- Перед лицом истории и от имени потомков выносится приговор Владимиру Ильичу Ленину, - тихо, но отчётливо произносил председатель трибунала. Председатель трибунала был молод и немного тропился. Но его слова всё равно звучали торжественно, не смотря на обстановку. Он продолжал: - Настоящим судом установлено, что подсудимый совершал деяния, попадающие в категорию в) военные преступления, а именно: нарушения законов или обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания, или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированных территорий; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленные разрушения городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью. Помимо вышеизложенного, подсудимый совершал нарушения, подпадающие в категорию c), то есть преступления против человечности, а именно: убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершённые в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам, связанные с любыми другими указанными выше преступлениями, попадающими в компетенцию нашего суда. В дополнение к названному выше суд также признал, что подсудимый много лет вёл подрывную деятельность против собственного государства, предоставившего ему образование и оказывающего денежную помощь его родственникам (матери). Данная подрывная деятельность заключалась в систематической помощи, оказываемой внешним врагам указанного государства, то есть Японии и Германии. Всё это суд может квалифицировать, как государственную измену.
Переходя к конкретной деятельности подсудимого, следует указать, что он совершал свои преступления, находясь в должности председателя Совета Народных Комиссаров РСФСР, то есть на деле главы правительства России. Кроме этого подсудимый фактически руководил деятельностью Центрального комитета РКП(б), признанной судом преступной организацией. Все свои преступления подсудимый совершал, опираясь на полную и безоговорочную поддержку таких лиц, как Свердлов Я.В., Троцкий Л.Д., Дзержинский Ф.Э, Зиновьев Г.Е, Сталин. И.В., занимающих высокие и ответственные посты в РКП(б) и правительстве РСФСР. Все названные лица также в своё время предстанут перед судом, и им будет вынесен соответствующий приговор. Перед вынесением сегодняшнего приговора суду хотелось бы ещё раз остановиться на некоторых аспектах деятельности подсудимого и привести примеры, иллюстрирующие прямую её связь с названными выше преступлениями. Судом установлено, что подсудимый был не только деятельным сторонником взятия заложников из самых широких масс населения, ( В письме от имени ЦК РКП(б) членам партии, опубликованном в газете " Известия" 2 июля 1919 года подсудимый утверждал: " ...наиболее близкие к Советской власти мелкобуржуазные демократы, называющие себя, как водится социалистами, например, некоторые из "левых" меньшевиков.... особенно любят возмущаться " "варварским", по их мнению, приёмом брать заложников. Пусть себе возмущаются, но войны без этого вести нельзя, и при обострении опасности употребление этого средства необходимо во всех смыслах расширять и учащать"), но и всячески способствовал расширению данной практики, несмотря на то, что она была запрещена Гаагской конвенцией 1907 года, то есть за десять лет до прихода подсудимого к власти. Так, 8 июня 1919 г. подсудимый писал члену РВС республики Э.Склянскому: " Надо усилить взятие заложников с буржуазии и семей офицеров". Ещё ранее 27 апреля 1919 года, в своём приветствии Баварской советской республике, подсудимый напоминает своим единомышленникам в Мюнхене о необходимости взятия заложников из буржуазии. Ещё раньше он требовал составления списков крестьян Гловой ответственных за несдачу хлеба государственные зернохранилища. Подсудимый угрожал расстрелами заложников те правительствам, не желающим исполнять требования большевистского руководства. Так в речи, произнесённой 3 сентября 1919 года на Беспартийной Рабоче-Крестьянской конференции Басманного, Лефортовского, Алексеевского и Сокольнического районов подсудимый в ответ на возможность смертного приговора для 26 коммунистов, арестованных в Эстляндии коммунистов подсудимый сказал : ".... Их правительству мы заявили, что расстреляем всех заложников, которые находятся у нас".
Указаний, прямо призывающих к ничем не обоснованным убийствам мирного населения, также в распоряжении суда находится предостаточно. Например, в записке тому же Склянскому указывается о необходимостиперейти границу под видом "зелёных" (мы потом на них и свалим)", "перевешать 100-1000 их чиновников и богачей, а также кулаков, попов, помещиков".Участникам акции обещалась - "премия 100 тысяч рублей за повешенного".
При этом подсудимый распространял применение насилия на целые социальные слои старого общества. Так, в секретном указании Ф.Дзержинскому от 1 мая 1919 года под номером 13666/2 указывалось: В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады". В другой секретной записке Ф.Дзержинскому под номером 226/Д говорится: "Задача органов ВЧК заключается в том, чтобы само слово "казак" исчезло из русского языка раз и навсегда... Советская власть должна беспощадно и повсеместно уничтожать и карать казачество как враждебный пролетариату класс".
Подсудимый, однако, распространял в своих приказах действие насилии не только на " враждебные пролетариату классы", но и на сам пролетариат. Так, по его мнению, расстрела вполне заслуживали расстрела рабочие, не явившееся на субботник по погрузке дров из-за религиозного праздника Св.Николая. Подсудимый заявил 25 декабря 1919 года: "Мириться с " Николой" глупо. Надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за "Николы". Суд может и должен вынести приговор подсудимому, но понять логику его " классовой борьбы" он не в силах.Примером распоряжений, исполнение которых практически уничтожило целый город, являются, приказы подсудимого, касающиеся города Казань в сентябре 1918 года. Подсудимый, едва оправившись от ранения нанесённого ему в результате покушения Ф.Каплан, диктует 10 сентября 1918 года секретную телеграмму Л. Троцкому, в которой убеждает того в следующем: " По-моему нельзя жалеть города,.... ибо необходимо беспощадное истребление, раз только верно, что Казань в железном кольце". Подсудимый, видимо, понимал преступный характер своих действий и поэтому требовал тщательного соблюдения режима секретности в отношении названной телеграммы, указывая: " Секретно (оригинал мне вернуть), ( прислать мне копию шифра)". Следует отметить, что подсудимый весьма часто давал указание засекретить многие документы, на которых его указания: "ни в коем случае копий не снимать", "тайно", "секретно", "совершенно секретно", "прошу не записывать", "по прочтении сжечь" или просто "сжечь".
Действия подсудимого во время массового голода после окончания Гражданской войны в России суд также считает преступными и подпадающим под категорию преступлений против человечности. Выступая на Десятом съезде РКП(б) 8 марта 1921 года подсудимый отметил в совей речи: " Крестьянин должен несколько поголодать ради того, чтобы тем самым избавить от полного голода фабрики города. В общегосударственном масштабе - это вещь вполне понятная, но чтобы её понял распылённый, обнищавший крестьянин-хозяин, - на это мы не рассчитываем. И мы знаем, что без принуждения здесь не обойдёшься, - без принуждения, на которое разорённое крестьянство реагирует очень сильно". Более того, подсудимый распорядился разогнать, созданный интеллигенцией, также как это было в царские времена, Всероссийский комитет помощи голодающим, обвинив эту организацию в попытке захвата власти в стране.
Анализируя высказывания и некоторые действия подсудимого, суд пришёл к выводу, что тот достаточно пренебрежительно относился к народу и стране, которыми ему довелось управлять, откуда и вытекают корни его многочисленных указанных преступлений. В своём письме к писателю М. Горькому подсудимый так оценивал интеллектуальный уровень русского народа: " Русской массе надо показать нечто очень простое, очень доступное её разуму. Советы и коммунизм - просто". Свидетель Г.Соломон, занимавший впоследствии различные должности в системе Народного комиссариата иностранных дел РСФСР запомнил такие слов подсудимого, прозвучавшие в их беседе, состоявшейся в 1918 году: " Дело не в России, на неё, господа хорошие, мне наплевать, - это только этап, через который мы проходим к мировой революции.... Мы всё уничтожим и на уничтоженном воздвигнем наш храм! И это будет храм всеобщего счастья!" Подобное же чувство неприязни вызывали у подсудимого памятники, установленные до его прихода к власти. Свидетель Мальков, занимавший должность коменданта Кремля, рассказывает, как подсудимый вместе с другими членами Совета Народных Комиссаров и ВЦИК Советов РСФСР лично принимал участие в разрушении, памятника установленного на месте гибели великого князя Сергея Александровича, назвав данный памятник "безобразием" По слова свидетеля Малькова, подсудимый " вообще терпеть не мог памятников, царям, великим князьям, всяким прославленным генералам. Мы снесём весь этот хлам, заявлял он".
Таковы примеры, показывающие деятельность подсудимого без прикрас, таковы предпосылки для этой деятельности. Список эпизодов указанной преступной деятельности суд мог бы продолжать и продолжать. Но было принято решение, что это слишком длинная и утомительная процедура, которая уже никак не может повлиять на характер вынесенного сегодня приговора. Помимо указанных обстоятельств, перечисление преступных распоряжений может задеть чувства присутствующих в зале. А трибунал считает своим долгом щадить их. Таким, поскольку независимой психиатрической экспертизой подсудимый признан вменяемым, а все обстоятельства дела прояснены, суд не видит более препятствий для немедленного вынесения приговора. Итак, рассмотрев все обстоятельства дела, трибунал признаёт подсудимого В.И. Ленина 1870 года рождения. виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечности, совершённых им в период с 1918 по 1923 годы и приговорить подсудимого В.И.Ленина.... приговорить к трем ударам по лицу ногой.
Окончив свою грозную речь, председатель трибунала, он же студент четвёртого курса исторического факультета Перепёлкин боязливо покосился на дверь. Около получаса назад студент заглянул в университетский туалет и обнаружил там огромный портрет Ленина, вроде тех, что раньше народ носил на демонстрациях. Заметно постаревший портрет был прислонён к обшарпанной стене туалета. Появлению портрета в столь неожиданном месте студент не удивился. В последние дни, казалось, весь университет воспылал каким-то болезненным вниманием к изображениям давно ушедших вождей. Видимо, в последний раз, чтобы окончательно от них избавится. Вчера университетская библиотекарша предложила студенту и ещё нескольким парням, задержавшимся в читальном зале " помочь библиотеке". Помощь заключалась в том, что он таскали такие же гигантские портреты членов брежневского Политбюро вниз по лестнице, со второго на первый этаж, а затем выносили их на улицу, складывали на землю и оставляли там. Так что после таких событий появление портрета Ленина в университетском туалете было вполне закономерным. Может быть, кто-то тоже нёс его на улицу, да не донёс. Перепёлкин хотел пройти мимо портрета, но что-то заставило его задержаться. А спешить студенту было некуда - лекцию, намеченную на это время, всё равно отменили, как это часто бывает, и впереди были почти два часа безделья. Так что он прочёл свою импровизированную речь перед портретом в сортире, на ходу припоминая факты, вычитанные в книгах и воображая себя председателем некоего трибунала. Говорил он тихо, стараясь не мешать чтению лекции в аудитории напротив. К счастью для студента, в туалет никто не вошёл, и чтение речи нарушал лишь плеск воды из разбитого сливного бочка. А, может быть, и не говорил он ничего. Просто стоял и смотрел на лицо вождя, мысленно прокручивая в голове слова обвинения и вынесения приговора. Так или иначе, Перепёлкин надеялся, что и приведению приговора в исполнение тоже ничто не помешает. Таким образом, судья уже переквалифицировался в исполнителя. Он ещё раз озирнулся, потом снова прислушался, не скрипит ли тяжёлая, просевшая дверь, ведущая в университетский туалет, и только лишь затем трижды легонько пнул Ленина на портрете ногой, обутой в чёрный лакированный ботинок. Первые два удара портрет выдержал, а после третьего потерял равновесие и боком повалился на пол. Перепёлкин, не собираясь его поднимать, вышел их туалета. На пороге он взглянул на себя в зеркало и, улыбнувшись, прошёл в коридор.
Он уже не знал, что минут через двадцать после этого, в туалет зашёл человек лет сорока, одетый в куртку-спецовку и штаны цвета хаки. Завидев, лежащий на полу портрет Ленина, мужчина коротко выругался, приставил его на место и бросил скорее удивлённо, чем сердито:
Чего ж это повалился! Я ж его ровно к стенке поставил....
Если бы эти слова услышал студент Перепёлкин, он бы, возможно, не стал бы разыгрывать этот фарс, потому что приговор вождю был у же вынесен в в виде решения поставить его к стенке