Романенко Евгения Александровна : другие произведения.

Вирус

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если ты работаешь ветеринарным врачом, то твой дом - это ветклиника, а семья - это коллектив. Здесь все идет своим чередом, даже тогда, когда дома все разваливается на части. Здесь всегда найдется кто-то, кто поделится опытом и подскажет, как выбраться из ситуации, потому что был в подобной. В клинике тоже верят в чудо и молятся богу. В конце концов, не всегда в жизни бывает светлая полоса, а построить что-то новое на месте старого можно, только лишь обратив старое в руины.
  ВИРУС
  
  I
  Семь. Шесть. Пять.
  
  День Анны Владимировны был расписан поминутно с самого утра и до позднего вечера. Он включал в себя час двадцать на зарядку, сборы, кофе и завтрак, пять плюс пять часов рабочего времени, два часа на обед, по полчаса на собаку утром и вечером, двадцать минут на дорогу до работы и обратно, два часа двадцать минут на приведение в порядок протоколов и журнала регистрации УЗ-исследований и ровно шесть часов на сон. Только в воскресенье появлялся целый день свободного времени, который Анна Владимировна обычно тратила на велопрогулку с немецкой овчаркой по имени Роу, а вечер уходил на совершенствование знаний по специальности и чтение книг.
  Может быть, она не вкалывала бы столь усердно, будь у нее семья. Но со своим мужем, Аркадием, Анна Владимировна развелась три года назад, после смерти Саши. Однако если уход Аркаши пережить можно было довольно легко (по сравнению со смертью Саши, по крайней мере), то врачебная ошибка, унесшая жизнь ее сына, подкосила женщину намного сильнее. Наверно, поэтому она даже не обратила внимания на то, что раньше она ложилась в постель вечером с мужчиной, а теперь - одна. Скорее всего, по этой же причине Аркаша покинул ее, некогда красивую кареглазую блондинку, а позже - осунувшуюся бледнокожую старуху, в глазах которой после потери ребенка не осталось никакого блеска.
  Конечно же, сейчас она поправилась, преобразилась и снова стала очень красивой женщиной, потому что выглядеть так, как она выглядела три года назад, для тридцатилетней дамы было стыдно. Но счастливый блеск в ее глазах умер вместе с Сашей, и до сих пор никто, даже верный Роу, которого она взяла через два месяца после развода, не мог заставить их засиять так, как прежде.
  Жила она в частном доме - самом обычном, одноэтажном с верандой, внутри которого находились четыре комнаты - кухня, санузел, спальня и детская, которая выглядела самой мрачной комнатой из всех. Впечатление от нежилой детской, отделанной в кремово-голубых тонах, было самое ужасное. Нет, здесь не царил бардак - как раз наоборот, все было разложено по порядку, и почему-то сразу становилось ясно, что ребенок в этой комнате больше не живет. Но не потому, что он вырос и улетел из родительского гнезда. Большой мягкий заяц на полу, маленькие зверьки, солдатики и драконы на полочках, черный в красных яблоках и с белой гривой конь-качалка в углу, детский ксилофон с двумя палочками на подоконнике уже три года не сдвигались с тех мест, на которых стояли. Слабый свет восходящего солнца (окна комнаты смотрели на северо-восток) через распахнутые шторы освещал пустую детскую кроватку, застеленную синим покрывалом с роботами, играющими в футбол. Анна Владимировна заходила в эту комнату только раз в неделю, в десять утра в воскресенье, чтобы пропылесосить, полить увядающую фиалку на окне и протереть пыль на фотографии в черной рамке, которая изображала улыбающегося светловолосого мальчика с недостающим резцом и смеющимися голубыми глазами.
  В комнате Анны Владимировны стояла двуспальная кровать, две тумбы, платяной шкаф, два здоровенных стеллажа с научной литературой с одной стороны и художественной - с другой, компьютерный стол и офисный стул перед ним. Кроме того, в углу находилась стойка с музыкальными дисками и листопадный фикус Бенджамина, а под окном у батареи - лежанка-место для Роу. Спальня была отделана в коричнево-оранжевых тонах. Штор на окнах не было - только жалюзи, и оттого, если бы не кровать и стойка с дисками, комната напоминала бы офисный кабинет.
  Санузел и кухня ничем особенным не отличались. Первый был - в фиолетовых тонах, вторая - в зеленых. Квадратный коридор вел во все четыре комнаты, а еще там стояли самая обычная тумба для обуви и шкаф с верхней одеждой. В общем, ничего такого особенного в доме Анны Владимировны не было.
  Ездила женщина на синем "Опель Корса", который ей когда-то подарил Аркаша, работавший в банке. Не шик, но Анна Владимировна была довольна, и до работы на машине было пять минут езды.
  И вот в очередное понедельничное утро она сидела на кухне и пила свежесваренный кофе. Растворимого кофе она не переносила на дух, а поэтому всегда находила время на варку. С Роу она уже погуляла, и теперь он ел кашу рядом со столом. Анна Владимировна была спокойна, хотя морально готовилась к предстоящему тяжелому дню. На сегодня клинике назначили три операции, и ладно бы по мелочи, но в одном случае у пациентки, пожилой доберманши по имени Герда, было новообразование молочных желез, а у двух других котов - закупорка уретры уролитами . И это не считая живой очереди, в которой под обликом с утра зачихавшей кошки могло крыться животное, больное панлейкопенией. Или даже того хуже.
  "Или хомяки. Как же я терпеть ненавижу хомяков, мышек, попугайчиков и прочую мелочь. Уж лучше бы была кошка с пиометрой. Или тойчик с гидроцефалией. Или..."
  Хорошо хоть, клиника наконец смогла себе позволить приобрести дорогой УЗ-сканер. "Миндрэй М7" был достаточной роскошью, чтобы статус ветлечебницы повысился в разы, хоть теперь вкалывать приходилось всем, принося доход и покрывая затраты на обновление оборудования. Зато какое удовольствие - смотреть на качественную картинку, да еще и с цветным допплером. Осталось только пройти дополнительные курсы по ультразвуковому диагностикуму и по большей части эхокардиографии, что Анна Владимировна собиралась сделать в течение этого года. Это должны были быть уже третьи по счету курсы узиолога, которые она проходила, но ей и этого было мало. Поскольку сына ее больше не было и уделять время было некому (не считая Роу, конечно), почему бы не совершенствовать знания.
   Анна Владимировна допила кофе, промыла чашку и вышла во двор, попрощавшись перед этим с Роу и поцеловав его в холодный влажный нос. "Опель Корса" дожидался ее, вчера предусмотрительно заправленный и помытый вечером на автомойке. Автомобиль приветливо поморгал женщине, после чего повез ее на работу.
  Ветеринарная клиника "Сами с усами" представляла собой одноэтажное здание, расположенное отдельно от остальных и огороженное забором. Внутренний дворик включал в себя небольшую парковку, газон, дорожку, ведущую к площадке для тренировки собак. У всех пациентов клиники был свободный доступ к ней, здесь коротали время ждущие своей очереди, приехавшие раньше записанного времени и просто те, кто жил рядом. На площадке располагался бум, качели, лесенка с горкой и два барьера высотой в полметра и метр. Начиная с одиннадцати утра и заканчивая десятью вечера не было такого, чтобы кто-нибудь не скакал по буму, не грыз поводок на дорожке к площадке и не упирался, отказываясь лезть на лесенку с горкой. Первые же два часа работы клиники, с девяти до одиннадцати, наверное, ни собаки, ни хозяева еще до конца не просыпались, и потому площадка пустовала.
   Припарковавшись и поставив машину на сигнализацию, Анна Владимировна вошла в клинику, по небольшому приемному коридору с еще пустыми стульями прошла в процедурную, поставила на специальный стол "Миндрэй М7", за который отвечала головой (потому как покупка этого аппарата была сделана по ее инициативе), положила свой ноутбук на рабочий стол и направилась из кабинета в другой конец клиники, туда, где находилась ординаторская.
  Как оказалось, на месте были уже директор клиники и по совместительству главный хирург Игнатьев Евгений Сергеевич, или Еэс, как называли его коллеги, вторая врач-терапевт Остапенко Дарья Александровна и аптекарша Павлова Наталья Сергеевна, которую все звали просто Наташенькой. Сама Анна Владимировна была первой врачом-терапевтом (получила она эту должность потому, что прошла курсы по УЗ-диагностикуму семь лет назад). Евгений Сергеевич, которому недавно исполнилось пятьдесят, был человеком, по которому сразу становилось понятно, кем именно он работает: жесткий, циничный, решительный, уверенный в себе - именно такое впечатление он производил, особенно когда его цепкий взгляд концентрировался на собеседнике. Сам по себе он был невысокий, коренастый, но не сказать, что тучный - скорее мощный. Всегда казалось, что он не то чтобы крупную собаку, а хорошего бычка завалит на стол одной рукой. И при этом - ловкие пальцы ювелира, которые уже лет пятнадцать как умели сделать любую сложнейшую операцию, нисколечко не навредив пациенту и не вызвав у него осложнений. Словно по волшебству, операционные раны после его лечения заживали за пять-шесть дней без остатка, а животные со сломанными лапами начинали бегать стабильно через три недели, и тогда им снимали спицы. Легко с помощью дексаметазона и гомеопатии он поднимал парализованных от смещения позвонков животных, а стерилизовал кошек он вообще, можно сказать, с закрытыми глазами.
  Дарья Александровна была спокойной женщиной с ничем не выделяющейся внешностью - из разряда "увидел, ушел, забыл". Ее нельзя было назвать ни страшной, ни симпатичной, скорее - обычной. Она была на год старше Анны Владимировны, больше отдавала предпочтение гомеопатии, но у нее особой любовью пользовались инфекционные болезни. Она никогда не позволяла своей коллеге лечить панлейкопению или питомниковый кашель, если находилась в это время в клинике (она работала на полставки), но вот что касалось болезней почек или сердца - она даже слышать об этом не хотела: "Вон у нас этим Яловая Анна Владимировна занимается. Идите к ней, она вам и УЗИ сделает, и лечение назначит".
  Наташенька была милой блондинкой, закончившей вуз чуть больше полугода назад, не слишком сильная в практике, но зато очень подготовленная теоретически. Даже старшие врачи не стеснялись спрашивать у нее в каких-либо спорных случаях (хотя, с учетом неизбежного в общей работе обмена опытом, таких случаев становилось с каждым разом все меньше), какой препарат обладает такими-то свойствами и чем можно погасить его побочные эффекты.
  Анна Владимировна поздоровалась со всеми присутствующими и взяла печенье со стола.
   - Ко мне сегодня кот с яйцами записывался, я его к тебе отправил, - сообщил Евгений Сергеевич. - Отчекрыжишь?
   - У тебя же Ирландец есть, зачем ты мне яйца назначил? - Анна Владимировна налила себе томатный сок. - Я-то отчекрыжу, конечно, но мой профиль - УЗИ и терапия.
   - Мы с Ирландцем в это время будем операцию собаке делать, так что не жалуйся.
   - Еще бы ты на меня энмэжэ спихнул, вот я была бы счастлива.
  Внезапно все замолчали, а через секунду послышался скрип двери, и в ординаторскую осторожно заглянул рыжий мужчина с эспаньолкой. Точнее, из-за косяка показалась только его голова. Оглядев всех подозрительно-скептическим взглядом, он состроил испуганную гримасу и под гробовое молчание, скрипнув дверью, плавно скрылся за косяком. Еще секунда, и ординаторскую разорвал дикий хохот. Лучезарно улыбающийся рыжий вновь зашел внутрь, на этот раз уже уверенно, и принялся наливать себе растворимый "Нескафе".
   - Анна Владимировна, Вам налить?
   - Нет, спасибо, Дмитрий Александрович, я этой гадостью травиться не хочу, - она ответила ему такой же широкой улыбкой. Тот скривился.
   - Уж прямо гадостью.
   - Да. Я считаю, что кофе, соскобленное со стен и практически не содержащее кофеина - это гадость, - она усмехнулась. - Себе кофе я варю.
   - Ну и принесла бы, нам сварила, - предложил Евгений Сергеевич.
   - Ага. Вместе с туркой и плитой, конечно.
  Все в уме представили ситуацию и дружно рассмеялись. Рудов Дмитрий Александрович, которого между собой врачи называли Ирландцем (из-за его любви к кельтскому фолк-року, ирландским танцам и рыжего цвета волос), работал в клинике "Сами с усами" младшим хирургом. Он был тридцати двух лет, высок, поджар, с озорным взглядом светло-голубых глаз. Все его движения были стремительны и точны, а сам он слыл главным шутником клиники. Анна Владимировна считала его славным малым и хорошим другом. Несколько раз они даже ужинали вместе, а иногда катались на велосипедах - она со своим Роу, а он - с кобелем-метисом хаски по имени Рафаэль.
  Первый пациент - старушка, божий одуванчик, с такой же старой кошкой - открыла дверь клиники. Кошка как-то даже покорно сидела в тряпичной авоське, которую бабушка обнимала, словно сокровище, безучастно смотрела перед собой, сдавленно мяукая.
   - О, ну все, пожелайте мне удачи, - шепнула остальным Анна Владимировна и вышла навстречу клиенту. - Пройдемте в кабинет. На что жалуетесь?
  И морально приготовилась. Конечно же, как она и ожидала, начался длинный (и довольно нудный, к слову) рассказ о том, как эта кошечка появилась у нее, какой ласковой была в детстве, сколько раз приносила котят и какими хорошими те были... ну и так далее. Как обычно. Если бы память Анны Владимировны не освобождалась автоматически от всей ненужной информации, она знала бы прихоти в еде и расписание хождения в лоток всех котов и кошек, живущих у старшего поколения Архангельска.
   - Это все прекрасно и замечательно, - прервала женщина старушку минуты через четыре, - но на что Вы жалуетесь?
  Через еще три минуты она наконец добилась того, что хотела: кошка отказывается от еды уже почти неделю. Анна Владимировна задала вопрос "Чего ж Вы тянули?" и пожалела. Пришлось еще пять минут слушать рассказ о том, как тяжело ей живется на пенсию и как ей советовали лечить ее знакомые. В общем, как обычно. Только в конце своей повести бабушка еще и расплакалась.
  Анне Владимировне стало ее жалко, что ж она, не человек, что ли. Но утешать и гладить по головке, успокаивая клиента - это работа сиделки, а не ветеринарного врача.
   - Так. Давайте успокаивайтесь и вытаскивайте свое сокровище. Мне нужно ее осмотреть.
  Внешний осмотр плавно перешел в ультразвуковой диагностикум. Оказался у кошки самый обычный энтерит. Ничего особенного. Назначив квамател и лиарсин, она отправила бабушку к Наташеньке в аптеку, а сама вытерла гель с микроконвексного датчика и вернулась в ординаторскую. Когда входная дверь снова хлопнула и что-то бормочущая под нос и шуршащая пакетиком с лекарствами старушка ушла, Ирландец ссутулился, скрючил руки и затараторил:
   - Вы представляете, я всю пенсию потратила на еду для Муськи, а она все не ест и не ест...
  Как бы ни было это цинично и злобно, но врачи рассмеялись. Они вовсе не пренебрежительно относились к пенсионерам и возмущались по поводу их крошечной пенсии, но просто история с подробнейшим донельзя "анамнезом витэ " при приеме бабушек и дедушек (но особенно бабушек) неизменно повторялась из раза в раз. Причем все эти истории по какой-то причине были шаблонными. Никому из старушек не приходило в голову, что врачам неинтересно знать, сколько пенсии они тратят на животное и каких еще помимо этого подкармливают. И неизменно каждый божий день веты выслушивали одну и ту же песню.
  В течение получаса явились еще три человека с кошками, у которых синхронно началось расстройство желудка. У двух обнаружилась высокая температура, причем у одного британца она подскочила почти под сорок, и он, по словам хозяина, поносил без конца. Мужчине доктора поверили почти сразу, потому как кот, увидев стоящий в углу процедурной лоток, соскочил со стола и тут же наложил туда огромную полужидкую зловонную кучу, сопровождая процесс непристойными звуками.
   - Понятно все, - констатировала Анна Владимировна. - Сейчас я вколю ему жаропонижающую смесь, а потом сядете на капельницу. Вот, купите пока в аптеке.
  Она протянула мужчине листок, на котором значилось название какого-то лекарства. Хозяин кота смог разобрать только первую букву "М" и решил не утруждать себя. Наташенька приняла назначение.
   - Ага, метрогил. Секунду.
  Пока кот капался, Анна Владимировна прописала ему диаркан, циклоферон и назначила повторный прием.
   - Обязательно нужно прокапаться, кот потерял много воды. Вон, видали, едва игла сегодня вошла. Вообще воды в шкуре не осталось, высохла и стала как пергамент.
  После поносящего британца в течение часа никто не приходил. Анна Владимировна решила таки налить себе чай и достать бутерброд, от которых воздерживалась, дабы не пришлось бросать их ради пациента, но закон подлости был в действии - весь час, который она ждала, было абсолютное затишье, но именно в те пять минут, когда кипяток заполнил стакан, а колбаса с плавленым сыром оказались на ломтике хлеба, зазвенел дверной замочек, и появилась женщина со здоровенным котом "дворянской" породы .
   - Еэс, скажи, что это к тебе, - проглатывая первый кусок, взмолилась ветеринар, обращаясь к Евгению Сергеевичу.
   - Сейчас узнаем, - он вышел.
  Через полминуты Евгений Сергеевич вернулся с широкой улыбкой на лице.
   - Иди, это твои яйца пришли.
   - Фигня, - Анна Владимировна со стуком поставила стакан на стол и чуть ли не бросила бутерброд на тарелку. Однако когда она явилась в процедурную, где хозяйка ждала с "дворянином" на руках, на ее лице была дежурная приветливая улыбка. Вколов коту золетил и ксилу , врач мысленно засекла пять минут и придвинула к нему металлическую плошку.
   - Это на тот случай, если он будет рыгать, - объяснила Анна Владимировна поморщившейся хозяйке. - На ксилазин может быть такая реакция.
  Кот вырвал желчью и одним кубиком колбасы. Врач подошла к нему.
   - И что? Это все, на что ты был способен?
  Хохотнув, она перенесла бесчувственное животное на хирургический стол, одновременно попросив женщину подождать в коридоре. Когда та вышла, Анна Владимировна быстро ощипала "коки", как она их называла, вколола новокаин, достала москит, зажим, ножницы и скальпель со съемным лезвием. Вся операция длилась не более десяти минут, и вскоре хозяйка получила свое сокровище назад.
   - А Вы знаете, сейчас собака пришла, и у нее такие... - зачем-то сказала та и жестом изобразила большую грудь.
  "Энмэжэ, - подумала Анна Владимировна. - Еэс, Ирландец, удачи..."
   - Новообразование молочной железы, - пояснила врач. - Дай бог, чтобы у Ваших животных никогда такого не было.
  Хозяин доберманши Герды с новообразованием сидел в приемной совершенно потерянный. Девятилетняя дама могла не выдержать наркоз. Анна Владимировна заглянула в щелку: в вену собаки уже загнали катетер, на страже со стетофонендоскопом стояла Дарья Александровна, слушая сердце пожилой пациентки. Ирландец разложил на подносе инструменты и держал марлю, чтобы вытирать со лба Евгения Сергеевича выступающие капельки пота. Тот уже успел открыть себе операционное поле и теперь отделял первую гряду желез от брюха.
  Анна Владимировна зашла в пустую ординаторскую и села за свой недоеденный бутерброд и уже остывший чай. Через какое-то время пришла Наташенька и присоединилась к чаепитию.
   - Наташ, какая дозировка глипизида на кошку весом три кило? - внезапно спросила Яловая.
   - Половина таблетки в день, - мгновенно ответила та. - У знакомой кошки диабет?
   - Да, инсулинозависимый, - Анна Владимировна с некоторым даже отвращением допила остатки холодного чая и налила себе новый. - Хотя, мне кажется, они просто забьют и будут смотреть, как она сама умрет. Ибо где ж видано, чтобы кошек так же, как людей лечили.
   - Найти бы то самое чудесное лекарство, которое решает все проблемы.
   - А че его искать, - хохотнула терапевт. - Вон, у нас в сейфе с красной наклеечкой "Листенон " стоит.
  Наташенька рассмеялась.
  Еще ровно час длилась операция у Евгения Сергеевича. Словно зная, что доктора почти все заняты, никто из клиентов пока не появлялся на пороге. Один раз аптекарша сорвалась с места, услышав крик хирурга "Наташа, сульфу БЫСТРО!!!", означавший, что у пациента наступил паралич дыхательного центра. Упаковки с сульфокамфокаином стояли наготове, и одна из них всегда была распечатана, чтобы в таком случае забежать, схватить ампулу и через пару секунд набрать жидкость в шприц. Затем Наташенька вернулась в ординаторскую.
   - Собака тяжелая, - шепотом сказала она, чтобы сидящий за стеной хозяин Герды ее не услышал. - Вена пустая почти.
   - Долго там еще Еэс будет возиться?
   - Уже зашивает.
   Звякнул колокольчик. Анна Владимировна нехотя встала.
   - Не дай бог там опять бабусечка.
  Однако там была не бабусечка, а женщина с ребенком и котенком породы курильский бобтейл, если судить по отсутствию у того хвоста. В их глазах стояли слезы и мольба. На вопрос "что случилось?" женщина ответила, что он перестал есть позавчера, а сегодня утром даже не захотел вставать с дивана.
   - Обнадеживать сразу не буду, выглядит он ужасно, - покачала головой врач, а когда взяла его на руки, глаза ее округлились. - Да он же холодный, как труп!
  Она тут же поставила градусник и чуть не упала в обморок, когда увидела температуру: тридцать два и семь.
   - Помогите, пожалуйста! - бессильно стонала хозяйка.
  Однако в глазах Анны Владимировны впервые за много лет была растерянность. Она даже не знала, что это такое может быть. В мозгу стучалась одна единственная мысль - отравление?
   - Он мог что-нибудь съесть? - спросила терапевт, ощущая, что хоть что-то она должна спросить. Хозяйка пожала плечами.
  "И как это мне помогло бы, даже бы если они сказали, что мог?.."
  А в голове одно - отравление, отравление, отравление.
  "Но чем?"
  Интоксикация. Отравление. Отравление. Интоксикация.
   - Хозяюшка, я не знаю, чем Вам помочь... я попробую сейчас сделать антитоксическую терапию, но ничего не могу обещать.
  Слово "антитоксическая терапия" в данном случае означало введение четверти миллилитра фуросемида внутримышечно и двух миллилитров физраствора подкожно. Врач протянула умирающего котенка женщине.
   - Это все, что я могу сделать. Возьмите мой телефон, звоните, если что.
   - Спасибо... сколько с нас?
   - Ничего не надо. Идите. Удачи Вам.
   - Спасибо...
  На минуту Анна Владимировна присела за рабочий стол в процедурной. Она точно знала, что сегодня вечером хозяева положат крошечное окоченевшее пушистое тельце в маленькую коробку или завернут в тряпочку, и со следующего дня это тельце будет ничем, кроме как корма для опарышей. В такие моменты врач с ужасом представляла, что бы с ней стало, если бы так же заболел ее Роу - единственное на свете живое существо, которое могло хоть в какой-то степени заменить Сашу.
  В процедурную зашел Ирландец.
   - Чего там у тебя?
   - А? А... ничего. Просто котенок, который скоро копыта откинет.
   - Да уж, бывает. А что с ним?
   - Температура тридцать два и семь.
  Дмитрий Александрович округлил глаза.
   - Сколько?!
   - Сколько слышал. Фуросемид ему вколола, потому что я не знаю, что еще можно было сделать. Жалко котенка. Видно, что красивый бы вырос.
  Дело близилось к двум дня. Такое положение стрелок на часах означало двухчасовой перерыв, окончание первой смены для работающих на полставки и прогулку для Роу. Анна Владимировна наигранно отдала честь Еэсу, села в машину и отправилась домой.
  Роу встречал хозяйку с искренней радостью, присущей всем собакам. Анна Владимировна взяла велосипед, обвязала поводок вокруг рамы, не пристегивая овчара, и выехала в сторону границы города (жила она на окраине). Она ехала по проселочной дороге, с одной стороны которой были дома, а с другой - лесок, а пес бежал чуть впереди, неся палку или свой любимый мяч. Удовольствие было двойным - от созерцания радости питомца и от физической работы ног, крутящих педали.
  Она посмотрела на часы.
  "Как-то быстро всегда проносится этот час..."
   - Роу, домой!
  Овчар развернулся и понесся обратно, вывалив язык набок. Бегать он мог минут сорок без остановки. Однако на этот раз не прошло и пяти минут, как он остановился, выронил мяч и убежал куда-то в другую сторону, где уже начинались деревья. Анна Владимировна оглянулась на него не сразу, а лишь спустя минуты две, обнаружив, что никто под боком не пыхтит и не топочет.
   - Роу?
  Но пса она не видела. Анна Владимировна похолодела. Практически никогда он не убегал во время прогулки. Женщина развернула велосипед.
   - Роу!
  Она доехала до тропинки, ведущей в лес. Пса нигде не было видно. Она уже открыла рот, чтобы позвать его вновь, но тут раздался собачий лай и визг со стороны менее густой чащи леса. Ветеринар бросила велосипед и побежала на звук прямо через траву, выкрикивая кличку овчара. Еще собачий визг. Из пролеска вынесся взъерошенный Роу и помчался к хозяйке, а следом за ним - оскалившаяся беспородная псина с поджатым хвостом, за которой бежали еще с полдесятка кобелей, поскуливающих в нетерпении.
   - Понятно. Течкующая сука, - Анна Владимировна укоризненно посмотрела на свою собаку. Овчар опустил голову и робко вилял почти поджатым хвостом. - Ну и не стыдно тебе? Знаешь, как ты меня напугал? И побили тебя, наверное. Тоже мне, мужик.
  Она усмехнулась, вспомнив подобный инцидент полуторамесячной давности. Тогда в дополнение к унижению достоинства овчар получил еще и несколько укусов за холку и плечо от другого "кавалера", крупного, статного черного пса, в процессе создания "дворянской породы" которого явно поучаствовал дог. После этого случая Анна Владимировна в шутку называла его "горе-любовник".
  Пока они добрались до дома, часы давно пробили четыре. Точнее, стрелки указывали на десять минут пятого, но для Анны Владимировны, день которой, как вы помните, был расписан поминутно, это означало катастрофическое опоздание. Чертыхнувшись, женщина быстро помыла лапы Роу, взяла пару яблок и заскочила в машину. В клинику она доехала позднее всех из персонала. Не было только Дарьи Александровны, для которой рабочий день закончился.
   - Чего это ты так припозднилась? - грозно спросил Евгений Сергеевич и указал на часы. Время значило: 16:25.
   - У меня Роу убежал, - объяснила вет. Брови Ирландца поползли вверх.
   - Непохоже на него, - пробормотал он.
   - И не говори. Да там течкующая сука была. Он с месяц или чуть побольше назад тоже убегал. Его ж черный пес отлупил, помнишь, я рассказывала?
   - А, теперь вспомнил. Да он Казанова у тебя, оказывается. Может, кастрируешь его?..
   - Ага, щас прям, - ощетинилась Анна Владимировна. - Кобель породный. Его уже на третью вязку звали. Родословная есть, и неплохая. Дисплазия а-ноль . Кастрировать его, как же, как же.
   - Ладно, ладно, поняли.
  Анна Владимировна положила одно яблоко на стол, а другое начала есть. Клиентов пока не было, ну и грех не перекусить. Среди затишья, словно гром среди ясного неба, зазвонил телефон. Все вздрогнули от неожиданности. Евгений Сергеевич поднял трубку.
   - Понял Вас. Скоро буду. Сколько? Какого размера собака? Кавказец? Тысячу будет стоить. Да, через двадцать минут буду, - он положил трубку. - Ирландец, подвезешь? Собаку хотят усыпить.
   - Надоела? - Дмитрий Александрович встал с места.
   - Судя по голосу хозяина, не то чтобы надоела, а ДОСТАЛА, - хохотнул Еэс. - Ну сейчас и посмотрим, чем. До встречи!
  Через пять минут хирурги собрались и уехали, а еще через пять пришел парень с котом.
   - Так... у вас мочекаменная? - уточнила врач. Получив утвердительный ответ, медленно хмыкнула. - Так... проходите в процедурную, посмотрим, что у нас там.
  УЗ-сканер загрузился непривычно быстро по сравнению с прежним, и в очередной раз Анна Владимировна улыбнулась качественному изображению, хотя куплен он было еще с полмесяца назад. Только наведя датчик на нужную область, вет увидела ясно различимый пузырь, в шейке которого застрял крупный уролит, и расширенный мочеточник. Переводя микроконвекс на почечную область, Анна Владимировна уже заранее знала, что там увидит.
   - Конечно же, тут гидронефроз, потому что моча не отходит. Видите, мозговое вещество почки темное и она похожа на мешок? - она обернулась на хозяина и обвела контуры органа пальцем. Затем перевела вновь на мочевой пузырь. - Вот сам пузырь, видите, какой наполненный? А вот один камень, лежит около шейки. А вот этот попал прямо в шейку, он и закупорил. Давайте немедленно на операцию. Я проведу цистотомию , потому что хирурги оба на вызове.
  По тому, как быстро кот вошел в наркоз, можно было судить о поражении почек, а он отрубился в первую же минуту. Анна Владимировна отнесла его в операционную.
   - Наташенька, помоги мне.
  Вместе они начали ставить катетер. Шел он нормально, но когда вошел почти полностью, терапевт закричала "Стоп!".
   - Дай мне, - сказала она и осторожно несколько раз попробовала продвинуть катетер дальше. - Вот он, камень. Я в него уперлась.
  Наташенька стояла наготове со шприцем с физраствором в нем, чтобы по команде выпустить его, промывая тонкую пластмассовую трубочку. Через некоторое время врач покачала головой.
   - Не удается протолкнуть. Давай резать так.
  Когда она вскрыла брюхо кота, то обнаружила красный растянутый пузырь с еще более красной шейкой и утолщением в том месте, где застрял уролит.
   - На УЗИ он выглядел вроде бы гладким и довольно плотным, надеюсь, так и есть. Сейчас я попробую его оттолкнуть, а ты скачивай мочу.
  Аккуратными движениями Анна Владимировна начала продвигать уролит по направлению от шейки, стараясь почти не давить на него. Наташенька проткнула иглой шприца стенку и скачала пять миллилитров жидкости, чтобы врачу было легче. Несколько минут мучения, и наконец камень плавно ушел из-под пальцев в полость пузыря, а из катетера в лоток полилась густая и едко пахнущая аммиаком моча. Анна Владимировна поморщилась.
   - Интересно, сколько он не ссал? Прямо настоялась.
  Скачав мочу, вет приступила к цистотомии. Операция по извлечению уролитов прошла без осложнений, через пять минут оба камешка лежали в кювете. Остальные десять минут все это зашивалось, а через пятнадцать хозяин получил кота обратно.
   - Вот Ваше сокровище, а вот камни, - врач протянула на салфетке два гладких плотных уролита; один был круглым, а другой - овальным. Получив плату за труды, Анна Владимировна пожелала не болеть клиенту, но не успела она дойти до ординаторской, как колокольчик двери зазвенел вновь, и на пороге появилась женщина. С котом.
  "Господи, чего ж сегодня за кошачий день?"
   - Что у Вас?
   - У нас камни, - пояснила клиент.
   - Следуйте в процедурную, проузимся.
  Операция пошла по той же схеме, что и предыдущая, с тем лишь исключением, что камни лежали свободно в пузыре и ничего не закупоривали, и почки функционировали получше.
  Когда кота унесли, в клинику вернулись Еэс и Ирландец, которые выглядели тревожными.
   - Операции все прошли? - спросил Евгений Сергеевич. Терапевт кивнула. - Хорошо. Ань, закрой операционную.
  Он дал знак Дмитрию Александровичу. Через минуту тот явился, таща огромного кавказца. Все врачи, надев перчатки, маски, колпачки и одноразовые хирургические халаты, собрались вокруг туши, разложенной на столе, оставив "на стреме" Наташеньку. Анна Владимировна обратила внимание на пасть собаки, которая была испачкана уже высохшей густой слюной. Глаза даже в остекленевшем состоянии выражали агрессию.
   - Бросился на хозяина, - сказал Еэс, отвечая на незаданный еще вопрос. - Когда мы приехали, лаял хрипло и со вчерашнего вечера не мог поесть - не глотает.
   - В лабораторию голову ? - спросила Анна Владимировна.
   - Да. Собаку отпускали на вольный выгул. Могла быть покусана.
  Ветврач вспомнила, как однажды бездомные собаки покусали Роу, и ей вдруг стало очень страшно. С этой секунды она и начала молиться, чтобы тот красивый черный пес не был носителем вируса.
  Обезглавливание длилось в течение минут сорока. Лигируя постепенно один за другим крупные сосуды, врачи разделяли ткани, и как финал перепелили позвоночник. Завернув тщательно голову в три слоя ткани, Евгений Сергеевич протянул ее Ирландцу.
   - Беги, Форрест, беги. Сейчас я напишу сопроводительную.
  Через пять минут Дмитрия Александровича уже как ветром сдуло. Врачи же, завернув обезглавленную тушу в найденный в кладовке брезент, остались ждать в некой тревоге.
   - Я был бы больше спокоен, если бы неделю назад не объявили по ящику о пойманной бешеной лисе, - сказал Еэс. - Кровь вытерли? Кварцевать все. Срочно. Одноразовые халаты, перчатки и маски - в пакет и сжечь.
  Ирландец вернулся через час.
   - Они отзвонятся позже.
   - Будем ждать, - пожал плечами Евгений Сергеевич. - Только вот бешенства нам не хватало для полного счастья. Хорошо, что мы не государственные, а то бы нас задолбали.
   - Ты знаешь, Еэс, по-моему, сейчас при бешенстве даже карантин никто накладывать не собирается, - мрачно хохотнула Анна Владимировна. - То ли потому, что у нас каждый год такое происходит, то ли потому, что...
  Однако вторую причину она так и не придумала. Врачи дружно закивали головами. Никто из клиентов пока не приходил, а от этого тревога ожидания только усиливалась. Наконец, словно разрядка, зазвучал дверной колокольчик. Анна Владимировна вышла навстречу и увидела хозяйку с померанским шпицем на руках.
   - Добрый вечер. Что случилось?
   - У нас шестидесятый день. Хотим посмотреть...
   - Понятно. Проходите в процедурную.
  Из ординаторской выглянул Еэс.
   - Что там?
   - Шпиц, беременная, - ответила врач, направляясь к кабинету позади клиентки. - Сейчас посмотрим, что там такое.
  Гель на датчик, датчик к животу - это было привычнее некуда. Анна Владимировна уставилась в экран сканера.
   - Отличные, прекрасные щенки. Вон сердечко бьется, видите? Я углядела пока трех, но точно сказать не могу. Оп, видели, шевелятся?
  Хозяйка была рада виду готовых родиться щенят. Судя по ее выражению лица, она уже представляла, как будет держать в руках и гладить пищащие расползающиеся комочки.
   - У нас вторая сука не хочет кормить своих, - сказала женщина. - Представляете? Хотя сама родила, кесарить не пришлось.
   - Вот ведь вредина. И чем же вы их, смеси специально покупаете? - Анна Владимировна вспомнила, как смотрела на щенков той самой второй суки, про которую шла речь, неделю назад, и увидела на экране крупноплодие. Они еще удивлялись, почему в подошедший срок хозяева не звонили врачам и не везли шпица на родовспоможение.
   - Да, пока приходится так. Надеюсь, можно будет их к этой подсадить, если она будет мамашей получше, - хозяйка легонько похлопала свою собаку по мягкому боку. - Их всего двое там, молока хватит.
  Отдав деньги за прием, клиентка ушла, а Анна Владимировна вернулась в ординаторскую.
   - Люблю я их, - сказала она. - Спокойные и адекватные хозяева, спокойные и адекватные собаки. Хотя не без закидонов. Сука та, которая сама родила, кормить не хочет, - это она сообщила Ирландцу. Тот медленно кивнул.
   - Да, а я их ждал. Специально ведь даже до самого конца смены остался. А она, вредина, сама, значит, родила.
  Еще через десять минут появился очередной клиент. С собакой. Немаленькой среднеазиатской овчаркой, которая едва ходила и исхудала до невозможности. После короткого допроса, термометрии и анализа на УЗИ состояния селезенки выяснилось, что псина, скорее всего, подхватила пироплазмоз .
   - Не переживайте, хозяин, это лечится, - успокоила запаниковавшего молодого человека терапевт. - Вы когда клеща сняли, неделю назад? Первый раз болеете, видимо, да? Ну ничего, температура еще высокая, лихорадочный период не прошел, значит, болезнь только в начальной стадии. Не переживайте. Сейчас я введу ему пиросан, это сыворотка против паразитов. Здесь три миллилитра, - она продемонстрировала шприц с ярко-желтой жидкостью, который держала в руках, и тут же вколола его. Пес заскулил, но с места не сдвинулся. - Вот так, хороший мальчик, умница. Когда придете домой, через два часа введете еще миллилитр внутримышечно. Только осторожно, инъекция очень болезненная. Понятно все?
  Хозяин кивнул. Попрощавшись, он ушел, а Анна Владимировна села за рабочий стол и включила интернет на ноутбуке.
   - И чего ты там смотришь? - спустя где-то минут двадцать в кабинет зашел Ирландец. Он подошел и заглянул в открытые вкладки. - Вакцина против пироплазмоза?..
   - Да, интересно, что о них пишут, - врач открыла отзывы. - А то надоел уже пироплазмоз. Сезон уже догорает, конечно, но периодически что-то такое встречается.
   - И чего пишут? - младший хирург сел на стул для клиентов.
   - Не очень она им нравится, - заключила Анна Владимировна и закрыла интернет. - Если бы можно было закупить партию и попробовать... но она дорогая, как сука. Да и многие говорят, что она не исключает возможность заражения, но гарантирует легкую форму заболевания. Даже это ведь уже прогресс.
   - А фирма? Нобивак?
   - Да. Нобивак Пиро.
   - Ну ладно, фиг с ним, пошли есть, там чайник закипел.
  Очередное чаепитие. И Анна Владимировна еще потом удивлялась, почему пакетики чая кончаются у них так быстро. До восьми никого особо интересного не приходило, только кошка с ушным клещом и лабрадор с аллергией. Наташенька, рабочий день которой длился до восьми, ушла переодеваться. Врачи ждали звонка из лаборатории.
  Телефон зазвенел в восемь часов, разрывая напряженную тишину. Еэс взял трубку и, коротко поприветствовав звонящего, замолчал, слушая, что рассказывает ему лаборант. В ординаторскую зашла Наташенька, поначалу недоуменно глянув на начальника, а затем понятливо кивнула, вспомнив, откуда должен был поступить звонок.
  Хирург повесил трубку.
   - Два слова, которые я так не хотел слышать, - ответил он на вопросительные взгляды, и показал два пальца на правой руке врачам.
   - Бабеша-Негри ? - Анна Владимировна дернула бровями.
   - Именно, - кивнул тот.
  Все нервно вздохнули и замолчали.
   - Только этого нам не хватало для полного счастья, - констатировал Ирландец через несколько секунд. - Еэс, что делать?
   - Вакцинировать, мой друг, вакцинировать. Завтра я хочу, чтобы у меня в клинике в терапевтическом кабинете стояло три упаковки "Нобивак Рабиес ", и всем вам немедленно привиться самим. Ирландец, ты поедешь в Зооветснаб. Вот тебе деньги.
   - Надеюсь, у них будут они в таком количестве, - Дмитрий Александрович принял купюры из рук начальника. - Вы будете сообщать в Станцию?
   - А ты как думаешь? - Еэс переобулся и спрятал сменную обувь в шкаф. - Прямо сейчас и поеду, возьму заключение из лаборатории и отвезу его в СББЖ. Пусть порадуются.
   - Тогда я в Зооветснаб, - младший хирург тоже начал переобуваться.
   - Э, э, э, вы чего, меня одну оставляете? - Анна Владимировна нахмурилась.
   - А что делать? - директор пожал плечами. - Не переживай, думаю, Дмитрий Александрович надолго не задержится.
   - А Зооветснаб работает разве? - Наташенька глянула на часы.
   - А что, уже восемь?.. - Ирландец проделал то же самое. - Ладно, значит, не судьба. Подождем до завтра. Кстати, Наташ, твое рабочее время кончилось.
   - Сама знаю, - ответила аптекарша, которая уже успела переобуться, и повернулась к Еэсу. - Евгений Сергеевич, Вы же в лабораторию сначала? Не подбросите?
   - Я пешком сегодня, Наташ, "ласточка" не на ходу. Вы двое, - он ткнул пальцем в Анну Владимировну и Ирландца, - принимайте народ, если кто еще захочет подойти... хотя уже навряд ли кто-то будет, мне кажется.
  Еэс и Наташенька ушли. Анна Владимировна сходила в процедурную и вернулась с амбулаторным журналом, который принялась заполнять. Ирландец нахмурился: обычно это делалось в конце недели, после того, как все сверялось с заметками в черновом варианте журнала. Записи в последнем велись не по колонкам, а прямым текстом, а потом красиво оформлялись без исправлений в амбулаторном журнале. В черновике же они выглядели примерно следующим образом:
   - Такое-то число такого-то месяца. Владелец такой-то. Кот, 5 л., Вася, б/п, прив. Н.-3кэт. Перв.. Не ест, рвет, поносит, 38,6. Д-нум сл. 0,5, жел. пуст, сл. 0,4, темн., внутри все бродит. О. Г.-энт.. Квамател 5 мг/2рд, сульгин 0,5/2рд, лиарсин таб 1/1рд., инф. физ.
  Когда же все это переносилось в чистовой амбулаторный журнал, оно преображалось. Неопрятные сокращения, исправления убирались, все разграничивалось колонками, и выглядело потом так:
   - Дата приема: такая-то. Регистрация владельца: такой-то, проживающий по такому-то адресу. Данные о пациенте: кот, беспородный, возраст: 5 лет, Василий, привит "Нобивак Трикэт" такого-то числа. Прием: первичный. Симптомы: понижение аппетита, последние 2 дня - отсутствие аппетита, периодическая рвота после приема корма, понос 5-6 раз в день. Температура 38,6. Предположительный диагноз: острый энтерит. УЗ-диагностикум: желудок не наполнен, слизистая оболочка пониженной эхогенности, отечная, толщина 4 мм; двенадцатиперстная кишка наполнена жидким пенистым содержимым, слизистый слой пониженной эхогенности, отечный, толщина 5 мм; кишечник наполнен жидким содержимым с высоким содержанием газа. Клинический диагноз: острый гастроэнтерит. Лечение: квамател в таблетках 5 мг, внутрь, по 1 табл. 2 раза в день; лиарсин в таблетках, внутрь, по 1 табл. 1 раз в день; сульгин, внутрь, по 0,5 таблетки 2 раза в день; рекомендована инфузионная терапия с вливанием изотонического раствора натрия хлорида, 20 мл 1 раз в день, скорость 10 капель/мин. Прогноз: благоприятный. Примечания: нет.
  Но журнал этот, как уже было сказано, заполнялся раз в неделю. Ирландец, работавший с Анной Владимировной уже добрых восемь лет, знал: если она начала заниматься монотонной, но требующей сосредоточенности работой, значит, она хочет отвлечься от каких-то неприятных мыслей. Или забыть что-то. В любом случае это означало одно, о чем Дмитрий Александрович уже начал подозревать.
   - Ань.
   - Что?
   - У тебя случилось что-то?
   - С чего ты взял?
   - Да не смеши меня, - он мрачно хохотнул. - Вот стала бы ты просто так заполнять амбулаторный журнал.
  На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, прерываемая только тиканьем настенных часов. Анна Владимировна молчала. Поджав губы, она продолжила писать. Ирландец выжидающе смотрел на нее, и только спустя минуты две решился снова ее спросить о том, что стряслось.
  Вет подняла голову от журнала.
   - Я не уверена, но очень боюсь, что это так. Роу тогда, месяц или чуть больше назад, покусали. Прививку мы второй год делаем без бешенства, потому что с ним дефицит. И теперь этот кавказец... я боюсь, Дим. Очень боюсь.
  Она помолчала немного.
   - Я молюсь сейчас, чтобы тот черный пес не был носителем.
  Ирландец подошел и обнял женщину сзади.
   - Все будет хорошо, - прошептал он ей на ухо. - Вот увидишь. Он сильный у тебя, не заразится. Я в этом уверен.
  Анна Владимировна отклонилась на спинку стула и вздохнула.
   - Я очень на это надеюсь.
  До половины десятого никто не приходил, и только когда врачи уже начали потихоньку собираться, дверной колокольчик возвестил о чьем-то прибытии. Это пришел на прививку молодой мужчина с щенком шарпея. С делом этим управилась Анна Владимировна быстро, а без пяти десять они уже вышли, закрыв за собой дверь.
   - В воскресенье увидимся? - спросил он женщину. Она улыбнулась.
   - Да, думаю, можно будет проехаться. Надеюсь, что вчетвером.
   - Успокойся. Мысли материальны, не забывай. Все с Роу будет хорошо.
   - Ладно. До встречи.
  Машины их дружно просигналили, встречая хозяев, а через минуту разъехались в противоположном направлении. Прибыв домой, Анна Владимировна приветствовала подбежавшего к ней пса, виляющего всем телом от радости. Она поцеловала его в лоб.
   - Роу, пожалуйста. Только не заболей.
  
  II
  Четыре. Три.
  
   - Я поубиваю всех этих ублюдков из Зооветснаба, - Еэс был как никогда зол, и поэтому все врачи на всякий случай ходили притихшие, несмотря на то, что он редко срывался на своих подчиненных и коллегах. Да и то только если обстоятельства ну уж очень его допекали. - Два дня прошло, я сделал заказ на вакцины, ни одной сволочи не пришло. Можно подумать, это оттого, что мы частники.
   - Конечно, - хохотнула Анна Владимировна, которой, на самом деле, было совершенно не до смеха. Она уже третий день выводила рвущегося на свободу Роу на поводке, не давая ему возможности побегать, да и вообще держала под строгим наблюдением. - Мы ведь не имеем права заниматься противоэпизоотическими мероприятиями.
   - Ты знаешь, если так посмотреть, то для полного благополучия государственных клиник должно быть немного больше, чем ОДНА, - раздражения в его голосе было больше, чем когда-либо за последние года полтора. - Они, может, и пашут, как кони, но неужели властям не видно, что они не справляются с потоком животных?!
   - Вы, я смотрю, морально готовы подняться на уровень ветстанции? - мрачно усмехнулся пьющий кофе в уголке Ирландец.
   - Ты знаешь, Дим, если это позволит нам в нужные сроки получать нужные нам препараты - да! - Евгений Сергеевич всплеснул руками. - Как жаль, что это невозможно.
   - В жизни не поверю, что Вы хотели бы заниматься не операциями, а отчетами и справками. При зарплате в шесть тысяч, - Дарья Александровна засмеялась, но никто ее не поддержал, а потому она замолчала через пару секунд. Хирург неодобрительно глянул на нее.
   - Не знаю, что Вас так смешит, Дарья Александровна, мне вот ни капельки не смешно. По улицам города гуляет вирус, сегодня у меня еще один вызов - кошка забилась в угол, шипит и кидается на всех проходящих мимо, брызгает слюной, есть и пить не может из-за того, что не работает челюсть. А сыворотки против вируса нет! Нигде! Прививаться хозяева в пятидесяти процентах случаев тоже не хотят. А вирусу это только на руку! Я работал на ветстанции и знаю, что такое рабиес, а штука это прескверная, скажу я вам!
   - Вчера Вас тоже вызывали к собаке, которая не могла сглотнуть пищу. Что с ней было? - Анна Владимировна вмешалась, дав возможность растерянной коллеге прийти в себя после наезда начальника. Еэс принципиально не называл бешенство по его общепринятому названию, словно на это слово он наложил для себя табу.
   - А, да так, просто инород в пищеводе, кость крупную сожрала. Ничего особенного. Я даже не успел сказать хозяевам, что происходит, как началась рвота, и кость сама вышла. Так что здесь пронесло. Но я просто знаю по опыту: если начали вирусом болеть кошки, то пошла эпизоотия. Это всегда так было. Много животных перемрет в этот раз. Надо бы пообщаться с врачами Станции, были у них случаи заболевания или нет. Кошку в лабораторию, наверное, тоже отвезу. А теперь, айболиты, вопрос: все провакцинировались?
   - Я - да, - Дмитрий Александрович кивнул головой.
   - Я пока нет, - сказала Анна Владимировна.
   - Я тоже нет, - хором ответили Дарья Александровна и Наташенька.
   - Плохо, доктора! - Еэс нахмурился. - Быстро все трое в СЭС. Сейчас же.
   - Что, во время рабочего дня?.. - растерялась узиолог.
   - Да, прямо во время рабочего дня! - тот уже начал даже повышать голос. - Идите, пока я не решил вычесть этот день из вашей зарплаты.
  Спустя минут пять женщин как ветром сдуло: Анна Владимировна просто посадила их в свой "Опель Корса" и направилась в Центр гигиены и эпидемиологии. Еэс с Ирландцем же остались на прием.
   - Вы сегодня недобрый прямо, - заметил последний.
   - Будешь тут добрым при таком раскладе, - пробурчал главный хирург. - Если появятся сообщения о заболевании людей, будет вообще абзац. А ведь ответственность за это лежит на нас, ветах. И даже если люди не соблюдают правила безопасности при общении с дикими и бродячими животными и получают травмы и вирус в бонус, виноваты будут все равно веты. Дескать, мы не справляемся со своими задачами, не можем удержать вирус в узде. И по башке будут получать врачи на СББЖ, как финансируемые государственные ветеринарные работники. Бедняги, мне их даже жалко.
   - И это все при том, что собачьей и кошачьей вакцины против бешенства у нас дефицит, - Дмитрий Александрович резко встал с места и ушел мыть посуду. - Хоть с человеческой проблем нет, и то хорошо.
   - Лучше бы с человеческой дело худо обстояло, - мина Еэса становилась все мрачнее. - Люди кусаются меньше.
  На несколько минут наступило молчание. Оба мужчины просто смотрели перед собой, ничего друг другу не говоря. Прервал тишину дверной колокольчик: пришел клиент, и это был хозяин доберманши Герды со своей питомицей. Пожилая дама, одетая в попону, выглядела вполне себе, даже завиляла крошечным обрубком хвоста, когда увидела врачей. Евгений Сергеевич вышел к ним навстречу.
   - О, это вы? Ну и как дела?
   - Прекрасно, доктор! - восторженно ответил хозяин. - У Вас золотые руки, доктор! Она на следующий день наконец поела, и Вы не представляете, какой у нее аппетит сейчас!
   - Замечательно. Я рад за Вас. Ну, пойдемте, посмотрим, как у нее дела. Да, дорогая? - он погладил собаку по голове.
  Сняв попону, Евгений Сергеевич вместе с хозяином уложили собаку набок на операционный стол, после чего хирург осмотрел швы. Не обнаружив никаких признаков неблагополучия, он потрепал Герду ласково за ухо и снова завязал попону.
   - Умничка, красавица, - они с хозяином спустили доберманшу на пол, а затем он обернулся к мужчине. - Прививки делали?
   - Да, конечно, - даже несколько растерянно ответил тот.
   - Хорошо. - Еэс вымыл руки. - По городу ходит вирус.
   - Какой вирус?
   - Оно, - хирург поморщился, словно больше всего на свете не хотел говорить это слово. - Бешенство. Рабиес. Водобоязнь. Как ни называй, дерьмо остается дерьмом, Вы уж меня простите за мой французский. Есть еще дома животные?
   - Нет, Евгений Сергеевич.
   - Хорошо...
  Несколько секунд стояла тишина. На лице задумавшегося хирурга, заполняющего черновик журнала, еще читались признаки недавнего раздражения, прекрасно завуалированные актерским мастерством, которым любой врач (конечно, любой хороший врач) владеет практически в совершенстве. Хозяин Герды заговорил первый.
   - Ну... мы пойдем?
   - Да. Берегите себя.
   - Спасибо.
  Еэс проводил их до двери и выглянул наружу. Все было как всегда: живущие по соседству с клиникой детишки гоняли своих собак по тренировочной площадке, рядом тренировался в прыжках какой-то молодой ротвейлер с хозяином. По улице, гудя, ездили машины, ходили пешеходы, а солнце светило, нагревая землю и даря ему последние осенние теплые лучи. Все как обычно, никто даже предположить не мог, что по городу гуляет смертельно опасная болезнь.
   - А носят ее такие милые животные... на первый взгляд, - продолжил вслух свои мысли хирург, не обращая внимания на поморщившегося Ирландца, который не знал начала этих мыслей. - Только на первый взгляд.
  Он поставил чайник и поставил в микроволновку свой плов, заботливо приготовленный его женой утром. Оба вета даже успели пообедать, когда вернулась женская половина коллектива.
   - Обработаны?
   - Обработаны, - Анна Владимировна кивнула. - Скорей для успокоения.
   - Поговори еще мне тут, - пробурчал Еэс, набивая рот пловом. Она усмехнулась.
   - Вы, никак, уволить меня хотите?
   - Ну ты еще поспорь на сотню долларов, что он не сможет тебя уволить, - хохотнул Дмитрий Александрович, вспоминая топ-десять самых дурацких причин увольнения, который увидел в интернете. Все рассмеялись.
   - А мне больше понравилось про типа, который накурился какой-то дряни и отказался написать объяснительную, мотивируя это тем, что "руки не его", - вставила Анна Владимировна, вызвав новый приступ хохота.
  Звон от двери прервал их разговор. Евгений Сергеевич вышел встречать клиента, которым оказалась бабулька, в прямом смысле волочащая за собой завернутую в тряпицу собаку. Анна Владимировна, увидев старушку на входе, спряталась обратно - она их не очень любила. Еэс пригласил ее в кабинет и там уже начал расспрашивать и составлять анамнез. Женщины и Ирландец пили чай, решив, что с бабушкой начальник разберется сам.
   - Да Вы что, с ума что ли сошли?! - от этого крика главного хирурга узиолог-терапевт, да и все остальные в ординаторской едва не опрокинули на себя только что налитый чай; как там сама старушка не скончалась от инфаркта, можно было только гадать. - Она не кусала Вас? Оставьте ее здесь и идите домой! И никогда - НИКОГДА!!! - не подбирайте таких животных на улице и не пытайтесь их лечить!!! Идите домой!
  Анна Владимировна вылетела из ординаторской и успела застать растерянную старушку, которая, по-видимому, готовилась заплакать. Врач подошла и приобняла ее за плечи, пытаясь успокоить.
   - Извините его, пожалуйста. У Евгения Сергеича был очень тяжелый день сегодня, вот он и нервничает. Он обычно не такой, пожалуйста, не сердитесь на него. Идите домой, выпейте чаю и попытайтесь не думать об этом.
  Та закивала головой и дрожащим голосом поблагодарила врачиху, после чего бросила неодобрительный взгляд на скрывшегося в операционной главврача. Анна Владимировна не упустила это из внимания. Как бы Яловая ни уважала Еэса и как бы ни бесили ее старушки, сейчас она готова была просто на месте расстрелять своего начальника, несмотря на то, что он начальник. И вообще, с чего это вдруг невозмутимый мужчина так орет на собственных клиентов? Непонятно. Отпустив бабушку и снова извинившись, Анна Владимировна присоединилась к ветам, которые, обойдя их, уже собрались в кабинете хирурга.
   - Я просто хренею с этих долбанных собакофилов! Увидела собаку с параличом на улице - обязательно нужно притащить ее домой, не разбираясь ни в чем, вашу мать!
  Терапевт смогла наконец протиснуться и посмотреть на хрипящую на столе уже умирающую собаку... и почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она узнала того самого черного пса, который когда-то давно покусал Роу. И теперь он лежал здесь, со всеми признаками бешенства; он был уже не в силах лаять, просто нервно дергался и сверлил врачей злобным взглядом рабической псины.
   - И как вот это называется?! - Еэс указал на животное обеими руками, глядя на своих подчиненных не менее бешеными глазами.
   - Некомпетентность, - пожал плечами Ирландец. За что Анна Владимировна его уважала, так это за то, что он держал себя и свой голос в руках, образно выражаясь, естественно.
   - Идиотизм это называется! Фиксируй ее, Дмитрий Александрович. Аня, дитиллин мне.
   - А золетил?.. - робко начала она, но тот перебил ее.
   - К черту золетил! Он стоит до хрена, тратить его еще на этого...
  У Анны Владимировны и не только уже создавалось впечатление, что бездомных рабических животных Евгений Сергеевич изничтожает с особой ненавистью. Она переглянулась с Ирландцем, который ответил ей взглядом, словно говорящим "По-моему, у него крыша к чертям слетела". Начальник их до самого конца смотрел в тускнеющие глаза этой собаки, пока она билась в конвульсиях, умирая от прогрессирующего паралича.
  "Наверное, единственный пациент, который способен вывести его из себя - это больной бешенством, - подумала Анна Владимировна. - Никогда его таким не видела!"
  Убирали труп они в гробовой тишине, и такая же воцарилась в ординаторской, когда все вернулись туда. Только редкое звяканье ложечки о фарфоровые стенки. Впервые во время чаепития стояло молчание. Евгений Сергеевич выглядел очень мрачным, а все остальные, опасаясь внезапных молний и грома из грозовой тучи, прижухли на стульях и старались слиться с обстановкой. Звенящую тишину прерывал только шум тока, проходящего по проводке к галогеновым лампам на потолке.
   - Три коровы у меня было лет пятнадцать назад, - Еэс начал так неожиданно, что все остальные вздрогнули. - Высокоудойные красавицы были, вымя до пола, розовое такое, гладкое. Мы тогда тяжелые времена переживали, клиники еще не было, на ветстанции зарплата мизерная, а жену уволили с работы. Тогда еще оба сына моих пошли работать, но денег все равно не хватало. И эти коровы холились и лелеялись в семье, потому что на их молоке мы зарабатывали почти половину всего тогдашнего заработка, а про телят я вообще молчу. Прекрасные были коровы. Пока не появилась эта чертова псина.
  Он вздохнул и сжал кулак.
   - Сын услышал возню за двором, когда мы ждали их возвращения с пастбища. Эта тварь напала на моих коров и искусала им все ноги. Он выбежал, чтобы отогнать собаку, но сам получил в подарок несколько зубных отметин. Мы сразу же отправили его в клинику и провакцинировали, а затем поехали в Зооветснаб. И что вы думаете, мне ответили?
  Доктора покачали головами. Ирландец чуть приподнял уголки рта в грустной усмешке.
   - Что вакцины на данный момент нет?
   - Именно! Именно, бл*дь! - он ударил кулаком по столу. - Спустя месяца два одна корова сдохла. А еще через неделю и те две. Вот тогда я и познакомился с вирусом по-настоящему и дал себе слово, что буду вырывать его с корнем каждый раз, когда он будет появляться.
   - Жалко коров, - заключила Анна Владимировна. - Но с сыном хоть все в порядке.
   - Да, это, несомненно, радует, - согласился Еэс. - Но мы потеряли все на тот момент. Мясо подлежит уничтожению, молоко тоже. Дерьмо, короче, полное было.
   - Так вот почему всегда такая реакция, - покачал головой Дмитрий Александрович.
   - Я ненавижу этот вирус, - глаза Еэса ненамного слабее светились рабическим огнем, нежели у только что усыпленного им кобеля. - Вы не представляете, сколько сил у нас ушло тогда, чтобы восстановить в семейном бюджете хотя бы сносное положение. Мне пришлось устроиться на вторую работу. Как раз должен был быть выпускной в школе у старшего, нужны были деньги. А мы едва могли позволить себе нормально питаться.
   - И как вышли из положения?
   - Занимали. Погрязли в долгах. Хорошо, люди адекватные были, у которых мы заняли, подождали, пока восстановится положение. Можно сказать, нам повезло. Правда, коров уже не вернуть было.
   - Да, бешенство - это скверно. Давайте закроем тему, - Анна Владимировна махнула рукой. - Давайте поговорим о чем-нибудь хорошем. Вот, например, я в последние дня три мечтаю не поверите о чем.
   - О, и о чем же? - Ирландец заинтересованно придвинул к ней свой стул.
   - О "Птичьем молоке".
  Пятисекундная тишина.
   - О "Птичьем молоке"?.. - Еэс недоуменно приподнял одну бровь.
   - Да. Тысячу лет его уже не ела. Надо бы купить.
   - Слушайте, а она права, - Дарья Александровна наконец подала голос. - Я бы тоже не отказалась от него.
   - Вот Дмитрий Александрович завтра и послезавтра взял у нас выходной, ему и задание: купить нам "Птичье молоко", - Еэс указал на младшего хирурга. - Чтобы в субботу принес килограмм его.
   - Да хоть два, - всплеснул руками тот.
   - Ловим на слове! - тыкнула в него пальцем Анна Владимировна с хитрой улыбкой.
   - Ах ты, черт.
  Все опять засмеялись. Вторя смеху, зазвенел дверной колокольчик.
   - Это к нам, - заключила Наташенька.
  Как оказалось, пришла хозяйка с огромным рыжим котом. Жаловались они на то, что он сходил жидко прошлым вечером, а утром - полужидко, поел совсем немного. Яловая пригласила их на стол УЗИ, помогла разложить животное, а сама села и настроила аппарат.
   - Ну что я могу сказать, - говорила она, водя датчиком по животу кота, - печень у вас с изменениями, но кот немолодой, правильно? Тогда это нормально, для возрастной печени нормально. Почки вполне приличные. Желудок не наполнен, слизистая воспаленная, в тонком кишечнике то же самое. Толстый вполне себе... есть содержимое, с газом, возможно, сразу после клиники сходит в туалет поносом. Мочевой прекрасный, даже песка нет. В общем, если хотите, можете сдать кровь, но я и так скажу, что там будут повышены сегментоядерные нейтрофилы, повышено СОЭ и будет лейкоцитоз. Не хотите? Хорошо, тогда назначу лечение сразу.
  Анна Владимировна села заполнять протокол.
   - Коту Вашему сколько вы сказали, восемь лет?
   - Восемнадцать, - последовал ответ.
   - Восемнадцать?! - глаза терапевта округлились. Она перевела взгляд на животное. - Ты какой-то неправильный кот. Восемнадцать лет, и даже мочекаменную болезнь не схватил. Не дай бог, конечно, но это удивительно, - она постучала по столу три раза. - Я напишу протокол, Вы храните его и в случае повторного какого-либо заболевания приносите в клинику вместе с котом. Сейчас назначу вам вот что...
  Она продиктовала список лекарств, после чего отдала листок с назначениями и протокол хозяевам и попрощалась с ними.
   - Выздоравливайте, до свидания!
  Еще минут пять Анна Владимировна сидела в тишине, прерываемой лишь приглушенными голосами из ординаторской, и заполняла свой журнал, сосредоточенно думая, как ей действовать дальше. Если Роу заболеет бешенством, она просто умрет. Лишиться еще и его было бы невыносимо.
   - Ань, ты там жива? - в кабинет заглянул Ирландец.
   - А? - она вздрогнула от неожиданности. - Да, живее всех живых.
   - Чай пьем?
   - Нет, спасибо, хотя... да, давай. Ромашку мне там растворите, пожалуйста, Дим Саныч.
   - Окей. Ждем тебя.
  Ромашковый чай прибавил настроения и умиротворенности, на душе потеплело. Анна Владимировна решила, что от переживаний ее положение никак не изменится, только она сама заработает себе нервный срыв. Еэс поставил чашку на стол.
   - Как же мне с вами повезло, ребята. Я так рад, что вы в моем коллективе.
   - Настало время откровений? - хохотнул Ирландец. - Вроде бы в чай ромашку подмешал, а не коньяк. Или это кто-то из девчат? Колитесь?
  По ординаторской пробежал легкий смешок.
   - Нет, серьезно, - после небольшой улыбки на лицо главного хирурга вернулось выражение сосредоточенного спокойствия. - Сколько я с вами уже работаю?
   - Со мной - восемь лет, - сказала Яловая.
   - Со мной - девять, - вторил Дмитрий Александрович.
   - Я здесь шесть лет, - Дарья Александровна отпила глоток из кружки. Наташенька смущенно опустила голову. Остапенко кивнула на аптекаршу. - Наташа - год.
   - Не переживай, мы к тебе уже привязались, как будто ты с нами уже десяток лет, - Ирландец панибратски пихнул ее локтем. Они рассмеялись, после чего Наташенька в шутку стукнула его кулаком в плечо. - Ууу... больно, блин.
   - Ой, ну да, конечно, - ответила девушка.
   - Серьезно. Признавайся, боксом занималась?
   - Шутник, тоже мне.
  Часы пробили два часа. Анна Владимировна поспешила домой, кормить и гулять со своим любимым немецким овчаром. Роу встретил хозяйку, как обычно, бурной радостью, готовясь облизать ей руки, лицо и все, что попадется на его пути.
   - Да ты ж мой сладкий и слюнявый, - хохотнула она и тут же посерьезнела. - И слюнявый.
  В голове прокрутился заученный наизусть список симптомов бешенства, главным пунктом которого значилась гиперсаливация - повышенное слюноотделение. На какой-то момент кроха паники вновь заняла мысли женщины, но она очень быстро раздавила ее.
  "Аня, прекрати себя накручивать. Все нормально!"
  Еда, прогулка, путь на работу. Анна Владимировна поняла, что запуталась. Она знала в теории наизусть, как протекает бешенство, но никогда не наблюдала от начала до конца, как это происходит, а потому не могла сказать, указывает ли что-то у Роу на заболевание или нет.
  "Надо посоветоваться с Еэсом. Он давно практикует, он знает, что к чему."
  Очень не хотелось выносить это за пределы своего дома, но сейчас врачихе нужен был совет и моральная поддержка. Именно поэтому, вернувшись в клинику, она без предисловия обратилась к начальнику, мирно допивавшему кофе в ординаторской.
   - Еэс, расскажи мне про бешенство. Ты видел всякое. Пожалуйста, думаю, только ты сможешь мне помочь.
  Хирург нахмурил брови.
   - Аня, что случилось?
  Анна Владимировна сглотнула, чтобы сдержать слезы.
   - Роу, Жень. Его покусала та собака, которую мы сегодня усыпили.
  Еэс сложил руки у лица и задумался на несколько секунд.
   - Уверена?
   - Да.
  Начальник глубоко вздохнул, встал с места и принялся расхаживать по комнате кругами, пока терапевт сидела на стуле, нервно теребя пальцами ручки своей сумки. Во время третьего круга Евгений Сергеевич остановился, подумал немного и закрыл ординаторскую на замок, чтобы никто не мешал им.
   - Когда покусала?
   - Месяц с небольшим назад. Может, полтора.
   -Температура была?
  Анна Владимировна задумалась, вспоминая события этой и прошлой недели.
   - Да, Еэс. В воскресенье. Он был вялый, я измерила температуру. Тридцать девять и семь. Ну я кеторол уколола, все прошло. Других симптомов не было.
   - Значит так, - он сел напротив врачихи и шумно вздохнул. - Каждый день - это обратный отсчет. В воскресенье было семь. В понедельник было шесть. Во вторник...
   - Пять, - кивнула Анна Владимировна. Хирург ответил тем же.
   - Каждое утро, вставая с постели, произноси цифру по порядку. Если в день, когда ты скажешь "один", характерные симптомы не проявятся, значит, переживать тебе не о чем. Ну а если проявятся... что ж. Мне жаль.
   - Понятно... спасибо, Жень.
   - Да было бы за что...
  Весь остаток дня женщина старалась не думать и не выискивать признаки смертоносного вируса у своей собаки. Если у нее не было клиентов, она принималась заполнять журнал, листать каталоги с товарами для аптеки, прибираться в ординаторской или на рабочем месте. Ирландец поглядывал на нее с беспокойством. Вряд ли он в полной мере понимал ее чувства, но предположить, что именно она переживает, вполне мог. В конце концов, у него ведь тоже была собака, которую он считал самой лучшей в мире.
  В десять вечера, включив сигнализацию на входе, Еэс махнул рукой своим коллегам и зашагал в сторону автобусной остановки - если он по каким-либо причинам был не за рулем, подвозить себя никогда не просил и не любил, когда ему это предлагали. Дмитрий Александрович повернулся к Анне Владимировне.
   - У меня машинка колесо проколола. Подкинешь до остановки?
   - Что ж вы все ломаетесь-то? У машин тоже эпидемия? - она хохотнула. - Могу и до дома подкинуть.
   - Буду премного благодарен. А на чаек зайдешь?
   - Нет, Дим, прости. У меня день расписан поминутно.
   - Понятно... жаль.
  На целых тридцать минут позже, чем обычно. Переодеваясь в ночную сорочку, Анна Владимировна поглядела на Роу, мирно спящего на своем лежаке.
  "Семь, шесть, пять, четыре, три."
  
  III
  Два. Один.
  
   - Хоу, хоу, хоу! - проголосил Ирландец. - Я свое обещание выполнил, ребята. Знаете, что я принес вам это в чудесное утро предвыходного дня?
   - И что же? - Анна Владимировна наигранно подняла брови, передвигая квадратик на настенном календаре на субботу. Отчего-то страшно захотелось поставить чайник.
  - Я принес вам... барабанная дробь! - он хитро улыбнулся заинтересовавшимся врачам. - Целых два килограмма "Птичьего молока"!
   - Роскошно! - Еэс принял пакет с горой конфет и тут же забрал горсть - "птичье молоко" здесь любили все. - Я уже даже забыл про уговор.
   - Угу, - подтвердила Наташенька, которая тоже успела взять немного "молока" и наполовину умяла первую конфету.
   - А я нет, - Анна Владимировна хитро улыбнулась и взяла себе горсть тоже. - Роскошно, не то слово. Не дай бог сейчас кто-нибудь приползет...
  И конечно же, тут же зазвенел дверной колокольчик. Дожевав, Еэс вышел в коридор, поговорил с клиентом и через пару секунд вернулся обратно.
   - Ань, иди, там кто-то желтый.
   - Угу, - она тоже доела конфету и вышла к пациенту, которым оказалась сука породы сибирский хаски, уже едва передвигающая ногами. - Нифига себе! Это, Евгений Сергеич, не желтый, это оранжевый! Ох, чего ж она такая плохая? Пойдемте, рассказывайте, что случилось?
  "Пироплазма, - она знала это еще до ответа хозяина, который подтвердил ее догадки. - Конечно же, это пироплазма."
   - Неделю назад сняли, ага... хорошо... плохо, точней. Давайте капельницу, она вон вся высохла, бедная.
  Собака абсолютно не сопротивлялась, когда ее подняли и положили на стол. Обрив участок кожи на лапе и вколов катетер, Анна Владимировна пришла в ужас от крови, которая капнула на стол: это была не кровь, а просто красноватая вода.
   - Ооо, ребятки, тут все слишком плохо... где эритроциты? - она размазала вытащенной из катетера иглой кровь по столу, и та мгновенно сползлась в ровный шарик, как уроненная на древесный листок капля росы. - Вообще нет эритроцитов, разве ж это дело?
   - Это пироплазмоз, да? - спросил парень тихо. - Мы уже третий раз им болеем.
   - Третий раз за какой период времени? - уточнила врач.
   - За это лето и осень.
   - Ууу, - Анна Владимировна нахмурилась и повернулась к собаке. - Красотуля, зачем ты так? Ну нельзя же клещей так много хватать! - она обратилась снова к хозяину. - Я постараюсь сделать все возможное, но... поймите, я не Бог, - женщина пожала плечами. - Третий раз за сезон - это много... с таким маленьким перерывом... я могу ее не вытянуть. Но спрошу сразу: Вы действительно хотите ее лечить?
   - Конечно, - сразу ответил молодой человек.
   - Это будет дорого, муторно и...
   - Мне неважна сумма. Я заплачу любые деньги, - он уверенно посмотрел ей в глаза.
  Анна Владимировна увидела в них знакомую искру. Знакомо, знакомо до боли... ворохом понеслись воспоминания трехлетней давности. Помнится, когда-то и она так же стояла перед кабинетом реанимации, вся в слезах и с потекшим макияжем.
   - Я заплачу любые деньги! - надрываясь, говорила она хирургу, который пару минут назад открывал операционное поле для удаления аппендикса Саше Яловому, а теперь был задержан за локоть перед дверью с горящей лампочкой, где его маленький пациент лежал, задыхающийся от бронхоспазма, вызванного наркозным препаратом. Хирург отмахнулся от женщины, торопясь в кабинет, и она тихо осела на пол, всхлипывая и скуля в приступе истерики. Аркаша обнял ее сзади и сказал, что все будет хорошо. Но...
   - Разряд! - донесся приглушенный голос из операционной. Анна Владимировна снова залилась слезами и уткнулась в плечо мужа.
   - Еще!
   - Разряд!
   - Разряд!
  Прошло одиннадцать минут - она очень хорошо это помнила - прежде чем в кабинете стало очень тихо. Родители пациента тоже замолчали, а следующая минута показалась им вечностью. Наконец дверь открылась, и хирург вышел к ним. Он сказал всего два слова, но женщине и с них стало все понятно.
  Он сказал: "Мне жаль".
  После этих двух слов мир рухнул для Анны Владимировны. Она кричала в истерике так, как еще никогда до этого не кричала. Даже нет - она орала. Патологоанатомический диагноз был дан - асфиксия. Асфиксия в результате бронхоспазма - результат анафилактического шока . Так Анна Владимировна узнала, что у ее сына гиперчувствительность к препаратам барбитуратной группы. Вот только это знание теперь было абсолютно бесполезно. Доза близилась к максимальной, чтобы ребенок вошел в наркоз быстрее и глубже, но его организм не справился с таким количеством препарата.
  И вот теперь, сквозь три года, она смотрела на готового на все хозяина хаски. И в этот момент она ясно предвидела, что терапия этой собаке не поможет. Как теперь ни старайся, хаски умрет. Но, черт возьми, как же трудно говорить об этом хозяину! Как трудно давать понять, что надежды практически нет, и порой так хочется оставить этим людям хотя бы нить, за которую можно держаться.
   - Я постараюсь сделать все возможное, но Вы должны понять, опять же, что я не Бог. Если у нее не будет достаточно сил, чтобы справиться с пироплазмой, я не смогу ничего сделать. Собака плохая, тут уже скрывать не имеет смысла.
   - Я понимаю... - слабо ответил тот.
  Всю капельницу врач находилась рядом с сукой. Та слабо водила ушами, а через некоторое время прикрыла глаза и тихо засопела. Спустя двадцать минут Анна Владимировна закрыла систему, прикрутила крышку к катетеру и замотала его пластырем.
   - Завтра в то же время ко мне. Купите вот что...
  И она протянула молодому человеку список лекарств. Тот взял его, поблагодарил врачей и вышел, озабоченно глядя на свою питомицу. Анна Владимировна встала из-за рабочего стола, и тут у нее зазвонил телефон. Она посмотрела на экран: незнакомый номер.
   - Алло? - она взяла трубку. - А, это Вы... я Вашего звонка еще дня четыре назад ждала. Думала, что не звоните, потому что уже... ну, Вы понимаете. Как дела у Вас?
  В кабинет вошел Ирландец. Женщине кто-то что-то говорил, отчего ее глаза округлялись все больше и больше, а по лицу расползалась странная улыбка.
   - О, ну хорошо... хорошо! - несколько растерянно ответила она наконец. - Замечательно! Ну, Вы сохраните мой телефон и звоните, если что вдруг, ладно? Хорошо, до свидания.
   - Кто там? - спросил Дмитрий Александрович, а Анна Владимировна начала посмеиваться.
   - Пошли в ординаторскую, сейчас чего расскажу.
  Когда они присоединились к все еще уплетающим конфеты Еэсу и Наташеньке, вет позволила себе расхохотаться. Перестав жевать, главврач и аптекарша уставились на нее, как на психованную. Через полминуты одинокий смех узиолога затих, и она наконец смогла говорить.
   - Ребята, кажется, я нашла тот самый укол , - женщина села на свое место и схватила конфету.
   - Листенон что ль? - пробубнил Еэс с "Птичьим молоком" во рту.
   - Нет. Фуросемид!
  Наступила гробовая тишина на пару секунд.
   - Фуросемид?.. - переспросил Ирландец.
   - Помнишь того котенка с тридцатью двумя? - сквозь смех спросила Анна Владимировна.
   - Ну помню...
   - Я не знала, что делать, вколола ему фуросемид. Вечером встал, пошел и поел, на следующее утро поел и начал играть. Сейчас носится по квартире с игрушкой. Температура тридцать восемь и один во вторник утром.
  Еще гробовая тишина на несколько секунд. Потом Еэс многозначительно дернул бровями.
   - М-да, дела...
  И тут ординаторскую разразил громкий хохот врачей, словно до всех только сейчас дошла вся суть ситуации. После приступа веселья все дружно порадовались за внезапно выздоровевшего от мочегонного курильского бобтейленка, а потом Наташенька пошла ставить чай.
   - Ох, ну вы и уморили...
   - Можно и посмеяться! - Анна Владимировна достала из сумки яблоко. - Сегодня суббота, а это значит...
   - А это значит, что сегодня у нас работа до шести без перерыва, - заключил Ирландец. - Можно ржать, есть "Птичье молоко", пить медицинский спирт, курить хлорамфеникол и колоть фуросемид всем пациентам бесплатно в качестве бонуса. А что? - под дружный смех он насыпал себе в кружку купленный сегодня порошок какао и добавил сахар. - Надо повышать рейтинг клиники. И еще листовок можно наделать и устроить в субботу день акций - две кастрации по цене одной. Если у вас дома три кошки и больше - скидка на стерилизацию тридцать процентов!
  Еще взрыв хохота. Евгений Сергеевич топал ногой в приступе смеха и густо покраснел. Анна Владимировна беззвучно смеялась, зажмурившись и поставив свое яблоко на стол, чтобы не выронить его. Смешным теперь казалось все, даже раздавшийся звонок рабочего телефона.
   - Алло? - Еэс взял трубку. Пару секунд он слушал вопрос, еще пару секунд недоуменно морщился, а потом наконец ответил. - В смысле по каким дням? Когда удобно, тогда и приходите. Лучше до обеда. Не за что, до свидания.
  Он положил трубку и повернулся к ветам.
   - Спрашивает, по каким дням мы кастрируем котов. Вот что на такие вопросы отвечать? - с легким смешком сказал он.
   - Отвечать, что врач-кастролог работает по вторникам, четвергам и субботам с девяти до двух, - Дмитрий Александрович стащил со стола конфету. Все вяло захихикали - на большее уже не хватало.
   - Врач-кастролог? Надо будет запомнить, - с наигранной серьезностью ответил ему главный хирург, состроил гримасу и закивал. - Отныне ты и Аня будете у меня врачами-кастрологами. Хотя нет. Аня будет кастрологом котов и кобелей, а ты, Дима - врачом-стерилизологом, и будешь работать только с женским полом. Солидарности ради, так сказать.
  И опять все понеслось по новой - врачи схватились за животы и согнулись от приступа смеха. Остановиться их заставил только звон около двери, и через некоторое время он раздавался почти непрерывно. Суббота - насыщенный день, люди свободны от работы и находят время для того, чтобы свозить на осмотр своих питомцев. За весь день было принято около двенадцати животных с прививками, было еще пять кошек и два щенка для общего осмотра состояния, три стерилизации, четыре кастрации, двое с легким энтеритом, одна кошка-британка с гипертрофической кардиомиопатией и одна собака с глистами. Ничего особенного, короче говоря, обычная суббота. Как отмечала Анна Владимировна, уж лучше принимать пациентов одного за другим, чем сидеть в неудачный день без них вообще, и не только по причине прибыли. Просто от безделья на работе устаешь еще больше, чем от насыщенной работы.
  Ирландец, провожая коллегу до машины, пригласил ее на велопрогулку с двенадцати часов в воскресенье. Анна Владимировна улыбнулась.
   - Конечно, давай увидимся.
  Пять минут пути - машина оставлена во дворе, а женщина открыла дверь родного дома.
   - Роу, я дома. Роу?
  Она прошла к себе в комнату и услышала глухое рычание. На подстилке овчара не было. Пошарив по комнате взглядом, Анна Владимировна увидела приоткрытую дверцу платяного шкафа. Оттуда доносилось то же рычание и светились два глаза. Следом Роу начал лаять - хрипло, глухо и разбрызгивая слюну. В душу ветврача закралось сразу два чувства - страха и раздирающей боли вперемешку с грустью.
   - Роу, нет...
  Приподнятое настроение вмиг пропало. Она сглотнула сухие слезы у горла и позвала пса. Собака выползла из шкафа, непривычно злобно глядя на хозяйку.
   - Пошли кушать, Роу...
  Овчар последовал за Анной Владимировной; она, искоса поглядывая на него, разогрела кашу. Пес начал есть, но... проглотить он ее так и не смог - его язык вывалился изо рта и безвольно болтался рядом с такой же безвольной нижней челюстью.
  Женщина бессильно упала на стул. Слезы потекли из глаз, а она смотрела на парализованную пасть питомца и вываливающиеся из нее комки овсянки. Пес опять начал хрипло лаять, попытался попить, но язык не слушался его, и Роу только расплескал воду. Он отошел в сторону, сел посередине кухни и снова начал рычать и лаять. Слюна, разбавленная водой, тянущейся струйкой стекла на пол.
  Анна Владимировна вышла, направляясь не в свою комнату, но почему-то в детскую. Сев на три года назад заправленную кровать, она тихо заплакала. Сзади нее в черной рамке улыбался голубоглазый мальчик. На покрывале по-прежнему играли в футбол роботы, игрушки вокруг смотрели на нее своими стеклянными, пластмассовыми и деревянными глазами, не зная, как, да и не имея возможности ее утешить - ведь они были неживые, ненастоящие. А Анна Владимировна плакала, рыдала, заливаясь слезами.
  "Почему это происходит именно со мной?.."
  Она очнулась оттого, что ей в руку ткнулся мокрый собачий нос. Она вскрикнула и отдернулась от неожиданности... это и было ошибкой. Слишком резкое движение и громкий звук словно включили рычажок в мозгу собаки, он мгновенно оскалился, прижал уши, а слюна очередной струйкой упала на пол. Анна Владимировна похолодела и забралась на кровать с ногами. Секунда, и Роу с лаем кинулся на нее.
  Женщина увернулась, соскочила с кровати и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь и тут же закрыв ее на защелку на дверной ручке. Из комнаты слышался приглушенный лай. Анна Владимировна провела рукой по косяку и ушла в спальню. Там она придвинула стул к окну и села, глядя на улицу, где уже вступил в свои права вечер. Из комнаты послышалось рычащее хрипение и звуки царапанья двери, а позже - клацанья зубов: Роу грыз дверную ручку. Через час, а может, и больше, врач застелила свою кровать, переоделась.
  Подойдя к двери, Анна Владимировна плотно закрыла ее. Немного подумав, она повернула защелку на ручке, чтобы собака уж наверняка не смогла пробиться внутрь. Уже не в силах выдавить из себя ни одной слезы, она легла в постель и почти сразу же заснула.
  Когда сон сняло, как рукой, было четыре утра. Анна Владимировна поняла, что проснулась оттого, что в детской прекратились возня и рычание, никто не скребся в дверь и не грыз ручку. Там воцарилась тишина. Женщина отомкнула защелку и бесшумно, на цыпочках прошла к двери соседней комнаты, приложила туда ухо и прислушалась. Ни звука.
  "Умер?.."
  Осторожно повернув защелку, ветврач потихоньку отворила дверь.
   - Роу? - шепотом позвала она, не сумев справиться с собой - все-таки он был ей почти как ребенок. Хотя привлекать лишнего внимания явно не стоило.
  Она зашла внутрь и начала оглядываться в темной комнате, не включая света. Она чувствовала себя натянутой и готовой оборваться струной, ведь собака могла притаиться где-нибудь и резко выскочить - чего только не происходит от подобных болезней. И не зря напрягала слух - где-то в углу послышалось тихое шуршание.
  Анна Владимировна успела только оглянуться, и в следующее же мгновение на нее налетел овчар, клацая зубами. Инстинктивно она выставила руки вперед, защищая открытое горло. Пальцы утонули в шерсти на собачьей шее, глаза пса смотрели прямо в ее глаза и светились больной агрессией. Он не лаял, скорей это было похоже на клокотание, сродни блевоте, а из щелкающей пасти вылетала на ее ночную рубашку пенная слюна. В какой-то момент до сознания похолодевшей от ужаса Анны Владимировны дошло, что прямые руки со стальной ветеринарной хваткой находятся на шее животного и выпрямлены, прочно удерживая безумную собаку на расстоянии в полметра от себя. Это было своего рода озарением. Собака старалась продвигаться вперед толчками, которые перемежались с некоторым расслаблением.
  Подловив этот момент, Анна Владимировна отпустила шею Роу и быстро перехватила пасть, которая как раз попыталась в очередном укусе прихватить хоть что-нибудь из хозяйской одежды или даже кожу. Клокотание резко прекратилось громким щелкающим звуком - ветеринар сомкнула челюсти собаки и так плотно сжала их, что у нее побелели костяшки пальцев. Пес начал вырываться, но вторая рука уже схватила холку ближе к затылку и держала кулаки сжатыми с небывалой для нее силой. Анна Владимировна притянула к себе голову и перескочила на спину Роу, придавив его к земле. Она плотно прижала голову собаки к себе, все еще удерживая пасть закрытой кистью правой руки, а левую убрала с холки и обхватила локтем шею, сильно сдавив псу горло. Послышалось прерывистое хрипящее дыхание, свидетельствующее о получившемся захвате.
  Анна Владимировна согнула локоть и сжала Роу шею еще сильней. Собака попыталась встать, но ее придавила врач всем своим весом. Овчар засучил ногами, раздирая ковер. Из груди его внезапно вырвался стон наполовину со скулением. У женщины хлынули слезы из глаз, но она только сильней сдавила горло. Послышались сопящие звуки: Роу пытался вдохнуть. Он захрипел, как сердечно-больной мопс после пробежки. Прошли долгие-долгие четыре минуты, прежде чем судорожные "хэу, хэу" начали урежаться и стихать. Движения пса были ритмичными, но затухали очень быстро; наконец настал момент, когда они стали частыми-частыми, как дрожащая напряженная струна, а потом вытянулись в тонической судороге. До Анны Владимировны донеслось зловоние - содержимое кишечника пса рефлекторно вылилось наружу. Глаза собаки выпучились, а следом остекленели. Женщина почувствовала, как Роу обмяк под ней, а его стоны и хрипы затихли. Раздалось тихое "ффф" - воздух мягко вышел из легких, которые уже ничего не смогли бы вдохнуть.
  Анна Владимировна еще некоторое время держала бездыханного пса, и только через минуты две отпустила его голову. Безжизненная груда мышц и костей выпала из рук и с глухим стуком ударилась о ковер.
  Женщина медленно, словно в трансе, поднялась с пола и ушла к себе в комнату, где упала на кровать. Пустота, ужасная пустота на душе, и мерзость какая-то. Словно то дерьмо, которое вылилось из расслабившегося кишечника пса, разлилось не на ковер, а прямо ей в сердце. Несколько слезинок скатились на подушку.
  "Роу... прости меня, Роу."
  Она взяла телефон и с минуту просто смотрела в темный экран, словно увидела этот агрегат впервые. Потом, как очнувшись, отключила блокировку и нашла в телефонной книге Ирландца. Подумав несколько секунд, Анна Владимировна нажала на вызов. Несколько мучительно долгих секунд долгих гудков. Хоть бы услышал...
   - Ань, ты что, с ума сошла, четыре утра на дворе, - раздался сонный голос из трубки.
   - Дим, пожалуйста, поговори со мной.
   - Уммм... ну и о чем ты хочешь поговорить?
   - Роу умер.
  Наступила долгая тишина.
   - Ань, ты серьезно?
   - По моему голосу похоже, что я шучу?! - ее голос сорвался на крик, а следом она заплакала. В трубке раздались короткие гудки. - Что? Ты трубку бросил... сука...
  Женщина откинулась на спину и начала рыдать - то ли от боли на сердце, то ли от страха, который начал изъедать ее нутро, как черви сжирают яблоко. Ее мозг наконец уловил весь смысл происходящего, понял, что последнее родное существо теперь мертвой массой лежит на ковре в нежилой детской, а Анна Владимировна одна истерично плачет в доме, в котором уже три года как не водилось оптимизма и радости от нового начавшегося дня. Была ли она сама жива? Вот уж вряд ли.
  В пять утра раздался звонок в дверь. Анна Владимировна с красными от слез глазами, не спрашивая, кто там, отперла замок. На пороге стоял Ирландец.
   - Пошли внутрь, - без предисловий он подтолкнул женщину в дом и следом на кухню.
   - Дима... - Анна Владимировна бросилась своему коллеге на шею и снова заплакала. - Как хорошо, что ты приехал. Мне так одиноко и страшно...
   - Тебе одиноко и страшно, потому что ты находишься в одном доме с мертвой бешеной собакой, - Ирландец кивнул на приоткрытую дверь детской. - Иди-ка поставь чай, а я здесь приберусь. Тряпка у тебя где?
  Когда вода в чайнике закипела, комната Саши была первозданно чистой, правда, осталась без ковра. Ковер вместе с тушей Роу в пакете лежал у порога. Чай ветеринары пили в гробовой тишине. Ирландец почти каждые десять секунд поглядывал на коллегу, ожидая, что она снова расплачется. Но Анна Владимировна держалась.
   - Надо сжечь тело, - тихо сказала она через пятнадцать минут.
   - Надо, - подтвердил Дмитрий Александрович.
   - Спасибо, что приехал.
   - Ну, если быть совсем точным, я пришел, - хохотнул мужчина. - Транспорт еще не ходит, а велик вытаскивать не было времени.
   - Дима, я... - вет закрыла лицо руками и всхлипнула.
   - Не надо. Ничего не говори.
  
  ***
  Костер горел неярко, но дыма от него было хоть отбавляй. А еще вони. Но у ветов нюх отшибает ко второму году практики, так что на лице Анны Владимировны и Ирландца не было ни одной морщинки. Для одной это было захоронение ее единственного утешения за последние три года, для другого - причина траура близкого друга.
   - Аня, - нерешительно начал он. - Я понимаю, что тебе не до того... но кататься поедем сегодня? Думаю, тебе надо отвлечься. Или знаешь что? Поехали лучше в ресторан какой-нибудь, поужинаем вместе.
   - Поехали, - она отвернулась от кострища и направилась к машине. Они были сейчас довольно далеко от города, чтобы не было никаких проблем с разведением огня... и захоронением собачьего тела.
   - Тогда езжай домой, приведи себя в порядок, а то выглядишь ты... не для ресторана. В четыре встречаемся у клиники.
  Как же неуютно теперь было в этом доме. Здесь она почти не жила, да и не очень-то хотелось... особенно после всего. Какой-то проклятый дом. Побыв в нем четыре часа до своего полного приготовления к обеду в ресторане, Анна Владимировна уже мечтала уйти отсюда. Желательно навсегда.
  "Продам его к чертям собачьим. Куплю другой."
  Ее даже не останавливало то, что они с Аркашей четыре года сами строили этот дом. Сейчас Аркаши рядом нет, Саша, радовавший их во время стройки, умер, а Роу, помогавший женщине переживать смерть сына, задушен ею же в детской спаленке. У судьбы тоже имеется талант к сарказму.
  "Опель Корса" в три минуты домчал Анну Владимировну до места встречи, а оттуда - двух ветврачей в ресторан "Итальянский дворик". Когда-то в этом месте они впервые с Ирландцем ужинали наедине. Эх, почти год назад это было. И вот все то же самое: паста, салат "Цезарь", а в завершение всего - шампанское.
   - Ань, вот тебе деньги, заплати, пожалуйста, - Ирландец протянул ей счет и две тысячи рублей, после чего встал и направился к выходу. - Сдачу оставь на чаевые. Я жду тебя у выхода, сделать кое-что нужно.
  Недоуменно поморщившись, женщина подождала официанта и отдала ему деньги. С чего это вдруг он так выметнулся? Она достала маленькое зеркальце и оглядела себя, словно это могло быть из-за нее. Но нет, все нормально, даже глаза ясные и белые, хоть она и ревела с утра. Странный какой-то.
  Когда она уже дошла до выхода, она увидела Дмитрия Александровича, на руках которого сидел щенок немецкой овчарки. Она улыбнулась, одновременно чуть не плача: он был вылитый Роу, когда тому еще трех месяцев не исполнилось. Только одно его отличало: он был черный, как ночь, поэтому Анна Владимировна сразу его узнала. Операцию кесарева сечения они с Дмитрием Александровичем делали пару месяцев назад черной красавице-овчарке Элли. Этот щенок и еще одна девчонка из всего помета унаследовали окрас матери.
   - Рикардо, что ли?
   - Он самый, - Ирландец показал виду все свои тридцать два белоснежных зуба. - Жалко, что сам не сумел родиться. Зато, как ты и говорила, он самый симпатичный из всего помета. И больше всего похож на Роу, хоть и не чепрак. Держи, он твой.
   - С ума сошел, точно, - Анна Владимировна с некоторой укоризной посмотрела на мужчину и приняла облизывающего руки щенка. - Они ведь целое состояние за него просили, его поэтому никто и не покупал.
   - Как тебе его ошейник? - загадочно заулыбался хирург.
   - Стильный. Сам выбирал? А это что?.. - она повернула ошейник застежкой к себе, и в ее руки скользнуло изящное золотое колечко со вставкой из белого золота - ее любимое сочетание. Анна Владимировна смотрела на него пару секунд, а затем со смешанными чувствами повернула взгляд на Ирландца. Тот нервно сглотнул, но продолжал улыбаться.
   - Ну ты и так уже все поняла, я думаю, объяснять не нужно. Ну и как? Ты согласна?
   - Ты ненормальный, - женщина отвернулась от коллеги к двери ресторана.
  Она заплакала, и слезы полились неконтролируемо, смывая с такой тщательностью нанесенный макияж. Но все это не имело значения, потому что это были слезы счастья.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"