Ледяная пустыня тянущаяся насколько хватает глаз, от горизонта до горизонта, пронизывающий ветер и горсти сухого снега, царапающие лицо. Серо-голубой наст. Он твердый, смерзшийся и шершавый. Я иду по нему не проваливаясь, не оскальзываясь. Всегда иду против ветра, куда бы не повернул. Небо над головой низкое, затянутое серыми тучами, но кое-где солнце пробивается сквозь них. Его лучи не приносят с собой тепла, только боль в глазах от того, что это царство снега и льда начинает под тонкими стрелами солнечного света искриться, словно россыпь драгоценных камней. Я иду бесконечно долго, не чувствуя холода и усталости. Не считая времени, не зная будет ли конец моему путешествию. Может быть я хожу по кругу? Или, может быть, эта пустыня безгранична и заполняет собой весь мир? Я не знаю этого, и все что мне остается, это продолжать идти.
Этот сон приходит ко мне часто, и я к нему уже почти привык. Иногда, просыпаясь в ночи, я чувствую, как слезы текут по моему лицу, как давит на грудь одиночество, которому нет завершения. Я встаю с кровати, одеваюсь и выхожу из каюты. Там, под усыпанным звездами небом, я стою, пока тоска, охватывающая меня во сне, не отступает. Я вдыхаю соленый воздух, я меряю палубу шагами. Я смотрю на горизонт и на воду за бортом. Босыми ступнями вбираю тепло деревянных досок на палубе, руками касаюсь полированных поручней. Мне удается загнать мой страх глубже, туда где он почти теряется из виду, но снова и снова он возвращается, и я снова оказываюсь среди снега и льда.
Четвертый день полного штиля. Воздух горячий и густой, солнце палит нещадно. Горизонт подернут красноватой дымкой. Люди на судне сходят с ума от жары. Немногочисленных обитателей первого класса кое-как спасают кондиционеры, остальным хуже. Только те, кто проводит весь рейс в машинном отделении, не чувствую разницы. Когда солнце скрывается в море, облегчения не наступает. В этой вязкой жаре я каждую ночь возвращаюсь в пустыню.
Бреду по ней, еле живой. Не от усталости, ее по прежнему нет, а от безысходности и одиночества, лежащего айсбергом на моих плечах. Я просыпаюсь в слезах и без сил, пошатываясь встаю, одеваюсь, и снова выхожу на палубу, под бездонное звездное небо.
Я вижу ее. Сначала замечаю огонек сигареты, который словно светлячок то притухает, то разгорается ярче. Дальше, всматриваясь в темноту, я вижу ее силуэт, еще более темный, чем ночь вокруг. Пассажирам нельзя быть здесь, но я рад этому подтверждению того, что одиночество из моих снов не последовало за мной в явь. Я не подхожу ближе, между нами не меньше дюжины шагов. Я крадусь словно вор по собственному кораблю, и оставаясь незамеченным пытаюсь по силуэту угадать, как она выглядит. Если она и слышит меня, то виду не подает. Докуривает сигарету и тушит окурок о подошву туфли. Странный жест, он напоминает мне что-то. Что-то старое, что-то из другой жизни. Я отбрасываю это воспоминание, чтобы за ним не упустить того, что происходит здесь и сейчас.
Она вздыхает, облокачивается на перила. Я наблюдаю за ней, будто подсматриваю в замочную скважину. Вот она поправляет волосы, вот медленно поворачивает голову, вот вытирает лоб. Если она обернется, то застанет меня, замершего в нелепой позе, босого, подглядывающего. Я хочу, чтобы она обернулась, чтобы сказала, насколько глупо я выгляжу. И в то же время боюсь этого. Она не оборачивается так долго, что я понимаю, она знает обо мне. Она ждет, что я оставлю ее. И я ее оставляю. Возвращаюсь в каюту, не раздеваясь ложусь в сырую постель. Я думаю о ней до самого рассвета, то проваливаясь в тяжелую дрему, то вновь выныривая на поверхность. Я думаю о том, кто она, как она выглядит, что она делала глубокой ночью на палубе. Я думаю обо всем этом и даю себе обещание разыскать ее при дневном свете.
У меня всего два дня, чтобы выполнить это обещание. Порт, в который направляется судно, это последняя остановка на его маршруте. Все пассажиры сойдут на берег, а их места займут другие. И снова все повторится.
Я всматриваюсь в каждое женское лицо, я примеряю силуэт, который видел, на каждую женскую фигуру. Это все не она. Мой день проходит в метаниях. Я спускаюсь на вторую палубу и на третью, говорю с пассажирами, интересуюсь, нравится ли им круиз, судно, команда, еда в ресторане. Туда я тоже захожу, и натыкаюсь на удивленные взгляды стюардов, которые не привыкли видеть меня в своих владениях. Я трачу на поиски весь день, и все они заканчиваются полным поражением. Еще ночь, день и ночь.
Словно соблюдая ритуал, я ложусь спать в свое обычное время. Я надеюсь, что все повторится, что ледяная пустыня придет ко мне снова, я проснусь и выйду на палубу, и там снова будет она. И я заговорю с ней.
Просыпаюсь поздним утром, когда стюард стучит в дверь. Он принес завтрак. Сбитый с толку и разочарованный я впускаю его, забираю поднос, позволяю ему поинтересоваться моим здоровьем и настроением, выслушиваю его сообщение о том, что наконец-то спала жара и поднимается ветер. Мне до смерти обидно. Я съедаю завтрак и вновь отправляюсь на поиски.
Я просматриваю список пассажиров, но их имена мне ничего не дают. Мужские, женские, они словно этикетки на незнакомом языке. Только слова, никакого смысла. В отчаянии я общаюсь к капитану, к старпому. Не видели ли они, как женщина курит на верхней палубе, спрашиваю я их. Они отвечают, что нет. Боясь стать смешным я не расспрашиваю остальных членов команды, больше не говорю с пассажирами. Я жду ночи.
Я жду ночи и ночь приходит. Последняя ночь. Следующим утром мы войдем в порт и я потеряю ее навсегда. На миг я даже задумываюсь о том, чтобы сойти с корабля вместе со всеми, но понимаю, насколько глупо это желание. Я не смог найти ее на корабле, и тем более не смогу найти ее в незнакомом городе. Поэтому, едва темнеет, я выхожу на палубу и жду ее там.
Она появляется очень скоро, словно знает о моем ожидании. Проходит мимо меня к тому же месту, прикуривает сигарету. В свете огонька зажигалки я мельком вижу ее лицо. Упрямый подбородок, скорбно изогнутые губы, тонкий нос. Ее длинные волосы шевелит ветер, светлячок сигареты то гаснет, то разгорается с новой силой. Я чувствую запах дыма и вместе с ним - запах ее духов, тяжелый запах, больше подошедший бы старухе, чем молодой женщине. Я набираюсь смелости и подхожу к ней, облокачиваюсь на перила. Я хотел бы сказать что-то, начать разговор, но слова застревают у меня в горле, словно для них не время и не место. Мы стоим совсем рядом. Мы молчим. Это молчание не кажется мне тяжким, оно такое, как бывает лишь с близкими людьми. Она докуривает сигарету и тушит окурок о подошву туфли. Странный жест.
Я все понимаю. Я узнаю ее. Я протягиваю руку и касаюсь ее. Мои пальцы проходят сквозь нее, как сквозь клуб сигаретного дыма. Она поворачивается ко мне и вдруг, словно вокруг нас не черная ночь, я вижу ее лицо, четко, как на передержанной фотографии. Она кривит губы в грустной улыбке. Вздыхает. Поправляет волосы. Все это не более чем кадры из прошлого. Повтор. Она поворачивает голову, вытирает лоб. Она замирает, застывает. Она не более чем отпечаток. Мне не стоит говорить с ней, но все же, когда я все понимаю, слова льются из меня так легко.
- Помнишь, как мы мечтали о том, что если у нас будет свой корабль, мы годами не будем сходить на землю? Помнишь мы мечтали о том, как будет любоваться чистым от городского света небом? Как будем считать звезды? Ты помнишь? Помнишь, ты сказала перед тем, как уйти, что теперь все звезды только мои, и мне не придется делить их с тобой? Мы мечтали о бесконечном лете, и после твоего ухода оно тоже стало только моим. Ты помнишь, как в нашем доме среди снега, мы грелись у камина и мечтали о том, как босыми ногами будем ходить по палубе собственного корабля? Ты помнишь все это? Я каждую ночь возвращаюсь к тому снегу, и я иду по нему бесконечно, не зная зачем и куда. Я хотел бы найти тебя там, но стоит мне там оказаться, как память оставляет меня. Я не знаю дороги. Я иду и иду, и нет конца моему пути.
Она поворачивается ко мне. Она кивает, и ее образ растворяется в ночи. Только едва слышным отзвуком до меня доносится ее голос. Она говорит: "Я помню".
Я ложусь в кровать не надеясь уснуть. Я полон воспоминаний, которые за многие годы моей жизни, стерлись из памяти и вот были возвращены мне призраком. Всего миг проходит, прежде чем я засыпаю.
Ледяная пустыня от горизонта до горизонта. Ветер, который бросает мне в лицо горсти сухого колючего снега. Низкие облака. Я иду по твердому насту, не чувствуя усталости. Я спешу, отмеряю шагами последние минуты, секунды. Я вижу свою цель. Дом, с покатой крышей, труба из которой идет дым. С каждым шагом пустыня вокруг меня меняется. Вот уже не наст под ногами, а мощеная мостовая. Вот уже по обеим сторонам от меня возникли дома, похожие на тот, к которому я так спешу. Ратуша, церковный шпиль пронзает небо. Все, что забылось возвращается ко мне. Я подхожу к крыльцу, и она открывает мне дверь.
Сердце делает последний удар, и я улыбаюсь.
Мое лето кончилось. Впереди бесконечная зима.