Едва переступив порог дома Джассара аль-Кунради, Мусаил непроизвольно поморщился от царившего вокруг едкого запаха, пробивавшегося даже сквозь аромат множества благовоний. Но через секунду его узкое тёмное лицо вновь стало непроницаемым - он был не настолько глуп, чтобы проявлять недовольство в доме могущественного мага.
Слуга, темнокожий настолько, что рядом с ним Мусаил казался почти белым, простёр руку, отодвинул ковёр и склонился в поклоне, жестом приглашая гостя войти в комнату. Когда Мусаил прошёл за ковёр, слуга ещё раз молча поклонился и исчез, так и не проронив ни звука. Гостя это ничуть не удивило - не было ничего необычного в практике вырывания языка у слуг ради сохранности хозяйских секретов.
Помещение, где очутился Мусаил, было заставлено полками, где в ведомом одному хозяину порядке теснились загадочные инструменты, колбы и ящички, тубусы для свитков и огромные тома переплетённых в чёрную кожу книг. Чья это была кожа, Мусаил предпочитал не задумываться, хотя подозревал, что слуги у мага меняются куда чаще, чем хотелось бы самим слугам.
Отдельную полку занимали искусно исполненные ярко раскрашенные статуэтки. Неведомые мастера изобразили фантастических полулюдей-полуживотных с такой тщательностью в деталях и живостью в линиях, что, казалось, протяни руку - и животные разбегутся, кто куда. Скорее всего, разбегутся в ужасе - чем дольше Мусаил смотрел на статуэтки, тем сильнее было ощущение, что фигурки символизировали отнюдь не счастье. Смотреть было почему-то очень неприятно - но и отвести взгляд мужчина был не в силах.
- Привет тебе, Мусаил, сын Ахреба, - в полутьме комнаты раздался тихий смешок, и гость, вздрогнув, резко повернулся к говорившему.
- И тебе привет, о великий Джассар, да охранят звёзды твой дом, - Мусаил склонил голову, стараясь избежать пронизывающего взгляда песочного цвета глаз мага.
Джассар снова хихикнул, и гость снова вздрогнул - смешок мага будто пробежал по нервам мужчины, цепляя каждый острым когтем.
- Моё искусство хранит этот дом куда надёжнее звёзд, в чём имеет возможность убедиться всяк, кто рискнёт пробраться сюда без спроса. Впрочем, я не привык особо распространяться об этом - некоторые ингредиенты сложно заполучить иным способом, - тонкие пальцы Джассара пробежали по крышке одного из ящичков, царапая резную кость длинными ногтями, и маг вновь рассмеялся.
Мусаилу стоило больших усилий не вздрогнуть в третий раз, и ещё бóльших усилий - не посмотреть на ящик. Он не хотел знать, что в нём.
- Ты приготовил то, о чём мы договаривались? - голос Мусаила звучал почти спокойно, но пальцы мужчины крепко обхватили широкий кожаный пояс, сжав его так, что побелели костяшки.
Несколько мгновений Джассар аль-Кунради изучающе смотрел на своего гостя, затем, тонко улыбнувшись, кивнул, склонив голову чуть на бок:
- Приготовил, сын Ахреба. - Беззвучно появился склонившийся в поклоне слуга, держащий на подносе небольшой фиал с синей опалесцирующей жидкостью. - Эликсир вечной жизни и вечной молодости... Он стоит в тысячу раз больше уплаченных тобой двухсот золотых динаров, сын Ахреба, но я хорошо знал и глубоко уважал твоего отца. - Маг поощряюще махнул тонкой бледной рукой. - Бери.
Помедлив в нерешительности, Мусаил всё же взял бесценный фиал, открутил крышку и приблизил сосуд к лицу.
- Пей, сын Ахреба, - улыбнулся Джассар. Имя пропавшего много лет назад отца, настойчиво повторяемое магом, неожиданно отозвалось в сердце Мусаила глухой болью. - И не бойся, Джассар аль-Кунради ещё никогда никого не обманывал, и тем более не станет обманывать сына столь достойного отца. Это действительно эликсир вечной жизни...
Мусаил ещё некоторое время смотрел на мага, затем глубоко вздохнул и, резко вскинув руку, одним глотком осушил фиал. Синяя жидкость, холодней самой морозной ночи в пустыне, обожгла горло мужчины ледяным пламенем, а мир вокруг вдруг приобрёл невероятную чёткость и стал стремительно расти, словно стараясь раздавить Мусаила.
- ...Для меня, - закончил мысль Джассар и расхохотался - на этот раз громко и весело.
Джассар взял в руку уменьшившегося до размеров ладони и странно деформировавшегося Мусаила, и жизнь мужчины бойким ручейком стала вливаться в тело мага. Жизнь вытекала вся, до капли, и Мусаил навсегда замер в неподвижности, продолжая, тем не менее, сознавать происходящее - а Джассар счастливо смеялся, чувствуя, как молодость наполняет его уже изрядно постаревшее тело.
Когда процесс был завершён, помолодевший маг встряхнул головой, провёл пальцем по статуэтке, бывшей некогда Мусаилом, и вновь тихонько хихикнул:
- Знаешь, сын Ахреба, я, пожалуй, поставлю тебя рядом с твоим отцом.
Шутёнка.