Она выбрала то, на что подбивало ее собственное тело.
Юлия сняла комнату в знаменитом местном борделе для проституток. Здесь было, как на другой планете. Все, не как дома, но она хотела этого, этой непохожести на прежнюю жизнь. Она разрушила свою семью. Юлия огляделась. Посмотрела в окно, на потолок, на мух. Походила по комнате, прислонилась спиной к стене. Та показалась ей сырой.
- Это твой новый мир, подружка! Хочешь ты этого или нет.
"Да, я снова осталась одна. В который раз одна".
Юлия еще раз осмотрелась. Вокруг было тихо, серо, грязно. Она села на пол, вытянула ноги и закурила.
- Можно ли что-то вернуть? Нужно - ли? Не нужно. Да и зачем? Зачем... - Юлия поежилась от холода.
- С чего бы это? Ведь в комнате и на улице тепло. Да, тепло. Необычное ощущение. Новое ощущение...
Она почему-то ощущала себя совершенно другой, совсем незнакомой себе женщиной.
На минуту ей показалось, что она даже и не человек, а птица. Та птица, которой она, когда-то хотела стать. Птица, способная улететь, когда и куда хочется. На нее напало какое-то навязчивое, нелепое сумасшествие.
Вся прожитая жизнь показалась спущенной в унитаз. Хотя многие не поняли бы ее.
Есть в этом и сумасшествие - когда хочешь оставить мужа, трех сыновей и двадцать семь лет супружества за бортом.
"Чего ей не хватало? Да она просто... заелась! Ведь то, что она делала, делают миллионы женщин и при этом гордятся своим званием жены, матери, бабушки, своим предназначением женщины - хранительницы домашнего очага!"
Нет, ее бы не поняли, потому что им, нелетающим курицам, не дано понять жажды полета, чувства свободы, умения парить над обыденностью.
Юлия оперлась рукой на маленький пустой столик, низенький и никчемный, было непонятно, зачем он здесь. Она провела пальцем по его поверхности - та была чиста.
"Это моя новая жизнь? Что ж! Начнем с чистой доски?" - подумала Юлия.
"Она не знала, что с ней будет? Какой теперь станет ее жизнь?"
Она училась жить заново, сначала.
- Но, а все же, чем... я жила. Что гипнотизировало меня? Я очнулась, как от дурного и сомнамбулического сна. Да... конечно, меня бессмысленно о чем-либо спрашивали. Этому не было конца. Но... не было начала... Да, никогда... Нет... никогда не было вопросов о том, а хочется - ли мне этого? Готова ли я к этому? Что я думаю обо всем этом? Все молчали и не интересовались моей внутренней сутью!
- Да... все было всегда одно и то же. Ты - дай! Ты - положи! Ты - уже сделала? Чтобы кто-то спросил, что Юля думает? Нет, такого и близко не могло быть среди родных в семье. Правда, надо признаться, что... это интересовало всех обо мне в магазине. Но... нигде больше. Нет, нигде больше и близко... такого быть не могло. Чтобы кто-то среди детей спросил, что я чувствую? Да, это был мой кошмарный сон.
"Да... сон, где медовые реки и кремовые берега из "австралийских тортов от Павловой"... не для меня".
Юлия зашлась слезами.
- Но, как так случилось, что двадцать семь лет были, как... один день. Один день, где она не была. Это день, который она истратила, забыв о себе? Ведь у нее не было места в этом бесконечном беге длиной в двадцать семь лет ее жизни. Нет, не жизни, а... одиночества. Бесконечного забытья для "своего"... я - прощать не хотелось.
- Это было одиночество с мужем.
- Это было одиночество с детьми.
- Это было одиночество с... самой собой.
- Да, одиночество без места для себя среди тесноты мебели, кухонных уборок, стирок, болезней детей.
Здесь не было ее. Нет, здесь не было места для нее, для Юлии, как человека с чувствами, мечтами и желанием узнать саму себя.
- А что это было? - прокусила она губу до крови.
- Нет... ничего не было. Да... был эскалатор подземки, где тебя переносят из одного света в другой. Одно не меняется... это разные концы моего одиночества. Да, моего мира... запрограммированного через инстинкты быть самкой, которая вынашивает и выхаживает детей.
Ее мысли прервал настойчивый стук в дверь, которая, впрочем, тут же открылась. Юлия вздрогнула. Она не успела одеться после душа. В дверях стоял парень лет двадцати. Она посмотрела на него нерешительно, пытаясь руками прикрыть свою наготу. "Ведь он мог быть для нее сыном!"
- Один доллар за одну минут секса, - тихо сказал он и решительно закрыл дверь на защелку.
- Правда, надо шестьдесят долларов? - посмотрела она на него удивленно, рассматривая его тело, которое молниеносно выскользнуло из сдернутых на пол джинсов.
- Мадам сказала, что шестьдесят за один час работы - достаточно, - не поворачивая к ней головы, бурчал он под нос.
- Еще... один одиночка, - вздохнула Юлия.
- Все в порядке, Мишель? - спросила хозяйка - сводница, не открывая дверь в комнату Юлии.
- Надеюсь, твой первый клиент будет доволен? - продолжала она сиплым голосом.
- О да... Он будет доволен, - прокричала Юлия в ответ на затихающие шаги в коридоре.
- Ты... что? Не готова? У меня в девять свидание... с подружкой, - объяснял парень.
- Готова, готова. Только вот почищу зубы, - подмигнула она ему, улыбаясь.
Она зашла в ванную и увидела на зеркале начертанные губной помадой слова:
"Зови себя Мишель. Желаю спокойных и сладких ночей! Твоя цена - шестьдесят долларов в час. Хозяйка Ли".
Юлия подмигнула себе в зеркало. Она поправила волосы и надела фирменный китайский халат с инициалами борделя.
"Вот и началась моя новая жизнь! А нужна ли мне она? Даже не знаю. Но хочу попробовать. Вот и попробую..." - пронеслось у нее в голове.
- Ты... где, Мишель, или... как там тебя зовут?
- Юлия, но для тебя - Мишель. Где твой пенис? Давай мне его в рот... парень.
- Ух! Это... великолепно, - простонал он от стремительного оргазма, выстрелив всем своим юношеским запалом под ее язык буквально через пару минут.
- А ты быстрый, - сглотнула она сперму.
- Да. И тебе прямая выгода: можешь подхватить еще кого-нибудь на... этот час, - взяв рубаху, он пошел в ванную.
Через минуту там журчала вода. Он мылся и напевал песню Синатры о войне и где янки пили ром.
Мишель знала, что парень ей не нужен, да и она ему больше не нужна.
- Пожалуй, мне это нравится... Пожалуй, это как раз то, что мне надо. Раньше мое одиночество было бесплатным. А сейчас оно стало стоить денег и не малых. Эти шестьдесят долларов - как выигрыш в лотерею. Да, я думаю, мне это нравится!!! Уж, если быть на...нной и сраной жизнью, то хоть получить за это денежную компенсацию, - говорила она с энтузиазмом, разглаживая вместе десяти долларовые бумажки и разминая их между пальцев.
"Зови себя Мишель. Желаю спокойных и сладких ночей! Твоя цена - шестьдесят долларов в час. Хозяйка Ли", - читал вслух парень в ванной опять и опять.
- Я дорогая женщина, как ты считаешь? - спросила она его, войдя в ванную.
- Да... и еще какая! За шестьдесят долларов мне надо работать целый день в школе... учителем.
- А чему ты учишь? - спросила она.
- Мат...е...и... матику. Ебан... ную геометр... ию, тригоном... етрию и алге... бр... у. Мои дети почти все полупридурки.
Два одиночества встретились. Они узнали друг друга без объяснений и раскаяний в слезах.