Аннотация: Этот документальный рассказ участвовал в конкурсе "Реалистическая проза-22" на Самиздате. Также прошёл в финал конкурса "Отражение-22", раздел Очерки, 8-е место.
Помни молодость и юность -
Тела крепкого упругость,
О галактике мечты,
Поиск милой красоты,
Мяч, гантели и весло...
Разве всё уже прошло?
В школе Саша играл за юношеские сборные области по футболу и баскетболу, ему прочили большое спортивное будущее, но он мечтал стать врачом, чтобы спасать и лечить людей. Врачами были его мама и обе тёти, поэтому он знал о такой важной работе не понаслышке.
Дважды он поступал в местный медицинский институт, год поработав санитаром в больнице, и оба раза проваливался на сочинении по русскому языку. Умудрённый горьким опытом первого "провала", Саша взял у своей школьной учительницы шпаргалку: сочинение, написанное грамотно и на высоком литературном уровне. Oднако и в этом случае он получил двойку. На запрос, сделанный Сашей и его родителями, секретарь приёмной комиссии ответил, что сочинение затерялось, поэтому проверить правильность оценки не представляется возможным.
На следующий день к Сашиному отцу, известному инженеру-изобретателю, пришёл знакомый, который под большим секретом объяснил, что если дать взятку 5000 рублей, то поступление гарантируется в любом случае. Сообщив этот секретный факт, знакомый предложил себя в качестве посредника для передачи взятки. После того, как Сашин отец, обычно вежливый и доброжелательный человек, вытолкал незваного гостя за дверь, чуть не спустив с лестницы, вопрос о поступлении в мединститут был окончательно снят с повестки дня... Спустя 15 лет директор мединститута, некоторые члены приёмной комиссии и "посредник" были арестованы и осуждены на большие сроки, их имущество конфисковано.
Саша однако решил не терять времени и в то же лето принял предложение бывшего тренера, а теперь преподавателя Индустриального техникума присоединиться к его баскетбольной команде. Саша успешно сдал экзамены, благо набор студентов в этот техникум проводился несколько позже приёмных экзаменов в институты, и его зачислили без всяких проволочек. Новый разыгрывающий защитник, быстрый, техничный и меткий, пришёлся по душе всем и вскоре стал капитаном команды.
Однажды на игру пришёл тренер из армейского спортивного клуба. В этом соревновании Саша был особенно эффектен: он почти без промаха поражал кольцо противника не только с дальней дистанции, но и часто забрасывал из-под кольца в высоком прыжке, обойдя в стремительном дриблинге рослых "столбов"...
Через месяц Сашу призвали в армию, объяснив уже в военкомате, что он будет служить в одной из спортивных рот Закарпатского военного округа. В "карантине" Сашу радушно принял молодой капитан, от которого попахивало спиртным. Саша тут же мысленно дал ему кличку "Митя - Керосин" (капитана звали Дмитрием, а "керосинить" в послевоенное время означало "выпивать"). Впоследствии эта кличка привилась на много лет: 'старики' передавали эту традицию новобранцам.
Митя - Керосин тут же обрадовал нового армейского спортсмена, представив его четырём сидящим в углу юношам. Трое из них были боксёры-перворазрядники полусредних весовых категорий, Сашины земляки и хорошие знакомые. Четвёртый, Дима, мастер спорта, борец классического стиля в среднем весе, с которым Саша потом подружился на всю жизнь, был из Львова.
Митя-Керосин временно расселил новых армейских спортсменов в разные казармы, пообещав в скором будущем выделить для них отдельную казарму. В начале 60-х "дедовщина" ещё только зарождалась, но всё равно не обошлось без конфликтов. В первую же ночь "старики" решили провести новичков через обряд "дачи присяги". Процедура была несложной: новобранец должен был снять штаны, лечь на живот и ждать, пока один из ветеранов ударит его ремнём по заднице, чтобы появился след от медной пряжки.
По сравнению с дедовщиной будущих лет это "посвящение", наверное, выглядело товарищеской шуткой, которую новички в силу своего школьного и семейного воспитания не поняли. В помещении, приютившем трёх боксёров, наиболее активный ветеран был нокаутирован в ходе неудавшейся попытки скрутить и наказать непослушных 'салаг' (новичков). В комнате, куда определили Сашу и Диму, до предложения 'присяги" даже не дошло. Два ухмылявшихся 'ветерана' сразу встретили новых постояльцев развязными намёками. Саша немедленно ударил одного коротким левым боковым "в печень", вынудив его кататься по полу от острой боли. Дима же просто взял другого "в замок", от чего ветеран чуть не задохнулся и стал умолять о пощаде. Остальные присутствовавшие при этом зрелище ограничились ролью нейтральных наблюдателей...
На следующий день "старики", обсудив происшедшее в обоих помещениях, решили объединиться для реванша, но было уже поздно. Не столько потому, что Митя-Керосин подготовил отдельные помещения для спортсменов, сколько из-за массового прибытия новых будущих чемпионов: легкоатлетов, штангистов, "игровиков", боксёров и борцов (последних было много: помимо "классиков", "вольники" и самбисты). Особое впечатление на "стариков" произвели спортсмены-кавказцы, с гордыми и нередко свирепыми лицами, и могучие, как сказочные богатыри, борцы-тяжеловесы. В спортивной роте дедовщины не было, а если кого-то из новобранцев случайно пытались обидеть 'деды' из других рот, то они получали дружный отпор.
В карантине молодых солдат стали обучать азам армейской службы, но Саша пропустил половину этих занятий, поскольку Митя-Керосин, выполняя какие-то социалистические обязательства, сколотил футбольную команду для 'шефских' товарищеских матчей с командами окрестных колхозов и посёлков. Футболисты прибыли только частично, поэтому капитан добрал основной состав из других спортсменов и сам стал играющим тренером. Саша неплохо справлялся с ролью крайнего нападающего, в то время как более медленный Митя-Керосин был центральным нападающим.
Хуже было с вратарём, однако Митя сумел найти одного штатского 'неудачника'.
- Его из вторых вратарей житомирского "Авангарда" выгнали, - доверительно сообщил он Саше. - Главный тренер не счёл его перспективным. Теперь он - без работы, но вроде бы дело знает. На всякий случай проверь его на тренировке.
Новый вратарь сразу же оказался на высоте в тренировочном поединке один-на-один с нападающим. Саша, приблизившись к воротам метров на пятнадцать и глядя в правый верхний угол, сильно пробил в левый нижний. Уже в момент удара он увидел, что вратарь, разгадав манёвр, сместился влево и мягко, по-кошачьи, прыгнув, перехватил мяч у белой линии. Фамилия вратаря была Банников *, спустя несколько лет он стал вратарём киевского "Динамо" и сборной СССР. Как это часто случалось в любом месте и любое время, в рабочем конфликте таланта (Банникова) с начальником (главным тренером 'Авангарда'), временную победу одержал начальник. Но как правильно заметил Александр Пушкин: 'за счастьем следуют печали, печаль же - радости залог'...
После каждой игры довольные хозяева устраивали сытный и весёлый банкет для команды гостей, где Митя-Керосин выпивал рюмку за рюмкой под перемигивание солдатской молодёжи, налегавшей больше на еду.
Служба оказалась похожей на гражданские спортивные сборы и соревнования. Тренер был из штатских, к своим воспитанникам относился хорошо, и они платили ему взаимностью, стараясь не подвести своего учителя на соревнованиях. Сквозь пальцы он смотрел и на самоволки по выходным дням, когда члены команды по согласованному между собой распорядку уходили в самоволку на вечер, а то и на оба выходных. При этом они надевали спортивные костюмы или обычную 'штатскую' одежду. Родители были рады видеть Сашу, приезжавшего домой раз в месяц, но мать стала беспокоиться, как бы сына не арестовали. Чтобы успокоить супругу, отец Саши поехал во Львов и говорил с тренером, который хвалил Сашу за прилежание.
Во время армейских соревнований, проходивших в Киеве, Дима победил нескольких соперников и перед финальным поединком решил вознаградить себя, в штатском костюме посетив кафе на Крещатике. Юный атлет со значком Мастера Спорта, одиноко сидящий за столиком, привлёк внимание вошедшей молодой женщины, невысокой, со стройными ногами и знакомым красивым лицом. Все столики были заняты, и она, спросив разрешение, подсела к Диме.
- Людмила Гурченко! - вдруг догадался Дима и смутился. В этот день знаменитая актриса была в грустном настроении и много говорила о своих неудачах в личной и актёрской жизни.
- Извините, Дима, но мне надо выговориться, а вы - такой милый!- объяснила она, улыбаясь. Диме очень хотелось взять её тонкую руку и сказать что-то нежное, но он не смог решиться.
В то время Людмила Гурченко была одной из наиболее популярных советских киноактрис. Хотя основным её успехом явилась главная роль в 'Карнавальной ночи', кумиром молодёжи и ролевым примером для многих девушек она ещё больше стала после фильма 'Роман и Франческа' **, где сыграла певицу-итальянку, полюбившую советского моряка перед войной. В конце фильма диктор спрашивает себя и зрителей, встретятся ли эти влюблённые ещё раз, и отвечает: встретятся, если больше не будет войны, а войны больше не будет!..
По дороге в казарму на одинокого Диму напали три хулигана, для начала настойчиво предлагая 'подарить' им значок мастера спорта по борьбе. В завязавшейся рукопашной схватке ему удалось отбиться, бросив самого агрессивного из нападавших через себя, но потом, уже в казарме, от множества впечатлений он не смог заснуть и финальную встречу на следующий день проиграл...
Иногда спортсменов разгоняли по воинским частям, к которым они были на самом деле приписаны и считались десантниками. Пришлось несколько раз прыгнуть с парашютом. В стрельбе из автомата Саша оказался настолько успешным, что командир роты хотел даже послать его на какие-то соревнования внутри части.
Довелось и постоять в карауле, один раз ночью. Перед каждым таким дежурством ротный старшина проводил беседы с караулом, пугая их недобитыми бандеровцами или бежавшими уголовниками, которые могут неслышно подобраться к часовому и зарезать его. Напуганный деталями кровавой резни, Саша бдительно всматривался в темноту, реагируя на каждый подозрительный звук.
Вдруг он услышал чьи-то тихие шаги возле забора и встревоженно выкрикнул положенные слова "Стой, кто идёт?" Шаги прекратились, и через некоторое время Саша успокоился и отвлёкся. Вдруг шаги повторились, на этот раз - ближе.
- Стой, стрелять буду! - закричал Саша и услышал, как кто-то невидимый бежит к забору. Автомат в его руках задрожал от выстрелов, и Саша давил на спусковой крючок, пока не выпустил все патроны. Из караульного помещения выскочил начальник караула с несколькими солдатами. Указанное Сашей место осветили прожектором. Возле забора лежала чёрная кошка, убитая двумя-тремя пулями, разорвавшими её маленькое тело. По-видимому, она кралась по своим делам и притаилась, услышав первый грозный окрик. Успокоившись, она пошла дальше и потом стала убегать после второго окрика к забору, где её и настигла смерть.
- Ну, молодец! - восхитился начальник караула. - Услышать шаги крадущейся кошки - такого я ещё не видал. Да и стрелял метко!
Саша вдруг вспомнил прыгнувшего на мяч, как кошка, Банникова, и его стошнило. Невзирая на это, его потом похвалили перед строем за отличную службу.
В октябре 1962 года армейские спортсмены готовились к новым соревнованиям, проводя интенсивные тренировки. Внезапно по утренней тревоге их всех отвезли в военный аэропорт, где выдали автоматы с боезапасом и посадили в транспортный самолёт, не объяснив предстоящей боевой задачи. Группой, куда вошли Саша и Дима, командовал молодой капитан. Всеми же руководил незнакомый подполковник сурового вида, лет сорока.
Время шло, но самолёт не взлетал. К концу дня солдаты стали понимать, что происходит что-то необычное. Несмотря на духоту и тесноту, никого из самолёта не выпускали. К этим неудобствам постепенно добавился страх перед неизвестными предстоящими испытаниями. Капитан несколько раз подходил к подполковнику за инструкциями, но тот сам ничего не знал и рекомендовал говорить солдатам, что речь идёт о манёврах. Капитан так и делал, но по лицам подчинённых видел, что они в это не очень верят. Подполковник, которому довелось воевать ещё в Великую Отечественную войну, лучше других понимал, что обстановка - предвоенная, но в отсутствие точной информации не обсуждал свои предположения с подчинёнными. Не исключено, что его мысли о происходящем могли бы кратко выражены таким четверостишием:
Мечтает о счастье любой человек,
Но призрачны райские кущи:
Закончится вдруг термоядерный век,
И каменный станет грядущим...
Ночь прошла без особых происшествий, но на следующий день многие начали нервничать. Офицерам пришлось потрудиться, чтоб поддержать порядок и дисциплину. Однако, хотя никто не хотел показаться трусом, тревожное настроение постепенно усиливалось. Возникло мнение, что предстоят не обычные учения, а реальные военные действия в одной из зарубежных стран.
Несмотря на свою физическую мощь и удаль, армейские спортсмены не были морально готовы убивать и быть убитыми. В дружбе представителей разных советских народов возникла временная трещина. Некоторые пылкие кавказцы при пассивной поддержке более осторожных прибалтов и западных украинцев стали в диалогах с рядом сидящими однополчанами обвинять русских в имперских амбициях. Завязались тихие споры, которые в значительной мере были нервной разрядкой, поэтому офицеры почти не вмешивались.
- Ты, пойми, Расул, - объяснял своему партнёру по ковру борец-тяжеловес Иван, - я ведь тебя не посылаю вместо себя воевать. Я сам сижу в том же самолёте, и мне тоже тяжело, но я терплю.
- Ты - не джигит! - возражал сердитый Расул. - Ты готов своему лысому (Хрущёву - Р.В.) жопа целовать...
В конце дня всем приказали выйти из самолёта, боевая тревога была отменена...
Потом Саша узнал от отца, что Советский Союз и США чуть не начали воевать друг с другом из-за Кубы, но вовремя смогли договориться. Только тогда он понял, что в течение двух дней был невольным участником этой никому не нужной и, к большому счастью для всего человечества, не состоявшейся Третьей мировой войны.
Пусть она никогда не состоится и в будущем!
После армии Саша поступил в Политехнический институт и, успешно закончив его, работал конструктором приборов для медицинских тестов и хирургии. Так он реализовал свою мечту о медицине, хоть и не став врачом.