Аннотация: Зацепил проект... Решил выплеснуть бессвязный поток мыслей... Попозже дополню... Моя страничка и страничка автора мира. Обновление от 24.04.10 добавлена 6-я глава
Мир создан Ковалевской Еленой Александровной
Глава 1.
Холод. Это первое, что я чувствую. Такое ощущение, что я промёрз насквозь. Делаю вдох и понимаю, что воздух тёплый. Значит холод не снаружи. Он идёт изнутри. Всё тело ледяное настолько, что меня должен бить озноб. Однако тело не пытается согреться. Я мёртв...
Резко открываю глаза и первое, что вижу - небо. Но оно выглядит непривычно тускло. Поворачиваю голову - стена леса. Тоже тусклая. Все цвета умерли. От них остались только призраки. То же самое относится и к звукам. Понимаю, что уже давно щебечут птицы, но это как-то проходит мимо моего сознания. Да и непривычно как-то они поют. Сажусь и осматриваю себя - хауберк с чёрным сюрко поверх, на руках наручи и пластинчатые перчатки, всё это дополняется латными ногами и открытым шлемом. Кинжал и меч в ножнах закреплены на поясе. Доспех измазан толстым слоем глины.
- Приветствую Вернувшегося, - этот голос заставил меня подскочить на месте. - Я не причиню тебе вреда.
Ярдах в десяти от меня стоял старик, опиравшийся на посох с чёрным навершием в виде прозрачного шара. Чёрная накидка скрывала его фигуру, открывая взору лишь лицо, изборождённое морщинами. За его спиной стояли два подростка в таких же накидках с белыми лицами и трясущимися руками сжимали копья. Видимо они так боялись, что наконечники копий выделывали причудливые вензеля. Сам же старик иронично смотрел на меня.
- Я только что сказал тебе, что не причиню тебе вреда, - кивнув на помощников. - Аколиты тоже. Так что не готовься к бою.
Когда я успел встать в стойку? Видать, тело помнит боевые навыки. А я? Я ничего не помню. Я ничего не помню!!!
По-видимому, паника отразилась на моём лице, поскольку старец протестующе вскинул ладони:
- Не волнуйся. Если не впадёшь в безумие, то всё будет в порядке.
- В порядке? В порядке?! Какой к чёрту порядок, если я совершенно ничего о себе не помню? - зарычал я и при звуках моего хриплого голоса аколиты явственно вздрогнули.
- 'К чёрту'? Впервые слышу это слово. Что оно означает?
- Не помню. Я же сказал, что совсем ничего не помню. Блин, за что меня так?
- Хамить меньше надо! - каким-то чужим, но, непонятно почему, знакомым мне голосом рявкнул дед и тут же продолжил уже своим, донельзя удивлённым голосом. - Это я сказал?
- А то кто? - откуда во мне столько язвительности? - Или заговариваешься уже?
- Тише! Я чую присутствие Бога, не Владыки, не Ярана и не Лемираен. Но это же невозможно!
- Да хоть Яхве, Анубис, Аллах или Один! - уже теряя остатки терпения выкрикнул я. - Какая разница, кто?! Меня это совершенно не волнует!
- Да ты что, совсем не понимаешь? - в ответ заорал этот пенсионер. - Вмешательство нового Бога - это тебе не удачу отвадить! Это всего Бельнориона касается! А от Богов отмахиваться в твоём нынешнем состоянии - это несусветная глупость!
- Почему?
Старик, видя моё недоумение, только вздохнул.
- Сядь! И слушай. В первый раз такую глупость встречаю.
Я послушно сел и приготовился слушать.
- Подобные тебе никогда ещё не появлялись под этим небом. Ты мёртв, но ты жив. Человеческое жертвоприношение и прямая связь с Сейворусом позволяют тебе существовать. С какой целью - Он сам тебе расскажет. Если захочет. Я, высший посвящённый Владыки смерти Сейворуса, Темнейший клерик Филипп. Светлые его называют Чернобогом. То тело, - он указал на труп старухи лежащий с торчащим ножом в груди в каком-то ритуальном кругу справа от меня, который я ранее не замечал, - принадлежало высшей посвящённой Лемираен. Ей, конечно, и без того чуть-чуть оставалось, но...
Жуткий кашель заставил его прерваться. Один из аколитов тут же подскочил к нему и протянул какую-то фляжку. Старец торопливо глотнул из неё и продолжил:
- Она была принесена в жертву, чтобы поднять тебя. Слышал бы ты, - неожиданно рассмеялся он, - как она вопила во время ритуала. Впрочем, это неважно. Так вот, кроме Владыки смерти Сейворуса и 'Пресветлой', - титул клерик произнёс с издёвкой, - Лемираен есть ещё Яран Малеил, Отец всего. Его опасайся. Поскольку твоя душа направлялась, но не дошла до его чертогов, она принадлежит ему. Сумеет вытащить её - попадёшь в его Ледяные пещеры навечно. Для клериков стервы Лемираен ты нежить и достоин только быстрой смерти. Сила Богини будет действовать на тебя, поскольку ты мёртв. Служи преданно Владыке смерти, и он защитит тебя. Но это не значит, что ты должен днями и ночами напролёт портить лбом плитку храмов. Просто выполняй его указания, да не порти с ним отношения.
Немного помолчав, дед продолжил:
- Ты говоришь, что ничего не помнишь, но ты стоишь на двух ногах, а не на четвереньках, говоришь, та боевая стойка, в которую ты встал. Как видишь, часть памяти у тебя есть. И, может быть ты сможешь вернуть остальное. Кто знает? Хотя, одну подсказку я тебе могу дать. Когда ты выполз из могилы, у тебя на шее я заметил полустёртый рисунок священного символа Лемираен. Этот знак на теле рисуют храмовым стражам. Но он полустёрт, и похоронили тебя не в доспехах храмовника, значит, службу там ты прервал. Или тебя выгнали. Сам выяснишь.
Снова ему пришлось прикладываться к фляге. Когда она опустела, клерик отдал её обратно и властно обратился ко мне:
- Назови своё имя!
- Грач, - слова против моей воли вырвались из моей груди.
Обернувшись к аколитам, он протянул руку в требовательном жесте. Тут же в неё был почтительно вложен свиток. Разворачивая его, Филипп обратился ко мне:
- Карту сумеешь понять?
Я задумался. Память снова ничего мне не подсказывала. Что это значит? Да ничего это не значит. Может смогу, а может и нет. Так и не придя ни к какому выводу, я осторожно произнёс:
- Не знаю. Покажи - и я дам тебе ответ.
Старик скрипнул зубами и снова повернулся к своим помощникам:
- Шарль!
Названный побледнел ещё сильнее, хотя мне казалось, это невозможно. Взяв карту, он осторожно стал ко мне приближаться. Что это? Филипп явно стремился сохранять между нами дистанцию. Боится?
Медленно приближаясь ко мне, Шарль трясся всё сильнее. Когда между нами оставался один ярд, он остановился и осторожно положил свиток пергамента на землю. Решив немного повеселиться, я резко подался вперёд, словно пытаясь укусить беднягу. Ого... Прыжок достоин книги рекордов Гиннеса. Гиннес? Кто это? Или что? Почему-то в голову лезет эль. Может это фамилия или прозвище какого-нибудь трактирщика?
Пока я пинал забаррикадировавшуюся память, Шарль и второй аколит заняли позиции по бокам от клерика и выставили копья. Сам же старец протянул в мою сторону посох и резким гортанным голосом выкрикнул 'Herrscher des Tod, zugle sein Kreatur' . Навершие посоха засветилось красным и... ровным счётом ничего не произошло. Удивление вперемешку со страхом на лицах всех троих так потешно выглядели, что я не выдержал и расхохотался:
- Где ты этих трусов набрал, высший посвящённый Сейворуса Филипп? Этим юнцам я бы даже нужники чистить не доверил. И посохом в меня тыкать тоже не надо. Я ведь и разозлиться могу. Что тогда делать будешь?
- Ты... ты... ты... - только и мог вымолвить клерик. Похоже, его основательно переклинило. Что ж, придётся применять шоковую терапию.
Сильный хлопок в ладоши и металлический лязг раскатывается по поляне. Троица вздрагивает, и если подростки продолжают трястись, то во взгляде Филиппа появляется осмысленное выражение. Ну, сейчас только держись. Заорёт, как пить дать заорёт.
- Ты что творишь!!! Ополоумел совсем?!!! Да я те...
- Хватит орать, дедуля! - тут главное не сбавлять темп. - Хочешь проораться - ступай в лес и ори, сколько тебе дурная голова советует! А на меня не надо! Я на тебя голос не повышал, - уже спокойнее добавил я, - и ты на меня гавкать не смей. Ясно?
- Прибить бы тебя. Как тот Бог сказал? 'Хамить меньше надо?'. Это точно. Ты уже заработал потерю памяти, по-видимому, нагрубив кому-то. Но тебе, похоже, этого мало. Неудивительно, что тебя прикопали. С таким-то характером.
Клерик быстро успокаивался. Ненормально быстро. Хотя... Скорее всего он просто нацепил маску, загнав эмоции поглубже. Надо с ним держать ухо востро. Чтобы заполнить образовавшуюся паузу в разговоре и отвлечься от возникшей паранойи, я взял карту и начал её изучать. Сразу стало понятно, что читать я не умею. Письменность, хоть и выглядит знакомой, в осмысленные слова не складывалась. Но саму карту понять можно. Ещё бы сообразить, где я.
- Филипп, где мы?
- В Ваимере, на западной границе. В двух шагах от Королевского тракта, - не делая попыток приблизиться, ответил он.
- Ты не выкаблучивайся, ты рукой покажи. - Уже слегка раздражённо выдал я. И откуда во мне такие выражения? Явно не местные. Вон как вытянулось лицо посвящённого. - Карту я понять могу, а вот надписи - это не ко мне.
Если гномы не вылазят из пещер - значит лезем мы в пещеры. Тирьям-пам-пам. Я спокоен, я уже не удивляюсь странным взбрыкам моей памяти. Несколько шагов, и, переборов соблазн ещё раз напугать уже порядком надоевшего пенсионера, я разворачиваю перед ним пергамент.
- Ещё раз: где мы? Только не надо указывать район с точностью плюс-минус сотня миль.
- Ты говоришь как книжник, - несколько удивлённо сказал Филипп, после чего ткнул костлявым пальцем с длинным ногтем в лист, - мы вот тут. Вот Королевский тракт, А вот это всё - Ваимер. Тебе надо будет добраться до Руала, это здесь, - он продолжал водить пальцем по карте. - Там найдёшь храм Владыки и спросишь любого из посвящённых Круга Владыки. Я не могу сказать, кто именно будет в городе к тому времени, когда ты доберёшься, но любой из высших сможет тебя направить дальше. Увы, но на твоё подъятие я потратил почти все свои силы.
- Масштаб какой у карты? - деловито осведомился я.
- 'Масштаб'? - озадаченно переспросил клерик. М-да... Моя чуждость просто сочится изо всех щелей.
- Хорошо, спрошу иначе: если двигаться по тракту, сколько миль надо отшагать до Руала?
- Сто двадцать миль.
- Ага. Значит доберусь довольно быстро. Только... Что насчёт припасов и дорожных расходов?
Филипп замялся. Его явно душила жаба. Но, похоже, приказ Чернобога (не буду я его называть Владыкой, не дождётесь) был сильнее. Покопавшись под накидкой, он достал небольшой кожаный кошель, который я, на полном автомате, повесил на пояс. После чего один из юнцов протянул мне холщевой мешок с лямкой, который я тут же закинул за спину.
- Что-то ещё?
- Ну... - протянул старик, - только в нашей стране служение Владыке не подвергается гонениям со стороны правителя. Но и в ней многие на нас смотрят косо. Так что тебе надо быть осторожным вдвойне. Ты нежить, ночь твоё время.
- Утешил, дедуля. Спасибо, - и иронично поклонившись, я пошагал в сторону тракта, попутно забрав нож из груди клерички.
Глава 2.
Видок у меня ещё тот. Комья засохшей глины на доспехе жутко тяжёлые. Дойдя до тракта, я понял, что напрасно трачу силы. Посему, присев на обочине, пришлось употребить кинжал не по назначению. А именно - счищать грязь. Такое ощущение, что я самовыкопался. Как токолош. Вроде бы они самостоятельно выбираются из могил. Это у них что-то вроде инстинкта. А кто такие токолоши? Какая-то разновидность нежити? Бдзынь! Рука в перчатке, привычно потянувшаяся почесать в затылке, натыкается на преграду в виде шлема. Блин! Железо сидит привычно, но создаётся впечатление, что для меня свойственно ходить без доспеха. Постоянно проскальзывает какая-то двойственность поведения. И только потерянная память может дать мне ответы на многие вопросы. А так как она пока недоступна - топаем дальше. Думать и на ходу можно. Далеко всё равно не уйду: солнце клонится к закату. Но не сидеть же на месте из-за этого. Мешок за спину (надо будет на привале посмотреть, что этот пенсионер мне понапихал) - и вперёд.
Левой-правой, левой-правой... Итак, на чём мы остановились? Ах да, двойственность поведения. Что получается? Раздвоение личности? Брр, какая-то ерунда лезет в голову. Я же не чувствую ничего особенного при... Нет, всё же есть что-то в этом от раздвоения. Личность-один - флегматичный и слегка ироничный интеллектуал. И личность-два - хам и бузотёр. Или я ошибаюсь? Вдруг их больше? Пока мало информации. Подождём, понаблюдаем. Ладно, это не к спеху. А вот проанализировать беседу с Филиппом - этим можно и сейчас заняться.
Первое, что приходит на ум: он меня жутко боится. Про аколитов я вообще молчу, как они штаны не намочили - тайна за семью печатями. Значит, я опасен. И они знают насколько.
Думаем дальше. Сам Филипп довольно хорошо умеет владеть собой. Не абсолютный контроль, но весьма и весьма качественное управление эмоциями. Значит... Значит доверять этому артисту ни в чём нельзя. Любое слово может оказаться лживым. Хотя нет. Судя по беседе, у него был явный и недвусмысленный приказ Чернобога, нарушить который, он побоялся, несмотря на возможную выгоду. А какая ему выгода в обмане меня? Возвращаемся к пункту первому - я опасен. Значит, следует опасаться возможных попыток манипуляции в будущем. Тут мне показалось, что подобные мысли меня посещали и ранее. Но воспоминание, как рыбка, выскользнуло из моей головы, оставив после себя лишь намёк. Получается, я и ранее был опасен. Если высший посвящённый, способный поднять мертвого, посчитал меня опасным настолько, что применил против меня какую-то свою магию.
Кстати о магии: она явно сработала (навершие засветилось красным), но на меня почему-то не подействовала. А должна была? Он же говорил, что я экземпляр уникальный, можно сказать товар штучный. С другой стороны, я мёртв, а с нежитью клерики Чернобога умеют справляться. Должны уметь, коли мертвецов поднимают, а своего повелителя почтительно называют Владыкой смерти. И каков вывод? Всё возможно. Бог мог решить, что я в своём праве, я иммунен к подобным гадостям или Филипп настолько ослабел с моим пробуждением, что я ничего не почувствовал. Вариантов может быть и больше. Гадать бессмысленно. Значит, продолжаем думать.
Моё прошлое. Информации практически никакой. Даже имя явно с чужого плеча. Я полностью уверен в том, что при жизни меня звали по-другому. Только... Нынешнее прозвище, больше похожее на удар кнутом, само выскочило. Следовательно, открещиваться от него поздно. Ныне меня зовут Грач. Идём дальше.
А дальше... М-м-м... Дальше у нас жертвоприношение. Итак, высшую клеричку зарезали, как жертвенного барана. Кроме того, она вопила во время ритуала. Это сам Филипп говорил. И я склонен ему в этом верить, поскольку он допустил в этом месте разговора всплеск эмоций. Вывод второй: ритуал проводился против её воли, видимо её похитили. Выкрали бессознательную (после какого-нибудь порошка в питье или после аккуратного удара чем-нибудь потяжелее по темечку) или напали и уволокли, заткнув рот кляпом - это неважно. Важно то, что погибла посвящённая Лемираен. Погибла, чтобы я ожил. Что никак не способствует любви со стороны Богини. Значит, я с самого начала получил конфронтацию с одной из пантеона. М-да... Плюс к тому, ещё и бегать от второго Бога. Как его там? Ах, да, Яран. С ним обошлись по-свински, утянув мою душу из под носа. А у него без неё, скорее всего баланс не сойдётся. Выводы неутешительные. В союзники я заполучил каких-то сатанистов, настроив против себя всех остальных. А если ещё и учесть что мои союзнички и покровители вне закона за пределами Ваимера - расклад вообще кошмарный. Да ещё тот неизвестный Бог, которому, судя по всему, я нахамил, заработав стойкую амнезию...
Хватит сопли жевать! Есть ещё и плюсы. Явно при жизни я был воином. Или личность-два была воином. Во всяком случае, на это указывают четыре факта:
Первый: я был похоронен в доспехе и с мечём. Явно не крестьянин или торговец.
Второй: та боевая стойка, в которую я встал инстинктивно. Следовательно, школили меня настолько, что умение уже вошли в плоть и кровь.
Третий: полусведёный рисунок, указывающий на принадлежность к храмовой страже. Кстати, он может и объяснить мои опасения по поводу возможного управления 'втёмную'.
И, наконец, четвёртый: я опасен. Но не зубами же. Особой физической силы я за собой не заметил, каких-то дополнительных способностей, вроде умения швыряться огненными шарами тоже. Хотя это ещё сомнительно. Может ещё что-то проявится.
Что ещё? Оружие. На ходу я вынул из ножен меч и осмотрел его. Хорош, неплохая сталь и качественно заточен. К нему бы ещё треугольный щит - и можно жить. Кинжал на поясе - обоюдоострое, слегка изогнутое лезвие, рукоять выполнена в стиле чёрных альвов. Опасная вещица. Дальше - ритуальный нож, который я снял с трупа. На лезвии выгравированы странные символы. Слишком тонкий, чтобы его использовать в поножовщине, но как метательный - сойдёт.
Доспехи. Открытый шлем с отверстиями для крепления забрала. Самого забрала нет. Будем опасаться ударов в лицо. Хауберк. Лучше бы бригантина, но что есть, то есть. Трубчатые наручи и пластинчатые перчатки дадут хорошую защиту рукам. Латные ноги больше подошли бы какому-нибудь готическому рыцарю. Всё вместе больше приличествует солдату-наёмнику, а не стражу храма. Как-то не состыкуется с татуировкой. Вопросы, вопросы...
Думаем дальше. В голову пришла интересная мысль. Что-то у меня (или во мне) есть такое, ради чего и затеян был ритуал с подъятием. Эта мысль мне понравилась. Сразу захотелось назвать себя Избранным. Я Избранный! Звучит. Несколько минут я, гордо пыжась, продолжал шагать по тракту, теша себя мыслями о своей исключительности. Я Избранный! Теперь только не хватает квеста по поиску водного чипа или спасения человечества. А что это? Не помню. А жаль. Если я помню что-то подобное, то стоит поскорее вспоминать, может помочь. В голове, неожиданно, словно что-то щёлкнуло, и в памяти всплыли чьи-то слова: 'Не о том спрашиваешь, - сказал Рейстлин. - КТО нас избрал? И для какой цели? Вот о чем надо бы поразмыслить, Танис Полуэльф!' Рейстлин? Танис Полуэльф? На имена память совершенно не откликается. Но мысля здравая. На меня словно вылили ушат ледяной воды. Избранный, блин... Вот дадут мне задание из серии 'миссия невыполнима' и выкручивайся как знаешь.
Чёрт, не успеешь задуматься, как обязательно ткнёшься мордой в грязь. Что ж, придётся закруглиться на этом, поскольку из кустов на дорогу вальяжной походкой вышли пятеро в какой-то серой домотканой одежде. С дубинками наперевес. Один с плотницким топором. Разбойники? Кстати, одно из лиц выглядит смутно знакомым. Похоже, они чувствуют полную безнаказанность. Действительно, обычному одинокому путнику сложно противостоять пятерым. Ухмылка сама собой выползла на лицо. Я-то путник необычный. Рывком, выхватив из ножен меч и мимоходом посетовав на отсутствие щита, я остановился и скинул на дорогу заплечный мешок. В левой руке держу кинжал прямым хватом. Подходи по одному, всем угощения хватит. Похоже, я не слишком связан со своим телом. Могу размышлять и сражаться одновременно.
Что ребята, неуютно себя чувствуем? Вальяжность как рукой сняло, растянулись, пытаясь взять меня в клещи, а в глазах поселился СТРАХ. Как же, явно обученный воин, нахрапом его не взять, мастерство неизвестно. А вдруг на лоскутки порежет и не запыхается? А ретироваться гонор не позволяет. Что-то они не спешат. Из этого следует...
Не успев додумать, я делаю шаг вперёд и вправо, одновременно резко приседая. Параллельно делаю резкий колющий выпад в сторону крайнего бандита. Он пытается парировать, даже не делая попыток отклониться с линии атаки. Глупец! После удара дубиной по клинку, вместо аккуратной дырки в шкуре, ещё дающей ему шанс на жизнь, он получает рваную рану, пропахавшую весь живот наискось от рёбер до паха. Плюс рассеченное бедро. Не жилец. За спиной просвистела стрела. Как я и предположил, в кустах остался лучник. Такие подонки слишком боятся потерять свою гнилую жизнь и предпочитают перестраховываться. Вовремя же я переместился.
Двое разбойников застыли столбами и цветом лиц мне напомнили давешних аколитов. Оставшаяся пара с диким воплем бросилась на меня, совершенно не думая о защите. Топор и дубина слишком высоко подняты, чтобы можно было хоть как-то прикрыться от моих ударов, скорость набрали слишком большую, чтобы была возможность увернуться от атаки. На что они надеются? Быстро переношу вес тела на левую ногу и выбрасываю левую руку вбок и вверх, перехватывая кинжал на обратный хват в лучших традициях чёрных альвов. Правой рукой блокирую удар топора и отталкиваю его вверх. Левый грабитель сам натыкается на лезвие. Встаю, одновременно кручусь вокруг своей оси, высвобождая оружие, и наношу рубящий удар по главарю. У него, в отличие от остальных топор, а не дубина. Несколько секунд дали пару трупов и одного умирающего. Я профи! Бдзынь! Наверное, такие ощущения бывают, когда с размаху лбом об дерево. Шлем защитил меня, но от попавшей стрелы всё равно не сладко. Лучник простреливает всё поле боя, а у меня никакого укрытия. Блин!
Меч, напоследок сверкнув в лучах заката, находит новое пристанище в груди одного из оставшихся на дороге. Пять ярдов, сложно промахнуться, хотя использовать меч как копьё, я чувствую, для меня не свойственно. А сам прыгаю вправо, откуда летят стрелы, группируясь в прыжке, и перекатываюсь через плечо. Краем глаза заметил, как последний из пятёрки с воплем бросился бежать, вломившись в придорожные кусты. Не, я тебя всё равно найду, и ты мне скажешь, где мы могли повстречаться. Но сейчас не до него. Лучник. Наугад швыряю кинжал, примерно представляя, где стрелок должен находиться. Я вознаграждён! Во-первых: раздавшимся из кустов бульканьем, во-вторых - стрелой, пробившей кольчугу и вонзившейся мне в левое плечо. Боли нет, есть только её тень. Но рука повисла как плеть. Стрела мешается - значит, обламываю её.
Продираюсь через кусты, чтобы забрать свой кинжал. Метко! Метнув его, я умудрился попасть шестому в горло. Но самолюбование отложим на потом. Сейчас надо вырезать наконечник из плеча, забрать своё добро и догнать сбежавшего разбойника. И всё это надо сделать максимально быстро.
Глава 3.
Клод лежал, связанный по рукам и ногам. Верёвки настолько туго впились в тело, что он ужё не чувствовал рук и ног. Длительное время без движения - это вам не шутки. В голове шумело, мысли путались, да и посиневшие конечности ясно говорили о том, что даже если его сейчас отвязать - паренёк мало чем будет отличаться от трупа. Шайка бандитов, в руки которых Клод угодил, вольготно расположилось на довольно большой лесной проплешине, украшавшей вершину холма. Разбойников в этом импровизированном лагере оставалось мало. Двое валялись вдребезги пьяные, последний с аппетитом уплетал свинину, срезая её с туши дикого кабана, зажаренного целиком. Было ещё шестеро, но они отправились, как выразился главарь, 'на промысел'. С холма просматривался довольно обширный участок Королевского тракта, и если наблюдатель замечал движение на дороге, то несколько человек тут же отправлялись к тракту. Вот и сейчас, заметив какого-то одинокого путника, атаман, захватив несколько помощников, ушёл на перехват.
Клод перевёл взгляд вправо, и сердечная боль снова нахлынула, как только в поле зрения попало тело Селины. Как Благословенный Отец допустил такое? Как люди могут так поступать? Юноша в очередной раз мысленно обратился к Ярану, пытаясь молитвой отогнать подступающий к горлу комок. Из глаз снова потекли слёзы. Селина...
Пучина чёрного отчаянья была настолько глубока, что Клод не сразу обратил внимание на вернувшегося разбойника. Тот был в сильной панике. Всклокоченный, явно продирался через лес, не разбирая дороги, с безумным взглядом, бандит выскочил на поляну, оглашая её воплями. Обжора удивлённо посмотрел на него, затем, по-видимому, что-то поняв, срочно стал поднимать пьяных. Те на пинки и расталкивания никак не реагировали. Тогда он, подхватив дубину, силком усадил с намерением расспросить вернувшегося, который в панике метался по проплешине. Но не успел.
Из лесу выскочил какой-то солдат, закованный в железо. Левая рука висела свободно, но, похоже, вояке это нисколько не мешало. Клод не смог его разглядеть, уж слишком быстро тот двигался, да и в круг света, создаваемый костром не совался. Сразу пришпилив одного из пьяных, боец двинулся к оставшимся. Второй пьянчуга, похоже, слегка протрезвел и даже попытался подняться. Получив пинок пониже спины, он влетел в огонь и с воем стал кататься по земле. Двое оставшихся грабителей повели себя по-разному. Вернувшийся 'с промысла' что-то пискнул, пытаясь отползти. Ноги его явно не слушались. Второй вскочил и, перехватив дубину поудобнее, бросился на воина. Короткий взмах меча - и путник перешагивает через свежий труп. Дальнейшее его поведение выглядело странным. Вместо того, чтобы прирезать последнего противника, солдат пинком повалил его на спину и, пришпилив мечом к земле, стал что-то быстро спрашивать хриплым каркающим голосом. Так как пленник был далеко, до него долетали только отдельные слова. Но страх разбойника, даже после быстрой расправы с бандой был совершенно необъясним. Кто же этот воин?
Теперь, когда он не двигался, Клод его хорошенько рассмотрел. Кольчуга с накидкой, латные сапоги, перчатки, наручи и шлем, всё настолько измазано глиной, что юноша поморщился. Нельзя же так относиться к доспехам. Благословенный Отец не прощает тех, кто попустительски относится к воинскому учению.
Пока юноша ошарашено разглядывал бойца, тот уже закончил допрашивать бандита и, не теряя времени, пригвоздил его к земле мечом. После чего занялся мародёрством, заодно и добил обгоревшего. На Клода он не обращал внимания. И поэтому тот решил рискнуть:
- Воин, помоги мне, - неожиданно слабый голос, тем не менее, был услышан.
- Так ты жив? - никакого удивления в спокойном, почти безжизненном голосе, но вояка обратил на пленника внимание.
- К сожалению, да.
- К сожалению? - пока шёл обмен репликами, солдат с мечом подошёл к Клоду.
- Убей меня! - такой вопль из глубины души просто невозможно было проигнорировать.
- Ты ищешь смерти? - похоже, пленнику удалось озадачить бойца.
В ответ - рыдания. Несколько раз повторенный вопрос повисает в воздухе. Выругавшись, воин разрезал кинжалом верёвки и подтащил паренька поближе к костру. После чего продолжил деловито собирать трофеи, что-то бормоча вполголоса. Время от времени он кидал на истерящего юношу обеспокоенные взгляды. Впрочем, Клод вскоре затих.
Закончив обирать трупы, солдат присел рядом с всё ещё всхлипывающим пареньком и снова спросил:
- Ты ищешь смерти? Зачем?
Как ни странно, Клод ответил:
- Ты ничего не понимаешь. Селина... Эти звери... - дальнейшие слова потонули в возобновлённой истерике.
- Прекратить! Ты мужчина или аморфное создание?! Что за позорную истерику ты тут устраиваешь! - похоже, ледяное спокойствие воина тоже имело свои пределы. - Селина - это кто?
- Моя невеста... Она... Она... Её тело - вон оно, - и снова рыдания.
- Да-а... Дела... Невеста говоришь? Теперь она мертва, а ты... Поэтому просишь о смерти? Отставить рыдания! Ты ясно можешь говорить?! - солдат уже рычал.
- Убей меня!
Терпение бойца подошло к концу, и он рывком поднял тщедушнее тело и, глядя в лицо, медленно произнёс:
- Ты хочешь умереть?! Так, как я умереть?! - когда тело в его руках обмякло, озадаченно протянул. - Хлипкий нынче народ пошёл.
Аккуратно положив потерявшего сознание юношу, воин подкинул несколько веток в костёр. Тщательно обтёр меч и кинжал от крови. После чего, некоторое время, разглядывая тела, пришёл к каким-то выводам. Подтащив трупы поближе друг к другу, он поочерёдно посрубал им головы, которые забросил в костёр. После чего пробормотал, что-то про обнаглевших мертвяков и слабонервных живых, сел рядом с Клодом и снял пластинчатые перчатки с рук. Руки, с тыльной стороны ладони оказались покрыты мелкой чешуёй, а пальцы заканчивались длинными ногтями, больше похожими на когти. Этот факт привёл вояку в остолбенение. Он долго и недоверчиво рассматривал свои кисти. Судя по всему, необычность конечностей была ему в диковинку.
Клод что-то простонал и зашевелился. Но его спаситель находился в ступоре и никак не отреагировал на это, продолжая пялиться на свои руки. Вывел его из оцепенения вопль, раздавшийся над ухом:
- А-а-а, мертвяк! Стригой! Отец Дружин, защити меня!
- Что орёшь, как больной? - воин повернул голову к уже изрядно отползшему пареньку. - Мертвяк, мертвяк. Ну, народ пошёл, - добавил он со вздохом.
- А-а-а... а... Ты говоришь?!! - изумление на лице Клода было настолько ярко выражено, что солдат поморщился.
- Да, говорю. И это не повод орать, как ошпаренный, - в его голосе проскользнули нотки раздражения.
- Н-но... Но в-ведь стригои не раз-...не разговаривают. А ты... Ты кто? - от волнения и страха юноша стал заикаться.
Боец помолчал, прежде чем ответить:
- Не знаю. Я и жив и мёртв. Оживили меня всего несколько часов назад, забрав память. Так что тут больше вопросов, чем ответов, - медленно, каким-то глухим голосом произнёс он. Помолчав ещё немного, он выплюнул. - Зови меня Грач.
- Что это за имя, такое? - всё ещё со страхом в голосе зачастил Клод. - Как это - и жив и мёртв? Ты вообще ниче...
- Стоп! Ты что, решил похоронить меня под грудой вопросов? Не надо спешить. Давай по порядку: вопрос-ответ. И начнём с первостепенных вещей: сколько всего этих гопников было?
- Кто такие гопники? - осторожно переспросил паренёк. - Или ты про бандитов говоришь?
- Оркова отрыжка, бандитов, разбойников, гопников, как хочешь - так и называешь. Сколько их было?
- Сейчас. Девять их было. Шестеро ушли, из них один вернулся. Значит оста...
- Значит, все мертвы, - перебил его Грач. - И то хлеб. Идём дальше: как твоё имя?
- Клод Морель. А друзья прозвали Храмовником. Это потому...
- Ты слишком много треплешься. Говори кратко. Мне тут только пустозвона не хватало. Ответил на вопрос - заткнулся. Болтун - находка для шпиона. Ясно?
- Что зна...
- Ясно?! - немного рычания в голосе и Храмовник становится шёлковым.
- Да.
- Хорошо. Последний вопрос: приходилось нести ночную стражу?
- Да.
- Превосходно. Тогда первая половина ночи - твоя. И маленькая просьба - захочешь зарезать - не буди.
После этих слов Грач улёгся спать, укрывшись трофейным плащом. А Клод ещё долго расхаживал, размышляя о получившемся разговоре.
Глава 4.
Заснул я быстро. Практически сразу. И почувствовал, как меня потащило и выбросило в молочную пелену. С каким-то странным уханьем, туман принял моё тело в свои объятия. Я тут же постарался оглядеться и натолкнулся на неодолимую преграду. Туман настолько плотный, что на расстоянии пары шагов ничего не видно. И, в отличие от привычной инертной пелены, этот туман какой-то агрессивный. Так и норовит куда-то выдавить меня. Пришлось подчиняться. Туман вёл меня каким-то извилистым маршрутом, так что нет возможности его повторить без проводника. Значит туда, куда меня ведёт эта сила, я самостоятельно не доберусь. Придётся выжимать из ситуации максимум возможного. Знать бы ещё, что меня впереди ожидает. Разговор, драка, смерть? Стоп, я мёртв. Хмм... Но даже мертвого можно уложить повторно.
Чёрт, у меня с собой нет оружия. Доспехи на мне те, в которых я ложился спать, плащ с капюшоном на плечах, а оружия нет. Спать? Странные сны мне снятся. Что бы по их поводу сказал бы дедушка Фрейд? На лицо непроизвольно выползла усмешка, с которой меня и вытолкнуло к каким-то развалинам.
Здесь, века назад, явно был какой-то храм. Правда, сейчас от него практически ничего не осталось. Остатки каменной стены с каким-то орнаментом да несколько колонн из какого-то белого камня. Странно, но туман окружал плотной стеной храм, не пытаясь приблизиться, словно ему мешала какая-то невидимая стена. И стена эта закруглялась к верху, образуя что-то наподобие купола, накрывшего древний храм и не подпускающего туман к развалинам.
Вот ещё одна странность: нет почти никакого освещения. Я прямо чувствую, как слабый свет рассеян прямо в воздухе, безо всяких источников. Но, несмотря на это, я прекрасно вижу в этом полумраке. Сумеречное зрение? Похоже, в моём нынешнем состоянии есть и несколько плюсов. Это хорошо. Не сказать, что мне нравится данная ситуация, но и видеть в ней одни минусы - это тоже не сахар.
Но я отвлёкся. Если меня сюда вытолкнуло - значит здесь что-то есть, что мне нужно... Или чему я нужен. Значит, осмотрю развалины. Не хватало ещё какое-нибудь колечко найти. С джинном, который поклялся уничтожить следующего призвавшего его. Или ещё какую 'прелесть'. С такими мыслями я двинулся на осмотр храма. Приблизившись к колоннам, я углядел широкую каменную плиту, которую ранее закрывали остатки стены. Вся покрытая какими-то тёмными рисунками, создающими сюрреалистичный узор. Приблизившись к плите, я осознал, что это не узоры а застарелые пятна крови. Жертвоприношения? Куда меня занесло?
- Ревенант! - от безжизненного голоса, прозвучавшего за спиной, я вздрогнул, а тело само встало в стойку. - Мертвец!
За моей спиной стоял настоящий гигант. Три метра безобразия, облачённые в тёмно-синий плащ, на лице металлическая маска с вертикальными прорезями. Весь его облик дышал чужеродной и равнодушной силой. Аура мощи была настолько велика, что мои плечи передёрнулись, как на морозе.
- Да ты ещё и двуликий, - продолжил он таким же безжизненным голосом, - и душа твоя безграмотно присоединена к телу. Что привело тебя сюда, где нет отражения сердца вселенной?
- Туман привёл меня сюда. Кто ты и что за отражения? - осторожно поинтересовался я.
Гигант помолчал немного, после махнул рукой в сторону стены. Мой взгляд непроизвольно проследовал в том же направлении, и моя челюсть непроизвольно отвисла. На стене появилось изображение, как на экране. Я видел костёр, около которого стоял парень в странных кожаных доспехах. По другую сторону костра сидел длинноволосый старик. Отблески костра в сочетании с узорами одежды создавали нереальный облик. Лица было сложно разглядеть. Это длилось недолго, секунды три, после чего изображение сменилось, словно переключили канал. Тот же костёр, но сменились действующие лица. Старик исчез, парень сидел, а напротив него сидела и куталась в плащ какая-то девушка. Внезапно из тумана выскочил, чуть не угодив в костёр ещё один тип в хламиде с перьями, после чего изображение исчезло.
- Ты спросил - я ответил, - сказал гигант.
- Но ты не ответил на мой второй вопрос - кто ты?
- Хранитель. А теперь уходи, - ещё один взмах рукой и... Я проснулся.
Что это было? Сон? Или... Или что-то иное? Опять одни вопросы без ответа.
Приподнявшись, я осмотрелся. Костёр почти потух, а Клод спит без задних ног. Зараза! Спящих перебить во сне - плёвое дело. Чёрт! Пришлось подниматься. Ну я ему утром устрою. Сам-то тоже хорош. Нашёл, кому доверить сон охранять.
Хмм... Холода я не чувствую, но тело, несомненно, задубело. Скованность движений ощущается, и довольно сильно. Подбросив в огонь хворосту, я занялся разминкой, разогревая мышцы. Руки-ноги действуют на автомате. Значит, есть время подумать. Кровь у меня не течёт, сам вчера убедился после стрелы, но телу это, похоже, нисколько не мешает. Магия? Нет информации. Значит, в Руале будем дотошно собирать информацию об этом. Да и... Вчера, после ранения, рука повисла как плеть. Конечно так и должно быть, но... У живых. Я же не совсем живой, вернее совсем неживой. Я запутался. О чём я? Ах да, рука. Так вот, сегодня она двигается, как ни в чём не бывало. Значит что? Регенерация есть. Но каковы её пределы? Неизвестно. О живых мертвецах мне неизвестно ничего. Или почти ничего. Как там было? Токолош? Стригой? Самовыкопался? Утром Клода расспрошу. А сейчас. Сейчас есть о чём подумать.
Бой. Двигался я профессионально. Хорошо меня в страже школили. Ещё бы вспомнить тренировки. Поскольку такие навыки, без теоретического базиса, могут оказаться бесполезными. И понадеявшись на них, могу умереть повторно. А мне этого не хотелось бы. Следовательно, будем вспоминать, параллельно подыскивая наставника. Думаю, с последним пунктом проблем не должно возникнуть. Мечемашцев-профи найти не так сложно будет. Но найти необходимо. С моей-то наглостью, которая, как я подозреваю, осталась от бывшего владельца тела. А ныне моей части.
Закончив разминку, я присел к костру. Огонь слепит меня. Это плохо. Я же в темноте ничего не увижу. Пришлось сесть к костру спиной. А сон не наврал. Сумеречное зрение действительно присутствует. Интересно, оно только в слабом свете, как у кошек, или и в полной темноте действует? Узнаю.
Думаем дальше. Хауберк на мне плохо защищает от стрел. Стрел... Колюще оружие он тоже ни шиша не удержит. И что из этого следует? Надо будет разжиться чем-нибудь посерьёзнее. А что у нас посерьёзнее? Не помню. А личность-один вообще не знает. Хотя в голове крутятся мысли о цельнометаллическом доспехе. Как его там? А, кираса. Не пойдёт. Слишком сковывает движения, да и тяжёлая. Ладно, оставим этот вопрос на потом, когда буду больше знать и помнить.
По поводу моего прошлого. Тот разбойник совершенно ничего не сказал. Хмм... Я его помню, он меня нет. Из чего делаем вывод: он ни чем мне не мог помочь. Может, я его лицо просто видел в толпе и почему-то запомнил. Эта ниточка оборвалась. Будем искать другие. Может и найду. Хотя... Стоянка разбойников, моя могилка неподалёку. Может он меня и прикопал? Маловероятно. Разве что стрелой из засады. Лучник же у них был. Пока остаётся предположением. Вернётся память, тогда и пойму, что да как.
Клод. По взгляду, поведению, речи - ему теперь незачем жить. Придётся выжимать из него всю полезную информацию, поскольку он может в любой момент на себя руки наложить. А мне проводник совершенно необходим, иначе наломаю дров. Только сложно с ним будет. Ладно, прорвусь. Жить захочешь - и не так раскорячишься.
Несколько минут я бездумно сидел и оглядывал лес. Но голова, дорвавшаяся до размышлений, не могла так просто успокоиться. А тело наоборот, почувствовало какую-то апатию. Стоп! Что это за упадок сил? Совершенно ненормально! Колдуют? Я завертел головой, пытаясь увидеть того, кто на меня заклятия насылает. Отблеск костра выхватил остатки туши кабанчика, и я внезапно понял. Я просто голоден! Но тело работает халтурно и обычного чувства голода я не ощущаю. Что ж, воздадим почести желудку. Достав кинжал, я приступил к трапезе, просто отрезая куски мяса с тушки. М-да. А вкуса я не ощущаю. Как и запаха. Из пяти чувств, не считая пресловутого шестого, у меня осталось только три. Впрочем, зрение улучшилось. Возможно и слух. А может и ещё что-то есть. Похоже, мне без разницы, что на зубах хрустит. Впрочем, это ещё не повод всякую гадость жрать. А вот как будет работать мой желудок? Не пойму. Хотя, я не медик, многого об анатомии и физиологии не знаю. Но, судя по тому, что я прямо физически чувствовал, как прибавляются силы, как-то моё тело справляется. Оставив размышления, я уплетал свинину, пока не почувствовал: хватит. Новые сигналы тела. Придётся привыкать к ним.
С этим сном тоже непонятного много. Где это было? Что это было? Непонятно. Какие-то развалины, пафосный хранитель. Бред воспалённого воображения. Или не бред. Тогда ещё хуже. Разговор с этим типом в маске получился примечательный. Двуликий, отражения сердца вселенной. Стоп! Он меня назвал ревенантом. Ревенант. Что я о них знаю? После небольшого раздумья пришлось признать, что мне ничего об этом неизвестно. Ревенант. Похоже, так называют подвид нежити, к которому я и отношусь. Значит, надо будет заняться сбором информации и в этом направлении.
Итак, суммируем всё, что мне о себе известно. Я ревенант, оживший мертвец. Тело после смерти сильно поменялось. Взять хотя бы кисти рук. Когти, чешуя. Придётся их прятать. Органы чувств тоже поменялись. Вижу я в сумерках хорошо, но цветовое зрение сильно ослабло. Слух. Тоже что-то поменялось, но пока не пойму что. Обоняние и вкус отсутствуют. Осязание. Хмм... Осязание почти прежнее. Тело постоянно холодное. Это тоже придётся маскировать.
Дальше. Мне нужно питаться. Обычная еда подходит, только придётся привыкать к новым ощущениям голода и насыщения. Хорошо хоть нет тяги к человечине, как у упырей. Не знаю, что бы я тогда делал. Хватит! Что у нас следующим пунктом?
Память тела. Боевые навыки хорошие. Но, как я уже решил, их надо дополнить теорией. Дальше. Похоже, память тела относится только ко второй личности. Значит, это тело раньше принадлежало хаму, наглецу, но хорошему бойцу. А первая личность, откуда взялась? Она вообще не от мира сего. Всё для неё чуждо, и она в этом мире не выглядит своей. Впрочем, думать умеет лучше, чем этот бузотёр. Весёленький сплав. Нечего сказать.
Я огляделся. Светает. Значит, пора будить Клода. Он провинился, заснул на страже. И будить его... Я ухмыльнулся. Это пробуждение он запомнит. Приступим.
Глава 5.
Для начала поищем воду. Не может стоянка разбойников располагаться вдалеке от воды. Так как озеро в холмах - маловероятно, значит должен быть ручей. Потраченные четверть часа были с лихвой вознаграждены небольшим ключом. Вода ледяная, впрочем, мне ли бояться переохлаждения? А вот моё отражение не порадовало. Бледная кожа, впалые черты лица, чёрные волосы. Мимика практически не работает, поэтому создаётся впечатление безжизненной маски, одетой на лицо. Глядя на него, при желании, легко можно догадаться о неживой природе его хозяина. Но физиономия - это цветочки. Ягодки - это глаза. Чернота вместо белка и кроваво-красные зрачки. Неудивительно, что Клод вчера выпал в осадок, глядя в мои глаза. Придётся маскироваться. И трофейный плащ придётся к месту. Кстати о Клоде, хе-хе...
Бедный парень. На него постоянно обрушиваются несчастья. Вчера, например, он угодил в руки разбойников, потерял невесту и столкнулся лицом к лицу с живым мертвецом, обладающим довольно неприятным характером. Сегодняшний день у него начался с водных процедур. Я его аккуратно, чтобы не проснулся, донес на руках и попросту макнул головой в ручей. В ответ на возмущённые вопли пришлось сделать морду кирпичом и строго отчитать за сон во время своей стражи. На несколько минут подействовало. К сожалению, только на несколько минут. После чего Клод заговорил:
- Почему ты меня вчера оставил в живых? Я же просил те...
- Стоп! - я поморщился. - Не части. Шумишь, как большой. Давай спокойно по пунктам.
- Я же спросил, почему ты оставил меня в живых?
- Ты же, на самом деле, не хочешь умирать, - придётся ему зубы заговаривать, - иначе бы ты ещё ночью перерезал себе горло. А вопли о смерти - это только игра на публику.
- Да как ты смеешь!! - вот взвился-то. - Самоубийство - страшный грех! Благой Отец запретил накладывать на себя руки! И страшная кара ждёт ослушника!
Паренёк орал несколько минут. К тому моменту, когда он выдохся, у меня звенело в ушах. Вот же лужёная глотка у Клода. Ему глашатаем работать в самый раз. Или, учитывая веру в Ярана - проповедником. Вот там он был бы к месту.
- Выдохся? - чуть-чуть ехидства в голосе и юнец насторожился. - А как отнестись к просьбам убить тебя? По-сути дела - это то же самое самоубийство, только чужими руками. Да ещё и свою кровь на чужую душу вешаешь. Подталкиваешь другого к убийству. Так что замолчи и живи дальше.
- Жить?! - да, у паренька меланхоличный темперамент. - Ты предлагаешь мне жить с этим?! Я жив, а Селина... Селина...
Он упал на колени и разрыдался.
Пока он упивался истерикой, я размышлял о том, что за 'меланхоличный темперамент' мне пришёл в голову. На понятийном уровне я знаю, что это, но в слова оформить это не получается. Опять выкрутасы памяти? К этому надо уже привыкать и перестать удивляться. Помню - не помню. Не на ромашке гадаю. Что вспомнится, то вспомнится. А сейчас другое важнее.
Клод продолжал рыдать. Похоже, напряжение вчерашнего дня нашло у него выход в этой истерике. Пусть проплачется. Иначе так и будет орать через слово.
Оставив его у ручья, я вернулся на поляну, дабы собрать пожитки, заодно и разобраться с трофеями. Запасов еды у разбойников почти не было, что и понятно: перебивались охотой и грабежом. 'Оружие' и одежда могли вызвать усмешку. Разве что богатый плащ, подбитый мехом. Похоже, ограбили богатея. Где они прятали награбленное - без понятия и искать лень. Несколько десятков медных, серебряных и золотых монет - вот и весь прибыток с шайки. А вот в мешке Филиппа нашлись вещи более полезные. В первую очередь - это очень хороший нож в ножнах. 'Бутерброды делать сгодится' - хмыкнул я. Моток верёвки - также весьма полезен... В перспективе. Две кожаные фляги. С чем - непонятно. Ни попробовать, ни понюхать. Разве что вылить, но это уже глупость. Несколько кусков вяленого мяса. Кремень и огниво. Пяток факелов. Небольшой котелок. Отдельно лежали, похоже, медицинские принадлежности. Иголка с ниткой, чистая ткань, два глиняных пузырька с какой-то бурой жидкостью. Плащ, больше состоящий из заплат, нежели из ткани. Похоже, Филипп собрал мешок 'для галочки', лишь бы отбрехаться, если с него вздумает кто спросить. Зараза. Ну и чёрт с ним.
Теперь кошелёк. Пара десятков золотых монет, плюс серебро и медь по мелочи. И сколько это? У меня в руках стоимость поместья или дешёвого обеда в забегаловке? Придётся Клода расспрашивать. Только сначала подожду, пока он успокоится. Эта истерика у него надолго. Меланхолик... Туго с ним будет. Чуть надавишь - сломаешь. Частые перепады настроения. М-да. Сплавить его надо будет побыстрее. Хотя... Проводник мне, хотя бы поначалу, необходим. Даже такой неуравновешенный. Кстати, он, наверное, уже успокоился.
Вернувшись к ручью, я застал Клода в таком тоскливом состоянии, что даже мне захотелось завыть. Он сидел и смотрел на ручеёк, не замечая ничего вокруг. Это уже совсем никуда не годится. Подняв его за шиворот и встряхнув пару раз, я спросил:
- И что дальше? Так и будешь сидеть здесь и упиваться болью?
- Отстань, - паренёк даже не пытался вырваться. - Зачем мне теперь жить? Селина ушла в Сады Лемираен, а я остался тут.
- Эй, эй! Что за ерунду ты мелешь? Ушла в Сады - значит заслужила. А кто тебя туда пустит? Что ты сделал, чтобы заслужить такое посмертие? Не сумел защитить свою возлюбленную, а теперь хочешь последовать за ней? Не думаю, что Отец, которого ты поминаешь, посмотрит на тебя благодушно.
-Я вёл праведную жизнь, - пробурчал Клод.
- Да ну? А убийство, на которое ты меня вчера пытался подбить?
Клод замолчал, надувшись. Поставив его на землю, я некоторое время молчал, но рой вопросов, крутившихся в голове, заставил снова заговорить:
- Что ты знаешь о ревенантах?
- Приведение, вернувшееся, чтобы отомстить, - буркнул паренёк.
- Приведение? То есть нематериальный дух? Ты уверен?
- Ну да. Правда, ревенанты редкость. Я слышал, что их никто не встречал уже сотню лет. А что?
- Ничего, за исключением того, что меня этой ночью назвали ревенантом. Ладно, это попозже. А сейчас посмотри сюда, - с этими словами я протянул Клоду кошель. - Это много или мало?
Храмовник долго копался в кошельке, прежде чем выдать вердикт:
- А ты небогат. Этого хватит лишь на несколько дней. Да и монеты ваимерской чеканки. Можно сказать, ты нищий. Хотя, это больше, чем есть у меня.
- Нищий, говоришь? Ладно. Тебе есть куда пойти?
- Разве что вернуться в Перисфоль к матери.
Словно кувалдой двинули мене по черепу. Перед глазами замелькали какие-то образы. Они мелькали слишком быстро, так что почти невозможно было ухватиться за них. Но, после каждого, что-то оставалось в памяти, что-то зыбкое и почти неуловимое. Какие-то образы зданий, улиц, людей. Я видел немалых размеров город. Площади, храмы, рынки, дома. Внезапно всё прекратилось также, как и началось. Перисфоль. Я жил в нём. И мне надо будет там побывать, чтобы вспомнить о себе больше. Хорошо. Это уже что-то. Перисфоль. Не в нём ли я был храмовым стражем? Вопросы, вопросы.
Тряхнув головой, я отогнал дурноту, оставшуюся после вспышки памяти, и сказал:
- Нечего тут рассиживаться. Солнце уже высоко. Стоит идти дальше.
- Зачем? - у Клода снова прорезался безжизненный голос.
- Ты собираешься тут оставаться? Твоё дело. Только пропуск в Рай надо зарабатывать делами, а не бездействием.
- Поступай, как знаешь. Мне всё равно. Без Селины зачем мне жить?
- Идиот. Ты любил её?
- Ещё спрашиваешь.
- А она тебя?
- Да. К чему ты это всё говоришь? - кажется, паренёк настолько любопытный, что это качество пробивается даже через тоску. Во всяком случае, в его голосе слышно эхо интереса.
- А теперь подумай сам. Она тебя любила. Она хотела, чтобы ты был счастлив. И как бы она отреагировала на то, что ты себя тут живьём хоронишь?
Клод дёрнулся, как от удара. Во взгляде появилась злость
- Какое тебе дело?! Тоже мне, судья! Пришёл, взвесил и судит. Правильно жрецы Ярана говорят: 'встретил нежить - убей'. Да чтоб ты знал...
- Стоп! - перебил я его, пока он сгоряча не перешёл от слов к делу. Негоже молодого придурка убивать только за то, что его жизнь ещё ничему не научила. - Кричат, когда нечего сказать. По сути есть возражения? Или ты просто пытаешься криком заглушить боль, что терзает твою душу? Ну же, что молчишь?
- ...
- Вот так то. А теперь собирайся и пошли.
- Куда?
- Если тебе всё равно, как ты утверждаешь, пройдёшься со мной в сторону Руала. Хоть поможешь на первых порах. А там посмотрим.
- А если я откажусь?
- Не откажешься по четырём причинам.
- Это по каким же? - не утерпел Клод.
- Хе-хе. Вот и первая. Ты не умеешь держать в узде своё любопытство. И ты не откажешься попутешествовать в компании необычного мертвеца, которого назвали уже уникальным экземпляром.
- Да, наверное, - юноша немного помолчал. - А остальные?
- Вторая - ты часто поминаешь Отца Дружин. Не поэтому ли тебя прозвали Храмовником? А Отец - это, как я понимаю Яран?
Клод осторожно кивнул, не сводя с меня настороженного взгляда.
- Ну смотри, Ярана ты назвал Отцом Дружин, значит он Бог Войны? - получив утвердительный кивок, я продолжил, - Раз ты поклоняешься Богу Войны, значит и сам должен уметь сражаться. Если не умеешь - можешь у меня научиться, хоть немного. Если умеешь - можешь отточить своё мастерство. Вот тебе и вторая причина.
Глядя в его ошарашенное лицо, я едва мог сдержать смех. Во взгляде Клода так и читалось: и как он сам не додумался? Не умеешь ты ещё хорошо работать головой. Хотя сложные слова проглатываешь с лёгкостью, что говорит о том, сколько времени ты портил зрение за книгами, но думать ты ещё толком не умеешь.
- Со второй причиной мы разобрались. Теперь третья. Тебе в любом случае стоит сходить в храм, помолиться за свою невесту. Храмов тут поблизости я не вижу. Так что, в любом случае, придётся топать отсюда.
- А четвертая? - всё же не утерпел паренёк. Сам напросился.
- Если ты не поможешь мне, я тебе руки переломаю.
Вот так то. Привыкай, молокосос к реалиям жизни. Либо научишься противостоять её сюрпризам, либо забудь о гордости. Считая, что жизнь кончена, ты ещё не понимаешь, что раны на сердце зарастут. Твоё любопытство слишком живо. Если ему помочь, ты снова научишься радоваться жизни. А ты мне пока нужен, нужен живой.
- Пошли, - буркнул я насупившемуся Клоду и двинулся к поляне.
Когда вернулись на стоянку, я быстренько собрал вещи и зашагал в сторону тракта. Молчаливый и мрачный Храмовник неотступно следовал за мной. Что-то в его поведении меня царапнуло, только я не мог сообразить что. И только выйдя на тракт, понял: тело Селины. Он даже не заикнулся о том, что его стоило бы похоронить, а не бросить в лесу. Хмм. Либо такое отношение норма, либо он не так уж её и любил. А может, это я просто чего-то не понимаю. Значит, узнаю позже. Нам предстоит вдвоём шагать неизвестно сколько. В дороге можно и порасспросить. Нужно только немного подождать, пока любопытство Клода не заставит его заговорить.
Глава 6.
Любопытство в больших количествах - ужасная вещь. Клод понял это ещё в раннем детстве, когда несусветная любознательность, с каждым услышанным рассказом странников или прочитанной книгой, только усиливалась. А что приходилось делать, дабы заглянуть в новую книгу, он даже не хотел вспоминать. Но сейчас, когда он шагал рядом с ходячей загадкой, которой обязан спасением из рук бандитов, его душа буквально изнывала от желания побольше узнать о Граче. Клод осторожно покосился на него. Мертвец невозмутимо шагал по тракту со своим мешком за спиной и богатым тёмным плащом с капюшоном на плечах. Если не видеть чёрно-красные глаза, то даже вблизи он сойдёт за обычного наёмника из Лиги Бойцов Отца. Правда, лицо настолько неподвижно, что его можно принять за маску. Да ещё и непонятно откуда взявшееся чувство страха от его присутствия. Может это общее у всех мертвяков? Ни в одной прочитанной книге о таком не упоминалось. И правда ли, что он ничего не помнит? Как ему с этим живётся? Где он учился фехтованию? Как он может простыми словами ТАК действовать на душу? Состоит ли он в Лиге Бойцов?
Наконец, когда количество вопросов превысило все разумные пределы, Клод не выдержал:
- Можно тебя спросить?
- Спросить можно, - абсолютно равнодушно произнёс Грач, - но за ответы надо платить.
- Платить? - озадаченно переспросил Храмовник.
- Да. Если хочешь услышать правдивый ответ, то тебе и самому придётся отвечать на мои вопросы. Ясно?
- Понятно. А зачем тебе это?
- Ты совсем не умеешь головой работать или только прикидываешься троллем? - в речи Грача появилось лёгкое раздражение.
- Работать головой? Это как?
- Ох-хо-хо. В голове имеются мозги, которые люди используют для мышления. А ты, похоже, используешь из только для того, чтобы переспрашивать очевидное.
- Мозги? А разве не сердцем люди думают?
- Сердцем? Думать?! - Грач, похоже, на некоторое время выпал из реальности.
Клод терпеливо ждал, шагая рядом.
- М-да. Если тут такие представления о медицине...Слушай внимательно. Сердце - это орган, который заставляет двигаться кровь. А думают люди головой. Или тебе никогда по твоей бестолковке не попадало?
- Попадало. А при чём здесь это?
- Значит, слабо попадало. Мозги не любят сурового обращения, поэтому, при сильных ударах, соображать тяжело. Так что береги голову, она - самое ценное, что есть в твоём теле.
- Клерики Лемираен всегда говорили, что самое ценное - это душа.