Сказка о нечисти, пакости, волшебной фее и очень здоровых мужиках.
Пыльный жаркий полдень. Над окаменевшей под июльским крымским солнцем красноватобурой землей в расплавленном воздухе очень жаркого лета плывут, зажатые в ладонях, две изогнутые под углом стальные проволочки. Сейчас для меня в этом мире есть только эти рамочки и тонкие струйки воды в трещинах темно-серых флишевых пород, пробирающиеся от затерянных в горах родников к Черному морю.
Нам необходимо перехватить воду и поднять наверх в иссушенную солнцем и ветрами пыльную долину. За работу я и мои буровики получим кое-какие деньги, а хозяин - татарин Миша сможет полить привезенную из Ферганы лозу. Когда-то такую же лозу увез в далекую Фергану в покореженном войной товарном вагоне дед Миши, отливая черным корням половину воды, которую ему выдавал по утрам ледащий орловский ефрейтор.
Суббота пошла на убыль. Рамки ничего приличного не показывали, разве только слегка увлажненную зону на глубине восемнадцати метров, а необходима хорошая обильная жила. Воды Мише нужно много - и корове, и овцам, и на полив. А еще семье вода нужна - на привозной не наготовишься, не настираешься...
Здесь колодец был, - горячится Миша,- дед умирал, рассказывал. Пятьдесят шагов на восток от угла дома. Только дом совсем разрушен... Где-то здесь стоял... Миша в сотый раз меряет шагами участок. Из под навеса фанерного сарайчика, крытого горбылем, перетирая в который раз помятое алюминиевое блюдо, за нами участливо наблюдает мать Миши. Когда ее увезли из Крыма, она была совсем ребенком и помочь нам своими воспоминаниями не может.
Из Ферганы Миша тоже не по своей воле ушел. Как-то вечером зашел к нему сосед, принес пачку денег и предупредил:
- Уезжай, друг. Оставаться тебе здесь нельзя. Сожгут.
Остро заломило в висках и глаза налились болью - устал... Опускаю рамки, присаживаюсь на серовато-желтый блок ракушечника и прикрываю глаза. Вода на участке есть, но не там, где хотелось бы Мише. Не около дома, не на огороде, а ближе к долине реки, под старой богатой шелковицей. Только под шелковицей или нигде... Именно там пересекаются две полосы повышенной трещиноватости и рамки вращаются так, что приходится притормаживать их легким сжатием ладоней.
- Будем бурить под шелковицей, Миша, и давай начнем сейчас, а то к темноте не успеем.
- А может еще поищешь, Валера. Я заплачу!
- За рамки денег не беру, а вот за бурение придется доплатить. Под шелковицей до воды метров двадцать будет и грунт там тяжелый...
- Воду будет тяжело к дому таскать. Там метра на три ниже.
- Мы в скважине над устьем четыре метра трубы оставим, привезешь щебня и поднимешь площадку до уровня двора. На базаре купишь насос Малыш, он тебе воду поднимет, а дальше она самотеком на огород пойдет. Жаль только шелковицу - засохнет дерево, если ствол присыпешь.
- Не засохнет. Я вокруг ствола стенку построю. Ей нельзя умирать. Эту шелковицу мой прадед посадил !
- Тогда с богом и начнем. Трохим, заводи !
Бодро затрещал пускатель. Взревел и ровно замолотил дизель, поднялась ажурная семиметровая мачта нашей потрепанной буровой установки и начались мучения... Кто занимался бурением тот знает, что нет более трудного грунта, чем крупный щебень с валунами. Установка качается, как на волнах. Временами кажется, что металл не выдержит и штанги из твердой буровой стали лопнут с сухим треском и разрушительными для нас последствиями. Бурмастер Володя Трохименко (по-простому Трохим) вцепился, как клещ, в рычаги поседевшими от пыли руками и кроет крепкими выражениями все и всех подряд. Я с помбуром таскаю буровые штанги, отгребаю выработанный грунт и выслушиваю от мастера все, что положено в таких случаях. Сейчас начальник тот, кто за рычагами...
Халтура - вещь в инженерной геологии необходимая. Зарплата у геолога невелика, командировочных на жизнь в поле не хватает, на складе запчастей нет, а значит каждую субботу снимайся с объекта и иди "в люди". Еще неизвестно, что на том объекте построят, а татарам вода всегда нужна. Им жить надо, поднимать загубленную разжиревшими винсовхозами землю.
К закату доводим скважину до воды, обсаживаем трубами и чистим желонкой от шлама. Пробую воду на вкус - карбонатов много, но это в Крыму почти везде. Отмывшись и переодевшись в чистое, идем к столу принять по триста грамм, "чтобы вода не ушла".
- Через три года ты эту землю не узнаешь. Здесь все будет: вишня, виноград, персики... Обязательно приезжай! Самым дорогим гостем будешь, -уговаривает меня слегка захмелевший Миша. Я соглашаюсь... Всегда соглашаюсь, но не приезжаю. Вода в скважине есть, деньги в кармане, сейчас допьем, доедим, что Аллах послал и разойдемся навсегда. Не стоит пытаться вернуться в прошлое - настоящее покажется тусклым, а будущее страшным...
Грузим буровое железо на прицеп, выруливаем на горную дорогу, а там Миша уже ловит левый самосвал - Мише мы уже не мы нужны, ему щебень нужен.
Мне порядком пришлось потрудиться в "инженерке". Были времена, когда большие миллионные объекты приводили меня в восторг, убеждали меня в моей необходимости людям. Я шел со своими буровыми бригадами впереди - разведчик огромной армии строителей атомных электростанций, гигантских химических комбинатов, каналов из конца в конец родной земли...
А может единственное, что я сделал в моей жизни полезного - это украдкой пробуренные скважины в огородах у людей? Может это и есть моя "ЛОЗА"? Но хватит ли мне этих левых скважин, чтобы отчитаться перед внуками?
Впрочем, философствовать мне сегодня не стоило бы. Впереди ночь блужданий по горам. Завтра утром мне необходимо быть на Караби Яйле, где меня ждут мои друзья-спелеологи. Уставший за день Трохим, ворча и проклиная все на свете, забрасывает меня на северную околицу Приветного и, мигнув подфарниками, уезжает на базу, а я забрасываю за плечи свой шикарный анатомический рюкзак и по крутой тропе начинаю подъем на яйлу, присвечивая себе фонарем.
К пяти утра на пределе сил, но трезвый как стеклышко, я вышел к озеру Эгиз Тинах. Вздыбленная грядами застывших в вечном шторме известняковых волн, Караби Яйла многолика и однообразна, жестока и нежна, притягательна и опасна. Пещеры Караби в Крыму самые глубокие и королева этих пещер - система Солдатская. Мой приятель Юра Касьян затеял большую чистку пещеры, а это значит вынести весь мусор, который десятилетиями скапливался на уступах и в гротах после посещений пещеры многочисленными спортивно-туристскими группами.
Идея мне показалась очень удачной и я подписался вытащить пару мешков с пустыми консервными банками, тем более, что сроки экспедиции совпадали со сроками моей командировки в Судак.
К моему приходу навеска веревок уже была проведена, и из пещеры выползали очень мокрые и грязные орлы Зубкова. А вот и сам Костик. Увидев меня, он страшно обрадовался и потряс горы воплем, что никто и никогда не заманит его в эту дыру еще раз, а моя очередь купаться в грязи только-только подошла, чему он сказочно рад...
Пять часов сна и два полусна вперемешку с попытками проснуться освежили меня до такой степени, что я почувствовал себя способным к свершению спортивного подвига - прохождению пещеры сложностью 4А без ночлега под землей.
На этот выход я иду в двойке с Князевым, парень он молодой, но ранний, и я думаю, что мы с ним пройдем пещеру без приключений.
Пещера начинается четырехсотметровым наклонным ходом с пережимами на стотридцатом и стовосьмидесятом метрах. По дну хода течет ручей и в некоторых местах приходится погружаться в воду. Но это только начало наших спелеологических удовольствий. По наклонке сброс высоты невелик - всего метров сто, но зато дальше начинаются колодцы и спуск идет веселее. Первый отвес всего девять метров. В давние времена при паводке дождевая или талая вода, пробежав по галерее, с ревом падала в этот колодец. Теперь здесь тихо и это хорошо. Водопады под землей-не самая приятная встреча. Спустившись в первый колодец по отечественной веревке неизвестно какой прочности, через Корявую Галерею подходим ко второму отвесу. Главное, не пробежать мимо и не вывалится в тупиковую часть пещеры, так называемые штаны.
Глубина второго колодца метров двадцать, по форме он напоминает бутылку и с потолка в нем немного капает (но только капает).
Зато на следующем колодце нас ожидает душ с температурой плюс три. Видно, откуда-то сверху проникает талая вода.
Еще метров сорок крайне неудобного лаза, как для прохождения, так и для протаскивания груза, и мы выходим к каскаду отвесов: восемнадцать, тринадцать и четырнадцать метров. Спускаемся по каскаду и видим, что дно колодца очень загрязнено. Всюду обрывки полиэтилена, телефонного кабеля, какая-то гниль - первые следы подземных бивуаков. Князь начинает громко возмущаться, а я помалкиваю потому, что знаю - дальше будет хуже.
Я глубоко убежден, что для глубинных пещер подземные лагеря рентабельны только с глубины 500-600 метров. Менее сложные пещеры следует проходить мобильными двойками хорошо подготовленных спелеологов и максимально быстро, без остановок, в один выход. А иначе пещера гибнет, особенно такая уязвимая и часто посещаемая, как Солдатская.
А вот и оно, то что мне не нравится. Здесь низкий ход затоплен до половины жидкой, зловонной грязью и отдушина под потолком сантиметров пятнадцать. К двадцатиметровому колодцу мы выползаем глиняными чудовищами, подобными легендарному Голему, и торопимся вниз, поскольку на дне этого колодца есть небольшая лужа, в которой можно отмыться (если не очень брезглив). Спускаемся в еще один десятиметровый колодчик и попадаем в грот Столовый. Дно грота шириной метра три и длиной метров десять завалено полиэтиленовыми мешками с нечистотами. Запах в зале тошнотворный, вода в ванночках черная, мерзкая...
- Господи! И все это свершили любители природы!
В описываемых обстоятельствах есть весьма пикантная изюминка. Когда очередная группа мужественных спелеотуристов, откувыркавшись в Солдатской спускается на Южный берег Крыма через источник Суук Су, то она норовит подольше порезвиться в его водах, не зная, что именно в этом источнике вытекает ручей Солдатской, вынося их же экскременты оставленные в пещере.
А ведь есть еще брошенные батарейки "обогащающие" воду цинком и прочей химией. Кроме всего прочего редкий букет бактерий может возникнуть и на остатках недоеденной пищи, орошаемых водами радиоактивных и кислотных дождей, выпадающих на поверхность Караби Яйлы. Когда-нибудь эти подземные свалки подарят нам такое микробиологическое чудо, какое никаким умникам и присниться не могло.
Отгоняя от себя грустные мысли и вонь, спускаемся по природной лесенке со ступеньками от двух до четырех метров к "Линзе". Это узкий, извилистый, крутонаклонный ход, который мне дается очень тяжело методом просачивания, а Князь проходит его без особых затруднений... Мне бы его габариты...
За Линзой два колодца глубиной девятнадцать и двадцать шесть метров приводят к отвесу глубиной восемьдесят пять метров. Этот колодец называется Надежда и делится навеской на четыре части. На дне этого колодца мусора уже почти нет в паводок эта часть пещеры заливается полностью и вода смывает все спелеотуристические грехи.
Каскад отвесов шесть, семь и пятнадцать метров приводит нас к узкому наклонному ходу длиной пятьдесят метров. Не доходя трех метров до конца хода, следует перевернуться и двигаться ногами вперед, потому что трещина постепенно переходит в вертикальный колодец, резко расширяющийся книзу, а цепляться к веревке в положении вверх ногами над десятиметровым отвесом крайне неудобно... Я как-то пробовал.
Спуск по пятисотметровому обводненному ходу, прерываемому несложным двадцатиметровым колодцем, не представляет особой сложности, если бы не некоторая усталость. Не стоило, конечно, на ночь глядя пускаться в это путешествие, но время поджимает нас очень жестко и, когда мы наконец спустились к озеру на дне шахты, я невольно ощутил облегчение.
Вода в озере мутная, бурая. Пройдет несколько суток и она появится в источнике, потом опять нырнет в галечник Канакской балки и, если ее не перехватят насосные станции пансионатов, выйдет в субмаринных источниках. Многие отдыхающие лечат горло полосканиями морской водой... Я бы не советовал...
Над озером мемориальная табличка, установленная москвичами в честь погибшего товарища. Москвичи относятся к гибели своих товарищей довольно спокойно и таких табличек в пещерах нашей страны хватает.
В консервной баночке варим крепкий кофе, выпиваем его с плиткой шоколада и курагой и поворачиваем на выход.
Уходим из пещеры, собирая и пакуя в мешки пустые банки, обрывки полиэтилена, использованные блоки батарей, обрывки телефонного провода, какие-то тряпки. За сто метров подъема набрали два полных мешка. Ну и ладушки!
Мы с Князем цепляем мешки на себя и жмем экспрессом на выход, к солнцу.
Выходим на поверхность рано утром. Около самого выхода встречаем очередную двойку, которая спешит за своей порцией мусора. Таких двоек в этой экспедиции будет работать двадцать, а то и больше. Прослышав об этом мероприятии подходят все новые и новые группы спелеологов.
Настроение хорошее... Пещера отличная и, если привести ее в порядок, не стыдно будет и людям показать. И, кроме того, мы еще раз доказали, что в украинском варианте спелеологической техники мы можем ходить быстро, аккуратно, делать серьезную работу малыми группами и не оставлять за собой кучи нечистот. Только надо стать немного другими...
В лагере шумно. Хрипит примус, суетятся дежурные. Кое-кто раскладывает на камнях сушиться свои мокрые пещерные пожитки. Наше появление вызывает восторженный писк женщин, оказывается нас ждали только часа через четыре. Дежурные вручают нам вместо цветов букет колючек, сто грамм разведенного спирта и бутерброд с салом. Заботливые барышни снимают с нас пещерные доспехи, умывают подогретой водой и ведут к импровизированному столу, где уже дымится крутая гречневая каша и крепкий чай. Хорошо!
Доедаю кашу, принимаюсь за чай и вдруг замечаю, что вокруг собралось слишком много народа. Неспроста это...
- Иваныч, - начинает Паша,- мы тут поспорили, что ты после этого штурма порадовать народ своими байками никак не сможешь, поскольку в Линзе тебе язык контейнером придавило, а в Надежде остатки фантазии потом смыло...
- Есть у меня мысль, ребята, послать вас всех вместе сами знаете куда и пойти спать. Кто загадывал этот ход событий - выиграл.
- Валерочка, я ставила на тебя,- включается в разговор Ирочка. - Неужели ты меня подведешь? Тем более, что у меня найдется чем поддержать твои угасающие силы. - И на столе появилась алюминиевая фляга.
Отказать в чем-либо Ирочке я не мог никогда и содержимое фляги не вызывало сомнения. Кроме того я чувствовал, что пришло время с честью сдаться и я сдаюсь. Все равно в покое не оставят...
Слегка затягивая время, чтобы вспомнить какую-либо заготовку, набираю огромную кружку чая, подкрепляю ее Ирочкиным бальзамом из ста трав и начинаю на старый испытанный сюжет накручивать виток за витком досужие размышления стареющего ветерана:
Как свидетельствует замечательная наука геология, когда-то вся чаща планета была покрыта одним огромным океаном, в котором по базальтовому основанию плавал огромный праматерик. С тех пор осталось мало следов, но старые, внушающие доверие аксакалы вроде меня, свидетельствуют, что и в те далекие времена на земле жили люди.
Жизнь в том геологическом периоде была экологически чистой, но нелегкой.
Конечно, и климат был тогда получше, и с харчами было значительно легче, и СПИД еще не обнаружили, но Вурдалаки, Ведьмы, Змеи Горынычи и прочие безобразия так иногда донимали своими дурацкими шутками, что если бы не одно обстоятельство, то жизнь их напоминала бы нашу...
Очень облегчала жизнь людей в те далекие сказочные времена прекрасная Фея, которая без устали летала по белу свету на своих радужных крыльях и творила добрые чудеса, правдивые легенды, о которых доходят до нас из глубины веков. По ее приказу появлялись на земле самые первые цветы, загорались самые чудесные рассветы, давали гастроли самые талантливые соловьи. И получалось так, что как ни старалась нечисть испортить людям радость жизни, все их потуги с лихвой компенсировались благостной деятельностью Феи.
Так бы оно и вершилось многие тысячелетия до наших времен, если бы нечисть поднатужившись не родила такую Пакость, что ни в сказке сказать, ни на заборе написать. И вот эта Пакость, не успев толком после родов обсохнуть, дернула для храбрости сто грамм, влезла на трибуну, не записавшись заранее в прения, оглядела мутным взглядом притихшую от такой наглости нечисть, и ударила кулаком по фанере с такой силой, что графин подпрыгнул и опрокинулся.
- Плохо работаете, мерзавцы! Без плана! Без системы! Без перспективы! Надо смотреть в корень! Бить в лоб! Применять научные методы организации труда! Кроме того нужна свежая талантливая идея и она есть! БУДЕМ КРАСТЬ ФЕЮ !
Нечисть вначале ничего не поняла, но приняв еще по сто грамм, дошла до консенсуса взревела от восторга и принялась за дело.
Действуя организованно, по специально разработанному плану, с применением самых современных и рентабельных методов шантажа, угроз, обмана и предательства, нечисть загнала Фею в темный уголок между Индией и Австралией, связала по рукам и ногам смоляными веревками и доложила Пакости секретным шифром, что дело в шляпе.
Пакость, ошалев от радости, объявила всех участвовавших в операции генералами и, возглавив ликующую процессию, поволокла драгоценную добычу в центр Земли.
Там, на чудовищной глубине, в огромном зале Фею заперли в железоникелевой клетке и на радостях устроили такой Шабаш, что праматерик не выдержал. Потрясся, болезный, потрясся и лопнул по швам глубинных разломов. И поплыли обломки в разные стороны, оправдывая таким образом очень правдоподобную гипотезу Вегенера.
Сидят люди на своих островах-материках и очень им нехорошо. Тусклым и страшным стал мир без добрых чудес. Нет больше редкой, но большой удачи. Нет счастливого доброго смеха... И любви тоже нет - ведь настоящая любовь - это тоже очень большое чудо. И даже надежда - совсем уж маленькое чудо - пропала в этом грустном и безысходном мире.
В общей тоске и печали не участвовала только одна компания. Не было у них этого в обычае. Мужики в компании подобрались, что надо: ростом велики, здоровьем удались, подраться не дураки. И хоть старшему было за пятьдесят, а младшему около шестнадцати были они не просто друзьями. Объединяло их великое братство искателей приключений и дальних странствий.
Числом их было десять, собрались они по серьезному поводу, поэтому жаренный бычок и два бочонка доброго вина кончились довольно быстро. Вот старший из братьев допил вино из последней корчаги, подождал, пока последняя кость улетит собачье своре, встал, тяжело вздохнул и поторопил:
- Кончай закусывать, мужики. Пора выходить. Сегодня у нас трудный день,- и поправил помятый шлем.
Собирались как будто не торопясь, а получилось, что не мешкая, и ушли в скалу. Огромными мечами из стали дедовской закалки врубались братья в камень, прикрываясь от осколков круглыми красными щитами, могучими булавами разбивали богатыри базальтовые глыбы и вминали их друг в друга. Пламя жадно рвалось к их телу сквозь сказочные доспехи, чудовищное давление пыталось раздавить мужиков в своих могучих объятиях, но отряд шел упорно, круто, без остановок на перекуры.
Очень быстро шли богатыри, но путь к центру Земли далек и труден. Поэтому только глубокой ночью добрались братья в ту огромную пещеру, где после смертельной пьянки вповалку отдыхала Нечисть. Очень уморилась... Даже самая главная Пакость не выдержала и уснула тяжелым нечистым сном, уткнувшись небритой физиономией в чью-то задницу...
Осторожно переступая через рыбьи хвосты русалок, щупальца гарпий, длинные ноги Кащеев Бессмертных, братья добрались к клетке, взломали ее и, передавая из рук в руки сомлевшую от жары и сивушных запахов Фею, двинулись вверх по прорубленному тоннелю.
Как ни торопились мужики, но дорога и усталость берут свое. Где-то между верхней и нижней мантией присели ребята передохнуть. Выпили крепко завареного чая, закусили вяленой дыней и салом, перемотали портянки... В этих местах уже было немного прохладней - до поверхности рукой подать. Можно было бы слегка расслабиться, но вдруг из глубины планеты возник нарастающий грохот. Это самая главная Пакость, проснувшись из-за изжоги, обнаружила пропажу Феи. Рассвирепев, Пакость разжаловала всех своих генералов в рядовые и послала в погоню за богатырями.
Прислушался к шуму старший брат и сплюнул от огорчения под ноги:
- Не успеваем, мужики. Устраивайтесь поудобней. Похоже, что мы здесь надолго.
Парни переглянулись, подтянули ремни на доспехах, поправили каски и вытащили мечи из ножен.
- Фею на верх понесешь ты,- обратился старший брат к младшему,- ей наши приключения будут утомительны. И не очень торопись, я думаю, что мы сможем продержаться достаточно долго.
Когда младший из братьев вынес Фею из-под земли, ранняя заря только окрасила вершины гор в нежный розовый свет. По колено в утреннем тумане прошел юноша шелковистой травой к лесному источнику, опустил свою драгоценную ношу на плащ и плеснул в лицо Феи холодной ключевой водой. Фея очнулась, привстала , оглянулась вокруг и спросила:
- А где же остальные братья?
- Немного задержались, сейчас догонят, -так убедительно соврал парень, что Фея поверила ему и улетела по своим волшебным делам, которых так много накопилось за время ее отсутствия.
А юноша набрал во флягу ключевой воды, последний раз взглянул на светлеющее небо и ушел в скалу... К братьям...
С тех пор прошло много времени. Очень много. Но то там, то здесь страшно гудит земля, рушатся горы и сотрясаются континенты. Это в глубине планеты бьются насмерть братья. Они устали. Очень устали. Но они знают, что растет смена, которая готовится к штурму глубин земли и уже пройден первый километр. Парни знают, что придет время, когда на секретных полигонах команды богатырей в оранжевых комбинезонах займут свои места в титановых подземоходах, и старший из братьев, проверив системы безопасности, поправит ларингофоны, даст отсчет времени, нажмет кнопку Старт и скомандует по громкоговорящей связи:
- Сегодня у нас трудный день, мужики. Вперед геонавты!
Оваций не было... Обошлись коротким "Спасибо, Иваныч" и устроили разбор по поводу того чем и как расплачиваться проигравшим спор. Я чувствовал себя опустошенным и прикидывал, где бы залечь в спячку минут на триста, но тут меня задержал полтавчанин Витя Мацевич. Вид у него был слегка смущенным:
- Если я вас правильно понял, то вы, Иваныч, всерьез полагаете, что спелеология - путь к центру Земли.
- Я этого не говорил, но почему бы и нет? Посчитай, сколько из наших пришли из спелеологии в геологию? И не потому, что конкурсы на геологические факультеты меньше, а зарплата больше, чем у продавца мороженого. В наши времена конкурса в геологических вузах нет вообще и безработных среди геологов хватает. Я полагаю, что парень прокувыркавшись лет пять в спелеологических путешествиях, твердо знает, что он хочет от геологии. Он уже прошел первый километр вглубь Земли и остались сущие пустяки...
- А стоит ли так калечиться? Что там, на огромной глубине может пригодиться человеку?
- Не знаю... Может много чего... А может и ничего... Но пока мы будем уходить за грань известного и доступного, не задавая себе вопрос "Зачем", у нас есть шанс оставаться Л Ю Д Ь М И.