Род Велич
МИГРАНТ
Нурали проснулся перед рассветом. Жизнь в Железном Роге сделала его другим человеком - вечно напряженным, готовым к любым неприятностям. Вот уже два года, как он покинул Ферганскую долину и свою семью в поисках лучшей доли. Рог оказался мрачным индустриальным городом, переполненным мигрантами с Востока и Юга. Циклопические заводы, растянувшиеся на десятки километров, мерно пережевывали железную руду, постепенно превращая ее в расплавленный металл. Допотопные домны извергали в небо шлейфы ядовитого дыма. Даже ночью город содрогался от тяжкого гула гигантских дробильных машин, словно под землей плясали тысячи джиннов. А по всему Железному Рогу из воздуха оседала ржавого цвета пыль, и город насквозь пропитался этой ржавчиной. Ржавые лужи, рыжий снег, даже голуби здесь были ржаво-палевого цвета. Люди в городе - бедно одетые чернорабочие, съехавшиеся из еще более нищих регионов, - выглядели как безликая, серая масса. Смуглые азиаты и черные африканцы, хватались за любую работу. Те, кому совсем не повезло, рылись в мусоре вместе с облезлыми собаками и грязными голубями.
Поначалу Нурали везло. Он получил работу на металлургическом комбинате, перегружая стальные чушки в железнодорожные вагоны. Общежитие для мигрантов, регулярная зарплата - казалось, жизнь налаживается. Ему даже открыли счет в местном банке, чтобы он мог отправлять деньги семье. Нурали порой ронял невольную слезу, глядя, как жена Фатима показывает в веб-камеру маленького Алишера. Еще четверо детей постарше стояли вокруг.
Однако у судьбы были свои планы насчет Нурали. Cкачки цен на мировых рынках спровоцировали массовые сокращения. Потеряв работу на меткомбинате, Нурали какое-то время водил самосвал в рудном карьере. Это место было еще страшнее завода. Гигантская дыра зияла в земле, будто лунный кратер. Многотонный самосвал казался игрушкой на узком серпантине дороги, что спускалась по крутому склону. А на дне этой адской расселины, подобно сказочному ифриту, громыхала ржавая громадина шагающего экскаватора. Огромная машина вгрызалась в недра земли, словно хотела добраться до самого пекла. По бокам на отвалах, как муравьи, копошились группы чернорабочих, вручную добывая то, чего не смогла ухватить техника. Нурали обливался холодным потом, когда его самосвал петлял по извилистой дороге, то и дело норовя сорваться с кручи.
Но и это место оказалось временным. Испытывая недостаток в средствах, Нурали цеплялся за любую возможность заработка. Трудился на отвалах, вручную выбирая из рудных 'хвостов' окатыши с такими же неудачниками, как он сам. Зарплату здесь платили грязными бумажными юанями, которые неохотно принимали в банке. А у красномордого бригадира, отсчитывавшего и без того нищенскую плату, часто еще и несколько купюр прилипало к пальцам.
Последние две недели Нурали проработал в копанке. Работа эта была сущим адом. Кустарная шахта не проветривалась, работники дни напролет долбили камень вручную, задыхаясь от пыли и рудничного газа.
Обо всем этом вспоминал Нурали, бредя темными улицами в Миграционную службу. Леополис открывал в соседних регионах такие отделения для отбора качественной рабочей силы. Но так как от желающих не было отбоя, пробиться туда было делом нелегким.
Терзаясь сомнениями, Нурали за каким-то чертом обратился к уличной гадалке, скучавшей в предрассветном сумраке. Старая цыганка, завернутая во все черное, подслеповато провела шершавыми пальцами по его ладони и прошамкала, комкая в руках заработанный юань:
- Здоровье у тебя крепкое, милок, так что, еще поживешь. Но опасайся вдовы и всего красного. Ждет тебя дорога дальняя через кладбище и казенный дом. И поможет тебе верный друг с болезнью. Только болезнь твоего друга спасет, а здоровье тебя погубит. Поедешь туда - душу потеряешь, а назад не вернешься...
'Лучше бы и не спрашивал!' - подумал про себя Нурали. - 'Вечно гадалки несут всякую чепуху, и понимай, как хочешь'.
Придя на место, Нурали увидел толпу гастарбайтеров. Несмотря на предрассветный час, грязно одетые мигранты уже беспорядочно толклись вокруг отделения, не особо пытаясь изобразить честную очередь. Вход был еще закрыт и к нему вел длинный коридор из железной решетки.
- Эй, Нурали! - вдруг услышал он сзади. Это был Ахмед. С ним Нурали познакомился на отвалах. Круглолицый и смуглый, неопределенных лет Ахмед казался неисправимым оптимистом. Щуря свои узкие глазки, он мог улыбаться в самой мрачной обстановке. Именно Ахмед подбросил мысль двигаться дальше на Запад. Туда, где за Грязными Землями лежал Леополис - более зажиточный и благополучный регион.
Ровно в 8:00 двери Миграционной службы открылись, и толпа ринулась вперед, неистово крича и толкаясь. Бешено работая локтями, Нурали пробирался вслед за юрким Ахмедом, и вскоре они оказались у входа в решетчатый тоннель. Давка здесь достигала своего апогея, словно бушующий водоворот на стремнине горной реки.
Тут Ахмед ловко вскарабкался на крышу тоннеля, а затем ногами вперед ухнул внутрь поверх голов уже набившихся туда мигрантов.
- Давай за мной! - только и успел услышать Нурали и бросился следом.
Под градом ругательств, топчась по головам и хватаясь за решетчатые своды тоннеля, Ахмед и Нурали добрались до входной двери не более чем за час.
Внутри у кандидатов на иммиграцию первым делом сняли биометрические данные. Обрюзгший офицер со скучающим видом отсканировал Нурали отпечатки пальцев и радужную оболочку глаза, после чего защелкнул на запястье пластиковый браслет с чипом:
- Это твой идентификатор. Дальше комната для тестов, медицинский осмотр и анализы. И не вздумай жульничать! Если дашь хоть малейший повод, у тебя не будет ни единого шанса на въезд.
В комнате для осмотров медицинский дроид заглянул Нурали всюду от ноздрей до ануса и толстой иглой взял кровь на анализ. В следующей комнате Нурали сел за компьютер и дрожащими руками стал вбивать ответы на экзаменационный тест. За соседними столами сидели такие же перепуганные мужчины и женщины, боясь даже взглянуть друг на друга под прицелом камер наблюдения. Нурали пришлось напрячься, чтобы вовремя ответить на длинную серию малопонятных вопросов.
По завершению процедур все тот же офицер хмуро указал Нурали на дверь:
- Теперь ждите извещения в течение семи дней об отказе или постановке в очередь на иммиграцию в Леополис.
* * *
Евро-экспресс отправлялся в Леополис утром пятницы. Накануне Нурали прислали вызов с информацией о вакансии и датой отъезда. Оставалось завершить дела здесь, и - здравствуй, дивный новый мир Леополиса!
Нурали вдруг вспомнил Ахмеда. Совсем недавно они встречались в дешевой уличной рюмочной. Отступив от мусульманских традиций, друзья купили на двоих бутылку дешевой водки. Только повод выпить у каждого был свой.
- Гепатит, - выдохнул Ахмед. - Они нашли у меня гепатит.
Таким грустным Нурали его еще не видел. Казалось, у вечно улыбающегося Ахмеда, кто-то вытащил батарейки, питавшие его задор.
- Подумаешь, переболел желтухой в детстве! - Ахмед зло сверкнул глазами. - У меня же руки не отсохли после этого!
Нурали же праздновал хорошие новости, но теперь было как-то неудобно делиться ими с опечаленным товарищем:
- А меня поставили в очередь, - наконец, выдохнул он. - Сказали, пришлют вызов, когда подвернется подходящее место.
Но Ахмед словно и не слышал его.
- А я все равно поеду! - процедил он, до хруста сжимая пластиковую рюмку. - Еще пара недель на отвалах, но соберу на бакшиш - и в караван с нелегалами!
С Ахмедом они больше не виделись. Очевидно, тот оказался верен своему слову, отправившись в опасное путешествие в обход пограничных постов.
Это было удивительно зрелище, как стрела евро-экспресса отплывает от грязного здания вокзала, постепенно набирая ход. Жители Железного Рога обычно перемещались на ржавых тихоходных электричках. А здесь красавец-поезд быстрее птицы летел над идеально ровными рельсами. Последний раз Нурали видел что-то подобное в Алма-Аты, когда мигранты из Центральной Азии отправлялась на заработки в Китай.
Евро-экспресс несся с огромной скоростью по безлюдным просторам Грязных Земель, словно пытаясь поскорее проскочить это гиблое место. За окном калейдоскопом проносились холмы с темными пятнами бурьяна. Местами мелькали старые развалины. Если бы не скорость, вид из окна был бы совсем унылым.
Заложив широкую эвольвенту поворота, поезд вылетел на пригорок. Отсюда внезапно открылась панорама широкой, поросшей бурой травой равнины. На ней, сколько хватало взгляда, словно снопы после жатвы были рассыпаны остовы старых танков. Искореженные снарядами, обожженные адским пламенем ядерных взрывов, железные громадины давно покрылись толстым слоем ржавчины. Бесполезные стволы орудий уныло свисали к земле. Не сбавляя скорости, поезд несся по этому огромному военному кладбищу.
- Железная Дуга, - заметил старик, сидящий напротив Нурали. - Последняя и самая крупная битва Большой Войны. После нее начался обмен ядерными ударами.
Старик был весь сморщенный, с кожей покрытой пигментными пятнами. Но в его затуманенном взгляде читались воспоминания о былых сражениях. Старик еще что-то говорил и порой начинал казаться старой шарманкой, повторяющей одну и ту же мелодию из далекого прошлого.
- А вот и Леополис, - вздохнул старик и замолк.
Нурали припал к окну. Из сизой дымки показались россыпи многоэтажных домов. Поезд постепенно сбавлял свой бешеный бег. Сперва за окном промелькнули коттеджи пригородов. Затем проплыли унылые многоэтажки мигрантских районов и разноцветные кубы торговых центров. Вдалеке над этим разнообразием нависали офисные башни Цитадели. Плавные изгибы небоскребов напоминали то ли сказочные минареты из 'Тысячи и одной ночи', то ли колонию инопланетян, захвативших Землю. Потом вид на город заслонили серые коробки промышленных зон, тянущихся вдоль железнодорожного полотна. Все путешествие из Железного Рога заняло не более двух часов.
* * *
В отделении Миграционной службы Нурали вручили терминал. Изящный браслет совмещал в себе функции ID-карты, смартфона и электронного кошелька.
- Настоятельно рекомендуем носить его все время, пока Вы вне дома, - провозгласил офицер. - Это позволит отплачивать товары, пользоваться электронным ключом и доступом в Сеть. Также это избавит Вас от лишних проверок со стороны правоохранителей. Напоминаем, что любые незаконные манипуляции с терминалом строго преследуются по законодательству Леополиса.
Компания-работодатель открыла для Нурали кредитную линию, которой едва хватило на комнатушку в мигрантском районе под названием Малазия. По сравнению с грязными ночлежками Железного Рога четыре квадратных метра личного пространства казались Нурали роскошью. И пускай из мебели там был лишь старый матрац, а кухню и туалет приходилось делить еще с девятью соседями, но все же Нурали чувствовал себя шейхом. Ведь в соседних комнатах того же размера ютились целые вьетнамские семьи с несколькими детьми. Сквозь тонкие перегородки до него день и ночь доносился детский плач и ругань на непонятных языках.
После карьеров и шахт работа на заводе казалась легкой прогулкой. Дни напролет Нурали водил электрокар по заводским складам. Штабеля картонных коробок вздымались вверх и уходили в полумрак бескрайних складских помещений. Жизнь у Нурали потихоньку обустраивалась. Денег теперь хватало не только на подарки для семьи, но и на то, чтобы порой побаловать себя затяжкой хорошего гашиша или ночью с проституткой с Красной Улицы. И то, и другое в Леополисе было легализовано, но обложено немалым акцизом. Нурали неизменно выбирал азиаток и тихо вздыхал, вспоминая о жене. Прости, Фатима, но ты так далеко...
Однажды, возвращаясь домой, Нурали услышал, как кто-то окликает его по имени. Оглянувшись, он увидел Ахмеда.
- Салям алейкум! Как ты меня нашел?!
- Алейкум ас салям, дорогой! Умные люди подсказали, где искать, - широко улыбнулся Ахмед.
Он рассказал о переходе через Грязные Земли с караваном нелегалов. Вереница старых грузовиков почти неделю ехала по радиоактивному бездорожью. Днем они прятались в оврагах, чтобы не попасться пограничным дозорам, а ночью двигались медленно, рискуя въехать в яму или остов танка. Дряхлая перегруженная техника постоянно ломалась, задерживая и без того медленное движение каравана. Последние километры пришлось идти пешком, многие нелегалы бросали тюки с пожитками, чтобы сберечь хотя бы детей.
- А как ты живешь без регистрации? - интересовался Нурали.
- Ну, регистрация у меня есть, - Ахмед с улыбкой показал браслет дешевого терминала. - Правда, она не совсем настоящая. На базаре добрые люди помогли. Только ментам лучше на глаза не попадаться. Если просканируют, то вся маскировка посыплется.
- А как у тебя с работой? И жильем?
- Пристроился на Дроме. Это большой базар по ту сторону Малазии. Слышал, наверное? А про жилье как раз хотел с тобой поговорить. У тебя не найдется, где переночевать?
Теперь они жили вместе в маленькой комнатушке. Нурали разжился старой кроватью, а Ахмед быстро обустроил свою половину комнаты под склад товаров для базара, и почивал на штабеле из коробок с китайским ширпотребом, словно Али-Баба на сокровищах. Они часто вместе смотрели на закат, высунувшись из окна. Желтое солнце, пряталось за перенаселенные коробки домов Малазии. Внизу бурлила наполненная мигрантами улица, слышались нервные клаксоны дешевых скутеров и крики уличных торговок на всех языках Азии. Уставшие после рабочего дня, Нурали и Ахмед с восточным спокойствием наблюдали эту картину, потягивая из банок дешевое рисовое пиво, популярное среди обитателей здешнего района.
* * *
Светлая полоса закончилась внезапно. Встав как-то утром, Нурали почувствовал себя ужасно. С трудом дойдя до умывальника, он увидел, что из носа идет кровь, а глаза стали красные, как у кролика.
- Похоже, красный грипп, - распознал симптомы Ахмед. - Паршивая болячка. Я видел, как от нее умирали люди.
Ахмед поведал, что почти сорок лет назад по миру была Пандемия гемо-гриппа. Больницы были переполнены, миллионы людей умерли, выжившие охвачены паникой. С тех пор у многих развился иммунитет, но болезнь порой еще вспыхивала в среде мигрантов.
- Может ты уйдешь? Сам не боишься заразиться? - простонал с кровати Нурали, обливаясь холодным потом.
- Не боюсь, - живо отозвался Ахмед. - Я еще в Алма-Аты ей переболел.
Месяц провалявшись с геморрагическим гриппом, Нурали потерял свое место на заводе. За то, что остался жив, он мог благодарить лишь Ахмеда. Они сразу договорились не обращаться в медицинскую службу, опасаясь карантина и депортации. Забросив в эти дни торговлю на базаре, Ахмед готовил еду для Нурали, протирал дешевой водкой и китайскими снадобьями разбухающее с кровоподтеками тело, а по ночам тайком выносил горшок, чтобы соседи не прознали, что в доме появился инфекционный больной. Но Нурали был молод и силен, и болезнь начала понемногу отступать.
Еще не вполне отправившись от последствий, Нурали бросился искать новую работу, но его нигде не хотели принимать. Безуспешно помыкавшись еще месяц, Нурали вынужден был пойти на базар торговать вместе с Ахмедом. Дни напролет друзья простаивали на Дроме у лотков с дешевыми китайскими товарами. И без того скудная выручка быстро расходилась на аренду лотков и мзду бандитам. Вместе с переселенцами из Китая на рынке обосновалось местное отделение Триад, которые быстро подмяли под себя другие банды в мигрантских районах. Дром, как самый крупный базар, был одним из основных источников их доходов.
Комнатушку в многоэтажке пришлось оставить. Арендодатель наотрез отказывался принимать плату бумажными юанями, а других денег нелегалы на рынке заработать не могли. Ахмед с Нурали вынуждены были переселиться в мрачные трущобы между Малазией и базаром. Люди здесь жили в чем-то похожем на двухэтажные клетки для собак. Арендовав такую клетку, можно было лишь молиться, чтобы хлипкий замок не дал утащить последние вещи, и пытаться уснуть, чувствуя на себе по ночам многочисленные взгляды таких же нищих соседей.
* * *
Они пришли в отдаленный сектор Дрома. Здесь торговые рундуки громоздились друг на друга в два этажа, превращаясь в диковинные трущобы, над которыми торчали антенны и спутниковые тарелки. Вместо обычного ширпотреба тут все было завалено гаджетами, компьютерными деталями и разнообразным электронным хламом. Здесь же можно было недорого купить практически любую информацию и ворованные базы данных.
Нурали оказался здесь из-за проблем с Миграционной службой. Реестр трудовых мигрантов тщательно отслеживал место работы и уровень доходов каждого. А поскольку Нурали потерял и то, и другое, над ним все реальнее маячила угроза депортации. На его терминал регулярно приходили напоминания о необходимости явиться в Миграционную службу для разъяснений. Нурали их игнорировал, стараясь подольше держать свой терминал отключенным, но понимал, что при желании найти его будет очень просто.
- Может тебе личность сменить? - однажды спросил Ахмед, глядя, как Нурали нервничает, читая новые сообщения. - Я уже давно живу так. И ничего.
Ахмед указал на свой фальшивый терминал, зарегистрированный на чужое имя.
- А как это сделать? - робко поинтересовался Нурали, оглядываясь на нелегалов в соседних клетках.
- Завтра на Дроме пойдем в сектор электроники. Там есть умельцы, - ответил Ахмед.
Ахмед нырнул в какую-то дверь между лавками, и они оказались в полутемном павильончике, до потолка забитом разнообразной техникой. Ахмед подтащил Нурали к столу и тихо сказал сидящему там парню:
- Здравствуй, Мановар! Моему другу нужна регистрация, - и указал на терминал.
Прыщавый парень с понитейлом пренебрежительно осмотрел дешевый браслет Нурали и выдохнул:
- Десять штук.
- Чего?!
- Тысяч юаней, конечно. Или у тебя есть биткоины?!
- А какие гарантии? - несмело начал было Нурали.
- Никаких, - усмехнулся Мановар. - Просто на тебя перестанут реагировать сканнеры. Сможешь затеряться в толпе. Но сканирование пальцев или радужки тебя, конечно, выдаст.
- Просто держись от ментов подальше и все, - поддакнул сбоку Ахмед.
- А может есть что-то понадежнее? - замялся Нурали.
- Понадежнее - прописать тебя в единую базу граждан. Но я таким не занимаюсь, слишком дорого и напряжно.
- А будет кошелек для реалов?
- Ноу, - покачал головой парень. - Это банк надо ломать. Так что рекомендую перед сменой личности снять все оставшиеся деньги со старого счета. Ну что, ты согласен?
На счету Нурали не было ничего кроме просроченного кредита, так что терять было нечего. Он снял с руки браслет и протянул прыщавому.
Мановар спрятал терминал Нурали, затем положил другой браслет рядом с компьютером и бодро застучал по клавиатуре.
- В базе регистрации граждан Леополиса со временем накапливаются ошибки, - бубнил он себе под нос. - Кто-то умер, кто-то сменил имя, а запись в базе забыли заблокировать. У нас это называют 'потерянными душами'. Мы их выискиваем и продаем таким как ты. Выглядит вполне официально, если, конечно, не сличать биометрические данные.
Прыщавый взял терминал со стола и включил. На маленьком экране засветилось имя и фото старого владельца. Нурали был не сильно похож на брюнета с фотографии, но выбирать не приходилось. Он отсчитал стопку помятых юаней.
- Поздравляю, бро! - сказал Мановар, вручая Нурали новый браслет. - Отныне ты Рахмат Салихов. Теперь ты тоже 'потерянная душа'.
И прыщавый парень неприятно захохотал, словно филин заухал над Ферганской долиной.
* * *
Темными переулками Нурали возвращался с базара с тюком непроданного товара. Теперь он старался избегать мест, где можно было нарваться на полицию. Внезапно дорогу ему перегородили несколько крепких парней. Их виски и затылки были выбриты, а длинные чубы мелированы в неестественный белый цвет. К жилетам были пришиты волчьи хвосты, что придавало им совсем уж дикий вид.
- Кто это здесь ходит так поздно?! - ехидно вопросил самый здоровый из парней, скрещивая на груди мускулистые руки, растатуированные нормандскими рунами.
- Наверное, паразит, тащит в норку денежки с базара, - зашел сбоку другой, поигрывая бейсбольной битой.
- И чего тебе, парень, в твоей Фергане не сиделось?! - риторически спросил третий, до хруста разминая толстую шею. В крепком кулаке блеснул кастет.
Нурали понял, что сейчас его будут грабить и, возможно, убивать. Он уронил тюк на землю и попятился назад, пытаясь улучить момент для бегства. Парни медленно надвигались, пытаясь прижать его к стене барака.
В этот момент что-то покатилось им под ноги. Грохнул взрыв, за ним еще несколько, полетели искры, и все кругом заволокло дымом. Зажмурившись от неожиданности, Нурали почувствовал, как кто-то хватает его за руку и тащит назад по переулку:
- Бежим скорее! - это был голос Ахмеда.
Глаза резало от едкого дыма, но Нурали все же разглядел, что Ахмед тащит его в сторону Дрома:
- Возвращаемся на базар - там Триады. Эти шайтаны не решатся туда сунуться.
На базаре друзья с трудом перевели дыхание:
- Я бросил в них петарду, - засмеялся Ахмед. - Самую большую, какую только смог найти в китайской лавке. Это не первое их нападение на торговцев с базара. Они выслеживают нелегалов, потому что бумажные деньги проще отобрать, и нелегалы боятся звать ментов на помощь. Я слышал про этих шайтанов, вот и решил подстраховаться.
* * *
В лагере для нелегалов дни тянулись однообразно. Лишь по прибытии их прогнали через дезинфекцию и осмотр медицинского дроида. Нурали снова стоял в очереди Миграционной службы, только теперь - на депортацию. Лагерь почти не стерегли. Зачем, если каждому надели ошейник арестанта. Теперь они были как на привязи. Ошейник сообщал местоположение каждого. Если кто-то пытался отойти от лагеря, ошейник выдавал болезненный электрический разряд. Продолжаешь нарушать правила - разряд повторялся снова и снова, каждый раз все сильнее. Скудный лагерный паек позволял не умереть с голоду, да и только. Ведь все они были тут лишь временными и нежеланными гостями.
Два раза в неделю из лагеря выезжал конвой из нескольких автозаков и двигался на восток. Конвой ночью медленно ехал через Грязные Земли, а днем порожняком возвращался обратно.
Нурали вспоминалась облава. Торговый день на Дроме был в самом разгаре, когда воздух прорезал вой полицейских сирен и крики в мегафон:
- Соблюдайте спокойствие! Проводится проверка регистрационного режима! - звуки доносились с разных сторон, и стало ясно, что базар окружен.
Это не были обычные полицейские. Нурали часто видел их на базаре, со скучным видом гуляющих между лотками, и знал, как от них откупиться. Это были 'Энфорсеры' - специальное подразделение для подавления массовых протестов. В народе их прозвали 'свинорылами' - безликие пятаки респираторных масок, плексигласовые шиты, каски, красные электродубинки. Кое-кто говорил, что им в мозги вживляют чипы, блокирующие чувство сострадания в моменты операций.
'Свинорылы' группами прочесывали торговые ряды, готовые в любом момент пустить дубинки в ход. Вот где-то в соседнем ряду блеснул разряд, вскрик, кого-то потащили. Нурали остолбенел от ужаса. Когда группа 'свинорылов' поравнялась с ним, из-за их спин вышел мужчина в штатском и черных очках. Он приблизил непроницаемые очки к лицу Нурали. Глаза на мгновение резанул неприятный проблеск красного лазера - сканирование глаз.
- Негатив! - вынес вердикт человек в черном, и тут же два 'свинорыла' схватили Нурали, словно только и ждали этого момента.
Ему заломили руки так, что голова свесилась до колен, и потащили к выходу с базара. В этой неестественной позе Нурали видел, как позади 'свинорылы' вытаскивают из-под лотков растерянного Ахмеда. Похоже, тот успел юркнуть в укромное место, но это его не спасло.
* * *
В клинике Нурали держали в стерильном боксе без окон. Возможно, это был подземный этаж. Временами в бокс въезжала самоходная тележка с едой. Аппетитного вида суп, лапша с неким подобием мяса. Так хорошо Нурали не питался уже несколько недель.
'Кормят, как на убой!' - думал он про себя. Из-за постоянного приглушенного света и одиночества Нурали свершено потерял счет дням. Если предположить, что три кормежки и перерыв на сон равнялись суткам, пробыл он здесь никак не меньше двух недель.
Нурали пытался восстановить в памяти последние события. В день депортации в лагерь прибыла вереница зарешеченных полицейских грузовиков. Офицер читал список, а конвойные одного за другим заталкивали депортируемых в автозаки. Нурали хотел вместе с Ахмедом коротать долгие часы дороги в Железный Рог, но их посадили в разные машины.
'А ведь соврала гадалка' - подумалось тогда Нурали. - 'Сказала, что не вернусь, а меня как раз отправляют назад'.
Конвой тронулся в путь на закате. Нурали смотрел через решетчатое окно, как вдали тают сияющие башни Цитадели. На востоке их ждала лишь непроглядная тьма наступающей ночи. Под монотонный рокот двигателя Нурали незаметно заснул.
Он проснулся от того, что машина остановилась. Конвоиры скомандовали на выход. Сонные арестанты потянулись наружу, протирая глаза. Они очутились в просторном пустом гараже, других машин не было видно. Их встречали несколько человек в бирюзовых робах, похожие скорее на санитаров, чем на тюремщиков.
- Что-то это не похоже на Железный Рог, - сказал один из арестантов, тревожно оглядываясь по сторонам.
- Молчать! Лицом к машине! - заорал конвоир и со всей силы двинул беднягу в бок.
- Полегче, - заметил один из санитаров. - Ты ему так все почки отобьешь.
* * *
В тот день в бокс явился медицинский дроид с кушеткой на колесах. Он вмиг примотал Нурали к кушетке, как паук пеленает муху. А затем поволок добычу длинными темными коридорами. В итоге они въехали в просторную белую комнату с медицинским оборудованием. Помещение заливал мертвенно-голубой свет бактерицидных ламп и Нурали стало совсем не по себе.
Тут он заметил, что не один в комнате. Грузный пожилой мужчина в дорогом костюме был похож не на врача, а скорее на офисного работника. Его очки в золотой оправе безучастно поблескивали, словно глаза тарантула.
- Ты знаешь, зачем мы здесь, - сказал он неприятным, скрипучим голосом. - А если и нет, то скоро догадаешься.
Мужчина сделал пару тяжелых шагов и оперся на операционный стол.
- Для начала я хотел бы представиться. Меня зовут Дикий. Феликс Дикий. Я управляю Департаментом благосостояния. Можно сказать, я второй человек в Леополисе. Моя задача - заботиться о благосостоянии города. Но, видишь ли, ресурсов на всех не хватает. Приходится все время искать новые источники, чтобы уровень жизни был стабилен, а граждане довольны. А тут на пути появляются такие вот нелегалы, как ты. Лишние рты, морока, расходы. Я думаю, это несправедливо, что вы в таких количествах прибываете сюда, чтобы повысить свой уровень жизни, но при этом понижаете наш.
Ты серьезно провинился, Нурали Джабар. Нарушение правил иммиграции, сокрытие сведений об опасных заболеваниях, завладение чужой личностью. Ты нарушил все правила! Ты проблема, болезнь, покушающаяся на организм города. А я - лимфоцит, избавляющий организм от чужаков. Впрочем, откуда тебе знать о лимфоцитах с твоими четырьмя классами медресе!
В этот момент дроид подъехал к кушетке с Нурали и надел ему на лицо дыхательную маску. А через секунду в вену вонзилась толстая игла. Нурали попытался высвободиться, но тщетно.
- Ты хочешь знать, что с тобой будет? - безучастным тоном продолжал Дикий. - Мы называем эту процедуру 'Поцелуй вдовы'. Ингаляция ксенона и инъекция коктейля энзимов подготовит твои органы к длительному хранению. Это займет некоторое время, так что у нас есть пара минут, чтобы поговорить.
Зачем я все это говорю? Я здесь лишь для того, чтобы прояснить тебе кое-какие моменты. Наше общество очень гуманно. Мы заботимся о правах человека и ценим человеческие жизни. Смертная казнь у нас давно отменена. Но ты ведь не человек, понимаешь? Тебя нет в базе данных граждан Леополиса. И в реестре трудовых мигрантов тебя тоже нет. Согласно официальному отчету, ты был депортирован еще две недели назад. Нам стоило немного заплатить чиновнику в Железном Роге, чтобы ты и еще несколько человек 'потерялись' при пересылке. Поэтому вас и везли в отдельной машине. Остальным нелегалам повезло чуть больше, они были слишком стары или больны, чтобы использовать их органы. Они уже в Железном Роге.
А тебя теперь просто не существует. И то, что лежит сейчас передо мной на кушетке, это просто досадное недоразумение. Всего лишь груда бесхозных органов. И поверь, это недоразумение будет очень скоро исправлено.
Джордж Оруэлл, которого ты, конечно, не читал, когда-то сравнил образ тоталитарной власти с сапогом, наступающим человеку на лицо. Насилие ради насилия, ради удовольствия от власти. Знаешь, я думаю, это слишком грубо и нерационально. Образ власти Леополиса - это культурный, образованный, человек в дорогом костюме, который с улыбкой отправляет другого - не такого образованного и культурного - в разделку на органы. И еще получает от этого выгоду. Понимаешь?
Дикий стоял над кушеткой и улыбался. Нурали попытался закричать, но из-под маски доносилось лишь слабое мычание. У Нурали все плыло перед глазами. Он снова попробовал разорвать путы, но руки стали ватными и непослушными.
- Процедура походит к концу, и я хочу выпить за наше здоровье, - Дикий взял с хирургического стола старомодный графин и плеснул темно-красную жидкость в изящный стакан. - И за твое здоровье тоже. Нам нужны здоровые органы. Видишь, какие чудесные трансплантационные клиники мы построили в Леополисе? Это одна из важных статей дохода города. И главный источник моего личного благосостояния. Даже моя печень пересажена от такого же парня, как ты. Собственную я доконал много лет назад. Пристрастие к дорогому рому, знаешь ли, пагубная привычка.
Он вальяжно пригубил из стакана и зажег сигару.
- Я не боюсь, что курение погубит мои легкие или сердце. Ведь я смогу купить себе новые! - и Дикий засмеялся хриплым смехом заядлого курильщика. - Так что давай без обид. Ведь, ты и я - по сути одно! И с каждым пересаженным органом грань между нами стирается. Я чувствую это собственной печенкой! - и он снова хрипло засмеялся.
Уже засыпая Нурали увидел перед собой Ферганскую долину в цвету. Над землей стояла белая дымка цветущих абрикосовых садов, роняющих лепестки на апрельском ветру. По этому райскому саду медленно шла его жена Фатима. Только почему-то на ней было скорбное черное платье с большими ядовито-голубыми цветами. На ее голову был наброшен траурный белый платок, из-под которого выбивались по-вдовьи распущенные косы...
(c) 2015, Род Велич.