. Потихоньку, кое-как, мягко так. Ты, говорит, муж со мной мало разговариваешь, когда с работы приходишь. "По башке что ли тебе дать?" - подумал тут я, но вслух сказал: "Я уже говорил тебе, что ты дура, а ты этого не усвоила и продолжаешь ныть. Тренируй память, тогда, может, поумнеешь!" Так я сказал ей, и она опять тихо плакала в углу, когда я ушёл.
О том, что люди живут в состоянии войны всех против всех, прочитал я у Томаса Хоббса, будучи ещё студентом. Нужна внешняя сила, которая бы людей приструнила, писал Хоббс. Я помнил значительных философов прошлого: начиная от досократовской эпохи, через великую греческую тройку к римским моралистам, европейским идеалистам, аж до позднейших экзистенциалистов и далее к постмодернистам, будь они неладны. Но именно Томас Хоббс, этот вундеркинд XVII столетия, запал мне в душу. Да, да, подумал я, моя жена находится в состоянии войны против меня. И если я это не осмыслю и не сделаю соответствующих выводов, то жена моя победит в этой войне, а значит, я проиграю. Нет, надо быть решительным. "За мир следует бороться с оружием в руках!" - Так я сказал вслух самому себе, и, придя вечером домой, не стал дожидаться, пока она начнёт причитать о том, что я с ней не разговариваю. Наоборот, я прямо с порога, как только обувь снял, говорю ей: "Слушай, ты постоянно молчишь. Слова от тебя не дождёшься. Поговорить со мной не о чем, что ли? Или ты целыми вечерами с богом разговариваешь? Это ещё успеешь, с мужем поговори!"
Жена как бы и обрадовалась, заулыбалась даже, но вымолвить так ничего и не придумала. Глаза только опустила из смущения. "Ну и дура!" - удивился я тогда, и даже не смог сдержаться, чтобы вслух это не произнести. Сказал, как бы с удивлением: "Ну и дура!" Сказал и пошёл в кабинет книгу по психологии читать. Читал, читал... "Что-то тихо, в самом деле", - подумалось. Встал, пошёл на кухню воды попить. Из коридора ещё разглядел: висит моя жена в петле из бельевой верёвки и ногами дрыгает. Бросился я к ней, верёвку срезал, жену подхватил, искусственное дыхание сделал, откачал её. Откачать-то откачал, но она онемела. Дара речи лишилась. Ничего с тех пор сказать не может. Так вот и продолжается до сих пор. В общем-то, мало что изменилось в нашей жизни. Встречаемся по вечерам. Она молчит, я молчу. Не ругаемся, не обзываемся. Каждый занят своим делом, другому не мешает.