Очнувшись, беглец подумал, что утро всё-таки наступило. Непонятно, почему он так решил - ведь светлее не стало. Забытьё не принесло облегчения - наоборот. Сэ'Туа с трудом одолел подобное смерти, невыносимое оцепенение, измученное тело наконец шевельнулось. И сразу накатила привычная, но всякий раз до судорог болезненная усталость, и тяжесть в висках, и тошнотворная пустота в животе, сменившая неотступный, звериный голод.
Вдыхаемый воздух состоял из отвратительно-промозглой сырости, которая вгрызалась в мышцы и выкручивала их до судорог, проникая внутрь сразу со всех сторон. Беглец нескончаемо долго стоял на четвереньках, покачиваясь от слабости, затем с проклятьями погнал себя вперёд. Снова вверх, срываясь и опять цепляясь за всё подряд - и всё равно скользя вниз. Отчаянье перехватывало сердце, не оставляя никаких обрывков мыслей, никакого представления о времени, только знание - вот так всё и кончится. Один раз он так и не сдвинется с места. Может быть, это хоть немного лучше, чем сорваться в бездонную тёмную расщелину. Вряд ли ему повезёт, и всё закончится разом, и духи здешних гор даруют чужаку мгновенную смерть.
Агун снова выполз на относительно ровную площадку, полежал, даже сумел расслабиться, зная точно, что наступил конец. Сил не осталось. Сэ'Туа всем телом перевернулся набок, упёрся рукой в камень и рухнул лицом вниз.
Веки распухли и слезились, и в первый миг Сэ'Туа даже не разглядел, что прямо над ним стоит асабат. Такая, как всегда. В тёмном одеянии. Отстраненно-надменная, без малейшего признака гнева или спешки. В голове промелькнула глупая мысль-надежда: "Вот сейчас она меня прикончит, в наказание". Только асабат не способна на милосердие.
Раздалась всё та же негромкая, впаянная в мозг команда:
-Встань.
Сейчас с ним справился бы и ребёнок, но Сэ'Туа сомневался, что и раньше, находясь в лучшей физической форме, мог бы противиться этой женщине, стремительной, как ядовитая змея. Он хорошо выучил и другое: приказ асабат надо исполнять. Она заставит подняться мёртвого.
Мужчина ухитрился привстать на коленях, упираясь локтями. Земля под ним покачнулась, и следом поплыло сознание. Асабат что-то ловко просунула между зубов, протолкнула в рот, заставляя проглотить. Затем, отыскав обрывок цепи на ошейнике, рывком помогла выпрямиться, толкнула в спину:
-Иди.
По инерции мужчина сделал шаг, затем другой. Колени дрожали, но сил немного прибавилось. Сэ'Туа вдруг понял, что способен переставлять ноги самостоятельно. Да и дорога изменилась. Теперь это была относительно гладкая тропа с ровными ступенями. А сразу за скалистым поворотом он снова увидел чёрную громаду Высокого Дворца. Его тюрьма оказалась настолько близко, что можно было добросить камень... Только не было сил приподнять его с земли.
Асабат привела беглеца в Высокий Дворец, втолкнула в незнакомое помещение, позволила рухнуть на пол. С привычным безразличием Сэ'Туа ждал заслуженного наказания - но почему-то на этот раз асабат медлила.
Почти сразу же Сэ'Туа забылся. Его разбудил запах пищи. Агун невольно бросил взгляд в ту сторону - корзина с едой стояла на виду, - отвёл глаза и попытался встать. Асабат никогда не позволяла своему подопечному отдыхать.
-Сиди и ешь.
Чтобы это не значило, отказываться он не собирался.
Еда была тёплой и невероятно вкусной. Сэ'Туа съел всё, старательно облизал миску и собственные пальцы и растерялся, не зная, что делать дальше. Странным казалось вот так просто сидеть перед асабат, поджав ноги.
Измученный затянувшимся молчанием - к тому же он был голым, - Сэ'Туа сложил ладони на коленях, пытаясь то ли прикрыться ими от пронзительного взгляда, то ли борясь с ознобом.
-Ты убежал, - произнесла женщина. Сэ'Туа торопливо кивнул, даже не поняв, было ли это вопросом:
-Да, госпожа. Но больше я никогда... так не сделаю.
- Запомни: нагив зовёт рочьи по имени. Меня зовут Аллита. Ты на редкость сильный мужчина. И молодой. Скоро я отведу тебя в ичир и сделаю нагивом.
Сэ'Туа до сих пор плохо понимал точный смысл слов, произнесённых на языке тесс. Однако чтобы выжить, приходилось быть догадливым и быстро учиться. Последнее слово асабат выговорила отчётливо, но кочевник его не понял. Зато уяснил другое: его не спрашивают, только о чём-то сообщают. Для чего? Какая разница? Между ними много раз была близость - или как это называется? Он и так её мужчина - во всех смыслах.
Женщина коснулась ладонью его подбородка, приподняла голову, провела по щеке, затем осторожно, но очень болезненно оттянула в сторону крыло носа.
Сэ'Туа оставался спокоен. Приготовления асабат он заметил сразу, только не разглядел, что на этот раз прячется в её ладони. Что-то проткнуло кожу насквозь, потекла кровь. В сравнении с обычными наказаниями эта боль казалась только неудобством. Асабат наклонилась и вдруг слизнула кровь.
-Назови имя того, кто помог тебе бежать?
Асабат спрашивала его впервые, но Сэ'Туа не усомнился - она вырвет ответ прямо из внутренностей, если понадобится. Набрав в грудь воздуха, он совершил первое в своей жизни предательство.
-Выход из башни мне показал охос Владыки Тессал, бау по имени Даир. - В отчаянье Сэ'Туа был готов разбить голову о стену, только опоздал.
Путая слова, переходя с тесс на сади, а потом на родной язык, он взмолился:
-Это моя вина, госпожа! Я должен ответить за побег.
Сэ'Туа не знал, насколько хорошо асабат понимает его путаную речь. Он и сам не всегда себя не понимал. Сильная женская ладонь непривычно мягко закрыла его рот.
-Успокойся. Рочьи всегда выполнит просьбу нагива. И ещё: нагив всегда открыт для рочьи. У меня не должно возникнуть сомнений.
Высокий Орёл замолчал. Он вдруг всё понял.
* * *
Гаю смотрел, как шагает асабат по узкой дорожке, едва намеченной среди разросшейся травы. Здесь, под каменными плитами уединённого внутреннего дворика Высокого Дворца - владений Вокры, покоились останки предков Мерсале Рэй.
Даже лала не смогла бы двигаться более непринуждённо и уверенно - сверх необходимого не задевалась ни одна травинка, никаких резких движений - только упруго раскачивались в такт шагам стянутые в хвост рыжие волосы. В опасности, исходившей от этой женщины, не усомнился бы даже тот, кто никогда не сталкивался с её подлинной хищной силой. Асабат всегда знала, куда надо ударить, - и не промахивалась.
Женщина остановилась и, приветствуя Владыку, приложила правую руку к левому плечу.
Гаю сразу отпустил замешкавшегося Прорицателя, который толковал ему смысл непонятной позиции, выпавшей в игре вей-ю, и, ответив на приветствие, уселся на ограждение водоёма. Цветы, плавающие на тёмной поверхности, только-только начали распускаться. Владыка Тессал полюбовался розовым бутоном, спокойно поднял глаза на асабат, вернее, на мужчину за её спиной.
Истинных чувств спутника асабат тоже ничего не выдавало, его золотистые ресницы безмятежно касались щёк, словно молодому агуну вздумалось подремать, подставив лицо тёплому солнцу.
-Долг клана Тёмных Теней - исполнять твою волю, Повелитель. По твоему слову я сломила сопротивление мужчины, рождённого в Орту. Ты узнаешь всё, и его слова будут правдивы. Но и Владыка Тессал обязан выполнить свою часть Договора. Я назвала мужчину из Орту нагивом. Теперь он мой. Его жизнь и его смерть, его тело и дети его плоти, и все его слова - всё останется в круге ичир.
Гаю невольно нахмурился. Напоминать Первый Договор Мерсале Рэй не требовалось. Они выучивали соглашение наизусть, ещё будучи детьми. Собственно, Договор был простым и коротким. По каким-то своим причинам колдуньи асабат - чужой, пришлый клан - подарили Мерсале Рэй свою преданность - и этот дар был бесценным. С тех пор женщины-убийцы из клана Тёмных Теней хранили верность всем Владыкам Тессал, обеспечивая их единоличную власть над постоянно соперничающими между собой горскими кланами, и ни разу не нарушили своего обета. Асабат никогда не спорили и не говорили, что приказ невозможно исполнить. Человек, которому следовало умереть - всегда умирал. Тот, кто должен был говорить - рассказывал всё.
Однако пренебрегать странными обычаями асабат не следовало. В данном случае речь шла о нагивах. Подлинных семей - в понимании тесс - асабат не имели вовсе. При их образе жизни это исключалось. Но мужчины у них были. И выбирая, асабат не признавали ограничений. Они уводили нагивов к себе, в Луру - куда не допускались посторонние. Более того, для Тессал их избранник становился всё равно что мёртвым. Даже Владыка не представлял участи нагивов, да и не хотел знать доподлинно. Изредка нагивов видели рядом с асабат. И тогда они просто следовали за женщинами, словно безмолвные тени.
Владыка Тессал помедлил, затем пожал плечами. Невольно задержал взгляд на Сэ'Туа, всё-таки ускользнувшем из-под его власти. Маленькой серебряной каплей сверкнуло колечко нагива, продетое в крыло носа. Уголки рта Гаю непроизвольно, почти одобрительно дрогнули - у асабат был отменный вкус.
-Я хочу услышать его ответы... напоследок.
-Спрашивай, Повелитель, и ты их получишь.
-Он... на самом деле был озоли царя Сади? - Гаю не сомневался в ответе.
-Нет, Повелитель.
-Эне! Тогда он снова лжёт! - Подхваченный новым порывом гнева, Гаю вскочил.
-Нет, Повелитель. - Казалось, гнев Владыки не встревожил асабат.
Стискивая рукоять кинжала с привязанной к ней разноцветной кистью, Гаю постепенно взял себя в руки, напомнил себе Договор.На самом деле Владыка Тессал владел собой не хуже асабат - так он полагал. Только наглый красавчик из Орту что-то делал с его прославленной выдержкой.
-Тогда за какие заслуги его так возвысили в Сади и наградили высокородной супругой? Что связывает Сына Солнца и твоего нагива?
Обернувшись, Аллита-Тунур, повторила вопрос Сэ'Туа, словно тот оглох.
В сущности, так и было. Нагив не имел права видеть или слышать, и говорить мог только с дозволения асабат, и рассказывать обо всём, что она спросит. "Ты должен открыться для меня", - повторяла Аллита, и её слова не были просьбой. И Сэ'Туа теперь всегда отвечал быстро, без запинок и абсолютно всё.
Отныне он сопровождал Аллиту-Тунур повсюду, а его глаза смотрели строго в одном направлении, на середину её спины. На полоску под матовой кожей куртки, где находился позвоночник асабат, сильный и жёсткий, как у степной лалы.
Одежда нагива напоминала ту, в котором он был во время аудиенции в Высокой Арефе: шаровары и нарядная вышитая кофточка с короткими рукавами. Только волосы теперь закрывал синий платок, свободно накинутый на голову и закреплённый плетёным кожаным обручем с серебряным тиснением. Один край платка свисал за спиной, второй прикрывал нижнюю часть лица, остальные были подняты, но иногда, по знаку асабат, Сэ'Туа их отпускал, полностью закрывая лицо.
Из-под платка голос звучал глуховато. Сэ'Туа с трудом подбирал необходимые слова на тесс и ни разу не взглянул на спрашивающего. Однако Гаю прекрасно понял ответ, резким жестом остановил асабат:
-Предположим, хотя такое... маловероятно. Тогда почему он убежал с царицей Сади? И как вышло, что побег удался?
И вновь ответ заставил Владыку Тессал корчиться от гнева. Он сделал шаг вперёд:
-Как посмел он пренебречь сестрой Первого военачальника?! Он, ничтожный озоли!
Сэ'Туа отвечал спокойно, не замечая разгневанного Владыку.
-Я знал, что не причиню госпоже Санели подлинной боли. Я был чужим для её сердца и понимал, что настанет день и госпожа свободно откроет сердце другому, а меня простит. Так и получилось.
-Вот как! - Гаю опять задохнулся. С какой радостью он дотянулся бы сейчас до соперника, но было поздно. - А он знает, кто тот... другой мужчина Санели?
В лице кочевника ничего не переменилось, губы двигались будто сами собой.
-Наместник Бау. Итая.
Гаю резко втянул воздух.
-Что соединяет госпожу Санели и этого... бау?
-Я знаю только, что каждый бау хранит в себе священный трепет Зураим. Наместник покинул Сади, чтобы служить Сыну Солнца в Бау.
Владыки Тессал даже отвернулся, чтобы не видеть охоса, безнаказанно произносящего оскорбительные слова. На самом деле он не узнал ничего нового. Даир открыл ему гораздо больше, а нагив только подтвердил его слова. Итак, Санели предпочла ничтожного бау. Мечтала о нём, принося обет Ваху. И наконец сбежала - к нему.
-Ты выполнила свою часть Договора, Тунур. Я узнал ответы и уверен в их правдивости. Я доволен.
-Повелитель. - Асабат снова приложила ладонь к плечу и еле заметно склонила непокрытую огненно-рыжую голову.
Сняв с руки перстень, Гаю милостиво протянул награду асабат.
-Твой нагив причинил мне беспокойство. Пусть он не останется безнаказанным. Мне будет приятно узнать... об особенном наказании.
Комнату, которую занимала асабат, почти сплошь застилали нарядные цветные покрывала поверх толстых шерстяных ковров. Такие красивые и светлые покои предназначались в Высоком Дворце для самых знатных и могущественных людей. Но и здесь имелось место, специально предназначенное для исполнения наказаний.
Агун сразу прошёл в угол, снял и бережно свернул платок - это была особая вещью, которую не позволялось бросать, - затем развязал пояс, переступил через упавшие шаровары.
Он вовсе не оглох, наоборот, услышал и понял всё, что пожелал напоследок Владыка. Это означало новую пытку, и Сэ'Туа пытался если не привыкнуть к ним, то хотя бы всегда быть готовым.
Аллита щёлкнула пальцами:
-Разве я посылала тебя готовиться к наказанию?
Асабат рассердилась всерьёз. Мужчина-нагив ещё сильнее побледнел, опустил руки.
-Аллита... Я не всегда понимаю язык. Я ошибся, и ты накажешь меня позднее?...
Взгляд Аллиты задумчиво скользнул по его телу, опустился ниже, потом ещё ниже:
-Тебе позволено слышать только то, что говорю я.
-Да, Аллита. Но ведь я... слышал.
-Мне следовало бы в наказание ничего не отвечать. Но ты... не знаешь Договора. Даже Владыка Тессал понимает его... не вполне точно. Самое важное: сегодня ты доставил мне удовольствие. И сделаешь это снова. Я довольна тобой, нагив. А беспокоиться о чужих словах нагиву не следует. Асабат наказывает нагива, когда он причиняет беспокойство ей. Владыка Тессал не властен над асабат.
Липкий ужас, буквально сковавший нагива после изуверского пожелания Владыки Тессал, немного отпустил. Сэ'Туа приблизился к асабат, опустился колени, произнёс, ощущая тепло от переполнявшей сердце благодарности:
-Позволь мне снова служить тебе, Аллита.
Узкие губы женщины дрогнули. Она прикоснулась ладонью к верхней части бедра нагива, провела вниз, оставляя глубокие алые полосы от ногтей.
От резкой, но почти мимолётной боли что-то разом оборвалось внутри, растекаясь по мышцам. Почти невыносимо заломило бёдра.
Теперь это стало не внове. Тёмное неодолимое желание Ошот - зверь Гембы. Сэ'Туа вскользь слышал упоминание о подобном несчастье ещё в Сади. Похоть, которую нельзя утолить. Она зарождается вновь и вновь, наперекор разуму, и может быть направлена на самого невероятного, абсолютно неподходящего партнёра - даже врага.
Раньше Сэ'Туа признавал лишь зло или добро, идущее от людей, и еретически смеялся над угрозой возмездия Гембы. Напрасно. Её слабый зов пересиливал любой отчаянный крик, как лёгкое ржание кобылицы, летящей за зелёными холмами, едва касаясь копытами травы, способно остановить и повернуть вспять несущегося во весь опор бешеного жеребца.
Теперь Сэ'Туа мог ненавидеть асабат и всё равно испытывал неодолимую тягу к женщине, которая мучила и унижала его. Ошот поселился у него внутри.
Прохладная ладонь отвела золотые локоны с влажного лба, заглянула в синие глаза в упор, словно считывала там свой ответ:
-А ведь ты не забыл о той женщине. О царице Сади.
От отчаянья глаза Сэ'Туа наполнились слезами, он судорожно сглотнул:
-Позволь мне солгать, госпожа моя Аллита.
Асабат едва заметно кивнула.
-Да, я довольна тобой. Но сегодня... я не закончила всех дел. Одевайся.
И снова нагив шёл следом за Аллитой-Тунур, приноравливаясь к её шагу, глядя чуть выше пояса асабат, на тугой хвост волос. Слова о том, что им довольны, огнём выжигали душу. Это была подлинная цена того, что асабат перестала причинять физическую боль. Более того, Аллита не выполнила пожелание, а на самом деле приказ Владыки. И как Сэ'Туа догадался - он был уверен, что догадка верна, - асабат скрыла попытку побега.
В плавно изогнутых коридорах встречались не только слуги и охрана, но и самые высокопоставленные придворные и гости Владыки. На самоуверенную рыжую женщину в тёмном наряде все поглядывали с едва скрываемым опасением: под горячую руку Владыка Тессал мог любого из них кинуть на расправу асабат. На её спутника не смотрели. Положение нагива казалось непостижимым и внушало ужас, как у невинно приговорённого к лютой казни. Люди неосознанно боялись заразиться: никто не хотел очутиться на его месте, и никто не мог отказаться от подобной чести.
Постоянно сопровождая асабат, Сэ'Туа научился почти безошибочно догадываться о сути предстоящих дел. Сегодня Аллита готовилась наказать кого-то, провинившегося перед Владыкой Тессал. В подобных случаях нагив закрывался платком - он слышал, но хотя бы не видел саму пытку. И это было милостью: глядеть было не легче, чем самому подвергаться наказанию.
Сэ'Туа настолько углубился в свои путаные, гнетущие мысли, что не заметил, куда именно они пришли, и не успел сразу открепить угол платка от переплетения головного ремня. И потом ещё долго не мог справиться с непослушными, враз онемевшими пальцами.
Он вжался спиной в стену и зажмурился, даже под платком. На мраморной скамье, прямо перед ним, сидела Санели. Расслышав первый женский крик, истошный визг, кочевник начал молиться. За самого себя он так молиться не умел. Впервые Сэ'Туа взывал не к заступничеству мудрой матери-кобылицы, а к ненавистному, многократно проклятому чужому богу в ореоле золотого огня, испепеляющей мести которого сейчас возжаждал.
Наверное, женщина упала. Сэ'Туа явственно расслышал звук падения, затем привычно-твёрдые пальцы асабат коснулись его локтя, и мужчина позволил себе дрогнуть. Аллита успокаивающе потрепала по плечу, легонько подтолкнула:
-Идём.
Он с трудом оторвался от своей опоры.
В диком ужасе, забившись на самый дальний край скамьи, Санели глядела на то, что творит асабат. Ей тоже впору было бы закричать, но горло онемело, словно перетянутое тугой удавкой.
Спина юной служанки, выбранной для наказания на глазах младшей жены Владыки, была не просто иссечена в кровь - с неё сорвали кожу. Закончив работу, асабат убрала хлыст с металлическим наконечником в чехол, прикреплённый вдоль бедра, резко развернулась и ушла, не произнеся ни слова. Её спутника Санели не заметила вовсе, не в состоянии оторвать взгляд от окровавленного, маленького тела, скорчившегося на отполированном как зеркальное блюдо полу. По периметру он был выложен бесконечной спиралью из стилизованных цветов. Только что девочка, беззаботно напевая, полировала лепестки этого узора.
Из-за длинных прозрачно-розовых занавесей возникли безмолвные фигуры других служанок. Девушки унесли прочь еле живую подругу, молча убрали следы на полу и, пятясь, незаметно удалились. Затравленно озираясь, Санели ломала пальцы, пока боль не сделалась почти невыносимой.
Проверенные распахнули главный вход - Двери Золотой Луны, и склонились перед Владыкой Тессал. Одетый специально для посещения женских покоев - длинный золотисто-серебряный халат распахивался при каждом шаге, - он приблизился к Санели почти вплотную, церемонным движением соединил руки перед грудью, глядя на жену долгим, ничего не пропускающим взглядом. Невольно вдохнул её аромат - ноздри чувственно затрепетали от предвкушения.
Санели боялась встречи со вторым мужем всё то время, пока ехала в Наду, но Владыка Тессал не произнёс ни слова. Зато сейчас, по его приказу, безжалостно избили девушку. Гаю Мерсале Рэй признавал только собственные желания и привязанности - ничто другое им не принималось в расчёт.
-Ты велел наказать мою служанку, - обвинила сестра Ахона, и голос не дрогнул. Страх вдруг исчез, вернее, переродился в гнев.
На лице Владыки Тессал отразилось недоумение. Но он ответил - как объясняют очевидные истины неразумному ребёнку:
-Госпожа, ты очень сильно провинилась, и я сердит на тебя. К сожалению, о твоём побеге стало известно повсюду, во всех кланах. Такое недостойное поведение запятнало мою честь. Предводители кланов могли подумать, что Владыка Тессал слаб и не справляется с женщинами. Примерно наказав одну из твоих служанок, я выказал неудовольствие тебе. Надеюсь, этого будет довольно. - Голос мужчины постепенно охрип. Уголки тёмных губ слегка подрагивали. - Мне следовало сбросить тебя с Одинокой Башни, капризная женщина. Но тогда, наверное, я бы захотел прыгнуть следом.
Он говорил чистую правду, и Санели поёжилась под неистово-жгучим взглядом. Всё-таки её страх не исчез бесследно.
-Мне рассказали, что ты виделся с Аникея, когда был в Сади...
-Я надеялся отыскать в Сади тебя. Знаешь, я высматривал твои следы на камнях дороги. И вернулся, ничего не найдя. Почему же ты вернулась, лея?
Владыка Тессал вглядывался в околдовавшую его садис, пытаясь отыскать на её лице отблеск своих пылких чувств. Он заглянул в огромные, в пол-лица, переливающиеся глаза, и накопившийся в сердце гнев начал таять, осталось только детское изумление, как перед бесстрашным весенним цветком, расцвётшим до времени.
Гаю твёрдо знал порядок, всегда точно представлял, как следует поступать и что говорить, но вдруг все правила изменились. Санели вернулась, и за одно это можно простить все обиды и всю боль, что он испытал, оставшись без неё.
-Гаю, я произнесла обет под покровом Ваху.
Владыка Тессал немного отступил - так ему было спокойней.
-Я узнал твою тайну, лея. Узнал про Итая.
Имя Итая наконец прозвучало между ними, и отступать было поздно. Санели коснулась скрещенных рук мужа, таких сильных, что казалось, ей никогда не их разжать. Руки Гаю разомкнулись без всякого труда.
- Нашими сердцами правит коварная Гемба, вовсе не спрашивая нас. Ты всегда знал о нём, Гаю. С первой встречи. Я только не называла имени.
-И поэтому ты убежала? К нему?! - На виске тесс запульсировала жилка, выдавая спрятанную, завязанную в узел ярость.
Собираясь с духом, сестра Аникея отстранилась, прошла к столику, повернулась, чтобы снова увидеть лицо мужа.
-Я вернулась, - напомнила она и тихонько вздохнула, - исполняя обет Ваху.
Едва не зарычав, Гаю опрокинул что-то, оказавшееся между ним и женщиной. Останавливая мужчину, Санели выставила руку ладонью вперёд.
И тогда, запрокидывая голову, Владыка Тессал неожиданно для себя расхохотался, хотя было совсем не весело. Он потряс головой, чтобы остановиться. Наверное, ему никогда не утолить своего желания.
-Ты вернулась ради Сэ'Туа. Неужели Гемба и с тобой так играет? - Одним прыжком одолев расстояние, отделявшее его от садис, Гаю с силой схватил неверную жену за плечи: - Он охос. Всего лишь беглый охос.
"Да, охос, которого принудили к браку. Нас обоих принудили".
-Он - мой муж. Мужчина, которому я принесла обет под покровом Ваху. Что ты с ним сделал, Гаю?
-Проклятье тебе, лея. Значит, ты примчалась в Наду из-за мужчины с синими глазами. Как можно называть мужем охоса? Тебе следует с презрением отречься даже от его имени. Ведь он предал тебя, убежал с другой женщиной.
-Гаю, ты произносил слова обета. Ваху-Хранительница скрепляет союз мужчины и женщины ради детей. Богиня не требует верности.
-Ваху не требует верности? - недоверчиво, словно впервые услышал такую ересь, переспросил Гаю, хотя жрец объяснял ему смысл обета.
"А разве ты верен мне, Гаю?"
-Верности требует только Шалия. И мало кто способен на брачные узы, скреплённый огнём. А Ваху-Хранительница скрепляет союз двоих ради детей и дома.
Отшвырнув перевёрнутую скамейку к стене, Гаю заметался по залу, как пойманный дикий зверь. В заново обставленных покоях жены он чувствовал себя неудобно. Кроме собственной прислуги Санели на этот раз привезла из дома множество разных вещей: высокие и узкие скамьи, на которых неловко сидеть, статуэтки из зелёного, тёплого на ощупь камня, посеры в покрытых тёмным лаком футлярах. А ещё, коллекцию ножей и кинжалов - каждое на отдельном столике-подставке с изогнутыми точёными ножками. Немыслимая вещь для женщины-тесс. То ли дело уютные женские покои, к которым Гаю привык с детства, - всюду покойно, разостланы мягкие коврики, цветные покрывала и расшитые яркими нитями круглые валики и подушки. Весёлые птички в клетках и сладости в серебряных вазах.
Владыка Тессал вновь замер в шаге от Санели.
-Ты его не получишь. Забудь о Сэ'Туа. Считай, что он заключил брак огня. Теперь ему ничего не грозит - он стал нагивом.
-Что такое нагив? - Санели невольно нахмурилась.
-Мужчина асабат. У асабат никто не пропадает - они берегут своих мужчин. Не тревожься о нём: нагива защитят даже от меня.
До сего дня Санели имела смутное представление о клане Теней. Изредка в лабиринтах дворца и личных покоях Гаю встречались высокие женщины в облегающих костюмах из кожи. Но издалека они выглядели почти одинаково, а разглядывать вблизи садис не смела. Но ничего доброго в асабат не было, в этом она не сомневалась.
От предчувствий новых несчастий Санели поёжилась. Гаю заметил этот невольный жест, но не понял его, решил, что стало прохладно. Не зовя слуг, он отыскал и набросил на плечи жены тонкую, как шерстяная паутинка, шаль, хотя от разбушевавшейся крови ему самому было жарко.
-Позволь мне его увидеть, Гаю.
Владыка Тессал снова отступил, в почтительном жесте послушания приложил ладонь ко лбу:
-Ну разуметься, отрада моих глаз, гляди на беглого охоса Соана хоть каждый день. Но он увидит тебя только с позволения асабат. А она не позволит.
-Я хочу его видеть, - с вызовом в голосе повторила садис. Сдаваться она не собиралась.
Гаю мрачно усмехнулся и поманил к себе Проверенного, отдал ему приказ.
-Я всегда исполнял твои капризы, лея.
Та самая асабат в наряде из тугой кожи вновь вошла в Розовые покои, глядя сквозь садис, будто Санели преградила ей дорогу. Многочисленные жены и наложницы из Благословенного Сада Наслаждений были для асабат никем.
Зато Санели теперь смотрела на рыжеволосую женщину в упор, старательно изучая, стараясь только не вспоминать зверское избиение, случившееся прямо здесь, у неё на глазах. Неподвижное, бесстрастное лицо асабат напоминало маску.
Не вытерпев, Санели отвела взгляд в сторону от чересчур опасной соперницы, для которой сам Владыка Тессал не указ, и беззвучно ахнула, почти забыв про асабат.
На этот раз Сэ'Туа не прятал лицо, упорно смотрел перед собой, хотя вряд ли что-нибудь видел. От постоянного пребывания в закрытых помещениях лицо молодого агуна побледнело, но длинные волосы, рассыпавшиеся по широким плечам, переливались всеми оттенками благородного золота, как и прежде. Над васильковыми глазами нависли полукружья золотистых ресниц. И под тонкой одеждой, распахнутой где только возможно, по обычаю тесс, открывалось великолепное сильное тело с рельефными мышцами. На животе еле заметно шевелились старые рубцы.
Взгляд Санели невольно переместился на Владыку Тессал, сидевшего в стороне, опять метнулся к Сэ'Туа. Гаю не сразу понял, что их сравнивают - и сравнение было не в его пользу.
С явным усилием, оторвав взгляд от неестественно неподвижного Сэ'Туа, Санели заговорила, удивляясь своей выдержке:
-Госпожа, так получилось, что мужчина рядом с тобой считается моим мужем.
-Мне об этом известно.
-Мы... Я могу поговорить с ним? - Всё-таки до хладнокровия асабат ей было далеко.
-Я передам нагиву то, что ты пожелаешь сказать, супруга Повелителя. И ты узнаешь ответы на свои вопросы.
-Но разве... я не могу спросить сама? - не поверила Санели.
-Нагив не будет с тобой говорить.
-Почему?
-Он будет наказан, если произнесёт без позволения хоть одно слово.
-Но!... - от возмущения Санели запнулась, - разве Сэ'Туа твой пленник, что ты распоряжаешься им?
-Нет.
-Тогда... ты забываешься. Я - супруга твоего господина, и ты обязана мне служить.
-Нет. Я служу Единственному Повелителю.
-А если он велит тебе... позволить Сэ'Туа говорить со мною?
Асабат заколебалась, выбирая слова для краткого ответа:
-Мужчина будет наказан, госпожа. - От голоса асабат веяло ледяным холодом - всё вокруг должно было замёрзнуть.
И Санели сделалось жутко. Она напомнила себе, как не испугалась гишинар и прыгнула под отравленный айн. Затем подалась вперёд и отчётливо прошептала:
-Не для того я вернулась в Тессал, чтобы уступить такой ведьме, как ты. Ненавижу тебя и весь твой проклятый клан. Зря ты столь уверена. Клянусь последним проклятие Влааль, никто в Тессал не встанет на твою защиту.
Внешне асабат не отреагировала на дерзкий вызов, хотя и не пренебрегла им:
-Излишне самоуверенная маленькая садис. Очень скоро твои настойчивые преследования мужчин разгневают Повелителя, и Владыка Тессал преподнесёт тебе новые уроки правильного поведения, приличествующего его супруге.
-Ах, ты... Саа гха!... сурра! - Впервые в жизни Санели до такой степени утратила над собой контроль, иначе не выговорила бы подобных слов. Гаю и асабат не их не поняли.
Сэ'Туа перестал дышать. В Льежане он слышал такое - пару раз. И потом на земле оставалось мёртвое тело.
Со смелостью отчаянья, как загнанная в угол дикая кошка, Санели выставила вперёд растопыренные пальцы и, яростно шипя, бросилась на ненавистную соперницу. В свою очередь асабат, начисто забыв отработанные приёмы боя, делающие любую частицу тела оружием, вдруг ответила чем-то удивительно похожим.
Сэ'Туа пришлось отпрянуть: сцепившиеся женщины, бранясь на двух языках, катились ему под ноги. Нагив держался так, словно происходящее его не касалось, и на самом деле был бы рад ничего не видеть и не слышать. И только в дальнем уголке сердца тихонько радовался, что ошибся, - в тот раз Санели не посмели тронуть. Но зато сейчас появилось предчувствие: Аллита выместит гнев прежде всего на нём. Впрочем, об этом он не стал беспокоиться.
Гаю смотрел на немыслимую для Высокого Дворца сцену с изумлением, но, одновременно, с невольным довольствием. Несомненно, асабат вскоре и без особого труда справилась бы с хрупкой садис, но Владыка Тессал наконец встал со своего места.
Опомнившись, асабат резким прыжком вскочила, брезгливо отряхиваясь. Вдоль её щеки, снизу вверх, победно алела царапина от острого ноготка.
Не обращая внимания на разорванную почти пополам лаву, Санели со всех ног кинулась к первому мужу, ухватилась за платок-покрывало, откинула его прочь. Мужчина и теперь не прореагировал.
-Сэт! - Ей показалось, что ортусланин одурманен, и садис затрясла его. - Взгляни на меня, Сэт. Скажи, что с тобой.
-Пожалей его. Не то ему чересчур долго придётся молить о прощении. И поверь, тогда он не будет молчать.
Едва не плача, глядела Санели на лицо молодого агуна. И вдруг поняла, что всё-таки он видит её сквозь ресницы. Сердце на миг приостановилось, а затем понеслось вперёд вдвое быстрее. "Что с тобой делали, Высокий Орёл, если боишься взглянуть даже тайком?" Задыхаясь от ненависти, она вывернулась из рук Гаю, выдохнула от всего сердца:
-Это ты, ты придумал!!
-Нет, лея. Асабат выбирают сами.
Гаю искренне полагал, что всё закончилось благополучно, и теперь он может успокаивать и утешать свою разгневанную, разъярённую, но, в сущности, всего лишь неразумную жену. Сердиться всерьёз на прелестную садис он не мог, хотя она и была кругом виновата.
Владыка Тессал ошибался: Санели не нуждалась в утешение. Она с силой, до конца, разорвала уже надорванную у ворота лаву, разгорячённое лицо вовсе не выражало раскаянья. Набрасываться на асабат было глупо, она и сама отлично это понимала. Но до чего восхитительно вот так, визжа и ругаясь от души, изо всех сил тянуть за рыжие волосы. Жаль, что такое можно сотворить лишь однажды. И подобный способ не годится в отношении Гаю. Мужчина тесс глядит на неё свысока, считая все её действия глупой выходкой избалованной сестры Ахона. А ведь это он поступил как жестокий и бессердечный мальчишка, приравняв жизнь калимаса к своему развлечению.
Останавливать первого мужа, когда он уходил с асабат, Санели не стала, но на Гаю, вновь попытавшегося её обнять, зашипела так, что в глазах тесс мелькнуло опасение. Он невольно потянулся к кинжалу, не заметив своего порыва, сразу же отступил.
-Ты моя жена.
Голос Владыки Тессал прозвучал строго, почти угрожающе. Необязательно выслушивать всё, что провинившаяся жена надумает сказать, - даже детский лепет обязан оставаться в разумных пределах. Он предполагал, что изменение тона не останется незамеченным - все и всегда относились к этому признаку с особым вниманием.
Однако Санели перебила мужчину:
-Да, мы объявлены мужем и женой, но... до сих пор не соединились под чашей Ваху. Обряд так и остался незавершён. Я - сестра Ахона. Меня назвали твоей женой в дни мира между Сади и Тессал и ради сохранения этого мира. Но я узнала, что ты встретился с врагом Сына Солнца, с изгнанным Верховным жрецом. Теперь ты готов пропустить через Ашмир всадников Орту, чтобы те смогли обойти крепости и напасть на садис с востока. Что это означает, Владыка Тессал? Ты предал Сына Солнца и стал врагом Сади, моим врагом. Для чего ты будишь Влааль? У богини печали и без того чуткий сон, а ведь следом за ней приходит слепая Дзаб? Скажи, где я ошиблась.
Угроз и обвинений, исходящих от женщины Владыка Тессал не принимал. Широкие смоляные брови выразительно разлетелись в стороны, как крылья парящей птицы. Но Санели, в свою очередь, не желала видеть и понимать явных признаков высочайшего неудовольствия.
"Женщина имеет тот род и тех богов, которых чтит её муж", - мог бы произнести Владыка Тессал. Но когда они поднимали этот вопрос в прошлый раз, он согласился, что подобное утверждение годится только для слуг и охосов.
-Я поступил так ради тебя, Санели.
-Но зачем?!
Сейчас они оба не понимали друг друга. Гаю отчаянно затряс головой, голос стал ещё злей:
-Владыка Анита Мерсале Рэй, мой великий отец, уступил перед силой Сына Солнца и покорно склонился перед Золотым Диском. Но разве мог такой унизительный мир длиться вечно? Высокий Дворец стоит выше Солнечного Храма. Тесс рождаются не для того, чтобы склоняться перед ползающими в низине. И время для перемен настало. Божественный Соан уплыл за море, а Сади предстоит кровопролитная война с Орту. Война, которой им всем хватит надолго. Кочевники сильны и многочисленны, они способны залить все поля и дороги кровью, так горячо любимой вашими жрецами. Только на этот раз это будет кровь садис. А ты, Санели... - угрожающе произнёс Владыка, - обязана понять, что стала тесс. Никогда не забывай об этом.
Впервые он говорил столь откровенно - как мужчина тесс с женщиной садис. Санели приоткрыла рот и захлопнула, вспомнив об участи юной служанки, которая сейчас была между жизнью и смертью - где-то в дальней комнате.
"Ваху-Хранительница, неужели Гаю стал врагом, с которым надо не разговаривать, а сражаться, потому что любые слова бесполезны и ничего не значат. Тогда её возвращение - это непоправимая ошибка".
* * *
Царапина на смуглом лице Аллиты кровоточила, но асабат вовсе не выглядела рассерженной. Впрочем, Сэ'Туа уже понял, что никогда не поймёт её мыслей.
Вернувшись к себе, она указала на мягкий тюк, велела нагиву одеваться.
-Я отведу тебя в Луру сегодня. Тебе пора войти в ичир.
Радуясь уже тому, что остался безнаказанным после бурной сцены, Сэ'Туа развернул тюк. В жизни ему не приходилось надевать на себя столько нелепых одежд. Под руководством Аллиты он облачился в две длинные рубашки, расшитую красным узором жилетку и три длинные юбки: нижняя - из тонкой голубой ткани, вторая - из синей шерсти с красивой каймой, третья была не такой нарядной и гораздо короче, с запахом на боку. Четвёртая юбка была из чёрной, грубой ткани с зубчатым подолом, к которому подвешивались маленькие колокольчики. Голову Сэ'Туа закрыл уже привычным синим платком. Концы платка Аллита заправила сама, перекрестив на груди и завязав за спиной, оставила открытыми только глаза. Затем через голову надевался сплошной балахон с единственной прорезью для головы.
Самому себе ортусланин показался неуклюжим и неловким, а постоянный перезвон колокольчиков было не остановить, он выдавал любое движение.
Аллита сказала, что это обычный наряд нагива, однако Сэ'Туа сомневался, что сумеет в нём идти, особенно его пугали длинные юбки. Однако особых затруднений не возникло, прохожие на улицах уступали асабат дорогу, буквально шарахаясь в стороны. Если кто-то и смотрел на нагива, то вряд ли что-то углядел под балахоном. Сэ'Туа тем более не глазел по сторонам - он твёрдо помнил, куда надо глядеть.
Все улицы Нады необыкновенно походили одна на другую, все были узкими и кривыми, то круто вели вверх, то ступенями спускались вниз. Выросшему на просторе городская теснота всегда казалась подозрительной, хотя Сэ'Туа давно с ней свыкся.
Луру резко отличался от остального города. Одноэтажные дома ничем не отделялись от улиц, наоборот, стояли с распахнутыми настежь дверьми, открыто и приветливо, словно зазывая в гости. И каждый вход украшали красивые растения, заботливо выращенные в маленьких горшках.
Люди здесь были другими. Все женщины были асабат. Они приветствовали Аллиту и называли по имени, и она всем спокойно отвечала. Маленькие дети держались с достоинством, как взрослые, и все были исключительно девочками. Мужчин на улицах было немного. Балахонов никто не носил, но зато на юбках непрерывно перезванивались колокольчики. Когда эти мужчины встречались с асабат, то останавливались и, аккуратно подобрав юбки, приседали, дожидаясь, когда женщина пройдёт мимо. Сэ'Туа сообразил, что и ему, наверное, следует так поступать, хотя Аллита ничего не говорила.
Она свернула в один дом, разулась в полутёмном коридоре и сразу прошла внутрь, в огромную комнату - в полдома. Молчаливые слуги помогли нагиву снять балахон и тяжёлую верхнюю юбку, разули его и снова исчезли, ничего не объясняя.
От порога, где остался Сэ'Туа, было плохо видно, что происходит внутри дома, но он всё-таки тайком осмотрелся. Там очевидно была арача. Окна в комнате было закрыты, зато в центре находился открытый очаг с дымоотводом. От него в помещении было достаточно светло и тепло, а пол сплошь, в несколько слоёв, застилали войлочные ковры.
Четыре женщины примерно одного возраста с Аллитой с рыжими - всевозможных оттенков - волосами сидели полукругом возле очага. Сэ'Туа предположил, что они асабат, хотя женщины были в полосатых юбках и разноцветных платках, свободно накинутых на плечи. Все повернулись навстречу вошедшей, на лицах расцвели улыбки:
-Мы рады, что ты вернулась к нам, сестра по ичир.
-Я рада, что снова вместе с вами, сёстры, - слова прозвучали одновременно.
Женщины по очереди обнимались, их руки переплелись, пальцы касались лиц, волос, груди.
-Ты вернулась не одна, сестра по ичир? - Голоса звучали чуть лукаво, готовясь перейти в смех.
-Я снова избрала нагива для тьяли, чтобы выполнить долг перед Надзиаруне и стать сестрой-матерью. -
Продолжая ласково поглаживать друг друга, женщины что-то негромко повторяли.
Аллита наконец уселась среди асабат, распустила шнуровку, скинула верхнюю куртку.
За очагом, вдоль одной стены, сидели мужчины и женщины - похожие на слуг, - занятые своими делами. Аллите поднесли глиняную чашку с сех. Кроме того, Сэ'Туа заметил, что в другой стене зала находятся боковые выходы, прикрытые складчатыми занавесками. Из-за них кто-то тайком выглядывал.
Сэ'Туа смотрел внимательно, помня, что не вправе пропустить ни одного знака своей асабат, и дождался. Аллита велела ему приблизиться и распустить платок.
-Оцените моего нового нагива, сёстры. Смотрите, достоин ли он стать отцом детей Тунур?
Одна из асабат вдруг засмеялась, хлопая себя по коленям, явно довольная. Также радостно засмеялись и другие. Сэ'Туа не сомневался, что смеются над ним, но на этот раз ортусланин ошибся. Он понравился женщинам ичир, и асабат смеялись над Аллитой, ведь их сестра проспорила.
Слуги принесли горячую еду, приготовленную где-то в другом месте, начали расставлять миски. Кто-то добавил дрова в очаге.
Новый повелительный жест Сэ'Туа заметил, но замешкался. Из-за взрывов смеха он не сразу догадался, чего именно добивается Аллита. Вспомнив, как приседали мужчины на улице, нагив опустился на корточки перед ближайшей из асабат, потом встал на колени, приподнял к груди юбки.
Асабат выглядели довольными. Кто-то одобрительно прищёлкнул пальцами, а затем Сэ'Туа почувствовал, как женские руки уверенно касаются его живота, ощупывают и мнут бёдра. Боясь вздохнуть, Сэ'Туа невольно оглянулся на Аллиту - только она могла защитить. Снова раздался смех. Из-за вороха вскинутых юбок он не различал лиц, зато слышал всё, что говорилось. Замечания были откровеннее рук, подобным образом кочевники обсуждали достоинства резвого жеребца. Сэ'Туа и не ожидал, что способен настолько сильно смутиться. Хотелось убежать и спрятаться куда угодно.
Наконец Аллита указала на одну из занавесок:
-Иди в тьяли, Сэ'Туа. Там о тебе позаботятся.
Он с трудом справился со шнурками, едва не споткнулся и перепутал направление, пытаясь не слышать того, что звучало вслед. Кто-то заботливо придержал под локоть.
Помещение за занавеской оказалось всего лишь полукруглой тёмной нишей. Места здесь было немного, и шестеро мужчин, включая Сэ'Туа, поместились с трудом. Одеты все были примерно одинаково: нарядные рубашки, вышитые жилетки, юбки, и синие платки. Кроме того, на мужчинах была масса украшений: бусы, серьги, браслеты, заколки для волос. И крошечные серебряные колечки в носу - знак нагива. Нет, у одного было сразу два колечка.
Далеко не все они родились тесс - тот, с двумя колечками, напоминал садис. И он первым взял новенького нагива за запястья:
-Мы рады твоему приходу, новый брат по ичир. -- И в его голосе был заметен акцент. Остальные мужчины повторили приветствие, дружески касаясь рук и плеч гостя, усадили его на одеяло, подложив со всех сторон подушки, сами, скрестив ноги, уселись вокруг тесным кружком. На всех лицах светились радостные улыбки.
Не понимая причин всеобщей радости, Сэ'Туа сидел очень прямо и напряжённо, не отталкивая, но и не реагируя на настойчивые прикосновения.