Аннотация: Даже великие рыцари могут ошибаться. Только последствия их ошибок гораздо значительнее....
Глава I
Чудный летний день. По небу медленно ползут редкие пушистые облака. Солнечные лучи освещают зеленые кроны лесных деревьев, бросая на дорогу, на траву причудливые тени. Тихо шуршит молодая листва, перебираемая легким прохладным ветерком. Гудят мохнатые шмели, летают в теплом, полном ароматов воздухе, садятся на головки цветов, покачивающиеся в траве. Покой в природе, покой на сердце...
В такой день по лесной дороге ехал рыцарь. Совсем еще молодой, только вышедший из оруженосцев, он явно был этим горд. Даже кольчугу не снял в такую жару. Правда, шлем был прикреплен к остальной поклаже и мы можем рассмотреть его лицо. Безусое, мягкое, утомлённое дальней дорогой, оно было довольно симпатичным. Бледность кожи и правильность черт выдавало в нем аристократа. Голубые глаза рыцаря были задумчивы, но мысли его были мимолетны и легки, они не накладывали отпечатка на выражение лица.
Звали рыцаря Петр фон Иммотант, из знатного и богатого рода Иммотантов, славящегося своим консерватизмом и преданностью старинным обычаям. Петр возвращался домой из столицы, где проходил посвящение. Теперь он пятьдесят третий рыцарь Второго Внешнего Полка Короны, то есть, если война - он в первых рядах, а пока мир - прозябать ему в родовом имение. "А чего отец хотел? Личный Гвардейский Полк Его Величества? Так это надо в столице жить, образование соответствующее иметь! А я? Домашнее воспитание, что тут говорить!" Рыцарь невесело усмехнулся. "Но с другой стороны, коротать век с моими родственничками... Заниматься хозяйством и слушать насмешки... Я же с ума сойду от скуки!" Петр поймал себя на неподобающих мыслях и недостойном рыцаря унынии. Его лицо омрачилось, безмятежная отстраненность сменилась глубокой задумчивостью. "Нет-нет! Это положительно невозможно!.. Может стать странствующим рыцарем как дедушка? Хм... Вообще-то неплохо!" Он вспомнил, как еще мальчишкой с восторгом слушал дедушкины истории, которые тот по вечерам рассказывал у камина...
Дедушка усмехается, морщины лучиками собираются в уголках глаз, губ, и все лицо его словно озаряется солнцем, от чего становится еще добрее и милее.
- Какую сказку, внучек?
- Про то, как ты был рыцарем, - охотно перечисляет внук, - и как воевал, и как совершал подвиги...
- Это не сказки! - серьезно возражает дед, но все его лицо смеется, - это быль, это история.
- Тогда, дедушка, расскажи историю!
- Ах ты, маленький проказник! Ладно, расскажу!
Дедушка садится в свое любимое кресло перед камином и набивает трубку. Петя залезает с ногами на сиденье и готовится слушать. Дедушка, как всегда, не спешит.
- Петя, а рассказывал ли я когда-нибудь историю об упырице из села Комарино?
- Нет, дедушка, ни разу! - с сияющими глазами говорит внук.
- Ну, слушай...
Дедушка раскуривает трубку, клубы дыма поднимаются к потолку.
- Однажды я проездом был в селе Комарино. Это маленькое село на реке Бороне, и комаров там, кстати, действительно много. Был уже вечер, и я решил остановиться в местном трактире на ночлег. Там ко мне подошел местный староста, и, дрожа, поведал мне, что завелось у них чудище страшенное, по ночам летает, людей пугает да кровь выпивает...
Дедушка рассказывает спокойно, без подвываний и клацанья зубами, как любят делать деревенские сказители, но Пете все равно становится жутко. Дедушка смотрит в огонь и в глазах у него проносятся воспоминания.
- Я был утомлён и сразу сказал, что разберусь со всеми проблемами завтра. Но староста стал слезно умолять меня, сулить мне несметные сокровища в размере ста златых (это мне-то, потомственному дворянину). В общем, просил разобраться с чудищем как можно скорее. Я был молод и не смог устоять. Не думай, что я польстился на деньги, но с тягой к приключениям трудно бороться, особенно когда тебе всего-то двадцать семь. Я отправился на кладбище...
- Ночью?! - в ужасе прошептал Петя.
- Ночью. Староста сказал, что днем кровопийца спит в одном из склепов, а ночью вылетает охотиться. Я должен был ее подстеречь... И вот я иду по кладбищу, светит луна, покосившиеся могильные плиты отбрасывают причудливые тени. Шуршит трава под сапогами, звенит кольчуга, ладонь уверенно сжимает рукоять меча. Я замечаю, что плита, закрывающая вход в фамильный склеп каких-то местных аристократов, неплотно затворена. Я собрал все силы и, упершись в холодный камень, отвалил плиту в сторону. Она тяжело рухнула в траву, всполошив ночных насекомых, знаковых для села. Тоже кровопийцы, хотя и поменьше будут... Хм, я отвлекся... Итак, я стал спускаться по каменным ступеням. И тут...
И тут дверь комнаты отворилась. На пороге стояла леди Элизабет, мать Петра фон Иммотанта. Ее глаза гневно сверкали, взгляд был устремлен на дедушку. Петя съежился - он знал, что маме не нравятся дедушкины истории. Назревал очередной скандал.
- И тут, - как ни в чем не бывало, продолжал дедушка, - Серый Волк говорит Младшему Поросенку: "Выходи, маленький поросенок, из дому!" А Поросенок отвечает дрожащим голосом: "Нет, не выйду - ты меня съешь!"
Петя был озадачен таким поворотом сюжета, но, увидев, как хитро подмигивает ему дедушка, он понял, что это спектакль для мамы, и решил подыграть.
- Серый Волк набрал в грудь побольше воздуха...
Тут вмешалась мама:
- Александр, - ледяным тоном начала она, - Вы опять за свое? Опять рассказываете ребенку про свою кошмарную молодость? В деталях, да? А потом мальчик плохо спит, кричит во сне! А Вас это не касается, что ли?!
Дедушка молча слушал этот монолог, чем еще больше раздражал маму. Она говорила все громче, откровенно провоцируя его на скандал.
- Я не понимаю, о чем Вы думаете! Вы калечите его неокрепшую психику! Вы понимаете, что из него вырастет? Нервный, психованный тип с дергающимся глазом, боящийся собственной тени! Кхе-кхе... Да к тому же курите свой вонючий табак, кхе-кхе... Совсем не заботитесь о здоровье Пети, ни о психическом, ни о телесном... Кхе-кхе!.. Что Вы молчите? Скажете, неправда?! Или стало стыдно? Стыдно, а?!
- Нет, Элизабет, не стыдно, - равнодушно ответил Александр.
- Да как Вы смеете... - задохнулась от возмущения леди Элизабет.
- Послушайте-ка, что я Вам скажу, - перебил ее дедушка, - Петр - мужчина, будущий воин, сомневаюсь, что его так просто напугать. К тому же сегодня (и Вы сами это прекрасно слышали, не отрицайте) я рассказывал Пете не историю из "кошмарной молодости", а простую сказку. Можно подумать, Вы сами ее никогда не слышали!
- Я имею благородное дворянское воспитание! И сказки мне рассказывали совершенно другие.
- Какие? Про прекрасных дам, ужасных чудищ, злых колдунов и рыцаря на белом коне? - дедушка сделал особенное удаление на рыцаря.
- Да... - уже не так уверенно отвечала мать.
- А разве не об этом мои истории? Вся разница лишь в том, что они правдивые.
- В моих сказках не было этой ужасной детальности! - Элизабет схватилась за последнюю возможность переспорить дедушку.
- А в моих нет бесполезной романтики!
- Романтика не бесполезна! Она развивает душу, воспитывает нравственность...
- Вы преувеличиваете.
- Ничуть!
- Просто я оценил Вашу нравственность и Ваше воспитание. Например, то, как Вы разговариваете со старшим в роду, тем более со своим свекром.
- Кто бы говорил о нравственности! - неожиданно рассердилась мать. - Вы бросили семью, дом, погнавшись за пустой мечтой! Вы...
- Элизабет! - резко перебил дедушка.
Он выглядел напуганным: лицо его побелело, расширенными зрачками он пристально смотрел на мать. Леди Элизабет поняла, что сказала лишнее. Маленький Петя, о присутствии которого в пылу ссоры забыла мать, испуганно переводил взгляд с одного взрослого на другого. Дедушка тихо сказал:
- А ведь недавно Вы говорили о ранимости детской психики.
- Поговорим об этом завтра, - уже спокойно ответила мать.
- Завтра, - эхом откликнулся Александр.
Мать пожелала дедушке доброго сна, сказала Пете, чтобы не задерживался, и вышла, шурша платьем, из комнаты. Дедушка проводил ее задумчивым грустным взглядом.
Долгое время царила тишина. Дедушка курил, глядя в огонь, но сознание его было в это время где-то очень далеко, в дебрях воспоминаний. Петя не смел нарушить эти раздумья ни словом, ни движеньем. Наконец, он не выдержал и тихонько позвал дедушку.
- А, что? - встрепенулся он, - А, Петя, я и забыл о тебе, прости старика!
Дедушка светло улыбнулся и провел ладонью по взъерошенным детским волосам. Он искренне любил своего внука и хотел воспитать из него настоящего рыцаря. Леди Элизабет постоянно мешала ему, а его собственный сын Николай ни чем помочь не мог, да и не хотел, и вообще был для Александра полным разочарованием.
- Дедушка, а что было дальше? - робко спросил Петя.
- Дальше? - удивленно переспросил дедушка. Он явно уже и забыл, из-за чего поссорился с леди Элизабет, - Ты о чем?
- Ну, ты рассказывал, что стал спускаться в склеп...
- А, ты про это! - дедушка хлопнул себя по лбу. Через секунду улыбка уже сошла с его лица, - Знаешь, я как то не в настроение рассказывать истории после разговора с твоей мамой. Давай я закончу завтра, хорошо?
Петя погрустнел:
- Жалко. Тогда доброго сна, дедушка!
- Доброго сна, внучек!
Петя направился к дверям. На пороге он остановился и, оглянувшись, спросил:
- Дедушка, все же скажи: ты победил упырицу?
- Конечно, победил! Иначе я бы с тобой сейчас не разговаривал!
Петя улыбнулся и побежал вниз по лестнице. Дедушка посмотрел на пляшущий огонь и задумчиво произнес:
- Победил. Хотя и не совсем!
Но этих слов Петя уже не слышал.
Глава II
- Господарь рыцарь! Слышите, господарь рыцарь! - голос Миколы, сельского старосты, вырвал Петра из задумчивости. Погрузившись в пучину воспоминаний, он не заметил, как въехал в Чистоплюево, большое и аккуратное село, игравшее роль районного центра: здесь устраивались ярмарки, собирались налоги, сюда же поступали различные жалобы на неурожай, засуху, наводнение, пожары, ураганы, а так же на произвол нежити и жити. Другими словами, это были причины, по которым налоги можно было не платить. Миколе, как администратору (именно так называлась его должность, чем Микола страшно гордился), следовало всё это превеличайшее множество проблем решать, и, видимо, именно этим он сейчас занимался. К счастью, Микола от природы был наделен тем самым управленческим умом, что так нужен в его деле; к тому же он имел свою выгоду, так что налоги в барскую казну поступали исправно.
Внешне Микола старался полностью соответствовать своей дожности, и у него это успешно получалось. Всегда причесан, чисто одет, с русой с проседью бородкой клинышком, с уже заметным брюшком и большим морщинистым лбом мыслителя, он представлял собой идеал приказчика. Его солидный вид не раз сбивал с толку морально неподготовленных просителей. Единственным его недостатком была близорукость, однако он нашел выход. Микола заказал в городе очки: большие, с круглыми линзами, в позолоченной оправе. Он всегда носил их с собой и даже завел привычку в разговоре делать акцент на значительных фразах, поправляя их указательным пальцем.
Вот и сейчас Микола пристально смотрел на Петра сквозь толстое стекло. Он пытался вспомнить и явно не узнавал молодого барина, и от напряженной умственной деятельности глубокие морщины пролегли по его лбу.
- Крепкого здравия, господарь рыцарь! - вежливо поприветствовал Петра Микола и поклонился.
- Спасибо, Микола, - кивнул Петр и добавил - Разве ты меня не узнаешь?
Микола вынул из кармана красный шелковый платок, протер блестящую на солнце лысину и полную потную шею, пробормотал что-то про жару, снял очки, подышал на стекла, потер их тем же платком и спрятал его в карман, потом водрузил очки на переносицу и, сощурясь, снова поглядел на молодого рыцаря. Петр с интересом наблюдал за его манипуляциями. Вдруг администратор расплылся в широкой улыбке и радостно воскликнул:
- А-а, молодой господарь фон Иммотант! Очень рад вас видеть! Вы по делу али проездом?
- Я из столицы, возвращаюсь домой и решил проведать лучшее из владений, - Петр напустил шутливо-серьезное выражение, - Все ли в порядке?
- Слава Пресвятейшему, все идет отлично.
- Так прямо не на что и не жалуются?
- Ну, как же! - Микола усмехнулся, - Жалуются, конечно, как без этого! Вот, пожалуйста, сегодня из Запамятовки поступила.
Микола достал из кармана мятую берестяную грамоту, развернул ее и, поправив очки, с выражением стал читать:
- "Мы, обитатели деревни Запамятовки, имеем желание сообщить од... ад... адмяне..." Тьфу ты, - Микола недовольно сморщил нос, задетый за живое неграмотностью писаря, - "...сообщить администратору, что завелось в руинах замка проклятого, что на холме середнем, как за речку перейдешь, так по дороге на десницу ворочай и до камня указательного ходи, потом крюком по дороге. Только сразу на гору не лезь, ибо лестница там хлипка и шатка, и погибель раньше срока весьма! Завелось чудище жуткое, как только земля не разверзлась под ним! Только ущерба от него пока нема, но души тревожит у народа весьма, поскольку завывает поганое весьма! Убоялись мы, что (упаси Светлоликий!) вылезет погань из норы и пойдет людишек жрать, убоялись весьма, и о боязни своей в сей грамоте и доносим. Просим меры принять, ибо работать тяжко и хлеб не родится, так что недоимки велики будут весьма, хотя в сим не виноваты. Так что пришлите нам дюжих молодцов оружно, али лыцаря конного, что лучше будет весьма! Только енквизитора не присылайте, ибо поп учен весьма, но против нежити с молитвой ходить дурь, ибо тупа она и словес священных не понимает и кары высшей не страшится! Под сим подписался: староста Макар. Начертано лета 1679 от Истинных Словес писарем Матвеем."
Микола закончил чтение и, свернув творение полуграмотного писаря, обожающего слово "весьма", сунул сей документ в карман. Петр сказал:
- А говорил ничего! Что ты делать теперь будешь?
- Да вот давеча рыцаря, ну, то бишь вас, увидел, думал попросить, а сейчас неудобно как-то - все-таки господарь! - Микола смутился.
- Не волнуйся, Микола, - пафосно начал Петр, - кроме того, что я твой господарь, я еще и рыцарь! Долг обязывает меня помогать людям. И я исполню данную мной клятву! А так как я твой господарь, я сделаю это совершенно бесплатно!
Глаза молодого рыцаря сияли в предвкушение первого подвига. И, взяв из рук счастливого администратора грамоту, Петр ударил пятками по бокам лошади и направился по пыльной дороге, освещенный заходящим солнцем, лучи которого путались в его русых волосах и играли на доспехах, в сторону трактира, поскольку хорошо знал из дедушкиных рассказов, что идти на подвиг голодным и усталым глупо и безрассудно, тем более, если до подвига полдня пути.
***
Пете так и не удалось дослушать дедушкиной истории. На следующий день мать позвала его к себе и серьезным тоном сообщила, что теперь она лично будет читать ему правильные сказки по вечерам. Сказки она брала из Большой Книги Пристойных Сказаний, рекомендованной Департаментом Здоровья и Воспитания. Все "пристойные сказания" были пресными, однообразными и ужасно скучными. Петя грустил, вспоминая дедушкины истории, и слушал мать вполуха, чем доводил ее до бешенства. Она кричала, что он ее не ценит, называла его неблагодарным баловником, кидалась Большой Книгой и требовала, чтобы Петя рассказывал сказки наизусть. К счастью, Петя быстро усвоил принцип построения всех сказок, и пересказывать их не составляло большого труда.
Одна сказка особенно запомнилась Пете. Ее мать прочитала одной из первых, и не забитая однообразием детская память жадно и прочно впитала ее, и, спустя много лет, Петя помнил ее так же свежо и ясно, как сразу после прочтения. Он не заметил, какое влияние оказала на него эта сказка; но сказка стала Мечтой, тихой и ненавязчивой, какой и должна быть истинная Мечта. Такая Мечта, неосознанная и притом чистая и ясная, должна быть у каждого человека. Конечно, человек еще много чего желает, но, хотя ему и кажется, что это и есть мечты, он глубоко заблуждается: это лишь желания, желания, двигающие человека вперед, но после осуществления приносящие скоротечное счастье, затем легкое разочарование и быстро заменяемые другими такими же. Мечта лучше; хотя она почти несбыточна, результат ее во стократ превосходит результат любого желания: он приносит неземное счастье, покой, блаженство, Рай.
Мечта незаменима, она одна на всю жизнь, более того, она - смысл жизни, после ее воплощения следует земной покой, затем смерть мирская, но смерть эта лишь поможет прийти к новой жизни, к новой Мечте. При всем вышесказанном Мечта осуществима, хотя шанс на успех весьма мал. Это не мечта о чем-то невероятном, как мечта воина стать известным поэтом, или мечта крестьянина найти клад и жить безбедно и лениво до смерти. Исполнение такой мечты невозможно, и каждый осознает это, и поэтому воин никогда не возьмет в руки пера, а крестьянин не будет рыть под каждым деревом. К Мечте ведет Судьба и надо следовать ей и не мешать.
Вообще вся наша жизнь лишь движение вперед к Мечте. Часто человек думает, что его Мечта сбылась, но это лишь обман, иллюзия, ведь человек не знает своей Мечты и не может знать точно, сбылась она или нет. Такая ситуация может сбить с истинного пути и даже погубить. Истинную сущность Мечты человек полностью познает в момент исполнения, никак не раньше. Петр всегда думал, что его мечта - стать рыцарем, но он ошибался: его Мечта была другой...
***
Свою Мечту Петя впервые услышал одним осенним вечером, когда за окном дует, свищет ветер, дождь хлещет тугими струями по стеклу, а дома так тепло, так сонно и уютно, что, кажется, нельзя и желать чего-то лучшего. Таким вечером можно сидеть у камина, пить горячий чай и вести неторопливую степенную беседу о прошлом, ни в коем случае не о будущем: будущее - это волнение, заботы, события; такой вечер не для них. А можно таким вечером забраться на чердак старого замка, сидеть в полумраке у свечи, слушая вечер, и в одиночестве представлять картины старого, былого, выдуманного и нет. Пусть тени пляшут по углам, пусть чудится по сторонам то лица, то фигуры, и раздаются шорохи, стоны, шепот, плач и смех. Такой вечер для сказок, преданий, историй, для призраков, для мистики, для всего необъяснимого и чудесного, что только есть на свете.
Именно в такой вечер Петя, тихо притворив дверь, вошел в малую гостиную. Мама сидела в кресле и сосредоточенно листала книгу. Обложка была новая - книгу только вчера привезли. Ее леди Элизабет порекомендовала подруга, леди Элеонора. В сопутствующем письме она называла сборник "лучшим собранием романтических рыцарских сказаний". Она также указала на ту сказку, которая, по ее мнению, была эталоном историй про рыцарей и которая должна была доказать Пете, что все пристойные сказания ничуть не хуже и даже лучше дедушкиных историй. Для леди Элизабет это была наиболее значимая задача. Развитие внутреннего мира Пети, его душевных качеств она решила взять в свои руки, так как боялась, что общение с дедушкой превратит мальчика в грубого вояку. Другое будущее готовила ему Элизабет: она хотела воспитать из Пети настоящего светского человека, кавалера Пьера фон Иммотант, а не Петра Иммотанта, рыцаря Чего-Нибудь-Там. В глубине души она мечтала о Пьере-писателе или поэте, ну, или художнике. Однако Петю не интересовали ни стихосложение, ни живопись, ни геральдика, он засыпал на уроках хороших манер и генеалогии. Зато он тянулся к дедушке и ко всему, связанному с рыцарством. Элизабет чувствовала, что теряет своего Петю и ничего с этим поделать не может...
Петя присел на жесткий стул рядом с матерью. Элизабет считала, что комфорт расслабляет и отвлекает внимание, и смысл сказки будет понят не полностью. Она, наконец, нашла нужную сказку и принялась читать:
- "Сказание о Рыцаре Чарльзе и Прекрасной Даме.
В древние времена жил на свете Рыцарь Чарльз. Был он храбр как лев, силен как тигр, быстр как гепард и ловок как ягуар. Все было у Чарльза в избытке: и денег - златые горы, и земли - от моря до моря. Но не было лишь Прекрасной Дамы.
И вот однажды собрался Рыцарь и отправился бродить по белу свету, подвиги совершать да красавиц выручать, может и жена подходящая найдется. Ехал год, ехал два, ехал пять лет: десять широких рек переплыл, десять высоких гор покорил, десять дремучих лесов прошел, десять великих городов посетил. Совершил много славных подвигов, но Прекрасной Дамы так и не нашел.
И вот пришел рыцарь к гадалке и стал просить совета. "Подскажи, говорит, как мне быть. Вот уж пять лет брожу по свету: десять широких рек переплыл, десять высоких гор покорил, десять дремучих лесов прошел, десять великих городов посетил. И все эти пять лет ищу я Прекрасную Даму и не могу найти. Может, ты знаешь, где мне ее искать?" Отвечает гадалка: "Знаю я, где Прекрасную Даму искать. Покажу я тебе". Взяла ведьма шар хрустальный, да свечу красную, да траву волшебную, да воду серебряную. Омыла шар в воде серебряной, зажгла о свечу траву колдовскую, да подвесила шар на дыму. Крутится шар, вертится, а колдунья приговаривает: "Шибче, шибче шар крутись! Оком ясным нам явись! Я тебя водой умыла, дымом, чадом окурила и тебя заворожила: покажи же поскорей златокрылых лебедей, да чудесную страну, да далекую луну! Только как ты не кружи, Чудо-Даму покажи!" Сияет шар, вертится, и видит в нем рыцарь то города чужие, то леса густые, то корабли морские, то небеса высокие. А потом предстала перед его глазами Дама, красоты неописуемой. "Вот твоя мечта!", сказала ведьма, "А живет она далеко-далеко, за широкими лугами, за синими морями, за дремучими лесами, за высокими горами. Сидит она на самой верхушке самой высокой башни на белом свете. И охраняет ее покой страшное чудище Анацефал. Кто убьет его, тот и будет Прекрасной Даме мужем".
Щедро вознаградил колдунью рыцарь Чарльз. А сам направился в храм Светлоликого Покровителя нашего: молился об удачном свершении подвига великого, да о легком пути, да каялся, что связал себя с темным искусством чародейским. Потом собрался в дальнюю дорогу, попрощался с родными, друзьями и ушел.
Шел он еще год, да еще два, да еще пять: опять десять широких рек переплыл, опять десять высоких гор покорил, опять десять дремучих лесов прошел, опять десять великих городов посетил. Так дошел он до самой высокой башни на свете. Только подошел к ней, как выскочило чудище огромное и страшенное словно дьявол: рот на брюхе до ушей, уши на груди, глаза на ушах, на каждом по три пары. Заревел монстр страшным голосом, будто сотня китов разом в трубы дунуло, заревел да и кинулся на Чарльза. Не испугался Чарльз, схватил меч, да и посек чудо-юдо проклятое на мелкие части.
Потом зашел он в башню, поднялся по лестнице из трехсот да тридцати да трех ступенек, поднялся и вошел в светлицу. А в светлице Дама сидит - краше не бывает! И кинулась она ему в объятья, и поцеловала его в уста сахарные, и упали они на мягкое ложе..."
Тут внезапно рассказ прервался. Леди Элизабет покраснела как маков цвет, она быстро взглянула на сына, ожидающего продолжения сказки.
- А дальше что? - нетерпеливо воскликнул Петя.
- А дальше они жили долго и счастливо, - скороговоркой выпалила мать и захлопнула книгу, - А теперь пора спать!
На следующий день новая интересная книжка куда-то исчезла, и Петя ее больше никогда не видел.
Глава III
Трактир обдал вошедшего Петра веселым шумом и ароматным жаром. Просторный и светлый, он каждый день был полон народу, особенно сейчас, около семи вечера. К этому времени заканчивались работы, закрывались мелкие мастерские и лавочки. Их хозяева направлялись в трактир: обсудить прошедший день, похвалиться успехами перед товарищами, перемыть косточки конкурентам. Приходили охотники, рассказывали свои байки всем желающим. Между столами сновали туда-сюда личности без определенных занятий, подсаживались то к одной компании, то к другой, разносили сплетни. Часто видели в трактире Свободное Братство Равных: компанию веселых, вечно подвыпивших молодых людей, шатающихся бесцельно по округе и вечно дискутирующих на одну и ту же тему: быть революции или не быть. Точно никто из них не знал, что такое революция как ее делают, но все были уверены, что после ее свершения наступят лучшие времена.
Трактир всегда был пристанищем для проезжающих путешественников. В тот день здесь было два заметных гостя: уже знакомый нам рыцарь Петр и инквизитор Карл. Карл прибыл часом раньше, и уже долго развлекал общественность своими рассуждениями.
- Вы только послушайте, братья мои, - вещал он своим громким голосом, - вы только послушайте, что в мире делается! Нежить по свету свободно разгуливает, уже среди бела дня увидеть можно. Люди дрожью дрожат, сделать ничего не могут, так как и не знают, как он оной погани, прости Господи, обороняться! И к кому они идут за помощью?! Разве в церковь, разве к ногам Господа нашего? Нет! Они идут к магу, к тому же служителю Темноликого, коим нежить всякая и является! Он их оберет до нитки, а потом еще и помочь не сумеет, скажет "Не судьба!" и ищи его в чистом поле! Раньше хоть за ними следили, колдовать запрещали, а теперь? Королевский указ, каждый маг может делать, что хочет, мы ему не указ более! У них теперь даже Гильдия есть, как у любого ремесленника, будто они честные труженики! Ну, скажите мне, как это называется?!
- Прогресс! - воскликнул один из "равных", поднимая вверх полную кружку.
- Разврат! - отрезал инквизитор, - это называется разврат! Запомните, молодой человек, если в горе люди отворачиваются от Бога, то и в счастье они к Темному припадут. Тогда нам, служителям церкви, конец придет! Будем прятаться по подвалам, а в нас будут лететь камни и хула! Будем гореть на кострах, как мракобесы, но не отречемся от своего Господа, ибо непоколебимы мы в своей вере!
- Ва-а-аще непокобелимы! - протянул "равный", и все братство расхохоталось.
- Попридержите свой язык, молодой человек, - вскинулся Карл, - если сами ничего не понимаете, то послушайте других и поучитесь у них!.. Так вот, когда последний из нас, правоверных, умрет смертью мученика, падет на землю мрак великий, и восторжествует Темноликий и нежить, и нечистый будет человеком погонять как скотом. И возопят несчастные люди, но отвернется от них Господь, и сгорят они все в огне грехов своих...
- Кончай байки травить, святой отец, - снова влез нахальный "равный", - у меня от твоего религиозного бреда уши в трубочку сворачиваются!
- Молодой человек, вы опять позволяете себе неподобающие высказывания, и я делаю вам последнее предупреждение. В следующий раз мне придется принять иные меры, - тихо произнес инквизитор.
- Говорить всякий может, - вдруг влез в разговор сидевший в углу крестьянин. Это был глава делегации из Запамятовки. - А ты на деле лучше докажи.
- Докажу! Мое призвание я никогда не забуду! Я же дал клятву! - инквизитор был явно оскорблен сомнениями.
- Не-е, все равно лучше лыцаря против нежити никого нет! - упрямо твердил крестьянин.
- Рыцарь! - фыркнул Карл, - Все эти рыцари и гроша ломаного не стоят по сравнению со служителями Божьими!
- Позвольте, сударь! - вскочил Петр, - Почему это?!
- Потому что, господарь рыцарь, инквизитор никогда ничего не делает необдуманно! Он хорошо образован и знает о проявлениях Тьмы гораздо больше, чем любой из рыцарей! Вот вы можете отличить упыря от вампира?
- По мне это не имеет значения! Что тут думать: хватай меч и руби!
- Вы сами видели, судари, какое у нас просвещенное дворянское сословие, - презрительно улыбаясь, заметил инквизитор, - А между тем упырь и вампир - абсолютно разные создания. Упырь - это кровососущий мертвец, опасен в темное время суток, особенно в магическую ночь. Упыря легко отличить по внешним признакам: запаху, звукам, внешности. Убить можно, отделив голову от туловища. Боится огня и серебра. Вампира же вычислить очень сложно, особенно сытого. Он так похож на человека, что даже опытный охотник может попасть в ловушку. К тому же...
- Заткнись, поп, - прервал лекцию "равный", - ты портишь мне аппетит! И зачем ты нам это рассказываешь? Мы и так поняли, что ты книжный за....т!
Вся компания "равных" расхохоталась. Карл, побагровев от гнева, встал и направился к их столу.
- Я вас предупреждал, молодой человек, - с ненавистью произнес он и вдруг с криком "Прости, Господи!" влепил нахалу кулаком по лицу.
Неугомонный "равный" полетел на пол. Его товарищи кинулись на инквизитора. Тот в одиночку раздавал увесистые тумаки, и то и дело слышались крики, и кто-нибудь из братства вылетал из драки, но силы были неравны. Петр кинулся на помощь инквизитору. Для начала он разбил о чью-то бритую голову глиняный кувшин. Голова тут же нырнула вниз, вдогонку за туловищем. Тут кто-то зарядил ему в живот. Петр охнул и в слепую дал сдачи. Ему добавили сзади по почкам. Тогда рыцарь, не медля, вытащил из-за пояса тяжелые латные рукавицы и стал орудовать ими как плетью. Звенела сталь, охали и ахали "равные", сосредоточено дрался инквизитор...
Когда враг был повержен и со стонами расползался по сторонам, запыхавшиеся союзники взглянули друг на друга.
- Спасибо, сударь, - произнес инквизитор, - Один я бы не справился. Скажите, зачем вы мне помогли?
- Хотел дослушать лекцию, - серьезно ответил Петр.
В это время послышался голос из-под стола:
- Слышь, Митька! Ты говорил, поп драться не умеет. А этот глянь, как машет!
- Все равно, супротив нежити лучше лыцарь! - упрямо отвечал другой голос.
- А кого упокоить-то надо? - Карл, нагнувшись, заглянул под стол.
- А черт его знает, отче! Ты лучше у Миколы спроси, старосты местного. Мы ему жалобу написали.
- Не волнуйтесь, судари, - торжественно произнес Петр, - Я уже взялся за решение вашей проблемы.
- Позвольте, сударь, а как же моя клятва? - возмутился инквизитор, - Я же дал обет помогать людям бороться со злом!
- Дело в том, что я тоже дал такую же клятву. Я не могу отказаться.
- В таком случае вы можете сделать это вместе, - произнес вылезший крестьянин.
- Прекрасная идея! - воскликнул инквизитор, - Вы согласны?
- Да, ваше святейшество.
- Зовите меня Карл, - инквизитор протянул Петру руку.
- Тогда я - Петр, - улыбаясь, ответил рыцарь. Инквизитор был явно ему симпатичен, несмотря на резкие высказывания в сторону рыцарства.
Карл огляделся по сторонам: перевернутые столы, сломанные стулья, разбитая посуда.
- Скажите, Петр, а как у вас с финансами? Я имею в виду наличными.
- Ну-у...
- Понятно. Тогда мне кажется, что нам пора...
Тут в дверях кухни появилась хозяйка - представительная дама невероятных размеров в белом в синий горошек переднике и таком же чепчике. Из-за ее спины выглядывал казавшийся маленьким на ее фоне трактирщик. Дама оглядела помещение и глубоким голосом протянула:
- Та-ак-с, и что это тут такое, а? Ну, как обычно! Напились, наелись, подрались, все поломали... А платить, платить кто будет?!
Рыцарь и инквизитор переглянулись и, махнув рукой на приходящих в себя "равных", хором крикнули:
- Они!
И выскочили во двор.
***
Утренний туман легким занавесом висел над покрытым клевером лугом. Мягкие лучи рассветного солнца окрашивали его в нежно розовый цвет. Свежий ветерок осторожно перебирал сонную листву, будто настраивающий струны музыкант, проверяющий чистоту звука. Певчие птицы виртуозно исполняли партию скрипок в увертюре к новому дню. Веселый ручеек клавесином звенел по камням, вдалеке геликоном ревел бык... Природа просыпалась под музыку Величайшего Композитора.
По пустой дороге неспешно ехали два всадника. Один - молодой рыцарь в блестящей кольчуге, с веселым взором и льняными волосами, в которых запутались сухие травинки. Второй - служитель Церкви, инквизитор, лет пятидесяти, с коротко стриженными черными с проседью волосами, с проницательными серыми глазами, внимательно оглядывающие придорожные кусты и канавы. Оба были хорошо вооружены: у рыцаря в ножнах покоился меч со смещенным к середине клинка центром тяжести - такой подходит и для конной атаки, и для фехтования; к седлу инквизитора был приторочен шестопер, с гравировкой "Прости, Господи!" на рукояти. Спутники вели размеренную и спокойную дорожную беседу.
- Чудесная сегодня погода! Не правда ли, Петр?
- Вы совершенно правы, Карл. Прекрасное утро, достойное начало новому дню. Надеюсь, он будет таким же.
- О да, это было бы весьма кстати! Тем более что у нас запланированы великие деяния, а именно очищение земли от нечисти. Но об этом позже, а сейчас... Только посмотрите: травка зеленеет, птички поют, солнышко греет... Даже петь захотелось!
- Так спойте что-нибудь, отче!
- Нет, Петр, я стесняюсь... Да и песен я подходящих не знаю...
- Ну, хоть что знаете!
- Ладно. Только, чур, не смейтесь.
- Что вы, ни в коем случае!
Карл прокашлялся и могучим басом затянул:
- In nomine Domine,
In nomine Domine,
In nomine Domine,
Et omniа sanctum...
Теперь ваша очередь, Петр.
- Конечно. Только скажите, что это было?
- Это инквизиторский гимн. С ним на устах мы идем в бой, совершаем добрые дела, проповедуем и так далее.
- Да, действительно, не совсем к настроению. Но поете вы очень хорошо, красиво, чисто.
- Спасибо, Петр...
- Так, теперь я. Народная рыцарская песня "Арина" - шутливо поклонился Петр:
Созревали яблоки и дыни,
Приплыли заморские купцы.
Выходила из дворца Арина
Выходила в царские сады.
Чистый, звонкий тенор молодого рыцаря разливался в утреннем воздухе, бежал впереди всадников по дороге, эхом отдавался в высоких кронах деревьев, чудесным образом гармонично сочетаясь с музыкой Природы.
Выходила, песню заводила
Про лихого молодца-орла,
Про того, которого любила,
Про того, которого ждала...
Тут всадники подъехали толи к широкому ручью, толи к мелкой речушке - нельзя было сказать точно. Между тем через речку (будем считать, что это была все-таки речка - как-никак единственный водоем в округе) через речку был перекинут основательный мост, на котором красовалась табличка: "Построено лета 1677 по указу администратора Миколая Степанидовича". Чуть ниже была прибита другая: "Памятник архитектуры. С 1678 лета по указу администратора Миколая Степанидовича. Охраняется государством". В слове "охраняется" букву "а" кто-то исправил на "е", наглядно продемонстрировав качество защиты.
- Во дает! - усмехнулся Петр - Микола себе при жизни уже памятники ставит!
- Не совсем так, - поправил рыцаря Карл, - Микола, конечно, честолюбив, но не настолько. Я был здесь год назад и знаю в чем дело. Просто в 1676 году паводком разрушило старый мост. Крестьяне Запамятовки обрадовались: налог "натурпродуктом" можно было не везти. Узнавший об этом Микола решил построить новый надежный мост, что и было сделано. Однако в прошлом году он обнаружил, что перила у моста поломаны, а доски почти все пропали. Так местные жители бастовали против улучшений в инфраструктуре. Мост, естественно, отремонтировали, а, чтобы впредь неповадно было портить общественное имущество, присвоили мосту статус памятника. Вот так.
- Здорово! Хитро придумано, молодец, Микола! Однако надо двигаться дальше.
- Вы правы. Что там, в грамоте говорится?
- "...как за речку перейдешь, так по дороге на десницу ворочай..." Это, ээ, направо получается, что ли?
- Именно так. Направо к замку, а налево, значит, к деревне, - сказал Карл и потянул левый повод.
- Куда Вы?! - недоуменно воскликнул Петр, - ведь замок в той стороне!
- Я знаю, - терпеливо отвечал инквизитор, - но мы же еще не подготовились к битве. Нужно опросить местных жителей, разузнать побольше о противнике, выработать стратегию и тогда уже идти в бой.
- Да что узнавать, Карл! Вы же сами слышали, они понятия не имеют, что у них там, в замке, сидит.
- Ну, это они не знают! Я же, опираясь на свой многолетний опыт и знания, смогу определить, с чем нам предстоит столкнуться.
- Разберемся на месте! Нечего время терять!
- О, молодость! Нетерпеливость и неосмотрительность, вот что тебя характеризует! Ладно, молодой человек, я вам уступлю ("Дорогу молодым!", как говорят эти, прости Господи, идиоты-"равные"), я вам уступлю, но это в последний раз.
Некоторое время ехали молча. Первым заговорил Карл:
- Не обижайтесь на меня, Петр. Я просто своими глазами видел пример ужасной неосмотрительности и ее последствий. Давайте я вам расскажу про этот случай, а дальше вы уже сами решайте.
Глава IV
Это было очень давно, около тридцати лет назад. Я тогда только начинал свой путь, был молод, решителен, полон энергии, совсем как вы. Это потом жизнь научит меня, что надо делать все обдуманно, взвесив все pro et contra, не лезть на рожон. К счастью, Господь уберег меня от рискованных шагов и объяснил мне всю ценность холодного расчета. Наглядно, скажу я вам, объяснил, с примерами...
В тот раз я, как обычно во время своих странствий, остановился на ночлег в сельском трактире. Село лежало в небольшой ложбинке, в стороне от главной дороги, поэтому постояльцев было немного. Но один сразу бросился мне в глаза. Это был странствующий рыцарь. Я заметил, что на щите у него вместо герба был нарисован Черный Квадрат - символ Инкогнито. Рыцарь был уже немолодой, лет под сорок, и какой печальный был у него вид! Волосы будто покрыты паутиной, так причудливо легла седина. Спина ссутулена, голова опущена, нездорового пепельного цвета губы плотно сжаты. И главное - глаза. Я никогда не видел более грустных глаз: прекрасного небесно-голубого цвета, они были подернуты серой туманной дымкой, как будто запылившиеся стекла - так и хочется их протереть, очистить от слоя душной пыли, чтобы можно было снова взглянуть через них на чистое высокое небо...
Было видно, что у человека тяжело на душе. Я в те времена был вдохновлен наставлениями моих учителей о том, что такому человеку нужно помочь, что с ним обязательно нужно завести разговор, дать возможность выговориться и посоветовать наилучший, то есть наиболее праведный, вариант решения. И надо сделать это именно служителю Церкви, который один только может направить несчастного в правильном направлении. И я (о, молодость!) решил взять на себя эту нелегкую задачу.
За его столом было свободное место. Я подошел и, спросившись, присел:
- Да прибудет с тобой Светлоликий, брат! - сказал я ему.
- Светлоликий уже давно отвернулся от меня, - вздохнув, хмуро отвечал мне рыцарь.
- Нельзя так говорить, брат! - воскликнул я - Господь милостив, Он никогда не бросит в беде своего раба.
- Не такого грешника, как я, - возразил он.
- Неправда, брат! Ты плохо знаешь Истинные Словеса. Сказано: "Ежели грешник раскаялся, то прощу ему все грехи и верну его к праведникам". Господь все поймет, все простит.
- Сомневаюсь, что Ему охота со мной морочиться...
- Ты опять неправ! Сказано: "От одного раскаявшегося грешника радость на небесах больше, чем от ста новых праведников". Все готов Пресвятейший принять, все простить, только покайся.
- Как мне Ему все свое горе-то передать? Личную встречу Ему назначить?! - горьким сарказмом были насквозь пропитаны его слова. Это граничило с богохульством, но я знал, что нельзя указывать на это, иначе я все испорчу.
- Ты исповедовался? - спросил я, - Нет? Так чего же ты ждешь, найди священника, расскажи ему о своей беде - сам увидишь, как легко станет на душе. Или хочешь, я тебя исповедаю.
- Ты же инквизитор, твое дело бороться со злом, а не перебирать чужое грязное белье.
- Корень всех зол в голове. Как в Первозданные Времена попало Семя Зла к Человеку в душу, так с тех пор он не знает покоя, ибо получил Темноликий возможность нашептывать ему дурные мысли. И пока мы не вытравим все ростки зла, не можем мы вернуться в Светлое Царство. А бороться надо не только каленым железом, но и святым словом!
- Прекрасная проповедь! - рыцарь иронически похлопал в ладоши, - Однако мне от этого ничуть не легче.
Я собрал все остатки своего терпения, что не кинуться на рыцаря с кулаками. Он явно издевался надо мной! Переведя дух, я спокойно продолжал:
- Но ты даже не попытался покаяться! Расскажи мне все, что мешает тебе жить праведно, и Господь простит тебя!
Вдруг презрительная усмешка исчезла с губ рыцаря, лицо его стало серьезное и сосредоточенное.
- Я уже два года путешествую инкогнито и никому еще не рассказывал, почему я, бросив все, отправился скитаться по свету, - мрачно проговорил рыцарь. Я весь содрогнулся: "Пропало дело! - подумал я, - Сейчас он встанет и уйдет... А я останусь в дураках..." Но рыцарь продолжал:
- Ты будешь первый, кто услышит эту историю.
***
- Это очень длинная и запутанная история, - начал свое покаяние рыцарь, - я даже не знаю, где ее завязка. Я думаю, лучше всего начинать с моей молодости.
В восемнадцать лет я окончил Высшее Рыцарское Училище и, недобрав баллов и не попав в Гвардейский полк, отправился домой, в родовое имение. Отец был мною страшно недоволен, но я не сильно переживал - карьера придворного шута в доспехах меня никогда не привлекала. Дома три года я "занимался хозяйством", то есть бил баклуши, так как к хозяйственным делам я испытывал отвращение даже большее, чем к придворной службе. Для меня это было все скучно и утомительно, и вообще недостойно рыцаря. Но моему отцу такое положение не нравилось, и он решил заключить выгодный брак. За меня удачно сосватали богатую герцогиню, страшную как смертный грех. Потом естественно пошли бесконечные разговоры о наследниках, о продолжение рода. К тому времени мне надоело, что меня используют как племенного быка, и, поссорившись с отцом, я ушел из дому с намереньем прославиться как странствующий рыцарь. Отец грозил мне, что отлучит от рода, лишит наследства, но меня невозможно было напугать. Итак, мне было двадцать три.
Пятнадцать лет я странствовал по миру. Многое изменилось за это время. Уже в пути я узнал, что моя жена беременна, а вскоре получил письмо, в котором родители упрекали меня, что я бросил жену в такое трудное для нее время, и звали меня домой. Потом я еще не раз получал такие письма, из которых и узнавал о рождение сына и о его воспитании. Впоследствии связь прервалась. Я надолго исчез из страны.
Вернувшись домой, я нашел родной замок совершенно изменившимся. Он весь посерел и поскучнел. Мать умерла от чахотки. Отец из бойкого дельца превратился в дряхлого, еле передвигающего ноги старика. Он всегда горячо любил маму, и ее смерть подкосила его. Теперь за ним все время ухаживала моя жена, тихая и незаметная как приведение. Мой сын, которого я видел впервые в жизни, был тощим и мрачным пацаном, хмуро глядящим на меня исподлобья. С первого взгляда я определил, что никакой он не рыцарь. Это был мой провал.
Я остался в имении. Год я восстанавливал хозяйство, проводил ремонтные работы. Я сменил большую часть слуг, нанимая вместо крестьян профессионалов, мастеров своего дела. Отбор был жесткий: без рекомендательных писем из богатых аристократических домов я даже не рассматривал кандидатуру. Таким образом, я получил квалифицированных работников, обеспечивающих благоденствие в имении и по сей день. Вместе с ними в имение появилась она.
Она была молодой красивой девушкой. У нее были рекомендации из далеких северных провинций, где она служила горничной. На вопрос о причине переезда отвечала, что во всем виноват холодный климат. По ее речи было видно, что она начитанна и хорошо образованна. В целом она производила очень приятное впечатление, и я с радостью принял ее на работу.
Она проявила себя с лучшей стороны. Всегда вовремя, аккуратно и качественно она делала свою работу. Она быстро подружилась с остальными слугами. Все были ее довольны.
Однако я стал замечать, что она со мною заигрывает. Это выглядело совсем недвусмысленно, но никто, кроме меня, этого словно не замечал. Я не понимаю как, но мы с нею очень быстро сблизились. Мы стали любовниками. Естественно, это сказалось на ее положении в нашем доме. Я повысил ей зарплату, переселил на новую квартиру, перевел ее в личные гувернантки моей жены. И опять никто не обратил на это внимания. Напротив, моя жена постоянно хвалила свою новую служанку. Бедняжка даже не подозревала, какой раскол ее любимица вносит в нашу и без того хрупкую семью.
Ничто не вечно. Однажды у нас остановился инквизитор. Он был мудрый и проницательный человек и, выждав удобный момент, сообщил мне, кто такая на самом деле наша лучшая служанка. Она оказалась вампиршей. Сначала я не поверил собственным ушам. Но потом я соотнес все факты: и то, как быстро я попал под ее влияние, и то, почему никто ничего не замечал, и то, как странно она вела себя в присутствии инквизитора. Мне пришлось с этим смириться. Инквизитор предлагал мне быстро решить проблему вампирши, но я пожалел ее. Ведь она не сделала нам ничего плохого, подумал я, надо расстаться с ней по-человечески. Я предупредил инквизитора, что сам разберусь с ней.
Я позвал ее на свидание в амбаре. Там мне пришлось все объяснить. Это было трудно и больно, но у меня не было другого выхода. Пока я говорил, она лишь молча плакала. Затем сказала, что все понимает и что в ближайшее время она уволится по собственному желанию. Я поблагодарил ее за понимание и отправился домой.
Дома меня ждали неприятные известия. О моей измене знали все. Жена заперлась в своей комнате и тихо рыдала. Она переживала не столько факт моей измены, сколько то, что она так и не научилась разбираться в людях. Мой отец без конца кричал, называя меня "поганым отпрыском" и "сучьим пометом", а вампиршу "подколодной змеей", "драной кошкой" и "блудной мертвячкой". Минут пятнадцать он поливал меня отборной руганью, а потом потребовал к себе "эту трижды дохлую бл..." Но ее нигде не нашли. А вместе с ней исчезли и уникальные фамильные драгоценности.
Тут с моим отцом случился удар. Три дня он не приходил в сознание. Когда на четвертый день он очнулся, то в первую очередь потребовал к себе завещание. Широким росчерком он вымарал меня из потенциальных наследников. Потом отец начал диктовать отлучение от рода, но не успел закончить. Новый удар убил его. На его могиле я поклялся, что найду вампиршу и верну пропавшие драгоценности. И вот уже третий год, как я покинул родной дом. И мне кажется, что я на правильном пути.
***
Рыцарь закончил свое повествование и вздохнул. Некоторое время мы оба молчали. Потом рыцарь сказал:
- Вот так, молодой человек, одним покаянием дело не поправишь.
- Что ты сделаешь, брат, когда найдешь ее? - спросил я.
- Убью. Нельзя два раза наступать на одни и те же грабли.
- А как все узнали об измене? Ты об этом ничего не сказал.
- В том-то все и дело, - усмехнулся рыцарь, - что меня подставили. Вампирша уже заранее все продумала и приготовила. Она похвасталась одной из служанок, что я ее любовник. Та ей не поверила, и вампирша "пригласила" ее на наше свидание. А дальше все просто. Пока в доме переполох, она незаметно сбегает, прихватив фамильные драгоценности, и ищи ее в чистом поле.
- Как хитро и подло! - восхитился я.
- Она же вампирша, - улыбнулся рыцарь и задумчиво повторил, - в том-то все и дело...
Потом резко встал, попрощался и ушел. Больше я никогда его не видел. Наверно, он победил свою коварную возлюбленную и вернулся домой. А может погиб где-нибудь. Нам никогда этого не узнать.
Глава V
За разговором спутники не заметили, как подъехали к подножью высокой обрывистой скалы. На ее вершине серой громадой возвышались развалины старого замка. Среди многочисленных выступов и чахлого кустарника петляла тропинка, ведущая к пролому в крепостной стене. Основная же дорога вела в обход, к пологой стороне скалы. У дороги в землю был вбит столб с покосившейся табличкой "Опасно весьма!"
- Ну, что, Карл? Оставим лошадей здесь, у столба? - спросил Петр.
- Зачем? - не понял инквизитор.
- Поднимемся по тропинке прямо к замку, - пояснил рыцарь, - сэкономим время.
- Или свернем себе шею, - проворчал Карл, - Нет, Петр, мы не пойдем здесь, это слишком рискованно.
- Да ладно, ничего страшного! А по дороге мы будем тащиться еще два часа!
- А куда мы спешим? - удивился рассудительный инквизитор - По-моему, лучше провести два часа в седлах, за приятной беседой, чем карабкаться по горам. К тому же, разве Вы не сделали выводов из моего рассказа?
- Сделал! - сверкнул глазами Петр - Нечисть и нежить пощады не достойны!
Инквизитор только скорбно покачал головой и вздохнул:
- Вижу, нам не сладить... Что ж, оставляйте своего коня мне, я за ним присмотрю, и поднимайтесь здесь. Я поеду по дороге, встретимся наверху. И, пожалуйста, Петр... берегите себя. Не хочу найти ваш хладный труп.