Аннотация: Сказка-притча о потере, поиске и выборе необязательно только ребёнка. Написан летом 2007 года.
Стемнело неимоверно быстро. Низкие, разбухшие от влаги тучи сгустились, превратившись из грязно-серой хмари в чёрную сплошную пелену. Тяжело привалившись к островерхим крышам, она, казалось, цеплялась за их скрипучие флюгеры, не давая крепчающему ветру умчать себя прочь. А внизу на узенькой улице, сдавленной стенами безликих домов, чудившихся незнакомыми и злыми, стало зябко и сыро.
По-настоящему страшно маленькому Томасу не было. Лишь чуть-чуть. А это, конечно, не в счёт.
Малыш поднял воротник куртки, засунул руки глубже в карманы и упрямо побрёл дальше по пустынной мостовой. От одного фонарного столба к другому, чьё скудное, но приветливое сияние, будто маячки, высвечивало дорогу в сгустившемся сумраке.
Конечно, ему следовало поспешить домой, чтоб укрыться от непогоды. Но где теперь находился дом? Разве мог Томас так называть то место, где его никто не ждал? Потому он и шёл, не ведая дороги. Томас верил - она непременно приведёт туда, где обязательно отыщется его потерявшаяся мама.
Когда упала первая холодная капля, мальчишка поёжился и ускорил шаг. Подошвы башмаков быстрее застучали о камень, а капли дождя всё громче и смелей зашуршали по стенам, зазвенели, разбиваясь о стёкла тёмных окон, и захлюпали пузырьками в лужицах, быстро собиравшихся между булыжниками старой мостовой.
Ветер поднатужился, подхватил учащающиеся дождевые струи и резким порывом закружил влажные вихри вдоль улицы, подбирая ещё не намокшую пыль. Поднял в воздух клубы мусора, сердито зашумел, застучал в проулках и буйно завыл.
Тут-то маленького Томаса и подкараулил настоящий страх.
Мальчишка не думал оборачиваться и смотреть на то, что осталось позади, - ведь там нет мамы. Нужно было идти вперёд и внимательно глядеть по сторонам, чтоб случайно не пропустить её. И всё же Томас обернулся.
Казалось, чей-то враждебный взгляд, таясь, кольнул в спину и снова спрятался. То, что увидел мальчишка затем, не могло не встревожить его. Самый дальний, ещё различимый фонарь на кривой и длинной улице вдруг погас. Затем следующий. Словно чья-то огромная тень поглощала свет, медленно и неуклонно приближаясь к Томасу. Когда же до слуха малыша донёсся странный шёпот, идущий не только сзади, но и из боковых проулков, он испугался.
Через мгновение мальчишка уже бежал со всех ног, поминутно оглядываясь назад. Но преследователь не отставал. Фонари гасли чаще, а страшная тень приближалась всё быстрее.
Просто чудо, что сквозь шум дождя и подвывание ветра Томасу удалось расслышать слабый жалобный писк. В ближайшей подворотне кто-то очень нуждался в помощи, как и сам Томас.
Фонари гасли уже совсем близко, а там, откуда доносился жалобный писк, раздавался пугающий шёпот, требующий не обращать ни на что внимание и бежать отсюда прочь.
Малыш не был героем, но колебался лишь мгновение. Отчаянно закусив губу, он прыгнул в подворотню, спугнув стаю чёрных хвостатых тушек. Крысы, злобно визжа, бросились врассыпную, не посмев встать на дороге у Томаса. А в уголке, забившись в щель, сидел маленький всклокоченный комочек. Котёнок испуганно мяукал и большими круглыми глазёнками чуточку удивлённо и настороженно смотрел на спасителя.
Когда Томас выскочил на улицу, позади светила только пара фонарей. Нагоняющая тень обрела расплывчатые очертания и блеснула из темноты двумя алыми угольками, а в подворотне снова, и теперь злорадно, зашептали. Топоток множества лапок приблизился, предвкушая скорое возмездие. Когда же остромордый монстр злобно хрюкнул, точно только-только учуял на своём пути мальчишку, лишь беспокойно елозящий за пазухой тёплый комочек не дал маленькому Томасу потерять самообладание.
Малыш тотчас сорвался с места и, уже не оглядываясь, помчался по улице, подгоняемый жадным шёпотом и шумным гневным пыхтением огромной, с небольшую лошадь, крысы.
Томас постарался. Постарался за обоих. Бежал так, как не бегал никогда. Он несколько раз спотыкался, больно падал и почти выдохся, но всё равно бежал. Ворчание монстра осталось где-то позади. Но вот топот сотен лапок и голодный шёпот не желали отстать. Охватывал со всех сторон. Только впереди, где робко светили фонари, дорога оставалась свободной.
Улица оборвалась неожиданно. Резко вывернула вправо и раздалась в стороны, открыв перед беглецом небольшую округлую площадь, охваченную кольцом фонарных столбов.
Ещё пара улиц уходила в стороны от площади. Но бежать туда не было ни сил, ни возможности. Множество крыс выскакивало оттуда друг за дружкой под свет фонарей, жалось к стенам вокруг площади, не смея преодолеть кольцо света, и быстро приближалось к маленькому Томасу.
В центре площади стояла старая маленькая часовня с большим витражом над входом. Над её крышей возвышалась тонкая высокая башенка колокольни. А в щель приоткрытой двери приветливо лился свет, словно кто поджидал припозднившегося Томаса.
Не раздумывая, мальчуган припустил к часовне.
Почуяв, что жертва вот-вот уйдёт из их цепких лап и острых зубов, крысы разом навалились на освещённый контур, с визгом прорвали его и рассыпались по площади - вот-вот настигнут, вцепятся в беглеца и уже ни за что не отпустят.
- Мама! - вырвалось отчаянное у оступившегося на лестнице мальчишки. Он растянулся всего в каком-то шаге от двери, но уже был уверен, что пропал, не успеет спрятаться. Только тёплый комочек за пазухой бойко трепыхался, пытаясь выбраться наружу и дать последний бой обидчикам.
Но крысы не дотянулись до Томаса. Он не мог поверить собственным глазам, когда после дикого гортанного рыка сорвавшегося с крыши часовни, вниз, в самую гущу крысиного воинства, буквально рухнули два гибких тела. Ударили когтями и сомкнули клыки на шеях первых жертв.
Гневный и испуганный визг крыс накрыл площадь. Вся их неисчислимая рать, забыв о мальчишке, заволновалась, накатила на заступников и тут же обескураженно отхлынула. Словно острые косы, рыча и сверкая изумрудными глазами, две гибкие юркие тени врезались в их ряды и опрокинули наступающих.
Ничего привлекательного в кровавой драке маленький Томас не видел. Придерживая громко мяучащего котёнка, он прошмыгнул в часовню и, пытаясь отдышаться, привалился к захлопнувшейся двери.
К его удивлению и разочарованию часовня пустовала. Только на широком, в виде трёхлепесткового цветка, алтаре ярко горела медная лампа. И её света хватало, чтоб разогнать сумрак во всей небольшой зале. Высветить замысловатые рисунки на стенах и оживить цветной витраж.
Дождь, настойчиво барабанящий в крышу и окна, скрадывал звуки разыгравшегося на площади сражения. Страшно было подумать, что творится там и что может случится со смелыми бойцами, столь отважно ввязавшимися в спор с целым полчищем крыс. Маленький Томас боялся за их судьбу и судьбу котёнка, если те вдруг проиграют. Но как повлиять на исход схватки, как оказать помощь, не представлял. Ему оставалось только ждать, вслушиваясь в доносящийся с улицы шум.
Котёнок в тепле за пазухой успокоился. Томас пристроился у подножья алтаря, поближе к лампаде, чей необычно ровный и яркий свет вселял надежду.
Прошло совсем немного времени, и они оба, не заметив того, крепко уснули. Только чуть погодя, чьи-то настойчивые попытки разбудить мальчишку выволокли его из дрёмы.
Первое, что отметил спросонья маленький Томас - отсутствие шума дождя. За дверью часовни тоже царила тишина, а он и котёнок остались целыми и невредимыми. Это могло значить только то, что крысы отступили, а его спасители где-то рядом.
Малыш не ошибся. Поднявшись, он с любопытством вновь взглянул на алтарь и тотчас признал их. На одном из "лепестков" сидела пара - кот и кошка, огненно-рыжие, чуть крупнее домашних, но всё же обычные кошки. Кот - побольше, с густыми усами, толстым хвостом и широкими сильными лапами. Кошка - грациозная, с умным пронзительным взглядом.
- Спасибо, - пролепетал Томас.
Ему хотелось приласкать их. Но строгий гордый взгляд кота остановил его. Кошка же, словно что-то желая сказать, шагнула ближе к лампаде, обнюхала её, а затем вопрошающе глянула на малыша. Огонёк на фитиле убавился, болезненно трепыхался и испускал сладковатый дымок.
Что от него ожидают, Томас сообразил быстро. И минуты не потребовалось, чтобы наполнить лампаду порцией масла из стоящего под рукой кувшина розового стекла. Огонёк выпрямился, раздулся и, казалось, загорелся ещё ярче, чем прежде. От его доброго света на душе мальчика стало тепло и спокойно.
Теперь кот казался куда более благосклонным. Он удовлетворённо мяукнул и принялся деловито начищать свою густую рыжую шёрстку.
Только сейчас Томас сообразил, что совсем забыл о котёнке.
Появление мохнатого комочка вызвало у кота явное замешательство. Он недоверчиво замер. Когда же коротколапое светло-рыжее чудо засеменило в его сторону, будто чего-то опасаясь, поспешил убрать хвост, а затем и чуточку отодвинуться. Его напарница оказалась куда приветливей. Она опустилась на бок и свернулась полукольцом, чтоб дать котёнку уткнуться ей в живот. Положила на него лапу, разрешив игриво схватиться за неё.
Кот успокоился и продолжил стоически вылизывать лапы.
- Вот и хорошо. Теперь у него будет семья, - удовлетворённо подумал Томас. И тут же отчего-то у него защекотало в носу и защипало глаза.
Мальчуган попытался взять себя в руки. Чтоб отвлечься от непрошеных мыслей, он взглянул на лежащую на алтаре большую в малиновом переплёте книгу.
Она была раскрыта. Читать маленький Томас не умел, но этого и не требовалось. На первой странице из плотной толстой бумаги находился рисунок. Он удивительно точно изображал трёхлепестковй алтарь: и там горела лампада, стоял кувшин с маслом, лежала книга. И даже кошки сидели на своём "лепестке" и чего-то торжественно ждали.
Томас улыбнулся и, пропустив страницы с ровными столбиками коротких строчек, перелистнул дальше. Там снова оказался рисунок. Солнце поднималось над городом и часовней, на башенке с округлым куполом и шпилем раскачивался колокол, а у входа стоял маленький человечек. Рисунок словно оживал, потрясая своей точностью. Только не понравились знакомые крысиные тени, спешно прячущиеся по щелям от света восходящего солнца.
Малыш ухватил сразу же несколько листов, поднял их и тут же бросил, не желая видеть следующий рисунок, где, поднявшись на задние лапы, стояла огромная толстая крыса и зло смотрела со страницы.
В то же миг раздался уверенный и сильный стук в закрытую дверь. Сердце маленького Томаса испуганно ухнуло, а затем мелко затрепетало. Кот и кошка встрепенулись и враждебно зарычали, а пламя в лампаде вздулось сильней, разгораясь чистым белым светом.
Было страшно. И всё же мальчишка подошёл к двери. Храм не может быть закрыт перед кем-либо - это правило Томас знал с пелёнок. Он дрожащей рукой потянул ручку, и створка отворилась. У порога стоял высокий человек, спрятавший под мешковатым плащом и широкополой шляпой свою фигуру и лицо.
Но человек ли?
Свет, ударивший из-за спины Томаса, стегнул тени под шляпой и на мгновение вырвал у тьмы заостренные черты лица и болезненно красные маленькие глаза.
- Мальчик, - чуточку отстраняясь от света, высоким жалостливым голосом заговорил гость, - будь добр, смилуйся надо мной. Мои дети больны и голодны. Они заждались своего отца. А он припозднился и заплутал в ночной темноте. Дай мне ту лампадку, что так ярко светит у тебя за спиной. С ней я быстро найду дорогу, и мои дети не умрут от голода и болезни. Сделай милость. Я и все мои дети будем вечно благодарны тебе, малыш.
Томас сердцем чуял ложь, сочащуюся из уст красноглазого гостя с каждым произнесённым им словом.
- Нет у тебя никаких детей, кроме жадных крыс! Я узнал тебя! - смело бросил он. - Уходи! Я не отдам тебе свет!
Гневная алая вспышка из-под полей шляпы кольнула Томаса. Но максимум, на что решился монстр - это шагнуть ближе к порогу, где по обе стороны от мальчишки, щеря клыки, выгибали спины огненные кошки, вот-вот готовые вцепиться в смертельного врага.
- Пусть так. Что из того?! - срываясь на хрип, ответила гигантская крыса, чья острая морда вытянулась и выглянула наружу из-под шляпы. - Какое тебе дело до этой лампы? Отдай её мне, и я уйду. Большего мне не надо.
- Не знаю, для чего тебе она. Но то, что она тебе не по нраву, я вижу. Уходи! Или!..
- Или что? - крыса глухо рассмеялась. - Побьёшь меня? Неужто рассчитываешь на помощь этих драных мешков? Знаешь ли, с кем ты говоришь, несчастное глупое дитя? Я повелитель крыс и всего подземного мира. Ты состаришься и умрёшь, а я буду грызть твои кости, как и кости твоих детей... Если, конечно, они ещё будут.
Монстр гордо взревел, но тут же настороженно оглянулся, а затем, покосившись на небо, вдруг снова сменил тон.
- Ну что ты, маленький, - дружелюбно и просительно заговорила крыса. - Отдай мне лампаду. Я сделаю тебя самым богатым в городе. Мои детки вмиг натащат тебе целую гору золота и самоцветов. Ты будешь мне другом и советником. Никто не посмеет шпынять тебя. Клянусь, я сдержу своё обещание.
Томас не ответил, и владыка крыс нагнулся к самому лицу ребёнка, пахнул терпким неприятным духом, и, слащаво улыбаясь, добавил:
- Я даже найду твою маму. - Томас вздрогнул и напряжённо свёл брови. - Ведь крысы могут всё. Они всюду. Они - сила. Они - мощь! Ну же, отда-а-ай её мне, малыш.
Томаса колотило. Он, с усилием зажмурившись, почти задыхался от отчаяния - так хотелось увидеть маму. Но разве она будет рада тому, каким способом её нашли? Нет! Томас не мог предать маму.
- Я не маленький! - широко раскрыв глаза, звонко выкрикнул он оторопевшему монстру в ответ. А затем, действуя по наитию, так же, как маленький человечек, стоящий у двери часовни на вдруг вспомнившемся рисунке с восходящим солнцем, ухватился одной рукой за свисающий тут же у двери шёлковый алый шнур, второй за плащ крысы и, опрокидываясь на спину, потянул их на себя, в часовню.
Монстр растерянно и испуганно взвизгнул, попытался удержаться. Но когда кошки вскочили ему на спину, урча и раздирая в клочья плащ и шляпу, рухнул вниз на Томаса, чтоб раздавить дерзкого мальчишку насмерть.
В тот же миг на башне часовни подал свой звонкий голос колокол. Лампада на алтаре брызнула вспышкой рыжего света, слепящий огонь вырвался на площадь и ударил в чёрное небо, разом сметя прочь поганую хмарь.
Над городом, золотясь боками, поднималось солнце, а колокол старой часовни приветствовал новый восход и утреннюю зарю.
Отец Индриш чувствовал себя кругом виноватым. Так, наверное, и было.
Разве можно как-то оправдаться перед прозорливой матушкой Агнешей? Да, он безответственный болван, если умудрился проспать своё дежурство у алтаря. Пусть уж лучше она думает так. Не рассказывать же ей, что накануне вечером его пригласил отведать отменного молодого вина странный, постоянно кутающийся в плащ, но очень общительный и почтительный господин в широкополой шляпе. Нет, такого рассказывать не следовало. Матушка ни в жисть не простит ему этого безответственного и глупого проступка. Теперь-то он больше никогда не возьмёт в рот ни одной капли чего-либо крепче чая.
Подобным образом рассуждал служитель старой часовни, сметая у входа горки пепла и обрывки грязной чёрной материи, и молился всему святому небесному воинству, чтоб те наделили его силами и терпением - его ждала площадь перед часовней, усеянная сотнями мёртвых крысиных тушек.
С трепетом в сердце матушка Агнеша читала утренние молитвы. Она благодарила Стражей Восхода за то, что те не оставили их часовню без защиты от происков коварного Фрида. Славила дорогу, что в неурочный час привела смелого мальчика. И давала зарок: этим же вечером, как предписано Книгой, оставить в надлежащем месте, на крыше часовни самую большую, какую только можно разыскать в городе, чашку парного молока. К чему оно солнцерождённым Стражам, она недоумевала лишь украдкой - как-то несолидно, ведь они не какие-нибудь обычные домашние кошки.
А в это время повзрослевший Томас спокойно спал в комнатушке рядом с молитвенной залой и видел сон о том, как рыжие папа-кот и мама-кошка играют со своим котёнком.
- Ты рад, что теперь у нас есть сын? - спросила мама-кошка, подталкивая котёнка вперёд.
- Конечно. - Уверенно буркнул папа-кот, которого настойчиво таранил головой сын. - Теперь у нас есть наследник. Будет кому сторожить восход.
- А как насчёт дочки? - продолжала кошка, дразня лапками котёнка.
- Ну-у, - неуверенно протянул кот, - тогда и ещё один сын.
- А потом ещё одна дочка, - тотчас вставила кошка и насмешливо глянула на кота.
Он задумался ещё больше и уж затем ответил:
- Сколько угодно.
- А что насчёт нашего Томаса?
- Успокойся, дорогая, я виделся с ней сегодня утром. Она скоро придёт.
Мальчишка проснулся от робкого стука в дверь часовни. Томас счастливо улыбнулся - он уже знал, кто сейчас заговорит со старым отцом Индришем.