Там, где нет места шторму, сижу я, ладонями прижимаю к глазам свои цветные жемчужины.
Я собрала их в коридорах старого театра, что стоит на берегу моего моря. Рядом с ним выросло большая ветвистая груша. И я снова вспомнила о том, как мы с тобой мечтали сидеть под таким деревом на креслах-качалках и есть из блюдечек грушевое варенье. Которое я сварила сама. И кресла скрипят под тяжестью нашего спокойствия, а мы сидим и слушаем, как волны играют с песчинками.
Я знаю, что пока я ходила по театру, ты наблюдал за мной и тихонько улыбался. Я видела твою улыбку на масках и отражение блеска твоих глаз в зеркалах. И я пряталась от тебя в париках и выглядывала из-за пышных костюмов. И я смеялась, а ты дул мне в лицо сквозняком, и было так весело.
Но ты не смог пробраться в гримерные, старые гримерные, в которых все покрыто пудрой, и разбросаны высохшие цветы и пожелтевшие послания. У тебя не получилось зайти со мной туда. Я собрала все жемчужины, которыми была выложена дорога к ним, и ты остался ждать меня за горизонтом. Мне хотелось одной послушать, о чем плакали и смеялись уставшие актеры в этих коморках. И самой рассмотреть все рисунки-шифры в альбомах-дневниках. Я рисовала на зеркалах свои вопросы и в просвете высматривала очертания ответов. Примеряла бусы и, читая старые сценарии, танцевала под шуршание нотных записей.
Теперь сижу на берегу, прижимаю жемчужины к глазам. Они высыпаются из открытых ладоней, и скользят по щекам, словно цветные слезы.
Теперь я знаю, как выглядят мои ответы.
Я обязательно расскажу тебе, когда ты приплывешь из-за горизонта к моим берегам.