Аннотация: История рядового солдата на колониальной войне.
Воин.
История Галактики, а особенно, История человеческой расы, идет по спирали. Все повторяется. После каждой войны мы скорбим о павших, завывая и клятвенно обещая небесам не повторять больше ошибок прошлого. Все это - куча старого дерьма, как сказал бы наш капрал. Как только интересы правительства перевешивают этику и благородство, то без всякого зазрения совести приносятся в жертву тысячи жизней... а то и миллионы.
Все думали, что когда в бой вступим мы, маринеры, все изменится, и планета Индиго спелым плодом упадет нам в руки. Вернее, это мы ее называем Индиго, а местные зовут свой дом как-то по-другому. Местные, как нам говорили, не вступают в переговоры, вот мы, люди, и приняли решение назвать этот полудикий мир Индиго за его глубокое лазурное небо и огромные синие моря.
А еще за богатство планеты - синий сок деревьев-танцоров, чей ствол медленно, но заметно изгибается в безмолвном танце от рождения до увядания.
Бесценное лекарство, что приносит смерть туземцам, для которых деревья-танцоры - священны. И повредить такое - страшное святотатство.
Так и началась эта война. После того, как обнаружили артель старателей, впервые в крупных масштабах начавшую разработку драгоценного сырья. Говорят, даже некоторые солдаты-клоны потеряли выдержку от вида того, что сделали с "нечестивыми" туземцы.
Опознавать трупы пришлось по генокоду. Самое жуткое, что убили людей уже сами клоны. Потому что ни один из бесформенных кусков мяса, в которые превратили старателей, еще не умер к тому времени.
Я - рядовой пехоты эскадрона маринеров "Дельта" Тимур Уолтерс, с Аль-Рияра. Это такая сухая и теплая провинциальная планета на границе с Периферией. В четырнадцать лет я покинул уличную шайку подростков, в которой вырос, и поступил в кадетский корпус. Спустя пять лет стал полноценным маринером, а еще через год попал сюда, на Индиго. Самая обычная история обычного парня с улиц. Спросите ребят - каждый десятый перескажет ее с незначительными отличиями.
Так вот, маринеры ни черта не изменили. Да, местных выбили из пары трудных мест и из ряда их городов. Да, федеральные силы прошли еще дальше в глубь заросшего джунглями континента. Но в джунглях нас ждала только смерть. Аборигены никогда не вступали в открытый бой с закованной в броню пехотой или с огромными танками. Никогда не выходили на открытую местность, становясь мишенями для боевых флаеров или артиллерии. Все правильно, на такую мощь кидаться с безнадежно отсталым оружием просто глупо. Куда легче измотать врага стремительными рейдами, заставляя людей неделями не вылезать из брони и техники. Что уж говорить про то, что ни одной спокойной ночи у нас не было из-за постоянных налетов на лагерь или вражеских артобстрелов. Учитывая еще и то, что у них с каждой неделей было все больше контрабандного оружия, наша жизнь стала походить на ночной кошмар.
Однако сегодня местные, похоже, решили прорваться к недавно потерянному ими городу Оллу. Вернее, не к самому городу, а к одному из лагерей, куда согнали всех жителей после оккупации. Наступление началось по всему фронту, и лично я не представлял, откуда их столько взялось. Поток одетых в грубую камуфляжную форму гуманоидов хлынул из леса, поливая пулями и редкими лучами наши позиции.
Сегодня ночью я увидел, как разверзается ад. Я стоял на одном колене в неглубоком окопе, а в руках у меня ревел и дергался, будто живой, шестиствольный пулемет Гаусса. Я видел, как аборигенов буквально рвало на части потоком жалящих игл, слышал их пронзительные крики. О мою броню "ландскнехт" щелкали пули и осколки от гранат, силовой щит трещал от попаданий старинных лазеров.
Рядом со мной ярко сверкали лучи фотонной винтовки, жутковатым стоп-кадром вырисовывая из темноты наступающих врагов и мрачные джунгли, несколько неуклюжих машин. Клон федеральной армии, здоровенный мордоворот, облаченный в легкую броню поверх камуфляжа, с улыбкой на лице резал наступающих фотонными лучами, иногда срывал с пояса диск-гранату и бросал в темноту. Вскоре оттуда раздавался сопровождаемый синей вспышкой грохот взрыва и крики умирающих. Мой же прибор ночного зрения почему-то не работал, но сейчас он не был особенно нужен. Промахнуться в этот поток живых существ было довольно трудно даже в полной темноте, учитывая то, что огоньки стреляющего оружия прекрасно указывали на цели.
Рядом рвануло, заставив меня пошатнуться. Похоже, противник подтащил огромные гаубицы, стреляющие тяжелыми снарядами. Контрабандисты, казалось, свезли сюда антикварное оружие со всех планет субсектора. Как будто и нет флотской блокады на орбите!
- Эй, маринер! - крикнул мне клон. Я обернулся к нему. Тот, стоя на одном колене, всадил какому-то туземцу луч точно между выпученных глаз. Тот без звука рухнул, когда горячий поток фотонов вскипятил ему мозги.
- Чего? - спросил я через динамики брони.
- У тебя семья есть? - спросил он. Непонятно, к чему он это. Клоны семей не могли иметь ни юридически, ни физиологически. Зачем ему понадобилось что-то узнавать про мою, я не представлял. Тем не менее, я ответил, причем малость приврал:
- Нет... только девушка.
- Вспоминай ее, маринер, - под прозрачным забралом шлема было заметно, что клон улыбается, - мы все тут останемся сегодня.
Я не ответил, снова повернувшись к противнику. Учить он меня будет, кусок мяса.
Прямо передо мной, казалось, целая рота местных бежала к позициям, прячась за несколькими танками.
- Эй! - окликнул я клона, - граната есть танк подорвать?
- Держи, - тот отцепил от пояса пластиковый диск и кинул мне, - последний!
Я размахнулся наподобие дискобола и бросил гранату в наступающих. Экзоскелет моей брони не подвел, и пятикилограммовый диск, с гудением вращаясь, врезался в головной танк клина. На вражеской машине вспух синий цветок плазменного огня, и я даже отсюда услышал вопли сгорающих заживо солдат. От танка в мгновение ока остались только оплавленные гусеницы, дно и немного шлака, пышущего жаром в темноте. Экипаж машины, безусловно, погиб - никакой защиты от плазменного оружия у аборигенов не существовало.
- Получили! - расхохотался клон. Он встал в полный рост и, держа винтовку у пояса, начал шинковать врагов лучами в режиме интенсивного огня.
Один из врагов поднял тяжелый лазер с толстым стволом и полоснул красным лучом клону по груди. Тот выронил винтовку и без звука повалился на землю с аккуратно вскрытым туловищем. Его броня была слишком легкой даже для этого относительно отсталого оружия. Впрочем, его использовали еще очень активно даже в развитых директориях - надежное и простое в обслуживании, лазерное оружие отнюдь не ушло в небытие. Как и пороховое. И холодное. Воистину, всегда найдется одухотворенный идиот, бросающийся с мечом на бластеры. Или с кремниевым пистолетом.
Я провел бешено вращающимися стволами по дуге, и мой пулемет собрал среди солдат противника обильную жатву. Прямо возле бруствера вынырнул еще один абориген. Я впервые видел врага столь близко, и при виде этой невинной мордашки меня посетила мысль, что мы воюем с детьми.
У коренного жителя Индиго гладкая кожа, маленький чуть вздернутый носик и огромные глаза зеленого цвета. Длинные прямые волосы сейчас были забраны в хвост, а на гладком кукольном личике застыло выражение страха и ненависти.
Я сгреб туземца ручищей брони, схватив за ворот мундира. Доставать меч или пистолет не было времени, и я просто приложил аборигена о бруствер. Тот издал нечленораздельный звук и обмяк, кашлянув кровью. Я каким-то шестым чувством услышал, как у него хрустнули ребра, что было неудивительно при такой силе удара.
"Попробуйте взять меня!" - зло подумал я. Пусть дикари не думают, что меня можно пронять как федерального солдата-клона - одним лазером. Те, хоть и генетически модифицированы для боя, но сквозное ранение из тяжелого лазера, практически разрезающее тело пополам, это смертельно даже для них.
Я продолжал поливать металлическим потоком наступающих солдат противника, но их было слишком много. На поле перед траншеями уже громоздились горы трупов, и иглы вязли в них. В воздухе наверняка висел смрад от крови и вывороченных внутренностей, но милосердные фильтры шлема убирали из воздуха абсолютно все примеси. А туземцы все лезли вперед, перелезая через изорванные и поджаренные тела своих соплеменников. Из-под некоторых касок зловеще поблескивали окуляры примитивных очков ночного видения, оружие в руках извергало пули и лазеры...
Мельком глянув на индикатор защитного поля, я выругался. Осталось меньше половины мощности. Что ж, похоже, местные решили взять нас числом и, видит Бог, им удается. Пулемет гавкнул в последний раз и смолк - кончилась лента. Пока я возился с перезарядкой, на бруствер забежал солдатик, мелкий даже для местных инфантильных жителей, и, радостно взвизгнув, пустил мне в забрало очередь трассирующих пуль. Полетели искры, а в голове загудело. Силовой щит, к сожалению, не воспринимает обычные пули порохового оружия как угрозу и пропускает их.
Я не спеша поднял оружие и первая полусотня игл с новой ленты досталась горе-вояке. На меня брызнула кровь, красная, как и у людей, солдат с хрипом отлетел обратно, откуда пришел. Я нагнулся, второй рукой подобрав фотонную винтовку клона, которая казалась игрушкой в лапищах брони, нашел альтернативную кнопку огня. Распрямился во весь рост и, заорав через динамики какую-то чушь, открыл огонь. Яркие лучи моей винтовки кромсали наступающих солдат, поток пуль рвал их на части. Они подошли уже совсем близко, двоих мне даже пришлось отпихнуть штыком винтовки. Броня продолжала защищать меня от пуль и лазеров, а от тяжелых снарядов Бог хранил. Впрочем, даже прямое попадание в силовую броню вызвало бы сильные ушибы и оглушение, но никак не смерть.
Вдруг из толпы выскочили странные воины, каких я еще не видел - полностью облаченные в облегающие комбинезоны из какого-то пластика, в руках они держали по два чуть изогнутых меча. При этом основная масса наступающих рассредоточилась по укрытиям и залегла, прекратив даже стрелять. Иногда их укрытиями служили нагромождения тел, но их, похоже, это ничуть не смущало.
Я пальнул в ближайшего из фотонной винтовки и тут случилось невероятное. Туземец крутанулся с такой быстротой, что его очертания расплылись перед глазами, и зеркально блеснувший меч отразил фотонный луч обратно в меня. Одного выстрела было, безусловно, недостаточно, чтобы мне сильно повредить, но больше я рисковать не стал.
- Вот это отрази, ублюдок! - процедил я и выпустил в странного воина очередь из пулемета. Тот рванулся вперед, петляя совершенно невероятным образом, и весь поток игл прошел в молоко.
- В рукопашную! - услышал я команду ротного и забросил за спину пулемет, потянувшись к мечу.
Я успел выхватить висящий в захватах на поясе вибромеч, прежде чем инопланетный сукин сын до меня добежал. Я отмахнулся от него штыком, действуя винтовкой, как коротким копьем, но тот извернулся и резким движением обрубил оружию всю переднюю часть. Это было невероятно почти так же, как и поразительная скорость туземца. На моих глазах местный металл разрубил роктитовый бронепласт, словно ветку, и, честно говоря, мне не хотелось проверять, сможет ли он пробить силовую броню. Сделанную из того же материала, к слову.
Я поднял вибрирующее лезвие, с гулом вспоровшее воздух, нажав на кнопку активации.
Мечи моего врага ярко блеснули золотым (или это мне показалось?), и туземец молча прыгнул вперед. В узкой траншее у него были преимущества в маневренности, зато я многократно превосходил его силой и защищенностью. Я ожидал снести туземца одним ударом, но тот даже не стал уворачиваться, подставив свой меч. Оружие скрестилось, индикаторы нагрузки брони тревожно взвыли. Это с какой силой надо нанести удар, чтобы перегрузить сервомоторы новейшей брони?!
"Что за..." - подумал я, а туземный воин уже закружился вокруг, полосуя силовую броню лезвиями, которые ни по какой науке не могли повредить роктитовому бронепласту, но все же проникали глубоко в семислойную защиту "ландскнехта".
Иногда мне удавалось парировать удар своим мечом, и тогда яркие россыпи искр выхватывали из полутьмы окопа блестящую маску моего врага - безликую, лишь со прорезями злых глаз. На шестом ударе мой меч сломался, издав жалобный хруст.
Инопланетный супервоин подступил ко мне. Надо сказать, я уже плохо двигался, потому что он своими мечами исполосовал мне всю гидравлику, кроме того, ухитрился разрубить мой пулемет. Таким образом, из оружия у меня остался только боевой нож в полметра длиной, но было бы глупо пытаться противостоять этим клинкам обычное лезвие. Воин прыгнул на меня, глубоко вонзив лезвия мне в грудь. Надо сказать, что, подключившись в киберсеть брони, тела своего я не чувствовал, но каким-то шестым чувством понял, что на этот раз меч достигнет плоти. Я прибег к последнему средству - резко подался назад и завалился навзничь, подняв тучу пыли. Вот так. Могучий маринер повержен дикарем с захолустной планеты Индиго. Гип-гип, ура...
Неожиданно неподвижный абориген, которого я несколько раньше приложил об стену окопа, застонал и пошевелился. Воин ненадолго отвлекся, впрочем, продолжая следить за мной, наступив на исполосованный нагрудник.
Раненый что-то пропел на своем наречии, показав на меня, и воин кивнул. Повернулся ко мне и сказал на ломаном эсперанто, приставив меч к моему забралу:
- Ты пленник. Вылезай из своей скорлупы.
Я прислушался к коммуникатору. Раздавалось только шуршание помех, видимо, наша рота или отступила или эти ненормальные всех перерезали. Я сказал через динамики брони:
- А не пошел бы ты...
- Ты сам выбрал, - меч ткнулся в забрало, прорезая бронепластовую маску. Фотосенсоры отключились, оставив меня в темноте, и я стал ждать, когда сверкающее лезвие погрузится мне в лицо.
Как ни странно, меня не убили. Туземец просто вскрыл забрало, словно консервную банку. Когда маску подняли, я увидел обоих аборигенов - один в своем камуфляже и с автоматом за спиной, второй в комбинезоне и со сверкающими лезвиями в руках. Как будто солдаты из разных времен. Стало смешно, видимо, организм от стресса впал в какую-то истерику.
Туземцы вполголоса переговаривались, потом воин повернулся ко мне и сказал:
- Человек, ты пленник баронета Онмио. По мне, лучше было бы тебя зарезать вместе с остальными, так что сделай милость, попытайся убежать по дороге.
- По дороге куда? - спросил я.
- Не важно. - Воин отступил с нагрудника, - Ну что, сам вылезешь, или тебя погрузить связанного в машину вместе с трупами?
- Ладно, - я поднялся и через аварийный люк вылез из "ландскнехта".
Габариты современной брони таковы, что неискушенный взгляд мог бы принять ее за боевой шагатель, примитивную машину из прошлого, когда с танками пытались конкурировать, дав им ноги. Проект провалился - слишком уязвимой и капризной оказалась ходовая часть. Впрочем, где-то их еще использовали как экзотику или для спецопераций - не везде, где можно пройти, можно проехать или пролететь.
После киберсети брони тело было еще немного чужим, но стоять и ходить я вполне мог. В ночи перекликались туземцы, маринеров видно не было. Стоящих сзади БТРов тоже, видимо, рота отступила. Что ж, тем лучше.
- Иди вперед, - воин несильно ткнул меня в спину мечом, - и без глупостей, сам знаешь, я успею раньше.
Я двинулся в джунгли, куда уходила сейчас большая часть армии аборигенов. Было слышно урчание местных машин, на которые грузились освобожденные узники лагеря: истощенные, оборванные, грязные...
В огромную братскую могилу свозили трупы, мелодичные голоса туземцев тянули унылую и однообразную мелодию, видимо, отпевая павших. Я заметил, что многие погибшие были в рванине беженцев, чуть ли не треть. Неужели их уморили в лагере?.. А вроде на обеспечение пленных шли суть ли не эшелоны еды и всего остального...
Рядом команда местных стаскивала в кучу мертвых клонов и редких маринеров. У последних броня была вся изрублена, и без труда можно было догадаться, чем.
Видимо, идущий сзади воин понял, о чем я думаю, потому что сказал:
- Что не ожидали, что у нас найдется оружие против вашего? Привыкли давить броней беззащитных и безоружных?
Я не ответил. Иногда я скашивал глаза в сторону и видел идущего рядом ихнего баронета, пленником которого являлся. Довольно молодой туземец тяжело дышал, держась за грудь - переломанные ребра явно причиняли боль. Но не жаловался и не стонал.
Песня не смолкла, даже когда вся процессия углубилась в джунгли. Иногда дорога становилась широкой и наезженной, а по обочинам пролегали две колеи от колесных машин. Я поневоле залюбовался видом джунглей Индиго - под проглядывающим сквозь кроны звездным небом раскинулся настоящий природный дворец, переливающийся какими-то мистическими огнями, светлячками и еще черт знает, чем.
- Что это светится? - спросил я, не выдержав. Создавалось впечатление, что эта иллюминация искусственная, но я прекрасно знал, что в радиусе сотен километров не было никакой техники.
- Нашему миру больно, - неожиданно отозвался молодой баронет на чистейшем эсперанто. Надо сказать, что он уже вел себя так, будто раны его совсем не беспокоили, - Вы причиняете ему боль и вынуждаете нас делать то же самое. У нас до сегодняшнего дня не было выбора, кроме как менять на ваше оружие самоцветные камни, но теперь это старье нам не нужно.
- Я не понимаю.
- Еще бы, - встрял идущий сзади воин, - разве могут люди понять что-то кроме металла и огня? То, что вам непонятно, вы уничтожаете, даже не пытаясь проникнуть в суть.
- Не надо мне толкать тут про то, какие вы белые и пушистые, - сказал я, - вы тоже живете в городах и используете огонь и металл.
Оба аборигена синхронно хохотнули.
- Ты еще заметишь разницу, - сказал воин.
Мы все углублялись в джунгли, и моя челюсть все больше отвисала по мере того, что я видел. Деревья, словно живые, переливались всеми цветами радуги, а потом мы вошли в город. До этого я ни разу не видел построек аборигенов, но когда мы пересекли городскую черту, то я не сразу это понял, настолько гармонично постройки вливались в волшебный лес. Здания, изящным узором переплетаясь с исполинскими деревьями, возвышались над нами. Среди ветвей, по мосткам или по дорогам на земле ходили туземцы всех полов и возрастов, становясь похожими на сказочных фантомов в свете этого странного сияния.
У меня в ушах звучала тихая мелодия, словно кто-то перебирал тонкие струны или играл на флейте, сладкий голосок тянул на одной ноте странную, но, тем не менее, завораживающую песню. Я вслушивался, вскоре практически перестав замечать что-либо вокруг, настолько затянул меня этот голос.
Мы прошли к какому-то поистине колоссальному Древу, вокруг ствола которого и на ветвях раскинулся настоящий район этого необычного города. Я осмотрелся. На меня хлопали своими глазищами все от мала до велика, кто-то даже показывал пальцем. Наверное, я был первым человеком, ступившим в их город. Кстати говоря, ни о чем необычном про прежние захваченные города нам не рассказывали, и в новостях они выглядели вполне обычными. Да, дома вокруг деревьев, все скругленное и вроде даже беспорядочное, но ничего необычного. Повидал я и не такое. Чего только стоят города-ульи ксанбари, к примеру...
- Ничего подобного не видел раньше, - сказал я своим конвоирам, - ваши города сильно различаются по архитектуре...
- Нисколько, - сказал воин, - просто ваши лидеры вам не говорят о том, что вы разрушаете.
- Но зачем им это?
- Ты видел мое оружие, - в голосе воина прорезался металл, - ты видел, как мы можем драться. Тайны всего этого скрыты в городах. Не только священный сок влечет алчных пришельцев, умирающих оттого, что оторвались от лона породившей их на свою беду природы.
Я промолчал. Что ж, не впервые простых солдат кидают на информации. Песня продолжала звучать, вызывая у меня, боевого маринера, совсем не солдатские эмоции. Честно скажу, мне хотелось заплакать. Не знаю... Не плакал, наверное, лет десять. Впрочем, слезы удалось без труда подавить. Для этого всего лишь понадобилось вспомнить кошмарную бойню сегодняшней ночи. Или растерзанных старателей.
- Что ты чувствуешь? - Спросил меня баронет Онмио, заглянув в глаза, - Ты слышишь Песнь Леса?
- Если... - сказал я, чуть запинаясь, - если эта чудесная мелодия и есть Песнь Леса... это... самое прекрасное... что я слышал в жизни.
Прямо перед своим лицом я увидел два огромных голубых глаза аборигена. Надо сказать, их огромные глаза вовсе не делали туземцев уродливыми. Наоборот, очень украшали эти инфантильные лица, придавая им трогательное и немного забавное выражение.
- У нас есть к тебе предложение, странный черный человек, - сказал баронет.
- Вы что, никогда не видели черных? - я настолько удивился, что даже на мгновение отвлекся от Песни Леса.
- Нет... - Онмио, казалось, смутился, - а вас таких много?
- Миллиарды, - сказал я, - равно как и белых, и желтых, и меднокожих...
- Ладно... ты хочешь послушать предложение?
- Ну, скажи... - я дернул плечами. В конце концов, я ничего не теряю, если просто выслушаю этого баронета. Никто ведь не заставляет меня всенепременно верить ему...
- Ты должен будешь рассказать своим о том, что тут увидишь, - начал Онмио, - скажи людям, что мы поделимся знаниями, если они перестанут уничтожать нас... и нашу планету. Ей больно, она гибнет под колесами вашей военной машины... Это надо остановить. Мы даже готовы делиться соком священных древ, только не раньте их металлом и огнем.
В огромных глазах туземца стояли слезы. Самые настоящие. Впрочем, не только люди обладали этой способностью - плакать при эмоциональном всплеске.
- Но кто меня послушает? - Спросил я, - Даже если предположить, что я сделаю то, о чем вы меня просите, кто будет слушать рядового маринера?
- Ты воин, - сказал второй абориген, до сих пор помалкивающий, - разве воины у вас не имеют права голоса?
- В военное время простые воины лишь исполняют приказы командиров, - сказал я.
Туземцы переглянулись. Видимо, своим заявлением я нарушил какие-то их планы.
- Мы подумаем, - сказал, наконец, Онмио, - а пока будь нашим гостем...
- Гостем? - Спросил я, - Но я ваш пленник!
- Ты можешь идти, если хочешь, - сказал баронет, - но тогда упустишь шанс прекратить эту бессмысленную бойню, кроме того, не испытаешь несколько очень приятных моментов.
- Ну... - я задумался, - хорошо. Я пока останусь. Но если потом будут спрашивать - я был вашим пленником, о'кей?
- Как скажешь, - улыбнулся баронет, - Ленмао, отведи нашего гостя в его апартаменты.
Воин взял меня за плечо, сказал:
- Идем, я покажу тебе, где пока будешь жить.
Я кивнул, и мы направились куда-то по городу. Мы поднялись по лестнице на огромное дерево, потом долго шли по мосткам и переходам, так что я совершенно потерял чувство направления. Уверен, что окажись я тут в составе подразделения, мы бы точно заблудились. Я уже не говорю о том, что в половину переходов мы в своих "ландскнехтах" попросту бы не пролезли, а большая часть мостков обрушилась бы под тяжестью силовой брони..
Пока мы шли, я вслушивался в Песнь, звучавшую, казалось, со всех сторон. Эти божественные звуки вызывали во мне бурю эмоций, которые, наверное, можно было сравнить лишь с самыми приятными воспоминаниями. Объятия мамы, возвращение домой, первая любовь... Я спросил:
- Ленмао... кто поет Песнь Леса?
Воин задумался.
- Знаешь... - сказал он, - в эсперанто нет слов, обозначающих это... Или я их попросту не знаю. Я не ученый и не чародей, чтобы объяснить такие вещи... спроси потом у Ноллаи, хорошо?
- Кто такой Ноллаи?
- Такая. Чародейка, которая... Ну, узнаешь, в общем.
- Ладно, - я дернул плечами, немного наклоняясь, чтобы пройти в очередной коридор в недрах исполинского ствола.
Чародейка, ага. И пасхальный кролик.
- Я хочу задать тебе вопрос, - сказал Ленмао чуть позже, когда Песнь немного стихла, видимо, мы отдалялись от центра города.
- Валяй, - улыбнулся я.
- Как твое имя? Ты не назвал его, когда мы представились...
- Вы не спрашивали, - я дернул плечами, - меня зовут Тимур Уолтерс. Тим.
- Три имени?
- Зовите меня Тим.
- Ясно, - кивнул туземец, открывая какую-то дверь, состоящую из какой-то коры, - Вот, Тим, поживешь пока тут.
Я зашел в "апартаменты" и был приятно удивлен. Просторная комната внутри древесного ствола, одну стену полностью занимало огромное окно неправильной формы. Ложе прямо на полу, застеленное мягкими перинами или еще чем-то похожим, низковатый потолок был украшен красивым узором, в естественном происхождении которого не возникало никаких сомнений. В углу журчал небольшой фонтанчик, видимо, предназначенный для питья, дверь в том же углу наверняка вела к удобствам. В общем, довольно приличный номер, учитывая, что альтернативной наверняка являлось бы какое-нибудь подземелье.
- Располагайся, - сказал Ленмао, - поесть сейчас принесут. Никуда не выходи, это ради твоей же безопасности. Жди.
Он пропустил меня внутрь и ушел, не запирая дверь. Я остался в растерянности. Все-таки странно как-то они себя вели. Вроде бы недавно мы были готовы пустить друг другу кровь, а они привели меня в свой город и обращаются как с почетным гостем. Настораживало все это, честно говоря. Наверняка преследовали какую-то свою цель, в которую не посвящали меня. Впрочем, можно было пока им подыграть, пока не разберусь в сути их замыслов.
Неожиданно у меня пиликнул коммуникатор на браслете. Я поднес руку к лицу и сказал:
- Уолтерс слушает.
- Уолтерс! - Удивленный голос взводного заставил меня чуть подпрыгнуть, - Где ты, черт тебя возьми?! Пеленга нет, твоя броня лежит выпотрошенная на поле боя...
- Вы не поверите, сэр, - я заставил себя усмехнуться, - но я в городе местных.
- Что?! Какого дьявола ты там делаешь?! - я был уверен, что у лейтенанта Майлингера в этот момент отвисла челюсть.
- Я пока не уверен... - сказал я, - сведений пока мало, но одно могу сказать точно - эти ребята зла нам не хотят...
- Не понимаю, Тим, - сказал взводный, - ты что там, чаи гоняешь?
- Не совсем. - Я почесал затылок, подбирая слова, - Это можно назвать сбором сведений о противнике. Они мне тут толкают политинформацию, но делать какие-то выводы рано...
- Тим, это просто супер, - сказал командир, - я тогда записываю, что ты на операции по внедрению и сбору сведений... постарайся узнать о них как можно больше, в частности, что это за суперсолдаты, с которыми не могут справиться даже маринеры. Будем надеяться, ты выберешься живым.
- Я понял, сэр, - сказал я, - Сделаю все, что в моих силах. Конец связи.
- Удачи, солдат. Мы постараемся тебе запеленговать и вытащить.
- Спасибо, сэр.
Коммуникатор смолк. Я шкурой чувствовал, что наш разговор прослушивали. Впрочем, ничего такого я не сказал. То же самое говорил бы любой маринер на моем месте.
Дверь мягко уехала в сторону, и ко мне вошла миловидная девушка с подносом в руках... Она была очень стройная, но отнюдь не худая, с красивым лицом и неизменными мультяшными глазами. Кстати, о глазах. Ресницы были такие длинные и красивые, что любая фотомодель с Земли тут же удавилась бы от зависти, увидев такое. Длинные, чуть ли не до бедер темные волосы были аккуратно уложены в красивую прическу, в которой иногда можно было заметить цветы и ленты, а по щеке вился странный, но тем не менее прекрасный узор татуировки, изображающей какие-то цветы.
Из одежды на ней было короткое платье из тонкой ткани, сотканное так, словно состояло из лепестков и листьев, а на ногах - высокие сапожки без каблуков. На руках поблескивала уйма браслетов из чего-то похожего на стекло, на лбу поблескивала тонкая нить серебристого цвета. Прямо-таки эльфа из сказки. Только острых ушек не хватало.
- Я Ноллаи, - мелодичным голосом сказал она, ставя передо мной поднос с фруктами, посудой и куском ароматного хлеба... ну, по крайней мере, это выглядело как хлеб.
- Ты... это... чародейка, да? - спросил я, слегка запинаясь.
- На эсперанто это прозвучит именно так, - девушка улыбнулась, показав очень ровный ряд белоснежных зубов, - А вообще я одна из тех, кто может общаться с душой планеты, которую на эсперанто называют Гайа.
- Я уже слышал этот термин, - сказал я, - Про него рассказывали аргуссианцы в какой-то передаче по ТВ....
- Я не знаю, кто они, - Ноллаи присела рядом, легким и изящным движением поправив платье, - мы ведь еще не вышли в космос. Но раз они могут общаться с Гайа, то они на пути к совершенству духа, тела и разума.
Она подняла на меня свои огромные сиреневые глаза. В этой глубине, казалось, можно было утонуть.
- Поешь, - сказала она, протягивая мне какой-то плод с тарелки, - ты ведь наверняка голоден.
Я кивнул. Мой желудок уже давно напоминал о том, что неплохо было бы подкрепиться, но я, приученный военной службой, мало обращал на это внимания. На вкус плод походил на яблоко, но мякоть очень нежной, так что зубам работы практически не было. Ноллаи смотрела на меня, пока я ел, и немного улыбалась. Она иногда меняла позу, и я не мог не кидать взгляды на ее изумительные ножки и изящное тело. Чародейка, казалось, была воплощением грации, по сравнению с которой меркла любая красотка из человеческого племени. И, хотя она и была не очень в моем вкусе, но я все равно любовался ею. Мельком проскочила мысль, что последний раз я был с женщиной на транспортном корабле, в отсеке с красным фонариком на двери. То есть почти год назад.
Правда, надо сказать, меня немного смущали эти мысли относительно инопланетянки. Не одобрялось это дело практически нигде. По крайней мере, официально.
- Большое спасибо, - сказал я, осилив примерное половину подноса, - я сыт.
Это было не совсем правдой, я просто не хотел отяжелеть, так как не знал, что мне предстоит. Девушка улыбнулась и дотронулась рукой до подноса. Тот засветился сиреневым огнем и исчез без следа, и только примятость на перине показывала, что тут еще недавно что-то было. Даже запах исчез.
- Как ты это сделала? - удивленно спросил я, - Куда все делось?
- Трудно сказать, - Ноллаи дернула изящными плечиками, - преобразовалось обратно в энергию, как-то так... не знаю, как выразиться точнее на эсперанто. Слов нет.
- Я себя чувствую дикарем. - Сказал я, и это было правдой, - Тут все такое изящное, красивое... естественное, что ли...
Ноллаи улыбнулась и протянула ко мне руки ладонями вверх, зазвенев браслетами:
- Хочешь, я покажу, зачем охотится твое командование?
- Да... - я протянул свои руки. На фоне моей черной кожи ее изящные ладошки казались белоснежными.
Она взяла мои ладони в свои, и вокруг них тут же засветилось сиреневое пламя, но не горячее, а успокаивающе-прохладное, нежное...
...Сияние заполнило собой комнату, потом, казалось, всю вселенную... исчезло почти все, кроме этого сиреневого огня, остался только образ Ноллаи и ее голос, шепчущий со всех сторон:
"Смотри, Тим, смотри... ты увидишь то, что еще не видел никто из твоего народа..."
Вокруг собирались образы: сияющий разноцветными огнями лес, горы в океане прозрачного воздуха, зеленое море, могучими волнами накатывающее на песок пляжа или с ревом разбивающиеся о скалы. Влажное дыхание джунглей, ароматы цветов... А я словно плыл над планетой с немыслимой скоростью, раскинув руки и проходя сквозь потоки непонятной мне энергии. Я стал планетой, я обнял весь лазурный небосвод с подушками облаков и ласковыми ветрами, я умылся грозовыми ливнями, я улыбался молниям и полярным всполохам... Природа Индиго всей своей красотой поражала меня в самую душу. Бездна океанов, стремительная быстрота ветров, мощь тверди, горящая ярость вулканов... нежная, хрупкая жизнь лесов и джунглей, бесчисленные триллионы микрокосмосов - живые существа планеты, каждое из которых уникально в своем роде, хотя внешне и могло быть похоже на собрата по виду...
...Поющие аборигены. Шестеро, стоящие кругом вокруг ровной каменной площадки. Воздух над плитой рябит, идет искрами, узорами, рассыпает молнии, безвредно скользящие по певцам. Вдруг вспышка - и все стихло. А на плите оказался неправильной, но красивой формы слиток, блеск которого трудно спутать с чем-то еще.
Золото. Наверняка чистейшее. Откуда, зачем - Бог его знает, но размер! Не меньше тонны. Вот так, из воздуха.
"Не из воздуха, - вторгается в мои мысли голос Ноллаи, - а из чистой энергии мира. Это самое примитивное, понятное тебе действие. Для общей гармонии мира подобное использование энергии - пылинка по сравнению с горой. Но в злых руках это знание может принести страшные, ни с чем не сравнимые беды, которые погубят не только алчных безумцев, но и всю Вселенную... Это плата за оружие, что помогло нам выиграть время в войне с твоей расой".
Голос смолкает, и я вижу сокровища Индиго, пылинки в масштабах вселенной, но баснословное богатство даже не для одного, а для целой расы: килотонны драгоценных минералов, дармовая энергия, чудесные материалы... из которых и аборигены вынуждены теперь делать оружие. Как применить эти знания и богатства? Зависит только от тех, кому они достались.
...И боль. Адская, всепоглощающая боль, когда твердь планеты рвали взрывы, пушистый ковер трав ложился под гусеницы танков и ноги силовой брони... Я хотел закричать, я хотел криком выдернуть легкие из себя, когда страшная игла бура впилась в плоть планеты, пытаясь добраться до нефтяного месторождения, когда горнопроходческий инструмент огромной машины вгрызался в скалу, добираясь до металлов... Когда маленькое солнце вспыхнуло прямо над лесом, мой крик стал воплем агонии. Поток всесжигающего света, обжигающий огонь пожара, сметающий все на своем пути смертоносный ветер, обнажающий голую землю и сотрясающий плоть планеты до самых костей... Невидимые лучи, навсегда погубившие или изуродовавшие жизнь в этом районе только потому, что обладателям огня и металла было трудно пройти через защитников планеты...
"Хватит! - беззвучно кричал я, - Не надо больше!"
"Смотри, человек... - шептала в ответ чародейка с Индиго, - Смотри..."
И снова поток образов... несколько огромных деревьев... их ветви спускаются до самой земли, а не тянутся к золотым лучам солнца, их плоды алчными губами раскрыты... Я вижу, как возле каждого плода встал обнаженный абориген. Точеные, без единого изъяна тела, словно вытесанные из бело-розового мрамора... скорбные лица, что им приходится причинять боль себе и планете... Один лишь шаг отделяет их от уродливых плодов, створки которых в предвкушении дергаются и издают хлюпающие звуки... Словно по команде, юноши и девушки шагают в эти пасти... без звука их поглощает это чудовищное дерево, и только вспышка боли десятков живых и разумных существ снова заставляет меня содрогнуться...
Я знаю, прошло время. Несколько дней, может, около недели... плоды с влажным хрустом раскрываются, и оттуда выходят те же туземцы, но в их глазах теперь решимость и сила. Их тела покрывает несокрушимая броня, их движения теперь быстрее, чем у любого живого существа, их руки сжимают страшные клинки, способные рассечь броню "тех-что-пришли-с-болью"... Боль и смерть, разрушение и дисгармония, но лучше так, чем то, что несут пришельцы со звезд... Молодые воины принесли в жертву то прекрасное, что могли дать своему миру, в пользу смерти и разрушения, которые теперь умеют причинять.
Образы пронеслись назад, сквозь боль планеты и сквозь ее красоту... я снова почувствовал в своих ладонях руки Ноллаи, услышал Песнь Леса, и теперь я понимал ее. Это была Песнь Скорби и Боли, хотя раньше лес пел о прекрасном и добром, о любви и нежности... пока не пришли мы, люди.
Я чувствовал, как по моим щекам катятся слезы. Я стоял на коленях напротив Ноллаи и рыдал, как маленький обиженный ребенок. Мне было стыдно, ужасно стыдно, но не за слезы, а за то, что я человек. За то, что мои соплеменники творили и творят ужаснейшие вещи, бесчеловечные, жестокие и подлые... Борясь со злом, мы сами стали злом. Еще более хитрым и жестоким, сильным и безжалостным.
Ноллаи подалась вперед и обняла меня. Я, вдохнув аромат ее волос, уткнулся ей в плечо, словно к давно умершей матери... я судорожно вздрагивал от сдавленных рыданий, а она обнимала меня, гладя по спине, что-то успокаивающе шептала без слов...
Видимо, мое сознание милосердно выкинуло из памяти последние моменты, так как очнулся я на этом самом ложе, раздетый и накрытый мягким одеялом. На улице брезжил рассвет, и в открытое окно тянуло свежестью. Форма была здесь же, рядом, а сверху на ней лежал коммуникатор. Почему его не забрали, мне было неясно. Я потянулся.
Впервые за несколько месяцев чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Я встал, привел себя в порядок и в полулежащем положении наслаждался завтраком, который появился, пока я справлял нужду за дверью в углу.
Одеваться не хотелось. Телу было так приятно чувствовать мягкость постели и утреннюю прохладу, что при мысли о том, чтобы облачиться в полевую форму "пелтаст", пробирала дрожь. Кроме того, похоже, что туземцы меня вымыли, пока я спал. Я совсем не чувствовал себя потным и грязным, как тогда, когда сюда пришел, и, казалось, вся кожа дышала.
Я так и валялся, наполовину прикрывшись одеялом и наслаждаясь незаслуженным отдыхом, когда ко мне зашла Ноллаи. На этот раз ее одежда состояла из сандалий на босу ногу и короткой лиловой туники, едва достающей до середины бедер.
Чародейка улыбнулась и присела возле меня, положив руку мне на ногу, накрытую одеялом.
- Тим, как ты себя чувствуешь? - спросила она.
- Вроде, нормально, - я улыбнулся, - По крайней мере, прошла та истерика, что со мной случилась вчера.
- Ты понял, что мы хотели тебе сказать?
- Думаю, да, - я кивнул, - но как мне убедить высшее командование свернуть кампанию на Индиго?
- Индиго?
- Ну... - я смутился, - Так мы называем ваш мир...
- Наш мир зовется Маортиона, - сказала Ноллаи, - А наша раса - млавионы...
- Ясно. То, что было вчера... как ты это делаешь?
- Я не смогу тебе объяснить, - Ноллаи дернула изящными плечиками.
- Ты что-то покажешь мне еще? - спросил я, - Первая часть видения мне очень понравилась, и мне хотелось бы снова его увидеть....
- Могу и еще показать. А тебе было мало вчерашнего?
От воспоминаний я вздрогнул.
- Последняя часть видения была ужасной.
- Теперь эта боль - часть нашего мира. Но мы вас не осуждаем.
- Почему?
Ноллаи присела рядом со мной на корточки.
- Вы пришли из мира, где нет ничего прекраснее пачки измельченной и окрашенной плоти деревьев в смеси с пластиком. Радуетесь безликому куску металла... Как вас не жалеть после этого? Как можно вас винить? Обманутые, несчастные существа...
- Ты можешь... увидеть мой мир? - спросил я, - Так же, как показывала мне свой.
Чародейка на минуту задумалась.
- В принципе, можно попробовать. Просто тогда думай о том, что захочешь мне показать. А я постараюсь увидеть.
Наши руки вновь переплелись.
Я пытался вызвать в памяти все светлое, что связывало меня с Аль-Рияром. Золотые пляжи и ласковое море. Жаркие степи и могучий водопад Элах. Провинциальные городки, утопающие в зелени...
Но в голову почему-то лезли совсем другие мысли. Трущобы столичной Осман-эль-Агры. Окутанные пылью и смогом рудники Согдайских гор. Нефтеперерабатывающий комплекс "Рияр-Индастриз", сбрасывающий в океан тонны отходов...
Люди не научились за века ничему. Земля, дважды загаженная и дважды очищенная планета, даже теперь находилась в шатком равновесии, искусственно поддерживаемом экологическими службами за немыслимые деньги. И Аль-Рияр постепенно превращался в то же самое.
Гребенчатые киты уходили от берегов, преследуемые потоками яда и судами китобоев. Коралловые рифы становились добычей охотников за сырьем для сувениров, качество планеты ухудшалось год от года...
Я пытался думать о других планетах, но везде было то же самое: грязь, глупость, жестокость и равнодушие. Захлебывающиеся в яде и алчности люди, растрачивающие бесценные ресурсы в бесконечном и неуёмном мотовстве...
Не изменилось ничего. Сначала на Земле, потом на Марсе, а потом уже по всей Солнечной системе.
Война корпораций чуть было не отбросила человечество назад, но тут грянула Вторая Галактическая, и люди были вынуждены защищаться от прибывшего в Солнечную систему флота суургов.
Людям повезло. Флот был истощен и сильно потрепан после битвы с ближайшими соседями людей - шаани. Желтокожие потеряли шесть колоний, последнюю попросту взорвав чудовищной термоядрной бомбой, но добились своего: экспедиционный корпус суургов был вынужден отступить в спешке. Случайно наткнувшись на менее тогда развитую расу людей, имперцы решили сделать из Солнечной системы колонию подскока.
Война стала неожиданностью для всего человечества. После потери внешнего пояса колоний на спутниках планет-гигантов, все земные корпорации, до того находящиеся в стадии непрекращающейся борьбы за ресурсы Солнечной системы, были вынуждены в спешке заключать мир и сообща давать отпор - речь шла уже не о доходах, а о выживании всего человечества.
Это позволило продержаться до прихода помощи. Аргуссианцы, тренты, кснабари и уэви направили свои флоты для защиты молодой расы, и суурги были отброшены, успев, однако, нанести человечеству непоправимый ущерб.
Но была и положительная сторона. Штаб-квартиры Мировых корпораций были оперативно уничтожены имперскими войсками или коммандос, и победители оказались на очередном распутье: как жить дальше?
К счастью, кровавой анархии с дележом власти не допустили те, кто пришел на помощь. С подачи спасителей Земли было утверждено новое правительство - Ассамблея, по устройству похожая на демократические системы двадцатого и двадцать первого века. Корпорации были отстранены от власти, но в политике человечества мало что изменилось после ухода войск Конфедерации.
Технологии пришельцев, освоенные землянами, помогли совершить грандиозный скачок в освоении пространства. И тогда настала очередь планет в других системах.
Федеративное Содружество возникло в рекордные сроки - быстрее осваивали пространство только инсектоиды вроде антаров или ксанбари. Люди, наконец-то не ограниченные пределами планеты или системы, добились своего: рост больше не сдерживался ограниченностью ресурсов.
К сожалению, сознание людей осталось прежним...
Я прервал поток мыслей. На душе стало гадко. Сколько еще таких планет, как Маортиона, стали жертвами алчности?.. Помнится, несколько рас были ассимилированы людьми на начальных порах колонизации, когда люди еще не знали ни клонирования, ни ускорения созревания. Рабочих рук не хватало, и нескольким расам гуманоидов повезло...
- Я не помню, как это произошло, - признался я, - но кажется, власти проводили какие-то опыты.
Ноллаи склонила голову набок. Прямо как кошка.
- Я все видела. Но ты должен вспомнить, что могло заставить твоих вождей не воевать, а жить мирно... Мы готовы пойти на уступки, готовы делиться... только перестаньте убивать.
Кажется, про этот этап колонизации говорили в школьной программе, в старших классах. Увы, в те времена я больше проводил время на улице с бандой таких же бестолочей, нежели в классе мистера Форда. Да и кому в наше время нужна замшелая история Федеративного Содружества? Тем более мне, собиравшемуся поступить в маринеры с самого начала обучения в школе.
Да, чтобы управлять силовой броней, требовались технические навыки, и математику приходилось подтягивать, несмотря на тягучее чувство лени, стремление бросить все и бежать на футбол с друзьями, несмотря на духоту и жару, коей щедро одаривает аль-риярское солнце... Но история? Да еще и всеобщая?
Кому она нужна...
- Помочь? - Спросила чародейка, улыбнувшись невинной детской улыбкой, - Кажется, стремление к знаниям не было твоим коньком, несмотря на то, что ты воин?
- Воинам не нужны знания истории, - огрызнулся я, - тем более, Содружества - кому интересно слушать про чужие колонии?
- Но разве там не живут такие же люди как ты?
- И что с того? Люди тоже разные тем больше, чем дольше живут вдали от метрополии.
- Я думала, воины - это элита, отличающиеся от других высокие личности, способные к жертвенности. Разве нет?
Я рассмеялся. Получилось невесело.
- Похоже, ты не знаешь разницей между воином и солдатом. Поверь, все воюющие в новых колониях - просто парни и девчонки, которым нужны деньги. На учебу там, или просто чтобы выбраться из трущоб...
- И ради этого они идут убивать?! - Вдруг воскликнула чародейка, - А потом вернутся домой и будут с этим жить, заниматься красивыми и правильными вещами, любить?!
Я опешил. Такой бури эмоций я не ждал.
- И... что с того? - спросил я осторожно, - Профессия военного - не такая уж сложная и не самая грязная. А оплачивается куда как щедро - клонов не хватает всегда, где-то, как, например, в новых колониях, затыкают дыры нами, маринерами.
- Мы еще не ваша колония... - в голосе туземки послышались слезы, - Вы уже все решили... даже не стали говорить с нами... Почему? Неужели среди звезд мало места?
Я не знал, что ей ответить. Сказать про истребленную артель? Просто уверен, что с точки зрения туземцев все правильно и хорошо. Священные деревья куда важнее человеческих жизней.
Как объяснишь, что планеты земного класса - редкость? Да, их миллионы в масштабах галактики, но в масштабе одного сектора - куда меньше. И очень многие - уже заняты могучими директориями или их протекторатами. Да, закон Галактики на стороне туземцев - но что толку спрашивать с кого-то, если чужая раса уже завоевана и ассимилирована? Или вовсе истреблена?
Вдруг меня осенило.
- Я вспомнил, как было принято решение об ассимиляции Сантаники, - Сказал я, - Люди тогда слабо знали клонирование, и при освоении пространства стало не хватать рабочих рук... Ну, и провели эксперимент на генетическую совместимость людей и шехиаров. И когда появилось потомство...
Перехватив грустный взгляд Ноллаи, я осекся. Наверное, бестактно было говорить об этом ей, тем более, что она была по-своему даже красива...
- Я поняла, - сказала девушка, - Боюсь, ничего не выйдет, Тим. Хоть ты мне и нравишься.
- Но почему?
- Все просто. Мы растения, Тим. Рождаемся из плодов. А те растут из семян, которые зреют в наших телах. Когда приходит время умереть, млавион уходит в объятия земли и прорастает деревом млавор-шэа... Танцующим деревом, как вы его называете. И через несколько лет появляются первые... дети. Десятки каждый сезон. Мы не... гуманоиды. Раня деревья млавор-шэа, вы убиваете нерожденных... Синий сок - кровь. Понимаешь, почему нельзя ранить деревья металлом?.. Мы научим предков делиться, только прекратите...
Я был поражен. Это было немыслимо: формы тела, речь, разум - и все от растений? Они - деревья! Нет, не то чтобы в галактике не существовало других плантоидов. Арбрил-ла, например - единственные, название которых я помнил. Но, насколько мне известно, все они были зеленые, с листьями и ветками, и, как правило, весьма недалекого ума... В общем, растение в них удавалось узнать издалека. В арбрил-ла, в частности - деревья деревьями, разве что с руками и ходить умеют.
Ноллаи ушла, оставив меня обдумывать произошедшее.
Я еще долго думал, стоя у окна и глядя на мерцающие заросли, как остановить безумную бойню, учиненную в этой стране чудес, но в голову лезло только всякое безумие вроде убийства командующего. Да и не изменило бы это ничего: прислали бы другого, а сами люди бы только озлобились.
По всему выходило, что одинокий солдат ничего не может сделать.
Солдат... или все же воин? Когда-то давно мой дед, воевавший еще во Вторую Галактическую, рассказывал мне о разнице между этими понятиями.
Но даже движимый высокими идеалами, что я могу один?..
...Вечером ко мне зашел баронет Онмио в сопровождении двух воинов, одним из которых был Ленмао. Меня вывели с древесного дома и куда-то повели. Я не задавал вопросов, а мои конвоиры ни о чем не говорили.
Неожиданно у меня на руке снова ожил коммуникатор. Млавионы покосились на меня, но ничего не сказали. Я поднял руку к лицу.
- Уолтерс слушает.
- Тим, ты как? - раздался голос лейтенанта Майлингера, - С тобой не было связи ночью.
- Все в порядке, - ответил я, - Меня сейчас куда-то ведут, но, похоже, тут дело в сто раз запутаннее, чем кажется.
- Можешь укрыться? - спросил лейтенант, - Мы все же запеленговали тебя, и сейчас готовим удар. Не хотелось, что бы ты попал под огонь...
- Нет! - крикнул я, - Отмените операцию, этого нельзя делать!
- Но почему? Что ты узнал?
- Тут... - я лихорадочно подбирал слова и выдумывал причину для отмены обстрела, - Тут... такое оружие, если его повредить, рванет полконтинента... Дайте мне время...