А всё начиналось с того, что я полезла в сумочку за зеркальцем. Накраситься. Потому как женщине с полустёршейся на губах помадой в незнакомой, хоть и не враждебной, обстановке неуютно. Даже если она не одна прогуливается, а с подружкой, чьи тапочки цвета фуксии рядом по мостовой шлёпают. Не тапочки, а сплошное очарование. С ярко-голубым помпончиком. У меня такие же, только зелёненькие, и помпончик белый-белый, как хвост у зайца зимой.
Даже городу наши тапочки нравятся. Хотя он их явно в первый раз увидал. Не каждый же день две девицы в полосатых пижамах прямиком на набережную сваливаются. Ничего, пусть привыкает. Он нам понравился, маленький и уютный такой. Теперь будем частенько заглядывать. Здесь, конечно, летом не так жарко, как в каком-нибудь южном приморском городке. Больше по ощущениям на российскую глубинку смахивает.
Как хорошо мы, однако, придумали, заказать путёвку с сюрпризом! А то все эти модные курорты уже так надоели...
За телепорт, правда, с нас стрясли по двойному тарифу. И обратного билета на руки не дали. Сказали, на месте получим. Как погуляем вволю.
Вот мы и гуляем. Погодка замечательная. Тепло и мухи не кусают. Волны, накатывающие на выщербленный каменный пирс, солнце, не палящее, а мягко греющее спину, навевают приятную расслабленность.
Только вот стоило мне приостановиться на минуту и поднести к губам помаду, как по громкоговорителю тут же раздаётся объявление о мировой войне и всеобщей мобилизации! Я ору, что не хочу воевать и мне плевать, кто там с кем чего не поделил, но моих возражений не слушают, хватают под руки, стригут под ноль - и вот я уже курсант в форме цвета хаки. Подружка со мной. Но мы уже не девушки. Не в том смысле, разумеется. Просто стали избалованными городскими юнцами, с которых стянули пижаму, вместо неё напялили форму, загнали в казарму с двухэтажными кроватями и классическими одеялами-пледами синего цвета и двумя красными полосками на одном конце. Я сижу на нижней кровати, возмущаюсь, на куя меня загребли, и всем своим существом не приемлю эту дурацкую войну. Осознавать, что выбора нет, тоже наотрез отказываюсь. Звучит сигнал тревоги и толпа новобранцев подрывается на выход.
Кажется, с целью пройти всеобщий медосмотр-помывку-учение, а то и тренировочный бой. Мне это партзадание по барабану, и я ложусь спать. Под красный плед с двумя синими полосками. Друг меня пинает с верхней койки, торопясь догнать остальных и присоединиться к этому стаду баранов. Игнорирую его и продолжаю делать вид, что сплю.
За мной лично является некто вроде полкового психиатра-запмполита-начальника по разъяснительной работе и просто медика по совместительству. Тоже в форме, похожей на мою. Высокие чёрные кожаные сапоги, планшет через плечо. Вопрошает, почему я не явился на сбор, невозмутимо выслушивает ответ навроде "спал, не слышал", спокойно его проглатывает и протягивает мне какой-то бланк. "Вот, возьмите, инструкция. Будьте добры занять своё место в строю".
Вместо ожидаемого медосмотра оказываюсь за рулем некой машины, похожей на гибрид башни, экскаватора и танка. Не знаю, как по-местному называется.
Чёрт, всё-таки бой. Только, похоже не тренировочный. Вон, нога чья-то оторванная валяется. А чуток поодаль и всё остальное. Не муляж. Сплёвываю и покрепче перехватываю руль. Задаваться вопросами буду потом.
Цель команды, в которой я оказался - огневая поддержка учебной группы, штурмующей крепость. Задание группы - пробиться за удерживаемые стороной "противника" укрепления. Стены и ворота напоминают картинки в стиле "памятник старины, охраняется государством". Но мне хочется быстрее со всем этим разобраться и свалить заниматься своими делами.
И снова во мне просыпаются женские нотки. Курсант стал курсанткой. С той же фигурой и в той же форме, с той же мордой. Беру себе в напарники друга-подружку. Наша машина лезет напролом и сносит ворота к чёртовой бабушке. Эти мужики с их дурацкой игрой в войнушки вконец задолбали! Я этот психоз укреплять не собираюсь.
Так же шустро гибрид танка с экскаватором расправляется и с главной огневой точкой противника.
Белый флаг. Культурные памятники в руинах. Обломки стен, башни снесло; с остатков укреплений дружно ссыпаются бойцы проигравшей стороны, сдаваясь на милость победителя. Гора тапочек цвета хаки, снятых с побеждённых, растёт.
Побежавшему командованию - читай, нашим гениям военного дела и тактики, в ответ на обвинение в несанкционированном разрушении культурных ценностей возражаю, что была поставлена задача занять позиции противника. А каким образом, и что можно трогать, а что нет - инструктажа не было. Так же отмахиваюсь от налетевших, как комары, с упрёками и уколами, представителей общественности, озабоченных тем, что бой шёл в исторической местности и многое из порушенного нами рельефа уже не восстановить.
Командование, признав убедительность моих аргументов, а по сути - поставленная лицом перед фак(т)ом, объявляет победу нашей группы с разгромным счетом.
С победителя пиво. Меня, в один миг из белой вороны ставшей героем дня, зовут бухать со всеми. А у меня в хлам запачкан камуфляж. Пласты подсохшей грязи можно буквально соскребать. И где только нашла? Ладно, штукатурка с обваливающихся стен, да песок, нанесённый ветром. Откуда нарисовалась вода для замеса - совершенно непонятно.
Грязной я себя не чувствую. Само пообтрясется со временем.
Но за стол в таком виде не хочется.
Потому отправляю пока вместо себя напарницу и бегу в соседний лесок искать ручей: тапочки обмыть, да и самому освежиться не мешало бы. Ноги утопают во мху. Грязь облетает мелкими чешуйками, оставляя ощущение, что я всего лишь извалялась в песчаном карьере, а не ныряла с головой в грязевые ванны.
Я снова мужчина. Гимнастерка сброшена и перекинута через плечо. Некогда белая футболка обтягивает мускулистые плечи и подтянутый живот. Добегаю по лесу до какой-то деревеньки вдоль дороги. Здорово. Ещё бы баню найти и успеть назад до переклички.
Опасения, что могу заблудиться или опоздать, нет. Но уже смеркается и становится слегка прохладно. Тыкаюсь по дворам, ничего подходящего не нахожу и решаю плюнуть на это всё и возвращаться обратно в казармы. На обратном пути удается всё же найти и договориться насчет бани на завтра, для души: погреться и отмыться до блеска. Ибо в процессе беготни по лесу я каким-то образом перестал быть грязным, даже одежда "постиралась". На форме остался только привычный запах пота. И никаких посторонних примесей и пятен глины.
Бегу по сумеречному лесу и наслаждаюсь мгновениями свободы и единства с ним. Мох приобретает серо-голубой цвет, вместо белесо-зелёного дневного; кусты и овраги меняют формы. Высокие сосны. Хвойные иглы, рыжим ковром устилающие землю. И никаких ручьев. Земля совершенно сухая, даже мох похрустывает под ногами.
Возвращаюсь я другой дорогой, но направление, чую, верное. А настроение такое, что душа поёт от радости. Ведь это же так здорово, что никто не может фактически мне указывать, что, когда и как я должен делать! Даже в армии, да пошла она на все четыре стороны света!
Всегда возможно договориться с судьбой в лице кого бы то ни было, и частично изменить ее, а частично - своё отношение к жизни. Ведь сейчас мне уже по душе эти армейские будни и самоощущение выполнившего свой долг рядового солдата. Хотя, пожалуй, выше, чем рядового по своему интеллекту и положению.
Интересно, чего новенького придумает командование? Если что, у меня в кармане пижамы ещё остались зеркальце и та самая губная помада. Цвета фуксии и подружкиных тапочек.