Ну, вот оно, мясо, которое каких-нибудь два часа назад называлось моим телом. Лежит этот кусок плоти на каменистом склоне, жарится на солнышке и чего-то ждет. Хорошо хоть глаза ворочаются безболезненно: слежу за полетом мух, которые собираются попировать на моей тушке. Кто-то добрый из заоблачных покровителей решил отключить большую часть моих чувств - и на том спасибо. Если не буду по собственной глупости шевелиться или глубоко дышать, блаженное оцепенение можно сохранить надолго. До самого конца.
Жирная зеленая трупоедка плюхнулась на мое лицо и поползла к левой ноздре. Хорошо, что я не вижу, во что превратился мой нос после встречи с яблоком тенсинского меча. Говорил же десятник Сют: "Надень шлем, дура! Нечего рожу напоказ выставлять, тенсины все равно бардов в лицо не распознают". Но мы гордые, мы понадеялись на собственную славу. Теперь эти мозги будут склеваны воронами, а мясо пойдет на корм волкам. Или, при чуть большем везении, во время трупного перемирия меня вынесут в лагерь и торжественно закопают. Возможно, положат в могилку еще и кулль или зумбар. И ведь никому из вояк даже в голову не придет, что музыкальные инструменты должны жить, петь и оплакивать своего прежнего владельца в песнях нового, а не гнить среди степей в компании червей и кротов.
Чудовищная волна судорог окатила тело. Кто-то ухватил меня за конечность (даже не успела понять, за руку или за ногу - боль сразу отшибла последние крохи рассудка). Сколько я пробыла в отключке, не знаю, но лучше бы мне не возвращаться в этот мир, чем увидеть то, что склонилось надо мной.
- Элсида Варша!- срывающимся тенорком воскликнуло мое проклятие.- Боже, какое счастье, что я нашел Вас!
Это самое "Вас" он всегда произносил так, чтобы было понятно - слово подчеркнуто всеми существующими иероглифами почтительности и благоговения. Ну почему тенсинский меч не разбил нос Онга Лейва вместо моего?!
- Блаженная элсида, я вынесу вас на руках,- бурчал юнец, безжалостно перекатывая мое разбитое тело в попытках ухватить его покрепче.- Сейчас, я уложу вас на плащ... Или вот, на эти копья... Как же это делается?..
- Идиот,- распухший язык еле повиновался мне.- Оставь меня в покое, уйди. Только не ты.
- Вы бредите, это от ран! Боже, какая героическая вышла баталия: солнечная корона на золотых шлемах, кровавое пламя клинков, журавлиные стоны раненых и златокудрая дева-бард на белом коне, поющая мир среди войны!..
- Боги, пошлите еще одну-единственную тенсинскую стрелу!- пробормотала я.- Он так удачно сейчас выставил спину, ну пожалуйста!
Но я не дождалась милости свыше. Онг Лейв закатал меня в шерстяной плащ, затащил себе на плечи и потрусил куда-то через степь. Я билась головой о его колчан, находя последнее удовлетворение в том, что капающая из носа кровь пачкает тисненый на коже узор. Потом сознание опять уплыло в неведомые дали.
Очнулась я от того, что мой лоб покрылся холодной влагой. На секунду в бредовых видениях всплыл образ адской псины, вылизывающей мое лицо, но потом возвращающееся сознание подсказало, что вряд ли у огнедышащей твари будет холодный язык. Видимо, кто-то додумался сделать примочку. А значит, я еще среди людей.
Разлепив глаза, тело некоторое время побранилось с разумом, не желая уступать ему власть, но после сдалось. Сразу вернулась адская боль, однако и зрение прояснилось. Сквозь красную пелену я разглядела тенсинский амулет здоровья, болтавшийся почти у самого моего носа. Амулет висел на толстом шнуре, а концы этого шнура терялись в крупном смуглом кулаке пожилого степняка. Когда наши взоры встретились, лекарь степенно кивнул.
- Снадобья подействовало, мой заар. Вы можете поговорить с этой женщиной.
Из полутьмы выступил второй мужчина и склонился над лежанкой. Я узнала его, разумеется, поскольку барды Золотого круга обязаны знать всех нынешних владык и их предков до седьмого колена. Когда лично, когда по детальным описаниям. Заара тенсинов я встречала дважды и сложила о нем несколько песен. Однако я не думала, что он узнает меня.
- Элсида Варша, рад, что вы почтили наши шатры своим присутствием,- заар улыбнулся, и в его улыбке было больше торжества, чем радости. Мне не удалось выдавить ни звука.- Лекари остановили кровь и сделали все, чтобы кости срослись правильно. Мы не такие варвары, какими нас хотят видеть керены.
Я дернула губами, надеясь, что это расценят как знак полного удовлетворения. Заар осторожно взял мою руку в ладони. Его кожа была горячей и шершавой.
- Дорогая элсида, я поистине счастлив. Когда ваш подмастерье ворвался в ряды моих коссар, его было приняли за воина-смертника, но, благодарение небесам, сотник Дженко увидел знаки бардов и приказал пропустить гостя. Поразительное везение! Еще вчера мы раздумывали о том, как узнать подробности о войсках керенов, но не знали, с какой стороны подобраться. И тут вы. Волшебница, я жду от вас рассказа со всеми подробностями.
Я закрыла глаза. Дурачок-подмастерье, живущий в мире восхитительных грез и прекрасных иллюзий, он до сих пор не понял разницы между долгом и честью. Онг Лейв твердо знал давний и мудрый закон: бард неприкосновенен. Ни властитель, ни раб, ни на пиру, ни на войне... и еще много всяких "ни" и "не", которые создавали вокруг нас мощную броню, пробиваемую лишь случайностями. Мальчишка притащил меня в ближайший лагерь, ему, свято верившему в законы, не было дела до того, кому принадлежать эти шатры и воины. Бард неприкосновенен.
Но эта защита будет действовать лишь до тех пор, пока и мы исполняем свой долг. И долг барда сейчас убьет его честь.
- Вы служительница Золотого круга, если не ошибаюсь?- голос заара звенел от восторженного напряжения.- Барды вашего ордена не могут лгать. Это прекрасно. Нам необходимы точные сведения.
- Онг Лейв...
Ого, кажется, я еще долго не смогу петь! В данной ситуации сие не может не радовать. Всего два слова, а горло словно набили трухой и подожгли. Я невольно ухмыльнулась и тут же открыла глаза проверить, не заметили ли моей гримасы тенсины. Кажется, нет. Вряд ли сейчас мое лицо способно было адекватно отражать чувства.
- Онг... А, это ваш слуга-подмастерье? Разумеется, мы уже допросили его. К сожалению, выяснилось, что он прибыл в расположение керенов только два дня тому назад, да и мало видел. Говорит, все ходил за вами по пятам. Я его понимаю, вы прелестная женщина, к тому же великий бард.
- Не могу... говорить...
Заар кивнул:
- Да, лекари поставили меня в известность. На этот случай у меня припасено особое средство. Вы знаете, что такое маснейта?
Еще бы мне не знать! Редчайшее зелье из крови трех единорогов, небесного, водного и земного, которое выпаривают на горячем пепле вулкана во время лунного затмения. Это не считая дополнительных мелких условий, известных лишь мастерам-знахарям. Оно стоит безумных денег, но зато... Раны исцелятся в секунды, любая зараза исчезнет, а жилы вновь заполнит молодая здоровая кровь. Я могла предположить, что заар, который лично возглавил войско, постарается приобрести несколько капель маснейты, однако совершенно не ожидала, что панацея будет предложена мне. Я изранена, это факт, но отнюдь не смертельно. Пару месяцев - и можно снова садиться в седло или хотя бы ехать на телеге. Заар не хочет ждать. Я нужна ему сегодня живой, здоровой и говорящей. Неужели сведения о противнике он оценивает столь высоко?
- У меня нет времени,- словно подтверждая мои выводы, вождь тенсинов сделал знак лекарям, и те удалились, оставив нас в шатре вдвоем.- Маджар послал гонцов к тестю, правителю френов. Я, со своей стороны, заранее озаботился отправить френскому заару богатые дары. Сейчас в этом жадном старике борются два желания: получить еще больше денег и помочь зятю. Если мне удастся взять под контроль долину и караванные пути через кряж до наступления новой луны, керены не получат помощи. Но если я промедлю, войска, которые собирает френский заар, все-таки отправятся на подмогу его зятю. А это уже серьезная сила. Так что мне нужно все, что вы видели, слышали и даже то, о чем только догадываетесь.
Я промолчала. Тенсин развел руками:
- Моя золотая певунья, я не тиран и чту законы. Я не стану применять к вам пытки, хотя, поверьте, нет ничего проще, чем слегка смять повязку вот здесь... - он почти коснулся моей переносицы.- И эта маленькая сдвинувшаяся косточка будет всю жизнь причинять вам нестерпимые муки, головную боль, а возможно, даже слепоту. Также я не стану препятствовать моим лекарям менять повязки или чистить раны, чтобы избавить вас от гниения заживо. Вы не испытаете телесной боли. Вы - бард. А вот ваш парнишка - всего лишь подмастерье. И ему предстоит сегодня на своей шкуре познать разницу.
Легкий озноб пробежал по моей коже. Проклятый Онг Лейв! И тут собирается подставить.
- Он мне... не нравится,- выдавила я.
Заар пожал плечами:
- Мне тоже. Почему бы не полюбоваться его страданиями вместе, прекрасная элсида? Проверим вашу стойкость? Ах да, разумеется, вы должны быть совершенно здоровы, чтобы в полной мере оценить искусство наших катов. Думаю, на боевой дух юноши ваш цветущий вид тоже произведет неизгладимое впечатление. Мы скажем, что для спасения элсиды требуется человеческая жертва - догадайтесь, кого он предложит? Полагаю, он будет в восторге и ради чудесного исцеления госпожи позволить нарезать себя особо тонкими ломтями. Воодушевленные отроки могут очень долго терпеть мучения...
Дрожь становилась все сильнее, меня уже трясло так, что вождь тенсинов не мог не заметить. Он коснулся губами моей ладони.
- Вы слОжите мне песню, элсида. Правдивую песню о том, как керены готовятся к последней битве. В ней будут куплеты об укреплениях, вооружении и численности войск. Можете даже поведать о фуражирах и шлюхах, если угодно. И я с удовольствием выслушаю ваше сочинение сегодня вечером. Вам потребуется музыка, о прекрасная?
- Мне нужен... мой ученик...
- Сожалею, но пока он будет довольствоваться обществом сотника. Ради вашего вдохновения.
- Тогда... ничего. Уходите.
Заар почтительно склонил голову и вышел из шатра. Сразу же его место занял знахарь. Он внимательно осмотрел все мои повязки, видимо, опасаясь, что заар мог не сдержаться. Потом старик снял с груди стальную подвеску-флакон и, чуть дыша от волнения, опорожнил ее в чашу с подслащенной водой. Тенсин кивнул мне, и я покорно открыла рот, принимая непрошенный дар исцеления. Рот сразу онемел. Потом десны сдавила пульсирующая боль - кажется, укреплялись разбитые зубы и прорастали новые взамен утраченных. И то была лишь первая весточка того, что меня ожидало.
Всю жизнь я собирала слова, но их не хватило, чтобы передать глубину внезапного разнообразия мучений, обрушившихся на мое несчастное тело. К сожалению, панацея также предохраняла разум от безумия и удерживала меня в полном сознании. Я вопила, скулила, корчилась, пыталась сжаться в комок, хотела вырвать нож у лекаря, чтобы покончить с собой, но тщетно. В какой-то момент я увидела, что полог шатра приоткрыт, и в проеме стоит Онг Лейв, бледный, испуганный мальчишка. Я попыталась сказать что-то, предупредить, но чья-то рука осторожно развернула его за плечо, и подмастерье скрылся в сумерках. Боль снова затуманила зрение.
Потом она схлынула, разошлась по кончикам пальцев и сгинула, оставив лишь легкий зуд. Знахарь кивнул двум девчонкам, сидевшим на корточках возле жаровни. Девочки немедленно подтащили таз и принялись тереть меня мокрыми тряпками, разминая сведенные судорогами мышцы. Я села.
- Зеркало есть?- голос был несколько осипшим, но уже не прерывался.
Старик протянул мне медный поднос. Я содрала повязки и с отвращением посмотрела на свое лицо, не обезображенное ни синяками, ни шрамами. Даже оспинки пропали.
- Вы красивы,- сказал знахарь вроде бы с некоторым упреком.- Маснейта творит истинные чудеса.
- Но в моем случае я бы предпочла довериться природе,- проворчала я.
- Заар отдал вам то, что могло бы спасти ему жизнь.
- Мастер, вы сделали свое дело, а он - свое. Заар хочет победы любой ценой, и если он намерен ради этого рискнуть, неужели мы станем его отговаривать?- я махнула девочкам, отсылая их.- Все мы вынуждены чем-то жертвовать. Но я верю в ваши силы, целитель. Вам не нужна будет маснейта, если придется лечить заара.
Он улыбнулся, довольный похвалой, и протянул мне тенсинское платье.
- Заар велел этим недостойным играть для вас на кулле, если вам нужна будет музыка. Я покажу вам ваш шатер, элсида.
Девочки поплелись следом. Должно быть, они не только служанки, но и надсмотрщицы. Ладно, я не собиралась делать ничего неразумного.
От музыкального сопровождения я отказалась - под кулль плохо думается. А мне было о чем поразмыслить. Песня складывалась так себе. Не нашлось ни повода, ни предмета, ни действия, только скороспелые грозди слов. И они не лгали. Не имели на то права.
Шатер заара освещали два тяжелых бронзовых светильника. Тени, что они посылали на светлые стены, причудливо извивались в беззучном танце. Каждый входящий, отдергивая и отпуская полог, порождал новую волну бешеных плясок. Я смотрела на тени и думала о том, что могли бы прочесть в этих пятнах прорицатели и пифии.
Всего собралось шесть военачальников, помимо заара. Также шатер почтили присутствием Онг Лейв со своим охранником, будь они неладны. Девочек-куллисток выгнали, когда я сказала, что собираюсь сама себе аккомпанировать. Так что я осталась одна дама в этой суровой мужской компании. Интересно, знакомы ли тенсины с классикой бардовской песни?
- Вы готовы петь?- нетерпеливо спросил заар, постукивая перстнем по подлокотнику кресла.
- Вы готовы слушать?- в тон ему ответила я, настраивая зумбар
Онг Лейв раскрыл рот и, кажется, перестал моргать в ожидании чуда. Дурачок, он думает, из конского навоза можно сделать конфету. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть этого восторженного лица.
- Ну?- донесся до меня голос заара, и тут же с места Онг Лейва послышалось злое шиканье.
- Владыка, нельзя мешать барду!- прошипел мальчишка.- Если вы прервете песню, мы никогда не услышим продолжения!
Точно, он совершенный дурак. Смелый, раз не боится осадить заара, но даже храбрость эта от глупости. Надо будет отписать его поручителю, чтобы парнишку приспособили к какому-нибудь иному делу. Если, конечно, мы выберемся из неприятностей вместе.
- Ничего, я полагаю, элсида не станет отвлекаться на наши речи. Это и в ее интересах. А мы будем тихи, как мыши,- усмехнулся тенсин.
Пальцы внезапно похолодели. Я едва ощущала прикосновение струн. Сердце заплясало как пьяный варвар. Пришла пора начинать песню.
- Белая дева рыдала камнями
В час пробуждения змея во чреве,
Кровью истоков чадо вскормила,
Сталью бесплотной дорогу стелила,
Вырвался прочь из иссохшего лона
Змей молодой, порождение ветра,
Взор плотоядный направил на солнце,
Хочет в его колыбели свернуться...
- Кто-нибудь понимает, что это за бред?- яростный шепот заара был адресован воеводам, но при этом смотрел тенсин прямо на Онг Лейва. Паренек прижал палец к губам. Тут же ему под ребра уткнулся кинжал охранника, и подмастерье сморщил лицо, сдерживая непроизвольный писк.
- Крылья расправил каменный феникс,
Криком своим разметал поля волны...
- Ты, недоросль, переведи мне ее речи,- заар подтянул Онг Лейва за ворот. Тот жалобно покосился в мою сторону, склонился к уху тенсинского вождя и едва слышно забормотал:
- Элсида поет о том, что вы пришли из западных засушливых степей и затеяли войну с керенами.
- Я это и так знаю! Зачем это вставлять в песню?
- Затем, что таковы ее законы. Вдруг эту ресегу будут петь в чужих краях, где никто не знает о последних событиях в наших землях?
- Мне плевать на чужие края. Переводи дальше и постарайся не упустить момент, когда твоя госпожа наконец доберется до сути.
- Валы холодные катит Эрогнос,
Зерна раздора хоронит в рассвете,
Скоро взойдут огневые колосья,
Пламенем солнце их главы согреет...
- Элсида поет о войске копьеносцев, которые пришли из приграничных земель. Вы разорили их дома, и эти люди встали под руку маджара.
- Это жалкие воины, лучшие из них уже погибли в боях за свои деревни. Меня интересуют остальные силы керенов. Продолжай, мальчик.
Сквозь звон зумбара я еле расслышала эту неуверенную паузу. А ты полагал, что знаешь все на свете, мой малыш?
- Ну?
- М-морские корсары высадились у предгорья и готовят тайный обходной маневр.
- Корсары?- недоуменно выдохнули военачальники, но заар легким жестом заткнул их.
А я зря грешила на наставника Онг Лейва. Он натаскал мальчишку на слово как хорошую гончую. Вот только ни один учитель не может отдать ученику хотя бы часть своего ума.
- В улей с добычей тянутся пчелы,
Кормят досыта и маток, и трутней,
Волей Эйфоры готовятся к ночи,
Дабы себя преумножить стократно.
Что породят их граненые склепы,
То до поры закрывают туманы...
- Прекрасная элсида повествует об укреплениях, прикрывающих тылы. Там обозы с провиантом и... и женщины...
- Ох, только не надо краснеть, парень! В твои годы уже пора говорить слово "шлюха", не смущаясь. Или в вашем Круге дают обеты безбрачия? Однако что означают эти "туманы, закрывшие граненые склепы"?
- Просто госпожа видела там склад бочек, но не знает, что в них.
Тенсины переглянулись. Заар указал на одного из воевод, и тот приложил кулак к губам в знак того, что понял приказ.
- Мост ожиданья разрушен,
Гончие дня на страже,
В небо взвились драконы,
Братьев своих глотая.
Сталь пожирает стужа,
Ночь в хороводе Беса,
Черная мышь проложит
Русло потоку жизни...
- Гонцы не принесли долгожданных известий. Наемники враждуют друг с другом, часть из них ушла...
Я уже не слушала, о чем шепчет на ухо заару подмастерье-недоучка. Мир перестал существовать. Во всем макрокосме не было ничего, кроме блестящей плоскости зумбара и струн, гудящих как осы. Мои пальцы то давали им жизнь, то обрывали ее. Я пела, но думала лишь о том, что означает для струн тень человеческой руки. Хотят ли они издавать эти звуки, дрожать, трепетать и звенеть от бесконечных щипков? Или вся эта музыка - лишь след их боли? И плачет ли зумбар, когда струны лопаются?
Дззанг!
Я положила инструмент на колени и облизнула ладонь, по которой хлестнула навощеная жила.
- Извини, заар, струны не выдержали. Моя песня окончена.
- Хотя вы, барды, и не любите говорить по-простому, но мне эта... как бишь ее?.. ресега понравилась. Надо будет и мне послать своих людей, чтобы они поучились искусству слагать песни в вашем Круге. Не всегда же мне доведется заполучить барда вместе с тем, кто сможет объяснить его речи!
Я пожала плечами и взяла один из сочных персиков из чаши. Раз уж никто не предложил певцу промочить горло, надо действовать самостоятельно.
- Конечно, вы, элсида, получите достойную награду за труды. При этом вы вольны покинуть наш лагерь в любое время... но только в сопровождении моих солдат и только на север. В билжайшие три дня вам понадобится охрана - на тот случай, если вы внезапно захотите вновь навестить ставку маджара. Потом вы будете свободны полностью.
- А вы справитесь за три дня?- уточнила я.
- Теперь, благодаря вам, я думаю, что нам хватит и суток. Но я привык все считать с запасом.
Заар подтолкнул Онг Лейва ко мне. Седой тенсин с полупоклоном вручил нам тяжелый кошель.
Мы молча вышли в ночную прохладу. Воздух был свеж и сладок, особенно после угарной духоты шатра. Подмастерье молча стоял рядом со мной, запрокинув голову к звездам.
- Пойдем отсюда,- сказала я.- За нами будут следить тенсины, но теперь они не посмеют нас тронуть. Думаю, мы избавимся от охранников куда быстрее, чем приказал их повелитель.
- Постараемся удрать?- голос Онг Лейва звучал непривычно. Если б я не была уверена в том, что парень уже достаточно взрослый, то приняла бы этот срыв за "ломку".
- Нет. Просто уже через сутки эти ребята поймут, что нужнее здесь. Ну, или удерут куда подальше - зависит от храбрости каждого.
Мы прошли через лагерь, забрали скудные пожитки и двинулись мимо часовых на север. Полдюжины солдат в некотором отдалении следовали за нами. Неровные поля то вспыхивали серебром в лунном свете, то растворялись в тенях, когда набегали тонкие облака. Где-то на юге блестели костры, щедрое ночное эхо все еще приносило конское ржание и окрики часовых, но мы не оглядывались. Просто шли, спотыкаясь о кочки и камни, поеживаясь от ночной прохлады и прислушиваясь к бурчанию пустых желудков.
Когда небо посерело, и земля постепенно стала наполняться звуками, мы остановились на берегу мелкого ручья. Первым делом я сбросила мешок и с наслаждением погрузила все еще зудящие пальцы в ледяную воду. Онг Лейв сел рядом на корточки.
- Элсида...
- Что?
- Зачем вы сделали это?
- Разве получилось плохо?
Он со всего маху шлепнул ладонью по ручью, расплескав придонную грязь.
- Не увиливайте! Я считал, что законы бардов священны!
- Так и есть. Законы - это наш единственный щит против невежества и насилия. Если бард не лишен голоса, он не может отказать на просьбу спеть, не может солгать своей песней и не может отказаться от платы за труд. Если нарушить хоть один из них, то бард в глазах людей станет всего лишь ремесленником, шутом, развлекающим публику лживыми байками за кусок хлеба и кувшин выпивки. А таких можно убивать, грабить, насиловать и продавать в рабство безнаказанно. Наша ценность в том, что мы разносим миру правдивые вести. Мы - истина.
- Тогда зачем вы спели вот это: "Тени Нарега плетут паутины, эхо желаний пропитано ядом"? Зачем? Разве это не означает "ученик извратит слова учителя, ибо тот хочет солгать"?
- Мое желание не имеет никакого отношения к соблюдению законов, мальчик. Да, я не собиралась помогать тенсинам в их битве. Я не разведчик и не доносчик, я делила еду и кров с керенами несколько недель - разве можно предать этих людей только потому, что так велит древний кодекс? Заар и сам видел, что я больше всего на свете хотела бы обмануть его, поэтому попытался обезопасить себя как мог. Он очень хитер, этот тенсинский вождь. Но именно хитрость и помешала ему понять: для меня единственный способ солгать - это воспользоваться правдой. Мне оставалось лишь надеяться, что ты правильно истолкуешь мои слова. И ты не подвел.
Онг Лейв низко опустил голову, так что кончики его длинных волос намокли и превратились в сосульки.
- Я понял, что вы просите соврать. Я рассказал тенсинам совсем не то, о чем вы пели. И когда они пойдут в бой и обнаружат обман... ведь они потом ославят вас как лгунью! Вас сожгут у черной скалы, сломают зумбар и...
- Нет, друг мой. Заар достаточно умен, чтобы найти виновного. Он быстро поймет, что произошло.
- И меня убьют?
Я рассмеялась:
- Это вряд ли. Тенсины горды, они нипочем не признаются, что проиграли бой по вине зеленого юнца. Да и к тому же, заар сам долго мне доказывал, будто законы бардов не распространяются на подмастерьев. Поэтому ты имел полное право соврать.
- А что дальше? Теперь мне никогда не стать мастером. Кто позволит войти в Круг человеку, запятнавшему себя ложью?