Нам нужно было ехать на Юг за очередной сенсацией. И всё бы ничего, если бы не ужасная дорога, а также невыносимая жара. Но материал нужно было сдать в среду, поэтому нам с фотографом потребовалось срочно командироваться на Юг, за чем-нибудь действительно горячим.
Мы ехали уже больше двух часов. Машина подпрыгивала на каждом ухабе. Я терпел все тяготы и лишения, потому что наш водитель сказал, что эта дорога короче, и мы будем на месте уже сегодня вечером. Уж лучше бы мы поехали по шоссе. Фотографу было легче - он вырос в обычной семье, сам был из провинции, а вот мне, обитателю душных городских джунглей приходилось нелегко. Каждая такая поездка была для меня шоком.
Я часто спрашивал себя, почему все эти писатели, поэты, актёры и музыканты так странно себя ведут. Они импульсивны, поэтому поймать их даже для самого короткого интервью проблематично.
Однажды я договорился об интервью с одним очень известным и уважаемым человеком. Я спокойно сидел в его любимом кафе в Париже, ожидая, что он появится с минуты на минуту. И каково же было моё изумление, когда через полчаса мне позвонил его агент и сказал, что господин такой-то очень извиняется и не сможет приехать: ему, видите ли, срочно понадобилось поглазеть на нильских крокодилов, и он отправился в Египет за новыми впечатлениями. В тот раз в Египет я не полетел.
Но они не все такие. Некоторые очень пунктуальны и исполнительны. Но, увы, это, скорее, исключения из правила.
В общем, меня беспокоило сомнение, не отправились ли мы в столь далёкий путь зря.
Машина резко затормозила, заставив меня очнуться от неприятных мыслей. Фотограф мирно дремал на заднем сидении, в обнимку со своей аппаратурой, поэтому ничего не заметил.
- Что случилось? - спросил я. - Мы уже приехали?
- Да, приехали, - ответил водитель. - Вернее, дальше мы ехать не можем.
Отлично. Машина сломалась!
Я растолкал фотографа, и мы двинулись в городок неподалёку, чтобы перекусить и отдохнуть, пока наш водитель попытается совершить чудо и заставить машину побегать хоть ещё немного.
На входе в город был столб, на котором была прибита табличка с полустёртым названием этого захолустья. Ниже была сделана горделивая приписка: "360 солнечных дней в году".
Я начал надеяться, что, возможно, этот день окажется одним из пяти дождливых, или, на крайний случай, облачных.
Все провинциальные городки похожи друг на друга. Большинство из них находятся в состоянии летаргического сна. Я не хотел бы жить в месте, где все друг друга знают. Не остаётся ничего личного. Никакой частной собственности.
Этот город умирал. Обшарпанные стены, полузасохшие кусты и деревья - сразу видно, что огромное расстояние до магистрали делало город безнадёжно больным.
Мы быстро нашли какое-то кафе. Фотографу было опять же проще: он заказал себе какой-то сомнительный гамбургер, салат, кофе и бутылку газировки. Мой друг не имел никакого понятия о здоровом питании. Впрочем, как и я.
Я сел на высокий стул возле барной стойки. Мне так и хотелось провести пальцем по столу, чтобы удостовериться в отсутствии пыли. Или в её наличии, что меня совсем не вдохновляло. Но я сдержал этот порыв.
Заправляла здесь всем немолодая, молодящаяся женщина, которая не преминула расспросить, кто мы и откуда. Я честно во всём признался.
Мне подали яичницу, лёгкий салат без соуса. Я пытался выяснить, есть ли у них зёленый чай, но вскоре понял, что мне придётся ограничиться обычным.
Я осматривался, пытаясь увидеть хоть что-то интересное. Здесь было чисто и прохладно. Фотограф расправился с завтраком и заказал ещё и порцию блинчиков с клубничным джемом. Он говорил, что к ним его приучила мама. Судя по тому, с каким удовольствием он их поедал, причин сомневаться в его правдивости не было.
В углу, куда не заглядывал солнечный свет, сидела женщина, рассеянно помешивая ложкой кофе. Взгляд у неё был задумчивый, она смотрела то в окно, то в чашку. На нас она не обратила ни малейшего внимания. Я видел, что ей было не больше тридцати пяти, но выглядела она на все сорок пять. Она была какая-то изнурённая. У неё были светлые, выгоревшие волосы, но я приметил несколько седых прядей. Руки у неё были тонкие, наверное, даже слишком худые.
Я подумал, что у неё, наверное, была тяжёлая жизнь.
Хозяйка заметила, что я довольно долго смотрю на ту женщину, и сказала, тихо, чтобы слышал только я:
- Это Элис. Такая трагедия! У неё сын пропал, единственный.
Я повернул голову. Природное любопытство взяло верх. А по хозяйке было видно, что она уже давно хочет посплетничать. Что ж, я решил предоставить такую возможность.
- И давно? - спросил я также тихо.
- Года три назад. Они ведь приезжие. Её муж бросил, а мальчишка её малость ненормальный был. Говорили, что они переехали с Севера, потому что он во время дождя с ума сходил. Катался по полу, кричал, чтобы его на улицу выпустили, а она не пускала. Ну и правильно, какая же мать пустит? Она его лечила, но толку никакого. Им кто-то посоветовал переехать сюда, здесь дождей практически не бывает. Жара, правда, тоже страшная. И что Вы думаете? И года не прошло, как в дождливый день мальчик убежал. Полиция больше месяца искала, а он будто испарился. Вот с тех пор она такая. Работает по-прежнему на заправке, а как только дождь пойдёт, стоит и смотрит. До сих пор надеется, что он вернётся. Да только глупости всё это, - продолжала хозяйка, вытирая тарелки. Она посмотрела на свет высокий стакан, потом энергично на него подышала и начала вытирать.
- И неужели мальчика так больше никто и не видел? - вставил фотограф, который подошёл и незаметно вклинился в наш разговор.
- Ни одна живая душа. Правда, ходят слухи, дескать, во время дождя видят разные люди силуэт маленького мальчика. Только дожди у нас стеной - разве что разглядишь? Пф! - усмехнулась она.
- А ещё... - начала она доверительно, практически нашёптывая в наши уши, но внезапно осеклась.
- А, Элис! Хочешь ещё кофе? У нас тут гости из столицы. Проездом, - хозяйка улыбалась вымученной фальшивой улыбкой, которая не могла никого обмануть.
- А я снова главная достопримечательность? - тихо, но чётко сказала Элис, и я поразился, насколько бесцветным оказался её голос.
- Ну что ты! Ты же знаешь, я никогда... - начала оправдываться хозяйка.
- Нет, ты всегда, всегда сплетничаешь, - оборвала её Элис. - Если им так интересно, что со мной случилось, пусть спросят меня! - с этим словами она повернулась и вышла, хлопнув дверью.
Мы смотрели ей вслед, а потом повернулись к хозяйке бара.
- А ещё, мне кажется, Элис и сама после той истории с катушек съехала, - как ни в чём не бывало, продолжала она. - Не желаете куриных крылышек? Они просто божественны!
Я не знаю, почему меня вообще заинтересовала эта история. В мистику я не верил, я верил в деньги, вернее, в то, что могло их принести.
Мне пришло в голову, что если немного поработать над сюжетом, можно сделать недурную "мылодраму", как говорил мой друг фотограф, на радость домохозяйкам, и прочим читательницам журнала, в котором я работал.
Я поделился своими соображениями с фотографом, и он меня поддержал. Мы решили, что фотографировать не будем: это выглядело бы подозрительно. Дело в том, что я не собирался рассказывать Элис об интервью. Я хотел просто поговорить с ней, а потом, немного подкорректировав эту историю, выдать всю эту чушь за чистую монету. В этой глуши никто и не узнает, а рейтинг нашего журнала повысится, хоть чуть-чуть.
И потом, вернувшись с двумя историями, я мог рассчитывать на премию, или, даже на повышение. Хотя это вряд ли. Наверное, придётся ещё пару лет попотеть, состряпывая сомнительные душещипательные истории и гоняясь за звёздами по всему свету.
Я вздохнул и отправился искать Элис. Сделать это было нетрудно, ведь хозяйка кафе любезно сообщила нам, где та работает.
На заправке было пусто и тихо, как и вообще в городе. Время было уже послеобеденное, и, в то время как фотограф отправился на экскурсию по городку, я решил побеседовать с Элис.
Она сидела, под навесом, на улице, возле низкого оштукатуренного здания, и листала какой-то журнал, причём без всякого интереса.
Я подошёл и поздоровался. Она ответила мне, а потом спросила:
- Вам машину заправить?
- Нет, машину, в которой я ехал, сейчас ремонтируют. Впрочем, именно из-за этого мы с другом очутились в этом городе. Но я хотел бы поговорить с Вами. Сегодня в кафе...
- Наверное, эта старая перечница наплела вам с три короба? - спросила Элис с нескрываемой горечью в голосе.
- Ну, Вам виднее. Меня заинтересовала эта история. Вернее, я хотел бы знать, что из услышанного правда.
- Зачем Вам?
- Хотя бы просто потому, что Вам необходимо выговориться. Разве не так? - я вступал на опасную почву. Неизвестно, что она мне ответит. С женщинами никогда не знаешь...
- Ну, хорошо, - кивнула она. - Садитесь.
Я сел на предложенный стул, рядом с ней. Я осторожно, стараясь не привлекать внимания, нащупал в кармане диктофон и включил его. Теперь можно было начинать беседу.
- Расскажите, как всё началось, - попросил я.
- Всё начиналось довольно просто. Я вышла замуж, когда мне было девятнадцать. Я очень сильно его любила, и мне тогда казалось, что он идеален. Я окружила его заботой и лаской, я старалась изо всех сил. Он тоже меня любил, я думаю, но чувства со временем угасли.
Проблема была в том, что мы не могли иметь детей. Мой муж хорошо зарабатывал, мы многое могли себе позволить. Мы решились усыновить ребёнка. Когда мы взяли Джерри, он был совсем малышом. Я полюбила его сразу, как только увидела. Так мы прожили несколько лет. Никто не знал, что Джерри - приёмный. И мы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал. Мы не хотели, чтобы Джерри чувствовал себя хуже других.
Трудности начались, когда Джерри исполнилось шесть. До этого он рос обычным, здоровым ребёнком, и у меня не было никаких причин для беспокойства.
Но вдруг я стала замечать, что с Джерри творится что-то странное. Мы жили раньше на Севере, а там нередки дожди, да и летом довольно сыро и холодно.
- И что же Вы заметили? - я не хотел позволить ей уклониться от темы.
- Я заметила, что во время дождя Джерри стоит у окна, как загипнотизированный. И смотрит, смотрит, будто увидел что-то интересное. Когда я окликала его, или просто подходила сзади, он никак не реагировал. Когда я пыталась поговорить с ним на эту тему, он просто молчал. Я не сторонница жестоких методов, но мне не удавалось ничего добиться. Я поговорила с мужем, но он не воспринял мои опасения всерьёз. И только когда сам увидел, что Джерри ведёт себя странно, не на шутку перепугался. Мы показывали Джерри лучшим специалистам, мы платили лучшим психиатрам и психотерапевтам, но результатов не было. Ни один из них так и не смог дать нам вразумительного ответа, что с нашим мальчиком.
- А как получилось, что Вы, в конце концов, оказались здесь?
- Вся эта история с Джерри начала раздражать моего мужа. А тут ещё и финансовые проверки на работе. Он был на взводе. Однажды мы сильно поссорились, он собрал вещи и ушёл. Думаю, у него была другая. С тех пор он ни разу не позвонил, и вообще, ни разу не объявился. Бумаги о разводе он прислал по почте, и я подписала их, не глядя. Мне ничего не было от него нужно.
- Как же так? Вы ведь любили его, - вставил я. Довольно непрофессиональное замечание, но ответом на него должен был стать поток раненных чувств.
- Но он больше меня не любил. И не любил Джерри. Он ушёл от нас, как от чужих людей. В общем, я осталась одна, без работы и с больным ребёнком. Меня даже посещали мысли о самоубийстве, но я не могла бросить Джерри, он ведь такой маленький. А какие у него глаза! Чистые, голубые глаза... - казалось, она вот-вот заплачет. Но глаза Элис были сухи, и я догадался, что она выплакала своё горе годами раньше.
- Как же Вы решили перебраться сюда? - настаивал я.
- Однажды я сидела на крыльце и ломала голову, что мне делать дальше. И тогда соседка посоветовала мне взять Джерри и уехать куда-нибудь подальше, начать новую жизнь. Это был для меня единственный выход, ведь я не хотела сойти с ума от безысходности. Кроме Джерри у меня никого не было. Я подумала, что разумнее всего поехать туда, где дожди бывают очень редко. Я надеялась, что мой мальчик будет расти и позабудет эту детскую блажь. Мы долго ехали на попутках, пока один добрый человек не посоветовал нам приехать сюда. Здесь тихо и почти никогда не бывает дождей. Почти никогда...
- И всё же, что случилось с Вашим сыном?
- Я устроилась здесь на заправку, на эту заправку. А Джерри мог бегать на свежем воздухе хоть целый день. Прошло полгода, и Джерри стал опять нормальным. Никто здесь не знал, почему мы приехали, я не хотела, чтобы на Джерри косо смотрели. Он стал чаще улыбаться, я была счастлива. Мы худо-бедно сводили концы с концами, но мой мальчик был здоров! Но, как это часто бывает, ничто не длится вечно. В этом чёртовом городе пошёл дождь. И лил он в тот год пять дней подряд. С Джерри стало твориться невообразимое: он катался по полу, бил кулаками по стенам, плакал и кричал, чтобы я выпустила его из дома. Но как я могла? Я была напугана, что его болезнь вернулась. И тогда я просто прижимала его к себе покрепче, пытаясь успокоить. Он вырывался, но я тогда была сильнее. А дождь лил сутки напролёт, не переставая ни на минуту. И я ни на минуту не отходила от Джерри. На третий день у него начался жар. Он метался, как в бреду. Я не знала, как ему помочь, понимаете? - в её голосе начали просыпаться какие-то оттенки. Видимо, она до сих пор винила себя в случившемся. - Нужно было вызвать врача, но тогда все бы узнали, что Джерри болен. Я молила Бога, чтобы дождь кончился. Я была уверена, что ему станет легче. Но ему становилось только хуже. На четвёртый день его ясные глаза заволокло какой-то недоброй пеленой, и уже ничего не помогало. Утром, на пятый день, я решилась вызвать врача. Но всё было против меня. Как назло, днём раньше, молния попала куда-то, я не совсем поняла... В общем, телефон у меня не работал. И я решилась только на секунду высунуть нос из дому, чтобы позвонить от соседей. Я отсутствовала всего минут семь-восемь. Но, когда я вернулась, дверь была распахнута, а Джерри не было. Он ушёл, хотя я запирала дверь. Я кинулась искать его, но за пеленой дождя ничего не было видно. Когда я вернулась домой, меня сильно знобило. Я свалилась с воспалением лёгких, и ещё месяц болела. Полицейские искали Джерри, но так и не нашли. Они не нашли моего сына, ни живым, ни мёртвым. А в итоге весь этот паршивый городишко узнал обо мне и о Джерри! Они до сих пор сплетничают, хотя четыре года прошло. Они считают нас ненормальными.
Я почувствовал, что сейчас она точно расплачется. Слышно было, что ей мешает говорить комок в горле. Но она судорожно сглотнула и продолжила прежде, чем я успел задать очередной вопрос.
- Вот так мой мальчик пропал. Но я надеюсь, что однажды он вернётся.
- А правда, что во время дождя люди видят чей-то силуэт?
- Наверное, это мой Джерри! Я найду его, всё равно найду!
Мне показалось, что на неё начинает накатывать чистое безумие. Она явно тронулась, пережив такое горе. Но вот эту историю с призраком, появляющимся во время дождя, я посчитал откровенной ерундой.
- Что ж, спасибо Вам, за рассказ. Надеюсь, я смог хоть немного помочь Вам, - сказал я, пытаясь быть участливым.
Она пробормотала что-то в ответ и отвернулась.
Я попрощался и ушёл.
К моему удивлению, за то время, что я беседовал с Элис, небо заволокло плотными сизыми тучами. Стало заметно прохладнее. Я брёл по центральной улице, когда первые свинцовые капли обрушились на иссушенную землю. Через пятнадцать минут дождь лил вовсю, и я укрылся под навесом какого-то магазина. Я стоял и смотрел, как пробегают мимо люди, как спешат скрыться в своих тёплых домах... Я посмотрел в переулок напротив, и не поверил своим глазам: маленькая, скорее, детская фигурка, стояла неподвижно под дождём. Я пытался разглядеть ещё хоть что-нибудь, но пелена дождя была такой плотной, что напоминала густой туман. Ошибки быть не могло, там определённо кто-то стоял. Возможно, кто-то из местных балуется, подогревая легенду о маленьком призраке.
Я посмотрел налево. Где-то вдалеке была заправка, где Элис, я уверен, вглядывалась в дождь, надеясь, что её сын вернётся, в один из таких дождливых дней. Я вновь посмотрел в переулок, и чуть не вскрикнул: прямо на моих глазах призрак таял. Сначала силуэт стал дрожать, как на экране неисправного телевизора, а потом совсем пропал.
Самопроизвольно моя рука потянулась в карман. Я достал диктофон и стёр запись нашей беседы.
Меня окликнул фотограф. Он уже где-то раздобыл зонт:
- Пошли! Нашу машину починили. Возможно, к вечеру ещё успеем.
- Уже иду! Хорошо прогулялся?
- На славу. Если бы только этот дождь всё не испортил! А как там твоя сумасшедшая мамаша?
- Отказалась разговаривать. Я её не виню. Да и какое нам дело? Мы ведь не за этим ехали, - сказал я беззаботно, и мы, под одним зонтом, поспешили к окраине, где нас ждала машина.