Меня зовут Александр Гамильтон, в учебниках по истории пишут, что я стал отцом в двадцать лет, там даже написано - одним из Отцов. Отцов - основателей Соединённых Штатов. Как и полагается учебникам истории, они врут - когда началась Американская Революция, мне было только семнадцать. Во всяком случае, если вы поверите приходской книге города Натчез на Гаити, а приходская книга заслуживает уж точно больше доверия. Мне пришлось прибавить себе два года, чтобы пойти в ополчение. Ещё раньше я напечатал два памфлета с призывом к независимости. Статьи имели успех, но все полагали, что под псевдонимом скрывался седой муж, убелённый мудростью, или наоборот.
Когда костёр революции разгорелся, тринадцать колоний собрали в Филадельфии конгресс, который объявил о независимости. Поэтому все ждали небольшой победной войны с Англией.
Когда я прибыл в Олбани весной 1775, я узнал, что не смогу купить патент офицера, как это было раньше в британской армии.
- Если хотите поступить в рядовые, то под командованием Гейтса у вас будет верный шанс получить пулю, мистер Гамильтон, - один из адъютантов генерала Гейтса, улыбался, давая понять, что получать пули мне понравится.
Британские войска двигались на нас из Канады, единого командования не было, и мне захотелось присоединиться к вольному стрелку Итену Аллену, который отправлялся дать англичанам взбучку на севере.
Я не знал направления, но полагался на собственное чутье и ум моей лошади.Майская погода была великолепна, небо ярко синим, облака белоснежными, трава свежей и зелёной.
В дороге я приобрёл спутников, это были два траппера, Хэггвилл и Джеффри. Пешими они ухитрялись не отставать от лошадей. Чуть позже мы встретили четвёртого попутчика, это был джентльмен из Нью-Джерси, Айрон Бэрр, примерно моего возраста. Наши лошади шли рядом. Я обратил внимание на вооружение янки.
- Отличный карабин, но перезаряжать хлопотно.
- Да и стрелять то я не умею.
- Вы шутите?
- Боюсь, что я не попаду даже в то дерево.
Шагах в двадцати от дороги возвышался раскидистый платан.
- Держу пари на шиллинг.
Молодой человек вскинул карабин и, почти не целясь, выстрелил. Раздался треск и с дерева упал человек.
- Ужасно, - янки тронул бока лошади, и мы подъехали к телу. Индеец в боевой раскраске, пуля в переносице.
- С меня шиллинг. В дерево я не попал.
- Судя по раскраске, ирокез, - сказал один из трапперов.
- Разведчик, - второй подобрал с земли изогнутый лук. - Возможно, вы знаете эту новость, сэр, - Ирокезы взяли сторону британцев.
- Значит, англичане близко.
Англичане нас не разочаровали. Мы увидели их сразу за поворотом, два пушечных орудия запряженных лошадьми, шесть солдат обслуги и повозка.
Увидев нас, солдаты похватались за мушкеты.
Времени раздумывать не было, я поднял саблю и, крича что-то нечленораздельное, бросил лошадь в галоп. Я видел перекошенные от страха лица солдат и нацеленные на нас мушкеты. Кивер слетел с головы одного из них, другой схватился за простреленную руку, - это стреляли Хэггвилл и Джеффри. Англичане кинулись бежать к мосту через небольшую реку. Их никто не преследовал.
- Поздравляю, - Бэрр подъехал ближе. - Вы принесли Революции артиллерию.
Он был прав, - собранная континентальная армия не располагала на тот момент даже самой маленькой пушкой.
Джеффри нашёл себе укрытие и взял мост под прицел. Хэггвилл рассматривал следы на песке.
- Мы разминулись с кавалерией, повозки с пушками отстали, а следом наверняка марширует пехота.
- Надо уносить отсюда ноги или... - я кивнул на пушки. - Или разрушить мост.
- Приходилось пользоваться?
- Нет, но я читал.
В повозке я нашёл порох и ядра.
Мы повернули одно орудие жерлом к мосту, я забил в него мешочек с порохом и закатил ядро. Потом поджёг фитиль, который торчал из ядра.
Бэрр наблюдал за моими действиями.
- Это бомба, если я не ошибаюсь? Ядро, которое взрывается по прибытии на место? - Он выхватил ядро из ствола за фитиль и пришпорил лошадь, направив её к реке. Он катнул ядро по мосту. Снаряд взорвался почти на середине, доски посыпались в реку. Несколько досок осталось, по ним можно было перебраться на эту сторону.
Я, подождал, пока Бэрр отъедет, поджёг фитиль следующей бомбы и выстрелил, на этот раз, поднеся пламя к запальнику. Ядро долетело до цели, ударилось о балку и с шипеньем упало в воду, не причинив никакого вреда.
- Неплохо. - Бэрр вернулся. - Но боюсь, что времени пристреливаться больше нет. - Он протянул мне подзорную трубу.
- Англичане?
- Пехотный полк.
- Может снести мост, когда англичане на него ступят?
Бэрр внимательно на меня посмотрел:
- Кровожадное предложение. Боюсь только, если мы промахнёмся, англичане нас прикончат.
Грянул выстрел, ядро со свистом перелетело реку и сбило ветки дерева за лугом.
Колонна англичан остановилась на другом берегу, офицеры совещались, показывая на нас пальцем. Раздались свистки сержантов, и полк разделился на три части. Два отряда по сто человек, выстроившись в шеренги, заняли позиции слева и справа от моста. Ещё человек пятьдесят отошли назад и построились в каре.
- Чего они ждут? - Хэггвилл не сводил длинного охотничьего ружья с моста.
- Боятся подвоха, - Бэрр дружелюбно пальнул в них из другой пушки. - Например, на той ферме, на холме могут быть спрятаны стрелки. Впрочем, вот их что насторожило...
В зоне видимости появился небольшой отряд американцев, уверенно маршировавших в зону обстрела английских мушкетов. Четверо ополченцев и всадник в красной форме английского офицера.
- Что это за недоразумение?
- Полковник Вашингтон из Виргинии. - Бэрр передал мне подзорную трубу.
Оптика приблизила полковника. Треуголка съехала у него на бок, пудра стекала с парика на красную шею, на лице были написаны мучения от длительного путешествия верхом.
- Какого чёрта он в красном мундире?
- Это намёк на прежние заслуги, Вашингтон был в ополчении при стычках с индейцами. Сейчас он претендует на высокий чин.
- Хороший командир? - спросил я.
- Хорошая мишень для англичан. Если не остановить.
Я запрыгнул на лошадь, и мы приблизились к группе.
- Полковник Вашингтон, если я не ошибаюсь? - Бэрр был сама учтивость.
Виргинец кивнул.
- Я вёл взвод, когда нас атаковала британская кавалерия, - полковник выглядел невозмутимым. - У меня осталось только четверо из двадцати восьми. Остальные убиты. Они пали героями, сражаясь до последней капли крови.
На шум разговора из рощи вышли ещё человек восемь убитых. До последней капли им было далеко.
- Я везу приказ для Итена Алена повернуть назад и не своевольничать.
- Рекомендую присоединиться к нам, полковник.
- Я намерен форсировать реку.
- Там англичане. В английской армии тоже хватает слабоумных, но у них раз в десять больше мушкетов. Это скрывает слабоумие.
- Мы проверим эти сведения, сэр, - и он повернулся к своему маленькому отряду с намерением скомандовать на марш.
- Полковник, если вы не откажетесь от этой идеи, - Бэрр улыбнулся. - Я окажу вам любезность и пристрелю, а в Олбани скажу, что меня ввёл в заблуждение ваш красный мундир.
Вашингтон уставился на Бэрра, оценивая, шутит ли он, уголки губ полковника потянулись вниз, делая его похожим на грустную лягушку. Он задумался, потом ответил.
- Если там действительно англичане, и вы в меня выстрелите, они решат что у вас столкновение с британским отрядом. И тогда они перейдут в наступление.
Он был умнее, чем выглядел.
- Полковник, мне кажется, - я вмешался. - Нам лучше перенести дискуссию ближе к позициям орудий.
Бэрр представил меня как, командующего американской артиллерией, (правда по сути), это произвело на виргинца впечатление (или он сделал вид), и его отряд промаршировал к пушкам.
Англичане тем временем решились перейти реку. Они построились по одному и побежали к мосту гуськом. Первой же пулей Хэггвилл ранил впереди бегущего в бедро. Тот упал, схватившись за ногу. Следующий перескочил через раненного, тут же сам полетел на доски с простреленной голенью. Их попробовали оттащить с дороги, Хэггвилл спокойно наблюдал за этим, пока его руки засыпали порох в ствол и закладывали в него новую свинцовую пулю, обёрнутую кусочком промасленной кожи. Хэггвилл прицелился и выстрелил, сержант схватился за плечо. Солдаты повернули обратно, не слушая окриков офицеров.
- Зарядите пушку картечью! - каркнул Вашингтон.
- Да что вы, сэр, - мягко возразил Хэггвилл, заталкивая в ствол ружья новую пулю, - Будет куча убитых и раненных, сэр.
Сержант тем временем отбежал назад. Раненный в голень солдат прыгал вслед за ним, пользуясь мушкетом как костылём.
Тем временем Джеффри прошёл вдоль берега и подложив бомбу под остатки моста , ее рванул. Мост рухнул, по течению поплыли щепки.
Англичане взирали на обломки без восторга, рекруты, пришедшие с Вашингтоном, улюлюкали и радовались так, будто это была их заслуга.
Джеффри вернулся к нам через некоторое время, пошатываясь и держась за голову, - он был глушён как рыба.
Бэрр уже разглядывал в трубу ферму на вершине холма.
- Это прекрасная позиция.
Одна из лошадей, испугавшись пушечной пальбы, убежала и тележку с ядрами солдатам пришлось толкать самим.
- Английская потаскуха! - выразился один из них в адрес лошади. Ещё месяц назад он был англичанином.
Леджер палил по головным уборам. Леджер всегда стрелял по шляпам, когда видел сборщиков налогов. Он любил стрелять по шляпам и поэтому очень любил сборщиков налогов. И поэтому он очень обрадовался, когда увидел нас с двумя артиллерийскими орудиями и солдатами, он думал, что мы пришли по его душу. Его ждало разочарование. Когда он угомонился, Хэггвилл, который знал Леджера, объяснил Вашингтону причину стрельбы - Леджер не желает платить англичанам налоги.
- Настоящий патриот, - сказал Джордж. Он крутил свою треуголку, просунув палец в дырочку от пули. Леджер - худой, кудрявый и злой пытался отодрать колесо от пушечного лафета. Солдаты отгоняли его прикладами.
- Несомненно, - я согласился.
Мы установили одно орудие так, чтобы простреливался мост. Второе направили на дорогу, где можно было ожидать возвращения кавалерии.
Джеффри и Хэггвилл стянули у Леджера рыболовную сеть и растянули её колышками на дороге, присыпав пылью. Леджер обещал их скальпировать, а эта парочка с хохотом заверяла, что вернет ему сеть после рыбалки и даже поделится уловом.
Леджер высказал возмущение Вашингтону, поскольку виргинец выглядел самым старшим из нас.
- Американский народ сбросил с себя английских воров ... - Вашингтон был убедителен.
Леджер обратил его внимание на то, что американский народ украл у него курицу и в данный момент её пожирает.
Разгневанный Вашингтон подошёл к своим солдатам, рассевшимся вокруг наскоро разожжённого костра.
- Так вы защищаете сограждан?!
Американский народ при этом вопросе покосился на Вашингтона и продолжал жевать. На очевидные вопросы народ не отвечал.
- Встать! - заорал Вашингтон. Солдаты испуганно подскочили, части недоеденной курицы полетели на траву. - Это бунт?!
- Так точно, сэр! - гаркнул капрал.
- Вы ведь тоже взбунтовались против Его Величества, Георга Третьего? - протянул долговязый рядовой. - А поскольку мы с вами бунтуем против короля, сэр, мы имеем право бунтовать против любого, кто ущемляет наши права.
- Мародёрство будет карать трибунал, - холодно бросил Вашингтон. - Я отдам деньги за курицу хозяину и вычту эту сумму из вашего жалования. Вы сражаетесь за свою свободу. Вы американцы, а не гессенские немцы, которых англичане нанимают за таллеры!
Солдаты притихли.
- Есть ещё вопросы?!
- Что такое даллеры, сэр?
- Немецкие деньги. Если будете плохо воевать, будут платёжным средством Америки.
"Правило курицы Леджера" - в последствии Вашингтон так характеризовал ситуации, когда внутри одной революции возникала другая, а в ней ещё одна, и так до истощения. Свобода, заложенная в системе, стремилась разрушить систему.
- Без дисциплины армия рухнет, - негромко сказал Вашингтон, когда мы отошли на приличное расстояние. - Мы не можем, как в английской армии, пороть солдат.
- Надо использовать другой стимул.
- Любовь к свободе и отечеству - лучший стимул для американца.
- Разумеется. Но американцы предпочтут любить родину за деньги.
- А вот с этим проблемы. Пока я плачу жалованье из своего кармана, - Вашингтон имел в виду карман своей жены. - Конгресс обещал платить, но у конгресса нет денег.
Английская пехота на той стороне реки принялась срезать тонкий кустарник.
- Что они делают?
- Нарезают фашины, - предположил я. - Не отказались от мысли форсировать речку.
Я проводил полковника до дома Леджера. Когда мы вошли, Вашингтон сразу развалился в кресле, вытянув ноги к камину. И это в присутствии командующего всей артиллерией! Будто прочитав мои мысли, Вашингтон повернул ко мне львинообразную голову:
- В каком вы звании, мистер Гамильтон?
- Боюсь, что ни в каком. Мистер Бэрр выражался символически.
- Я тоже не родился военным, - Вашингтон вздохнул. - Вы не сын того Гамильтона, который написал статьи в защиту Конгресса?
- Нет, это я сам.
- Я думал их автор старше. Сколько вам лет?
- Девятнадцать. - На самом деле мне было семнадцать.
- Где вы получали образование?
- Королевский колледж.
- На юридическом?
- Бакалавра искусств.
- Вот как? Неожиданно! - Вашингтон почти обрадовался. - Я тоже мечтал заниматься живописью, но пришлось воевать. Ван-Дейк, Гейнсборо, Вашингтон, - как бы звучало! - Подозреваю, двух первых он видел только на гравюрах. - Вы не посмотрите мои рисунки взглядом специалиста?
Вашингтон выглядел смущённым. Мне стало неловко.
- Конечно.
Вашингтон достал из седельной сумки папку с рисунками. Это были рисунки карандашом, в основном портреты. Черты лиц этих людей были искажены, пропорции нарушены. Я поинтересовался, где он нашёл такую команду уродов.
Вашингтон расстроился, но поблагодарил за честность.
- Полковник, вы употребили одну из распространенных ошибок. Вы рисовали, положив рисунок на стол, не так ли?
- Совершенно верно, сэр.
- Ваш взгляд смотрел на лист под некоторым наклоном, под углом. И когда вы рисовали, вам казалось, что вы правильно повторяете линии. А когда рисунок смотришь прямо, то черты искажаются.
- Вот оно в чем дело!
- Это автопортрет? Давайте положим его на стол. Вот если я наклоню голову, и буду смотреть на рисунок под таким углом, то рисунок становится похожим на ваше лицо. В таком положении вы и сидели, когда рисовали.
- Именно, мистер Гамильтон!
- А что касается наложения светотеней, то у вас это получилось. Кто-то учил?
- Нет, я до всего дошёл сам, сэр.
- Достойно похвал. Чтобы рисовать верно, вам надо разместить лист перпендикулярно взгляду, тогда будет истинная проекция. Практикуйтесь и у вас получится.
- Я нарисую ваш портрет, мистер Гамильтон!
- Спасибо, нет. Я суеверен. Возьмите зеркало и рисуйте себя.
Вашингтон не преминул воспользоваться моим советом - он укрепил на стене кусок бумаги, поставил перед собой овальное зеркало и принялся рисовать куском угля. Снаружи донесся барабанный бой, я оставил Вашингтона за этим занятием и вышел на двор.
Наш маленький гарнизон собрался у изгороди, наблюдая, как на другом берегу реки англичане пороли солдата. Красномундирники устроили из бревен козлы, к которым привязали несчастного с оголённой спиной. Барабанщики отбивали дробь, офицер руководил экзекуцией. Сержант обмакнул плеть в ведре, сделал удар с оттяжкой и через некоторое время до нас донёсся свист хлыста.
Бэрр знакомился с устройством ружья Хэггвилла, когда я приблизился.
- Неприглядная практика, - кивнул он на тот берег.
- Нам тоже не избежать этого. Армии нужна дисциплина.
Над моим ухом громыхнуло, я вздрогнул.
- Оно выстрелило! - на лице Бэрра было написано мальчишеское удивление.
Кнут упал на траву, сержант перехватил своё предплечье.
Англичане рассыпались по кустам и открыли беспорядочный огонь. Посреди этой паники солдат оставался привязанным на козлах. Мушкетные пули до нас не долетали, американцы ликовали и выкрикивали оскорбления.
- Вам теперь понятно, почему мы выиграли при Банкер - Хилл? - радовался Бэрр. - Нарезные охотничьи ружья! Минитмены вооружены такими, а красномундирники - гладкоствольными мушкетами.
- Нам все равно нужна регулярная профессиональная армия. Минитменами долго не провоюешь, - я тогда верил в то, что говорил.
На шум стрельбы вышел Вашингтон. Он долго смотрел на одинокую фигуру солдата на том берегу, потом подошёл к нам.
- Вот, посмотрите, что получилось, - он протягивал мне листок бумаги.
Я взял в руки очередной портрет Вашингтона.
- На этот раз сходства больше. Оставьте мне его на память, полковник.
Вашингтон смутился.
- Я нарисую вам лучше, - он вернулся в дом.
- Надеюсь, вы найдете этой бумаге должное применение, - Бэрр был иронично почтителен.
- Разумеется, - я бросил бумагу в костёр. - Что вы знаете о Вашингтоне?
- Он был одним из командиров виргинского ополчения, - Бэрр с помощью огнива пытался зажечь трубку. - В 1753 губернатор Виргинии отправил его во главе отряда остановить французов на реке Огайо. Встретив противника, Вашингтон успешно капитулировал. Когда французы его отпустили, и Вашингтон возвратился в Виргинию, он получил чин полковника.
- Где логика, Бэрр?
- Забудьте о логике, мистер Гамильтон. Правда, он женился на богатой вдове Марте Кастис, с владениями в семнадцать тысяч акров. Жена и сделала его делегатом на Континентальный конгресс. Тут уже и появляется какое-то подобие логики, хотя и женской. Джордж не был сторонником независимости, но жена убедила его не рисковать владениями и для этого принять сторону Конгресса. Полагаю, миссис Вашингтон подключит свои обширные связи, чтобы муж сделал военную карьеру.
Мы разделили трапезу из глушенной рыбы с Хэггвиллом и Джеффри.
Из дома вышел полковник, с письменными принадлежностями в руках.
- Вижу, вы расставили часовых?
- Да, - Бэрр улыбнулся. - Четыре поста. Двое наблюдают за рекой, двое за дорогой, и каждый за соседом слева, чтобы его не сняли ваши друзья в красных мундирах.
Вашингтона передёрнуло.
- Кроме того, мы выложили берег хворостом, чтобы осветить реку на тот случай, если они задумают переправиться, когда стемнеет.
Вашингтон повернулся ко мне и протянул конверт.
- Тут несколько эскизов, выберите, какой из них лучший.
Я выбрал наименее уродливый и указал на него Вашингтону. Вашингтон его подписал , окунув гусиное перо в чернильницу, которую принёс для этого случая. Конверт с оставшимся рисунками он бросил на кучу хвороста, ожидавшего своей очереди в костёр.
- Спокойной ночи, джентльмены. При малейшей тревоге будите меня, - он повернулся к дому.
Капрал подобрал конверт и заглянул в его содержимое.
- Прекрасные рисунки, сэр! - выкрикнул он вслед полковнику.
- Сэр, вы не подпишите и мне один портрет на память?
Удивительно, как бывают падки на лесть художники, когда их хвалят.
- Разумеется.
- И мне, сэр. И мне, - вокруг полковника столпились солдаты. Полковник улыбался и подписывал.
Полковник вернулся в дом счастливым - сладко спать или, что более вероятно, продолжить творчество.
Мы с Бэрром устроились спать прямо под открытым небом, поближе к костру.
Где-то в лесу жутко прокричала ночная птица.
- Это сова, - сказал я.
В лесу раздался треск веток.
- Ваша сова упала с дерева, - Бэрр подбросил в костёр сноп соломы, пламя взметнулось и осветило спину убегавшего индейца. - Прекрасные воины. И были бы они поумнее, сбросили бы нас в Атлантику. - Бэрр повернулся в мою сторону. - Что привело вас сюда из Вест-Индии, Гамильтон?
- Я намерен создать здесь империю.
Бэрр приподнял голову, подперев её ладонью. В те времена многие авантюристы мечтали о чём-то подобном, это было в воздухе.
- И вы будете императором?
- Из четырех способов управления государством, монархия - не лучшая.
- Демократия?
- Аристократия. Власть избранных. Элиты.
- Вы аристократ?
- Я имею в виду аристократов духа и интеллекта.
Солдаты рассматривали в свете костра портреты Вашингтона, чьи черты уже были трудно различимы.
- Рядовым нравятся портреты аристократов, - лица Бэрра было уже не разглядеть, но в голосе мне послышалась насмешка.
- Рядовым нравится бумага.
На следующее утро англичане оставались на прежнем месте. Леджер зарезал всех своих куриц и устроил пышный обед солдатам. Я поинтересовался у него, в честь какого повода праздник.
- Они мне заплатили, - Леджер потирал руки. - Целый доллар!
- Целый - что?
- Новые американские деньги, - Леджер извлёк бумажку с портретом Вашингтона. Кроме его подписи там появилась приписка "Один доллар". - Говорят, что когда победит Революция, то я за каждый такой доллар смогу получить две коровы!
Я не стал разубеждать Леджера и направился к солдатам. Меня остановила удивительная сцена. К нашей ферме подошло двое индейцев, они принесли с собой тушу оленя, дичь и мёд. Как выяснилось, солдаты поймав ночью лазутчика - могаука, отпустили его, пообещав за доллары купить у индейцев еды. Индейцы получили обещанные портреты Великого Белого Вождя и тут же понесли их к Леджеру, который сразу обменял их на виски.
Я отвёл в сторону Вашингтона и Бэрра и обрисовал ситуацию. Вашингтон был возмущён. Бэрр беззвучно смеялся. Я сказал, что это удачный способ если не остановить мародёрство в армии, то хотя бы его узаконить. Вашингтон настаивал на порке, я на дипломатии. Остановились на среднем между тем и другим.
Я построил отряд.
- Отныне вы будете получать жалование в долговых расписках с портретом полковника. Каждая будет эквивалентна двум коровам после победы над Англией. - По строю прошёлся недовольный гул.
- А кто будет требовать испанскую монету, вместо доллара получит розги! - Вашингтон выхватил у капрала свой портрет и на обратной стороне изобразил козлы для порки, вроде тех, которые мы видели при вчерашней экзекуции у англичан.
Солдаты были смущены и сыты, последнее обстоятельство склонило их к мысли о том, что доллар, хоть и временно, но неплохая штука и поможет им набить желудок.
После своего короткого выступления Вашингтон вернулся в дом Леджера и, предоставив нам с Бэрром заняться муштрой, принялся свирепо рисовать автопортреты с многозначительным изображением козлов на обратной стороне. Это название - "backs" - козлы так закрепилось у солдат, наряду с исковерканным словом "доллар".
К обеду с верховьев реки пришло большое каноэ. Я познакомился с его владельцем, неким Бернетом, он скупал у индейцев мёд и пушнину. Бернет поинтересовался у меня, что это за новые бумажные американские деньги он видел у индейцев. Я заверил торговца в серьёзности этой валюты и перспективы её курса. Бернет предложил купить у него продукты. Я отказался и сказал, что нам нужны пушки.
- Я не смогу их быстро достать - ни у французов, ни у русских, но, - глаза у торговца заблестели. - Я смогу купить их у индейцев. А индейцы украдут их у французов или у англичан.
Бернет спросил по четыре доллара за каждую пушку. Я пообещал по два. Я торговался. Бернета это убедило в ценности доллара. Мы сговорились на трех, и я пошёл выбивать деньги из Вашингтона. Вашингтон был не в восторге.
- Как джентльмен я должен буду нести обязательства по эти распискам.
- Их оплатит Конгресс, я вам это обещаю. Армии нужны пушки.
Вашингтон нарисовал пять долларов, я передал их в качестве аванса Бернету, с условием, что он доставит орудия до Олбани.
Бэрр подал идею предложить индейцам по доллару за каждый скальп англичанина, но Вашингтон её отверг, резонно указав, что мы не сможем отличить скальпа англичанина от скальпа американца. Вашингтон выдвинул другое предложение - платить индейцам по доллару за каждый красный мундир, - тогда то сомнений не будет. Индейцы воодушевились и, когда англичане отправились купаться, просто украли у них всю одежду.
Вашингтону пришлось выплатить краснокожим обещанное за совершенно не нужные нам английские мундиры.
Английский полк остался практически голым и их офицеры захотели выкупить у нас форму. Я запросил у них уже по два доллара за мундир и отказался принимать к оплате фунты стерлингов. Чтобы получить доллары, англичанам пришлось продать индейцам все запасы рома и два мешка муки. В результате, при помощи плота и каната мы переправили британцам форму, они нам - ранец с портретами Джорджа Вашингтона. После этой сделки уважение индейцев к доллару укрепилось, и я обрёл уверенность, что пушки нам обеспечены.
На следующее утро англичане снялись и ушли, не дождавшись, что их кавалерия вернётся и надерёт нам уши.
От торговцев пушниной мы узнали новость о том, что Итен Ален с пятнадцать такими же непрофессионалами, как он сам, захватили у англичан неприступный форт Тайкондирога. И совершенно безо всякого жалованья.
Таким образом, миссия Вашингтона стала ненужной, и я убедил его совершить поездку в Филадельфию, где заседал Конгресс, - решить вопрос об артиллерии.
Моё выступление на закрытом заседании конгресса было коротким и убедительным. У Соединённых Штатов не было денег , чтобы воевать, - я предложил им систему долговых обязательств, под названием доллар. Этими долларами в армии будут платить жалованье. Ими же армия будет расплачиваться за продовольствие и обмундирование. Армии были нужны пушки и я знал, как их купить, но напомнил Конгрессу, что они должны будут взять на себя обязательства по распискам Джорджа Вашингтона.
- Кроме того, партия оружия, которую доставят в Олбани должна быть оплачена долларами Вашингтона. На севере бытует мнение, что это деньги, на которых запечатлены подпись и портрет главнокомандующего армии Соединённых Штатов. Таким образом, у нас остаётся лишь один выход, чтобы спасти Революцию.
В зале Конгресса наступила тишина. На роль главнокомандующего прочили генерала Ли или Гейтса. О Вашингтоне никто даже не упоминал.
После обсуждения Конгресс назначил Джорджа Вашингтона главнокомандующим армией Соединённых Штатов. Единогласно.
Половник воспринял своё назначение стоически:
'- Если этого требуют от меня армия, страна и миссис Вашингтон - я согласен'.
Не буду сейчас говорить, каким главнокомандующим был Вашингтон. Он проиграл все сражения, в которых командовал, за исключением одной ночной стычки, когда гессенцы забыли выставить часовых. Вместо него победы одерживали генералы Ли, Гейтс и Грин. А так же американский доллар.
На следующий день после принятия поста, Вашингтон отправил генерала Монтгомери завоевывать Канаду. Бэрр отправлялся с ним и звал меня. Я поблагодарил и сообщил что, будучи адъютантом у Вашингтона, я скорее создам империю, поскольку моя должность заключается в контролировании печатного станка.
У нас с Бэрром вышел небольшой спор. Как и у меня, у него были имперские амбиции. Он считал, что империи создаются огнём и мечом. Я пытался поделиться с ним впечатлением, что здесь создаётся империя нового типа, какой ещё не было.
- Все предшествующие великие империи, Бэрр, росли, опираясь на высокие нравственные идеи. И рушились вместе с идеями. Это государство будет сильным, если оно будет использовать, как лучшие качества человеческой природы, так и худшие. Честолюбие и жадность тоже свойственны людям. Так пусть и они послужат государству.
- Такое государство проржавеет, - он использовал при этом латинский эквивалент слова "ржавчина".
- Не проржавеет, если построить умную систему сдержек и противовесов, равновесие добра и зла. Мне нужен ваш юридический ум, Бэрр.
- Боюсь, что равновесие, - не моя стихия.
И он отправился покрывать себя славой. Как выяснилось позже, довольно тонким слоем.
В декабре 1776 года Вашингтон познакомил меня со своим собратом по масонской ложе, ювелиром из Бостона, Полем Ревиром.
- Капитан Гамильтон...
Я кивнул.
- Нет необходимости представлять, я наслышан о ваших подвигах, сэр. - Это был тот самый Поль Ревир, который при нападении англичан на Лексингтон, доскакал до американцев и предупредил их об опасности. В результате английская рота была рассеяна, а поэт Френо сочинил о нём стихотворение, сравнив с тем гонцом, который сообщил о победе греков при Марафоне. С той разницей, что если бы не Ревир, то победы при Лексингтоне, скорее всего бы и вовсе не было. Это был крупный полнеющий мужчина с мягкими чертами лица.
- Я видел гравюру Бостонской стрельбы, её тоже приписывают вам.
- Я имею в виду гравюру, а не стрельбу. Она разошлась во множестве копий. Это помогло разжечь революцию.
Ревир пожал плечами - Я сделал то, что должно... - он внимательно смотрел на меня, ожидая ответа. У меня было предчувствие, что это часть пароля. Хотя Вашингтон предупредил, что я не масон, Ревир в этом сомневался.
- Я наводил справки, - на восточном побережье вы практически единственный ювелир, который умеет делать гравюры и в котором можно быть уверенным, что он не скрытый тори.Похоже, вам опять суждено спасать Революцию, - я положил перед ним на стол банкноту с портретом Джорджа. - Можно сделать из неё гравюру?
- Поль улыбнулся, рассматривая портрет на бумаге, потом перевёл взгляд на оригинал и опять улыбнулся, - Похоже я узнаю руку мастера...
Вашингтон покраснел.
Ревир создал гравюру, и мы начали печатать портреты Джорджа на мягкой обёрточной бумаге, которая хорошо держала краску. Доллары печатались тогда только в одной типографии, принадлежавшей редакции журнала "Федералист", что ещё раз подтверждает коммерческую пользу свободной прессы. Вашингтон остался доволен. Как и всякий художник, который боится превратиться в ремесленника от однообразной работы.
Соединенные Штаты начали богатеть количеством кредиторов. А если у страны много кредиторов, то ей постараются не дать рухнуть.
Если в начале Революции у неё было довольно мало сторонников, то через два года у населения на руках скопилось столько долговых обязательств Соединённых Штатов, что большинство населения искренне желало нашей победы, чтобы получить по ним дивиденды. Таким образом, доллар и человеческая жадность одерживали победу в войне за Америку. Я оказался прав, а Бэрр нет.
Не буду описывать того, что, в общем, верно описано в учебниках - мы, с помощью доллара и флота короля Людовика победили в войне за независимость. Первым президентом выбрали, конечно же, Вашингтона, как гаранта не столько института конституции, сколько финансовой стабильности. Я назначил себя министром финансовпри Вашингтоне, а практически - верховной властью штатов, создал институт Центрального банка и перевёл портрет Вашингтона из категории долговых обязательств в категорию банкнот.
Отслужив два президентских срока, Вашингтон скончался в 67 лет, простудившись на конной прогулке, благодаря катару горла и идиотизму врачей, которые один, вслед за другим лечили его кровопусканием и хлорной ртутью. В конечном итоге он и скончался от кровопотери. Умирал он достойно, извинился перед врачами и попросил оставить его приготовиться к уходу. Написал завещание, которое предусматривало освобождение всех рабов, которые ему принадлежали, после смерти его жены.