- Борис, это чудо. Ты разрешил прикоснуться к своей судьбе. Я очень благодарен. Доверие - редкий подарок, - достал я носовой платок. Скрывать волнение было бесполезно. Слезы текли и текли. Я еще не догадался, что меня ждет еще большее потрясение...
- Я всегда боролся против своей судьбы. Я из семьи... каторжницы и матери- одиночки, - беззащитно вздрогнули его глаза. Губы сжались в тонкую полоску.
Я вздрогнул всем телом в ответ.
Предчувствие не обмануло.
Я оцепенел от услышанного.
Он начал заново, а значит и еще один раз:
1954
- МОГИЛЕВ. 4 марта. Женская колония для воров и жуликов. Крик: "Нет. Я не хочу. Мне не нужен мальчик. Не верю! Не врите. Я хочу девочку. Кто у меня родился? Покажите!!!" Это чувства моей матери - ГЕНИИ МОИСЕЕВОЙ. Мой отец палач и охранник не подошел к нам. Мать была одна. Заснула в гневе на меня. "Много крови" - много лет позднее твердили об этом дне подружки - бандитки. Роддом женской тюрьмы не заметил меня. Я пришел в мир "ЛОШАДЬЮ" и "РЫБОЙ". С этого дня мать звала меня - "девкой с яйцами".
1955
- Прошел год. Сплю на левом боку. А, значит, на сердце. Так прописала для меня врач. И, правда, я никогда не всхлипываю ночью "на левом боку". На самом деле - желудок не болит. Повернут на правый бок - начинаю плакать. Врач сказал: "От недоедания почти врожденная язва желудка". Все поняли: много желудочного сока у растущего ребенка, а значит - беда для него. Отсюда этот сок и разрушает стенку "голодного желудка". С тех пор и спал всегда на "моем левом". С тех пор я сплю крепко. Жалоб на ребенка нет.
Фото: Internet: 1996. Это то чего я очень боюсь. И это всерьез, - повторял и повторял Б.М.
1956
- Мне 2 года. Я все вижу и слышу. Не понимаю. Меня всегда носят сверху вниз. Это, как бы "из под неба" вниз в подвал. Это, значит, я понял - "под травой". Из окон видна трава - прямо из форточки. Здесь живет РОЗА МОИСЕЕВА. Я люблю свою тетю. Она мамина сестра. Мы живем в одном подъезде, ходим по одной лестнице. Утром - я иду вниз. Вечером, когда возвращается с фабрики мама, - я иду вверх. Мне никто не помогает. Я держусь за перила лестницы - всегда один. Меня зовут на "верх". И я иду. Меня зовут - "вниз". Я иду "вниз". Все рады, что я понимаю свои "команды". Роза кормит. Мы всегда вместе. У нее дочь. Это РИТА. Ей на полгода больше. Мы всегда в одной кроватке. Это бок - о - бок. У нас женская одежда. Мужчин в доме нет. Две матери - одиночки экономят на нашем белье. Я люблю все розовое, бантики, кружева.
1957
- Я большой в свои 3 года. Вокруг ясли-сад. Комнаты кирпичные, как моя мамина комната "под крышей". Я понял, что неба нет. Есть только крыша. В саду лучше, чем дома. Здесь нет взрослых из соседних 6 комнат на одной кухне. Я не жду очереди в туалет, как дома. Я просто иду и писаю в горшок. Я люблю садик. Приводят раньше всех. Это часто до 7 утра. Это за час до того, как приводят моих друзей. Я люблю всех. Пока я "один" - я бегу на кухню. Всех обнимаю. Всех трогаю. Всех люблю. Трогаю их серьги, одеваю туфли, вкручиваю банты в свои волосы. Удивляюсь брошкам, бусам. Люблю мыть посуду, грязный картофель. За это меня "уважают". Это слово я услышал тогда, очень давно. Меня тянет к этому слову. Люблю похвалы и комплименты. Плачу - если пугают "милиционером". Их боится и моя мама. От этого слова она вздрагивает, дрожит и плачет. Когда их вижу, тех "милиционеров" - у меня истерика. Я рыдаю. Я срочно бегу на другую сторону улицы. Нет, я не думаю, что боюсь машин. В голове одно - "бойся милиционеров". Когда "их" нет, тех милиционеров, я ... затихаю.
1958
- Мне 4. На дворе еще один год. Часто одет, как девочка. Те же трусы, майки, носки.... Все "донашиваю" от РИТЫ МОИСЕЕВОЙ. Ничего другого нет. Мамины деньги уходят на еду и квартиру. Игрушек нет ни у Риты, ни у меня. Играю в "одежду". Это ленточки и бантики. То одеваюсь под малыша (на два года моложе себя) или на полгода старше. А это значит: я не БОРИС, я - девочка РИТА. В саду - яслях все как обычно. Я там с 7 утра до 7 вечера. Забыл сказать: там я был 6 дней в неделю. Трудно поверить, но это: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница и суббота. В воскресенье я видел мать с утра до 7 утра, конечно, на понедельник. Нянечки стали моими "членами" семьи. Я видел подбитый глаз и спрашивал: "почему синяк?" Я давал советы: "А ты его разлюби и оставь". В ответ смеялись. Я строил "рожи". Я любил быть смешным. Я любил всех. Я обожал быть на глазах. Смех за спиной был - наслаждением.
1959
- Вот и 5 лет исполнилось! Этот год я запомнил на всю жизнь. История началась в Новогоднюю ночь года. Вот как было: Насторожился. Прислушивался к каждому шороху у дверей. Не спал. Чего-то ждал, предчувствовал. Вот, кто-то у дверей. По глухим и осторожным шагам - понял - незнакомый мужчина. Вот кто-то, а значит он - тот, незнакомый, постучал. Один стук. Второй стук. Еще один. И еще один стук. Я испугался. Я один без мамы. Она ушла праздновать Новогоднюю ночь. Нет, я не вышел на стук. Мать запретила. Уснул. Проснулся "чуть свет" и прямо к двери. Открыл, вернее - распахнул дверь настежь. Обмер от "царского дара". Здесь - записка. Здесь 3 селедки и 12 конфет. Они недорогие: лимонные с начинкой из шоколада. Это первый подарок, что я увидел для себя в жизни. Подпрыгнул до потолка. Я счастлив. С дрожью открыл записку - прочел! Написано: "С НОВЫМ ГОДОМ, СЫНОК!". Я затаился. Сердце остановилось. Оказывается - у меня есть мужчина. Это мой... отец. Кто еще может написать: "СЫНОК"?! Я подпрыгнул до потолка. Взял ножницы и разрезал елку на мелкие ветки. Я "убил елку" - сказал маме, когда она открыла дверь. Я стоял перед ней в ее подвенечном платье, что она берегла всю жизнь. Оно было разрезано до моего размера. Клочья кружев были разбросаны из угла в угол. Мы собрали елочные игрушки. Я разбил их молотком и ссыпал по углам комнаты. Я протянул матери "подарок", что неизвестный принес "для сына". Я ничего не коснулся. Я отдал ей все. Мы поделили селедку на полторы "рыбки". Конфет досталось "поровну" - ей "6" и мне "6". Когда все было съедено, я спросил: "Кто принес это, мама?" Мать запретила задавать вопросы. Погладила по голове, поцеловала. Ушла на кухню. Она не обернулась тогда. Я уснул в "подвенечном платье". Я увидел мать утром. Она проплакала всю ночь во дворе. Ели молча. Был чай с остатками селедки с хлебом и луком.
1960
- Мне 6 лет. Я бегаю во дворе до темноты. Вот мать пришла с фабрики. Когда она ушла? Я никогда не видел ее утром. Я сплю, когда она исчезает в "никуда". Я просто тянул рукой, а ее уже нет в нашей кровати. Мы спим вместе с "моего рождения". Другой кровати у нас нет. Все это знают. Да, нам и не надо. Ведь комната 3х2 метра. Вот слышу голос: "Боренька. Иди домой. Я пришла домой. Я принесла два маленьких пирожка. Один с корочкой из повидла, а другой - два кусочка капусты. Есть и один цибик грузинского чая. Иди. Я здесь мой зверек". С этих пор я слышу ее голос. Этот голос звучит как эхо в горах. Я бегу домой. Я счастлив. Ведь кто-то все еще любит меня. Я бегу наверх - там горит тусклая лампочка. Я сидел в кустах и ждал ее назад. Я счастлив. Она опять пришла назад. Я боюсь, смертельно боюсь темноты. Вот я и вбежал "под крышу". Она не обнимает меня. Она наливает чай и улыбается сквозь усталые, смертельно уставшие веки. "Мамочка. Я умираю от темноты. Как ты долго... сегодня. Милая моя, ласточка. Я люблю тебя, мамочка - мое солнышко", - шепчу я эти слова беззвучно. Я знаю, уверен, она читает мысли по моим губам без слов.
1961
- Я пошел в школу. Мне было 7 лет. Это был жаркий день. Я совсем один. В руке георгины. Все вокруг сизо-фиолетовое. Цветы большие. Они занимают полнеба. Цветы больше чем моя голова. Вот я стою у порога школы. Я пришел без мамы. Она не вела меня за руку. Она не дала мне руки. Нет, она не провожала. Я не выдержал своего "возмужания". Я обернулся, когда перешел школьный двор. Я увидел ее, стоящую на крыльце муниципального городского дома. Ее глаза смотрят в мои глаза. Я понял, у нее будничный день. Она взяла "отгул" под видом "проводить" меня до школы! Она всех обманула и осталась дома. Я запомнил ее прозрачную фиолетовую косынку из капрона. Сердце сжалось. Я один и в новом месте. Это место зовут "школа". Вот дверь захлопнулась. Мать вошла в свой дом. Я зашел внутрь классов. Странно, как много нового вокруг... здесь.
1962
- Вот и 8 лет. Ничего не понимаю. В голове - игры и беготня на переменах. Спорта в школе нет, а есть уроки музыки. Я смотрю на учителя скрипки и пения. У него: рябое лицо, запах махорки, огромный нос. Пиджак, его пиджак похож на халат с потертостями и грубо зашитыми дырками - износами. Все в его одежде засалено, от карманов до грязных рук. Когда он водит смычком, видны его больные руки. На правой руке нет трех пальцев. Я всегда удивлялся: "Как можно играть, не чувствуя боли?" Вопрос остался без ответа... навсегда. Это был первый мужчина, которого я видел так "близко". В нашем женском доме жили: мама - ГЕНЯ, тетя - РОЗА и "сестра" РИТА. Я в счет не шел. Я носил нижнее женское белье... розовые трусы. Другого у меня не было... не было. Еще помню... Она привела Его к нам в гости. Это мы с ней называли "смотрины". После Его ухода мы все обсудили. Я сказал, что у него "волосы из носа и это скверно". Мама согласилась. С ним она больше не встречалась. Мы всегда обсуждали ее "любимчиков" и "претендентов" на женское сердце. Мы были всегда... подружками вместе.
1963
- Исполнилось 9 лет. Обсуждали очередного "ухажера". Один из предыдущих, одобренных мной, куда-то делся. Вот мама встретила еще... одного. Мы "перемыли" все его кости. Нет. Он не прошел "по конкурсу". На вопрос: "Кто мой ПАПА?" Ответа нет. Всегда одно... молчание. Секрет она, мамочка, пообещала унести в свою могилу. Что она и сделала. Ни за что не открыла его имени. Все чаще и чаще говорят вокруг, что я - "безотцовщина". Особо этого мне не избежать в моем пионерском лагере, где я был все лето. Ко мне никто не приезжал. Очень одиноко. Постоянный страх. Не могу спать один в кровати. Ведь я никогда не спал один. Попросту, кровати у меня никогда и не было. Я спал с мамой. Я всегда залезал с одеялом под кровать. Туда же забирал подушку. Всеми "правдами и неправдами" добивался спать в комнате с женщинами - воспитателями. Запах их тела убаюкивал. Я засыпал "в секунды". Как всегда снились сны вишневого цвета... бирюзовые в кремовых прожилках - ... прожилках. Да, еще, забыл. Я понял тогда, что у меня где-то есть два брата. Это ТОЛЯ ТОЛКАЧ. Он 1941 года рождения. Да, еще есть брат - МАКСИМ ТОЛКАЧ. Он родился в 1943. Мы никогда не разговаривали. После того, как мать попала в тюрьму - ее лишили материнства. А, значит, детей отдали в интернаты для бездомных детей. Отец их тоже бросил... Я никогда не разговаривал с братьями ТОЛКАЧАМИ. Я был безотцовщиной и носил имя матери, был МОИСЕЕВЫМ. Мне нет дела до своих "братьев" от матери - ЕВГЕНИИ МОИСЕЕВОЙ! Или: ГЕНИ МОИСЕЕВОЙ! Эти двое мужчин никогда не жили "между мной" и матерью. Они ушли в "училища", "техникумы", и "университеты" жизни. Мать, Геня, ничего не могла им дать. Их отец бросил сыновей в 1945 году. С тех пор у мамы остались "безотцовские" дети или дети "не мужа". С тех пор родился "я" - снова без отца. Так мы и жили - "двое приемышей" из общежитий, что не спали в "коммуналке" из шести квадратных метров, где жили мы - еще одна "безмужняя семья". Мать одевалась, как мать. Она работала, как здоровяк мужчина или 6 часов за себя, женщину, и 6 часов за него, пропавшего мужа - мужика. Я был одет "под дочь". Между нами не было мужчины. Мы жили в жизни, как две "дочки - матери".
1964
- Это самый веселый год. Мне незаметно стало 10 лет. Однажды шел через соседское кладбище и увидел необычное. Прямо напротив кладбищенской церкви танцуют дети. Я догадался, что все они из соседнего Дворца Культуры. Все дети были в балетных юбках. Остолбенел. Стал их молить рассказать, как это... "балет". Мои слова были обращены к первому встречному, а им оказался - сторож из того "Дворца". Я стал бегать по этажам и увидел "их". Это были ангелы. Они сыграли роль "светофора" в моей судьбе. Это была ЭЛЬВИРА КИРАКОЗОВА из РИГИ. Она взяла меня за руку и молча привела к своему мужу. Это был он - МИХАИЛ МАМИКОН. Преподаватели балета безостановочно восхищались моими белоснежными волосами и девичьей фигурой. Их приговор решил все. Она сказала: "ОН будет танцевать!" И я стал танцевать в балете... каждый день.
1965
- Я танцевал до школы, и после школы. Я ничего не учил в школе. Чаще я и не появлялся в той городской школе. Бесконечно врал. Я придумывал причины избегать точных наук, да и, вообще, любых наук в школе. Постоянно был шутом. Строил рожи. Ел под партой. Смотрел в окно. Нарывался на конфликт, а когда учитель меня выгонял из класса, то я бежал... в балетные классы. Я жил и танцевал до полусмерти. Там жило мое сердце. Я любил музыку. Я любил танец и звуки рояля. Я обожествлял каждую секунду своей жизни на пуантах. Я делал все из "корысти": я желал... славы. Я жил ради внимания и похвал в свой адрес. Мне было 11 лет. Я знал, что "победителей в мире не судят".
1966
- В 12 лет я понял, что такое зависть к "богатой" жизни. Я завидовал дочери своих балетных преподавателей. Я следил за ТАНЕЙ МАМИКОН. Я подходил к занавескам ее окна, ее семья жила за углом от нас с мамой. Я заглядывал в ее окна. Замечал все в ее одежде, от цвета гольф до формы пуговиц. Завидовал ее путешествиям к морю и в другие города. Постоянно говорил о ее поездках в Москву, Ленинград, Киев и Ригу. Мама насупливалась. Она тяжело замолкала вместо ответа. Молчание разделяло нас. Меня не ругали за неудачи в школе. Мать знала, что меня оставят "на второй год". Она верила, что я найду "свой выход". Она знала, что, любя ее, я совершу... чудо. Я знал, что "все будет хорошо". В тот год случилось "горе". Все учителя, в один голос, требовали оставить меня на второй год в 6-м классе. Мне было жаль маму. Я не хотел причинять боль для нее. Она была членом партии и очень горда своей партией Ленина, а тут сын делает "ошибку". Иными словами, вредит государству своей ленью, а значит, наносит ущерб для страны СССР. Ясно - я не должен был требовать денег у государства на обучение "дважды" в 6 классе! Я решил - все исправить. Я решил сэкономить деньги "Ленинской Партии" и "Советского Государства". Вот так это было...
Помню, была жаркая весна. Конец мая, вот-вот придет лето. Я решил - умереть, совершить самоубийство. Бога никто не боялся в моей еврейской семье. Я не ждал от Бога наказания или кары. В синагогу или церковь мы не ходили, не было ни мысли, ни желания. Я объявил всем во дворе: "Больше не приду домой. Иду топиться в реке". Я и взаправду решил: "Меньшая трагедия - если умру". Я взял тазик для стирки белья и пошел... топиться. На берегу разделся. Голым вошел в воду. "Вот, кажется, я и на дне?" Неожиданно, чувствую удар по спине. Тяжелая мужская рука выхватила меня из волн. Вот, еще один удар. Еще удар и еще удар по заднице. Я чувствую толчок. Я кубарем свалился в куст. Замер. Глаза не открываю. Я понял, меня сильно бьют. Это было впервые за мою жизнь. Никто не дотрагивался до меня. Если только мать во сне... кончиком мизинца. Я оказался в жестких мужских руках. Мое тело узнало не женский характер мира. Я ждал еще чего-то, но не... получил от него. Мой первый мужчина ушел без слов. Он не обернулся мне вослед. Я оделся. На мне сухая одежда. Вернулся домой. Отдал бельевой таз в руки матери. Я вижу, что она все знает. Скандал. Крик. Ругань. В ушах до сих пор: "Дурак. Не валяй дурака. Дурак. Твои друзья все разнесли... вокруг". Мы легли как всегда в одну кровать. Другой кровати у нас не было никогда. В эту ночь прекратились вишневые сны. Их цвет сменился на другой - белый цвет... белый. Я сознался себе в том, что мое избиение... в радость мне. Физическая боль... хорошо. Позднее я назвал это: "Первые опыты страсти" и "Первые опыты вожделения". Меня начали примагничивать мужские мышцы, которых у меня не было и не могло быть. Наутро мама ошарашила меня "странным". Она забрала от меня всю женскую одежду. Она перестала ее покупать для меня, единственного сына. Что у меня осталось, то было из "старых запасов". Все женское было куплено ею "про запас" на 12 лет вперед.... Все женское было "закуплено" до моего рождения. Мать продолжала меня обожествлять как прежде, но появилась какая-то "внутренняя оглядка". Я понял это, прочел в ее глазах. То была "опаска" за меня, за мое "немужское будущее". Смертельная игра с собой началась. Она увидела мое будущее. Я же был слеп. Ничего в себе не видел, не распознал.
1967
- Это странный год моего 13-летия. С трудом меня перевели в 7 класс. Я стал лучше учиться. Получил первую "четверку" за все годы обучения в школе. Это было на предмете "физика". Тогда, на эту "4", без формул и физических законов я рассказал биографию изобретателя русского радио - кем и был ПОПОВ. Больше мне никогда не везло. Я проваливал все контрольные работы по точным наукам. Чтобы избежать, "очередного" самоубийства, уговорился с "сестрой" РИТОЙ. Уговор сработал, как нельзя - удачно. Она взяла носовой платок и через телефонную трубку позвонила директору моей школы. Новоявленная "мама" пообещала, что сын, БОРИС МОИСЕЕВ, оставит школу и уйдет работать, но... поставьте ему "3" без экзаменов. Так и случилось. Я ушел из "школы жизни" и начал новую жизнь. Я получил аттестат об окончании "7 классов школы". Все случилось: как я хотел. Я немедленно уехал в Минск. Мои учителя из балетных классов дали добротные характеристики для МИНСКОГО БАЛЕТНОГО УЧИЛИЩА. Эльвира Киракозова постоянно была моим АНГЕЛОМ ХРАНИТЕЛЕМ.
1968
- Мои 14 лет пришлись на отличный год. Это святое время для меня! У меня проснулось сердце. В балетном училище я влюбился. Это была первая любовь. Я влюбился в ... мужчину. Я ничего не мог с собой сделать. Я захотел владеть тем, кого ... не было в моей семье. Я стал, как мама. Я приобрел мышцы и силу... от мужчины старше меня. И ты знаешь, Юри, это был ИНОПЛАНЕТЯНИН. Его звали... Иуда Искариот.
Я согласился с его словами.
Я принял его "мир в себе". " Инопланетянин, или кто другой?"
Каких имен мы не даем нашим любимым в отрочестве.
Я замер от ожидания "невероятного" из инопланетной жизни сегодняшней российской суперзвезды.