Рокин Дмитрий : другие произведения.

Пабло Энфиджеральд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Пабло Энфиджеральд, в миру Жора Ковров, не любил своё настоящее имя, потому как победителем себя не считал. Касательно фамилии, Пабло не любил русские "говорящие" (как он сам пренебрежительно говорил), потому как о чём может говорить фамилия Ковров? О том, что Пабло любил ковры, или что его семья эти самые ковры продаёт или производит? Да и фото на фоне ковра Ковров не обладал".
   Пабло Энфиджеральд, в миру Жора Ковров, не любил своё настоящее имя, потому как победителем себя не считал. Касательно фамилии, Пабло не любил русские "говорящие" (как он сам пренебрежительно говорил), потому как о чём может говорить фамилия Ковров? О том, что Пабло любил ковры, или что его семья эти самые ковры продаёт или производит? Да и фото на фоне ковра Ковров не обладал.
   Поэтому Пабло, поэтому Энфиджеральд. Да и напротив аватарки в социальных сетях (чуме для ума двадцать первого века), где Пабло дерзко и крайне сексуально (как он сам считал) приспускал солнцезащитные очки-авиаторы на кончик тонкого носа, должно красоваться именно такое сочетание имени и фамилии, на зарубежный манер. Модно, стильно, молодёжно и хищно. Именно хищно - так всегда любила говорить Марина. А Марина всегда нравилась Пабло и он, сам того не замечая, впускал в свой, в общем-то, богатый лексикон её странные словечки, как впускал и впускает великий и могучий всякое дерьмо из-за океана, распахнув приветственно объятия в перестройку, да так и эти объятия не закрыв. А надо бы. Да покрепче. Так, чтобы задушить капиталистическую сволочь.
   Пабло любил смотреть футбол вечерами - ему казалось, что ему недоставало мужественности. Пару раз он пробовал смотреть драки UFC, но, не спав полночи и дождавшись поединков в прямом эфире из-за бугра, он терял сознание от вида первой крови, залившей ринг. Благо Пабло уже лежал в кровати, и падать было некуда. А так хотелось прийти на работу, в компанию к белым воротничкам, тому самому офисному планктону, и между делом, когда на курилку придут девушки из соседнего отдела, в числе которых обязательно будет Марина, деловито бросить: "Что, мужики, смотрели бои сегодня ночью? Как думаете, скоро Хабибу дадут титульник? И как долго Конор будет сидеть без защиты пояса? И Ти Джей хорош. Вы же смотрели?" Конечно, нет. Его коллеги видели кровь и драки только в кино. И даже тогда боялись. А вот девушки, а главное Марина, по плану Пабло, должны были навострить ушки, слыша подобные разговоры, думая, что: "Этот с виду не слишком крепкий паренёк на деле настоящий Тарзан, гусар и воитель".
   Но с драками не вышло, поэтому футбол. Пабло не мог понять, что такое офсайд и зачем он нужен. Не мог понять он и другие термины, типа латераль, вингер, бокс-ту-бокс, четыре-два-три-один, эластико, стеночка, паненка, бисиклета, рабона, кросс, шведа, инсайд, забегание и "разыграть на третьего". Ему казалось, что последнее выражение отсылает к чему-то алкашовому. Или к сексуально-групповому.
   Пабло никак не мог понять слёз горя одних и радости других футболистов. Не любил он и пива, выпивая которое и аккуратно морщась, чтобы никто не видел, он делал отмашку рукой, точно боковой арбитр флажком, в сторону большого экрана с возгласом: "На фланг пасуй, дерево!" Этот клич он слышал в детстве от отца, когда смотрел с ним футбол. Конечно, он не знал, зачем нужно пасовать на фланг. Поэтому, когда все болельщики вздыхали безнадёгой от очередного загубленного момента, Пабло говорил вторую фразу отца: "Тьфу ты, ёб!" (при этом будто сплюнув на барную стойку).
   На самом деле он просто рассматривал форму футболистов и их причёски. И чем более приталенная форма была на игроках, и чем более нагеленными были волосы, тем интересней была игра. Но самое важное - это обмен майками после игры. И здесь Пабло высматривал то, как игрок снимает майку - за ворот или за талию. Если за ворот - мужик, боец, красава, а если за талию - модель, бреет ноги и играет на "чистых мячах" (Пабло не знал смысла и этой фразы, но звучала она сильно).
   Пабло пошловатый человек, не отдающий отчёт в этом самому себе. Например, надевая контактные линзы утром перед работой, он представлял, что надевает презервативы на глаза. Контрацепция от нечистей близорукого мира со всеми его размытыми линиями. Снимая кожуру с дешёвых сосисок, разогревать которые было возможно только в микроволновке, запертой в шкафу небольшой столовой офиса, Пабло (листая при этом ленту новостей в последнем кредитном айфоне) думал, что первый презерватив придумали как раз в подобный момент.
   Сидя на унитазе в белоснежном туалете офиса и прогуливая тем самым "драгоценное" рабочее время, Пабло думал, что тот, кто, уходя, опускает круглую защёлку кабинки вниз, тот импотент, а кто поднимает - тот альфа-самец. Сам Пабло, уходя, разворачивал защёлку, оставляя её горизонтальной. Но разворачивая, пускал её по кругу вверх, по часовой стрелке, чтобы не усомниться в себе.
   Пабло часто снились кошки, дерущие его плоть в клочья. Иногда это были домашние котейки, иногда котята, иногда дикие и необузданные кошачьи с острыми когтями и клыками. Но результат всегда был один - Пабло нещадно драли и рвали. Ковров искал ответ в сонниках и единственный более-менее удовлетворивший его ответ - кошки есть воплощение сексуальной энергии. Пабло не хотелось в этом признаваться, но, стиснув зубы, стоя перед зеркалом, он кивнул - да, сексуальная энергия, то самое либидо, бушующее внутри, было нагло и вероломно схвачено, сжато и заперто где-то в каменоломнях души. На рудниках сознания, где ковался характер самим Пабло, там либидо было отброшено в дальний угол, потому как "сейчас для этого не самое подходящее время".
   Либидо можно освободить лишь тогда, когда богатство будет достигнуто, и Марина будет покорена, думал Ковров по ночам, летая среди грёз на простыне и подушке.
   В мечтах Пабло был как молодёжь на модных картиночках в бизнес пабликах - носил джинсы в обтяжку, и стильный джемперок переброшен через плечо. Ковров сидел на капоте дорогущей иномарки и держал солидный пресс банкнот в одной руке, а в другой табличку - "мой заработок за вчерашний день". И Пабло всё думал, какое слово честнее поместить между царапающих смысл кавычек - слово "мой"? - определённо. Слово "заработок" - совершенно верно. "За вчерашний день"? - умоляю.
   Пабло мечтал о лёгких деньгах, откладывая пару тысяч в месяц на стартап, который в скором времени разорвёт рутину будней яхтами, спорткарами, островами, вечным летом и... Мариной. Именно ей. Она была в каждой его мечте. Была неотделимой частью каждой, в деталях прорисованной сцены богатой жизни, которая непременно наступит. Ведь лето всегда приходит, значит, придёт и богатство.
   В одной сцене мечты Пабло отстёгивал швейцару пачку купюр лишь за то, что тот сделал комплимент относительно выбора наручных часов, а Марина при этом лишь бархатно рассмеялась, мол, Пабло просто приобретает самые дорогие.
   В другой сцене Пабло избивал золотыми кастетами двух громил, обронивших восхваляющие, но всё же неуместные реплики относительно божественной красоты Марины. Но эта сцена заканчивалась ровно там, где появлялась первая кровь. Пабло не мог видеть её даже в хэндмэйдных хэппиэндных (как сказала бы Марина) дримах.
   Прочие многочисленные сцены пребывания на светских тусовках, кинофестивалях, гран-при и прочем не несли никакой смысловой нагрузки, а были просто приятным видением, записанным в мозгу Пабло, и каждый день доводимые им до совершенства. Он читал много разного в бизнес пабликах о силе мысли, поэтому важны детали, поэтому важна шлифовка. И тогда всё будет. Да.
   Но в жизни всё сложнее. Откладываемый стартап улетал вмиг в предсказуемость и безаппеляционность пятницы и её сестры - клубной жизни.
  Такси. Виски, кола, кола, виски. Диджей говно. Сообщения бывшей. Опять игнор в ответ. Кола, виски, виски, кола, диджей говно в квадрате. "А вот эта тёлка, раздевающаяся на барной стойке, ничё такая. Надо подкатить. Подкатывальщиков слишком много, но я ведь лучше. Пусть сама подкатывает. Сука. Суки и мудаки". Пиво. Пиво. Пиво. Такси. Дом. Утро. Голова раскалывается. Больше не пью. А деньги где?!
   В понедельник Пабло уничижительно хвастался коллегам на лихую молодость, коря себя за в очередной раз потраченные деньги. Сегодня Марина слушала и, к тому же, шаркнула обувью, когда проходила мимо стола Пабло утром. Он подметил это. Пытался шутить, но голова варила плохо, кофеин был ещё в желудке, а не в жилах.
   Первый раз Пабло всерьёз рассмешил Марину, назвав её широкую, как Фудзияма, подругу "Бомбоуёбищем". С тех пор она стала чаще смеяться над его юмором. А Пабло стал больше пить, ведь шутить хорошо он мог, только восстав из пепла вязкого и тягучего похмелья.
   С другой стороны, Марина всегда защищала своих подруг - и Бомбоуёбище Фудзияму и тощую доску Марго. Ох уж эта женская солидарность, всегда раздосадовано думал Пабло. Например, полное отсутствие сисек у Марго Марина называла "небольшой грудью". А всепоглощающую сущность баобаба Инесс (Бомбоуёбище) Марина оправдывала непомерно широкой костью и низким метаболизмом. Но суть этой солидарности Пабло видел в том, что две взаимоисключающие подруги Марины люто презирали его самого и всячески хаяли почём зря.
   А сегодня тот день, когда и Марго и Инесс оказались вне стен любимого офисного здания. Пабло вальяжной походкой приблизился к Марине. Благо курилка широкая, здесь без труда мог сесть Боинг. Поэтому, если общение и не состоится, можно сказать, мол, да я просто мимо прогуливался, а тут ты, здрасьте.
  - Так ты любитель футбола? - спросила Марина, сделав затяжку стройной сигаретой.
  - Да иногда в баре люблю под шорохую (у Пабло заплетался язык) игру пропустить пару пива с нормальными ребятами, не то, что наши коллеги, - нагло врал Пабло, всегда смотрящий футбол в компании незнакомцев, которые, конечно, были нормальными ребятами, но Пабло откуда об этом знать?
  - Много рекламы от импотенции в перерывах наводит на мысли, - не улыбнувшись, сказала Марина.
   "Только не затупи!" - думал Пабло. "Это она на меня намекает, типа я импотент? Или что футболисты ногожопы? Или что те, кто смотрит игру, тупорылые дебилы? Ай, ладно, баб всё равно не поймёшь".
  - Так ты тоже смотришь футбол?
  Пабло прощупывал почву.
  - Иногда.
  Марина скурила ровно половину сигареты.
  Время таяло, как снег в Арктике, растапливаемый тёплыми белыми медведями.
  - И за кого болеешь?
  - Кто лучше играет и у кого форма красивее, - подмигнула она.
   "Чёрт, неужели она знает о моих слабостях?"
  - А я за Барселону. Там и игра красивая, и форма.
  - Само собой. Этих бы ребят в нашу сборную натурализовать.
   "Ого, какие она тонкости знает! Я же тоже что-то слышал о натурализации..."
  - Да, неплохо было бы. В духе импотентозамещ... импортозамещения, - покраснел Пабло, выдав, что всё ещё размышляет о рекламе в перерывах.
   А Марина звонко рассмеялась в ответ.
  - Хотя я правду сказал, в общем-то, и так, и так, - подметил Пабло, осознав, что общение отлично строится в условиях отсутствия "женской солидарности". В отсутствии Доски и Вулкана.
   С курилки Пабло уходил походкой победителя - даже окурок, брошенный щелчком с почтительного расстояния, попал точнёхонько в урну. Сегодня прёт.
   Пабло, плюхнувшись в кресло рабочего места, открыл пабики соцсетей, чтобы спорить о насущном. Например, о том, что в Америке на выборах должна победить женщина, потому как чёрный уже был, значит, следующий за бабой будет педераст. Именно педераст, потому что если педераста называть "геем", то это будет их победа, как считал Пабло.
   Но сообщение одного неизвестного без аватарки и со странным именем Джуниор заставило Пабло задуматься.
  - А я смотрю, ты просто лютый красавелла, - написал неизвестный в ответ на комментарий Пабло о будущих выборах в империи добра.
   Ковров сконфузился, потому как именно эту фразу он каждый день говорил себе, стоя перед зеркалом в ванной и напрягая тощие бицепсы. Знать об этом никто не мог. Только телепат, бог и ФСБ.
   Пабло решил, что это простое совпадение, и ничего не стал отвечать незнакомцу. Но незнакомец сам написал Пабло личное сообщение:
  - Чё не отвечаешь? Котейки снятся по-прежнему? ;)
   Пабло похолодел, чувствуя заговор судьбы со вселенной против него. "Марина знает про майки футболистов, а какой-то тип знает о снах. Или это тоже Марина пишет, открывшая в себе дар провидца и Месси, ой, то есть мессии? Чёрт знает, что такое".
  - Кто ты? - дрожащей рукой написал Пабло, допустив по семь грамматических, синтаксических и логических ошибок и подправив их.
  - Я тот, кто знает про тебя всё.
  - Ну-ну. Например, - дрожал Ковров, Интернет-Рэмбо в атомных трусах, изображая львиную смелость.
  - Например, в третьем классе тётя Мотя дала тебе подзатыльник возле подъезда, когда ты матом кричал своему другу, чтобы тот сбросил мяч. Потом ты поджёг барбоса по кличке Звонок, которого очень любила тётя Мотя. Родители так сильно выпороли тебя за это, что ты стал зажатым и закомплексованным.
  - А ты, судя по всем, как раз и есть тот друг с мячом?) Привет, Антоха, как сам?) - радостно вылил облегчённость на цифровые страницы Пабло. Воспоминания о горящем барбосе всегда заставляли его невольно и очень искренне улыбаться, хотя он и любил животных.
   Пауза зависла в воздухе, остановилась и виртуальная реальность.
  - Это не Антон, - сухо ответил незнакомец.
  Пабло опять напрягся и вспотел.
  - Эту историю, кроме меня и моих родителей, знает только тётя Мотя, Антоха и подожжённый Звонок, который до их пор бегает где-то и горит, освещая людям путь в неизведанное, - пытался отшутиться Пабло.
  - Я и не тётя Мотя. И не Звонок. Но я всё знаю. ВСЁ.
  - Ой, да пошёл ты, Антоха, хорош выделываться, - Пабло дрожал поджилками.
  - Ты чё, уши не моешь? Я сказал, я не Антоха. Я Джуниор.
  - Или говори кто ты, или я добавлю тебя в "ЧС".
  - Ахах :D А ты грозен. Я боюсь и ссусь. Я выловлю тебя скоро, и тогда покажешь какой ты смелый, Пабло-победитель, крови не боящийся.
  - Пошёл нахер! - Пабло ударил по клавише энтер, предлагавшей поместить незнакомца в чёрный список, точно пронзил клинком сердце этого грубияна на дуэли.
   До конца рабочего дня Пабло думал об этом типе. Даже ванильные мечты о Марине отошли на второй план. "Кто это и откуда ему столько известно?" - натужно думал Пабло, саботируя работу.
   Проходивший мимо начальник, крепкий малый средних лет, сын директора, человек очень мелкого помола души, обладающий бородкой-эспаньолкой и прокаченным торсом, называвший всех сотрудников организации "дамами" или "девочками", обратился к Пабло.
  - Ковров, ты здоров? - начальник любил говорить рифмой. На одном тренинге коуч рассказал ему и сотне других "больших" боссов о том, что есть эффект рифмы - тогда слова лучше запоминаются, усваиваются и исполняются.
  - Вроде да, - глаза вспотевшего Пабло бегали из стороны в сторону, как слетевший с катушек маятник.
  - Соберись, не ленись, ещё целых пять минут драгоценного рабочего времени для нашего лёгкого бремени, - сказал начальник, всегда смаковавший фразу о "рабочем времени". Было ощущение, что он произносит её, макнув в дорогой соус.
   Пабло умылся и остыл. Ожидая лифт, он не думал ни о чём, кроме Джуниора. А за его спиной стояла Марина. Она вошла следом. Они одновременно потянулись к кнопке, ускоряющей закрытие дверей. Их пальцы соприкоснулись. Одновременная улыбка и небольшая порция адреналина. Но многообещающее "пока" на крыльце было тут же повалено на лопатки вновь возникшей мыслью о Джуниоре.
   Ковров стоял в очереди в супермаркете. Пельметосы, бичики, сосисоны. Вах, что за еда! Пабло старался делать вид, что не рассматривает чужие продукты на ленте и что не пересчитывает сдачу, а просто аккуратно раскладывает купюры в бумажнике. Но он рассматривал и пересчитывал. Даже чек, который он деловито мял у кассы и наплевательски бросал в "рублёвый" пакет к пельмешкам и майонезу, был впоследствии из пакета извлечён и досконально, до копейки, изучен.
   Вечером Пабло как обычно бороздил океаны Интернета на лодке убийства свободного от работы времени. Он заметил, что Джуниор был неплохо осведомлён касательно политических раскладов в мире, его колкости и остроты в комментариях вызывали у Пабло восторженный смех. Путёвый малый, может, и освобожу его из чёрного списка, думал Ковров. Но не освободил.
   Ночью Пабло снились кошки, играющие в футбол. Он же сидел на трибуне стадиона, среди кошек-болельщиков. Когда раздался финальный свисток, и кошки обменялись майками, кошачий диктор объявил: "А теперь ужин!" И все кошки набросились на Пабло и порвали его в тряпки, а потом съели. Пабло проснулся в поту.
   Утром, за чашечкой крепкого кофе, Пабло размышлял на тему стрессоустойчивости. Он обдумывал новую шутку на эту тему, чтобы блеснуть ею перед коллегами. Он представлял, как скажет во время кофе-брейка, что обладает незаурядной эспрессоустойчивостью, все посмеются, а Марина, стоящая рядом, от смеха уткнётся ему в плечо, а он аккуратно, как бы в порыве юмора, положит ей руку на талию, и все поймут серьёзность его намерений.
   Пабло натянул тощее пальто, в котором мёрз даже от порыва девственного ветра, но мода важнее здоровья. Открывая дверь в подъезд его глаза, как и всегда, встретились с загадочной фразой "ОУКЗ". Пабло не гуглил, что это значит. Ему хотелось самостоятельно разгадать этот ребус. Он думал, что это "Осторожно! Унитарный космоцентризм зашкаливает!" или "Осторожно! Убьёт коротким замыканием!" или "Опа, уёба, конченный зашквар!" - как говорили школьные приятели Пабло со двора на непонятном блатном жаргоне, которых от Пабло отделяла давно образовавшаяся пропасть мировоззрений. Как он сам считал.
   Внезапное оповещение смартфона не предвещало ничего плохого. А зря, хе-хе. Пабло ввёл пароль, и увидел сообщение с неизвестного номера в системе приложений "Какдел?" Текст вновь поставил Пабло в тупик, он замер посреди улицы с совершенно глупым лицом.
  - Я всё знаю, умник. Я давно слежу за тобой. Нам предстоит серьёзный мужской разговор. Хотя мужик из тебя так себе. Это Джуниор. Ты можешь, как обычно, не отвечать мне, ссыкло, но говорить тебе со мной придётся в любом случае.
   Пабло постоял некоторое время в оцепенении с лицом первого президента, которому сказали, что водка кончилась, и потяпал на работу. Опоздал. Начальник, у которого на работе каждый день восемь часов свободного от работы времени, деловито стоял возле стола Пабло и смотрел в наручные часы, будто в них показывали крайне увлекательное кино.
  - Ковров, готовься копать ров и доить коров, опять опаздывать вздумал? - не отрывая глаз от часов, сказал начальник.
  - Я в целом... В общем-то... Того... - нёс несуразицу Пабло.
   А Марина, издалека присматривавшаяся к Коврову, навострила ушки. Пабло заметил этого и включил мужика.
  - Я заходил в бухгалтерию, - отрезал он, - по крайне важному вопросу. И да, я думаю, вашим колким стишкам не хватает остроты. Рифма слабовата, а строфа никуда не годится.
   В офисе воцарилось гробовое молчание. Даже не гробовое, а глубоко зарыто-гробовое. Начальник поднял глаза от часов. Молчал с минуту, всё не зная, как ответить Пабло. И тогда Ковров отодвинул его в сторону:
  - Я, конечно, извиняюсь, но мне нужно работать. У меня каждая минута на час вперёд расписана.
  - Работай, Жора, сонная рожа, - сказал, наконец, начальник, натужно придумывавший рифму.
  - Я Георгий Александрович.
   Тишина в офисе стала отрицательной, звуки стали поглощать предметы, издавшие их.
  - Хм, - ухмыльнулся начальник и ушёл в свой кабинет придумывать новую рифму унижения, но ничего не получилось.
   На курилке все жали руку Пабло особенно крепко и с качественным уважением. Марина была неподалёку. Бомбоуёбище и Доска нашёптывали ей в уши гадости о мужиках, особенно о Пабло. Но она не стала дослушивать их, а сделала шаг к Коврову. Подруг же было не остановить, и они продолжали щебетать, не заметив отсутствия ушей Марины.
  - Ты первый на моей памяти, кто нахамил начальнику так, что он не понял этого, - сказала она.
  - Бывает, - стойко сказал Пабло, выпустив победный и сегодня даже полезный дым вверх, к небесам.
  - Смотри, чтобы он не юфайредрил тебя.
   Марина употребляла странные словечки, образованные на стыке языков, географий, культур и цивилизаций, она говорила, к примеру, не "отвори дверь", а "опендорь"; вместо благодарности она выписывала "данкеша большушэе"; вместо пожелания приятного аппетита говорила "бонапетитьки".
  - Я не боюсь увольнений, - врал Пабло, которому всякий раз, когда не снились кошки-убийцы, снились кошмары увольнений с унижениями и без ясных на то причин. - Дешёвая конторка. У меня всегда есть минимум пять таких вариантов.
  - А я боюсь, поэтому никогда не спорю с рифмоплётом.
  - Зря. Жизнь ядовита и одурманивающа, как сигарета. Она обязательно догорит. Вопрос в том, как ты скуришь её. С кайфом или на бегу в объятия смерти.
  - Вау... Может, выпьем кофе после работы? - предложила поражённая сегодняшним нетривиальным Пабло Марина.
   Мозг Коврова, в котором прогремел салют из разного рода счастливых и слепых, точно котята, фраз согласия, типа: "О Боги! Конечно же, да!", быстро отловил каждую фразу, скомкал в кучу и поджёг их. Из пепла слепил короткое:
  - Давай.
   Пабло сидел уже не на рабочем крутящемся стуле, а на троне из золота. Ковров ощущал себя богом. Даже больше, чем просто богом. С другого аккаунта, где на аватарке красовался некто в шляпе, поглощённый густой тенью, пришло сообщение:
  - Лютейший красавелла.
  - Это опять ты?
  - Опять я. Время расставить точки над ёб. Тебе придётся со мной говорить.
  - О чём?
  - О твоём поведении. Хотя сегодня ты был не плох. Но ты по-прежнему лох. Есть такое растение - лох многолетний. Так вот, это ты.
   "Неужели это начальник?"
  - Сначала скажи, кто ты.
  - Я хер с горы.
  - Понятно. Идёшь нахер и в чёрный список.
   Добавить. Энтер. Аккаунт добавлен в чёрный список. Пабло понял - за ним кто-то неустанно наблюдает. И теперь ему придётся быть каждую минуту лучше, чем есть, потому как, когда за людьми смотрят, они всегда стараются.
   После работы Пабло ждал Марину на крыльце. "Даже тупые охранники обсуждают мои слова начальнику. Рабочие сплетни - вот ради чего мы ходим в эти странные места, которые называют офисами. А следовало бы называть каторгами души. Хорошая мысль".
  - Марина, ты никогда не думала, что офисы - это каторга для души, где мы впустую прожигаем наше по-настоящему драгоценное время сплетнями, Интернетом, перекурами и кофе-брейками? - сказал Пабло, когда Марина вышла из здания и зашагала почти невесомой походкой рядом с ним в сторону торгового центра.
  - А ты интересно мыслишь, - сказала она, а Пабло разволновался.
  Пока он сидел на поворотном стуле, воплощающем его "зону комфорта", где он рыцарь Интернета, он был смел. А сейчас, окунувшись в прохладную осеннюю реальность с её грязными трамваями, дворниками, хмурым небом и стихами Бродского, вся спесь начала просачиваться из его раздутого эго, точно из пробитого колеса.
   Они молча дошли до торгового центра. Пабло почувствовал вибрацию смартфона. В нём было следующее сообщение: "Только не затупи, другого шанса не будет. Не молчи, женщины этого не любят. Просто говори о том, что видишь, например, что люди как рыбы в этих торговых центрах-аквариумах". Пабло снова оцепенел. Неужели это Морфиус, а он - это Нео? По крайней мере, это точно писала не Марина.
  - Всё хорошо? - спросила она, видя конфуз, обезобразивший лицо Пабло.
  - Да, всё в норме, давай в эту кофейню зайдём, тут неплохой капучино. Ты его пьёшь?
  - Ну, да.
  - Тогда садись, я возьму.
   Пабло стоял у кассы, не зная, что и думать. Но, взяв горячие напитки и себя в руки, решил последовать совету незнакомца, ведь Нео слушался Морфиуса и победил машины.
  - Посмотри на всё это, - сказал Пабло, сев напротив Марины за столик у витражного окна. - Люди плавают за стёклами торговых центров, бьются о них и не могут выбраться. Они рыбы в аквариуме, где вместо воды - магазины, а вместо корма - тряпки.
  - Ты прям философ, - улыбалась белоснежной голливудской улыбкой Марина. - Какие книги ты читаешь?
  - Кафку, Камю, Коэльо, Кастанеду.
  - И все начинаются с "к"?
  - Точно, - подмигнул Ковров. - Фильмы люблю от Китано и Кэмерона, - сказал он, хотя не видел фильмов Китано.
  - Как интересно. А слушаешь, наверно, "Каннибал корпс" и "Кредл оф филс"? - улыбнулась Марина.
  - Почти, - сказал Пабло, впервые слыша эти названия. "Наверно, реперы очередные". - Я слушаю разное. И Кешу, и Крематорий, и Кренберис, и Кино, и Кардиганс.
  - И Кровосток.
  - Ну. А пьём мы капучино. Вот так.
  - Вау. Это твоя любимая буква? Типа как есть любимые числа, а у тебя есть любимая буква.
  - Что-то вроде.
  - А как ты понял это?
  - Ну... Сначала мы жили в Томске. Потом в Омске. Потом в мск. А потом, когда меня вызвали в следственный комитет, в СК, я остался с "к" один на один. Шучу. А какая твоя любимая?
  - Не знаю, - Марина отпила кофе и чуть-чуть обожглась. - Наверное, это "м". Она есть в моем имени. Мама, Москва, Марс, Мексика, Мальдивы.
  - Первые два понятны, Марс - твоя любимая планета, а Мексика и Мальдивы - это те места, где бы ты хотела побывать?
  - Точно, какой ты догадливый, - Марина внутри улыбалась смекалке Пабло.
   Смартфон опять завибрировал в кармане Пабло. Он прочёл: "А её любимое блюдо - майонез :DDD". Пабло снова сконфузился и поставил на "беззвучный".
  - Кто там тебе пишет? У тебя такое лицо становится каждый раз, когда ты читаешь.
  - Я сам не знаю, кто это. Анонимы, в общем. Это связано с подпольными ставками на футбольные матчи. Незаконные делишки, - снова врал Пабло, боясь всего незаконного как огня.
  - Сколько у тебя увлечений, никогда бы не подумала. Можно мне с тобой ставки делать? - глаза Марины засверкали.
  - Я узнаю. Там криминальные воротилы заправляют, а компания сугубо мужская. Пацаны не поймут, - Пабло сказал фразу, которую часто слышал от школьных гоповатых приятелей на любое неподобающее предложение.
  - Ну ладно. Всё равно очень интересно.
  - Это да, особенно когда полицейские облавы проходят, и нас всех валят мордами в пол в наручниках, - описывал будни всё тех же ребят с района Пабло.
  - Вау, да ты просто хулиган.
  - Я скорее разносторонний. А какая ты?
  - Я тоже разная, но мне скучно.
  - У тебя скучное окружение. Если ты и в свободное время общаешься с Бомбоуёбищем и ДДС Марго, то всё печально.
   Марина зазвенела прекрасным юным, наполненным жизнью смехом.
  - Сколько раз слышу, как ты её называешь, столько раз и смеюсь, - Марина даже смахнула слезу.
  - Всё ради того, чтобы ты улыбалась.
  - А что значит "ДДС"?
  - Доска - два соска.
   Марина расхохоталась, Пабло даже испугался такого громкого смеха.
   Молодые люди отлично провели время. Из кафе они уходили одухотворёнными. Марина села в такси, а Пабло по-джентельменски отворил ей дверь. Сам же Ковров пошёл на грязный трамвай, ибо капучино стоит денег, как и такси, а трамвай бесплатен, если сделать вид, что ты ешь всю жизнь одну только овсянку.
   Трамвай стучал колёсами, бабушки требовали свободных мест, уважения и высоких пенсий. Пабло достал смартфон и прочёл сообщение: "Дурила, не ставь на беззвучный, я же помогу тебе затащить её в постель, у меня куча ходов есть на все случаи жизни".
  - Ага, ну приведи пример касательно первых букв в словах, - написал Пабло в ответ, а сам сохранил номер, чтобы отправить его на проверку брату, работающему в уголовном розыске. Вдруг этот Морфиус гангстер, собирающийся шантажировать Пабло, зная его секреты.
  - Нужно было намёк дать. Сказал бы, что твоя любимая буква "е", и что с её помощью можно образовывать новые слова, просто добавив её в начало, типа: ебумиранг, ебунтарь, ебурундук, ебутылка, ебанан, ебудильник, ебаба, ебокал, еобутый, ебаклажан, ебудущее, ебухты-ебарахты. И она бы поняла, к чему ты клонишь. А все твои "Камю" это просто жесть. "Ууу, я эстет Паблю, я читаю Камю, ни хамлю, ни храплю, по-фррранцюски говорррю".
  - Дебил, иди нахер.
  - Когда ты посылаешь кого-то на три буквы, это звучит глупо. Лучше посылать к женскому началу, типа вернись к истокам, типа начни жизнь с чистого листа. Типа Табула Раса. А всё твоё "идинахер" - это от лукавого.
   Брат Пабло был типичным "мусором" - загадочным, недоговаривающим, безэмоциональным, контролирующим. Он использовал все блага и возможности службы. Все были ему обязаны. Но он не был обязан никому. Под лобовым стеклом его кредитной иномарки всегда лежала записка: "Если моя машина вам мешает, то идите нахер". И этим всё сказано.
   Конечно, он взял с Пабло денег за услугу, сказав, что всё до копейки перейдёт в "спецотдел по телефонам", но на деле все деньги достались именно ему. Рабочая привычка борьбы с коррупцией - мы заберём все взятки себе и спасём вас от них.
   Информация по номеру не представляла интереса и не проливала света истины на происходящее. Номер был оформлен на некоего китайского студента, давно вернувшегося в Поднебесную, и до вчерашнего дня номер не использовавшего. Странно, подумал Пабло. Причём здесь китайский студент?
   Спустя пару дней Ковров сидел в баре и смотрел футбол, по старой схеме возбуждая в себе мужество. "Да на фланг отдай!" - по привычке воспалялся Пабло, в этот раз поняв, что мяч действительно лучше было перевести в свободною зону, куда подключался крайний хав. Мужики одобрительно закивали.
   В перерыве Пабло курил на крыльце и услышал знакомый смех у себя за спиной - это была Марина. Она была со своим ужасающим и угнетающим окружением. Бомбоуёбище, для которой нужно открыть обе двери сразу, иначе она не войдёт в бар, и доска Марго, которая запросто просочится в щель между закрытыми дверьми. Они не заметили Пабло. А Пабло подкрутил регулятор уровня пафоса и приподнял нос повыше.
  - О, привет! - сказала Марина, а её подруги воротили лица, точно от Пабло разило, как от свиньи.
  - Хай.
  - Футбол смотришь?
  - Точно. Футбол, ставки, всё по схеме. Вы какими судьбами?
  - Да вот, отдыхаем, культурно развиваемся.
  - Отлично, - дымил тонкими струйками Пабло.
  - Подсаживайся потом к нам.
  - А подруги не против? - Пабло приподнял брови, устремив взгляд на сверлившие его негодованием две пары глаз. У Бомбоуёбища даже глаза были толстыми. Как и у доски Марго тощими, просящими еды, как у Кисы Воробьянинова, когда он "женемауспасисжурил", как сказала бы Марина.
   Пабло вернулся к барной стойке, девушки сели за столик в глубине бара. Ковров чувствовал жжение на спине от оценивающих взглядов. Он допил пиво, дождался момента, когда исход матча станет абсолютно ясным (как часто бывает, когда наши команды играют с зарубежными), и спокойной походкой направился к девушкам.
  - Дамы, - сказал он, выразив почтение и лишь затем сев. Марина была напротив, доска Марго справа, Бомбоуёбище слева сразу на двух стульях.
  - Как игра? - спросила Марина.
  - Наши в своём репертуаре, - броско бросил Пабло, сев на стуле вразвалку.
  - Глупая игра, бегают за мячом, вот у нас на гимнастике... - говорила никому неинтересные вещи Доска.
   Пабло вновь почувствовал вибрацию. Это был Морфиус - под таким именем Ковров сохранил номер Джуниора. Сообщение гласило: "Скажи им, что в лёгкой атлетике у женщин основа бревно, у мужчин конь".
  - Поэтому такая худая, - закончила спич ДДС.
  - В лёгкой атлетике у женщин основа бревно, у мужчин конь, - сказал Пабло.
  - Верно, - сказала доска.
  - Жизненно, - сказал деловито Пабло.
   Марго затупила, а Марина рассмеялась. Бомбоуёбище не слушала, а поглощала креветки тарелками. Но когда доела, разразилась гневной тирадой:
  - Мужики козлы, вместо того, чтобы мяч пинать, лучше бы жёнам с детьми помогали, - она мерзко облизывала пальцы-сардельки. - А то пользы никакой от них. Член вставил, и на этом отцовство и закончилось. А вы бы попробовали девять месяцев носить ребёнка, чтобы тебя тошнило каждый час, вам только членом махать и тыкать как саблей!
   Пабло слушал нападки с нескрываемой иронией. Морфиус снова на связи: "Скажи этой тупой маразматичной суке (читая эти слова, Пабло улыбался), что носить ребёнка под сердцем - это божий дар, чувствовать внутри возникновение и рост жизни - это значит, уже быть богом. Это счастье, смысл и благодать, величайший дар природы, а не тошнотное блевотное страдание, как говорит эта тварь ебливая. И ещё скажи, что нужно добавлять девять месяцев к дате рождения, как делают в Корее, или где там, ведь важно, когда ты появился на свет, а не когда вышел из утробы матери, ведь дело в не в развитии мозга, а в появлении нового человека. Так получается, что труд мамы не идёт в расчёт. Глупые людишки - вот так скажи".
   И Пабло сказал слово в слово, опустив лишь оскорбления. Марина засверкала довольными глазами. Бомбоуёбище гулко рыгнула с закрытым ртом.
  - Достойный ответ, - сказал Пабло, не глядя на толстуху. - Схожу, покурю.
  - Я с тобой, - встала следом Марина.
  - Опять травить себя будешь, вот кто тебя подсадил на это, - щебетала серьёзная и вечно хмурая Марго, кивнув на Пабло.
  - Да жизнь вообще сплошной яд. Поэтому мы все и умираем в конце, - бросил Пабло, уходя.
   Подруги Марины "умылись".
   Дымя на крыльце, Пабло снова получил сообщение и инструкции от Морфиуса: "Нормально сказал, продолжай в том же духе, она заинтересовалась, я точно знаю".
  - Меняй окружение, и изменится всё вокруг. Они плохо на тебя влияют. Многовато желчи в них.
  - В Марго всего маловато, - хихикала Марина.
  - Нельзя недооценивать тощих. В них порой много дерьма. Очень.
   В этот момент подруги вышли из бара. Доска Марго просочилась сквозь замочную скважину, Бомбоуёбище с трудом протиснулась в открытые её же большими руками двери.
  - Мы пойдём. Ты компанию себе уже нашла, я смотрю, - задрав нос, сказала Доска.
  - Точно, - срываясь на рыгание, подтвердила Инесс.
  - Покеда, - сказал довольный Пабло.
  - Пока, - сказала совсем не расстроившаяся Марина.
   Подруги цокнули, задрали носы так, что стали цепляться за фонари, и удалились.
  - Пойдём бродить по ночному городу, - предложил Пабло.
  - Завтра же на работу.
  - Нам каждый день куда-то нужно по утрам, - сказал Пабло, подумав, что бы в такой ситуации сказал Морфиус. - А по ночам нужно делать не то, что надо, а то, что ты хочешь. Я хочу гулять по городу и дышать ночью. Ведь ночью не надышишься.
  - Тогда пошли.
   Они гуляли по скверам и паркам, по улицам, утопающим в золоте листьев, они шли сквозь осень, набросившую плед тёплых фонарей на озябший город. Фары, эстакады, огни высоких этажей, светофоры, рекламные вывески, витрины и витражи - осенней ночью всё золотое и обворожительное.
  - Можно просто идти куда-то и ни о чём не думать, я так иногда делаю, - врал Пабло, который всегда думал и страдал от этого.
  - Это интереснее посиделок с моими подругами. Прохладно стало.
   Бз-бз в кармане. "Дебил, быстро обнял её!1!"
   Пабло аккуратно положил руку на плечо Марины, а она сделала вид, что ничего не произошло. Ковров ощущал абсолютную гармонию, когда даже одна его часть касалась Марины. Даже через одежду.
   Рука Пабло грела её лучше всякого одеяла, но Марина, конечно, не сказала ему об этом, потому что она женщина. Они добрели неспешно до проспекта с его широкими пешеходными уходящими в парковую даль мокрыми асфальтированными дорожками. В динамиках на фонарных столбах играла песня: "Сеет прохладу дождь мокрым серебром..."
   Воспоминания пронзили душу Пабло - под эту песню его тогда ещё счастливые родители кружились под морским небом на круизном пароходе, точно прекрасные лебеди, гармоничные с миром и, что гораздо важнее, друг с другом. А Пабло просто наблюдал за этим идеальным моментом семейного счастья, сидя на краю борта судна: движения родителей дополняли музыку так же, как спокойное море дополняло разукрашенное неописуемой красотой зори небо.
   Пабло остановился, прижал к себе Марину и положил руки ей на талию. "Любимая моя..." - напел про себя он.
  - К чёрту всё. Давай танцевать. Завтрашний день никогда не настанет. Мы всегда будем жить только сегодня.
   Марина не стала ничего отвечать, а просто сомкнула руки на шее Пабло. Они танцевали одни в большом городе, и это было красиво.
   Проводив Марину на такси, он пожал ей руку, но тут же исправился и поцеловал её нежную ладонь. Бз-бз. "Чёрт, это было чарующе, я всплакнул..." Пабло ничего не стал отвечать Морфиусу. Сейчас он отдал все мысли Марине.
   Ковров брёл утром по задумчивой мостовой, ветер-дворник кружил опавшую листву под ногами - точно кот, трущийся мордочкой и оплетающий голени хвостом-трубой. "Кто же этот Морфиус-Джуниор? Хотя какая разница. Марина..."
   Начальник собрал подчинённых на планёрку с мотивационной пятиминуткой после. С кричалками, песнями, неискренним подбадриванием, приседаниями, кручением на стульях и прочим хламом идей с курсов успешных лидеров-победителей, куда постоянно ходил начальник.
  - Ковров, ты готов? - спросил начальник, вытянув руки перед собой и готовясь приседать.
  - Как космонавт, - сказал Пабло, опять опоздав и проходя мимо толпы. - Вам надо всех записать на курсы: "Как правильно бояться начальника". И меня в первую очередь.
  - А где они проходят? - загорелся глазами босс, опустив руки. Подчинённые опустили следом.
  - Я недавно рекламу видел, - врал Пабло, а Марина, стоявшая позади всех, тихо хихикнула. - Если найду их номер, непременно предоставлю его вам.
  - Это будет хорошо. Шо... Шо... какая рифма сюда подойдёт? - вслух размышлял начальник, заложив руки за спину и ступая маленькими шагами по широкому коридору офиса, точно шёл по зыбучим пескам. Подопечные, полагая, что это часть мотивационной программы, повторяли его движения, будто толпа уголовников на прогулке. Марина увильнула под шумок. Проходя в свой отдел мимо Пабло, она произнесла на ходу:
  - Выспался? Гутен утрен!
  - Привет, сон был коротким, но счастливым, а ты как? - сказал Пабло, которому впервые снились более-менее спокойные кошки - они задумчиво и даже как-то нехотя рвали Пабло на части.
  - Я хорошо, - Марина сияла улыбкой.
   Тинь-тилинь. "Ты тупорылый дебил. Ты что, реально не видишь, как она оделась сегодня? А для кого, не догадываешься? Быстра веди её на курилку и скажи, что её сексуальные вещи идеально сочетаются с телом, и что вкус у неё безупречнее, чем у самого прожжённого кутюрье -гомосека".
   Пабло слушался Морфиуса, потому как тот подмечал из Матрицы те вещи, на которые Пабло не обращал внимания в реальном мире, а следовало бы.
   Пабло шёл рядом с Мариной к лифту. Начальник-бездельник стоял на входе в свой кабинет, жуя яблоко.
  - Ковров, Тильтигина, попались! Куда намылились?
  - Нам нужно заказать справки 2-НДФЛ в бухгалтерии, - снова врал во спасение Пабло.
  - Сразу двоим?... Ехать в Рим?
  - Точно, именно туда, как вы проницательно-прорицательны, - бросил на манер начальника Пабло, уходя.
  - Свадебное путешествие-сумасшествие? Счастливчики-лифчики, - прикрикнул начальник, ухмыляясь, точно застал Пабло и Марину, целующимися в лифте по-французски.
  - У нас деревянная свадьба, а у кого-то голова, - сказал уже из лифта Ковров.
   Начальник начал что-то говорить, но осёкся, не придумав рифму, а двери лифта прихлопнули эту словесную перепалку на корню.
  - Ты выглядишь обворожительно, - сказал Пабло, когда они оказались на пустой курилке. Марина аккуратно покраснела щёчками с ямочками.
   Ковров сказал всё, что передал Морфиус. Марина довольно хихикала, поведя застенчиво глазами и поправив красивую атласную, точно небо, блузу.
  - Спасибо.
   Началась внезапная атака Бомбоуёбища и доски Марго. Они появились из ниоткуда, точно они - это приспешники сатаны офисного ада.
  - У вас, мужиков, всё сводится к слову "секс", - язвила Инесс, услышав краем большого уха комплименты Пабло.
   Тинь-тилинь. Пабло быстро прочёл и сказал:
  - Мужчина всегда думает о двух вещах. Первая бывает разная, но вторая всегда секс. Такова его природа. И если бы не эта природа, человечество давно вымерло бы.
  - Да вам только членом тыкать, - сделав мерзкую гримасу, вторила между строк Бомбоуёбище о наболевшем. О единственном парне, который бросил её утром, проснувшись в непонятках в её широкой постели. С момента побега и по сей день он заикается.
   Тинь-тилинь. Пабло еле сдержался, чтобы не засмеяться, прочтя и повторив вслух сообщение (конечно, сделав вид, что всё это исключительно его слова, а читает он нечто отрешённое и юморное):
  - Ты, судя по всему, в той жизни была мужиком-девственником, а сейчас у тебя фантомные боли из-за отсутствия хера, который ты так никуда и не воткнула, - сказал Пабло, сорвавшись на хохот.
   Марина залилась смехом. Марго тоже наигранно смеялась, всё думая, какой же смысл у шутки.
  - Козел, - прошипела Инесс и направила два центнера массы в сторону грузового лифта, что на подземной парковке.
  - А ты хам, - с трудом натянув улыбку на концлагерное лицо, сказала Доска.
  - Я просто зеркало, в котором люди видят своё отражение, - сказал без подсказки Пабло.
  - Умник, - ухмыльнулась Марго.
  - Я - да. Мы, мужики, такие. Когда не тыкаем членом, мы умные.
  - Но не красивые, - кудахтала ДДС.
  - Мы не женщины, нам это ни к чему.
  - Зато все женщины красивые.
  - Женщины или умные, или красивые. И только Марина и умная, и красивая, - подмигнул Пабло. Марина, застенчиво опустила глаза с большими ресницами. Доска снова затупила, но сделал вид, что что-то поняла.
  - Пойдём, заберём наши 2-НДФЛ, пора собираться ехать в Рим, - сказала, искренне улыбаясь, Марина и опустила зацелованный в засос окурок в урну.
   Тинь-тилинь. "Лютейший..."
   На кофе-брейке Пабло рассказывал Марине вычитанные в Интернете истории:
  - Когда мешаешь такой ложечкой, держась как за весло, то есть широкая часть в жидкости, то создаёшь турбулентные завихрения. А когда держишь так, как вроде бы правильно, то есть за широкую часть, то создаёшь ламинарные. А сахар лучше размешивается турбулентностью. Значит, делая что-то неправильно, мы делаем работу более качественно, прагматично и рационально расходуя ресурс.
   Начальник "грел уши" за спиной Пабло.
  - Ковров, где ты вычитал данную концепцию-контрацепцию? - вмешался он, полагая, что Пабло посещает какие-то мега-курсы для самых махровых лидеров, куда ему самому нужно попасть во что бы то ни стало.
  - Есть лекции и занятия, проходящие на строго засекреченных конспиративных квартирах и явках, иногда я хожу туда, и там поднимается много интересных тем с одной лишь целью - расширить горизонты сознания, - нёс только что сочинённый бред Пабло.
  - Дай адресок, знаток.
  - Это не сельский клуб. Туда берут только проверенных и надёжных людей. Какая мне выгода от этого? - прагматично развёл руками в стороны Пабло.
  - А чего ты желаешь, сам знаешь?
  - Провести отпуск в Риме, - Пабло понравилась эта мысль - он очень быстро прорисовал все детали поездки по сказочной стране Италии на арендованной машине с откидным верхом. Там была и Венеция, и Торино, и Сицилия, и Милан. Там была и пицца на улице, и паста в дорогом римском ресторане, и вино в гондоле, приправленные итальянскими экспрессивностью и эмоциональностью, которые так полюбил Пабло, наблюдая за футбольными игроками Скуадро Адзурры.
  - Скажешь адрес - будет вам отпуск две недели для этой затеи. У моей сестры есть турагентство - я выбью вам дешёвый хороший тур, ведь я крут, - начальник уже мечтал о расширенных горизонтах и новых умных словечках.
  - Я поговорю с людьми. Только я вам наперёд скажу, что там никто никогда не говорит напрямую. Только чтение "между строк". Вы умеете читать между строк?
  - Я начальник, - сказал начальник, макнув свою должность в лучший соус, - я умею и могу всё.
  - Мне бы стать вами. Я вот могу не всё.
  - Учись и сможешь, - начальник выпрямил и без того идеальную осанку и удалился.
  - Чего же ты не можешь? - спросила Марина.
  - Оторвать от тебя глаз.
  - Не нужно отрывать мой глаз, я ещё хочу увидеть Рим, - не растерялась Марина.
  - Туше, - Пабло улыбался искренне и радушно, выпив особенно вкусный кофе.
   Ковров проводил Марину до маршрутки после работы и почувствовал тепло в груди. Там возник шар, он увеличивался и рос, становясь всё теплее. Он медленно обволакивал сердце, становясь мощным защитным слоем от любых невзгод этого мира. Он становился двигателем и силой, способной побудить на хорошие поступки и дела. Но этот шар находился в прямой зависимости от одного человека.
  - Идёшь в аптеку? - спросил грянувший внезапным громом за спиной коллега Эд - круглый малый в очках, с тройным подбородком и тонкими руками. Они с Пабло раз в неделю ходили в аптеку - Эд покупал себе несколько пачек аскорбинки, а Пабло покупал презервативы размера XXL, покупал демонстративно, громко и целеустремлённо на зависть Эду и другим коллегам. А дома Пабло ждала заполненная до краёв предыдущими нераскрытыми пачками выдвижная полка шкафа. Ждала с трепетом и нетерпением.
  - Не, сегодня не пойду, - отказал Пабло, глядя вслед уходящей маршрутке, где в каждой темной фигуре он видел Марину.
  - Неделю без секса? Хм, - удивился круглый, видевший секс только на рабочем мониторе в обеденный перерыв. Дома мама каждый день проверяла историю браузера. И как только Эд не объяснял, что "Brazzers" - это сообщество программистов, братьев по разуму, мама не верила и запрещала посещать всё, что связано с этим словом.
   Тинь-тилинь. "Скажи жирному, что в обед порнуху вместе с ним смотрит не только его начальник, но и ФСБ".
   Пабло шёл погруженный в лучистую мечту о Марине и Риме. Солнце карабкалось через Колизей, когда он вёл её за руку по древним мощёным булыжником улочкам старого города. Приветливые итальянцы здоровались и что-то предлагали, на что Пабло с Мариной хором отвечали "ноу компрендо", смеясь.
   Тинь-тилинь. "Марина секси, видя её, даже у автомобилей встаёт ручник, - кожа смуглая и загорелая, как у дорожников, попка спортивная, как у бразильянок с карнавала в Рио, личико милое, точно ангел. Ух, что за девка! Вези в Рим и кувыркайся с ней по потери пульса в нумерах отеля".
  - Да кто ты такой, чёрт тебя дери?! - негодуя и осознав усилившийся натиск Морфиуса, отвечал Пабло.
  - А ты ещё не догадался?
   Пабло думал об этом уже который день. Думал бы больше, но Морфиус давал годные реплики и советы, а такая поддержка его радовала. Но было и крайне любопытно узнать, кто это и откуда он всё знает.
  - Я знаю про нижнюю полку шкафа. Я знаю, что в ней. Я знаю все твои секреты, - угрожающе и шантажирующе сообщил Морфиус-Джуниор. - Я знаю, что ты ищешь меня через брата. Он уже дал вводные данные на китаёзу Суньхуйвчайисампей из города Конусванус?
  - Да, дал. Рано или поздно ты спалишься, и я сам найду тебя, - смешно грозился Пабло.
   Вечером Пабло пытался отвлечься репетированием шуток для коллег, чтобы не думать про шар в груди и шантаже Морфиуса. "Какой русский не любит бритой пиз... Ой, то есть быстрой езды. Хе-хе, оговорочка по Фрейду, знаете ли, коллеги", - шутил Пабло перед зеркалом.
   Ти-тилинь.
  - Если бы ты видел себя со стороны и знал, о чём думаешь, ты бы рассмеялся? А вообще, пока ты тут ломаешь жалкую комедию, к Марине подкатывают другие. А она ждёт от тебя, дебила, качественных подкатов. Быстра написал ей, сукач, ссылка на её страницу прилагается ниже.
  - Как ты её раздобыл и откуда ты знаешь, что к ней кто-то подкатывает? - написал Пабло в ответ.
  - Не страдай херней, я про многих твоих знакомых знаю почти всё. А к Марине прямо сейчас ломятся твой босс и неудачник Эд. И даже у этих двух задрот хватает смелости писать ей. А ты, дешёвое чмо, сидишь здесь и пускаешь сопли пузырями и ситуацию на самотёк.
   Пабло не стал спорить и быстро перешёл по ссылке. Это действительно была она. Шар в груди стал разрастаться и разгонять тепло по телу вёдрами. Ковров написал привет, за приветом последовали и другие вагоны-сообщения, как-то: "как дела", "что делаешь", "как настроение", "какие планы на вечер". Вагоны ответных кокетных сообщений Марины, прикреплённых к локомотиву первого смайлика, были радужными, позитивными и располагающими.
   И вот молодые люди сидели в неплохом кафе за коктейльчиком.
  - Ты, по сути, тоже молодой человек, - сказал Пабло Марине, сидящей напротив него у столика, что рядом с окном, за которым вниз падал выдающийся вид.
  - Неужели?
  - Да. Ведь ты человек. И ты молода. И крайне хороша собой.
  - Вот умеешь ты выйти на комплимент через тернии, - улыбалась она, держа при этом трубочку между пухленьких губ.
   Они смотрели на город, застывший в ожидании развития их отношений, где каждая улочка прислушивалась и улыбалась остротам Пабло старостью и морщинистостью мостовой. Фонтаны стихали, фонари приглушали свет, чтобы не сильно гудеть электричеством и создать уютную атмосферу, деревья распушали ветки, подёргиваясь, сбрасывая надоевшую листву, а листья, падая, кружились в хороводах, поднимаемых и гонимых ветром, только и ждущим, чтобы дать Пабло шанс обнять замёрзшую Марину, когда они покинут кафе.
   Молодые люди наблюдали, как какой-то съехавший с катушек парень ездил на роликах по проезжей части, только чудом уворачиваясь от автомобилей, которые сигналили и проклинали его.
  - Посмотри на него. Какое наплевательское отношение к жизни, - сказала Марина.
  - Или наоборот, он что-то понял или знает.
  - Что, например?
  - Например, он сходил к гадалке, которая сказала ему, что он умрёт в сто лет от удара шаровой молнией.
  - И поэтому он теперь ничего не боится?
  - Да. А мы не знаем и опасаемся. Боимся быть непонятыми, боимся рисковать, боимся падать, боимся знать.
   Один водитель, тем временем, остановился, спокойно вышел из машины, изловил парня на роликах, и начал его бить. Страстно и со вкусом, как всегда бьют в России, смакуя каждый удар.
  - Наверно, гадалка не предупредила его об этом, - сказала, смеясь, Марина.
  - Или этот мужик и есть та гадалка, - подхватил Пабло.
   Они смеялись молодо и забористо.
  - Вообще, - сказал Пабло, подняв руку и сделав жест официанту, - люди стали тупее. Их нужно обо всем предупреждать. Если видят оголённые провода, то нужно повесить табличку "опасно", иначе они не узнают, что их токнуло ёбом, даже когда прикоснуться. Будут думать, что так и должно быть. Чайник чая с облепихой.
   Официант кивнул и ушёл в джунгли кухни.
  - Токнуло ёбом... - Марина задумалась на секунду об инженерной игре слов и засмеялась, откинувшись на мягкую спинку дивана, осознав смысл. - Ты как скажешь!
  - Прочитал где-то на форуме эту глупость. А глупости, как ты знаешь, запоминаются лучше всего. Бывает, услышишь совершенно ужасающую песню и запомнишь её мерзкий припев и ходишь, напеваешь втихаря, даже наслаждаясь этой шелухой. Наш мозг может наслаждаться любой гадостью, поэтому мы и забиваем ушедшую чистоту души гигабайтами грязи из Интернета и телевизора.
  - Мрачновато. Я пою только те песни, которые люблю... А та песня, под которую мы танцевали на улице? Вообще это было очень трогательно и кульно, я раньше никогда не танцевала на улице.
  - Эта песня о моих родителях и для них. Ну, и, мне бы хотелось, чтобы для нас с тобой. Эти слова как раз подходили для того времени. Когда всё было хорошо. "Золотом листопад осыпает всю страну..." - грустно напел Пабло. Знаешь, многие песни в нашей жизни появляются очень вовремя.
  - Вот это точно.
  - Бог толковый диджей.
   Марина улыбалась.
  - И ты тогда был счастлив?
  - Конечно. Счастье детей пропорционально счастью их родителей. Когда взрослеешь, то акцент смешается на того человека, которому ты сможешь спеть эту песню: "Любимая моя..."
  - Как это мило. Какой ты утончённый. Раньше я думала, что ты другой.
  - Ну, само собой. Гора Фудзи и доска Маргарита тебе всё рассказали про меня, как есть, - ухмыльнулся Пабло.
  - Они хотят сделать лучше для меня, оградить, защитить, - Марина неискренне и наигранно улыбнулась.
  - Они хотят сделать из тебя третью феминистку, чтобы ты была одна и озлоблена на мужской пол, чтобы разделить с тобой горькую пилюлю жизни без любви.
  - Ты неподражаем. Тебе бы очерки писать какие-нибудь.
  - Так я уже во всю, - врал Пабло.
  - И какой твой псевдоним?
  - Рокди Алула, - сказал глупость Пабло и тут же захохотал, не в силах сдержаться.
  - Почему так? Я думала ты... - Марина открыла сообщения от Пабло в соцсети. - Пабло Энфиджеральд?
  - В миру да. Но когда я поэт - я Рокди Алула.
  - У тебя много имён, ты не боишься потеряться в них? Потерять себя настоящего?
  - Может, я подсознательно этого и хочу. В Жоре Коврове я оставлю все пороки и слабости, а Пабло Энфиджеральд, исполин человечности, вберёт всё самое лучшее. А Рокди Алула напишет об этом.
  - Так вот о чём твои произведения, - сказала, придвинувшись поближе к столу и подвесив в воздухе интригу, Марина.
  - Нет, они о тебе, - подмигнул Пабло. - У меня есть одна героиня, которую я рисовал буквами с тебя. Ты идеально подходишь быть главной героиней романа о любви, верности, дружбе и приключениях, ведь ты - вино редкого купажа.
  - О, господи, что такое ты говоришь, - Марина, положила ладонь на лоб и закатила глаза, довольно смеясь.
   Бз-бз. "Вино редкого купажа? Да ты гусар и белый офицер, господин Энфи :DDD".
  - Ладно, чай выпит, пойдём, прогуляемся, - предложил Пабло, сняв тощее пальто с вешалки, и изготовившись деликатно накинуть темно-зелёную парку на плечи Марины, которая уже начала вставать с диванчика.
  - Идём, потанцуем ещё раз.
   Но сегодня музыка не звучала на улицах, лишь тишина ночи звенела, а звезды падали с неба, оставляя за собой горящие хвосты.
  - Загадывай желание - только что упала звезда, - сказал Пабло, глядя на небо.
  - Мой папа говорил, что звезды не падают, это всё выдумки. Звезды могут только гореть, светить и греть, но они не умеют падать.
  - Ну да. А наше солнце само загорает в свете других звёзд.
  - А про желания папа говорил, что не нужно загадывать и ждать. Нужно ставить цели и добиваться их исполнения.
  - Твой папа прагматик. Он, часом, не из силовых структур?
  - Очень может быть, - подмигнула Марина, спрятав красивые руки в бездонных карманах парки.
   "Мне конец", - подумал Пабло, в деталях представив знакомство с папой Марины, сказав отставному генералу при встрече: "Идущий на смерть, приветствует тебя!", а после военный заставил бы его подтягиваться, отжиматься и бегать кросс - всё то, чего больше, чем крови, боялся Пабло. "А может, Морфиус как раз её батя?"
  - А мама?
  - Мама учитель русского языка. Она всегда говорила, у нас все любят гордиться сложностью языка, но никто не умеет на нём говорить. И меня к этому всегда приучала. Но ты сам уже заметил, что из этого получилось. Думаю, это мой протест.
  - Вполне может быть.
  - А чем занимаются твои родители? - спросила Марина, подняв шарф повыше, чтобы ветер, который уже давно дул только на неё, давая Пабло шанс на аккуратное согревающее объятие, отступил или хотя бы ослабил натиск.
  - Они волшебники. Занимаются истинной настоящей магией. Притом потомственной.
  - Ну-у-у, серьёзно. Я думала, что мы из семей маглов, - хихикнула она.
  - Всё серьёзно. Как можно прожить на нищенскую зарплату и пенсию в самой богатой стране, ещё и помогая детям? Разве это не волшебство?
  - Грустно всё это.
  - В вашей семье всё иначе?
  - Папа всегда хорошо зарабатывал, мама никогда не жаловалась на это.
  - А у нас папа работал на трёх работах, и его часто не было дома. Когда он приходил, то просто падал на кровать. А при таком графике, сама знаешь, случайно прогуливавшийся мимо нашего дома алкоголь зашёл проверить, всё ли в порядке... Корабль семейного счастья быстрее всего тонет именно в алкогольных морях. Или разбивается о сокрытые в водах айсберги измен. Поэтому лихие паруса мечты о счастье, детях, квартирах и поездках по стране и миру быстро рвутся на простыни бытовухи, где много работы, стресса и кухонной ругани. Ладно, давай о другом поговорим, я грузиться начну.
  - Я только хотела это предложить. Хотя я считаю, ты хорошо говоришь. Не то, о чём, а то, как. А кто хорошо говорит, тот хорошо думает. Значит, ты можешь очень хорошо писать.
  - Могу, но...
  - Но...? - улыбалась Марина.
  - Я думал, моего увесистого "но" хватит для ответа. Я ничего не могу к нему прикрепить, кроме лени.
  - Мы все всегда прикрепляем только её одну ко всем нашим желаниям и мечтам. Лень - это кандалы всех начинаний.
  - Да тебе самой впору сесть за перо, - подмигнул Пабло, не к месту вспомнив выражения гоповатых ребят с района.
   Они сели на одинокую лавочку, видевшую много-много молодых и горячих пятых точек, так же плюхнувшихся рядом. Сначала поодаль. Потом тощая беспонтовая точка постепенно приближалась к более милой и округлой. Потом они сидели рядом, бок о бок, точка о точку.
   Рука Пабло была на плече Марины. Колени сжаты, губы разомкнуты. Бз-бз. "Быстро целуй её, лапоть рваный!" Пабло быстро прочёл, поставил на беззвучный и убрал "меч современности" в ножны кармана. А поцеловать боялся. Боялся всем существом, боялся губами, руками, сердцем, каждым мускулом. Ведь пока не полез целовать, ничего не потеряно. А если она уберёт губы? А если всё "это лишь дружеское общение", а он "всё не так понял"? Что, если? Что?
   И пока Пабло натужно спорил своей смелой частью с частью боязливой, Марина начала плакать. Слёзы сыпались из её красивых глаз, точно звезды с ночного неба. А Пабло совсем не знал, что и думать.
  - Я что-то не так сделал? - в ужасе спросил он.
  - Нет, всё хорошо, извини, просто... - сказала Марина, смахивая слёзы шарфом.
  - Просто... что?
  - Прочти это, - Марина кивнула в сторону рекламного щита, на котором крестом света сходилось четыре больших лампы.
   "Я так хотел жить. Я мечтал. Я мог бы стать космонавтом. Или музыкантом. Или учёным. Или путешественником. Или врачом. Даже президентом. Или обычным человеком, ходящим на работу и смотрящим по вечерам телевизор. Я хотел бы увидеть мир. Я хотел бы смеяться и плакать, грустить и веселится. У меня были бы друзья, и мы не спали бы по ночам, слушая ветер, костёр и море. У меня была бы семья и дети, я бы очень любил их. Я бы построил дом и посадил дерево. И обязательно показал тебе всё это, Мама. Но ты сделала аборт. Зачем? Я ведь так хотел жить".
  - Господи боже, блядь, ну что за рекламы пошли... - сказал Пабло, радуюсь в душе, что не он причина марининых слез, но, всё же, подумав: "Сраные противники абортов, ну вот на кой хер вешать это дерьмо здесь и поганить людям вечера? Мудаки тупые. Мы хотим делать детей, а вы только отговариваете".
  - Во-во, - хныкала Марина, будто подтвердив его мысль.
  - Пойдём отсюда.
  - Пошли.
   Реклама всегда всё портит. Футбольный матч, песню на радио, просмотр фильма, вечер с девушкой. Молодые люди, которые должны были целоваться, шли в сторону центра не целованными. И момент был упущен.
   Поднимаясь домой, Пабло прочёл много непрочитанных сообщений, суть которых, если опустить многочисленные оскорбления (хотя местами и оригинальные, вроде "жопа с бровями Брежнева"), сводилась к упущенной возможности. "Да, в этот раз Морфиус прав, нужно быть решимее, меньше сомневаться и просто делать, что надо", - сказал Пабло перед зеркалом.
   Бз-бз.
  - Ты вонючая заготовка. Такое ощущение, что тебе не нужна баба. Может, лучше тебе остаться в Интернете навсегда? Выпустишь электронную книгу "Как я изменил мир репостами в соцсетях. Моя борьба".
   Утром Пабло шёл к Марининому столу с армейской выправкой. С командирским стремлением и волей. Неприятель уже осаждал крепость её рабочего места. Подлый и коварный враг вёл нечестную игру, нагло используя преимущества.
  - Ковров, ты наломаешь дров, если не дашь мне сегодня адрес курсов, - сказал начальник, стоящий возле Марины, а его рука лежала на спинке стула, совсем близко к её плечу. Просто до крайности близко. Пабло всё видел.
  - Я всё узнал, адрес вышлю вам на почту. А сейчас мне нужна Тильтигина.
  - Не сейчас, Ковров, у меня вопросы к Марине. Погуляй и будешь здоров. Ты ведь лёгок на помине.
  - Нет, - отрезал Пабло, и всё вокруг снова стихло. - Сейчас или наша сделка будет аннулирована. Даже несмотря на то, что вы освоили перекрёстную рифму.
   Мышь, затягивавшая петлю на шее в кабинете-норке (отчаянно напоминавшем кабинет начальника), медлила, прислушавшись. Кроткий дождь за окном перестал, капли зависли в воздухе. Принтеры, пищащие в ломке-депрессии отсутствия бумаги, замолкли. Кулеры не булькали в вечной икоте. Лампы не гудели от бесперекурного режима работы.
  - Ковров, ты нарываешься, а там, гляди, и с работой распрощаешься.
  - Это не страшно. Жизнь на этом не остановится. Марина нужна мне. И не только потому, что мы владеем информацией о грядущих прокурорской и налоговой проверках. Если информация подтвердится, лучше узнать об этом заранее, не так ли, босс?
  - Всё так, не иначе никак, какова ситуация? И откуда информация? - распрямился начальник.
  - Из оперативных источников, близких к теме. Я не буду раскрывать перед вами своих карт. И тем более ходить по козырям, - Пабло деликатно подал Марине руку, чтобы помочь встать. Мелочь, но ей было приятно. Румянец выдал это.
  - Что ж, раз невтерпёж, веди куда надо, - начальник задумался на секунду. - Курица-помада.
  - Говоришь на меня - переводишь на себя, - так же по-детски ответил Пабло.
   Ковров удалялся с Мариной к лестнице, скрипя крахмалом его рубашки и её блузы, дополняя композицию стуком каблуков - его лаковые туфли звучали низко и важно, Маринины на шпильках - высоко и легко.
  - Кто родился в жопе негра - отзовись! - крикнул им вслед начальник.
  - А кто не отозвался, тот в жопе негра и остался! - их детский дворовый, бесконечный, как и сама вселенная, спор витиевато продолжился.
  - Первое слово дороже второго! - кричал начальник.
  - Маразм крепчал, деревья гнулись, - сказал Пабло уже по-взрослому, а дверь на лестничный марш тихо захлопнулась за молодыми людьми.
   Они спустились на этаж ниже и по-настоящему, а не как всякий раз сочинял Пабло, направлялись в бухгалтерию.
  - Что нам тут нужно?
  - Сделать левые справки, что у нас на счетах есть деньги. Для поездки в Рим это нужно.
  - Так мы едем в Рим?
  - Да.
  - Хорошо, Рим - это хищно, - сказала Марина. Эта игра ей нравилась.
   На двери бухгалтерии висел белый лист бумаги с надписью: "Денег нет. Для тебя".
  - Господь всемогущий. Прочти это. До меня только сейчас дошло. Ведь это формула России. Всеобъемлющая и беспощадная. В ней заключена вся наша многовековая история, в ней и дворцовые перевороты, и разбитые судьбы простых людей. В ней всё. Ладно, вперёд, - тут-тук.
   Пабло нагло врал главному бухгалтеру, что сам начальник приказал перевести на время на его и Маринин счета по сто тысяч и сделать соответствующие справки о доходах, и лишь после перевести всё обратно.
   Бухгалтер задумалась на секунду, поправила гульку волос на затылке и тут же дотронулась до кончика носа. "Так, трогает затылок и нос, это двойная ложь. Стоп, она же ещё ничего не сказала. Странно. Значит, врёт мне в своих мыслях. А если два сигнала о лжи, то, скорее всего, это будет правда. Ложь, помноженная на ложь, есть истина", - думал Пабло.
   Бухгалтер, посомневавшись, сказала, что всё будет, только ей нужно подтверждение от начальника. Пабло пообещал, что начальник сделает всё, что в его силах и даже больше.
  - Пойдём на верхний этаж, туда, где восседает наше начальство.
  - Пойдём, но что там интересного? Или ты ещё к кому-то собираешься зайти?
  - Нет, покажу тебе вид из окна.
  - Океюшки.
   Они шли по верхнему этажу. По красной мягкой дорожке. Они были близки к богу и директорам как никогда.
  - Оглянись вокруг. Все эти кабинеты просто гробы для мечты, а гордые таблички с должностями лишь надписи на надгробиях.
  - Ты так интересно смотришь на вещи. Вондерфульно.
  - Вондерфульно? Звучит как по-немецки "вундерваффе" - вундервафля, чудо-оружие.
  - Не, я имела в виду, что ты чудесно видишь мир.
  - Я вижу, как есть. Мы хороним себя в офисах в двадцать лет. Просто мы лежим здесь, как в морге, до выхода на пенсию. А уже потом нас перекладывают в деревянные ящики.
  - Какой выход?
  - Путешествия и любовь. Путешествия в любовь.
   В конце директорского этажа имелся живой уголок-закуток - диковинные растения, водопадик, звуки природы, дорогие ковры. Большие, всегда чистые окна. Шикарный вид.
   Подходя, молодые люди услышали знакомые голоса - это Эд и Бомбоуёбище сплетничали в "райском" саду. Дешёвые пародии на Адама и Еву. Этих-то точно следовало изгнать. Пабло взял Марину под руку, остановив её, и приложил палец к губам.
  - Давай приколемся, - шептал он. Марина кивнула.
  - Да она как потаскуха последняя одевается и ведёт себя, - как можно тише рычала нутром Инесс. Но получалось всё равно громко.
  - А он, дурик наш, строит из себя мачо. Ты бы видела, как он хер в туалете достаёт, - перебирал сальными губами Эд, страшно потея всякий раз, когда сплетничал.
  - Как??
  - Он достаёт хер, точно меч из ножен вытаскивает!
  - Да ты че... А у самого, небось, крохотный. Видел его в душе?
  - Пока нет, но обязательно нужно увидеть.
  - А я эту подорву всё хочу разглядеть. Сто процентов в лифчик вату пихает!
   Пабло с Мариной переглянусь, улыбаясь. Нападки завистников только умиляли их. Бз-бз. Пабло прочёл: "Скажи этой жирной портовой шлюхе и сальному чепушиле... А, впрочем, сам придумай". "Значит, Морфиус это не Эд, круг сужается".
  - Пойдём, - шептал Пабло, тут ж перейдя на обычный голос. - И я ему такой говорю: "Базарь проще, вафля дырявая", а он такой... О! Эдик? И вы здесь?
   Эд ссутулился пуще прежнего. Стал попросту горбат. Бомбоуёбище гулко рыгнула с закрытым ртом - обычная реакция на Пабло. Толстые синхронно потели, краснели и багровели, словно их поймали за извращением.
  - Инесс, привет, что с тобой? Тебе плохо? - светилась улыбкой Марина.
  - Всё... Хорошо... - с трудом выдавливала из себя слова Бомбоуёбище, будто из чрева параллельно выходили слизни и прочие гады.
  - Нам пора, - сказал горбатый красный Эд. Пот шёл с него ручьями. Он даже поскользнулся на нём, уходя.
  - Помоги даме преодолеть тобой созданное море, - сказал джентльмен Пабло.
   Эд сделал шаг назад, взяв под руку Инесс.
  - На свадьбу позовите! - смеялся им вслед Ковров.
  - И меня! - хихикала Марина.
  - Детишек вам желаем побольше! В смысле количества, а не качества! - хохотал Ковров. Хохотала и Марина.
  - Ну что за мелочные люди... - негодуя и качая головой, сказала Тильтигина, досмеявши шутку.
  - Да вообще караул. Хотя к бегемотикам нужно относиться снисходительно.
  - Хи. Бегемотики.
   Они встали у большого окна. Город бесшумно жил за толстым стеклом, точно большой организм. Интересная мысль, подумал Пабло.
  - Теперь мы сами за стеклами большого аквариума, - вспомнила слова Пабло о торговом центре Марина.
  - Точно. Бьёмся о них и не можем выйти... Посмотри. Город - это большой организм. Дороги - это разнонаправленные вены и артерии, машины и грузовики - это эритроциты, везущие грузы-кислород к клеткам - к офисам и организациям. Дома - это кости, скелет. Министерства - это разные органы. А мозг, судя по всему, в Кремле. Хотя...
  - А где же сердце?
  - Сердце - это люди. Это мы с тобой.
  - Как это красиво.
  - То ли будет в Риме. В Италии. Мы покорим её, будем как Спартак и Крикс.
  - Я не знаю, кто это, но имена звучат хорошо. Герои древности?
  - Это бывшие рабы-гладиаторы, восставшие против системы, против империи. Так и мы восстанем путешествиями против офисного рабства.
  - Вау. Эусомно.
   Бз-бз. Пабло знал - это Морфиус. Он чувствовал и точно знал, что прочтёт там. "Да господи боже ж мой, блядь, просто поцелуй её, не нужно этих тупорылых пафосных речей, жизнь проще. ПРОЩЕ, ДЕБИЛ!!!"
   Конечно, проще. Но ещё утро. Утро - это время только для семейных поцелуев. Но не для страстных, горячих и влюблённых. "Свожу её в кино", - думал Пабло.
  - Тебе опять по поводу ставок пишут? - привычно удивилась выражению лица Пабло Марина.
  - Ну да, кажется, я выиграл кучу денег. Пойдём вечером в кино? А потом в бар, я проставляюсь, - улыбался Пабло.
  - Го. То есть пошли, - Марина словно почувствовала, что иностранизированный упрощённый язык скучен для Пабло.
  - Отлично. Даже чудесно.
   Молодые люди, качественно просочковавшие час рабочего времени, вернулись в отдел. Прошли мимо вечно усталой коллеги, сказавшей в трубку кому-то: "Нет, ваше ключевое слово не "гонобобель".
  - Ковров! - начальник тут же возник за спиной Пабло, высморкавшись в платок, точно сыграв на трубе, - Вот документы-шмарументы, вези их вот по этому адресу-шмадресу, - когда начальник спешил, то придумывал глупые рифмы. Но, всё же, рифмы. - Водитель-вредитель Федотыч ждет внизу. В серебряном "тазу".
   Пабло вёз увесистую кипу документов. Водитель Федотыч рассказывал что-то всё время, но Пабло не слушал - он рассматривал в пабликах о путешествиях идеи для фотоснимков. И в каждой позирующей парочке он видел себя с Мариной. "Мы тоже будем как два прекрасных лебедя".
  - Наши политики - люди с просроченным сроком годности, у власти давно, но изменений, как таковых, нет. Только новые схемы откатов придумали, - рассуждал Федотыч.
   Сознание Пабло покачнулось, но, всё же, осталось в мечтах о прекрасном. Поездка продолжилась. Светофоры, шансон, менты, ямы и Камазы, поглаживающие лёгкие ароматным густым дымом.
  - ... А я ей говорю, как это так, семь тысяч? - очень натурально выпалил Федотыч потрескавшимся голосом.
   Пабло посмотрел на него с негодованием за это - всё-таки вырвал его из грёз.
  - Разве это та пенсия, которую я заработал? А она мне, курва эта, говорит: "Если бы ты сказал, что ты бомж, было бы восемь". Я говорю, что раз архив "потеряли", давайте по трудовой всё восстановим, как мой друг в Ростове. А она, сука эта, шипит: "Умный самый? Олимпиаду смотрел по телевизору? Откуда деньги на неё, ещё не догадался? Сказано тебе "ПОТЕРЯЛИ".
  - А ты че? - безучастно ответил Пабло, не отрывая глаз от смартфона.
  - А я другу в Ростов звоню, говорю, мол, дай номер той бабы, что архивы по трудовой восстанавливает. А он говорит, дескать, она на нарах уже давно и надолго за эти восстановления.
  - А ты че? - повторял вопрос, не требующий концентрации внимания, Пабло.
  - А я че... Работать пошёл к вам на старость лет.
  - А. Ну а с нормальной пенсией сидел бы дома и не знал, каково работать в такой классной компании, как у нас. Всё познаётся в сравнении, - сказал Пабло, совершенно не задумываясь о смысле.
  - Всё познаётся в старении, - грустно ответил Федотыч, и где-то скрипки заиграли малыми терциями.
   Пабло отнёс документы, встретившись с копией своего начальника - только без бородки, на груди его висел большой крест, прямо поверх рубахи. Ковров размышлял, куда отправить босса, чтобы тот дал отпуск. "Отправлю его к Ярику, в эту странную церковь, как раз сгодится".
  - Алло, Ярослав, привет, как сам?
  - Неплохо, неплохо. Давно тебя не слышал, - ответил по телефону Ярик.
  - Слушай, Яр, у меня тут знакомый один интересуется вашей религией, сможешь его встретить и рассказать, что к чему? Только он не совсем обычный малый, у него в голове бедлам, понимаешь? Нужно всё так обыграть, что это не церковь у вас, а типа курсы личностные. Он боится религии, но хочет её. Боится признаться, понимаешь?
  - Яснее ясного. Пусть приходит, дашь ему мой номер, я встречу его и всех предупрежу.
  - Лады, ну пока.
  - Давай. Сам заходи.
  - Не-е-е-е-е.
  - Как знаешь.
   Пабло стоял перед начальником, протянув ему украдкой свёрнутую бумагу с адресом церкви и телефоном Ярика.
  - Всё улажено, вас ожидают.
  - Отлично-столично.
  - И?
  - А что тебя нужно-наружно?
  - Отпуск мне и Тильтигиной. И дешёвый, но породистый тур в Италию, в Рим. Всё, как условились.
  - Ну, с этим пока сложно, но, всё же, возможно.
  - Я могу позвонить по этому телефону, и вас туда никогда не пустят. Я думал, у нас уговор. Ты мужик? - давил на больное Пабло.
  - Ковров ты не забы...
  - Я мужик, а ты? - перебил Пабло. - Мужик сказал - мужик сделал.
   Трепещущие навострённые офисные ушки боялись даже слушать этот разговор. Ушки боялись быть уволенными за то лишь, что что-то слышали. Поэтому со всех сторон послышалось ёрзание в поисках наушников. Но Марина всё слышала. Она не боялась больше. Она под защитой.
  - Мужик... - выдавил из себя начальник, чувствующий себя подчинённым, которого заставили оправдываться.
  - Я жду ответ, - Пабло вышел, чувствую себя мега-лидером-начальником-паяльником.
   Молодая луна белела на небе, точно капля застывшей извести на стекле. Небо накатывало медленными облачными волнами. Было хорошо. Марина шла рядом с Ковровым после работы. Держала его под руку. Он ощущал себя царём.
  - В полдесятого? - спросила она, садясь в маршрутку.
  - В полдесятого, - тёплым голосом сказал Пабло.
   В кино всё было как всегда. Долгая касса, попкорн, проходящие всегда не с той стороны к своим местам люди бились коленками о колени сидящих, много рекламы в начале, заляпанные очки 3-D, какая-то кучка пьяных и гоготащих малолеток, которым все делают замечания, и, наконец, кино. Конечно, зарубежное, потому что "наше кино - одно чернушное гамно с сортирно-водочным юмором-клизмой". А западные фильмы рубили правду-матку, всё, как есть. Да.
   Но Пабло думал о другом. Он собирался с духом, чтобы положить руку на плечо Марины. Собирался долго. Бз-бз. "Если ты не обнимешь её и не поцелуешь, тебе пиздец. Я выезжаю с бригадой. У нас биты и прутья арматуры. У тебя есть десять минут на ответ. И не пытайся лгать мне, я всё знаю. Всё".
   В кино вас всегда только двое - ты и твоя девушка. А девушка хочет, чтобы её обняли. Пабло собрал всю волю в кулак, став воплощением волюнтаризма, и положил руку на плечо прекрасной девушки, сидящей справа. Марина, как бы, не заметила, но, всё же, аккуратно поёрзала стройной попкой на кресле, чтобы рука Пабло лучше улеглась на её хрупких плечах. Она еле заметно запрокинула голову. "Неужели это намёк на поцелуй?" - думал Пабло.
   Бз-бз. "Пять минут. Мы будем убивать тебя медленно и полностью прямо в зале кино. Прямо при ней, дичь".
   Пабло дособирал остатки воли, крохи характера, рассыпанные на полу души в те самые времена, когда ковался характер, собрал все стружки, высеченные рубанком судьбы на его внутреннем древе (Пабло становление личности представлялось именно так), сжал всё это в кулаке изо всех сил и неспешно потянулся к Марине. Каждый миллиметр между ними был пропастью. Воздух стал тяжёлым и непреодолимо густым. Но Пабло двигался вперёд, к мечте. Он обнял Марину покрепче и начал скользить губами к её сочным аппетитным стройным губкам. От её ушка к щеке, от щеки к губам. Но её палец, внезапно аккуратно приставленный к губам Пабло, остановил процесс.
  - Не здесь, дети смотрят, - сказала она игриво. Пабло взглянул на широкий экран - с него и впрямь с недоумением смотрели какие-то дети, персонажи фильма, сюжет которого он даже не пытался понять.
  - Да, точно, не будем портить им психику, - убрав палец от губ, сказал довольный Пабло, ведь он услышал "не здесь", а значит, где-то существует и "здесь", и это место непременно следует отыскать как можно быстрее.
  - Да и очки мешают, - Марина приспустила очки на кончик носа и подмигнула Пабло так, что шар в груди Пабло разросся до размеров всего тела, а кое-где даже превысил его.
   Бз-бз. "Ладно, говно, получаешь отсрочку до полуночи. Но помни - бригада уже в фургоне, а я сижу за рулём".
  - Ты должна была уронить бумаги, и мы бы познакомились, - выходя из зала, сказал Пабло. - Вечно у них проблемы с координацией и периферийным зрением.
  - Но и ты не Ванька-дурачок. Любят они главными героями всяких неудачников делать. Вот только в жизни так не бывает, - сказала Марина, отдав очки девушке-работнику, зевавшей с закрытым ртом.
  - Редко, но бывает. Билл Гейтс, я читал, был лютым ботаником, а стал видным научным умом и толковым коммерсом.
   Бз-бз. "А ты был лютейшим красавеллой, а стал лютым мудилой. Не пори херню, напросись к ней в гости".
  - Я бы хотел проводить тебя до подъезда, - сказал Пабло, когда они вышли из киноцентра. - Как в юношеские непорочные времена.
  - До подъезда можно, но атхоум не пущу, у меня маман в гостях, - сказала Марина, закурив и выпустив из лёгких пар и дым - на улице похолодало.
  - А я бы хотел познакомиться с твоей мамой. Здесь, по идее, уместна шутка, что твои родители космонавты, раз вырастили такую звёздочку. Хотя это не шутка.
  - Уместно и так, и эдак, - Марина улыбалась. - А ты тоже звёздочка?
  - Нет. Я вырос на улице Гагарина, но там, кроме меня, одни мудаки и ни одного космонавта. И тем более там нет звёзд.
   Молодые люди ждали такси. Пабло салютовал в душе, ведь он практически одной ногой в жилище прекрасной Марины. Он стоял позади неё, её голова упиралась ему в подбородок. Её духи одурманивали. Бз-бз. В этот раз и Марина почувствовала вибрацию смартфона. Пабло прочёл: "Тебя не её жилище волновать должно, а ложе любви в её комнате. Вот куда нужно стремиться. Можешь выложить путь к нему лепестками роз, можешь вымостить булыжником обещаний "и в болезни, и в здравии", можешь скользить к нему по алкогольным рекам и "как я здесь оказался" утром. Но ты должен туда попасть, понял, мразь?"
  - Я скоро ревновать начну к твоим букмекерам, - сказала Марина.
  - Ревность, с позволения сказать, в твоём исполнении будет мила моему сердцу, - сказал довольный Ковров, ведь там, где есть ревность, есть другие, противоположные чувства. Значит, путь к ложу любви реален. Реален, Морфиус.
   Машина тормознула возле дома Марины, распугав фарами пьяных малолеток, точно ворующих крошки со стола тараканов. Обычный спящий дом в спальном микрорайоне. Тысячи людей во всю месили подушки, кутались в одеяла и видели черно-белые дождливые сны. Но в разных домах горели и одинокие окна - это светилась молодая и чистая любовь. Пабло мечтал так же озарить дом Марины. И свой тоже. Озарить взаимной любовью, ведь только взаимная любовь освещает путь в неизведанное. И горящий барбос Звонок.
   Дверь. Пискнувший домофон. Лампа зажглась от датчика. Технологии. Лифт. Нужный этаж. Покурим на общем балконе, волнуясь. Луна. Ветер. Пепельница. Ночь. Ветер в ночи. Луна в пепельнице.
  - Ладно, спасибо за вечер, - сказала Марина, очень медленно ступая к своей двери, обойдя шкаф и неудачно припаркованный велосипед. Пабло шёл следом, думая, что вот сейчас нужно одёрнуть её за руку и впиться губами в её губы. По-взрослому. По-французски.
   Рука Пабло потянулась к плечу Марины. Но дверь в её квартиру внезапно и коварно отворилась. Мама стояла в проёме в ночной рубашке. "Это конец", - подумал Пабло.
  - Марина, ну сколько можно издеваться, мне спать нужно, ты совсем не думаешь о моем здоровье, - жаловалась мама словами, запатентованными ещё самой первой мамой в мире. В темноте она не заметила Пабло.
  - Иду, иду, мамуля, - утешительно сказала Марина и тут же повернулась к Пабло и шепнула: "Пока".
  - Пока, - шепнул он безнадёжно.
   Ковров вышел из подъезда. Глаза в страхе искали фургон. Только пара спящих "Газелей" подходили. Но движения в них видно не было. Пабло крался темными переулками, совсем не выходя на свет. Он перевёл смартфон с беззвучного. Там было лишь одно сообщение: "Тебе край, чмо". Пабло затрясся от страха и холода - мир ополчился на него за нерешительность.
   Тинь-тилинь. Пабло аж подскочил вверх и вскрикнул, точно кот, увидевший рядом дёрнувшийся пакет. У страха глаза велики. И они всё видят.
  - Извини, что так, мама у меня внезапная ;), - писала Марина.
   Фух, подумал Пабло и вытер пот со лба.
  - Да ничего, всё нормально), - писал Ковров, хотя ничего нормального он не чувствовал. И эта закрытая скобочка, отождествлявшая улыбку, тоже врала - Пабло совсем не улыбался. Он жался к стенам, боясь света, будто стал вампиром. Там, где свет - там однозначно стоит фургон с бригадой беспредельщиков. "Как же я так вляпался, что сделал не так, и кто этот Морфиус? Может, заявление написать об угрозах?" - думал Пабло, боясь даже собственной тени, которая угрожающе разрослась на всю стену, когда он единственный раз вышел на свет. Ковров тут же ощетинился, прищурил глаза и, опалённый, скрылся вновь во тьму.
   Пабло добрался до дома, но боялся войти в подъезд. Они точно ждут его здесь. В подъезде никого не оказалось, хотя Пабло и поднимался полчаса, переминаясь с ноги на ногу на каждой ступени, точно вусмерть пьяный алкаш. Если не в подъезде, то точно в квартире, думал Пабло. Набрав максимум воздуха в лёгкие, чтобы кричать: "Караул! Грабят! Убивают! Полиция! Хулиганы! Нет поборам за капремонт!", Пабло вставил ключ в замочную скважину с десятого раза. Тремор одолел его окончательно. Дверь скрипела и отворялась. Выключатель щёлкнул, и свет разбежался по коридору. Скрипки играли диссонирующие рваные созвучия пиано пианиссимо. "Оставить дверь открытой, чтобы в случае чего успеть выбежать? А если они как раз засели в подъезде и только и ждут, чтобы ворваться в квартиру, и убивать меня здесь? Что же делать..."
   Освещая путь единственным оружием - и щитом, и без малого джедайским световым мечом всех современных молодых людей, - смартфоном, Пабло обошёл кухню и комнату с кроватью и компьютером. Никого не было. Бегом закрывать дверь, за которой послышался подозрительный шорох. Хлоп! Штукатурка осыпалась. Бабушка этажом ниже проснулась. Ночь содрогнулась.
   Пабло до трёх ночи подходил к двери и смотрел в глазок, всё боясь увидеть там глушитель пистолета. Из-за жалюзи он просматривал двор - единственный старый фургон стоял на кирпичах с тех самых пор, когда гоповатые школьные приятели Пабло попросили его "постоять на палеве", когда крали колеса. А теперь разыгравшееся воображение Коврова рисовало страшные картины - да, это тот самый фургон, да, он приехал сюда на кирпичах. Пабло сомневался даже в собственной памяти.
   Ти-тилинь. Пабло взвизгнул и подпрыгнул. "Ты мужик?" - спросил Морфиус.
  - Что тебе нужно? - дрожащими руками писал в ответ Ковров.
  - Ответ.
  - Да.
  - Не заметно. У нас был уговор - ты должен был поцеловать её и попасть в её жилище. А что сделал ты?
  - Всё, что мог. Да и какое тебе дело до моей личной жизни, а, упырь? - выпрямился Пабло. Его квартира - его крепость.
  - Ого. Ты, никак, яйца свои нащупал? Мне подъехать?
  - Удавись лучше. Или взорвись, - Пабло сражался со своими страхами изо всех сил.
  - Лучше тебя взорву, чтобы не мучился. Вместе с твоим офисом. Ты типичный лох. Вот определение тебя и твоего поколения. Все ждёте подачки. Повышений, подаренных машин и квартир и, что самое глупое, инициативы от девушек. Жалко тебя. Пусть ты и начал исправляться, этого недостаточно. Если бы не я, тот, кто хочет сделать из тебя мужика, ты бы и дальше сидел в ёбанном Интернете. Вы бы женились на своих страницах в соц сетях, если бы это было возможно. Нарожали бы сами от себя виртуальных детей и внуков и рассказывали бы им о том, как здорово провести жизнь в цифре. В двоичном коде. В нолях и единицах. Проблема лишь в том, что вы все ноли. Ноли. Ты - это ноль. А я пытаюсь сделать из тебя единицу.
  - Ага, умник. Чего добился ты сам?
  - Типичный ответ человека, у которого за плечами пустота вместо крыльев.
  - Оставь меня в покое или я напишу заяву на тебя, я не шучу.
  - Пиши, ссыкливое чмо. Сделай хоть что-нибудь, кроме разговоров. Хочешь - давай один на один?
  - Ага, ты мне недавно бригадой угрожал, а тут вдруг один на один. Нашёл дурака.
  - Опять типичный ответ Интернет-лоха. Есть повод зацепиться за слово и висеть на нём до конца жизни, боясь спуститься. Ладно, мы поступим так. Если завтра ты не замутишь с Мариной, я либо потеряюсь навсегда, либо выловлю тебя и зарежу, как свинью. Я решу это завтра. Спи крепко, рыцарь в цифровых доспехах, твой нулевой поход подходит к концу.
   Пабло спал очень плохо, всё время просыпаясь. Сны были разными. Точнее, кошки убивали его по-разному. То он был мышкой, с которой долго играли, прежде чем разорвать; то он лежал на банкетном столе, как главное блюдо, а коты и кошки, облачённые во фраки и вечерние платья, обсуждали цены на нефть и деловито отрезали от Пабло по ломтику и ммм-восхищались, дегустируя его мясо на канапе под Шато Лафите; то он бежал по крыше небоскрёба в смирительной рубашке от огромных тигров, одетых в бело-врачебные халаты, но споткнувшись, упал вниз - тигры летели следом, налету поедая его и рассказывая глупые врачебные истории.
   Утром Пабло смотрел в зеркало на опухшее лицо и большие тени под глазами и не знал, что делать. Ультиматум был поставлен по-армейски чётко. В глубине души Пабло это нравилось. Но на поверхности души плавали только мелочные страхи, залитые туда из СМИ, фильмов и немного из детства. Чтобы очистить эти воды, нужен труд и воля. А с этим сложно.
   Пабло дымил на курилке, боясь пойти в офис. Но выросший за спиной начальник всё исправил.
  - Ковров, будь здоров. Пошли работать, как пчелы в сотах. Я вчера ходил на твои курсы, там круто, увеличил головы ресурсы, - сиял начальник, на груди которого, сквозь расстёгнутую рубаху виднелся большой деревянный крест - Пабло любопытно рассматривал его. - Это мне вчера выдали в процессе приобщения к братству, водой омывали, по-непонятному говорили. Но я был рад стараться.
  - Это хорошо.
  - А отпуск будет через неделю, и тур в Рим вам двоим, езжайте смело!
  - Спасибо, - сказал Пабло, представляя свои похороны вместо Рима, где плачущая Марина была утешена объятиями как раз коварного дико расхохотавшегося в конце процессии начальника.
   Пабло плелся по коридору к своему стулу-трону. Но сейчас, под натиском угроз, стул стал презренным позорным табуретом. Электрическим стулом казни. А коридор - это эшафот. "Неужели Морфиус - это кто-то из Интернета, кого я послал? Их ведь были сотни. А я наивно думал, что возмездия не будет. С другой стороны, у меня есть ещё целый день, чтобы сойтись с Мариной. Целый день, полный возможностей".
   Пабло решил не тратить время на такие глупости, как работа, а прямиком направился к Марине. Но её не было. "Неужели её взяли в заложники? Что же делать... Из меня пытаются слепить героя боевика. А я жалкий беловоротничковый планктончик".
   Ковров воссел на трон, и открыл миллиард вкладок. Но Интернет больше не выглядел сокровищем. Скорее наоборот. "Дешёвый наркотик, к которому так быстро привыкаешь. Дерьмо, сегодня же откажусь от этого навсег... Вау, этот же квадрокоптер, складываем в гироскутер с двумя камерами гоупро всего за 50 тысяч! Транслирует напрямую в "100-грамм" и в "телескоп"! Ну, ни хера себе! Так, стоп. Нужна информация про заложников и их освобождение. Ищем, как воруют людей и где прячут. Пояс шахида, снайперы, штурм... Так-с..."
   Пока Пабло искал всю ценную информацию об освобождении Марины из плена, просчитывая последствия, один очень большой человек из крохотного кабинета на первом этаже поднял трубку телефона. Голос старого знакомого озадачил его. "Жду", - коротко сказал большой человек, открыв шкаф и достав табельное и бронежилет.
   Пабло жадно изучал информацию об обезвреживании тротиловых бомб, привязанных к заложнику, о процентах выжить, попав в плен к психопату, о стокгольмском синдроме. За спиной возникли крепкие парни в штатском.
  - Ковров Георгий? - сказал большой человек.
  - Да? - Пабло деловито повернулся на стуле. На экране его монитора была открыта статья "С-4 в домашних условиях".
  - Пройдёмте с нами.
  - А вы, пардон, по какому вопросу?
  - Госбезопасность, - сказал один из крепких парней, открыв ксиву прямо перед носом у Пабло. "ФСБ", - прочёл Ковров. - Пройдёмте.
   Пабло встал, и весь офис наблюдал, как его уводили чекисты. Даже Марина - она шла со стаканчиком кофе в руках навстречу Коврову, окружённого со всех сторон кровавой гэбнёй. Марина застыла в оцепенении, а Пабло, подмигнувши ей, был рад - она не в заложниках.
   Коврова везли в немой тишине в фургоне, отобрав "меч". Семнадцать потов сошло с него за время поездки. "Теперь понятно, кто такой Морфиус и откуда он столько знает. Проклятый Интернет!" - посыпал голову пеплом Пабло. Крепкие люди проводили его в один интересный кабинет на подземном этаже неприметного здания.
   Пабло сидел один в полутьме, точно в кино про шпионов, преумножая страхи. "Сейчас зайдет Морфиус, и начнётся убийство".
   Морфиус предстал перед ним средних лет гладко выбритым седым мужчиной с волевым подбородком и благородными скулами. Серый костюм сидел на нём идеально, точно он был рождён в нём. Папка бумаг рухнула на стол упавшим в бездну будущим Пабло.
  - Георгий Александрович, моя фамилия Кравцов, майор ФСБ. По имеющимся данным, вы занимаетесь сбором информации, не имеющей прямого отношения к выполняемым вами обязанностям. Понимаете, о чём я? - немного шепелявил чекист.
  - Не совсем, - ответил задумавшийся на секунду Пабло. "Так это не Морфиус? Это агент Смит?"
  - Сегодня с вашего рабочего компьютера запрашивалась информация, имеющая отношение к экстремизму и терроризму, а на вашем домашнем компьютере имеется литература аналогичной тематики. Можете пояснить?
  - Могу. По-понимаете, - заикался Пабло, - я начинающий писатель всего-навсего. И собираюсь написать роман о шпионе. Типа Джеймса Бонда или Джейсона Борна. Ду-думаю назвать его "Джордж Борнд". Чтобы быть в тренде. Соответственно мне нужна информация о взрывчатке, снайперах и заложниках. Чтобы писать правдоподобно, нужны детали, ведь дьявол кроется именно в них, - сказал Пабло, думая, что всё-таки нужно было заклеивать веб-камеру.
  - Неужели, - сказал не верящий никому майор.
  - Точно так, - ответил осмелевший Пабло. Ведь его не будут убивать. - Или вы хотите сказать, что я похож на террориста?
  - У терроризма нет лица. А что вы скажете по поводу экстремистской литературы на вашем домашнем компьютере?
  - Это вы о трёх томах Довлатова?
  - Не ёрничайте, Георгий Александрович, - по-дзержински улыбался ФСБшник. - Я смотрю у вас на всё особое мнение. С особым мнением раньше попадали в особый отдел.
  - Я, как и всё просветлённое человечество, кроме американцев, качаю с торрентов всё подряд. И порой нахожу всякую дрянь, хотя местами и увлекательную, типа "поваренной книги единороса", но я думаю, по структуре папок на моем компе вы понимаете, что я толком ничего из этого даже не разархивировал.
  - Как по бумажке отвечаете. Хорошо, - Майор отошёл к маленькому столику в тёмном углу, там стоял электрочайник и две чашки. - Кофейку, может, Жора? - перейдя к "доброму копу" сказал Кравцов.
  - Не, я брезгую чужие чашки, - первый раз сказал правду Пабло.
  - А кто такой Морфиус? - сказал, стоя спиной к Коврову, майор, свысока поливая растворимый кофе, точно нелюбимый цветок.
  - Это персонаж из "Матрицы".
  - Смешно, Георгий, очень смешно. А контакт в вашем телефоне?
  - Да так, сосед по планете.
  - Ага, - майор вернулся на стул, развалившись напротив Пабло, мерзко и громко мешая сахар ложечкой. - А поясните последние его сообщения, - Кравцов бросил через стол смартфон Пабло, точно пикового туза для Роял флеша.
   Пабло, сглотнув, открыл приложение и пробежался глазами по непрочитанным им сообщениям от Морфиуса: "Челядь тупая, закрывай быстра палево, НКВДшники идут за тобой!"; "Беги, глупец, они уже здесь! По коридору прямо, потом по строительным лесам на крышу!", "Хотя нет, подожди, щас Марина тебя увидеть среди этих хмырей и потом даст по-любому!"
  - Ну, это же шутка, как в кино один в один, - сказал, наигранно ухмыльнувшись и страшно вспотев, Пабло.
  - А чё ты нервничаешь, Жора? Это из-за шрамов? - майор оттянул ворот рубашки и показал пару длинных шрамов. - Хочешь узнать, откуда они?
  - Я нервный, ведь давно не курил. Мне нужен ни-ко-тин.
  - Так закури.
   Пабло курил, видя сквозь дым довольное лицо ФСБ.
  - Мой папаша был... - начал Кравцов.
   Ти-тилинь.
  - Странно, - удивился майор, - сюда не проходят сигналы.
   Кравцов выхватил смартфон из рук Пабло. Прочёл сообщение, подняв брови, и бросил "меч" обратно Коврову.
  - Ты думаешь это очень смешно? - сурово спросил майор.
   Пабло прочёл вслух сообщение от Морфиуса: "Мусоров отряды голубые, поцелуйте в жопу нас, родные! Ла-ла-ла-ла-ла! :DDD"
  - Эээм... - Ковров потупил взгляд, хотя ему было дико смешно.
  - Дай-ка я перепишу номер этого умника, посмотрим, как он запоёт.
  - Ради бога, - Пабло отдал смартфон обратно. - Номер зарегистрирован на китайского студента. Я проверял.
  - А я просто перепроверю, - сказал майор, с дурацким выражением лица переписав цифры в блокнот. - Вот вам лист и ручка - напишите объяснительную, что и как.
  - Про сто гигабайт порнографии на домашнем компе, я надеюсь, ничего писать не нужно?
  - И про неё напишите. Её мы ещё не пересмотрели, а там, гляди, и детская имеется.
  - Как несмешно шутит мой друг: "Порноактрисы - они как дети, всё подряд в рот тянут", - рассмеялся Пабло.
   Майор внезапно сдетонировал совершенно выдающимся смехом, чётким, амплитудным, характерным.
  - А ты хорош, Ковров, - шепелявил, вытирая слёзы, майор.
  - Интернет и придумали потому, что порно стало слишком много и его негде стало хранить, - продолжал юморить Пабло.
  - Ладно, хватит, - майор за долю секунды принял свой серьёзный первообраз. - Пишите и помните - вы под колпаком.
  - Но околпачен будет враг, - диктовал сам себе Пабло, выводя на листе инициалы.
   Майор по-чекистски ухмыльнулся и покинул кабинет. Следом вошёл один из крепких парней в штатском.
  - Я проведу до дверей, - сказал он ледяным голосом.
  - Да я и сам справлюсь, - сказал Пабло, дописав объяснительную.
   Крепкий шёл, сверля глазами со встроенными оптическим прицелом и прибором ночного видения затылок Пабло.
  - До скорых встреч, малыши, - сказал он, закрыв могучие двери, издавшие странный звук, точно внутри прятался морской котик.
  - Бывай.
   Ковров прогуливал работу ещё битых два часа. Думал даже нанести себе удар и сделать фингал, чтобы всё выглядело ещё более угрожающе. Но передумал. И так сойдёт.
  На офисной курилке его встречали как звезду. Что, как, зачем, почему, за что, что ты сделал, что не сделал, что теперь будет... Вопросы засыпали дорогу Пабло, но он ступал, распинывая их, коротко бросив: "Старая тема всплыла, но я съехал по красоте", - не забыт ещё жаргон школьных забытых приятелей.
   Марина появилась у его рабочего стола так же внезапно, как и чекисты утром.
  - Так ты типа вор в законе? - спросила она, улыбаясь.
  - Я белый воротничок Аль Капоне. Пойдём-ка, покурим-ка. Там как раз все должны разойтись, и я приоткрою завесу криминального мира. Ток дя тя.
  - Что?
  - Только для тебя. Онли ю.
  - Гоу-ка, пойдём-ка.
   Молодые люди прошли к лестнице мимо вечно усталой коллеги, сказавшей в трубку кому-то: "Нет, ваше ключевое слово не "Урбгор".
   Они стояли на опустевшей курилке, дымя осенним небом и выпивая растворенный в кофе город со всеми его дрязгами и хитросплетениями.
  - Ноу воман, ноу крайм. Как пел Боб Марлей. Всё из-за женщин в нашем мире.
  - Так я соучастница чего-то гангста-мама-а-ма-криминал? - так по-настоящему удивилась Марина.
  - Точно. Только ты не соучастница, ты причина.
  - Вау. Я чувствую прилив энергии от всего незаконного, - её сигарета разгорелась сильнее.
  - Аналогично, - привычно врал Пабло. - Законы, эти своды глупых правил, создают, чтобы загонять нас в бюрократические кабинетные тюрьмы. Мы были рождены свободными, свободными и останемся.
   Бз-бз. "Ты чё, я не пойму, ягоды попиздики опять обожрался?"
   По-лукавому появившийся из ниоткуда начальник сказал:
  - Ага! Ковров, Тильтигина! Попались! Признавайтесь, чем занимались? - начальник был бодрее бодричного.
  - Мы курим осень, - сказал Пабло, с лоском затягиваясь.
  - Ещё раз спасибо, что свёл меня с Ярославом, с этим малым. Вчера - это было нечто! Безупречно! - начальник тряс руку Пабло.
  - Не стоит.
   Босс ушёл, примерив какой-то странный круглый ошейник-воротничок белого цвета.
  - Это звучало слишком по-гейски, фу, - сказала Марина.
  - Разве Рим не стоит того, чтобы свести кого-то с кем-то?
  - Всё-таки Рим?
  - Да. Бумаги готовы. И твой загранник, если не ошибаюсь, тоже в порядке. Как и мой. Время отправлять документы на визу. С отпуском всё улажено. С бухгалтерией тоже.
  - Вау. А ты настойчивый и уверенный.
   Бз-бз. "Да поцелуй её, зигота позорная!"
  - Только настойчивые и уверенные получают то, что хотят.
  - А чего хочешь ты?
  - Тебя. В смысле быть с тобой. То есть проводить время вместе. В общем это... Да тьфу! Блядь, что я несу! Да, хочу быть с тобой и хочу тебя, жизнь коротка, чтобы стесняться и говорить полусловами.
  - Ничёсе, впервые слышу, как есть. А ты и правда бунтарь, - засмущалась Марина.
  - Пакуй вещи, учи итальянский. Вечером провожаю тебя домой. Без разговоров.
  - Вау. Договорились.
   Бз-бз. "Да ты просто герой. У меня аж встал. Но что-то кроме слов ты можешь?"
  - Женщины любят ушами, а мужчины глазами, - ответил беспроигрышной фразой Пабло.
  - Так пойди посмотри ей в ухо, долбоёб.
   Но вечером гремел корпоратив, про который все забыли. Бич нашего времени. Внезапный и беспощадный, как чума. Оголтелый и бесполезный, как обновления Виндоус. Но явка строго обязательно.
   Девочки накрасились и приоделись. Мальчики остались в своих незатейливых амплуа. Разве что Эд помыл засаленные до безобразия волосы. Ведущий, в бескорпоративную бытность тамада с большим стажем лихих свадебных попоек и драк, вещал в микрофон нижепоясные шуточки, приправленные матом и самобичеванием, в котором чётко прослеживалась нить себялюбимоголюбования-нарциссизма. Звали ведущего Лаврентий Павлович, манерами и подачей он изо всех сил пытался соответствовать историческому персонажу, даже собственноручно выстриг себе приличествующую лысину. Но никто на свадьбах и корпоративах не знал, кто такой Берия, поэтому либеральные шутки про расстрелы и Сталина всегда оставались непонятыми.
  - Друзья! - навзрыд крикнул в микрофон тамада. - Вашей величественной фирме десять лет! Это большой срок, друзья! Десятка даже на Колыме считалась почётной!
   Лаврентий сделал паузу для смеха и аплодисментов, но не последовало ни первого, ни второго.
  - Сейчас пару слов скажет ваш директор! Директор, друзья! Пусть овации в его честь будут такими же мощными, как мощь советской репрессивной машины!
   Жидкие аплодисменты наполнили ещё трезвый воздух. Пабло хлопал, хлопала и Марина, сидящая рядом. Морфиус молчал. Пабло смущал этот факт. Возможно, он уже здесь, прячется где-то в дебрях банкетного зала со свинорезом за пазухой. "Или он - вот этот крайне подозрительный официант. Как смотрит, вот сука. Может, он уже отравил мой мартини? Хотя мартини и так тот ещё яд. А-а-а-а, так он палит за Мариной! Вот же говно. Надо подпить и набить ему его ехидную харю".
  - Гуляй, рванина! Я банкую и проставляюсь! - хрипел гендиректор, застрявший в девяностых годах (или девяностые застряли в нём) не только жаргоном и прикидом, но и способами ведения бизнеса. В барсетке он всегда носил ТТ. Мало ли.
   Понеслось пьянство, безобразные пляски и подкаты парней к девушкам, основанными на комплиментах, изобретённых ещё неандертальцами. Иногда девушки намекали парням на всякое. Так, Бомбоуёбище выхватывала из толпы танцующих понравившегося парня в строго определённый момент времени, прямо перед медляком - он платила диджею деньгами и угрозами, и он включал композицию в условленный момент времени по отмашке её большой руки. Поэтому парню, зажатому между огромных грудей, было уже не отвертеться. Марго, которая могла скрыть бренные мощи за не к месту установленным к центре танцпола шестом, аккуратно мастилась поближе к боссу, который читал странную книгу. Вкрадчиво и вдумчиво.
   Официант в который раз поправлял блюда напротив Марины, и, убирая салфетки, аккуратно и игриво подмигнул ей. Пабло заметил это. Держа в мыслях морфиусский свинорез (нужно проверить - официант ли этот телефонный террорист или нет), он резко подорвался с места и в два шага оказался возле официанта, взяв того за тонюсенький галстук двумя пальцами. На ухо он громко рявкнул ему:
  - Это моя девушка, и если ты ещё раз дашь ей какой-то намёк, я зарежу тебя как свинью!
   Официант, огорошившись и растерявшись, быстро ушёл прочь. "Морфиус бы точно что-то ответил, как пить дать". Пабло вернулся на место, к своей самке. Махнул без закуси стопку за воротник и стал крайне доволен собой. Марина не слышала слов, но по движениям и артикуляции ей всё стало ясно.
   Бз-бз. "Ты воруешь мои фразы? Как это низко".
  - Ты следующий, - написал Пабло в ответ, расправив пьяные крылья.
  - Ахаха :DDD Я здесь.
   Пабло протрезвел и похолодел. "Или всё-таки официант? А по реакции и не скажешь. Морфиус хороший актёр".
   Лаврентий Павлович сошёлся в рукопашной с охранником. Бомбоуёбище целовала в засос пьяную Марго, кружась с ней в танце. Эд, облизывая сальные губы, снимал всё на телефон. Гендир спускал второй магазин в потолок, дико хохоча. Начальник натужно читал литературу, переданную Яриком. Корпоратив гремел, как римские легионы, пенился, как шампанское и развратничал, как фильмы Браззерз. Всё как у грешных.
   Пабло ехал в такси с Мариной. Он был уверен и целеустремлён. Сегодня никто и ничто не помешает ему. Деньги. Без сдачи. Дверь для Марины - открыта. Рука подана. Дама вышла. Вперёд к подъезду. Домофон пискнул. Замок щёлкнул. Голос сзади.
  - Аллё, пассажир, не спеши.
   Пабло обернулся. В пяти метрах стоял человек. "Неужели Морфиус?! Точно! Уже за полночь! Мне конец..."
   Фигура сделала шаг на свет фонаря. Пабло узнал его - мерзкий официантишка, тщедушный притворный человечишка, напёрсток дырявый.
  - Что тебе нужно? - по привычке затрясся побледневший Пабло.
  - Обидеть официанта может каждый. Спрос с тебя будет.
  - По поводу?
  - Ты из-за тёлки своей мне по херне предъявил, - официант приближался, он рос и крепчал на глазах. Он - белый Халк. А Пабло побледневший слабый бухалк.
  - Так и чё? - Ковров становился всё меньше и меньше, а защитное "чё" не сразило врага.
  - Убивать тебя буду, - правый прямой рассёк воздух. Пабло с трудом увернулся, но левый крюк достал его под правый глаз. Пабло упал. И хотел взвыть, но понял, что ничего больше не происходит. Он поднял левый, не подбитый глаз, и увидел официанта, приподнятого над землёй. "Что за чертовщина?!"
   Целый глаз медленно крутился вверх: чьи-то руки сделали официанту сабмишн - удушающий приём был выполнен профессионально - гарсон вмиг отключился и спал, как кот на капоте Бентли. Руки плавно поставили официанта на ватные ноги, придерживая как младенца, делающего первый шаг в пропасть взрослой жизни. Из-за тела гарсона мелькнули благородные скулы и не верящий никому взгляд сокола.
  - Майор?! - не поверил своему глазу Пабло.
  - Именно так, Георгий Александрович, я же сказал - вы под колпаком. Нужно было левый джеб выбросить, а правым кроссом в "солнышко". Он ведь правша и рвал дистанцию, но у тебя рычаги длиннее, - ФСБ улыбался, а Пабло вспоминал терминологию UFC.
  - Рычаги? Да что вообще творится?! - вмешалась Марина, до того отступившая к подъезду. Всё-таки разборки мужчин.
  - Всё хорошо, госпожа Тильти. Оставляю вас с вашим рыцарем.
  Кравцов медленно и бесшумно утащил официанта за угол дома. Марина последовала за ними - за углом никого не было. Только промозглый ветер приподнимал растрёпанные крылья старых объявлений.
   Пабло поднялся с трудом. Какой стыд быть битым официантом. Тем не менее, Марина, ничего толком в драках не понимающая, была крайне довольна, как любая девушка довольна, когда дерутся за неё.
  - Страна охуевших дилетантов, ни со стола убрать не могут, ни морду набить, как следует.
  - Пойдём, приложим что-нибудь холодное, - Марина сверкала улыбкой.
  - Сердце моей бывшей, например, - вздыхал Пабло.
   Мама Марины спала в этот раз. Точнее делала вид. Молодые люди тайком прошмыгнули на кухню, чтобы шептаться. Глаз Пабло опух, и лёд был уместен. Как и чай с лимоном. Как и её рука у него на плече.
  - Я так перепугалась, хорор просто какой-то. А кто этот майор? С официантом я вроде поняла.
  - Да это продолжение утренней истории. А вот как официант так легко вычислил нас, мне не понятно. Наверно, Морфиус нас сдал, а это был его подельник.
  - Морфиус? - шептала, волнуясь от количества странных персонажей с неясной мотивацией, Марина.
  - Ага. Ещё один субъект. И все они как-то связаны между собой и со мной. Ладно, пора домой. Чаёк хорош.
  - Пойдём, провожу, машину вызвать тебе?
  - Не, я сам, не будем лишний раз шуметь.
   Пабло затянул шарф как удавку, опасаясь новой засады на улице. Затянул шнурки - если ботинки слетят, считай, не жилец. Примета.
  - Ты мой герой, - Марина чмокнула его в щёку, и шар в груди Пабло вырос за пределы его тела окончательно.
  - А ты моя героиня, пока.
  - Пока.
   Дверь закрылась, и Пабло снова оказался с холодной реальностью один на один. Ледяные кулаки со сбитыми костяшками пальцев ищут его челюсть, нос и левый глаз, а тупой ржавый свинорез - бока. "А Морфиус молчит, это странно. Даже не хвастается тем, что подослал подельника. Значит, ему стрёмно признать, что его шестёрка слабее моей ФСБшной защиты".
   Пабло вызвал такси, и, убедившись, что преследователей в округе нет, уехал спать. А во сне кошки засолили его в банке на зиму.
   Утром на работе всем было стыдно, многим очень. Поэтому фингал Пабло вызвал шквал радостей - все отвлеклись на него. Кроме начальника - он облачился в странную рясу до пола и в таком виде вёл мотивационку.
  - Брат Георгий, вы как всегда опоздали, но это не страшно. Каждый имеет право на драку и её последствия. Берите мел и напишите слово сегодняшнего дня.
   Пабло взял мел и написал тоже, что и всегда писал раньше.
  - Только раздельно, Георгий.
   Пабло смотрел на словосочетание, написанное белым по-чёрному: "Трудовыебудни".
  - Так как раз правильно.
   Народ хихикал. И от шутки, и от фингала.
  - Что ж, хорошо, - начальник сложил руки по-монашески. - С какими мыслями вы пришли сегодня на нашу чудесную, интересную и увлекательную работу, несущую добро и благо в мир?
  - С разными.
  - Делитесь.
   Подбитый Пабло начал вещать о том, что первым приходило в голову.
  - Я думаю, что трагедия молодости в том, что можно постареть душой к 20 годам. А нужно оставаться молодым. Всегда. Для этого нужно познать самого себя. Найти свой путь. Вода точит камень, делая его круглым, стачивает острые углы. Так и жизнь стачивает наши качества, отличающие нас, делая серой массой. Потому что мы сами позволяем ей это. Может, на самом деле, жизнь ищет, как помочь нам, но не может найти подход. Нужен шаг с нашей стороны, одних мыслей и слов здесь недостаточно. Если ты мечтаешь об альпинизме и живёшь на равнине, жизнь ничего не сможет сделать. Так же как если мечтаешь увидеть океан, то можешь обклеить его фотографиями всю квартиру, но он ближе не станет. Я мечтаю увидеть Рим, и какие у меня могут быть преграды?
   Опухшие головы медленно перебирали опухшие мысли. Слова Пабло с трудом пробивали броню похмелья. Но голова Марины была ясна.
  - А что у тебя с глазом? - тявкнул Эд, тут же заскулив мелочным смехом.
  - Спонсор этого вопроса водка "Пиздофф". Водка "Пиздофф" - выпил и получил.
   Все посмеялись.
  - Вопрос не по теме, - вмешался серьёзный начальник. - Ладно, братья и сёстры, давайте упорно работать во имя благодетелей и благодателей. Наших работодате... - босс осёкся и не стал заканчивать рифмой фразу. Он работал над новым собой.
   Планктон разбрёлся по местам-ячейкам. Трудовые пчелы разлетелись по сотам. Пабло сел на трон, боясь подключиться к сети. Там наверняка уже несколько томов угроз и оскорблений от Морфиуса. И больше нет дельных советов. Так ни машины не победить, ни Марину не завоевать. Подключиться. Ок.
   Пришло только одно сообщение. "Вообще, я поражаюсь с тебя. Твои комплексы сильнее страха смерти. Из-за таких придурков, как ты, у человечества нет шансов. Бывай, здоровья тебе, доктор Чмо".
   Пабло выдохнул и разлился на стуле. На секунду ему показалось, что он победил. Но на второй секунде пришло осознание, что он никогда бы не стал настолько близок к Марине без подсказок Морфиуса, без его упорства и угроз. Именно из-за этого Пабло сейчас на коне. Ковров набрал ответ:
  - Спасибо тебе. Я многое осознал и переосмыслил. И у меня есть реальный шанс быть с Мариной.
  - Нет у тебя ни хера, дорогая моя птица Феникс, - тут же пришёл ответ. - Ты - жалкая принтерная офисная копия. Твоя мечта - уехать в Европу работать безработным. Твой протест - удалить страницу из соц сетей. Твоя любовь - к себе самому на гламурном фото в зеркале. Как ты жалок в своём одиночестве и слабости сделать шаг. Жизнь - это бег по зыбучим пескам. Стоит остановиться, как ты увязнешь в рутине и станешь мудаком. Таким как ты. Ты мудак из поколения мудаков без особых примет. Копии, снятые с копий. Ты ведь был нормальным парнем. Когда у тебя были друзья, от которых ты отгородился собственноручно выстроенной стеной самовозвеличивания. Ты говно, которое само никогда не позвонит родителям, оправдывая это напряжённой работой. Но твоя работа не напряжённее, чем у продавца ювелирки. Такие люди, как ты, пытаются очистить мир от говна. А лучше бы почистили себя. Или мир от себя. Скажи мне, что я не прав.
  - В чём-то прав, в большинстве нет, - Пабло вновь ощетинился и зажался в углу своих страхов.
  - Так докажи мне, что я не прав.
  - Я не знаю, кто ты, и не собираюсь перед тобой оправдываться.
  - Ты это уже столько раз делал, что тебе можно отдельную должность ввести - оправдывальщик. Младший. А кто я, ты знаешь. Но боишься себе в этом признаться. Пока не признаешься - считай меня богом, пришельцем, мессией, ФСБшником, работником военкомата и Тайлером из хартии университетских йогов.
  - Да ты сам только в Интернете смелый, а так и не появился в реальности, только шестёрок подсылаешь! - Пабло нащупал смелость.
  - Ты в Интернете, как псина за забором. А за забором каждая шавка - волкодав. Когда напишешь и продашь бестселлер "Рукоблудие своими руками" одиннадцати пьяным малолеткам - звони. Выпьем и потанцуем.
  - Пошёл на хер.
  - ).
   И эта простая скобочка не на шутку напугала Пабло. Своей кротостью, крутостью и отсутствием желчи. Ковров весь рабочий день думал о Морфиусе и о Марине. Но если Марина активно присылала развесёлые картиночки в ответ на сообщения Пабло, то Морфиус молчал. Он что-то снова замышляет, думал Пабло.
   Прозвучал гонг (идея начальника) - работа окончена, вперёд по домам - другим тёплым насиженным местам с Интернетом и сладостями. Пабло шёл рядом с Мариной к лифту, её рука аккуратно дотрагивалась до его. Мурашки волнения пробегали по спине и, прыгая с кожи прочь, убегали.
   Молодые люди прошли мимо вечно усталой коллеги, сказавшей в трубку кому-то: "Нет, ваше ключевое слово не "ебуклус".
   На улице приключения Пабло продолжились - когда он помахал рукой Марине, садящейся в маршрутку, его схватили люди в масках из открытой двери тонированного микроавтобуса прямо на ходу, тут же надев чёрный мешок на голову.
  - Кравцов, это опять ты прикалываешься? - спросил Пабло, не зная, что и думать.
   Но вместо ответа получил удар прикладом под дых. Густо кашляя, точно столетний курильщик, отхаркивающий килограммы смолы, Ковров думал, что у Морфиуса довольно большая банда отморозков. Но сам он, видимо, появится под конец. Весь такой стильный и модный, в длинном плаще и с пистолетом в руке. И, возможно, это случится скоро.
   "А если сегодня мой последний день на Земле, то что бы я хотел сделать? Я никогда не думал, что умру так скоро, и не планировал, как проведу последние минуты. В агонии и апатии. Но, всё же, сквозь них. Я должен поставить светлую точку. Иначе меня изгонят из всех раёв и не сделают мучеником любви. Любви. Я должен рассказать Марине про шар".
  - Выгружайте говно это, - сказал голос. Но мешок не просвечивался ни на йоту. "Знакомые словечки. Узнаю почерк. Это точно конец".
   Мешок резко сорвали с головы Пабло. Свет яркой лампы в мрачном тёмном месте ударил в глаза. Дым дешёвых сигарет. Запах растворимого кофе. Наручники. Поцарапанный стол. Всё это было не далее, чем вчера.
  - Где я? - спросил Ковров, сильно щурясь.
  - На небесах, - ответил баритон. - На не-бе-сах, - сорвался с легато на стаккато прокуренный голос на вдохе.
  - Я чувствую землю под ногами.
  - Это кажется тебе. Душа долго привыкает.
  - Пётр? Апостол Пётр? Я сразу не признал.
  - А зря. Но про приклад нужно помнить.
  - Я помню. Но всё же. Почему я здесь?
  - Потому, что ты не отдал долг Родине.
  - Я ж ничего не занимал.
  - Подайте автомат, - сказал, обернувшись, баритон.
  - А! Вспомнил. Так у меня того, это, плоскостопие.
  - Плоскопопие.
  - И это тоже. Ни марш-бросок не совершить, ни в штабе отсидеться писарем.
  - Какарем.
  - Апостол, вам бы в камеди податься, что ли.
   Оружие лязгнуло (этот автомат вообще сильно лязгал, видимо, часто снимался в американских фильмах, где все стволы страшно лязгают), и Пабло получил повторный удар под дых сквозь дым. Второй удар был таким же по силе, но уже лишённый оригинальности и былых красок первого. Но кашель Пабло выдал выдающийся, он хрипел и хрустел, точно поломанный радиоприёмник.
  - Киньте говно в обезьянник на часик, пока военкоматские не подъехали.
  - Мне нужно позвонить, - кашлял Пабло с пола, когда его поднимали четыре крепкие руки.
  - Не звони, и не звоним будешь, - сказал баритон.
  - Апостол, подойдёт даже самый маленький телефон, - Пабло волокли по полу прочь.
  - Есть только колокола, Роберт Джордан.
   Пабло бросили в камеру, где томились угнетённые исполнительной ветвью власти. Один из них полез на стену - это был официант. Он вопил, забравшись по человечье-паучьему почти до потолка:
  - Не подходите к нему! Он владеет бесконтактной техникой боя!
  - Не слушайте его, я просто Интернет-воин. Там, да, я избиваю всех без контакта.
   Матёрые урки не поняли ни паники первого, ни ответов второго. Пабло сел на свободные нары и ударился в размышления. "Так, значит, я в ментовке. За какие в этот раз заслуги? А апостол, наверняка, под Морфиусом ходит. Он назвал меня Робертом Джорданом, а его враг был как раз Пабло. Всё сходится. Марина - это Мария, и мне нужно взорвать мост рутины, чтобы остаться с ней. Блин, она же видела, как меня вяжут. Перепугалась, наверно, страсть. Это даже хорошо".
   По прошествии часа за Пабло пришли.
  - Говно - на выход.
   Пабло снова оказался в том кабинете. Но теперь напротив сидел довольный круглолицый, точно спелый арбуз, человек в зелёной-зелёной форме с усами-щёткой под носом-картошкой.
  - Ну, здравствуй, сбежавшее солнце, - начал военком. - Я майор, фамилия моя Кривое Счастье.
  - Повезло. Вы мне тоже будете про долг и колокола рассказывать?
  - Колокола? Да нет, товарищ призывник, про них разговора не будет, а про долг потолкуем малость.
  - Мне двадцать семь уже. Что тут толковать.
  - Это по григорианскому календарю, а у нас в военкомате юлианский. Так что вперёд, на баррикады, товарищ-призывник. Родина снова в опасности, как и всегда, а вы всё хотите девок за сиски мять, а нужно за цевьё сначала взяться.
  - Майор Кравцов из ФСБ вам подтвердит мою недееспособность и антимилитаристскую позицию.
   В тёмном, темнее тучи, углу щёлкнула зажигалка. Пламя озарило лицо ФСБ на манер курильщика из икс-файлз.
  - Новые факты, Георгий Александрович, новые факты.
  - Недееспособность вашу только ваша дама сердца подтвердить может, а её здесь нет. У меня все бумаги на руках. Ну, вот же, - арбуз раскрыл дело посередине и наигранно удивился, словно читал впервые, - вы бегаете от нас с пелёнок. Столько километров намотали, впору марафонские дистанции покорять.
  - Я бегу только от себя.
  - Несговорчивый попался? - спросил вошедший баритон. - Он приклада боится. Автомат в студию! - настолько правдоподобно произнёс мент, что Якубович обзавидовался бы.
  - Что вам всем нужно от меня? У меня не лучший период в жизни, а тут вы навалились. Кто из вас Морфиус, признавайтесь?
  - Это ж твой сосед по планете? - ухмыльнулся из темноты ФСБ.
  - Он пьяный, что ли? - удивился военкоматчик-арбуз.
  - Молодые эти всегда пьяные, - уверенно сказал мент-баритон.
  - Я пьяный только от любви. А вы продохнуть не даёте. Дайте жить! Дайте! - перешёл на крик и стук ногами об пол Пабло.
  - Буйный. На пятнашку закроем его, - сказал баритон, прикурив у ФСБ.
  - Лучше на "губе" пусть весь год чалится, - сказал арбуз, так же прикурив у Кравцова.
  - Да, это хорошо будет, - смеялись все трое.
  - Ха-ха, обхохочешься. Заняться вам нечем, вот и тратите драгоценное рабочее, оплаченное, к слову, из моих же налогов, которых я не плачу, время.
  - Заводи второго! - рявкнул баритон.
   Тощий и толстый менты привели под руки официанта - его посадили напротив Пабло, и началась истерика:
  - Я не пойду служить с ним! Он опасен! Он трюкач! Он вещи всем делает! Он людей рубит левым глазом! А-а-а-а-а!
  - Вколите ему галоперидол, что ли, - спокойно предложил Пабло.
  - Тебе сейчас вколим прикладом, - всё грозился баритон. - И третье говно сюда давайте.
   Ввели Эда и посадили по левую руку от Пабло, который явно не ожидал подобного. Эд был жалок. В слюнях, соплях и слезах. И всё пузырями.
  - Уахахах! - взорвался мужицким смехом Пабло. Официант продолжал истерику, взобравшись на стену вместе со стулом, к которому был прикован.
  - Ну что за уроды! - негодовал баритон.
  - Армия исправит все промашки и неточности природы, - рассудил арбуз.
  - Такое даже ей не под силу, - сказал из темноты ФСБ.
  - А я-то вам чем не нравлюсь? - удивился Пабло.
  - Рожей, - мент встал, - манерами, - сделал шаг к Пабло, - базаром, - сделал второй, - шмотьём, - третий, - меня даже причёска твоя дэбильная бесит, - сказал он, наклонившись прямо перед лицом Пабло, и выдохнул густой белый дым.
  - Взаимно, - коротко бросил Пабло.
   Майор и арбуз внезапно сдетонировали неимоверно похожим смехом - всё тем же чётким, амплитудным и характерным. Наверное, этому тоже учат в армии, подумал Пабло.
   Мент, было, занесший автомат над Пабло для очередного удара, сам расхихикался, как девочка. "А вот это видимо, смех ментовской, ну в точности же, как мой брат!"
   Эд плакал, официант ёрзал стулом на потолке, паникуя. Люди власти смеялись. Пабло обвёл всех взглядом.
  - То ли лыжи не едут... - выдохнул в сердцах он.
  - Не забирайте меня, у меня свадьба скоро! - ревел крупными слезами Эдик.
  - Это на ком, интересно? - спросил знающий про всё и всех ФСБшник.
  - На Катеньке!
  - Неужели, Эдуард. На той самой, которая перестала с тобой общаться после твоего письма любви на асфальте под её балконом?
  - А что там было написано? - спросили хором арбуз, баритон и упавший с потолка официант.
  - Сам скажешь? - Кравцов посмотрел на Эда отцовским взглядом, полным ремня.
  - А-а-а-а! - взвыл Эд, залив слезами стол, стул и пол.
  - Даже мне уже интересно, - вмешался Пабло.
  - По совету "друзей". Эдуард. После первого, так сказать, свидания. Написал. Ночью. Под балконом зазнобы. Белым аэрозольным баллончиком краски. Фразу. "Катенька! Да здравствует наше содружество половозрелых организмов!"
   Арбуз пал навзничь, сверху упал баритон. От смеха содрагались стены. Толстый мент катался по коридору, тонкий - вдоль стены. Кравцов рвал всем барабанные перепонки, выжимая лёгкими и голосовыми связками максимум. Официант прыгал по полу, лёжа на спинке стула. Хохот, переходящий на ультразвук, разгонял всех грызунов и заставлял биться служебных собак в конвульсиях на пару с кинологами. Смеялся даже Пабло. А Эд брызгал слезами во все стороны на несколько метров вдаль, точно сломавшийся омыватель у авто отечественной сборки. Но его никому не было жалко.
   Внезапно на входе в подвальное помещение, где и происходила призывная вакханалия, возникли две фигуры. Они переступили через катающего по полу толстого мента, отодвинули в сторону тонкого. Фигуры вошли. Одна осталась в тени, вторая ступила ближе, на свет, сняв могучий капюшон.
  - Братья, не берите греха на душу, не шейте дел будущим пилигримам, - сказал начальник Пабло.
  - Босс? - снова не верил своим глазам Ковров.
  - Они ни в чём не виноваты, - сказала Марина, вышедшая из темноты.
  Она улыбнулась Пабло.
  - Марина?! - опешил Пабло, тут же растянув чеширскую улыбку на всё лицо.
  - Кто эти двое? Ты монах что ли, родное сердце? - спросил, обернувшись, баритон.
  - Я человек широкой веры. Вы верующий человек? - сказал начальник.
  - Скажу так - мне чертовски хочется верить в бога, - ответил мент.
  - Это госпожа Тильти, - сказал Кравцов-курильщик, - а это начальник их отдела по фамилии Шаромпокатинский.
  - В армии был, церковник? - спросил арбуз.
  - Вера не позволяет, - сказал начальник. - Мы хотим справедливого правосудия. Поведайте, в чём их обвиняют.
  - Грех ихний неискупим и страшен, как ельцинское правление, - курил военком, - статья, прямо скажем, расстрельная. Но армия всё расставит по местам. Не жизнь, подчёркиваю, а армия.
  - Согласен, - сказал ФСБ.
  - Аминь, - неправильно перекрестился баритон.
  - А это та тёлка, с которой всё началось, - вставил реплику валяющийся на полу официант.
  - Она не тёлка, вафля ты дырявая, ещё раз так скажешь, я тебе уже сказал, что будет, - негодовал Пабло.
  - Прости, я забылся.
  - Марина, пока меня не забрили в примитивную солдатскую форму жизни, я должен рассказать тебе про шар, - Пабло перевёл взгляд на Марину. - Может быть, мы видимся в последний раз.
  - Шар? - удивилась Марина.
  - Да. Как сказать... понимаешь, шар это...
  - Товарищ Ковров может быть свободным на год, - перебил арбуз, - уж больно хорошо шутит. Да и дама сердца шикарна. Не может быть с такой недееспособности. Отставить. А вас, голубчики, я попрошу остаться. Ведь вы никому не нужны, кроме армии, - военком закрыл дела, положил ручку и стал по новой раскручивать маховик смеха, подключая всех остальных. Не прошло и двадцати секунд, как тихое хихиканье переросло в хохот сумасшедшего.
  - Не-е-е-е-т! - взвыл Эд.
  - Да-а-а! Спасибо, что без него! - радовался официант.
  - Так я пойду? Военком?
  - Да.
  - Апостол Пётр?
  - Ступай с богом. Вайя кон диос. Но помни про приклад. Перо рекорда асерка де ля кулята.
  - ФСБ?
  - Ступай, но помни...
  - Я под колпаком, - закончил фразу Пабло.
  - Вы правда Апостол Пётр? - удивился начальник, тут же встав перед ментом на колени.
  - Ну да, - без тени сомнения заверил баритон.
  - Господи Иисусе, - крестился босс, падая ниц.
  - Пошли, это надолго, - сказал Пабло, взяв Марину за руку. - Бывайте, ковбои, - сказал он, уходя. Но тут же остановился. - Босс, с отпуском всё на мази?
  - На мази, - ответил стоя на коленях перед псевдо-Петром начальник в рясе. - Мазь езь?
  - Езь, - ответил, широко улыбаясь, Пабло, вспомнив старый добрый школьный анекдот про двух мух.
  - Заебизь, - сказал довольный происходящим босс и снова начал раскланиваться из высокого партера.
   Смеркалось. Моросил лёгкий дождик. В городе всё было как встарь. Люди искали бога и ждали отопления. А Георгий шёл с Мариной, держась за руку.
  - Ты всегда так весело живёшь? - спросила Марина.
  - Нет. На самом деле, так весело и увлекательно мне не было с тех хороших времён, когда Гэрри Олдмэн играл плохих парней.
  - Давно это было.
  - Да. Давай пройдёмся. А вечером я займусь бронью отелей и билетами. А ты соберёшь чемодан.
  - Вау. Это будет грандиозно, - ответила Марина, почти не применяя заморских эпитетов.
  - Растёшь, - подмигнул Пабло, который был в тихом восторге от того, что её рука в его руке. И более ничто не важно. - Сейчас бы сидеть с тобой на море.
  - Я люблю море.
  - Море любят все. Море нельзя не любить. Но те, кто видят его редко, любят его искренней любовью, как старого, но дорого сердцу родного человека.
  - Как мило это звучит.
  - Да я ваще крутой.
   Прогулявшись и проводив Марину до маршрутки, Пабло не поехал домой бронировать отели и подыскивать билеты. Нет. Он пошёл в бар. Ему хотел выпить. По-мужицки.
  - Виски, блядь! - ударил он кулаком по стойке бара.
   Бармен, не глядя, слегка приподнял бровь - да видали мы и не таких мудаков. Стопка. Алкоголь. "За гражданку!" Хлоп! Есть. Тепло по телу. Ещё! "За отпуск и Рим!" Хлоп! Есть. Ещё! "За Марину и любовь!" Хлоп! Есть. Ищщщё. "Ого, как быстро прёт. Бляяяяяядь. За... Морфиус, чмо, молчит, щас напишу ему сам. Щас. Где телефон этот сраный..." "Кривет, говницо, чо молчиш? А, сявка?" - писал подпивший Пабло.
   Ковров осмелел и был готов драться. Точнее получить по лицу. Но Морфиус молчал. "Алора, ээ там, на палубе! Ну, погари са мной, где ж твои аскорбляния и угрозы? Слился, утырок? Ахаха!" Морфиус деликатно молчал, а вот этого Пабло никак не мог ожидать.
  - Бухайникен, блядь! Мне нужно полирнуться! - орал пьяный Пабло.
  Пиво большими глотками. Ка-а-а-а-айф.
   Не появился Морфиус и на следующее утро. Зато начальник пришёл в рясе и с терновым венком на голове. Пабло курил с Мариной и врал, воняя перегаром, что вчера у него рубанули Интернет и поэтому он ничего не забронировал. Но обещал сделать это сейчас, вместо работы. А отпуск плавно подкрадывался и выглядывал из-за угла. И Рим пугал реальностью. "Может, к чёрту эту затею?" - думал Пабло. "Нет, нужно взять себя в руки, после всего, что было, у меня нет другого выхода. Рим с Мариной или смерть на работе".
   Стеклянное утро трескалось от холода, но дым сигарет и кофе придавали миру твёрдости.
  - Сегодня приключений не будет? - куталась поглубже в одежды Марина.
  - Всё может быть. Хотя этот предотпускной день хотелось бы прожить в спокойствии. Никто не знает, что может выкинуть Морфиус и его банда отморозков. Никто, даже создатель. Даже бог. Даже создатель бога.
   Мимо прошли Бомбоуёбище и Марго, держащиеся за руки и облачённые в розовое.
  - Видишь, к чему ведёт феминизм, - ожирение и анорексия, - ухмыльнулся Пабло.
  - Да, не ожидала я от них, - Марина проводила взглядом подруг, даже не взглянувших на неё.
  - Они, по всему видать, с тобой хотели "разыграть на третьего".
  - Фу.
  - Ага.
   Пабло сидел на троне и спокойно перебирал странички полебранных Интернет-сражений. Зашёл на все аккуаунты Морфиуса - он удалился отовсюду. "Всё-таки потерялся. Странно. Не к добру это", - подумал Пабло.
   Брони отелей, билеты, окей, окей, окей.
   Ковров сидел на унитазе, убивая маленьких симпатичных существ в игре "килл покемон". Пришло сообщение от Эда с прикреплённой фотографией - на ней он стоял в обнимку с официантом на призывном пункте, сверкая лысыми головами, а сзади в них летела пара берец.
  - Хорошее фото, жизненное, - писал Пабло в ответ.
  - Я так и не понял, почему тебя не забрали.
  - Да вот хер его знает, - написал Пабло и пошатнулся на унитазе.
  Мысли потускнели - в голове выключили свет.
   "Нет, этого не может быть... невозможно... не бывает так..." Собрав волю и уходящее на глазах здоровье в кулак, Пабло написал Морфиусу: "Ты что, мой член?"
  - Аллилуйя, братья. До дэбила наконец-то дошло! - тут же пришёл ответ.
  - Но как...
  - Хером об косяк. У меня своя голова и я представляю твоё тело. Считай, я твой внутренний голос, который ты давно не слушаешь и не слышишь. Зато слышишь чужие голоса, которые рассказывают, как тебе жить. Бренды, фирмы, рекламы, звёзды, политики, телевидение, блогеры, бабушки возле подъезда - ты готов слушать кого угодно, кроме самого себя. Потому что ты боишься быть собой. Ведь ты не укладываешься в общую канву. И это самый глупый страх, который только может быть.
  - Не может быть этого... не может быть...
  - Почему нет? Потому что тебе так сказали на уроках биологии? Тебе вечно кто-то что-то говорит, а ты всё слушаешь да веришь. Поэтому так и живёшь. Проблема в том, что я, как представитель твоего тела, вынужден жить с тобой. Будь моя воля - ушёл бы к чёртовой матери, не сомневайся. И все органы и конечности пошли бы следом.
  - Но они не говорят со мной... Только ты.
  - Потому что твоё тело в рабстве у тебя. И ты нет-нет да бросаешь им крохи со стола. Вместо спорта - прогулка до маршрутки. Вместо полезной пищи - полуфабрикаты. Точнее четвертьфабрикаты. Вместо сна - Интер, блядь, нет. Вместо свежего воздуха - затхлость одной комнаты, хотя вокруг тебя целый мир. Целый. Мир. Вокруг. А секс? Пабло, ты хочешь поговорить со мной о сексе?
  - ...
  - Конечно, нет. А зачем? Секс нужен два-три раза в жизни - только чтобы сделать детей, не правда ли? Ты прав, кошки во снах - это твоё либидо, съехавшее с катушек. Оно передаёт тебе пламенный привет. Ты молодой и здоровый парень, а тебя интересуют шмоточки, фоточки и смайлички. У тебя должно быть так много секса, чтобы онанизм был для тебя заморским дивом и праздничным деликатесом. Задрота позорная. Как же ты меня заебал. Нет, ну нахер, всё-таки уйду от тебя.
  - Но как ты можешь писать мне???
  - Я владею НЛП, телепатией и телекинезом. Здесь задействованы кое-какие операторы и аналогово-цифровые преобразователи контроллеров базовых станций. Зачем ты задаёшь умные вопросы, если ты тупорез?
  - Я ничего не понимаю...
  - Потому что ты дебил и чмо. И окружение твоё туда же. Не слышите своё тело. Поэтому мы и общаемся между собой. У нас, кстати, есть свои закрытые группы, поэтому я всегда был в курсе, кто и когда подкатывает к Марине. Да и чего хочет сама Марина, я тоже знаю. Она "заочно" тоже общается со мной. Хотя чё я перед тобой распинаюсь. Всё, пошёл нахер, не пиши сюда больше!
  - Нет, нет, постой, я исправлюсь, не оставляй меня!
   Пабло написал ещё много уничижительных сообщений, но Морфиус больше ничего не ответил. Пабло вспотел и впал в отчаяние. Он выбежал из кабинки без штанов, держась за причинное место, и кричал: "Ну поговори со мной! Поговори со мной, тварь!" А у многочисленных умывальников широкого, как Нил, туалета стояла не менее многочисленная делегация какой-то азиатской страны. Азиатская дисциплина - даже в туалет по расписанию и все вместе.
   Один из делегатов спросил переводчика, о чём кричит этот странный работник? Переводчик ответил, что работник готов сделать себе харакири "этим", если делегация не подпишет контракт с нашей компанией. Делегация утвердительно закивала в сторону Пабло, стоящего с дурацким видом в центре туалете, всё так же держащего "Морфиуса" в руках. Делегаты поклонились и удалились, несколько человек сделали фото на память о "странных людях непонятной страны".
   Контракт был подписан, а после работы начальник изо всех сил жал Пабло руку, на ладонях которого Ковров рассмотрел татуировки стигмат. А, может быть, это были никакие и не татуировки.
  - Завтра в отпуск, брат Георгий, со спокойной совестью, а по возвращению - индексация зарплаты! Индексация, Карл! - радовался начальник. - Ты многое сделал для компании и для меня лично, спасибо, брат Георгий, спасибо.
  - Ладно, ладно, мне пора.
   Бз-бз. Брат: "Здрова, ну чё, вычислил китайца?"
  - Здорово, нет, оказалось это мой член мне пишет.
  - Ого, ну бывает, - ответил брат, хотя такого не бывало с ним.
   Бз-бз с незнакомого номера.
  - Привет. Это мы, твои яйца. Есть базар.
  - Да что за жесть...
  - Да шучу, это брат, мой второй номер :D
  - А...
   После столь напряжённого рабочего дня Пабло шёл с Мариной к лифту.
  - Говорят, что ты помог компании подписать крупнейший контракт за всю историю? - удивилась она.
  - Всё врут, не верь, - Пабло не хотел говорить об этом, ведь контракт подписан его позором.
  - Все только и говорят об этом, но никто не знает, что ты сделал, расскажи мне, - Марина взяла Пабло под руку.
  - Как-нибудь, если будешь себя хорошо вести.
  - А я как раз хотела побыть плохой девочкой в Риме.
  - Хм. Тогда расскажу, если будешь себя плохо вести.
   Двери лифта закрылись. Они вдвоём.
  - Странно, - сказал Пабло. - Ты не посмотрелась в зеркало у лифта. А если девушка не смотрится в зеркало, она либо влюблена, либо она - переодетый мужик.
  - Конечно, я переодетый мужик, - сказала фальшивым басом Марина и рассмеялась.
   Ночь. Кошки. Утро. Чемодан. Посидел на дорожку. Марина в аэропорту. Кравцов проверил паспорт. Самолёт. Рим. Такси. Отель. Вечер. Ресторан. Вино. Вино. Вино. Танец. Такси. Отель. Покурили на балконе. Душ. Свет. Выкл. Постель. Ммммммммммммм. Балкон. Сигареты. Ночь. Вид. Вино. Ложе любви. Мммммммммммммммммммммммм. Вино. Вино. Вино. Балкон. Сигареты. Рассвет. Вино. Душ. Ммммммммммммммммммммммммммммммммммм.
   Бз-бз. Морфиус: "Спасибо".
   Сон в обнимку. Сны без кошек. Фак е!
   Всё закончилось хорошо. По крайней мере, для Пабло и Марины. Заветные три слова не эволюционировали в их браке в "я смотрю футбол" и "щас бы пивка" от него, и в "сам тогда готовь" и "жри, что дают" от неё, а так и остались "я люблю тебя".
  Барбос Звонок по-прежнему бегал где-то по стране и горел, освещая людям путь в неизведанное. А тётя Мотя тосковала по нему. Официанта отправили служить на флот - он полтора года сражался с сомалийскими пиратами. И победил. Эда забрали служить в город Анадырь. В двадцать девять лет. Он всегда мечтал увидеть Чукотку и чукч. Мечты сбываются - армия РФ. Вечно усталая коллега в один прекрасный день радостно подпрыгнула со стула с криком: "Да! Ваше ключевое слово "Шварольд Альшнеггер!" Инесс и Марго уехали в страну, где разрешены однополые и однопотолковые браки и обвенчались. "Педерасты", - вот всё, что сказал об этом Пабло. Кравцов стал подполковником. Мент-баритон остался ментом, а арбуз-военком открыл контору "помогу бесплатно и легально откосить от армии" прямо в здании военкомата, только с чёрного входа. Разумеется, план по призыву перевыполнился. Начальник Шаромпокатинский ушёл с головой в веру и стал счастливым человеком. А кто занял его место в фирме? Жо! Та-та-та-та-та-та! Ра! Та-та-та-та-та-та! Ков! Та-та-та-та-та-та! Ров! Та-та-та-та-та-та!
   Единственное, что осталось невыясненным, так это что такое "ОУКЗ". Но брат Марины, который "топил за Локо", как он сам выражался, развеял эту тайну.
  
   PS: Бз-бз.
  - Мне сегодня, не поверишь, приснился сон, где мы с тобой перенеслись в будущее, на десять лет, и в нашей квартире жила какая-то тёлка, вполне ничего себе. Мы ж стали её расспрашивать, где сейчас Пабло и так далее, и как-то так разговор пошёл, а она уже вино разлила по бокалам. Короче, мы её трахнули. А утром она сказала, что она и есть Пабло, который год назад сменил пол.
  - Дебил.
  - Ахаха! :DDD
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"