Аннотация: Гладиаторы, жрецы и боги ... все смертны. Этот рассказ, для любителей подумать. Здесь описывается смерть, как необходимость, ставится знак равенства между богами и смертными...
***(Утро Марва)
За всю свою недолгую жизнь, сон Марва никокда не был глубоким. Сон был лишь необходимым и достаточным инструментом для восстановления сил. Сны мелькали, оставляя в памяти смутные образы. Спал Марв чутко, его сознание всегда стояло на пограничье с реальностью. За годы выработалась привычка контролировать продолжительность сна и быстро просыпаться. Сейчас был именно такой момент, Марв проснулся и, не открывая глаз прислушался к утренним звукам. Привычный шорох сыпучего снега, стеклянной россыпью перекатывающегося по твердой снежной корке.
Нападавший, при всем своем искреннем желании убить Марва, не смог бы этого сделать незаметно. Одно только шумное дыхание выдавало его, хотя даже его сердцебиение не было тайной для избранного воина. Нападавший знал о гладиаторах все, поэтому держался как можно дальше от ложе Марва, пытаясь до последнего момента скрыть свое присутствие.
О чем мог думать посвященный зарг, нападая на избранного? Как и многие, среди заргов, думать ему приходилось редко, скорее он чувствовал. Посвященный мог занять почетное место избранного, если убьет его в лучах утренней звезды планеты заргов. Провозглашая этот закон, Жрец ДАрлак, давал шанс посвященным на почетное место избранного, делая общину посвященных еще одним воспитательным звеном гладиаторов. Эта великая честь, которой удостоился посвященный, сейчас занимала все сознание нападающего. Он существовал ради этого момента, ради возможности стать тем, кто умрет в мире АРЕНЫ. Ноги зарга, по колено утопли в снегу под тяжестью его тела. Толстая грубая кожа покрытая слоями крепких наростов была естественной броней и защитой от холода. Огромная, вытянутая голова с массивными челюстями незаметно переходила в туловище, шейные позвонки зарга были надежно защищены панцирем, а спина усыпана крепкими шипами. Желтые глаза хищно смотрели из узких щелей на вытянутой морде.
Мощным прыжком посвященный взмыл в утренний морозный воздух, стремительно сокращая расстояние до своей цели. Однако, "истинная цель каждого зарга - исполнение божественной воли, смерть", - как обычно говорит жрец Дарлак. Марв открыл глаза, он уже ощутил вожделение посвященного, прочувствовал его яростную страсть. Избранный ухватился кистью руки за край гранитной плиты, служившей ему ложем и сильным рывком метнулся в сторону, подымая снежный шлейф за собой. Посвященный приземлился полубоком на голую гранитную плиту. Уже не было в желтых глазах зарга предвкушения от быстрой победы. Не успев развернуться, посвященный получил мощный удар шейными шипами. Два крепких, как камень роговых отростка вонзились в бок. Посвященный взвыл. Сотрясая тишину диким ревом, он повалился, окропляя снег пятнами крови. Марв уже пустил в ход мощные челюсти, разрывая треснувший от удара панцирь над животом. Всем своим огромным весом, избранный, взгромоздился на жертву, вжимая в заледенелую землю когтистые кисти врага. Вырваться из такой хватки было невозможно. Посвященный вздрогнул, почувствовав как острые клыки входят в его живот. Марв раздирал плоть умирающего зарга, беспомощно щелкавшего пастью в воздухе. Яростно выхватывая куски внутренностей, Марв утробно рычал сквозь чавканье и брызгал темной кровью на снежный покров. Сожрав сердце поверженного, Марв поднялся над трупом и высвободил из легких громкий победоносный клич. Наступило еще одно утро Гладиатора.
***(Божественная воля)
Зарги были одними из участников гладиаторских боёв на планете "АРЕНА". Сотни сильнейших представителей с десятков планет прибывали на Арену каждый год Хорна. За этот год зарги, как и остальные участники, успевали вырастить и воспитать новое поколение избранных бойцов. Каждый жрец диктовал божественную волю в своем отдельном мире. Он обладал божественной силой и властью над своими созданиями. Именно он устанавливал порядок воспитания воинов и вносил генетические изменения в бойцовский вид. Планета заргов была сплошь покрыта льдами и снегом, суровые условия, как полагал Дарлак, благоприятно сказывались на воспитании местного вида воинов. Давно потерявшие облик древнего прародителя - человека, зарги были воплощением идеального бойцовского вида. Условия Арены заставляли жрецов выдумывать изощренных существ. На турнире нельзя было использовать искусственное оружие, и жрецы оснастили своих бойцов рогами, шипами и панцирями естественного происхождения. Главное оружие заргов были огромные, мощные челюсти усеянные множеством острых зубов.
Метель завывала, стеной подымая в высь снежную пыль, вновь оттачивая свои гигантские барханы. Неспокойный, но угрюмый мир с вечно серым небом, рождал еще один день в сером рассвете. Для Марва мир сей, был родным домом и все то немногое, что его окружало, радовало глаз : ледяные пустыни, ровные заснеженные горизонты, слепая пурга и вечно печальное небо. Но больше всего Марв любил закат, каждый вечер он заворожено наблюдал как бирюзовое свечение затухает на горизонте. Манящее вдаль, оно нашептывало заргу о чем-то необъяснимо проникновенном. Израненный и уставший от очередного гладиаторского дня, избранный находил в себе силы каждый вечер провожать закат. Порой неведомая сила увлекала Марва к бирюзовым барханам, но он возвращался со смешанными чувствами на свое место, чтобы продолжить свой путь гладиатора на следующий день. Пробежка по снежной равнине заканчивалась к полудню, и ритмично рассекая глубокий сыпучий снег, Марв мог просто созерцать родные пейзажи. Мышцы сокращались, приятным ощущением разогревая тело вдоль всего позвоночника. Проваливаясь по горло, Марв загребал снег четырьмя конечностями, затем распрямляя спину, делал рывок выпрыгивая из зыбучего снега. Мышечная усталость была одним из немногих удовольствий зарга, оставшихся после многовековой череды мутаций. Былая гамма чувств сконцентрировалась в нескольких необходимых ощущениях. Такими были вожделенная усталость и боль, рождающая ярость. Марв сжал челюсти от зудящего удовольствия в мышцах. Через снежную равнину ему предстояло вернуться к храму, где сотни таких же гладиаторов соберутся для очередной тренировки.
Годичный божественный цикл заканчивался, и оставшиеся самые сильные гладиаторы, теперь, будут сокращать свою численность в каждодневных боевых схватках, пока не останется всего четыре воина. Генетика заргов такова, что гладиатор не может конкурировать с молодым поколением в следующем году, поэтому со всего выводка гладиаторов должно остаться только четыре особи для участия в турнире. Гены победителей дадут основу следующему поколению гладиаторов. Их геном жрец сохранит перед самым отбытием на Арену. Он вновь вырастит сотни экземпляров, готовясь к следующему турниру. А гладиаторы прибудут на планету "Арена", где будут исполнять волю богов - умирать в поединках. Смерть заберет всех до единого бойца, последний же, как победитель, получит вечную жизнь и нетленное тело, после ритуала самопожертвования.
***(Чистка)
Ровное каменное плато вокруг храма было свободно от снега и наледи. Усилиями жреца, в этом месте никогда не бушевали снежные бури. Обитель Дарлака была высечена из цельной скалы, его идеальная симметрия была достигнута отнюдь не ручным трудом. Храм прошивал небо над собой тремя длинными шпилями, на центральном красовалась статуя насаженного на него человека. Шпиль пронзал поясницу каменного изваяния , продолжая свое восхождение к небу из его живота. Мускулистые руки каменного мужчины были воздеты к небу, а на лице изображена радость. "Радость от исполнения божественной воли", как говаривал Дарлак, задумчиво глядя на герб. На священной площади, в единственном на планете месте, свободном от снежного хаоса, проходили каждодневные тренировки гладиаторов. Ежедневно, здесь гибли избранные, а в сезон чистки, накануне турнира, каждый вечер площадь была усеяна трупами избранных. Посвященные с трудом в этот период справлялись с уборкой, и если бы не жуткий холод, то площадь давно бы пропиталась кровью гладиаторов и покрылась коркой красноватого льда.
Сегодня проходили схватки в "четверках". Гладиаторы занимали свои позиции на выгравированных в камне отметинах. По оглушительному трубному сигналу, происходила схватка "один против трех". Задача отбивающегося гладиатора состояла в простом - остаться в живых. Вскоре отбивающимся становился следующий в четверке. В сезон чисток, переходящая эстафета длилась до тех пор, пока не умирал один из гладиаторов.
Сейчас как раз был сезон чисток... Бой в четверках был одним из самых сложных и выматывающих. Марву оно давалось ни чуть не легче остальных. Не так давно в таком же бою Марву отгрызли ногу, и ему пришлось восстанавливаться в храме. После каждой тренировки всех раненых уволакивают с площади, позже их восстанавливает жрец. Но из тренировочного цикла такие гладиаторы выбывают, бывает даже на несколько дней. Выбыть из гладиаторского цикла тренировок надолго, часто означало скорую смерть. Марву удалось восстановить свои силы, но покушение посвященных на него теперь происходили чуть ли не каждое утро.
Тяжелое дыхание паром поднималось вверх. Пасть изможденного зарга была широко раскрыта, грудь распирало от глубоких вздохов. Избранный удачно выстоял против трех соперников, гладиатору достались несколько глубоких укусов и пробитый в одном месте грудной панцирь. Лежа на отшлифованных камнях священной площади, Марв пытался расслабиться, чтобы восстановить свои силы. Темное пятно густой крови медленно росло под прокусанной рукой гладиатора. Хищное рычание и хрип слышались отовсюду. За годы тренировок, Марв научился экономить силы. Передышка была короткой, ровно к такой и привык Марв. Распластавшись на камнях, он выглядел беззащитным, но внутри него, из боли уже рождалась не осмысливаемая злоба. Настроить себя на смертельный бой было привычным делом для избранного.
Еще две схватки Марв восстанавливал силы, готовясь к убийству самого уставшего бойца. Такой порядок был традиционным для гладиаторов, каждый старался убить того, за кем следует его очередь. Каждый раз, Марву казалось, что это последний бой. Бой в котором его душа освободится, покинет его тело и, не достигнув вечной жизни, уйдет в небытие... Так, говорил Дарлак. Слова жреца возникали в голове каждого зарга, стоило ему этого захотеть и жрец просвещал свои создания, вкладывая в их умы смирение перед божественным и желание увековечить собственную душу. Еще об одном жалел Марв - что смерть отнимет у него возможность увидеть бирюзовый мир, что загадочным образом появляется на горизонте каждый вечер и манит его в свои объятия.
Как только пришло время, Марв стремительно прыгнул вперед. Низко, почти касаясь в полете земли, он пролетел с десяток метров, сбив противника. Обманный выпад вперед и мощный удар в морду. Противник быстрым движением схватил пастью за руку. Сомкнул челюсти и рванул в сторону... жуткая боль пронзила все тело, но Марв прижался к шее врага, запуская когти под панцирь. Другие двое нападающих уже делали свое кровавое дело, отрывая спинной панцирь жертвы. Локтевой шип пробил ногу Марва, но гладиатор, пересиливая боль, крепко прижал противника к себе, продолжая резать толстую кожу когтями, отделяя панцирь. Рука хрустнула, даруя заргу блаженную боль и свободу действий, теперь кость руки не мешала приблизиться к шее врага, что и поспешил сделать избранный. Мощной хваткой Марв сомкнул челюсти на шее врага. Сквозь шум собственной крови в голове, он услышал как ломается шея и рвется артерия противника. Трубный рев огласил окончание схватки и Марв откинулся на спину, ногами отбросив уже мертвое тело зарга. Еще одна победа, еще один день.
***(Дарлак и Мортэ)
Легкие, пушистые снежинки медленно падали на каменную площадь, грациозно танцуя в вечернем воздухе. Приверженцы оттаскивали трупы убитых заргов в одну большую кучу, раненых уносили на первый этаж храма. На балконе, оперевшись обеими руками в край стояла темная фигура, облаченная в серую мантию. Из под накинутого на голову капюшона, горели два красных глаза. Жрец наблюдал за спешной уборкой площади. Из за его плечей вынырнул летающий череп, посланник и надзиратель МОртэ. Даже Дарлак не знал что именно кроется за этим разговорчивым посланником Хорна. Череп, конечно, был не органический, всего лишь искусная его копия. Из глазниц выглядывали, очень похожие на обычные человеческие глаза, нижняя челюсть постоянно была в движении, и казалось, что Мортэ все время улыбался, что и подтверждалось его веселым нравом. Из черепа раздался хрипловатый мужской голос:
- Хорошая жатва, Дарлак. Кровавая река времени вновь пополнила свои воды...
Дарлак молчал. Использовать обычную человеческую речь жрецу приходилось крайне редко. Если бы не визит Мортэ, возможно так бы и не пришлось этого делать в этом столетии. Тем временем череп продолжал:
- Ты не единственный из жрецов, кто устраивает подобное истребление своих существ. Твои, Дарлак, самые ущербные. Хе, они у тебя даже размножаться не могут самостоятельно. Ты их лишил всех человеческих радостей, в том числе и секса, хе-хе. Ты сам еще помнишь что это такое, Дарлак? Ха-ха-ха.
Нижняя челюсть Мортэ задрожала в такт смеху. Он описал полукруг в воздухе и завис точно напротив лица Дарлака, ожидая реакции собеседника.
Жрец насытился умиротворяющим зрелищем святой площади и медленно повернулся чтобы покинуть балкон, немного задержавшись у входа в зал, он бросил металлическим голосом:
- Любовным утехам пусть будет место в других мирах.
Сквозь арочный проем, жрец попал в огромный пустой зал. Ровный каменный пол гулко отражал шаги, устремляя звуки к высокому своду. Темнота и холод этого помещения создавали ощущение чего-то бесконечно пустого и мрачного. Многочисленные арочные проемы не давали достаточного света для освещения столь большого помещения. И без того, вечно сумеречный серый свет растворялся во мраке зала, четко обозначая лишь его границы. Легкое зеленоватое свечение вдруг забрезжило возле жреца и на ровном месте возник каменный трон. Дарлак сел на него и откинул капюшон. Лицо жреца было вечно спокойной маской искусственного происхождения, как, собственно, и все его тело. Металлический блеск лица, однако, не подразумевал его неподвижность. Действительно, жрец не был лишен возможности мимики, он просто ее редко использовал. Мортэ завис напротив, пытаясь продолжить беседу:
- Мрачная обитель, Дарлак. Ты бы мог создать любую, но твой выбор оригинален... хе-хе. Да ты молчун, жрец, не могу тебя разговорить вторые сутки.
Дарлак моргнул светящимися красными огоньками.
- Слова лживы, и речь скудна для истины.
Мортэ обернулся вокруг своей оси, оставаясь парить напротив жреца.
- Высокомерным стал, а ведь ты тоже был когда-то человеком. Возможно, в теле бренном, ты тоже не ценил общение. Но я был мастером слова, и облик свой оставил удобным для речей. Не будь занудой, Дарлак, поговори со мной. Ведь как жизнь может быть осознана через смерть, так и истина через ложь.
- Зачем ты здесь?
Череп сделал небольшой наклон в сторону и хитро прищурил глазницу, мимика ему удавалась не смотря на образ.
- Я посланник Хорна. Этого тебе не достаточно? Я не должен отчитываться перед тобой, цели мои - божественная воля.
- Трепло ты, Мортэ.
- Это верно, жрец, ха-ха. (Череп начал описывать небольшие круги)
- Мне не понятно, зачем такого болтуна прислал Хорн. Ничто не скрыто от его взора на моей планете, даже мысли мои ему ведомы.
- Не из за таких ли как Мортэ, ему все ведомо?
Дарлак отмахнулся от черепа рукой, как от назойливой мухи.
- Триста лет Хорн не присылал ко мне ни кого. И между тем знал обо всем происходящем на этой планете.
- Да уж, тебя не проведешь, Дарлак, хе-хе.
- Я уже понял, что ложь и словоблудие, два твоих основных достоинства, Мортэ, за которые в прошлой жизни, я презирал и убивал людей.
- В прошлой жизни? Не смеши мой череп, Дарлак. Ты же мертв уже больше трехсот лет!
- Верно ты имеешь ввиду, что тело моё состоит не из органики?
- Ну... (череп вдруг приблизился к лицу жреца) ты не можешь чувствовать... как и я, хе-хе. Но это не главное, ты бессмертен. То есть, разумеется, ты можешь прекратить свое существование, но не по своей воле. Ты лишен права на смерть, жрец, значит, ты мертв!
- Ты начинаешь меня доставать своей болтовней, черепушка!
- Посуди сам, Дарлак, ты не тоже самое существо, что и твои зарги... В тебе нет органики, как верно ты заметил, жрец. И значит, вся гамма чувств присущих тем, кто из плоти и крови, тебе не ведома. Обрезав, своих существ, хе-хе, лишив их многих человеческих чувств, ты приблизил их к собственному виду. Ты можешь лишить их многого, Дарлак, но если лишить их права на боль и страдания, им не зачем будет жить.
Дарлак откинулся на спинку трона.
- Речь твоя, как суп из лжи, приправленая правдою. Зарги не будут развиваться, если лишить их боли и страха смерти. И то, что мы разные с ними, истина. Мне чувство боли не нужно, и смерти я не боюсь, ибо бессмертен. Но от этого я не умираю, черепушка, а исправно служу Хорну. И успехи мои очевидны.
Мортэ слегка задумался, затем он снизился и как бы изподобья, вкрадчиво спросил:
- Боишься Хорна, жрец?
Череп развернулся сначала в одну сторону, затем в другую, как бы заговощески оглядываясь.
- Что за вопросы, Мортэ? Конечно, ведь это страх перед богом.
- Страх за свое бессмертие? (Мортэ подавался вперед в начале каждой фразы, и медленно возвращался на место к ее окончанию) Хе-хе. Ты боишься лишиться своего существования? Ждешь, когда Хорн объявит лучших жрецов и надеешься быть одним из них? А что будет с лучшими? Может быть они умрут, лишаться своего существования ? Как трактовать божественную волю, Дарлак? Хе-хе.
- Лучшие станут приближенными к богу, болтливый Мортэ.
Дарлак встал с трона и тот исчез, поморгав прощальным зеленым свечением. Жрец расстегнул мантию и эластичная ткань легко соскользнула с его плеч. На поясе, из ножен, Дарлак извлек короткий меч. Синеватый клинок давал редкие блики во мраке зала. Мортэ немного отдалился во мглу, не забывая говорить.
- Вновь вечернее развлечение? Хороший клинок, Дарлак. Ты забрал его с собой из своего мира?
Жрец молча шагал к центру зала, говорливый череп уже успел надоесть ему за два дня пребывания на планете заргов.
В центре возникло зеленоватое свечение и в зале появились зарги - приверженцы. Их было двое, свирепо рыча и скребя когтями о каменный пол они быстро побежали к жрецу. Не смотря на большое расстояние, зарги быстро приближались, работая всеми четырьмя конечностями. Дарлак занял выжидательную позицию. Мортэ взмыл вверх, чтобы оттуда безопасно наблюдать за происходящим. Зарги разделились, обходя противника каждый со своей стороны. Дарлак сделал несколько легких выпадов, рассекая воздух острым клинком. Атака заргов была молниеносной, оба прыгнули на жреца одновременно. Дарлак оттолкнулся от пола ногами и взмыл вверх, оказавшись на безопасной высоте. Мортэ поспешил сменить позицию, подальше от "летающего" жреца. Один зарг первым прыгнул на приземляющегося Дарлака и сбил его в полете. Жрец отлетел в сторону, проехавшись по каменному полу. Для человека, такой удар был бы смертельным, но не для искусственной плоти. Второй зарг уже завис в смертельном прыжке, он приготовил локтевой шип, чтобы вонзить его в жреца, но Дарлак вовремя отпрыгнул в сторону. Жрец почувствовал сильную вибрацию по полу от мощного удара промахнувшегося зарга. Дарлак подскочил к посвященному и нанес серию ударов мечом, волчком раскручивая свое тело и со свистом рассекая воздух клинком. Теплый фонтан крови выплеснулся из обрубка руки зарга, и тот поспешил отпрыгнуть от жреца. Второй посвященный зарг успел накинуться на Дарлака со спины и сжать его голову мощными челюстями. Подобное усилие заставило бы лопнуть и камень, но тело жреца было неуязвимо. Не обращая внимание на зафиксированную голову, Дарлак развернул свое тело и вонзил меч в грудь заргу. Резкими движениями он перерубил связки нижней челюсти и высвободился от захвата. Оставшийся, однорукий противник осторожно двигался по кругу, подбирая момент для атаки. Воспользовавшись паузой, Мортэ заполнил зал своим хрипловатым голосом:
- Ха, Дарлак, это похоже на жертвоприношение, а не на схватку. Ты нарезаешь их как куски мяса на жаркое!
Зарг не решался наступать и жрец сам бросился в атаку. На этот раз, удар не сбил Дарлака, он остался стоять не шелохнувшись. Жрец выронил меч, схватил зарга за шипы и поднял над головой, затем резко опрокинул его на каменный пол и не медля вонзил подобранный клинок в грудь. Над умирающим заргом показался летающий череп. С интересом изучая зарга, Мортэ изрек:
- Удар в сердце?
"Самый быстрый способ",- выдохнул Дарлак, пристегивая меч к поясу.
Зеленое свечение удалило трупы и следы крови, зал вновь заполнился немой пустотой. Дарлак зашагал к балкону и Мортэ последовал следом. Площадь была пуста и молчалива, вечерний бирюзовый закат красиво подсвечивал горизонт. Дарлак накинул капюшон и замер, наблюдая как медленно уходит бирюзовое свечение за снежные барханы. Хриплый голос Мортэ вновь нарушил тишину:
- Красивый закат, Дарлак. И как только тебе удалось создать такое?
Железный голос донесся из под капюшона:
- Красота тебе не чужда, Мортэ?
- Хе-хе. Я вижу красоту, ведь зрение, слух и голос это единственное, что оставил нам Хорн. Но мы ее не чувствуем, Дарлак. При всем желании не почувствуем. Хе-хе, только и можем констатировать, что это красиво.
- Что ты имеешь ввиду, череп?
- Щемящее чувство в груди при виде красоты. Хе-хе, а также эйфория, страсть, любовь, желание, страдание, боль и смерть, разумеется. Когда знаешь, что можешь умереть, мгновение жизни бесценно. И каждое мгновение прожитой жизни пропитанные этими чувствами - в сумме вечность, разменянная теперь на долгие столетия бесцветного существования. И никакими бирюзовыми закатами этого не исправить, жрец. Все это осталось в прошлой жизни, то есть, хе-хе просто - при жизни. Мы с тобой умерли, Дарлак. Ты, кстати, как умер? Тоже, на арене?
- Да, почти. (медленно проскрежетал Дарлак, сделав паузу на мгновение)
Вновь пошел снег, хрупкие белые кристаллики медленно опускались в сумерках на черную площадь, пролетая мимо собеседников на балконе.
- Я принес себя в жертву, как лучший из лучших, исполняя божественную волю. Но я существую, черепушка, поэтому я жив.
- Возможно, Дарлак, но тогда ты медленно умираешь. Сначала у тебя забрали живую плоть, затем заберут искусственную. Ты перестал чувствовать боль и бояться смерти, потом ты перестанешь видеть мир своими глазами. Ты растворишься в вечном и перестанешь различать жизнь и смерть. Ты умрешь медленно, жрец.
Дарлак молчал, задумчиво всматриваясь в бирюзовую линию горизонта. Череп огляделся по сторонам и досадно произнес:
- Холодно тут у тебя и скучно. Хотя холод и почувствовать нельзя, хе-хе, но скучно. Скука - хуже смерти, Дарлак. Боги ее боятся, ибо нет у них никакого другого страха, кроме бессмыслия бытия.
Дарлак молчал, провожая взглядом бирюзовые снежинки, беззаботно пролетающие вниз. Линия горизонта меркла, освобождая небосвод для ночной мглы.
*** (Игрища Валькирии)
Космический корабль богини Валькирии только что прибыл в мир Хорна, он завис на орбите планеты "Арены" и шел на стыковку c космической станцией "Хорн". Главный зал корабля, где основное свое время и проводила богиня, представлял собой потрясающе огромных размеров вытянутое помещение овального сечения, слегка изогнутое, с легким наклоном, его правильней было бы назвать огромной пещерой или гигантской змеиной норой. Обитель Валькирии была создана именно как пещера. Она была устлана камнями, даже стены были каменными, здесь проистекал ручей с вечно чистой и холодной водой. Натуральный мох покрывал берега ручья, всюду росли разнообразные растения, собранные со всех вселенных, хищные птицы изредка взмывали под пещерным сводом охотясь на мелких зверьков. Это был маленький мир, всегда сопровождающий богиню. И можно было бы подумать, что это и есть пещера на какой-нибудь дремучей планете, если бы не огромные иллюминаторы, через которые просматривалась звездная россыпь на черном хосте бесконечного космоса. Валькирия проснулась на своем привычном ложе, расположенном на обломившемся гигантском сталагмите. На этом каменном возвышении, на расстоянии десятков метров над землей и проводила свои ночи богиня. С высокого утеса, по отвесному телу гигантского сталагмита стекал красноватый ручеек, взявший свое начало из мелкого пруда на вершине, где богиня принимала утренние ванны.
Валькирия грациозно ступала босыми ногами по каменной поверхности, направляясь к своему бассейну. Специального состава, слегка горячая вода постоянно обновлялась в нем, красный же цвет был всего лишь прихотью богини. Темно красная вода, щедро испаряясь в прохладном воздухе, поигрывала бликами в утреннем свете почти настоящей голубой звезды в этом искусственном мирке. Обнаженное тело Валькирии опустилось в красную воду и она блаженно простонала божественным голосом. Этот голос рождался не в ее гортани, он исходил ото всюду, он заполнял все пространство, колебая воздух в самых потайных его уголках. Слух, как и все чувства Валькирии, был тоже особенным. Принимая ванну, она слышала все, что творится на другом конце пещеры. Белые львы беспокойно расхаживали, предчувствуя утренние игрища хозяйки. Матово голубоватая кожа богини была ровной и ухоженной, каждый овал ее тела, каждая мышца была абсолютно точна в общем образе ее идеала. Этот образ богиня собирала во всех известных ей вселенных, она создала сама себя, по собственному идеалу красоты. Острый подбородок, слегка раздвинутые скулы, чуть вытянутое лицо, прямой аккуратный нос, припухлые губы с глубокими, острыми чертами, большие насыщенно-зеленые глаза и длинные черные волосы. Не каждый считает такое сочетание идеальным, но богиня и не преследовала своей целью нравиться мужчинам или кому бы то ни было. Ей хотелось направиться только самой себе.
Богиня грациозно подняла руку и чуть наклонив голову набок задумчиво смотрела как вода стекает с голубой кисти сеточкой вязких красных ручейков и тяжелыми каплями падает в красный пруд, нарушая мертвую тишину. Тихая, спокойная мелодия вдруг пробудилась по желанию богини и заполнила пространство вокруг. Губы шевельнулись и высвободили шепот, едва переходящий в голос, мощной волной отразившийся от стен пещеры, вибрацией проникая в тела всех живых существ.
- Я жду...
Магия божественного голоса эхом впечатала этот призыв в сознание рабов, ожидающих своего часа на другом конце пещеры. Вновь прибывшим рабам из собственного мира Валькирии необходимо было проделать опасный и не близкий путь до своей богини. Эти сильные атлеты, способные выдержать длительные нагрузки, прекрасно владеющие оружием и между тем красавцы во вкусе своей госпожи, герои способные доставить ей эстетическое и физическое удовольствие. Хотя, последнее, для богов было доступно в любой момент времени. Управляла удовольствиями богиня без особого труда. Достаточно ей было только захотеть получить то или иное ощущение исходя из своего весьма богатого опыта, как они тут же вступали в силу. Этими и многими другими процессами управлял невидимый Хранитель тела богини. И лишь благодаря ему телесный храм богини мог существовать вечно, быть неуязвимым, всемогущим и пребывать в безупречном состоянии.
Два светловолосых атлета, вооруженные легкими копьями, стремительно побежали по разные стороны ручья, перепрыгивая через острые камни и огибая небольшие сталагмиты. Загорелые лица выражали решимость и волю к победе. Немного сбавив темп, мужчины вынуждены были сойтись в узком проходе между двумя гигантскими сталагмитами, где обмелевший ручей, широко растекался тонким водяным покрывалом. Именно в этом месте, была спланирована сегодняшняя схватка с дикими зверями. В тени огромных валунов, закрывающих сияние искусственного солнца, внезапно появились белые львы. Большие, грациозные кошки смотрелись эффектно на фоне черных каменных стен. Всевидящая Валькирия получила удовольствие от удачно подобранных участников представления. С нарастающим интересом она наблюдала за происходящим на другом конце пещеры. Сейчас она могла чувствовать всех участников схватки, каждое их чувство не могло ускользнуть от богини. Пожирающий взгляд льва, тревога и страх человека, его бешенное сердцебиение, равно как и отвага, решимость, готовность умереть за свою богиню.
Соперники, коими были изначально мужчины, вынужденно объединились против гораздо более сильных противников. Они встали бок о бок, выставив копья, в ожидании нападения свирепых хищников. Ледяная вода отмеряла тянувшиеся мгновения, равномерным журчанием, омывая оплетенные сандалиями ступни атлетов. Хищники не торопились нападать, наводя страх на людей своим видом и громким рычанием, они спокойно спускались к ним. Оказавшись в ручье, первый лев попытался лапой сбить выставленное копье, но получил легкий укол его острием и остался ожидать второго. Два хищника начали расходится по кругу, делая резкие выпады или оглушая ужасным рыком людей. Мужчины плотно прижались спиной друг к другу, защищаясь каждый со своей стороны. Одновременно, как по сигналу, смертоносные кошки начали свое кровавое представление. Резко выпрыгивая, они неимоверно быстрыми и мощными движениями сбивали копья, отпрыгивали в сторону и вновь разъяренно нападали. Сознание людей скованное ужасом от происходящего заставляло их вжиматься друг в друга и исступленно пронзать воздух своим оружием, изредка попадая в цель.
Напоровшись на копье, лев в ярости ударил по зафиксированному древку и оружие выскользнуло из рук человека, поставив досадную точку предательским всплеском ручья. Короткий миг осознания надвигающейся ужасной участи был прерван диким воплем из собственной груди. Схватив жертву смертоносной пастью, кошка отпрыгнула в сторону для окончательной расправы и кровавого пиршества. Второй воин смог на мгновение отступить в сторону к каменной стене. Нападающий лев почувствовал, чего хочет добиться человек и резко отсек его отступление, переметнувшись к скале. Первый лев не торопился помогать сородичу, он был занят потрошением своей добычи. Но и возможности вернуться к схватке у него не было, так как неведомая сила уже скрыла от него происходящее рядом. Оставшийся в живых человек тоже заметил "исчезновение" первого льва и это придало ему уверенности. Лев прыгал из стороны в сторону, пытаясь заставить врага запутаться и допустить ошибку, но мужчина был вынослив и безошибочно маневрировал копьем, нанося изредка предупредительные выпады. Неожиданно, лев сам допустил ошибку, оказавшись в неудобном для маневров месте и получил укол копьем в бок. Рана была не слишком серьезной, но это ощутимо убивало пыл белой кошки.
Тело мужчины раскалилось от кипящего адреналином кровообращения, мышцы сводило от напряжения, в висках шумела кровь, отчетливо отстукивая барабанную дробь сердца. Хватая воздух частыми вздохами, рот его был широко открыт. Оттеснив льва, человек стал отступать в проход. Лев, однако не уступал и продолжал преследовать врага, яростно рыча и делая резкие выпады. Человек перехватил копье и сделал резкий выпад, хищник молниеносно среагировал на ложный выпад, но оценив его бесполезность вновь бросился в атаку. Приучив животное к ложным выпадам, мужчина, наконец мастерски метнул копье в хищника. Оружие вошло льву в грудь, хищник взвыл и спешно стал отступать, но каждое движение приносило ему нестерпимую боль. Кровь обильным ручьем стекала в воду, окрашивая ее бордовой дымкой. Человек кинул еще несколько камней в животное и застыл в ожидании. Хищник умирал, в отчаянии пытаясь схватить древко копья пастью. В кровавом ручье он лежал уже не способный продолжать бой. Мужчина развернулся и продолжил свое восхождение. Его шатало, он то и дело оступался и падал в ручей, онемевшее тело дрожало и отказывалось подчиняться.
***(Награда героя)
Возле ложе Валькирии замерцало зеленоватое свечение и темный силуэт появился на его месте. Отстраненный, бездушный голос произнес:
- Довольна ли моя госпожа?
Валькирия видела как у подножия скального утеса на коленях стоял победитель и ждал своей участи. Он склонил голову и смиренно сложил руки на груди, шепча слова молитвы, каждое слово которой было услышано его богиней. Она посмотрела на собеседника и, прищурившись, многоголосым эхом ответила:
- Да... Ты развлек меня, Служитель. Доставь моего героя, он заслужил это.
Темная фигура исчезла и на ее месте появился мужчина, только что стоявший у подножия обители богини. Валькирия, улыбаясь победителю, поднялась из красного пруда, демонстрируя смертному свое обнаженное тело. Она плавно воздела руки и изрекла:
- Встань, мой герой. Богиня хочет увидеть тебя.
Завороженный зрелищем и магическим голосом богини, Мужчина поднялся с колен. Валькирия вышла из пруда и подошла к нему вплотную. Мужчине показалось, что все окружающее померкло и большие, ярко зеленые глаза заполнили все пространство. Валькирия чувствовала все, что переживает человек и это забавляло ее. Она выждала паузу и, насладившись восторгом человека, продолжила:
- Скажи своей богине, ты боялся умереть?
- Да, богиня. (тихо произнес мужчина, не решаясь соврать)
Валькирия улыбнулась, но загипнотизированный мужчина этого не заметил.
- Ты боялся за свою жизнь или боялся не исполнить божественную волю?
- В тот момент ... (мужчина вдруг осознал всю сложность вопроса) мне было страшно ... за жизнь. Но я знал, что вера и преданность богине спасет меня.
Улыбка исчезла на лице Валькирии и она отвернулась от человека. Плавно она подошла к краю скалы и задумчиво посмотрела в даль. Всепроникающий голос вдруг продолжил:
- А ты смелый, герой. Не соврал...
Валькирия знала, что человек предан ей, ее религии, как и все народы ее миров. Люди верили в жизнь после смерти, они верили своей богине... Но даже она не знала, что их ожидает после смерти. Сами боги считали, что смерть есть безвозвратное уничтожение сознания, пустое небытие, задача которой - возвращение к исходному материалу для высшего разума.
Она развернулась лицом к мужчине, на лице ее появилась ехидная ухмылка:
- Так знай, несчастный, что не вера и преданность спасла тебя... а случай.
Волнение заполнило сознание человека и нотка сомнения вдруг заиграла раздражительную мелодию.
- Как?
- Нет божественной воли, глупец. Есть только моя прихоть, за которую вы платите самой дорогой ценой.
- Но ваша прихоть - и есть божественная воля, богиня!
- Да будет так.
Валькирия вдруг захохотала, заполняя пещеру оглушительным смехом, ее красивая голубая грудь колыхалась от хохота.
Она резко схватила мужчину за руку и увлекла за собой. Сильным волевым движением она завалила его на мягкие перины своего ложе и встала над ним. Одежда мужчины мгновенно исчезла и одновременно, вдруг, возникло сильное желание. Неожиданно нахлынувшее возбуждение не было естественным, им искусно управляла богиня. Валькирия заполнила себя сильнейшим сексуальным желанием, граничащим с животным безумием и предалась в страстному соитию с человеком. Мужчина вдруг потерял ощущение реальности, от бешенного шторма чувств он буквально терял сознание, но состояние его было под неусыпным контролем сверхестевственной силы. Сквозь это безумие, мужчина успел осознать, что все происходящее происходит уже не с ним, а с его телом. Весь бесконечный божественных опыт ощущений хлынул через него, отодвинув его индивидуальность в самый дальний уголок сознания. Он стал сосудом в бесконечное число раз ничтожней своего наполнения. Он уже не существовал, существовали чужие чувства, не способные быть достойно оцененными скудным его сознанием. Сознание то и дело отключалось, оставляя тело на попечительство божественной силы, искусно управляющейся с еще живым инструментом. Богиня, избалованная всей гаммой известных ей чувств держала процесс получения удовольствия под контролем. Тела взмыли в воздух, продолжая немыслимое по силе своей страсти, действо. Переворачиваясь в воздухе и бесновато извиваясь, Валькирия издавала безумные звуки. Она то исступленно кричала, то выла, то хохотала, оглушая пустоту пещеры. Нарастающее вожделение разразилось громовым ревом, уже не имеющим ничего общего с человеческим. Тело Валькирии натянулось как струна и зависло в воздухе. Глубокий стон был последним возгласом Валькирии в божественной вакханалии. Тела медленно опустились на ложе. Истощенный атлет оперся на дрожащие руки и оглядел богиню. Тело ее было расслаблено, руки широко раскинуты в стороны, глаза закрыты. По спине воина стекали свежие ручейки крови из глубоких рваных ран. Кожа частично была содрана, но мужчина не чувствовал этого, он почти не ощущал собственного тела. С усилием он оттолкнулся и упал навзничь. Более ни на что не способный он продолжал лежать, только наблюдая через огромные иллюминаторы в потолке пещеры за проплывающими созвездиями.
Глаза Валькирии открылись и нахлынуло оно, раздражающе тошнотворное чувство надоедливого сценария, бессмысленной пустышкой повторившегося в миллионный раз. Изъезженные чувства, приелись как приторный пирог и раздражали своим неизменным, пустым и унылым вкусом бессилия. Глупость происходящего, завуалированная под красивой театральной постановкой, была слишком очевидна тому, ради кого создана эта бессмысленная суета. Ничто не могло удивить и развлечь всемогущего бога, для которого суть бытия неуловимо ускользала, оставляя шлейф бутафорной реальности. Навернувшиеся было слезы, резко исчезли, как и печально депрессивное настроение. Принудительно приподнятое расположение духа вселилось в богиню, оттеснив темные мысли, и она поднялась со своего ложе. Глядя на бессильного мужчину, она проговорила напряженным голосом:
- Ты испытал самые сильные чувства из всех, что существуют во вселенных, раб. Богиня желает забрать твою жизнь.
Ее челюсти сжались от накатившего вдруг отчаяния и злобы.
- Встань! (крикнула богиня отведя правую руку в сторону)
Раб поднялся на колени, едва удерживаясь, чтобы не упасть. Его глаза встретились с холодным изумрудным взором богини и он вдруг улыбнулся искренне блаженной улыбкой. Мужчина был готов умереть, исполненный чувством достигнутой священной цели выполнения божественной воли. Чувство исполненного долга, выполненного вселенского предназначения заполнило его умиротворенное сознание. Он сложил руки на груди и губы зашевелились, перебирая слова молитвы. Валькирия молниеносным движением, так будто в руке ее был легкий кинжал, со свистом, разрезала воздух горизонтальным ударом. Голова раба подлетела и глухо упала на постель. Из шеи хлынул фонтан густой крови, хаотично пачкая белые покрывала. Посчитав казнь недостаточной, богиня приблизилась к стоящему вертикально обезглавленному тулувищу и запустила руку в шею. Огласив свою ярость громким кличем, она одним движением вырвала позвоночник из туловища. Цепь позвонков скрепленная вязкими суставами с лохмотьями плоти, остатками нервных окончаний болталась на левой руке, в то время как тело раба уже обмякло бесформенной массой у ног Валькирии. Подобный трюк был без сомнения под силу только богу. Но и необходим он был только богу, поскольку эстетику происходящего Валькирия всегда ставила во главе всех ощущений, тщетно пытаясь скрыть от себя их смысл.
***(Хорн)
Попасть в приемный зал Хорна было возможно только через космическую станцию. Создавалось обманчивое впечатление того, что зал и находился внутри станции, хотя это было далеко не так. Приемный зал Хорна был далеко за пределами станции, в клочке реальности, оторванного от физического космоса. Создать подобное было под силу лишь бестелесному богу, коим и являлся Хорн. Телом ему служила вся его собственная вселенная, благодаря чему он мог быстро творить новые миры и ощущать все происходящее в них. Он награждал слуг своей способностью творить материальное, дабы разнообразить миры и заполнить его бесконечный, черный холст красками всевозможных фантазий своих подданных. В бесконечности времени созданные миры развивались, плодя собственную материю, рождая своих существ, решая свою судьбу самостоятельно, наполняя смыслом существо Хорна.
Бескрайняя дымка красноватых облаков под куполом равномерного света дезориентировала любого, кто попадал в зал Хорна. Проплывающие под ногами облака, казалось, скрывали привычную твердую почву, но по сути этой тверди и не существовало. Томительное напряжение, настороженность и тревога вселялись во всякого, кто оказывался в этом странном месте.
Зеленое свечение забрезжило среди облаков и в красноватой дымке возникла Валькирия. Она медленно огляделась и едва слышно произнесла:
- Ты здесь?
Беззвучный ответ Валькирия услышала в своих мыслях:
- Я всюду.
Зеленоглазая богиня улыбнулась, слегка наклонив голову. Синеву ее обнаженного тела обволакивал красный туман, скрывая ноги чуть выше колен. Божественный глас продолжал мысленные посылы:
- Зачем ты здесь, Валькирия?
Богиня вскинула остренький подбородок и положила левую руку на бедро. Правая рука плавно устремилась вверх.
- Бои на арене состоятся не скоро, ты прибыла слишком рано, Валькирия. (В тон богине, ответил Хорн)
Лицо богини покрыла маска серьезности и легкого раздражения.
- Мне безразлично! Я богиня... (она сделала паузу, наслаждаясь этой фразой) ... и вольна делать все, что мне заблагорассудится. Мне было скучно и я решила развлечься в твоем мире, Хорн. Тебе есть чем развлечь меня?
- МОЙ мир не для пустых развлечений, Валькирия. Здесь существует особый порядок, результат МОЕГО творчества. Его цель и без того служит развлечению богов. Пусть смысл моего мира закончит свой цикл и ты сможешь получить истинное удовольствие от гладиаторских боев, когда настанет время.
- Богиня не может ждать, Хорн. Валькирия желает посетить одну из твоих планет.
- Прошу тебя не нарушать ход событий. Этот мир должен остаться не тронутым, такова МОЯ воля.
Богиня вдруг уловила несвойственно дерзкие бестелесному богу нотки. Глаза Валькирии сузились и она зло бросила:
- Воля? Боги, подобные мне - самое высшее проявление воли, какое только может быть во всех вселенных. Каждый из нас стоит всего сущего! Кем ты являешься, Хорн, чтобы диктовать свою волю?
Спокойный голос отозвался в голове богини:
- Я создатель всего сущего.
Валькирия почти закричала, яростно разбросив руки в стороны:
- Ты - сознание сущего, созданное высшим разумом, как и все мы! Сущее было заполнено бессмыслием и пустотой в начале времен! Только благодаря богам, оно наполнилось смыслом. Но ты его не создавал, ты лишь сосуд наполненный драгоценной сутью!
- Ты не отрицаешь, что я наделен большей властью, чем кто либо из богов?
- Чувствовать миры? Мы верим, что ты глас высшего разума, но ты не опытный бог, ты младше каждого из нас.
- Так было, Валькирия. Но сейчас, ты говоришь с сознанием сущего, ничуть не уступающего тебе по заслугам в создании смысла бытия. Я - Хорн, высший разум и наследник сущего.
- Как можешь быть ты наследником? Ты лишь слуга высшего разума!
- Если он существует... (спокойно дополнил Хорн)
Воцарилась тишина, каждый из собеседников понимал, до какой опасной черты их довел спор. Спустя мгновение тишины, Хорн продолжил:
- А если нет, то я и есть высший разум. Создавший основу всех вселенных, породивший начало всего сущего, в том числе и собственное сознание путем длительной эволюции разума.
- Если ты создатель всего сущего, то почему же не знаешь ничего о других вселенных, не можешь заглянуть в них? Как ты можешь полагать, что создал богов, если не знал что МЫ такое с самого начала своего существования? Как можешь ты объяснить божественную силу хранителя данную нам высшим разумом?
- Изначально сущее не могло иметь разума, ибо он есть венец развития. Разум мой еще слаб для понимания сложных процессов эволюционировавших до моего происхождения. Я лишь осознал себя. Я пробую сам создавать миры, я открываю новые вселенные, созданные еще моим бессознательным сущим. Хранитель же сродни мне по природе своей, и не стоит за его происхождением никакого высшего разума.
Валькирию трясло от раздражения, но она заставила себя успокоиться. Глубоко вздохнув она подвела черту божественному спору:
- Бессмысленно продолжать. Будь ты телесным, лишился бы жизни от моей руки, за дерзновенные речи о высшем разуме. Но раз ты есть порождение его, он сам и покарает тебя, Хорн.
Богиня перевела дух, молчание Хорна давало ей такую возможность. Она поправила волосы рукой и продолжила уже совершенно спокойным тоном:
- Я здесь не только по своей прихоти.
- Я знаю.
- Читаешь мысли богов, Хорн?
- Мне ведомо все, что творится в известных мне вселенных...
- Тогда, скажи согласен ли ты изменить условия гладиаторского турнира?
- Богам мало бессмысленных жертвоприношений в собственных мирах?
Валькирия улыбнулась:
- Ты знаешь, запретный плод сладок. Боги хотят лучших ощущений.
- Созидание миров ушло в небытие, боги забыли зачем их создал высший разум и лишь упиваются наслаждениями... Я не могу отказать прихоти богов, ибо это ваше общее желание. Но чужая смерть никогда не сможет дать вам истинного удовольствия, Валькирия. Единственное чувство, которое не смогут постичь боги ни в одной из вселенных - смерть.
- Здесь ты прав, Хорн. Но убивая твоих гладиаторов, мы почувствуем их истинную, неподдельную ярость, направленную на самих богов. (Валькирия опустила взор, наблюдая за проплывающим кровавым туманом) Эти ощущения, близки к страху смерти... особенно на твоей арене.
- Да будет так, богиня.
***(Арена)
Планета арены была сплошь покрыта мертвым, беспокойным океаном. Вечно бушующие штормовые ветра будоражили его бездонный массив, поднимая гиганские волны. Черный, как холодный космос, океан был абсолютно не пригоден для обитания в нем живых существ и заслуженно назывался "Океаном смерти". Тысячи поверженных гладиаторов канули в его бездну. Единственной твердью на планете был конус арены. Умопомрачительных размеров, гигантский монолит, в форме перевернутого конуса, парил, едва касаясь острым концом черных волн. Состоящий из вещества тяжелых метеоритных металлов, конус тысячелетиями сохранял свою идеальную форму. На плоском основании конуса и располагалось место гладиаторского действа. Идеально ровная поверхность арены в диаметре тянулась на многие километры. Конус не просто висел над океаном, он еще и медленно вращался в одну сторону. Вращение это было едва заметным, но продолжалось оно постоянно и с одинаковой скоростью. Над основанием арены парили два кольца более широкого чем арена диаметра. Они тоже медленно вращались в обратном арене направлении. Именно на этих кольцах и располагались зрители гладиаторских боёв - боги и их свита. Большое расстояние между зрительским местом и самой ареной не представляло сложность для всевидящих богов. Еще одной особенностью этой планеты было отсутствие ночи над конусом арены. Всегда ровный, слегка тускловатый, матовый свет освещал эту часть планеты, равномерно рассеиваясь на небосводе.
Сейчас арена и зрительские кольца над ней были пусты, время для гладиаторских сражений еще не пришло. Только одна маленькая точка медленно передвигалась по арене, это был слуга Хорна - Атлан. Верхом на огромном рогатом животном он проверял плато арены на наличие метеоритных осколков, которые скапливались на ней за длительный срок между турнирами. Порывы ветра развивали длинные черные волосы Атлана, его обветренное угрюмое лицо не выражало эмоций. Когда-то Атлан тоже был гладиатором с одной из планет мира арены. Он был силен и смел, но не дошел до финала, жрец даже даже не выбрал его в четверку лучших. С тех пор прошло не мало столетий, правила турнира сильно поменялись, а вместе с ними и его участники. Расса его человекоподобных сородичей уже давно вымерла, а планета исчезла с холста вселенной. Только Атлан не был предан забвению благодаря случайной встрече с летающим черепом Мортэ. Эта встреча продлила его жизнь в роли смотрителя арены. Могучее тело Атлана успело постареть, но жизнь еще теплилась в нем. Здесь, на арене соки жизни уходили гораздо медленнее, чем на других планетах. Облаченный в доспехи бывший воин сидел на шее когда-то грозного зверя. Зверь сей хотя и ходил на четырех конечностях, впереди имел длинные, мускулистые руки и мог вполне передвигаться исключительно на ногах. Большие желтые глаза животного располагались по разную сторону вытянутой лошадиной морды. Внушительные саблевидные рога проходили вдоль рельефного от многочисленных мускулов тела, покрытого мелкой чешуей синего цвета. Умное животное подчинялось приказам Атлана и собирало замеченные им осколки в заплечную сумку.
Над конусом оживилась еще одна точка, богиня Валькирия облетала арену, с интересом изучая сооружения. Заметив Атлана, она поспешила приблизится к смотрителю арены. Атлан еще не заметил, как над ним опускалась парящаяя богиня, как всепроникающий голос ее уже зазвенел в его ушах:
- Отвечай богине, кто ты?
Атлан приподнял голову и увидел над собой зависшую голубокожую богиню. Он сделал знак и животное остановилось. Богиня опустилась так, чтобы находится на против Атлана. Вопросительно она буравила взглядом старого воина.
- Я Атлан, слуга Хорна, смотритель Арены, о богиня Валькирия.
Воин продемонстрировал уважение, слегка склонив голову и положив руку на грудь. Богине это понравилось.
- Откуда ты знаешь кто я?
- Я знаю всех богов.
- Всех? Но их так много... как тебе это удается?
Богиня развлекала себя пустым разговором с единственным живым существом на этой планете.
- Мортэ, госпожа, научил меня этому.
- Мортэ?
- Слуга, призванный речами своими развлекать богов перед началом турнира. Обычно мы с ним вместе, но сейчас его нет.
- Мне бы хотелось узнать больше об этой арене и других планетах.
- Мортэ смог бы помочь вам, госпожа. Я его призову, но придется немного подождать...
Валькирия сложила руки на груди и осмотрела пустынный пейзаж.
- Что ты делаешь здесь, слуга?
- Очищаю арену от мусора.
- Ты верно доволен своей работой, раб, ведь тебе не приходиться умирать на арене.
Слова богини прозвучали в унизительной форме для старого воина.
- Я не прячусь от смерти. Когда-то я был гладиатором и горжусь этим. Умереть на арене это великая честь.
Валькирия охотно вступила в спор, ее уже подпорченное расположение духа было сегодня направлено на раздражение и злость:
- Ты говоришь так, лишь потому, раб, что тебе ничто не угрожает. Не спорь с богиней, иначе я научу тебя уважать смерть. Ха-ха, да ты же всего-лишь дворник при дворе Хорна! Здесь каждый воин мечтает стать дворником, дабы продлить свою жизнь?
Воин склонил голову и не поднимая глаз на богиню ответил:
- Я воин и готов умереть в любой момент, если на то будет божественная воля.
- Я, богиня, повелеваю тебе умереть, раб!
- Я исполняю только волю Хорна.
Валькирия подлетела к Атлану и схватила его за шею одной рукой, приподнимая с седла. Богиня зло прошипела:
- Ты просто боишься смерти, жалкий трус. Ответь! Боишься?
Валькирия отпустила воина, чтобы дать возможность ему ответить. Отдышавшись, Атлан спокойно сказал:
- Не раз я был в ее объятьях и, теперь уже не боюсь умереть. Всё сущее неизбежно умирает, так говорит Хорн. За нами, наделенными разумом, лишь выбор - как умереть?
В негодовании Валькирия едва себя сдерживала от расправы с дерзким собеседником.
- Ты ошибаешься, раб! Боги... (Валькирия повысила голос и подняла взор к небу), боги никогда не умирают, они вечны!
Атлан бросил печальный взгляд на богиню:
- В таком случае мне жаль вас.
Воин подал знак своему зверю и угрюмая процессия продолжила свой обход, обогнув зависшую в воздухе Валькирию. Богиня вдруг захотела поставить свою жирную точку в этом споре, пользуясь неоспоримым кровавым аргументом, но ее прервал другой голос. Хрипловатый мужской бас принадлежал забавному Мортэ:
- Позвольте вам возразить, госпожа.
- Что?
Валькирия растерянно смотрела на вдруг из ниоткуда появившийся летающий череп.
- Я Мортэ, ваш покорный слуга, богиня Валькирия. Я вижу как вы тщетно пытаетесь довести высшие истины до недалеких умов, моя госпожа, но вы сами допустили некоторую неточность в своих суждениях. Боги смертны...
Короткая и острая как кинжал фраза, зависла в воздухе. Валькирия неожиданно для себя, вдруг замолчала, пытаясь принять простую истину озвученную летающим черепом. Мортэ склонил голову на бок и продолжил:
- Да, да, богиня, этого факта нельзя отрицать. У каждого бога есть право на смерть и боги могут умереть по собственному желанию.
Валькирия успокоилась, речь Мортэ ввела ее в умиротворенное состояние. Действительно, богиня никогда не задумывалась о такой возможности, как смерть по собственному желанию. Она спокойно ответила Мортэ:
- Но какой бог захочет умирать?
Мортэ подлетел поближе к богине и вкрадчиво продолжил:
- Смерть, госпожа, божественная цель любой сущности, эта цель более древняя, чем сам разум и разуму не под силу понять ее значение. Она как награда за подвиг жизни, госпожа, она логичное ее продолжение. Смерть - единственное состояние разума, постичь которое невозможно не совершив сей акт. Хе-хе.
- Ты хочешь сказать, болтливая голова, что гибель разума способна продолжить его существование в новом качестве? Бредовая идея, Мортэ. Такими россказнями ты веселишь богов?
Мортэ кивнул. Оба собеседника рассмеялись и настроение богини улучшилось.
- Позвольте вам показать нашу арену, богиня...
Мортэ увлек богиню за собой, рассказывая об истории создания арены и объясняя ей как именно проходит турнир. Валькирия внимательно слушала, грациозно шагая по ровной поверхности арены.
- И... самый лучший приносит себя в жертву, исполняя божественную волю.
Богиня остановилась, подняла голову, обращая свой взор на громадные кольца богов, медленно вращающиеся высоко над ареной.
- В этот раз турнир поменяет свои правила.
У Мортэ от удивления отвисла челюсть:
- Как? Хорн не давал никаких указаний...
Валькирия продолжала заворожено смотреть на кольца, отстраненным голосом она сказала:
- Это будет сюрприз...
- Хм, значит надо будет объяснять новые правила...
- Не надо, они будут известны богам. (Валькирия посмотрела на Мортэ) Всем богам, Мортэ, ибо на этот турнир прибудут все боги.
Череп выкатил глаза и воскликнул:
- Какая честь для арены! Я рад, что увижу, наконец, всех богов.
Валькирия поднесла руку к черепу у взяла его снизу за челюсть. Пододвинув к себе она тихим голосом проговорила:
- Мне нужно удостовериться, что боги будут удовлетворены.
Глаза Мортэ забегали из стороны в сторону.
- Что нужно для этого, госпожа?
- Мне нужно оказаться на одной из планет гладиаторов и воочию убедиться в воинах арены.
Мортэ замешкался с ответом, но затем осторожно сказал:
- Будьте уверены, богиня, качество гладиаторов всегда на самом высоком уровне.
Глаза Валькирии сузились:
- Воочию, черепушка, воочию...
*** (Валькирия и Дарлак)
Дарлак стоял на балконе своего храма и наблюдал за тренировкой гладиаторов. Темная площадь была равномерно заполнена белесыми телами заргов, замерших в ожидании схватки с ледяными големами. Бои с големами были самыми травматичными, обычно после них, множество заргов поступало на лечение в храм с переломанными конечностями. Убить голема было невозможно, разве что только сбить его с ног или раздробить конечности. Однако, големы были намного больше и тяжелее гладиаторов их мощные удары всегда заканчивались переломами костей, если доходили до цели. Выжить в бое с големом можно было только безостановочно его атакуя и сбивая с ног. По мнению жреца, такая тренировка вырабатывала особенную, не осмысливаемую волю к победе, заставляющую максимально мобилизовывать свои усилия даже если противник очевидно неуязвим. Теоретически, гладиатор даже мог бы победить голема в условиях арены, столкнув его в черный океан смерти.
После исчезновения Мортэ прошли сутки, Дарлак был доволен восстановившийся тишиной в собственном храме. Мысли о богах, о смерти и собственном предназначении, однако, теперь его не покидали. И даже развлекая себя зрелищем, жрец ловил себя на неожиданных мыслях не свойственных слуге Хорна.
Жрец выхватил особенно кровавую сцену на площади. Зарг, в очередной раз, рьяно кинулся на огромную ледяную фигуру, но напоролся на встречный удар, размозживший ему голову. Куски панциря и кровавые ошметки мозгов глухим взрывом разлетелись в разные стороны. Голем остановился в ожидании того, что травмированного зарга унесут. Бездумная машина еще не понимала, что убила гладиатора.
В храме замерцало зеленое свечение и появились два новых гостя. Дарлак вошел в зал и поприветствовал знакомого:
- Мортэ, не ждал тебя так скоро видеть, черепушка. Ты не один?
Жрец прекрасно видел во мраке своего зала, но знание богов не было его обязанностью. Обнаженная Валькирия шла своей летящей походкой на встречу к жрецу. Череп пролетел это расстояние быстрее богини и обернувшись вокруг жреца завис у его головы, заговорщески шепнул:
- Это богиня Валькирия, прояви уважение, она это любит.
Дарлак чуть склонил голову, не снимая капюшона и проскрежетал:
- Приветствую, богиня.
Валькирия остановилась перед жрецом, пытливо изучая фигуру, скрытую серой мантией. Богиня явно была озадачена, она нахмурилась и вопросительно посмотрела на череп: