Романов Виталий Евгеньевич : другие произведения.

Вариант "Зомби"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ЭКСМО", август 2009, серия "Стальная крыса" / "ЭКСМО", серия "Русская фантастика", февраль 2007.


Вариант "Зомби"

Роман "Вариант "Зомби"" издавался дважды, к настоящему времени его общий тираж - 13 100 экз

Вариант Вариант

"ЭКСМО", серия "Русская фантастика", февраль 2007
Тираж: 8100 экз, страниц: 416, формат: 84x108/32, ISBN: 5-699-20266-8
переиздание: "ЭКСМО", серия "Стальная крыса" (мягкая обложка), август 2009
Тираж: 5000 экз, страниц: 384, формат: 70x100/32, ISBN: 978-5-699-36769-6

Текст романа находится ниже, навигатор по моим книгам предназначен для быстрого перехода от одного романа к другому.



Линия "Звездные войны"

Новинка!!! ЗВЕЗДНЫЙ НАДЗОР - ЭКСМО, май 2010, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Звездный Надзор"

Читать/узнать подробности
Новинка!!! ОХОТА НА МОНСТРА - ЭКСМО, декабрь 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Охота на монстра"

Читать/узнать подробности
Новинка!!! СМЕРТЬ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ - ЭКСМО, июль 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Смерть особого назначения"

Читать/узнать подробности
ЛИКВИДАТОРЫ - ЭКСМО, апрель 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Ликвидаторы"

Читать/узнать подробности
БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ПРОИГРЫВАЮТ - Альфа-книга, май 2008, серия Фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Белые начинают и проигрывают"

Читать/узнать подробности
ВЫСТРЕЛ В ЗЕРКАЛО - ЭКСМО, ноябрь 2007, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Выстрел в зеркало"

Читать/узнать подробности



"Земная" линия

ЛАБИРИНТ СМЕРТИ - Эксмо, ноябрь 2008, серия Русская фантастика. Читать/узнать подробности.


"Лабиринт смерти"

Читать/узнать подробности
ЭЛИТНАЯ КРОВЬ - ЭКСМО, февраль 2008, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Элитная кровь"

Читать/узнать подробности
РАЗУМ ЧУДОВИЩА - ЭКСМО, август 2007, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Разум чудовища"

Читать/узнать подробности
РЫЦАРИ ПОДЗЕМНЫХ МАГИСТРАЛЕЙ - ЭКСМО, октябрь 2006, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Рыцари подземных магистралей"

Читать/узнать подробности
ВАРИАНТ ЗОМБИ - ЭКСМО, февраль 2007, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Вариант "Зомби"

Читать/узнать подробности



Купить на "ОЗОНе" (через он-лайн заказ)

Купить в "Болеро" (через он-лайн заказ)

Купить в My Shop (через он-лайн заказ)

Купить в Labirint-Shop (через он-лайн заказ)

Купить в Топ-Книге (через он-лайн заказ)

Купить на OZ.BY (Беларусь, через он-лайн заказ)

Купить в Московском Доме книги (в реале, сеть магазинов)

Купить в NESHIMA (через он-лайн заказ, Израиль)

Купить электронную версию книги на "ЛитРесе"

Купить электронную версию книги на "Публиканте"




  

На карте России много "белых пятен" черного цвета.

  
  
Пролог
  
  - Покурить бы, - очень тихо, почти беззвучно, выдохнул боец в маскхалате, опустив прибор ночного видения.
   Никто не отозвался. Наблюдатель поежился, завозился на месте, устраиваясь поудобнее. Он лежал на холодных камнях уже второй час, и, несмотря на теплую одежду, мечтал о том, чтоб побыстрее сдать "вахту" следующему бойцу. Отползти назад, подняться на ноги, разогнать застоявшуюся кровь. Человек взглянул на небо, вновь прижал к глазам ПНВ. До рассвета оставалось совсем немного времени. Казалось невероятным, что беглецы, пропустив самое темное время суток, попытаются миновать заслон именно сейчас.
  - Чертово лето! - недовольно пробурчал наблюдатель, энергично сгибая и разгибая пальцы ног, чтобы кровь побежала быстрее. - Где этот долбанный полярный день? Где теплая погода? Чуть ли не ноль градусов. Одуреть можно...
  - Какое лето? - послышалось из "улитки", вставленной в ухо. Один из "камней" на соседнем склоне зашевелился, изменил форму. - До лета еще дожить надо, и - не забывай - мы за полярным кругом.
  - Тот, кто будет болтать на вахте - точно до лета не доживет! - долетело до обоих.
  - Дак не пойдут они, командир... - усмехнулся человек с ПНВ. - Не пойдут. Что ж они, идиоты, переть? Через полчаса светло будет...
  - Молчать! - злобно прохрипел командир отряда ликвидаторов. - Молчать и выполнять приказы!
  - Есть, товарищ бывший подполковник внутренних войск! - шутливо оскалился наблюдатель. Карикатурно вскинул руку к виску. - Разрешите бегом?
  - Ты... падла... - пистолет с глушителем ткнулся в висок "мятежному" бойцу. - Ты щас здесь, среди сопок, навсегда останешься! Вместе с теми, кого мы ловим, понял?
  - Ты чего разошелся-то, командир? Пошутил я!
  - Да я тебя... Я пристрелю тебя, урод! И никто - слышишь, никто - ни одна конторская крыса не спросит с меня за это! Потому что здесь, - подполковник ВВ махнул стволом, обводя сопки. - Здесь и сейчас только я решаю, кто имеет право жить, а кто нет! Все ясно?
  - Так точно!
  - И если ты хоть раз...
  - Ш-ш-ш... - выдохнул еще один наблюдатель, разом меняя позу, "перетекая" в другое положение, так, что ствол снайперской винтовки чуть выдвинулся вперед, наклонился. Рука бойца легла на приклад. - Ш-ш-ш...
  - Что там, Бросов? Докладывай! - подполковник Смердин мигом забыл про лекцию, которую только что собирался прочесть бойцу, оказавшемуся на позиции рядом с командиром группы и проявившему излишнее легкомыслие.
  - Сейчас... сейчас! - Бросов что-то высматривал на склоне сопки, располагавшейся в полутора сотнях метров. - Пока не видно... Сейчас... Ага! Есть! Вот он!
   - Рохлин! Дай ПНВ! - отрывисто приказал Смердин, за несколько секунд оказавшийся рядом с наблюдателем, обнаружившим движение. - Где? Показывай!
  - Смотрите, товарищ подполковник, - чуть подкорректировав направление, сказал боец. - Вон он! Спускается по трещине, маскируясь.
  - Точно! - оскалился Смердин. - Молоток, Бросов! Как ты его заметил?! Или нет, ведь ты сигнал дал до того, как уловил движение... Почувствовал, что ли? Как в "зеленке", на Кавказе?
  - Ага, - тихо ответил боец. - Вдруг понял, что там кто-то есть. А потом и глазами засек.
  - Отлично, Бросов! Считай, премию ты уже заработал. Теперь дело за малым - уложить всю группу, а потом и в Москву мотаем, за гонораром.
  - Вашими бы устами, да мед пить, - радостно ответил боец. - Мы...
  - Где же остальные?! - вдруг забеспокоился подполковник. - Мне не нужен один! Все нужны. Здесь и сейчас. Неужто опять игру какую затеяли?!
  - Не, все должны быть, - рискнул подать голос проштрафившийся Рохлин. Он до сих пор не мог поверить в то, что упустил премию за обнаружение беглецов. Но еще больше вспоминал ствол пистолета, приставленный к виску. - Все должны идти, товарищ подполковник.
  - Вижу второго, он наверху. Пещера какая-то, что ли, - доложил Бросов. - Там остальные, похоже. Ждут, как пройдет разведчик.
  - Точно! - обрадовался Смердин.
  - Щас мы их перещиплем, как курей, - радостно хмыкнул Рохлин.
  - Цыть! - рассердился Смердин. - Все, конец базарам! Работаем.
   Подполковник еще раз поверил связь. Несколько раз постучал пальцем по динамику, расположенному возле губ, потом негромко, но очень четко произнес:
  - "Первый", здесь "Первый". Проверка.
  - Второй на связи, - тут же откликнулась "улитка" в ухе.
  - Третий слушает, - хрюкнула она секундой позже.
  - Внимание! Есть контакт. Северо-западная часть сопки, ориентир - раздвоенная вершина. Сто пятьдесят - двести метров прямо передо мной. Вниз спускается разведчик. Не трогать. Дать втянуться туда всем! Как поняли?
  - Есть!
  - Ждем, командир.
   В преддверии лета полярная ночь коротка, хотя по-прежнему холодна. Но люди, ожидавшие в засаде много часов подряд, забыли обо всем. Напрягая глаза, они старательно высматривали в предрассветной мгле силуэты беглецов. Мутанты несколько дней подряд уходили от погони, каким-то нечеловеческим чутьем угадывали заслоны, избегали ловушек.
   Игра подходила к концу. До того момента, как Солнце должно было приподняться над макушками сопок, оставалось еще несколько часов, но с каждой минутой становилось светлее и светлее. Скудное освещение по-прежнему не позволяло рассмотреть детали на большом расстоянии, но уже без прибора ночного видения можно было отличить движущуюся тень на фоне покрытых мхом и травой скал.
  - Первый, первый, я второй! - заворочался в динамике голос наблюдателя, сидевшего в другом "гнезде". - Вижу еще двоих, начали спуск в ложбину, вслед за "разведчиком".
  - Ага! - мрачно выдохнул Смердин.
   Оба бойца, находившиеся рядом с подполковником, невольно покосились на командира отряда ликвидаторов. Больше всего Дмитрий Смердин напоминал каменную глыбу, изготовившуюся рухнуть на голову зазевавшегося неудачника. Выпятив квадратный подбородок и сжав мощные кулаки, офицер неотрывно следил за маленькими, едва различимыми фигурками на противоположном склоне.
  - Первый на связь, я третий! - пискнул динамик. - Вижу последнего! Он тоже начал спуск в распадок. Готов накрыть его, позиция для выстрела отличная.
  - Принято! - выдохнул Смердин.
   Он быстро глянул на бойцов, находившихся рядом, дал знак: "Приготовиться!"
   Бросов и Рохлин мгновенно припали к прицелам снайперских винтовок.
  - Второй, третий! - позвал Смердин. - Я первый! Четыре цели в распадке. Огонь на поражение по моей команде. Повторяю: огонь на поражение по моей команде! Бросов - тех, что идут вместе. Рохлин - "разведчика". Третий - замыкающего. Второй - работаешь на подстраховке. Добивать тех, кто движется. Приготовились!
   Бойцы застыли среди камней, готовясь поразить указанные цели. Подполковник замер, словно бы наслаждаясь мгновением триумфа. Он преследовал этих беглецов третьи сутки подряд. Не один раз проигрывал странному квартету нелюдей, ускользавшему из грамотно расставленных ловушек. Потерял несколько проверенных бойцов, с которыми прошел многое, как во внутренних войсках, так и позже, в силовой структуре компании "Норднефтегаз".
   И вот теперь, в предрассветной мгле, среди сопок Кольского полуострова, беглецы оказались в его власти. Миг победы!
  - Огонь! - коротко приказал Дмитрий Александрович Смердин.
   Рохлин стрелял "разведчику" в голову, и тот, едва поднявшись, чтобы преодолеть очередную преграду, так и остался висеть на камне. Бросов, которому требовалось в спринтерском темпе поразить две цели, целился в корпус. Подполковник с удовлетворением отметил, что парень не промахнулся. Первый "клиент" Бросова, нелепо взмахнув руками, отлетел назад, к покрытой мхом стене. Второй, покачнувшись, устоял на ногах, но лишь затем, чтобы получить еще одну пулю от снайпера и медленно осесть на землю.
  - Четвертого не вижу, - озабоченно произнес подполковник. - Где он?
  - Порядок, - уверенно ответили из другого "гнезда". - Лежит, неподвижно.
  - Так, быстро! - Смердин выпрямился, расправил квадратные плечи, словно стряхивая невероятный груз. - Туда! Проверить, есть ли кто живой. Добить!
  - Добить или притащить на допрос? - уточнил Рохлин.
  - Добить на месте! - жестко приказал подполковник. - Добить, все трупы вон в ту расщелину.
   Бойцы, покинув огневые точки, резво направились в сторону неподвижных тел.
  - Связь с центром! - отрывисто приказал Смердин, не дожидаясь результатов.
   Он был уверен в том, что беглецы мертвы. Или, в крайнем случае, будут мертвы спустя минуту-другую. Даже если они - нелюди. Даже если обладают нечеловеческими способностями к регенерации. Выстрел в затылок - и полная гарантия, что проблема устранена. Впрочем, потребуется еще "убрать" трупы. Но это задача совсем другого уровня...
   Трубка, чем-то напоминавшая древний - большого размера - "мобильник" возникла у него в руке почти мгновенно. Вытянув антенну, Смердин приложил аппарат к уху.
  - Алло! - сказал он, по многолетней привычке вытягиваясь по стойке "смирно", хотя на другом конце спутниковой линии был гражданский человек. - Докладываю: проект "Шельф" полностью свернут!
  
  
  
* * *
  
Совершенно секретно
Единств. экз.

Президенту ЗАО "Компания "Норднефтегаз"
Крутову О.А.
от начальника аналитической группы
Соколова Ю.П.

  
  
Аналитическая записка N14/54a
  
   Настоящим извещаю Вас, что военно-морские силы Российской Федерации на прошедшей неделе зафиксировали учения войск североатлантического блока на территории Норвегии и в государственных водах вышеуказанной страны. В ходе учений вновь, как и в 1999 году, отрабатывались действия вооруженных сил в конфликте, возникшем из-за неурегулированности вопросов разграничения экономических зон континентального шельфа.
   Ранее аналитической группой неоднократно отмечалось, что за последние годы в Арктике резко активизировались подводные лодки вооруженных сил США - на территориях, прилегающих к государственным границам России. Вновь, как и в предыдущем докладе, позволю себе сделать акцент на том факте, что в связи с нарастающей напряженностью в странах Персидского залива и непрерывным ростом цен на сырую нефть, ряд стран, в частности США, Великобритания, Франция, Германия активно ищут альтернативные источники поставки нефтепродуктов и сырой нефти.
   На лодках ВМС США, действующих вблизи - на грани фола - территорий Российской Федерации установлены новейшие системы для картографирования морского дна и донных отложений.
   Потенциал арктического шельфа в границах российских полярных владений превышает 88 миллиардов тонн условного топлива. При нынешнем уровне цен это превышает 10 (десять) триллионов долларов.
   В свете положения дел в странах Персидского залива, а также естественной убыли сырой нефти по причине постоянного роста ее потребления, можно быть уверенными в том, что уже в ближайшие годы на Россию будет оказано существенное давление с целью сокращения полярного сектора РФ.
   Необходимо жесткое закрепление континентального шельфа России в Арктике, однако, работа с Государственной Думой, правительством РФ, представительством ряда европейских стран потребует немалых затрат. Компания "Норднефтегаз" могла бы стать пионером в части освоения запасов нефти на арктическом шельфе, однако для этого требуется произвести венчурные вложения капитала.
   Аналитическая группа полагает, что столь существенные затраты финансовых ресурсов компании возможны лишь после снижения риска переоценки (завышенной оценки) месторождений, а именно после проведения детальных геологоразведочных работ в местах наиболее вероятного нахождения сырья.
   Местом проведения геологоразведочных работ может стать Земля Франца-Иосифа (ЗФИ). В научной прессе неоднократно появлялись статьи, свидетельствующие о том, что на архипелаге могут находиться значительные запасы нефти.
  (Цитаты из статьи Б.А.Клубова "Проявления природных битумов на арктических окраинах Евразии и Северной Америки", ВНИГРИ:
   "Мезозойские отложения осадочно-вулканогенного комплекса Земли Франца-Иосифа являются ... продолжением на восток осадочных отложений Шпицбергена...
   ...платформенные осадочные разрезы мезозоя Гренландии, Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа как бы продолжают и дополняют друг друга...
   ...Все это достаточно убедительно свидетельствует о том, что в пределах архипелага Земля Франца-Иосифа и особенно в юго-западной части острова Земля Вильчека на глубине имеются газонефтяные залежи, положение которых предстоит еще установить...
   ...Проявление природных битумов на Шпицбергене и Земле Франца-Иосифа отчетливо подтверждают наличие на определенных участках данных островных территорий газонефтяных залежей, которые необходимо опоисковать...")
   Считаю необходимым подчеркнуть, особо подчеркнуть, что разведработы на данной территории сопряжены с большим политическим и экономическим риском. В настоящее время невозможно проводить изыскания легально, получив соответствующее разрешение от правительства Российской Федерации. Архипелаг находится в пограничной зоне. С 1994 года создан государственный природный заказник федерального подчинения "Земля Франца-Иосифа" (постановление правительства РФ N 1571-р). Заказник занимает весь архипелаг Земля Франца-Иосифа, прилегающую акваторию Баренцева моря и Северного Ледовитого океана.
   Более подробная справка по архипелагу Земля Франца-Иосифа.
  ЗФИ - это целая россыпь островов. Их общее число - сто девяносто один. Общая площадь - шестнадцать тысяч сто тридцать четыре квадратных километра. Протяженность архипелага по широте - триста семьдесят пять километров, по долготе - двести тридцать четыре километра. Большая часть территории безжизненна, земля покрыта ледниками. Крупные острова полностью находятся подо льдом, за исключением прибрежной полосы. На мелких - ледников нет совсем.
   Климат очень суров. Ураганные ветры достигают скорости в сорок метров в секунду, среднегодовая температура - минус двенадцать градусов Цельсия, временами (зимой) температура опускается до пятидесяти градусов ниже нуля. Лето короткое, продолжается около полутора месяцев (июль, август). Средняя температура в этот период - в районе нуля градусов. Часто бывают туманы, полная нижняя облачность (что облегчает незаметную выброску исследовательской группы и оборудования в выбранную точку).
   Рельеф преимущественно равнинный, холмы и возвышенности обычно не превышают пятисот метров. На островах множество озер ледникового происхождения. В летний период появляются реки, протяженность наибольших из них - до пятнадцати-восемнадцати километров.
   На островах Земли Александры и Рудольфа работают полярные станции. На острове Хейса - геофизическая обсерватория. Во времена СССР количество полярников, зимовавших на станциях, достигало ста пятидесяти человек. В настоящее время группы исследователей небольшие - по два-четыре человека.
   Особое значение архипелаг имеет в военном отношении. Острова ЗФИ могут быть использованы для размещения на них радаров и средств раннего оповещения об угрозе нападения. Ядерные ракеты, которые могли бы быть расположены на островах, способны достигать территории США и Канады за считанные минуты.
   На островах находится погранзастава Нагурская (схема объектов в приложении к документу).
   Ранее на архипелаге базировался полк дальней авиации. Однако, по последним сведениям, после сокращения численности армии, военные ушли с ЗФИ, оставив на островах свалки отработанного ГСМ, бочки с горючим, бытовой мусор (что, опять же, способствует маскировке оборудования компании "Норднефтегаз" под старый хлам).
   В последние годы резко вырос экологический туризм - в "летний" период острова посещают организованные группы (в основном иностранцы, так как стоимость путевки колеблется от одной до двух тысяч долларов). Группы доставляются на архипелаг с помощью атомохода"Ямал", а также дизельного ледокола "Капитан Драницын", который Мурманское морское пароходство (владелец судна) перестроило в соответствии с новыми, современными пассажирскими стандартами.
   Несмотря на высокую стоимость билетов и суровый климат, туры раскупаются полностью. Путевки реализуют сразу несколько операторов. Цитаты из рекламных буклетов:
   "Может быть, это самое удивительное место на всей планете. Здесь нет четырех сторон света: куда ни повернись - юг, и все ветры дуют туда. Над этой "макушкой мира" вместе с суточным вращением Земли никогда не восходят и не заходят звезды, а главная - Полярная, маяк всех путешественников северного полушария - будто навечно застыла в зените".
   "Природа не терпит пустоты, и сразу вслед за прекращением попыток освоения этой Terra Incognita, сюда, во всем своем великолепии, вернулась настоящая арктическая жизнь. Добавив к этому особенность арктической природы консервировать памятники старины и этнической культуры этого региона, можно попробовать представить себе безграничное величие и магнетическую притягательность Крайнего Севера".
   "Как и повсюду на архипелаге, у нас будет возможность наблюдать полярных медведей и моржей. Привлеченные незнакомыми запахами, медведи могут подходить прямо к борту ледокола, вставать на задние лапы".
   "Остров Чамп находится в центре архипелага и славится необыкновенной красоты скалами и "лунными" ледниковыми куполами - одними из самых высоких на ЗФИ. На этом острове обнаружены интересные природные объекты: камни идеальной сферической формы, размером до трех метров в диаметре".
   "Мы планируем зайти в бухту Тихая острова Гукера. Там расположена скала Рубини (восьмидесятиметровая громада, вершина ее всегда скрыта шапкой тумана), ставшая родным домом для тысяч гнездящихся здесь птиц".
   Выводы.
   На архипелаге Земля Франца-Иосифа возможно проведение исследовательских работ, однако, это сопряжено с риском, вследствие наличия на островах большого количества людей (пограничников, туристов, полярников) - особенно в летний период.
   Вместе с тем следует отметить, что заброшенные военные базы, большая протяженность архипелага с запада на восток и с севера на юг, тяжелые погодные условия создают отличные возможности для выброски на острова ЗФИ компактной исследовательской группы, способной оценить перспективность нефтегазовых слоев архипелага.
   Несмотря на высокий риск, аналитическая группа считает возможным проведение исследований. Чем раньше будет дан старт проекту - тем лучше. Не стоит дожидаться ходов конкурирующих корпораций, как российский, так и зарубежных. Для доставки группы на Землю Франца-Иосифа предлагается использовать одно из судов ледокольного типа, находящееся в собственности компании "Норднефтегаз".
  
  
Совершенно секретно
Единств. экз.
(подлежит уничтожению после
ознакомления с документом исполнителей)
  
Резолюция на документ N14/54a

Начальнику службы безопасности ЗАО "Норднефтегаз"
Феропонтову С.В.
Начальнику аналитической группы ЗАО "Норднефтегаз"
Соколову Ю.П.

  
  
  - обоим: в срок до марта текущего года сформировать группу инженеров из трех-четырех человек, которая будет руководить бригадой рабочих по проекту "Шельф";
  - начальнику службы безопасности Феропонтову С.В. обеспечить финансовую зависимость вышеуказанных сотрудников от корпорации (проигрыш в казино, долгосрочный кредит на квартиру, тяжелая болезнь кого-либо из близкий родственников и необходимость дорогостоящего лечения и т.п. - проработать механизм), который позволил бы легко управлять персоналом в кризисной ситуации. Брать только семейных, с детьми;
  - Феропонтову С.В.: в срок до апреля текущего года обеспечить формирование рабочей группы, которая будет переправлена на архипелаг вслед за инженерами корпорации и научно-техническим оборудованием. При подборе персонала отдавать предпочтение одиноким людям, из низших слоев общества, оказавшимся в трудной ситуации (без средств к существованию и т.п.) Ни при каких обстоятельствах не извещать рекрутеров о том, где будут проходить исследования. Персонал подбирается на обычную буровую установку;
  - обоим: продумать комплекс мер, обеспечивающих информационную безопасность компании: внедрение в среду рабочих "своих" людей, изоляцию либо ликвидацию тех, кто будет задавать слишком много вопросов, пытаться анализировать, где проводятся исследовательские работы, почему они ведутся в условиях секретности;
  - по окончании исследовательских работ - независимо от полученного результата - изолировать наемных работников друг от друга. Ввести препарат, разрушающий иммунную систему организма, с тем, чтобы спустя короткий период времени "посвященные" умерли от хронических заболеваний, развивавшихся у них годами;
  - о ходе работ по проекту "Шельф" докладывать мне - курьерской почтой. В условиях форс-мажора - члену совета директоров ЗАО "Норднефтегаз" Куроводову А.Н.
  
  
   Дима Клоков возненавидел мир и самого себя через полдня после того, как судно вышло в море. Больше всего он злился на себя: за сволочной характер, за вечное упрямство. За желание гнуть свою линию, независимо ни от чего. Теперь, отсюда, с борта судна, двигавшегося в неизвестном направлении по Баренцеву морю, ссора с родителями казалась рыжеволосому парню какой-то пустяковой, надуманной. Несерьезной.
   Ну и что из того, что они пытались устроить сына на "теплое" место после университета? Все родители мечтают о том, чтоб дети заняли какую-то хорошую должность. Стабильное и доходное место в жизни. Могли поддержать предыдущее поколение, в тот миг, когда "старикам" понадобится надежная опора, когда уже не останется сил и здоровья, чтобы тащить воз самостоятельно...
   Конечно, имея отца - директора рекламной фирмы, пусть и небольшой, но крепко стоявшей на ногах - можно было не один год жить спокойно. Пользоваться связями "предков". Да и отец, что ни говори, немало отложил "на потом". На черный день, на старость.
   Оттуда, из Питера, все это казалось мелочным, каким-то тусклым, серым: день за днем - доллар к доллару, капитал к капиталу. Жизнь по накатанной колее, унылые будни. Расписание отсюда и до столба, а от столба - до конца жизни.
   Он долго молчал, скрывая раздражение. Крепился, откладывал какие-то сложные разговоры на будущее. Но когда мать и отец уселись в гостиной - на следующий день после успешной защиты диплома - и принялись обсуждать, куда лучше пристроить сына, не выдержал.
   Взрыв был коротким и мощным. Кажется, "предки" опешили, не ожидали такого от сына. Теперь Дима понимал: он сам виноват, молчал, слишком долго копил отрицательные эмоции. Заговорил лишь тогда, когда "давление пара" превысило критическую отметку.
   Отец, не привыкший к подобному тону "отпрыска", поначалу растерялся, а потом - в ответ на резкие слова Дмитрия - выступил еще более резко. Мол, ты, парень, зарываешься. Не знаешь, какова жизнь. Всегда за спиной родителей "грелся", не видел настоящей борьбы за существование. Не ведаешь, что это такое.
   В итоге: диплом - в мусоропроводе, мобильник и ключи от дома - на столе. Брошенная матери едкая фраза: вернусь, когда узнаю, что такое настоящая жизнь. Что такое борьба за существование. Почем людям кусок хлеба дается. А потом - долгие часы мотаний по апрельским, еще холодным, питерским улицам. Поиск какого-то ночлега, работы для начала - хотя бы сторожем. Только чтоб с комнатой, где можно передохнуть, согреться. Чтоб не надо было возвращаться домой и признавать: "я проиграл".
   Как он набрел на контору, набиравшую персонал на буровую? Теперь уже трудно восстановить картину в точности. В памяти остались какие-то осколки воспоминаний: окоченевшие пальцы, холодный ветер, одна рекрутерская компания, другая, третья. Везде - улыбаться. Везде - терпеливо заполнять анкеты и отвечать на однотипные вопросы. А работа нужна была не потом. Ни через неделю, ни, даже, завтра. Сейчас. Сразу! И он нашел, правда, на совсем то, о чем думалось поначалу. Тогда, сидя в небольшом офисе, плохо соображая от голода и усталости, вяло слушал рассказ про мощь России, про ее черное золото - нефть. Про то, как много людей получают дотации из бюджета - с налогов, которые платят нефтедобывающие компании.
   Дима буквально ошалел от обрушившегося на него словесного потока. Кажется, пытался узнать - куда именно вербуют добровольцев. Кажется, задавал еще какие-то уточняющие вопросы. Но в памяти, как ни странно, не осталось ничего - только вновь и вновь рушившийся на него водопад хвалебных речей в честь нефтедобывающих компаний России.
   Дело закончилось тем, что Дмитрий Клоков на все махнул рукой и поставил подпись под контрактом. Договор был совсем коротким - лишь на два месяца, и парень решил, что такой небольшой срок - как раз самое подходящее для начала. Он свалит из Питера к черту на куличики, немного поработает. А как договор истечет - можно его и не продлевать. Вернется домой, другим человеком. Или придумает что-то еще, благо деньги будут в кармане.
   Мобильника у Димы не было: телефон остался дома, на столе. Да, в принципе, Клоков и не собирался звонить родителям, хотя, усаживаясь в поезд Санкт-Петербург - Мурманск, Дима невольно вспомнил о матери. Сердце тревожно сжалось, но обида на отца, злость, желание доказать, что он чего-то стоит, оказались сильнее.
   Ночью рыжеволосый парень спал, как убитый. Забрался на верхнюю полку, даже толком не познакомившись с попутчиками, и провалился в черный омут. Сказалась усталость от пройденных по городу километров.
   Зато утром настроение было отличным, ссоры и проблемы остались во вчерашнем дне. Вставать пришлось рано, поезд прибыл на место, едва рассвело. Но даже это казалось увлекательным, романтичным - приключения начинались.
   Все изменилось, когда Дмитрий Клоков и другие "техасские рейнджеры" поднялись на борт судна. Уже в тот момент внутри неприятно кольнуло: их всех подвели к трапу так, что невозможно было прочитать название корабля. Команда тоже не отличалась разговорчивостью - все исчезли с палубы, словно по чьему-то приказу.
   Остался лишь один человек, располагавший скудной информацией о том, что и как надо делать. Георгий Салидзе, так он представился. И еще добавил: бригадир рабочей группы. Высокий, черноволосый и чернобровый, с горбинкой на носу. На вопросы Жора отвечал уклончиво, часто вместо комментариев улыбался, словно это движение губ было лучшим ответом на все.
   Корабль вышел в море вскоре после того, как "бригада" оказалась на борту. С палубы всех настойчиво попросили спуститься вниз, в отведенные помещения. Сделано это было устами того же Салидзе. Жора показал три каюты, предназначенные для завербованных рабочих. Самое любопытное и неприятное заключалось в том, что отсек был заблокирован. Пройти дальше по кораблю не представлялось возможным. Только вверх по трапу, на палубу, находиться на которой было запрещено.
   Волей-неволей пришлось занять место "согласно купленным билетам" и познакомиться поближе с будущими коллегами. Это знакомство шокировало Диму Клокова. Всего наемных рабочих насчитывалось около полутора десятков. В одной каюте - самой большой - пятерка мужиков отчаянно резалась в карты. Непарламентские выражения слетали с их губ постоянно. Причем, что особенно неприятно поразило Диму, друг к другу они обращались исключительно "по кликухам". Бывший студент догадался, что эти люди имели за спиной "ходку" на зону, возможно, и не одну.
   Две другие каюты, выделенные наемным рабочим, оказались меньшего размера. В одной из них, куда могло поместиться четыре человека, все места были заняты. Двое будущих коллег Дмитрия храпели на койках, Георгий Салидзе - уже знакомый Клокову - сидел за столом, разгадывая кроссворд. Он лишь недружелюбно посмотрел на рыжеволосого парня, когда тот заглянул в каюту. Снова уткнулся носом в страницы какого-то мятого, потрепанного журнала. Четвертый "сотоварищ" испугал Дмитрия побольше зэков - огромный мужик, лысый, с перебитым носом, ростом под метр девяносто, сидел на койке, вытянув ноги. Он таращился в стену прямо перед собой и на Диму даже не взглянул.
  - Слышь, Клоков, - вдруг сказал Салидзе. - Как правильно писать: "камплемент" или "камплимент", а?
  - Ком-пли-мент, - по слогам произнес Дима, внутренне содрогаясь.
   "И это наш бригадир? - подумалось ему. - Боже мой, если нами поставили руководить такого неграмотного человека, что мы там вообще наработаем?!"
   Верзила, тупо смотревший в стену, вдруг зевнул, повернулся к Клокову.
  - Эй, малой! - сказал он. - Грамотный, што ли? Из большого города?
   Дмитрий ничего не ответил, хотя его губы невольно скривились в усмешке. Здоровый мужик это заметил, и ему Димина ухмылка не понравилась. Но верзила сдержался.
  - Трава есть, рыжий? - меняя тему разговора, спросил он.
  - Про траву можешь забыть, Лишнев, - пробормотал Салидзе, продолжая разгадывать кроссворд.
  - Да ладно тебе, - хрустнув набитыми костяшками, гоготнул бритоголовый верзила. - Могу я коллегу спросить, что у него есть, кроме аппетитных бедер?
   Кровь ударило в лицо Дмитрия, горячей волной прокатилась по щекам. Его веснушчатое лицо покраснело. Дима отлично понял, что верзила нарывается на скандал. Точнее, на драку. В которой он, конечно же, без труда одолеет Клокова.
   Это было неприятно, унизительно. Начинать карьеру на новом месте с потасовки, в которой у тебя нет шансов на победу. Начинать работу с поражения...
  - Краснеет, как целка! - хохотнул верзила, понимающе глядя в глаза Дмитрию.
   Он не был таким тупым, каким хотел казаться. Отлично знал, что чувствует невысокий рыжеволосый паренек. И, понимая это, забавлялся Диминой растерянностью.
  - Лишнев, про траву можешь забыть! И точка! Не о чем говорить! - сердито повторил Салидзе, бросив короткий взгляд на Клокова, который застыл в проходе.
   Бригадир не хуже других понял, что верзила специально провоцирует драку. И, желая погасить конфликт в зародыше, стал "давить" именно Лишнева.
  - Слышьте, там, в трюме... - вдруг раздался сонный голос с верхней койки, - Кончайте базар, а? Дайте поспать человеку.
  - А ночью ты что делать будешь? - с любопытством спросил Лишнев. - Я, например, спать собираюсь. И не хочу, чтобы какие-то духи шатались по каюте.
  - Сам ты дух, Костя, - добродушно отозвалась верхняя полка. - Ночью я тоже буду спать. Двое суток в дороге, дай в себя прийти.
  - Ладно, уговорил, - Лишнев снова замолчал.
   Отвернулся, уставился в стену. То ли потому, что потерял интерес к Клокову. То ли потому, что относился к отдыхавшему наверху человеку с гораздо большим уважением, нежели к выпускнику питерского ВУЗа.
  - Ночью тоже будем плыть? - забыв про обиду, спросил у Салидзе Дима.
   Он никак не ожидал, что путешествие по морю продлится так долго.
  - По морю не плавают, ходют, - отозвался Жора.
  - Ходят, - поправил Клоков. И не утерпел. - А когда на место прибудем?
   Манера Георгия Салидзе не отвечать на вопросы выводила из равновесия.
  - Когда я скажу, что пора вылезать наверх с вещами - вот тогда и прибудем.
  - С вещами на выход! - донеслось из соседней каюты. Словно кто-то подслушал разговор.
   И тут же загоготало сразу несколько человек.
  - Слышь, парень, - вновь "ожила" верхняя койка. - Ты... это... шагай к себе. Отдыхай покудова. Надо будет - старший прикажет.
  - Могу я знать, сколько нам по морю плыть... идти? - резко спросил Клоков, на его щеках вновь проступили красные пятна. - Что за порядки?!
  - Иди на место! Понял, да?! - черные глаза Салидзе смотрели на Диму в упор. Клоков, несколько секунд "поборовшись" с бригадиром, отвел взгляд. Он проиграл по всем статьям. И ответов на вопросы не получил...
   Третья каюта оказалась самой тихой и спокойной. Возможно, это было единственное место на корабле, которое напоминало Дмитрию привычную среду. В ней, кроме самого Клокова, находились двое. Один - парнишка из-под Казани, Саша Гарин, казался в этой компании таким же чужим, как и Дима. Молодой, даже моложе Клокова, светловолосый, с голубыми глазами, он сидел у стены. Молча, глядя перед собой. Чем-то его поза напоминала позу верзилы-Лишнева, вот только Гарин не просил травы. С ним Дима успел немного поговорить в поезде, утром. Знал, что у парня из родственников - только больная мать, которой требовались деньги на лечение. История Александра могла бы стать сюжетом для какой-нибудь обличительной статьи или фильма ужасов.
   Закончив восьмилетку, Гарин сразу пошел работать, так как мать уже в те годы сильно болела, денег дома почти не было. Сашка стал трактористом. Зарабатывал нормально, им с матерью хватало.
   Как-то раз, под вечер, возвращаясь с дальнего колхозного поля, заметил впереди машину, плотно "севшую" в огромную лужу. Подъехав поближе, Гарин с радостью увидел, что это была "семерка" районного военного комиссара Хайрулина. Майора из райвоенкомата недолюбливали многие. Кто за сволочной характер и план по призыву, который Хайрулин стремился выполнять любой ценой, не задумываясь, сколько горя он приносит в дома. Кто за взятки, которые ярый "служитель Родине" любил трясти с родителей призывников. На которые приобрел себе машину.
   Майор, завидев знакомого тракториста, тут же стал вылезать из легковушки. Сашка злорадно ухмыльнулся, глядя, как ушли в грязь начищенные ботинки офицера. Выскочив на сухое место, Хайрулин стал отчаянно махать руками, приказывая Гарину остановиться. Но Сашка, не сбавляя скорости, промчался мимо. Может, это и сошло б ему с рук, да колесо трактора "Беларусь" ненароком "ухнуло" в колдобину, и майора обдало фонтаном грязи.
   Через несколько дней почтальон сунул в калитку Гариных повестку о призыве на действительную срочную службу. Сашке к тому моменту "стукнуло" восемнадцать лет, но страна не имела никакого права призывать его в армию - по крайней мере, так думал парень. Александр Гарин был единственным кормильцем матери-инвалида, а закон запрещает призывать таких на службу. Как уж там Хайрулин обошел правила, кого и где "подмазал" - это мог бы сказать только опытный юрист. Или следователь. А Сашка ничего не понимал ни в законах, ни в своих правах. Он попытался протестовать, но оставалось слишком мало времени, чтобы сделать что-то реальное, заручиться помощью грамотных специалистов. Хайрулин просто запугал парня, пообещал уголовное преследование, если тот не явится на сборный пункт в указанные сроки.
   Так Александр Гарин оказался на действительной срочной службе. Как говорится, по просьбе районного военного комиссара, спели ему песню "You in the army now". В любой другой стране за такие шутки Хайрулина посадили бы на несколько лет, да еще грамотные юристы стребовали б с него огромную денежную сумму в качестве моральной компенсации. У нас, в России, майору все сошло с рук. Как сходит с рук сотням таких же майоров, подполковников.
   Конечно, в части, куда попал молодой призывник, быстро разобрались, что закон нарушен. И, не желая вешать на себя статью (а такое запросто могло произойти), командир учебного отряда тут же отдал приказ: готовить документы на увольнение парня с действительной срочной службы. От греха подальше! Однако, бюрократическая возня с документами растянулась примерно на три-четыре недели, и Сашка Гарин вернулся в родное село только через полтора месяца после того, как Хайрулин отомстил трактористу.
   К тому моменту мать Александра Гарина стала совсем плоха - сильно перенервничала из-за единственного сына. За ней некому было присматривать, да и энтузиазм врачей сильно приугас, как только иссяк поток денег, что сын давал на лечение.
   Дело закончилось больницей, двумя подряд операциями и долгами, за которые надо было срочно рассчитываться. Так Сашка завербовался на Север - рабочим на буровую установку...
   Дима, выслушав под стук колес все это, постеснялся рассказывать в ответ собственную историю. Теперь, глядя на то, как мучаются в жизни люди, он понимал, что ему здорово повезло, что у него - оказывается - было очень много, невероятно много. Да только он не умел этого ценить.
   Второй сосед Дмитрия по каюте казался здесь еще более чужим, чем Клоков и Гарин, вместе взятые. С первого взгляда Дима приклеил к нему ярлык: "сумасшедший". Или священник? Не на своем месте...
   Невысокий человечек с русыми волосами. Полный, словно его накачали изнутри велосипедным насосом. С округлым лицом и маленькими глазами, скрытыми под кустистыми бровями. Диме он совсем не приглянулся. Но, чуть поразмыслив над ситуацией, рыжеволосый паренек признал, что лучше уж путешествовать в одной каюте с тихим помешанным, чем например, с верзилой, которого Салидзе назвал "Лишнев". Видимо, того отморозка звали Константин Лишнев. "Лишний, - подумал Дима. - Лишнев тут лишний".
   Игра слов понравилась Клокову, и он усмехнулся. А потом с горечью подумал, что здесь некому оценить его остроумие. Даже те люди, с которыми Дима мог более-менее сносно общаться, были представителями совершенно другого круга. Александр Гарин - с восьмилетней школой за спиной и мыслями о том, как поскорее вернуть долг за лечение больной матери. И полоумный священник, лет сорока, который уже несколько часов подряд молился, глядя в темное - будто нарочно замазанное копотью - стекло иллюминатора.
  - А ведь оно неслучайно "затонировано", - вслух произнес Дима, продолжая развивать мысль.
   Сразу вспомнилось, как их рысцой гнали по причалу, к кораблю, не давая возможности оглядеться, прочитать название корабля.
  - Они не хотят, чтоб мы... - парень остановился.
   То, что происходило, нравилось выпускнику питерского ВУЗа все меньше и меньше.
  - Забетонировано? - вяло поинтересовался Гарин. - Что забетонировано?
   - Затонировано, - повторил Клоков и тут же понял: он не сможет растолковать трактористу из-под Казани, что имел в виду.
   Священник продолжал молиться, не обратив никакого внимания на слова попутчика. Дима Клоков понял, что действовать придется самостоятельно. Для начала следовало проверить: правильно ли он догадался, что иллюминаторы в других каютах, где путешествовали нанятые рабочие, тоже были покрыты копотью.
   В первой, самой большой, сотоварищи Клокова по-прежнему резались в карты. С тех пор, как Дима заходил к ним, прошел час или два, но тут ничего не изменилось. Быть может, за столом поменялись игроки, кто-то перешел в зрители, но суть происходящего не поменялась ни на миллиметр, как и сленг игроков, как их азарт. На вошедшего парня они не отреагировали, впрочем, Дима им долго не надоедал - бросил взгляд на иллюминаторы, убедился, что прав: и отсюда невозможно что-либо разглядеть за бортом.
   Оставалась еще одна каюта: Салидзе, Лишнев и компания. Входить туда очень не хотелось, но Дима был упрям и любил доводить начатое до конца. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, когда Клоков вошел в ту каюту и невольно встретился взглядами с Лишневым.
   "Да, с таким попутчиком - гляди в оба, чтоб самому не стать лишним. На борту, - Дима отвел глаза, долго выдерживать взгляд верзилы он не смог бы. Да и не собирался. - Или за бортом..."
   Короткий взгляд на иллюминаторы, довольная усмешка - и здесь все то же самое. Черная копоть на стеклах. "Это уже система".
   От Георгия Салидзе не ускользнули ни взгляд Дмитрия на темные стекла, ни усмешка.
  - Что тебе, Клоков? - неприязненно спросил бригадир. - Вопросы какие?
  - Скорее, ответы, - невольно копируя тон Салидзе, парировал Дима.
   Что-либо объяснять он не планировал. Равно, как и задавать вопросы. Клоков уже понял, что никто, кроме Салидзе, ответов не знал, да и не интересовался ими. А Жора ничего объяснять не хотел.
  - Или у него нет таких инструкций, - пробормотал Дмитрий, возвращаясь в свою каюту, на свободное место.
   Следовало накапливать информацию. По возможности незаметно, не привлекая внимания бригадира. А уж потом, когда появится основа для построения гипотез, тогда...
   Вскоре Диме Клокову стало не до гипотез и не до мыслей. Во второй половине дня началась качка, и парень осознал, что плохо приспособлен для "прогулок" по арктическому морю. До того они втроем, с отцом и матерью, пересекали Черное море на небольшом прогулочном лайнере, ходили на пароме в Финляндию и Швецию по Балтийскому морю. Дима искренне считал, что у него с морской болезнью все в порядке. В смысле, это - не его ахиллесова пята.
   Баренцево море очень быстро убедило Клокова в обратном. Состояние дискомфорта поначалу не очень беспокоило Диму. Возможно, потому, что ощутимая качка появилась не сразу. Первые несколько часов морского путешествия прошли довольно тихо, и только во второй половине дня, скорее даже, ближе к вечеру, Клоков начал осознавать, что желудок не на месте.
   От ужина Дима отказался, к удивлению коллег по путешествию. Однако, вопросов никто задавать не стал, только черные пронзительные глаза Салидзе долго изучали парня. Дима забился в угол каюты, лег, но лучше не стало. Даже закрыв глаза, Клоков видел, как судно взбирается на огромную гору. Потом, чуть повисев на вершине, начинает скользить обратно, в пропасть. Корабль делал все очень неторопливо, деловито, преодолевая милю за милей по Баренцеву морю. Куда-то к неведомой цели, до которой было еще черти сколько часов пути.
   Труднее всего было ожидание. Вот корабль, взобравшись на вершину водяной "горы", замирает на мгновение, готовясь начать движение вниз. Уже зная, что сейчас изменится вектор движения, ждешь этого, чувствуешь - будет хуже, готовишься. И, действительно, спустя миг, корабль переваливается через гребень, "клюет" носом. Начинается медленное, неторопливое скольжение к нижней точке. Где опять будет короткая пауза, а затем смена вектора движения, путь наверх. И так до бесконечности...
   Дима плохо помнил, в какой момент качка умотала его настолько, что не осталось сил сопротивляться. Он даже не мог посмотреть на часы, когда, упираясь руками в стены, пополз в ватерклозет. Рвота не принесла облегчения. Корабль все так же нырял в пропасть и взбирался на горы. Спазмы выворачивали тело Клокова, он дрожащими руками хватался за стены маленькой кабинки, все отчетливее понимая, что до утра не доживет. "Остановите Землю, я сойду. Остановите Землю, я сойду", - вертелось в голове, словно бы пластинка заела на этой избитой, глупой фразе.
   "Остановите Землю, я сойду..."
   Все осталось в прошлом: университет, выпускные экзамены, дипломный проект, на который было убито столько нервов и сил. И сам диплом, полетевший в мусоропровод, и ссора с родителями - это жило в другом измерении, в котором нет и никогда не было Дмитрия Клокова. Маленький измученный человечек стоял на коленях, возле клозета, трясущимися руками упираясь в грязный пол. Один. Посреди бесконечного океана, которому не было дело до надвигающейся смерти еще одного проигравшего схватку. Лузера...
  - Их столько на дне, - прохрипел Дмитрий, в перерывах между приступами рвоты. - Одним больше, одним меньше. Ему нет дела... Сука.
  - Кого "их"? - раздался за спиной тихий голос.
  - Людей, - не открывая глаз, пробормотал Дмитрий.
  - Совсем плохо, да? - чья-то мягкая ладонь легла на спину.
   Клокову показалось: в этот момент стало чуть легче. Сразу вспомнилось - так было в детстве, когда он тяжело болел. Метался по кровати с высокой температурой, а мама садилась рядом и клала руку на лоб.
   Сейчас рука скользнула на плечо, и это не была ладонь матери. Сил, чтобы говорить не нашлось, а потому, в ответ на заданный вопрос Дима только вяло кивнул.
  - Терпи, пожалуйста, - произнес кто-то, кто стоял за спиной Димы. - Трудно. Очень трудно. У меня тоже было так, первый раз в море. Терпи. Испытания нам дает Бог, чтоб мы стали сильнее.
   Клоков попытался засмеяться, но только зашелся в хриплом кашле, спазмы скрутили внутренности. Дмитрий догадался, что за спиной - святоша. Тот сумасшедший, набожный сосед по каюте.
  - Возможно, Господь наказывает тебя за какие-то ошибки, - продолжил собеседник. - Возможно, ты причинил зло или боль кому-то из близких. Утешься тем, что сейчас ты страдаешь, но тем самым искупаешь свой грех...
  - Мне стало легче от понимания этого! - со злостью выкрикнул Клоков, найдя силы, чтобы оттолкнуться от пола.
   Устоять на ногах он не смог - все кружилось: стены, лампочка на потолке, грязная "дырка" в полу ватерклозета. Ноги подкосились, Дима точно упал бы на палубу, если б сильная рука не поддержала его.
  - Часто бывает так, что помощь нужна не только на физическом уровне, но и на духовном, - пробормотал сосед по каюте, вытаскивая парня в коридор.
  - Умру тут... - цепляясь за выступы стен дрожащими руками, прошептал Дима. - Прости, мама.
  - Тебе на воздух надо, - не давая спутнику упасть, святоша настойчиво тянул Клокова к лестнице. - Погоди, сейчас поднимемся на палубу, станет легче.
   Коридор раскачивался из стороны в сторону, святоша, тяжело дыша, тащил Диму вперед.
  - Одышка у меня, - как-то смущенно, словно извиняясь, объяснил сосед по каюте.
   Диму это ничуть не волновало. Как и многое другое. Он с трудом понял, что под ногами железные ступеньки. Попытался упираться в них, когда его потащили наверх.
  - Куда?! Стоять! - раздался за спиной властный голос. - Фокин, стоять!
   Святоша тут же остановился и выпустил Клокова из рук. Диме было абсолютно безразлично, кто еще появился в коридоре. Схватившись за поручни, он начал сползать вниз, пока не ткнулся лбом в какую-то холодную железяку. Это принесло облегчение.
  - Георгий, нашему коллеге очень плохо. Морская болезнь.
   Здесь, на трапе, ведущем наверх, было чуть легче дышать, чем в каюте с задраенными иллюминаторами. Дима нашел в себе силы, чтобы открыть глаза. Его сосед по каюте - Фокин - стоял напротив Георгия Салидзе, что-то тихо объясняя бригадиру.
  - Без моего разрешения никто не имеет права подниматься наверх! - холодно отрезал Салидзе.
  - Так дай его! - тут же ответил Фокин, не обращая никакого внимания на резкий тон бригадира. - Вряд ли ты будешь рад, если потребуется вызывать медицинский вертолет, чтобы снять человека с борта судна.
   Салидзе только оскалился в ответ. Фокин посмотрел на бригадира и вздрогнул. Дима закрыл глаза. Он, как и сосед по каюте, понял: никто не будет вызывать медицинский вертолет. Либо ты, Клоков, сможешь выдержать это, либо... На дне много неудачников, не сумевших найти место в жизни - наверху.
  - Побойся Бога, Георгий! - тихо, но внушительно произнес Фокин. - Мы все отвечаем за свои поступки, перед...
  - Оставь проповеди для таких, как он! - нетерпеливо перебил бригадир. - Не "лечи" меня, Святослав.
  - Хорошо, - неожиданно легко согласился Фокин. И вдруг спросил Георгия. - Нанимали рабочих с запасом или точно в норму?
  - Что? - растерялся Жора.
  - Ну... - не сразу нашел нужные слова Святослав. - На любой буровой есть что-то вроде штатного расписания. Так? Полный комплект персонала, сколько должно быть. Набрали комплект?
  - Да, - помедлив, ответил Салидзе.
  - Тогда береги тех, кого набрал! - с легким нажимом сказал Фокин. - А то, если начнешь с первого дня разбрасываться людьми, скоро работать некому будет. Останешься один за всех.
   Свежий воздух, такой близкий, желанный, до которого оставалось пройти всего несколько метров по трапу, придал Диме сил. Он поверил Святославу Фокину, поверил в то, что стоит добраться до палубы - и станет легче. Что до конца мучений - лишь несколько минут. Шагов. Только разрешение бригадира... Клоков приоткрыл глаза, с мольбой посмотрел на Салидзе.
   Видимо, Фокин обладал даром убеждения. Бригадир, хоть и с большой неохотой, согласился на то, что предлагал святоша.
  - Хорошо! - сквозь зубы процедил Салидзе. - Вытащи его наверх, но стоять только возле двери! Ни шагу на левый борт! Ни шагу вперед! А то оба на корм рыбе полетите. Все понятно?
  - Господь возблагодарит тебя за великодушие, - смиренно произнес Святослав.
   Выбираясь на палубу, Дима с тоской подумал о том, что в другой раз послал бы на три буквы Жору - в ответ на наглый тон, на жестокость. На пальцезагибание, устроенное совершенно не по делу.
   А теперь он - один из лучших выпускников питерского университета, сын обеспеченных родителей - получеловек-полуинвалид на скорлупке, мотавшейся посреди огромного моря, стоял, забыв про гордость и самоуважение. Стоял молча, проглотив хамство Салидзе. Человека, не знавшего, как пишется слово "комплимент". Но Жора был здесь царем и богом, а потому мог оставить молодого парня умирать в трюме, мог выбросить за борт. Мог - по-королевски - подарить жизнь, позволив вдыхать свежий морской воздух, в компании Святослава Фокина. Опираясь на руку случайного попутчика...
   Через десяток-другой минут парню стало лучше. Холодный, обжигающий воздух продул легкие, наполнил их кислородом, разорвал на клочки и унес мысли о том, что мир - это качающиеся стены ватерклозета. Спазмы, выворачивающие желудок наизнанку. Мир - это бесконечность. Ледяной ветер. Яркие, колючие звезды над головой, совсем близко. Протянешь ладонь, и любая из них тут - горячая, переливающаяся - способная исполнить загаданное желание.
  - Хорошо, - всхлипнув, прошептал Дима. Против его воли глаза наполнились влагой, может быть, от резкого ветра. - Спасибо, Святослав.
  - Благодари не меня. Благодари Всевышнего, - покачал головой Фокин. - Часто бывает так: думаешь, финал. Нет выхода. Стены кругом. Все. Конец. Но выход есть. Надо только увидеть.
  - Надо только увидеть, - повторил Клоков, цепляясь за леера.
   Корабль по-прежнему взбирался на гребни и соскальзывал вниз, в водяные ямы, но отсюда, сверху, все казалось другим. Тошнота не ушла совсем, но отступила, стала не такой мучительной.
  - Долго стоять нельзя, - вдруг меняя тему, сказал Фокин. - Холодно. Ветер.
  - Слава, мне бы тут побыть, - умоляюще пробормотал Дмитрий. - Можно?
   Спускаться вниз, в духоту прыгающей вверх-вниз каюты совсем не хотелось. От мыслей о замкнутом пространстве тошнота мгновенно усилилась.
  - Хорошо, я принесу теплую одежду, - согласился попутчик. - Помни о том, что сказал Георгий - никуда не ходи, стой только здесь.
  - Угу, - радостно кивнул Дмитрий.
  - И еще, - Святослав замолчал, оглянулся на проем, темневший за спиной. Потом, наклонившись к самому уху Клокова, сказал. - Будь аккуратнее с Салидзе. Если он появится здесь, наверху, лучше уйди в каюту. Не испытывай судьбу.
   На миг взгляды молодого парня из Питера и сорокалетнего мужчины встретились, и Дима прочел то, что бывший священник не сказал вслух.
   "Салидзе выбросит тебя за борт, как только дашь ему повод".
   Осознавать это было неприятно, однако, как ни странно, Диме стало легче. Из него вдруг - за какие-то часы - выветрилась городская дурь, изнеженность, привычка двигаться проторенными маршрутами. А теперь, уяснив позицию бригадира, поговорив со Святославом, парень собрался. Как волчонок, еще не научившийся догонять жертву через "не могу", но уже понимающий, сколько призрачна грань между этим миром и тем. Клоков начал осознавать, что такое настоящая жизнь. Жизнь, в которой тебя - если будешь слабым - могут выбросить за борт. Ничего не объясняя, не страдая комплексами по данному поводу. Жизнь, про которую говорил отец.
  - Значит, я должен научиться быть сильным, - пробормотал Дмитрий, цепляясь оледеневшими руками за леера. - Но, Господи, как мне плохо... Дай силы пережить все это...
  
  
Совершенно секретно
Единств. экз.

Президенту ЗАО "Компания "Норднефтегаз"
Крутову О.А.
от начальника службы безопасности
Феропонтова С.В.

  
Докладная записка N 14/55b
  
   Настоящим извещаю Вас, что по проекту "Шельф" сформирована группа подсобных рабочих в количестве четырнадцати человек. Кандидатуры отбирались в соответствии с перечнем требований, разработанным аналитическим отделом и завизированным вами. Проверены Соколовым Ю.П. Краткие характеристики и фотографии наемных рабочих прилагаются к документу.
   Транспортировка инженерной группы, обслуживающего персонала и оборудования, необходимого для исследований, была выполнена на объект в установленные вами сроки. Никаких осложнений с пограничниками, военными и проч. по факту присутствия судна ледокольного типа нашей компании вблизи Земли Франца-Иосифа не возникло.
   Начата вторая фаза: переброска на объект группы рабочих. Прибытие этой партии к месту исследований ожидается завтра. Прогноз благоприятный: сильный туман, низкая облачность, возможен снегопад.
   Командиру судна отдан приказ: сразу после высадки новой группы отдалиться от архипелага, приступить к исследованиям и картографированию морского дна (в соответствии с завизированной в правительстве РФ программой), к островам ЗФИ не приближаться до получения условного сигнала.
  
  
Совершенно секретно
Единств. экз.
(подлежит уничтожению после
ознакомления с документом исполнителей)
  
Резолюция на документ N14/55b
  

Начальнику службы безопасности ЗАО "Норднефтегаз"
Феропонтову С.В.
Начальнику аналитической группы ЗАО "Норднефтегаз"
Соколову Ю.П.

  
  
  - Феропонтову С.В.: еще раз проинструктировать командира судна о режиме радиомолчания с архипелагом, доклады "материку" только в кодовом варианте;
  - обоим: проработать комплекс мер по организации беспорядков на погранзаставе Нагурская (побег военнослужащих, авария в поселке) в случае интереса пограничников к проекту "Шельф";
  - сформировать группу экстренной ликвидации проекта "Шельф", на случай возникновения форс-мажора (вариант "Зомби"); подобрать кандидатуру командира группы ликвидации, представить мне на утверждение лично.
   О ходе работ по проекту "Шельф" докладывать мне - курьерской почтой. В случае форс-мажора - члену совета директоров ЗАО "Норднефтегаз" Куроводову А.Н.
  
  
   Святослав Фокин не поленился второй раз подняться на палубу, чтобы принести сотоварищу теплую куртку. В ней переносить ветер и холод было значительно проще.
  - Спасибо, - застывшими губами прошептал Клоков, не зная, как благодарить почти незнакомого человека, с которым его свела судьба.
   Диме припомнилось: еще несколько часом назад он называл Фокина не иначе как "сумасшедший". "Святоша". Теперь ему было очень стыдно. Жизнь преподнесла урок: тот, кого Клоков считал нелепым, смешным, оказался гораздо более внимательным и человечным, чем многие люди, окружавшие выпускника питерского ВУЗа.
   Даже Сашка Гарин, с которым Клоков вроде бы "сошелся", и то преспокойно спал, оставив сотоварища наедине с бедой. "Мои проблемы - это мои проблемы. А не мои проблемы - они и есть не мои". Получалось так. И только Святослав Фокин, каким-то чудом прознавший, что парню плохо, посреди ночи бросился искать Клокова. Да не покинул в трудную минуту, не отделался дежурными фразами соболезования, а нашел выход. Более того, сумел убедить Георгия Салидзе.
  - Мне побыть с тобой или справишься? - вместо ответа на благодарность спросил Святослав.
  - Я лучше сам, - честно сказал Дима.
   Ему действительно хотелось побыть одному. Наедине с ночью, холодным ветром и звездами. Необходимо было еще раз все переосмыслить, найти силы не где-то во вне, а внутри себя. С тем, чтоб стать другим.
  - Хорошо, - кивнул Фокин. И, уже собираясь спускаться вниз, добавил: - Будь аккуратен на палубе, помни, что никто не поможет. Кроме тебя. И Бога.
   Дмитрий кивнул, а потом не удержался.
  - Святослав!
   Невысокий круглый человечек замер в проходе, с приподнятой над высоким порогом ногой.
  - Да?
  - Ты ведь священник? - спросил рыжеволосый парень.
  - Раньше был. Сейчас - я твой коллега. Возблагодарим Господа за то, что так вышло.
  - Зачем ты здесь, Святослав? Это не твое место.
   Фокин медленно опустил ногу. Обернулся, с недоумением посмотрел на молодого собеседника.
  - Везде, где люди - есть место для Бога. И для того, кто несет это в своем сердце.
   Клоков не нашел, что ответить. Странный - но никак не сумасшедший - коллега Дмитрия исчез внизу, в темноте.
  - Прости, Слава, - прошептал Дима.
   Огромные волны вырастали перед носом судна, бились о борт корабля. Словно бы норовили слизнуть с палубы все, что там находилось, но им не хватало размаха.
  - А ведь мне еще повезло, - вслух произнес парень, после долгих минут созерцания этой картины. - Будь ветер посильнее и волны повыше, мне б не позволили подняться на палубу. Умер бы этой ночью...
   Звезды молча смотрели на мальчишку из Питера, который всего за несколько часов стал старше на много-много лет.
  - Умер бы, лежа на грязном полу ватерклозета, - грустно усмехнулся Дима и покачал головой. - Такая вот, блин, история с хэппи-эндом.
   Планета Земля медленно поворачивалась под кораблем. Тот висел над водой, на качелях, подвешенных за серебряные нити - лучи звезд. Небесные светила, словно играя, раскачивали судно. Баренцево море лизало днище огромного ледокола, ползущего к какой-то неведомой точке, ее координаты были известны капитану судна. И, наверное, Георгию Салидзе.
   К утру качка уменьшилась - ветер стихал. Дмитрий Клоков, который большую часть ночи провел наверху, на палубе, смог забыться лихорадочным сном. Это был совсем другой сон, нежели у нормального человека. Даже провалившись в забытье, Дима продолжал вместе с кораблем взбираться на водяные горы. Затем, повисев на вершине, долго и монотонно падал вниз, в темную пропасть.
   Прежде чем удалось заснуть, Клоков долго лежал под одеялом, подтянув ноги к животу, сжавшись в комок. Он страшно продрог, да и нервный шок сказывался. Однако, в конце концов, мозг "отключился", и это было избавлением от мук.
  
  
   Подполковник внутренних войск в отставке, Дмитрий Александрович Смердин, имел все основания быть довольным жизнью. Уволившись в запас, он сумел по знакомству устроиться в очень неплохую частную "контору" - закрытое акционерное общество "Норднефтегаз". Впрочем, "очень неплохую" - неправильно сказано. Очень крутую. Это вернее. Уже полтора года Дмитрий Смердин работал там инструктором по подготовке охранников. Любой серьезный бизнес нуждается в профессиональной защите - аксиома, которую очень хорошо знало руководство "Норднефтегаза". Смердин не задумывался над тем, было ли понимание этого у президента ЗАО с первых дней существования компании или оно пришло позже, в эпоху кровавых войн концернов друг с другом.
   Важно было другое - компания интересовалась профессионалами серьезного уровня, а Смердин, уйдя в запас, нуждался в солидной "конторе". Так они нашли друг друга.
   Поначалу Дмитрий Александрович отвечал за довольно простые операции. Ему доверили тренинг персонала, занимавшегося охраной промышленных объектов ЗАО "Норднефтегаз". Смердин читал курсы по размещению систем видеонаблюдения, по скрытой записи аудио- и видеосигнала. Со временем бывшему вэ-вэ-шнику доверили стрелковую подготовку охранников. Курс стал более цельным. Теперь подполковник объемнее представлял себе "деловые качества" учеников, мог присмотреть среди них наиболее интересных и способных. Позднее, когда вышестоящее начальство убедилось в лояльности Смердина, бывшему офицеру намекнули, что зарплата и премиальные могут существенно вырасти, если...
   Дмитрий Александрович прекрасно сознавал, какие бывают "если" у крупного бизнеса. Громкие публичные скандалы, убийства политиков, чиновников и бизнесменов, похищения взрослых и их детей - все происходило не в ином изменении. В Москве.
   Иллюзий или убеждений, которые нельзя было бы продать, у подполковника не осталось еще во времена службы во внутренних войсках. Он отлично знал, как делаются крупные дела. А потому, втайне ждал какого-то такого предложения с первых дней работы в компании "Норднефтегаз". Но руководство, надо понимать, долго и внимательно присматривалось к новичку. Пока не решило доверить ему действительно серьезные вещи. Именно тогда Дмитрий Александрович Смердин окончательно убедился в том, что подозревал давно. "Серьезный бизнес не может быть построен на легальной основе".
   "Норднефтегаз" имел группы силового воздействия на конкурентов и партнеров по рынку; PR-структуры, работавшие над обликом "противника"; купленных чиновников и депутатов, поставлявших концерну нужную информацию, лоббировавших интересы акционерного общества.
   А все это требовало серьезных, действительно серьезных, специалистов. Скажем, чтобы получить информацию о каком-нибудь маленьком АО "Хренопупинск-газ", которое хотел проглотить "Норднефтегаз", недостаточно было запугать соответствующего налогового чиновника. Вытащить из него баланс предприятия за последние три-пять лет. Иногда требовалось проверять и перепроверять цифры с помощью реальных людей, которые далеко не всегда соглашались предоставлять нужную информацию. Не всегда соглашались сразу. Потом-то они, понятное дело, соглашались. В руках специалистов из группы промышленной разведки мало кто мог не заговорить. Уж если за дело берется серьезное ведомство, так результат будет выдан по полной программе.
   Так и шла жизнь Дмитрия Александровича, от одной интересной "работы" до другой. От одной премии к следующей. Пока однажды ему не предложили задуматься над задачей, которая могла стать вершиной карьеры, а могла - гвоздем в крышку гроба. Или - и то, и другое сразу.
   Потому что, как понял подполковник ВВ, проект "Шельф" был до такой степени нагл и невероятно беспардонен, что убрать могли не только исполнителей. Всех, кто в курсе проблемы. Бывший вэ-вэ-шник отлично сознавал "перспективы".
   И все же, он также прекрасно понимал, что отступать некуда. По сути, теперь, когда ненадолго прилетевший в Россию Олег Крутов ознакомил Дмитрия Смердина с материалами проекта "Шельф", вариантов было два: либо он согласится возглавить группу ликвидаторов, либо скажет "нет" и проживет после этого еще несколько часов. Возможно, даже меньше часа. Или просто не выйдет из кабинета президента акционерного общества.
  - Я согласен, Олег Анатольевич, - спокойно и ровно произнес Дмитрий Смердин.
  - Ничуть в этом не сомневался, - ответил президент компании и дружелюбно улыбнулся своему служащему.
   Смердин растянул губы в ответной улыбке и поклонился, чтобы никто не видел выражения его лица.
  - Сергей Владимирович, - обратился Крутов к начальнику службы безопасности. - Пожалуйста, введите Дмитрия Александровича в суть проблемы более детально.
   Президент ЗАО "Норднефтегаз" сделал ударение на словах "более детально", с тем, чтобы командир группы ликвидаторов прочувствовал: он пока знает о проекте "Шельф" не все, далеко не все.
   Но отступать уже некуда.
  
  
   Утром наверх, на палубу, подниматься запретили. Георгий Салидзе встал на пути Дмитрия Клокова, и на его лице было написано: поблажки закончены. То, что произошло ночью - там же и осталось. Теперь, когда на пассажира, покинувшего свое место, могли наткнуться члены экипажа, Салидзе не хотел рисковать. Да и как он смог бы объяснить остальным нанятым рабочим, почему для одного из них делаются такие исключения из правил? Почему разрешают подниматься на палубу только Клокову?
   Жора решил "похоронить" минутную слабость в ночи. Теперь он был скорее готов к тому, что Дмитрий Клоков умрет на глазах у товарищей по несчастью, чем к тому, что наемные рабочие начнут всем стадом прогуливаться по палубе ледокола. Видимо, Салидзе были даны соответствующие инструкции, а потому люди остались внизу, возле запечатанных, покрытых копотью иллюминаторов.
   Дима отказался от завтрака, хотя от голода его мутило. Он смог протолкнуть внутрь желудка несколько сухарей, но, не более того. На счастье, качка была не такой сильной, как во второй половине предыдущего дня, и парень худо-бедно ее выдерживал. Он по-прежнему чувствовал себя очень некомфортно, но ночной урок что-то перевернул в сознании. Дима хорошо помнил ухмылку Салидзе. Понимал, что грань, отделяющая от путешествия за борт, к вечному покою, очень призрачна.
   Сколько еще оставалось до цели? Дима не знал, но искренне надеялся, что мучения скоро подойдут к концу. Все так же резалась в карты первая каюта. Все так же сидел, глядя перед собой, Лишнев, но теперь напротив верзилы расположился один и вчерашних "сонь" - Марат Доценко. С чуть оттопыренными ушами, черноволосый и черноглазый мужик, которому на вид было более тридцати лет. Точнее Дима Клоков определить не смог.
   По всей видимости, Лишнев и Доценко нашли общий язык. Они "травили" истории, развлекая друг друга, а также соседей по каюте. Дима время от времени бегал в ватерклозет, чтобы плеснуть на лицо и затылок холодной водой. В какой-то момент, возвращаясь, он задержался у второй каюты. Потом Клоков сам не смог бы вспомнить, какая именно фраза "зацепила". Вынудила замереть в коридоре, подле дверей. Невидимым для собеседников.
  - Я ведь спецназовцем давно мечтал быть, - говорил Лишнев, видимо, отвечая на вопрос Доценко. - Можно сказать, с детства.
  - Да ну! - засмеялся Марат. - Так-таки и с детства?
  - Ага, - продолжал Лишнев. - Вот как прочел ту историю про корейца, так и...
   Может, Дмитрий услышал из уст верзилы "Северная Корея", "Вьетнам"? Именно это заставило остановиться?
   А Лишнев продолжал говорить.
  - Знаешь, я плохой рассказчик, не смогу передать так, как прочел это. К тому же, давно читал, то ли в школе, то ли чуть после. В те времена, в общем. Дело там такое было. История про воина-корейца, который убил двенадцать американских солдат, голыми руками.
  - Фигня! - подал голос Доценко. - Не бывает так, Костя! Мы же с тобой профи, понимаем, где сказки, где правда.
  - Да слушай ты меня! - чуть повысил голос Лишнев. - Клянусь, так было написано! Человека специально к этому готовили. Чуть ли не с детства.
  - С детства готовили убивать двенадцать американцев? - уточнил Марат.
   Дима одним глазком выглянул из-за двери. Доценко и Лишнев сидели друг напротив друга. Черноволосый Марат Доценко казался миниатюрным по сравнению с Костей Лишневым, который, уперев кулаки в колени, чуть ли не глыбой нависал над собеседником. Но Марата это совершенно не смущало. Он внимательно слушал сотоварища.
  - Нет, с детства готовили к пути воина, - попытался объяснить Лишнев, но получилось у него сбивчиво. - Ну, в общем, давай я расскажу, как помню, а ты не перебивай, ладно?
   Доценко кивнул.
  - Звали этого корейца Пак. Его тело долго превращали в машину уничтожения. Теперь всех деталей не смогу восстановить. Помню лишь, что его били палками, учили блокировать удары. Очень много ударов с разных сторон. Парень лежал, весь опухший, потом приходил в себя. Все начиналось сначала, увеличивались лишь темп и сила ударов.
   Пальцы ему тренировали по специальной методике. Заставляли бить по стволу дерева. Не кулаком, не костяшками - именно пальцами. Будто гвоздь в древесину втыкаешь. Сначала Пак ломал ногти. Сосуды, кожа лопались. Парня чем-то мазали, раны затягивались, заживали. Все повторялось.
   В холодную воду опускали, связанного. Только "отключался" - его на дно, чтоб дышать не мог. Потом наверх. Дадут продышаться - и заново все начинают. Что-то там еще было. Все это продолжалось несколько лет. В конце концов, Пак стал нечувствительным к боли. Его пальцы окостенели, стали плохо гнуться. Зато он мог вгонять их в ствол дерева. Представляешь? Он мог сойти с ума в процессе обучения, но не сошел.
  - Да уж, это точно, - задумчиво протянул Доценко. - От такого можно сойти с ума.
  - А он выдержал. В том рассказе говорилось, что не свихнулся только потому, что инструкторы очень много времени уделяли психологической подготовке. Ежедневно втолковывали ему, что все это необходимо родине. Что он, Пак - оружие против врага. Что он нужен для победы корейского народа над американцами.
  - Слушай, может это про Въетнам было написано? - спросил Марат.
  - Да не! Точно помню, про Корею. Северную и Южную. Ну и вот, слушай дальше. Америкосы, разумеется, были вооружены гораздо лучше северных корейцев. Хрен его знает, что там такое было. Короче, какая-то горная тропа, по которой северянам надо было протащить то ли оружие, то ли жрачку, то ли медикаменты. Американцы прощупали болото, нашли островок. Установили орудие так, что держали горную тропу под контролем, как кто сунется - осколочным туда, и привет. Только кишки по камням. И ничего не получалось у северных корейцев. А пройти было необходимо! Уж очень важна тропа... Америкосы не случайно ее под плотный контроль взяли. Понимали, что какая-то там группировка долго без подмоги не протянет. А помощь могла только по этой дорожке, взятой под прицел, пройти.
  - Ну-ну.
  - Ту пушку охраняли морские пехотинцы. Никого не подпускали, даже близко. Место отвратительное для атаки: болото кругом, позиции так оборудованы, чтоб отразить нападение с любой стороны. Да и вообще, топь же. Особо не разгонишься. В полный рост - из пулеметов выкосят. Ползком? Ага, с пузырями из ушей...
   Ну, и северяне чего придумали? Послали этого воина. Пака. Одного. Америкосам вода питьевая нужна была, ее через болото приносили местные жители. Корейцы. Ну, водоноса, естественное дело, шмонали на предмет оружия или взрывчатки, только потом на пятачок, к орудию, пропускали.
   Так вот, этого, зверя, тоже обшмонали. А у него - пусто. Ни оружия, ни взрывчатки. Только бидон с водой. Пропустили, наверное, чуть расслабились. Тут Пак и начал...
  - Убил морпехов, что ли? - недоверчиво спросил Доценко.
  - Точно! - воскликнул Лишнев. - В тот момент возле орудия, вместе с расчетом, находилось двенадцать человек. Так он их - руками и ногами. За минуту. Всех! Помню, сказано, что америкосы ошалели от неожиданности, когда он стал "работать". Ударом пальца в спину позвоночник ломал. Потом очухались, попытались за оружие схватиться. Да парня не случайно так долго готовили. Никто выстрелить не успел. Пак всех уложил. Кого-то ногами, но больше - пальцами-"гвоздями". Тихо работал, быстро. Очень быстро. В глаз, в шею, в спину... Ему ведь надо было не только расчет положить, но и орудие из строя вывести, до того как рота морпехов в полном составе поднимется.
  - Удалось? - заинтересованно спросил Марат.
  - Вроде да. Убил всех, кто возле орудия находился. Что с пушкой сделал - точно не помню, уже не интересно. Наверное, гранату - в дуло, гранату на замок, под прицел, в поворотный механизм. На все про все - минута-другая. А как рвать начало, тут морпехи в основном лагере от шока очухались, давай палить.
  - Убили, конечно.
  - Да фиг знает, - пожал плечами Лишнев. - В книге было сказано, что этот кореец Пак в воду прыгнул, прямо в болото. Ушел на дно, лежал там почти сутки. Дышал через трубку. В смысле, сломал какой-то тростник, сделал трубку для дыхания, и вот так вот лежал под водой. Его пиявки жрали, он терпел. Америкосы стреляли по воде - вроде не зацепили. Ночь пришла - уполз через болото. Живым вернулся.
  - Очень похоже на сказку, - покачал головой Доценко. - Костя, ты же знаешь, чудес на свете не бывает. Особенно в таком деле. Американские морпехи - не дети с соской. И с трудом верится, что один человек голыми руками мог двенадцать зубров завалить.
  - А он и не человек вроде, - помолчав, произнес Костя Лишнев. - Разве это человек? Я, тогда, маленьким был, пацаном, все думал: как такое вынести можно? Попробуй представить. Боль, когда тебя палками бьют, тренируя тело. Сломанные, разбитые в кровь, пальцы. В общем, думал-думал, так вот и понял, что хотел бы попробовать сам, что бывает, что нет. Где правда, где вымысел. Где люди, где нелюди.
  - Попробовал? - грустно усмехнулся Доценко.
  - Угу, - сжал губы Лишнев и замолчал, привычно уставился в стену, будто там можно прочесть ответы на какие-то вопросы.
   Потом вдруг повернулся в сторону двери, из-за которой выглядывал бледно-зеленый Дима Клоков.
  - Травы бы мне, - просительно, чуть ли не жалобно, сказал бывший спецназовец. В его глазах было что-то такое, что Клоков отшатнулся и энергично затряс головой.
  - Эххх, - шумно выдохнул Лишнев и вдруг закашлялся.
   Он кашлял долго и надрывно, никак не мог остановиться, а когда все же сумел подавить спазмы, шумно выхлебал стакан воды и повалился на койку. В каюте наступила тишина. Никто не проронил ни звука, словно люди пытались представить, что правда, а что ложь в истории, которую рассказал Константин Лишнев.
   Постояв у двери, Дима Клоков двинулся в сторону своей каюты. Вдруг по трапу скатился Георгий Салидзе, на лице бригадира сияла довольная улыбка. Увидев Дмитрия, Жора заулыбался еще шире.
  - Слышь, повезло тебе парень, да? - хлопнув Клокова по плечу, воскликнул Георгий. - Ветер попутный сегодня, весь день. Течение помогает. Через пару часов будем на месте!
  - Йес! - тут же откликнулась первая каюта чьим-то веселым голосом. - Наконец-то! Уже все, что собирался заработать на буровой, проиграл. Да еще в долги влез.
   Салидзе расхохотался, вслед за ним улыбнулся измученный качкой Дмитрий Клоков. Втайне он позавидовал "простоте" незнакомого мужика, который не видел никаких проблем в том, чтобы проиграть пару-тройку тысяч баксов, а то и больше. Дима никогда б не смог так жизнерадостно известить сотоварищей о фиаско. Для него такая история была бы трагедией.
   "Привыкай! - сказал он сам себе. - Это настоящая жизнь. Здесь легко зарабатываются капиталы, легко теряются. Take it easy. Принимай все проще, не бери близко к сердцу".
  
  
Совершенно секретно
Единств. экз.

Президенту ЗАО "Компания "Норднефтегаз"
Крутову О.А.
от начальника службы безопасности
Феропонтова С.В.

  
Докладная записка N 14/56b
  
   Настоящим извещаю Вас, что при формировании бригады подсобных рабочих по проекту "Шельф" аналитическим отделом компании была допущена грубая ошибка. В бригаду завербован Клоков Дмитрий Александрович, который не соответствовал перечню требований, разработанному аналитиками корпорации.
   Справка: Клоков Дмитрий Александрович, двадцать один год, выпускник Санкт-Петербургского Университета, красный диплом. Постоянное место проживания - Санкт-Петербург. Был завербован там же, при заполнении штатной анкеты сказался сиротой. Проверка личных данных, записанных в документ, была осуществлена с грубым нарушением инструкций.
   Родители. Отец: Клоков Александр Леонидович, сорок три года, директор рекламно-производственной фирмы "Суперсайн". Компания "Суперсайн" занимается производством рекламных световых стендов, подсвеченных тумб, оформлением витрин магазинов. Время существования компании - около пяти лет. Персонал - примерно двадцать человек. Налоговой задолженности, иных проблем с фискальными органами фирма не имеет.
   Мать: Клокова Варвара Петровна, тридцать восемь лет, в настоящее время - домохозяйка.
   После того, как сын пропал из дома, родители подали соответствующее заявление в районный отдел милиции, инициировали розыск Клокова Д.А. с помощью государственных служб. В настоящее время фотографии Клокова Д.А. расклеены на информационных стендах в г.Санкт-Петербурге и Ленинградской области, сотрудникам районных отделов милиции передана ориентировка на него.
   В свете вышеизложенного, возвращение Клокова Дмитрия Александровича обратно, в Санкт-Петербург, по окончании срока действия контракта с ЗАО "Норднефтегаз", невозможно.
   Грубую ошибку при анализе анкетных данных Клокова Д.А. допустил сотрудник аналитического отдела компании Мусин Вадим Николаевич.
  
Совершенно секретно
Единств. экз.
(подлежит уничтожению после
ознакомления с документом исполнителей)
  
Резолюция на документ N14/56b
  

Начальнику службы безопасности ЗАО "Норднефтегаз"
Феропонтову С.В.
Начальнику аналитической группы ЗАО "Норднефтегаз"
Соколову Ю.П.

  
  - Феропонтову С.В.: сотрудника аналитического отдела, допустившего просчет при найме персонала, уволить без выходного пособия, исполнение доложить Куроводову А.Н.;
  - Соколову Ю.П.: предупреждение за недостаточный контроль деятельности подчиненных при отборе персонала по проекту "Шельф";
  - Соколову Ю.П.: продумать комплекс мер по созданию финансовых проблем компании "Суперсайн", с тем, чтобы в ближайшее время снизилась активность Клокова А.Л. и Клоковой В.П. по поиску сына. Подготовленный проект мер завизировать у Куроводова А.Н., передать на исполнение Феропонтову С.В.
  - Соколову Ю.П.: продумать комплекс мер, блокирующих возврат Клокова Д.А. в Санкт-Петербург по окончании срока контракта, доложить лично.
  
  
   Обед Дима Клоков пропустил, точно так же, как и завтрак. Когда молчаливый стюард - единственный из членов команды, который спускался в отсек к рабочим - принес котел с супом, парень почувствовал, как забурчало в животе от голода. Дима не ел почти целые сутки, от слабости ноги и руки стали ватными, чужими. Голова соображала плохо, но, несмотря на все это, Клоков решил не рисковать. По словам Салидзе, до цели оставалось совсем немного. Значит, лучше чуток перетерпеть, помучиться, а уж потом, на берегу, после высадки - там он возьмет свое.
   Запах борща пополз по каютам, тут и там быстро-быстро стучали ложки по алюминиевым мискам, из которых ели Димины коллеги. Очень хотелось закрыть не только глаза, но и уши, и нос, чтоб не слышать довольного урчания из первой каюты, причмокивания Саши Гарина, торопливо уплетавшего свою "пайку".
   А потом все разом, неожиданно, изменилось. Наверху, по палубе, забухали сапоги. Несколько раз сработал ревун, словно предупреждая экипаж о чем-то. Георгий Салидзе, наскоро доев свою порцию, бросился к трапу.
   Сердце забилось часто-часто. Неужели конец мучениям? Они у цели? Дима невольно шагнул к трапу, вслед за бригадиром, пытаясь разглядеть, что происходит наверху.
  - На, возьми "на потом", - в ладонь Дмитрия толкнулась увесистая краюха хлеба.
   Клоков, не долго думая, схватил ее, спрятал в карман. И не надо было угадывать с трех раз, кто стоит за спиной. Только один человек в эту минуту мог думать не о себе, а о ближнем. Святослав Фокин.
  - Спасибо, Святослав, - пробормотал Клоков, невольно краснея.
   Он и сам мог взять еду про запас, да как-то не с руки было тащить с общего стола. Не привык он так. А вот Фокин ни о чем подобном не задумывался - просто взял чуть ли не полбуханки, да отнес голодному парню. Впрочем, Святославу было легче решиться на такой шаг - он брал не для себя, для товарища.
  - Что там? Кажется, наше морское путешествие подходит к концу? - Фокин встал рядом с Клоковым, плечом к плечу.
  - Кажется, так, - ответил Дмитрий.
   Суета наверху продолжалась. Люди сновали по палубе, временами черные силуэты закрывали кусочек серого, укутанного облаками неба. Потом кто-то длинно выругался, раздались крики, заскрипела лебедка.
  - Что они делают? - почему-то шепотом спросил Клоков.
  - Скоро узнаем, - ответил Святослав, отступая чуть назад. - Мы прибыли к месту. Видишь, качка прекратилась.
   Только теперь Дима обратил внимание на то, что корабль перестал болтаться вверх-вниз на волнах. Он стоял ровно. Даже тихая, ощущавшаяся всю дорогу вибрация от работавших двигателей, исчезла.
  - Похоже, дизеля заглушили, - снова шепотом произнес Клоков. - Не знаю, наверное в бухте какой. На якорь становимся...
   Фокин не успел ответить. Кусочек туманного неба пропал - его закрыл силуэт быстро спускавшегося вниз человека. Фокин и Клоков едва успели отойти в сторону, Георгий Салидзе буквально слетел по трапу.
  - Быстро! Быстро! - гаркнул он. - Всем! Внимание! Вещи собрали, все личные вещи! Все с собой, и на палубу. Быстро!
  - На палубу! - радостно выдохнул Дима Клоков.
   Личных вещей у него не было. Только небольшой рюкзак с амуницией, который ему сунули в руки в Мурманске. При погрузке на судно всем наемным рабочим выдали теплое белье, носки, верхнюю одежду. Подхватив баул, Дима первым ломанулся по трапу вверх. Навстречу небу, навстречу свежему морскому воздуху.
  - Абалдеть! - добравшись до выхода на палубу, он замер в проеме, оглядываясь по сторонам.
   Корабль находился в небольшой скалистой бухте, защищенной от ветра с трех сторон. Над головой висела низкая плотная дымка. То ли здесь небо находилось близко к земле, то ли отсутствие движущихся потоков воздуха способствовало появлению тумана.
  - Эй, давай, вытаскивай свою задницу! - недовольно крикнул кто-то, застрявший на трапе из-за того, что Клоков так и не вылез на палубу.
   Дима быстро сделал еще несколько шагов вверх и в сторону, освобождая проход. Его коллеги начали один за другим выбираться на свет. Кто-то заковыристо матерился, кто-то, оглядевшись по сторонам, восторженно присвистывал.
   Холода не чувствовалось. Температура, конечно, была ниже нуля, градуса три, или пять. А может и больше, не представлялось возможным определить точно, после теплого "брюха" корабля. Но отсутствие холодного колючего ветра, который терзал судно в море, сильно меняло дело. Ледокол стоял посреди бухты, на якоре. Маленькие волны, совсем не такие, какие бились в борт несколько часов назад, бежали мимо, ласково облизывая мощные бока корабля.
   Прямо по носу судна возвышалась скала. Или, может не скала. Дима не знал точно, как это назвать. Словно большой, обточенный морем камень, бросили на край океана, вырастили до размеров многоэтажного дома, вершину скрыли в низких облаках, а подножие - в хлопьях пены и наростах белого льда. В молочную дымку, висевшую над водой, ныряли сотни, может, тысячи птиц, забывших о притяжении Земли. Птиц было очень много. Невероятно много. Дима никогда не думал, что где-то бывают такие скопления пернатых. Больших, маленьких, белых, цветных. Всяких. И многоголосый птичий гомон наполнял ледяную бухту, заставлял позабыть о холоде.
  - Курорт, ядрена вошь! - радостно гоготнул рядом Константин Лишнев. - Русский север, мать его! Приехали.
   Дима не понял, ругался верзила или радовался красоте окружающего пейзажа. Бывший студент только-только успел подумать, что, наверное, верзила-спецназовец вообще не умеет радоваться величию, великолепию чего-либо, как его отвлекли от рефлексий.
  - Чего встали, кого ждем? - закричал Салидзе, поднявшийся на палубу последним. Видимо, проверял, не осталось ли на борту чьих-то вещей. - Вперед! Вперед! Двадцать метров вперед, на борт катера. Бегом!
  - Слышь, бригадир! - внушительно произнес Лишнев, не двинувшись с места и удержав Святослава Фокина, который рванулся исполнять команду. - Ты, это, понтов-то сбрось! Надо сесть в лодку - так и скажи. Мы те что? Мы дети грудные, а?
  - Да ты с кем так... - начал было Жора, но его перебили.
  - Поддерживаю! - басовито рыкнул один из пассажиров первой каюты. Видимо, неформальный лидер бывших зэков. - Следи за базаром, начальник!
   Салидзе стал красным, как помидор. Видно было, что ему неприятно сопротивление подчиненных, но сейчас, когда никто не поддержал бригадира явно, он решил не идти на конфликт.
  - Хорошо! Хорошо! - быстро, торопливо проговорил Жора, поднимая руки вверх и вперед, ладонями к Лишневу. - Хорошо, мужики! Сейчас не время для споров. Судно должно немедленно выйти в море, пока не начался шторм. Пожалуйста, - он сделал ударение на слове "пожалуйста". - Пожалуйста, займите места в катере. Вместе с вещами. Побыстрее.
   Все расселись по деревянным скамейкам за минуту, а может, и меньше. Почти сразу после этого, словно невидимая команда наблюдала за действиями пассажиров, загудели электромоторы. Лебедки оторвали маленький катер от палубы. Стрела крана развернулась, и легкая посудина закачалась над волнами, на очень даже приличной высоте.
   Александр Гарин рискнул выглянуть за борт, вниз, и ту же стал белым, как хлопья пены у подножия скалы.
  - Что, круто? - хохотнул Лишнев, опустив мощную пятерню на плечо съежившегося от страха паренька. - Медвежья болезнь не мучает?
   Сашка только затряс головой, плохо соображая, о чем говорит верзила.
  - Смотри, не порти нам тут воздух! - радостно заржал Константин.
   От юмора бывшего спецназовца у Димы Клокова все внутри перекосилось.
  - Хорошо, что коровы не летают! - загоготал Лишнев, тыча пальцем в птиц, пикировавших к морю. - Правда, если эти дуры сиранут на бошку, тоже мало не покажется.
   "Господи, до чего же этот Лишнев тупой!" - подумал Клоков. А через мгновение забыл обо всем, потому что вновь неприятно заныло в желудке - лебедки заработали с сумасшедшей скоростью, опуская катерок на воду. Ощущение было круче, чем в скоростном лифте. И чем-то напоминало свободное падение в воду вместе с суденышком.
   Впрочем, до свободного падения дело не дошло. Катер мягко шлепнулся днищем о воду. Салидзе отцепил тросы, и посудина рыкнув дизелем, устремилась к берегу. Она прошла так близко от корпуса "материнского" судна, что Дима, задиравший голову, изо всех сил пытавшийся прочитать название корабля, так и не смог что-либо разглядеть, кроме букв "е" и "о".
  - Я заинтригован, - сообщил всем Марат Доценко. - За время путешествия не увидел ни одного члена экипажа, кроме стюарда. Вот и сейчас - катер идет к берегу, кто-то есть внутри посудины, рулевой, моторист, а мы их не видим. Прячутся от нас, что ли?
  - Дак в чем проблема-то, Марат? Ты дверь открой, которая в машинное отделение, и загляни, - посоветовал Лишнев.
  - Хрена с два, - жизнерадостно отозвался Доценко. - Не откроешь ее. Заблокирована.
  - Как это заблокирована? - удивился верзила, потянулся к двери, дернул за ручку. - И в самом деле...
   Почесав затылок, он поднялся с места, подошел к рулевой рубке, попытался толкнуть створку. Но и тут было заперто.
  - Зашибись, - резюмировал бывший спецназовец и оглядел сотоварищей. - Что это значит, братва?
  - Винт! - вдруг негромко сказал тот самый пассажир из первой каюты, что вступил в пререкания с Салидзе вслед за Лишневым. - Открой дверь!
  - Момент, Леха! - один из любителей карточных игр тут же пружинисто вскочил с места, приблизился к рулевой рубке, доставая из кармана связку отмычек.
   Клоков догадался, что странная кличка "Леха-Гестапо", которую он слышал вечером от карточных игроков, принадлежала неформальному лидеру зэков.
  - Щас сделаем! - ухмыльнулся Винт и подмигнул Лишневу.
  - Сядь на место! - нервно приказал Салидзе. - Сядь! Дверь не трожь. Так хотело начальство. Вы не должны общаться с экипажем корабля. И ты сядь, Лишнев. Костя... Пожалуйста. Мы уже прибыли...
   И действительно, пассажиры, увлекшись борьбой с дверью, чуть не пропустили торжественный момент. Суденышко как раз проходило мимо огромной каменной стены. Казалось, пологие склоны покрыты сплошным ковром, сотканным из разноцветных лоскутков - малиновых, красных, зеленых, желтых, оранжевых. Некоторые кусочки покрывала имели очень яркие краски. Даже небольшие возвышения, то ли кочки, то ли камни, были покрыты растительностью и напоминали не камни, а брошенные на ковер мягкие подушки.
  - Вот это балдеж! - пробормотал Винт, забыв про рубку управления и запертую дверь. - Потом, когда вернусь, ни за что не смогу рассказать братве, как оно выглядело... И слов не хватит, да и не поверит никто. Даже после бутылки.
  - Мхи, - коротко выдохнул Доценко. - Мхи и лишайники. Я такое уже видел.
   Салидзе подозрительно покосился на Марата, но промолчал. От Димы Клокова не ускользнуло беспокойство бригадира. Чем дальше продвигалось дело, тем очевиднее становилось, что неведомое руководство компании, нанявшее людей на работу, всеми силами пыталось скрыть, куда и на чем перебрасывается группа. В эту схему логично вписывалось то, что пассажирам не давали узнать названия корабля, а иллюминаторы корабля старательно замазаны копотью. И запертые двери, и запрет экипажу судна разговаривать с наемными рабочими, появляться в тех местах, где они находились.
   Фактов для того, чтоб делать выводы пока было маловато, но Дима невольно задумывался о том, что все далеко не так просто, как показалось вначале. Это была какая-то неправильная буровая. Конечно, выпускнику университета ни разу в жизни не приходилось бывать в таких местах, но уж больно странным выписалось начало рабочей вахты.
   Будь у Димы побольше опыта, он, при своей способности анализировать факты, давно бы понял, что бригаду "подписали" на что-то нелегальное, преступное. Но жизненного багажа у бывшего студента питерского ВУЗа было совсем немного, а потому парень лишь отгонял прочь тревожные мысли, вместе с другими пассажирами маленького кораблика любуясь красотой окружающей дикой природы.
   Суденышко еще чуть пробежало вперед, и перед скитальцами открылась новая интересная картина. Казалось, будто какой-то исполин протащил по скалам плуг, выпахав в них широкие проходы. Теперь путешественники разглядели, что сбоку, слева, за "плечом" огромной скалы, открывается пролив, который ведет в глубину острова.
  - Ледники, что ли? - пробормотал Марат Доценко.
   Клоков покосился на товарища.
  - Ледники, - повторил Марат. - Думаю, только движущийся лед мог пропахать в скалах такие борозды...
   Катер, ловко обогнув небольшой скальный выступ, выскочил к отмели, и тогда пассажиры увидели... домишки. Небольшие домики, вросшие в землю. С серыми, залепленными пылью и грязью, окнами.
  - Матерь Божья, да здесь целый поселок! - подал голос кто-то.
  - Заброшенный поселок, - уточнил сквозь зубы Марат. - Давно. Много лет.
   И действительно, стоило чуть-чуть повнимательнее приглядеться, становилось заметно, как давно деревянные домишки находились без присмотра, без хозяйской руки. Покосившиеся срубы, крыши с огромными дырами, полусгнившие двери, вросшие в землю. И, в дополнение к этому, причал. Вернее, остатки причала - торчащие в разные стороны черные, источенные льдом бревна, отсутствие настила и перил.
   А чуть впереди, ближе к суденышку, заходившему "на посадку", под водой, виднелись ржавые металлические конструкции. Скорее всего, брошенные плавсредства, которые за годы вынужденного бездействия были раздавлены льдами. Ушли под воду, образовав металлический риф возле того, что когда-то было причалом.
  - Восхитительно! - загоготал Лишнев. - Я прям слезу пущу от праздничной встречи нашей делегации.
   Дима Клоков покосился на верзилу. У того на лице сияла довольная улыбка. Поглядев на Константина, можно было подумать, что он действительно счастлив видеть мертвый поселок. Разруху на берегу. В то время как на многих она наводила уныние, и народ приутих.
  - Бааа! - вдруг сказал Леха-Гестапо. - Да там люди!
   Откуда-то из глубины развалин - пассажиры не успели заметить: откуда именно - появились три человека. Они медленно и спокойно шли к берегу, навстречу катеру. Сбавив скорость, тот маневрировал между останками судов, подбираясь к "причалу".
  - А вот и праздничная встреча... - рассматривая хозяев, пробормотал Марат Доценко.
   Теперь пассажиры катера забыли про окружающие пейзажи, они дружно уставились на тройку людей у самой кромки воды. На фоне дикой природы, галдящих птиц, полупровалившегося в землю поселка и развалин старых кораблей, люди казались здесь чем-то инородным, чужим. Пассажиры катера смотрели на них примерно так же, как смотрели бы жители большого города на инопланетян, высадившихся на центральный проспект, в час пик.
   Катер ткнулся во что-то невидимое, располагавшееся под водой. Вздрогнул всем корпусом, так, что пассажиры схватились за страховочные леера.
  - О! - подал голос Салидзе. Видимо, бригадир немного потерял контроль за собой, от неожиданности. Обычно Георгий старательно взвешивал каждое слово, дабы не сказать лишнего. - Неужто в этот раз не пролез? Не хватало дыру в корпусе... - и тут он осекся, вспомнив, сколько людей слышат его слова.
   Но Дима Клоков успел отметить фразу "неужто в этот раз". По всему получалось, что Жора был тут не впервые. Ему уже доводилось подходить на катере к берегу. Возможно, в тот день, когда на остров высаживали тройку нынешних "хозяев"? Тех, что встречали прибывшую группу рабочих.
   Никто из экипажа не появился на палубе, не было заметно никакой суеты, словно ничего не произошло. Катер, резко отработав назад, чуть изменил курс, подкатил к остаткам причала, почти к самому берегу - глубина там оказалась очень даже приличной. Мягко ткнувшись в толстое бревно, замер. Салидзе тут же схватил трос, кинул его на берег, и один из людей, ожидавших прибытие катера, ловко, сноровисто закрепил конец на железной опоре.
  - Прибыли, - коротко сообщил бригадир.
   Суденышко неподвижно стояло возле острова, названия которого наемные рабочие не знали. Стояло и едва заметно покачивалось на волнах, а люди на палубе замерли неподвижно, словно им требовалось время, чтобы осознать: "Прибыли!"
  - Побыстрее, пожалуйста! - подал голос один из встречавших. - Пожалуйста, - повторил он. - Надо постараться выгрузить топливо и еду за полчаса-час, чтобы катер мог уйти... обратно.
   Человек на берегу чуть было не сказал - куда должен уйти катер. Чуть не произнес вслух название корабля. Но вовремя остановился.
  - Да-да! - тут же заторопился Жора. - Коллеги! Мы прибыли и поступаем в распоряжение группы инженеров нашей компании. Выгружаемся на берег. Вещи пока оставляем тут, возле скал. Сначала надо освободить катер - ящики с едой, бочки с горючим. Начинаем! Аккуратнее с теми упаковками, на которых стоит знак "хрупкое".
   Колонистов не надо было долго уговаривать. Всем и так не терпелось сойти на берег. Первым по ветхому, скользкому причалу пробежал Леха-Гестапо. Спрыгнув на землю, Леха ненадолго замер. Вдруг, покачнувшись, схватился на торчащее из воды бревно, выматерился.
  - Вот блин, - повернувшись к сотоварищам с глупой улыбкой, сказал он. - Земля качается...
   Люди один за другим начали спускаться на берег, со многими происходило то же самое, что и с Лехой. За время путешествия на корабле - а это было около полутора суток - они привыкли к качке. Пусть небольшой, пусть малозаметной, но постоянной. И теперь, сойдя на твердую землю, на неподвижную опору, "качались" сами, по инерции.
   Дима ступил на берег одним из последних. Так уж вышло, что его опередили почти все. С ним произошло ровно то же самое, что с Лехой - потеряв равновесие, Клоков чуть было не упал, но его поддержал Святослав Фокин, оказавшийся рядом. "Спасибо", - одними губами прошептал Дима.
   Оставив баул с вещами в стороне, как приказал бригадир, Клоков шагнул к ящику, за который уже схватился Сашка Гарин. Крякнув от натуги, они приподняли ношу. Медленно, пошатываясь, потащили ее вслед за Лишневым и Доценко, которые перли еще более здоровый груз.
   Пройти надо было всего несколько сот метров. Но за это время Дима Клоков вымотался так, будто целый день разгружал вагоны. Обогнув черный домик, потом другой, они поставили ящик перед третьим. Там, куда показал один из "хозяев".
   Отдыхать пришлось на ходу - чтоб не отстать от коллег. Работали все. Работали быстро, как-то остервенело, чуть ли не бегом направляясь к берегу, чтобы подхватить очередной груз.
   Второй раз Дима тащил контейнер вместе с Гариным, и сил потратил еще больше. Пока брел обратно к берегу, никак не удавалось восстановить дыхание. На третий раз его напарником оказался Доценко, потому что Лишнев попер какой-то баул в одиночку. Марат, ухватившийся за ручку железного ящика, оказался без сотоварища.
   Клоков шагнул к Доценко, нагнувшись, схватился за ручку. Охнул - Марат выбрал очень тяжелую ношу - приподнял, выпрямился. Вдруг перед глазами появились белые звездочки. Земля вновь закачалась. Дима попытался не упасть, но рядом не было никакой точки опоры, и бывший студент, словно мешок с опилками, повалился на камни.
  
  
   Вадим Мусин, сотрудник аналитического отдела "Нордефтегаза", сильно переживал из-за допущенной ошибки. Он работал в компании третий год, и до сих пор за ним не числилось ни одного сколько-нибудь серьезного прокола.
   Неожиданная командировка в Санкт-Петербург, случившаяся несколько дней назад, выбила из колеи. Во-первых, Вадим не ждал ничего подобного. Во-вторых, собирался спокойно отметить тридцать четвертый день рождения в кругу друзей. Выездом на шашлыки, куда-нибудь подальше от Москвы. В итоге, его выдернули чуть ли не из-за праздничного стола. Выезд получился не за Садовое кольцо и даже не за Кольцевую, а в Питер.
   Вот тебе и день рождения! Но это, как оказалось, было не самым страшным. Он, Вадим, всегда отличавшийся аккуратностью, теперь откровенно "зевнул". Тот парень, Клоков, обвел его вокруг пальца. Конечно, если говорить честно и откровенно, наедине с собой, Вадим сразу отметил, что рыжий парень слишком ухожен и воспитан для сироты. Грамотно пишет и нормально изъясняется. Короче, врет. Но копаться в деталях чужой биографии не хотелось. Хотелось побыстрее вернуться обратно, выцепить Анжелку, ребят. Махнуть подальше от города...
   Кто бы мог подумать, что инструкции окажутся столь важными? Хоть бы предупредили, черти! А то - обычный набор, обычный набор. Вот и донабирались! Блин, да если б он знал, что лично Феропонтов будет контролировать операцию! Подумать только, сам начальник службы безопасности "Норднефтегаза" нашел ошибку Вадима. Теперь не отвертишься...
   Триндец квартальной премии, хана доверию со стороны Соколова. Это раньше босс проверял результаты его, Вадима, работы, спустя рукава. Доверял. Да. Петровичу тоже влетело, видать. Уже второй день ходит мрачнее тучи. Едва кивает в ответ на приветствие, не "нагружает" работой. Словно он, Вадим Николаевич Мусин перестал существовать. Пустое место, а не сотрудник.
   И даже с работы пораньше сбегать теперь не тянет. Почему? Раньше было трудно до вечера досидеть, все больше мысли были то об Анжелке, то о Лидке. То об обеих сразу, или еще о какой... ненароком подвернувшейся... к месту.
   Вадим аккуратно досидел до конца рабочего дня, но его трудовой героизм никого не восхитил. Мусин помаялся дурью еще немного, ковыряя пальцем в носу. Соколов по-прежнему находился в кабинете, но ретивого сотрудника к себе не вызывал. Новой работы не давал, исполнением старой не интересовался. Зайти, что ли, самому? Спросить, насколько все это серьезно и надолго? Может, получится убедить старика, что промашка вышла случайно, на фоне дня рождения?
   Вадим, поколебавшись, встал из-за стола, поглядел в окно. На Москву потихоньку опускался вечер. Фонари уличного освещения еще не горели, но рекламные стенды уже вспыхивали, то в одном месте, то в другом. Вздохнув, Мусин шагнул к двери в кабинет начальника аналитического отдела. Поднял руку, чтобы постучаться, как вдруг та сама распахнулась.
   Его начальник, Соколов Юрий Петрович, стоял на пороге. Вадим застыл напротив босса, с приподнятой рукой. Потом медленно опустил ее вниз.
  - Какие-то вопросы? - глядя в сторону, тускло спросил Соколов.
  - Петрович... - смешался Вадим. То, о чем он собирался говорить с начальником, вдруг потеряло смысл. Видно, несколько последних дней дорого обошлись боссу - он как-то разом постарел, под глазами появились мешки. - Петрович, слушай, ну виноват я! Виноват, да. Исправлюсь, вот те крест!
  - Езжайте домой, - холодно произнес Соколов, и, чуть отодвинув сотрудника в сторону, захлопнул дверь своего кабинета.
   Мусин онемел. Щелкнул замок, включилась сигнализация. Начальник прошел до выходной двери. Исчез в коридоре, так и не обернувшись. Сердце Вадима застучало быстро-быстро. Он вдруг понял, что дело значительно хуже, и тут пахнет не только квартальной премией. "Уволят", - с ужасом подумал Вадим.
   Настроение разом снизилось до нуля градусов. Усевшись в "Тойоту", Мусин попал ключом в замок зажигания только с третьего раза. Почему-то не хотелось думать ни об Анжелке, ни о Лидке. Ни о том, что в Москву пришло тепло, и дамы "разделись". Многие скинули меховые шубы, переключились на плащи, а то и на "мини". На улицах было на что посмотреть.
   Но Вадима не тянуло завязывать новые знакомства. Внутри поселилось беспокойство. И это оказалось непривычным. Тревожным. Словно бы он враз, за полдня, утратил веру в себя. Впрочем, неудивительно. Жизнь бежала по рельсам, все было просто и хорошо. Стабильно и твердо. И это не беда, если все стабильно и твердо. Потому что всегда можно добавить "специй". Новых ощущений. Вдоль трассы, по которой Мусин ежедневно возвращался домой, голосовали и блондинки, и брюнетки. Симпатичные...
   А теперь пропало главное - чувство уверенности в завтрашнем дне. "Уволят", - еще раз подумал Вадим, аккуратно заруливая на стоянку возле дома. Он тщательно проверил, сколько метров до машины, которая находилась позади - надо было оставить пространство для маневра соседу. Вытащил съемную панель магнитолы, тяжело выбрался наружу. Квакнула сигнализация. Вадим неторопливо побрел в сторону подъезда, на ходу засовывая в карман "сигналку" от машины, пытаясь выцепить электронный ключ домофона.
   Фонарь возле подъезда был разбит. Тройка парней, пившая пиво около входа в дом, сразу "напрягла" Мусина. Он подобрался, нервно поднял руку к замку, пытаясь как можно быстрее оказаться за надежной защитой металлической двери. Но войти в спасительный подъезд не дали.
  - Куда торопимся, приятель? - тихо спросил один из парней.
   Вадим Мусин не успел ни ответить, ни осознать что-либо... Его били по голове, совсем не бутылками, чем-то тяжелым, невероятно горячим. Так показалось Вадиму в первую секунду, когда на затылок обрушился удар. Перед глазами вспыхнули огни салюта - сто иди двести залпов одновременно. А потом пришли холодная чернота космоса, бесконечность.
   Все продолжалось менее минуты. Нападавшие скрылись с места преступления раньше, чем кто-то успел вызвать патрульную милицейскую машину, но та все равно приехала бы слишком поздно. "Реанимация" очень торопилась, врачи прибыли к месту событий, когда Вадим Мусин был жив. Он скончался уже по дороге в госпиталь, так и не придя в сознание, что было б удивительным чудом при тех травмах, которые получил "уволенный" служащий аналитического отдела АО "Норднефтегаз". Сотрудники районного отдела милиции, прибывшие на место событий с большим опозданием, зафиксировали разбойное нападение с целью грабежа. По данному факту было заведено уголовное дело, быстро перешедшее в мертвый "глухарь".
   Еще до того, как врачи перестали бороться за жизнь пациента, окончательно зафиксировав смерть, один из тройки нападавших передал ничего не значащую для посторонних SMS-ку. Условный сигнал человеку, который заплатил за "разбойное" нападение. Приняв информацию, заказчик с другого мобильного телефона позвонил бывшему подполковнику ВВ Смердину и сообщил, что заказ выполнен. В свою очередь, Дмитрий Александрович Смердин лично доложил Сергею Владимировичу Феропонтову об увольнении без выходного пособия проштрафившегося сотрудника.
   Вадима Мусина все это не интересовало. Как не интересовало его и то, что незначительная, казалось бы, ошибка при подборе персонала вызвала целую вереницу смертей. Ибо вслед за Мусиным - совсем скоро, через несколько дней - отправился к лучшим мирам, а вернее, на дно канала, лидер тройки, избившей Вадима до смерти. Только этот человек знал заказчика, оплатившего убийство сотрудника "Норднефтегаза". С его смертью восстановить истинную картину событий стало значительно труднее. А когда на собственной даче, от разрыва сердца, скончался тот, кто передавал убийцам деньги и общался со Смердиным, цепь оборвалась начисто.
   Вадим Мусин был далек от этого. Он лежал на столе морга, и врач-патологоанатом, посмотрев голову "пациента", посчитал: в данном случае не требуется делать вскрытие, чтобы установить причину смерти.
  
  
   Очнулся Дима Клоков в каком-то полутемном помещении. Точнее, сначала появился запах жареной картошки и чего-то мясного, скорее всего, шницеля. "Кажется, я начинаю бредить..." - подумал парень, чувствуя, как тут же забурчал живот, напоминая: неплохо бы съесть хоть что-нибудь. Дима открыл глаза и с удивлением понял, что лежит на кровати, под белым одеялом. А вокруг - полутьма, и потому трудно разглядеть детали.
   Парень с трудом приподнялся - в голове сразу же зашумело. Сел на кровати, опираясь рукой на матрас, огляделся по сторонам. Света было мало. Потому, что в комнате, в которой находился Клоков, имелось только одно маленькое оконце. Да и оно было покрыто то ли грязью, то ли копотью.
  - Слава богу, хоть не на корабле, - пробормотал парень, с трудом опуская ноги на пол. - Хотя, судя по окошку, игры в шпионов продолжаются...
   Он вспомнил, как таскал ящики от причала вглубь острова, как закружилась голова... А потом был провал в памяти. И этот домик, и запах жареной картошки.
  - Ой! Наш герой проснулся, - вдруг произнес голос, от которого Дима в первые секунды онемел, потерял способность соображать.
   Голос принадлежал не мужчине! Открыв от удивления рот, Клоков наблюдал, как в комнату пробралась молодая женщина, с длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Поначалу Дима больше ничего не успел разглядеть, только понял, что незнакомка примерно его возраста. Нет, чуть постарше. Она несла в руках небольшой ковшик, причем, как-то непривычно, держа его не за ручку, обнимая двумя ладонями.
  - Ну, что уставился, боец? - весело спросила женщина, видимо, забавляясь Диминым трансом. - Меня зовут Люба, хотя местный народ чаще кличет Любаша. Или Любаня. Как кому больше нравится.
  - Люба, - оторопело повторил Клоков и покраснел.
   Женщина неторопливо подошла к темной деревянной табуретке, которая была расположена возле кровати. Аккуратно поставила ковшик на нее.
  - Это тебе, - объяснила она. - Отвар трав. Обязательно надо выпить, тогда станет легче. Зинка сказала.
  - Зинка? - еще больше теряя контроль над собой, переспросил парень.
  - Зинка- корзинка, - чуть приподняв брови, домиком, повторила Любаня. - Наш доктор.
  - Доктор, - мысли в голове Димы напоминали электрический ток, вышедший из пункта А в пункт Б, но застрявший по дороге.
  - Доктор-доктор, - копируя его интонации, передразнила Люба и весело рассмеялась.
   Дима почувствовал, что краснеет еще больше, хотя минуту назад ему казалось, что это невозможно. Любаня оказывала на него какое-то магическое действие. Он словно утратил способность мыслить здраво, с первой секунды появления молодой женщины в комнате. Теперь, когда прошло какое-то время, парень немного оправился от шока и украдкой рассматривал Любаню. Она не походила на девчонок из университета - живших в каком-то ином измерении, понятном только им. То далеких, неприступных, то близких, открытых, но все равно ускользавших. Сиюминутных, взбалмошных.
   Люба сидела рядом, абсолютно земная женщина. Не игравшая никаких ролей, не подстраивавшаяся ни под кого. Чуть полноватая, но это не делало ее дурнушкой. С правильными чертами лица, полными губами и живым, выразительным лицом. Дима вдруг понял, что если б женщина распустила волосы, да над ней хорошо поработал визажист, то Любаню можно было б на обложку женского журнала. Или мужского... Смотря сколько одежды на ней оставить...
   Дима опустил взгляд в пол, боясь, что молодая женщина прочтет его мысли по глазам. А Любаня, отсмеявшись, продолжала:
  - Зинка - наш доктор. А как ты думал? Без доктора в таком месте никак. И без повара тоже. Так что здесь, помимо стада мужиков, есть доктор и повар. Повар - это я.
  - Понятно, - сказал Дима.
   Он попытался выпрямиться, но от этого в голове зашумело сильнее, и Клоков покачнулся. Это не ускользнуло от Любы.
  - Ты пей, Дима, пей, - как-то жалостливо сказала она, и сердце парня чуть заметно дрогнуло. Любаня впервые назвала его по имени. - Пей травы, что Зинка дала. Через полчаса я тебе еду принесу. Сразу после лекарства нельзя. Надо выждать. А так - наши все уже поели, ты один остался.
  - А где она сама? - зачем-то спросил Клоков.
   Ему показалось, что Люба не хмыкнула, а чуть ли не хрюкнула, и тут же озорно посмотрела на парня.
  - А тебе, что, меня мало, да? - каким-то глубоким, грудным голосом сказала она и кокетливо состроила глазки.
  - Нет, - облизав пересохшие губы, честно ответил Дима. - Вполне. В самый раз.
  - От! - довольно улыбнулась женщина, и поправила прядку волос, выскочившую на лицо. - Это другой разговор. А то сразу: Зинка, Зинка.
  - Так врач же! - попытался объяснить Дима. Ему абсолютно не хотелось обижать разговорчивую и симпатичную Любаню, отталкивать ее от себя. Это было бы непростительной глупостью. - Люб, я просто это... узнать хотел... что со мной.
  - Занята она, - снова хмыкнула женщина. - Сильно занята... ближайшие полчаса, - и тут Люба рассмеялась. А потом, посерьезнев, сменила тему. - С тобой все просто и понятно. Упадок сил. На фоне этого - слабость. Головокружения. Слава говорил, ты по дороге сюда не ел ничего. Укачало.
  - Слава? - не сразу понял Дима.
  - Фокин, - пояснила Любаня.
  - А-а-а, - парень только теперь сообразил, что Люба, при всей ее общительности, была на "ты" со всеми. Что с Клоковым, которому было чуть за двадцать, что с сорокалетним Святославом.
  - Ну и вот, - жизнерадостно продолжила женщина, - он говорил, ты не ел ничего, укачало. А потом на берег сошли - сразу надо было груз с катера снять, оттащить до поселка. Тут и надорвался.
  - Груз сняли? - с любопытством спросил Дима.
  - Конечно, - Люба так махнула рукой, словно речь шла о какой-то незначительной мелочи. - Все сняли, притащили сюда. Катер давно ушел.
  - И корабль? - Дима вдруг подумал, что можно попытаться разговорить Любаню, которая чесала языком, не задумываясь.
   Опасаясь, что женщина по глазам поймет, как важно ему получить точный ответ, парень наклонился вперед, подхватил ковшик с питьем. Припал губами к жидкости. Но, по всей видимости, о корабле Люба знала еще меньше Клокова.
  - Видать, ушел, - без всякого интереса ответила она. - Нам-то какая разница? Нам тут жить.
  - Где "тут"? - допив горьковатую влагу и отдышавшись, поинтересовался Дима.
  - В гостинице "Прибалтийская", - без раздумий выпалила Любаня и тут же прыснула от смеха. А потом добавила: - Ты в нашей санчасти. На самом деле, это домик, в котором живем мы с Зинкой. Только мы обитаем на другой половине. А эта под лазарет отведена.
  - Понятно, - кивнул Дима, и подумал, что, наверное, болеть тут, на острове, приятно и полезно, ибо это дает возможность на время переселиться в женский домик. А уж все остальное - дело техники. От "санчасти" до другой половины "коттеджа" совсем недалеко.
   Он улыбнулся.
  - Слушай, Люб, а че в домике окна такие грязные? Не видно ж ничего! Помыли бы...
  - Нельзя, - отрицательно помотала головой женщина. - Запрещено. Ты пока еще незнаком с правилами обитания на острове. А вот выйдешь отсюда - тебе инженеры все объяснят, растолкуют подробно. Со всеми остальными разговор на эту тему уже был.
  - А чего такого в том, что вы помыли бы окна? - удивился Дима.
   На самом деле, он отлично понимал, что все это логично вписывается в общую концепцию "буровой".
  - Не знаю, - беспечно ответила Любаня, и пожала плечами. - Сказали нельзя - и нельзя. Говорят, надо, чтоб поселок заброшенный вид имел. Будто тут никто не живет. Ну надо - так надо. Им виднее, у них голова большая. А мне деньги платят по контракту - что еще требуется?
   Дима промолчал. По всей видимости, никого из его сотоварищей действительно не интересовали странности, о которые приходилось "спотыкаться" на каждом шагу. Люди, не отличавшиеся таким складом ума, как он, Клоков, просто не видели того, что подмечал выпускник универа. Или видели, но делали вид, что ничего не происходит. Лишь бы деньги платили...
  - Ладно, побежала я... - спохватилась Любаня. - Мне там еще посуду мыть... Наши орлы нажрали гору тарелок, и свалили. Впрочем, мужики всегда такие, да? Свое получат - и полный вперед!
   Любаня расхохоталась и, не дожидаясь ответа Клокова, направилась к выходу из комнаты. Дима пристально смотрел, как женщина, будто нарочно копируя походку фотомодели, закидывает ногу за ногу на каждом шаге, отчаянно виляет бедрами. У самой двери Люба резко обернулась, убедилась, что Дима смотрит именно туда, куда ей хотелось. Еще раз прыснула со смеху, послала воздушный поцелуй и исчезла на "другой половине".
   Парень откинулся на кровати, прикрыл глаза. "Сумасшедшая баба", - подумал он, невольно улыбаясь. Думать о Любе было приятно, несмотря на все ее бесконечные смешки, шуточки. Несмотря на многословие и некоторую развязанность. Дима легко мог представить, как подошел бы к Любане, положил руки ей на талию. Притянул к себе, припал к полным, сочным губам...
   Он так и лежал с закрытыми глазами, думая о Любе. Примерно через полчаса молодая женщина должна вернуться, принести ему обед. А что, если... пока никого нет...
   "А тебе, что, меня мало, да?" - вспомнились ему слова Любани.
   Дима не заметил, как уснул.
  
  

Из доклада аналитического отдела компании "Норднефтегаз"
совету директоров акционерного общества.

  
   Цена фьючерсных контрактов на мировых рынках (прогноз, третий квартал текущего года) впервые в истории "пробила" психологическую отметку шестьдесят долларов за баррель. Эксперты отмечают, что спрос на нефть, несмотря на положительную динамику цен, продолжает расти.
   При этом у ОПЕК практически не осталось способов покрыть спрос, оказать существенное влияние на рост цен, тем более, что нестабильность во многих нефтедобывающих странах еще больше "давит" на нефтетрейдеров.
   ОПЕК попыталась оказать стабилизирующее влияние на рынок. Успокоить его, проинформировав заинтересованные стороны об очередном увеличении добычи на пятьсот тысяч баррелей в день. Однако, отмечают эксперты, данные меры никак не повлияли на рынок. Они были, скорее, психологическими, в силу того, что у стран ОПЕК практически нет резервных мощностей для увеличения нефтедобычи.
   Более того, по независимым оценкам, в настоящее время добыча нефти и так превышает согласованную ранее квоту. По прогнозам аналитиков, один из ведущих экспортеров нефти - Саудовская Аравия - могла бы еще нарастить добычу, но это требует времени. Реальное предложение "черного золота" со стороны Саудовской Аравии вырастет не ранее, чем через год-другой. Кроме того, даже если эта нефть выйдет на рынок, неизбежно появятся сложности с ее переработкой. Саудовская нефть содержит большое количество серы, что требует специальных технологий очистки. В результате, большинство нефтеперерабатывающих заводов США и Европы просто не смогут ее принять, они не предназначены для переработки такого сырья.
   Биржевые игроки, пользуясь совпадением ряда факторов, активировали "бычью" тенденцию, играют на повышение цен. Однако, нельзя не отметить, что биржевые "телодвижения" спекулянтов вторичны. В основе - фундаментальный разрыв в спросе и предложении на сырую нефть, который увеличивается.
   Ряд аналитиков предполагает, что сформировавшийся восходящий тренд - лишь начало "взрыва". В результате возможен сверхскачок цен на нефть. Штурм отметки сто долларов за баррель, что может негативно сказаться на всей мировой экономике, спровоцировать общий кризис, обратной волной ударить по рынку нефти. Слишком высокие цены на сырье вызовут торможение роста промышленного производства (за счет невероятного удорожания энергетической составляющей в себестоимости продукта). Как следствие, коллапс промышленности вызовет падение спроса на сырье, "схлопывание рынка", банкротство ряда биржевых нефтетрейдеров.
   На фоне такой негативной тенденции рынок нефти может "переохладиться". В результате, падение цен окажется более резким, чем это должно было бы произойти.
   Радикально изменить положение дел на рынке способно только открытие новых (альтернативных) источников энергии.
   В настоящее время желательно принять все меры к тому, чтобы повысить добычу сырой нефти в России. Необходимо увеличение поставок сырья на мировой рынок: для стабилизации ситуации и недопущения мирового кризиса промышленности, который неизбежно и сильнее всего ударит по странам с развивающейся экономикой, к числу которых относится и Российская Федерация.
  
Резолюция совета директоров ЗАО "Норднефтегаз"
на доклад аналитического отдела


Секретно
Для служебного использования
  
  - Увеличить финансирование входящих в холдинг проектно-изыскательских структур, занимающихся оценкой перспективности нераспределенных месторождений;
  - Выделить управление разведки нефтяных и газоносных месторождений в отдельную структуру, определить для нее приоритетное финансирование, обеспечение необходимыми ресурсами и специалистами;
  - Президенту ЗАО активизировать работу с правительством и парламентом Российской Федерации, с целью получения необходимых согласований на проведение исследований в ранее закрытых зонах.
  
  
   Сколько он спал, Дима не мог определить. Не догадался посмотреть на часы, перед тем, как уснул. Однако, алюминиевая миска, заботливо укутанная полотенцем, стояла на табуретке, рядом с койкой. Там были теплая картошка со шницелем.
   Парень улыбнулся - Любаня заходила к нему. Может, даже посидела рядом, но не стала будить. Ему было приятно внимание женщины - та не только не забыла про еду, но еще и позаботилась, чтоб все осталось теплым...
   Спустив ноги на пол, Дима потянулся всем телом, схватил ложку и умял порцию за несколько минут. Любаня отлично готовила. Компот, стоявший тут же, был холодным, но вкусным. Клоков выпил его, закусывая сухарями.
   Парень уже подумывал было - не стоит ли подняться с койки, позвать женщину, как вдруг неясное чувство тревоги охватило его. Дима замер на койке, пытаясь разобраться, что произошло. Он сидел какое-то время, прежде чем понял - где-то рядом с комнатой, вне ее, находилось несколько людей. И они разговаривали, шепотом.
   Да! Два человека. Изо всех сил напрягая слух, Дима смог определить это. А спустя еще несколько мгновений краска бросилась ему в лицо. За дверями "лазарета" находились двое. Мужчина и женщина. Некто, чей голос не смог узнать парень, уговаривал Любаню пойти в лазарет. Туда, где находился пациент.
   "Да он спит", - чуть повысив голос, заявил мужчина, эту фразу Дима услышал совершенно отчетливо.
   "Нет, нет, так нельзя", - ответ Любани он скорее угадал, чем осмыслил.
   Но мужчина был настойчив, чуть груб, нетерпелив, и женщина уступала его напору. Дима затаил дыхание, не зная, что делать.
   Дверь тихонько скрипнула, и в образовавшийся проем заглянула Любаня. Теперь ее волосы были распущены по плечам. Она некоторое время вглядывалась в полумрак "лазарета", прежде чем смогла понять, что пациент госпиталя сидит на койке и молча смотрит на повариху.
  - Ой, ты уже проснулся! - притворно обрадовалась женщина, и фальшь в ее голосе прозвучала настолько отчетливо, что Дима болезненно поморщился.
  - Я проснулся! - хрипло сказал он, чтобы и тот, второй, кто стоял позади Любани и гладил ее бедра, узнал об этом.
   Любаня глупо засмеялась, пытаясь - скорее для вида, чем по-настоящему - остановить ухажера. И тогда дверь широко распахнулась. Втолкнув женщину в комнату, следом шагнул Леха-Гестапо. Подвинув Любу, он быстро закрыл створку, прижался к ней спиной, глядя на парня.
   Клоков никак не мог поверить в происходящее. Любаня стояла молча, но Дима понимал, что сейчас, в эту минуту, он был третьим. Лишним. Не нужным. Человеком, который мешал.
   Мешал им заняться любовью. Удовлетворять похоть? Разве можно было говорить о каких-то чувствах между двумя людьми, которые знали друг друга менее суток? И тут Дима вспомнил, что он сам - еще недавно - был не прочь оказаться на месте Лехи. Просто так легли карты - Любаня выбрала другого!
  - Слышь, рыжий! - прервал затянувшуюся паузу Леха. - Ты давай... погуляй там, пока. Снаружи. Посмотри на птичек, на небо. Вернешься попозже, когда я разрешу.
   Дима побелел. Бывший зэк четко расставил акценты. Он был хозяином тут, Клокову следовало убираться к черту.
  - Лешенька, ему нельзя ходить. Зинаида пока не разрешила, - вымолвила Любаня. - Проведает - рассердится. Ругаться будет...
   Клоков не узнал голоса женщины - какого-то жалобного, чуть ли не униженного.
  - Нельзя? - тупо переспросил Леха. Огляделся по сторонам. И вдруг принял новое решение. - Ты, рыжий, ляг и отвернись к стене.
   Любаня охнула. Дима молча сжал кулаки.
  - Ну, что непонятно-то?! - угрожающе рыкнул Леха и сделал несколько шагов вперед.
  - Нет, - твердо выдохнул Клоков, понимая, что бывший зэк, предводительствовавший в банде таких же отморозков, легко справится с ним.
   Но Димины упрямство и гордость не позволяли ему отступить.
  - Ну?! - в руках Лехи-Гестапо появился нож.
   Лезвие сверкающей молнией промелькнуло перед глазами, едва заметно царапнуло щеку. Дима прищурился, но не двинулся с места.
  - Не надо, Леша, - чуть не плача, Люба сорвалась с места, подскочила к ухажеру, отводя его руку в сторону. - Пожалуйста, Лешенька! Не надо, я сама.
   Она опустилась на краешек табуретки, алюминиевая миска и стакан звякнули. Любаня ухватила руки Дмитрия в свои ладони. Сжала их, быстро-быстро забормотала, просительно глядя в глаза парню:
  - Димочка! Димочка! Ну, пожалуйста! Ляг. Отвернись. Пожалуйста.
   Клоков, сжав губы, смотрел на краешек полотенца, который торчал из-под аппетитной Любиной попки. Полотенце еще недавно закрывало еду. Повариха заботливо сохраняла ее теплой для пациента лазарета. А теперь Любаня сидела на этом куске материи, а Дима думал о том, каким был идиотом, рисуя в воображении нелепые картины. Строя иллюзии.
  - Димочка, Димчик, Димуля, ну пожалуйста, - умоляюще шептала Любаня. - Пожалуйста! Для меня...
   Дима вздрогнул, ответ глаза от дурацкого полотенца, уперся взглядом с темные зрачки женщины.
  - Для тебя? - медленно, с усилием, переспросил он.
  - Ага-ага, - согласно закивала женщина, думая, что говорит именно то, что нужно.
  - Для тебя... - повторил Дима.
   Он горько засмеялся. А потом упал на койку, отвернулся к стене и закрыл голову подушкой. Даже зажмурился, словно это что-то могло изменить. Думать ни о чем не хотелось. Дышать не хотелось. Видеть людей не хотелось. Слушая вздохи Любани, проникавшие сквозь подушку, Дима ненавидел все человечество.
   Потом к томному голосу молодой женщины прибавилось довольное рычание Лехи-Гестапо, перешедшее в хриплый стон. Хлопнула дверь. Все затихло.
   Дима Клоков находился на неизвестном острове, где-то за полярным кругом, в лазарете, на койке. Он лежал, все так же не открывая глаз, хотя понимал, что за спиной никого нет. С того момента, как его отец, Александр Клоков, произнес фразу: "Ты еще не знаешь, что такое настоящая жизнь" - прошло лишь несколько дней.
  - Я знаю, папа, - горько сказал вслух бывший студент. - Прости меня...
   Вчерашний мальчишка, повзрослевший еще на несколько лет, поднялся с койки. Пошатнулся, ухватился за спинку. Постоял, огляделся, двинулся к шкафу. Вытащил оттуда свои вещи. Смахнул с табурета грязную посуду на пол, уселся и принялся одеваться.
  - Димочка, куда же ты, - прежняя Любаня, с собранными в пучок волосами, впорхнула в комнату, засуетилась, убирая с пола и не переставая причитать: - Куда же ты? Куда? Зиночка не разрешила тебе. Нельзя!
  - Нельзя? - громко, гневно, выкрикнул Клоков, уставился на Любаню.
  - Нельзя, - всхлипнула та, прижимая к груди грязную миску и кружку.
  - Можно! - выдохнул Дима. - Можно!
   Он резко поднялся, забыв про слабость. Пошатнулся.
  - Что тут за шум? - вдруг раздался из-за двери веселый голос. - Что за шум, а мордобой погулять вышел?
   Марат Доценко, появившийся в комнате, успел подать руку Диме, который чуть было не упал.
  - Помоги мне, - отрывисто попросил Клоков, - Марат. Помоги дойти до нашего дома!
  - Тю! Так ты ж вроде на больничном, - удивился Доценко, поглядел на Любаню, которая молча сидела на полу, все так же прижимая посуду к груди. - Зинаида говорила, что тебя только завтра...
  - Помоги-мне-дойти-до-нашего-дома! - медленно, отчеканив каждое слово, повторил бывший студент и крепко ухватил коллегу за руку.
  - Без базара! - пожал плечами Доценко. Он еще раз посмотрел на Любаню, озадаченно почесал ухо. Подхватил баул Клокова. - Давай-ка, эту кошелку я понесу...
  - Димочка... - всхлипнула Любаня, но пациент госпиталя даже не взглянул на нее.
   Доценко и Клоков вышли на улицу, Дима вдохнул морозный воздух, ненадолго остановился, глядя в небо, все так же укутанное плотными облаками. В белый пух то и дело ныряли большие птицы, они тревожили душу жалобными криками.
  - Веди! - Клоков двинулся вперед.
  - Что у тебя с ней? - с любопытством поинтересовался Марат, когда они чуть отошли в сторону от женского домика. - Запал на Любаню, что ли?
  - Я?! - против воли крикнул Дима.
   Он покраснел, но не от стыда, а от злости. На себя самого - сопливого, наивного сосунка, лишь недавно придумавшего себе какой-то смешной, нелепый образ. Образ женщины, которой не существовало в природе. Была только дешевая потаскуха, готовая даться первому встречному. А он, идиот, чуть было не поставил эту тварь на пьедестал...
  - Да ладно тебе... - засмеялся Марат. - Ладно, не грузи! Здесь всего две бабы - Зинка да Любаня. А нас, мужиков, чуть ли не два десятка. Так или иначе, все либо туда, либо туда. Если не гомики...
   Доценко замолчал, потому что Клоков внезапно остановился.
   "Так или иначе, все либо туда, либо туда", - про себя повторил Дима фразу более опытного спутника. И только теперь прозрел. У Любани не было никакого чувства к Лехе-Гестапо. Не было и не могло быть! Потому что, даже если рассуждать чисто арифметически, на острове находилось еще около десятка мужиков, которые претендовали на эту женщину. В то время как другие претендовали на Зинку.
   "Наши орлы нажрали гору тарелок, и свалили. Впрочем, мужики всегда такие, да? Свое получат - и полный вперед".
   "А мне деньги платят по контракту - что еще требуется?"
   Дима вспомнил эти фразы Любани, которые теперь приобретали совсем другой смысл. И еще отчетливо всплыли смешки женщины, ее ответ, когда он, Клоков, спросил, где Зина, врач.
   "Занята она. Сильно занята... ближайшие полчаса".
  - А мне вот Зинка нравится, - подмигнув, сообщил Доценко, словно по секрету. - Люблю блондинок. Так что я к ней лыжи подкатываю...
   Клоков молча шел вперед. И вдруг опять остановился, медленно повернулся в сторону спутника.
   - Слушай, Марат, - произнес он, глядя в черные глаза Доценко. - Ты в лазарет зачем приходил?
  - Тебя проведать, - не моргнув глазом, соврал тот.
  - А если честно? - с нажимом спросил Клоков, хотя уже знал ответ.
  - Ну, видишь, - замялся спутник. - Тебе Любаня нравится, а мне блондинки. Мне Зинка нравится. Вот я... это... с ней, тыры-пыры, пока...
  - Ага, понятно, - удар следовал за ударом. Впрочем, стоило ли надеяться на то, что Доценко пришел в лазарет для того, чтоб проведать больного коллегу? Это было бы верхом наивности со стороны Дмитрия. Здесь каждый думал о себе, за исключением, быть может, Святослава Фокина.
  - А ты, это, кстати, подумай, - пытаясь сменить тему, продолжал Марат. - На Любаню Костя Лишнев глаз положил. Обхаживает ее. Так что ты аккуратнее, если чего к ней имеешь. А то Костя наш, сам знаешь, долго думать не любит. У него - чуть что, сразу: "В ухо дам". И даст. Не только в ухо.
   Дима вдруг расхохотался, как сумасшедший.
  - Лишнев обхаживает Любаню? - с трудом выдавил он.
  - Тише ты! Тише ты! - быстро оглянувшись по сторонам, шикнул Марат. - Ты, блин, базар фильтруй, парень. Я-то на Костю управу найду, если что. А вот тебе несладко придется. Он тебя и так не любит...
  - Не любит?! - чуть ли не рыдал со смеху Клоков. - Меня не любит?! А Любаню любит? О-хо-хо!
  - Слышь, парень, - разозлился Доценко и ткнул спутника кулаком в солнечное сплетение.
   От удара Клоков не устоял на ногах, полетел на мерзлую землю.
  - Блин, прости, - протянул руку Марат. Помог рыжеволосому парню подняться. - Вот черт! Это у меня на автомате, невольно вышло. Прости, Димон!
   Но Клоков даже не обратил внимания ни на удар, ни на извинения Доценко.
  - Значит, к Любане лыжи подкатывает? - отдышавшись, спросил он. И, видя, что Марат не понимает, добавил: - Опоздал он, Лишнев. Опоздал! Леха-Гестапо уже подкатил свои лыжи туда. Трахает Любаню. По полной программе.
   Месть была восхитительной. Не только Константин Лишнев недолюбливал Дмитрия Клокова, можно было смело говорить и об обратном. Сейчас, передавая информацию Марату Доценко, парень точно знал: она дойдет до верзилы-тугодума. Лишнев - чуть раньше или чуть позже - узнает, что его опередил другой. А он, Лишнев - лишний!
  
  
   За несколько дней, прошедших с момента, как пропал Дмитрий, Варвара Петровна Клокова состарилась на десяток лет. Еще недавно подруги завидовали тому, как великолепно выглядит Варя в свои тридцать восемь. В общем-то, это не было удивительным, так как Александр много лет назад принял решение, что деньги для семьи должен зарабатывать мужчина, а дело женщины - быть хранительницей дома, очага. Создавать в семье уют. Александр Леонидович Клоков взвалил на себя бремя пополнения семейного бюджета, со своей задачей справлялся неплохо. Варвара не очень сожалела о том, что супруг отвел ей другую роль. Она успевала и убрать, и приготовить, и пробежать по магазинам. При этом у Вари оставалось время на бассейн и фитнесс, тем более, что муж относился к спортивным занятиям супруги очень положительно. В итоге, мама Дмитрия Клокова выглядела на тридцать, что неоднократно приводило к горестным вздохам подруг, и втайне, и явно завидовавших хорошо устроившейся в жизни Варе. Не каждой женщине доводится иметь такого супруга...
   За время, что Александр и Варвара бегали по знакомым, перерывали старые справочники, чтобы найти телефоны Диминых друзей по университету, по школе, пусть даже оставшихся в прошлом, давно забытых и потерянных, пока обзванивали иногородних родственников - день за днем ожидая, что Дима вот-вот найдется - оба потеряли сон, осунулись и похудели. С Варвары словно бы сняли глянцевую кожу. На месте ухоженной, красиво пахнущей куклы, оказалась женщина. Растерянная, испуганная, потерявшая смысл жизни.
   Общение с милицией не добавило родителям Димы оптимизма. Заявление у них приняли, хотя и не с первого раза. Дежурный делал все возможное, чтобы "замылить" вопрос. Только резкое, чуть ли не агрессивное поведения Александра Леонидовича привело к тому, что бумага была официально принята и зарегистрирована, как требовал закон.
   Однако, от этого не стало легче ни на миллиметр. Дима не появился у иногородних родственников. Не звонил и не приходил ни к кому из друзей. Дима не вернулся домой.
   Еще больший шок родители испытали, когда принялись обзванивать больницы, а потом и морги. В это время Варвара Петровна уже только плакала. Сначала она никак не соглашалась звонить туда, и Александр Леонидович понимал, почему. Уж лучше не знать, что твой сын оказался там. Тешить себя иллюзией, будто он жив. Верить в то, что когда-то вернется, и все будет хорошо. Надо только ждать...
   Иногда, с трудом забываясь в тревожном сне, больше похожем на бред, Варвара Петровна неожиданно вскакивала, ей казалось, что Дима звонит в дверь. Она бросалась в коридор, но раз за разом за порогом квартиры никого не было. Женщина без сил опускалась на пол, плача от горя. Снова брела к мужу, ложилась на кровать, не снимая одежды. Часами ждала, чтобы потом, едва-едва провалившись в небытие, побежать к телефону - Дима звонит!
   Дима не звонил. Не приходил. Он пропал. Бесследно. Будто испарился. Родители были на грани безумия. Александр Леонидович как мог, поддерживал супругу, но, видя, что ничего сделать невозможно - жизнь была перечеркнута за несколько дней - замкнулся, ушел в себя. Попытался с головой уйти в работу. Оставалось только одно - ждать. Ждать и верить. Однажды Дима появится на пороге, черные полосы не бывают вечными. Надо терпеть. И Александр Леонидович пытался закопаться в работу с головой, забыть обо всем. Отвлечься, чтобы выдержать удар.
   Казалось, у него хватит на это сил, но однажды, вернувшись домой, Клоков-старший застал супругу в истерике. Варя в очередной раз бросилась к двери, на звонок - встречать Диму. Звонок действительно прозвенел, на этот раз у женщины не было слуховых галлюцинаций. За порогом оказался посыльный сотового оператора, компании "Мегафон", принесший конверт с месячным отчетом-балансом.
   Вот тогда нервы у Варвары сдали окончательно.
  - Ты во всем виноват! - гневно закричала она. - Ты выгнал его из дома!!!
  - Варенька, что ты такое говоришь? - побледнев, спросил Александр.
   Он схватился за левую половину груди, массируя сердце. В последние дни неприятное ощущение возникало снова и снова, но Клоков старался не думать о себе.
  - Ты! Ты! Ты! - ярость женщины клокотала в голосе, во взгляде. - Ты говорил, что он не знает жизни! Что, не знал Димкин характер?! Не догадывался, что после таких слов он пойдет на принцип? Воспитатель хренов! Все пытался сделать из сына человека. Добился своего? Добился, да?! Ни сына, ни человека!
   Она упала на пол, разрыдалась. Клоков-старший ничего не ответил, только стал растирать грудь еще сильнее. Хуже всего было то, что он сам ежедневно повторял эти слова. Много раз Александр Леонидович возвращался к злополучному разговору, во сне и наяву. Пытался остановиться, заткнуть себе рот, но вернуться к прошлому было невозможно. Он сказал Димке именно такие слова, а значит, он, Александр Леонидович Клоков, виновен в том, что сын пропал. И все, абсолютно все, что он сделал в жизни, потеряло смысл...
   В тот вечер Александр не стал утешать супругу, рыдавшую на полу около входной двери. Он, молча, умылся и лег спать, не поужинав. А на следующее утро так же тихо, без скандала ушел на работу. Варя, уставшая и измученная, спала.
   На столе Александра Леонидовича лежало две докладные записки от главного бухгалтера. Первая гласила о том, что "Т.Т.Д.-Style", один из главных и самых надежных, проверенных партнеров "Суперсайна" не сможет вернуть долг. По нему начата процедура банкротства, реализуемые активы начисто отсутствуют. Этой компании "Суперсайн" держал постоянную кредитную линию. Оплата взятого оборудования и выполненных работ осуществлялась задним числом. Банкротство "Т.Т.Д.-Style" пробивало очень существенную дыру в бюджете "Суперсайна".
   Вторая записка извещала генерального директора о том, что контракт с новым партнером, контракт, над которым фирма работала последние два с половиной месяца, буквально "облизывая" клиента, заключен не будет. Накануне о том получено уведомление на официальном бланке.
   Прочитав документы, Александр Леонидович рассмеялся.
  - Беда не приходит одна, - сказал он сам себе, чувствуя, как немеет левая рука. - Уж если началась черная полоса, так она действительно будет черной.
   Он хотел встать из-за стола, пройти к окну. Резкая, невероятная боль в левой половине груди, заставила его захрипеть, упасть на стол. На счастье, в офисе уже были сотрудники, которые вбежали в кабинет шефа сразу после того, как услышали грохот полетевшего на пол графина с водой.
   В этот раз "Скорая" не опоздала, врачи спасли Александра Клокова. Он был госпитализирован с диагнозом "инфаркт миокарда".
  
  
   Хижина, в которую поселили Доценко и Клокова, располагалась совсем неподалеку от "лазарета". Как объяснил Марат, всего в поселке было четыре обжитых дома. В одном обитали инженеры, а также Георгий Салидзе. Во втором - уже хорошо известном Клокову - Зина и Люба. Там же располагались столовая и лазарет. Третий и четвертый домики заняли наемные рабочие. И, так уж вышло, что вновь прибывшие разделились на две большие группы. Одни - те, что подчинялись блатным законам или прошли через зону - обосновались в домике, где предводительствовал Леха-Гестапо. Всего семь человек. Имен их Марат не знал, так как приблатненные "коллеги" общались друг с другом исключительно "по кликухам". Кроме самого Лехи, там обитали Винт, Хром, Шныра, Косой, Пинцет и Крым.
   Шестеро оставшихся разместились в последнем домике. Кроме Марата и Дмитрия, там оказались Константин Лишнев, Святослав Фокин, Александр Гарин и Борис Седов. Последнего Дима совсем не запомнил во время путешествия по морю. Наверное, потому, что Борис все время спал на верхней полке в каюте.
   Узнав расстановку сил, Дима сначала огорчился тому, что придется жить в одном доме с Лишневым. Новость была из разряда неприятных. Однако, поразмыслив, Клоков пришел к выводу, что это все-таки лучше, чем оказаться в одной компании с бывшими зэками. Жить по их законам, плясать под дудку Лехи-Гестапо. Еще в период морского перехода до острова Дима проникся недоверием к этой компании, а теперь, познакомившись в "лазарете" поближе с Лехой, отчетливо понимал: хуже варианта и быть не могло.
   В конце концов, парень утешился тем, что в домике обитали и вполне нормальные люди, кроме Лишнева, а именно Александр Гарин и Святослав Фокин. Вместе с самим Дмитрием их было уже трое, то есть половина. Марат Доценко, несмотря на дружбу с Лишневым, тоже казался человеком вполне адекватным. В общем, Дима вздохнул и принял все, как должное.
  - Заходи, - сказал Марат, приоткрыв дверь.
   Дима вошел и огляделся. Когда-то раньше здесь все было сконструировано и приспособлено, чтоб по максимуму сберечь тепло. Маленький "тамбур", сразу после входной двери. Еще одна дверь, уже не такая толстая, но обитая то ли войлоком, то ли еще чем-то подобным. А потом короткий коридорчик и плотная завеса, перекрывавшая проход в жилую зону. Три преграды на пути холодного воздуха. Сняв утепленную куртку и сапоги, Дима забрался внутрь дома.
   Там царил полумрак - такой, как и в женском домике. Маленькое закопченное окошко уже не удивило Клокова, стало чем-то привычным, чуть ли не естественным. Света хватало на улице. Хижина предназначалась для того, чтоб отдыхать после трудного рабочего дня, а для этого не требовалось ни Солнца, ни яркого освещения. На вечер и на ночь - лампы на аккумуляторах, генераторные фонари, да охапка свечей про запас.
  - Вот твоя койка, - показал Марат. И тут же, недолго думая, забросил туда баул Клокова, который до того держал в руках.
  - А кто рядом? - облизав пересохшие от волнения губы, спросил бывший студент.
  - Рядом? - Марат огляделся, почесал затылок. - Там, у стены, Святослав Фокин. Упросил место в углу, образок повесить. Потом - Сашка Гарин. Следом ты. Дальше Борис Седов и я. С другой стороны, у окна - Костя Лишнев.
   "Лишнев самое лучшее место выбрал, - неприязненно подумал Дима. - Помню, читал, пахан на зоне всегда место возле окна выбирает. Типа, круто. Вот и Лишнев туда же. Пахан, е-мое..."
   Дима подошел к закопченному окошку, выглянул наружу. Из небольшого грязного оконца открывался вид на женский домик. Поморщившись, Клоков шагнул назад, вновь огляделся по сторонам.
  - Марат, а где все? - спросил он, вдруг припомнив, что сто лет не видел сотоварищей из бригады.
  - Как это где? - Доценко, сидевший на койке, даже подпрыгнул от удивления. - На работе, конечно!
  - А почему никого не видно? Где они, что делают? - засыпал коллегу вопросами Дима.
  - Генератор резервный ставят, - махнул рукой Марат. И вдруг засмеялся. - Слушай, здесь все, как в шпионском фильме! Не видел еще трубы печные? Пойдем, покажу.
   Он встал с места, двинулся к печке, потрескивавшей то ли дровами, то ли углем, в дальнем углу комнатки.
  - Вишь, какая? - спросил Доценко, рукой вычерчивая извилистую линию.
   Дима проследил за указательным пальцем сотоварища. Труба у печки и впрямь была удивительная. Она уходила не вверх, а вбок. Причем старую кирпичную кладку разобрали совсем недавно, заменив обычную вытяжку на толстую железную трубу, которая, как ни странно, шла не вверх, а к полу! И исчезала где-то за стеной дома.
  - Просек? - ухмыльнулся Марат. - Такая вот штука в каждом доме. И знаешь, что самое прикольное? Эти трубы по земле идут. В сторону, чуть ли не на пятьдесят-сто метров. К скале. Лишь там уходят вверх. Так что, когда мы топим печь, дым где-то над скалой уходит в облака.
   "Еще один факт в пользу того, что наши работодатели обожают игры в секретность, - подумал Клоков. - Черт! Зачем же им все это надо?!"
   Но вслух он спросил совсем другое.
  - Марат, я, конечно, не печник, профан в этом деле. Однако, тяга вверх должна идти. Иначе печь по-черному топиться будет. Весь дым внутри помещения останется.
  - Точно! - кивнул Марат. - А потому, здесь есть очень хитрая штука - воздухонаддув.
   Он похлопал ладонью по небольшому ящику, который стоял неподалеку от печки. Дима, осмотрев прибор, увидел патрубок, толщиной с человеческую руку, который подходил к железной печной трубе.
  - Ага! - понял он. - Когда растапливаешь печь, надо запустить электромотор. Поток воздуха разгонится по магистрали. Труба понемногу разогреется, возникнет тяга. Дым пойдет к выходу, а не внутрь комнаты. Хитро.
  - Именно, - поддержал Марат. - Мы тут пока недолго, но таких прибамбасиков много нашли. Тот же дизель-генератор, что наши сегодня монтируют. Он расположен в подземной пещере. Выхлоп - точно так же, как дым из нашей печи - отводится в скалы. В трещины. Чтоб создавалась иллюзия, будто из-под земли, из-под камней дымок "курится". Впрочем, дизель-генераторы сам увидишь, еще запасной монтировать надо. Сегодня тебе нельзя на работы, Зинаида не велела. А завтра - смена, в полный рост.
  - А ты чего? - дослушав Марата, спросил Клоков. - Ты чего тут?
  - Сегодня дежурю по казарме, - приставив ладонь к виску, пояснил Марат. - За печью приглядываю. Тут, знаешь, центрального отопления нету. Если погаснет огонь, да налетит холодный ветер, останемся ночевать при минус десяти. Жизнь медом не покажется. Так что будем по одному, по очереди, оставаться в избушке, хранителями огня.
  - Выходит, - задумчиво глядя на закопченное окно, не удержался Дима. - Ты и за огнем присмотрел, и за Зинкой...
  - А то ж! - ухмыльнулся Марат, ничуть не обидевшись. - Надо место застолбить, пока не поздно. Люблю я, знаешь, светленьких...
   Дима опустился на свою койку, подпер голову руками. Ни о каком чувстве Доценко к "Зинке-корзинке", как назвала ее повариха, речи не шло. Точно так же, как у Лехи-Гестапо к Любане. Были животные инстинкты, которые просились, нет, рвались наружу. Требовали удовлетворения. И каждый выкручивался, как мог. Как позволяли обстоятельства.
   Дима стащил теплый свитер, лег на койку и накрылся одеялом. Говорить ни о чем не хотелось.
  - Ты отдохни покудова, - поддержал его Марат. - Правильно! Зинка говорила - тебе надо сегодня побольше лежать. И есть. Покемарь. А я за печкой послежу, да за углем потом сбегаю.
   "Зинка-резинка, - подумал Клоков. - Такая же давалка, как и Любаня..."
   Он горько усмехнулся, повернулся на бок. Закрыл глаза, притворяясь, будто спит.
  
  
   Информация о том, что Любаня "неровно дышит" в сторону Лехи-Гестапо, дошла до адресата. Это Клоков понял на следующее утро. Стычка Кости Лишнева и лидера "партии зэков", как окрестил ее Дима, произошла сразу после завтрака. Кто кого зацепил, кто кому не уступил дороги - можно было только догадываться. Скорее всего, инициатором потасовки выступал бывший спецназовец, так как в истории с Любаней можно было считать его стороной пострадавшей.
   Дима только-только успел встать из-за стола. Холодно поклонился поварихе, отвесив ей дежурно-равнодушное "спасибо", как в тамбуре что-то загрохотало.
  - Ссука! - раздался крик. - Попишу, в натуре!
   Мгновенно появилась цепочка людей, рвавшихся в тамбур. Дима оказался в хвосте "очереди", но он сразу опознал голос Лехи-Гестапо. "Началось!" - подумал парень, внутри как-то неприятно похолодело, словно бы в предчувствии беды.
   Удивительно, как в маленький коридорчик набилось столько людей, но и Дима, и оказавшийся возле него Святослав Фокин, и даже Любаня - все столпились перед тамбуром, у дверей. Имели возможность наблюдать, как, сплюнув кровь, Леха-Гестапо выхватил нож и прыгнул вперед, на Лишнева, прижимавшегося спиной к стене.
   Любаня пронзительно завизжала. От этого правое ухо Димы Клокова утратило способность воспринимать звуки...
  - Назад! - яростный крик Зинаиды не способен был остановить "пахана", резко выбросившего вперед руку с ножом.
   Дима, очумевший от калейдоскопа событий, успел восхититься мужеством докторши. Каким бы человеком ни была Зинаида, она рванулась с улицы навстречу зэку! Словно пыталась защитить Лишнева от удара...
   И отлетела назад. Дима впервые увидел в деле, что такое спецназ. Что такое Константин Лишнев, в недавнем прошлом - боевая машина, предназначенная для того, чтоб убивать врага и выживать самому. Секунду назад взгляд Константина был сосредоточен на лезвии ножа, казалось, все остальное утратило значение. А потом, как только на линии огня появилась беззащитная женщина, Лишнев сработал почище автомата. Одной правой рукой он прервал движение Зинки. Мгновенно вытолкнул докторшу обратно, на улицу. Из тамбура, в котором та чуть было не повстречалась со смертью.
   Возможно, до того, как в дело вступила Зинаида, Лишнев собирался просто увернуться от удара. Но теперь, потеряв драгоценное время на спасение докторши, он не имел запаса времени. А потому, левая рука спецназовца мощно, резко блокировала выпад. Леха-Гестапо полностью "вложился" в удар. Казалось, нож движется со скоростью молнии, но Лишнев сумел отвести смерть в сторону. Острое лезвие лишь скользнуло по его плечу - вверх и влево, когда Костя блокировал нападение. И сразу, без раздумий, ударил Леху ногой в пах.
   Зэк закричал - как-то протяжно, с надрывом. Согнулся пополам, выронил нож, но Лишнев и не думал останавливаться. Схватив обезумевшего от боли противника, он сильно ударил того головой о стену. Потом вытолкнул навстречу визжащей Зинке, которая теперь рвалась внутрь, чтоб спасти Леху-Гестапо от Лишнева.
   Докторша полетела в одну сторону, стонущий зэк - в другую. Следом, расправив плечи, выскользнул Константин - танцующей, незнакомой походкой. Клокову показалось, что он видит этого человека впервые. В Лишнева будто поставили дополнительные аккумуляторы - казалось, из него во все стороны "рвется" энергия. Энергия разрушения. Смерти. Хаоса. Боли. Эта невероятная сила, заточенная в сосуде, беснуется, ищет выход. Находит. Выплескивается на жертву.
   Один удар следовал за другим. Леха-Гестапо, попытавшийся встать на ноги, получил в пах второй раз. Потом третий. Лишнев делал паузу, затем бил прицельно, калеча соперника. Это стало очевидно для всех.
   "Пахан" упал на мерзлую землю, так и не сумев подняться на ноги. Кажется, он потерял сознание после очередного удара.
  - Стоять! Лишнев!!! Стоять! Убью! - выстрел из ружья. Дикий гвалт птиц, сорвавшихся с насиженных мест. Салидзе с дымящимся стволом в руках. Зинка - рядом с ним. И тройка инженеров компании-работодателя... Без теплой одежды. Один - с кружкой кофе в руках.
   По всей видимости, докторша успела добежать до домика руководства, подняла всех на ноги. И Салидзе, не долго думая, схватился за ружье.
  - Стоять! Лишнев! - снова выкрикнул бригадир. Жора быстрыми шагами сокращал расстояние до замерших возле "женского" домика людей.
  - Стою! - сплюнув на землю, сообщил Константин.
   На ствол в руках бригадира он смотрел довольно равнодушно, словно перспектива получить в лоб пулю его ничуть не пугала.
  - Урод! Ты что делаешь, а?! - прошипел Салидзе, в ярости потрясая ружьем. - Да я тебя...
  - Не надо, мальчики, - всхлипнула Любаня за спиной Дмитрия.
   "Все из-за тебя, стерва, - мстительно подумал парень. - Мучайся теперь..."
  - Господи, дай нам всем разума... - отчетливо произнес Фокин, выступая вперед. - Братья мои, давайте прекратим...
  - Так, всем молчать! - резко сказал человек, державший кружку с кофе в руках. - Говорить буду я!
   Лишнев отступил на несколько шагов назад и чуть приподнял ладони, словно признавая чужую власть. Докторша присела возле поверженного Лехи, пытаясь привести того в чувство нашатырным спиртом, еще чем-то.
   Инженер вышел вперед, остановился напротив кучки наемных рабочих. Пристально оглядел всех, задержал взгляд на Лишневе. Потом обернулся к стонущему Лехе.
  - Зинаида! - резко сказал человек. - Этот, что? Как он? Жить будет?
  - Будет, Геннадий Андреевич! - торопливо ответила Зинка. - Полежать немного придется. Но все будет нормально, обещаю.
  - Тогда пусть лежит молча! Для его же пользы, - цинично произнес инженер. И вновь обратился к собравшимся. - Значит, так! Вчера я представился всем, за исключением Клокова, который находился в лазарете. Я - Геннадий Андреевич Прохоров, главный инженер проекта. Еще раз повторяю для наемных рабочих, особенно для тупорылых: здесь я решаю, кому как жить и кому как дышать! Вы - свободны в передвижениях по острову. В разумных пределах, о которых говорилось вчера. Вас никто не ограничивает в личной жизни. Только не забывайте об одном, самом главном! Вы подписали контракт с компанией, дающей работу. Там четко сказано, за что начисляются зарплата и премиальные. В каких случаях наемный работник может быть оштрафован или уволен за нарушение условий контракта.
   Мне неприятно говорить об этом, но сегодня два наемных работника грубо нарушили трудовое соглашение. Алексей Мезенцев пытался ударить ножом Константина Лишнева. Тот, в свою очередь, пытался нанести увечья коллеге.
   "Мезенцев, - догадался Дима Клоков. - Фамилия Лехи-Гестапо - Мезенцев". А инженер, меж тем, продолжал.
  - И Лишнев, и Мезенцев могут быть уволены за подобные действия. У меня есть все основания... Однако, на первый раз, ограничусь денежным штрафом. Оба будут лишены премии за первую неделю работы.
  - Это нечестно, начальник, - прохрипел Леха. - Он же начал первым!
  - Молчать! - крикнул Прохоров. - Молчать! Вы все здесь, - он обвел людей пальцем, будто поймал их в сетку. - Вы все здесь для того, чтобы работать! Нам не нужны эти дебильные разборки! Кто круче, кто пальцы шире растопырит... Мне нужны здоровые люди. И нормальный рабочий процесс. Все, что будет мешать этому - удаляется с острова. Повторяю! Для первого раза поступаю мягко - штраф!
  - А потом ледокол обратно к острову развернешь, начальник? - не удержался Леха. Лидер "партии зэков" изо всех сил старался восстановить пошатнувшееся после схватки реноме. И, если "достать" Лишнева он не мог, сейчас, то побравировать независимостью перед главным инженером - запросто.
   Геннадий Александрович не ответил, он лишь посмотрел на Леху-Гестапо ледяными, холодными глазами. И вдруг Леха заткнулся. Возможно, он, как Дима Клоков, как и многие другие поняли то, что вслух не сказал Прохоров: "никто не будет разворачивать ледокол к острову". А остальное можно было домыслить без труда. Вспомнить, как главный инженер пообещал: "Все, что будет мешать этому - удаляется..."
   И Лишнев, который обычно никому спуску не давал, за словом в карман не лез, теперь стоял молча. Крепко сжав зубы. Так, что скулы резко выступили. Повисла гробовая тишина. Прохоров выдержал паузу, почти как в театре, словно давал рабочим время переварить несказанное, но очевидное. Затем повторил:
  - Лишнев и Мезенцев оштрафованы. Вопрос закрыт. Кто попробует вернуться к оному или попытается вернуть к нему остальных - виноват сам. Все, проехали! И не забывайте: отсюда только один выход - до большой земли можно добраться на ледоколе компании. Ваша задача - не только попасть туда. Еще и получить достойное, немалое вознаграждение за ударный труд. Приятного завтрака!
  - А мы уже поели, - задумчиво глядя в сторону, произнес Марат Доценко кротким-кротким голосом.
   Несмотря на все напряжение ситуации, Дима Клоков чуть не затрясся от смеха. Таким дурашливо-приторным был голос Марата.
  - А мы еще нет, - копируя интонации Доценко, ответил Прохоров.
   Повернувшись спиной к наемным работникам, он зашагал к домику. Первым не выдержал Марат, уж больно смешно главный инженер спародировал его придурочный тон. Потом засмеялся Лишнев, заулыбался Фокин. К ним присоединился серебристый колокольчик Любиного смеха. Георгий Салидзе опустил ствол и глупо улыбался, качая головой. Ситуация потихоньку разряжалась. И только Леха-Гестапо сидел на земле, кривясь от боли. Он злобно ухмылялся, почему-то поглядывая на Диму Клокова.
  
  
   Гром грянул перед обедом. Нет, не случайна была та, кривая ухмылка "пахана"...
   Первую половину рабочего дня крепили запасной дизель-генератор к фундаменту, разводили длинные "хвосты". Дима познакомился с той самой пещерой, про которую накануне рассказывал Доценко. Правда, Клоков представлял ее немного по-другому. Здесь половину крыши создавал ледяной купол, примыкавший к базальтовой стене. Люди проделали длинный туннель во льду или это было природное явление? Дима не рискнул "доставать" вопросами кого-то из инженеров, а сам определить не смог. Рабочая бригада смонтировала дизель. Протянула толстые, будто змеи, электрокабели к выходу. Под руководством инженеров "развела" их по сторонам - к поселку и к подземной рабочей площадке, которую Дима еще не видел. Время до обеда пролетело быстро, незаметно.
   Несмотря на усталость, Дима остался доволен. Работать было интересно. После утреннего внушения Прохорова никто никого не подкалывал, не задевал. Люди работали, как единый организм, четко - пункт за пунктом - выполняя план, разработанный инженерами.
   Диму тронул за плечо зэк по кличке Пинцет, когда они шли в сторону поселка, на обед.
  - Слышь, парень, - тихо сказал подручный Лехи-Гестапо. - Отстань-ка от толпы, задержись. Базар перетереть надо.
   Сердце заколотилось в два раза быстрее. Однако, Дима молча сделал то, о чем просил Пинцет. Они, как будто невзначай, понемногу сдвинулись в хвост колонны. Пропустили ее вперед, и зэк показал, что надо свернуть в сторону, за черную, наполовину вросшую в землю, избушку. Остались вдвоем.
  - Чудненько, - ухмыльнулся Пинцет, обнажая железные фиксы.
  - Ну? - нетерпеливо и чуть грубовато начал Дима.
   Ему не хотелось тут задерживаться, тем более, с одним из людей Лехи-Гестапо.
  - Волну не гони, рыжий, - махнул рукой Пинцет. - Слушай сюда! Ты один видел, как Леха натягивал Любаню. Значит, проболтался. А за базар надо отвечать. Вот тебе пузырек, бери.
   В руках у зэка возникла небольшая капсула с какой-то жидкостью желтоватого цвета.
  - Что это? - не понял Дима.
   Он даже спрятал руки за спину. Словно показывая, сколь велико нежелание принимать неизвестный предмет.
  - Бери-бери, - выпятил губы Пинцет. - Бери! Леха приказал. Сегодня вечером наверняка чифирить в хижине будете. Вот и подольешь это амбалу в стакан, понял?
  - Кому? - одними губами переспросил Дима, хотя отлично понял, кого имел в виду Пинцет.
   У Лехи-Гестапо был один сильный враг - Константин Лишнев. Но зеки, по своей всегдашней привычке общаться по кликухам, видимо, уже прозвали бывшего спецназовца "Амбал".
  - Кому-кому, - брызнув слюной, передразнил Пинцет. - Ну че те не понятно, рыжий? Лишневу! Лишневу в стакан выльешь все, что в этой хреновине! Не в сортир! Амбалу, понял?! Мы сразу увидим, умный ты парень или только прикидываешься.
  - Нет, - Дима побледнел, но покачал головой.
  - Лишнев - он здесь, в нашем деле, лишний, - картинно вздохнул зэк, будто очень сожалел о том, что так сложилось.
   Клоков вдруг вспомнил, как совсем недавно забавлялся игрой слов: "Лишнев - лишний". И еще сожалел, что никто не может оценить тонкости этой шутки. А получалась совсем не шутка. Дима вновь отрицательно помотал головой.
  - Не дрейфь, - успокоил Пинцет. - Не сдохнет. То не отрава. Приблуда медицинская. Ходить под себя будет, как ребенок. Бери, действуй!
  - Но зачем это вам? - горестно прошептал Клоков.
   Он уже предполагал ответ. Мозг, привыкший анализировать исходные факты, услужливо подсказал решение: Лехе-Гестапо нельзя было убивать Лишнева, это вызвало бы сильные подозрения. Нет! Не просто подозрения. Все бы догадались, откуда направлен удар. Но проколовшийся "пахан" не мог простить соперника. Ему нужно было срочно, незамедлительно восстановить пошатнувшуюся репутацию. И Леха Мезенцев выбрал иезуитский способ - унизить противника. Он втоптал лидера зэков в грязь? Пусть сам вываляется в дерьме еще больше! Бывший спецназовец начнет делать под себя, как ребенок. На виду у всех.
   А он, Дима Клоков, должен вылить сильнодействующее слабительное в чай Константину...
  - Вижу, ты сам до всего допер, - подручный Лехи Мезенцева перестал улыбаться, его лицо стало другим. Жестким, злым. - Бери, действуй!
  - Я не могу... - прошептал Дима, закрывая глаза.
   Он ненавидел Лишнева, но не мог поступить с бывшим спецназовцем так. В памяти всплыла сцена: Леха-Гестапо стремительно выбрасывает руку с ножом вперед, целясь то ли в живот, то ли в грудь Константина. Лишнев, рискуя жизнью, пресекает движение Зинки-доктора. Выталкивает ее обратно из тамбура, лишь затем блокирует удар, направленный в него самого. Честный поединок. Даже более, чем честный - со стороны Константина.
  - Нет, я не могу... - повторил Дима, не открывая глаз. Словно можно было стоять вот так, не видя ничего вокруг, и от этого проблемы исчезали сами собой.
   Какой бы Лишнев не был человек, но то, что требовал "пахан", делать нельзя.
  - Бери, не зли Леху! - Пинцет резко всунул капсулу в потную ладонь бывшего студента. - Помни, идиот, Леха не случайно получил кликуху "Гестапо" на зоне. Хочешь на себе проверить?
  - Я не буду этого делать! Передай своему пахану, - Дима посмотрел на Пинцета, раскрыл ладонь, предлагая зэку забрать капсулу.
  - Тебе жить, - спокойно заметил тот, пожав плечами. - Бери, думай сам, как быть. Леха дает тебе два дня, включая сегодняшний. Не сделаешь - опустим. И еще раз опустим. По всякому. Потом - искалечим. Затем, когда еще чуток помучаешься, перо под ребра засунем. И пойдешь на корм птицам. Или рыбам. Я все сказал. Думай.
   Пинцет ушел. Дима, весь мокрый от пота, прислонился к черной стене домика.
  - Господи, да что же это такое? - простонал Клоков, в отчаянии глядя на ладонь.
   Там перекатывалась маленькая капсула, наполненная желтоватой жидкостью.
  
  
   Остаток дня Дмитрий провел, будто в тумане. За обедом еда не лезла в горло. Клоков сидел, уткнувшись носом в тарелку, не реагируя ни на вопросы, ни на реплики коллег, обменивавшихся мнениями по поводу качества монтажа генератора. Он ушел в себя настолько, что не замечал ничего.
   Мысли крутились вокруг одного и того же вопроса: "Что делать?" И снова, и снова - то ли в тысячный, то ли в миллионный раз - Дима молча разговаривал сам с собой. Казалось, будто бы раздвоилась душа. Не тело оторвалось от мозга, а именно нутро, "эго" Дмитрия Клокова поделилось на части. И первая половинка Дмитрия безостановочно шептала: "Вылей это Лишневу. Вылей! Тебе же сказали, не умрет он. Только обделается, как новорожденный ребенок. И спеси у бывшего спецназовца поубавится..." Дима, слушая этот тихий голос, соглашался. Уже готов был поступить так, как вдруг начинал звучать другой, более тревожный: "Нельзя так, Димон. Нельзя! Подумай, кем ты станешь, если сделаешь то, что требует Леха-Гестапо. "Шестеркой" у пахана? Хуже! Ты не из того клана, и никогда не будешь для них своим. Кто ты? Мальчик для грязной работы? Подставишь человека, пойдешь на поводу у бывшего зэка?"
   А первый голос, чувствуя, что Дмитрий колеблется, готов поменять решение, начинал тревожно бубнить, перебивая "оппонента": "Лей! Лей! Не думай. Бывают такие минуты в жизни, когда надо просто идти на поводу у событий! Не всегда можно гнуть свою линию. Лей! Идти против Лехи-Гестапо - все равно что атаковать с копьем ветряные мельницы..."
   "Нет! Нет! Нет! Станешь марионеткой в руках пахана - обратной дороги не будет. Ты, Дима, должен четко понимать свое место. Люди разделились на три группы, помни! Инженеры и Салидзе - не твоя стая. Остаются либо зэки, либо группа Лишнева-Доценко. Сдав лидера, потеряешь место в стае. Одиночки тут не выживают..."
   "Опустят! Опустят! Опустят! О каком выживании идет речь, Клоков?! Осталось полтора дня, и за тебя возьмутся отморозки! Какой смысл говорить о том, что будет когда-то потом?! Ничего уже нет, кроме сейчас..."
  - Клоков, повнимательнее пожалуйста! - строго произнес Геннадий Прохоров, случайно или не случайно оказавшийся за спиной бывшего студента. - Эй! Клоков?
   Дима на короткое время "вывалился" из кокона своих мыслей, будто очнулся. После обеда бригада действовала в подземной галерее, именно там, куда были протянуты "электрохвосты" от дизель-генераторов. Где под руководством инженеров рабочие монтировали какое-то непонятное оборудование. Видимо, для проведения научных исследований. О смысле их непосвященному человеку было очень трудно догадаться.
   Дима работал плохо. Ему все время не хватало концентрации внимания, инструменты валились из рук. Периодами Клокова охватывала слабость, то бросало в жар, то начинал бить озноб. Может, физическое недомогание было незаметно со стороны, но от главного инженера не ускользнуло, что работавший на монтаже Дмитрий Клоков невнимательно контролирует контактные площадки узлов агрегата.
  - Повнимательнее, пожалуйста! - повторил Прохоров. - Это очень важная работа. Ответственный участок. Я поставил тебя именно потому, что ты, Дмитрий, в отличие от некоторых, способен к тщательному самоконтролю. Не надо гнать из-под палки.
   Дима вздрогнул и обернулся, попытался поймать взгляд инженера. Но тот уже двигался дальше, с планом, что-то показывая на схеме Георгию Салидзе. Бригадир часто-часто кивал головой, всем видом демонстрируя понимание момента.
  - Не надо гнать из-под палки, - тихонько повторил Клоков слова Геннадия Прохорова, шмыгнул носом. - Да, Димон. Попал ты. Тебя не надо гнать из-под палки. Сам сделаешь то, что от тебя требуют...
   "Опустят! Опустят! Опустят! О каком выживании идет речь, Клоков?! Осталось полтора дня, и за тебя возьмутся отморозки! Какой смысл говорить о том, что будет когда-то потом? Ничего уже нет, кроме сейчас..."
   "А если там, в капсуле, совсем не слабительное? Ты об этом подумал? Что, если там яд? Ты подольешь это в чай Лишневу, он умрет. Начнется расследование. Возможно, прибудет группа дознавателей с материка. Конечно, сначала подозрение падет на Леху-Гестапо. Однако, как станет ясно, что яд был подлит в чай, тут всему и конец. Начнут искать среди тех, кто с Константином Лишневым был рядом перед смертью. Сразу же вспомнят, как вы относились друг к другу. Да еще, неровен час, найдут ампулу... С отпечатками пальцев..."
  - Черт! - ругнулся Дима, вытаскивая маленький пузырек из кармана. - Да ведь на нем и вправду отпечатки моих пальцев! Это же прямая улика...
   И тут же Клоков осел на пол, чуть не зарыдав. Он понял, что от шока утратил способность нормально анализировать события. Ампула, пока целая ампула, лежала у него в кармане. Но следы всегда можно уничтожить платком. Стереть. Или выбросить предательский пузырек в море, в трещину в скалах...
  - А подозрения отметать, - вполголоса добавил Дима, уговаривая сам себя. - Ну да, были у нас конфликты с Лишневым. Небольшие, по пустякам! Что с того? Докажите мою вину, товарищ следователь...
   Дима ухватился руками за конструкцию из стальных труб, сжал пальцы так, что они побелели.
  - Вот ты и рассуждаешь, как зэк, Клоков, - горько сказал он себе. - Докажите мою вину, гражданин начальничек... Я убил человека, но у вас нет улик, докажите мою вину! Попробуйте...
   "Опустят! Опустят! Опустят! Как ты будешь жить с этим? Их семеро, ты не отобьешься никакими силами. И те люди, вернее нелюди, сделают, что обещали. Они отвечают за свои слова. Им не впервые, поверь. Ты далеко не первый, чью жизнь искалечил Леха Мезенцев, получивший на зоне кличку "Гестапо". Опустят! Будут глумиться над тобой. Смотреть в глаза, выдавливая из тебя человека, превращая в животное. А потом изуродуют, посадят на перо..."
  - А может, рассказать обо всем Косте Лишневу, а? - робко спросил себя парень, снова вытаскивая ампулу из кармана.
   Такая маленькая, нестрашная с виду, она разделила жизнь Димы Клокова на "до" и "после". Провела черту и заставила делать выбор из двух вариантов. Из двух вариантов, среди которых не было ни одного выигрышного.
  - Это и есть жизнь, да, отец? - Дима прижался лбом к железной станине. - Когда ты знаешь, что нет ни одного нормального выхода, когда ты вынужден выбирать между плохим и очень плохим?
   "Когда делаешь выбор: оставаться тебе человеком или превратиться в продажную тварь, стать сволочью", - ответило что-то внутри голосом Александра Леонидовича Клокова.
  - Папа, но если я останусь человеком, если не продам Лишнева, то умру, - жалобно возразил Дима. - Причем, сначала меня опустят, так что умру не человеком. Животным. Грязным, униженным.
   Голос внутри промолчал. То ли потому, что отец не знал ответа, то ли потому, что все уже сказал. Зато Дима отчетливо вспомнил другой голос, Пинцета. "Тебе жить. Бери, думай сам, как быть. Леха дает тебе два дня, включая сегодняшний. Не сделаешь - опустим. И еще раз опустим. По всякому. Потом - искалечим. Затем, когда еще чуток помучаешься, засунем перо под ребра. И пойдешь на корм птицам. Или рыбам. Я все сказал. Думай".
  - Конец смены! Конец смены! - дважды проорал Георгий Салидзе, и Дима вздрогнул.
   Гулкое эхо плясало в подземной пещере, отражалось от стен, возвращалось к людям. И те, радостно улыбаясь, бросали инструменты в ящики, снимали рабочие перчатки. Кто-то вытирал пот, кто-то оглушительно сморкался. Они, люди, жили обычной жизнью. Ждали ужина и возвращения домой, на отдых.
   И только Дима Клоков мечтал остановить время. Мечтал сделать так, чтоб рабочий день застыл навечно, никогда не подходил к концу. Потому что приближался вечер, надо было принимать решение. Если уйти от выбора сегодня - оставалась только одна возможность: завтра. Есть всего две попытки сделать то, что приказал Леха. Но если не принять решение, дрогнуть сегодня, это будет означать, что существует только один, последний шанс.
   Время не остановилось. Нет такого волшебника, который мог бы избавить человека от принятия сложных, мучительных решений. Дима, едва переставляя ноги, плелся в сторону жилого поселка. Усталость накатила волной, сковала тело. Но это была не та приятная усталость, которую человек испытывает, отработав день и возвращаясь домой с уверенностью, что он хорошо сделал свое дело. Дима еле плелся, временами сознание будто отключалось, перед глазами плясали круги.
   Во время ужина Клоков едва шевелил ложкой, с трудом заставил себя проглотить полпорции вермишели. Сделал несколько глотков горячего чая - обжегся, но это прошло мимо сознания. Первым встал из-за стола.
   "Надо рассказать обо всем Лишневу, - прошептало подсознание. - Возможно, это лучший выход. Леха-Гестапо играет против Константина. При чем здесь ты? Расскажи Лишневу, переведи стрелки. Пусть останутся один на один, пусть решают проблемы друг с другом".
  - Но Лишнев не станет убивать Мезенцева, - пробормотал Дима, хватаясь за ручку дома. - Прохоров ясно дал понять, что руководство этого не потерпит. Значит, Лишнев оставит Леху в живых. А раз так, ничего не меняется. Через полтора дня отморозки возьмутся за тебя...
   "Может, Костя защитит? В благодарность за то, что ты спас его от унижения?"
  - Пожалуй, это единственный шанс, - решил Дима, тяжело опускаясь на свою койку. - Бартер. Ты передаешь Константину Лишневу ампулу и информацию, в обмен на гарантию защиты от Лехи-Гестапо и его людей".
   Клоков прилег на койку, рассматривая этот вариант, который показался наиболее реальным и удачным из всего, что он смог придумать.
   Хлопнула входная дверь - коллеги Дмитрия возвращались из столовой. Жизнерадостный Марат, по привычке, громко рассказывал какую-то очередную историю. Дима его хорошо слышал, несмотря на опущенный полог.
  - Ну и вот, - говорил Доценко, с грохотом скидывая сапоги. - Значит, надоело мне воевать по контракту. Решил мирным человеком стать. Уволился. Вернулся домой, после семи лет скитаний по Кавказу. Сам понимаешь, сначала жизнь вокруг дикой казалась. Словно бы в сумасшедший дом попал.
  - Ну-ну, - поддакнул Лишнев. - Знаю, было. Я тоже поначалу охреневал. Какой-то урод выделывается, а ты попробуй его на место поставь. Нет, посадят! Тебя посадят, не его. Я как-то раз одного "крутого" воспитал. Он, мудак, свою навороченную тачку на детскую площадку возле дома ставил. Я ему поначалу вежливо - че ж ты делаешь, мил человек? Тут же детишки, совочки, формочки. Мы с тобой уже в другие игры играем, а им дай детство. Такое, как положено. Их не втягивай в дерьмо...
  - Ну, а он? - с любопытством спросил Марат.
  - А он, козел, пальцы гнуть. Да ты, грит, на кого попер, лохан? Да я, весь такой-растакой! Щас охрану свою вызову, тебя по этой площадке раскатают... И стоит, ручонками во все стороны машет, чисто мельница.
  - Ну, а ты? - заржал Марат.
   Не только Доценко, даже Дмитрий Клоков, нет так хорошо знавший бывшего спецназовца, и то понимал, чем могли закончиться такие "базары".
  - Я? - Лишнев вошел в жилую комнату, почесывая грудь. За ним втянулись остальные, которые с интересом слушали историю. - Что, я? Охрану он, конечно, вызвать не успел. Даже сраный мобильник не вытащил. Случайно упал на "Мерседес", боковое стекло расхреначил башкой. Кстати, плохо получилось. Крепкое оно, потрескалось, раскрошилось.
  - А че только боковое? - загоготал Доценко. - Лобовое слабо оказалось?
  - Лобовое - слабо, - с сожалением вздохнул Лишнев. - Я попробовал. То ли у мерина лобовое стекло очень прочное, то ли у "крутого" голова не слишком чугунная была. Бритая, но не крутая. Понимаешь, сотрясение мозга получилось, а лобовое стекло уцелело.
   Марат лежал на койке, задрав ноги на спинку, и давился от смеха. Лишнев присел рядом, почесал затылок, и продолжил:
  - Ну, мудило это в больницу попало, с сотрясением мозга. Однако, выжил мой знакомец. Пытался на меня охрану свою натравить.
  - А-а-а, - сбросив ноги со спинки, Марат приподнялся. - Так история еще не закончена?!
  - Неа, - ухмыльнулся Лишнев. - Чуваку тому на следующий день "мерсюк" починили. Стекло вставили, к дому пригнали. Только поставили на другое место, в стороне от площадки для детишек. Ну, я вечером домой шел, притормозил возле мерина, порадовался, что хозяин там быстро поумнел. Даже лежа в больнице, не забыл скомандовать, куда машину разместить! Ну и вот, покуда я стоял, радовался сообразительности этого парня, тут ко мне трое и подвалили.
  - Так-так! - в глазах Марата блестел живой интерес. - Рассказывай, не томи!
  - Ну, они меня давай спрашивать: не я ли вчера так нехорошо с их боссом обошелся? Я им и ответил, что босс у них - просто золото! Вон как быстро понял, куда машину надо ставить. Гордиться надо таким боссом! А они моего юмора не поняли, и тоже ручонками махать. Прямо беда какая-то.
  - И ты с ними поговорил о судьбах мира...
  - Да на беду "мерсюк" хозяйский опять рядом оказался. Мы ему сгоряча еще два стекла разбили. Головами этих придурков.
  - Опять боковых?! - сгибаясь на полу, уточнил Доценко.
  - Боковых, - вздохнул Лишнев. - Я снова пробовал лобовое... Из спортивного интереса. Да ничего не вышло. Непорядок это, Маратка. Сбоку - бьюцца, спереди - нет.
   Доценко ничего не ответил. Он сидел у кровати, упершись лицом в матрас, и рыдал от смеха. Сашка Гарин вторил Марату. Святослав Фокин стоял и качал головой, что-то бормоча себе под нос. Лишь Борис Седов помешивал угли в печке, лицо его оставалось равнодушным.
  - Ну, потом, хозяин вышел из больнички, - закончил рассказ Константин. - Меня засудить пытался, да не вышло ничего. Даже не знаю, почему. Вроде, юристов нанял грамотных. Все так повернул, будто я на него набросил, изувечил. Юристы правильные были, видать. Такие вот, как наш Клоков, - верзила махнул огромной ладонью в сторону койки Дмитрия Клокова. - Грамотные. Все знают. Учились, суки! Умеют так вывернуть дело, что человек, даже если прав был, виноват оказывается. В общем, посадить меня хотели. К этому шло...
   Костя помолчал. Встал с места, прошелся по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Видно было, что вспоминать финал истории ему не очень приятно. Он подошел к окну, посмотрел наружу, обернулся.
  - Уж не знаю, что там у него не выгорело, у "крутого", - закончил Лишнев. - Кажись, нашелся кто-то, еще более крутой. Наехал на моего знакомца, прижал к ногтю. Тот и завертелся с другими "головнячками", не до меня ему стало. Так все и закончилось. Машину он научился ставить там, где положено. Потому что детишки не виноваты в том, что жизнь у нас такая! - Лишнев вдруг со злостью посмотрел на Клокова. - Так я говорю, студент? Ты ведь тоже грамотный. Университеты кончал. Знаешь, как человека в тюрьму засадить, когда он хорошее дело пытается сделать.
   Дима покраснел.
  - Я не юридический заканчивал, - с усилием произнес Клоков. - Ничего не понимаю в этом.
  - Одна хрень! - махнул рукой Лишнев. - Много вас таких, умных. Одни - в судах штаны протирают. Другие - в правительстве. Третьи - в парламенте.
  - Да ладно тебе на парня бросаться, - примирительно сказал Марат. - Высшее образование еще не означает, что человек - дерьмо. По всякому бывает в жизни. И, точно так же, не значит, что человек с дипломом - умный. Я вот историю-то начал рассказывать, про себя. Как со службы ушел и вернулся. Все странным казалось.
  - Ну да, точно! - спохватился Лишнев. - Я ж тебя, братко, перебил.
  - Так вот, надоело мне стрелять. Захотел мирным человеком стать. Решил - хватит! Вернулся - тут хуже, чем там. Там все понятно. Где свои, где чужие. Тут - вроде, свои. А присмотришься - чужие. Напрочь чужие! Славяне на улице друг друга убить готовы! Все на понтах, особенно как выпьют. Каждый герой! Мне это дико было. Там, на Кавказе, увидишь человека со светлыми волосами - так еще и слова друг другу не сказали, уже почти братья. Сюда приехал - кругом братья. А убивают и калечат друг друга, будто шакалы. Обидно!
  - Кстати, вспомнил! - снова перебил Лишнев Марата. - Знаешь, ты вот сказал - я сразу и вспомнил. Когда-то давно, до спецназа, начинал службу в разведроте. Это еще во времена развала СССР происходило. У нас в полку людей славянской внешности было, где-то, два-три десятка. Все остальные - черные "братья по разуму". Знаешь, что они вытворяли? У нас в казарме учебного отряда тумбочки были ненормального размера, словно бы специально для этого. Больше, чем обычные. Так вот, черные всех "ломать" пытались. Чтоб, значит, русский даже в глаза посмотреть не смел. Кто держался, шел против них - того калечили. Мало нас было. А их... В общем, собирались, твари, стадом. Брали в оборот человека. Били, жестоко. Человек голову от боли терял - его запинывали в тумбочку, ногами. А потом сбрасывали из окна казармы, со второго этажа.
  - Уроды, - скрипнул зубами Марат. - Что творят...
  - Некоторые не выживали. Представь: человека в тумбочку заставляют лезть - самого. Он знает, что это почти верная смерть, а выхода нет! Забивают ногами так, что сам ползет. Рассудок теряет: от боли, ужаса. Его в этом деревянном ящике - из окна. Со смехом и радостными криками. Кто-то умирал. Кого-то инвалидом на всю жизнь сделали.
  - Господи, прими их светлые души, - тихо, но отчетливо пробормотал Святослав Фокин.
   Доценко промолчал, только резко проступили скулы. Лицо стало чужим, незнакомым. Жестким. Ладонь Марата скользнула по кровати. Показалось, в поисках автомата.
  - Вот ты говорил про то, как славяне - братья - друг к друг относятся, я и вспомнил. Там, в разведроте, мы друг за друга держались. Только это спасало. Офицеры полка на все сквозь пальцы смотрели, им дела ни до чего не было. Регулярная армия, мать ее! Призывают мальчишку, откуда-нибудь из-под Рязани. А потом возвращают его матери в ящике. Нате вам, маманя, сына вашего, единственного. Погиб, исполняя долг перед Родиной.
  - Да! - вздохнул Доценко. - Вот и я говорю, что-то не так, в обществе нашем. Убиваем и калечим своих же, в то время как нас и без того мало осталось. Тех, кто славян ненавидит - кругом полно. Надо друг за друга держаться, а мы...
  - Слушай, Маратка, я тебя опять перебил! - виновато сказал Константин. - Не дал тебе историю до конца рассказать.
  - Ах, да! Про склад, - вспомнил Доценко. - Знаешь, теперь, видать, и не смешно уже будет, после того, что ты говорил. Я всего лишь хотел про людей с высшим образованием... Так вот, значит, вернулся я с Кавказа, стал дело себе искать. Поначалу решил не напрягаться. Устроился на склад, подсобным рабочим. Товар собрать, упаковать. Вроде помощника. Кладовщик считает, я выдаю-принимаю. Помогаю, значит. Ну, у нас там до хрена всего было, разное оборудование световое. Прожектора, лампы, трансформаторы, корпуса светильников, отражатели. В общем, склад!
   Дальше... Каждый день приходила машина, которая товар клиентам доставляет. Вроде услуги такой, бесплатной. Клиент в офисе товар выбирает, заказывает, расплачивается. Все! Сам он ничего больше не делает. Нам пачку документов "спускают". Мы товар собираем, пакуем, грузим. Водитель это по указанным точкам развозит. Все довольны и получают зарплату.
   Так вот, за организацию процесса отвечала девушка по имени Юля. С высшим образованием, да. Я чуток поработал, вдруг - хрень такая! Девчонка нам документы шлет, а я вижу, что не влезет это в машину. Чутье появилось на объем. Вот смотрю на товар и тут же могу сказать - войдет или нет. А не войдет - водитель не успеет по маршруту. Ему надо план менять, в две "ходки" товар от нас забирать. Значит, по городу два круга делать, а не один, весь график к черту летит. Я начальнику говорю - ты Юле звони, предупреди, что товар не влезает. Тем более, что она сама должна была это обнаружить. Сразу! У нее, когда документы выписываются, система компьютерная объем груза в кубометрах считает. Ну и вот, там порядка шести кубов получилось. А в машину влазит только четыре.
  - Начальник звонить не стал? - попробовал догадаться Лишнев.
  - Не, начальник на товар посмотрел, на бумаги, где цифры приведены. И давай Юле звонить. Говорит ей: глянь в бумаги, в программу свою! Там же все указано! Не влезет товар в машину. Никак не получится. Менять надо планы. Звонить водителю, предупреждать, что ему два круга по городу наматывать. Знаешь, что дама ответила?
  - Неа, - честно признался Лишнев. - У нее мозги не мои. Ее учили решения принимать, меня - другому.
  - Ага, - саркастически усмехнулся Марат. - Она и приняла решение! Выслушала начальника, подумала, а потом говорит: "А давай водителю ничего не скажем".
   Дима Клоков рассмеялся, несмотря на внутреннее напряжение, не отпускавшее его.
  - Гы, - озадаченно произнес Лишнев. - Че-то я, Маратка, нифига не понял. А в чем смысл? Как грузить-то?
  - Слышал анекдот про то, что любая мебель собирается с помощью молотка, мата и поллитры? Вот так, видимо, Юля предлагала нам товар в машину запихивать. С помощью молотка, мата и поллитры. А если серьезно то, конечно, ничего не влезло. Водитель страшно матерился. На нас. Мы - рядом, офис - далеко. Сам понимаешь, кто крайним оказался. Но пришлось ему два круга делать. А потом это стало повторяться раз за разом. Дамочка вообще перестала задумываться над тем, сколько в машину влезает, сколько нет. Типа, один раз вы из положения вышли, значит, проблема решена. Вот тебе и высшее образование.
  - Чему тогда людей в институте учат? - удивленно поинтересовался Лишнев. - Как они на денежную работу попадают? Это ведь анекдот напоминает. Про то, как в армии траву в зеленый цвет красят. Долбохренизм!
  - Именно! - кивнул Марат. - Вот тебе и образование. Диплом! Я как-то не выдержал, сорвался. После очередной такой подставы забрал трубку у начальника склада, сам Юле высказал все, что думаю. Про то, что надо контролировать заказы, считать объем. Тем более - программа дает подсказку. Про то, что для водителя надо временной график составлять, с учетом числа поездок. А она мне в ответ, обиженно так: "Менеджера каждый может обидеть". О! Между прочим, сидела она на крутой зарплате, получала более шестисот баков в месяц. Но главное, вскоре я понял, что дело не в какой-то там Юле или Мане. Увы, все хуже. Может, потому мы так живем в России?
   К нам раз в неделю приходили фуры, огроменные. Их надо было разгружать, пересчитывать товар. Так вот, по договоренности, в этот период - на полдня - склад закрывался. Но если у клиента был срочный заказ - у людей-то всякое бывает - менеджер имел право получить разрешение на внеплановую отгрузку. Так сказать, форс-мажор. Мы обязаны были отпускать товар вне графика.
   И вот, прикинь, пришла к нам фура. Нам бы закрыться, ею заниматься. А клиенты прут и прут. И все с разрешениями от нашего начальства. Я стал считать - и озверел. Восемь форс-мажоров!!! Восемь! То есть, у нас четыре часа на разгрузку фуры, но ежели на каждого из приехавших клиентов потратить по полчаса, то на прием товара остается ровно ноль часов ноль минут! Некогда товар на землю снимать. А его и посчитать надо, и на складе разместить. В общем, выругался я, убедил начальника позвонить руководству. Доложить ситуацию. Позвонил, доложил. Там сразу в кипеж! Мол, сейчас разберемся, что за ерунда, почему столько нарушений. Мол, начинаем действовать. Ага.
   Минут через десять перезвонили начальнику моему: "Дали команду менеджерам составить объяснительные. Сейчас напишут - и вы сможете прочитать, почему так вышло". Еханый бабай! Ну, ты подумай, а?! Нам нужно четкое указание: что делать. То ли фуру разгружать, то ли клиентов обслуживать. Или то, или другое! Потому что одновременно - никак! А нам: вы, ребятушки, все бросьте. Ни то, ни другое! Садитесь чужие писульки читать! Стоит ли удивляться, что мы так живем, а? У нас все проблемы вот так вот решаются...
   Слушай, Костя, если б в армии командир приказал новую песню разучивать, в тот момент, когда надо срочно окопы рыть, а? Потом на позиции враг попер бы. "Покосил" огнем всех, кто новую песню разучил, боевой дух поднял, но окопаться не успел. Командира - сразу бы к стенке. Во! А здесь, выходит, любая дурь проканает. Потому что это не армия. Это - АО, ЗАО. Или - целая страна! Любую хрень наворотить можно. Никто к стенке не поставит!
   Короче, долго я там не продержался. Вроде, простые вещи, а нормально сделать не могут. И амбиции! Ты бы видел, какие амбиции! Понты! В итоге, послал я все... Сюда завербовался. Подальше от таких... умников.
  - Клоков! - вдруг позвал Константин Лишнев. - Ты такой же, да? С понтами и амбициями? Типа, крутой. Круче нас всех, потому что умный. Клоков! Чего молчишь?
   Дима вздрогнул. Ладонь, в которой была зажата ампула, вспотела. "Надо встать, сделать шаг к нему. Отвести в сторону, поговорить про..."
  - Клоков, ну скажи чего-нибудь, - продолжал Лишнев. - Или только губы надувать умеешь? Кстати, ты их красить не пробовал?
   Рыжеволосый парень замер на месте, с удивлением глядя на верзилу.
  - Краснеешь, словно баба. Может, и губы красишь? Тебя б в тот полк, студент, где я начинал! Черные бы из тебя мигом женщину сделали...
   Клоков резко поднялся с койки, выскочил в тамбур.
  - Костя, ну че ты все время добиваешь парня? - услышал он тихий голос Марата. - Че ты к нему привязался? Нормальный малец. Оставь его, не ломай.
  - Нормальный... нормальный... - злобно ответил бывший спецназовец. - Терпеть не могу таких! Полжизни сидят за спиной у папы с мамой. Институты, подготовка-переподготовка, а потом смотрят на тебя свысока.
  - Костя, не надо так. Давай по-человечески. Сами только рассуждали, что славяне должны держаться друг за друга. А что делаем? Кстати, хочешь совет? Никогда не доводи до предела, за которым человек теряет контроль над собой. Со мной был случай, в начале службы. Один "дед" у нас водился, зверь. Высокий, под два метра, здоровый, гад. Очень сильный. Добивал меня. Я молодой, зеленый. Шагу лишнего не давали ступить. Ни вздохнуть, ни разогнуться. Ну, другие - ладно, там попроще. А он - то исподтишка, то на виду у всех меня унижал. В печень "зарядит", по лицу "мазанет". Иногда за нижнюю губу хватал. Знаешь, очень больно, когда пальцами сожмут, оттягивают. Буквально шизеешь, соображать ничего не можешь. Ну, добивал он меня, добивал, я терпел. Однажды сорвался. У любого есть предел. Он меня схватить за губу надумал, я его - башкой в лицо, со всей одури. "Дед" на койку повалился. Но, сука, крепкий был. Смотрю - очухался, встать пытается. Думаю: сейчас, если поднимется - мне точно не жить. Понял - убьет меня. Если только выпрямится...
   И - словно с тормозов слетел. Давай его бить. Не руками, головой. Что нашло? Сам не знаю. Бил его головой, в лицо. Меня уж за руки держат, оттащить пытаются. А я будто зверь дикий. Все бью. Десять раз или двадцать. Точно не скажу. Ничего не соображал. Помню, в голове одна мысль: "Он - мой! Он - мой!" Весь в крови, но не в своей, этого "деда". Тот уже без сознания был, а я все бью, бью. В лицо! Потом оттащили...
   Что было дальше? Нарядов вне очереди прописали, так, чтоб неделю не спал. Я, как зомби, на тумбочке стоял. И пустота вокруг образовалась - очень надолго. Все стороной обходили, что "старики", что парни своего призыва.
   Не надо, Костя. Не "ломай" людей! Хорошо помню, как со мной было. Ненавидел я того "деда", шибко ненавидел. Плохо, когда человека до такого доводят...
  - Маратка, сам подумай, что говоришь! Где ты, где он? Ты - человек. За себя постоять сможешь, не сломаешься, если что. А это? Это?! Да он сопляк зеленый, а что из себя вообразил? Помнишь, как он на меня на корабле смотрел? Да кто он такой?! Диплом у парня, понимаешь! Я этого Клокова на месте разотру, в мокрое пятно. Поможет ему образование? Только глазенками будет жалобно хлопать, покуда...
   Дима не дослушал, выскочил из домика на морозный воздух. К вечеру погода изменилась, стало гораздо холоднее, чем днем. Клоков быстро шел к берегу, сжимая в руке чертову капсулу.
  - Я могу уничтожить тебя, Лишнев! - яростно выкрикнул он. Но только холодный ветер слышал эти слова. - Я тоже могу унизить тебя, втоптать в грязь. Все отвернуться! Не веришь? Смотри!
   Клоков раскрыл ладонь, на которой перекатывалась маленькая вещица, разделившая жизнь на "до" и "после".
  - Но я выброшу ее в море, прямо сейчас! - крикнул Дима, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. - Выброшу! Потому что я человек. Я - человек! А ты - говно!
   Он размахнулся, но в последний миг не смог разжать пальцы. Некоторое время постоял на берегу, ссутулившись, низко опустив голову. А потом, так и не выбросив ампулу, побрел обратно к домику.
  
  
   Варвара Клокова осторожно приоткрыла дверь в палату, заглянула внутрь.
  "Постарайтесь не беспокоить его, - только что попросила дежурная сестра. - Он еще очень слаб после кризиса, особенно вредны разговоры на трудные темы".
   Александр Леонидович лежал на койке с закрытыми глазами. Мерно попискивал какой-то прибор. На правой руке больного была укреплена игла с трубкой, она шла к подвешенной на высоком штативе пластиковой емкости. Бесцветная жидкость из бутыли медленно капала вниз, вливалась в кровь Александра Клокова, который еще недавно не признавал никаких лекарств.
  - Сашенька... - женщина беззвучно позвала супруга.
  - Я не сплю, Варя, - ту же ответил Клоков-старший, приоткрыл глаза и чуть повернул голову к жене, застывшей у двери.
  - Сашенька... - повторила та, и вдруг бросилась вперед, стала целовать руки мужа. - Прости меня, родной, прости...
  - Все нормально, - Клоков осторожно поднял левую руку, провел по волосам жены. - Все нормально, Варя. У меня все нормально.
  - Я дура, - всхлипнула женщина.
  - Давай не будем так, - попросил Александр, прикрывая глаза. - Я виноват перед вами. Перед тобой, перед сыном.
  - Саша, тебе нельзя об этом! - Варвара чуть привстала, замерла, прижав руки к груди.
  - Да ладно, - беспечно ответил Клоков. - К чему это? К чему беречь здоровье? Я виноват перед вами. Понимаешь, я много лет был уверен, что главная задача мужчины - чтоб в доме был кусок хлеба, кусок мяса, огонь костра.
  - Огонь костра? - с испугом переспросила Варя.
  - Ну-ну! - тут же улыбнулся Клоков-старший. - Спокойно. Я не сошел с ума. Это образное выражение. Помнишь, у древних людей, мужчина ходил на охоту, добывал пищу, ну, дрова приносил. А женщина поддерживала огонь в очаге, готовила пищу, создавала уют в доме. Ну и вот, я считал, что если мужчина хорошо "охотится", в смысле, добывает пищу, этого достаточно. А вышло, что нет.
   Клоков открыл глаза, с тоской посмотрел в окно.
  - А вышло так, Варенька, что этого мало. Надо было чаще бывать с сыном, как-то стараться ближе к нему, что ли... Стараться понять его, жить его идеями, взглядами. Я злился, ведь мы ему не интересны. Он отвергает нашу жизнь, а чем мы хуже? Что мы, не такие? Он смотрел на нас, "стариков", с кривой усмешкой. Меня это бесило. Я, Александр Клоков, хорошо выполнял свою работу. У нас всегда были еда в доме, шмотки новые. Мы не жили от зарплаты до зарплаты, как многие. Или, что еще хуже - от бутылки до бутылки. Жили, как люди. И это создавал я. И ты. А Дима... Он не понимал. Я злился. Мне не хватило характера - быть сильным.
  - Не говори так! - прошептала Варя и поцеловала мужа в лоб. - Ты у меня сильный. Очень сильный.
  - Но я не смог быть достаточно сильным для того, чтоб простить сыну его глупость. Я старше, умнее. Но, увы, не оказался мудрее. Получается, гордыня превыше? Я оттолкнул его, что в результате? А в результате, Варенька, все оказалось бесполезным. Какой смысл в деньгах, квартирах или машинах, если цепь прерывается? Если нет наследника. Того, кому я обязан передать накопленное богатство? Кто должен произвести на свет и вырастить новое поколение...
  - Нет-нет! - быстро зашептала мама Димы. - Не прерывается, нет! Саша! Он вернется! Обязательно вернется. Мое сердце не может солгать. Он жив. Я знаю, я чувствую.
  - Это хорошо, - улыбнулся Клоков-старший. - Я тоже это чувствую, просто боялся говорить тебе.
  - Я и к ясновидящей сходила, - виновато призналась Варвара Петровна. - Фотографию ей показала.
  - Ну?! Ну?! - Клоков даже попытался привстать.
  - Лежи, лежи! - попросила его супруга.
   Она помогла супругу опуститься на подушку. Заботливо поправила ее и продолжила.
  - Так вот, гадалка сказала, что Дима жив. Она заявила это со стопроцентной уверенностью.
  - Варя, они всем так говорят, по-моему, - горько усмехнулся Александр. - Большинство этих людей просто цинично наживается на людском горе.
  - Саша, клянусь, тут другое! - испуганно замотала головой Варвара Петровна. - Я точно знаю: женщина предсказала моей подруге то, что впоследствии сбылось! Жанке обещали, что ее отец умрет, если не сделать дорогостоящую операцию. Так вот, эта женщина "посмотрела" отца, по фотографии. Сказала, что в хирургическом вмешательстве нет нужды. Посоветовала, какие травы пить, как лечиться. Предложила попробовать, а через месяц снова пройти томографию. Отцу Жанны сделали повторное исследование, выяснилось, что необходимости хирургического вмешательства больше нет! Я сама была свидетелем этой истории. Жанка, когда сказали, что отец умирает - ко мне прибегала, плакала. Потом, когда к ясновидящей ходила - я все это помню. И как повторное исследование делали. Все на моих глазах! У меня была гарантия, что иду к настоящему специалисту.
  - Значит, эта женщина говорит, что Дима жив? - с надеждой спросил Клоков-старший.
  - Ага... - шмыгнула носом Варвара. - Ты только держись, Сашенька. Мы его обязательно найдем. Или дождемся. Ты держись, не сдавайся.
  - Я не сдамся, - хрипло ответил Александр Клоков и посмотрел на супругу. - Варя...
  - Да?
  - Мы ведь его неплохо воспитали? Образование дали. Парень умный, даже если попал в какую нехорошую историю - должен выпутаться. Правда?
  - Правда, Сашенька. Только потерпи, ладно? Лежи. Не нервничай. У нас все будет хорошо. Ясновидящая сказала, что Димы сейчас нет в Санкт-Петербурге. Впереди у него трудная дорога, и надо молиться, чтоб справился с испытаниями, выпавшими на его долю.
  - Значит, будем вместе, Варя! Будем молиться за сына, ждать его.
  
  
   Дима не сразу решился войти в дом. Долго топтался у входа, несмотря на мороз. Здесь, на улице, оставалась иллюзия свободы, возможности что-то решать. Клоков понимал: как только переступит порог, вернется в мир людей, проблема выбора из двух зол вновь станет перед ним в полный рост.
   И все же, на улице было слишком холодно, чтобы шляться до утра, тем более без куртки. В конце концов, Дима пришел к выводу, что утро вечера мудренее - все равно он упустил возможность подмешать адское зелье в чай Константину Лишневу. Значит, оставался только один шанс - завтра. И теперь уже поздно было что-либо меня. Выбор отложен. Успокоив себя такой мыслью, Дима тихонько пробрался внутрь.
   Люди, уставшие от трудной работы, спали. Борис Седов негромко похрапывал. Святослав Фокин и Саша Гарин сопели во сне, видимо, подхватили легкий насморк, и это сказывалось. Константин Лишнев лежал на спине, но тихо, в отличие от Седова. И только Марат Доценко сидел возле печки, спиной ко входу. Приоткрыв створку, он задумчиво смотрел на красные угли.
   Дима тихо залез под одеяло, даже не снял одежды - очень замерз на улице. Сжался в комок, замер, пытаясь согреться. Сон все не шел, и Клоков то лежал с закрытыми глазами, то смотрел в потолок. Прошло довольно много времени. Потом в темноте раздался голос Лишнева:
  - Марат, ты чего спать не ложишься?
  - Не спится чего-то, - тихонько откликнулся Доценко и обернулся. - Мешаю, что ли?
  - Да не, ты не мешаешь, - выдохнул Константин. - Этот вот чуток напрягает.
   Верзила махнул рукой в сторону Бориса Седова, который все так же похрапывал, лежа на спине.
  - Да, сразу видно, в армии не был, - согласился Марат. - Там храпунов быстро отучают от "концертов". Помню, я по первости сильно уставал. Тоже на спину заваливался. Как упал - так и спишь. Во сне непроизвольно храпеть начинаешь. Пару раз на морду портянки положили - еще как подействовало! Быстро поумнел.
  - Во-во, - согласился бывший спецназовец. - А этот, знай, выводит... Слушь, Маратка, может ему на нос потники сложить, а?
  - Да ну его на хрен, Костя! - тихонько засмеялся Марат. - Отучим и без таких мер. Все же, здесь не казарма.
  - Дааа, не казарма, - вздохнул Лишнев. - Но, ты понимаешь, я все чаще думаю, что там жизнь лучше, чем здесь.
   Константин голосом выделил слово "там", чтобы Марат понял, о чем речь. Понял и Дима Клоков, который лежал с открытыми глазами и слушал чужой разговор.
  - Да, - поддержал Доценко. - Там, кажется, честнее. Есть черное и белое. Свои и чужие. В чужих надо стрелять. Своих надо прикрывать, и они прикроют тебя. Там есть продажные твари, готовые расплатиться за что-либо твоей жизнью. Но они, по счастью, долго не живут. Есть тыловые крысы, нажирающие морду. Ни о чем не думающие, кроме своей мошны. Таких видно за километр. Есть дуболомы, не дай Бог попасть к "деревяхе" под командование, если какая серьезная заварушка.
   Марат и Константин отлично понимали друг друга.
  - А тут - ни черного, ни белого, - продолжил Лишнев. - Тяжело мне, Маратка. Злой я. Злой и чужой здесь. Чувствую, тут нет места для меня. Если б газом не траванулся - ни за что б не ушел на "гражданку"...
  - И мне тяжело, - признался Доценко. - А что делать?
   Лишнев помолчал, видимо, не зная, как ответить.
  - Грязи много, - наконец вымолвил он.
   Койка под ним скрипнула, Лишнев повернулся на бок.
  - Грязи и там много, - не согласился Доценко. - Расскажу тебе одну историю. Помню, я первый контракт подписал, перебросили на Кавказ, только-только. Но не в Чечню, а на линию Абхазия-Грузия. Ну и вот, прибыли мы на позиции, разместились. Жратву нам прямо в траншею приперли. Лежим мы, хавчик уминаем. Вдруг, смотрю, к котелку, который в сторону поставили - чуть ли не пятьдесят метров от позиций - мужик подполз. Уселся за пригорком, жестянку на колени пристроил - и давай рубать. Хлеб, картошку с тушенкой. Водой из фляги запил. Съел все, котелок оставил, пополз куда-то в сторону. Я за ним наблюдал. Забился мужик в щель, накрылся шинелью, замер без движения.
   Я у бойцов, кто не первый день, спрашиваю, что это, мол, за фигня. Что за человек? Наш, говорят. Спрашиваю: а чего рубает отдельно от всех? Помолчали они, помялись, а потом рассказали.
   Бой был какой-то, за село, теперь название и не вспомнить уже. Выветрилось начисто. Мужика того контузило, сознание потерял. Очнулся в плену. Только в себя чуть пришел, очухаться дали, чтоб соображал и понимал, что с ним делают - изнасиловали всем скопом. А потом били до полусмерти. Пока дышал еще - вытащили на нейтральную полосу, умирать бросили.
   Выжил он каким-то чудом. Отлежался, уполз к своим. Да только не человек он для всех - опустили же. С тех пор спит в стороне, жрет тоже. Каждую ночь на другую сторону уползает. Без оружия, только нож с собой берет. Утром возвращается - руки по локоть в крови. Мстит. Говорят, смерти ищет. Да не берет его смерть. Так и живет: спит, жрет и снова за линию фронта, с ножом. Резать. Везде чужой. Ни там, ни тут. Разве так лучше, Костя? Там тоже грязь.
  - Там тоже грязь, - эхом откликнулся Лишнев. - Нигде нет места для нас.
   Доценко ответил не сразу. Закрыл дверцу печки, подошел к своей койке, улегся на нее.
  - Давай спать, Костя, - наконец произнес он. - Не надо так безнадежно! Разберемся как-нибудь, да? И не с таким разбирались...
  - Угу, - зевнул Лишнев. - Что это со мной? Охренел совсем! Давай на боковую. Поздняк уже.
   Дима еще долго лежал, не мигая, глядел в потолок. Думал над тем, что услышал от Марата. Не все так просто было в жизни Лишнева и Доценко. Они не хотели в этом признаваться, не могли допустить, чтоб кто-то разглядел их слабость...
   А он, Дмитрий Клоков, сильный или нет? Сильный? Способен ли на Поступок? И что считать поступком с большой буквы: когда набираешься смелости и подливаешь отраву своему товарищу? Когда не делаешь этого, зная, что тебя опустят и искалечат в отместку за такую глупость?
   Клоков провалился в короткое забытье только под утро.
  
  
   Новый день выдался каким-то тихим, непохожим предыдущие. Дима еще до подъема "вывернулся" из полубредовых кошмаров, одолевавших его всю ночь. Тихонько встал, оделся. Вышел наружу. Медленно прошел мимо молчаливых домиков - все еще спали. Свернул на тропку, ведущую чуть в сторону от бухты, обошел полусгнившие причалы и останки судов. По скальной дорожке когда-то ходили люди. Конечно, теперь никто бы не смог различить их следов. Но вешки, расставленные вдоль узкой тропы, говорили о том, что кто-то, как и Дима, проходил здесь, чтоб взглянуть на мир сверху.
   Океан был очень спокойным. Небольшие волны лизали берег. Солнце из-за облаков не выползло, но граница облачности приподнялась, отступила. Стало теплее, чем накануне. Диме показалось, что мир теперь гораздо больше. Нельзя сказать, что в предыдущие дни туман и низкие облака давили на него. Но сейчас, когда с площадки на уступе были различимы верхушки скал в море, проливы, призрачные силуэты соседних островов, остров уже не казался тюрьмой.
   Клоков вдруг подумал, что в такую погоду легко умирать солдатам на войне. Вернее, он понимал, что умирать всегда трудно, но когда вокруг царят покой, умиротворение, какая-то вселенская тишина, проще думать о неземном, об отвлеченном. Проще верить в то, что конец жизни - еще не конец. Все продолжается, и продолжается вечно. Потому что человек уходит не бесследно. Он становится частью окружающей природы, огромного мира, и, быть может, в этом есть высшее предназначение человека.
  - Доброе утро! - тихо произнес кто-то за спиной.
   Дима вздрогнул, сжался, но тут же осознал, что это не голос Лехи-Гестапо, не голос одного из прихвостней Мезенцева. Позади стоял Фокин.
  - Доброе утро, Святослав! - так же тихо отозвался Дима Клоков.
   Он едва заметно шевелил губами. Совсем не потому, что боялся нарушить гармонию окружающего мира. Просто слова давались с трудом.
  - У тебя какие-то проблемы, - помолчав, сказал Фокин.
   Дима стоял лицом к океану, грустная усмешка парня не могла быть заметна священнику.
  - Вряд ли я готов к исповеди, - поколебавшись, ответил он.
   Святослав успел сделать несколько шагов вперед и теперь стоял рядом с Клоковым, а потому от Димы не ускользнуло, как Святослав пожал плечами.
  - Исповедь - далеко не единственное, что приближает человека к гармонии, - задумчиво произнес он. - Иногда достаточно посоветоваться с кем-то... Кем-то чужим. Кто способен взглянуть на проблему со стороны, предложить новый выход.
   Дима помолчал, размышляя над тем, что сказал Фокин.
  - Святослав... - вдруг, немного неожиданно для самого себя, решился он. - Святослав, скажи, пожалуйста, как быть, если есть ситуация, из которой два выхода: плохой и очень плохой? Ни один тебе не нравится, но ты должен выбрать какой-то вариант, потому что жизнь не оставила ничего другого. Можешь поступить так, а можешь поступить эдак, но, в любом случае, потом будешь мучиться, пожиная плоды.
  - Лао Цзы, - не раздумывая, ответил священник.
  - Что? - не понял Дима. - Извини, я не расслышал.
  - Лао Цзы, - терпеливо повторил Фокин. - Это имя великого китайского мыслителя, основателя даосизма. Попробуй в этом случае применить его философию. Не делай ничего. Точнее, дай всему развиваться естественным путем. Кто действует - потерпит неудачу.
  - Для меня это не выход, Слава, - покачал головой Клоков. - Увы, я рад бы ничего не делать. Но жизнь поставила меня перед таким выбором, что если ничего не делаю - то проигрываю. Причем, проигрываю не мелочь - самого себя.
  - Стань подобен воде, - будто не слыша спутника, продолжал Святослав. - Посмотри на океан! Нет ничего мягче и слабее воды, но она нападает на крепкое и сильное. Никто не может победить ее.
  - Все это здорово, - усмехнулся Дмитрий. - Да только вряд ли мне поможет.
  - Если б мы с тобой сейчас спустились вниз, к океану, то увидели б на берегу огромное количество камней, обточенных водой. Когда-то эти камни были твердыми, острыми, как окружающие нас скалы. Однако, вода победила их. Камни сохранили твердость, но изменили форму - они стали совсем другими, округлыми, приятными на ощупь.
  - Слава, что мне делать?! Есть два пути, мне надо выбрать один из них!
  - Дмитрий, смотри на океан. Смотри на обточенные водой камни. Думай об этом. Там, где есть два пути, неизбежно существует третий. Дай событиям развиваться естественным ходом. Уподобься воде и жди, что будет. Прости, но это лучший совет, который я могу дать.
   Развернувшись, священник неторопливо двинулся вниз по тропке. Клоков постоял, глядя ему вслед, снова повернулся к океану.
  - Вода, мягкая и податливая, - повторил он. Порывисто шагнул к каменной стене, провел ладонью по острым граням. - Вода, превращающая камни в пыль... За миллионы лет... Но у меня нет такого количества времени! Один день. Только один...
   Никто не ответил бывшему студенту. Постояв еще немного, Дима обреченно потопал вниз, навстречу ждавшим его проблемам.
  
  
   Рабочий день пошел совсем по-другому, это отметили все. С самого утра, сразу после завтрака, бригада отправилась на новый объект. Вернее, начали с того, что долго ползали по ледяным куполам, по каменистому плато, по склонам окружавших скал. Бригада Салидзе расставила датчики в указанных Прохоровым точках.
   Дима Клоков не смог бы потом рассказать даже под пытками, сколько было этих "штуковин" - люди жутко устали, стремясь выполнить работу именно так, как требовал главный инженер. А Прохоров спуску не давал. Он все время находился рядом с Жорой Салидзе, вглядывался в монитор ноутбука, давал указания бригадиру. Требовалось установить все датчики именно так, как было отмечено на плане.
   Для того, чтоб заглубить некоторые из них, пришлось колоть лед, делать в нем небольшие шахты-колодцы. В большинстве случаев обходилось малыми затратами энергии: просто снимали мох с гранитного основания. Прижимали чувствительные мембраны к ровному основанию, хорошо проводящему звук.
   Шныра, один из людей Лехи-Гестапо, показал несколько цирковых номеров, устанавливая датчики на скалах. Туда никак не получалось добраться, дорог на острове не было. Требовалось лазать по каменным уступам, рискуя сломать шею. Народ тихо роптал, однако, Прохоров требовал идеальной точности. В конце концов, Мезенцев приказал одному из своих прихвостней взять "долбанные штуковины" и дотащить туда, куда показывает "главный-нахрен-инженер".
   Дмитрий Клоков еще раз уяснил для себя, что у зэков команды лидера выполняются беспрекословно. Неизвестно, приходилось ли Шныре когда-нибудь раньше лазать по скалам, видел ли он в жизни, как это делается правильно. Однако, даже не пытался оспаривать приказ. Шныра полез вверх и в сторону от площадки, на которой остались рабочие.
  - Господи, помоги ему! - вполголоса сказал Святослав Фокин, когда бывший зэк полз по стене, на высоте в несколько десятков метров над уровнем моря, из которого торчали черные верхушки скал, острые, изломанные куски льдин.
  - Тссс! - тут же шикнул на него Леха.
   Шныра, на спину которого привязали небольшой рюкзачок, медленно и очень аккуратно выбирал трещины, в которые можно было поставить носок сапога. Пока зэк, с риском для жизни, полз по стене, Дима нашел ответ на вопрос, который давно задавал себе: "Для чего в команду набрали бывших зэков?"
   Все становилось на места. Леха-Гестапо, жестокий и властный лидер, мог приказать своему подчиненному то, что не могли и не имели права требовать ни Салидзе, ни Прохоров. Умереть, выполняя приказ босса.
   И, в свете этого, становилось понятно, почему накануне оттащили Костю Лишнева от Лехи Мезенцева, не дав спецназовцу добить противника. Леха-Гестапо был нужен руководству! Он мог держать в страхе не только бывших зэков - всех. Мог отдать приказ Шныре, мог - любому другому. В крайнем случае, прихвостни Мезенцева "воспитали" бы строптивого рабочего.
   А фирма, нанявшая людей, просто сделала бы вид, что ничего не происходит. Подумаешь, человек стал инвалидом или разбился насмерть. Ведь компания тут ни при чем, правда? Она не приказывала лазать по скалам над ледяной водой. Не заставляла человека выполнять то, что не входит в его обязанности, согласно заключенному контракту.
   Шныра, надо понимать, отлично знал, что входит в его обязанности, а что нет. Однако, еще лучше понимал, что бывает с теми, кто не выполняет команду "пахана". И зэк, вцепившись побелевшими пальцами в острые камни, полз вперед.
   Одна площадка у самой воды, другая. Зэку пришлось не только "пройти" над бухтой, но и спуститься вниз, почти к океану, чтобы разместить датчик. Потом еще один.
  - Провода не повреди! - вдруг крикнул Прохоров. - Аккуратнее с хвостами!
  - Тссс! - зашипел на него Леха-Гестапо, точно также как на Фокина. Да осекся, вспомнив, что здесь командует главный инженер.
   Было понятно, что Мезенцев переживает за своего человека. Точнее, "переживает" - неверное слово. Вряд ли Леха-Гестапо сильно расстроился бы оттого, что Шныра упал вниз и сломал позвоночник. Однако, такой вариант развития событий уронил бы авторитет лидера, а вот этого Мезенцев потерпеть никак не мог.
  - Левее, черт возьми, левее! - заорал Прохоров, рукой указывая Шныре, куда надо ставить последний, третий датчик.
   Зэк аккуратно передвинул коробочку. Поправил "хвост" проводов, приложил его к двум другим. Перекинул за спину и начал путь к людям. Было видно, что двигаться обратно ему значительно труднее, видимо, сказались усталость и страх. Пальцы Шныры, изрезанные о кромки скал, сильно кровоточили - там, где он хватался за камни, оставались кровавые следы.
   Зэк потерял концентрацию внимания, когда до спасительной площадки было около метра. Дима от кого-то слышал, что так случается довольно часто. Дорога обратно - всегда труднее. Когда до спасения остаются считанные сантиметры, человек расслабляется, будто все уже позади. Тут-то и надо собраться, через "не могу", через боль. Вытянуть последние шаги, вернуться.
   Шныра этого не смог. То ли камень, за который он схватился, был мокрым, скользким. То ли кровоточащие пальцы зэка уже не так хорошо цеплялись за уступы, но правая рука Шныры вдруг сорвалась. Зэк истошно завопил, балансируя на скалах.
   Дима замер, показалось, время остановилось. Он отчетливо видел, как выгибается тело Шныры - человек пытался удержать равновесие. Но левой руки было недостаточно, она занимала не самую лучшую точку, чтобы спасти зэка, ноги которого поехали вниз.
  - Еееоооо! - заорал Шныра.
   Дима увидел его выпученные глаза, перекошенное от ужаса лицо, мелькнули пальцы левой руки. Почему-то отчетливо зафиксировалось в памяти - ногти были содраны. И тут же Клоков отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом.
   Как Лишнев успел? Показалось, спецназовец движется с быстротой молнии. Еще секунду назад Шныра балансировал на уступе. Потом сорвалась левая рука, ноги поехали вниз. И вот уже Лишнев распластался на камнях, перевесившись через край площадки. Одна рука Константина упиралась в скалу и, по тому, как вибрирует от напряжения тело Лишнева, было понятно, что висеть над пропастью нелегко.
   Все оцепенели, глядя на трясущуюся левую руку Лишнева, на его ноги и низ живота, плотно прижатые к площадке. Миллиметр за миллиметром Константин сдвигался вперед, в пропасть.
  - Маратка! - выдохнул верзила, мотнув головой.
   Но Доценко уже сбросил оцепенение. Он метнулся вперед. Упал на ноги товарища, вцепился в куртку Лишнева.
  - Помогите, мать вашу! - крикнул он.
   И тогда на подмогу бросились Фокин и Салидзе. Удивительно, что сорокалетний священник опередил всех. Потом, позднее, когда Дима в сотый раз прокручивал эту сцену в голове, он думал о том, что на крик "помогите" Святослав всегда откликается первым...
   Доценко, Фокин и Салидзе, вцепившись в Лишнева, вытащили его обратно на площадку. И Дима понял, почему тело Константина тряслось от напряжения, когда спецназовец "завис" над пропастью. Правой рукой верзила успел поймать Шныру за шкирку. Он так и не отпустил зэка, хотя мог запросто соскользнуть вниз. Следом за несчастным, которого Прохоров и Мезенцев отправили искать смерть.
   На площадку вытянули Лишнева. Потом и Шныру, которого спецназовец так и держал за воротник куртки. Зэк был белым, как шапки облаков на вершинах окружавших скал. Его губы тряслись.
  - Маманя! Маманя! - шептал он, почему-то стараясь обнять Лишнева за шею.
  - Какая я тебе маманя?! - зло ответил Лишнев, поднимаясь на ноги.
   Доценко начал хохотать.
  - Маманя, маманя! - по-прежнему твердил Шныра.
   Было понятно, что зэк находится в состоянии шока. Он не видел ничего вокруг, плохо понимал, что происходит.
  - Не обделайся! - грубо толкнув его, крикнул в ухо Мезенцев. - Все путем!
   Шныра упал на площадку. Замер, лежа на спине. Затих. Он, не мигая, смотрел в небо.
  - Маратка, перестань ржать! - тихо попросил Лишнев.
   Доценко тут же замолчал. А другие и не думали смеяться над тем, что творилось на площадке. Зэк лежал на спине. Часто-часто дышал и все так же смотрел вверх.
  - Порядок! Порядок! - вмешался в дело Прохоров. - Так, ребята, поверните его! Снимаем провода датчиков со спины. Быстрее! Время не ждет!
   Лишнев повернулся к главному инженеру, хотел что-то сказать, но сдержался. Пинцет и Косой помогли Шныре. Они бережно подхватили сотоварища под руки, приподняли его. С первого раза Шныра не смог устоять - ноги дрожали, и он опустился вниз. Только со второй попытки, поддерживаемый коллегами, Шныра выпрямился. На Леху-Гестапо он не смотрел. Как только смог двигаться - тут же начал отступать от края площадки, подальше от океана и скал. Вниз. К земле.
   С другими датчиками получилось лучше. Прохоров еще несколько раз указывал труднодоступные точки, но ни к одной из них не пришлось добираться с такими "приключениями".
   Наконец, трижды проверив схему, главный инженер удовлетворенно кивнул. Махнув рукой Салидзе, он дал бригадиру какую-то команду.
  - Пошли! - тут же отреагировал Жора, собирая рабочих в группу.
   Прохоров повел их к новому объекту. Поначалу Дима подумал, что это всего лишь небольшой разлом в скалах. Однако, чуть дальше проход расширялся, образуя грот. Каменный пол уходил вниз, по мере того, как группа людей двигалась вперед по тоннелю. Люди, во главе с Прохоровым, прошли несколько сот шагов, прежде чем вышли в пещеру, в центре которой была установлена какая-то непонятная установка. Возле нее суетились два инженера. Оказывается, именно сюда была подведена вторая группа электрокабелей от дизель-генераторов. И теперь, подключив питание, инженеры тестировали обмен данными между непонятной установкой и еще одним портативным компьютером.
   Все выглядело очень загадочно, таинственно. Это тихо обсуждали меж собой наемные рабочие, с интересом разглядывая большую пещеру. Почему-то все говорили вполголоса, словно громкая речь могла помешать Прохорову и его инженерам.
   От компьютерного анализатора, возле которого располагались сотрудники корпорации-нанимателя, во все стороны тянулись тонкие провода. Они уходили вниз, в стены, в пол. Дима понял, что датчики были и здесь, только смонтировали их сами инженеры. Провода от тех детекторов, что устанавливала бригада рабочих, Прохоров и Салидзе аккуратно подтащили к невысокой стойке. Принялись укреплять в специальном разъеме на коммутационной панели, внимательно проверяя номера.
  - По-моему, нам пудрят мозги, - вполголоса произнес Марат Доценко. - Мы здесь уже третий день, никакую буровую установку монтировать не планируется. Это очевидно.
  - А на хрена нас сюда привезли? - громко спросил Лишнев.
   Прохоров на минуту отвлекся. Бросил разводку кабеля, сердито глянул на наемных рабочих. Леха Мезенцев придвинулся к Доценко, стараясь не пропустить важный разговор.
  - Не знаю, - пожал плечами Марат. - Тут не собираются ничего бурить, поверьте мне. Это, скорее, похоже на научные исследования.
   Научные исследования! Что-то щелкнуло в голове у Димы! Он вспомнил третий курс университета, никому не нужный реферат, который пришлось создавать ночью, оторвав три часа от сна. Что поделать, хороший, объемный доклад давал возможность получить зачет автоматом... Дима отчаянно зевал, в муках рожая этот реферат. Точно так же зевали и маялись его одногруппники, когда Клоков зачитывал им доклад.
   "Методы разведки нефтяных и газовых месторождений, применяемые в России!"
  - Так вот оно что! - пробормотал Дмитрий и радостно засмеялся.
   Окружающие тут же сгруппировались вокруг рыжеволосого парня, который сиял так, словно выиграл главный приз на престижном конкурсе.
  - Давай, не томи! - нетерпеливо подтолкнул его в плечо Марат Доценко. - Что тут происходит? Рассказывай!
   Наемные рабочие походили на группу заговорщиков-революционеров. Они пригнули головы друг к другу, образовали круг, за пределы которого не должно было просочиться ни одно слово.
  - Они ведут разведку нефти. Или газа, - торопливо начал Дима, невольно краснея. Редко приходилось бывать в центре внимания. Особенно, когда на тебя устремлены более десятка пар глаз. А среди слушателей, вот ирония судьбы, и бывшие зэки, и бывшие спецназовцы, и даже один священник. Тоже бывший. Клоков мог гордиться своей память. Он прикрыл глаза и "выдал" кусок старого реферата, почти слово в слово. - Есть разные способы разведки нефтяных и газовых месторождений. Один из них - сейсморазведка, в трехмерном площадном варианте. Иначе говоря, сейсмическая томография. При таком методе датчики, расставленные по площади, улавливают отраженные волны. Есть что-то вроде центрального генератора, который создает колебания. С различной амплитудой и длиной волны. А датчики фиксируют упругие волны, приходящие от расположенных в разных частях пунктов возбуждения. Данный метод требует сложных приемов обработки информации с помощью ЭВМ для изучения кинематических (времен прихода) и динамических (амплитуд их затуханий) характеристик волн.
  - Чего?! - одновременно спросили Лишнев и Леха-Гестапо.
   Оба недовольно поморщились, искоса посмотрели друг на друга.
  - Ты, в натуре, пургу не гони! - презрительно заявил Леха. - Нормально объясни, что тут происходит!
  - А то в ухо получишь! - зачем-то добавил Лишнев.
   Дима фыркнул.
  - Инженеры будут посылать звук в землю, - попытался объяснить он более простым языком. - С помощью вон той машины!
   Клоков указал пальцем на установку.
  - Ну, и дальше че? - выпятив губу, уточнил Леха.
  - Звук отражается от всего. Почти как свет от зеркала. Только звук отражается и от земли, и от камней, и от пустот. Там, где пустоты - может быть нефть. Компьютерная система управляет генератором. Тот посылает звук. Затем специальная программа следит, как быстро и с какого направления пришел ответ-отражение. Фиксирует. Создает базу данных. Где пустота - одна скорость. Где камень - другая. Так и находят полости в земле.
  - О! - поднял вверх палец Лишнев. - Охренеть! Так они, чего, сверлить дырки не будут? Так поймут, где качать надо?
  - Данный метод не дает точного ответа. Требуется много исследований для формирования полной картины...
  - О чем разговор, господа хорошие? - рабочие не заметили, как возле них "нарисовались" Прохоров и Салидзе.
  - Анекдоты травим, начальник! - быстро ответил Леха-Гестапо, не позволяя никому раскрыть рта. - Покудова команды не было, что делать, анекдоты травим.
  - А что, начальник, - вдруг спросил Косой. - Когда бурить начнем?
   Прохоров неприязненно посмотрел на рабочего.
  - Когда надо будет - все скажу! - помедлив, взвешивая каждое слово, ответил он. - Ваша задача - не вопросы задавать. Делать то, что скажут.
  - Геннадий Андреевич, биохимию сразу подключать будем или как? - раздалось от установки.
   Прохоров мгновенно повернулся к инженеру, забыв про рабочих.
  - Модуль подключай! - крикнул он. - Анализ начнем сразу после того, как первичную трехмерную картину построим.
   "Выходит, они планируют не только сейсморазведку делать..." - понял Клоков.
   Тогда, пару лет назад, он чуть было не провалился со своим дурацким рефератом. Дима, не мудрствуя лукаво, просто зашел в Интернет, скачал пару файлов. Которые, как он предполагал, давали полную картину имевшихся методов разведки нефти и газа. И лишь во время доклада, когда прочел наскоро сляпанный трактат, выяснилось, что в мире существуют и более передовые способы исследования недр. В частности, метод биохимического анализа почвенных газов, который позволяет с семидесятипроцентной точностью определить наличие нефтяных и газовых месторождений. Другое дело, что после биохимии требуется доразведка более традиционными способами. С тем, чтоб повысить качество первичного прогноза. И вот тут можно применять бурение или сейсморазведку, электрические или ядерные исследования.
   Склепав реферат, Дима не подозревал, что данный способ начал успешно применяться и в России. В частности, в то самое время, когда он готовил материал, с помощью биохимического метода вели разведку на Таймыре. О том с восторгом "звонили" все новостные каналы. В итоге, пришлось краснеть во время доклада... За реферат Клоков "отлично" не получил, хотя зачет автоматом все-таки поставили. Ну и, конечно, та история осела в памяти весьма прочно. Потому, даже спустя два года, Дима помнил как подробности своего доклада, так и то, что в текст не вошло. Что рассказал преподаватель.
   "Значит, тут, на острове, инженеры применяют комбинированные способы разведки месторождений, - подумал он. - В том числе, самые передовые по технологиям..."
  - Геннадий Андреевич, проверили в тестовом режиме! - весело крикнул помощник Прохорова, оторвавшись от ноутбука. - Все настроили, все подключили. Добро на испытания?
  - Давай! - махнул рукой главный инженер.
   Начисто забыв про рабочих, он двинулся в сторону установки. Эта картина потом тысячи раз всплывала в памяти Клокова, да и не только его. Георгий Салидзе, сделавший все, что от него требовалось, стоял чуть впереди группы наемных рабочих. Геннадий Андреевич Прохоров только-только отошел от кружка людей и шагал навстречу смерти.
   Установка загудела, звук был низким, басовитым. Очень неприятно отдавался в голове. Лишнев вдруг закашлялся, а Фокин схватился за сердце. Эхо многократно отражалось от стен пещеры, возвращалось к людям.
  - О, по мозгам лупит, еханый бабай! - сквозь зубы пробормотал кто-то из зэков.
   Звук изменился. Стал еще более низким, бухающим. Почва под ногами мелко-мелко завибрировала. Люди невольно отступили назад, к стене. Опершись на скалу, стоять было удобнее. Казалось, будто невидимый великан лупит в огромный барабан. Громадная палочка взлетала на невероятную высоту, могучие мышцы приводили ее в движении, и та обрушивалась на покрытую натянутой кожей поверхность: Бум!
   Бум! Бум! Бум! Звуки стали редкими, очень мощными. Очевидно, расположенные в сотнях точек датчики регистрировали ответные импульсы. Потому, великан увеличивал паузы между ударами, слушая, как вторит ему подземный оркестр...
   Прохоров прошел только полдороги - от группы людей до установки - когда пол под ногами людей вздрогнул. Закачался не в такт ударам великана. Даже рабочие, ничего не смыслившие в разведке нефти, поняли: произошло что-то не то. Главный инженер на миг замер, с нелепо приподнятой ногой. Потом неловко покачнулся, руки его мелькнули в воздухе, будто Геннадий Андреевич пытался ухватиться за что-то невидимое. Но потерял равновесие и упал. Пол под ногами вздрогнул. Качнулся вверх-вниз, на этот раз - очень мощно. Последний толчок оказался гораздо сильнее предыдущих. С низкого свода посыпались камни.
  - Тикать отсюдова надо, - робко произнес Шныра, молчавший с тех пор, как Лишнев спас его от смерти.
   Никто не успел ответить. Еще один мощный толчок - и за ним раздался хлопок. Будто бы невидимый великан, устав мучить барабанные палочки, теперь открывал невероятно большую емкость с шампанским. Под ногами зашипело. Люди не сразу поняли, где именно.
   И только когда из трещины, образовавшейся возле испытательной установки, вверх ударил столб бурого газа, они опомнились.
  - Валим! - заорал Леха-Гестапо.
  - Стоять! - рявкнул Салидзе. - Стоять!
   Люди еще колебались, но почти в это же мгновение раздались страшные крики. Оба инженера, колдовавшие возле компьютерного анализатора, попали в зону бурого газа. Схватились за горло. Исчезли из виду. Прохоров, поднявшийся на ноги, лапал себя за бедро, пытаясь открыть сумку.
   Первым среагировал на это Марат Доценко.
  - Маски! - заорал он, рывком выдергивая из подсумка газовый фильтр.
   Неизвестно, что больше подействовало на людей: дикий крик Доценко или то, что на голове Прохорова уже была защитная маска, предохранявшая органы дыхания и зрения.
   Трясущимися руками - далеко не так быстро, как Марат - Дима Клоков натянул фильтр. Бурый газ с шипением выползал из трещины, заполнял пещеру.
  - Надо помочь им! - крикнул Прохоров.
   Руководитель научной группы отползал в сторону от очага, но рукой указывал на инженеров, оставшихся возле отключившейся установки. Их неподвижные тела временами угадывались в дымке.
   Еще секунда - и главный инженер пропал в клубах газа. Правда, он тут же выскочил из бурого плена, отчаянно кашляя.
  - Матерь Божья! - завопил Пинцет. - Матерь Божья!
   Геннадий Александрович Прохоров двигался в сторону людей, ничего не видя перед собой. Он качался из стороны в сторону, вытягивал руки, хватая пустой воздух. Казалось, бурые змеи, обвивающие тело человека, неохотно отпускают его.


   На сайте представлен фрагмент романа. Автор приносит извинения читателям - в настоящее время произведение находится в "коммерческом прокате" и размещение полной версии запрещено договором. О том, где купить книгу - см.ниже.


"ЭКСМО", серия "Русская фантастика", февраль 2007
Тираж: 8100 экз, страниц: 416, формат: 84x108/32, ISBN: 5-699-20266-8



Купить на "ОЗОНе" (через он-лайн заказ)

Купить в "Болеро" (через он-лайн заказ)

Купить в My Shop (через он-лайн заказ)

Купить в Labirint-Shop (через он-лайн заказ)

Купить в Топ-Книге (через он-лайн заказ)

Купить на OZ.BY (Беларусь, через он-лайн заказ)

Купить в Московском Доме книги (в реале, сеть магазинов)

Купить в NESHIMA (через он-лайн заказ, Израиль)

Купить электронную версию книги на "ЛитРесе"

Купить электронную версию книги на "Публиканте"




Линия "Звездные войны"

Новинка!!! ЗВЕЗДНЫЙ НАДЗОР - ЭКСМО, май 2010, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Звездный Надзор"

Читать/узнать подробности
Новинка!!! ОХОТА НА МОНСТРА - ЭКСМО, декабрь 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Охота на монстра"

Читать/узнать подробности
Новинка!!! СМЕРТЬ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ - ЭКСМО, июль 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


New! "Смерть особого назначения"

Читать/узнать подробности
ЛИКВИДАТОРЫ - ЭКСМО, апрель 2009, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Ликвидаторы"

Читать/узнать подробности
БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ПРОИГРЫВАЮТ - Альфа-книга, май 2008, серия Фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Белые начинают и проигрывают"

Читать/узнать подробности
ВЫСТРЕЛ В ЗЕРКАЛО - ЭКСМО, ноябрь 2007, серия Русский фантастический боевик. Читать/узнать подробности.


"Выстрел в зеркало"

Читать/узнать подробности



"Земная" линия

ЛАБИРИНТ СМЕРТИ - Эксмо, ноябрь 2008, серия Русская фантастика. Читать/узнать подробности.


"Лабиринт смерти"

Читать/узнать подробности
ЭЛИТНАЯ КРОВЬ - ЭКСМО, февраль 2008, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Элитная кровь"

Читать/узнать подробности
РАЗУМ ЧУДОВИЩА - ЭКСМО, август 2007, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Разум чудовища"

Читать/узнать подробности
РЫЦАРИ ПОДЗЕМНЫХ МАГИСТРАЛЕЙ - ЭКСМО, октябрь 2006, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Рыцари подземных магистралей"

Читать/узнать подробности
ВАРИАНТ ЗОМБИ - ЭКСМО, февраль 2007, серия Русская Фантастика. Читать/узнать подробности.


"Вариант "Зомби"

Читать/узнать подробности



 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"