Однажды галерея современной живописи закрылась на ремонт и Аспазия осталась без работы. Вот уже месяц она сидела дома и потихоньку впадала в депресняк. Свободное от депресняка время посвящалось просмотру сайтов об отношениях, чтению он-лайн гороскопов и поиску курсов по фенг-шуи рядом с домом. На пятой неделе Платон с Аристотелем решили, что надо что-то делать.
Собравшись как-то вечером у Аристотеля на кофе (Аристотель после своего недавнего назначения, с легкой руки Платона, зав. кафедрой основных философских течений древности, разбогател и обжился новой кофе-машиной Крупс), они думали, что предпринять.
- Может, взять ее к нам в буфет, кофе делать? - предложил Аристотель, и оба философа замолчали, полуприкрыв глаза и представляя, как соблазнительно будет выглядеть Аспазия в белой открытой блузке, наклоняясь с чашкой в руке к очередному кофеману. Тишину нарушил Платон.
- Ну и пошлые же у тебя фантазии, друг мой, - застыдил он Аристотеля.
Аристотель покраснел, опустил голову и пристыженно крякнул.
- Нет, - продолжал Платон, - лучше возьмем её клинером, - и оба снова погрузились в медитативное молчание. На сей раз объектом медитации была фигура Аспазии, наклонившейся, чтобы намотать тряпку на швабру.
- М-да, да и у тебя, друг мой, не лучше, - хмыкнул Аристотель, чем прервал переход Платона на новый медитативный уровень.
Платон же только хотел открыть рот и объяснить свою позицию по вопросу (а именно, тот факт, что у Аспазии, как у средне-статистической древнегречанки, с формами сверху дела обстояли несколько хуже, чем внизу), как вдруг обоих осенило.
- А маникюр?! - одновременно воскликнули оба.
- Вот именно, - проворчал Аристотель, - да и не согласится она клинером, все-таки магистр искусств...
- И что делать? - слегка огорчился Платон тем, что идея его не прижилась.
- Ну, например, я ее могу взять к себе ассистентом по философии искусства... - предложил после некоторого раздумья Аристотель.
- И что? - нетерпеливо перебил его Платон.
- Что-что, там на доске надо писать, доска высокая...ну и мел иногда падает...- Аристотель снова покраснел.
- Вообще-то идея неплохая, - согласился его учитель. - Только теперь все больше презентации в пауерпойнте в моде. А там только слайды менять...и мел не нужен...хотя маркер может и упасть...
Тут философы впали в глубокую задумчивость, Платон сосредоточенно вглядывался в чашечку с остатками эспрессо, словно гадал на кофейной гуще, а Аристотель ложкой объедал пену с двойного шоколадного латте.
Из задумчивости их вывел стук в дверь. Влетела возбужденная Аспазия и с порога затараторила: "Привет, ребята, а я на работу устроилась!"...
Философы озабоченно переглянулись.
- И куда? - суховато поинтересовался Платон.
- Да в колледж один в Спарте, семинары вести по истории искусств, на пол-ставки. Ну, ездить далековато, конечно, но это временно, пока не накоплю денег на годовой курс по фенг-шуи...
На этих словах Платона перекосило, а Аристотель сокрушенно вздохнул. Аспазия не заметила такого неодобрения своего нового дела жизни и продолжила: "Правда, бедновато у них там...Лекции придется мелом на доске писать, перепачкалась вот вся. Доска неудобная, на всю стену. А экран для проектора - это просто кошмар какой-то. Ручка под потолком, не дотянешься, прыгать приходится. У вас конечно всё по последнему слову, презентации с лаптопа..."
- Да уж, - Платон злобно покосился на Аристотеля. - это вот он всё - давай, говорит, Платош, чтобы все как в лучших мировых Академиях...Чёртов технический прогресс, - добавил он тихо в сторону, и Аристотель совсем загрустил и притих.
- Ну, поздравляем, спартанским студентам повезло, - Платон поцеловал Аспазию в щёчку и подмигнул Аристотелю. - А мы тут голову ломаем, куда бы тебе помочь трудоустроиться.
- Спасибо, ребята, вы настоящие друзья, - расчувствовалась Аспазия и поочередно обняла и поцеловала обоих. - Я тортик принесла, давайте отметим, кофе попьем. Аристотель, у тебя зеленый с жасмином и мятой есть?
- У меня как в Греции, - пошутил Аристотель, с сокрушенным видом ставя чайник.
Платон, видя, что ученик его совсем сник, подошёл и похлопал Аристотеля по плечу.
- Не грусти, братан, - шепнул он, - кому сейчас легко...