Родыгин Егор : другие произведения.

Сказка с повидлом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Угрюм бродит по родному городу, в котором все сошли с ума, и пытается найти в нём что-то хорошее. Задача эта оказывается очень трудной, почти что неразрешимой. Возможно, другой человек с ней бы и справился, а вот мрачный характер Угрюма то и дело заводит его обладателя в тупик, не позволяя замечать в то же время очевидные вещи. Но Угрюм не сдаётся, верит и прёт!
1.

  "Я вам не дам свести меня с ума", - твёрдо решил Угрюм, шагая по коридору психбольницы. Заведение для психически нездоровых людей с первого взгляда (и желательно, чтобы этот взгляд был из глаз птицы или, если такое по каким-то причинам невозможно, то хотя бы из окна самолёта, или, если уж и с самолётом возникли проблемы, то хотя бы из вертолёта, возможно даже дельтолёта или дирижабля, в конце концов, даже с хвоста ядерной боеголовки, но главное, чтобы повыше), так вот с первого взгляда заведение поражало своей масштабностью, огромная крыша дома больных простиралась на многие километры, а под этой крышей скрывались орды больных. Когда-то это место было обычным городом и так продолжалось ровно до тех пор, пока все не тронулись умом и не выстроили себе крышу.
  - Я тебя ненавижу, - прошипела из-за спины Угрюма Гадючка. Гадючка сама завязывала у себя за спиной смирительную рубашку, чем в тайне очень гордилась. Она говорила, что если руки её будут свободны, она точно кого-нибудь задушит.
  - Я знаю, - на ходу ответил Угрюм.
  - Как ты можешь быть таким бессердечным? - возмутилась Гадючка. Она обогнала Угрюма и заглянула ему в лицо.
  У Угрюма лицо напоминало строительный кирпич: такое же квадратное, плоское и шершавое. Кирпич чуть зарос мхом - это густые брови придавали лицу суровое выражение. Сам Угрюм был высокого роста, плотный и крепкий и вполне мог бы стать неплохим борцом. Гадючка же была худой и бледной. Длинные тёмные волосы частично закрывали ей лицо. Она любила обжигать людей взглядом лишь одного глаза, второй же нарочито прятала под чёлкой. Она настолько наловчилась прятать один глаз, что уже могла накидывать чёлку, единственный раз мотнув головой.
  - Почему? Как ты можешь? Разве тебя это не волнует?
  - Волнует, - возразил Угрюм. - Меня всё это волнует, но не буду же я это с тобой - больной - обсуждать.
  В городе, ныне превратившемся в один огромный сумасшедший дом, психическое заболевание имело особенный характер. Здесь не сходили с ума в одиночку, по большому счёту, если отдельного горожанина поместить, скажем, в клетку, тем самым лишив его доступа к другим психически неустойчивым личностям, он стал бы вести себя вполне адекватно. Но в том-то и дело, что сошли с ума все разом, причём - как иногда мнительно полагал Угрюм - сошли с ума именно вокруг него.
  - Ты никогда не любил меня, - понурив тёмную голову, мрачно констатировала Гадючка.
  - Никогда, - согласился Угрюм.
  - Как это никогда?! То есть всё, что было в прошлом, все наши разговоры - всё это потеряло для тебя значение?
  - Оно никогда для меня и не имело значения.
  - Как? - всхлипнула Гадючка. - Ненавижу тебя! - она демонстративно попыталась освободить руки. Конечно, ей это не удалось.
  Они шли по широкому светлому коридору, слева и справа были ряды непохожих друг на друга дверей. Всё напоминало о том, что недавно этот коридор был улицей, а стены принадлежали отдельным домам. Но работы по превращению города в психбольницу велись в очень большой спешке. Чтобы как-то уоднообразить городские пейзажи, сделать похожими стены кирпичных, бетонных и деревянных домов - использовали жёлтую краску. Всё здесь было покрыто этой краской: она пузырилась, наслаивалась сама на себя по нескольку раз, свешивалась липкими лохмотьями с построенного потолка и оставалась на подошвах. Миновав несколько таких жёлтых улиц и оставив позади пару поворотов, Угрюм оказался у дверей в собственную палату.
  - Как же я ненавижу твой дом, - прошипела Гадючка.
  Они зашли внутрь. Свет горел, вещи были приведены в кое-какой порядок; стен, которые могли бы разделять палату на комнаты, не было; около входа на диванчике сидел немолодой мужчина в жёлтой пижаме.
  - Как я ненавижу этого гада, - злобно зыркнув глазами на мужчину, сказала Гадючка.
  - Я тебя тоже не очень-то люблю! Ты меня даже бесишь! Уро-о-о-одина! - с добродушным видом отозвался мужичок. Он сидел на диване, раскинув руки-ноги в стороны, с любопытством оглядывался по сторонам и весело улыбался. - Где лекарство-то, а? Помираю ж ведь! - прикрикнул он на Угрюма.
  Угрюм достал из мешочка, который всегда носил с собой, две пластиковых упаковки, надписанные "Уброглюк" и "Всёхорошос".
  - Одно растворяется и надо выпить, другое - таблетки, глотать и запить, - коротко описал методику применения препаратов Угрюм и протянул коробочки мужичку. Тот стал отмахиваться от лекарств, выставив руки перед собой.
  - Не-е-е-ет! - закапризничал он. - Приготовь мне сам! Я помираю, разве не видишь! Что ж ты такой бессовестный!
  - Ты обнаглел! - возмутилась Гадючка.
  - Я помираю! - резонно возразил мужичок. - И вообще тебя никто не спрашивал! И заходить тоже никто не просил!
  - Она права, ты обнаглел, - хмуро заявил Угрюм.
  - Как это я обнаглел! Я не обнаглел, это вы все обнаглели! Я тут помираю, а они тут стоят надо мной и измываются! Да у вас души-и-и нет!
  - Пошёл прочь, - сухо приказал Угрюм.
  - Я? - поник духом мужичок.
  - Да, ты. Пошёл прочь.
  - Пошёл прочь, - насупившись, повторила приказ за Угрюмом Гадючка.
  - Да у вас со-о-овести нет!
  - Пошёл прочь.
  - Пошёл прочь.
  - Да у вас стыда-а-а нет!
  - Пошёл прочь!
  - Пошёл прочь.
  - Ну я вам это припомню! - вскочив с диванчика, предостерёг мужичок и, резво размахивая руками, направился к двери.
  - Лекарства не забудь! - бросил ему коробочки Угрюм.
  - Я ничего не забуду! - снова мрачно предостерёг мужичок, но лекарства взял. Выходя, он ещё раз выстрелил многообещающим взглядом в Угрюма и, наконец, закрыл за собой дверь.
  - Какой же он подлец, как же я ненавижу всех этих твоих гостей! - ожила Гадючка, сама усаживаясь на диван.
  Угрюм, сложив руки за спиной, задумчиво прошёлся по комнате.
  - Да, этот - неприятный тип. Я обознался в отношении него. Только о каких гостях ты говоришь? Разве у меня их много? Один этот и всё.
  - Как же я ненавижу твой диван! - пожелала перевести тему Гадючка, пружиня на старой мебели. - Он такой неудобный! Как ты можешь на нём жить!
  Угрюм ничего не ответил. Гадючка же забралась на диван с ногами и, запрокинув голову, уставилась в потолок. Оттуда на неё смотрели несколько квадратных метров жёлтой краски, не очень ровные и не слишком-то квадратные.
  - Как я ненавижу всё это жёлтое, жёлтое, жёлтое.
  "Нет, нет, нет, я вам не дам свести меня с ума!" - снова, как заклятие, повторил себе Угрюм. Он отвернулся от распластавшейся на диване Гадючки и невольно стал разглядывать окна. Занятие, которое выбрал себе Угрюм, было ровно столь же познавательным, сколько и разглядывание потолка, но потолок-то ведь уже заняла Гадючка, поэтому Угрюму оставились только окна. Правда, они были не совсем типичные и представляли собой обильно замазанные краской углубления в стене. Легко было разглядеть и контур рамы и бугры от ручек и сами оконные стёкла, которые больше не пропускали свет. Угрюм чувствовал, что он упускает что-то важное для себя, но это точно не имело отношения к окнам, даже несмотря на их необыкновенность.
  - Что ты хочешь? - он обернулся к лежащей на диване девице.
  Гадючка за то время, пока он разглядывал окна, переменила позу: она развязала рукава за спиной, целиком спрятала лицо в волосах и чуть-чуть напоминала теперь чёрный абажур, так ровно ложились вокруг макушки длинные волосы. Поднеся руку к лицу, Гадючка приоткрыла один глаз.
  - Чтобы все погибли! - быстро прошептала она, сверкнув зелёным глазом, и спряталась за "абажуром".
  - Не в моих силах. Что ещё?
  - Чтобы ты взял меня в жены, - также быстро прошептала Гадючка, глаз опять смотрел на Угрюма.
  - Этого просто не хочу делать.
  - Тогда всё, - глаз спрятался.
  "Значит, не то", - решил Угрюм и направился к дверям.
  - Я тебя ненавижу! - донёслось протяжное эхо с дивана, Гадючка на этот раз нарочито понизила голос. Заметив, наконец, что Угрюм уходит, она в спешке начала завязывать рукава, изогнулась, продевая ноги через получившуюся петлю (рукава должны были оказаться за спиной), и побежала следом.
  - Как же я ненавижу твой дом! Давай, взорвём его взрывчаткой, - взрывчатки у неё не было.
  - Нет. Мне надо где-то жить.
  - Ты не должен нигде жить. Такой, как ты, вообще не должен жить. Ты бессердечный и бесчувственный гад!
  Больше не обращая внимания на болтовню Гадючки, Угрюм направился к своей новой цели. Он задумал посетить тренажёрный зал, ожидая там найти то самое важное, что так и не смог описать словами. "Бууууум!" - услышал он за спиной голос Гадючки: не слишком правдоподобно она изображала взрыв.
  - Твой дом взорвался! - заявила девица, догоняя Угрюма.
  Они прошли несколько коридоров, потоптали жёлтую краску и разошлись со встречными сумасшедшими прохожими. Двери тренажёрного зала были им наградой.
  - Как же я ненавижу твою эту качалку! - прошипела ядовито Гадючка и, когда Угрюм отворил дверь, зашла вслед за ним.
  В тренажёрном зале был только один качок, но он был очень крупным. Своим телом он занимал почти всё помещение, длины его рук хватало для того, чтобы упражняться одновременно на четырёх тренажёрах, и это только рук! Ноги также поместились на отдельных тренажёрах. Многочисленные жилы под его кожей вздувались, как мощные шланги, и сам он был весьма похож на гигантскую машину. Завидев Угрюма, он раскидал в сторону тренажёры и уставился на гостя.
  - Чё надо? - потребовал Качок.
  - Мне? Я ищу что-нибудь хорошее.
  - Нормально! Все хорошие тренажёры занял я! Ну а ты можешь занять что-нибудь там... нехорошее! - гордо заявил качек.
  - Ладно. А тебе что надо?
  - Мне чё надо? - изумился гигант. Не находя, что ответить, он повёл шеей, и та отозвалась грозным хрустом. - Ты к чему клонишь?
  - Ни к чему. Но, может, я мог бы что-то сделать для тебя?
  - Для меня? Нормально! У меня всё нормально! - загрохотал он. - Хотя-я-я-я, можешь принести мне пожрать?
  - Хорошо, принесу! - усмехнулся Угрюм.
  - Просто проблема тут, сложно выйти, дверь маленькая, понимаешь, и что-то я голоден, - неожиданно разоткровенничался Качок. - Я уже съел всех других качков, которые здесь были, а теперь опять голоден, нда.
  - Вот даже как! Ну, конечно, я принесу тебе еды.
  - Только побольше! И нормальной еды!
  - Хорошо!
  Угрюм повернулся обратно к дверям.
  - Ты ненавидишь его, да? - подсказал он стоящей рядом Гадючке. Та ответила возмущённым взглядом и тут же выбежала из зала.
  - Конечно, я ненавижу его! - вскричала она, когда Угрюм показался в дверном проёме. - И тебя! Тебя я ненавижу больше всех! Зачем ты стал ему помогать, вообще зачем предложил ему помощь?!
  - Просто так.
  - "Просто так" мы твой дом взорвали. Какой же ты всё-таки дурной!
  Угрюм пожал плечами, и вот снова последовали коридоры, сумасшедшие глаза прохожих, повороты и ошмётки краски. Гадючка на этот раз буйствовала больше, чем прежде. Она развязала рукава, подбирала слипшиеся комки краски и с воплями ненависти кидалась ими в идущих мимо людей.
  - Стой! - закричала Гадючка, когда они зашли в продуктовую палату и Угрюм принялся расплачиваться с продавцом за выбранный им внушительный куль с конфетами и булочками. Угрюм решил переплатить продавцу вдвое. Повиснув у него на руках так, что он не мог передать деньги, она уставилась ему в глаза.
  - Ты сумасшедший, - с омерзением прошептала она.
  - Нет, мне просто хочется это сделать.
  - Ты сумасшедший, - с омерзением прошептала она снова.
  - Нет, я не сумасшедший, это вы все вокруг сумасшедшие.
  - Ты сумасшедший, - с омерзением прошептала она уже в третий раз, точь-в-точь, как и в первые два. Затем, продолжая висеть на руках у Угрюма, зыркнула с неизменной злобой в глазах на продавца, и, обернувшись снова к Угрюму, в очередной раз повторила с омерзением. - Ты сумасшедший.
  Несмотря на все старания Гадючки, увеличенная в два раза плата была передана продавцу, а куль с конфетами оказался у Угрюма.
  - Вот честно-честно вам скажу, - клялся продавец, - отказался бы от ваших денег! Но получилось их что-то очень много! Вот всю вам правду: есть в душе грешок, не могу отказаться, когда денег уж так много! Я бы и хотел, да не могу! Вот купили бы вы поменьше - я бы отказался, точно вам говорю! Но вы - нет, да и перегнули!
  - Да ладно тебе, - усмехнулся Угрюм.
  С крупным мешком конфет и булочек он направился в обратный путь. На этот раз Гадючка уже перестала кидаться на прохожих, она пыталась завязать рукава, но это у неё не получалось. Иногда поглядывая на Угрюма, она громко рассуждала:
  - Раньше я тебя просто ненавидела, а теперь ещё и презираю. Ну как можно делать так много ненужных вещей, которые отнимают и время и деньги. Одному купил конфеты, другому просто деньжат отвалил, третьему - лекарства, только забыл ему их приготовить. Зачем всё это? - она как обычно на ходу заглянула Угрюму в лицо. Тот не отвечал. - Эй, люди! Смотрите, он несёт мешок конфет! Ему не нужны эти конфеты, он сам их есть не будет! И у него много денег, он готов все их отдать! Люди, не отворачивайтесь, кому нужны деньги или конфеты - подходите! Подходите сюда!
  - Я тебя задушу, - пообещал Угрюм, но было уже поздно.
  - А от конфет-то я не откажусь! - заорал один прохожий.
  - А я от деньжат! - вторил ему другой.
  Неожиданно все, кто был на улице, обернулись к Угрюму и, как по взмаху флажка, кинулись на него.
  - А ну давай конфетки! Конфетки давай! - вопили они.
  Сбив с ног Угрюма, они тут же его затоптали, разорвали мешок и раскидали всё содержимое. Те, кто был больше заинтересован в деньгах, полезли к Угрюму в карманы, сорвали с него одежду, вытряхнули всё, оставив его, в конце концов, в одних трусах. Угрюм, несмотря на то, что не был силой обделён, с таким мощным наступлением справиться не смог. Гадючка же, увидев всё это, бросилась наутёк.
  Когда Угрюм пришёл в себя, он лежал посреди пустой улицы, рядом с ним валялся опорожненный мешок и одна булочка. Это была единственная булочка с повидлом, которую он купил, а в толпе не оказалось ни одного любителя таких лакомств. Угрюм поднялся и осторожно отряхнулся, подобрал булочку, мешок, и пошёл дорогой домой. Сказать, что он был в дурном расположении духа, значит, не сказать ничего. Свободная рука непроизвольно крепко сжалась в кулак. Прохожие на улице иногда оглядывались на него с нескрываемым удивлением и восклицали: "какой грязный!" или "какой жёлтый!" (ведь он порядочно измазался в краске) или, наконец, самые внимательные - "какой зло-о-ой!"
  Когда он пришёл домой, оказалось, что в его палате уже кипит жизнь. Света было больше, чем обычно. Лампочка, которая всю жизнь стояла перегоревшей, теперь светила ярко. По комнате разливался приятный запах жареного мяса, постель была застелена чистым бельём, а из ванной, которая единственная была отделена от всего остального помещения стеной, доносился шум наливаемой воды. Угрюм прошёл на середину комнаты, оставив позади себя несколько жёлтых следов.
  - Что здесь происходит? - приходя всё более в бешенство, прорычал он.
  Из ванного помещения вышла Гадючка. Рукава у неё связаны не были, но она всё равно держала руки за спиной.
  - Я приготовила тебе поесть, - не своим голосом пропищала девица, в глаза Угрюму смотреть она не решалась. - И приготовила ванну. И постель...
  - И лампочку поменяла, - оскалившись, прогремел Угрюм.
  - И лампочку, - совсем уже тихо прошептала она. - И конфет немного купила...
  - А себя приготовила?
  - К чему? - жалобный писк.
  - К погибели.
  Некоторое время они смотрели друг на друга, наконец, Угрюм сдался:
  - Ладно, что-то мне перехотелось тебя убивать. Не знаю, почему так, - он медленно поковылял к ванне.
  Угрюм кинул на пол пустой мешок, сверху на него положил булочку с повидлом и уложил рядом свою немногочисленную одежду. Закончив с приготовлениями, он опустился в уже уготованную для него горячую ванну. Вдоволь накупавшись, Угрюм оделся в чистую, предусмотрительно уложенную рядом одежду, проглотил на кухне весьма вкусный между прочим куриный окорочок, снова разделся и рухнул в кровать. Уснули синяки, уснули ссадины, уснул и сам Угрюм.
  
2.

  Проснулся Угрюм в отличном настроении. "Вот ведь стервецы!" - вспомнил он вчерашнее своё приключение, но и это не могло испортить его радужного настроя. Он вскочил с кровати и наступил на спящую под ней Гадючку, та злобно зашипела в ответ. Угрюм обхватил её обеими руками за плечи, поднял и поставил ногами на кровать, так что они стали одного роста.
  - Я беру тебя в жены! - продолжая держать её за плечи и любуясь, как хорошо он её поставил, заявил Угрюм.
  - Правда? - мигом просияла Гадючка, прекратив шипенье.
  - Конечно! Ты хорошо готовишь и постель вон как славно застелила. К тому же, места много не занимаешь.
  - Я не всегда так буду!
  - Уже возражаешь?
  - Да! А я не говорила, что я хорошая жена. Но я так рада, что ты меня взял! А свадьба у нас будет?
  - Не знаю? Может быть.
  Гадючка положила свои руки поверх рук Угрюма, изображая что сейчас задушит его.
  - Ладно, будет, - согласился Угрюм.
  - А ты не боишься меня? - спрыгивая с кровати, спросила Гадючка, - Я тебя вчера чуть не убила. Я опасная.
  - Нет, не боюсь. Ладно, конфет ты, значит, купила? Тогда пойдём в тренажёрный зал!
  Угрюм разве что не бегом бросился одеваться. Одетый, он самостоятельно нашёл купленный Гадючкой мешок с конфетами. Мешок оказался точно того же размера, что и прежде купленный им самостоятельно, и, кроме конфет, как и в мешке Угрюма, в нём были булочки.
  - А продавцу заплатила вдвое больше? - захватывая мешок, поинтересовался он.
  - Нет. Я берегу деньги.
  Угрюм пожал плечами и, перекинув мешок за спину, приказал: "за мной".
  Вокруг всюду была яркая, жёлтая краска, лампочки светили во всю мощь, давая света никак не меньше, а, вполне вероятно, даже больше, чем позабытое за стенами солнце. Он шёл, улыбаясь широко. Рядом, короткими перебежками, его догоняла - отставала - и снова догоняла Гадючка. Угрюм подхватил её на руки и усадил себе на плечо, девица удивлённо вскрикнула и расхохоталась. Обладатель радужного настроения тоже расхохотался. Всюду его встречали светлые лица проходящих людей. Он смотрел им прямо в глаза, не стесняясь улыбаться, и они отвечали взаимными улыбками.
  - Конфет хотите, ребята? - потряся мешком, прокричал он. - Хотя, кукиш вам, не дам я вам конфет!
  - А нам они и нафиг не нужны! - орали ему в ответ, улыбаясь. - Вот ты хороший мужик!
  - Я такой!
  Двери тренажёрного зала разлетелись в стороны. Качок полулежал на тренажёрах, задумчиво теребя пальцем подъёмник одного из них, и мечтательно глядел в затянутое краской окно. Когда в помещение ворвался Угрюм, он вскочил с пола и пробил головой потолок.
  - Есть чё? - потребовал он, стряхивая с себя остатки потолка.
  - Есть!
  - Вот это нормально!
  Угрюм поставил слева от себя мешок с конфетами и булками, справа - Гадючку. Качок тут же ухватился за Гадючку и поднёс руку с девицей ко рту.
  - Не её, - улыбнулся Угрюм.
  - Не меня, - улыбнулась Гадючка.
  - Не тебя? - смущённо улыбнулся Качок. Он поставил девицу на прежнее место: справа от Угрюма.
  - Вот это для тебя, - Угрюм протянул великану мешок.
  - Вкусняшки! - обрадовался Качок, выхватывая мешок из рук Угрюма.
  Ловким движением гигант разворотил весь мешок, конфеты вместе с обёртками полетели в рот, сдобные, толстые булки полетели следом. Качок резво выхватывал хлебные изделия из мешка и, красиво напрягая мускулы, начиная от рук и заканчивая пятками, посылал булки по прямому направлению в рот. Наконец, когда мешок полностью опустел, он обернулся к Угрюму.
  - Пасябки! - вежливо поблагодарил гигант своего благодетеля. - А очень вкусная булочка с повидлом была только одна? - он сделал несчастное выражение лица.
  - Ты купила только одну булочку с повидлом? - Угрюм обернулся к Гадючке.
  - Ровно одну, как и ты. Я их кстати ненавижу.
  - Понятно, - Угрюм почесал в затылке, а затем просиял. - Да ведь ещё одна булка есть у меня дома!
  - Ну так скорее за ней! - воскликнул Качок.
  - Да, нельзя медлить, - согласился Угрюм.
  Он выбежал из тренажёрного зала, вслед за ним вылетела Гадючка, и завершил сцену Качок, который выпрыгнул ласточкой, оставив позади себя руины из бетона, тренажёров и весёлой жёлтой краски.
  Угрюм усадил Гадючку себе на плечо, Качок усадил на плечо Угрюма и они помчались домой. Всюду они встречали радостные лица прохожих. Некоторые из прохожих даже присоединились к пробежке и залезли на плечи к Качку.
  - Вперёд! Я знаю, где его палата! - кричал громче всех мужичок с коробочкой "Всёхорошоса" в руках.
  - Помогло? - Угрюм кивнул на его коробочку.
  - Ещё как!
  Вскоре они добежали до дома Угрюма, и Качок поскидывал пассажиров с плеч. Угрюм рванул дверь на себя и исчез за ней. Толпа замерла в ожидании.
  - Чего вы струсили-то? - важно ходила между ними Гадючка. - Думаете, он не вернётся? Вернётся! И, знаете, почему? Во-первых, тут один выход, а, во-вторых, он ведь такой хороший мужик!
  - Он мужик хороший, спору нет, - заметил кто-то из толпы, - но как бы он сам не съел-то булочку.
  - Не съест, - уверила толпу Гадючка.
  - Ох, боюсь я, как бы ни вышло чего дурного, - захныкал другой прохожий.
  - Всё будет хорошо! - вступился за Угрюма мужичок с "Всёхорошосом" в руках.
  - Не съест он мою булку, - заявил и сам Качок, деловито сложив руки на мускулистой груди.
  Наконец, появился Угрюм. Он ударом ноги открыл дверь и вышел на середину образованного людьми полукруга. Толпа молчала, затаив дыхание; кто-то, не выдержав, закричал: "Ооооооо!"
  - Покажи им булочку, - предложила Гадючка.
  - Ты же не съел её, - уже начал волноваться Качок.
  - Ну давай же! - закричали из толпы.
  - Давай!
  - Давай!!
  - Давай!!!
  - Вот она!!! - вскричал сам Угрюм, выставляя вперёд руку с булочкой. Булочка была ни много, ни мало, а с повидлом. - Правда, она чуть грязная и намокла, - он потряс булкой, стряхивая с неё остатки краски и грязи.
  - Да какая разница! - обрадовался Качок и выхватил желанное произведение из хлеба, повидла и комков жёлтой, весёлой краски.
  Мгновение стояла мёртвая тишина, замолчал даже тот волнительный прохожий, который до этого не переставая кричал "Оооооо!" И вот булочка усилием мускулистых рук отправилась в рот к Качку.
  - Вот это вкусняшка! - всплеснул огромными руками Качок.
  Толпа разразилась бурными аплодисментами. Аплодисменты не прекращались минуту, затем две минуты, потом три, пять, десять. Аплодировать стал и сам Качок, мощные хлопки разносились по всему городу. Гадючка бросилась к Угрюму на шею и они поцеловались долго и страстно. Мужичок с "Всёхорошосем" в руках сделал замечание, обращаясь ко всем:
  - После такой победы, надо бы и отпраздновать!
  Гуляли долго и в чувствах себя не сдерживали. Мужичок с "Всёхорошосом" в руках предложил путешествие в аптеку, и почти каждый обзавёлся там своей упаковочкой "Всёхорошоса". Попробовал чудесное лекарство и Угрюм. Растворённое в воде, оно было ужасно кислым, щипало язык, и как его пил вообще кто-то - было непонятно. Но пили все (кроме Качка, который сохранял во рту вкус булочки с повидлом), выпил и Угрюм.
  - А, может, пойти, и купить ещё булочку с повидлом? - предложил один сообразительный парень, выпив свою порцию "Всёхорошоса".
  - Нет, - серьёзно помотал головой Угрюм. - Второй булочки с повидлом не будет. Иначе уже выйдет перебор.
  - Но вообще-то хочется, - надул щёки Качок.
  - Нельзя! Понимаете, двух булочек с повидлом быть не может. Одна - это весело, а две - это уже скучно и обычно.
  В конце концов, правда, вся праздничная процессия направилась в магазин и там участники купили кучу булочек с повидлом. Покупал булочки каждый и почитал за честь поделиться своей покупкой с Качком. Тот ел почти не останавливаясь, только и успевая протягивать руки за следующей порцией.
  - Что-то мне уже плохо, - издав неприличный звук, Качок уселся на зад.
  - Но ты счастлив? - строго спросила у него Гадючка.
  - Да, наверное, я счастлив.
  Когда Качок перестал принимать угощения, булочки с повидлом попробовали уже и остальные присутствующие.
  - Может быть, я был и не прав, - заметил Угрюм, прожёвывая свою булку.
  Гадючка принялась ходить между людьми и задавать всем один и тот же вопрос: "ты счастлив?"
  - А ты? Ты счастлив? - спросила она у Угрюма.
  - Я? Я счастлив.
  - Я насчитала сто одиннадцать счастливых людей.
  - А несчастных?
  - Веришь-нет - ни одного.
  Угрюм усмехнулся. Он не знал, что ответить.
  - Ты какой-то кислый счастливый! - возмутилась Гадючка, толкая его в плечо.
  - А ты как-то перестала всех ненавидеть.
  - Я не перестала, я всех ненавижу. Только мне кажется, что мне не стоит сейчас это говорить. Я лучше завтра это скажу.
  - Да, пожалуй. Завтра я тоже что-нибудь скажу.
  Угрюм продолжал есть булочки с повидлом, пить "Всёхорошос" и распевать громкие песни, но на душе его было неспокойно: он заранее переживал за следующий день, который, как он был уверен, окажется тусклым и мрачным.
  Наконец, после целого вечера гулянок, усталый и измотавшийся Угрюм повалился на кровать. На широкой груди у него устроилась маленькая, тёплая Гадючка.
  "Кажется, я всё-таки сошёл с ума", - решил он и заснул.
  
3.

  Следующее утро Угрюм встретил в отвратительном настроении. Небрежным движением руки он снял с себя посапывающую Гадючку, та ответила резким, обиженным шипением. Повсюду вокруг была жёлтая краска, но она не вселяла в сердце радость, как день назад. Это была обычная, дурнопахнущая краска (вернее, она бы пахла плохо, если бы все в городе давно не привыкли к этому запаху). Гадючка лежала на кровати и в упор смотрела на Угрюма. "Всё это не то! - мысленно обрушился он на себя, - Я совсем не это искал!"
  - Ты меня любишь? - с подозрением спросила Гадючка.
  - Нет, - мрачно констатировал Угрюм. Глаза его приживалки расширились.
  - Как?! Уже?! - она напрягла кулачки.
  - Да, уже.
  - Ты просто гад, - Гадючка резко поднялась с постели и, громко топая, направилась к двери.
  Она вышла, потом тут же вернулась и наградила Угрюма долгим, испытывающим взглядом.
  - Ты просто гад, - повторила Гадючка злобно и закрыла за собой дверь.
  - Вполне возможно, что она права! - раздался голос из дальнего конца комнаты.
  В палату Угрюма без спроса забрался доктор Пукач. Он залез с ногами на стол, в общем, расположился как у себя дома. На столе, кроме доктора Пукача, стояла ещё чашечка чая. Сам доктор был щупленьким коротышкой-старичком: туловище у него было размером с голову, но голова крупная! На большом носу помещались аж три пары очков, одни из которых были солнечными. Доктор болтал свесившимися со стола ногами.
  - Уходи, доктор Пукач. Я в дурном настроении.
  - Нет, - отрезал доктор, продолжая как ни в чём не бывало болтать ногами. - Вы теперь больной, Угрюм. А я - ваш врач, ваш доктор. Пили вчера "Всёхорошос"?
  - Было дело, - Угрюм начал недовольно перебирать пальцами рук.
  - Ну вот и всё.
  - Что "всё"?
  - Всё.
  - Доктор Пукач, не глупи.
  - Ладно! - кивнул доктор согласно. - Слушайте меня! - Пукач поманил указательным пальцем Угрюма, но тот с места не сдвинулся.
  - Короче!
  - Ладно! - вновь кивнул доктор. - Вы отравили своё хорошее настроение, перебрав с порцией "Всёхорошоса". Теперь ваше хорошее настроение заболело синдромом отвратительности.
  - Я это заметил.
  - Будьте осторожны! - доктор спрыгнул со стола. - Когда будете что-то делать, знайте - ваше настроение очень плохое! Не беритесь за дело, если настроение не в порядке!
  Взяв чашечку с чаем, он посеменил к выходной двери.
  - Моё настроение долго будет болеть?
  - Кто знает, кто знает. Зависит от того, насколько больше, чем следует, вы выпили лекарства, - эхом донёсся голос доктора Пукача уже из-за двери.
  "Что же мне теперь делать? - грузно повалившись обратно на кровать, затосковал Угрюм, - Во всяком случае, я уж точно не буду делать то, чем занимался вчера. Всё то было одной глупостью. Не в том радость. Но как я вообще почувствую радость, если моё больное настроение будет мне мешать?"
  Угрюм провалялся так около получаса и, не придя в конце концов ни к какому решению, поднялся с кровати и вышел в большой коридор - бывшую улицу города. Там его уже давно ждала Гадючка.
  - Ты всё это время была здесь? - хмуро поинтересовался он.
  - Вообще-то нет. Я сходила к себе и только сейчас вернулась.
  - Ты меня ненавидишь?
  - Ненавижу.
  - А я тебя не люблю.
  Гадючка надулась от злости и даже топнула ногой. Рядом Угрюма поджидал и недавний гость - доктор Пукач.
  - Ты тоже сходил домой и только сейчас вернулся?
  - Нет! - отрезал доктор. В руках у него до сих пор была не отпитая чашечка чая.
  Угрюм, больше не обращая внимания на Гадючку и доктора Пукача, пошёл по улице. Его несостоявшаяся жена и доктор пошли следом. На улице Угрюма встречали мрачные лица прохожих, у многих из них были синяки под глазами. Они сердито провожали Угрюма взглядом, но, стоило тому отойти достаточно далеко, тут же догоняли и шли за ним. Так мрачная процессия по городу разрасталась всё более и более.
  - Приветики, - грустно поздоровался с Угрюмом Качок. Этот огромный, мускулистый мужик до сих пор одной рукой держался за живот. Булочки с повидлом напоминали о себе. Также, как и все до него, Качок развернулся и последовал за Угрюмом. Он даже подсадил двоих прохожих себе на плечи, но всё это выглядело совсем не так весело, как день назад. Мрачные рожи прохожих немым укором таранили спину Угрюма.
  - Что вы все пристали ко мне? - не выдержав, огрызнулся он.
  - Да пошёл ты! - тут же донёсся раздражённый голос из толпы.
  - Я-то иду!
  - Вот и иди!
  В этот раз Угрюм шёл по улице долго. Он прошёл и мимо разрушенной качалки, и аптеки, и даже продуктового магазина. Некоторые из увязавшихся за ним прохожих не выдержали и, махнув рукой, пошли по своим палатам, но большинство всё-таки стоически перенесли длинный поход. Наконец, Угрюм остановился. Толпа быстро образовала вокруг него кольцо. Перед Угрюмом, уткнувшись носом в пол, стоял огромный отбойный молоток: толстый слой металла блестел в лучах электрического света, множество царапин, наслоения каменной крошки свидетельствовали о том, что орудие давно используется. Угрюм взялся за ручки агрегата, защитный слой резины на них был потёрт.
  - Долбёжная установка, - ахнули в толпе.
  Раздался вой мотора и Угрюм с силой налёг на ручки машины. Могучее лезвие опустилось в пол, и уши всех присутствующих заложило от страшного грохота, в стороны летели обломки пола с жёлтой краской.
  - Что он делает?
  - Долбит...
  Угрюм не слушал никого. Раз взявшись за ручки долбёжной машины, он уже их не выпускал. Все слова пролетали мимо него, а в качестве ответа он посылал в наблюдателей каменную труху, которую с остервенением выбрасывал его аппарат.
  - Зачем он это делает?
  - Не спрашивай. Видишь, ему плохо? Пускай подолбит, успокоится.
  - Я работаю! - не вытерпел Угрюм. Зубы у него клацали в ритм ударам машины. - Это моя работа! Я деньги зарабатываю!
  - Да кто тебе за это заплатит!
  - Я ему за это заплачу! - из толпы неожиданно выступил крупный, лысый мужчина. Это был начальник Угрюма.
  - Он мне за это заплатит, - оскалился Угрюм.
  Стоял шум, в толпе то там, то тут стали доноситься предложения разойтись по домам. Выскочек, впрочем, сразу посчитали за трусов, и большинство сошлось во мнении, что ситуация требует выжидания. Угрюм не уступал им в решимости, он даже ни разу не дал рукам отдохнуть. Распространяя страшные вибрации, он всё больше углублял машину в пол. Качок, в конце концов, осерчал:
  - Ну нормально! Чё я тут стою, как олух!
  - Да погоди ты! - попытались остудить его пыл в толпе.
  - Я проголодался, - он взял в руки советчика и отправил его в рот.
  - Не надо нас е-е-есть! - ответила толпа испуганно.
  - Я голоден, - Качок ухватил в руки второго прохожего и тот проследовал за первым.
  Когда ноги второго человека из толпы скрылись за мощными челюстями гиганта, тот не успокоился, а наоборот рассердился ещё пуще прежнего. Глаза его широко раскрылись, налились кровью, лицо покраснело. Качок выхватил третьего прохожего, и судьба несчастного не отличалась от судьбы его предшественников. Угрюм остервенело долбил пол, Качок ел людей.
  В конце концов, в пасть к гиганту попали и Гадючка, и доктор Пукач, и даже начальник Угрюма.
  "Нет, нет, нет, - думал Угрюм. - Они хотят свести меня с ума. Они хотят сделать меня одним из них. Но я не поддамся! Я-то знаю, что есть что-то хорошее в этом сумасшедшем доме, и я это обязательно найду!" Пальцы выпустили ручки долбёжной машины, а ноги против воли Угрюма оторвались от пола. Огромная рука несла его прямо в пасть к Качку. Вот - рот открылся, вот - зубы сомкнулись и, получив ускорение ударом языка, Угрюм помчался внутрь желудка. В животе у Качка было очень тесно, Угрюм почувствовал на себе прикосновение множества рук. В глаза ударила едкая кислота, и он зажмурился от боли. Повсюду слышались крики и стоны, которые в тугом желудке звучали множественном эхом.
  - Я ненавижу тебя! - услышал он совсем рядом голос Гадючки.
  "Это всё не то! Я не этого искал! Всё не должно быть так плохо! Я найду! Я должен найти!" - Угрюм стал пробираться вперёд через огромный клубок из рук и ног.
  - Ай, ай, ай! - завопили у него под ухом.
  - Что с тобой?
  - Меня переваривают!
  - Я могу тебе помочь?
  - Да! Спаси меня!
  "Нет, не то, - решил Угрюм, - Не этого я ищу!" И, оставив просящего ни с чем, он стал пробираться дальше.
  - Я ненавижу тебя! - снова прокричала рядом Гадючка.
  "Кажется, я вернулся, - сделал правильный вывод Угрюм, - надо точнее следить за курсом!"
  - Ты очень плохой человек! Я постоянно рядом с тобой, помогаю тебе, а ты злой и неблагодарный! Вот сейчас мы переваримся вместе, и всё-таки ты, несмотря на то, что я тебя так ненавижу, останешься вместе со мной! Навсегда! Мы станем одним целым, даже пусть и плохопахнущим и спущенным в унитаз!
  Не слушая, Угрюм нырнул в самую глубь содрогающегося и ругающегося клубка людей. Неожиданно его рука ухватилась за что-то мягкое. Это не был человек, не был орган, это была булочка. Непереваренная булочка с повидлом! Радость, которую испытал Угрюм, сложно было описать, он бережно обхватил булочку обеими руками и прижал её к самому своему сердцу. "Я нашёл! Вот она!" - это была больше чем просто булочка, это была цель всех его мучительных поисков: та самая частица счастья! Прижимая булочку к груди, он несколько минут не думал ни о чём, и только чувство ликования переполняло его изнутри.
  - Где булочка с повидлом? - громом по желудку пронёсся голос Качка.
  Угрюм понял, что начал размышлять вслух и проговорился про драгоценную находку.
  - У меня, - ответил он. - Но я тебе её не отдам.
  - Как?! - изумился Качок.
  - Вот так. Она моя.
  - Но почему? Мне всегда отдавали булочки с повидлом! - заскулил великан.
  - Извини, в этот раз не так.
  Угрюм ощутил, как его тело сдавил мощный пресс Качка, а затем всё в животе гиганта закрутилось в бешеном вихре, и уже через секунду измазанный в желудочной кислоте, слюнях и жёлтой краске Угрюм лежал на полу. Качок одним волевым плевком выбросил всех своих пленников.
  - Дай булочку по-хорошему, - строго пригрозил он, подняв огромные кулаки.
  Угрюм уставился на своё сокровище. Булочка целая, хоть и испачканная, как он сам, лежала в ладонях. Он смотрел на неё очень долго, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Страшное, тяжёлое чувство разочарования сдавило сердце. "Не то это. Я перепутал, - в конце концов, с досадой заключил он, - Не в булочке счастье".
  - Лови, - бывший фаворит Угрюма из хлеба и повидла полетел в руки к Качку.
  - Вот это другое дело! - обрадовался тот. - Пасяб!
  Человеческий клубок начал разматываться, из него выкарабкивались отдельные, целостные личности.
  - Вот мы повеселились! - сказал один прохожий, липкими руками поглаживая липкое тело.
  - Да, получше даже, чем вчера!
  - Но ты так больше не делай, - потряс пальцем ещё один прохожий у Качка перед лицом. - А то я уж испугался, что - всё.
  - Да ладно тебе, погляди на него, он не злой! - нашёлся защитник Качка. - Смотри, как он улыбается. Пошутил просто, а ты и знай кричать почём зря.
  Качок действительно улыбался. Он так и стоял с булочкой в руках, не решаясь ни съесть её, ни спрятать.
  - Похоже, ваше хорошее настроение выздоровело, Угрюм! - почёсывая подбородок, заметил доктор Пукач.
  - Может быть, - Угрюм отвернулся.
  - Поздравляю! - доктор поднёс ко рту чашечку, но, разглядев её содержимое, деловито вылил всё и следом выкинул чашечку. - Гадость какая!
  "Нет, не может быть всё бестолку. Должно быть что-то хорошее, что-то настоящее. Я уверен в этом! А раз я уверен, я всё равно найду, потому что я упёртый".
  Угрюм проверил на поясе вещевой мешочек, которого там не оказался (он его потерял ещё во время уличных приключений); посмотрел на убитую новым путешествием одежду, ещё имеющую шанс быть отмытой, и пошёл прочь от скопления людей.
  "Я найду!" - повторил он новое заклятие.
  - Я с тобой! - догоняя его, крикнула Гадючка.
  Они нашли довольно быстро: на улице, опираясь обеими руками о стену дома, ковыляла весьма эффектная девушка с выдающимися формами. Единственный её изъян состоял в сломанной, судя по первому взгляду, ноге.
  - Я тебе помогу, - честно вызвался на доброе дело Угрюм.
  - Нет! - бешено завопила стоящая рядом Гадючка, - Уж лучше я ей помогу, если тебе так требуется кому-то помогать.
  - Почему не могу я?
  - Потому что ты идиот.
  - Допустим. Но раньше мне это не мешало помогать людям. Ведь каждый имеет право на помощь.
  - Не каждый и... и вообще молчи уже!
  Маленькая и слабая с виду Гадючка взвалила себе на спину тело эффектной девушки, и поинтересовалась у той:
  - Куда тебя, пассажирка? К хирургу?
  - Мне туда - вперёд, - вяло откликнулась эффектная девушка.
  - Ну вперёд, так вперёд!

август, 2009.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"